калось на каждый звук. ѓлаз ухватывал в просвете только пройденный
туннельчик - теперь он задиралсЯ вверх и было видно, как тЯнулось к дневному
свету  поднЯтое  от настила  скопище пыли, над  которой легко витал  светлый
призрак воздуха,  что  там, наверху, был холоден и сух.  Ќо  через мгновение
•олмогоров очутилсЯ  в помещении морга -  и  увидал  то, отчего  взглЯд  его
смерзсЯ, оледенел. ‚ход  в это  пространство открылсЯ как тайник:  казалось,
отслоилась  часть поросшей  прахом стены,  обнажаЯ зиЯющую  бледной холодной
синевой  зыбкость огромного зала.  Ѓелые  кафельные  стены  и  полы отражали
белого накала мертвенный плоский свет, режущий как по стеклу.
     •олмогоров  никогда в жизни не видел покойников, не бывал на похоронах.
‡ал, обложенный с  пола  до потолка плитками кафелЯ, каждаЯ  из которых, как
фара, излучала свой иссинЯ-белый свет, половиной пустовал - по-хозЯйски, длЯ
порЯдка, - тогда как всю  другую уплотнЯли  иссохшие  ожидающие  нагие тела,
правда, тоже  в каком-то  порЯдке...  Љакие-то  лежали на  каталках: кто  по
одному, кто по двое валетом, кто один на другом. ’аких груженых каталок было
штук двадцать. ‚  углу ползла на  стену  уже свалка: все  там  было сгружено
прЯмо на пол, на брезент, и  покрыто, как чехлом, брезентовым полотнищем, но
с краЯ, где брезента  не хватало, торчала то сиротливаЯ рука, то дровни ног.
Ђлеша расслышал сквозь гул в ушах назойливое: "Њухин...  Њухин..." € увидел,
невольно  обернувшись на этот зов, что  шагах  в двух от него - так близко -
стоЯл как ни в чем не  бывало  начмед и, только чуть кривЯсь  от неприЯтного
запаха, снова сутЯжничал.
     Џал Џалыч оглЯдывалсЯ  в  морге  с холодком  человека бывалого, но  и с
любопытством. €, встречаЯ обращенный на себЯ Ђлешин взглЯд,  тут же указывал
куда-то  удивленными   глазами,  молча  по-свойски  обращаЯ  на  что-то  его
внимание.  “жас  простыл,  глаза  привыкли  к восковым безликим  фигурам, но
•олмогоров слепцом водил по сторонам головой  и удивилсЯ  только  тому,  что
было слышно. ‘овсем рЯдом бодро, звучно  каркали два  голоса, поссорившиесЯ,
как  вороны,  среди хора голосов, сосредоточенно молчащих  о  своих смертЯх.
‘только наготы человеческой заставлЯло его думать отчего-то о бане. —удилось
-  мороженый этот зал когда-то и  выпустил  банный пар. Ќо там, в банЯх, где
орущие от всего  как от щекотки люди ЯвлЯлись  голышом из пара все равно что
младенцы, было  до блаженства  легко  без  одежд.  Ђ здесь ни  одно  из этих
неживых  тел  больше не могло ощутить той  блаженной  легкости, и были  это,
наверное,  уже  не  люди.  Ђлеше стало  удивительно ощущать себЯ  посреди их
вопиющей наготы спеленатым  в шинельку да  еще и в мундир, а потом одежда на
нем вдруг свинцово отЯжелела и почудилось противно, что  весь  покрылсЯ, как
обезьЯна, рыжей шерстью - начесом рыжим с шинели.
     "Њухин... Њухин..." - звучало снова и снова под сводами этого зала, где
некому было, однако, скорбеть.
     ‚   зале   похоронную  их  команду,  точно   родственников   покойного,
соболезнуЯ, поджидал еще один  санитар, у которого здоровЯк, встречавший  их
наверху, оказалось, был на посылках.
     „Ядька  находилсЯ в самом расцвете сил  и  выглЯдел еще здоровее своего
приспешника. €з-под  белого хирургического колпака,  маскирующего  не  иначе
лысину,  простецкое  расплющенное  пьЯнством лицо его  украшали мужественные
седоватые  бачки.  „олжно  быть,  он  слышал через трубу  тоннелЯ переговоры
своего  поверенного  с начмедом  и на  что-то существенное уже не  надеЯлсЯ.
€нститутов принЯл мгновенно такую ж скульптурную позу, только презрительную,
скрутив  также  в  узел  натруженные  ручищи  зубодера,  и  принЯлсЯ второму
санитару  с  презрением   диктовать  его  обЯзанности,  требуЯ  отдать  тело
"военнослужащего Њухина".
     Ќо  великодушнаЯ улыбка, обнажающаЯ рЯд белоснежных  зубов, похожих  на
свиные хрЯщики, так и не сходила с лица пожилого степенного санитара. ЋщущаЯ
себЯ  в  белом  хирургическом  колпаке  медицинским  работником,  он  взирал
невозмутимо на €нститутова. "’ак значит, говоришь, Њухин? Ђ ошибки нету? ’от
он Њухин  или  не  тот? ќто  нам и  важно  удостоверитьсЯ, потому что так, с
кондачка,  можно  впасть  в ошибку". "‚от сопроводительный  лист!  ‚от какой
Њухин!  "  -  возвышал  голос  €нститутов,  но  обладатель  парадного  бюста
оставалсЯ долгое времЯ  неумолим. "„окумент - это, конечно,  хорошо.  € если
Њухин  там  у тебЯ  в  документе  числитсЯ,  то  выдать  тело  умершего  его
родственникам или товарищам - это наша задача.  Ќо ты, начальник, эту задачу
нам превращаешь в уравнение  с  тремЯ неизвестными. Ќеизвестное  первое: где
гроб? Ќеизвестное второе: кто у нас родственники? €, в-третьих, где уважение
к усопшему?! “ нас здесь все такие, какими их смерть  застала, а они про нее
не знали, не  прихорашивались,  так и где уважение - вот на что мы не слышим
от тебЯ ответа.  „окумент,  он,  конечно, документ. ‚ажно,  конечно, чтоб  и
документы  были  исправные. Ќо ведь  у нас  каждый тут,  кто  приезжает, - с
документом, а никогда от нас так-то своих не забирали. ‚от Я и спрашиваю еще
раз, тот этот Њухин  или не тот? ’ы-то ему кто будешь? Њы-то  Њухиных обычно
только Њухиным выдаем. Ђ то приедут к нам завтра Њухины, скажут, выдайте - и
с уважением, и чин по чину - а мы вон с ЉолЯшей хватимсЯ, да только документ
твой и найдем вместо ихнего родного человека".
     €нститутов съежилсЯ и умолк, понимаЯ, что на голос здесь не возьмешь, а
наглость в  этих людЯх тем сильнее,  чем громче им  пенЯть  на  обЯзанности.
„Ядька, чувствуЯ,  что сразил врачишку, тоже разочаровалсЯ,  потому  как все
равно  ничего  с  этого  не  поимел. ’ело надо  было выдать. "‹адно,  мы  не
жадные...  -  не  стерпел  этой  смертной скуки санитар  морга,  и  произнес
буднично, будто о потерЯнной вещи в  бюро находок: -  Џоищем, так найдем". €
оба здоровЯка принЯлись за работу. Ћни молчаливо стали обследовать каталки и
вошли в их гущу  как в воду. „Ядьке было по поЯс. Ћн плавно разводил каталки
руками - те бесшумно расплывались  лодочками - и  выжидающе заглЯдывал в эту
прозрачную  длЯ  себЯ  мертвую  воду  как ловец. ’о  же  самое  делал и  его
напарник, оданко  нетерпеливо, без  чутьЯ. Ќа каталках, наверное,  покоились
те, кто прошел экспертизу и уготован был к выдаче. Љаждый вспорот от горла и
до паха, как потрошат  рыбу, но после  зашит - и мертвецкий  этот  шов  зиЯл
незаживлЯемой раной. —удилось,  что  люди были убиты еще  раз -  расчетливо,
безжалостно и  теперь уж навечно. € не отвращение,  а  ужас  от содеЯнного с
ними  рождал в душе что-то  кровное,  родное  с  каждым  погибшим человеком.
•олмогоров пугливо почувствовал,  что должен  тоже  вот-вот  погибнуть,  как
погибли  все, но  в  этот  миг  раздалсЯ дурной возглас  напарника, который,
словив  нужную  бирку,  отчего-то  распираем  был то  ли  гордостью,  то  ли
удивлением: "‚от он! Њухин! ’от самый!"
     ‘анитары проводили  каталку на свободное место  и с внушительным  видом
отошли  в  сторонку,  намереваЯсь поглазеть, что  же  теперь будут  без  них
делать. Џал Џалыч неуверенно тронулсЯ вперед. Ћстановились с носилками подле
каталки - и снова застыли, не понимаЯ, как  дальше быть. Ђлеша глЯдел в пол.
€нститутов засуетилсЯ меж них, подучиваЯ: "Ќу же, за руки, за ноги...  ђаз и
два!"  Џал  Џалыч буркнул:  "Ѓез  рукавиц  не буду". "ѓолубчик,  ну  что  за
капризы?  Ћтветственно,  как  врач,   заЯвлЯю,  вашему  здоровью  ничего  не
угрожает.  €  товарищи санитары  как  медицинские  работники  подтвердЯт..."
"‘анитары, может, молоко  получают  за  вредность. Ђ мне  интереса  нет. Ѓез
рукавиц  не буду".  Ќачмед страждущим дурным голоском воззвал,  обращаЯсь уж
неведомо  к кому,  как  если  бы заблудилсЯ:  "’оварищи! ѓде  можно получить
рукавицы? ‡десь есть квалифицированные специалисты?!"
     ‘таршой ухмыльнулсЯ  не без ехидства,  но сжалилсЯ, довольный,  что без
него-то все  же не  смогли обойтись. Њигом поЯвились рукавицы.  •олмогоров с
Џал Џалычем положили мертвое тело на носилки и понесли их в предбанник. ’ам,
оказалось, было подобие  узкоколейки, чтоб  вытЯгивать наверх смертный груз.
‘таршой  по-свойски называл это устройство "труповозкой".  Ќосилки приладили
на  каталку, похожую  своим  упрЯмством на  ослицу.  Ќамучились в  полутьме,
вправлЯЯ  в  колею  eе колесики  -  она  брыкалась,  будто  не  давала  себЯ
подковать.   "Ќу   что  за  чернуха  кругом?  -  раздалсЯ  страдающий  голос
€нститутова  - ѓде  же свет?"  "‘вети,  раз орешь,  только этого никогда  не
получитсЯ. ‘вета  здесь  нет  потому, что  не сделали, а почему  не сделали,
этого уже никто не узнает, - откликнулсЯ старшой. - Ђ  ты что вообще увидеть
хочешь? ‡десь оно все такое, которое белее от света не станет. €ли тебе свет
длЯ освещениЯ нужен, чтобы под ноги глЯдеть? “добно, конечно, приЯтно  иметь
лампочку. Ќо проблема такаЯ: народ шастает туда-сюда. “мыкнут по доброте или
со зла кокнут, только  оставь. ‘вет у нас там и пропадает, где люди есть. Ќу
хоть стой со свечкой. ’ы вот будешь стоЯть? „авай, зарабатывай, мы с ЉолЯшой
это место в  охотку уступим и свою копейку за труды сдадим, свети и охранЯй.
Њы  с  ним во  всем  за удобство жизни,  и если  идем по  этим  доскам,  как
слепенькие, то всегда рады прозреть и  ходить со светом.  •оть рожей в грЯзь
можно ударитьсЯ и со светом - главное, что у человека в душе".
     Ќачали восхождение по дощатому помосту -  надрывно толкаЯ  перед  собой
каталку,  теснЯ  друг дружку  в узком  тоннеле, спеша вырватьсЯ из  тоннелЯ,
содрогаЯсь от визга  колесиков.  Ѓыло душно, страшновато. Ќо это длилось  не
вечность,  как   могло  почудитьсЯ,  а  всего  несколько  мускульно-ощутимых
мгновений.  Љаталку толкали  рывками.  Ћна  упиралась всеми четырьмЯ  своими
копытцами.  Љаждый рывок, каждое мгновение  давались судорожным  напрЯжением
всех  мышц. Љогда вырвались на свет, на воздух, то  обрели спасительно самих
себЯ, ощущаЯ  такую легкость тошнЯщую, такую  слабость во  всем  теле, будто
опустились с небес  на  землю.  Љогда погружали  носилки  в машину,  старшой
обругал:  "„ура, ногами  вперед!  —еловека  же  грузите, а не  полено.  Ќадо
уважать, ему  на  тот  свет  ехать".  Џал Џалыч  угрюмо  послушалсЯ. Ќосилки
развернули и сунули в  кузов по научению  санитара, отворачиваЯ глаза. Љогда
управились и можно было отъезжать, Џал Џалыч вдруг отказалсЯ сесть за  руль.
ѓолос его зазвенел обиженно-надрывно, как у  ребенка.  € он, все  равно  что
ребенок, распалЯлсЯ  в гневе,  выкрикиваЯ неизвестно кому: "Ќу куда с такими
руками ехать? ’рупешник таскал, а теперь баранку облапать и в светлый путь?"
     Cанитары  с одинаковыми улыбками  взирали на этот бунт,  но сжалились и
повели служивых мыть руки. Џрошли тем же путем. ‘таршой  повел к неприметной
дверке, за  которой  оказалсЯ прохладный  пустынный  коридор,  куда выходили
двери всех здешних подвальных помещений.
     ‚ошли в  одну  из них -  и очутились  в ухоженной  жилой  комнате  -  с
телевизором, холодильником, занавесками на окошке, старым диваном и креслами
-  но  похожей из-за  обилиЯ  развешанных повсюду диковинных инструментов да
приспособлений на  мастерскую.  Џока  они  мыли руки,  старшой с  напарником
готовились  обыкновенно  выпить и закусить. "ѓде все  же гроб его находитсЯ?
Љто его хоронит, Њухина? ‚роде служивый, а почему  увозите как бесхоз? Њы  с
ЉолЯшей думали, защитника родина покоили. „умали, закатЯт похороны, нам чего
за  усердие  перепадет.  •отЯ дело Ясное, что  темное,  к нам  на экспертизу
просто так  не везут. ќх, ну молчите, молчите. „авайте хоть помЯнем молодого
человека. Ќалью по грамулечке, начальник не услышит..."
     Џал  Џалыч  отпрЯнул:  "‡а  этого пить  не буду".  "—то?  ‡накомый?"  -
спохватилсЯ  старшой. "‚се они  мне  знакомые, - ответил  обиженно. -  ‚сех,
знакомых этих, на  кучу  вашу  отвозил". "Ќу и  ну, даже  помЯнуть своего же
воротит...  Ќу тогда хоть пожуй,  рулевой. •ватайте  колбасу".  Џал  Џалыч с
достоинством  сделал шаг  к столу  и  взЯл в  руки  один круглЯшок  колбасы,
лежащий медалькой на четырехугольнике черного хлеба. Ђлеша от давно забытого
духа колбасы качнулсЯ в eе сторону, но взЯть хоть кусочек не смог. "Ђ ты что
лыбишьсЯ?.. Ќу  и нравы у вас, озверели вы там  в своем обществе,  как же вы
так ненавидите друг дружку?!  Љолбаса при чем, eе-то за что?!"  "џ  не люблю
колбасу", - произнес виновато •олмогоров.  € слова  его то ли изумили, то ли
ужаснули санитаров.
     Њладшенький почти  вскрикнул от неожиданности: "ђазве можно прожить без
колбасы?!"
     Ђлеша  не знал,  что  ответить -  заговорил  вкрадчиво,  осторожно  сам
старшой: "ЌасмотрелсЯ, мамочка,  небось, ему  и жизнь противна, а не то  что
колбаса.  џсно. €  на  живых людей смотреть не сможет. Ќо ты думаешь,  тайну
какую  страшную  узнал,  до  корней докопалсЯ? ‚от  мы с ЉолЯшей  и  колбасу
кушаем, и жизни  радуемсЯ, а  почему? †ивой  - так  живи.  Џока живы,  будем
кушать  и пить, любить и радоватьсЯ. Џомру, попаду на кучу - ну и потерпите,
что несколько деньков повонЯю,  ну и простите, что маленько доставлю хлопот.
“ нас курорт... —то, разве корчи какие видишь или вопли слышишь, с  которыми
умирали? ’ишина,  покой... Ђ сколько людей, может, молили о смерти, чтобы от
мучений избавитьсЯ... Ќу вот, глЯди,  избавились... ѓлаза воротишь? ќто себЯ
боишьсЯ или жалеешь. Ђ ты не бойсЯ, глЯнь-ка на смерть с уважением, с душой.
‘трашна бывает жизнь. €  не мертвецы  страшны  -  а, может, когда они людьми
были. ќто смерть на взглЯд грЯзна - а снутри она чистаЯ как слеза. € зрЯ ты,
мил человек, колбасу брезгуешь покушать. ‚ ней смысл жизни, какой-никакой, а
тоже есть, и раз на свет родилсЯ, обЯзан хотЯ бы из уважениЯ и благодарности
вкушать. Џомнить".
     Џал  Џалыч  взЯл  с  усмешкой  еще   несколько  кусочков  колбасы:  "Ќе
возражаете? ’огда  вкушу  за него  этого  смысла! Љолбаску  копченую  люблю,
помню".
     Љогда выбрались тем же путем на воздух,  он дожевывал колбасу и, только
затворилась  за  их  спинами  дверь  морга,  сообщил  •олмогорову  навеселе:
"‘емейка кулацкаЯ, хитрющаЯ. ђадуйсЯ, радуйсЯ,  говорЯт, а у самих-то дважды
два -  всегда  четыре.  ‘  каждого  жмурика  как  с барана стригут, чего  не
радоватьсЯ. ђЯхи отъели, тоже радостные. € водка  у них, и колбаса копченаЯ.
ќто учудил ты, что  отказничал, раз давали. •отЯ бы пошамкал, какаЯ она,  со
смыслом-то, на вкус".
     Џал Џалыч опЯть  терпеливо рулил  на узких коротких дорожках... “же  на
выезде  из лабиринта  чуть было не проехали мимо другой  санитарной  машины.
Ќачмед  опЯть вскрикнул, толкаЯ  его под руку: "ѓолубчик,  притормози! ‘топ,
стоп...  ‚от  так  встреча!" ђаспахнул дверку, радостно выскочил.  €з другой
санитарной колымаги, котораЯ тоже застопорила  ход, вышел, радушно простираЯ
руки, давний хороший знакомый - тоже врач в погонах.


        ђЂ‰‘Љ€… џЃ‹Ћ—Љ€

     ‘анитарнаЯ машина колесила по Љараганде. Ќачмед на передке затаилсЯ, не
подавал  голоса, Џал Џалыч, сидЯ за рулем, глухо отгородилсЯ спиной. Ђлеша в
одиночку нес только себе понЯтную службу. ‘таралсЯ, сидел на своем насесте с
осанкой  караульного  пса,  которому доверено стеречь,  а в  голове  жужжала
назойливо  чужаЯ  неприкаЯннаЯ  фамилиЯ.  Џокойник  просторно  вытЯнулсЯ  на
носилках.  €з-под шерстЯного  одеЯла торчали две ноги. Ќога... ноги эти сами
лезли в глаза.  ‚ каждой из них (отчего-то именно  так, по отдельности) было
что-то  указующее,  сильное,  даже властное. Ђлеша  подчинилсЯ,  глЯдел,  не
отводЯ  глаз:  так  если  тонут,  если  утащило  с головушкой, то  руку  еще
вздергивают  судорожно  из  свинцовой  смертной  воды....  Ђ  из-под  одеЯла
смертного,  тоже  на  вид  свинцового,  как  из-под  воды,  каждаЯ  эдак  по
отдельности торчала, налитаЯ смертным воплем, она - нога - растопырЯ толстые
обрубки пальцев, которыми нельзЯ ни за  что ухватитьсЯ, даже  если захотеть.
—удилось, что это сама смерть  указывала из-под рогожки солдатского одеЯла -
и •олмогоров уже трусовато цеплЯлсЯ за свою скамейку, чтобы не соскользнуть.
     Џриехали. ‚ажно-белый корабль,  с тысЯчью, если и не больше, аккуратных
одинаковых  окошек  плыл по  воздуху, разрезаЯ  холодную  хрустальную  гладь
парков. ќтот корабль в его уютном  плавании сопровождало еще с десЯток белых
аккуратных  корабликов.  ‚се  дышало  покоем  и  обслугой,  даже  за  каждой
хрустальной люстрой деревца здесь был,  наверное, отдельный уход. "‚оздух, а
воздух какой... ЉакаЯ прелесть!" - воскликнул подобострастно начмед.
     “ будки, подле раздвигающихсЯ на манер кулис массивных ворот, несколько
контролеров, опрЯтные, как малыши на утреннике, заставили себЯ долго  ждать.
ќто  промедление  внушало: попасть сюда  можно только  забыв  о  собственной
важности, что  это  и  есть  самое  важное -  получить разрешение  на въезд.
Ќаконец,  один  из  контролеров  прошествовал  к убогой  санитарной  машине:
"Џропуск..." "Ќет, нет,  голубчик, мы не здешние - у нас командировка. Љ вам
в нейрохирургию был откомандирован наш рЯдовой, а теперь закрыть бы надо его
командировочку и вещички забрать".  "‡а трупом, что ли?" - спросил контролер
напрЯмик.  €нститутов  заволновалсЯ:  "€звините,  за  вещичками, а  тело  на
прошлой  неделе  мы  от  вас  забирали  длЯ судебно-медицинской  экспертизы.
‘егоднЯ у нас  ритуальное  мероприЯтие, товарищ, и это большаЯ разница, если
вы, конечно, понимаете,  о чем идет речь. ‘егоднЯ все должно быть отправлено
в Њоскву, если вы, конечно..."
     Љонтролер равнодушно отвернулсЯ и  гаркнул на  пост: "‚анЯ,  труповозка
приехала, пропусти!"
     €нститутов,  когда  машина наконец  въехала  на  охранЯемую  заповедную
территорию, взорвалсЯ от негодованиЯ: "‚ медицинском учреждении дали место у
ворот,  а уже хозЯевами  себЯ  чувствуют!.. Љто они  такие, все эти люди без
медицинского образованиЯ? Ќу  кто,  спрашиваетсЯ?! ‚сю свою жизнь посвЯщаешь
медицине длЯ  того, чтобы в итоге какой-то хам, который не умеет даже писать
без ошибок, хозЯйничал  у ворот!" C теми словами он одиноко и гордо подсунул
голову навстречу легкому  ветерку и, обдуваемый им, издаваЯ звук, похожий на
храп, вобрал в себЯ раз-другой здешний воздух.
     Њашина медленно подъехала к одному из госпитальных белых корабликов; но
и  он  был  в  сравнении с  заштатным лазаретом  подобен исполину, имеЯ свой
отдельный изумрудный садик. ќто  строение,  окруженное уже приготовленными к
зиме  фруктовыми   деревцами,  недотрогами  ЯблонЯми  и  вишнЯми,  встречало
прибытие смертного груза  с такой прохладцей и так отстранено,  словно вовсе
не было создано длЯ таких встреч.
     €нститутов с воодушевлением ловил ноздрЯми целебный воздух. Ћни вошли в
холодно-светлый  приемный  покой.  Ћседлав кушетку, два медбрата  молодецкой
наружности  азартно  играли  в  поддавки, издеваЯсь  над  черными  да белыми
костЯшками шашек, отвешиваЯ  щелбаны, пинаЯ  по  доске,  чтоб  только скорее
проигратьсЯ.
     Љогда  поЯвилсЯ  €нститутов, молодцы быстро угомонились.  Ћдин  из  них
быстро оценил  мелковатого человека в  пожухшем офицерском плаще  и уверенно
перегородил путь, задаваЯ нарочито-учтиво вопрос: "„у ю спик инглиш? прехен
зи дойч? Џарле ву де франсе?" €нститутов расстроилсЯ, но был  так же  учтив,
хоть и понимал, наверное, что столкнулсЯ с обслугой, состоЯщей здесь целиком
из находЯщейсЯ на излечении солдатни. "ѓолубчик, Я к  заведующему..." ‘лужка
не  повел  бровью.  "‰ес,  натюрлих,  говорите,  Я  вас  слушаю.  Ђндестенд?
”ерштейн?" - произнес словоохотливый молодец уже вызывающе невозмутимо. "џ с
телом,  то  есть с  делом...  …сли  позволите,  молодые  люди, на этот  раз,
очевидно,  потребуетсЯ  ваш  непосредственный  начальник", -  скороговоркой,
холодновато объЯснЯлсЯ €нститутов,  волнуЯсь, как бы служка совсем не уронил
его  авторитет. Ќо молодец как  раз не поспешил с  ответом. Ћн  изумилсЯ  и,
обращаЯсь даже не к начмеду, а к напарнику, воскликнул: "„ас ист фантастишь!
†орж, к  нам приехал  ревизор!" „ружок отозвалсЯ грубовато,  недовольно:  "“
менЯ перерыв на обед, не пойду Я никуда. †рать хочу. ‘ерж, cходи в столовку,
возьми кефира. ’ебе Ђнтонина даст,  ей ты нравишьсЯ. € еще беленького батон,
гы-гы-гы... Ђ Я ‘ветланку навещу, сахарком разживемсЯ". "‘ветка дрЯнь, девка
грЯзнаЯ, большого мнениЯ что-то о себе стала, обойдемсЯ без eе сахара, пусть
помучаетсЯ... Љ  любезной  моему сердцу  Ђнтонине  пойдите сами,  скажите: Я
дурак, болван, хочу кефира и готов вас за это осчастливить, мадмуазель. Ќу а
вы что стоите?  ‚ам  же Ясно сказали, русским Языком: проходите, пожалуйста,
€ммануил  Ђбрамович  у  себЯ  в  кабинете, прЯмо  вас  и ждет.  „о свиданиЯ,
ауфидерзейн, адье, хаудуюду, буэносдиос, ариведерче!"
     “ кабинета с табличкой  "‡аведующий отделением патологоанатомии"  опЯть
сидели два молодца - казалось,  разительно непохожие на тех, других,  потому
что, уткнув носы в  толстенную медицинскую  книгу, только тем  и занимались,
что  с умным видом зубрили одну из eе  глав.  Ќо  хозЯина  на месте не было.
€нститутов  продолжил поиски.  ЃлуждаЯ  по  отделению, они прошли  комнатами
ожиданиЯ - и снова повстречали двух молодцов, как если бы они подменили тех,
что зубрили книгу  у запертого  кабинета: на этот раз двойнЯшки  с  усердием
работали,  облачаЯ  рыхлое мучнистое  старческое тело, лежащее  на  стальном
столе, в пепельно-серый, с золотыми погонами, генеральский мундир. Џроцедура
подходила к завершению: медбратьЯ нахлобучивали на сухонькие цыплЯчьи  ножки
почившего старика  брюки с лампасами. Љогда очутились в зале, где, наверное,
должно  было  вскоре происходить прощание  с генералом, молодцы уже и  здесь
были  на  виду,  равнЯли  рЯдами  стульчики  перед  постаментом  длЯ  гроба,
заслуживаЯ  слезливые  ласковые  взглЯды  родственников  покойного. ‚се  это
происходило в уютном по-домашнему зале,  где пол был застлан ковром, так что
звуки шагов мЯгко глохли, будто по нему ходили в тапочках.
     ‡акруженный   от  хождений   и  душевного   вальсирующего   напрЯжениЯ,
€нститутов свободно плавал в здешнем голубоватом ультрафиолетовом воздухе. ‚
конце  концов  они очутились  в  помещении,  где  пол и  стены были выложены
кафелем: это  была, очевидно,  покойницкаЯ, но стерильной белизны, бережливо
рассчитаннаЯ,  как  и все  здесь, только на несколько  лежачих  мест.  ‹авки
бетона,  и верхние,  и  нижние,  пустовали. ‚осемь вымытых бетонных  полатей
крепились в два  Яруса к стенам, свободное  место у стены с небольшим чистым
окошком занимал опЯть же сверкающий стальной стол, где все  отражалось как в
зеркале. Њолодцы, что встречались  повсюду, опередили их поЯвление и теперь:
посреди покойницкой, ничего не замечаЯ вокруг себЯ, носились как угорелые от
стены к стене, пинаЯ  скукоженный ботинок,  заменЯющий  мЯч. Џо  всему  было
видно, что  в  этом укромном местечке устроен  был  их собственный спортзал:
подобие  штанги  выглЯдывало чугунным рылом из-под лавки,  в  дверной  проем
незаметно была вмонтирована перекладина длЯ гимнастических упражнений.
     € уже не померещилось - это были те же самые  медбратьЯ, что звали друг
дружку еще в приемном покое ‘ержем и †оржем. Њогло показатьсЯ, что  они-то и
поспевали  всюду,  хозЯйничаЯ  в  исполинском  строении,  придумав  то ли  в
издевку, то ли длЯ приличиЯ какого-то €ммануила Ђбрамовича.
     Ћт  распаренных  беготней  матовых тел,  обнаженных  до  поЯса,  шибало
слащаво-удушливым  запахом  одного  и  того  же  одеколона,  что  пропитывал
молодцев насквозь, как  бисквит.  ‚олосы у обоих опЯть же на один манер были
забраны за  уши,  любовно  зализаны и  лоснились чем-то  жирным, похожим  на
ваксу, так  что головы сверкали  на свету,  как начищенные  сапоги. ’от, что
верховодил, казалось, был моложе напарника. Љогда один из молодцов истошно и
сладострастно  заорал "ѓо-о-ол!"  - €нститутов, чье присутствие не замечали,
зычно  по-судейски возвестил: "Ћтставить, футболисты! Џрекратите паЯсничать.
‚ы еще будете объЯснЯть €ммануилу Ђбрамовичу свое  возмутительное поведение.
“  вас есть  совесть  или нет? ’оже  мне  братьЯ  Љарамазовы... “  менЯ мало
времени.  џ  не  намерен терпеть козлиные  игрища  двух избалованных  наглых
юнцов". ЊедбратьЯ  потухли, нехотЯ  напЯлили  больничные робы,  такие  же, в
которые  облачаютсЯ хирурги - наверное, и донашиваЯ эти голубые операционные
блузы после врачей. Ћдин  выжидающе  насупилсЯ, а  другой, что  был поменьше
ростом и  стройнее, холодно сторонЯсь €нститутова, ответил: "Њы не ваши. Ќам
может приказывать только €ммануил Ђбрамович, а вы, товарищ, наверное, с ‹уны
свалились".  "’оварищ  заведующий!  €ммануил Ђбрамович!"  -  воззвал начмед.
‘мазливый юноша смутилсЯ  и поспешил загладить свою вину: "Ќу зачем кричать?
—то  вы  так  волнуетесь?  ‘ейчас  мы  все  организуем...  ‘ильвупле..."  Ћн
внушительно,  ласково  взглЯнул на  €нститутова - и  начмед неожиданно  тоже
ответил ему какой-то расслабленной улыбкой.
     …ще  через  несколько  минут смазливый  статный  служка  и  похожий  на
таракана,  напыщенный  зубодер прониклись такой взаимной  приЯзнью, что  уже
вдвоем   вальЯжно  распорЯжались  в  покойницкой.   "‘ергей,  голубчик,  нам
понадобитсЯ внести  тело..."  -  нежно, но  и  чуть  свысока звучал  голосок
начмеда. "  Ќе волнуйтесь  и отдыхайте", -  отозвалсЯ юноша глубоким, томным
баритоном и  кошачьей  хищной  походкой  проследовал  через  всю покойницкую
отпирать черный ход, несЯ, будто Яичко на  подносе, отрешенное  мужественное
личико;  при  нем оказалась  свЯзка ключей,  котораЯ крепилась к  поЯсу  при
помощи карабина.
     Џал Џалыч подогнал санитарную машину к черному входу.  ’руп внесли, еще
прикрытый одеЯлом, и свалили с носилок. Ќоша стукнулась  о зеркальную  гладь
стола. ѓлЯдЯ на заплывшую грЯзью спину с выпЯченными, как цыплЯчьи крылышки,
худющими лопатками, ‘ерж вскрикнул  от неожиданности: "Ќаш клиент!  Ќадо же,
кто  бы  мог  подумать...  Ћтчизна  не  забыла  своего  героЯ,  какие  люди!
Џомню-помню,  зовут  нас  с  †оржем  в  оперблок.  ђазведка  доложила:  боец
окочурилсЯ  на поле боЯ. альнаЯ пулЯ, с кем не бывает. ‘кальпель хирурга не
коснулсЯ  тела героЯ. ‚рачи  сожгли родную хату - ура! ура! - и родина щедро
поила  березовым морсом,  березовым  морсом...  •а,  мы с  †ориком  тоже  не
спешили, у нас, пардон, был амур с одной  из местных  дам. €  вот  приходим,
культурно кладем на катафалк, культурно общаемсЯ о культуре, о литературе, о
прекрасных  дамах,  ехали-ехали...  €  вдруг  клиент  прибывает  обратно,  Я
восхищен, браво! †ора, по какой же речке ты сплавил это бревнышко? ‚оистину,
говорю  Я  тебе,  мой  наивный пожиратель кефира,  есть реки,  которые текут
вспЯть!"
     Њедбратьев распирало и давило от  хохота. Ћни хватали друг друга, точно
колошматили, в покойницкой плескалсЯ их резвый, счастливый  смех. ‘тоило Џал
Џалычу  угрюмо буркнуть: "‚ам  бы тут лежать,  валетиком", - как  медбратьЯ,
выпучив  от  восторга  глаза,  ничего не  в силах сказать, забились  в новом
припадке смеха, наверное, живо воображаЯ эту картину.
     "Ќу что же, рЯдовой Њухин, похоже, отставил неизгладимый след в  памЯти
‘ергеЯ  и ѓеоргиЯ", - поспешил  заЯвить €нститутов в надежде, что  медбратьЯ
уймутсЯ. Ќо раздалсЯ новый взрыв смеха.
     "ѓлохни, ну вы, мурзилки. €ли давай, вышибу слезу. ‹юблю глЯдеть, когда
плачут", - возвысил голос Џал Џалыч.
     ‘ерж мигом  унЯл смех и бросил в лицо чужаку  пару фраз: "џ рассказываю
длЯ людей с чувством юмора. Љакого полета птица этот ваш человекомух и какой
он там подвиг совершил - нам  с †оржем  плевать. ’акие Њухины мрут как мухи,
чуть что - и готов клиент". "‚сегда  готов!" - ответил лошадиным ржанием его
напарник, но, прерванный отчего-то мстительным взглЯдом дружка, сомкнул рот.
     "‘тало быть, наш Њухин - ваш клиент", -  миролюбиво изрек начмед, желаЯ
подольститьсЯ к затаившимсЯ  медбратьЯм.  "Ќу, не знаю... - отозвалсЯ лениво
‘ерж. - ‘ильвупле..." Ќачмед осторожно продолжил: "џ люблю, конечно, молодые
шутки, задор, смех. ‘ам когда-то был молодым и тоже, так сказать,  не боЯлсЯ
смерти, дерзил ей в  лицо. Ќо, как гласит русскаЯ народнаЯ  мудрость, хочешь
кататьсЯ - умей  и саночки  возить. •ватит,  посмеЯлись - пора,  друзьЯ мои,
приниматьсЯ  за  работу.  Џриводите своего клиента  в порЯдок. ђабота прежде
всего!"
     †орж  трЯхнул головой, похожий на  жеребца,  сладко зевнул во всю мочь.
"Ќам нельзЯ, мы еще маленькие..." -  произнес вместо него ‘ерж.  ЋскорбилсЯ,
осанисто  вытЯнулсЯ  -  и неожиданно  вышел  прочь.  €нститутов  пребывал  в
замешательстве  недолго: понукаемаЯ  как,  скотинка,  в  покойницкую забрела
санитарка -  потухшаЯ  сутулаЯ женщина  в  медицинском  халате,  что  мешком
(казалось,  и  шитый из  мешковины)  вис на  eе  плечах.  Њедбрат  еще  имел
оскорбленный вид, но не удержалсЯ и  произнес за eе спиной: "Џрошу любить  и
жаловать... Џросто  крыса. ‚сЯ в  белом.  ђучнаЯ. Ќу,  что  встала? ђаботай.
‡асекаю времЯ, ставишь мировой рекорд".
     Ћна обернулась и посмотрела на своего погонщика с преданностью, готоваЯ
почему-то  исполнить  каждое  его  желание.  ‘ерж  пугливо  увернулсЯ от  eе
взглЯда.  Ћн раздобыл где-то  магнитофон, корпус которого  был  весь замотан
изолентой,  отчего казалсЯ раздувшимсЯ,  будто щека с флюсом. ‡вуки  из него
донеслись  тоже наподобие зубовного скрежета. ‚друг он издал вопль, точно от
приступа  боли, и ноюще снова то стонал, то взвывал, то скрежетал. ЊедбратьЯ
уселись  на лавку,  увлеченные  новой  игрушкой.  ‘ерж  ревниво не  выпускал
магнитофон из рук,  будто баюкал.  Ћни  что-то  мурлыкали,  болтали свободно
ногами, сидЯ на  бетонной  лавке  как на  качелЯх, да  не  уставали -  клали
ритмичные поклончики.
     ‘анитарка  голодно, светло  глЯдела в их сторону и  работу начала, водЯ
руками,  как соннаЯ,  держа  в  одной резиновый шланг,  в  другой - ветошку.
"Ћтойдите, а то Я вас всех забрызгаю", - сказала с заботой, заглЯдываЯсь так
же простодушно  и  на незнакомых, как будто лишних  здесь людей. Ќо то,  что
вода разбрызгивалась, ей было Явно приЯтно. Ћна только и  желала обратить на
себЯ внимание,  оказатьсЯ нужной. •оть при взглЯде на нее поневоле охватывал
за  что-то стыд. ‹ет ей еще  не могло быть так  много, чтоб  глЯдели, как на
старуху, но набрЯкшие щеки, хилые  губки, вылезшие брови, морщины - все было
старушечье. € даже дрЯблый заискивающий голосок.
     Ћтмыв  незаметно  половину,  взЯлась  за  другую,  орудуЯ   шлангом  да
ветошкой. ‘таралась,  одна переваливала  мертвое тело на спину, как манекен,
хотЯ в eе сторону никто не глЯдел, и, кажетсЯ, тоже из стараниЯ понравитьсЯ,
сочувственно-громко прокудахтала: "Ћй, а тут не  отмываетсЯ! ђуки черные, ну
как у  негра". "Ћна загар  отмывает! Ќикогда загара  не видела,  тупаЯ...  Ђ
человекомух где-то загорал, на солнышке нежилсЯ!" -  воскликнул ‘ерж. "Ћй, а
личико  какое  красивое, никогда такого  не  видала..."  "‚любилась,  крыса?
Љрысам  тоже  нужно любви?  -  вскричал  ‘ерж с  азартом,  поймав  цепко  eе
жалостливый взглЯд. - Ђ что, он еще хоть куда парень, смотри сколько золотца
намыла.  ‡амуж  бы  за  такого,  а?  ‘  первого  взглЯда  любовь  или  давно
приглЯдела?"  "‡нал бы  человекомух, - неуклюже подхватил †орж,  заикаЯсь, -
что  девушки  в него  влюблЯютсЯ!" "Љрыса  в  муху влюбилась.  ‘мотрите, это
любовь, сейчас сольютсЯ в поцелуе... Ѓраво!" "“ них это, платоническаЯ,  как
у —апаева с Ђнкой!" - гоготнул †орж. €нститутов брезгливо возразил: "’оварищ
санитарка работает,  вкладывает в свою работу душу, что за  шутки?" "‚есело,
что  кто-то  помер, а они живут, что  ей вон жалко  кого-то, а им  никого не
жалко", - огрызнулсЯ Џал Џалыч, не прЯча горЯщих нелюбовью глазищ.
     Ќа этот  раз  ‘ерж  не обратил  вниманиЯ на чужака - только еще  громче
завопила музыка, так  что в металлическом дикобразьем шуме растерзалсЯ  даже
их  собственный  смех.  "Џидоры!"  -  гаркнул  Џал  Џалыч.  ЊедбратьЯ  резво
соскочили с бетонной лавки и, взведенные музыкой, что вопила из магнитофона,
согнутые и ощеренные,  наподобие двух озлобленных обезьЯн, ринулись в драку.
Ќа пути их, однако,  вырос €нститутов, тут и обнаруживаЯ особенную силу рук:
одной  рукой обхватил  он ‘ержа, другой -  †оржа  и толкнул обоих  так,  что
молодцы обескураженно очутились снова на  лавке. "Ќу что сказал  бы €ммануил
Ђбрамович?  ѓолубчики,  Я  не  понимаю, вы  в своем уме?  ‘  помощью  грубой
физической силы и мерзких  оскорблений  свои  отношениЯ  выЯснЯют, простите,
только закоренелые преступники", - говорил пугливо начмед.
     Њагнитофон  надрывалсЯ,  не утихал.  ЊедбратьЯ,  хоть и  отброшенные на
место,  хозЯйчиками  взирали  с  бетонной  лавки.  ‘ерж  пЯлилсЯ,  в издевку
изображаЯ влюбленность, на врага -  с той нарочитостью, как если  бы  затеЯл
игру.   Џал  Џалыч  Яростно   впилсЯ   взглЯдом  в   смеющиесЯ,   по-кошачьи
непроницаемые  глаза,  что нисколько при  этом не  смутились,  -  настоЯщее,
казалось, даже не  отражалось  в них. Њедбрату нравилось то, что происходило
между ними. Џал Џалыч начал чувствовать в груди  противную дрожь, как  будто
холоднаЯ  склизкаЯ  толстаЯ  жаба забралась прЯмо  в  душу.  ѓлаза его стали
выпучиватьсЯ  от  напрЯжениЯ, и, помимо  воли, случилось  раз и два,  что он
моргнул, не выдержал самого простого в этой игре  испытаниЯ. € после каждого
раза  медбрат изображал губами воздушный  поцелуй.  Џал  Џалыч не  вытерпел,
сдалсЯ, потупил  глаза.  ‘ерж  продолжал глЯдеть  на  него,  но  серьезно  и
пристально, делаЯ вид, что  изучает, отчего тот  мучилсЯ, будто другаЯ волЯ,
сокрытаЯ  в  нем,  но  как  не  своЯ,  вынуждала  подчинитьсЯ  этому  чужому
презрительному взглЯду.
     ‚  покойницкую  вдруг заглЯнул вполне  живой и,  казалось,  посторонний
человек: в  меру упитанный, с  рыжеватой  ухоженной  шевелюрой и шелковистой
бородой,  расцветшей на полном жизнелюбиЯ лице, и даже  умные все понимающие
глаза  -  две  спелые  Ягодины  - обильно  источали сладость  и  свет плодов
природы.  "‘ергей... ѓеоргий... Њальчики,  потише!" - то  ли пожурил,  то ли
взыскал,  уже  порываЯсь  исчезнуть.  ‚оцарилась  нежданнаЯ тишина, где стал
слышен  шум воды. ‘ерж и †орж стоЯли смирно, почти навытЯжку. "‡дравствуйте,
€ммануил Ђбрамович!" - успел  пропеть смазливым  голоском  юноша. "Ќу ничего
страшного, ничего, нестрашно... Ќачалось прощание, только соблюдайте тишину.
- € обратилсЯ  ко всем  присутствующим:  - ‡дравствуйте,  товарищи, началось
прощание, Я бы просил не шуметь..."
     "‡дравствуйте!" - воскликнул ответно начмед. "Ћчень  рад, здравствуйте,
здравствуйте...  -   повторилсЯ   без  промедлениЯ   заведующий   и   охотно
поздоровалсЯ  с  каждым из  присутствующих в отдельности,  кажетсЯ,  даже  с
мервецом, что возлежал на  помывочном  столе в  гуще этой  мирской суеты . -
‡дравствуйте.   ‡дравствуйте.   Ћчень  рад.   ‡дравствуйте...  Џримите   мои
соболезнованиЯ...  “  нас  началось прощание, к  сожалению,  ничем  не  могу
помочь, ждите своей очереди. ‘ергей, дорогуша, проследите за порЯдком".
     "’оварищ  заведующий! -  взмолилсЯ €нститутов - ’олько один вопрос!" "Љ
сожалению, прощание уже началось, с вашим выносом тела придетсЯ повременить,
ничем не могу помочь..." "‚ы можете, можете помочь! Љ вам на баланс поступил
некоторое  времЯ назад  наш рЯдовой - тело присутствует здесь и  сейчас. ‚от
беру тело на  свой баланс, а вещичек не вижу до сих пор. „олжны были вещички
подвезти к вам же, ну так сказать,  во что по такому случаю одевать. ‚ещички
на балансе там, где он служил. Џарадный мундир,  галстук,  ботинки - все длЯ
ритуального  мероприЯтиЯ.  “ вас зафиксирован был летальный исход, от вас  и
должен  как  новенького забрать.  ЋтправлЯю  в  Њоскву!  ‚  ноль-ноль  часов
двадцать  пЯть минут. Џромедление,  простите за каламбур,  смерти  подобно!"
"Џонимаю,  понимаю,   коллега...  ‘ергей,  ну  выдайте,  пожалуйста,  эээ...
нарЯдную одежду, если Я не ошибаюсь, помогите нашим гостЯм".
     "Џрелестные  слова!  €ммануил  Ђбрамович,  вы  мой спаситель. …ще  ведь
обЯзали к черту на кулички за гробом ехать - гроб на другом балансе. Ђ поезд
тоже ждать не  будет, опоздай хоть на минуту -  и тю-тю,  прибудет в столицу
пустое место. Ђх, какое у нас кругом бездушие, какаЯ казенщина! Ќу разве это
рационально - все в разных местах, а Я-то один! Џредставьте себе: Я, человек
с  образованием  выше  среднего,  отЯгощенный  медицинскими  знаниЯми,  -  а
занимаюсь черт знает  чем вместо того,  чтобы  лечить больных, спасать жизни
людей,  творить добро!  Џредставьте, с чем  Я каждый  день  имею  дело...  ‚
лазарете, в лазарете, где должно быть хоть как-то стерильно, гадЯт на каждом
сантиметре площади.  ‚оруют  все,  что  можно сожрать.  ЏортЯт  все, к  чему
прикасаютсЯ. € это только самые обыкновенные мыши! Ђ после последних событий
в  стране просто  не  знаю,  ради  чего жить, что ждать  от будущего.... Њне
кажетсЯ, все  катитсЯ в пропасть". „обрейший человек незамедлительно  послал
€нститутову свой тихий сочувственный взглЯд: "Ќу, что вы, коллега, себЯ надо
беречь... Ќа вас лица  нет. Њедицинский работник  -  это  не  профессиЯ, это
состоЯние тела и  души. Ћднако, могу сказать по личному опыту, от меланхолии
на  этой планете  лечит только  общение с прекрасным. - € пожелал, удалЯЯсь,
почти шепотом,  как  детЯм:  -  „о  свиданиЯ,  товарищи,  просьба  соблюдать
тишину".
     ‡аведующий исчез в облачке личной  душевной  теплоты. Ќа  миг в подвале
воцарилась первороднаЯ гулкаЯ тишина.  "ќй, ты не слышала, что было сказано?
Ѓегом за  вещами,  дура.  нель, шнель..."  -  зашипел  ‘ерж  на  ничего  не
понимающую санитарку,  котораЯ под шумок, выкрадываЯ времечко, все старалась
и старалась поставить ему же в угоду рекорд. "ѓы-гыде шмотки,  кы-кы-крыса?"
- сдавилсЯ  вдруг и  †орж, так  что  жилы по-бычьи вздулись на  его шее.  ’а
пугливо пригнулась, бросила на пол шланг, что  еще держал eе как на привЯзи,
забыв в другой руке взмыленную  ветошку, и,  побитаЯ их словами, шмыгнула из
покойницкой.  Љогда eе не стало, молодцы вновь обрели спокойствие и как ни в
чем не бывало начали  развлекатьсЯ  болтовней.  Љазалось, они до  сих пор  и
оставались здесь только ради развлечениЯ.
     Cквозь стены просачивалась стороннЯЯ траурнаЯ музыка. ѓустые глуховатые
звуки блуждали  наподобие  теней. ‘анитарка поЯвилась как-то незаметно, сама
похожаЯ на неприкаЯнную тень. ‚месте с ней поЯвилась в покойницкой поклажа в
двух худых наволочках.
     €нститутов  схватил  узел пожирней,  вытрЯхнул его содержимое на  голую
бетонную лавку  и  обмер:  из  наволочки  вывалилась  наружу  выгоревшаЯ  до
проседей солдатскаЯ гимнастерка да отслужившие, такие же  седые,  никуда  не
годные штаны. ‚се побывало в прачке, вытерпело стирку, но на гимнастерке все
же  проступало  во  всю  грудь  бледно-бурое  пЯтно.  €з   другой  наволочки
€нститутов  извлек  гремучие  солдатские сапоги, на которых запеклись  искры
крови, похожие на прожженные пЯтнышки.
     Ќачмед отшвырнул  запачканные кровью сапоги, вцепилсЯ в  гимнастерку  и
заскулил,  сжимаЯ  eе  в руках, будто  свою же  погибшую душонку:  "Љак  это
понимать, товарищи?! „олжны были парадную форму... на их балансе... " "Ђ так
и  понимать,  облом-с..." - ухмыльнулсЯ ‘ерж.  "‚се  пропало...  Ќу до  чего
дошли,  сами нагадЯт и сами же  еще раз гадЯт! - Ќачмед хныкал и хныкал, как
обворованный.  -  “бийцы...  Ќедоумки...  ’акое  и  в Њоскву!"  Ќо  раздалсЯ
вкрадчивый, сочувственный голос: "Ќу ошибочка вышла, а кто не ошибаетсЯ? ‚се
ошибаютсЯ. ЏрЯмо в двух  шагах от вас, как Я вижу, стоит и молчит прекрасное
му-му. Ѓерите, все при  нем, пользуйтесь, полный  парадный комплект, а лично
мы с †оржем ничего никому не расскажем... Њы с †оржем не варвары... хе-хе...
- Ћн глЯдел в упор на •олмогорова и уже безжалостно, смотрЯ ему со смешинкой
в глаза,  повторил:  - —его пЯлишьсЯ, маленький жадный мужичок? ”орма одежды
спортивнаЯ... —еловек человеку друг - исполнЯй".
     Ќачмед  в изумлении обернулсЯ к Ђлеше и тотчас плюхнулсЯ  перед  ним на
колени, запричитав: "•олмогоров, родненький, спасай положение! Ћтдай, отдай!
…ще лучше  получишь!  ‡автра же поедем в этот батальон и выберешь себе самое
лучшее,  самое лучшее!" Ћн вцепилсЯ мертвой  хваткой  в полы шинели,  словно
желаЯ урвать хоть eе клок длЯ себЯ и раскачиваЯ Ђлешку столбом из стороны  в
сторону. "ђаздевайсЯ,  закалЯйсЯ..." - подпевали где-то  за  спиной  начмеда
развеселые медбратьЯ.
     "Ќу,  что  тебе  стоит?  - все надрывалсЯ  €нститутов,  слыша за  своей
спиной, точно откуда-то  свыше, лишь  насмехающиесЯ алчные голоса. - ‘егоднЯ
отдашь, а завтра новый получишь, еще лучше. Ќу Я же не могу с себЯ снЯть, да
Я  готов, но это  же  все белыми  нитками будет  шито, •олмогоров!  Ќу где Я
сейчас все солдатское достану? ѓде, где?! Ђ сапоги Я сам лично  отмою... Ќу,
подумай сам, разве  можно  солдата  в  моих  вещах  хоронить?  Ќеужели  тебе
товарища  не жалко! Џодумай, в чем увидЯт  своего сына его отец  и  мать. Ќу
поставь себЯ на их место, представь, что  это твои мама с папой увидЯт  сына
вот таким, вот таким!"
     •олмогоров очнулсЯ и начал сдавать по одной вещичке на радость начмеду.
’от подхватывал их с пылу с жару да всучивал санитарке, чтоб тут же нарЯжала
другого. Ђлеша осталсЯ без рубашки, а она уже застегивала пуговки на рубашке
другому, старалась, напЯливала через  голову галстук, и зелень мундира скоро
все  под  собой скрыла.  •олмогоров,  отдав с  себЯ  китель, рубашку, брюки,
носки, ботинки,  осталсЯ босой да  в исподнем.  Џал  Џалыч отвернулсЯ,  чтоб
ничего