все изумлЯлись: какаЯ  доброта,
какаЯ высота  души, какое  смирение... ах,  Ђннет, при чем  тут?  -  она  же
‚арвара,  ну, ладно: ах, Ѓабетта  - воистину свЯтаЯ, она все простила  этому
извергу, облегчила его страданиЯ, христианка, самаритЯнка, ее возьмут живьем
на небо!..
     - ‡наете,- сказал ЉорЯгин,- вам бы лучше уйти.
     -  џ  вам  мешаю?.. Ђх, простите, вам,  наверное, надо по нужде.  ‚ы не
стеснЯйтесь, Я работала в лазарете. ѓде ваша "утка"?.. ‘ейчас подам.
     Ћна опустилась на колени и заглЯнула под койку.
     - Ќе  трудитесь,- сказал  ЉорЯгин, злЯсь и веселЯсь.-  ќто  не лазарет,
здесь, "уток" не положено. „а мне и не надо.
     -  Ќо вы же  ранены! - сказала она с возмущением.- џ добьюсь, чтобы вас
перевели в лазарет. …е назойливость перестала развлекать.
     - џ никуда не пойду. Љакой еще лазарет? ЊенЯ не сегоднЯ завтра повесЯт.
     -  Ќет,  нет! - вскричала ‚арвара Ђлексеевна.- ‚ас помилуют. Љирилла не
вернуть,  зачем же  отнимать  еще  одну жизнь? ’акую молодую! - Џо щекам  ее
катились  слезы.-  ‚аше  раскаЯние  умилостивит  тех,  кто  может  карать  и
миловать.
     - Љто вам сказал, что Я  раскаиваюсь? „а Я бы,  не  думаЯ, повторил все
сначала. Њне не нужно помилование, Я не приму его. Љаждому свое.
     -  ‡а что вы так не любите  бедного Љирилла? - удивилась  она.-  Ћн  же
милый...
     -  ‚озможно, длЯ вас. €  то сомневаюсь.  ‘просите  повешенных, спросите
гниющих в тюрьмах, спросите замордованных солдат...
     - ‘олдаты его любили! - не выдержала ‚арвара Ђлексеевна.
     - Ћхотно на водку  давал?.. Ћтец-командир!.. ѓнал на верную смерть, длЯ
него  человеческаЯ  жизнь  -  тьфу!  †естокий,  хладнокровный,  безжалостный
тиран!..-  Ћн чуть  не плюнул, разозленный  словом "тиран",  невесть с  чего
сунувшимсЯ на Язык.
     ‚арвара Ђлексеевна смотрела на него с доброй, сочувственной улыбкой.
     - Љак все это непохоже на  Љирилла! ‚ы бы посмотрели на него в семейном
кругу, среди друзей, на дружеских попойках с однополчанами...
     - Ђ вы бы посмотрели, как он подмахивает смертные приговоры.
     - ‚ы что-то путаете,- сказала она тихо.- Џриговоры - дело суда, при чем
тут мой  покойный муж? Ђ на войне Я  его видела, была с ним под Џлевной.  Ћн
подымал роты  в  атаку  и  шел первым  на  турецкий  огонь. Ђ  ведь  он  был
командующий. ‘амый бесстрашный человек в армии. Њожет, он и не берег солдат,
как другие,- она улыбнулась,-  застенчивые командиры, но и себЯ не  берег. “
него  было  восемь  ран  на теле,  больше,  наверное,  чем у всех  остальных
генералов его  ранга, вместе  взЯтых. џ не хочу оправдывать Љирилла, да он в
этом  и не  нуждаетсЯ. Ћн все  искупил  своей смертью. Ћн  был администратор
старой школы - прЯмолинейный, жесткий, не отступающий от цели,  от того, что
считал правильным. Ќо он был честен и справедлив. Ћн ничего не выгадывал длЯ
себЯ: ни славы, ни почестей, ни богатства, ему все было дано от рождениЯ. Ћн
служил ђоссии... так, как понимал.
     - Џлохо понимал! - крикнул ЉорЯгин.- ’акие, как он, замордовали страну,
превратили   в  рабов  прекрасный,  умный,   талантливый  народ.  ‚сех  надо
истребить, до одного!..
     - Ќу, ну!  - сказала ‚арвара Ђлексеевна  таким тоном,  будто призвала к
порЯдку  расшалившегосЯ  мальчугана.-  “спокойтесь. ‚озможно, Я  чего-то  не
понимаю,  не  знаю.  џ  же  не  политик,  не государственный  деЯтель  и,  к
сожалению, не народ. Њне нельзЯ об этом судить. Ќо  Я женщина, мать, жена...
была, любила отца моих детей. Ћн был такой добрый и терпеливый со мной. џ не
хватаю звезд с небес, часто говорю глупости, он никогда не сердилсЯ, ни разу
не повысил голос, не позволил нетерпеливого жеста...
     - Ѓыл виноват перед вами, вот и не рыпалсЯ.
     ЉорЯгин  тут  же  пожалел  о  своих  словах.  Ћн  не  понимал,  как это
вырвалось.  Ћн  ударил наотмашь, в грудь  -  за что?..  "Џлебей,- сказал  он
себе,-  мстительный плебей..." Љонечно,  она полезла не в свое  дело, ему не
нужны ни ее заботы, ни заступничество, ни ханжеское нытье. Ђ если начистоту,
то это  подлость, вельможное хамство - врыватьсЯ без спроса к смертнику. Ћна
думает,  что им позволено лезть с ногами в  чужую  душу. €  небось  еще ждет
благодарности. Ќакось, выкуси!
     Ћн едва не показал ей кукиш.
     - Љирилл Њихайлович ни в чем не виноват передо мной,- сказала она, чуть
поджав губы, и впервые в ее кротком голосе звучали строгие нотки.
     Ќадо было остановитьсЯ, что это за дешеваЯ игра у гробового  входа? Ќо,
видать, человек живет до последнего выдоха  всем, что в нем есть:  крупным и
малым, хорошим и дурным, высоким и низким, добрым и  злым. ‚о всЯком случае,
ЉорЯгин не мог замолчать, как себе ни приказывал.
     - ЊенЯ это не касаетсЯ,- сказал грубо.- Ќо репутациЯ у вашего мужа была
аховаЯ.
     Ћна молча смотрела  на него, хлопаЯ  глазами, и  не могла взЯть  в толк
сказанного.
     - Љак  же так?  - проговорила  наконец недоуменно.- ‚ том кругу, где мы
вращались, его считали рыцарем без страха и упрека.
     - џ  не говорю, что он крал столовые ложки или передергивал в  картах.-
ЉорЯгин раздражалсЯ все сильнее.- Ќо как военачальник он признавал лишь один
маневр - с тыла.
     Ћна, в самом деле, не отличалась сообразительностью и вновь погрузилась
в размышлениЯ. ЉорЯгину показалось даже, что она  уснула. Ќеужели правда она
не знает? „а быть того не может, это же притча во Языцех...
     ‡а узким лобиком совершалсЯ  непосильный труд  мысли. Ћна то вскидывала
на него доверчивые глаза, то потуплЯла и вдруг рассмеЯлась - легко и молодо:
     - Ђх, какаЯ чушь!..  џ  даже  не  понЯла сразу. Љак  люди недобры!  ќто
глупаЯ сплетнЯ. Љирилл Њихайлович был эстет, он любил все красивое:  женщин,
лошадей,  молодость  во всех  проЯвлениЯх, китайские вазы,  севрский фарфор,
английский пейзаж.  Ћн был,  как бы  поточнее  выразитьсЯ,  человеком  очень
сильной  жизни.  Љаждый кубок осушал до дна.  ’ак он воевал, так  любил, так
играл  в  теннис,  охотилсЯ,  скакал  на  лошадЯх.  Ћн,  кстати,  был лучшим
всадником среди ђомановых, а уж что-что, а это они умеют. Ћн перепивал  всех
молодых офицеров, но никто не  видел его пьЯным. Ћн стал чувствовать возраст
в  последнее времЯ и  потЯнулсЯ  к молодым.  …му нравилось  прикосновение  к
свежей  юной жизни.  Ѓоже мой, и  ‹ев Ќиколаевич  ’олстой восхищалсЯ  глупой
гусарской юностью и завидовал  ей. ‚прочем, молва не пощадила даже  великого
писателЯ... ‚ы простите, что  Я так долго говорю, но кто  же защитит честное
имЯ  Љирилла   Њихайловича,  если  не  Я?  €  вы  должны  знать,  что  убили
безукоризненного человека. Ќа вашем подвиге - вы ведь считаете это подвигом?
- нет никакого пЯтна.
     ЉорЯгин был ошарашен. Ћна не дура, не курица, она куда страшнее. ЏотерЯ
мужа вышибла  ее  из разума. Ћн не хотел такого дуплета, но  поразил  двоих.
"Ќет, нет, нет! - тут же перебил он себЯ.- Ћна, конечно, лукавит. „аже самаЯ
влюбленнаЯ женщина не может быть настолько слепа. Ћна все знала, но прощала.
Ќаверное, когда люди так  притерлись  друг  к  другу,  прожили вместе  целую
жизнь, вырастили детей, любой  грех списываетсЯ. Ќо  как искусно она играет!
ќтот искренний  взглЯд, эта  доверчиваЯ  улыбка, этот пытающийсЯ наморщитьсЯ
вспоминающим усилием лобик! ‚еликаЯ актриса. ’олько длЯ чего ей это нужно? €
чего она хочет от менЯ?"
     ЉорЯгин  почувствовал усталость.  ‘корее бы  она ушла.  Љак хорошо быть
одному!  Ќо он догадывалсЯ,  что  прежнего  одиночества  уже не  будет.  Ћна
пробралась к нему внутрь.
     Љогда  он вновь услышал  ее теплый, вкрадчивый голос,  прошла вечность.
‚арвара Ђлексеевна лопотала что-то о пристрастии ее старшего сына  к духовой
музыке. Ћт афедрона до  геликона  немалый путь, надолго  же  покинул он свою
собеседницу. € какое  ему дело до ее сыновей? Ћна хочет  познакомить  его со
всей семьей, как бы  приручить  к дому или  эта тема  как-то  свЯзывалась  с
предыдущей и служила к вЯщему обелению погибшего? Ћн попыталсЯ вникнуть в ее
лепет, но ничего не получилось, он так и не ухватил свЯзи.
     -  ‚ы  устали?  -  спросила  ‚арвара Ђлексеевна  с виноватой  улыбкой.-
Ћтдыхайте. џ скажу, чтобы вам принесли питье.
     Ћна подхватила свою довольно поношенную сумку, поправила на нем одеЯло.
     - Ќе падайте духом, все будет хорошо. џ скоро вас навещу.
     Ћн взЯл себЯ в  руки и не послал ее куда подальше.  ‚  конце концов, не
стоит хамить женщине, мужа которой ты убил.
     Џосле ее ухода он долго  спал, потом  ел  какую-то бурду и пил  вкусный
фруктовый  сок,  который ему,  очевидно, подали  по  ее  распорЯжению.  •оть
какой-то толк был от этого визита...
     Ћна, конечно,  нарушила ту  сумрачную тишину, в которую было  погружено
его усталое  сознание. ‚идимо, в  нем  происходила  некаЯ  внутреннЯЯ работа
приручениЯ себЯ к скорой смерти. Ћн ни о чем не думал, кроме  покушениЯ, без
устали прокручивал в уме все его подробности. Ћн  сравнивал свое покушение с
другими: лишь  один ЉалЯев сработал так  же чисто, как он. ‘лучайное ранение
он уже не  ставил  себе  в  укор, это  мелочь.  €  он и ЉалЯев нанесли равно
безошибочный удар,  а  затем холодно  отказались от  подачи на  помилование.
Ћстальные   боевики  хоть  в  чем-то   сплоховали.   ’еперь  ему  оставалось
по-калЯевски презрительно-спокойно уйти*.

     *  ЉорЯгин не располагал  теми  сведениЯми о  последних  днЯх  ЉалЯева,
которые стали известны позже.

     ѓотовЯсь к  покушению, пропускаЯ в уме  все  варианты и последствиЯ, он
оставлЯл возможность нечаЯнного спасениЯ, чтобы оно не застало его врасплох,
но  не  играл  с надеждой уцелеть ни в  какие игры, это  только сбило  бы  с
прицела. …сли б и  свершилось непрошеное  чудо, что  за жизнь ждала бы  его?
‚ечно в  бегах, в  поисках логова, укрытиЯ, Ямы. ЏритворЯтьсЯ  до конца дней
каким-нибудь  пасечником,  лесорубом,  сплавщиком  -  какие  еще  существуют
угрюмые промыслы, где человек не привлекает вниманиЯ? Ѓудь он членом кружка,
тайного общества - дело другое, ему нашлось бы новое место в  общей  борьбе,
но он одиночка, за ним никого, пустота.
     ‚се-таки намусорила чертова старуха  в его душе. Џомилование!..  Ђ кому
оно нужно? Ћстаток жизни таскатьсЯ с тачкой на каторге или греметь кандалами
на руднике? Ќет уж! Ќадо уйти  спокойно и чисто, а  не размазывать слизь уже
состоЯвшейсЯ, исчерпавшей себЯ судьбы.
     ЉорЯгину   стоило  немалых   усилий   вернутьсЯ  к  прежнему  Ясному  и
умиротворенному состоЯнию.
     Џосле  бездарной,  позорной  казни  народовольцев  публичное  повешение
отменили,  виселицы  ставЯт  на пустом крепостном  плацу,  присутствуют лишь
конвой,  исполнители, два офицера, врач и долгогривый.  € никаких сомнений в
том, что веревка будет прочна, помост крепок, палач спор и сноровист. •орошо
и живо представлЯлось: бодрЯщий ознобец  раннего утра,  бледное небо, свежий
ветерок,  дробь барабана (кажетсЯ, барабанов  нет, а жаль!), небрежный жест,
каким он  отстранЯет  свЯщенника, упругий, легкий набег на помост, отказ  от
мешка  на голову, насмешливый  взглЯд  сверху  вниз  на  ничтожных подручных
смерти и тот таинственный миг, когда он перестанет быть.
     ‘корее  бы уж наступило утро его  ухода. Ќадоела камера, надоела боль в
руке.  Ќе  ровен  час  гангрена начнетсЯ,  тогда в лазарет  положат,  станут
лечить.  Џо  их  гнусно-лицемерным  правилам  вешать   можно  только  вполне
здорового  человека.  ѓуманисты,  мать  их!..  Ђ  тут  еще  вдова  убиенного
высунулась со своим доброхотством. ‚от уж воистину - пустые хлопоты!..
     ‚арвараЂлексеевна  Явилась  на  третий день, когда  он дремал, и  сразу
принЯлась перебинтовывать ему руку.
     Ћна  принесла  папиросы.  ’абак  припахивал  медом.  Ћн стал  разминать
папиросу  в пальцах, чтобы лучше курилась,  и  посыпались табачинки, набивка
оказалась слабаЯ, ручнаЯ.
     - ‘амонабивные? - спросил он.
     - „а. Њуж всегда сам набивал.  Ћн очень много курил. џ ничего в этом не
понимаю, но табак должен быть хороший.
     ЉорЯгину хотелось  курить,  но  было  противно  брать  в рот  папиросу,
хранЯщую прикосновение длинных бледных пальцев убитого.
     - ќто из экономии? - с усмешкой спросил он.
     - „а! - простодушно вскинулась ‚арвара Ђлексеевна.- “ мужа был принцип:
не  боЯтьсЯ экстраординарных  трат  и  экономить  на  повседневном.  Ћн  мог
выбросить уйму денег на арабского скакуна или английское ружье, но у нас был
очень простой стол, скромный гардероб,  мальчики сами  себЯ обслуживают.  Њы
держали  одну прислугу за все, Я перешиваю платьЯ, вЯжу теплые вещи, штопаю,
латаю.
     -  Ќо у  вас же  имениЯ,- удивленно  сказал  ЉорЯгин.-  ђомановы  самые
богатые помещики ђоссии.
     -  Ќе самые богатые,-  улыбнулась она.- € не все. Њы  жили на жалованье
мужа. ’еперь на пенсию. Ћн отдал почти все состоЯние младшим сестрам - у них
не  сложилась жизнь, а на остаток содержал вдовьи дома. ’ам живут солдатские
вдовы и сироты. ‚ы не думайте,- сказала она с поспешной деликатностью,- в их
судьбе  ничего не  изменитсЯ. Њуж сделал необходимые распорЯжениЯ на  случай
своей смерти. Ђ Я на мои средства поддерживаю приют  длЯ  брошенных детей  и
небольшой женский  монастырь. Љонечно, мы не беднЯки, но и  далеко не  такие
богатые, как может показатьсЯ.
     -  ‚ам ли жаловатьсЯ! - сказал ЉорЯгин, забыв,  что  обращаетсЯ к вдове
убитого им человека.
     Ћн  тут же вспомнил  об  этом  и затек со лба на  скулы  тЯжелой темной
кровью.
     ‚арвара Ђлексеевна вроде бы не заметила ни его неловкости, ни смущениЯ.
     - џ не жалуюсь. Џросто  объЯснЯю наши  обстоЯтельства. ‹юди очень плохо
знают жизнь друг друга и не стараютсЯ узнать. Њилее самому придумать.
     ќто  было справедливо, но неинтересно ЉорЯгину, как и прочаЯ житейщина,
которой он  уже  не  принадлежал.  “ него не  было точек  соприкосновениЯ  с
‚арварой Ђлексеевной, кроме одной: ее убитый муж.
     Џохоже, она расположилась  тут  надолго. „остала  вЯзанье,  удивительно
ловко  устроилась на  шатком табурете, приткнув  его к  стене, и  всем видом
показывала  готовность  к  хорошей,  проникновенной  беседе,  что  никак  не
отвечало желаниЯм ЉорЯгина. Ћн поступил простейшим способом: заснул. ‚ернее,
очень неискусно сделал вид, что спит. ‡аботЯсь о правдоподобии, он несколько
поспешно захрапел,  да еще  с присвистом. Ќо доверчивость ‚арвары Ђлексеевны
была непробиваема.
     - Ѓедный мальчик!  - вздохнула она, поцеловала его в лоб и  на цыпочках
вышла.
     Ђ на другой день пришла снова...
     "...„лЯ  чего приходит  сюда эта несчастнаЯ женщина, у которой Я  отнЯл
смысл  жизни?  “  нее  остались сыновьЯ,  дом, какие-то  внешние  заботы, но
стержень ее  жизни  сломан. Ћна же любила этого  урода... Ђ черт  его знает,
может, он и не такой урод, каким он  мне казалсЯ? Ћна верно сказала,  что мы
ничего  не знаем  о жизни  других  людей да  и  не  стараемсЯ узнать.  Њного
безответственной болтовни, льютсЯ и льютсЯ словесные помои, особенно на тех,
кто  выше,  у кого власть,  деньги, положение. џ готов  допустить, что среди
своих,  в своей  среде,  он  был  не из  худших -  хороши  же  остальные!  -
внимательный муж, добрый отец, компанейский малый, может, и солдат по-своему
любил, хотЯ и не жалел их крови. ‚он дома вдовьи построил..."
     Ќо все эти рассуждениЯ не прибавили ЉорЯгину симпатии к великому кнЯзю.
Ћн  так  привык  ненавидеть  его  долговЯзую  фигуру,  всос  бородатых  щек,
выпученные глаза,  противные, какие-то  собственнические  жесты,  журавлиную
походку и нервный вскид головы,  что  уже не мог увидеть другими  глазами. Љ
тому же его раздражала  зашореннаЯ преданность  ‚арвары Ђлексеевны настырной
тени, и мерзко  было  думать, что  между  ними  существовала  близость.  …го
удивлЯло,  злило и обескураживало то  простодушие, с  каким  она  то  и дело
заговаривала о покойном. Ћна никогда не говорила  столько о своих сыновьЯх и
всей  прочей,  довольно  многообразной жизни.  …й было приЯтно  вспоминать о
всЯких  мелочах, с  ним  свЯзанных, о ничтожных подробностЯх его  поведениЯ,
словечках, шутках, охотничьих подвигах, чудачествах: он играл  на английском
рожке  и разводил  турманов.  Ћднажды, когда она вновь принЯлась  восхвалЯть
достоинства своего мужа, ЉорЯгин оборвал захлебное словоистечение:
     -  ‡ачем  вы  все  это  говорите?  •отите  внушить  мне,  что  ваш  муж
замечательный  человек?  —тобы  Я  пустил   покаЯнную  слезу?  ‚ы  этого  не
дождетесь.
     Џоследовала долгаЯ пауза, как и всегда, когда ее что-то озадачивало.
     - Ќаверное, Я хочу, чтобы вы его простили. Ћн с трудом сдержал смех:
     - Њне его прощать? ‘корее наоборот.
     - Ќо он там... Ћн, конечно, простил. Ќу и вы его простите. ‡ачем жить с
ненавистью в душе? ќто же плохо.
     - †ить! -повторил он.- ‚ы серьезно думаете, что Я буду жить?
     - „а! Њне не могут отказать. Ќе посмеют.  Њы оба просим за вас. Ќаш суд
высший.
     - Ќе расписывайтесь за других,- криво усмехнулсЯ ЉорЯгин...
     ‚скоре он понЯл, что спорить с ней бесполезно. Ћчень внимательнаЯ к его
настроению и поведению, она тщательно следила  за тем, чтобы не утомить его,
не наскучить своей предупредительностью; могла быть разговорчивой,  когда он
снисходительно терпел ее болтовню, и тихой, как мышка, когда он проваливалсЯ
в собственные мысли, но в  чем-то была непоколебима. „а  не "в чем-то", а во
всех своих  убеждениЯх  это  мЯгкое,  женственное существо  ЯвлЯло  крепость
скалы.  „аже  в  болтовне о  разных житейских мелочах  она  не терЯла четкую
моральную позицию, котораЯ зиждилась на  вере  в добро. ’ут  ее не  сбить ни
доказательствами,  ни сарказмом, ни насмешками, ни эмоциональной бурей. ‚ ее
цельном мирочувствовании не было прорех, швов и пустот.
     Ќо чего-то он все-таки не понимал.  Ћднажды в своей кроткой  манере она
обмолвилась чудовищной фразой: "...вы же последний  видели моего мужа". € не
поперхнулась, не спохватилась, как будто так и надо.
     ‡вучит дико, но он так прочно свЯзалсЯ  в ее сознании с мужем, что  она
перестала делать различие между ними. Ћба были замешаны в трагедию, срыв  ее
жизни,  что  наделЯло  их  равной  значительностью,  почти родностью. Џри ее
понимании греха и прощениЯ так и в самом деле могло быть.
     ЉорЯгина не удовлетворЯло это искусственное, хотЯ и не лишенное крупицы
смысла  объЯснение,  другого  он  не находил и потому не  мог избавитьсЯ  от
чувства  настороженности. —то так притЯгивало ее к нему? Ќе  могла же она из
отвлеченного милосердиЯ  и прочих натужных христианских благоглупостей  чуть
не каждый день приезжать в крепость, сидеть часами у его изголовьЯ, возитьсЯ
с неаппетитной раной, закармливать шоколадом - любил сладкое - и выслушивать
грубости. Џервый  визит можно объЯснить мучительным любопытством к человеку,
сыгравшему  роль  рока.  Ќе  каждаЯ  вдова  способна  на такое,  все же  это
объЯснение  допустимо.  Ќо,  потрафив  своему больному  чувству,  надо  было
опрометью бежать  отсюда, а ‚арвара  Ђлексеевна  стала  его сиделкой. €  она
действительно  подала на помилование, иначе бы  его давно вздернули.  €  как
изменилось отношение к нему хамов-тюремщиков!
     ЉорЯгин не заблуждалсЯ на свой счет, он знал, что неприЯтен окружающим:
резкий,  колючий,  никогда  ни к  кому  не  подлаживающийсЯ.  Ђ  с  ‚арварой
Ђлексеевной  он  вел себЯ вовсе непотребно, особенно поначалу.  Ќо это ее не
отпугнуло. Ћна даже привЯзалась к нему, он кожей чувствовал исходЯщее от нее
тепло.  ЊатеринскаЯ  жалость  тут   ни  при  чем,  у  нее  были  собственные
осиротевшие  дети, да и слишком молода она длЯ такого  взрослого  сына.  ќто
было бессознательное расположение - не по хорошему мил, а по милу хорош,- на
которое накладывались ее доброта и сердечность.
     …й  хотелось больше знать о нем, но его  жизнь была так бедна поначалу,
так  пуста и плоска, а потом так выострена к одной цели, что ему нечего было
ей сказать. ‚прочем,  разговора как  обмена соображениЯми и сведениЯми между
ними почти  не бывало. Ћбычно говорила она,  а он слушал  или не  слушал, но
как-то  отзывалсЯ  нутром  на  тихое  журчание  голоса,  который был к  нему
бескорыстно  ласков. €ногда она гладила его по волосам своей легкой, нежной,
проникающей рукой.
     Ћна уходила, а он продолжал чувствовать корнЯми волос ее прикосновениЯ.
Ћднажды  ему показалось, что  он  понЯл ее  цель  в  отношении  него. Љ  ней
приезжала   мать-настоЯтельница  той  малой  женской  обители,  которую  она
поддерживала.  „евЯностолетнЯЯ  старуха,  а  сколько   в  ней  доброго  ума,
пониманиЯ людей,  до чего  же Ясный, незамутненный дух!.. Љак только повеЯло
ладаном,  он отключал слух, но в глухоту  проникали умиленные речи  о тишине
затерЯнной в глухом еловом бору обители, о мечте  по завершении  мирских дел
окончить там свои дни, остатьсЯ наедине с собственной душой, а через нее - с
Ѓогом,  и   прочей   душеспасительной  белиберде.   Џотом   он   услышал  ее
выжидательное молчание и спросил с усмешкой:
     - ‚ы  что,  хотите  примирить менЯ с Ѓогом? Ћн  ждал постного  взглЯда,
поджатых губок, обиды за ханжеской кротостью, но она ответила милой шуткой:
     - Ђ разве вы ссорились?
     - Ќо Я же  преступник... в ваших глазах. Ђ  преступник  не может быть в
хороших отношениЯх с Ѓогом.
     - Љто это знает?.. Љто,  кроме Ѓога, знает тайное в человеке?  Њожет, в
глубине души вы  ближе к Ѓогу, чем Я. џ хожу в церковь, совершаю все обрЯды,
молюсь, забочусь о бедных. џ, как говоритсЯ,  тепло верующаЯ. Ќо •ристу были
дороже  заблуждающиесЯ, сбившиесЯ  с пути,  отвергающие его...  Љакое  у вас
кислое лицо! ‚ам скучно?
     -  ‘кучно. ‘кажите  честно, неужели вы  верите  во  второе  пришествие,
‘трашный суд, во весь этот омерзительно живодерский бред?
     - ѓеенну огненную Я  уже получила,-  тихо  сказала она.- Љак же  мне не
верить?  Ќо хотите честно,  так  честно, как никогда и  никому? „лЯ менЯ все
христианство  в Ќагорной проповеди. џ как-то не могу представить себе •риста
в  гневе,  •риста карающего,  •риста,  возвращающего  мертвых,  чтобы  вновь
ввергнуть  их в  преисподню.  ‚  ‘вЯщенном писании есть места,  которые  мне
непонЯтны. Ќемногие  войдут  со ‘пасителем в –арствие  небесное  и  сЯдут за
пиршественный стол Ќебесного Ћтца. Ђ как же  с искуплением грехов? ђади чего
взошел  •ристос на крест? ‚едь он  же искупил грехи человеческие. Ћн подарил
нам свободу праведности. ’огда при чем тут "в страхе Ѓожием"? ‚ы знаете, мне
иногда  кажетсЯ, что  •риста  допридумывали. ‚едь  после Ќагорной  проповеди
ничего больше не надо. „ержать людей под угрозой  расплаты - это  плохо даже
длЯ  земных  судей, а длЯ  Ќебесного  вовсе  никуда  не  годитсЯ. ‚идите,  Я
богохульствую. Ќо ЌагорнаЯ проповедь - это такаЯ прелесть, такое благоухание
духа!.. Њожно, Я вам немного почитаю?
     "џ так  и знал, что этим кончитсЯ! - с  досадой подумал ЉорЯгин.- Ћ чем
бы такие  ни  болтали,  все кончаетсЯ  проповедью  и Ѓоженькой.  “ходЯ,  она
оставит мне молитвенник, и перед смертью Я сдам экзамен по закону Ѓожьему".
     €з-под  краЯ юбки торчал острый мысок ее ботинка, подъем ноги был крут,
натЯнувшаЯсЯ юбка сохранЯла контур ее красивой, какой-то щеголеватой ноги.
     - ‚алЯйте,- разрешил ЉорЯгин.
     "Ѓлаженны  нищие  духом,  ибо  их  есть  –арство  небесное...  Ѓлаженны
плачущие,  ибо они утешатсЯ... Ѓлаженны кроткие,  ибо они наследуют землю...
Ѓлаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытЯтсЯ..."
     Ђ он прослеживал  ее ногу  от ботинка до  изгиба бедра, а потом вниз от
бедра до ботинка. ќто была увлекательнаЯ игра.
     ‘транно, она казалась ему худощавой, но как обманчиво  это впечатление:
она  плотнаЯ, упругаЯ,  крепко сбитаЯ, только руки маленькие, но  сильные  и
ловкие.  Ћна находилась в самом женском расцвете и  еще родить могла бы.  Ћн
как-то  ложно  увидел ее поначалу, а  потом  с непонЯтным упорством держал в
себе  образ  пожилой женщины. Ћна  не могла  испытывать к нему  материнского
чувства.  Ђ какое?  •ристианское, то,  которое  изливалось  на  него  сейчас
словами  Ќагорной  проповеди?..  Ќет,  она  была  слишком  живым  и  горЯчим
человеком,   а   небеса  холодны.  Љонечно,  их  свЯзывает   что-то   вполне
человеческое. •отелось бы понЯть что?..
     Ћн не заметил, как вработалсЯ в  постоЯнные мысли о ней. Њысли - это не
совсем точно, вернее, совсем не точно. …е  присутствие в нем не было свЯзано
с  думанием.  Ћн мог думать о чем-то другом, вполне  житейском, сегоднЯшнем,
или вовсе отвлеченном от насущных забот, мог уйти в воспоминаниЯ,  последнее
случалось  нечасто, она  все равно  присутствовала в нем, лишь перемещаЯсь с
переднего  на задний план.  Ћна  была  то  субъектом, то  фоном, четким  или
размытым, всех движений его внутренней жизни. ‚от он проснулсЯ и думает: что
лучше -  выкурить папиросу или встать,  умытьсЯ, потом выкурить, а она уже в
нем, он насыщен ее теплом и светом.
     Ћн не знал, что такое бывает: ты один, а все  вдвоем. Ћна  не оставлЯла
его и ночью во сне. Ћн всегда думал  о  ней, засыпаЯ,  думал  подробно: о ее
лице, глазах,  губах,  волосах,  шее,  груди,  руках,  бедрах, ногах,  думал
сильно,  с каким-то даже  ожесточением, впиваЯсь зубами и ногтЯми в подушку,
вжимаЯ  тело в твердый матрас, улавливаЯ запах ее  духов на  себе,  она ведь
перебинтовывала его, гладила по волосам, а уходЯ, пожимала руку и целовала в
лоб. Ћн вынюхивал  ее из себЯ, проникалсЯ ею до  кишок, так что  создавалась
иллюзиЯ присутствиЯ. €, засыпаЯ, он не расставалсЯ с ней,  ибо она подчинила
себе его сны.
     ќто  были  непонЯтные сны,  ни  к  чему  не  имеющие отношениЯ и как-то
бессмысленно-волнующе завЯзанные на  ней. ђаз  она Явилась в грубом  фартуке
сапожника, и они вдвоем приколачивали набойки к старым,  сношенным сапогам с
короткими голенищами. € почему-то  это доставлЯло острую радость.  ‚  другой
раз она настойчиво  обещала  накормить его  супом,  приводЯ  его в  странное
возбуждение,  но так  и не  начала  готовить. ‘он придавал  значительность и
тайный  смысл несусветной чепухе.  Ѓыло  и  такое:  они куда-то  собирались,
долго,  озабоченно,  бестолково, терЯЯ то один предмет одежды, то другой, не
застегивались пуговицы, обрывались застежки, сон иссЯк  в тот момент,  когда
она разорвала юбку, а он потерЯл запонку. Ћн потом  долго ломал голову, куда
они намеревались пойти. Ћбщее в этих снах, кроме их физической отчетливости,
резкой,   ничуть   не  сдвинутой,  не   замутненной,   насыщенной   мелочами
жизненности,  были  неосуществленность намерениЯ: набойки, несмотрЯ  на  все
ликование, так и не  были прибиты, суп не  сварен,  сборы  не закончены,  но
ощущение важности пустых хлопот и возникающей из совместных  усилий близости
оборачивалось пронзительным и долгим блаженством.
     Џроснувшись впервые  в мокрых  простынЯх,  он поразилсЯ, что блаженство
вовсе не было умозрительным. Ђ затем подумал о  том, что влажный след любви,
высохнув, останетсЯ постыдным плесеневым пЯтном,  иззубренным, как очертаниЯ
европейского  материка. Ђ  какой может быть стыд у приговоренного к  смерти?
Џлевать он на все хотел. …го уже ничем не прошибешь...
     Ћн мог проверить это в утро своей казни, вернее, в те минуты, когда его
вели  через  тюремный  двор  к  виселице и он понЯл, что  не увидит  ‚арвару
Ђлексеевну и не проститсЯ с ней хотЯ бы кивком.
     €звестие об отказе о помиловании он выслушал спокойно, ибо ни на минуту
не  заблуждалсЯ  в  тщетности  попыток  ‚арвары Ђлексеевны.  ’олько  при  ее
наивности и  вере  в добро  можно было  рассчитывать  на милосердие  власти.
Љрайние утверждениЯ всегда  ложны.  Љонечно,  раз-другой  мелькнула  у  него
слабодушнаЯ мыслишка: а вдруг?.. Ќо подготовленность к смерти была настолько
прочна,  что  эти оскользы в  чужую надежду  не  могли  поколебать ее. Ћн не
дрогнул, и о н и это видели.
     …сли же стиснулось  сердце, то не из  жалости к себе,  а к ней,  она-то
всерьез верила... Ћн отказалсЯ  от исповеди, но ждал последнего свиданиЯ. Ћн
не  собиралсЯ  говорить о  своем раскаЯнии,  которого так и  не  испытал,  и
слюнЯвитьсЯ благодарностью не думал, он чувствовал совсем иное, о чем нельзЯ
было сказать, да и не  нужно. Ћн  просто хотел увидеть ее лицо, глаза,  рот,
волосы, всю ее увидеть и унести с собой.
     ђазве это так много: дать умирающему увидеть  в последний раз человека,
который был добр к нему?  …динственного  человека. “ него никого  больше  не
было на свете.  Њного, очень много длЯ того,  кого убивают,  и ровным счетом
ничего длЯ  тех, кто  убивает.  €ли им мало  зрелища  содрогающегосЯ в петле
тела?
     …е должны были пустить  даже не ради него, а ради нее самой. Ћна больше
нуждаетсЯ в  ободрЯющем  жесте.  ‚ кивке, улыбке, взмахе руки,  ей  стало бы
легче. ќто важно, очень важно длЯ всей ее последующей жизни.
     Ќо ее не  пустили. „аже длЯ овдовевшей  женщины не  нашлось у них капли
жалости.
     € все же он верил, что она поЯвитсЯ. Ќе может не поЯвитьсЯ.  “же в тени
помоста все еще верил, что увидит ее. Ќо когда его подтолкнули к  ступеньке,
он понЯл,  что надежды нет,  и душа в  нем сорвалась с колков.  Ћн закричал,
пыталсЯ бежать, но, схваченный конвойными, забилсЯ в их руках и окончательно
потерЯл  себЯ.  Ћн дралсЯ, царапалсЯ,  кусалсЯ, его опрокинули  на землю  и,
воющего,  окровавленного, с мокрыми  штанами,  поволокли к виселице.  ‚сЯкое
видали на этом плацу, но такого срама - никогда.
     Љогда ЉорЯгина  втащили  на  помост  и палач накинул  петлю, сидЯщаЯ  в
карете  за караулкой  дама  в черном  поднесла к  глазам медальон  с чертами
дорогого лица и сказала голосом невыразимой нежности:
     - ’ы доволен, любовь моЯ?..