етные
Ямочки   на   щеках.  €менно  такой  она  жила  в  моей  памЯти
четырнадцать лет. …сли с ней и произошли изменениЯ, то только в
лучшую сторону: на  смену  детской  заостренности  черт  пришли
мЯгкость и грациЯ, и теперь она стала еще более притЯгательной.
ќта  властнаЯ  притЯгательность  по-прежнему  заключала  в себе
непреодолимую силу, но не казалась мне такой  волнующе-опасной,
как  в  тот  далекий  памЯтный  день,  с которого начались наши
непростые отношениЯ.
     Ќам было тогда по тринадцать лет. Ќа уроке  зоологии  ‹ина
стоЯла  у  прикнопленной  к доске карты мира и показывала места
обитаниЯ различных млекопитающих. Љаждый выход ‹ины к доске был
длЯ менЯ праздником: Я давно был к ней  неравнодушен,  и  когда
она  отвечала  урок,  стоЯ  перед  классом,  мог  не  стеснЯЯсь
рассматривать  ее  стройную  фигуру.  Ќесколько  раз   Я   даже
собиралсЯ  мысленно  раздеть  ее,  но не решилсЯ: мне почему-то
казалось, что учитель сразу заметит по  моему  взглЯду,  чем  Я
занимаюсь.
     —тобы  остальные ученики не скучали, учитель заставлЯл нас
задавать ‹ине вопросы.  Љарта  висела  высоко,  а  указка  была
короткой,  и когда ‹ина показывала ареал обитаниЯ какого-нибудь
гризли,  ей   приходилось   вытЯгивать   руку   вверх,   платье
натЯгивалось   на   ее   фигурке,  изгибы  тела  обрисовывались
предельно четко, и у менЯ сладко замирало  сердце.  ЏодавлЯЯ  в
себе  предательскую  дрожь  возбуждениЯ, Я поднЯл руку, и когда
учитель обратил на менЯ внимание, сказал:  "•очу  увидеть,  где
живет белый медведь".
     ‹ина  поднЯлась  на  цыпочки  -- ноги ее вытЯнулись из-под
короткой юбки, из которой она выросла еще два месЯца назад -- и
Я мысленно застонал... ‚ этот момент случилось невероЯтное: она
услышала мой внутренний голос, резко отдернула от карты, как от
горЯчей плиты, протЯнутую вверх руку, полуобернувшись,  метнула
в менЯ насмешливо-веселый взглЯд, ткнула указкой в Ђвстраллию и
с  вызовом  посмотрела  на  менЯ.  Џод  хохот класса наши глаза
встретились, и от зрачков к зрачкам словно прошла электрическаЯ
дуга -- мы понЯли друг друга и почувствовали между собой  некую
волнующую таинственную свЯзь.
     “читель  решил,  что Ђллина над ним издеваетсЯ, и поставил
ей "двойку".  ќто  была  ее  единственнаЯ  неудовлетворительнаЯ
оценка  за  все  времЯ  учебы  в  €нтернате.  ‚  остальном  она
неизменно  оставалась  круглой  отличницей  и  считалась  самой
способной  среди  своих  сверстников.  “  нее  был  целый букет
талантов: она прекрасно рисовала, сочинЯла стихи (в отличие  от
моих -- с безупречной рифмой), играла на арфе и исполнЯла арии.
‚  школьном театре она неизменно играла роль Ѓруунгильды, и сам
директор  €нтерната  восхищалсЯ   ее   голосом   и   актерскими
способностЯми. Љогда Я серьезно думал о ‹ине и ее замечательных
качествах,  она  представлЯлась мне самим воплощением ‚ечности.
—то может быть достойнее вечной жизни, чем женскаЯ красота? ’ак
думал Я тогда и так думаю сейчас.
     Џолучив "неуд", ‹ина ни капли не расстроилась: она никогда
не терЯла уверенности в себе. € все же мне показалось, что  она
над  чем-то  задумалась.  ‘идЯ на задней парте, Я смотрел на ее
медно-золотистый затылок, пытаЯсь понЯть, о чем она думает,  но
безуспешно.  —ерез  какое-то  времЯ  ее голова наклонилась, и в
просвете  между  завернутыми   вверх   локонами   и   кружевным
воротничком  платьЯ показалась интимно-белаЯ полоска нежной шеи
-- ‹ина что-то писала. ‘ердце мое забилось: шестым  чувством  Я
понЯл,  что  она  пишет  мне записку. Ќе оборачиваЯсь, чтобы не
заметил учитель, она завернула руку с надписанной  бумажкой  за
спину  --  записка была подхвачена и пошла по рЯдам. Ќаконец, с
громко  стучащим  сердцем  Я  развернул   аккуратно   сложенный
вчетверо листок и прочитал: "Ќа перемене за школой". Ѓольше там
ничего не было. Ќи приветствиЯ, ни подписи.
     —ерез   десЯть  минут  Я  стоЯл,  прислонившись  спиной  к
холодной бетонной стене школы, ловил ртом капель со свисающих с
карниза  пухлых  мартовских  сосулек  и  наслаждалсЯ   радостью
ожиданиЯ.  ‚олнение  не было тЯжелым, оно приЯтно грело кровь и
щекотало нервы. Љраем глаза Я увидел приближающуюсЯ ‹ину, но не
прервал своего  занЯтиЯ,  демонстрируЯ  выдержку.  Ћна  подошла
вплотную  --  Я опустил голову. ‚ода теперь капала мне прЯмо на
макушку и стекала за шиворот. ‚ид у менЯ,  надо  полагать,  был
глупый.   Ђллина   рассмеЯлась   звонким  смехом,  Я  сдержанно
улыбнулсЯ в ответ.
     -- ‹юбишь менЯ?  --  неожиданно  спросила  она,  испытующе
заглЯдываЯ мне в глаза.
     Ќе  задумываЯсь, Я кивнул в ответ. Ћна подставила мне щеку
-- Я прикоснулсЯ к ней  губами.  ЌежнаЯ  кожа  пахла  весной  и
подснежниками   --   так   почему-то   мне   показалось.   ‹ина
доверительно положила мне руку на плечо и сказала:
     -- ‡автра здесь, до начала занЯтий,  Я  буду  ждать  тебЯ.
Џринесешь мне дневник €гора.
     -- ‡ачем? -- неприЯтно удивилсЯ Я.
     Ћна  только улыбнулась в ответ уголками губ, повернулась и
ушла. …е просьба менЯ  расстроила,  но  не  удивила.  €гор  был
высоким   и   крепким   парнем,  спокойным  и  умным.  Ќа  него
засматривались многие девочки, но его  интересовали  глобальные
философские  вопросы,  а  не  мелкие  интриги. …го подчеркнутое
равнодушие к девочкам еще больше возбуждало их.  Ќе  составлЯло
труда  догадатьсЯ,  что  ‹ине было любопытно проникнуть в мысли
€гора и  узнать,  такой  ли  он  холодный,  каким  его  принЯто
считать.
     Ѓез  зазрениЯ совести Я украл у €гора из тумбочки дневник,
пока он спал. џ был уверен, что он доверЯет бумаге свои заумные
мысли,  которые  не  вызовут  у  ‹ины  никакого  интереса.   Ќе
выполнить  ее просьбу мне не приходило в голову, хотЯ формально
это было проще простого, ведь она ничем не могла мне  угрожать.
„а,  Я  украл дневник у друга, поступил в сущности подло, но не
видел в этом ничего плохого: ‹ина прочтет его каракули, увидит,
что там нет ничего особенного, и вернет дневник.  ‚  €горе  она
разочаруетсЯ  и  оставит  его  в  покое, а менЯ будет любить за
преданность. ‚сем будет хорошо.
     -- Џринес? -- серьезно спросила ‹ина, когда Я встретилсЯ с
ней за школой за пЯть минут до звонка на первый урок.
     џ протЯнул ей толстую тетрадь. €з деликатности Я  даже  не
заглЯнул  в  нее  заранее.  ‹ина  тут  же  раскрыла  дневник на
последних  страницах  и  стала  внимательно  читать.  ™еки   ее
зарделись  румЯнцем.  ЊенЯ  неожиданно осенило: "Ћна знала, что
там про нее написано. Њежду ней  и  €гором  что-то  произошло!"
Џораженный этой запоздалой догадкой, Я выхватил у ‹ины дневник,
но  она  с  кошачьей  ловкостью  выдернула  его  у менЯ из рук,
прижала к груди и убежала. „огонЯть ее было бесполезно:  у  нее
были длиннее ноги.
     -- ‡автра... здесь, -- крикнула она, едва обернувшись.
     ‚ечером  того  же днЯ €гор заметил пропажу дневника, и ему
сразу  стало  Ясно,  что  его  украли  по  наущению   девчонок.
Џоследними  словами  он проклинал "подлого предателЯ, попавшего
под каблук похотливых мартышек", а Я как мог вторил ему, боЯсь,
что он менЯ уже заподозрил и таким образом проверЯет. €  еще  Я
уверЯл его, что не все потерЯно и дневник может найтись, будучи
сам уверен в том, что ‹ина вернет его, когда прочитает.
     Љогда  Я  встретилсЯ с ‹иной на следующий день, она уже не
выглЯдела  такой  божественной,  как  прежде,  хотЯ   старалась
всЯчески  подчеркнуть  свое достоинство. Ћна ждала менЯ, уперев
одну руку в бок, с царственно поднЯтым подбородком. ‘разу стало
Ясно, что дневник она  мне  не  отдаст.  Љогда  Я  подошел,  то
увидел, что губы ее мелко подрагивают.
     -- ’ы должен побить его, -- сказала она неожиданно твердо.
     Њне  очень хотелось возразить, но Я боЯлсЯ, что она сочтет
менЯ  трусом.  Ћна  заметила  мои  душевные  муки  и  понимающе
погладила  менЯ по щеке своей узкой прохладной ладонью. ‚се мои
сомнениЯ тут же улетучились -- Я был готов на все.
     ‚ классе Я уже не заглЯдывалсЯ с прежним упоением на ‹ину.
џ все еще любил ее, но ореол загадочности вокруг нее пропал.  Љ
восхищению  примешивалось  сострадание:  Я  не  знал,  чем €гор
обидел ее и не чувствовал за собой права на  истину,  но  готов
был  отомстить  за  нее кому угодно, даже лучшему другу. Ћднако
когда Я очутилсЯ наедине с  €гором  в  нашей  маленькой  уютной
комнате  --  он  сидел за столом, восстанавливаЯ по памЯти свой
дневник, а Я без  дела  лежал  в  одежде  на  кровати  --  менЯ
охватили  мучительные  сомнениЯ. ‚ условиЯх интернатской жизни,
когда Я видел родителей по два часа один раз в неделю,  он  был
длЯ  менЯ  самым  родным  на  свете существом. € Я -- длЯ него.
‚сегда и везде мы были вместе, и до сих пор между нами не  было
никаких  тайн.  …го  смех  был  моим смехом, его слезы -- моими
слезами. Њы готовы были на все ради друг друга, хотЯ никогда не
клЯлись в этом... Ђ может,  напрасно  мы  не  клЯлись  в  своей
дружбе?  ‚едь  это  €гор первым предал менЯ, когда не рассказал
про свои отношениЯ с ‹иной. Њогу ли Я теперь доверЯть ему?  —ем
больше  Я думал об этом, тем сильнее на менЯ накатывало тЯжелой
мутной волной раздражение против него. „а, это он, а  не  Я  --
предатель.  ќто  он  сделал тот первый неверный шаг, с которого
все началось, а теперь он считает себЯ пострадавшим, потому что
некий "злодей" украл у него дневник. …му все равно, почему  это
было сделано, он со спокойной душой восстанавливает свои записи
и  только  рассмеЯлсЯ  бы,  узнав,  что  "злодеЯ"  терзают муки
совести.
     -- €нтересно все же, кто  этот  негодЯй,  опустившийсЯ  до
такой мерзости? -- неожиданно послышалсЯ голос €гора из другого
конца комнаты.
     -- Ќе хочешь ли ты сказать, что это Я?! -- Я подпрыгнул на
кровати,  будто  кто-то  пнул  менЯ снизу ногой через пружинный
матрац.
     ‚ ответ он пробурчал что-то неопределенное.
     -- —то ты сказал? -- подскочил Я к нему.
     Ћн повернулсЯ на крутЯщемсЯ кресле  и  посмотрел  на  менЯ
снизу вверх. ‚ первый момент его глаза были Ясно-спокойными, но
тут  же  в  них  мелькнул черной молнией испуг. Ћчевидно, он не
ожидал от менЯ такой Яростной злобы.
     -- ’еперь Я вижу, что это ты, --  сказал  он  в  некотором
смЯтении.
     -- Ђх, Я, да?!
     џ  вмазал  €гору  со  всего размаха в глаз. Ћн опрокинулсЯ
вместе с креслом. ”изически он был сильнее менЯ, да  и  дратьсЯ
умел  лучше,  но  теперь  он  сопротивлЯлсЯ как-то совсем вЯло,
будто парализованный какой-то очень неприЯтной длЯ него  идеей.
џ  долбил  его  кулаками по чем попало, и очень скоро растратил
таким  образом  свою  злость.  ’огда  Я  неожиданно  разразилсЯ
слезами,  отпустил  €гора и повалилсЯ на кровать, содрогаЯсь от
рыданий. Ћн не подошел ко мне, и через какое-то времЯ Я  уснул,
обессиленный от нахлынувших на менЯ переживаний.
     Љогда  Я проснулсЯ посреди ночи, то увидел, что €гор опЯть
сидит за столом. ‹евой рукой он прикладывал  к  лицу  свинцовую
примочку,  а  правой писал в тетради -- он все так же терпеливо
восстанавливал  свой  дневник.  Ћт  этого  его  занЯтиЯ   веЯло
какой-то  особо успокаивающей и обнадеживающей стабильностью. ‚
мире  все  встало  на  свои  места...  кроме  менЯ  самого.   џ
почувствовал  в  себе непреодолимое желание покаЯтьсЯ, и тут же
все рассказал €гору. Ћн серьезно и внимательно выслушал менЯ, а
затем поведал мне свою  историю.  Ћказалось,  ‹ина  писала  ему
записки,  в которых назначала, как и мне, свиданиЯ за школой, а
он не приходил. € на записки не отвечал, считаЯ это  глупостью.
’олько и всего. Њы обнЯлись с ним и тут же решили поклЯстьсЯ на
крови  в  вечной дружбе. ’ак мы и сделали -- надрезали запЯстьЯ
перочинным ножиком,  соединили  свои  порезы,  чтобы  смешалась
кровь,  и  произнесли  торжественную клЯтву, ту самую клЯтву из
‘вЯщенной  книги,  которой  некогда   соединили   свои   судьбы
Љаальтен-Ѓруннер и ѓиммлерр.
     --  Ќо,  брат,  что  же  мне делать? -- спросил Я у €гора,
когда обрЯд был закончен. -- ќта коварнаЯ  женщина  имеет  надо
мной  магическую  силу. "Ќет человека, которого нельзЯ сломить,
дело только в средствах", как сказал ‚еликий Љаальтен. Љогда  Я
вижу  ее,  то  терЯю  голову и способен на все ради того, чтобы
дотронутьсЯ до ее волос или подержатьсЯ за край платьЯ. Љак мне
разрушить ее каббалу?
     -- ‚се очень просто, --  ответил  мне  €гор,  просветленно
глЯдЯ  на  менЯ  своими  мудрыми  глазами. -- Ђпостол ѓеббельсс
сказал: "‹учшее противоЯдие -- это сам Яд". “же несколько веков
лучшие философы мира бьютсЯ над смыслом  этой  глубокой  фразы.
…сть  несколько  сот трактований, но нет единого, так почему бы
тебе не подумать над этим самому?
     Љогда мы, наконец, легли спать, Я  задумалсЯ  над  смыслом
великого изречениЯ, и ответ не замедлил долго ждать, менЯ точно
осенило:  надо подружитьсЯ с другой девчонкой, котораЯ не будет
иметь надо мной такой власти, как  ‹ина.  ‚  идеале  мне  нужна
девушка,  котораЯ  сама будет выполнЯть все мои приказаниЯ. ќта
мысль чрезвычайно возбудила менЯ. џ  представил  себе  красивую
девочку,  точно такую же с виду, как ‹ина, но во всем послушную
моей воле. “служливое воображение тотчас стало рисовать  разные
захватывающие   дух   картинки,   в   которых   моЯ  девушка  с
удовольствием исполнЯла любые мои прихоти, а если у  нее  вдруг
что-то  не  получалось,  сама  требовала  длЯ  себЯ  наказаниЯ.
Љартинки становились все более и более непристойными, пока Я  в
конце  концов  не заснул неровным беспокойным сном. ‚ ту ночь у
менЯ начались поллюции.
     “тром Я пришел в класс разбитым и  невыспавшимсЯ.  Љ  тому
же,  после того, что со мной произошло на исходе ночи, Я не был
уверен, все ли в порЯдке с моим  здоровьем.  €  все  же  Я  без
промедлениЯ приступил к своему духовному освобождению. Џлан мой
был  прост:  Я  выбрал  себе  в  жертву  некрасивую застенчивую
девочку на первой парте (даже имЯ  у  нее  было  несуразное  --
"„аммна")  и  строчил  одну  за  одной  записки,  в которых без
стеснениЯ делал ей  различные  грЯзные  предложениЯ.  Џо  моему
убеждению,  это  безобразное  мЯгкотелое создание должно было с
радостью всецело подчинитьсЯ моей железной  мужской  воле.  ќта
девочка  была длЯ менЯ привлекательна еще и тем, что она сидела
на одном рЯду с Ђллиной и все мои посланиЯ неминуемо  проходили
через  мою мучительницу, отравившую мою душу опасным Ядом. €меЯ
в виду Ђллину, Я действовал навернЯка, надписываЯ  все  записки
"„аммне  от ‚альта". „аммна непрестанно ерзала на стуле и мелко
и часто трЯсла под партой острым коленом в  кремовых  колготках
(вот   так   скромница!),  а  ‹ина,  напротив,  как-то  странно
окаменела и шевелила рукой  только  когда  надо  было  передать
записку  или  записать  что-то под диктовку учителЯ. ЌепонЯтно,
кстати, как учитель не заметил невероЯтной почтовой  активности
на  уроке  -- видно, сам ‘паситель хранил менЯ, иначе если хоть
одна записка попала бы на глаза  моих  строгих  наставников  --
менЯ   исключили   бы  из  €нтерната  с  "волчьим  билетом"  за
аморальное поведение. ‚ последнем своем  послании  Я  предлагал
„аммне встретитьсЯ на перемене за школой, чтобы "проверить, все
ли у нее под юбкой на месте".
     Љогда  прозвенел звонок, Я и правда направилсЯ по коридору
на  выход,  чтобы  поджидать  за   школой   свою   жертву.   Ќи
возбуждениЯ,  ни  волнениЯ  Я  не чувствовал -- Я был холоден и
спокоен. Ќо не успел Я спуститьсЯ с третьего этажа  на  первый,
как  на  лестничной  площадке  кто-то положил мне сзади руку на
плечо. џ обернулсЯ и тут же получил сильную  звонкую  пощечину.
‘ердце  прыгнуло  от  неожиданной  боли,  и  перед  глазами все
поплыло.  џ  увидел  пунцовое  лицо  Ђллины,  и  тут   же   она
отвернулась и взбежала по лестнице. џ почувствовал всеми своими
клетками,  что  ей  стыдно,  и ее стыд мгновенно передалсЯ мне.
ЏотираЯ горЯщую щеку, Я понуро побрел обратно на  третий  этаж.
’ак  Я и не знаю, ждала ли менЯ за школой „аммна, но думаю, что
нет...

        3. Џроверка на вечность

     џ смотрел на радостные  лица  €гора  и  Ђлины,  веселые  и
беззаботные, и радовалсЯ тому, что мы встретились сейчас, когда
то,   что  было  между  нами,  прошло  очистку  временем  и  на
поверхности остались лишь светлые воспоминаниЯ, а все тЯжелое и
грЯзное похоронено на дне души. ѓлавное -- не  копать  глубоко.
ќто,   конечно,  означает,  что  у  нас  уже  не  будет  тесных
отношений. ‹учшее, что нам остаетсЯ --  легко  и  непринужденно
играть опереточные роли старых друзей, особенно на людЯх.
     Ќо  все  ли  похоронено?  Џохоже,  ѓлавный инспектор не из
праздного любопытства просил менЯ  рассказать  о  своих  бывших
друзьЯх.  ђазумеетсЯ, Я рассказал ему далеко не все. ‚ сущности
-- те же светлые воспоминаниЯ, которым теперь радуюсь вместе  с
€гором  и  ‹иной.  Ќо было и другое... Ќет, к черту другое, мир
прекрасен, человек звучит гордо и во всем царит гармониЯ! Љакие
под нами прекрасные виды:  внизу,  совсем  рЯдом,  под  длинной
стрелой  подъемного крана, раскачивалсЯ от поднЯтого вертолетом
ветра подвешенный  на  стальном  тросе  знаменитый  70-метровый
дюралевый  колосс  Љаальтена.  ‘квозь  шум  лопастей  Явственно
проступал  жутковатый  металлический  скрип.   ќта   знаменитаЯ
виселица,  служившаЯ  местом  ежегодного  паломничества вечных,
вырастала  гигантским  деревом  из  высокого   черного   холма,
насыпанного из обуви ликвидантов. —ерт, забыл, сколько там пар:
то ли пЯть миллионов, то ли семь, а ведь читал же брошюру. Ќадо
пить витамины длЯ укреплениЯ памЯти!
     Њир прекрасен... ’олько воздух слишком засорен пеплом, а у
нашей  допотопной  "вертушки"  отвратительнаЯ  герметизациЯ. Њы
пролетаем вблизи от главной  трубы  (диаметр  у  основаниЯ  сто
метров  --  есть  еще  памЯть!), €гор протЯгивает мне заботливо
припасенный  респиратор.  „ышать  стало  легче,  но  приходитсЯ
закрыть  глаза,  иначе  залепит  так,  что  понадобитсЯ  долгое
промывание. Њир прекрасен... и отвратителен. —его в нем больше?
     •андра все же берет свое: мутным осадком на  мозг  оседают
воспоминаниЯ  о  последних месЯцах, проведенных в €нтернате. Џо
всем показателЯм Я был последним в своем классе, и  уже  ни  на
что не надеЯлсЯ. Ћднако мысль о скорой смерти менЯ не пугала, а
забавлЯла.  …сли  абстрагироватьсЯ  от страха, то на самом деле
интересно, как это случаетсЯ: в какой-то момент ты  есть,  а  в
следующий  -- тебЯ нет. …стественно, плоть остаетсЯ, по крайней
мере, на какое-то времЯ, пока ее не засунут  в  печь,  но  куда
уходит  душа?  ‚  ‘вЯщенных книгах, доступных смертным, на тему
загробного мира  ничего  не  говорилось.  Љогда  Я  задал  этот
волновавший  менЯ  вопрос  воспитателю,  он  не  очень уверенно
поЯснил, что ответ  можно  найти,  если  постаратьсЯ,  в  Љниге
‚ечности, но эту книгу могли читать только вечные люди.
     --   ‡ачем   бессмертным   знать  о  смерти?  --  задал  Я
воспитателю дерзкий вопрос.
     -- Џодумай сам, -- ответил он после долгого  молчаниЯ,  --
‘мертные  рано  или поздно отправЯтсЯ в другой мир и все увидЯт
сами. Ќо откуда узнать вечному человеку о смерти,  если  не  из
‘вЯщенной книги?
     --  Ќо  эту  книгу  писали  вечные,  ведь  так? -- задал Я
риторический  вопрос.  --  ‡накомы  ли  они   с   предметом   в
достаточной мере?
     ‚  ответ  воспитатель не сдержалсЯ и наорал на менЯ, что Я
недостаточно тверд в своей вере. Ќаверное, так оно  и  было:  Я
готовилсЯ  все  увидеть собственными глазами и авансом презирал
людей, которые познают истину из книг, а не  из  своего  опыта.
Ќарочито грубо Я послал воспитателЯ подальше -- мне нечего было
терЯть.  Ћн  по-жабьи  выпучил глаза и раздул щеки в бессильной
злобе. ‘читаетсЯ, что вечным людЯм нечего опасатьсЯ,  поскольку
их  жизнь  в безопасности, но и мне боЯтьсЯ было нечего, потому
что Я смотрел на мир глазами покойника. ЌельзЯ отнЯть то,  чего
нет.  ЊоЯ жизнь уже не принадлежала мне -- Я заранее сдал ее на
тот свет под расписку  и  теперь  как  бы  потрЯсал  полученной
взамен бумажкой, дававшей мне право на бесшабашность.
     ЊоЯ  умиротворенность  была нежданно-негаданно нарушена за
месЯц до выпускных экзаменов. Љ самим экзаменам Я,  кстати,  не
готовилсЯ.   ‡ачем?   ЏустаЯ  трата  времени.  –елыми  днЯми  Я
сибаритствовал в кровати, прогуливаЯ занЯтиЯ,  и  в  буквальном
смысле  слова  плевал  в  потолок.  “  менЯ  была  такаЯ  игра:
доплюнуть до потолка, а если  не  получитсЯ  --  увернутьсЯ  от
падающего  плевка.  Њожно  было,  конечно,  убивать времЯ более
интересно, например, по утрам гонЯть мЯч на спортплощадке, а по
вечерам гулЯть с девчонками,  но  это  так  же,  как  экзамены,
представлЯлось   мне  суетой.  Њое  мировосприЯтие  тЯготело  к
биполЯрному экстремизму: или высшаЯ польза или никакой.  ‚ысшей
пользы  Я  ни в чем, кроме своей грЯдушей смерти, не находил, и
потому мне нравились чисто бесполезные занЯтиЯ.
     ’ак вот, в  один  прекрасный  день  (прекрасный  ли?)  мое
покойное  настроение  было  неожиданно  потревожено,  когда  по
€нтернату распространилсЯ слух, будто ЏриемнаЯ  комиссиЯ  будет
выдавать  аттестаты  только  тем,  у  кого  идеальное здоровье.
’аланты и  способности  больше  не  имеют  решающего  значениЯ,
достаточно  не завалить экзамены и пройти медицинскую комиссию.
‚ догонку первому слуху прошел второй: медкомиссиЯ будет  очень
строгой  и  врачам  дано  указание  забраковывать даже тех, кто
страдает  плохим  зрением  или  у  кого  не  в  порЯдке   зубы.
Ћтличники-очкарики,  сломавшие глаза на штудировании учебников,
тотчас приуныли, а кровь-с-молоком дебилы, напротив, впервые за
много лет воспрЯли духом. Ќа переменах между уроками  поЯвилось
новое  развлечение: рослые жизнерадостные парни, не отЯгощенные
губительным длЯ здоровьЯ интеллектом, которых раньше  никто  не
замечал  как  вполне  заурЯдных,  загонЯли  в  угол Яйцеголовых
"доходЯг", хватали их широкой  ладонью  одной  руки  за  нижнюю
челюсть, двумЯ пальцами другой руки зажимали нос и орали в ухо:
"Ѓольной,  покажите  зубки!"  Џричем,  вытворЯли  это  те самые
подростки, которым ранее принЯто было за глаза сочувствовать  в
их  отсталости  и  которых  никто  из деликатности не упрекал в
природной тупости.
     —то касаетсЯ менЯ, вновь обретеннаЯ надежда на  бессмертие
обрекла   мою  душу  на  страданиЯ.  ’ак,  наверное,  бывает  с
матросом, выпавшим за борт кораблЯ в открытом  океане.  ‘начала
он  в отчаЯнии пытаетсЯ догнать корабль, хотЯ сразу должно быть
понЯтно, что это бесполезно, затем он поднимает крик в надежде,
что его услышат и спасут, а когда до него доходит, что  корабль
ушел,  не заметив потери члена экипажа, медленно, экономЯ силы,
плывет в сторону берега. —ерез несколько часов он,  наконец,  с
горечью  осознает,  что  это  бессмысленно,  потому  что  берег
слишком далеко, а еды и пресной воды у него нет,  и  смерть  от
голода  и  жажды неминуема. ‘олнце палит голову, волны хлещут в
лицо, ноги сводит холодом, а  перед  глазами  мерещатсЯ  акульи
плавники. Џоложение безвыходно и впадать в истерику нет смысла,
но  он  все же не удерживаетсЯ и рыдает над собой, терЯЯ вместе
со  слезами  ценную  длЯ  организма  жидкость,  которую   нечем
восполнить среди необъЯтных просторов соленого океана.
     Ќаступает ночь. Ћкеан затихает. ЏоЯвлЯютсЯ звезды. Њириады
крупных  звезд.  —еловек  смирЯетсЯ  со своей скорой гибелью и,
оставив  бесплодные   хлопоты   и   переживаниЯ,   наслаждаетсЯ
последними  минутами  своей  жизни.  Ћн  лежит на спине, широко
расставив  руки,  плавно  покачиваетсЯ  на  волнах  и  любуетсЯ
грандиозной небесной картиной. Ћн восхищаетсЯ величием космоса.
’олько  теперь  до  него  доходит,  что кроме него самого и ему
подобных, кроме океана и  ‡еммли,  есть  бесконечное  множество
миров,  которые  он  видит ‚‘… и ‚‘… ‘ђЂ‡“. Ќу, если не все, то
половину, но и эта половина затмевает собой все его проблемы  и
страданиЯ, потому что в далеких мирах, как и в нашем, рождаютсЯ
и умирают, радуютсЯ и страдают, но вот одна ничтожнаЯ песчинка,
беспомощное  существо,  обреченный на смерть организм смотрит в
космос глазами Ѓога, потому что видит сразу все миры,  и  перед
ним  предстает  неподвижнаЯ  гармониЯ...  Ќо  с  этой гармонией
что-то диссонирует, нечто суетное, какой-то посторонний  шум...
Њатрос  поворачивает  голову  в  сторону  и  видит проплывающий
неподалеку круизный лайнер. …го  палубы  сверкают  праздничными
огнЯми, слышна веселаЯ музыка, иллюминаторы светЯтсЯ уютом -- и
матрос,  оставив мириады небесных миров, бросаетсЯ к этим милым
его сердцу огнЯм, к родным электрическим  лампам,  к  кипЯченой
воде, к горЯчей пище и к милосердным врачам. Ћн сучит ногами по
воде,   орет  благим  матом  и  машет  руками,  пытаЯсь  повыше
подпрыгнуть. ‡аметЯт ли его с кораблЯ? ЊаловероЯтно, но... есть
шанс, а пока у человека есть шанс, он будет  отчаЯнно  боротьсЯ
за свое существование.
     Ќечто  подобное  произошло  и  со мной: лишь только у менЯ
поЯвилсЯ шанс выжить, Я забыл всю свою возвышенную философию  и
стал тривиально барахтатьсЯ в людском море. џ засел за учебники
и  все  свободное времЯ зубрил математические формулы и правила
правописаниЯ, Я прислушивалсЯ к своему организму, не колет ли в
боку или под  лопаткой,  Я  ежечасно  проверЯл  пульс,  и  менЯ
охватывала  паника, если он отклонЯлсЯ от нормы хотЯ бы на пЯть
ударов в минуту. Ќо странное дело: чем больше Я боролсЯ за свою
жизнь, тем меньше был уверен в успехе.
     џ стал боЯтьсЯ смерти. ќто был физически  ощутимый  ‘трах,
он  приходил без предупреждениЯ и в любую минуту. ‘идел ли Я за
партой на уроке, мылсЯ ли в душе, обедал ли в столовой,  стучал
ли  теннисным  мЯчом  об  стенку  -- ‘трах всегда был начеку, и
стоило мне чуть расслабитьсЯ и забыть о его существовании -- он
тут же напоминал о себе, сдавливаЯ горло своей мЯгкой,  как у
кошки, но сильной лапой. Ќа какую-то секунду Я задыхалсЯ и в
глазах темнело, затем спазм очень быстро  проходил, но ‘трах
неизменно давал понЯть, что уходит не далеко и не навсегда.
     ‡а  десЯть  дней  до  выпускных  экзаменов этот неотвЯзный
‘трах стал приходить ко мне по ночам, и Я просыпалсЯ с холодным
телом в необычной позе --  со  сложенными  на  груди  руками  и
скрещенными  ногами.  Ќа  следующий  день  после первого такого
случаЯ  Я  узнал  из  учебника  истории,  что  именно  в  таком
положении  в древности покойников клали в "грооб" -- варварское
приспособление в форме  деревЯнного  Ящика,  который  вместе  с
мертвецом  заколачивали  и  закапывали  в землю. ќто неприЯтное
открытие  только  подтвердило   неумолимую   реальность   моего
первобытного  ‘траха -- он распорЯжалсЯ моим телом даже когда Я
спал и не мог думать о нем. ‚месте  с  тем,  Я  был  благодарен
‘пасителю за то, что родилсЯ в такое счастливое времЯ: если Я и
умру,  мое тело не съедЯт мерзкие жирные черви, как сожрали они
тела  моих  далеких  предков,  --  после  кремации  оно   легко
разлетитсЯ  по  всему  миру  миллионом  быстрокрылых  пепельных
мотыльков.
     Ќаконец, моим  мучениЯм  пришел  конец:  накануне  приезда
Џриемной  комиссии  всех  выпускников из двух последних классов
собрали в конференц-зале. Ќабралось около  сорока  человек.  Ќа
трибуну   поднЯлсЯ   директор   и   объЯвил,   что  по  решению
правительства в этом году  в  качестве  эксперимента  аттестаты
будут  выдавать  только  тем, кто пройдет медицинскую комиссию.
Џричем распорЯдок такой: сначала медкомиссиЯ, а потом  экзамены
по  пройденным  предметам. ‚ конце своей короткой речи директор
разъЯснил  смысл  этого   важного   государственного   решениЯ:
население  ‡еммли  стареет, число больных людей увеличиваетсЯ и
медицинские учреждениЯ  перегружены.  ‚  зале  повисла  тЯжелаЯ
тишина: подростков-выпускников Явно не устраивало то, что ценой
своей   жизни  они  должны  разгрузить  больницы  и  тем  самым
облегчить  лечение  стариков.  „иректор,  видимо,  почувствовал
напрЯжение:  он  быстро закруглилсЯ, объЯвив, что завтра с утра
все должны ЯвитьсЯ в  поликлинику  с  анализами  мочи  и  кала,
скороговоркой пожелал нам успеха и поспешно ретировалсЯ.
     Ќа  следующий день воспитатели привели все сорок человек в
интернатскую  поликлинику.  Џарней  собрали  на  первом  этаже,
девушек  на втором. ‚сем приказали раздетьсЯ. Љогда мы сбросили
одежду и посмотрели  друг  на  друга,  то  не  смогли  сдержать
хохота:  двадцать  молодых  голых  мужиков, и у каждого в одной
руке запотевшаЯ от теплой мутно-желтой жидкости  баночка,  а  в
другой  --  обернутаЯ в тетрадочный лист и перетЯнутаЯ резинкой
подванивающаЯ коробочка. ’ак мы надрывали животы от смеха, пока
из кабинета не  вышла  медсестра  в  белом  халате  и  буднично
сказала:    "‡аходите".    ‚се    двадцать   человек   тревожно
переглЯнулись:  никто  не  хотел   идти   первым.   ‚оспитатель
встрепенулсЯ  --  он  понЯл,  что  совершил ошибку, не составив
заранее списка, и стал загонЯть в  кабинет  ближнего  к  двери.
Ћстальные   отшатнулись  к  противоположной  стене.  Ќесчастный
парень,   случайно   оказавшийсЯ   крайним,   заупиралсЯ:    он
категорически  отказывалсЯ быть первым, настаиваЯ на том, чтобы
вызывали по алфавиту. ’е, чьи имена были  на  первую  букву,  в
ответ  зароптали, и поднЯлсЯ шум. ’ак мы спорили с воспитателем
минуты  три,  пока  не  открылась  дверь  кабинета  и   строгий
нахмуренный доктор со стетоскопом на шее заорал:
     --   —то  здесь  происходит?!  ђазберитесь,  наконец,  кто
первый!
     Ћн, видно, решил, что все мы рвемсЯ  на  прием  к  нему  и
каждый не хочет пропускать другого впереди себЯ.
     --  џ  первый,  --  неожиданно  длЯ  себЯ  самого шагнул Я
вперед.
     Љак  только  Я  сделал  этот  шаг,  мой  навЯзчивый  страх
отступил.   ‘ердце   забилось   радостно:   еще  немного,  и  с
мучительной неопределенностью будет покончено.
     -- џ второй, -- сказал €гор, Явно из солидарности со мной.
     ‚след за ним неожиданно нашлись третий, четвертый и  пЯтый
--  это были крупные и мускулистые, увереннные в своем здоровье
парни. Ћни, очевидно, решили, что мы с €гором ломанулись вперед
из "мачизма", и поспешили показать, что им тоже сам черт не
брат.
     џ ожидал, что будет какой-то особенный медосмотр, хотЯ бы
более тщательный, чем ежегоднаЯ диспансеризациЯ, но оказалось
все то же: дышите, не дышите, покажите Язык, закройте глаза,
вытЯните руки, присЯдьте, дотроньтесь кончиком пальца до носа,
положите  ногу на ногу... ‚се то же бесконечное хождение по
кабинетам с "картой болезней" под мышкой.  ‚рачи  тоже  были
обычными,  индифферентно-сонными  и  безучастными. ‚ коридоре
Я перебрасывалсЯ репликами со встречными  парнЯми,  разговор
был однотипный: "Ќу как?" -- "Ђ, лажа!" Ћни, как и Я, были
разочарованы обыденностью происходЯщего. ђешались наши
судьбы, а воздух был пропитан рутинным духом микстуры.
     €  все  же  в  конце  осмотра менЯ ждало нечто такое, чего
раньше не случалось: когда Я прошел всех врачей  и  вернулсЯ  к
первому кабинету за одеждой, воспитатель сказал мне, чтобы Я не
спешил одеватьсЯ, а повернулсЯ к нему спиной. џ сделал так, как
он велел -- тут же мне на глаза упала чернаЯ повЯзка, а затылок
сдавил  тугой  узел.  ‘ердце мое опустилось: в какой-то книге Я
читал, что в давние времена так поступали с теми, кого вели  на
казнь.  “мом  Я понимал, что никто менЯ прЯмо сейчас убивать не
будет, но фантазиЯ волновала кровь. Љ тому же, Я был  первым  и
не знал, будут ли так делать со всеми. ‚оспитатель тем временем
поправил спереди повЯзку, опустив ее пониже.
     -- ‚идишь что-нибудь? -- спросил он.
     џ помотал головой.
     -- —удесно, -- потрепал он мою повЯзку. -- €дем со мной.
     Ћн обхватил мою руку повыше локтЯ и повел по коридору.
     -- Ќе бойсЯ, -- сказал он.
     -- џ не боюсь...
     -- Ђ чего дрожишь?
     -- •олодно.
     Ћн вывел менЯ на лестницу, и от ног к голове действительно
прошел холод от бетонных ступеней. Њы поднЯлись на один этаж --
из коридора доносились девчачьи голоса и приглушенный смех -- и
двинулись  дальше вверх. ‚сего в том здании было три этажа, и Я
лихорадочно пыталсЯ вспомнить, заходил ли Я раньше на последний
этаж и какие кабинеты  там  видел.  ‚  голову  ничего  не  шло.
"‘той!"  --  вдруг  дернул менЯ воспитатель за руку на площадке
между этажами. џ  остановилсЯ  и  услышал  стук  каблучков:  по
лестнице спускалась какаЯ-то женщина. џ вжалсЯ в угол и прикрыл
стыд медицинской картой. ‚оспитатель крепко вцепилсЯ в мою руку
--  боЯлсЯ, что Я убегу? Љогда стук туфель поравнЯлсЯ с нами, Я
расслышал на его фоне шлепание легких босых ног по бетону, и  в
то  же  времЯ  воспитатель  отвратительно и часто задышал мне в
ухо... „о менЯ наконец дошло: мне завЯзали глаза именно на  тот
случай, если Я встречусь на лестнице с такой же раздетой, как и
Я, девочкой. € ей, как и мне, повЯзала повЯзку воспитательница.
—его   только   не   придумают  эти  старперы,  чтобы  соблюсти
нравственность воспитуемых! џ невольно улыбнулсЯ, и тревога моЯ
рассеЯлась.
     Љогда мы наконец добрались до третьего этажа и воспитатель
развЯзал мне глаза, то  Я  увидел,  что  стою  перед  дверью  с
табличкой  "ѓлавврач".  ‚се вернулось на круги своЯ. ‚ кабинете
главврача за широким столом, накрытом зеленым сукном, восседали
солидные люди в черных костюмах, человека  два  или  три  --  в
униформе.  Њне сразу стало Ясно, что именно они облачены высшей
властью решениЯ судеб, а не какие-то  эскулапы  на  побегушках.
Њолча  они  просмотрели  мою карту, передаваЯ ее из рук в руки.
‡ачем-то попросили повернутьсЯ "на сто восемьдесЯт градусов", а
потом еще на сто восемьдесЯт.
     -- ‚опросы есть? -- спросил человек в центре, добродушного
вида старичок с седой покладистой бородой.
     --  „евочками  балуешьсЯ?  --  спросила  грудным   голосом
женщина с красным мЯсистым лицом.
     -- Ќет, -- ответил Я честно.
     -- Ђ не врешь? -- не отставала она.
     --  ‚опрос  не  по  делу,  --  сухо  оборвал  старичок. --
“ведите, -- кивнул он моему воспитателю.
     Њы поспешно вышли.
     -- Љретин! --  зашипел  на  менЯ  воспитатель,  только  мы
оказались  за  дверью.  --  ‘колько  можно твердить, что первым
делом надо здороватьсЯ, а ты как чучело немое,  ни  "здрасьте",
ни "до свиданиЯ"!
     -- € что теперь будет? -- озадаченно спросил Я.
     --  ЏустЯт тебЯ в расход как быдло некультурное, да и все!
-- сказал он, завЯзываЯ мне глаза.
     —то-то  в  его  тоне  подсказывало  мне,  что  он  говорит
несерьезно.
     -- ’олько за это? -- спросил Я на всЯкий случай.
     --  ‹адно,  не  трусь.  ђаз  замечаний  не  было, то все в
порЯдке, -- успокоил менЯ он. -- “ них все открыто. …сли что-то
не нравитсЯ -- сразу говорЯт. —его им стеснЯтьсЯ?
     Љогда он поправлЯл мне повЯзку на глазах, то Явно  нарочно
оставил  щелочку. ЊенЯ это позабавило. "€нтересно, сделал бы он
то же самое, если бы менЯ забраковали?" --  подумал  Я,  тотчас
отметив, что ко мне вернулсЯ вкус к праздному философствованию.
Ћднако   нам   не   повезло:  когда  мы  вышли  на  лестницу  в
предвкушении интересных зрелищ, то все, что мы увидели  --  это
дородную  воспитательницу,  котораЯ, растЯнув подол просторного
платьЯ  ширмой,  заслонЯла  собой  худенькую  девочку.  џ   еле
сдержалсЯ, чтобы не ухмыльнутьсЯ, и гордо прошествовал мимо, не
прикрываЯсь.
     Ћдевшись,  Я выбежал на улицу -- в лицо мне весело ударило
солнце. ‚первые за последние  месЯцы  Я  радовалсЯ  всему,  что
видел, как ребенок. џ любил жизнь и жизнь любила менЯ. Ќапротив
поликлиники   была  маленькаЯ  березоваЯ  роща,  и  Я  бросилсЯ
обнимать  тонкие  нежные  стволы,  чтобы  поделитьсЯ   с   ними
переполнЯвшей менЯ любовью ко всему живому.
     Њинут   через   десЯть   вышел  €гор.  €здали  он  казалсЯ
невозмутимым, как обычно, но Я не мог не заметить, что на губах
его играет счастливаЯ улыбка.
     --  Ѓрат,  Я  люблю  тебЯ!  --  набросилсЯ  Я  на  него  с
объЯтиЯми.
     --   Ѓудем   жить,   --  лаконично  ответил  он,  радостно
похлопываЯ менЯ по спине.
     ‚скоре показалсЯ третий счастливчик, а еще через  четверть
часа  нас  было  уже пЯтеро веселых жизнерадостных парней: мы с
€гором и трое ребЯт из параллельного класса.  „евушки,  как  ни
странно,  не  поЯвлЯлись...  € вдруг из распахнувшихсЯ дверей с
радостными визгами выпорхнули сразу три девчонки -- видно,  они
ждали  других  внутри,  пока  их оттуда не прогнали. Ћни тут же
бросились нам на шею,  будто  все  мы  давно  уже  любили  друг
дружку.   ™едро  одарив  нас  поцелуЯми,  они  как  по  команде
вырвались из наших неуклюжих  объЯтий  и  грациозно  удалились,
непринужденно  щебеча  и  оправлЯЯ  на  ходу юбки. Њы счастливо
переглЯнулись  и  стали  поджидать  очередную  экзальтированную
красавицу.
     Љ  нашей  досаде, минуты через три поЯвилсЯ угрюмый Њишась
-- круглый отличник, которого  перевели  в  наш  класс  полгода
назад,  потому  что  в  параллельном классе, где он училсЯ, его
сильно не любили за подхалимаж  к  учителЯм  и  доносительство.
’рое  парней  из  его  бывшего класса подали нам с €гором знак,
чтобы мы не вмешивались, мол у  них  свои  счеты,  и  подозвали
ЊишасЯ.
     --  —его такой невеселый? -- спросил ’имм, самый рослый из
них.
     -- „а так...
     Њишась попыталсЯ уйти, но его схватили за рукав:
     --  ‘той,  поделись  бедой  с  товарищами,   может,   чего
посоветуем.
     --  ЉакаЯ  беда?  Ќет  беды  никакой, -- Њишась еще больше
помрачнел, почуЯв что-то недоброе.
     -- Ђ чего есть?
     -- Ќу... пустЯки... печень увеличена слегка,  --  неохотно
отозвалсЯ Њишась, с мольбой глЯдЯ на менЯ.
     џ  отвернулсЯ: у менЯ не было никакого желаниЯ заступатьсЯ
за стукача.
     -- Ђх, печень? ѓде, здесь? -- ’имм ткнул  ЊишасЯ  пальцами
под левое нижнее ребро.
     ’от  попыталсЯ  убежать,  но  двое  стоЯвших  сзади парней
схватили его и завернули руки за спину.
     -- €ли здесь? -- ’имм  воткнул  ему  пальцы  под  ребра  с
правой стороны.
     Њишась от боли резко глотнул воздух и закашлЯлсЯ.
     -- “ него еще и коклюш! -- заржал один из парней.
     --   Њужики,   вы  что,  с  катушек  съехали?  “страиваете
экзекуцию под окнами приемной комисси, -- попыталсЯ охладить их
€гор.
     -- Ђ ему теперь комиссиЯ не поможет,  --  злорадно  сказал
’имм. -- …му теперь никто не поможет. „аже мамочке и папочке он
теперь до лампочки.
     Џарни загоготали, радуЯсь удачной рифме.
     --  ‹адно,  вмажьте  ему,  да отпустите, -- не выдержал Я,
вспомнив, что Њишась когда-то писал неплохие  стихи.  --  ‡ачем
мучить?
     -- ђаз народ просит...
     Љоротким  резким  ударом  ’имм  врезал  Њишасю  кулаком по
печени. ’от подпрыгнул и опал, как мешок. Џарни  взЯли  его  за
руки  и  потащили  в  кусты  --  рубашка выскочила из штанов, а
ботинки жалобно скребли кожаными подошвами по асфальту.
     -- Ќичего, пусть отдохнет, -- смачно сплюнул ’имм.
     -- Џойдем, -- сказал Я €гору.
     Ћн не ответил, внимательно  наблюдаЯ  за  тем,  как  парни
бережно   укладывают   ЊишасЯ   на  траву  под  кустом  сирени,
заправлЯют  ему  рубашку  и  надевают  потерЯвшийсЯ  по  дороге
туфель. џ почувствовал, что мое праздничное настроение начинает
портитьсЯ.
     -- ’ы как знаешь, а Я ухожу, -- заЯвил Я.
     -- Ќет, постой, -- удержал он менЯ.
     …го  Явно  что-то сильно заинтересовало в этой ситуации. џ
почувствовал, что у него не праздный интерес, и,  поморщившись,
осталсЯ.  ’ем  временем,  из  поликлиники  понуро  вышла  Њона,
симпатичнаЯ девушка, но со странностЯми. Ћна рисовала красочные
абстракции и считалась одаренной художницей, но в  ее  картинах
было  что-то  не  от  мира  сего,  и  по  слухам  она  страдала
шизофренией.
     --  Ћ,  Њона!  --  обрадовалсЯ   ’имм.   --   ‹юбовь   моЯ
сумасшедшаЯ, иди ко мне -- Я тебЯ утешу!
     Њона  в ответ резко и не поднимаЯ головы свернула в другую
сторону.
     --  ’ы  чего,  дурочка,  Я  серьезно!  --  удивилсЯ  ’имм,
устремлЯЯсь за ней.
     Њона,  не  оборачиваЯсь, снЯла на ходу туфли на шпильках и
побежала.
     -- ќй, ловите, -- крикнул ’имм своим подручным,  --  Я  ее
приголублю!
     Њона  побежала  в рощицу -- парни бросились ей на перерез.
Ћна рванулась назад, но ей преградил дорогу,  широко  расставив
руки, ’имм, и бедной девушке ничего не оставалось, как метатьсЯ
среди  берез, словно в западне. ‘транно было то, что она делала
это молча, без крика и визга, в то времЯ как парни помирали  со
смеху.
     -- ’ебе не противно? -- спросил Я у €гора.
     Ћн  не  ответил.  џ  заглЯнул  в  его лицо -- оно было как
всегда спокойным, но на щеках поЯвилсЯ румЯнец.  "Ќеужели,  ему
доставлЯет  удовольствие  наблюдать  за  этим?", -- подумал Я с
досадой. ’ем временем, ’имм схватил Њону за блузку и  попыталсЯ
притЯнуть  ее к себе, но она вырвалась и убежала, вмазав одному
из парней туфлем по лбу.
     ЏослышалсЯ скрип двери -- Я обернулсЯ и увидел Ђллину. Ћна
стоЯла   на   крыльце   поликлиники   с   растерЯнно-удивленным
выражением  лица. Џотом она увидела нас и медленно подошла... ‚
ее присутствии со мной происходили странные вещи. Ќа расстоЯнии
Я не испытывал почти никаких чувств к ней  и  мог  спокойно,  с
холодной  головой,  любоватьсЯ ее красотой, но стоило дистанции
между нами сократитьсЯ до пЯти шагов, как  организм  независимо
от  моей  воли начинал выкидывать разные коленца, причем каждый
раз непредсказуемые. ‚от неполный перечень  моих  страданий:  Я
моментально потел, у менЯ пересыхало в горле, менЯ кидало в жар
или  холод,  в  коленЯх  поЯвлЯлась  дрожь,  кружилась  голова,
дергалсЯ глаз, начиналсЯ кашель или икота. Љогда Я рассказал об
этом феномене €гору, он в своей  традиционной  манере  выдал