но забыл о ней, бросил, молчит, не отвечает на ее письма...
   Џодумав об этом, ‘уровцев невольно сжал  кулаки,  и  все  его  существо
наполнилось злобой к этому неизвестному ему человеку.  ‘уровцеву  хотелось
распространить свою неприЯзнь  и  на  ‚еру,  котораЯ,  видимо,  продолжает
любить мужчину, и мизинца ее не стоЯщего. Ќо заставить себЯ даже  мысленно
в чем-то обвинить ее он не мог.
   Ќаоборот, теперь ‘уровцеву  казалось,  что  во  всем  виноват  он  сам,
виноват в том, что полез к ней с навЯзчивым,  сентиментальным  разговором,
полез в душу, не имеЯ на это никакого права, и к тому  же  в  тот  момент,
когда перед глазами ее стоЯла страдающаЯ от  голода  мать...  Љак  он  мог
позволить себе это? Љак вообще дошел до того, что забыл о своем батальоне,
о своих товарищах, которые в это времЯ гибнут там, на левом  берегу  Ќевы?
Џридумал себе черт знает что... ‘тыдно, позор! ‘только горЯ вокруг...  Ћна
была права, когда напомнила об этом.  Љак  она  сказала:  "—то  вы  можете
знать, лежа на госпитальной койке!"
   ‘уровцев вспомнил эти слова, и они снова ударили его, как хлыст.
   Ћн стиснул зубы и резко повернулсЯ на бок.
   - ‚орочаешьсЯ, капитан? - опЯть заговорил ‘авельев.
   - ’ы почему не спишь, танкист? - спросил ‘уровцев, радуЯсь в душе,  что
у него поЯвилась возможность отвлечьсЯ.
   - Ђ ты? - отозвалсЯ в темноте ‘авельев.
   - „умаю, - сказал ‘уровцев.
   - ‘лышу, что думаешь, вот и сам не сплю.
   - Љак это ты можешь слышать?
   - Ђ так. ‘ам не знаю как.  ’олько  слышу.  Њожет,  помочь  думать?  Љак
говоритсЯ, взаимнаЯ выручка в бою.
   - Њы не в бою, Ђндрей, - с  горечью  сказал  ‘уровцев,  -  мы  с  тобой
больные.
   - Ќе больные, а раненые, - назидательно поправил ‘авельев.
   - Ђ, брось! ЉакаЯ разница. ‚аландаемсЯ в госпитале, а там бой идет, вот
что главное!
   Ќаступило молчание. Ќарушил его ‘авельев:
   - ‘лушай-ка, ‚ладимир, Я хочу тебЯ спросить...
   - ‘прашивай.
   - ’ы "’рех мушкетеров" читал?
   - —е-го?!
   - Ќу, "’ри мушкетера". Ђ потом "„вадцать  лет  спустЯ".  „юма-отец.  €х
целаЯ семьЯ была, „юма-отец, „юма-сын... ”ранцузы.
   ‘уровцев внутренне усмехнулсЯ той серьезности, с  которой  этот  парень
объЯснЯл ему общеизвестные вещи.
   - ‡рЯ времЯ тратил, - сказал он. - „ругие книги надо было читать.
   - Ђ Я и другие читал, ты не думай! - ответил ‘авельев. - Ќе о том речь.
џ тебЯ спросить хочу, почему это люди в старину так странно сражались?
   - Љак это странно?
   - Ќу... благородно, что ли. "‡ащищайтесь, маркиз,  где  ваша  шпага,  Я
жду!.." - произнес ‘авельев театральным тоном. - ‹юдей, правда, много  без
толку убивали. Ќо в честном бою. Ѓезоружного не били. ‹ежачего - тоже.  ’ы
как полагаешь: остервенели, что ли, люди с тех пор?
   - ’ы про классовую  борьбу  что-нибудь  слышал?  -  иронически  спросил
‘уровцев, снова поворачиваЯсь на спину.
   - “ менЯ, капитан, батька ‡имний брал, если хочешь  знать,  -  обиделсЯ
Ђндрей. - "‹енин в ЋктЯбре" смотрел?
   - Ќу, видел.
   -  ’ак  вот,  там   ошибка   допущена.   Џомнишь,   когда   "временных"
арестовывают? ’ак вот среди тех, кто к ним в залу вошел, и мой  отец  был.
ќто факт. Ќадо было одного из артистов под  батю  загримировать,  если  по
правде. џ ему, как картина вышла, говорил: письмо на "Њосфильм" напиши.  Ђ
он смеетсЯ. Ќа пенсию, говорит,  уйду,  тогда  начну  письма  строчить.  Ђ
сейчас, говорит, времени нет. ‘ловом,  как  сказал  поэт,  сочтемсЯ,  мол,
славою, люди свои...
   - Ќу, а к чему ты весь этот разговор затеЯл? - спросил ‘уровцев.
   - Ђ вот к чему. Љак в кровать лЯгу, свет погашу, так и  думаю:  что  же
это такое делают фашисты проклЯтые?! Ќи женщин  не  щадЯт,  ни  детей,  ни
стариков! ’ы знаешь, капитан, что мне по  ночам  снитсЯ?  ”ашисты  ползут,
тьма-тьмущаЯ, и все на менЯ. Ђ Я в танке. Џолный вперед, прЯмо на  них,  и
хрЯсь, хрЯсь, хрЯсь!.. Љак саранчу  давлю,  только  звук  слышу  -  хрЯсь,
хрЯсь... € не жалко нисколько - не люди они, выродки!..
   - Ќичего ты в танке на ходу не услышишь, - угрюмо заметил ‘уровцев.
   - ’ак это ж во сне!
   € вдруг ‘уровцев рывком сбросил одеЯло, сел на  постели  и  возбужденно
сказал:
   - ‘лушай, Ђндрей, давай уйдем отсюда!
   - —его? - переспросил ‘авельев.
   - “йдем давай, говорю! - взволнованным шепотом повторил ‘уровцев. - џ в
свою часть, а ты на завод! •ватит нам тут прохлаждатьсЯ!
   - ’ак не выпустЯт же! - с сомнением проговорил ‘авельев,  тоже  понижаЯ
голос.
   - Ђ мы и спрашиватьсЯ не будем, не в  тыл  куда-нибудь  драпаем,  а  на
фронт!
   Ћн нащупал край кровати ‘авельева, пересел на нее и, сжав  рукой  голое
плечо ЂндреЯ, торопливо продолжал:
   - ’ы пойми, ведь в городе голод начинаетсЯ.  Ђ  мы  здесь  лежим  пузом
кверху! ‚место того чтобы врага бить, лежим, жрем, народ объедаем! џ  тебе
всерьез говорю: давай уйдем!
   - ‚ пижамах, что ли?
   - ‡ачем в пижамах?  џ  свое  обмундирование  получу,  ты  тоже,  в  чем
доставили сюда, в том и уйдешь.
   - Ђ кто даст-то? ’ы вон погулЯть на улицу просилсЯ - вернули тебе  твое
обмундирование?
   -  Џогоди,  не  тараторь,  -  сказал  ‘уровцев  и  вытер  ладонью  пот,
выступивший на лбу, - это все продумать надо! ‘кажем так, Я  молчу,  чтобы
подозрениЯ  не  было,  а  ты  завтра  врачу  говоришь,  что  просишь  свое
барахлишко хоть на час выдать, - в палисадничек наш выйти, воздуха свежего
глотнуть, иначе, мол, не можешь, задыхаешьсЯ здесь... €ли нет, еще  лучше,
записку будто тебе передали - Я ее мигом сочиню, - что  в  такой-то,  мол,
день и час отец твой или мать к госпиталю подойдут...
   - Ћтец мой еще летом в ополчение ушел, - хмуро проговорил ‘авельев, - а
мать в эвакуации...
   - Ќу, девушка, скажешь, любимаЯ подойдет. …сть у тебЯ девушка?
   - „опустим...
   - Ќу вот! Ћт нее и будет записка.
   - Ђ кто, скажут, передал?
   - ’ьфу ты черт! - рассердилсЯ ‘уровцев. - Љакое это имеет значение!  „а
и кто будет проверЯть. Ќа бойца какого-нибудь, который  завтра  выпишетсЯ,
свалим. Ћн, мол, перед самой своей выпиской и передал. Ђ?
   ‚незапно  созревший  план  захватил  ‘уровцева.  ‹ицо  его  лихорадочно
горело, сердце стучало, как метроном во времЯ обстрела.
   - ‘лушай, - воскликнул  он,  -  ведь  это  позор:  два  уже  фактически
здоровых мужика валЯютсЯ на белых простынЯх, в то времЯ как кругом  гибнут
люди! ‘ам говорил, что танки собрать надо и  на  фронт!  Ђ  менЯ  батальон
ждет!
   - ’ак уж и ждет, -  иронически  протЯнул  ‘авельев.  -  Ќаверно,  давно
другого командира назначили!
   - ќто ты брось! “ менЯ  там  друг,  комиссар,  он  не  допустит,  чтобы
батальон у менЯ отнЯли. ‚ременно кто-нибудь замещает.
   ‘уровцев сознавал, что говорит глупости, что никто не  разрешит,  чтобы
батальон хотЯ бы час оставалсЯ без  командира,  но  представить,  что  его
батальоном командует какой-нибудь новый человек, он действительно не мог.
   - Ђ впрочем, - сказал он, - там, на месте, разберусь! Њне бы только  до
ЉЏ дивизии добратьсЯ!
   - „умаешь, сумеем удрать? - все еще сомневалсЯ ‘авельев,  но  в  голосе
его уже звучала надежда, и ‘уровцев понЯл: Ђндрей - с ним, в душе  он  уже
согласен, нужно совсем немного, чтобы убедить его окончательно.
   - ЏробьемсЯ! - убежденно сказал ‘уровцев. - ’олько  ты  сыграть  сумей!
‡аписку, мол, от любимой девушки получил, жизни  мне  не  будет,  если  не
выйду с ней встретитьсЯ, спать перестану, лекарства глотать откажусь!
   - Џослушай, капитан, - приподнимаЯсь на постели, сказал ‘авельев, -  ну
Я, допустим, записку  получил,  а  ты-то  как?  ’ебЯ-то  почему  на  улицу
выпустЯт?
   - Ђ Я как твой друг и верный товарищ! ‘ лестницы тебе  подсоблю  сойти,
обратно поднЯтьсЯ помогу и вообще без присмотра  не  оставлю.  ‘ловом,  уж
сумею увЯзатьсЯ, без менЯ не уйдешь!
   Ќекоторое времЯ ‘авельев молчал. Џотом рывком сел на  кровати,  схватил
‘уровцева за руку и чуть не в голос крикнул:
   - Ђ ведь это здорово! ‚едь менЯ же на заводе ждут, там  каждый  человек
на учете! ‘лушай, а может, плюнуть на всю эту комедь, прЯмо вот так  взЯть
сейчас и уйти, в коридоре пусто...
   - Ќе дури, - строго сказал ‘уровцев, - в пижаме на мороз  пойдешь,  да?
’ак вот, Ђндрей ‘авельев, Я  тебе  теперь  "товарищ  капитан",  а  ты  мне
"младший лейтенант". € слушай мою команду. ‘читай, что с этой минуты мы  в
строю.
   - …сть!
   - € не кричи! Ђ теперь давай-ка спать. ‚ыспимсЯ как  следует  и  начнем
операцию.
   ‘уровцев лег на свою кровать, плотно закрыл глаза и  попыталсЯ  уснуть.
Ќо сон не шел. Ђндрей уже спокойно посапывал, а ‘уровцев все ворочалсЯ.
   "„о  ”инлЯндского  доберусь  на  трамвае,  -  размышлЯл  он,  -  а  там
пристроюсь к какому-нибудь эшелону или на товарнЯке до Ћсиновца  или  хоть
до ‚севоложской. Ђ оттуда до Ќевской „убровки рукой подать, проголосую - и
на любой машине, а нет - так пешком: десЯток километров  чепуха!"  Ћ  том,
что без документов его  навернЯка  задержат  по  дороге,  ‘уровцев  сейчас
просто не думал.
   Џредставил себе, как увидит Џастухова, командиров рот, и на сердце  его
стало так хорошо и радостно, как  ни  разу  не  бывало  за  все  эти  дни,
проведенные в госпитале.
   "‡автра, завтра, завтра!" - мысленно повторЯл он...


        11

   ‚се разрешилось гораздо проще, чем предполагал ‘уровцев.
   …ще рано утром он, раздобыв в соседних палатах несколько листков бумаги
и конверты, сочинил адресованное ‘авельеву письмо, в котором некаЯ девушка
по имени ‚алЯ умолЯла "горЯчо любимого Ђндрюшу" выйти к  воротам.  Џоложил
написанное в конверт,  надорвал  его  и  терпеливо  стал  ждать  поЯвлениЯ
доктора ‚олкова.
   Ќо использовать письмо не пришлось.
   ‚ тот день ‚олков почему-то не вышел на работу,  и  вместо  него  обход
делал главврач госпиталЯ Ћсьминин.
   Ћн был крайне озабочен, потому что только вчера  вечером  присутствовал
на заседании в ‹енсовете, где узнал, что из-за недостатка рабочей  силы  и
гужевого транспорта октЯбрьский  план  заготовки  дров  выполнен  немногим
больше чем на один процент, а потому в городе  вводитсЯ  строжайший  режим
экономии топлива.
   Џрактически  это  означало,  что  электроэнергией,  и   то   в   весьма
ограниченных  пределах,  разрешаетсЯ   пользоватьсЯ   лишь   на   заводах,
выпускающих оборонную продукцию, в зданиЯх ‘мольного,  ѓлавного  штаба,  в
отделениЯх милиции, райкомах партии и райисполкомах,  в  штабах  ЊЏ‚Ћ,  на
ѓлавном почтамте и телефонной станции, в лечебных учреждениЯх.
   ’аким образом, перед госпиталЯми вставал рЯд новых проблем. “же  сейчас
температура в палатах редко  поднималась  выше  десЯти  градусов,  а  свет
включалсЯ лишь перед отбоем. ‚ перспективе  же  было  дальнейшее  снижение
температуры  в  помещениЯх,  прекращение  работы   прачечной,   выключение
стерилизаторов, потреблЯющих большое количество электроэнергии. Ќужно было
думать о том, как теперь освещать операционную...
   ‚сем этим были занЯты мысли Ћсьминина, когда он обходил  палаты  вместо
‚олкова, слегшего в постель то ли вследствие  хронического  переутомлениЯ,
то ли от простуды, то ли от недоеданиЯ, или от всего, вместе взЯтого.
   ‘уровцев заметил, что главврач чем-то  крайне  озабочен,  и  ему  стало
просто неловко морочить Ћсьминину голову  письмом.  …динственное,  на  что
‘уровцев решилсЯ, - это жалобным голосом заЯвить,  что  еще  вчера  доктор
‚олков разрешил ему и ‘авельеву прогулку.
   Ћсьминин, не вдаваЯсь в подробности и видЯ, что оба раненых на ногах  и
передвигаютсЯ по палате совершенно свободно, мельком  заглЯнул  в  истории
болезни и коротко приказал сопровождавшей его сестре:
   - ‚ыдать одежду! - € добавил, уже обращаЯсь к ‘уровцеву: - ’олько  руку
держать на перевЯзи!
   ‡а полчаса до положенной по правилам  внутреннего  распорЯдка  прогулки
санитарка тетЯ Џаша, с трудом ходившаЯ на опухших ногах, принесла в охапке
одежду - военную и гражданскую - свалила ее на кровать ‘авельева.
   ’аким образом, ‘уровцев получил свои сапоги, брюки и шинель, ту  самую,
которой его укрыли на ЏЊЏ  перед  эвакуацией  в  ‹енинград.  •уже  было  с
гимнастеркой.  ‘тараЯ,  командирскаЯ,  из  тонкой   диагонали,   оказалась
непригодной, поскольку левый рукав ее превратилсЯ  в  клочьЯ,  на  которых
засохли сгустки крови. ‘уровцеву выдали чью-то чужую,  хлопчатобумажную  с
сержантскими треугольниками в петлицах, а вместо фуражки, потерЯнной еще в
бою, - пилотку.
   Ћ том, как странно будет он выглЯдеть  в  шинели  без  ремнЯ  и  летней
пилотке, ‘уровцев в эти минуты не думал. Ћхваченному  желанием  как  можно
скорее покинуть госпиталь, ему казалось, что, как только вырветсЯ из  этих
стен, все дальнейшие проблемы решатсЯ сами собой.
   Џоспешно, с помощью ‘авельева, переодевшись, он  сунул  руку  в  карман
шинели, с удовлетворением нащупал там какую-то мелочь - несколько монеток,
которые, несомненно, пригодЯтсЯ в трамвае, и теперь нетерпеливо смотрел на
одевающегосЯ ЂндреЯ. ’ому дали чьи-то брюки, ватник, ушанку  и  стоптанные
полуботинки без шнурков.
   - Ќу, к броску готов, младший лейтенант? - спросил ‘уровцев.
   - ЏорЯдок в танковых войсках! - с  затаенным  волнением  бодро  ответил
‘авельев. - ‚ыходим на рубеж атаки.
   “же взЯвшись за ручку двери, он обернулсЯ и  увидел,  что  ‘уровцев  не
двигаетсЯ с места.
   - Џодожди! - каким-то странным, внезапно изменившимсЯ голосом  произнес
‘уровцев.
   - ’ы... чего, капитан? - удивилсЯ ‘авельев.
   Ќо ‘уровцев стоЯл, точно оцепенев. ’ихо повторил:
   - Џодожди...
   - ђуку схватило, что ли? - участливо спросил ‘авельев.
   Ќо рука, которую ‘уровцев дисциплинированно положил на перевЯзь, у него
не болела. „ело было совсем в другом. Џочему-то только сейчас,  когда  ему
предстоЯло выйти из палаты, сделать последние десЯтки шагов по коридору  и
спуститьсЯ вниз по лестнице, он  вдруг  вспомнил  о  ‚ере.  ’олько  сейчас
‘уровцев понЯл, что никогда больше не увидит ее.
   Ћн  стоЯл  в  нерешительности,  не  обращаЯ  вниманиЯ  на   нетерпеливо
глЯдевшего на него ЂндреЯ. € не знал, что делать. ЏопрощатьсЯ с ‚ерой так,
чтобы не насторожить ее, ‘уровцеву  было  трудно,  а  малейшее  подозрение
разрушило бы весь их план.
   Ћн убеждал себЯ в необходимости идти, немедленно уходить из  госпиталЯ,
но не мог заставить себЯ сделать ни шагу.
   - ’ы идешь наконец, капитан?! - сердито спросил ‘авельев.
   Ќо ‘уровцев уже понимал, что уйти, не повидав ‚еру, не в силах.
   - Џодожди, Я сейчас! - пробормотал он и быстро вышел из палаты.
   ‚   коридоре   все   было   как    обычно:    медленно    прогуливались
выздоравливающие,  бросаЯ  завистливые  взглЯды  вслед   тем,   кому   уже
разрешалось выходить на улицу;  сновали  сестры,  держа  в  руках  круглые
эмалированные  кипЯтильники,  в  которых  позвЯкивали   шприцы,   иглы   и
пинцеты...
   Ќо ‚еры в коридоре не было.
   "ѓде она?" - думал ‘уровцев, рассеЯнно здороваЯсь со знакомыми ранеными
и сестрами.
   Ћн прошел до конца  коридора  -  до  расположенных  друг  против  друга
"ординаторской" и "сестринской", заглЯнул в полуоткрытые двери, но ‚еры не
было и там.
   "—то ж делать, как быть?!" - спрашивал он себЯ,  уже  понимаЯ,  что  не
покинет госпиталь, пока не повидаетсЯ с ‚ерой. ЏовернулсЯ и  быстро  пошел
обратно, заглЯдываЯ поочередно в каждую палату. ‚еры не было нигде.
   ‚незапно мелькнула мысль: "‚  любую  минуту  могут  объЯвить  воздушную
тревогу, и тогда выход из госпиталЯ длЯ больных будет немедленно  закрыт".
Ћн почти побежал к  "курилке",  убедилсЯ,  что  метроном  не  включен,  из
репродуктора  доносились  звуки  музыки,  снова  окинул  взглЯдом  длинный
коридор... ‚еры не было видно.
   "‚се! - мысленно произнес ‘уровцев. - Ќадо уходить".
   Ћн направилсЯ к своей палате за ждущим его там ‘авельевым. € тут увидел
медсестру Ћлю. Ћна шла навстречу, толкаЯ перед собой передвижной столик  с
медикаментами.
   - Ђ где ‚ера? - спросил ее ‘уровцев.
   - ‚ера? - замедлЯЯ шаги, переспросила ЋлЯ. - Ћна с утра домой  поехала.
Ћтпросилась. ‘ матерью ее плохо.
   ‘мысл Ћлиных слов не сразу дошел до него. ‚начале он уловил только, что
‚еры нет в госпитале, и неожиданно длЯ себЯ почувствовал  даже  облегчение
оттого, что тЯгостнаЯ, как он  предчувствовал,  встреча  не  состоитсЯ,  и
притом не по его вине. Ќо в  следующую  минуту  ‘уровцев  осознал,  почему
именно ушла ‚ера: ее  матери  плохо,  может  быть,  она  умирает!..  •отел
расспросить Ћлю поподробнее, обернулсЯ,  но  та  уже  удалЯлась  со  своим
поскрипывающим колесиками столиком.
   ‘уровцев мгновенно  представил  себе  ‚еру  такой,  какой  видел  ее  в
последний раз,  вспомнил  ее  глаза,  полные  невыплаканных  слез,  и  ему
захотелось остатьсЯ...
   Ћн стоЯл посреди коридора, глЯдЯ в спину медленно  удалЯвшейсЯ  Ћле,  и
вдруг почувствовал, что на плечо его легла чьЯ-то рука.
   ‘уровцев вздрогнул, обернулсЯ и увидел ‘авельева.
   - ’ы что, капитан, шутки шутишь? - зашептал Ђндрей.  -  —ерез  тридцать
минут из дверей не выпустЯт!
   ’олько  сейчас  ‘уровцев  вернулсЯ  к  действительности.  Ћн  торопливо
откинул полу шинели и вытащил из брючного кармана часы. Ѓыло уже  половина
четвертого, в четыре кончалось времЯ прогулки.
   "—то делать? - подумал он. - ЋстатьсЯ?.." Ќо нет, остатьсЯ он  не  мог.
‚сем существом своим ‘уровцев уже снова рвалсЯ туда, на волю, к фронту...
   ђешение пришло внезапно.
   - €ди к выходу, - сказал он Ђндрею, - через  две  минуты  догоню.  -  €
бросилсЯ в свою палату.
   ‚ойдЯ в комнату, он открыл тумбочку,  схватил  лежавшие  там  конверты,
бумагу и огрызок  карандаша,  присел  на  кровать  и  несколько  мгновений
сосредоточенно смотрел на листок бумаги.
   Џотом написал:
   "ЊилаЯ ‚ера! Њне только что сказали, что вашей маме  стало  хуже.  •очу
верить, что  все  обойдетсЯ  благополучно.  Љрепитесь!  ‚ы  сами  сказали:
"‘лишком много горЯ вокруг..." Ђ мы с  ‘авельевым  решили  уйти,  так  что
пусть о нас не беспокоЯтсЯ. Њне хотелось увидеть вас напоследок, но  потом
Я подумал, что, может быть, так даже будет  лучше.  ‚идеть  ваши  глаза  и
говорить неправду Я бы не смог. Џрощайте. ‘пасибо за все. •отел бы сказать
что-то еще, но после вчерашнего разговора понимаю,  что  это  ни  к  чему.
Џрощайте. ‚ладимир".
   Џоставил точку, подумал мгновение и приписал:
   "Ђ он вернетсЯ. †дите!"
   Ќе перечитываЯ написанного, ‘уровцев вложил листок в конверт, тщательно
заклеил его, крупными  буквами  написал:  "‚ере  Љоролевой"  -  и  положил
конверт под подушку.
   ‘авельев ждал его на лестнице.
   - „а  что  с  тобой  происходит,  капитан?  -  уже  не  скрываЯ  своего
возмущениЯ, воскликнул он, едва ‘уровцев поЯвилсЯ на лестничной площадке.
   - ‡нать много будешь, состаришьсЯ быстро, - обрезал ‘уровцев. - ‡аписку
госпитальному начальству  оставил,  а  то  подумают,  что  мы  пропали,  -
назидательно добавил он. - Ћ людЯх надо заботитьсЯ, вот что!


   Ћни  спустились  по  черной  лестнице  в  садик,  расположенный  позади
госпиталЯ; этот обнесенный железной оградой небольшой садик предназначалсЯ
длЯ прогулок выздоравливающих.
   ел редкий, легкий снег. Ћн падал на уже  промерзшую  жесткую  землю  -
зима в этом году была очень ранней, - оседал на голых сучьЯх деревьев.
   Џо тропинке вдоль ограды бродили другие раненые, вышедшие на  прогулку.
Ѓыло холодно, дул ветер,  и  гулЯющие  поднЯли  воротники  своих  шинелей,
однако никто не уходил обратно; после долгого лежаниЯ на больничной  койке
люди дорожили каждым глотком свежего воздуха.
   ‚орота в железной ограде были полуоткрыты, их никто не охранЯл; раненые
знали, что выходить на улицу, точнее, в тупичок строго запрещаетсЯ.
   ‚ эти ворота и должны были незаметно прошмыгнуть ‘уровцев с ‘авельевым,
а потом пройти  сотню-другую  шагов  по  переулку.  Џосле  этого  они  уже
оказались бы, так сказать, на свободе, вне пределов досЯгаемости.
   ђазрабатываЯ  утром  план  действий,  они   продумали   весь   маршрут.
Џереулками нужно было выбратьсЯ  на  проспект  Љарла  Њаркса  и  дойти  до
пересечениЯ с Ѓоткинской улицей. ’ам пути их расходились:  ‘уровцеву  надо
было свернуть налево и пешком или на  трамвае  добратьсЯ  до  ”инлЯндского
вокзала, а ‘авельеву - идти направо, к улице Љуйбышева, и потом,  тоже  на
трамвае, ехать к Ќарвской заставе.
   …динственно,  что  вызывало  опасение,  -  это  возможность  встречи  с
патрулЯми, поскольку ни у ‘уровцева, ни у ‘авельева никаких документов  не
было. Ћднако оба полагали,  что  сумеют  добратьсЯ  до  места  задолго  до
комендантского часа и у патрулей не будет повода их останавливать.
   ‘уровцев посмотрел на часы. Ѓыло без десЯти четыре. Ћн впал, что  ровно
в четыре выходит дежурный врач и объЯвлЯет об  окончании  прогулки.  —асть
гулЯющих уже направлЯлась к дверЯм.
   - Џриготовились!.. - шепотом скомандовал ‘уровцев.
   Ћни медленно  приближались  к  воротам.  “  самых  ворот  остановились.
‘авельев вынул из  кармана  пачку  "Ѓеломора",  вытащил  папиросу  и  стал
чиркать спичками, делаЯ  вид,  что  никак  не  может  закурить  на  ветру.
‘уровцев заслонЯл его от ветра, украдкой поглЯдываЯ по сторонам.
   ‚ыждав момент, когда никто в их  сторону  не  смотрел,  ‘уровцев  подал
новую команду:
   - Џошли!
   Ћни проскользнули в ворота и устремились налево по  переулку.  ‘уровцев
напрЯженно прислушивалсЯ. Ќо никто не  кричал  им  вслед,  не  пыталсЯ  их
остановить. Џервый этап "операции" прошел благополучно.
   Њинут  через  пЯтнадцать  они  вышли  на  проспект  Љарла  Њаркса.   Ќа
перекрестке остановились, перевели дыхание, посмотрели  друг  на  друга  и
облегченно улыбнулись.
   - Љак будто выбрались, - сказал ‘уровцев. - Љак нога, ничего?
   - „ойду, - махнул рукой ‘авельев.
   Ћни оглЯделись вокруг...
   ‘уровцев фактически не видел ‹енинграда с того памЯтного  сентЯбрьского
вечера, когда вел свой батальон через весь город - от  набережной  Ќевы  к
‘редней ђогатке, еще не знаЯ, что ему предстоит воевать под Џулковом.
   ‚ следующий раз он оказалсЯ в городе в  середине  октЯбрЯ,  когда  полк
перебрасывали на машинах  из-под  Џулкова  на  ”инлЯндский  вокзал,  чтобы
вместе с другими полками и дивизиЯми направить в район  Ќевской  „убровки.
Ќо то было глубокой ночью.
   Џо дороге в госпиталь  он  тоже,  конечно,  проезжал  по  ленинградским
улицам, только  везли  его  в  закрытом  санитарном  фургоне.  Ћттуда  что
увидишь?
   € вот теперь ‘уровцев стоЯл на перекрестке, жадно всматриваЯсь во  все,
что его окружало. Ѓыло только начало пЯтого, но на  город  уже  спускались
сумерки. Њедленно падал снег.
   Џрошло несколько женщин, до странности похожих друг  на  друга.  Њожет,
потому, что все они были в платках, с хозЯйственными сумками в руках. „а и
лицами своими эти женщины походили одна на другую. Љазалось,  что  лица  у
них припорошены угольной пылью.
   ‘уровцев и ‘авельев молча двинулись  дальше,  миновали  полуразрушенный
дом. Ќа уцелевшей стене был наклеен огромный плакат - женщина с искаженным
от горЯ лицом держала на руках мертвого ребенка, и красные,  точно  кровью
написанные, слова взывали: "‘мерть детоубийцам!"  ‘оседний  дом  был  тоже
разбит, одна его стена обвалилась,  обнажив  этажи  комнат.  ЉлочьЯ  обоев
трепетали на ветру.
   Џерекресток  перегораживала  баррикада  с  проходом  длЯ  транспорта  и
пешеходов посередине. ‘уровцев и ‘авельев молча направились  к  нему.  Џод
ногами  похрустывали  осколки  стекла,   сквозь   тонкую   пелену   снега,
прикрывавшую тротуар, проступали рыжие пЯтна кирпичной пыли.
   Ќа стенах домов белели листки с напечатанным на машинке или  написанным
от руки текстом. ‘уровцев и ‘авельев остановились, чтобы прочесть, что там
написано. Ќа всех листках было одно и то же - предложениЯ обменЯть одежду,
обувь, а иногда золотые или серебрЯные  вещи  на  хлеб  или  любые  другие
продукты.
   Ќад магазинами еще сохранились  вывески,  кое-где  на  них  не  хватало
отдельных букв, иногда целых слов. ‚ывески напоминали, что когда-то  здесь
продавали фрукты, или мЯсо, или кондитерские изделиЯ. Ѓыло странно и жутко
видеть эти вывески над забитыми наглухо витринами, над провалами в стенах,
в которых виднелись искореженные железные балки...
   - „а... ‚от  что  с  ‹енинградом  сделали,  сволочи!..  -  сквозь  зубы
процедил ‘уровцев.
   - ќто, капитан, еще что! - отозвалсЯ ‘авельев. - ’ы бы посмотрел  ближе
к переднему краю!.. “ нас,  за  Ќарвской,  еще  когда  Я  на  заводе  был,
почитай, ни одного целого дома не осталось...
   Ћни снова замолчали. €дти вместе им оставалось недолго.  „о  Ѓоткинской
улицы - всего два квартала. € чем ближе подходили ‘уровцев  и  ‘авельев  к
тому месту, где им предстоЯло расстатьсЯ, тем медленнее становилсЯ их шаг.
Ћба думали о том, что, проведЯ рЯдом столько тЯжких дней, через  несколько
минут  разойдутсЯ  в  разные  стороны  и,  очевидно,  никогда  больше   не
увидЯтсЯ...
   „ошли  до  Ѓоткинской  улицы,  некоторое   времЯ   постоЯли   молча   у
‚оенно-медицинской академии.
   - Ќу что ж, Ђндрей, здесь дороги наши расходЯтсЯ, - проговорил  наконец
‘уровцев каким-то севшим голосом.
   - Џрощайте, товарищ капитан, - тихо ответил ‘авельев.
   - „ал бы тебе свою полевую почту, -  сказал  ‘уровцев,  -  да  сам  еще
номера не знаю.
   - Ђ вы мне, товарищ капитан, первым напишите! - оживилсЯ ‘авельев. -  “
менЯ адрес  простой:  ‹енинград,  Љировский...  ‚ы  на  комитет  комсомола
пишите, Я ведь член комитета, менЯ там все знают! ’ак и пишите:  Љировский
завод, комитет комсомола, ‘авельеву Ђндрею. „ойдет! €ли еще лучше -  прЯмо
в партком, Љоролеву, длЯ менЯ, Я у него в цехе сейчас работаю.
   - Ќапишу, - кивнул ‘уровцев, только сейчас  почувствовав,  как  грустно
ему расставатьсЯ с этим веселым, открытым парнем.
   - Њожет, передать что  кому  в  госпиталь  надо,  а?  -  заговорщически
спросил ‘авельев.
   - •очешь, чтобы обратно забрали? - невесело усмехнулсЯ ‘уровцев.
   - ЊенЯ-то?! Ќу, это уж дудки! џ как до завода дойду,  менЯ  клещами  не
вытащат! Ђ потом и передам. ‡апросто!
   - Ќет, Ђндрей, ничего передавать не надо, - покачал головой ‘уровцев. -
—то мог, написал сам...
   - Џослушайте, товарищ капитан, - вдруг сказал  ‘авельев,  и  глаза  его
заблестели, - мне одна идеЯ в голову пришла! Ђ что... если вы - к  нам  на
завод, а? “ нас там длЯ военного командира работы во сколько! “ нас и штаб
ЊЏ‚Ћ свой есть, и зенитчики, и пульрота, ведь  передний  край,  в  четырех
километрах от нас немец-то! €деЯ, товарищ капитан! ‚месте бы и пошли! Ђ  с
военным  начальством  наши  запросто  договорЯтсЯ!   ‡наете,   что   такое
Љировский? ‘ила!
   ‘авельев говорил теперь громко, почти кричал, видимо  весь  захваченный
внезапно пришедшей ему в голову мыслью.
   - Ќет, Ђндрей, не выйдет, - покачал головой ‘уровцев, -  у  каждого  на
войне есть свое место. Њне без фронта - не жизнь. Ќа, хороший  ты  парень,
держи!
   € он протЯнул ‘авельеву руку.
   Ќо в этот момент они услышали звук сирены.
   ’ихий, далекий вначале, он с каждой секундой нарастал,  точно  с  силой
ввинчиваЯсь в стены домов, заглушаЯ все остальные уличные шумы.
   ‘уровцев нерешительно опустил руку. Ћн увидел, как медленно  шедшие  по
тротуарам люди ускорили шаг, некоторые даже побежали,  точно  преследуемые
падавшими  на  их   головы   словами,   которые   неслись   из   невидимых
репродукторов:
   "ѓраждане!.. ‚оздушнаЯ тревога! ѓраждане!.. ‚оздушнаЯ тревога! „вижение
по улицам прекратить... Ќаселению укрытьсЯ!.."
   - ќтого еще не  хватало!  -  со  злостью  озираЯсь  вокруг,  проговорил
‘уровцев.
   - Ќу... Я тогда побегу, товарищ капитан, может, прорвусь... - торопливо
проговорил ‘авельев.
   - ‘той! - приказал ‘уровцев. - Ќа патруль хочешь нарватьсЯ?
   Ћн лихорадочно обдумывал, что делать.
   ‚ эту минуту из ближайшего  переулка  вышли  трое  военных  с  красными
повЯзками на рукавах и противогазами через плечо. Ћни задержались на углу,
внимательно оглЯдываЯ быстро пустевшую улицу.
   - ‡а мной! - скомандовал ‘уровцев, хватаЯ ‘авельева за  рукав  ватника.
Ћни повернулись и побежали.
   ‡агрохотали зенитки.
   - „авай за мной! -  торопливо  повторил  ‘уровцев,  отыскиваЯ  взглЯдом
место, где можно было бы укрытьсЯ.
   Џодъезд ближайшего дома находилсЯ  от  них  метрах  в  тридцати.  Љогда
‘уровцев и ‘авельев вбежали в него, оказалось, что там уже  стоЯт  человек
десЯть.
   ‘ верхних этажей сбегали женщины  с  детьми.  Ћни  не  задерживались  в
подъезде, а спускались дальше, по ведущей, видимо, в подвал  узкой  темной
лестнице.
   Љ выстрелам зениток присоединЯлись далекие взрывы фугасок, потом  бомба
разорвалась где-то близко, раздалсЯ грохот обвала.
   - —то же, граждане,  особого  приглашениЯ,  что  ли,  ждете?  -  громко
спросил кто-то сзади.
   ‘уровцев обернулсЯ и  увидел  пожилую  женщину  в  ватнике,  с  красной
повЯзкой на рукаве и противогазом через плечо.
   -  Ђ  вы,  товарищ  командир,  чего  стоите?  -  обратилась   она   уже
непосредственно к ‘уровцеву. - ‚ам пример населению положено показывать, а
вы нарушаете! ‚низ давайте, все вниз!
   ‹юди, столпившиесЯ в подъезде, стали спускатьсЯ по узким,  выщербленным
каменным ступенЯм. ‘уровцев и ‘авельев молча последовали за ними.
   Џротиснувшись в узкую дверь, ‘уровцев сначала ничего не мог  разглЯдеть
в темноте. Ћн только  чувствовал,  что  находитсЯ  в  сыром,  холодном  и,
очевидно, большом подвальном помещении, потому что люди,  проходЯ  вперед,
как бы растворЯлись в темноте, и шаги их постепенно замирали.
   Ќащупал справа от себЯ стену, сырую и холодную. ‚стал около нее.
   ‚ этот момент откуда-то  сверху  забрезжил  едва  рассеивающий  темноту
свет, и в дверЯх поЯвилась та самаЯ дежурнаЯ с красной повЯзкой. ‚ руке  у
нее был фонарь "летучаЯ мышь". џзычок пламени чуть вздрагивал.
   „ежурнаЯ обернулась и, убедившись, что на лестнице никого не  осталось,
с грохотом захлопнула за собой обитую железом дверь, опустила щеколду.
   Џри тусклом свете фонарЯ ‘уровцев увидел, что  ‘авельев  стоит  в  двух
шагах от него. ’от тоже заметил капитана, кивнул на запертую дверь и пожал
плечами.
   ‘уровцев   оглЯделсЯ.   Ћчевидно,   это    была    котельнаЯ,    теперь
бездействующаЯ. ‚доль стен тЯнулись покрытые  ржавчиной  и  каплЯми  влаги
трубы, в центре возвышалось какое-то металлическое сооружение, похожее  на
котел. ‘юда дежурнаЯ и поставила свой фонарь, а сама вернулась к  закрытой
двери и уселась там на табуретку.
   ‚ убежище было много народу. ‹юди  сидели  на  установленных  рЯдами  в
глубине подвала скамьЯх, некоторые расположились на матрацах,  постеленных
на деревЯнные лежаки. Ћчевидно, они были жильцами этого дома. ’е  же,  кто
оказалсЯ здесь случайно, стоЯли у стен.
   ‘уровцев   прислушалсЯ,   ему   показалось,   что   стрельба    наверху
прекратилась.
   - Ќаверное, был отбой, - тихо сказал он ‘авельеву.
   - ‘ейчас проверим, - отозвалсЯ тот и решительно направилсЯ к двери.
   - Љу-да? - угрожающе произнесла дежурнаЯ, приподнимаЯсь  с  табурета  и
кладЯ руку на щеколду.
   - „а взглЯнуть, может, затихло? - неуверенно проговорил ‘авельев.
   - џ те взглЯну! ѓолову на плечах таскать надоело? “ши есть,  радио  длЯ
кого установлено?
   ‘авельеву пришлось вернутьсЯ на свое место, к стене.
   - Људа тебЯ понесло? - сказал ему ‘уровцев.
   - „а ведь тут, как в склепе, будто крысы в мышеловке.
   - Ќичего теперь не поделаешь, придетсЯ ждать.
   ’олько сейчас, прислушавшись, ‘уровцев различил тихий, но  частый  стук
метронома. Ћднако где именно установлен репродуктор, определить в полутьме
было трудно.
   „онессЯ звук близкого взрыва. ‚ фонаре дрогнул Язычок пламени.
   ‹юди в убежище притихли. Ћни  сидели,  лежали  или  стоЯли  с  какой-то
молчаливой покорностью, видимо привыкнув уже  к  пребыванию  в  таких  вот
подвалах. ’олько когда сверху доносилсЯ особенно сильный взрыв  бомбы  или
разрыв снарЯда, все, точно по команде, поднимали  головы  и  на  несколько
секунд застывали в настороженном, тревожном ожидании.
   ‚ынужденное бездействие раздражало  ‘уровцева.  ‚зглЯнув  на  часы,  он
увидел, что уже половина шестого. Ќеизвестно, сколько продлитсЯ тревога. Ђ
ведь ему  предстоЯл  еще  длинный  путь,  причем  с  наступлением  темноты
опасность быть задержанным патрулем возрастала.
   Ћт нечего делать стал постукивать согнутым пальцем  по  влажной  стене,
стараЯсь определить ее толщину. ќто легкое постукивание и привлекло к нему
внимание сидевшей у двери дежурной.
   Ћна оглЯдела ‘уровцева,  взглЯд  ее  остановилсЯ  на  его  висевшей  на
перевЯзи руке - ‘уровцев  умышленно  не  снЯл  перевЯзь,  надеЯсь,  что  к
раненому патруль будет меньше придиратьсЯ, - и решительно сказала:
   - Ђ ну, граждане, дадим посидеть раненому командиру!
   ‹юди на ближайшей к ‘уровцеву скамье потеснились, и на краю ее оказалсЯ
кусочек свободного пространства.
   - ‘адись, садись, товарищ командир! - сказала дежурнаЯ,  и  ее  грубый,
низкий голос прозвучал неожиданно мЯгко. - џ-то от двери отойти не могу  -
дежурю, пост мой здесь по инструкции... Ђ ты садись! ‘  фронта  небось?  -
спросила она, когда ‘уровцев поспешил сесть, чтобы только не привлекать  к
себе излишнего вниманиЯ.
   ‘уровцев решил не вдаватьсЯ в подробности:
   - „а, с фронта.
   - Ќу... и как? ‘коро кончатсЯ муки народные? Ќемца-то скоро погоните?
   - €дут бои, - неопределенно ответил ‘уровцев.
   - ќто-то мы и сами знаем!.. -  не  скрываЯ  разочарованиЯ,  проговорила
дежурнаЯ.
   ђЯдом с ‘уровцевым дремал какой-то  старик.  ‡а  его  согнутыми  ногами
стоЯл небольшой дерматиновый чемодан. ‚ремЯ от времени старик опускал руку
и дотрагивалсЯ до чемодана, точно желаЯ убедитьсЯ, что он  по-прежнему  на
месте.
   ‘права от старика сидела средних лет  женщина  с  грудным  ребенком  на
руках. “крытый цветным стеганым одеЯльцем, ребенок, очевидно, спал, и  она
тихонько покачивала его.
   Џри  тусклом  свете  фонарЯ  ‘уровцев  не  мог  разобрать  лиц   людей,
расположившихсЯ  на  других  скамьЯх.  ЏрЯмо  напротив  него  на   матраце
примостились две старухи в платках, из-под которых  свисали  седые  прЯди.
‘тарухи сидели, закрыв глаза и прислонившись друг к другу.
   ‘уровцев тоже закрыл глаза.
   Љогда он снова посмотрел на часы, было уже  без  десЯти  шесть.  "ЉакаЯ
нелепость! Ќадо же, такое невезение!"
   Ћн прислушалсЯ к звуку  метронома,  заглушаемому  рокотом  стрельбы.  ‚
короткие минуты затишьЯ  было  слышно,  что  метроном  стучит  по-прежнему
лихорадочно часто.
   ‡а  все  времЯ  войны   ‘уровцев   впервые   оказалсЯ   в   гражданском
бомбоубежище. Љ  бомбежкам  и  артиллерийским  обстрелам  он  привык,  они
казались ему естественным фоном войны. ‚ боевых условиЯх  просто  не  было
времени думать, что фугаска или снарЯд могут накрыть ЉЏ.
   ‚ госпитале ‘уровцеву  иногда  по  два-три  раза  в  сутки  приходилось
спускатьсЯ в убежище, но там, среди таких же, как  он,  раненых  бойцов  и
командиров,  опЯть-таки  все  воспринималось  иначе.  ‘вет  в  убежище  не
выключалсЯ, разговоры не смолкали,  после  каждого  доносившегосЯ  разрыва
раненые начинали спорить, далеко ли упала бомба и какого  она  была  веса,
старались по едва различимому гудению самолетов определить - наши это  или
немецкие. ‘ловом, жизнь не останавливалась...
   ‡десь же, в полутемном, мрачном, сыром подвале, не только взрослые,  но
и дети  сидели  тихо,  понуро,  и  беззащитность  этих  людей,  их  полнаЯ
зависимость от того, в каком именно месте  сбросит  немецкий  летчик  свой
смертоносный груз, особенно горько осознавались ‘уровцевым.
   Ќеожиданно откуда-то из угла,  куда  свет  фонарЯ  не  достигал  вовсе,
раздалсЯ женский голос:
   - ’оварищ командир, можно вас спросить, вы из пехоты  или  из  летчиков
будете?
   ‚опрос адресовалсЯ Явно к ‘уровцеву.
   - €з пехоты, - ответил он.
   - ‚от и сынок мой в пехоте служит, -  откликнулась  та  же  женщина,  -
сержант он, ’рифонов ‚алерий зовут, не встречали?
   - Ќет, не приходилось. ”ронт большой...
   - “же месЯц писем не шлет, - сказала из  темноты  женщина,  -  сама  не
знаю, что думать... может, уж и в живых нету.
   ‚ голосе ее прозвучала  такаЯ  усталость  и  такаЯ  безнадежность,  что
‘уровцев неожиданно длЯ себЯ громко и даже сердито прикрикнул:
   - Џочему это нету?! ‚ боевой обстановке письма  писать  даже  генералам
трудно, не то что сержантам...
   - Ђ Я тебе что говорю, ЊарьЯ ‘еменовна? - вдруг  встрепенулсЯ  сидевший
рЯдом с ‘уровцевым старик. - Њожет быть, и почта виновата? џ вот  вчера  в
отделение ходил, думал, вдруг письмо от ‚аси лежит, тоже третью неделю  ни
слуху  ни  духу...  ’ак  ты  знаешь,  что  на  почте-то  делаетсЯ?   Џисем
неразобранных - сотни! Џачками в углах и лежат! џ  заведующей  говорю:  по
какому праву такое безобразие допускаете? Ђ она мне в ответ: у  тебЯ  силы
есть? ‚от тебе сумка и ходи разноси.  Ђ  у  менЯ,  говорит,  всего  десЯть
старух осталось, и у половины из них ноги опухать стали, квартал  пройдет,
десЯток лестниц вверх-вниз отмахает и час стоит, к стене прислонЯсь, -  не
ходЯт ноги-то!..
   - ’ы, ЊарьЯ, не жалуйсЯ, - прозвучал из темноты другой женский голос. -
’ут, почитай, все жены или матери солдатские... ’ебе еще жаловатьсЯ  рано,
ты... ты... еще похоронку на своего не получила, ты... - ѓолос  прервалсЯ,
послышались тихие всхлипываниЯ.
   "Њатери... жены... дети... - с горечью, с болью подумал ‘уровцев. - „а,
насколько счастливее те, кто может встретить врага с оружием в руках...  Ђ
ждать, томительно ждать..."
   € вдруг ‘уровцев вспомнил о своей матери, живущей  в  далеком  волжском
городке, вспомнил о том, что очень давно не писал ей.
   Џосле того как поступил в ‹енинградское военно-инженерное училище,  все
свЯзанное с детством отошло куда-то на задний  план.  ‚о  времЯ  учебы  он
ездил домой лишь дважды, хотЯ знал, что мать  одинока  -  отец  ‘уровцева,
командир Љрасной Ђрмии, умер еще в начале двадцатых годов.
   Ђ с тех пор как началась  война,  послал  матери  всего  одно  или  два
письма, перевел  на  ее  имЯ  денежный  аттестат...  и  только!  ‘уровцеву
казалось, что это естественно, что мать понимает - идет война, ему  не  до
писем.  Ќо  сейчас,  окруженный  старыми  и  молодыми  женщинами,  ждущими
весточки от своих сыновей, мужей, отцов, он вдруг вспомнил о матери, и его
охватило горькое чувство стыда...
   ќто был стыд не только перед своей матерью, которой  он  не  удосужилсЯ
сообщить, что жив и здоров. „о сих пор слова "мирное население" носили длЯ
‘уровцева  относительно  отвлеченный   характер.   Ђ   теперь   он   вдруг
почувствовал, что эти сидЯщие рЯдом с ним в убежище незнакомые  люди,  лиц
которых он не мог различить в полутьме, очень близки и дороги ему.  €  что
он здесь единственный, кто носит военную форму и,  следовательно,  как  бы
представлЯет всю Љрасную Ђрмию, котораЯ пока не в силах отвести  от  сотен
тысЯч таких же стариков, женщин и детей угрозу смерти.
   Ћн думал о том, что сыновьЯ, братьЯ  и  мужьЯ  этих  безмолвно  сидЯщих
людей сражаютсЯ сейчас на фронте и  длЯ  каждого  из  них  вера  в  победу
свЯзана с надеждой вернутьсЯ к близким, которые их ждут, по  ним  тоскуют,
их любЯт. €  вот  любаЯ  дурацкаЯ,  тупаЯ  бомба,  металлическаЯ  уродина,
наполненнаЯ тротилом, может разом лишить десЯтки бойцов  и  командиров  их
матерей, отцов, жен... ‚ бессильной злобе ‘уровцев сжал кулаки...
   Џослышались новые  взрывы.  џзычок  пламени  в  фонаре  вздрагивал  все
сильнее...
   € вдруг страшный грохот раздалсЯ где-то совсем рЯдом, и  фонарь  погас.
‘уровцева с силой толкнуло  в  спину,  он  полетел  на  пол,  инстинктивно
прижимаЯ к груди больную руку.
   ‚  кромешной  тьме  что-то  еще  грохотало,  обваливалось,   осыпалось.
Џронзительно заплакал ребенок.
   ќто послужило как бы сигналом длЯ других - вокруг послышались крики.
   ‘уровцев лежал на полу. …го рот и нос были забиты едкой каменной пылью.
Џыль хрустела на зубах, запорошила глаза. Ћднако ‘уровцев мгновенно  отдал
себе отчет в том, что он не терЯл сознаниЯ, следовательно, не контужен.
   ’рудно было понЯть, что произошло. Ћдно было  Ясно  -  надо  немедленно
пресечь панику. ЋпираЯсь на правую руку,  ‘уровцев  приподнЯлсЯ,  чувствуЯ
сильную боль в спине, и крикнул:
   - ’ихо! ‚сем оставатьсЯ на местах! Ќе двигатьсЯ! „ежурнаЯ, вы у двери?
   Ћтвета не последовало, но люди стихли, прислушиваЯсь.
   - ‘авельев, цел? - снова крикнул ‘уровцев.
   - ‚ порЯдке, капитан, - отозвалсЯ знакомый голос, - по  кумполу  чем-то
шибануло, но крови, кажись, нет.
   - ‚стань у двери и никого не выпускай!
   - „ак ничего не видно в темноте, где она, дверь-то?
   - ‘пички! “ тебЯ в кармане должны быть спички!
   —ерез секунду-другую слева от ‘уровцева  вспыхнул  огонек,  но  тут  же
погас. Џогасла и втораЯ спичка.
   - Ћсторожно зажигай, - предостерег ‘уровцев,  -  тут  откуда-то  свежим
воздухом тЯнет. Џовернись спиной, а то опЯть задует.
   Ћн прислушалсЯ. Ќаверху по-прежнему стрелЯли зенитки. ‹юди  в  подвале,
словно  замершие  после  командного   окрика   ‘уровцева,   теперь   снова
задвигались. Ћчевидно, среди них были и раненые и ушибленные,  потому  что
слышались стоны...
   Љто-то  звал  кого-то,  кто-то  кричал  в  темноте:  "„верь!   „верь-то
откройте!.."
   - ’ихо! - снова  скомандовал  ‘уровцев.  ‹юди,  подчинЯЯсь  ему,  опЯть
смолкли, только матери чуть слышно успокаивали детей.
   - ‘авельев! - раздраженно крикнул в темноту ‘уровцев.  -  „олго  будешь
копатьсЯ?!
   Ќаконец ‘авельеву удалось зажечь спичку.
   - ’еперь ищи фонарь! - приказал ему ‘уровцев и повторил уже  громче:  -
’оварищи! Џусть каждый пошарит возле  себЯ,  надо  найти  фонарь.  Ќикакой
опасности нет. Џросто где-то поблизости ра