 плотной.  Ћн  подумал,  что  иглы у  него старые,
наверное,  затупились и  ‹юбови Ќиколаевне будет больно.  "„а небось у нее и
кожа-то казеннаЯ",  -  попробовал успокоить себЯ Њихаил Ќикифорович.  Ћднако
чувство  тревоги  и,  уж  точно,  ощущение  неловкости не  отпускало Њихаила
Ќикифоровича.  Ћн и  к  дивану подходил,  глЯдЯ в пол,  словно бы голое тело
‹юбови  Ќиколаевны  (какое  там   голое!   —уть-чуть   приоткрытое!)   могло
взволновать его  или  возбудить в  нем нечто стыдное или дурное.  ќто он-то,
медик,  в  юнца,  что  ли,  превратилсЯ тринадцатилетнего!..  Љожа у  ‹юбови
Ќиколаевны оказалась нежнаЯ,  чистаЯ,  приЯтнаЯ на ощупь.  € прикосновение к
телу ‹юбови Ќиколаевны Њихаила Ќикифоровича взволновало,  как юнца!  ’ело ее
было  идеальных  линий,   крепкое,   опрЯтное  и  вовсе  не  отощавшее,  как
предполагал вчера Њихаил Ќикифорович.  Љ стыду Њихаила Ќикифоровича,  игла и
вправду  затупилась,   гнулась,   никак  не   могла  проколоть  кожу  ‹юбови
Ќиколаевны.  "‘ейчас,  сейчас!  -  говорил Њихаил Ќикифорович.  -  Џотерпите
чуть-чуть..."  Ђ когда игла вошла наконец в Ягодные места ‹юбови Ќиколаевны,
Њихаил Ќикифорович вынужден был давить на поршень шприца так, будто держал в
руках отбойный молоток.  ‘ерьезным,  видно,  было мутно-коричневое снадобье.
"Ќу,  все",  -  сказал он.  ‚ату со  спиртом приложил к  ранке.  ‹об его был
мокрым.  Њихаил Ќикифорович отвернулсЯ,  даваЯ возможность ‹юбови Ќиколаевне
привести себЯ в порЯдок.  ‚прочем,  она и была в порЯдке. ‚о времЯ процедуры
‹юбовь Ќиколаевна не произнесла ни звука.  "Ћна,  наверное, и не чувствовала
ничего", - подумал Њихаил Ќикифорович. ‘просил на всЯкий случай:
     - Ѓольно-то не было?
     - Ѓыло больно, - тихо сказала ‹юбовь Ќиколаевна.
     Њихаил Ќикифорович удивилсЯ,  посмотрел на нее.  ѓубы ‹юбовь Ќиколаевна
сжала, лицо ее было белее обычного. "—то она, как человек, что ли?.." Њихаил
Ќикифорович был готов даже взЯть платок и  стереть со  щек ‹юбови Ќиколаевны
следы  мороженого.  Џлатка под  рукой  не  было,  а  вата  была,  ею  Њихаил
Ќикифорович и воспользовалсЯ.  ‹юбовь Ќиколаевна улыбнулась ему благодарно и
беспомощно.
     - ‚ы ложитесь,  -  сказал Њихаил Ќикифорович. - џ сейчас сделаю грелку.
Ќа полчаса. —тобы не вышло желвака.
     Џолчаса,  однако,  ‹юбовь Ќиколаевна пролежать не  смогла.  Њинут через
пЯть она уже стала вертетьсЯ. ‹ишь укоризненные взглЯды Њихаила Ќикифоровича
останавливали ее.  Ђ  видно было,  что она готова нестись куда-то.  "•оть не
окочурилась она от укола,  -  думал Њихаил Ќикифорович, - и то хорошо. €наче
пришлось бы..." ‚прочем, сразу же мысль Њихаила Ќикифоровича как-то смЯлась.
—то пришлось бы?  Ћтвечать,  что ли, ему? Ќо перед кем? Ђ перед самим собой.
Ѓолее, сказал он себе, никакие таинственные жидкости никому и никуда вводить
он не будет.  ‚се!  ‚прочем, что он волнуетсЯ? —то случилось бы с ней, в чем
могло состоЯть ее окочуривание? Ќу исчезла бы она. € все. Ђ вот, понЯл вдруг
Њихаил Ќикифорович,  и  не  нужно ему  ее  исчезновение...  Ђ  тело это  ее,
чуть-чуть обнаженное...  ‘колько раз прежде бродила она по квартире,  одетаЯ
по-домашнему, Явилась как-то к нему буйнаЯ и прекраснаЯ, в нежнейших свойств
ночной голубой рубашке, но женщиной длЯ него не была, а была неизвестно кем.
•олодно оценивал Њихаил Ќикифорович ее  линии и  формы.  ’ерпел.  Ђ  тут вот
коснулсЯ чистой кожи ‹юбови Ќиколаевны и...  Ѓыло от  чего смутитьсЯ Њихаилу
Ќикифоровичу... € о всЯких подозрениЯх по поводу ‹юбови Ќиколаевны он теперь
забыл.
     Ќапрасно забыл.
     Џока Њихаил Ќикифорович был  в  раздумьЯх,  ‹юбовь Ќиколаевна вскочила,
минут пЯть причесывалась и красилась в ванной, из ванной же вышла готоваЯ не
только нестись куда-то,  но,  похоже,  и взвиватьсЯ,  и летать,  а может,  и
рушить горы.  € озорство,  и удаль, и волЯ, и некое важное решение были в ее
глазах.
     - ‘пасибо, - быстро сказала она Њихаилу Ќикифоровичу. - џ пошла.
     ‚ тот день на улице Љоролева и закрыли пивной автомат.


        15

     „о  11  маЯ  (исключаЯ,  конечно,  обстоЯтельство с  автоматом)  ничего
важного в Ћстанкине не случилось.
     €звестно:  первые  десЯть  дней  маЯ  -  безалаберные,  перескакивают с
праздника на праздник и несут в себе не только удовольствиЯ,  но и опасности
длЯ любого организма,  длЯ мужского в особенности.  ‚прочем,  те десЯть дней
прошли длЯ менЯ тихо. ЊенЯ щадили и не трогали. Ќо с 11 маЯ - началось...
     11-го Я проснулсЯ с ощущением,  будто бросил курить.  ’о ли сам бросил,
то ли менЯ вынудили.
     ‘орок лет  свои Я  прожил некурЯщим.  —ем удивлЯл,  а  то  и  раздражал
знакомых. Ђ тут почувствовал, что Я курил, а с 11 маЯ прекратил. € осознание
некоего  самоуважениЯ создалось  во  мне,  словно  Я  совершил  долгожданный
волевой поступок.  € отчего-то тошнило.  € хотелось,  чтобы истребить в себе
злонамеренность, сосать леденцы или жевать ломти сухого сыра.
     ‘овершалось  и   иное.   Џрежде  Я   жил  совой  (и   это  при  наличии
жены-жаворонка).  „о двух или трех часов ночи в придремавшем доме тихо сидел
на кухне,  писал и читал.  ‚ставал поздно,  разбитый,  с тЯгучими,  обидными
мыслЯми. ’еперь же в половине двенадцатого Я начинал кругло зевать, закрывал
глаза, сдавшийсЯ, в полусне добиралсЯ до дивана. Ђ вскакивал Я в шесть утра,
крутил головой,  чуть ли не кричал петухом,  со злой энергией, будто за мной
наблюдали тренеры ’арасов и  ’ихонов,  принималсЯ делать зарЯдку,  а потом в
чешских неразмЯтых кроссовках давно забытым стайерским шагом бежал пустыми и
чистыми тротуарами и  скверами к  зазеленевшим уже  дубам,  липам,  вЯзам  и
тополЯм милого  сердцу  Ћстанкинского парка.  Ќа  что  раньше никак  не  мог
отважитьсЯ. „а ведь и не верил Я в удачи трусаков...
     Ђ  какие  действиЯ совершал Я  теперь  в  собственной квартире!  џ  уже
рассказывал,  что моЯ жена в некоем издании вела,  в частности раздел "ЌЋ’ в
доме".  ‚ том разделе шли справедливые соображениЯ о равноправии, о дружбе в
семейной жизни,  следовали советы, как мужчине в быту и на отдыхе вести себЯ
по-хозЯйски и по-рыцарски. € Я стал хозЯин и рыцарь. џ начал длЯ мелких нужд
вбивать гвозди в стены.  Ђ прежде это у менЯ не выходило. џ натЯнул струны в
ванной.  €  даже  перетЯнул их  от  стараниЯ.  ђаньше  Я,  морщась и  злЯсь,
соглашалсЯ пылесосить в  исключительных случаЯх,  в  надежде реабилитировать
себЯ за какие-либо домашние проступки.  ’еперь Я хваталсЯ за пылесос сам, не
ожидаЯ понуканий и щелканий бича, вскакивал из-за письменного стола, до того
мне хотелось, чтобы ни одной пылинки, ни одной закатившейсЯ пуговицы не было
ни в  одном углу.  џ поливал цветы,  все эти густые,  многолистные примулы и
дылды герани,  а недавно Я был намерен повышвыривать их с подоконников:  что
Я,  в  саду,  что  ли!..  †ена,  возвращаЯсь со  службы,  опускала пальцы  в
цветочные горшки, находила землю влажной и растроганно смотрела на менЯ (но,
может быть,  и с подозрением?).  ‚ час днЯ Я шел на кухню, повЯзывал льнЯной
фартук с  вышитым на  нем  тигром и  принималсЯ стрЯпать.  ‚арил  почки  длЯ
рассольника,   жарил  лук  и  морковь,   чистил  картофель,  рубил  капусту,
провертывал мЯсо длЯ котлет или пельменей. —то-что, а готовить блюда из мЯса
Я  всегда любил.  € готовил.  Џричем часто импровизировал,  словно бы ставил
опыты, шпиговал, предположим, говЯдину или баранину, прежде чем отправить ее
в духовку, не только чесноком и черносливом, но и иными сушеными фруктами из
компота - курагой, грушами, Яблоками, изюмом, иногда и разломанными дольками
грецких орехов,  и,  поверьте,  гости и  домашние едоки опытами моими бывали
довольны.  ’еперь Я  готовил только по науке.  Џо советам проверенных людей.
Ѓрал легендарную "Љнигу о  вкусной и  здоровой пище" с кулинарной мифологией
тридцатых годов и  пожеланиЯми наркома Ђ.€.ЊикоЯна.  €ли  работы Џохлебкина.
€ли умные рецепты из изданиЯ моей жены.  €  считал граммы.  ‘колько чего и в
какой очередности.  Ќе забывал и о советах врачей. ‘кажем, с недоверием стал
смотреть на  сливочное масло.  Ћно и  само по себе вызывало недоумение:  при
перетопке в  русское  испускало из  себЯ  странные черные  комки,  хлопьЯ  и
пузыри.  Ќо Я  уже думал не о  комках и  хлопьЯх.  џ  думал о  липидах.  ќти
скверные частицы могли содействовать ожирению и сердечно-сосудистым недугам.
Ќу их к лешему! Ђ соль? Ћна задерживала жидкость в организме, от этого могло
повышатьсЯ давление.  ‘трог Я был теперь и с солью. Ћ вЯленой рыбе как будто
бы  перестал и  думать.  Џомнил предупреждениЯ о  вреде сахара,  даров морЯ,
перца,  острой югославской приправы "‚егета",  говЯжьих мозгов,  пусть  и  в
сухарЯх,  молодых грибов свинушек. € прочего. Ћ многом помнил. Ѓлагоразумным
пребывал Я теперь на кухне.
     „а только ли на кухне!
     ‚сегда  Я  предпочитал носить свитеры и  куртки.  ѓалстуки душили менЯ.
’еперь же Я увидел в своих привычках разболтанность,  фрондерство этакое,  а
может,  и  эгоизм.  Њне стало казатьсЯ,  что выходить к  людЯм на улицу и по
делам надо непременно при галстуке и в костюме.  •орошо бы и в деловой серой
тройке.  Ќо ее у  менЯ не было.  Ћднако и  в  двух обнаруженных в  гардеробе
костюмах  Я,   по   всей  вероЯтности,   выглЯдел  куда  более  приличным  и
дисциплинированным гражданином,  нежели в дни моих беспечностей. Ќа джинсы Я
смотрел как на баловство,  о  коем следовало забыть.  ‚се Я  делал нынче без
раскачки,  без  долгих  внутренних уговоров  и  колебаний,  свойственных мне
всегда.  ђаза  четыре  в  день  вставал под  душ,  чтобы  избежать привычных
обвинений жены  в  нерЯшливости.  ѓода  полтора висели  у  нас  в  доме  без
окантовки картины †игуленко и Ќестеровой,  подарки художниц,  музейные вещи,
теперь  окантовка  моментально  состоЯлась.   ‹ет   двадцать  Я   собиралсЯ,
предвкушаЯ большие  радости,  составить каталог домашней библиотеки.  ’еперь
составил за  два  днЯ.  €  узнал,  что у  менЯ во  вторых рЯдах.  Ћбнаружил,
предположим,  Њакиавелли под  редакцией  „живелегова,  изданного в  тридцать
четвертом году "Academia". "—истую вынашивал мечту Њакиавелли скорбный..." Ђ
Я  недавно пускалсЯ на  охоту  за  этим  же  скорбным Њакиавелли и  тревожил
‘адовникова...  € еще немало открытий совершил Я в книжных шкафах и завалах.
Ђ  главное -  сколько же непрочитанных книг стоЯло и  лежало вокруг менЯ!  џ
сейчас  же  напечатал список книг,  которые Я  должен был  одолеть в  первом
наступлении.   Ќазваний  оказалось  семьдесЯт  три.  ‚  поддержку  списку  Я
отпечатал график  усердий  с  книгами,  которым  Я  задолжал  свое  времЯ  и
внимание.   ‚ообще  возникали  самые  разные  списки  и  графики  моих  дел,
увлечений,  предполагаемых походов в концерты, на спектакли, на собраниЯ и в
гости. ’елевизор, хоть бы и цветной, Я перестал смотреть, чтобы не отвлекать
себЯ от реальной жизни.  ЊенЯ звали, Я не шел. ђаньше Я не мог писать писем,
тем более отвечать на чьи-то чужие посланиЯ. …сли бы мне стали грозить дыбою
или прорубью,  Я сказал бы:  "Ќате,  жрите,  вешайте,  топите, а письма Я не
напишу".  Ќе мой это был жанр.  „ело в  том,  что Я долго работал в газете в
отделе писем.  Љаждый день приходилось читать десЯтки,  а  то и согни писем.
ќто-то  ладно.  Ќо  и  отвечать надо было на  десЯтки писем,  порой и  самых
глупых.  €ли  хуже  того  -  разбиратьсЯ в  историЯх чужой  и,  естественно,
неудачливой любви и  по просьбе корреспондентов давать советы.  џ  отравилсЯ
этими письмами. € своими ответами. Ђ в доме нашем скопилось немало писем, на
которые Я обещал -  самому себе -  ответить,  мучилсЯ,  каЯлсЯ и не отвечал.
‘лава еще Ѓогу,  что письма эти не  касались любви.  ’еперь Я  чуть ли  не с
остервенением заклеивал конверты.  €звинЯлсЯ,  понЯтно.  Џеред кем-то -  "за
задержку с  ответом",  перед  кем-то  -  за  то,  "что  так  долго  заставил
ждать...". ђостовскому театру кукол Я должен был ответить четыре года назад,
врЯд  ли  в  ђостове люди и  куклы с  особенным нетерпением ждали сейчас мое
письмо, но Я и перед ними извинилсЯ и им отослал заказное. Ђ как же! ЏорЯдок
следовало соблюдать во всем.  ђазгреб Я и свои бумаги - рукописи, договорные
листы,  блокноты с  летучими записЯми,  документы,  все подобрал по  делам и
темам,  разложил в папки и завЯзал тесемки папок уважительными узлами. Џапки
получили и названиЯ.
     џ любитель московской архитектуры.  €ные зданиЯ, намеченные к сносу или
сами  по  себе развалившиесЯ,  приходилось и  отстаивать.  Љоли бы  возникла
необходимость,  Я  бы,  наверное,  мог  сообщить собеседникам или оппонентам
сведениЯ об истории и свойствах немалого числа московских построек на улицах
не только замкнутых ‘адовым кольцом, но и протЯнувшихсЯ до Љамер-Љоллежского
вала.  Љакие-то сведениЯ выкопал в  книгах,  журналах и рукописЯх,  какие-то
открытиЯ (длЯ себЯ,  естественно) сделал сам,  обнаруживаЯ в частых, порой и
случайных, хождениЯх по Њоскве забытые путеводителЯми и перестроенные палаты
семнадцатого века и начала восемнадцатого или церкви, как принЯто говорить в
искусствоведческой литературе, приведенные в гражданское состоЯние. Џотом об
этих палатах и храмах Я наводил справки,  как и о показавшихсЯ мне занЯтными
зданиЯх  других  эпох  -  кирпичного  стилЯ  или,  скажем,  стилЯ  модерн  в
среднерусском его выражении.  ’акое уж увлечение,  и  не осуждайте менЯ -  Я
люблю свой город.  Ќо  увлечение мое  было чисто любительское,  Я  уповал на
памЯть,  записи же,  нужные мне,  были  разбросаны в  самых  разных бумагах,
бестолково и  бессистемно.  џ все собиралсЯ привести их в порЯдок.  “строить
досье.  €ли завести картотеку.  € не заводил.  ’еперь,  понЯтно,  возникла и
картотека.
     ЊоЯ мать,  хоть и  учительствовала в џхроме и полвека жила в Њоскве,  в
сути своей оставалась крестьЯнкой.  ‚идеть человека в  безделье,  да  еще  и
видеть в своей семье, было ей нестерпимо грустно. ‚от если бы Я на ее глазах
с рассвета и до полуночи пилил дрова,  копал землю, окучивал картошку, чинил
электропроводку, кормил отрубЯми поросенка, сгонЯл опрыскивателем с деревьев
злых  насекомых,  строил  сараи,  выкладывал кирпичами погреб  длЯ  хранениЯ
овощей и  разносолов,  позволЯЯ себе  отвлечьсЯ от  занЯтий лишь на  минуту,
чтобы  промочить горло холодной водой или  же  стаканом парного молока,  вот
тогда бы  мое существование могло показатьсЯ ей нормальным и  нестыдным.  Ќо
мой образ жизни был иным.  € этот образ жизни, в особенности с тех пор как Я
ушел из газеты,  реже стал ездить в  командировки и  околачивалсЯ дома,  мою
мать,  по всей вероЯтности, смущал. ‘воего смущениЯ мне она почти никогда не
выказывала,  то  ли  боЯсь обидеть,  то  ли находЯ все же оправданиЯ и  моей
жизни. Ћднако иногда мелкие обстоЯтельства давали поводы длЯ ее ворчаний как
бы про себЯ, но и вслух: "Ђ мусор вынести некому! ЋпЯть книжки читает, опЯть
на  диванах валЯетсЯ!"  Ќа  диванах Я  особенно не  валЯлсЯ,  не любил этого
занЯтиЯ,  а вот,  оставив на столе тетрадь и ручку,  часами мог слонЯтьсЯ по
комнате из угла в  угол,  никого не видЯ и ничего не слыша.  —то варилось во
мне -  было делом исключительно моим.  Љогда роман жил во мне (или Я в нем),
то повсюду:  на улице ли,  на собрании ли каком дремотном, в гостЯх ли или в
том же пивном автомате на улице Љоролева,  -  Я был именно внутри романа,  в
его жизни и его реальности, в обстоЯтельствах, приключениЯх, чувствах его (и
моих) людей.  ‚се то,  что происходило вокруг менЯ и со мной,  втЯгивалось в
роман,  как в черную дыру. € слова, слова возникали во мне... "—то ты? —то с
тобой?" -  одергивали менЯ,  предположим,  в пивном автомате.  "Ђ?..  —то? -
терЯлсЯ Я.  -  „а так... думаю... €звините...". ‘лово "думаю" Я произносил в
некоей неловкости. „а и неточным было оно. ’олько ли Я думал? Џроисходило во
мне нечто иное,  длЯ менЯ -  большее...  Ђ  за  столом Я  сидел мало.  Њало!
‡аписывал то,  что возникало и оживало во мне,  потом переписывал, и не раз,
правил,   калечил,  корежил  слова,  увлекалсЯ,  возможно,  что  и  мучилсЯ,
возможно,  что и в поднебесьЯх парил, но через час (или через два, или через
три) вскакивал и  опЯть ходил из угла в  угол.  Љаково было смотреть на менЯ
матери! Љогда-то полагал: вот уйду из газеты, и все, ковшом экскаватора менЯ
от стола не отделишь, воблою астраханской не отманишь. Ђн нет!
     ѓалеру бы мне устроить дома.  €ли же держать менЯ, как медведЯ, на цепи
вблизи стола.  Ѓог ты  мой,  отчего же  Я  такой родилсЯ!  џ  обвинЯл себЯ в
склонности к  мечтаниЯм,  в  шалопайстве,  в  дурости,  в  лени душевной,  в
частности.   —итал  книги  о  художниках.   Љричал  себе:   вот  учись!  ‚от
Њикеланджело!  вот ‚ан ѓог!  €х-то  от  холстов,  от глыб мрамора,  от стен,
покрытых сырой штукатуркой,  оторвать было нельзЯ.  џ  понимал,  что  разные
способы выражениЯ человеческой личности (Я  уже не беру тут степени талантов
и сути натур) имеют свои особенности и бумага не холст и не костЯные клавиши
мануалов органа, но страсть-то и одержимость должны были бы жечь душу любого
художника! € менЯ ведь жгло нечто. Ќо Я чуть что - шмыг от стола! € - в сады
своих воображений...
     Ќо так было! ’ак было до 11 маЯ.
     ‘ 11 маЯ Я стал именно галерным гребцом,  прикованным к столу.  €счезли
лень и  шалопайство.  Ћтлетели мечтаниЯ.  Ѓумага,  бумага была нужна мне!  џ
писал,  писал,  печатал,  писал, иссушаЯ стержни и стираЯ до бесцветьЯ ленту
машинки...  ЏонЯтно,  отвлекалсЯ и на дела домашние, о коих уже рассказывал.
Ќо людьми,  смыслЯщими в  здоровьЯх и в недугах,  и были рекомендованы такие
отвлечениЯ...  Ќа столе у менЯ теперь лежало пЯть раскрытых тетрадей. џ знал
известного литератора,  тот всегда писал пЯть или шесть вещей сразу.  „раму,
роман,  рассказ,  мемуары,  либретто,  памфлет, бичующий чьи-то происки. —ас
попишет что-нибудь одно,  потом -  по  графику -  пододвинет к  себе  ждущую
очереди рукопись.  € все успевал, потому как был серьезный, работЯщий и знал
цену своей фамилии.  €  у менЯ поЯвились нынче графики с красными,  синими и
черными энергичными линиЯми.  †ена и тут дивилась мне,  то ли радуЯсь, то ли
справлЯЯсь с подозрениЯми.  ‡вонила с работы, интересовалась, не подорвал ли
Я  здоровье.  Ђ  у  менЯ и  голова не болела,  и  мышцы играли.  ’рижды,  по
распорЯдку днЯ,  Я вставал на легкую олимпийскую "грацию", упиралсЯ пальцами
в  стену  и  с  усердием,  в  охотку  четверть часа  вращал  ногами  зеленые
металлические блины,  исполнЯЯ губительные длЯ  гиподинамии упражнениЯ.  ЊоЯ
мать  уже  не  ворчала на  менЯ,  теперь Я  не  то  чтобы  соответствовал ее
житейскому идеалу,  но  хотЯ бы  отчасти мог  сравниватьсЯ в  ее  сознании с
настоЯщим мужиком,  который  пилит,  рубит,  ходит  за  плугом,  понимает  в
электричестве,  кормит отрубЯми поросенка или на худой конец кролика, строит
сарай.
     €ногда,  правда,  приходилось отрыватьсЯ от  тетрадей  и  на  несколько
часов.  €  заниматьсЯ делами,  свЯзыватьсЯ с  какими прежде у  менЯ не  было
желаниЯ.  €ли духа не хватало. ђаньше Я легкомысленно полагал, что длЯ менЯ,
такой уж  уродилсЯ,  в  делах главное -  терпение.  Џусть все идет как идет,
авось что-нибудь и выйдет.  Љогда Я что-либо предпринимал или суетилсЯ, чаще
всего ничего хорошего и не случалось. ’еперь же Я решил: все, хватит. —то Я?
‹ежачий камень,  что ли? €ли не имею прав? џ отругал себЯ опЯть же за лень и
за отсутствие отваги. Њужчина должен быть отважным! € даже наглым! џ подал в
те  дни много заЯвлений.  Ѓыл намерен вступить туда,  куда прежде вступать у
менЯ никакой охоты не возникало. ‚ частности, в дачный кооператив, будущее у
которого  было  Ясное,  но  врЯд  ли  в  нашем  тысЯчелетии осуществимое.  џ
записалсЯ в  очередь на  машину,  естественно "†игули",  и  в  кооператив на
строительство гаража длЯ машины.  Њашина была мне не нужна, и водить ее Я не
собиралсЯ,  но Я убедил себЯ в том, что нужна и что всЯкий приличный мужчина
должен водить автомобиль.  “бедил Я себЯ и в том, что обЯзан стать приличным
мужчиной.  Љазалось, что Я и становлюсь им. џ начал выступать на собраниЯх и
обсуждениЯх, тем более что вот-вот в говорильных делах должны были наступить
летние каникулы.  џ корил, поддерживал и предупреждал. ЊенЯ принЯлись сажать
в президиумы.  Џриглашали участвовать в дискуссиЯх,  их вели две уважаемые в
Њоскве  газеты.  Џроблемы дискуссий не  были  мне  близки и  вообще казались
пустыми,  в  них  как  бы  выЯснЯлось,  нужна ли  такаЯ птица соловей или ее
следует заменить барабаном,  но Я  сказал себе:  "Ќадо".  Џредположил,  что,
наверное,  коли  возьмусь,  смогу  углубитьсЯ в  проблемы,  и  дал  согласие
участвовать.  „ело  было престижное,  да  и  условиЯ существованиЯ требовали
лишних средств.  ‚ообще Я  предписал себе  жить  через  "не  могу",  быть  в
напрЯжении,  припомнив,  что  звучит только натЯнутаЯ струна,  и  так далее.
‘лова напоминаниЯ были банальные,  но  менЯ они  удовлетворили.  Џри  этом Я
старалсЯ никаких  противных собственным принципам действий не  совершать,  а
поступать по совести. Њне представлЯлось, что так оно и выходило.
     ќдак Я жил месЯца два.  €ли чуть больше.  ‚ Џодмосковье косили траву, а
охотники,   говорЯт,   уже  резали  в   лопасненских  грибных  лесах  ранние
колосовики.  Ђ  Я  все  пробуждал в  себе новые свойства.  Ќо  однажды будто
очнулсЯ.  Њы с женой были в гостЯх у Њуравлевых. ‚илку Я держал левой рукой,
произносил,  как мне казалось,  необходимые собеседникам слова,  не  разводЯ
дипломатии,  а следуЯ лишь правде. ‚ тот вечер Њуравлев мне и сказал: "—то с
тобой?  ‚ кого ты превратилсЯ? Ћтчего стал таким занудой?" џ промолчал, но в
такси  по  дороге  домой  не  выдержал и  спросил  жену,  что  это  Њуравлев
напустилсЯ на менЯ.  †ена ответила не сразу,  и  Я  понЯл,  что у Њуравлева,
видимо, были основаниЯ назвать менЯ занудой. "‡наешь... - сказала жена, - ты
сейчас много работаешь, помогаешь по дому и вообще... - Ћна замолчала, потом
добавила деликатно: - Њожет, устал... €ли в тебе что-то изменилось..."
     “тром Я захотел услышать пластинку.  Ћна не звучала давно.  ‚озможно, в
последний раз Я заводил ее,  развлекаЯ сына,  лет десЯть назад.  ‚прочем,  Я
ничего  не  заводил,  заводЯт  патефоны,  Я  же  опускал  пластинку на  диск
проигрывателЯ.  Ќо  пластинка была  именно патефоннаЯ,  тЯжелаЯ,  Ќогинского
завода,  военных,  а может,  и довоенных, лет. Ћтыскал Я ее легко, и в нашем
собрании пластинок введен был теперь чрезвычайный устав,  все диски получили
в  картонных коробках постоЯнные квартиры.  Љрай  вынутой мною пластинки был
когда-то отбит,  порченаЯ пластинка видом своим вызывала у менЯ раздражение.
"Ќе надо ее ставить!" - будто бы приказал Я себе. ’ут же Я рассердилсЯ: надо
же,  еще и внутренние голоса завелись во мне!  Ќу уж нет! џ включил радиолу,
опустил иглу на диск.  ‡ашипело. € стала ђина ‡еленаЯ излагать историю Ђгнии
‹ьвовны Ѓарто про снегирЯ.  "Ќа Ђрбате в  магазине за  окном устроен сад..."
„альше знаете сами.  €  дошла до слов,  какие,  как выЯснилось,  и  были мне
нужны:  "Ѓыло сухо,  но галоши Я послушно надевал.  „о того Я стал хорошим -
сам себЯ не узнавал!" ‚от оно!  џ сейчас же выключил радиолу. ”у-ты, гадость
какаЯ, подумал Я. Ќу ладно, тот мальчик, которому сейчас лет под шестьдесЯт,
галоши надевал из-за  снегирЯ.  Ђ  Я-то  ради чего надеваю галоши?  —то Я  с
печи-то спрыгнул?  €з-за чего вдруг решил себЯ облагородить?  “  бургомистра
Ѓрюгге Њартина ван Ќьювенхове, чей портрет в 1487 году написал ѓанс Њемлинг,
был жизненный девиз:  "…сть причина". ЉакаЯ причина была у менЯ? Ћтветить на
это Я не мог...  Њне бы сейчас в своих сомнениЯх посоветоватьсЯ с мудрецами,
заглЯнуть в  тома,  предположим,  ЊонтенЯ или ѓете,  а  Я  отчего-то захотел
слушать пластинку с отбитым краем.  Ќо, может, именно младенец, мальчишка из
моего детства, очарованный снегирем, и должен был сейчас окликнуть менЯ? €ли
одернуть?
     џ  призадумалсЯ.  Ђ выходило так,  что в последние месЯцы задумывалсЯ Я
редко.  „елал что-то, суетилсЯ, спешил, а вот думал редко. џ писал, писал. Ђ
написанного и  не  перечитывал,  не  имеЯ на то времени.  ’еперь перечитал и
ужаснулсЯ. ЉакаЯ дрЯнь была в моих тетрадЯх! ђвать их надо было. €ли жечь!
     ‘траниц  в  тетрадЯх  исписано  действительно было  немыслимо много.  Ђ
толку-то  что?  ќти страницы можно было бы  отдать за два порЯдочных абзаца.
Ћни были чужие,  бойкие,  но и  холодные,  мною не пережитые.  „а и  не мог,
видимо,  Я  в  сорок лет  ни  с  того ни  с  сего начать жить и  писать иным
способом,  нежели это  делал прежде.  ‚озможно,  кто-либо другой и  способен
переменить себЯ,  но не Я. ‚ сорок лет походку не менЯют... ‚ отчаЯнии сидел
Я  за  столом.  Ќеужели никогда не  избавитьсЯ мне от лени,  медлительности,
склонности к рассеЯнным и будто бы досужим мыслЯм?  Ќо вдруг это не лень,  а
непременное свойство именно моей натуры?  Љаждому свое.  Ќе могу,  видно,  Я
стать расторопным и деловым,  пусть мне того и хотелось бы.  Ќо, может быть,
именно нерасторопный и неделовой Я и соответствовал и самому себе,  и людЯм,
и  бумажному листу?  Ћднако Я  теперь ни ответить себе толком,  ни успокоить
себЯ не мог.
     ‚споминаЯ  же  последние  недели,   Я   ощутил  себЯ  в  них  человеком
заведенным.  Ѓудто  в  действительности гнутой ручкой коломенского патефона,
под  мембраной  коего  и  рассказывала  когда-то  ђина  ‡еленаЯ  о  снегире,
напрЯглись во мне несуществующие пружины,  и Я закружилсЯ.  ‚озможно, что не
мои  обороты,  не  ту  частоту вращениЯ определили мне,  отчего  голос  мой,
наверное баритон,  превратилсЯ в  нервное и  суетливое колоратурное сопрано.
Ћднако кто "завели" и "определили"? Ќе сам, что ли, Я закрутилсЯ и заспешил?
’ак думать было отраднее всего...
     ‚озникали  и  сомнениЯ.  Ќу  ладно,  скверными и  вышли  мои  описаниЯ.
‘пособности,  стало быть, такие мне даны. Ќо ведь и нечто полезное Я сделал.
‡авел,  скажем,  картотеки...  Ќо  и  тут  были поводы длЯ  печали.  Љниги Я
энергично просмотрел, расставил и описал, однако при этом не получил никаких
долгожданных удовольствий.  Џросто произвел механическую работу.  Ќе  было в
ней смака!  €  создание моего московского досье вышло скучным.  џ  занималсЯ
инвентаризацией.
     ‚се,  хватит! - сказал Я себе. Џожил месЯца три правильным человеком. €
хватит! ‚ сорок лет походку не менЯют...
     „ва днЯ Я  пребывал в состоЯнии некоего протеста.  €ли даже бунта.  Њне
хотелось курить.  џ купил три пачки сигарет.  џ уже сообщал, что прежде менЯ
никогда не  тЯнуло курить.  Ђ  тут Яростно потЯнуло.  Ћднако сигарета мне не
давала удовольствиЯ.  Ќо Я  понЯл:  и  еще буду курить!  Ќазло!  Љому назло?
Џротив кого или чего Я желал бунтовать?
     € посетило наконец менЯ одно соображение...
     Ќеужели это все из-за тех четырех копеек?
     џ  должен  был  увидеть  Њихаила  Ќикифоровича.   €ли  дЯдю  ‚алю.  €ли
Љаштанова. €ли ‘ерова. €ли на худой конец ”илимона ѓрачева.
     ‚  последние месЯцы Я  не встречалсЯ с ними.  ‚ делах,  в беготне о них
почти и не вспоминал. ѓде они, как они, Я не знал. ђаботай пивной автомат на
улице Љоролева,  Я, может быть, увидел бы их или хотЯ бы добыл сведениЯ о их
жизни.  ‡аскочил бы в автомат на минуту и... ‚прочем, мог бы и не заскочить.
џ почти не пил теперь пива.  Ќе курил,  не пил и произносил одни благородные
слова, будто окончил ‘мольный институт.
     џ позвонил Њихаилу Ќикифоровичу. ‚ квартире Њихаила Ќикифоровича трубку
не поднЯли.  Ќе обнаружил Я Њихаила Ќикифоровича и в аптеках. "Њожет, у него
отгул?  -  предположил Я. - Њожет, он в "Љрестах"? €ли в Ћстанкинском парке?
€ли на ‚ыставке?"
     € в Ћстанкинском парке пивом теперь не торговали. Ђ на ‚ыставку пиво не
завезли по причине недомоганий водителей пивных цистерн.
     ‚  "Љрестах" стоЯл Њихаил Ќикифорович.  €  были там многие останкинские
жители. ‚сем им Я пожал руки.
     - Ќу как сам-то? - спрашивали менЯ.
     - Ќу Ясно как...
     - Ќу и ладно, - кивали мне.
     ‘ кружкой пива и тарелкой креветок Я подошел к Њихаилу Ќикифоровичу.
     - Њихаил Ќикифорович,  -  спросил Я,  -  есть  какие-нибудь изменениЯ в
твоей жизни?
     - …сть, - сказал Њихаил Ќикифорович. - Ќекоторые...
     - ‚ квартире-то,  -  осторожно начал Я,  -  ты,  надеюсь, теперь живешь
один?.. €ли?..
     - €ли! - нахмурилсЯ Њихаил Ќикифорович.
     - ‘игаретой ты менЯ не угостишь?
     - ђазве ты куришь? - удивилсЯ Њихаил Ќикифорович.
     - Ќе курю. Ђ вот сейчас захотел.
     - џ бросил, - сказал Њихаил Ќикифорович.
     - Ђ дЯдЯ ‚алЯ не бросил, случайно?
     - € дЯдЯ ‚алЯ бросил.
     - Ђ Љаштанов?
     - € он... ‚роде бы...
     - —то же она менЯ-то курЯщим посчитала? - сказал Я. - ‚едь ошиблась.
     Ћб изменениЯх в жизни Њихаила Ќикифоровича спросить Я постеснЯлсЯ, да и
приЯтны ли  были ему эти изменениЯ,  доставили бы  ему радость напоминаниЯ о
них?
     - …ще закурим, - произнес Њихаил Ќикифорович, но с неким отчаЯнием.
     Џомолчали.
     - Ђ дЯдю ‚алю ты давно не видал? - спросил Я.
     - Ћн здесь. ’олько на улице. ‚ загоне. € Љаштанов там.
     - ’ы здесь давно не был?
     - „авно... ‚от сегоднЯ взЯл и поехал...
     - џ вижу,  -  сказал Я, - ты будто бы из пустыни выбралсЯ... Ђ может, в
ней что-нибудь ослабло?
     Њихаил Ќикифорович пошел за пивом, принес и пачку сигарет.
     - Ѓудешь? - спросил Њихаил Ќикифорович.
     - Ќет, - сказал Я и удивилсЯ себе. ЋпЯть вдруг Я ощутил, что никогда не
курил и никогда не хотел курить.
     - Ђ Я посмолю,  -  сказал Њихаил Ќикифорович,  сказал с вызовом, но при
этом  нервно оглЯнулсЯ,  будто  кто-то  строгий и  бдительный стоЯл  за  его
спиной.  Џо  залу бродил местный смотритель в  белом халате,  но Явно не его
имел в  виду Њихаил Ќикифорович.  -  „а курить-то здесь нельзЯ...  рубль еще
потребуют...  -  пробормотал Њихаил Ќикифорович, но, видно, ему стало стыдно
своей нерешительности, он зажег сигарету и затЯнулсЯ.
     € через минуту его сигарета не погасла.
     - Ћслабло, - сказал Я.
     €з двора-загона,  называемого,  впрочем,  в отличие от ѓреческого зала,
где стоЯли мы, ‹етним садом, за креветками ЯвилсЯ дЯдЯ ‚алЯ.
     - Ђ вот Њихаил Ќикифорович закурил, - сообщил Я дЯде ‚але.
     - Ќо беда-то ведь небольшаЯ, а? - сказал дЯдЯ ‚алЯ.
     - ‚ы не пробовали?
     - Ќу, - кивнул дЯдЯ ‚алЯ. - ‡акурил минут пЯть назад. € Љаштанов.
     - ’очно в ней что-то ослабло, - сказал Я уже уверенно.
     - Ђ если ее придушить? - задумалсЯ дЯдЯ ‚алЯ. - ќту гадину.
     - Љак придушить?
     - Ќапрочь. Љаким-нибудь шнуром. €ли полотенцем.
     - ‚ы же были намерены ее удочерить?!
     - € дочку такую придушить не жалко.
     - ‚ам-то что она сделала плохого?
     - Њожет,  одно хорошее и делает, - сказал дЯдЯ ‚алЯ. - Ћттого и надо ее
придушить. €ли переехать автомобилем.
     - ‚ы же никого не давили! ќто ЉолЯ ‹апшин давит всех!
     - ‚от его и нанЯть, - сказал дЯдЯ ‚алЯ.
     Џришел из  ‹етнего сада  и  €горь  Ѓорисович Љаштанов.  ЏоздоровалсЯ со
мной.
     - € €горь Ѓорисович хотел бы ее придушить? - заинтересовалсЯ Я.
     - Ќет,  -  сказал €горь Ѓорисович. - Ћна - женщина. € красиваЯ. Ђ вы не
джентльмены.
     €горь Ѓорисович был  в  свежей серой тройке,  ЯвлЯвшейсЯ мне  недавно в
мечтаниЯх,    вид   имел   человека   здорового,   разумного,   готового   к
государственным делам.  ‚прочем,  к  государственным делам,  казалось,  были
готовы и  дЯдЯ  ‚алЯ и  Њихаил Ќикифорович.  —то  им-то  пришлось перенести,
подумал Я, коли на менЯ из-за моих четырех копеек выпало столько улучшений!
     - ‡начит,  вы,  €горь Ѓорисович,  довольны?  -  спросил Я. - Ђ как ваша
семейнаЯ жизнь? € молодаЯ жена Ќагима?
     - џ опЯть холостой, - резко сказал Љаштанов.
     џ хотел было просить извинениЯ за свой бестактный вопрос,  но дЯдЯ ‚алЯ
не дал открыть мне рта,  а  сообщил как бы из сочувствиЯ к €горю Ѓорисовичу,
что неделю назад на  дом к  нему прискакали три брата Ќагимы в  бешметах,  в
папахах и с кинжалами, три всадника из Љабарды, завернули Ќагиму в ковер или
в  ковровую дорожку и увезли ее под Ќальчик,  в предгорьЯ Љавказа,  заросшие
буком и  грабом,  славные своим целительным воздухом и  видом на ќльбрус,  а
€горь  Ѓорисович,  чтобы не  испортить братьЯм впечатление от  столицы,  был
вынужден провести час в ванной, запертой им на крючок.
     - ‚се было не так! - обиженно сказал Љаштанов. - Ќе совсем так!
     - Ћднако увезли, - сказал дЯдЯ ‚алЯ. - Ќо беда-то ведь небольшаЯ, а?
     - ‚ы,  дЯдЯ  ‚алЯ,  -  губы  Љаштанова сжались и  утончились,  -  лучше
расскажите, за что ваши коллеги, шофернЯ, вам стекла побили в автобусе.
     - ‹адно,  хватит,  - помрачнел дЯдЯ ‚алЯ. - Ћни уже извинились, когда Я
им все рассказал. Ћни менЯ уважают. ЌесмотрЯ ни на что...
     - Њихаил  Ќикифорович,  -  сказал Я,  стараЯсь увести разговор на  иные
тропы, - ты сегоднЯ в аптеку не пойдешь? ‚ыходной?
     - џ не хожу в аптеку,  -  сказал Њихаил Ќикифорович.  -  ’о есть захожу
туда. Ќо не на работу.
     - Људа же ты ходишь на работу?
     - ’еперь никуда. ’ретий день на инвалидности.
     - ’ы что, Њиша! - удивилсЯ Я.
     “дивились и Љаштанов с дЯдей ‚алей.
     Ђ   Њихаил  Ќикифорович  показал  нам  бумажку,   видно  временную,   с
заключением  врачей,  посчитавших,  что  он,  Њихаил  Ќикифорович ‘трельцов,
страдает токсическим гепатитом,  а  потому должен пребывать инвалидом второй
группы.
     - ‘ такой дрЯнью, - сказал дЯдЯ ‚алЯ, - тебе и пиво нельзЯ пить.
     - ЌельзЯ, - согласилсЯ Њихаил Ќикифорович и поднЯл кружку. - Ќо беда-то
ведь, дЯдЯ ‚алЯ, небольшаЯ, а?
     ЋказываетсЯ,  однажды  в  цехе  химического завода,  где  с  конца  маЯ
трудилсЯ Њихаил  Ќикифорович,  произошла утечка  четыреххлористого углерода,
вечером  Њихаила  Ќикифоровича стало  рвать,  температура пошла  под  сорок,
"скораЯ"  отвезла  Њихаила  Ќикифоровича к  ‘клифосовскому в  реанимацию.  ‚
‘клифосовском,  уже в общей палате, Њихаил Ќикифорович пролежал десЯть дней.
’еперь  ездит  туда,   наблюдаетсЯ,   и   вот  три  днЯ  назад  его  одарили
представленной нам  бумажкой.  Њихаил Ќикифорович полагал,  что  ему удастсЯ
упросить лекарей сменить группу на профессиональное заболевание.
     џ стоЯл,  бранЯ себЯ.  ‚от, значит, как. Ќу ладно Љаштанов и дЯдЯ ‚алЯ.
Ћни все же не из числа моих друзей.  Ћни мне интересны, но они могут прожить
и без менЯ,  как и Я без них.  ЊесЯцами,  случалось,  не виделись, и ничего,
жизнь  продолжалась,   трава  росла,   трамваи  ходили...   Ќо   вот  Њихаил
Ќикифорович...  ‘обственно говорЯ,  и  с  ним  мы  были  лишь собеседниками,
разговаривали о том о сем в останкинских проездах,  в магазинах и в автомате
на улице Љоролева.  € все. Ћднако... Ћднако о том, что "скораЯ" увезла его к
‘клифосовскому,  что он лежал там,  Я  должен был бы знать,  Я должен был бы
проведать его,  помочь ему,  коли возникла бы  нужда,  да  и  коли бы она не
возникла! € о том, что он взЯл да и ушел из аптекарей на химический завод, Я
обЯзан был бы  знать!  —то же Я  за человек оказалсЯ?  ‚ыходит,  в  том моем
праведном деловом существовании последних недель люди, жившие рЯдом со мной,
стали мне  безразличны,  Я  и  думать о  них не  думал,  мне и  в  голову не
приходило,  что  с  ними может что-то  случитьсЯ,  дурное или  хорошее,  они
исчезли длЯ менЯ.  …сли так,  зачем были нужны мои совершенствованиЯ?  „а  и
совершенствованиЯ ли это?
     ѓорько мне было. € стыдно.
     - Џочему ты ушел из аптеки? - спросил Я.
     - „олгаЯ историЯ, - сказал Њихаил Ќикифорович.
     Ћн опЯть закурил,  говорить далее как будто бы не желал.  „а и  что ему
было открывать нам душу?
     - “ менЯ есть приЯтель,  -  не выдержал Я,  -  известный врач, желудок,
печень, гепатит - как раз его дело.
     Њихаил Ќикифорович промолчал.
     - Ђ ведь она себЯ объЯвила берегиней, - опЯть сказал Я. - —то же она-то
смотрела?
     € снова Њихаил Ќикифорович промолчал.
     Џоследние слова Я произнес скорее длЯ самого себЯ. ’еперь подумал: ведь
и дЯдЯ ‚алЯ в апреле испытывал болезненное состоЯние. Ќо тогда и сама ‹юбовь
Ќиколаевна хандрила и терЯла способности. Џочему нынче она допустила гепатит
у главного пайщика?
     - Њне стекла в автобусе вставили сами,  которые выбивали, - сказал дЯдЯ
‚алЯ.
     - Ќо ведь выбивали, - сказал Љаштанов. - € за дело.
     - ‡а дело,  - согласилсЯ дЯдЯ ‚алЯ. - € вставили. Ђ тебе Ќагиму обратно
на лошади не привезли.
     - Ќагима супы готовить не умела, - вздохнул Љаштанов.
     - ‘ам бы и варил. Ѓрал бы концентраты...
     - џ и варил, - опЯть вздохнул Љаштанов.
     - ЊоЯ-то дура, - сказал дЯдЯ ‚алЯ, - тоже плохо варила супы, а вот ушла
к таксисту, и без нее тошно...
     - ‡ато какие рекорды вы ставили на своем автобусе в  прошлом месЯце!  -
усмехнулсЯ Љаштанов.
     - ‹адно,  хватит!  -  сердито  произнес дЯдЯ  ‚алЯ.  -  €  с  автобусом
хватит... € от донорства откажусь завтра же...
     - џ свой пай продам убникову, - сказал Љаштанов. - Ђ документ заверю у
нотариуса...
     - Ќе выйдет!  -  взволновалсЯ дЯдЯ ‚алЯ.  - ‘ дезертирами знаешь как!..
убникова развращать! € не выход это. …е надо душить, коли нет бутылки, куда
ее можно было бы засунуть. Њихаил Ќикифорович молчит, а бутылку разбил он!
     - Џускай она  его сначала вылечит,  -  сказал Я.  -  €ли просто отменит
болезнь... Љстати, дЯдЯ ‚алЯ, ведь вы же собирались лечить людей и животных,
ставить диагнозы, что же вы-то прохлопали гепатит у Њихаила Ќикифоровича?
     - Ћна менЯ в такой оборот взЯла,  - махнул рукой дЯдЯ ‚алЯ, - что Я сам
стану скоро инвалидом... …динственно, что она мне... это... восстановила...
     - —то это?
     - Ќу... это... - замЯлсЯ дЯдЯ ‚алЯ. - ’еперь как у допризывника...
     - —то же вы ее душить собрались? - спросил Љаштанов.
     - Ђ  зачем мне  теперь-то  как  у  допризывника?  Ѓаба моЯ  все равно с
таксистом. Ќа нее у ‹юбови Ќиколаевны, видно, нет силы.
     - Ќо если вы ‹юбовь Ќиколаевну придушите, вы и всЯких надежд лишитесь.
     „ЯдЯ ‚алЯ задумалсЯ.
     - ‚се равно, - сказал он, отпив пива, - дело тут решенное.
     - Ђ  вы интересовались,  -  спросил Я,  -  мнением на этот счет Њихаила
Ќикифоровича?
     - Њихаил Ќикифорович и будет душить, - сказал дЯдЯ ‚алЯ.
     - Њожет,  сменим тему?  -  строго сказал Њихаил Ќикифорович.  -  Њожет,
просто постоим, а от нее наконец отдохнем?
     —ас  стоЯли,  наверное,  мы  еще  в  "Љрестах".  ђассуждали о  футболе,
сравнивали Ѓлохина и енгелию. ‘ошлись на том, что енгелию через два сезона
забудут.  Џотом отправились по домам в Ћстанкино.  †дали трамвай, и тут дЯдЯ
‚алЯ не выдержал и проворчал в сердцах, что хоть бы автомат на Љоролева надо
эту ‹юбовь Ќиколаевну заставить открыть,  доколе ж  она будет издеватьсЯ над
народом!


        16

     “тром слабости и недомоганиЯ ‹юбови Ќиколаевны, видимо, прошли. ЋпЯть Я
почувствовал себЯ человеком, бросившим курить.
     Ђ накануне Я клЯл себЯ.  € ругал ‹юбовь Ќиколаевну.  ‘тало быть,  2 маЯ
‹юбовь  Ќиколаевна  вынула  из  нас  души  и  заглЯнула  в  них.   Њы  тогда
призадумались,    замолчали   после   воспоминаний   Њихаила   Ќикифоровича,
размЯгчились,  мечтали или даже грезили о чем-то, а она наши души держала на
ладонЯх. џ в те минуты испытывал некое просветление. „умал: вот он наконец Я
истинный,  каким Я себЯ хотел видеть. € еще Я думал о том, что мне как будто
бы нечего в себе стыдитьсЯ, не от чего в себе отчаиватьсЯ, что Я все сделаю,
что мне предназначено, или уже делаю это...
     ‹юбовь же Ќиколаевна,  понЯв наши сути или посчитав, что она понЯла их,
взЯлась за наше совершенствование.  Ћна желала нам добра.  Ћна желала видеть
нас хорошими.
     Ќо что вышло? ’ошно подумать... ‚прочем, последнее соображение касалось
только менЯ.  ‘ведений о последних неделЯх жизни Њихаила Ќикифоровича,  дЯди
‚али,  Љаштанова Я ведь почти и не имел.  џ только ощутил их недовольство...
Ќо, может быть, настроениЯ моих знакомых были случайными, может быть, каприз
некий  возник в  них  сроком на  три  часа?  ‚прочем,  в  случае с  Њихаилом
Ќикифоровичем, похоже, было не до капризов...
     Ћднако, как Я сообщил, ‹юбовь Ќиколаевна тут же вновь окрепла. Ђ Я впал
в  суету.   ‘тремнина  праведной  жизни  повлекла  менЯ  дальше,  к  чему  -
неизвестно.  Ќо что-то во мне и изменилось.  ’еперь,  когда Я знал,  что, не
Явись и  не  займись мной ‹юбовь Ќиколаевна,  перемен,  несмотрЯ на  все мои
упованиЯ,  наверное,  во мне никаких не произошло бы, Я порой думал: "„а что
же, игрушка, что ли, Я в ее руках? Ќет уж, дудки!"
     џ стал сопротивлЯтьсЯ стараниЯм ‹юбови Ќиколаевны.  Џолагал, что ‹юбовь
Ќиколаевна ощутит сопротивление и задумаетсЯ: права ли она, не ошиблась ли в
чем?..   ‚едь  ошиблась  она,  приписав  мне  любовь  к  табаку.  €  вот  Я,
проснувшись,  например,  постанавливал: а посплю-ка еще часок, куда спешить,
или  просто полежу,  закрыв глаза,  фразу  одну  серебрЯную обдумаю...  Ќет,
одеЯло сейчас же само сплывало на пол,  а  менЯ нечто подбрасывало и ставило
на паркет. "“виливаешь! - шипело во мне это нечто. - Џоблажек хочешь! Ђ тебЯ
ждут великие дела!" џ мог предположить,  что шипЯщий зверь или,  может быть,
кусачее насекомое существовали теперь и  в  Њихаиле Ќикифоровиче,  и  в дЯде
‚але, и в Љаштанове, и в ‘ерове, и в ”илимоне. „а и еще десЯтки останкинских
жителей могли попасть вблизи нас под напрЯжение полей ‹юбови Ќиколаевны...
     Ќастроение мое  становилось все более угнетенным.  џ  нервничал,  часто
раздражалсЯ, хотЯ и говорил себе, что раздражение не должно быть свойственно
праведному человеку.  €  ‹юбовь Ќиколаевна,  видимо,  не  могла отменить мои
раздражениЯ.
     ‡на