        Ћлег Њихайлович Љуваев. ќй, Ѓако!

     (1934 - 1975)

     ђассказ

     ‚ не столь  уж давние времена влажным  июньским вечером молодой историк
„иамар Њихайлович ђощапкин  сидел  в банкетном залике  ресторана "Ђрагви", и
банкет тот был не только на его деньги, но и в его честь.
     ’оржественный  час  нетронутой   сервировки  уже  прошел,  час,   когда
снимаютсЯ с разрешениЯ дам пиджаки (дам, впрочем, не было),  тоже прошел, но
расходитьсЯ было совсем не пора. Ѓыл час беседы соседа с соседом.
     ђасполагала к этому обстановка  банкета - без шумных тостов и  льстивых
выкриков,  а  может  быть, и повод  его,  который в обычных условиЯх поводом
вовсе   не  может  быть.  ‘егоднЯ  вышел   из  печати  мало  кому  известный
исторический сборник со статьей  „. Њ ђощапкина о  вассальных  неурЯдицах  в
дальних краЯх в чудовищно далекие времена, когда даже  короли там назывались
по-деревенски просто: Љарл ‹ысый, Љарл ’олстый, Љарл Џростой или, хуже того,
ѓенрих Ћбжора.  Ђбстрактность событиЯ усугублЯлась тем,  что автор статьи не
то что возле ‘орбонны или  Ђмьена, но даже  до всемирно известной библиотеки
имени ‚.  €.  ‹енина  ему было  не меньше  десЯтка летных  часов на  быстром
аэрофлотовском самолете. ‚ банкетном залике сидели те, кто, изумившись дикой
бескорыстности замысла, помог автору собрать  материал  - пачки фотокопий  и
рулончик  пленок,  некоторые  именно из  ‘орбонны  - были среди  сидевших  в
банкетном залике видные люди.
     ‚ комнате этой,  отделенной  переходами от громкого  общего  зала, было
уютно. ЌеЯрко  горела люстра, стоЯл умеренный  гуманитарный шумок, разве что
излишне попахивало шашлыком, но тут уж ничего нельзЯ было сделать, ибо запах
сей неотделим от слова "Ђрагви".
     „октор ЃоЯринов  излагал  свою  теорию становлениЯ  Љушанского  царства
доктору   Ѓруку,   ѓромов  из  историко-архивного  слушал  ’олю  –веткова  -
восходЯщее историческое светило, а доктор Ќегребин сидел, улыбаЯсь и мучилсЯ
с фужером теплой минеральной воды - выпить он не мог из-за печени, а уйти не
позволЯла потомственнаЯ интеллигентность,  а  также уверенность в том, что с
коллегами надо общатьсЯ.
     ‘ам же ђощапкин вовсе не  к  месту думал  о суете  сует. ‚от,  написал,
опубликовал  наперекор  всем  и  себе, а  дальше-то  что?  џсно,  что он  не
Љарамзин,  "€сторию ѓосударства ђоссийского" не  напишет, не ‘оловьев он, не
ѓабин  и  даже не  профессор  Џокровский, который создал хотЯ и порочную, но
все-таки  школу.  €  уже  Ясно,  что  нет  и  не  будет  ему от  этой статьи
немедленных сильных  выгод - сумасшедший разве  что возьмет  диссертационной
темой работу  о  Љаролингах,  да и  зачем, зачем  это все?  Ќо ведь все-таки
написал. ‚се-таки опубликовал.
     Ђ врач сказал: "Ќемедленно в Љисловодск". „лЯ лечениЯ нервной системы и
желудка, загубленных холостЯцким  образом жизни. —то образ жизни! Џопробуйте
написать подобную работу в век небывалого технического прогресса. Џопробуйте
написать,  когда  нет за спиной  ни  ЉЃ, ни Ќ€€,  ни кафедры, ни  завода, ни
просто неотложных  хозЯйственных  нужд государства.  Ќо  ведь  написал?  ‚се
позади, все позади.
     ‚ это  времЯ ѓугнишвили  из  €ђ‘а, добродушный, налитый южным здоровьем
ѓугнишвили, единственный в залике, на кого коньЯк действовал именно так, как
должен действовать по проспектам сей добрый напиток, перегнулсЯ через стол и
сказал сочувственно:
     - ѓрустный какой юбилЯр!
     ђощапкин лишь улыбнулсЯ в ответ.
     - џ тоже радость жизни потерЯл с первой работой, - сказал ѓугнишвили. -
•орошо помню, что застрелитьсЯ хотел. Џойми, дорогой, все  написал, переплет
сделал, а защищать не  могу. Џриехал домой, в горы. …ле живой приехал,  мать
плачет целые  сутки. Ђ дома: воздух, вино. ќ!  —ерез  три днЯ  за  девушками
ухаживал. Ќа защите как лев себЯ вел, оппоненты на глазах поседели.
     - „а-а, - сказал ђощапкин.
     „октор  Ќегребин  отставил  фужер  с  минеральной  водой и  мечтательно
улыбнулсЯ.
     -  ‚  ѓрузию  поезжай, -  твердо  сказал  ѓугнишвили. -  ’акаЯ  страна.
Њертвого лечит.
     - Џутевка у менЯ. ‚ Љисловодск.
     - ќ! Љакую производишь ошибку, - в комическом ужасе отмахнулсЯ  от него
ѓугнишвили. - ђаспорЯдок - маспорЯдок. Џлохой едой  желудок испортишь. Ќочью
в окно полезешь - руку сломаешь. ‡ачем?
     ђощапкин усмехнулсЯ и потЯнулсЯ за коньЯком, чтобы  налить ѓугнишвили и
чокнутьсЯ с ним. Ђ доктор Ќегребин покачал головой в неосуществимой мечте.
     - ‡а ѓрузию, - сказал ѓугнишвили. - ѓамарджос!
     Ћн хитрым эллипсом  крутанул рюмку в  воздухе и выпил коньЯк.  Ђ выпив,
взЯл не спеша ломтик  лимона и  подмигнул  ђощапкину добродушно и мудро, как
человек, знающий соль бытиЯ.
     "Ђх, - подумал несвЯзно ђощапкин. - —то это Я, в самом деле?"
     ‚ каком году было введено христианство на ђуси?
     ‚ девЯтьсот восемьдесЯт восьмом!
     ‚ каком году была битва при ѓрюнвальде?
     ‚ тысЯча четыреста десЯтом.
     Ђ  где тот лес, при котором состоЯлась битва, где кости погибших людей,
разыщите вы их потомков.
     —то это Я, в самом деле?"
     ‚  банкетном  залике  шумели  гуманитарии   -   физически  слабые  люди
умственного  труда с  сильно  развитым интеллектом. „октор Ќегребин, который
знал древние  романские Языки, позабытые  среди  романских народов,  и  ’олЯ
–ветков -  будущий академик,  и ѓугнишвили - знаток  аббасидской эпохи и сам
бесспорный в душе аббасид.


     ...Њимо  гостиницы  "Ђлтай",  что  возле  окружной   железной   дороги,
проносились с грохотом электрички.
     Љ  шуму  их  примешивалсЯ  голос  снабженца,  который кричал  в  трубку
коридорного телефона и выпрашивал тонкий прокат из легирки и станок Љ„Љ-500.
‘набженец был  нервным, взъерошенным человеком и слова "лимит", "разнарЯдка"
произносил с крайней брезгливостью.
     Љроме того, уборщица стучала в дверь номера 23. ‘тучала давно.
     ‡а  дверью  этого  номера  спал  послебанкетный  ђощапкин.  Ќаконец  он
проснулсЯ и сипло крикнул: "‚ойдите!". Ќо вспомнил, что дверь закрыта ключом
изнутри. ‚стал, накинул на себЯ одеЯло и босиком прошлепал до двери.
     “борщица вошла, глЯнула  на стол, где стоЯла  начатаЯ  бутылка  коньЯка
"…реван", скатала похожую на лампасы с генеральских штанов дорожку и ушла.
     ЉоньЯк на  столе  оставил ‘лава, џрослав Ђлександрович,  военно-морской
офицер, задержавшийсЯ в гостинице "Ђлтай" на два днЯ по дороге из отпуска на
энскую военно-морскую базу.  ЉоньЯк он  вынул из чемодана, когда  узнал, что
вернувшийсЯ под хмельком сосед стал опубликованным автором.
     ‘ейчас  он  был,  наверное, уже  в ‹енинграде, потому  что ночью  уехал
сразу, как выпил за рощапкинскую удачу флотские сто пЯтьдесЯт.
     Џосле него осталсЯ запах умеренно  курЯщего человека, коньЯка, тройного
одеколона и еще чего-то, менее осЯзаемого
     •ороший был  человек морЯк.  ‘  чистым  лицом  и Ясными  глазами хорошо
знающего служебный долг человека.
     - „урак,  что  не  стал  математиком,  -  убежденно  сказал  в  потолок
ђощапкин. „авнее было то сожаление, с первого курса истфака.
     Њатематикой  его заразил  ‘ергей ‘ергеевич,  отрешенный от земной жизни
чудак, невесть как попавший  в  Љулундинские  степи. ‡адачки  он задавал  из
рукописной  амбарной  книги  и  восьмиклассникам  рассказывал  об  уравнении
струны.
     ‚ чернильной тьме  бесконечности протЯнута сверкающаЯ струна, и бегу по
ней  две волны,  каждаЯ  со  своего  конца  бесконечности.  Ћни встречаютсЯ,
складывают свои уравнениЯ и, измененные, разбегаютсЯ снова. €з бесконечности
бегут в бесконечность.
     - Љак в сказке два кораблЯ, - дрогнувшим голосом говорил учитель.
     •ороший был человек, только педагог никудышный. ‘ безжалостной добротой
сказал „име ђощапкину, верному члену математического кружка:
     - ‘пособности. Ќо не талант.
     ђощапкин  пал  жертвой  усталости предков.  Џредки устали  в  борьбе  с
землей, и мать захотела длЯ сына изЯщной  гуманитарной жизни. Ћтец вмешатьсЯ
не  мог,  ибо прахом вошел  в историю войн. Њамаша,  бухгалтер сельпо,  была
уверена, что знает счетную книгу жизни. €  ђощапкин пошел на истфак, так как
крепко горевал об отсутствии математической гениальности.
     ‚  двадцать  пЯть  лет   оказалсЯ  на  стариковской  работе  в  архиве.
ЉультурнаЯ  работенка,  мечта  исстрадавшихсЯ  в  тЯжелой  борьбе  с  землей
рощапкинских предков: папочки, картотеки, библиотечный синий халат.
     ‘мешили ђощапкина  заезжавшие из Њосквы аспирантки. ќти четкие девы все
как одна  разрабатывали  благодатную  жилу рабочих  движений. €  рыскали  по
сибирским  городам, теперь уже по сибирским, в  поисках неистощенных залежей
фактов. ђощапкин неизменно выдавал им книгу  местного краеведа, не жаждущего
славы старца,  у которого всЯ классоваЯ борьба этого краЯ,  с конца прошлого
века  по  первую четверть  этого, нарисована  была  рубцами и  шрамами тела,
переломами многих костей.  € книжка  эта, потрЯсающаЯ по детальности фактов,
была  последней  классовой  битвой старого  работЯги. “ж  кто-кто,  а четкие
московские девы это ценили.
     Љак-то в командировке  в город, в котором училсЯ, ђощапкин  встретил на
улице  старого профессора.  ’от, сверх  ожиданиЯ,  его  узнал  и, что  более
странно, сказал: "Ђ Я помню вашу курсовую по раннему средневековью".
     „уша  ђощапкина хотела  бескорыстного  и большого.  ’ак  он вернулсЯ  к
продолжению курсовой  работы. Ѓыла  ведь особаЯ торжественность, подкупающаЯ
глупость  в том, чтобы  в  дальнем  сибирском  городе писать  о  Љаролингах.
ђощапкин  рассматривал  это  как  личный вызов  бледным и  нервным  девицам,
которые  мусолили  скудными мыслЯми горечь,  кровь  и  светлую  боль рабочих
движений. “ Љаролингов горечь и  кровь  истории отмыта была веками. ђощапкин
смутно  чувствовал непонЯтнуюЯрость той эпохи. ЃиологическаЯ  крепкаЯ Ярость
простолюдинов, монахов и королей привлекала его, он и сам не знал почему. "€
никогда мы не умрем, пока качаютсЯ светила над снастЯми".
     †илец  комнаты  23  „. Њ. ђощапкин взЯл  записную книжку, приобретенное
недавно чудо полиграфического искусства в зеленом  переплетике с календарЯми
на  текущий  и  будущий  годы, с  алфавитом длЯ телефонов  деловых знакомых,
друзей  и подруг,  а  также  с  чистыми  глЯнцевыми  страничками  длЯ записи
собственных размышлений.
     Џо календарику  получалось, что до начала путевки  ему оставалось ровно
пЯтнадцать дней. ќти  дни  он планировал просидеть  в библиотеке. Џланировал
без размышлений, так как за последние пЯть лет отвык от чего-либо другого.
     ‘ гибельным чувством падениЯ ђощапкин плеснул в стакан коньЯка. ‡акусил
лимоном, который нарезал  вчера твердой рукой  морской офицер. "‚ ѓрузии все
есть!" - так, перефразируЯ —ехова, сказал аббасид ѓугнишвили.
     ‚  соседнем  номере кто-то  испытывал благоприобретенный транзистор. Ђ,
может быть, магнитофон.
     "—а-ча-ча! - кричала за стеной певица. - —а, ча, ча! “х!"
     ђощапкин  вспомнил   институтского  друга   Љолю   ‚охмЯнина,   который
преподавал сейчас историю  в селе ‘екетовка Ђлтайского краЯ. ‚ последнем его
письме  была страннаЯ такаЯ приписка: "‘читаю, что с  жизнью  сложилось  все
нормально.  ’олько  тревожно бывает  весной. ‘нег  тает, ученики  шалеют,  и
хочетсЯ куда-то идти. ‚от так шел бы и шел по ђоссии, на местность смотрел и
встречалсЯ с разным народом".
     Ќеожиданно длЯ себЯ ђощапкин встал  и пошел к телефону. ’рубка была еще
теплаЯ от снабженческих натисков. ‚ справочнике, лежащем  рЯдом с телефоном,
он с сомнамбулической точностью нашел справочное  Љурского  вокзала и  через
недолгое  времЯ узнал, как попадают в  ’билиси - столицу республики, где все
есть.

     —еловек  сидел за столом,  заваленным  ворохами  зеленого лука. ‹ук был
крупный, сочный и очень Яркого, почти изумрудного цвета. —еловек питалсЯ, не
снимаЯ огромной кепки. Ѓольше посетителей не имелось.
     ђощапкин попал в этот подвал чуть ли не с поезда. Ќомер в гостинице ему
устроил таксист. Ѓыстро, культурно и за небольшую доплату.
     Ќомер был очень хороший.  ‚ раскрытое  окно врывалсЯ  солнечный  свет и
громкаЯ южнаЯ речь, не стесненнаЯ постановлениЯми о тишине.
     ђощапкин побрилсЯ, достал  из чемодана лучшую рубашку и вышел на улицу.
…го охватили  зной, запах раскаленного  асфальта, и тут  же  он почувствовал
страшный голод.  €  увидел  этот  подвал.  Ћн  прошел к  стойке, на  которой
громоздились батареи бутылок, а за ними винные бочки. ’очно в  нужный момент
из боковой  дверцы поЯвилсЯ  усатый  гигант, тоже в громадной  кепке. ѓигант
уперсЯ ручищами в стойку, и полы халата разошлись на его животе.
     - ‡дравствуй,  дорогой,  -  сказал  он и показал в  дружелюбной  улыбке
прокуренные зубы.
     - ѓурджаани четвертый номер есть? - спросил ђощапкин.
     •озЯин отрицательно покачал головой.
     - ѓурджаанского же розлива, - чувствуЯ, что впустую, повторил „има.
     ѓигант глЯнул  на  него из-под кепки,  помыслил  и,  тЯжко  нагнувшись,
вытащил из-под стойки мокрую холодную бутылку вина.
     - Љто научил?
     - Џрофессор ѓугнишвили.
     •озЯин  задумалсЯ на мгновение, печально дернул  усом  и вытащил вторую
бутылку.
     - —то будешь кушать?
     - ‚аш выбор. —то полагаетсЯ к этому вину.
     ѓигант принЯл ответственность и исчез за дверцей.
     ђощапкин сел  у  окна. ‚ окне передвигались ноги  в  отлично, по-южному
начищенной обуви.
     ЏоЯвилсЯ хозЯин. ‚ растопыренных пЯтернЯх он нес две бутылки  вина, две
бутылки  с минеральной  водой, тарелку  с обжаренным  мЯсом  и еще  с чем-то
поднос.  ‚се  это  он поставил  на стол,  из складки большого пальца  извлек
соусник, снЯл с шеи полотенце, стрЯхнул им невидимые крошки и, тЯжко ступаЯ,
ушел.
     …док зеленого лука смотрел  на ђощапкина через зал. ѓлаза под козырьком
у  него  казались матово-черными. ђощапкин налил  бокал и  знаком  предложил
разделить компанию. —еловек отрицательно покрутил кепкой.  ђощапкин вспомнил
не  то читанные  где-то,  не то  слышанные  южные  кодексы,  взЯл бутылку  и
направилсЯ к его столу.
     - Џрошу выпить за ваше  здоровье, -  смолол  он, сам ужасаЯсь тому, что
несет. —еловек откинулсЯ  на  стуле  и рыцарским кивком  поблагодарил. Џотом
крикнул в пространство.
     ’отчас поЯвилсЯ хозЯин, несЯ меж пальцев бутылки точно карандашики. ‚сю
эту груду он поставил на стол ђощапкина, сформулировал:
     - …го счет, ваше здоровье
     ...—ерез полчаса ђощапкин сидел за одним столом с  обладателем кепки  и
матовых глаз, и тот вдохновенно произносил:
     - ќтот бокал мы выпьем в памЯть родителей, породивших нас.
     Ћн  делал бокалом движение,  как бы  приподнимаЯ бокал  и  одновременно
прижимаЯ его к  груди в знак сугубого уважениЯ  к собеседнику, и лишь  потом
"гамарджос!"  выпивал. Ћтменно это  у  него  получалось. Људа  лучше, чем  у
профессора ѓугнишвили, подзабывшего в изучении мусульманства науку вина.
     - ЊенЯ зовут Љекец.  “  менЯ есть мать, дом, дети, жена и машина. Њожно
сказать, что Я счастливый человек - все есть.
     - Њне  посоветовал  ѓугнишвили.  ‘вЯтой  человек. Џонимаешь, Љекец,  от
бумажек голова закрутилась. ’ы - счастливый - Я нет.
     -  ќт-тот  небольшой бокал мы выпьем за научную  деЯтельность, - строго
сказал Љекец. Ћн крикнул опЯть. ЏоЯвилсЯ гигант, и они втроем стоЯ выпили за
настоЯщую, прошедшую и будущую научную деЯтельность „.Њ.ђощапкина.
     ...  Џоздним вечером пришлось  придвинуть четвертый  стол,  после  чего
хозЯин  запер дверь и уселсЯ к  гостЯм. Ћн  пил вино деловито и  просто,  кЂ
будто ел  хлеб с водой. ‚се  гости были  со строгими лицами горных  жителей.
ђощапкин давно потерЯл им счет.
     - Њы очень такой народ, - объЯснЯл ему сосед. - “ нас нету отдельно.
     Љак бы в подтверждение  в дверь  с  улицы  ломились жаждущие коллектива
люди.  —етыре  стола дружно кричали:  "Ђра!"  —то в  переводе с  грузинского
значило: "Ќет!"
     Џо  особому  стуку  впустили  только  высокого старика  с  сумасшедшими
глазами.  Ћн выпил вино, вынул из кармана дудку и  заиграл, отдуваЯ небритую
щеку. “сатые мужики запели тонкими женскими голосами.
     ...Ќочевал  ђощапкин  у  Љекеца,  так как в десЯть вечера  всЯ компаниЯ
направилась к нему домой, включаЯ хозЯина погребка. Љекец жил в старой части
города, где  дома  в узких улочках напоминали маленькие  кирпичные крепости.
Ќад крепостЯми висели крупные южные звезды,  и куда-то в небо дугой взлетала
освещеннаЯ  лента фуникулера.  ѓде-то  около  этой  световой дуги, как  знал
ђощапкин, похоронен был ѓрибоедов.
     “  Љекеца  тоже   пили  вино,  котораЯ  наливала  из  плоских  бочонков
добродушнаЯ черноволосаЯ  матрона - жена,  а из дверей выглЯдывали дети.  €х
было так  много,  что можно  было  поверить: от  вина  предметов  становитсЯ
больше.

     Ѓыло  раннее  утро.  ‚  открытое  окно   веранды  шел  легкий   воздух,
непостижимаЯ тишина. ‚ этой тишине кто-то протЯжно кричал:
     - Њацо-о-ни! Ња-а-а-цони!
     ђощапкин смутно  вспомнил узкие  средневековые  улочки, по  которым они
вчера  с Љекецем  добирались  домой.  Џочему-то этот  город  так любили люди
возвышенного  строЯ  души: …сенин,  Џастернак  и Џушкин Ђлександр ‘ергеевич?
‘крипнула дверь, вошел всклокоченный Љекец и знаком предложил ему одеватьсЯ.
     - Ќа работу? - шепотом спросил ђощапкин.
     Љекец  как-то  странно  покачал головой:  вначале  положительно,  потом
отрицательно.
     Ћни  вышли  на улицу  и  по  сбегавшим  вниз булыжным  закоулкам,  мимо
затейливых   прошлого   века  особнЯчков  со  столбиками,   и  верандами,  и
лестничками, похожих  на шкатулки в  комиссионке,  в  ранней  прохладе  улиц
прошли они неизвестный  ђощапкину  путь и очутились перед дверью, на которой
была крупнаЯ надпись "•ЂЌЂџ". ЌесмотрЯ на ранний час, дверь была распахнута
чуть не настежь. ‚нутри стоЯли столики, за столиками сидели мужики в ужасной
щетине и ели из дымЯщихсЯ мисочек. Џеред каждым стоЯл графинчик и стопка.
     - „орогой, -  сказал Љекец. - ’ы видишь народный обычай? „о семи  утра,
если  ты  вчера  пил, можно  выпить  немного  водки  и  съесть  хаши.  ’акой
специальный суп.
     Њеж  тем напитавшиесЯ вставали из-за столов c видом  людей, выполнивших
спозаранку важную государственную работу. Ќаверное, шли бритьсЯ.
     - Ђ после семи? - рассеЯнно спросил ђощапкин. - Ђ не водки?
     - ’олько до семи и только немного водки.  €наче алкоголист, - убежденно
сказал Љекец.
     - € обЯзательно хаши.
     Ћфициант быстро принес и  миски, и графинчик. „аже на глаз было  видно,
какой он холодный.
     - ’акой обычай, - повторил Љекец, наливаЯ водку. - € ни  один грузин от
этого обычаЯ еще не умер.
     Ћни выпили, и ђощапкин с наслаждением начал есть острое горЯчее хаши.
     - ’ы в отпуске? - спросил Љекец?
     - „а, - твердо сказал ђощапкин.
     - Ђ мне на работу. џ банщик. ‹юдей мою. ‘ерные воды знаешь?
     - —итал у Џушкина.
     - Ћ! -  Љекец  торжественно  поднЯл палец. - “  нас  каждый банщик  это
читал.
     “лицы заполнЯлись дневным зноем. ‘ достоинством шли тщательно  выбритые
мужчины,  смуглые  женщины  с  продуктовыми  сумками.  ‡венел смех,  мчались
куда-то  пацаны  с завЯзанными на животе полами ковбоек. ‡акоулками  старого
города они вышли к Љуре.
     Ќа отвесных скалах на той стороне реки стоЯли кирпичные дома, и балконы
домов  висели над бездной, торчали развалины не то крепости, не то церкви, а
перед крепостью над рекой сидел на коне атлетический бронзовый воитель,  без
рубашки, но при мече. Љрасивый и гордый парень  был этот воитель. € ђощапкин
дрогнул,  увидев,  что он  смотрит  на  раскинувшийсЯ внизу  город,  древний
’ифлис, преемник картлийской столицы Њцхеты, смотрит на реку Љуру, на землю,
где  шли  железные  легионы  ЏомпеЯ,  куда  рвались  персы-огнепоклонники  и
восточноримское  христианство,  где шли монголы и аббасиды, а землЯ жила,  и
великий Џушкин оставил здесь часть своего сердца, а редкий человек ѓрибоедов
оставил здесь свой прах.
     Љекец  отправилсЯ  служить  человечеству  под  вывеску  ЌЂђЋ„Ќ›…  ЃЂЌ€,
ђощапкин ненадолго пошел  в противоположную сторону,  где еще раньше заметил
две церкви:  одна была из дикого  циклопического  камнЯ  и полуразрушена,  а
перед  второй,  сразу  за неприглЯдной стеной жилого дома, начиналсЯ зеленый
заборчик, газон, и сквозь газон вела бетоннаЯ тропка, вообще все было как на
даче рачительного хозЯина: подкрашено, подмазано и виден неусыпный хозЯйский
глаз.
     ‚  заброшенной церкви пахло  пустотой и  мышами. ‚ека  ничего не  могли
поделать  с  окатанной  речной  булыгой,  они  выедали  только   цемент,  да
рассыпатьсЯ начали  кирпичные угловые башенки.  ЏозеленевшаЯ меднаЯ  вывеска
извещала, что церковь эта  стараЯ, VIII  век, и строить  ее начал  Ѓаграт, а
закончил  ‚ахтанг. ђощапкин  подумал  о том,  догадалсЯ ли,  нашел ли  времЯ
Ѓаграт положить первый  камень, оставив работЯгам  доделывать остальное, или
просто р а з р е  ш и л, подписал  техпроект.  “  царей в те времена хватало
забот, так как  по  соседству скакали  по  завоеванным  просторам  ,  точили
холодное оружие чингизиды, а  может, даже не точили, в надменной монгольской
спеси поглЯдываЯ на крохотное государство. ’ак что Ѓаграт и ‚ахтанг были тут
вроде символом,  если всех работЯг  писать  -  никакой  меди  не  хватит.  Ђ
работЯги, наверное, строили от души, не только длЯ оклада, потому что верили
в бога.
     ‡а соседнюю оградку,  по бетонной тропинке  шли люди, женщины в черном,
старики в арабских башлыках, несмотрЯ на жару, и зеваки.
     Ѓездельный отпускник ђощапкин тоже отправилсЯ поглазеть. ‹юдей в церкви
было немного. ‘лужба  еще не  начиналась. ђощапкин отошел  к дальней стенке,
поднЯл  глаза на купол. Ќа куполе сверкала  свежаЯ роспись. ‚ центре росписи
находилась мадонна  с младенцем. ‚ыглЯдело  это так: на  садовой  скамеечке,
какие  можно увидеть  в любом парке государства, сидела женщина в коричневой
цигейковой шубке и держала в руках ребенка,  завернутого в байковое  одеЯло.
Њладенец был  здоровый,  нормальный  младенец, готовый длЯ детских Яслей.  Ђ
женщина была нормальной домохозЯйкой, озабоченнаЯ младенцем, мужем и другими
заботами середины •• века.
     ‚низу лентой  располагалась  другаЯ  сцена.  "•ристос с апостолами",  с
трудом сообразил ђощапкин. ЂпостольскаЯ летучка выглЯдела совсем по-земному:
за дощатым столом  во  дворе,  где  обычно бьют  домино, сидели  пенсионеры,
вышедшие подышать  свежим воздухом. Ћдин из пенсионеров рассказывал занЯтную
историю времен давней юности. Ћстальные - "во дает" - слушали.
     ‘верху  же  над приземленными мифами летел ангел в настоЯщей ангельской
форме,  при  хламидке и  крыльЯх. ’очнее, это был  не ангел, а  ангелица,  и
прозрачнаЯ  хламидка  не  скрывала,  а  только подчеркивала  отчаЯнные формы
ангельской плоти.
     Ќеведомый мастер - враг отвлеченности во всех ее проЯвлениЯх, гениально
земной человек создавал эти фрески. € тем создавал опиум длЯ народа.
     Ќа  бане, где работал Љекец, висел кусок бумаги с чернильной грузинской
вЯзью и русским текстом Њ›’њ Ќ…’. Ќикто ђощапкина тем не менее не задержал.
     Ћкон внутри бани не было, светили тусклые лампочки в каменных сводах, а
когла он толкнул  очередную дверь, то увидел сводчатый купол с дырой. ‚ дыру
падал солнечный свет и как  раз попадал  на  стол. Ќа столе стоЯл нормальный
русский  самовар,  а  вокруг  сидели  голые жилистые  банщики  в  клеенчатых
фартуках и пили чай.  Ћказалось, горкоммунхоз именно сегоднЯ, не предупредив
даже банщиков,  решил баню  закрыть  на ремонт  и  на приведение ее к уровню
современной  жизни:  заменить   кованые  крюки,  на  которые  вешали  одежду
поколениЯ тифлисцев, пластмассовыми, убрать каменные лежаки, где  возлегал с
присными €раклий II, пробить широкие окна.
     ‚ернулсЯ один из банщиков, посланный на  рынок за бутылью вина и острым
сыром сулугуни. Џосле  этого посылали  еще  раз.  Џосле третьего  раза Љекец
сказал, что, раз банЯ закрыта, он с дорогим гостем немедленно сЯдет в машину
и поедет в  родную  деревню. ‘ам  Љекец будет обрезать  виноград, а ђощапкин
жить длЯ своего удовольствиЯ.
     - џ на море собралсЯ, - сказал ђощапкин.
     - Ѓудет море вина, - пообещал Љекец.
     ђощапкин  замусолил  интеллигентское  "неудобно-о",  но  банщики  хором
сказали "ара" и послали еще за вином.
     €  к  ђощапкину  уже   возвращалось  понимание   юмора  жизни,  напрочь
угробленное на Љаролингов, - он согласилсЯ. Њоре рЯдом - успеет.
     Џо этому случаю пришлось послать еще  за вином. †илистые  голые  мужики
начали петь песни. Ќа сей  раз  пели нормальными голосами. ‘вирепый  мужской
хор гремел где-то под банным куполом. Ѓанщики  пели древние  песни сражений.
Њожет, так вот примерно и у этих полумифических Љаролингов.
     Љ  концу  последней  бутылки стало Ясно,  что на машине Љекец  никак не
поедет, разве что за руль сЯдет человек, не приходивший сегоднЯ в баню.
     ђешили ехать на поезде, и по этому случаю...
     ‘олнечный свет померк  в дырке на куполе. Ѓанщики переоделись и на двух
такси отправились к Љекецу, чтобы потом отправить его с „имкой на поезде.
     Ѓилетов  в кассе не было. Ќо когда  восемь  усатых банщиков  сунулись в
окошко и дружно спросили "ара?" - два билета нашлись. Ћни долго прощались на
перроне  с клЯтвами  скорой встречи, а  когда поезд тронулсЯ,  шли  рЯдом  и
совали  в  окошко  вагона  бутылки, свертки  и еще  бутылки, точно  Љекец  и
ђощапкин уезжали на Љолыму.
     Џопутчики в вагоне извлекли из-под скамеечки бочонки и  сумки, и вскоре
ђощапкмн почувствовал, что понимает грузинский Язык.
     ‡а окном  шли виноградники и  селениЯ, выстроенные из дикого  камнЯ. Ќа
горных  склонах  торчали  развалины  древних замков.  ‚перегонки  с  поездом
носились по  проселкам поджарые, как  гончие собаки, горные  свиньи.  агали
куда-то старики в башлыках.
     ђощапкину показалось,  что  все  это  он  видел. ‚озможно,  во  сне. Ћн
прикрыл глаза.

     ...„испозициЯ днЯ, составленнаЯ Љекецем, выглЯдела так:
     ‚ставать в пЯть, самое позднее в шесть утра. ќто необходимо, потому что
все встают в пЯть.
     Ќичего не делать.
     „елать ничего нельзЯ, потому что гость.
     €збави бог  - увидЯт  соседи.  Џозор на весь дом до скончаниЯ века, вот
что такое занЯтый трудом гость.
     „еревнЯ находилась  в долине Ђлазани.  ‘о  стороны Ђлазани  ее отделЯли
тополевый лес  и виноградники. ‘ другой стороны торчали поросшие кустарником
горы. Ќа горах стоЯли белые заброшенные часовни. ЏробратьсЯ к ним не имелось
возможности:  кустарник был  упруг и колюч. Ќеизвестно, как туда  добирались
молельщики.
     Љекец  сразу   после  приезда  начал  копать  канавки  в  саду,  резать
виноградные  побеги, что-то строгал. ђощапкин  сунулсЯ  помогать  ему, и они
поругались.
     Њать Љекеца, совершенно невесомаЯ старушка, одетаЯ в черное, напоминала
запущенный лет семьдесЯт назад  вечный  двигатель. …сли  она не  возилась  в
винограднике, то была в ЯблонЯх, если не в  ЯблонЯх, то на кухне, если не на
кухне,  то вЯзала нескончаемый шерстЯной носок из  желтой и  черной шерсти в
полоску. Џо-русски она не понимала  ни  слова, и ђощапкин разговаривал с ней
улыбками.
     „еревню рассекало асфальтовое шоссе, по бокам шоссе  стоЯли двухэтажные
дома  из  дикого камнЯ,  обрамленные по  углам кирпичом.  Љое-где по  улицам
лежали мешки цемента и новые груды камнЯ - строились еще дома. ‚ этой общине
бытовали  странные  обычаи.  ‘тимулом  постройки  громадных,  на  две  трети
пустовавших домов  было:  "Џусть  детЯм  будет  просторно".  Ќо каждый  чуть
оперившийсЯ сын с  ходу начинал строить такой же  дом, чтобы  было просторно
его детЯм.
     - “ нас строитель-народ. —то ты хочешь! - мудро сказал банщик Љекец.
     „еревенский  строитель-народ  мало  напоминал  городских собратьев.  Ћн
возвращалсЯ из виноградников черный от пота  и солнца,  и была  в нем тЯжкаЯ
уверенность  в  жизни,  которую  на „имкиных  глазах  приобретал,  а  может,
возвращал себе банщик Љекец,  когда он в рваной ковбойке сидел  под  тутовым
деревом после работы.
     ‚ саду со стуком падали Яблоки, мЯгко шлепались перезревшие сливы.
     - ”рукт  у тебЯ  гниет, - сказал сибирЯк ђощапкин. - Џродал бы ты  его,
что ли.
     - Џо  всему селу гниет, когда не  берет государство. ЉрестьЯне на рынке
стоЯть не желают. ЉрестьЯнину это неприлично.
     ѓде-то  в дальних  виноградниках свиристели ночные жучки, и все падали,
падали, возвращаЯсь в землю, плоды.
     - Њежду прочим, мне  врач трудитьсЯ велел, - сказал ђощапкин. - Љосить,
например. Љосить Я умею. •орошо Я когда-то умел косить.
     - ЌельзЯ, дорогой. ’ебе кушать, лежать можно.
     -  Џогубить  менЯ хочешь, дорогой?  - горько спросил  ђощапкин. -  ‚едь
серьезно врач приказал.
     - Љоса есть, - испуганно сказал Љекец.
     ’ри днЯ ђощапкин  обкашивал виноградник  и три днЯ над  деревней торчал
вопль: "„имико-о! „имико-о!"
     ќто  кричала матушка Љекеца  с расчетом  на то,  что  услышат соседи  и
поймут, не осудЯт за непутевого гостЯ, который нарушает обычай веков.
     Љончив косить,  ђощапкин Яростно взЯлсЯ крошить из неизвестного металла
дрова. Љоторые не  брал  ни топор, ни  пила, но можно было бить обухом,  как
саксаул. Ћн  крошил  их в  щепу, а  потом  под  палЯщим солнцем  укладывал в
красивую  плотную  стенку, на  которую  было  приЯтно  смотреть  и думать  о
грЯдущей зиме.
     Њеж тем приближалсЯ срок путевки.


     ...‚  вечерний  час,  когда  валилась на землю  южнаЯ  ночь и прохлада,
хорошо было сидеть на лавочке у забора под могучим тутовым деревом и слушать
замирающие хозЯйственные  стуки в деревне,  обонЯть запах  дыма и не  думать
совсем ни о чем.
     Ќа круглом  великаньем столе стоЯла керосиноваЯ  лампа. ‚  желтом свете
Янтарно  отблескивали  графины  с  вином.  ‡а  столом  на  странных  высоких
табуретах,  вроде как  в баре, сидели старики. ‘вет лампы снизу освещал лишь
твердые подбородки в седой щетине  и седые усы.  ‚ыше усов находились лица в
полумраке.
     Љогда  ђощапкин  вошел  в  сопровождении  хозЯина,  один  из  стариков,
сидевших  спиной  к двери, покачнулсЯ на  высоком табурете и начал  медленно
падать. Љогда все мыслимые возможности равновесиЯ  уже были нарушены, старик
вдруг гибко выпрЯмилсЯ и снова замер на табурете, недвижимый, как скала.
     - Ћн думает, что он на коне едет. •а-ха! - сказал хозЯин.
     ‚  то  же времЯ  громаднаЯ  его  ладонь  ловко управлЯла  рощапкинскими
движениЯми: протолкнула мимо непомерного шкафа, стоЯвших на полу кувшинов  и
бутылок и  последним толчком пододвинула к табуретке. ‘ейчас  же  из темноты
вынырнула втораЯ громаднаЯ ладонь,  и из недр ее поЯвилсЯ стакан. Ќа стакане
обычного стекольного производства чьЯ-то затейливаЯ рука нарисовала красками
сцену:  очень крутые  скалы и  горы, а с гор идет усатый красавец с ружьем и
несет на плече серну. Ќа  другой стороне  стакана были нарисованы  те  самые
цветы, которых нет ни в одном ботаническом атласе мира.
     ђощапкин присмотрелсЯ  к полутьме  и  увидел, что  за столом  сидЯт еще
четыре старика. Ћни сидели в темноте, как нахохленные белоголовые коршуны, и
приветливо улыбались. Ќе  улыбалсЯ только  тот, кто сидел, положив голову на
руки.  Ќо  и  он на  мгновение  поднЯл  голову,  сверкнул зубами  и  сказал:
"ѓамарджос",  протЯнул через  стол  темную руку. ђощапкин привстал, тогда  и
старик встал. Ћн оказалсЯ крохотного роста. Ќа поЯсе висел громадный кинжал.
     - ќто хевсур, - сказал хозЯин. - •евсур без кинжала не ходит.
     ‘тарики  повернули  к  хозЯину  коршуньи головы,  и  тот  перевел  речь
по-грузински.  ‘тарики  радостно  заулыбались.  ‡убы  их  так  и сверкали  в
темноте.
     Ќеожиданно хозЯин постучал  по стакану  вилкой  и  заговорил  страстным
голосом. ‘тарики  положили  руки на стол и и молча  слушали  хозЯина. •озЯин
ораторствовал.  ѓолос его раскатами проносилсЯ  по комнате. Ќаконец ђощапкин
услышал знакомое "гамарджос", старики зажали в  руках стаканы,  но не  пили,
ибо хозЯин заговорил по-русски: "ќтот бокал мы пьем..."
     € наконец все сделали тот неуловимый по артистичности эллипсоидный жест
стаканом: к груди, вбок, вверх и к усам.
     "„урак, что не  стал математиком",  - отрешенно подумал ђощапкин, глЯдЯ
на эллипс.
     ѓлухаЯ  ночь катилась  за окном,  когда его разыскал счастливый  Љекец.
Ќеумолимые старики все качались на стульЯх, но ни один из них так и не упал.
Џри каждом тосте  тамады-хозЯина  они строго выпрЯмлЯлись и делали свой жест
стаканом,  не забыв его  выпить до дна. •озЯин  же был, что говоритсЯ, ни  в
одном глазу. €ногда он забывал переводить тосты,  но ђощапкину казалось, что
он  и  так  все  понимает, ибо содержание  тостов, как он догадалсЯ,  шло от
вифлеемских времен и оставалось неизменным. ЊенЯлась только их очередность.
     ѓде-то в третьем часу ночи „иамар ђощапкин вспомнил,  что он историк, и
провозгласил  тост  за великого грузина ѓеоргиЯ ‘аакадзе. Џри имени ‘аакадзе
дремавшие старики выпрЯмились в седлах. •озЯин с благожелательным рыком: "Ћн
знает  нашего ‘аакадзе",  заключил  ђощапкина в  объЯтиЯ.  Ђ когда  ђощапкин
освободилсЯ, Љекец виновато сказал:
     - ‚се это было здесь. Њонастырь Ђлаверди - там начинал ‘аакадзе. ‘тарый
монастырь. ’ысЯчу лет.
     - ѓде? - спросил „имка.
     - ‚ пЯтнадцати километрах. …го из-за садов не видать.
     - •очу посмотреть.
     - ’ы хочешь посмотреть Ђлаверди? - вмешалсЯ хозЯин.
     -  „а-да,  -  покивал головой ђощапкин. Ћн почувствовал, что за  столом
возникло какое-то напрЯжение.
     - ‡алезь на  крышу и увидишь.  €ли просто  выйди за сады. …го видно  за
восемьдесЯт километров. ‡десь всего пЯтнадцать.
     ‘тарики оживленно  заговорили.  Ћни  поглЯдывали  на ђощапкина,  кивали
головами и,  забыв про седые  головы, перебивали друг друга. •озЯин  встал и
сказал:
     - Њы  рады, что ты  хочешь посмотреть Ђлаверди,  гордость народа. “ нас
осенью бывает праздник Ђлаверди, когда съезжаетсЯ всЯ ѓрузиЯ.  Ќо мы отвезем
тебЯ  в  Ђлаверди завтра.  ѓость должен знать,  чем  мы живем. - €, закончив
речь, он повелительно заговорил  со счастливым Љекецем, тот кивал головой, и
старики тоже важно кивали.
     -  ќто  бокал мы... - сказал  хозЯин. ‘тарики  встали со  своих высоких
табуретов,  и ђощапкин встал, и они  стоЯ выпили за неизвестное, но, видимо,
весьма важное Явление природы иль жизни.
     —ернильнаЯ южнаЯ ночь начала светлеть, когда они с Љекецем, поддерживаЯ
друг друга, шли домой.
     Ќебо, асфальт,  забор  и звезды вдруг  затеЯли веселую свистоплЯску под
звуки неведомой музыки. …ще ђощапкин успел спросить:
     - ‡убы у тех стариков как у юношей?
     - Џластмасса. Џастух быстро зубы  терЯет, потому что  после горЯчей еды
пьет ледЯную воду, - откуда-то из вечности донессЯ слабый Љекецев голос.


     - Ѓако-о! - отчаЯнно вопил ђощапкин. - ќй,  Ѓако-о! - ‚опль его тонул в
шорохе тополевых листьев, журчании лесной воды...
     ‘  раннего  утра они  как  проклЯтые носились по этому тополевому лесу,
разыскиваЯ неведомого  Ѓако. ‘тарики  приказали найти старика  Ѓако, который
пасет стадо овец невдалеке от  деревни. Ќадо было Ѓако найти, объЯснить, что
нужен баран длЯ Ђлаверди,  и, когда он барана выберет, притащить того барана
в деревню. €наче в Ђлаверди ехать нельзЯ.
     ‚ыцветшее небо палило зноем.
     - †ара же! ‚ лесу должен быть Ѓако, - в сотый раз сказал Љекец.
     - Ѓако! ќй,  Ѓако-о! - но все  тот же лиственный шорох, шум животворной
алазанской воды по канавкам, питающим водой тополЯ, был ответом.
     - €дем к реке, - обессилено сказал Љекец. - —ерт его знает...
     Ћни еще раз пересекли лес и выбрались в слепЯщее каменное марево русла.
“бегающее в горы каменное ложе буйной горной реки изрыто было Ямами, которые
выкрутила  паводковаЯ  вода,  усыпано  валунами,  кусками  дерна,  иссохшими
трупами лесных дерев.
     Ћни  разошлись,  потерЯли  друг  друга  в  бесплодной  равнине, а когда
сошлись, то ђощапкин был на грани солнечного удара.
     - Џошли, - сказал он. - Џусть менЯ вместо барана. ‚се равно.
     -  ‘той!  -  быстро  откликнулсЯ  Љекец.  Ћн  помахал ладонью  у  носа,
принюхалсЯ   и,  как  гончий  пес,   устремилсЯ  вперед,  шлепаЯ  по  камнЯм
босоножками.
     ...‚  Яме,   вырытой  водЯным  буйством,   где  недвижимый  воздух  был
расплавлен, как магма,  сидели два морщинистых человека в бурках. Џеред ними
лежала газетка, на газетке  уютно  зеленели огурцы, матово  отливала головка
чеснока  и  лежал  длинный, деревенской выпечки хлеб. ‚ руках  у морщинистых
людей были граненые стопки.
     - ќт-тот бокал мы... - говорил один старик, второй торжественно слушал.
     - Ѓако-о! -  укоризненно  сказал Љекец. - ’ри  часа  тебЯ ищем  по всей
ѓрузии. •орошо, что чачу носом учуЯл.
     - ќт-тот  бокал мы выпьем за приход дорогих  гостей,  посетивших нас, -
закончил старик. - ѓамарджос!
     -  ѓамарджос,  друзьЯ!  ‘пускайтесь  к  хлебу,  - добавил  второй.  Ћни
чокнулись и исполнили жест.
     Џосле энергичных объЯснений  и пары стопок  чачи Ѓако повел их к овцам,
которые  изнемогали  от жары в  соседней Яме. Џростой человек Ѓако встал как
бог  ‘аваоф на краю  Ямы,  долго стоЯл так, вглЯдывалсЯ в  овец, опираЯсь на
посох. € второй старик, как богов дублер, стоЯл рЯдом с ним.
     - ‚от, - сказал наконец Ѓако и ткнул посохом в одного из баранов. - ќто
пойдет длЯ Ђлаверди.
     - „лЯ Ђлаверди! - эхом повторил дублер.
     Ћбреченный  баран  и  дал надеть  на  себЯ  веревку.  Ћднако вскоре  он
опомнилсЯ  и  решил не отдавать жизнь  без борьбы.  Љогда  они выбрались  на
шоссе, у ђощапкина  была порвана рубашка, у  Љекеца брюки, и оба они босиком
шагали по кипЯщему асфальту, так как  босоножки потерЯли еще  в лесу. Љекец,
перекинув  веревку  через  плечо,  буксировал  барана.  ђощапкин  напирал  в
стриженый бараний зад,  баран блеЯл и, откуда в нем это бралось, беспрерывно
осыпал его  теплыми катышами. Џо шоссе  шуршали шины "Њосквичей" и  "Џобед".
“сатые  автомобилевладельцы  замедлЯли ход  и смотрели  на них  завистливо и
серьезно. Ѓаран на шоссе - это шашлык и вино. Љакие могут быть шутки?
     ...“   дома  уже  стоЯла   открытаЯ  грузоваЯ   машина.   ‚озле  машины
переминались  застенчивые  юноши  в  белых рубашках.  ‚о  дворе  на  длинных
скамейках  сидели  важные  старики  в черном и  молчали.  “  ног  их  лежали
хурджины. Њать Љекеца, тоже в черном, сидела на табуретке и тоже молчала. €з
переметных  сум, уложенных вокруг  табуретки,  торчала  зелень и отсвечивали
медные бока кастрюль. Ћдин из стариков что-то  сказал в пространство, тотчас
возникли юноши в белых рубашках и перетаскали в машину  весь скарб,  включаЯ
скамейки. € баран был привЯзан в кузове, в последний свой путь.
     Њашина  медленно шла  вдоль поселка. €з каждого дома выбегал человек  с
хурджином или бочонком и  лез в кузов. Ѓыло  похоже, что из-за этой  поездки
все сельское хозЯйство окажетсЯ в полном забросе.
     - ќто родственники, - объЯснЯл Љекец. - Ѓез них ехать нельзЯ.
     € машина вбирала и  вбирала в  себЯ людей,  бочонки, хурджины,  сумки с
зеленью и кастрюли  с готовой снедью. Џозади  в деревне оставалось безлюдье,
запустевшие подвалы, кладовки и очаги.
     €здали монастырь был очень белый и очень великий, и, пока машина катила
по  бесплодному  алазанскому ложу,  он  все  вырастал  и  вырастал, а  когда
сравнЯлсЯ в размерах с дальними вершинами гор, то стал становитьсЯ поменьше,
но все-таки и вплотную оказалсЯ громаден.
     ЉирпичнаЯ  крепостнаЯ  стена окружала его.  ‚орота  были  разрушены,  и
кое-где  осыпались  башни,  но  все-таки  он походил на хоть куда  пригодную
крепость.
     Ћбширный двор зарос  некошеной зеленью, и под  вековым грецким  орехом,
тоже,  наверное, посаженным в смутный  •I век, стоЯл  стол  и скамейки. ’уда
юноши энергично перетаскивали хурджины, бутылки и бочонки, а барана снЯли на
землю.  Ћдин  из  стариков что-то барану сказал,  и  тот покорно пошел.  ли
старики, и  семенил баран, последний раз глЯдЯ на травку  и  землю. ’ак  они
трижды обошли вокруг громады монастырЯ, после чего барана  отвели  к  стене,
где прЯмо в  толще  ее был устроен закопченный камин, лежали полешки буковых
дров, а на кованых гвоздиках висели шампуры.
     Џустота  и разруха  была  внутри  храма XI  века,  но  кто-то уже начал
наводить  тут   порЯдок,  расчищать  древние   фрески,  освобождать   их  от
штукатурки.
     -  Ќиколай  I велел замазать, - просто сказал  один  старик,  как будто
Ќиколай I был председателем их сельсовета.
     ‘ расчищенных фресок смотрели византийские лики свЯтых, мало похожих на
русских  свЯтителей.  —аще других  фигурировал стройный  детина  с  мечом  -
ѓеоргий  Џобедоносец. ‘амостоЯтельный  и  хмурый  мужчина был этот  ѓеоргий.
Њожет, именно он и не понравилсЯ царю Ќиколаю, владыке тюрьмы народов.
     ЏробитаЯ в толще стены лестница вела вверх. Ћдин из стариков указал  на
нее ђощапкину  и сам пошел впереди,  неторопливо  шагаЯ по  узким  ступенЯм.
‘тарик все  шагал и  шагал, и задыхающийсЯ ђощапкин оскальзывалсЯ  за  ним в
узком,  почти вертикальном проходе, и не было этой лестнице  никакого конца,
как  будто  она  вела  прЯмо на небо. Љое-где у лестничных поворотов в стене
были пробиты узкие  ниши, и  они позволЯли оценить  чудовищную  толщину этих
стен. ‚ ниши падал пыльный прохладный свет и освещал гирлЯнды летучих мышей.
Ќаконец-то  где-то через полчаса они  взобрались наверх.  ‚низу был  двор  -
пЯтачок, маленькие фигуры людей, река Ђлазань и дальние горы.
     - ‚от там,  -  кивнув  в пространство,  сказал  старик. - Ѓыла