  обиделись,  что мы их  обогнали,  -  престиж  пассажирского
лайнера пострадал.
     ‡десь уже море, а  не  океан, и  хотЯ вода  такаЯ же отчаЯнно-синЯЯ, но
волны другие, не чувствуетсЯ  могучего  сдерживаемого дыханиЯ  тысЯчемильных
пространств.
     Џосле обеда и справа  потЯнулась землЯ невысокими  холмиками. Ќа  карте
это цепь  островов  побережьЯ ”лориды,  по  ним  проложена автострада.  Њакс
объЯснил,  что  ее  построили  в  период  кризиса  30-х  годов  безработные,
государство как-то  стремилось занЯть их. Ќеплохо потрудились, однако трасса
упираетсЯ в ничто - в море.
     ѓотовимсЯ к встрече с Ђмерикой.


         * III * 


     "—еловек, находЯщийсЯ на берегу,
     хотел бы очутитьсЯ на пароходе,
     который отчаливает от пристани,
     человек, находЯщийсЯ на пароходе,
     хотел бы очутитьсЯ на берегу,
     который виднеетсЯ вдали".

     Љарел —апек, "Џисьма из Ђнглии"


        „Ђ‹њЌ€… ‘’ђЂЌ›

     ‘лушаЯ  стук  двигателЯ и шорох воды, обегающей корпус судна,  день,  и
два, и  десЯть,  постепенно начинаешь думать,  что  плывешь  уже всю жизнь и
дальше будешь плыть так же - без конца.
     ѓлубокое  заблуждение. ЉончаетсЯ и море, и океан, и как бы тебе ни было
хорошо там,  неминуемо наступает  момент, когда начинаешь мечтать о  твердой
опоре под ногами.
     Ћна приходит - открываетсЯ цепочкой сизых гор, низкой песчаной полосой,
теплыми  огнЯми  побережьЯ.  € совершенно разные ощущениЯ испытываешь, когда
эта землЯ твоЯ, роднаЯ, и когда она чужаЯ, где ты - недолгий гость.

     ‘ детства  помню это чувство, когда мимо нашего  полустанка проносились
поезда  дальнего  следованиЯ.   Ќесколько   секунд  оглушительного  грохота,
мелькание слившихсЯ в серую полосу окон  - и только тающий над близким лесом
дымок, запах паровозного углЯ. “ехали  куда-то люди, а ты осталсЯ,  и ничего
так не хочетсЯ, как  оказатьсЯ рЯдом  с ними и лететь через  полЯ  и  леса в
неведомое.  €  еще -  одно  из первых потрЯсений искусством: как это Ђркадий
ѓайдар  догадалсЯ о моих переживаниЯх,  так верно и точно  описал их в своей
книге "„альние страны".
     Џотом  (или потому?) Я  полюбил географию,  часами мог  просиживать над
картой,  читать  дивные названиЯ:  ”инистерре,  ‘орренто,  Љарибское  -  его
называли  тогда Љараибским -  море,  мыс  ѓаттераса.  ‘траны воспринимались,
западали в памЯть по цветам  - как были  окрашены на карте.  „о сих пор  длЯ
менЯ ЂнглиЯ - зеленаЯ, словно свежаЯ трава, ”ранциЯ - лиловаЯ, будто сирень,
€талиЯ - синЯЯ, как море и небо над ней.
     Џочти  через сорок  лет постаралсЯ передать все это дочке: повесил в ее
комнате большую карту мира, проводил по  вечерам полушуточные экзамены: "ѓде
‡ападнаЯ ѓвинеЯ?",  "Џокажи остров Њадагаскар!" ‘коро дочь уже  экзаменовала
подружек.  € пусть судьба подарит ей  такую же  удачу, как и  мне,  - видеть
дальние страны.
     Ќо  ведь  видеть и  рассказать об увиденном  - разные вещи.  ‚стречал Я
немало людей, перед глазами которых открывались  всЯкие чудеса  или  которые
были  свидетелЯми  уникальных  событий,   а  они  молчали,  отмахивались  от
расспросов:  "Ќу,  чего  особенного...".  Ќе  хочу их  обвинЯть,  потому что
большинство  этих  людей  -  морЯки,  а укорЯть  морЯков  мне  не  стоит.  ‚
оправдание  же   могу   сказать:  есть  веское  психологическое  обоснование
подобного  отношениЯ к тому, чем тебЯ наградила судьба.  ѓде-то, за какой-то
временной, количественной гранью наступает предел насыщениЯ: страны, города,
морЯ,  встречи, событиЯ  сливаютсЯ  в  одно  общее, неопределенное,  смутное
воспоминание. …сли быть честным, и по себе замечал такое.
     €  еще - понимаю, что нет у менЯ оснований делать "глубокие обобщениЯ",
когда берешьсЯ рассказывать о  чужой земле и  ее людЯх. ’ебе  лично кажетсЯ:
встречи с далекими странами много дают, душу расширЯют, как любое знание. Ќо
когда рассказываешь или пишешь об  этом, совесть начинает  шевелитьсЯ.  ‚едь
фактически твои  знаниЯ  - верхоглЯдство, скольжение  по  поверхности. ђазве
узнаешь что-либо серьезно и глубоко за день-два, ну, пусть даже за неделю?
     Џотому   и   сейчас   разрешено   мне   поделитьсЯ   лишь   мгновенными
впечатлениЯми, лишь собственными  чувствами, которые возникают, когда видишь
небо, дороги, леса, так бесконечно далекие от моей родины.

     ‡арубежные города  имеют  как  бы две стороны, два лица: современное  и
древнее  (многие  наши - тоже,  хотЯ Ћдесса и в этом  особеннаЯ: назвать  ее
древней нельзЯ,  но  хитрые одесситы  сумели  как-то создать себе богатейшую
историю).
     —асто парадной,  почти официальной стороной ЯвлЯетсЯ  древнЯЯ, и  город
четко  распадаетсЯ на две такие части. ‚енециЯ, например: стараЯ, туристскаЯ
- в лагуне, и новаЯ,  материковаЯ  - Њестре.  Ђ бывает, все слито: вот Џариж
весь, целиком берет за душу.
     Љарел —апек в своих чудесных "Џисьмах из €талии" говорит: "Ќо душа моЯ,
видимо,  слишком  неисторична: лучшие  мои впечатлениЯ об античности  скорее
относЯтсЯ к ЯвлениЯм  природы".  Џро себЯ  с некоторой  даже гордостью  могу
сказать, что  Я  человек  историчный,  и  мои  лучшие  впечатлениЯ  все-таки
относЯтсЯ  к  остаткам   древнего.  ‘овременное  же  увлекает   не  внешними
признаками, которые везде более или менее одинаковы, а проЯвлениЯми сложной,
непостоЯнной, изменЯющейсЯ жизни людей. Ћднако никаких, еще раз подчеркиваю,
глобальных выводов делать не собираюсь.
     —то, к примеру, могу знать  о жизни итальЯнцев, в гостЯх у  которых был
раз двадцать?.. € все же начну с €талии.
     ЉЂЊЌ€ € ‹ћ„€

     Џочти через двадцать лет после первой встречи с €талией удалось попасть
в ђим, в марте 1978 года.
     „ва часа  дороги в поезде,  персики в цвету, рельсовый путь зажат между
возделанными полЯми,  каждый квадратный метр узкого пространства земли между
морем  и горами  засеЯн. € горы - совсем Љрымские,  округлые, слабо поросшие
низкими лесом и кустарником.
     ‚ъезжаем в город, видим акведуки, остатки древнего водопровода. ‘деланы
из  кирпичей,  мелких и ровных,  и  это  больше всего поражает  менЯ. ‚сегда
раньше казалось, что античные постройки должны быть сплошь мраморные,  а тут
-  красный  кирпич.  ‡абавно,  что  и  в  Џомпее  менЯ  потрЯс  более  всего
водопроводный кран в музейчике у входных ворот, - абсолютно такой же, как  в
старых ленинградских квартирах где-нибудь на Џетроградской стороне. Ќо этому
крану, как и римским кирпичам, две тысЯчи лет!
     Ђвтобусы двухэтажные, а Я думал, что такие есть лишь в ‹ондоне. ‚атикан
в мелкой  сетке дождЯ, могучее полукружье  колонн, серый, отдающий желтизной
камень. Џохожие  на  девушек  швейцарцы  из  охраны - в  черных накидках, на
штанах продольные красные полосы. € застывшие лица этих красавцев, будто они
стоЯт здесь уже лет пЯтьсот (да так оно и есть!)
     ‚нутри  собора  свЯтого Џетра  - уйма  бронзы и позолоты, по мне -  так
слишком много.  Љартины и  скульптуры -  все больше папы  римские.  Ћсобенно
впечатлЯют двое, спрЯтанные под стеклом, - мумии. “ одного такого мумиозного
по имени €ннокентий  на  лице безмернаЯ усталость и одновременно  - глубокое
удовлетворение.  ’Яжко, видать, ему  пришлось при  жизни,  и  теперь он  рад
возможности отдохнуть.  Ђ  похож  на кардинала ђишелье из "’рех мушкетеров".
ђазобралсЯ в  подписи -  верно, тех же времен, остраЯ бородка середины  •VII
века.
     Џока мы бродили по собору ‘ан-Џьетро, как его тут  называют,  закрылась
‘икстинскаЯ  капелла. ЊоЯ спутница сокрушенно охает, а мне не слишком жалко,
потому что хочу  поскорее  увидеть  древний  ђим.  —тобы  отвлечь  спутницу,
передаю  ей вычитанное  в  юности: среди  римских  пап  несколько  оказались
женщинами (их называли "папессами"), и одна даже родила.
     Џотом  нас  ведут  в город,  мимо замка ‘ант-Ђнджело,  красного и  тоже
кирпичного, похожего на  цирк. ’ут папы прЯтались, когда  доведенный  ими до
отчаЯниЯ народ шел громить ‚атикан.
     “ микельанджеловского ЊоисеЯ абсолютно натуральные  жилки на руках, как
и у  •риста на  "Џиете" из  собора Џетра.  ’ри года  назад во  ”лоренции нам
поведали  грустную   историю:  когда  Њикельанджело   помер,   тут  в  ђиме,
флорентийские герцоги организовали похищение его тела, тайком увезли гениЯ и
захоронили у  себЯ в церкви ‘анта-Љроче. Ђ „анте  не  удалось  украсть,  его
могила осталась в  ђавенне,  куда  он был изгнан. ‘ейчас равеннцы  не отдают
флорентийцам  прах великого землЯка, резонно  заЯвлЯЯ, что поскольку они его
выгнали,  так  пусть  теперь  локти  кусают. ѓде-то во  ”ранции  покоитсЯ  и
‹еонардо. €сториЯ останков великих - это историЯ страстей человеческих.
     “ фонтана ’реви стоит палаццо, где ЊариЯ ‚олконскаЯ слушала, как ѓоголь
читал "ђевизора". џ об этом знал и раньше, но здесь это представлЯетсЯ  дико
несовместимым:  причудливое  барокко  фонтана,  белый   мрамор  дворца  -  и
хлестаковскаЯ "легкость необыкновеннаЯ в мыслЯх".
     Ѓросаем в  фонтан  монетки. Љак положено  -  правой рукой  через  левое
плечо. Ѓанально надеюсь: мой пЯтак поможет еще раз побывать тут.
     ѓробница  ђафаэлЯ  в  Џантеоне: ниша, плита,  простой цветок и надпись:
"Џрирода совершенна и всегда права, но здесь она молчит, ибо здесь лежит то,
что выше нее". ’у же мысль старательно проталкивали многие. Ђ она ложна, так
как все мы - из природы, ее частицы. € великие, и малые...
     ЌастоЯщий  древний  ђим расположен рЯдом  с холмом ЉапитолиЯ и площадью
‚енеции.  Љ  славе и величию  ђима многие  стремились  примазатьсЯ. Ћгромный
белый монумент-дворец королЯ ‚иктора-ќммануила II сами итальЯнцы прозвали не
слишком  почтительно "‘вадебным пирогом".  €талию  освободил  от  австрийцев
ѓарибальди, а славу присвоил себе этот король.
     € рЯдом с Љапитолием, с балкона бывшего  венецианского посольства, сиЯл
лысый череп дуче. Њуссолини был хитрован, во всЯком случае - на первом этапе
своего  правлениЯ. Џотому  и  резиденцию  свою выбрал поближе  к  развалинам
старого  ђима,  и "‘вадебный пирог"  достроил, и  лозунг  выбросил с  тонким
расчетом - восстановить величие €мперии. ђезультаты, правда, были плачевные,
лупили его воинство везде, на всех фронтах. ђассказали нам как-то итальЯнцы,
что  некий  веселый  парламентарий  на  полном,  однако,  серьезе  предложил
распустить итальЯнскую армию, поскольку она в течение ста лет не одержала ни
одной военной победы, и таким путем улучшить состоЯние казны. •отЯ, понЯтно,
солдаты тут ни при чем, с генералами итальЯнцам не везло.
     Џо  крутым  ступенькам  мы  взобрались  на Љапитолийский холм.  ‡десь -
небольшаЯ,   крытаЯ   брусчаткой   площадь,  расчерченнаЯ   белыми,   сложно
запутанными полосами.‘читаетсЯ, что желтое  здание ђимского сената во многом
сохранилось  с тех  времен. ’ак  же  чудом уцелел памЯтник императору  Њарку
Ђврелию,  его называли философом и врагом христианства, так как  он  пыталсЯ
вернуть  ђим  к  Языческим обычаЯм. Ќа оскаленной  морде его лошади осталась
даже позолота. џ постаралсЯ найти в лице Њарка ЂврелиЯ мудрость философа, но
он  глЯдел не вдаль или не в себЯ, как положено мудрецам, а туповато пЯлилсЯ
в глухую стену напротив.
     Џод  Љапитолием  внизу расстилаетсЯ древний  ђим  - ”оро  €талико, ”оро
ђомано, ”оро ’раЯн, ”оро €мпериа. –елаЯ куча  форумов,  разобратьсЯ, где тут
какой, нет  никакой возможности. Ѓелые мраморные  осколки на зеленой травке,
безголовые скульптуры, столбики облупившихсЯ колонн, сложенных все из тех же
красноватых  вечных кирпичей... Ќе могу понЯть, почему —апеку они ничего так
и не сказали, не пробудили в нем воспоминаний о прошлом.
     џ  к  творчеству  великого  фантаста  €.Ђ.…фремова  неравнодушен,  даже
заблуждениЯ  его ценю и в чем-то  разделЯю. ‚ "‹езвии бритвы" €ван Ђнтонович
упорно проводит мысль о существовании в нас, в  людЯх, наследственной генной
памЯти,  и  если,  мол,  найти способ  ее стимулировать и  развивать,  можно
вспомнить многое из того, что пережили наши предки. Ќадо, правда, знать, кто
они  были  (не  потому  ли мода  на генеалогию  пошла?).  Љ  сожалению,  моЯ
родословнаЯ  известна мне, да и то в общих чертах,  лишь до бабушек-дедушек.
Љак будто итальЯнцев там  не отыскиваетсЯ. Ђ все-таки древнеиталийские камни
что-то во мне пробуждают.
     ‚первые понЯл это, когда попал на развалины Џомпеи и пробродил там пЯть
часов.  ‘корее всего  получилось так от июльской  жары - в голове шумело и в
глазах  темнело,  но  хочетсЯ  думать,  что  слышал   Я  наЯву  гул   города
двухтысЯчелетней давности и видел степенных, важных римлЯн...
     €ли это у менЯ от излишней  эрудиции? „а нет, никакаЯ она не особеннаЯ,
Я даже стараюсь поменьше читать о  тех местах,  которые собираюсь навестить.
—тоб свежесть впечатлений не замутнЯть чрезмерным знанием.
     ‚прочем,  эрудициЯ иногда  жестоко  обманывает,  а  действительность  -
разочаровывает. ’ак у менЯ с Ќеаполем получилось.
     ЏридетсЯ  снова оперетьсЯ  на авторитет Љарела —апека.  Ћн  писал:  "„а
будет   сказано  по   совести:   красоты   ЌеаполЯ   до   некоторой  степени
надувательство.    Ќеаполь   красив,   если   только   смотреть   на    него
издали...ЉажетсЯ, подлиннаЯ стихиЯ неаполитанцев - что-нибудь продавать..."
     ‘  двадцатых  годов  нашего  века, когда писались  эти строки, мало что
здесь изменилось принципиально. € когда Я себе  открывал Ќеаполь, вид издали
был великолепный: синЯЯ вода, над рыжеватой дымкой - тоже  синЯЯ,  парЯщаЯ в
небе двуглаваЯ вершина ‚езувиЯ, а вместо знаменитого, божественного Љапри  -
бежевые стойкие  тучи  на  горизонте.  €  моЯ  напичканнаЯ кино-литературной
эрудицией  памЯть услужливо подсовывала вперемежку:  неаполитанского  королЯ
Њюрата,  тенора  „жильи   с  песнЯми  "Џой  мне"  и  "‚ернись  в  ‘орренто",
очаровательную ‚ивиан ‹и в  роли  ќммы ѓамильтон и мужественного одноглазого
сэра ѓорацио  Ќельсона в  исполнении  ‹оуренса Ћливье. ‘разу еще вспомнилось
пышное надгробье адмирала в лондонском соборе. Ђ где могила леди ѓамильтон?
     ‹адно,  хватит искать  могилы. —ерез  50  лет  после  —апека Я  побывал
впервые в Ќеаполе, и уже не было в  нем извозчиков и бродЯчих коз на улицах,
зато  в газетах  писали, что вода Ќеаполитанского  залива - самаЯ грЯзнаЯ из
всех  италийских  вод.  €  в  телевизоре  показали  победителЯ традиционного
заплыва  Љапри -  Ќеаполь, могучего, толстого,  с модными висЯчими усами. Ћн
был  югослав,  и  немного  удалось  разобрать,  когда  усач давал  интервью:
оказалось, что  самое  трудное  длЯ него было  нюхать и глотать воду на пути
марафона.

     ЋбонЯть   неаполитанские  базары  тоже  нелегко.  Ћднако  кое-что   там
приобретаешь  и  длЯ  души. џ,  например,  впервые увидел,  как  разделывают
лЯгушек, прежде  чем  сварить  их  в  ржавом ведре. €  даже  запечатлел  эту
операцию  на пленку.  Џопозже  убедилсЯ,  что  совершил неумеренно  отважный
поступок, когда  вытащил  на рынке фотоаппарат.  Ќашей  библиотекарше  (есть
такаЯ должность на учебных судах - библиотекарь-киномеханик) повезло меньше:
когда она сунула в сумочку "”ќ„", подошел к ней молодой неаполитанец в белых
штанах и зацапал сумочку со всем содержимым. € убегал он не  шибко,  а толпа
расступалась перед ним и смыкалась перед Ђллой.
     „аже слегка знакомые  с географией  люди  знают, что  €талиЯ тЯнетсЯ  с
севера на юг  длинным  узким  сапогом. Њне  довелось  побывать в вершине его
голенища (ѓенуЯ,  ‚енециЯ, ђавенна), в  середине (”лоренциЯ,  ‹иворно, Џиза,
ђим),  поближе к  ступне  (Ќеаполь) и там, где на сапоге должны  укреплЯтьсЯ
шпоры  (Ѓриндизи).  ’ак   вот,  северные  итальЯнцы   весьма  неодобрительно
отзываютсЯ  о живущих южнее линии, где сапог сужаетсЯ и  переходит к носку и
каблуку. Ћни говорЯт, что ту часть страны населЯют не настоЯщие итальЯнцы, а
разнаЯ смесь,  предпочитающаЯ  не укреплЯть экономику страны,  а торговать и
воровать. Ќе знаю, не берусь судить, пусть уж сами разбираютсЯ.
     Ќо вернусь еще в ђим. Љаждый находит в  великих и вечных местах то, что
ему ближе, что тревожит его генную памЯть. …сли это так, то  мои предки были
когда-то  неравнодушны  к  кошкам. Ќа  Љолизее  менЯ мало  взволновал крест,
воздвигнутый по указке дуче в 1926 году в честь первых христиан, которых тут
травили  львами  и жгли  огнем. •ристиане  потом  взЯли свое и добросовестно
сжигали   на  кострах  и  закапывали   в  землю  еретиков-Язычников.  Ђ  вот
колизейские  кошки остались здесь со времен  первых императоров.  Ћдна такаЯ
вылезла из подземельЯ, когда Я присел отдохнуть на  двадцативековый камешек,
и,  честное  слово, ничего в  ней  не было современного:  дикие,  полыхающие
античным  огнем  глаза, тонкие  и  высокие  ноги,  очень короткаЯ и  жесткаЯ
шерсть... Ќо и сам Љолизей хорош,  - конструктивное  совершенство, сочетание
компактности  и  просторности  вызвали  во  мне восхищение  мастерством  его
строителей,  хотЯ  Я  сразу и  вздрогнул,  представив,  сколько  крови живых
существ впитала землЯ под ним...
     Џрощались мы с ђимом не ранним  уже вечером, билеты  достали  на поезд,
идущий в  ‘иракузы  на ‘ицилии. Ћчень этот поезд мне напомнил наш знаменитый
послевоенный "пЯтьсот веселый".  ‚  вагонах  - чернЯвые галдЯщие  сицилийцы,
шум, гам, и даже гармошка играла. € места себе мы с трудом отыскали.
     „ва часа дороги до  ЌеаполЯ -  чередование темноты и  огней за  окнами,
тонкие  нити  дождЯ  на   стеклах.€  опЯть,  как  у  менЯ  бывает  в  разных
исторических местах, - ощущение нереальности, киношности,  будто смотришь на
себЯ со стороны.
     Ќам  повезло.  …сли бы мы приехали в ђим через  сутки, пришлось бы  там
загорать неопределенное времЯ, а  теплоходу нашему ждать, пока нас отпустЯт.
Џотому что через сутки на римских улицах пролилась кровь: украли Ђльдо Њоро,
убили пЯтерых его  охранников. ‘разу  же  столица была закрыта длЯ  въезда и
выезда - власти искали  террористов. ’о,  что нас ожидало в ђиме, мы увидели
вечером  по  телевизору:   заставы  на  дорогах,  обыски  автомашин,  хмурые
карабинеры  держат  палец на  спусковом  крючке  автомата.  Џоказали  допрос
очевидцев похищениЯ: швейцар отелЯ -  дрожит, напуган до онемениЯ,  красиваЯ
девушка - кокетливо улыбаетсЯ в  объектив всей стране. €  кадры полугодичной
давности: боевики из "красных бригад", бородатые юнцы с исступленными лицами
прочно  и  надежно обманутых.  —резвычайное  заседание парламента:  истошные
крики правых и призывы к "форсо политика" - к политике силы.
     ‚ тот день, часов с одиннадцати, улицы ЌеаполЯ забурлили. ‘ нестерпимым
воем неслись полицейские машины,  навстречу им валили гудЯщие  плотные толпы
людей,  над  головами -  плакаты и транспаранты, много  одинаковых надписей:
"Љонтро-россо!" џ это перевел длЯ себЯ, как  "Ѓей красных!" - и  скомандовал
ребЯтам:  "Ђйда  скорей  домой!"  ђазобратьсЯ,  что  тут  к  чему,  казалось
невозможным.
     ‚ернувшись  на  судно,  Я  пошел  сдавать пропуска  дежурившему в нашем
салоне полицейскому. Ѓыл  он мрачен, и когда Я попробовал расспросить его, в
чем  дело, страж  порЯдка отвернулсЯ.  Џотом  вдруг изобразил  руками, будто
строчит из автомата: "’утто коммунисто-та-та-та!"
     ‚от и конкретный результат подвигов "красных бригад": надо, как поЯснил
мне  полицейский,  стрелЯть всех  коммунистов. Џоддержка  с  правого  фланга
обеспечена. € вспомнилась мне встреча  пЯтигодичной давности - тоже здесь, в
Ќеаполе.
     ’огда  в  итальЯнских табачных  лавочках продавались такие  жевательные
резинки в виде  разных сигарет - "Љэмел", "Њальборо" и пр. ‚ некоторых,  так
сказать, премиальных пачках одна  из сигарет заменена  на  изЯщную шариковую
ручку  со  свистулькой.  џ  один  на  судне  умел  беспроигрышно  определЯть
сюрпризные  пачки,  а   секрет  этот   мне  открыл   симпатичный  равеннский
продавец-старичок. "’олько длЯ тебЯ!" - так Я перевел себе его быструю речь.
ЋберегаЯ  монополию,  Я  секрета не  разглашал,  но  зато  около  менЯ вечно
толкались желающие выиграть ручку-свистульку.
     ‚ тот летний день менЯ потащили в город ребЯта из  экипажа. ‡ашли они в
магазинчик,  а Я -  в соседнюю  табачную лавку.  ‡а прилавком  сидел смуглый
крепкий  красавец. џ ему про  жевательные сигареты, а он  вдруг  спрашивает:
"ѓреко?  Џортугезо?"  џ  гордо  отвечаю:  "Ќон!  ‘оветико!"  ’огда  красавец
прищурилсЯ, полез  под прилавок и вытащил  увесистую  отполированную дубинку
красного  дерева. "‚от,  длЯ  тебЯ  и  твоих  товарищей!"  -  не  переставаЯ
ухмылЯтьсЯ, предложил  он. "’ы фашист?" - спросил Я,  и он кивнул. Ќа этом Я
прекратил переговоры и вышел, стараЯсь соблюдать достоинство.
     Љонечно, неаполитанский табачник  тоже  шагал про улицам ЌеаполЯ в день
похищениЯ  Њоро, и  дубинку не забыл  захватить,  но хочетсЯ надеЯтьсЯ,  что
морду все же набили ему.
     Ђ с „анте Я познакомилсЯ много раньше. ‡астрЯли мы в ђавенне, в город с
территории завода, где грузили какую-то вонючую химию, ездили  по каналу  на
своем  вельботе.  ‚ысадЯт  нас  утром  и  забирают  в  16  часов,  когда уже
февральские сумерки надвигаютсЯ.  “влекательно,  хоть и голодновато: деньжат
на питание нам, конечно, не хватало.
     ...„о  вельбота оставалсЯ еще  час, и мы зашли в  кафе у  причала, хоть
кока-колы попить. ‘идим в уголку, тЯнем "коку" и мечтаем о прошедшем обеде и
грЯдущем  ужине.  “  стойки  худощавый дЯдЯ, все на нас  поглЯдывает.  Џотом
подходит и спрашивает:  "€з  Њосквы?"  Џо-русски,  между  прочим.  Љогда  за
рубежом заговаривают  по-нашенски, срабатывает наша врожденнаЯ бдительность.
Џоэтому Я ему отвечаю холодно и сухо, что  мы  приплыли в  итальЯнский  порт
ђавенна  из советского порта ‹енинград.  Ђ он  еще больше  радуетсЯ,  кивает
головой: "‚ ‹енинграде тоже был!"  € подмигивает. Њне уже  стало тревожно, а
он руку сует и называет себЯ: "„анте!" Џоскольку Я час назад  водил  ребЯт к
месту  захоронениЯ величайшего  поэта, машинально спрашиваю: "Ђлигьери?"  Ћн
грохнул,  назвал другую  фамилию и  объЯснил,  что недавно вернулсЯ из ‘‘‘ђ,
куда ездил  по приглашению наших журналистов, а  сам  работает  в  миланской
газете  и сейчас едет домой в  город  ђимини (тот самый, где  жила красавица
”ранческа).  „алее  мы с  ним  изъЯснЯлись на смешанном  итало-англо-русском
наречии,  но получалось довольно сносно. Џривожу  его высказываниЯ, как  они
мне запомнились.
     - џ вам хочу п  о с т а в и т ь! - сказал „анте.-  Љогда  в ђоссии был,
мне ваши ребЯта каждый день с т а в и л и. ‘пал под столом.
     џ задумалсЯ. ‚ообще-то нам не рекомендуетсЯ  угощатьсЯ за рубежом.  ’ем
более - принимать угощение от малознакомых лиц да еще на голодный желудок.
     -  Ђ ты  не  сомневайсЯ,  - угадал  мои мысли  „анте.  -  џ хороший.  ‚
партизанах был, с "бошами" воевал. ‚от их автограф.
     € задирает рубаху. Ќа голом загорелом животе Я вижу три шрама-дырочки.
     - € живой? - не удержалсЯ Я.
     Ћн опЯть захохотал:
     - …ще как! „вух римских пап пережил. € двух "бамбин" сотворил.
     Џоставил он нам по стопочке виски. Ђ Я на  часы взглЯнул. Ћн  заметил и
говорит:
     - ‘лушай, не торопись. “  менЯ машина, Я  вас на  судно  отвезу. ’олько
сначала приглашаю отобедать.
     …сли б не его улыбка и не три дырки в животе, Я бы отказалсЯ. € если  б
не было у него таких честных, веселых и Ясных глаз.
     €  мы  отобедали.  ‡апихал он нас  четверых в свою старенькую "ланчию",
отвез  в ресторан. •озЯин,  узнав,  что  мы  советские,  тоже  заулыбалсЯ  и
обслужил нас собственноручно, быстро-быстро.
     Њальчики мои лопали - дай  боже, по два макаронных пудинга метанули, не
считаЯ мЯсного и десерта.  ‚ино какое-то особенное марочное притащил хозЯин,
в маленьких графинчиках с оплеткой  из  соломки. ‡акончили  ликером  и кофе.
Ћсоловели мы, конечно.
     ’ут „анте  извинилсЯ  и побежал к  телефону.  ‘тыдно признатьсЯ,  но  Я
насторожилсЯ: а вдруг рванет отсюда или в полицию позвонит,  не платЯт, мол.
Ќо он вернулсЯ и говорит:
     -  ‘лушай, поехали к моим  друзьЯм по  партии. џ их предупредил, ждут в
районном управлении. ‚ы у нас будете первыми советскими гостЯми.
     -  ЉакаЯ партиЯ? -  рубанул Я с  плеча. - Ђ то Я  у вас на предвыборных
плакатах насчитал их штук сорок.
     -  Џ‘€“Џ,  -  отвечает  он.  -  ЏартиЯ пролетарского  единства. Њы  еще
молодые, пЯть лет, как организовались. Ђ вообще - голосуем за коммунистов.
     -  Џоехали!  -  согласилсЯ Я,  и  это  был, вероЯтно, самый решительный
поступок в моей жизни.
     ‚стретили  нас как  самых дорогих гостей. ‡а полированный стол усадили,
бренди   "‘ток"  выставили,  девушек  симпатичных  пригласили.  Џредседатель
партийного комитета речи и тосты говорил - за мир и дружбу, а  „анте мне все
это переводил. ‚ заключение нам подарили по значочку псиупскому  (земной шар
и серп с молотом -  все в ажуре), по  красной  книжечке,  где  историЯ Џ‘€“Џ
описана. Ђ мне  еще вручили  партийный билет,  куда  мою фамилию  вписали, и
объЯснили, что теперь Я почетный член Џ‘€“Џ с правом совещательного голоса и
они  менЯ приглашают на ежегодную конференцию, котораЯ  состоитсЯ  через две
недели во ”лоренции. Љ тому моменту Я уже не сомневалсЯ, но грустно ответил,
что через две недели буду, вероЯтней всего, в Ђтлантическом океане.
     Џотом нас повезли на двух машинах к судну, и „анте говорит:
     - Ђ  знаешь, поехали ко  мне в  ђимини.  Ѓлизко, шестьдесЯт километров.
Џереночуем, жена рада будет. Ђ утром Я вас обратно - мигом. Ђ?
     Ќо не мог Я сказать "Ѓ". џ сказал:
     - ђад бы, да нельзЯ. ‘лужба, дружище!
     Ћн вздохнул, и Я вздохнул, и мои мальчики - тоже.
     “ ворот  завода  стоЯла охрана,  и своих она внутрь  не пропустила.  Њы
долго прощались у фонарЯ, обнимались  и  целовались так шумно и  весело, что
даже суровые карабинеры заулыбались, но все равно своих на завод не пустили.
     Ђ Я разделсЯ в каюте и пошел рассказывать капитану про наши похождениЯ.
Љапитан был лихой мужик, но  и то крЯкнул: "‹адно, завтра узнаем, что это за
Џ‘€“Џ".
     ‚се обошлось, местные ребЯта-коммунисты  похвалили псиупцев,  а значок,
красную книжку и  свой партийный билет  Я сдал в  судовой музей, где  разные
подарки судну коллекционировались.
     џ и сейчас не сомневаюсь, что „анте - хороший человек, и  вспоминаю его
гораздо чаще, чем того неаполитанского красавца с дубинкой.

     —то еще Я могу рассказать об €талии?
     Џро ”лоренцию  хорошо бы поведать,  про то,  как там много  старины,  -
нигде, вероЯтно,  нет такого, чтобы на  столь ограниченном пространстве было
собрано  столько  великолепных,  красивейших,  непревзойденных,  уникальных,
разноцветных, бронзовых, мраморных, кирпичных  памЯтников старины.  Ќо разве
сумею  Я передать  впечатление  ошарашенности от всего тамошнего великолепиЯ
так  точно  и кратко,  как  это сделал  Љ.—апек,  который остановилсЯ там  у
афишной тумбы и  долго думал, какой  гений  архитектуры  -  Ѓрунеллески  или
Љамбио - ее соорудил? €ли как замирает душа, когда смотришь с  вершин холмов
Ѓоболи на море красных черепичных  крыш, золотистых куполов, розовеющего под
сентЯбрьским солнцем мрамора палаццо?
     €  как рассказать про  ‚енецию -  мартовскую, пустынную,  отдыхающую от
галдЯщих бесцеремонных туристских толп, про ее каналы, тихие, темно-зеленые,
а под  мостами - таинственно черные,  про мавританскую  причудливую  красоту
собора  ‘вЯтого Њарка и строгую стройность „ворца Џрокураций, про редкие уже
гондолы с иззЯбшими, съежившимисЯ, несчастными гондольерами? €ли про то, как
много  тут  делалось  когда-то длЯ удобства отправки  людей  в  мир иной,  -
например, про  узкие дырки-щели в стенах  домов и в каменных  оградах, через
которые тыкали шпагой неугодных  правителЯм  граждан республики и сталкивали
их в каналы?
     ђазве хватит мне изобразительных  сил, чтобы описать прекрасную  дорогу
от  ‘авоны  до  ‘ан-ђемо,  ведущую  через   старинные  городки  со  звучными
названиЯми  - Ђллассио, €мпериа, где масса солнца,  ветра, римские  галеры и
амфоры в музеЯх?
     Ђ  может,  вспомнить  огромный и  пышный монумент  погибшим  морЯкам  в
Ѓриндизи,  воздвигнутый  по приказу Њуссолини, -  он,  как и  все фашистские
диктаторы, любил огромность и помпезность, будто таким путем утверждали себЯ
в собственном величии? €ли старичка-пенсионера на лавочке в том же Ѓриндизи,
который  шепотом,  озираЯсь,  призналсЯ,  что  сочувствует  коммунистам,  но
вынужден  скрывать  это,  так как  в  их  городе  засилье монархо-фашистских
организаций?
     Џро то, как мы веселились в  клубе равеннских коммунистов  - плЯсали  и
пели,  и  пили  "Њартини",  терпкое  и душистое, - как  рассказать? €ли  про
золотушных  тощих  юнцов  с  нарисованной  на  фанерке  свастикой,   которые
разбежались, как только мы сделали шаг в их сторону?
     Ћбо всем  этом можно было  бы попытатьсЯ написать,  но врЯд ли  Я смогу
добавить что-либо существенное к многочисленным литотчетам творцов-туристов.
     € потому  Я  кончу  с  €талией, хотЯ  никогда не  забуду эту прекрасную
страну, лежащую у теплого морЯ, под невероЯтно синим небом.


        ЊЋђ‘ЉЂџ „ђЂЊЂ
     (ЂЌѓ‹€џ)

     ...€так, ЂнглиЯ - зеленаЯ, как свежаЯ трава.
     Џро  английские  газоны  тоже  насочинена  уйма интересного.  „лЯ  менЯ
удивительней всего  оказалось  то,  что в  лондонском  ѓайд-парке ходить  по
газонам  и  лежать на  них  можно просто  так,  а за  сидение  на  скамейках
взимаетсЯ плата: подходит дЯдЯ  с  деревЯнным Ящичком и просит туда положить
сколько-то пенсов.
     Љогда Я впервые попал в Ђнглию, там еще существовала стариннаЯ  путанаЯ
денежнаЯ система: пенни, пенсы, шиллинги, кроны, полукроны, соверены, фунты,
гинеи  и  еще  какаЯ-то  деньга  была, не вспомню.  Џотом  британцы проЯвили
здравый смысл и установили стопенсовый фунт. €ностранцам стало полегче.
     Ќо  вот  типичные  английские  улицы,  состоЯщие   из  длинных   шеренг
одинаковых красных двухэтажных домов, нумеруютсЯ до сих пор не по зданиЯм, а
по  квартирам  (квартиры расположены по вертикали, на два этажа). Џоэтому не
надо удивлЯтьсЯ, увидав на подъезде цифры "2325". ‚ таком длинном доме может
быть 10 подъездов, а на улице 300 одинаковых домов - все понЯтно?
     …сть там и многоэтажные, "коммунальные", выражаЯсь по-нашему, дома,  но
они  уже не нумеруютсЯ,  а  носЯт  собственные  имена-названиЯ. Љак  морские
корабли:  "Ќельсон", "Ђльберт",  "‚икториЯ". ‚ообще-то  вполне  обоснованно:
британцы привыкли ко всему морскому.
     Љроме того, английсие кошки не  откликаютсЯ на наше "ксс",  а  их  надо
звать "псс" или "кэтти".
     ‘обак  в  Ђнглии, кажетсЯ,  больше, чем людей, и на некоторые газончики
человека без собаки не пустЯт. ќто точно, сам видел табличку: "вход только с
собаками".
     ‚ пивных, "пабах", пиво  бывает не менее пЯти сортов, наши предпочитают
сорт "лайт", то есть "светлое". Ќаливают его в высокие и узкие кружки.
     ‘оздаетсЯ  впечатление,  что английские мальчишки  хулиганисты и  плохо
воспитаны. Љогда мы ходили по улицам в  морской форме,  они сопровождали нас
улюлюканьем и свистом и норовили  угодить в глаз камнем. Џотом Я  понЯл, что
вид  любого  мундира  вызывает  у  юного  свободолюбивого  британца  чувство
активного  протеста. ‡ато взрослые  здесь, наоборот, относЯтсЯ  к мундирам с
заметным почтением.
     Џро  английских докеров  все  уже написал ‚.  Љонецкий. Ђ  про англичан
вообще  -  журналист ‚.  Ћвчинников. Џосле него надо категорически запретить
писать о  ‚еликобритании  и  ее  жителЯх, поскольку Ћвчинников сумел  объЯть
необъЯтное.
     Џоэтому  Я  лучше  расскажу, как впервые  в  жизни  высадилсЯ на  берег
Ѓритании и что из этого получилось.
     ‘начала  приведу перевод заметки из газеты "„ейли мейл",  озаглавленной
так же, как и эта моЯ "английскаЯ" главка - "ђусскаЯ морскаЯ драма":
     "’ридцатилетний  морЯк  Ќиколай ‘принчинат  с русского  учебного  судна
"‡енит" был доставлен в госпиталь "‚икториЯ" города Ѓлэкпул прошлой ночью по
поводу аппендицита на спасательном боте порта ‹итхэм".
     ЏЯтница, 5 октЯбрЯ 1962 г."
     ”амилию  нашего больного  никто  из англичан  произнести  не  мог, и  в
заметке  ее  переврали,  естественно. Џриведенное  краткое  сообщение  имело
глубокий и поистине  драматический  подтекст. ’ак что  его  заголовок вполне
оправдан.
     Ќас  было,  кроме  Љоли,  двое:  судовой  врач теплохода  "‡енит"  Ћлег
Њировский,  именуемый  далее  по-морскому  "док",  и  руководитель  практики
таллиннских курсантов, то есть Я, - "скулмастер", или "учебный капитан", как
обозвал менЯ строгий  иммиграционный чиновник, встретивший нас  в больнице и
сыгравший зловещую роль  во всей  этой  истории, хотЯ  поначалу  он выглЯдел
вполне респектабельно.
     €так,  вечером   4  октЯбрЯ  1962  года  мы   получили  неожиданное   и
увлекательное   задание:   сопровождать   больного    аппендицитом   ЌиколаЯ
‘принчината  до  госпиталЯ.  ‘удну предстоЯла скучнаЯ  недельнаЯ  стоЯнка на
рейде в ожидании большого прилива, потому мы воспринЯли поручение со светлой
радостью.  Ќезнакомый   берег  манил  нас  многоцветными  огнЯми  и   обещал
интересные встречи.
     …стественно, нам не хотелось ударить в грЯзь лицом перед заграницей,  и
мы нарЯдились, как одесские  пижоны с „ерибасовской в субботу. „ок облачилсЯ
в модный  светло-серый  костюм на трех  пуговицах, светло-шаровые  ботинки и
зеброподобно-полосатый галстук, подарок  любЯщей супруги. ‘кулмастер напЯлил
серую польскую шлЯпу и пальто благородного стального цвета, сшитое у лучшего
портного  города  ’аллинна.  ‚ообще-то  случайно  получилось,  что  мы  были
выдержаны в одной тональности - разные оттенки серого, но, обнаружив это, мы
возрадовались, ибо слышали и читали,  как  ценЯт анличане сдержанно-скромный
вкус в одежде, считаЯ его признаком джентльменства.
     ђадовались мы зрЯ: забыли, что собираемсЯ в страну, в которой зародилсЯ
капитализм, то  есть  в  царство денежного мешка.  Љак раз с финансами у нас
было не  густо: бумажник скулмастера  осталсЯ  в каюте по причине абсолютной
его пустоты,  а док, правда, захватил все свои наличные ресурсы, однако  они
оказались смехотворно мизерными - два или три английских фунта.
     Ќачало пути было  безмЯтежным и приЯтным. ‘пасательный бот, бодро стуча
мотором и легонько  покачиваЯсь на мелкой волне, торопилсЯ к берегу.  „октор
„эвид ’омсон развлекал нас интересной беседой и угощал душистыми сигаретами.
‡агорелые и задубелые  в штормах спасатели  плеснули на дно железных  кружек
пахучего  рома  "Ќэви"  и  поднесли  нам.  ‚се  вместе трогательно  убеждали
больного,  что вырезать в  Ђнглии аппендикс так же просто,  как  вытащить  в
Џензе  занозу из пальца.  †изнь казалась нам волшебной сказкой со счастливым
концом.
     €спытаниЯ начались еще до высадки  на берег. ‚виду отлива бот  не дошел
до  пристани  около  двух кабельтовых.  Њы пересели  в шлюпку,  скомандовали
спасателЯм: "‚есла - на воду!" - и заскользили в  наступившую тьму к берегу.
Џоследние  сто  метров  пришлось преодолевать вброд.  Ѓольшеносый  шотландец
самоотверженно уступил скулмастеру свои длинные, как его лицо, сапоги. „ок -
рослый мужчина, и  у англичан не нашлось подходЯщей  ему по  размеру  обуви.
‡акатав  штаны выше колен  и разувшись, док подоткнул полы своего макинтоша,
как  деревенскаЯ  баба,  отправлЯющаЯсЯ  полоскать  белье на речку, и  браво
зашагал к причалу. ‘о всех сторон молниЯми засверкали вспышки  фотоламп. Ќас
встречала пресса.
     Ћдно дело - читать про зарубежных  газетчиков, и совсем  иное - иметь с
ними дело воочию. Џока  док отмывал  в  здании  спасательной  станции ноги и
вытирал  их сначала  носовым  платком, а потом чистым британским полотенцем,
репортеры  прижали  скулмастера  в  угол  санитарной  машины  и  разноголосо
загалдели, требуЯ сведений о  больном. „южий "бобби"  оттер их плечом и спас
скулмастера.
     Џришел док, его усадили  рЯдом с Љолей, сказали нам: "‘делайте скорбные
лица!"  -  мы  изобразили  тоску  во взорах, блеснули  десЯтки  репортерских
блицев, и машина понеслась по сверкающим огнЯми стритам.
     Џолисмен и госпитальный служащий вытащили блокноты и тоже  взЯли у  нас
интервью.  ‡аписывающее  устройство  в  руках  полицейского  разбудило  нашу
бдительность, и  мы были  предельно  кратки  в  ответах.  ‚ызвала  оживление
фамилиЯ скуластера, но он честно отверг предположение  о родстве  с ѓерманом
’итовым, слетавшим в космос два месЯца назад.
     € мы подкатили к госпиталю "‚икториЯ", что в славном городе Ѓлэкпуле.
     ‚ыполнить   основную  цель   нашего  визита   оказалось  проще   всего:
формальности в больнице были сведены до минимума.  Ќекоторую заминку  вызвал
вопрос о вероисповедании нашего  больного. "Ћн -  атеист!" -  гордо  объЯвил
скулмастер,  однако дежурнаЯ сестра  что-то быстро  затараторила.  "Ђ может,
атеистов  тут  не обслуживают?  -  слабым  голосом поинтересовалсЯ  ЉолЯ.  -
‘кажите, что Я христианин!" ’ак мы его и записали.
     ќтот  наш шаг  затем  привел  к  неожиданному  эффекту:  Љолю  завалили
подарками различные церковные и  благотворительные  организации. Ђссортимент
презентов  был  несколько  однообразен  - штук  сорок  шариковых  ручек, пар
тридцать нейлоновых носков (в ту пору редкость у нас), несколько килограммов
шоколада  всевозможных  сортов  и  расфасовок.  €  лишь  коллеги-мореманы  с
румынского судна приволокли страдальцу Ящик вина.
     Њы торопились домой и, тепло попрощавшись  с Ќиколаем, сели в  шикарную
черную   машину.  €ммиграционный   чиновник  лихо  подкатил  нас   к  зданию
полицейского участка города  ‹итхэма и сказал несколько слов дежурному. …сли
бы в  юности мы усердно изучали  английский Язык, то  немедленно  бы заЯвили
энергичный протест и  декларировали  через  прессу  политическую  голодовку.
‚прочем, к вопросу о голодовке придетсЯ еще вернутьсЯ.
     Њы вошли в угрюмое  здание полицейского участка, с идиотской наивностью
полагаЯ, что это лишь мимолетный эпизод в нашей одиссее.
     Ќет  смысла подробно описывать обстановку в участке:  там было не очень
чисто,  не слишком уютно, но обращались с нами вполне корректно и  проЯвлЯли
заметный интерес,  как  к модной  в те  годы  змее анаконде.  ‚ коридоре  мы
увидели  открытые  двери  камер  предварительного  заключениЯ, и  скулмастер
легкомысленно заЯвил: "Ќу, сюда Я не попаду!"
     Џотом  нас  усадили  в элегантную голубую  машину  и  повезли  к  морю.
‘кулмастер  упорно  продолжал пророчествовать: "•орошо, что  море  спокойно,
скоро будем дома!"
     Ќа  берегу  нас встретил коренастый  рыжебородый англичанин и  повел  в
темноте  к  линии причала. "”улл  спид эхэд!"  - сказал  он,  и док горестно
вздохнул. …го изЯщные  светлые полуботинки  с жалобным чавканьем окунулись в
бурую илистую жижу.
     Џоследние сто метров до шлюпки мы преодолели  по очереди  -  верхом  на
рыжебородом. ќто было  не так  уж  плохо,  однако наше  гуманное  воспитание
вызвало у  нас угрызениЯ совести, - скулмастер, например, вспомнил, что даже
в Љитае рикши уже отменены.
     Ќа лоцманском  катере нас встретил юный  шкипер  „жо  и  его  помощник,
конопатый скромный  парнишка. Ќе  переставаЯ скорбно вздыхать,  док принЯлсЯ
мыть  свои стильные  башмаки  в суповой  миске катера,  предоставленной  ему
рыжебородым.
     Џотом пришли  лоцмана  -  веселые и простые  ребЯта.  Ћни  угостили нас
черным  кофе и сигаретами. ‹егкие признаки какого-то  озарениЯ  замелькали в
наших мозговых клетках: мы начинали  понимать, что жизнь  народа лучше всего
изучать изнутри.  ‚ данном  случае мы догадались, что отправление  служебных
обЯзанностей  и  процесс  принЯтиЯ пищи в  ‚еликобритании резко  разделЯютсЯ
(теперь Я горжусь, что додумалсЯ до этой тонкости, не раскрытой и ‚севолодом
Ћвчинниковым в вышеупомЯнутых записках о жизни Ђльбиона).
     Љатер тронулсЯ.  „жо  пообещал,  что через  полтора часа  мы  будем  на
"‡ените". Њы поверили, поддавшись извечной надежде человека на благополучный
конец любого самого рискованного предприЯтиЯ.
     Њы  считали  себЯ  достаточно стойкими  и  привычными  к "сисикнесс"  -
морской болезни. Њы не  учли нескольких факторов: разгулЯшегосЯ морЯ, малого
тоннажа  катера,   запаха  бензина   во   внутренних   помещениЯх,  носового
расположениЯ кубрика и пустоты наших желудков.
     Џервым  попросилсЯ   на   воздух   док.   ‘кулмастер  небрежно  бросил:
"Љвайт-вэлл!" - и продолжал беседу с седовласым лоцманом, побывавшим в сорок
третьем году  в Ђрхангельске. Ќо  море,  бензин  и урчащий желудок одолели и
скулмастера. "Ђй шелл гоу ту бэд!" - жалко улыбаЯсь, пробормотал он и улегсЯ
на короткий и узкий диван, понимаЯ, что позорит русский флот.
     ќто были  страшные минуты. Ћни тЯнулись как часы,  как годы, как века и
тысЯчелетиЯ, и  мы  не будем  рассказывать  о них,  дабы  не испортить  свою
репутацию. Ѓелоснежный борт нашего  красавца "‡енита" показалсЯ нам вдвойне,
втройне  желанным, ибо он даже и не колыхалсЯ  на волнах,  нещадно швырЯвших
лоцманский бот. "‘ейчас мы будем  дома",  - не сговариваЯсь, подумали  док и
скулмастер.
     Ђ  следовало  бы учесть  горький опыт великих  мореплавателей прошлого,
побежденных  стихией в двух футах  от  цели. Ћтважный  „жо,  сделав пЯть или
шесть попыток подвести бот к борту  "‡енита", положил рулЯ право и повез нас
обратно.  ’еплые и дорогие нашим сердцам  огни "‡енита"  растаЯли в дождевой
мгле. ЏредстоЯл безрадостный путь к берегу. Џодступало глухое отчаЯние.
     Ќо,  видно,  где-то в  недрах  человеческих  душ  и  организмов  таЯтсЯ
подспудные,  скрытые  до   поры  до  времени  резервы  стойкости,  терпениЯ,
твердости. Ћбратный путь мы перенесли сравнительно легко. “лыбаЯсь, возможно
нес