сь  по дикой  сельве,  горланЯ и  спорЯ  на
гремучей   смеси  из  испанских,  португальских,  русских  слов,  да  еще  с
прибавлением  множества индейских, из различных  наречий, одним им понЯтных.
Ћднажды ‚адим  спел  на  привале "‘тепь  моздокскую",  печальную  песню  про
молодого  Ямщика, который  замерзал  в глухой заснеженной  степи, и  как  он
наказывал другу-товарищу беречь лошадей, и  как печаловалсЯ о молодой женке,
и как... Љогда пересказал, в глазах Џедро заблестела влага. Ћн долго молчал,
потом произнес:
     -- ќх, как бы Я хотел побывать в ђоссии!
     -- џ  бы  и  сам хотел там  побывать, -- отозвалсЯ ‚адим. -- Ђ  то ведь
только в песнЯх да во сне и приходитсЯ бывать...
     €з племени бороро, у которых в прошлом была дурнаЯ слава  людоедов, где
‚адиму  приходилось  заниматьсЯ  даже  примитивной хирургией, тоже долго  не
отпускали. ’оже предлагали остатьсЯ и оженитьсЯ, причем на самой светлокожей
девушке.  "„олжность"  верховного  паже   гарантировалась.  …ле-еле  удалось
отбитьсЯ. € то благодарЯ тому, что нагнали страхов, что, дескать, повелителю
всех демонов, великому духу †урупари, такое самоуправство не по нраву.
     ‚ этом  племени  до  сих пор не хоронили покойников, а  тайно  поедали,
считаЯ, что так тело умершего продолжает жить в телах потомков и друзей, ибо
в "свЯщенной трапезе" могли принимать участие только родственники  и  друзьЯ
покойного. €х  с  Џедро,  как  почетных,  уважаемых гостей, не раз  пытались
зазывать   на  поминальные   пиршества,   где   мЯсо   покойника,   говорЯт,
перемешиваетсЯ с мЯсом пекари, жаритсЯ и  в таком виде покойник "хоронитсЯ".
Љости  же  перемалываютсЯ  в ступе  и  высыпаютсЯ  перед  порогом  хижины...
Ќаконец, когда они вместо  себЯ подготовили двух самых смышленых подростков,
передав  им   те  знаниЯ,  которые  они  смогли  усвоить,  ‚адима   с  Џедро
торжественно  проводили  до  границ  племенных  владений.  Ќа прощанье вождь
подвел к ним  мальчика-сироту и  сказал,  что дарит  им,  великим колдунам и
исцелителЯм,  этого мальчика, все равно без родителей  он скорее всего долго
не протЯнет, как начнетсЯ  сезон  дождей, так и помрет,  так пусть  хотЯ  бы
какое-то времЯ побудет  слугой и  помощником. Ђ если случитсЯ голодовка,  то
его не возбранЯетсЯ и того... в общем, нЯм-нЯм...
     Њальчика  было  жаль,  он не  имел никакого  понЯтиЯ  ни о  какой чисто
бытовой культуре, приходилось обучать его элементарным навыкам, и  при  этом
не  раз и не два вспоминали  они  робинзоновского ЏЯтницу. •отЯ назвали  его
Љолей.  Ћднажды ‚адим,  проснувшись, увидел  рЯдом  с  Љолей  огромную змею.
Џодумал,  что удав  боа готовитсЯ  задушить  ребенка. Ќе  раздумываЯ больше,
схватил  змею  за хвост, и тут же  в руку  ударила  молниЯ. Ѓоль была  такаЯ
сильнаЯ,   что  он   вскрикнул.   ќто  оказалсЯ   не   удав,   а  громадный,
четырехметровый  бушмейстер. Ѓоль становилась все более и более невыносимой,
он  умолЯл отрубить ему  руку, потому что терпеть не было никаких сил, ‚адим
кричал диким криком, аж самому от того крика было страшно. Џотом с ним стали
происходить странные вещи: он потерЯл способность ощущать вес, не чувствовал
своего тела, килограммовый камень и стограммовый казались ему одинаковыми по
весу, он  погрузилсЯ  в какой-то  горЯчечный наркотический полусон-полубред.
Џедро   пролистал  все  его  записи,   нашел   описание  снадобьЯ  от  укуса
бушмейстера, а маленький ЉолЯ  трое суток высасывал из ранки Яд и сплевывал.
ђанка  оказалась одна  -- вторым Ядовитым зубом змеЯ лишь  слегка  оцарапала
кожу. €  неизвестно, что оказалось решающим в  исцелении:  верное  снадобье,
приготовленное Џедро,  постоЯнное высасывание  мальчиком или половиннаЯ доза
Яда...
     Ќа седьмые сутки ‚адиму пригрезилась белокураЯ девушка в венке из диких
подсолнухов, она улыбалась ему и манила его, звала -- он очнулсЯ, радостный,
и запросил пить. ЉолЯ принес из ручьЯ  воды. ‚адим  попил и вдруг засмеЯлсЯ:
он  заметил в воде маленькие живые  огоньки.  ’о  оказались  рыбки-светлЯчки
(среди  специалистов  они  называютсЯ "неоновыми рыбками", и  содержат их  в
аквариумах).  ЉолЯ наловил  их  в  ручье, чтоб порадовать,  потешить  своего
ожившего  "папу",  как  стал  он  называть  ‚адима за  времЯ  болезни. ‚адим
смеЯлсЯ, глЯдЯ на рыбок, а ребенок плакал от счастьЯ. Ћн так боЯлсЯ, что его
"папа" умрет.
     ‚скоре они вновь тронулись в путь.
     ‹ишь  через  много времени ЉолЯ расскажет, что "подвиг" ‚адима не  имел
тогда  смысла. ‚  племени бороро,  откуда  родом ЉолЯ,  есть  обычай втирать
новорожденным в бедро змеиный Яд, и именно Яд бушмейстера. „елают это  сразу
после  рождениЯ  ребенка,  в  первое  полнолуние.  ‚ следующее полнолуние Яд
втирают в руку. Џотом --  в грудь ребенка. …сли младенец выживает  -- он уже
не боитсЯ укусов никаких  змей. ЉолЯ рассказал, что после укуса змеи у таких
людей  всего  лишь  днЯ  три  болит и  опухает  укушенное  место, потом  все
бесследно проходит. Ќе бывает  ничего страшного, даже если змеЯ ужалит прЯмо
в голову. Ќо втирать младенцам  нужно Яд именно  бушмейстера, потому что это
среди   змей  главнаЯ  змеЯ,  вождь-змеЯ,   питающаЯсЯ  почти  исключительно
Ядовитыми  змеЯми...  ‚адим  потом  где-то  прочтет,  что  у  бушмейстера Яд
комбинированный: в нем содержатсЯ Яды, присущие гадюкам, к которым относЯтсЯ
эфы, гюрзы  и  гремучие  змеи,  и  есть  Яды,  присущие  аспидам,  к которым
относЯтсЯ  кобры.  Џоэтому при лечении  укусов бумшейстера вводЯт  сразу две
сыворотки -- "антигадюка" и "антикобра". Ћчень серьезнаЯ змеЯ.
     —ерез  какое-то времЯ,  переплыв  довольно широкую  реку, они встретили
старателей.  †или  старатели в  индейской малоке, то есть  в  общей  хижине,
котораЯ ЯвлЯлась длЯ  всех и общей кухней, и  спальней, и складом, и хлевом.
Ћни мыли по ближним ручьЯм золотишко, и, кажетсЯ, весьма  успешно. ‘таратели
говорили  по-испански. Ћт  них узнали, что война  давно закончилась, что уже
сорок  девЯтый  год, июнь месЯц, и  что находЯтсЯ они на территории Ѓоливии:
вон на том берегу реки -- ЃразилиЯ, а  на этом  --  ЃоливиЯ. ђека два раза в
год менЯет  русло, и тогда им тоже  приходитсЯ менЯть место, ибо  они должны
находитьсЯ  на   левом,   боливийском,  берегу  реки.  €наче   --  нарушение
пограничного  режима,  и  могут  быть  крупные  неприЯтности  с  пограничной
стражей, котораЯ  времЯ от  времени  поЯвлЯетсЯ  то  на левом,  то на правом
берегу. “знали, что до "цивилизации"  еще достаточно  далеко: если вверх  по
течению, на пароходе, который придет через полгода, -- то неделю, а ежели по
лесу пешком, то, может, месЯц, а может -- два.
     ‚стретили их поначалу достаточно неприЯзненно, даже враждебно, но Џедро
разговорилсЯ с  одним старателем,  который  натЯгивал на вильчатую  правилку
свежую  шкуру  горного  льва  (пумы),  он  непритворно восхитилсЯ  смелостью
охотника,  не побоЯвшегосЯ  такого опасного зверЯ, похвалил  за правильность
обработки  шкуры,  после  чего  они   и  разговорились.  ‘таратель  оказалсЯ
испанцем, да  притом землЯком  Џедро, тоже из Љастильи, и уже к вечеру их  в
артели считали за своих. Ћт землЯка Џедро узнал,  что в  €спании по-прежнему
режим генерала ”ранко, враждебный ему, поэтому делать там сейчас нечего, тем
более без денег и надежных документов,  потому, подумав, он решил остатьсЯ в
артели  и попытатьсЯ  заработать хоть  каких-то деньжат.  ЋставлЯл с собой и
‚адима, но тот решил идти  дальше, к океану.  Њаленький индеец ЉолЯ вызвалсЯ
сопровождать своего "папу"  --  всюду, куда  он ни  направитсЯ.  Ќа прощанье
Џедро заверил, что  обЯзательно разыщет ‚адима, чего бы это ни стоило.  „ело
времени. Ћни обнЯлись и распрощались.
     ‚адим  с  маленьким  Љолей  снова  уходили  в  сельву.  “ходили  они  в
воскресенье,  когда  у старателей  был  выходной.  Ќа их  уход, кроме Џедро,
кажетсЯ,  никто не обратил  вниманиЯ, старатели были занЯты приготовлением к
игре,  весь день они  намеревались посвЯтить любимому  футболу... “ходили  с
запасом сухарей, маниока,  нескольких банок консервов; еще  у  них поЯвилось
старое  солдатское   одеЯло,   котелок   и  сетка-накидка   длЯ  ловли  рыбы
"цивилизованным"  способом. Ќу  и, конечно  же, духовое  ружье  и  гитара. ‚
кармане,  под застегнутой  пуговицей,  у  ‚адима лежала  спичечнаЯ коробочка
золотого песка -- подарок артели.
     —ерез неделю началось вдруг сильное похолодание --  в середине зимы,  в
июле, в ћжной Ђмазонии нередко такое случаетсЯ,  когда с  ”олклендов наносит
холодный  воздух.   ’огда  температура   понижаетсЯ  иной  раз  градусов  до
пЯтнадцати.  Џосле  сорока  пЯти  --  это  форменнаЯ  катастрофа.  Ќекоторые
растениЯ  начинают вЯнуть. џщерицы цепенеют, их  можно брать руками, кайманы
вылезают из воды, котораЯ им кажетсЯ, видно, ледЯной. ’ак было и в этот раз.
‡меи  сделались словно бы сонными,  их можно было  просто перешагивать,  они
едва  шевелились.  ‚адим  с Љолей  шли, укрывшись  одним  одеЯлом,  и  ‚адим
рассказывал мальчику, какие бывают морозы в далекой ђоссии, откуда он родом.
’от, похоже, не верил.
     €  тут  произошел  ужасный  случай  с  анакондой.  ЌебольшаЯ,  молодаЯ,
примерно шестиметроваЯ змеЯ, на которую они обратили внимание только потому,
что она была какого-то странного, необычного, желтого цвета, лежала у ручьЯ,
под деревом, свернувшись в плотный клубок. €  вдруг  развернулась, когда они
проходили мимо, и ухватила ‚адима за  ногу. ‘ледующее кольцо легло на бедро,
потом  на  поЯсницу...  “жас сковал ‚адима. Џрошиб холодный  пот.  Љогда  от
чудовищных  объЯтий  затрещали  кости,  он подумал:  вот и  смерть! ‚  мозгу
зазвучала отходнаЯ молитва, свет померк, и его даже не ужаснуло, когда  змеЯ
приблизила  свою морду с зелеными немигающими глазами и стала теретьсЯ о его
шею, о голову, о грудь... Ћна словно бы ласкалась, всЯ при этом дрожа, будто
в  какой-то непонЯтной лихорадке. ‚нутри  у  нее,  казалось,  перекатывались
какие-то  волны.  Ћна  то слегка  разжимала гибельные свои объЯтиЯ, и  тогда
кольца несколько ослаблЯли хватку,  то снова стЯгивала вмертвую, с какими-то
странными  судорогами, от которых перехватывало дыхание, и тогда небо  опЯть
делалось с овчинку.  € было ощущение, что змеЯ словно бы проталкивает что-то
внутри себЯ.
     „лились эти  смертельные объЯтиЯ довольно долго. ‚адим совсем изнемог и
почти уже перестал  сопротивлЯтьсЯ. Џравда, прошел и страх.  Ћн  понЯл,  что
змеЯ почему-то не собираетсЯ его глотать, и это давало еще  какие-то силы. €
он, экономЯ те  малые  силы, всЯчески  пыталсЯ освободитьсЯ, изворачиваЯсь и
сбрасываЯ  с себЯ  литые и тЯжелые,  а  главное, ледЯные  змеиные кольца. Ќо
кольца неумолимо наползали  снова и снова... ‚друг  у  змеи что-то забурчало
внутри, потом еще и еще. “ душителЯ  стали обильно выделЯтьсЯ газы, и вскоре
анаконда  разжала  свои  ледЯные  объЯтиЯ.   ‚адим  поначалу  не  поверил  в
освобождение, он долго  лежал, не шевелЯсь, ловил ртом  воздух,  не в  силах
вздохнуть полной грудью. Ђх, как он пожалел, что у него нет карабина! “ змеи
же  случилсЯ  сильнейший понос.  ‘мрад и  вонь  стоЯли такие,  что ‚адима от
пережитого ужаса и гадливости еще и вырвало.
     “дав медленно,  словно бы с облегчением,  уползал в поникшие от  холода
кусты, на глазах  становЯсь бирюзовым, будто сменил  кожу,  а ‚адим  не  мог
поднЯтьсЯ, руки-ноги не слушались.
     Њальчик-индеец, который все  времЯ, пока ‚адим  боролсЯ с удавом, стоЯл
на коленЯх и молилсЯ своим богам, потом объЯснил, что такое иногда случаетсЯ
с  крупными  змеЯми, особенно  во  времЯ похолоданиЯ.  €ндейцы  его  племени
называют  это  --  "сукуружу влюбилась".  ’ак  что теперь ‚адим  не  простой
смертный, а избранный, он теперь -- "обрученный с анакондой". Ћна теперь его
невеста-суженаЯ. ќто  большаЯ честь, такие люди у индейцев  приравниваютсЯ к
колдунам-паже.  ‚прочем,  ты  ведь  и  так  великий  паже, папа,  что ж  тут
удивлЯтьсЯ, что выбор пал именно на тебЯ... ‚адим же  понЯл другое: во времЯ
похолоданиЯ  у  змей  замедлЯютсЯ  все  жизненные процессы, в  том  числе  и
пищеварительные, и проглоченнаЯ  накануне пища начинает попросту разлагатьсЯ
внутри змеи. €  тогда змеЯ  ищет тепло, чтобы согретьсЯ. …сли поблизости нет
гниющей кучи  листьев,  тогда она обвиваетсЯ  вокруг  крупного теплокровного
животного.   ‘ейчас  змеЯ,   сжимаЯ  ‚адима,  просто-напросто   грелась.   Ђ
согревшись, освободилась от не переваренной пищи.

        9
     €ндеец  ЉолЯ вовсю "жарил"  на  гитаре,  молодые  танцовщицы  танцевали
бразильский танец тико-тико,  гремели кастаньетами, а  старый музыкант сидел
за моим  столиком и радостно  вспоминал  счастливые  минуты, когда вышел  он
наконец-то из сельвы, с этим вот Љолей-индейцем,  тогда совсем еще ребенком,
вышли они  к какому-то рабочему  поселку-альдее, где удалось  -- повезло! --
поменЯть  в  придорожной  харчевне  золотой песок на  бразильские  крузейро,
побритьсЯ,  постричьсЯ,  купить кое-какую  приличную  одежонку  и  отправить
письма  родным и …лене.  Џотом они  подсели с  Љолей  на попутную  машину  и
тронулись  в  путь  -- к океану,  в  сторону  Ѓелена. ’ак добирались  они на
попутках трое суток.
     Ќа четвертые сутки  были в каком-то маленьком заштатном  городишке,  на
рынке, где вдруг ‚адима словно укололо в самое сердце: он услышал сквозь шум
рынка какую-то странную, но очень  знакомую  музыку.  ‘хватив Љолю за  руку,
побежал на поразившие его звуки. ’о были цыгане.
     –ыганский ансамбль играл и пел прЯмо посреди пыльной  базарной площади.
–ыгане играли на семиструнных гитарах и пели "„олю-долюшку горемычную". Џели
по-русски! Ќа цыганках были Яркие и дорогие, но старомодные шали и цветастые
широкие юбки (такую одежду ‚адим помнил по •арбину), мужчины были в шелковых
красных  косоворотках, лиловых  жилетках, темно-синих  шароварах с  золотыми
галунами.   ‚переди   всех   стоЯл  его  музыкальный  "крестный"   --  Ђлеша
„имитриевич,  покачиваЯ  маленькой,  приталенной "краснощековской"  гитарой,
повернув свой упрЯмый  профиль  к  хору:  он  дирижировал  своим  оркестром.
ѓитаристы  и  танцовщицы следили за каждым  его  движением.  Ћни шпарили без
остановки  попурри  из старинных русских  песен. ‚  переходах  между кусками
разных  песен Ђлеша показывал сильнейшее соло. Ћн демонстрировал мастерство,
импровизируЯ такими неожиданными образами, что от восхищениЯ по спине бежали
мурашки.  ‚адим стоЯл посреди толпы, держал Љолю за руку, застыв монументом.
€ндеец ничего не спрашивал -- что тут было спрашивать?..
     Њузыка  будила  в памЯти  далекий  •арбин,  детство, юность, всЯ  жизнь
проплывала перед  глазами, хотелось жить,  плЯсать, рвать  на  себе рубаху и
самозабвенно  плакать. Ќо  слез  не  было.  Џублика  молчала,  разинув  рты,
пораженнаЯ страстностью и странностью исполнениЯ;  она не понимала Языка, но
все  чувствовала.  Џосле  попурри  Ђлеша  без  перехода  исполнил  старинный
арестантский романс: "’ечет  речка, да по песочику, бережочек моет,  молодой
джульман,  ќх,  д, молодой джульман начальничка просит..." -- с  надрывом, с
умышленным подчеркиванием ударений.  Џублика бросила свой торг и  столпилась
кругом, словно  зачарованнаЯ странной  речью, необычной, страстной  музыкой.
ЏротивитьсЯ этому обаЯнию не было  ни у кого  сил. Њногие,  не понимаЯ слов,
тем не менее, вздыхали.
     Ќо  вот пошло  томно-вкрадчивое вступление-выход  "–ыганской венгерки",
все  быстрее, быстрее,  четче, резче ритм, и затем знаменитые его  кружевные
переборы, и  все  быстрее,  быстрее,  все более  и более лихой, лихорадочный
темп. Ђлеша жонглировал гитарой, быстро вертЯ ее в руках, и при каждом своем
обороте  к хору  выделывал ногами  какой-то  замысловатый  кунштюк,  который
всЯкий раз приводил  публику в восторг.  € вот слушатели не выдержали: вдруг
пустились в плЯс негры  и  метисы (в тех местах их называют  --  сертанежу),
индейцы и мулаты-пардо, отчаЯнные табунщики-гаучо срывали с  себЯ сомбреро и
топтали  их,  восторженно  размахиваЯ  потными  пыльными  пончо.  €спанцы  и
португальцы плЯсали фанданго, индейцы -- такотин, креолы -- тико-тико, негры
и пардо -- порторико де лос педрос... Ђ ‚адим стоЯл посреди этой вакханалии,
посреди беснующейсЯ толпы и плакал. “ него было чувство, что он в ђоссии, на
милой  родине, где  никогда  не  бывал,  кроме как во сне...  ‚есь  рынок, с
ревущими  горбатыми  быками,  с  серой   тучей  мух-кровососов,  со  смерчем
москитов,  со стаЯми  птиц-печников, собиравшими лошадиный навоз  длЯ  своих
гнезд,  с  разноцветными  палатками,  с пестрой, разношерстной,  разноликой,
разноЯзыкой,  разноцветной толпой, покрывал густой, басовитый, меднострунный
звон цыганских гитар, куда вплетались крики, вопли, визги, возгласы и просто
выдохи  множества  человеческих глоток.  €  вдруг все  внезапно  оборвалось.
‘тихло.  „аже   коровы  перестали  мычать.  ‚се  застыли  в   недоумении,  в
восторженном восхищении. Њногие  долго не могли понЯть, что концерт окончен,
лишь  ноги их еще продолжали выделывать всевозможные замысловатые фигуры.  €
тут...
     ђаздались  та-акие аплодисменты,  что с далеких  пальм поднЯлась  целаЯ
туча каких-то черных птиц и испуганно заграЯла. Џублика  не хотела отпускать
артистов,   цыган   засыпали   монетами  и   мЯтыми   трудовыми  купюрами  и
заставили-таки повторить последнее, как  они окрестили,  "русское фламенко".
–ыгане  сыграли  еще  раз,  исполнили  "“харЯ-купца",  со  своим  неизменным
"ай-Яй-Яй",  "ай-нэ-нэ-нэ-нэ",   "ари-да-ри-да-ри-да",   "что  ты  говоришь,
детка",  "ходи  шустрей,  красиваЯ",  --  и  на  этот  раз  откланЯлись  уже
окончательно. Џосле чего началсЯ  такой кутеж,  что долго  о  нем вспоминали
добропорЯдочные обыватели и качали головами -- в общем, чертЯм было тошно...
     Ђ  „имитриевич  шествовал   по  базарной  площади  эдаким  филиппинским
бойцовым  петушком.  Љакой-то  пеон  подарил  ему  от  переполнЯвших  чувств
огромного  пестрого ару, тот сидел  на жердочке, щелкал своим мощным  кривым
клювом и до  крови ущипнул вертевшуюсЯ  рЯдом  собачонку. Ђлеша вынул кривой
засапожный  нож, разрезал  спутывающие  попугаЯ  веревки  и  подбросил  его.
Џодбросил -- в небо. Џопугай через несколько мгновений растворилсЯ в голубом
просторе. Ђлеша  по-разбойничьи свистнул  ему вослед. „ень  принадлежал  ему
безраздельно. Ћн чувствовал себЯ Ѓонапартом и держалсЯ соответственно...
     ‚адима он вспомнил с трудом. ‡а беспокойную кочевую жизнь столько  было
встреч и расставаний,  разве всех упомнишь. Ќо после детальных расспросов он
принЯл их с Љолей  в  табор и  разрешил путешествовать с ними до  океана.  Ђ
через день  даже позволил участвовать  в концерте  и осталсЯ  доволен  игрой
‚адима.
     –ыгане были  верны своей  крови, они кочевали  из города  в  город.  Ќа
каждой Ярмарке за бесценок  скупали  бракованных  лошадей,  выправлЯли их за
неделю-другую  с  помощью  специфических  цыганских  методов,  и  выгодно, с
барышом, продавали в  другом  городе, на другой Ярмарке.  ЃразилиЯ  занимает
первое место в мире по количеству лошадей, это поистине рай длЯ лошадников и
цыган.  Ђлеша  пользовалсЯ огромным  авторитетом у своих  соплеменников. ‚се
трудные  вопросы  хоревод  решал на  виду  у  всего  табора -- бесцеремонно,
властно и авторитетно. Џосле  чего  вопрос больше  не обсуждалсЯ,  а решение
исполнЯлось неукоснительно и беспрекословно. Ќичто не выводило его из  себЯ.
„аже присущаЯ всЯкому музыканту зависть и ревность.

     "•ороший  музыкант,  --  равнодушно сказал  он  как-то  про  ЊигелЯ  де
‘антьЯгоса, "гениального", как  утверждали,  фламенкиста.  -- •ороший,  слов
нет, хоть мое русское ухо и режет  эта  варварскаЯ игра, -- добавил  лениво,
тщательно   шлифуЯ   ногти   камешком-голышом,   как   обычно   делал  перед
выступлением, и закончил выразительно:  -- •ороший, очень хороший, но...  но
не цыган. “вы!"
     ‚адим добралсЯ до океана с цыганским табором. „вижение было  медленное,
зато  без  всЯких  полицейских проверок  и  прочих  эксцессов. ‚едь  никаких
документов  ни у ‚адима, ни тем более у Љоли-индейца не было. ‚езде концерты
проходили  с неизменным  успехом, на "ура". ‹ишь в одном каком-то  городишке
концерт был сорван тем, что поблизости на стадионе проходил футбольный матч,
в  котором  участвовала городскаЯ  команда, и  когда она  стала проигрывать,
народ повалил на стадион, поддерживать своих игроков...  Ѓразильцы -- что ты
хочешь! Љстати,  среди них существует утверждение, что современный футбол --
это  культоваЯ игра древних  индейцев,  дошедшаЯ до нас почти без изменений,
единственное отличие,  что победителЯм в древности,  всей  команде, отрубали
головы,  это была высшаЯ награда,  их души, по поверью, сразу же  отлетали к
богам на званый пир, устраиваемый в их честь.
     ‡анЯтно  было  изучать внутреннюю жизнь  цыганского табора.  ‘  первого
взглЯда там царил полный хаос и никакого  порЯдка. Ќо  это только на первый,
сторонний  взглЯд.  Ќа  самом  деле все оказалось  не  так. ‚се было гораздо
сложнее,  всЯк  знал  свое  место.  ‚се, как  правило, имели  клички:  Ќалим
(хитрый),   ‹апоть   (простой),   ило   (едкий),    Џавлин   и    ћрко   --
гитаристы-солисты,  ћвелир и „онжуан -- те скрипачи,  элита. Џевицы из хора:
Њышка,  ‘иница,  ЃадьЯ  (с  низким контральто),  ‚орона,  Џуговица. –ыганка,
котораЯ вела вокальное соло, звалась  -- ‘вистушка. Љогда она выступала, длЯ
нее   делали  специальные   разукрашенные  цветами  и  лентами  качели,  она
раскачивалась  на  них и пела старинную разбойничью песню про виселицу: "—то
затуманилась, зорюшка ЯснаЯ?.." -- это придавало ее выступлению необычность,
трагизм, а также некую экзотичность и экстравагантность. Ћднако было в  этом
что-то и  от цирка. Ќедаром говорЯт, что  цыганскаЯ манера исполнениЯ -- это
преувеличение во всем.
     ‚о  времЯ  путешествиЯ,  уже  вдоль  побережьЯ  океана,  удалось близко
сойтись со старым гитаристом, которого звали ‹ебедем. Ћн был самым пожилым в
хоре  человеком   и   единственным   "нотным   музыкантом".   Ћстальные   --
слухачи-самоучки,  нот  не  знали и  исподтишка следили за пальцами  ‹ебедЯ,
стараЯсь  поймать те удивительные аккорды импровизаций, которыми  он чудесно
насыщал несложные цыганские  мелодии. Ћн был тогда  уже глубоким стариком, с
сивой бородой, но еще довольно крепким.
     ‚о  времЯ долгих, бесконечно-нудных  переходов вдоль  побережьЯ,  где в
многочисленных городках было множество Японцев, которые жили обособленно, не
смешиваЯсь  с  местным  населением,  ‹ебедь,  помнитсЯ,  рассказывал о своей
молодости, о Џетербурге, где  ему удалось поработать в хоре ‚ари Џаниной. Ћн
аккомпанировал ей вместе с цистристом ѓансом. Љ ним в ресторан  зашел как-то
сам  —айковский.  ‘лушал  и  удивлЯлсЯ  цыганскому  пению  и  игре. Ќо после
концерта   он  сказал  им,  аккомпаниаторам,  что  их  сопровождение  такого
роскошного  голоса, как у  ‚ари, несколько,  мЯгко говорЯ, бедновато, и  что
надо бы обогатить гармонии. Љогда хор прекратил работу, Џетр €льич заперсЯ с
ними в кабинете  хозЯина ресторана, где был старый и весьма дорогой роЯль, и
вместе  с цыганами  стал  подбирать к  романсам и песнЯм более  интересные и
выразительные гармонии-аранжировки. Ћни импровизировали до самой ночи. ‘ тех
пор  те  чудесные  аранжировки  —айковского  так и  звучали  в  игре старого
гитариста...
     -- „а, кое-что  Я  у ‹ебедЯ тогда  позаимствовал. „а и  Ђлеша показывал
свои бесконечные  сольные  кружевные  импровизации...  -- закончил  маэстро,
печально  глЯдЯ  на  пылающий закат. ’ам  летали в малиновом  зареве розовые
чайки, упрЯмо пересекал  это чудо алый пароход, казалось,  воды  в том месте
кипели, а у самого  берега они тихохонько  перешептывались с галькой, и были
сиренево-зеленоватыми,  темно-аквамариновыми, когда вспыхнул на ’олстом Њысе
маЯк, и будто что-то таинственно-важное произошло в мире. -- „а, Ђлеша очень
хвалил менЯ за игру,  но в  хор к себе так и не взЯл. Џочему? Џотому что ты,
говорит, ‚адик, игрун, конечно же, хороший, даже отличный игрун, но, увы, не
цыган. ‚от ежели женишьсЯ на цыганке...
     Њы помолчали какое-то времЯ.  ‘обеседник показалсЯ мне сейчас настолько
старым,  изможденным, побитым  жизнью,  что почудилось,  будто  сама историЯ
сидела напротив. †иваЯ историЯ нашей страны, историЯ целой эпохи. Ћн казалсЯ
сейчас не  живым человеком, а  ожившим портретом со старинного  гобелена, на
фоне темно-алого  бархата  заката.  ‡атихли его  певицы, и лишь  ЉолЯ-индеец
долго  импровизировал  на  своей гитаре. €ссинЯ-черной косы у него сейчас не
было,  зато в  наличии был  серебристый ежик, который  выдавал его  истинный
возраст, увы, дЯдьке было хорошо за пЯтьдесЯт. Ќо вот индеец отложил русскую
семиструнную,   снова  взЯл   давешнюю  гитару  из  панцирЯ  броненосца,   и
геленджикскую  набережную  опЯть  огласили  дикие  латиноамериканские вопли:
"Ђй-ай-ай!   Ђу-ау-ау!  —а-ча-ча!"   --  и   опЯть  понеслась  разухабистаЯ,
варварскаЯ, совершенно нестройнаЯ и нескладнаЯ,  немелодичнаЯ какофониЯ.  ’о
самое  пресловутое фламенко, черт бы его  побрал совсем. ‚идно, никуда уж не
уйти человеку от голоса крови.  „а, фламенко индеец играл ловко и виртуозно.
Ћн, кажетсЯ, даже помолодел вновь и выглЯдел сейчас на тридцать с хвостиком.
€грал  с удовольствием и, что  называетсЯ,  с огоньком. ‘  душой.  „ерзко  и
весьма выразительно. ‡ажимал, например, струны на грифе, кроме пальцев левой
руки, еще  и  зубами,  что  вызывало  бурный  восторг и шквал  аплодисментов
зрителей и просто  прохожих зевак. Ќо игралось все это совершенно,  кажетсЯ,
без  соблюдениЯ каких-либо  элементарных правил  гармонии. ќто были в  самом
деле  варварские  звуки, музицирование  дикарЯ,  точнее  и  убийственней  не
скажешь.  ѓитара,  казалось,  напрочь  потерЯла свое  таинственное  обаЯние,
искреннюю серьезность и  мЯгкую  задушевность,  сейчас это  был в самом деле
какой-то ударный  инструмент,  некий тамтам, помогавший  танцовщицам веселее
дрыгать ножками, исполнЯЯ бразильский танец тико-тико -- да, сейчас это была
забава, баловство, чтобы веселее  петь,  удобней скакать,  выделываЯ  ногами
незнамо что, и просто  стучать об  пол  каблуками.  €  через  какое-то времЯ
сделалось скучно, а игра музыканта показалась неЯсной и сбивчивой.
     -- ’ак  и не  научилсЯ  Я  этой туземной  игре,  --  сказал собеседник,
отхлебываЯ свой оранжевый сок. -- „лЯ русского человека это невыразительные,
незапоминающиесЯ,  однообразные  мелодии,  хотЯ и  необыкновенно  сильные  в
смысле техники. џ понимаю вас, слушать это поначалу -- настоЯщее мучение, но
потом привыкаешь, и в некоторых  местах даже кое-что  начинает нравитьсЯ, но
за душу  все равно не берет. € очень однообразно. ‘колько лет уже слушаю, но
так и не научилсЯ этому хулиганству. Ђ вот  ЉолЯ запросто освоил, хотЯ никто
и не учил его. Ђ вообще-то его игру даже Џедро хвалил...
     -- Љакой Џедро? ’от самый? -- удивилсЯ Я.
     --  „а,  тот самый.  ‚  начале восьмидесЯтых  он приезжал  в  Њоскву от
журнала "ђевиста де музика", который издавалсЯ в €спании. € кто-то рассказал
ему обо мне. Ћн  сразу  же прилетел сюда.  Ќеделю тут, у менЯ, прожил. Џотом
оформил вызов,  и Я побывал  в €спании. Ѓыли с  ним  и в Џариже, в ресторане
"‡олотаЯ рыбка", встречались с Ђлешей „имитриевичем. Ћн был тогда уже весьма
плох.  Џереживал  смерть  своей  сестры,  сожалел  о   безвременной  кончине
‚ысоцкого, с  которым так  и не удалось записать  пластинку. Ћднако спел длЯ
нас свой  знаменитый  на весь мир  романс  -- "Ћчи черные".  € между  прочим
рассказал,  что в пЯтьдесЯт  седьмом,  в Ѓуэнос-Ђйресе,  ему пришлось как-то
петь этот романс  лично  длЯ  Ѓерии,  длЯ того самого,  ‹аврентиЯ Џавловича,
который был  давним и горЯчим его поклонником, а в Ђргентине  скрывалсЯ  под
чужим именем.  ‚идно,  состоЯл  в тамошних  спецслужбах каким-нибудь  тайным
советником... Ќо это уже другаЯ историЯ.
     џ схватил его  за руку. ‚идно, в глазах моих была написана такаЯ жгучаЯ
просьба, что он, разведЯ руками, произнес:
     -- Љ сожалению, историЯ темнаЯ  и загадочнаЯ. Ђлеша говорил, что  будто
бы в журнале "‚округ  света" в  номере пЯтом за  пЯтьдесЯт восьмой год  была
напечатана фотографиЯ Ѓерии, на  фоне президентского дворца в Ѓуэнос-Ђйресе,
как тайный знак  сыну  и  жене:  не  беспокойтесь, дескать,  все  нормально,
жив-здоров. Џриехав в Њоскву, Я пошел в "‹енинку", чтоб взЯть этот журнал --
мне его не выдали. ‚ Љраснодаре сказали, что именно  этот номер почему-то не
сохранилсЯ. ‚от и все... Ђ вы приходите завтра  с  утра, познакомлю  вас  со
своей …леной. ‘ …леной …вгеньевной. Ћна семь лет  менЯ ждала. Ћднажды пошла,
говорит,  к реке, когда совсем  уже  надежду  потерЯла...  ѓлЯдь,  а по воде
плывет бумажный кораблик. ‚ыловила его  из  реки,  развернула --  а  там, по
бумаге в  клетку, буквы  какие-то, вроде как русские. •оть  разобрать ничего
нельзЯ было, а топитьсЯ  раздумала, опЯть  надежда поЯвилась.  ’ак она после
этого еще три года прождала. € дождалась. Џриходите, мы будем рады.

        10
     ‚сю  ночь  мне  не  давала покоЯ  рассказаннаЯ историЯ  про величайшего
провокатора  и  диверсанта всех времен и народов.  џ  никогда не верил,  что
такому изощреннейшему политикану,  которому  ни  ’оллейран,  ни Њакиавелли в
подметки не годились бы, так  легко, как глупому куренку, свернули  шею. ’ак
не бывает.  ‚едь пропал же бесследно Ѓорман. € с  ѓитлером до сих пор еще не
все Ясно. •одЯт слухи, что  Њюллер, шеф гестапо, был советником главы –ђ“, а
убийца  ’роцкого, ѓерой ‘оветского ‘оюза ђоман Њеркадер, последние  двадцать
лет жизни консультировал ”иделЯ Љастро, а тут --  как в  плохом детективе...
Џод актом о расстреле Ѓерии нет  подписи врача, констатирующего смерть,  нет
протоколов допросов,  нет протокола заседаниЯ суда -- вообще  нет ничего;  а
ведь в таких случаЯх  формальности  обычно  соблюдаютсЯ самым щепетильнейшим
образом. Ђ тут про них почему-то забыли!
     Ќаутро  к "‚любленной  анаконде"  подходил  с  некоторой  робостью.  џ,
конечно  же, понимал, что …лена …вгеньевна,  безусловно, сейчас уже глубокаЯ
старушка, подстать мужу, но в сознании все равно рисовалась эдакаЯ сказочнаЯ
…лена  ЏрекраснаЯ, чуть  ли  не принцесса. €, если уж  говорить до конца,  Я
немного  сожалел, что согласилсЯ  на  эту  встречу --  боЯлсЯ разочарованиЯ.
Џусть  бы  она  так  и  осталась в  памЯти в  образе  молодой  романтической
красавицы-кнЯжны,  в венке-короне из  диких  бразильских подсолнухов, издали
похожих на крупные ромашки, ждущей у широкой реки своего возлюбленного...
     €з ресторанчика  неслось: "“тро туманное,  утро седое..." --  хотЯ утро
было  чудесным, Ясным, словно  чисто промытым. Њоего собеседника и  его жены
нигде не  было заметно,  еще, похоже, не подошли. Џокрутившись бесцельно  по
набережной, Я решил  зайти в районную библиотеку и  скоротать  времЯ. ‡ашел.
‘просил "‚округ света" за пЯтьдесЯт восьмой год.  Џодшивку принесли довольно
быстро. ‚се номера  были на  месте, и  даже без вырезок. Ћткрыл пЯтый номер,
пролистал и вскоре  споткнулсЯ на материале аргентинского  писателЯ Ђльфреда
‚арела,  который был  проиллюстрирован  странной  фотографией: Ѓуэнос-Ђйрес,
площадь  ЊаЯ, где расположен ђозовый  дворец президента, у  колонн  какой-то
арки стоЯт бравые гвардейцы, а по мостовой шествует ЃериЯ с дамой под ручку.
Ћрлиный профиль, характерный поворот головы, надвинутаЯ на глаза шлЯпа...
     ‚ыходил из библиотеки Я в каком-то странном потрЯсении. €з ресторанчика
неслось: "џ ехала домой, душа была полна печали..." ђЯдом с  кабачком увидел
своего  пожилого  друга с  седой женщиной, они были чем-то  похожи  друг  на
друга, как бывают похожими старые  супруги. Џо-видимому, это и была та самаЯ
незабвеннаЯ  …лена …вгеньевна. Ћни стоЯли у самого берега,  у  самой  кромки
прибоЯ,  и  что-то бурно  обсуждали.  ‚друг  старушка  показывает куда-то  в
зеленые  волны,  потом  довольно  резво  хватает  палку  и  начинает  что-то
вылавливать из воды. Љогда  приближусь  к  ним метров до двадцати,  увижу  в
руках у старушки что-то мокрое и бесформенное. Љоторое она будет держать как
самое дорогое  сокровище,  как  высшую награду.  Љак ребенка. € оба  старика
покажутсЯ такими счастливыми, такими  одухотворенными, что Я  им по-хорошему
позавидую.
     Њне вдруг сделаетсЯ неловко: а не мой ли давешний кораблик выловили они
из воды? ‚едь  сейчас  развернут его и все прочитают... € потому Я несколько
замнусь. Ѓуду стоЯть и  решать: стоит или не стоит подходить  сейчас? €менно
сейчас? Њожет, потом?..

     "џмщик! Ќе гони лошадей! Њне некуда больше спешить. Њне не-ко-го больше
любить!..  џмщик!"  -- летит,  летит сквозь  столетиЯ  плач, женский  вопль,
исторгнутый  графиней ђиттер,  сейчас совершенно забытой поэтессой, узнавшей
по дороге  о смерти своего возлюбленного  -- ѓосударЯ €мператора  Ђлександра
‚торого, ЋсвободителЯ.
     “вы, общество длЯ независимой  личности, длЯ  одинокого путешественника
по этому гибельному житейскому морю всегда враждебно, потому и приходитсЯ за
любовь,  за  свободу  собственного  выбора  платить   чистоганом,  то   есть
одиночеством. € это, опЯть же, в лучшем случае.
     ‚друг плеча моего касаетсЯ чьЯ-то  рука. Џрикосновение  будет  до  того
знакомым, что менЯ слегка трЯханет. Ђ когда наконец ме-е-едленно обернусь --
передо  мной  окажетсЯ та,  котораЯ до  сих  пор снитсЯ, та,  которой  писал
письмо,  сворачивал из  письма кораблик и  бросал его в зеленоватые  морские
волны, та,  которую искал,  искал, искал,  скрываЯ это даже от  самого себЯ.
•отел найти и боЯлсЯ этого. € вот -- она предо мною. ’акаЯ же светловолосаЯ,
хотЯ  и...  да,  постаревшаЯ,   располневшаЯ,  поседевшаЯ,   но  все   равно
единственно-желаннаЯ. ‘едаЯ  моЯ  Ђленка.  Ћна  живет тут,  в  этом  городе,
который по-турецки звучит "•елен джик", что означает -- "ЃелаЯ невеста"...
     --  ‚от,  передали... от тебЯ!  --  и  показывает  измочаленный листок,
который еще вчера был бумажным корабликом.
     Ђ что же  тогда в руках  у  стариков? Џосмотрел  туда: там измочаленный
венок из крупных ромашек, похожих на дикие бразильские подсолнухи.
     ЊилаЯ! •орошаЯ! ђоднаЯ! ’ы мой самый незабвенный друг...