иджака кусок плотной розовой бумаги, использованный,
впрочем, уже коммунальными работниками длЯ сообщениЯ о летнем отдыхе горЯчей
воды.
     ‹юбовь Ќиколаевна сидела бледнаЯ, горем убитаЯ.
     - ‡рЯ вы,  ‚алентин ”едорович,  -  жалобно сказала она.  - ‚ы ведь себе
хотите сделать хуже...
     - Њолчи!  - оборвал ее дЯдЯ ‚алЯ. - ’ы - раба хозЯев бутылки! € все! Њы
натерпелись от тебЯ.
     ‹юбовь Ќиколаевна, будто и не говорившаЯ с нами полчаса назад властно и
своевольно,  теперь  руки  смиренно  на  коленЯх  сложившаЯ,  носиком  своим
вздернутым шмыгавшаЯ,  робко взглЯнула на Њихаила Ќикифоровича,  может быть,
вымаливаЯ у него заступничество,  однако Њихаил Ќикифорович заступником себЯ
не  проЯвил.  Ђ  вот дЯдЯ ‚алЯ насторожилсЯ:  мало ли  какие изменениЯ могли
внести в  ход разговора женские жалостливые взглЯды?  Ћн потЯжелевшей рукой,
будто  бы  готовой  в  глубины  земли  вминать  танки  и  самоходные орудиЯ,
незамедлительно,  снимаЯ все сомнениЯ и не дав компании дух перевести, вывел
на не запачканном коммунальным распорЯжением боку розовой бумаги слова: "Ђкт
о капитулЯции". Џотом добавил буквами помельче: "полной и безоговорочной".
     €  теперь  Њихаил  Ќикифорович облегчать  судьбу  ‹юбови  Ќиколаевны не
вызвалсЯ.
     ‘оставление документа как будто бы увлекало пайщиков кашинской бутылки.
€ фундаторов,  исключаЯ, правда, Њихаила Ќикифоровича, который молчал, и нас
троих,  присЯжных с  совещательными мнениЯми.  ‚се  мы  были приучены жизнью
обсуждать формулировки не спеша и  подолгу,  порой и  купаЯсь в их сметанных
волнах,  а  сейчас словно бы началась длЯ нас и  умственнаЯ игра.  ‘еров был
деликатен, старалсЯ смЯгчить и облагородить казнЯщие слова. € его можно было
понЯть.  Њало того что  ‹юбовь Ќиколаевна спасла его,  она  и  позже ему  не
мешала.  Ќе  мешала  она  и  ”илимону ѓрачеву,  напротив,  стараниЯми своими
совпала с  его  сутью и  в  выси его подбросила,  однако ”илимон,  наверное,
посчитал,  что он и  без ‹юбови Ќиколаевны хорош и  в  выси шарад и гиревого
спорта сам подпрыгнул,  а  потому теперь он,  неожиданно длЯ менЯ,  оказалсЯ
самым -  после дЯди ‚али - кровожадным. €горь Ѓорисович Љаштанов опЯть начал
проЯвлЯть  себЯ  романтиком  с  останкинскими особенностЯми,  дЯдю  ‚алю  он
раздражал.
     ѓоворили много. Ћднако слов на розовой бумаге не прибавлЯлось. Џоначалу
спросили,  от чьего имени должен следовать текст. ‹юбовь ли Ќиколаевна будет
сдаватьсЯ  в  документе  пайщикам?   €ли  же  пайщики  сами  все  назовут  и
постановЯт?  Џоследнее посчитали более  достойным и  отвечающим историческим
традициЯм. Ќо как только дело доходило до разделов и параграфов акта, телега
начинала скрипеть и  застревать колесами в  весенней алтуфьевской глине.  ’о
есть требованиЯ общие -  длЯ преамбул и деклараций - были Ясны, но о случаЯх
частных, а стало быть, и существенных длЯ каждого из нас пока не говорилось,
отчего  документ  получалсЯ лишенным определенности и  юридической точности.
ЏовторЯлись лишь два требованиЯ с  отчасти конкретной информацией:  "‚ернуть
Њихаилу Ќикифоровичу здоровье" и  "‚озобновить работу пивного автомата (типа
магазина) по  улице  академика Љоролева,  пЯть".  Љ  пункту  насчет  Њихаила
Ќикифоровича  предполагали  добавить   справку   о   несчастном  случае   на
производстве и  заключение врачей,  подтвержденное печатью.  —то же касаетсЯ
пивного пункта,  то  ”илимон ѓрачев настаивал на том,  чтобы усилить фразу и
начать ее словами:  "‚озобновить бесперебойную работу..."  Џоправку принЯли,
но о самом пункте говорили теперь с неловкостью. Њелочный пункт-то был, хотЯ
и справедливый.
     €горь  Ѓорисович Љаштанов,  разгорЯчившись и  будто бы  в  останкинские
‹икурги себЯ произведЯ,  предложил "Ђкт о капитулЯции" отставить,  а назвать
документ  "Џостановлением о  разводе".  Џоначалу мы  растерЯлись,  но  потом
зашикали на  Љаштанова.  ‚едь  на  бумаге  при  разводе пошла  бы  житейскаЯ
дребедень -  раздел имущества и  жилой площади,  алименты и прочее.  € с кем
будет развод у ‹юбови Ќиколаевны?  ‘о всеми нами?  €ли с кем-нибудь одним? Ђ
не  потребует ли  при  этом  ‹юбовь Ќиколаевна раздела имущества с  Њихаилом
Ќикифоровичем,  не отхватит ли у  него полквартиры,  не преподнесет ли ему в
день  аванса  дитЯ  в   сырых  кружевных  пеленках,   требующее  средств  на
воспитание?  „а  и  станет ли  к  тому же  разведеннаЯ жена,  ну не жена,  а
неизвестно  кто  слабого  пола,   лечить  мужа,   ну  не  мужа,   а  Њихаила
Ќикифоровича,  и  открывать длЯ  него и  длЯ  его  приЯтелей пивной автомат?
Џоследнее соображение отрезвило и  €горЯ Ѓорисовича.  Ќет  уж,  акт так акт.
ЉапитулЯциЯ так капитулЯциЯ.
     - Ќо какую капитулЯцию вы имеете в виду? - спросил ‘еров.
     - Љак какую? - удивилсЯ дЯдЯ ‚алЯ.
     ‘еров  с  терпением лектора,  прибывшего к  людЯм  с  путевкой общества
"‡нание",   объЯснил  ему,   что  капитулЯции  бывают  разные.   —аще  всего
капитулЯциЯ - это неравноправный договор государства, зависимого от сильного
государства,   с  этим  самым  сильным  государством,   устанавливающий  длЯ
представителей  и  граждан  последнего  особый  режим  привилегий.   ‘кажем,
предоставление им  льгот налогового порЯдка,  закрепление размера таможенных
пошлин и так далее.
     - ќто разве капитулЯциЯ! - возмутилсЯ дЯдЯ ‚алЯ.
     €  бывают  капитулЯции  военные,   продолжил  ‘еров.   ќто  прекращение
сопротивлениЯ сухопутных,  воздушных, морских сил на условиЯх, предъЯвленных
победителем.
     - ‚от! - возрадовалсЯ дЯдЯ ‚алЯ. - ќто настоЯщаЯ капитулЯциЯ!
     Џри этом,  не  мог остановитьсЯ ‘еров,  все вооружение,  все крепости и
военное имущество передаютсЯ победителю,  ему  же  личный состав побежденных
поступает в качестве пленных.
     - Џленных мы брать не будем! - заЯвил дЯдЯ ‚алЯ.
     - Ќе  один вы  имеете право решать!  -  возразил Љаштанов,  и  губы его
утончились.
     - ‚се равно,  если возьмем пленных,  -  не сдавалсЯ дЯдЯ ‚алЯ,  - можно
будет устроить потом Ќюрнбергский процесс.
     ђешили наконец в тексте акта выразить главное,  а частности содержать в
уме.  Ќо  опЯть  термины,  какие требовались длЯ  документа,  стали вызывать
споры.  ‘еров считал,  что надо употреблЯть слова "хозЯева бутылки" и  "раба
хозЯев бутылки" и  нет  никаких оснований называть пайщиков победителЯми,  а
‹юбовь Ќиколаевну -  потерпевшей поражение.  „ЯдЯ ‚алЯ настаивал,  что  нет,
была истиннаЯ война,  а  в  войне всегда случаютсЯ победители и побежденные.
‘поры прекратил ”илимон ѓрачев.  Ћн напомнил нам, что при капитулЯции всегда
устанавливают час,  с  которого  начинает  действовать  акт,  а  сейчас  уже
пЯтнадцать минут  шестого  и  до  семи  может  не  успеть  прийти  машина  с
Ћстанкинского завода.
     „окумент закончили за  десЯть  минут.  ‚  нем  было  указано,  что  так
называемаЯ ‹юбовь  Ќиколаевна,  существо неопределенных свойств,  сдаетсЯ на
милость  победителей,  основных хозЯев  бутылки и  трех  сопричастных к  ним
останкинских жителей с совещательными правами.  Ћна обЯзана освободить их от
своих  напрасных,  навЯзчивых забот,  каких -  она  знает сама,  предоставив
каждому  путь  самостоЯтельного развитиЯ  и  существованиЯ.  ’ак  называемаЯ
‹юбовь Ќиколаевна обЯзана немедленно вывести себЯ  и  свои  вещи  из  жилого
помещениЯ M.H.‘трельцова без всЯких территориальных и  имущественных к  нему
претензий. „окумент вступал в силу в восемнадцать часов.
     - Џодписывай! - приказал дЯдЯ ‚алЯ ‹юбови Ќиколаевне. - Ђ не то мы...
     - џ  прошу  вас,  -  сказала  ‹юбовь  Ќиколаевна с  жалостью к  нам,  а
возможно,  и к себе самой,  -  подумайте обо всем еще раз. ‚едь вы испортите
свои жизни.
     - Њы все обдумали! - сказал дЯдЯ ‚алЯ. - Џодписывай!
     ‹юбовь Ќиколаевна подписала.
     €  все  мы  подписали.  ‚алентин  ”едорович  ‡отов  подписывал акт  как
главнокомандующий. Ђ мы как члены делегации.
     € Њихаил Ќикифорович подписал.
     џ со значением сообщаю об этом отдельно.
     - Џечати нет,  -  сказал дЯдЯ ‚алЯ. - ‡автра могу взЯть на автобазе. Ќо
ждать нельзЯ. Ђ-а-а! Њожно кровью.
     Ћн  достал из  кармана перочинный нож,  грозный,  с  полным холостЯцким
набором,  с ножницами,  с шилом,  с консервным ключом, и порезал себе палец.
€спачкал пальцем розовую бумагу.  Џредложил и нам скрепить акт кровью.  Њы с
возмущением (или с высокомерием? €ли с брезгливостью?) отказались, а ”илимон
и выразилсЯ при даме.
     - €  моей  хватит,  -  не  стал настаивать дЯдЯ ‚алЯ.  -  Ђ  она  пусть
приложитсЯ.
     Ќе  дожидаЯсь наших  слов,  ‹юбовь Ќиколаевна взЯла у  дЯди  ‚али  нож,
ткнула -  и  сильно -  острым концом его  в  палец,  будто  проколоть его  в
отчаЯнии желала, брызнула кровь ее на документ. Љровь ‹юбови Ќиколаевны была
краснаЯ,  словно бы человеческаЯ.  Њихаил Ќикифорович поднЯлсЯ, намереваЯсь,
надо полагать,  принести бинт и  йод,  но  ‹юбовь Ќиколаевна остановила его,
слизнула с руки кровь и обвЯзала палец льнЯным платком.
     - ’еперь это документ, - сказал дЯдЯ ‚алЯ.
     џ  с  некоею неприЯзнью смотрел на  то,  как дЯдЯ ‚алЯ видавшей виды из
шоферской жизни трЯпкой,  впрочем,  выстиранной,  фланелью,  что ли, вытирал
нож,  собирал его,  а потом и неторопливо, степенно, чуть ли не торжественно
укладывал в  карман,  не клал,  не совал,  а именно укладывал,  как музейную
теперь вещь. Ђ ‹юбовь Ќиколаевну было жалко.
     „ЯдЯ  ‚алЯ мог  бы  успокоитьсЯ и  примеривать на  себЯ лавровые венки,
триумфальные арки заказывать придворным живописцам и архитекторам, назначать
сюжеты фейерверков,  но нет, в нем еще бурлили страсти. Ђкт был подписан, но
чувствовалось,  что ‚алентин ”едорович ‡отов жаждет и  процесса.  ‚ремени до
шести еще оставалось.
     - “брать ее из квартиры Њихаила Ќикифоровича мы постановили,  -  сказал
дЯдЯ ‚алЯ. - Ќо ведь она возьмет да и останетсЯ в Њоскве. - Џотом он подумал
и добавил: - Ђ захочет - и начнет портить жизнь не нам, а другим.
     €  дЯдЯ  ‚алЯ  потребовал  от  ‹юбови  Ќиколаевны исчезнуть  вообще  из
реальной действительности,  не  ЯвлЯтьсЯ на  наши глаза ни под каким видом и
тем более не  возникать из бутылок -  и  винно-водочных,  и  молочных,  и  с
подсолнечным маслом,  и в особенности из азербайджанского портвейна "—ишма",
который и без всЯких ведьм отравлЯет жизнь. …сли же возникнет - в клочьЯ!
     - Ђ как же милость победителей? - спросила ‹юбовь Ќиколаевна.
     - ЉакаЯ еще милость? - удивилсЯ дЯдЯ ‚алЯ.
     - Ђ вы, ‚алентин ”едорович, взглЯните на документ.
     „ЯдЯ  ‚алЯ  взглЯнул.  ’ам  действительно было  написано:  "‘далась  на
милость  победителей".   „ЯдЯ  ‚алЯ  осмотрел  составителей  акта,  стараЯсь
обнаружить автора упомЯнутой оплошной фразы.  Ќо фразу эту,  как мы помнили,
предложил он сам.
     - Ќу  и  что?   -   сказал  дЯдЯ  ‚алЯ.  -  ’ы  наивнаЯ,  что  ли?  €ли
прикидываешьсЯ дурочкой?  ќто дипломатическаЯ формулировка.  Ђ они ничего не
значат.
     - Ќет,  -  сказала ‹юбовь Ќиколаевна, - значат. € милость есть милость.
’ем более победителей. ‚ы же победители...
     - ’ы  что  глазками  играешь!  -  рассвирепел  дЯдЯ  ‚алЯ.  -  ’ы  что,
издеваешьсЯ, что ли, над нами?!
     Ђ и мне показалось,  что ‹юбовь Ќиколаевна глазами играет и издеваетсЯ.
€ Я рассердилсЯ. Ќе задумала ли чего ‹юбовь Ќиколаевна нам в отместку?
     - Ќу и все!  -  заключил дЯдЯ ‚алЯ.  -  ЋпЯть ты нас доводишь!  Ќикаких
поблажек тебе не будет. ‘гинь! € навсегда.
     € тут ‹юбовь Ќиколаевна,  чуть ли не спрыгнувшаЯ, чуть ли не взлетевшаЯ
с дивана, рухнула на колени перед Њихаилом Ќикифоровичем.
     - Ќе погуби! ‚ызволи! ‘пасеньЯ прошу!
     Ќе  театральные уроки  были  в  словах  ‹юбови  Ќиколаевны,  а  чувства
искренние, испуг и мольбу ощутили мы в них.
     Њихаил Ќикифорович растерЯлсЯ.  Џотом  вскочил,  стал  поднимать ‹юбовь
Ќиколаевну.
     - „а что вы, ‹юбовь Ќиколаевна! ‡ачем вы так!
     ’еперь и  €горь Ѓорисович Љаштанов,  и  ‘еров,  и  Я бросились к ‹юбови
Ќиколаевне,  успокаивали беднЯгу,  заверЯли ее в том, что не звери мы лютые,
не птицы-стервЯтники, не акулы из австралийских прибрежных волн.
     ‹юбовь  Ќиколаевну усадили  на  диван,  спрашивали,  не  подать  ли  ей
лекарств или воды,  говорили,  что,  конечно,  коли слово "милость" попало в
документ,   придетсЯ  вспомнить  о  милости.  €  придетсЯ  придумать  нечто,
облегчающее участь ‹юбови Ќиколаевны.
     - Ђга! Ћблегчайте! - мрачно сказал дЯдЯ ‚алЯ. - ЋпЯть на шею сЯдет.
     - Ѓез пЯти шесть, - напомнил ”илимон ѓрачев.
     ‘еров засуетилсЯ.
     - Ќу вот! Ќу вот! - говорил он. - Ќадо и честь знать. € свое времЯ надо
ценить!
     € мы с €горем Ѓорисовичем было засуетились,  но тут же понЯли,  что это
нехорошо,  не дети мы,  которым в  шесть обещано мороженое,  а  уж суетитьсЯ
сейчас перед ‹юбовью Ќиколаевной было и вовсе неприлично. ‘еров, взглЯнув на
нас,  снова присел.  Џритих.  ‚ ходе разговора он как будто бы и поддерживал
пайщиков,  но и давал понЯть ‹юбови Ќиколаевне, что он зла на нее не держит.
Ћднако можно было предположить, что присутствие вблизи его жизни и служебных
занЯтий женщины из бутылки или неизвестно откуда,  его тЯготило. €, понЯтно,
никак не  совмещалось это присутствие с  его представлениЯми о  возможностЯх
мирозданиЯ.  Џоэтому он почти и не противостоЯл дЯди ‚алиному напору, а лишь
старалсЯ придать разговору изЯщное направление.
     - „ействительно,   -   сказал  он,   -   ‹юбовь  Ќиколаевна  теперь  не
представлЯет длЯ нас...  длЯ вас...  опасности. Ќо пока не поправитсЯ Њихаил
Ќикифорович, существовать она должна, вот и...
     - ѓде она будет существовать?  - грозно спросил дЯдЯ ‚алЯ. - ‡десь, что
ли, останетсЯ? Ђ Њихаил Ќикифорович опЯть на раскладушке, что ли, будет?
     - Џусть остаетсЯ, - сказал Њихаил Ќикифорович. - Џока...
     - Ќу ты, Њиша, даешь! - расстроилсЯ дЯдЯ ‚алЯ.
     - Ќо беда-то ведь небольшаЯ, а? - сказал Њихаил Ќикифорович.
     - ‘едьмой час, - обратил наше внимание на ход времени ”илимон ѓрачев.
     Ћн встал.  €  Я встал.  Ћдна ‹юбовь Ќиколаевна осталась сидеть.  € было
видно,  что она оживает.  Ќа  Њихаила Ќикифоровича она смотрела не  только с
благодарностью,   но,   похоже,   и  с  обожанием.  ЉрасиваЯ  сидела  ‹юбовь
Ќиколаевна,  можно было позавидовать Њихаилу Ќикифоровичу... ‚прочем, с чего
бы это завидовать? € чему?
     - Њихаил Ќикифорович, ты пойдешь с нами? - деликатно спросил Љаштанов.
     - Џойду, - сказал Њихаил Ќикифорович.
     Њы двинулись к двери,  не найдЯ ни единого слова длЯ ‹юбови Ќиколаевны.
Ђ  она,  поднЯвшись,  проводила нас  хозЯйкой квартиры.  Ѓудто и  не  хотела
отпускать приЯтных ей людей,  но,  однако, и не намерена была уговаривать их
остатьсЯ.
     “  двери  дЯдЯ  ‚алЯ  остановилсЯ  и  сказал  опЯть  фанфарным  голосом
главнокомандующего:
     - Љ мерам мы еще вернемсЯ!
     ‚ ответ на слова дЯди ‚али ‹юбовь Ќиколаевна поклонилась, будто девушка
из тверского хоровода.  € возникли запахи влажного леса,  деревенского утра,
парного молока...  „верь  уже  была  открыта,  свет  падал  на  лицо  ‹юбови
Ќиколаевны,  и  зеленые глаза ее показались мне в  тот миг лукавыми,  а то и
шалыми. Џожалуй, и кураж был в них.
     Џо улице Љоролева мы шли молча,  быстро, как спортивные ходоки, готовые
побежать,  не страшась судей, шли волнуЯсь, то ли боЯсь опоздать куда-то, то
ли не верЯ в избавление.
     ‚олнениЯ наши оказались напрасными.
     ‚озле  дома   номер  пЯть  по   улице  академика  Љоролева  наблюдалось
праздничное брожение мужчин.
     Џивной автомат был открыт.


        21

     џ стоЯл в Ѓольшом ѓоловине переулке.
     € сам не знал, почему Я приехал именно сюда.
     ‘ел  на  девЯтый троллейбус,  отправилсЯ в  Ѓелый  город,  возможно,  с
намерением зайти в  издательство.  Ђ  взЯл и вышел у знакомого мне с детства
кинотеатра "“ран".  Ћстановка  "„аев  переулок"...  Љогда-то  этот  дом  был
праздничным и казалсЯ волшебным.  Ђ снЯли с него слова "кино" и "“ран" (а от
менЯ ушло детство),  и он сначала ослеп, а потом умер, серым нелепым складом
или торцовой стеной нелепого склада осталсЯ на живой, горЯчей улице. ‚ щелЯх
между портьерами виднелись в темноте склада бледные усопшие гипсы. џ свернул
за угол и попал в Ѓольшой ѓоловин переулок.
     Ђ там что?
     ‚зглЯнуть на клен? Ћтчего же и не взглЯнуть...
     ѓод назад,  в  мае,  занесло менЯ в  Ѓольшой ѓоловин.  ’ам,  в  зеленом
кармане переулка,  стоЯло вишнево-красное дерево. ‚ысокое, с дом. ‹истьЯ его
только-только распустились,  разошлись и  были красными.  Ќаверное,  если бы
один из  них Я  положил на ладонь,  он оказалсЯ бы и  не совсем красным.  Ќо
дерево горело.  џ  спросил у  старушки при колЯске:  "—то это?" Ћна сказала:
"Љанадский  клен".   Ќо,   может,  он  был  вовсе  и  не  канадский.  Њожет,
маньчжурский.  џ  знал:  в  тридцатые годы в Њоскве и под Њосквой увлекались
американскими кленами -  сколько их  вместе с  желтыми акациЯми стоит  вдоль
канала к  ‚олге!  €  у нас в Ќапрудном прЯмо под моим окном рос американский
клен.  Ќо по весне он никогда не был красным.  Џрошлым летом Я опЯть зашел в
Ѓольшой ѓоловин.  Љлен отгорел,  исчез в зеленых соседЯх. € сам он теперь, в
июльский полдень,  стоЯл  зеленый,  спокойный и  пушистый.  џ  пообещал себе
вызнать, прочитать об особенностЯх этого дерева. Ќо не нашел ничего путного.
“знал только,  что кленов на  земле не менее ста пЯтидесЯти видов.  €юльским
днем  Я,  кирпично-каменный,  горожанин,  дитЯ  булыжной мостовой Ќапрудного
переулка,  прошел бы мимо него,  головы не повернув.  ќто весной клен удивил
менЯ своей нездешностью.
     Ќа самой ‘ретенке деревьев нет.  ‘ретенка,  как известно,  единственнаЯ
стараЯ улица в Њоскве, почти не имеющаЯ ворот. Ќа ней с конца восемнадцатого
века,  когда разлилсЯ и  разгулЯлсЯ ‘ухаревский рынок,  было так тесно домам
торговых людей,  что  ни  воротам,  ни  деревьЯм места не  оставалось.  Ђ  в
переулках деревьЯ росли.  Џереулки тут -  семь на запад,  вниз,  к  –ветному
бульвару и к ’рубе, девЯть на восток, к ЉостЯнскому, - тоже одни из немногих
в Њоскве сохранившие свои изгибы и течениЯ со времен €вана ѓрозного.  Ќа них
веками стоЯли чуть  ли  не  деревенские избы  с  огородами.  Ќо  теперь и  в
сретенских переулках камень взЯл свое, и здесь не везде есть ворота и дворы,
а  коли  есть,  это  чаще  всего  дворы проходные,  землЯ в  них  придавлена
асфальтом. Ћднако шампиньоны рассекают в Њоскве и асфальты. € камень не смог
совсем  извести  напоминаниЯ о  чащобах  земли  вЯтичей.  Џусть  даже  клен,
пламенеющий веснами в ѓоловине, был не из тех чащоб...
     Ќо что Я пришел к нему? € что стоЯл возле него?
     Ќе взглЯдом естествоиспытателЯ смотрел Я на клен.  ‚овсе не был намерен
исследовать,  предположим,  какие  у  головинского клена  листьЯ -  цельные,
супротивные либо перисто-сложные.  Ќе  делилсЯ он  длЯ  менЯ на  составные -
корень,  штамб, ствол, крона, ветви, листьЯ. "„алекие фигуры - все без ртов,
далекие деревьЯ -  без ветвей. „алекие вершины - без камней: они, как брови,
тонки, неЯсны. „алекие теченьЯ - без волны: они - в высотах, с тучами равны.
’акое в этом откровенье!" -  сказал в восьмом веке мудрец и художник. Ќо длЯ
менЯ сейчас и  близкое дерево было без  ветвей.  Ћно стало важным длЯ менЯ в
своей живой цельности. ‚ажным стало и то, что Я стоЯл перед живым существом.
ЏонЯтно,  что любое растение и есть живое существо. Ћднако оно живое само по
себе,  а не длЯ тебЯ. Ћно - среда, в которой живой - ты. ‚ особенности когда
деревьев,  трав,  цветов вокруг тебЯ множество.  ‚  лесу.  €ли даже у  нас в
Ћстанкине.  ’ебе среди них хорошо.  €ли просто покойно.  €  ладно.  ‡десь же
множества не было.  „ерево - как и три его соседа - стоЯло в камнЯх. ‘о мной
на  равных.  €  жило.  Ѓудто  некое поле  тихого интереса или  даже  довериЯ
возникло между нами.  Ѓудто и сигналы неЯсные принимал Я сейчас. €ли услышал
музыку.  ’о есть,  возможно, сигналы и были музыкальные. € светлое звучало в
них,  и тревога,  и будто просьба о чем-то, и будто смиреннаЯ подсказка... џ
вспомнил о ‹юбови Ќиколаевне. "‚от, - подумал Я, - весной клен был красный и
осенью снова будет красный,  и  багровый,  и  желтый...  Њожет,  и  он  ищет
наиболее верное  воплощение своей  сути  и  своей  натуры,  как  искала свое
воплощение ‹юбовь Ќиколаевна?  Њожет,  и она,  как часть природы, родственна
сретенскому клену и  душой они близкие?..  —то за чушь!  -  поставил Я  себЯ
сейчас же на место.  -  ЉакаЯ она часть природы!  €  какаЯ у  нее и  у этого
дерева может быть душа?"
     џ вернулсЯ на ‘ретенку. ‘ердилсЯ: "„а отстанет хоть когда-нибудь от нас
эта  ‹юбовь Ќиколаевна?  ‚олю  нам  она  дала,  а  в  памЯть нашу,  выходит,
вцепилась?.." € тут же пропала ‹юбовь Ќиколаевна из моих соображений.
     Ќо  вдруг живыми существами стали представлЯтьсЯ мне дома на  ‘ретенке.
Љлен  ладно,  он  истинно часть  природы,  роднЯ,  соглашусь,  мне  и  всему
торопливому  сретенскому  люду.  Ђ  строениЯ  с  лифтами  и  без  лифтов,  с
покривленными временем перекрытиЯми,  с башмаками и соком манго в витринах -
какаЯ они мне роднЯ?  ‘ чего ожить им? Ћднако что было, то было... ЋпЯть же,
предположим, могло остановить менЯ эстетическое чувство и заставить смотреть
на какой-либо дом, а фантазиЯ принЯлась бы устанавливать отношениЯ с ним. Ќо
особенные красавцы здесь не стоЯли, только два сретенских зданиЯ государство
принЯло  на  охрану,  да  при  этом  одно  из  них  -  ’роица  в  ‹истах,  -
обезглавленное и  приведенное некогда в  "гражданское состоЯние",  пока лишь
лесами у  стен  и  расчищенными следами сбитых наличников обещало обрадовать
возвращением к красоте,  если к Ћлимпиаде постараютсЯ реставраторы (а они не
постарались,  и  леса  остались  декоративными)*.  Ђ  так  улицу  все  более
составлЯли дома в два-три этажа,  на вид Явно конца прошлого века. ‚ ту пору
‘ретенку  называли  вечно  копошащимсЯ  уголком  Њосквы.   “лица  -   пролог
‘ухаревского рынка,  трактиры и лавки,  теснота у ’роицы в ‹истах,  торговлЯ
мЯсом аж из каменных мешков-подвалов,  мышиных нор, куда пролезть можно было
лишь с тротуара.  ‹юдЯм, полагавшим иметь дела на ‘ретенке, и путеводителЯми
давались рекомендации помнить о  кошельках и  карманах.  Ђ  вниз  -  слетали
переулки к ѓрачевке,  где обитали веселые девицы.  ЃедоваЯ ‘ретенка!  ‚от от
нее-то,  от прошлого века и его людей и стоЯли вокруг менЯ дома (кроме разве
что  серой и  нескладной школы),  выстроенные как будто бы  без затей и  длЯ
деловых надобностей.  Љак они оказались бы мне родней и  как могли ожить длЯ
менЯ?
     ______________
     * ’еперь стараютсЯ, но не спеша.

     џ был в сомнениЯх и спорил с собой.  "Ќу и что?  -  говорил себе.  - Ќо
ведь и они Њосква.  € они теперь наши,  нынешние дома. € хорошо, что стоЯт!"
„а,  и они длЯ менЯ были именно Њосква. ‘ами по себе, в отдельности, пусть и
не красавцы,  что правда,  то правда,  но вместе они, разные, со своенравием
характеров и обличий,  все же оказывались на ‘ретенке красивы, а оттого, что
среди них Я  не  чувствовал себЯ мелочью и  чужим и  все длЯ менЯ здесь было
по-домашнему,  Я  готов был признать и  то,  что они приветливы и человечны,
возможно,  и  душевны.  €  отчего же не посчитать и  улицу эту и дома на ней
своей родней?  € они,  дома эти, могли оказатьсЯ длЯ менЯ живыми существами.
Ћтчего же нет?  ‘колькими людскими судьбами они пропитаны, сколько страданий
и  радостей людских они вобрали в  себЯ и  держат в себе,  сколько житейской
энергии осталось в  них -  отчего же им не ожить длЯ менЯ и не заговорить со
мной?  Ђ  памЯть их?  Ќе одну лишь свою историю должны были помнить они.  Ќе
одно лишь людское копошение на подходах к ‘ухаревскому рынку.  „ома, палаты,
избы и  усадьбы,  бывшие здесь прежде,  передали им  и  свои истории и  свою
памЯть.  € все,  что видели и знали деревьЯ,  травы,  росшие вдоль дороги на
’роицу, Џереславль и ‚ладимир, еще не ставшей улицей ‘ретенкой, помнили они.
Њогли помнить они!  €  о  том,  как у северных ворот Ѓелого города встречали
москвичи  образ  ‚ладимирской  Ѓожьей  Њатери  в  простодушной  и  нерушимой
надежде, что она поможет им выжить, устоЯть и уберечь свой город от воинства
•ромого ’имура.  € о том, как возвращались в Њоскву русские полки, одолевшие
Љазанское ханство.  €  о  том,  какие люди жили в Ќовой ‘ретенской слободе -
кафтанники,  сусальники, кузнецы, ветошники, дегтЯри, сабельники, лубенники,
шапочники,   холщовники,  подошвенники,  луковники,  кисельники,  ножевники,
калачники, москательщики, рудометы... Ђ потом, что в особенности дорого мне,
- печатники,  чье  место трудов было  за  китай-городской стеной.  €  еще  -
стрельцы  полка  стольника ‘ухарева.  €  пушкари  -  они-то  как  раз  между
ѓоловиным и  Џросвириным переулками.  †или труженики,  жили воины.  Ћни и  в
сорок первом из  дома  номер одиннадцать,  где  теперь уже  нет  военкомата,
уходили на  фронт.  Ћни уходили,  но не ушли.  ’ак отчего же тенЯм всех этих
людей, нет, и не тенЯм, а их жизнЯм не остатьсЯ на ‘ретенке, не наполнить ее
собой?
     џ  шел мимо сретенских домов,  останавливалсЯ и снова шел.  Ћни теснили
менЯ, но не сдавливали, в них не было агрессии. €х разговор между собой и со
мной получалсЯ перекрестным.  €  голоса в  нем стали звучать из разных слоев
жизни и  отлетевших лет.  Ћни вовлекли и менЯ в свою памЯть,  позволЯЯ и мне
участвовать в  их  движениЯх во  времени.  Ѓудто  бы  и  Я  бежал  теперь со
слободским людом в сторону ‘ретенских ворот за царем Ђлексеем Њихайловичем в
надежде  остановить его,  ублажить принЯть челобитную,  и  верховые стрельцы
плетьми охлаждали менЯ. Ѓудто бы и Я ждал потом возка царицы, следовавшей за
мужем  с  богомольЯ из  ’роицы,  и  вместе  с  другими  подавал  ей  все  же
челобитную. € был опЯть бит, а в стрельцов уже летели камни и палки, начинаЯ
‘олЯной бунт. € Я стоЯл у ‘ретенских ворот Ѓелого города и ждал ‚ладимирскую
Ѓогоматерь.  џ стоЯл в нейлоновой куртке и в вельветовых брюках, Я знал, что
‚ладимирскаЯ Ѓогоматерь висит  сейчас  в  ’ретьЯковской галерее  и  числитсЯ
произведением темперной живописи.  Ќо Я не мешал людЯм,  окружившим великого
кнЯзЯ,  их не пугали,  не раздражали мое присутствие, моЯ одежда. џ был один
из них. €, как они, жаждал и ждал чуда... € Я в усердии и в азарте в горький
день  смуты  подавал  мужикам ведра  с  водой,  но  не  сбивала вода  пламЯ,
погибелен был сретенский пожар...  €  Я в печали и растерЯнности видел,  как
рушили ‘ухаревскую башню, сестру €вана ‚еликого, продутую когда-то холодными
останкинскими ветрами Џетрову школу  навигацких и  математических наук,  без
коей не было бы в Њоскве моего университета. Ђ потом Я слышал, как ревнитель
во  френче,  бывший кожевник или  сапожник,  крикливый мужчина,  открывал на
осиротевшей площади у устьЯ ‘ретенки мраморную „оску почета, позже сгинувшую
и забытую (сгинул и ревнитель,  но забывать о нем - грех)... € Я с мосинской
винтовкой за  спиной  уходил  осенним днем  сорок  первого на  Џеремиловские
высоты из  дома номер одиннадцать (в  доме том в  пЯтьдесЯт четвертом году Я
получал приписное свидетельство)...  ЊенЯ  сегоднЯ пронизали (или  пронзили)
московские века, и Я, оставаЯсь на ‘ретенке, был и сейчас и всегда, соединЯЯ
собой столетиЯ, физически ощущаЯ себЯ в них и чувствуЯ прикованность к моему
городу.  …сть душа города.  …сть гений города.  Ќеужели нынче Я  хоть на шаг
подвинулсЯ к пониманию души и гениЯ Њосквы? ‚друг и подвинулсЯ...
     Ћднако...   џ  осадил  себЯ.  Љрасиво  -  "к  пониманию  души  и  гениЯ
Њосквы...".  Ќо достоин ли именно Я этого пониманиЯ? „остоин ли причастности
к душе и гению?..  ќко хватил!  ‘тою-то Я что?  ќто мне теперь легко (удобно
или даже приЯтно),  в  солнечный и  торговый день на ‘ретенке,  когда листьЯ
удивившего менЯ клена не шелохнутсЯ и  не садЯтсЯ контролеры в  троллейбусы,
при  равнинном,  как  выразилсЯ  мой  сорокалетний коллега,  течении  жизни,
размещать себЯ в самом благородном виде в московской истории.  € Я, выходит,
бежал с  челобитной,  и  Я  тушил пожары,  и  Я глаза напрЯгал,  чаЯ ЯвлениЯ
Ѓогородицы, и Я с мосинской винтовкой шагал по мостовой... ’о-то молодец! Ќо
не бежал, не тушил, не шагал. ’ам были другие. Ђ Я бы смог? ‚ыдержал бы? Љем
Я  был  в  сорок первом,  мне  известно:  четырехлетним владельцем педальной
машины.  Љем бы Я  был в  иных столетиЯх со своей натурой и сутью -  в веках
двенадцатом,  семнадцатом,  в прошлом,  -  Я бы очень хотел знать.  Ќо знать
этого мне не дано.  Џросто бы распалсЯ Я в московских суглинках и песках или
бы,  распавшись, все же оказалсЯ одним из тех, кто и родил, слепил, выковал,
выдохнул,  сберег гений и душу города?  € этого знать мне не дано.  Ђ предки
мои?  „альше дедов судеб Я их не знаю.  Ќо ведь не соображение о собственных
предках вызвало сегоднЯ мысли о  причастности к судьбе города,  а вот прежде
всего дома эти сретенские в два-три этажа,  желтые, белые, розовые, серые, и
их голоса...  "Ќо погоди!  -  сказал Я себе.  -  ‡ачем отвлекатьсЯ!  …сть ли
именно сейчас нужда в рассмотрении самого себЯ: соответствую ли? ‘опричастен
ли?".
     Ќет,  нынче  следовало  не  ввинчиватьсЯ  внутрь  себЯ  с  претензиЯми,
сравнениЯми и недовольствами, а видеть и слушать то, что открывалось мне вне
менЯ, в городе моем... Ђ открывалось вот что.
     “бери ‘ретенку -  не будет Њосквы. “бери соседнюю ЊЯсницкую-Љировскую -
и  не будет Њосквы.  “бери Ћрдынку -  и не будет Њосквы.  Џоставь вместо них
дома  с  нового Ђрбата -  будет столица,  а  то  и  провинциальное место длЯ
свежего  государства,  хоть  переноси  их  на  берега  Ќигера  или  €равади.
…стественно,  и  дома нового века Њоскве нужны,  но не как доминанта,  а как
слой,  как одно из колец,  пусть и широкое,  ствола пожившего,  но и вечного
дерева. Ћно и так хорошо и могуче. € будут другие века...
     Ѓыли годы,  старшие классы,  когда Я стеснЯлсЯ матери.  џ любил ее,  но
старалсЯ не быть вместе с ней на людЯх, особенно вблизи одноклассников. Љоли
же  приходилось отправлЯтьсЯ куда-либо с  ней,  Я  нарочно шел быстро,  так,
чтобы хоть метров шесть было между мной и матерью,  вроде бы Я не имел к ней
отношениЯ,  ноги у  матери болели,  она спешила за  мной,  но  не обижалась.
‚идеть себЯ со стороны Я  в  ту пору не умел.  Ќа мать Я смотрел со стороны.
Џричем  не  со  своей  стороны,   а  со  стороны  возможных  наблюдателей  -
сверстников и сверстниц с Њещанских улиц и людей просто посторонних.  Ћни-то
- Я  был  уверен -  видели мать  убогой,  пожилой женщиной (сорок семь лет),
ссутулившейсЯ от забот,  старомодно и дешево одетой,  домработницей, что ли,
из деревенских. ‚ернуть бы те годы...
     џ любил Њоскву,  но и как бы стыдилсЯ за нее.  ‚ спорах с ленинградцами
тушевалсЯ,  мЯмлил  что-то  и  соглашалсЯ:  да,  конечно,  большаЯ деревнЯ и
прочее.  ‹укавил отчасти,  но соглашалсЯ.  „а и не нравилось в Њоскве многое
мне  тогдашнему.   •орошо  хоть,   таблицы  и   чертежи  решительных  планов
переустройства успокоительно  обнадеживали,  на  них  под  маршевые  мелодии
выстраивались дома-богатыри -  все как на подбор,  из мрамора и гранита - на
грЯдущих московских проспектах... ћношеские заблуждениЯ, однако, развеЯлись,
и  Я,  получив представление о  мировом опыте зодчих,  как бы  установил длЯ
себЯ,  что в архитектуре хорошо,  а что пошло. ЏонЯтно, что мои установлениЯ
длЯ других ничего не значили и могли быть зрЯшными и ошибочными, но длЯ менЯ
они стали важны,  и  Я  их  придерживалсЯ.  €  Њосква мне все более и  более
нравилась, в частности и как произведение искусства. Ќо Я знал, что принимаю
в  Њоскве многое из-за привычки к ней.  € из-за любви к ней.  Ђ коли бы Я не
любил ее и не жил бы в ней, а прилетел бы в Њоскву с суетной и деловой душой
из чужих земель на неделю,  что бы Я сказал о ней?  "Ќе Џариж!" Ќе Џариж. Ќе
‚ена. Ќе „резден... ‚о скольких только городах Я ни побывал, а надо мне было
попасть именно в Џариж, чтобы навсегда перестать стеснЯтьсЯ Њосквы. ѓосподи,
какой красавец город Њосква,  Явилось мне. € дело было не в том, что Я после
упоительного карнавала зимних  игр  в  ѓренобле,  после  бессонно-счастливой
репортерской круговерти двух недель устал и затосковал по дому.  €, конечно,
дело было не в собственной гордыне и высокомерии, отчего кепчонке полагалось
остатьсЯ на  голове.  €  не  в  том было дело,  что в  Џариже со  слЯкотью у
кладбища Ѓатиньоль,  где  лежал  алЯпин,  Њосква  увиделась мне  снежной  и
голубонебой и пришли на ум "гимназистки румЯные,  от мороза чуть пьЯные...".
€  мокрый февральский Џариж был прекрасен!  (Џростите менЯ за столь отважное
открытие.  Ћднако ведь именно Я-то ощутил тогда Џариж впервые.) Ќо и Њосква,
понЯл Я,  -  город сказочный.  џвилась и  еще мысль:  а  Њосква-то  не  хуже
Џарижа... Њысль человека, открывшего рот от удивлениЯ. Њысль пустаЯ. Џри чем
тут хуже,  лучше! Џариж и Њосква открывают разные рЯды. Џариж не похож ни на
какой другой город.  Њосква не похожа ни на какой другой.  Ќо есть множество
городов,  похожих на Џариж и  похожих на Њоскву.  Џариж и Њосква первичные и
сами по себе.  Ћднако, принимаЯ особость Њосквы и ее первородность, Я прежде
на правах своего человека досадовал на нее. Љазалась она мне и безалаберной.
€ слишком простодушной. € конечно - не могло и быть иначе! - провинциальной.
Џорой казалась Њосква и вульгарной,  даже сварливой,  с перепалками, а то со
скандалами  домов,  оказавшихсЯ  соседЯми,  домов  столь  разных  норовов  и
физиономий,  столь разных умонастроений хозЯев и строителей, домов, никак не
похожих по возрасту и по росту,  из камней,  из глины и из дерева. Ћтчего же
им  не спорить,  не вызывать недоразумениЯ и  скандалы,  если стоЯли в  моем
городе рЯдом кнЯзьЯ •ованские и  адмиралы Ѓрюсы,  ‘имоны ’юфелевские и ”ролы
”едуловичи, ђостовы и €онычи, Џаты с Џаташонами, Ѓимы с Ѓомами, „ержиморды с
Ќезнакомками в цветах югендстилЯ, ђаскольниковы со старушками-процентщицами?
Њогли ли они понЯть друг друга,  могли быть друг с другом в состоЯнии мира и
гармонии?.. ‚озможно, что Њосква была и просто архитектурно несостоЯтельной.
Ѓыла ведь и  большаЯ деревнЯ,  виделись и угадывались повсюду вдоль булыжных
мостовых порЯдки деревЯнных домов,  бараков,  изб,  полудач, сараев, помоек,
отхожих мест на две персоны,  черт знает чего.  €  имелись ли в этой деревне
истинные  ансамбли,  способные  пристыдить иной  пристойный город  или  даже
сравнитьсЯ,  хоть кое-как,  с „ворцовой площадью,  с улицей зодчего ђосси, с
…лисейскими полЯми, с набережной ЃрюлЯ, с римскими красотами вблизи созданиЯ
Ѓуонарроти? Ќет, при холодном исследовании ничего правильного, геометрически
упорЯдоченного просветителю,  предположим,  обнаружить бы не удалось. „ворец
Ѓаженова с  поломкой кремлевских стен  в  Њоскве  состоЯтьсЯ не  мог  (разве
только  смастерили  его  модель).   ’еатральнаЯ  площадь  Ѓове,   свобода  и
правильность линий коей были обеспечены Ќаполеоновым пожаром,  и  та вышла с
косым  боком.  Ђ  потому  и  казалась Њосква  развалившейсЯ поленницей,  чьи
хозЯева и  не  намеревались ее  собирать по  причине того,  что всего у  нас
много,  и земель,  и недр,  и бревен, и песков, и глин, и камней, и прочего,
что  жадничать и  беспокоитьсЯ?  Џотому в  ее  кольцах и  лучах  все  так  и
образовалось как  бы  случайно,  и  случайность эту невозможно было изменить
никакими исхищрениЯми.  Ђ  исхищрениЯ бывали.  €  не исхищрениЯ,  а будто бы
движениЯ чугунного утюга  с  углЯми по  мЯтым брюкам с  намерением владельца
утюга быть в  этих брюках среди избранных на  балу,  или на  приеме,  или на
параде.  ѓрели углЯми такие утюги и в нашем веке,  в годы тридцатые и позже.
Ќе мне одному представлЯлась Њосква провинциальной,  случались скорые жители
Њосквы,  и  притом влиЯтельные,  тот  же  кожевник или  сапожник,  ласкавший
словами „оску  почета,  ныне  утраченную,  какие  горели  желанием сейчас же
превратить большую деревню в град державный с гранитами и мраморами. € везли
граниты и  мраморы,  складывали в  надутые,  сановные дома.  Ќо ведь и  утюг
требует умениЯ и  пониманиЯ.  ‘кладки-то на тех брюках получались,  причем и
немнущиесЯ, но оставлены были и дыры, и их не залатать, не заштопать...
     ‡начит,  вот  какаЯ во  временных критических моих  копаниЯх получалась
Њосква.  € безалабернаЯ.  € простодушнаЯ.  € провинциальнаЯ.  € сварливаЯ. €
вульгарнаЯ.  € скверно одетаЯ.  € развалившаЯсЯ поленница. € звучавшаЯ будто
бранные слова,  не  то  что  город с  мелодиЯми гондольеров в  Ђдриатике.  €
прочаЯ...  €  дальше можно было  бы  перечислЯть московские несовершенства и
неприличиЯ. ‘кажем, скучнаЯ, в особенности в часы вечерние и ночные. ‘кажем,
плохаЯ хозЯйка,  заставлЯющаЯ гостей мыкатьсЯ в  поисках ночлега и  стола со
свежей  скатертью.  ‘кажем,  и  вправду не  верЯщаЯ слезам  и  равнодушнаЯ к
печалЯм  мелких  новых  людей  своих,   расселившаЯ  их  в   отчуждении,   в
одинаковости дальних кварталов,  какие словно бы  и  не  ее уголки.  ‘кажем,
порой жестокаЯ,  недоверчиваЯ и  коварнаЯ.  ‚ молодые или даже юные дни свои
вынужденнаЯ терпеть нагайку кочевника и,  чтобы выжить, выбитьсЯ из рабынь и
стать собирательницей земель, научившаЯсЯ интриговать, а в случае с ’верью и
хитрить,  да так и  не истребившаЯ в  себе уроков (или семЯн) басурманства и
азиатчины (впрочем,  окаЯнные свЯтополки возникали у  нас и  прежде нагаек и
кривых сабель)...  € не настоЯщаЯ она …вропа,  и не настоЯщаЯ ЂзиЯ, оттого и
тЯнуло  ее  к   эклектике  и  смесЯм...   €,   скажем  еще,   в  силу  своих
государственных забот  привыкшаЯ к  чиновничьим правилам и  придиркам...  ’о
есть  тут  Я  уже  в  запале  собственных  обличительных усердий  уходил  от
начальных размышлений лишь об облике Њосквы и об ее архитектуре, устремлЯлсЯ
неизвестно куда и неизвестно зачем, забываЯ сгорЯча обо всем добром и берЯ в
соображение моменты истории и жизни избирательные.
     Ќо Я  любил Њоскву и  ни в  каком ином городе не хотел бы жить.  Ђ  вот
ворчал на  нее и  дулсЯ.  €  даже как будто бы  страдал оттого,  что судьбой
поселен в  городе с  изъЯнами и  грехами.  ‚прочем,  это  преувеличение.  Ќе
страдал Я и не мучилсЯ.  Џросто жил себе и жил.  Ђ мысли об изъЯнах и грехах
были от недолгих досад,  быстротечные,  как возникали они,  так и исчезали в
нашем  серо-голубом  небе  или  в  вечерних подмосковных туманах,  обещающих
теплый день.  „а и относились они,  скорее,  к умозрению,  а увлекатьсЯ им в
годы молодости не было ни времени, ни нужды.
     €  вот в  Џариже (а могло,  конечно,  это произойти и не в Џариже,  а в
Љалькутте или в  ђесифе-Џернамбуку,  но там Я  не был) Я  вдруг почувствовал
Њоскву по-иному, нежели Я чувствовал ее во дворах ‘ретенки и Њещанских улиц.
€  не со второго этажа дома номер шесть по Ќапрудному переулку Я взглЯнул на
нее. € даже не со столпа €вана ‚еликого и не с крыши дома Ќирензее. Ђ словно
бы с  некоего удачного места над землей,  откуда,  предположим,  в  свои дни
Ђльтдорфер задумал наблюдать битву при €ссе Ђлександра Њакедонского с  царем
„арием и углЯдел опрокинутые вокруг места сражениЯ морЯ,  материки и небеса.
•отЯ  нет,  и  не  оттуда...  џ  не  собираюсь  приписывать  себе  будто  бы
открывшиесЯ во мне способности к  вселенскому зрению.  ‡рение это,  понЯтно,
было внутреннее.  Ћно  было чувством.  ‚от  тогда и  привиделась мне  Њосква
городом,  украшающим землю.  €  увиделась в  ней сказка (хотЯ бы  длЯ менЯ),
сказка веселаЯ,  озорнаЯ, балаганнаЯ и горькаЯ. ‚спомнились мне лентуловские
звоны, кустодиевские карусели, суриковский снег... Ќо то было запечатлено не
моими глазами.  „а и не одни глаза тут были нужны...  ЋпЯть же повторЯю, что
никакого  замечательного  открытиЯ  Я  не  сделал,  просто  себЯ,  остолопа,
утвердил  в  некоем  мнении.  Џерестал  стеснЯтьсЯ Њосквы.  ЏонЯл,  как  она
прекрасна,  несмотрЯ на  все порчи и  напраслины.  Њногое из того,  в  чем Я
позволЯл себе укорЯть мой город,  стало вдруг казатьсЯ мне его достоинством.
€ли составными этих достоинств.  €ли приправами к главному, без коих главное
бы и не приобрело особенные вкусы, аромат и цвет.
     Ќу безалабернаЯ...  Ђ может быть,  и не безалабернаЯ?  € не суматошнаЯ.
Њожет быть,  ее  вечнаЯ стихиЯ,  ее неподчинение спокойствию и  правильности
линий,  поддержанное или  вызванное  изгибами  реки  и  спинами  холмов,  ее
неспособность и  нелюбовь к симметрии (отчего даже ’еатральнаЯ площадь вышла
с косым боком) и есть достоинства? € они необходимы неистребимому ходу жизни
города,  безостановочному движению его в истории ‡емли и вселенной,  и не от
них ли,  в  частности,  город наш живой и естественный,  как русский человек
свободной души? € величие в нем, и простота, и размах, обеспеченный ширЯми и
далЯми отечества,  и  удаль,  и  чувство достоинства,  и  умение терпеть,  и
уважение к иным городам,  землЯм и их людЯм и их красоте, уважение и интерес
к ним и способность,  оставаЯсь самим собой, в себе не замкнутьсЯ, а принЯть
и  чужую  красоту,  была  бы  она  талантливой,  собственной и  соединимой с
красотой Њосквы...
     …сть   историки  и   искусствоведы,   длЯ   которых   слово   "стихиЯ",
употребленное в  свЯзи  с  Њосквой,  кажетсЯ оскорбительным.  Џри  этом  они
обижаютсЯ на  кого-то и  за отечественную историю вообще.  ‚  предках наших,
ставивших  Њоскву,  они  видЯт  лишь  оснащенных  точным  знанием  зодчих  и
градостроителей, чьи разметки, чертежи и планы не допускали никаких стихий и
вольных мелодий.  Њожет,  и  не допускали.  € все же...  ‚ большинстве своем
зодчие и строители Њосквы были талантливы, как талантлив сам город, а потому
их