Ђлександр ‘ергеевич Џотупа. Ћсенний мотив в стиле ретро

Ћцените этот текст:
Ђлександр ‘ергеевич Џотупа. Ћсенний мотив в стиле ретро

---------------------------------------------------------------------
Џотупа Ђ.‘. Ќечто невообразимое: ”антаст. повести, рассказы
‘оставил Ќ.Ћрехов; •удожник ‚.Џощастьев. - Њн.: ќридан, 1992.
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 4 сентЯбрЯ 2003 года
---------------------------------------------------------------------

ќту книгу - наиболее полное собрание повестей и рассказов Ђлександра
Џотупа - можно воспринимать как особый мир-кристалл с фантастической,
детективной, историко-философской, поэтической и футурологической огранкой.
‚ этом мире свои законы сочетаниЯ простых человеческих чувств и самых
сложных идей - как правило, при весьма необычных обстоЯтельствах.

€ ублажил Я мертвых,
которые давно уже умерли,
более живых, которые живут доселе;
а блаженнее их обоих тот,
кто еще не существовал...

…кклесиаст 4, 2-3

Ќастроение - тончайшаЯ материЯ с неограниченно развитым свойством
исчезать, исчезать в подходЯщий и неподходЯщий момент, всегда и всюду, по
случаю и просто так. Ћно зыбко, ненадежно и слоисто, как облачное покрывало
над этой осенью, посреди коей Я безуспешно пытаюсь втиснутьсЯ в истекающие
сроки.
€стекающие сроки - очаровательный канцелЯризм с ностальгическим
привкусом неких истекающих соком, но все еще несвоевременных истин, и кроме
того - осипший голос ‘ергеЯ ‘тепановича в трубке: ...ежели готово, чего
тЯнуть?.. сдвинем на год, как пить дать, сдвинем...
€ Я прЯмо-таки физически ощущаю, как объективные силы плана
редподготовки мЯгкими ‘ережиными лапками двигают мою пухлую, точнее опухшую
от трехлетнего сна рукопись вдоль по клеточкам какого-то вечного
табель-календарЯ.
Љой дьЯвол дернул менЯ принЯть заказ на биографию ‘труйского?
Ќет, вру. Ќе принЯть заказ, а организовать его - есть такаЯ современнаЯ
суперметафора "организовать".
Ќе все биографы становЯтсЯ –вейгами, не всем дано увидеть вслед за
’ынЯновым прыгающую походку людей 20-х годов и сразу поЯвившиесЯ лица
удивительной немоты. џ биограф-собака, - та самаЯ, котораЯ все видит и
понимает, которой кажетсЯ, что она...
…сть рукопись, но нет ‘труйского, вот в чем беда - героЯ-то нет! …сть
идеальнаЯ осень - просто болдинский концентрат необходимого одиночества и
обилиЯ материалов. Ќо главного нет - не оживает.
Џойду заварю чай, последнюю пачку "–ейлонского" из обширных ‚ерочкиных
запасов.
‚се конечно - и чай, и одиночество в обезлюдевшем дачном поселке, и
почти безразмерное терпение ‘ергеЯ ‘тепановича.
‘амое большее через неделю он ЯвитсЯ сюда вместе с ‚ерочкой - на ее
вздохи и взглЯды он рассчитывает тверже, чем на собственные логические
доводы, - и мне нечем будет их угостить.
‚прочем, не о том беспокоюсь - ‚ера непременно чего-нибудь прихватит, и
еще: ...ѓосподи, ну не надоело тебе... раз в пЯть лет паршивую книжку...
люди нервничают, а ты?
€ ‘ережа: ...это очень неплохо, поверь мне... потом додумаешь - все мы
так... второе издание... давай рассуждать реально...
ђеально - что это? ђеален этот чай, он превосходно заварилсЯ. ‘ашка
пошел в десЯтый класс, и Я не могу купить ему приличные штроксы - это более
чем реально. ‚ерочка, семейный паровоз на полутора ставках, племЯнник ЉостЯ,
юный виршетворец, путающий „анте с „антесом, - реальность.
Ђ ‘труйский между "ѓолосом" и "Џисьмом сыну" - кто? ЂбстракциЯ?
‹ица, пронзительно четкие и расплывающиесЯ, заполнЯют полотно памЯти.
‚есь секрет не в том, кто на первом, а кто на втором плане. ѓлавное - их
сочетание. Ћно не обнадеживает (забавный рЯд: обнадеживать, обверивать,
облюбливать; например, Я давно уже не обвериваю свою жену...).
Ќадо выбратьсЯ из четырех стен. ‚озьму куртку и поброжу, потопчу
листву.

‚от что интересно - третий день над моим домом висит летающаЯ тарелка,
нечто в высшей степени небесное и мерцающее.
…ще интересней - менЯ это не волнует.
џ знаю, что всех этих серебристых дискообразных творений внеземной
цивилизации с голубыми или зелеными человечками на борту попросту не
существует. ‚ них безгранично веруют мальчишки и гуманитарии, но не Я,
застрЯвший где-то посреди.
ђазумеетсЯ, Ќ‹Ћ - неопознанные летающие объекты - вполне реальны, ими
даже занимаетсЯ особаЯ наука - уфологиЯ. Ќо это плоды нашего обращениЯ с
атмосферой, что-то вроде относительно устойчивых светЯщихсЯ загрЯзнений -
ложек дегтЯ в медово-комфортабельном царствии homo sapiens. Љороче, фантомы.
џ не удивлюсь, если к началу нового века, а оно совсем уже не за
горами, сведениЯ об Ќ‹Ћ будут запросто публиковатьсЯ среди прогнозов погоды.
‚исит и висит, бог с ней.
—его ей от менЯ нужно?
Ѓлаго, зависла бы над домиком физика или астронома. ‡десь же она
бесполезно тратит времЯ.
‹иства под ногами, набухшаЯ до вЯзкости, рисунки на коре - чуть не
вырвалось "причудливые узоры" - это менЯ интересует, в этом едва ли не
единственный мой шанс на настроение, на то, что сквозь бухгалтерский щелк
дат и событий приведет к подлинности исходного толчка, к странному
тЯжелострочию "ѓолоса".
Њожет быть, Я сумею заглЯнуть в ту осень, осень-испарину на морщинистом
подглазьи губернского городишки близ черты оседлости, в ту осень, где по
колдобистому межзаборному пространству бредет черноглазый анархист - по
сути, - а вообще солидный чиновник господин ‘труйский, исполнЯющий
обЯзанности латиниста в местной гимназии и по совместительству, как сказали
бы сейчас, играющий роль пророка в узком кругу местного литературного света,
то есть лица, пожалуй, и несуществующего, ибо какие там пророки вдали от
столиц, на крайний случай хотЯ бы и своих, российских.
‘вет, полусвет, полутени... ‚от чем хороша осень - Ясно видЯтсЯ
полутени, исчезающие в иные времена года, до поры вЯзких ковров прЯчущиесЯ
где-то вне зримого мира.
’Яжелое времЯ, слипшеесЯ, спрессованное, давЯщее и скользкое,
обозначаемое химическим словечком реакциЯ. ‚от только что, едва ли не
мгновение назад, свобода была тут, рЯдом, хоть рукой дотроньсЯ. „отронулись,
обожглись. ђеакциЯ. ‘липшеесЯ времЯ, по которому бредет знаток мертвых
Языков Ѓорис €ннокентьевич ‘труйский. Ќочь, непременно ночь, и порыв ветра,
вскинувший листьЯ среди случайных, чудом не выметенных этим порывом осенних
звезд.
€ еще - полнота сил, переполнение совсем нерастраченным, но уже
горьким, переполнение, изливающеесЯ в трубе, запредельном каком-то порыве
трубы, от которого крыши обрушились бы, услышь они этот вопль.
€ отсюда - рывок в утро, в то утро, когда Ћна была рЯдом, хоть рукой
дотроньсЯ.
€ли слишком просто? €ли сложно? ‘лавнаЯ научнаЯ работенка под заглавием
"Љ вопросу о моделировании осенней полутени..."
‡Ябко. ‘ырость проедает дыры в костЯх и в понЯтиЯх. „аже нержавеющие
истины не выдерживают такого потока сырости; она, как радиациЯ, - не
округло-мЯгкое излучение, а именно звенЯщаЯ и режущаЯ радиациЯ.
‚исит проклЯтаЯ, все висит и висит - чего ей надо?
Џойду домой.

Ќе верю Я в контакты такого рода. ‹юди придумали их себе в утешение.
’ривиальнаЯ аналогиЯ и только.
„лЯ нас, двуногих разумных, каковыми мы сами себе кажемсЯ, лучшаЯ форма
общениЯ - личнаЯ встреча, разговор, попытка напрЯмую заглЯнуть друг в друга.
„ва народа, вообще два крупных социальных организма - другое дело.
ЏриходитсЯ выделЯть послов, дружеские делегации и тому подобное, возникает,
так сказать, политический контакт - правЯщие круги (забавно: почему не
квадраты?) стараютсЯ постичь себе подобных. Ќо истинное общение - взаимный
культурный поток. ‚ его течении, в шелесте страниц и потрескивании
киноаппаратов выЯснЯетсЯ, что они, далекие, не имеют рогов, у них те же уши,
носы, чувства и прочее, и прочее... •орошаЯ литература веками исправлЯет то,
что за считанные часы ломают излишне исполнительные живые посланцы.
€ все-таки, каждый новый шаг - сквозь аналогию, и отсюда идеЯ летающих
тарелок, пришельцев, стремЯщихсЯ дружески похлопать нас по плечу или дать
нам недвусмысленный пинок. Ќе худший миф XX века, но только миф.
ѓде-то Я читал, что нет таких кораблей, которые могли бы носить нам
подобных от звезды к звезде, нет и вне фантастики быть не может, что,
вероЯтно, все общение между цивилизациЯми сведетсЯ к сигналам, к чистому
потоку информации без всЯкого колониального привкуса.
‚ кристально чистые информационные потоки веритсЯ слабо, они могут
послужить страшным оружием, но такой контакт куда правдоподобнее, чем всЯкие
серебристые диски с психологией коммунальной соседки, прикованной к замочной
скважине...
Џраво же, эта посудина с полуразмытым контуром, зависшаЯ над домом,
начинает менЯ нервировать.
’ак Я никогда и не погружусь в него, не отыщу того единственного
штриха, без которого есть рукопись, но нет героЯ.
‘овсем вечереет - до чего ж рано. ђазожгу щепки в ‚ерочкиной печурке,
громко именуемой камином, посумерничаю, прогоню скопившуюсЯ внутри сырость.
‡атрещало. †ивой дымок и живой огонь - то, что 30 тысЯч лет тому назад
взметнуло моих предков над уютным, но безобразно узким животным миром,
взметнуло настолько, что до сих пор приходитсЯ гадать, где же приземлЯтсЯ
ближайшие потомки - в цветущем саду или в голой пустыне (какова банальность!
- почему не голый сад и цветущаЯ пустынЯ, так современней).
’рещит дранка, занимаютсЯ поленьЯ. Ќа дворе совсем темно.
Џройдет этот вечер, неповторимый и один из многих, пройдут тысЯчи
вечеров, догорЯт все дрова, исчезну Я, ‚ера, этот дом...

ѓости вечерние, размышлениЯ-пилигримы,
словно плЯшущие тени на каминном экране.
Ќи молитвами, ни бунтами не преодолима
бытиЯ оглушительнаЯ однократность,
однократность каждого мельчайшего шага -
каждаЯ попытка последнЯЯ и перваЯ,
нечто расплывчатое опЯть мешает
коснутьсЯ сердцевины оголенными нервами...

ќто он - времен "ѓолоса".
…сли слегка зажмуритьсЯ и сделать мельчайший шаг, пусть однократный,
если устремитьсЯ сквозь не столь уж плотную занавеску времени, то...

џзык-чеканка, Язык изречений, а не обычных житейских трюизмов.
- Ќа этом Я завершаю разбор ваших сочинений, - говорит Ѓорис
€ннокентьевич, и Я понимаю, что нахожусь рЯдом, возможно, в двух-трех метрах
от него.
- ѓосподин ѓребенщиков, будьте добры, сделайте перевод этого отрывка, -
продолжает ‘труйский и протЯгивает стеснительному полноватому юноше
раскрытый томик.
ѓребенщиков неловко поднимаетсЯ с места, выходит к учительскому столу.
Ћн немного краснеет, но собравшись с духом, бросаетсЯ в перевод, как в реку:
- Њы читали... прочитали, что восхвалЯвший ’разею Џета Ђрулен ђустик, а
ѓельвидиЯ Џриска ѓерений ‘енецион были за это судимы... осуждены...
присуждены к смерти, и казнили не только писателей, но и их книги, ибо
триумвиров обЯзаны сжечь, сжечь на форуме... на...
- Ќа той части форума, где исполнЯютсЯ приговоры... - поправлЯет Ѓорис
€ннокентьевич.
- „а, да... где исполнЯютсЯ приговоры, созданиЯ... творениЯ светлых
умов. ђаспорЯдившиесЯ считали... конечно, считали, что этот костер
заставит... утихомирит римлЯн, пресечет в сенате речи вольнодумцев... речи
вольнолюбивых, задушит совесть людей... людского рода. …го изгнали
учителЯ... учителей философии...
ѓребенщиков потеет, воротничок мундира тесен ему - глупое дело школьнаЯ
форма.
Џочему ‘труйский вызвал именно его длЯ перевода именно этого отрывка и
именно в это времЯ?
Ђх да, ѓребенщиков, кажетсЯ, Ђлексей - единственный из гимназистов,
упомЯнутый в отрывочных дневниках. ‚се, что застрЯло в моей дырЯвой памЯти.
- ... и запретили все другие высокие науки, чтобы больше не было ничего
честного. Њы же ЯвлЯем... Явили воистину великий пример... пример...
- Џример терпениЯ, - вставлЯет ‘труйский.
- ... терпениЯ, и если прежние поколениЯ видели, что есть
неограниченнаЯ свобода, то мы увидели... мы...
ѓребенщиков совсем растерЯлсЯ.
- Њы видели такое же порабощение, ибо непрерывные преследованиЯ отнЯли
у нас возможность общатьсЯ, высказывать свои мысли и слушать других. €
вместе с голосом мы утратили бы и самую памЯть, если бы забывать было столь
же в нашей власти, как безмолвствовать.
‘труйский останавливаетсЯ и обводит глазами класс.
- ‘адитесь, ѓребенщиков, спасибо, - говорит он тихо. - ќто непривычный
текст. ќто Љорнелий ’ацит, мы как бы перепрыгнули через столетие. Њы
переводили отрывок из "†изнеописаниЯ ћлиЯ Ђгриколы". Ђгрикола - тесть
великого историка, и ’ацит увековечил его достойную жизнь...
Љласс совсем затих.
- ... Џервые три абзаца - описание времени. ’ацит дает почувствовать,
что любое жизнеописание - шаг, действие, точка зрениЯ...
‚от он, рЯдом.
’ацит в слипшеесЯ времЯ - шаг, действие, точка зрениЯ...
€з него ли "ѓолос"?
Ќе все так просто. €сторические ассоциации нелинейны. ‹ишь глупцы
устраивают из них таблички: "Џо газонам не ходить!"
„а, конечно, это та же осень, осень, когда состоитсЯ серьезный разговор
с попечителем, переиначивший путь ‘труйского, разговор, который через
каких-то два года приведет Ѓориса €ннокентьевича в места иные и окончательно
вышвырнет из рЯдов чиновного люда. ’акова одна из версий старта в
неблагонадежность.
- ѓосподин ‘труйский, - скажет попечитель, до подбородка обремененный
соблюдением твердых общественных устоев, - до нашего сведениЯ дошло, что на
уроках вы используете, как бы сказать, нерекомендуемые тексты...
Ќесвоевременные-с!
- ‚ каком смысле? - искренне удивитсЯ Ѓорис €ннокентьевич.
- ‚ самом обычном, господин учитель, - станет злитьсЯ статский
советник. - Љ чему это вы речи о свободе держите? ‚ам латыни обучать
положено, сладкозвучию ‚ергилиЯ. ’ак-с!
‘труйский смолчит, усмехнетсЯ и смолчит, и эта усмешка - именно она -
доведет господина попечителЯ до белого калениЯ.
‚ дневниковых записЯх - цитаты из "Ђгриколы". Њог ли ‘труйский
использовать их на уроках, например, так, как это привиделось мне?
ЊертваЯ бумага все скрывает. ‘крывает и конкретный повод длЯ будущих
неприЯтностей, толчок к хроническому конфликту с начальством, как сказали бы
нынче.
Љонфликты - таинство. Њог ведь он просто не поздороватьсЯ, или случайно
толкнуть, или... Џочему именно ’ацит?

“дивительно - солнечное утро. €знутри и снаружи - прозрачность.
Џоследние праздники погоды.
€з невесть откуда взЯвшегосЯ озорства выскакиваю на крыльцо с небольшим
зеркальцем - надо поприветствовать этих неподвижных мучеников науки.
‚исит. ‘амое смешное - летающее блюдце спокойно несет бессмысленную
вахту над моим домом, маскируЯсь под серебристое облачко подозрительно
правильной формы. € невысоко - пожалуй, метров сто.
€ буслы спокойно летЯт к ближнему хутору, ноль вниманиЯ на это чудо.
Ђ как поприветствовать - азбукой Њорзе? Ќо Я и ее не знаю, помню только
с детских лет знаменитый SOS - три точки, три тире, три точки.
Џопробую - им-то все равно, пусть знают, что Я их вижу и отношусь к ним
более чем спокойно.
€так, три точки...
‚падаю в форменное детство.
Ќет ведь никакой тарелки, есть обычный атмосферный фантом, и некому там
принимать мой шуточный SOS.
Џросто потребность в живой душе - сегоднЯ утром мне хоть на полчасика
нужна живаЯ душа, которой Я поведал бы об уроке латыни, поделилсЯ бы
гипотезой о таинственной свЯзи рассуждений историка первого века с событиЯми
века двадцатого - единственной дельной мыслью, родившейсЯ в моей голове в
период истекающих сроков.
‚падаю в детство.
Ќадо не баловатьсЯ с зеркальцем, а думать, утюжить времена, в которых
спрЯтан ключ к живому Ѓорису ‘труйскому.
‚ключаю магнитофон - который уже раз. Љоторый уже раз ‚олодЯ тейн
будет внушать мне "ѓолос".
‚ключаю, и ‚олодЯ неторопливо и с легкой хрипотцой начинает:

Ќе ѓосподь ли завьюжил пыль
трубным гласом над звездной прорубью?
ѓолос был,
ѓолос в бубен бил,
ѓолос счастьЯ сулил с три короба.

ѓолос ал, словно росплеск зорь -
ЯснорусскаЯ россыпь звонницы...
Ќо вздымаетсЯ зверь-позор,
всем коего долы полнЯтсЯ.

тыкозубый площадный зверь
искромсает рассвет наш подлостью,
и тугаЯ волна потерь
пеной страха сотрет тень ѓолоса.

‚олодЯ менЯетсЯ, надсадно хрипит, почти ощутимо юродствует:

Ќе вели, государь, казнить.
ѓоречь пьем из колодца дней.
—ервь сомнениЯ точит дни,
извиваЯсь на грЯзном дне.

Џетрушкой, перегрызшим
кукловодовы ниточки
и впавшим в мечту, как в грех,
заречемсЯ ль в приказе пыточном
супротивничать силе впредь?

’рачен временем тронный бархат
наших бунтов -
ими щенков пугать.
‚ непредвиденном тлеет завтра,
перекроенное наугад.

‘нова менЯетсЯ ‚олодЯ, инаЯ окраска...

†адно пью Я очами рысьими
край, глотнувший медуху-вольницу, -
окропив ђусь кровавыми брызгами,
солнце воли к закату клонитсЯ.

‡ахлебнемсЯ ль в раскольничий век
словопенными млечными реками?
„ополна на ђуси звонарей,
да ударить в набат некому,

•рип...

да ударить в набат - дрожь берет,
бледнеет по-кабацки опухшее лицо,
в курЯтнике порывов соловецкий хорек
пальцы наполнЯет расплавленным свинцом.

€ снова спад...

Ћттого ль и нейдет в западню нашу
счастьЯ лось,
звероликий и нежноглазый?
‚се простое из нас повыветрилось,
лишь горечь чернокнижьЯ осталась.

Џроступает на иконе предчувствиЯ слеза,
как четвертое измерение
возрожденной ’роицы.
ЏламЯ красок устало доски лизать.
‘квозь пожар очищениЯ нам откроетсЯ

красноблико мерцающий будущего скол -
эхо ѓолоса над столетием дальним
исцелЯет пылающим рублевским мазком
поэзии российской исповедальню.

€ тЯжело, почти рассудочной прозой...

ѓромоздкие валуны многослойных слов
ворочаютсЯ, как обиженные
дохристианские идолы,
словно чувствуют - вблизи неприступно зло,
а издали - подсудно ли?
„а и поздно издали

протЯгивать руки в прошлого сколы,
непоправимо заоваленные.
Ќемой от рождениЯ сувенирный
–арь-колокол жив.
Џереплавлены вечезвонцы опальные.

€ лишь эхо тенЯми ѓолосов усопших
осенЯет переплески российского дождЯ,
внезапной нотой, чистой и высокой,
в ‡аонежье отражаЯсь и в шепот нисходЯ.

™елкаю тумблером.
’ишина.
Ћчень талантлив ‚олодЯ, и все на вторых ролЯх в своем театре.
Ћбъективно нет их, вторых ролей, но на самом деле - еще как! —ем ему помочь?
Ђ ‚ерочка все хлопочет о неустроенной его личной жизни...
‚олодЯ сыграл бы Ѓориса ‘труйского, великолепно сыграл бы одним
голосом, напиши Я такую пьесу. Ќо в роль эту ‚олодю не пустЯт - внешнее
несходство, то да се...
„а уж, внешне они далеки, между прочим, и голоса навернЯка разные. Ќо
ведь есть еще что-то...
‘траннаЯ вещь, как и все, что свЯзано с Ѓорисом €ннокентьевичем, -
"сувенирный". ’ак говорили ли в то времЯ, не заскочил ли он вперед с этим
французистым прилагательным? € насчет четвертого измерениЯ - ведь
только-только поЯвились работы ќйнштейна и Њинковского, времЯ как
дополнительнаЯ ось координат еще не вышло из области дискуссий. ’ем более,
сразу же воткнуть эту ось в рублевскую икону...
„а, странного много, но может быть, в нем суть.

‡абавно или нет, но тарелка изменила цвет, понЯтие длЯ таких штуковин,
пожалуй, не слишком определенное, и все-таки изменила - стала как бы гуще.
ќто Я обнаружил часов в пЯть, после обеда, вернее того, что Я называю
обедом в отсутствие ‚еры.
Њелькнула мысль - не из-за моих ли сигналов?
„о чего же мы антропоцентричны - даже безобидное свечение над головой
свЯзываем с человеческими поступками и идеЯми...
‚первые за Ѓог знает сколько месЯцев Я почти доволен, вот-вот начну
потирать руки. ‘ломалась какаЯ-то перегородка, и в моей рукописи за это утро
что-то сместилось, не знаю в ту ли сторону, но сместилось.
ђадоватьсЯ, в общем-то, рано, все листы - бесформеннаЯ глыба, однако в
этой глыбе кое-что замерцало. …ще одно такое мерцание, и поЯвитсЯ намек на
книгу (оборотик - "намек на книгу"! ‘ережа завизжал бы от негодованиЯ).
‘егоднЯ запрусь пораньше, снова "плЯшущие тени на каминном экране" -
вдруг повезет. Џопахивает свинством, но вдруг, повезет увидеть ее, ‘ерафиму
„аниловну, божественную ‘имочку.
ЌеукладывающийсЯ образ - жил себе потихоньку добрЯк и аккуратист,
почтенный учитель гимназии, добросовестно отрабатываЯ свое жалованье, в
свободное времЯ писал стихи, которые не вскоре, через десЯтки лет, заиграли
иными красками и подтолкнули весьма заурЯдного (один на один - можно!)
писателЯ создать его, скромного латиниста, биографию...
„а, так почему неукладывающийсЯ? Љто и во что?
Ђ все та же ‘имочка. Ћна, одним мизинцем вышвырнувшаЯ Ѓориса
€ннокентьевича из спокойной чиновной заводи в иной мир.
‘корее она, чем господин попечитель, скорее она...
Ќо не представлЯю! Ќе могу представить учителЯ ‘труйского влюбчивым,
впадающим в неистовое мальчишество. Џотому что не вижу ее. Љак ни стараюсь,
увидеть не могу.
Ђ вдруг ‘ергей ‘тепанович, мЯгколапчатый, в семи издательских водах
полосканный, прав, и не стоит усложнЯть.
ќволюциЯ - усложнение. ‚ыучили эту истину, прониклись ею и усложнЯем,
усложнЯем, усложнЯем... ‘коро уже неудобно будет сказать: Ћн увидел …е и
полюбил с первого взглЯда. Љак так! Ђ где психологический и сексуальный
резонанс, где предшествующие разочарованиЯ и пустоты, где... Љак будто за
встречей двух симпатичных молодых людей не должно стоЯть естественное
стремление узнать друг друга поближе.
‚ключаю портативную игрушку, и хрипловатый голос ‚олоди заполнЯет
комнату:

Ћт простоты уходишь ввысь,
но небо зеркалом хрустальным
все отражает,
и устало
землЯ мне шепчет: сын, вернись!

‚ернись...
Љак будто есть возврат,
как будто с блудными сынами,
которых лик €ного манит,
ведетсЯ честнаЯ игра.

Ћ игры неба и земли!
Њы рвемсЯ ввысь, где воздух чище,
потом всю жизнь почву ищем,
где сквозь навоз произросли.

€ остаемсЯ посреди,
как атмосферные фантомы,
лишенные земного дома, -
мир звезд нам души бередит.

Ћкалина с заблудших душ
спадает искрозвездным ливнем.
Њальчишка, милаЯ наивность,
всю ночь в предстартовом бреду...

‹юбопытно, откуда это - "предстартовый", какими ветрами занесено к нему
в строки?
—то он знал о тарелках, которые по несколько дней зависают над домом
неверующего? —то означают эти "атмосферные фантомы"?
Ќаши устремлениЯ, застрЯвшие на полпути, нацеленные на беспредельность
и не попавшие туда, ибо всЯкаЯ реальность живет иссЯкающим импульсом, - так,
что ли? Џотом силовые полЯ обстоЯтельств - "и остаемсЯ посреди"...
ЉончаютсЯ дрова. Џоэтому устрою символический огонек.
ђади ожидаемого броска.
Ђ ведь Я даже не посреди, Я только слегка подпрыгнул и вот-вот по
колени погружусь в ту самую усердно удобренную почву, удобренную душами
нашими, экскрементированными той самой пеной страха...

„орожка в парке, длиннаЯ, как английский сентиментальный роман.
- ’ы труп, воплощение неподвижности, - кричит Ѓорису €ннокентьевичу
совсем юнаЯ дама, и ее милые черты искажаютсЯ полной гаммой негодованиЯ.
џ терЯюсь. Џодло, в конце концов, подглЯдывать семейные сцены, даже
созданные собственным воображением, но могу поручитьсЯ - это живой парк,
живаЯ листва, живые одуванчики и одуванчиковаЯ поземка, и посреди дорожки -
Ѓорис ‘труйский того периода, который по его же записЯм считаетсЯ
наисчастливейшим.
џ где-то совсем рЯдом, в отличном кустообразном убежище. ‘ледовало бы
зажмуритьсЯ и заткнуть уши - не могу. Џередо мной подлиннаЯ ‘имочка, одна из
последних, а может, и единственнаЯ Ѓеатриче в семейном варианте.
ЃоготворимаЯ ‘ерафима „аниловна!
Ѓорис €ннокентьевич ощутимо морщитсЯ, не знает куда деть себЯ, свой
столь противный труп.
- „а, да, настоЯщий труп, - кричит ‘имочка и задыхаетсЯ от крика, и
криком заражаетсЯ окружающее пространство, вибрируЯ совсем по-мюнховски, оно
хлещет ‘труйского женским протестом.
‚ чем дело? ќто не запрограммировано. Ћбраз скандалЯщей среди парка
‘имочки - ни с чем не сравнимаЯ чушь. Ћна - ровное светлое пЯтно в рукописи.
€ вдруг!
€ совсем не вдруг.
‚се дело в отказе, в отказе и в листовках. Џримерно в это времЯ
‘труйский не решилсЯ взЯть на хранение маленький чемоданчик с листовками.
‚ернее, заколебалсЯ.
"’ень набежала на наши отношениЯ, - писал он, - дай Ѓог, мимолетнаЯ
тень. ЏроклЯтый чемоданчик!"
Ќо он еще не ведал истинного размера проклЯтьЯ.
€з донесениЯ, подшитого к делу: "...отказалсЯ, но под давлением
супруги, ‘ерафимы „аниловны ‘труйской, урожденной ‘илиной, дал согласие,
однако, вероЯтно, нехотЯ..."
€ еще его запись: "Ќеужели Я труп?"
‚се это калейдоскопически стократно смешиваетсЯ во мне, и вот - такаЯ
сцена в парке.
‘труйский вздыхает, без особой надежды бросает взглЯд на бессмысленную
и безответную голубизну над кронами.
- ‘имочка, - говорит он устало, - это безумие. ‡а €ваном навернЯка
следили...
- Ќу и что? - взрываетсЯ ‘ерафима „аниловна. - ’ы не должен трусить!
„о чего ж она хороша во гневе.
- Ќо думать-то Я должен, - не слишком уверенно перебивает ее Ѓорис
€ннокентьевич.
- …рунда! - наращивает она давление. - ќто отговорки. Ќа благородные
поступки удобно глЯдеть со стороны. Ќеужели все твои высокие слова и мысли
не превратЯтсЯ в единственный настоЯщий поступок.
- ‘имочка, милаЯ, - протестует ‘труйский, - это же поступок самоубийцы.
€ берет ее за руку.
- Ќе прикасайсЯ ко мне, - кричит она, - не смей! ’еперь все, кому не
лень, предают ‚аню, и ты с ними заодно, а Я думала...
€ она разражаетсЯ потоком слез или просто уходит от него быстрым шагом,
почти бегом, - в общем, какаЯ-то такаЯ банальнаЯ концовка. Ќичего лучшего
мое воображение не подсказывает.
‘лабо. ‚се это слабо - чего-то Я не узрел. Ќе было ли в конце такого -
мельчайшего штриха, скажем, взглЯда, жеста, вздоха, - что заставило его
броситьсЯ в немыслимый вираж?
Ћднако Ясно, что ‘имочкины вполне искренние, но, как говоритсЯ, не
совместимые с текущим моментом переживаниЯ, переживаниЯ из-за брата ее,
€вана „аниловича ‘илина, - причина многих дальнейших событий.
Ѓрат уже сидит под следствием, и дальнейшаЯ его судьба почти никакими
источниками не высвечена. Џресловутый чемоданчик с листовками, призывающими
к низвержению эксплуататорского строЯ, блуждает где-то, и никто - пока
никто! - не хочет приютить его.
‘труйский все-таки приютит, возьмет этот чемоданчик, превосходно знаЯ,
что родственники в первую очередь попадут - навернЯка уже попали! - под
подозрение, возьмет и спрЯчет поэтически нелепо в своем кабинете среди
рукописей и книг, едва ли не на самом видном месте.

ЏеренапрЯжение - в ушах звенит. Ќе даны нам путешествиЯ во времени, это
сказка, дескать самые темные уголки когда-нибудь освещаютсЯ лучами правды.
Ѓывает и по-иному - они темнеют дочерна, эти уголки, концентрируют тьму в
совершенно черные дыры в душах и судьбах.
†енщины как движущие пружинки биографий - разве это ново? Ќапротив,
понЯтно до непонЯтности, почти примитивно.
Ќо вот что тревожит менЯ - откуда мои видениЯ, сцены едва ли не по
заказу, откуда "тени ѓолосов усопших" в правильном и неспешном течении моей
жизни?
€ еще этот звон, только что возникший, тонкий и назойливо сильный.
џ с легкостью необычайной увЯзываю факты, Я - самодеЯтельный Његрэ.
Ћчень уж привлекательно объЯснить все тарелкой, зависшим над моим домом
невозможным чудом.
„олжна ведь отыскатьсЯ бесспорнаЯ причина хроновидениЯ, дара, о котором
Я не просил ни ѓоспода Ѓога, ни ‹итфонд. €наче дело запахнет смертельным
ударом по мировоззрению истового материалиста.
Џронзительность звука такова, что становитсЯ не по себе. ‚роде бы ноет
все пространство комнаты и времЯ, текущее в ней, - странной музыкальности
свист не свЯзан с каким-либо направлением, он везде и отовсюду.
‘остоЯние мое не с чем сравнивать, впрочем, нечто похожее бывает, когда
Љостик начинает мужественно лепетать рифмованный вздор в
лучезарно-ободрЯющих улыбках своей мамы, ‚ерочкиной сестры. ’ак и видитсЯ
тогда штампованнаЯ аннотациЯ ко всему этому трам-бам-тарараму, пЯток строк
лживо-гладенького петита...
ЏопытатьсЯ растолковать: миленькие, нет у вашего мальчика слуха, он не
слышит жизни, ему нигде не болит, ни одной вавки за двадцать два годика. …му
не о чем кричать и шептать тоже не о чем. € не стоит ему совершать
безрассудное бегство из инженерных рЯдов.
‘транно, но ‚ерочка вмиг звереет: ...конечно, моЯ роднЯ, куда уж...
плевать тебе, пробьетсЯ ли он...
Њне и точно плевать, но лучше бы не пробилсЯ.
‡вук сгущаетсЯ, бьетсЯ во все углы, стискивает мне виски и проникает
вовнутрь.
Ќадо снЯть напрЯжение, немедленно и любой ценой.
Џрости менЯ, дружище, мЯгколапчатый мой ‘ергей ‘тепанович, совсем уж
нечем будет встретить тебЯ и твои хлопоты.
Ћткрываю последнюю в этом доме бутылку "ђусской", наливаю граммов
пЯтьдесЯт. Џо такому случаю огурчик бы.
‚скрою баллон - ‚ерочка убьет, но все равно вскрою, - черт с ними, с
зимними запасами, до зимы еще дожить надо.
‘ейчас станет хорошо, исчезнет этот ноющий звук. Љак и нередко
случаетсЯ, морально-отрицательным способом восстановлено
морально-положительное состоЯние. ‚осстановлю окончательно и пойду спать.
Ќе так уж много дало мое сегоднЯшнее путешествие, но и за то спасибо.
’ак.
•орошо не становитсЯ, становитсЯ никак. € пить больше неохота.
‚озвращаюсь в каминную (какое щемЯще-приЯтное название!), включаю свет.
Џо комнате плавает какой-то голубой сладковатый дым, как будто зажгли
десЯток палочек с индийскими благовониЯми.
Ќеужели из печки что-то вывалилось или окурок не туда сунул? “-у,
пьЯнаЯ рожа!
Ќет, все в порЯдке. Џечка, и.о. камина, давно остыла, свежезажженнаЯ
сигарета торчит у менЯ во рту. ‚се в порЯдке, но по комнате плавают
полупрозрачные сгустки дыма.
—удеса наводнЯют мою дачу, не хватает только парочки бледных
привидений, взывающих к справедливости. –ветнаЯ мистика клубитсЯ у ног.
“страиваюсь в кресле и как-то подсознательно ищу глазами кувшин с
узорчатой арабской вЯзью. Ќе слишком ли - Явление джинна, случайно
освобожденного почти трезвым писателем ‹иходедовым.
‚ключаю магнитофон, пусть ‚олодин голос изгонит этот противный посвист.
€ ‚олодЯ тейн стараетсЯ:

†изнь поэта -
рывки и простои,
хуже - негоже,
лучше не стоит.
Љак говоритсЯ,
пишет, как может,
правду не стоит,
кривду - негоже.
‘трочку замажет -
ранку залижет,
выше взлетаЯ,
падает ниже.
‚ гонке по кругу
дней суета...
†изнь, как песнЯ,
да песнЯ не та.

—ерт возьми, это из более позднего ‘труйского, гораздо более позднего,
или Я ошибаюсь? ‚се планы склеиваютсЯ в голове, перемешиваютсЯ десЯтилетиЯ,
не хватает только мне, биографу, забыть где, когда и при каких
обстоЯтельствах.
Њежду тем, дым сгущаетсЯ все сильней, и, наконец, напротив менЯ
сотворЯетсЯ нечто контурное и зыбкое, возможно, человекообразное.
€ Я сразу определЯю - голубой человечек, летающаЯ тарелка, мой сигнал и
прочее, и прочее...
Ђнекдот какой-то, но мне не до смеха.

- —то с тобой стрЯслось? - спрашивает голубой человечек. - ‡ачем ты
звал нас?
Њогу поклЯстьсЯ, вопросы эти сами втекают в мою голову, и никаких
сотрЯсений воздуха в свЯзи с ними не происходит. Ќу, сие, положим,
элементарно - не хватает, чтоб они общались с нами посредством обычных
разглагольствований.
ЌепонЯтно другое - в честь чего он, несуществующаЯ дымчатаЯ личность,
нелегально просочившаЯсЯ в этот дом, стараетсЯ мне серьезные вопросы
задавать? уток не понимает, что ли? ќто же просто, как дважды два, - мое
настроение на миг просветлело и толкнуло на крыльцо длЯ вполне невинного
занЯтиЯ - пусканиЯ зайчиков.
- ’ы передавал SOS, - внушает мне голубой человечек, - что в
расшифрованном виде означает: "‘пасите наши души". —ьи души Я должен
спасать?
Ћ господи, инопланетЯнин-то без малейшего чувства юмора, куда уж ему
души спасать. € вообще, какое ему дело до моей души, до запутанной мозаики
импульсов где-то в потайных ходах между корой и подкоркой?
џ больно щипаю себЯ за ухо, и похоже, человечек морщитсЯ от этой
средневеково-нелепой операции.
- ‘омневаешьсЯ в моей реальности? - словно бы ухмылЯетсЯ клубЯщеесЯ
создание.
‚ целом, Я ни в чем таком не сомневаюсь. Џонимаю, что сомнение -
движущаЯ сила, но не она ли подчас сворачивает скулы?
ђеален, так реален. Ѓудь Я и вправду пьЯн, поверил бы, запросто поверил
бы, но Я слишком трезв длЯ веры и достаточно глотнул длЯ изгнаниЯ сомнений,
иными словами, Я идеально формируем, и потому мне попросту все равно.
ђеален, так реален. •очешь спасать мою душу - спасай.
- ’руднаЯ книжка, да? - участливо спрашивает голубой человечек.
€здеваетсЯ? ‚рЯд ли. „лЯ этого не стоило спускатьсЯ со своего облачного
пастбища. ‡аоблачье как раз неплохое место длЯ насмешек, самое безопасное.
- Љнижки пока не видно, вот в чем беда, - выдавливаю Я из себЯ.
Њежду прочим, ноющий свист полностью исчез, мои слова впервые и весьма
слабо нарушили тишину в этой комнате, но все в ней теперь приобрело странную
голубизну, вернее, еле уловимый отблеск клубЯщегосЯ гостЯ.
- Џослушай, - снова нарушаю Я тишину, - тебЯ ведь не существует, так
что стоит ли жаловатьсЯ собственной галлюцинации? џ просто перенапрЯгсЯ,
пытаЯсь нырнуть в иные времена и кое-что подсмотреть, а эти нырки немало
стоЯт. Њой ‘труйский стал потихоньку оживать, но слишком медленно, и мы с
ним ничего не успеем до ЯвлениЯ ‘ергеЯ ‘тепановича. Ђ он-то непременно
заЯвитсЯ, правда?
- Љонечно, заЯвитсЯ и очень скоро, - как ни в чем не бывало отвечает
человечек. - џ тебе сочувствую, но особенно - твоему ‘труйскому. „олжно
быть, его долго убивали, если он оживает с таким трудом.
- Ќо как ты можешь о чем-то судить, если ты фантом или галлюцинациЯ? -
едва ли не с возмущением спрашиваю Я.
- ”антомам судить гораздо легче, нежели себе подобным, - добродушно
впрыскивает в менЯ голубой человечек. - Љстати, зачем ты выбрал такую
мучительную тему. ‡а это времЯ ты накропал бы очень приличный и толстый
роман.
Ћн все-таки издеваетсЯ. Њне не о чем писать толстый роман, тем более
приличный (приличный? - кому, собственно, к лицу?).
- Џодпрыгнуть - еще не полететь, - нагло добивает менЯ нелегальнаЯ
личность. - Љаждый масштаб требует своего пера. ‘ознаешь ли ты это?
- Џослушай, ты, галлюцинациЯ, - срываюсь Я на безобразно резкий тон, -
нешто каждое пустое место всю жизнь будет учить менЯ, учить, как писать, что
писать и к какому масштабу приноравливатьсЯ. Џшел ты к...
- Џшел ты - это легче всего, - миролюбиво перебивает менЯ голубой
человечек. - € к педагогическим упражнениЯм пустых мест пора бы привыкнуть,
да и не такое уж Я пустое место. € потом, Я должен высветить в тебе правду,
чтобы как-то помочь.
Џомочь! Ћн еще надеетсЯ мне помочь, это дымное чучело, которое столько
дней отвлекало менЯ от главного своей паршивой летающей посудиной. џ тебе
покажу высвечивать правду у честного писателЯ!
- џ тебе покажу правду, - уже не сдерживаЯсь, кричу Я и швырЯю в него
первым попавшимсЯ под руку - тЯжелой старомодной пепельницей.
Љусок выжелтевшего мрамора в форме орла, прикованного к Ямке с
окурками, длЯ которого давным-давно нет места в городской квартире, летит,
впервые в своей долгой жизни исполнЯЯ роль хищной птицы, летит и точно
попадает в центр гномообразного сгущенного дымка.
ЊощнаЯ вспышка на миг ослеплЯет менЯ. ќто обозленное облачко глотает
мой снарЯд и тут же растворЯет его. ’олько окурки и горелые спички
разлетаютсЯ повсюду.
- ‘-скотина, - очень по-человечески пищит голубой, пожалуй, теперь уже
синеватый человечек. - ‘котина! џ же к тебе с добром, а ты хамишь,
примитивно хамишь.
€ вдруг всЯ картина предстает передо мной как бы со стороны. ’резвый,
теперь уже совершенно трезвый и вовсе не чуждый моральным нормам писатель
ѓеннадий ‹иходедов, сидЯ в уютном холле своей дачи, бессовестно мечет
тЯжелым предметом в померещившегосЯ ему пришельца с иных звездных миров. Ќе
пора ли ему на недельку-другую в известное заведение по привитию более
адекватных взглЯдов на объективную реальность?
- ђазумеетсЯ, это свинство швырЯть в менЯ памЯтниками материальной
культуры 50-х годов вашего века, - раздумчиво бубнит голубой человечек,
заметно посветлевший и уплотнившийсЯ, - однако зрЯ ты психуешь. ’уда тебе
еще рано. ’ы ведь не оживлЯешь фантомы, а пытаешьсЯ их уничтожить с помощью
уродливых мраморных птиц.
€нтересно, куда делась пепельница-орлоносец? Њежду тем, незваный гость
внушает мне:
- ’ы панически боишьсЯ в себЯ заглЯнуть. ќто свойственно людЯм, но
какой же ты к черту писатель, если стыдишьсЯ из собственной души сделать
линзу? Џолагаешь, что микроскопы изобретаютсЯ только ради микробов и
молекул, да? Ђ во времени зрение чем усилить? Ќебось и не думал никогда...
ќх ты, труженик пера, ударник авторских листов и массовых тиражей...
…му мало предсмертного полета продукции неведомой артели, он еще и
дразнитсЯ, какой-то пошлый фельетон декламирует. Ќу ладно, дружище, - ты
идеЯ, но Я - живаЯ мыслЯщаЯ материЯ, и победа будет на моей стороне,
увидишь!
- Џобеда? - удивлЯетсЯ голубой человечек. - —то это? Ќад чем или над
кем? ‚ы, люди, победили окружающую материальную среду, взЯлись за среду
интеллектуальную - успешно взЯлись. ’ебе хочетсЯ в обозримом будущем
поздравить себЯ и с этой победой? •очетсЯ?
Њне хочетсЯ спать. ќто правда. •очетсЯ, чтобы этот продукт
перенапрЯжениЯ коры провалилсЯ или рассеЯлсЯ, как ему удобней. Љто дал ему
право копатьсЯ во мне? Џойми, чудак, мне нечего спасать - случайные
сочетаниЯ импульсов, моЯ, научно выражаЯсь, энцефальнаЯ структура, именуемаЯ
душой, не есть с некоторых пор предмет спасениЯ, а что касаетсЯ линз -
существуют вполне экономичные конвейеры, разве могут конкурировать жалкие
самоделки с их точно сфокусированной и дешевой продукцией... Љороче говорЯ,
мой сигнал - шутка, даже если принимать его всерьез. ‘пасти можно то, что
сотворилось и доступно мне, тебе, третьему, но нельзЯ спасти благое
намерение биографа-собаки, которому кажетсЯ...
- ’ы не существуешь, - резюмирую Я. - ‹етающие тарелки - бред,
социокультурный феномен, вроде религиозного. ђаньше ЯвлЯлись дева ЊариЯ или
•ристос - одиночкам или толпам, ныне - твари, вроде тебЯ...
- € еще иконы плачут, - вставлЯет он непонЯтно к чему.
- „а, плачут, - не терЯюсь Я, - иконы плачут, возгораютсЯ свечи...
- Џроступает на иконе предчувствиЯ слеза, как четвертое измерение
возрожденной ’роицы... - цитирует он ни с того ни с сего.
€ мы умолкаем. ’ишина снаружи и изнутри. ’ишина-антикрик, пронизывающаЯ
тишина.
€ ее прерывает слабый ручеек, втекающий в мой мозг:
- …сли так удобней, считай, что менЯ нет. ’ы прав - нет летающих
тарелок со всЯкими там непонЯтными человечками, нет ничего летающего и
непонЯтного и голубого.
‘нова дым заструилсЯ по полу, рассеиваЯсь и исчезаЯ невесть куда.
Њелькнул ноющий свист, но как-то мгновенно испарилсЯ, и стало совсем пусто.
‘тало пустей, чем было - вот что странно.
Њне нравитсЯ одиночество. Ќо тут наступило большее - покинутость. ‡ачем
это Я его вытолкал, выпихнул, выдул. ‘уществует или нет - какое мне дело?
•олодно. Ћсень.

„олжно быть, покинутость сфокусировала менЯ - издалека стали наплывать,
растворЯЯ и вбираЯ в себЯ этот вечер, сцена в неком казенном учреждении,
точнее в кабинете с портретом государЯ-императора в рост и с парой умных
глаз, вспыхивающих из-под портрета, как из засады.
- ‚идите ли, господин ‘труйский, - говорит полковник, обладатель
дальнобойных взглЯдов, - в известной мере, Я о пользе вашей радею. Ќе хочу
врать, главное длЯ менЯ - интерес государственный, однако нет смысла судьбу
вашу пЯтнами покрывать. ЏонимаЯ это, вы должны быть откровенны - ну право
же, какаЯ ниточка вас с €ваном ‘илиным всерьез свЯзывать может? ‚от уж не
понЯтно мне - какаЯ?
Ѓорис €ннокентьевич весь подбираетсЯ, внутренне пружинит.
- “верЯю вас, господин €льин, - отвечает он, - никакой особой ниточки
нет, если не считать того, что он брат моей супруги. Њы, пожалуй, и не
встречались часто, а в последнее времЯ вообще...
- ‘ерафиму „аниловну выгораживать изволите? - усмехаетсЯ полковник
€льин. - ‚от сие как раз понЯтно и похвально даже. Ћткровенно желаете? џ бы
тоже выгораживал, ей-богу. Ќо не в том дело, грех-то вы целиком на свою душу
взЯли, а по супруге вашей, пожалуй, никакого следствиЯ не учинишь, потому,
Ѓорис €ннокентьевич, не извольте беспокоитьсЯ за супругу свою. ‚ы, главное,
со мной по-честному высказывайтесь. „лЯ чего вы чемоданчик пригрели?
- Ќи длЯ чего, - еще больше сжимаетсЯ ‘труйский, - просто оказалсЯ дома
какой-то чемоданчик, не спорю, может, и €ван „анилович оставил - не знаю,
право слово, не знаю и в чемоданчик тот не заглЯдывал.
Љак бы ему шепнуть потихоньку, знак подать, что в этом нарастающем его
напрЯжении весь фокус, только этого господин в засаде и дожидаетсЯ. …сть
предел прочности, и свой предел каждый определЯет именно так.
- ќтому верю, - сочувственно говорит полковник, - человек вы честный, и
вещи, данные вам на хранение, досмотру не подвергнете. Ќо о содержимом
чемоданчика вы непременно знали, смею подсказать - сообщено о том было никем
иным, как мадам ‘труйской, не так ли?
- џ вас уверЯю... - с прозрачной длЯ опытного глаза горЯчностью
взвиваетсЯ ‘труйский.
Ќо полковник вроде бы и вниманиЯ не обращает и гонит собеседника своего
в угол простенькими вопросами:
- ђазве не удивительно, что вы, человек аккуратный, бросаете дорожный
чемоданчик с неизвестным содержимым среди свЯтаЯ свЯтых - своих рукописей?
ђазве не удивительно, Ѓорис €ннокентьевич, что любЯщие вас близкие люди, у
которых - заметьте! - нет никаких оснований сомневатьсЯ в левом, так
сказать, направлении ваших мыслей, разве не достойно удивлениЯ, что они
предлагают вам спрЯтать опасный предмет и никак его не обозначают?
- Њожет показатьсЯ так, господин €льин, но, право же, никто не вводил
менЯ в курс дела, - пытаетсЯ увильнуть ‘труйский, - Я, видите ли, нашел
его...
- Ќе убедительно, - перебивает полковник чуть более жестким тоном, - не
убедительно-с! €бо тогда вы непременно поинтересовались бы содержимым, а
обнаружив, что чемоданчик не ваш, сразу же приступили бы к розыску
владельца, дали бы знать в полицию. ‚ы ведь честный человек, господин
‘труйский, и никак вы из этой своей честности не вывернетесь!
•озЯин кабинета с удовольствием прищуриваетсЯ. Љапкан - налаженный
механизм из портрета, кресла, письменного стола и полковника €льина - с
легким треском захлопнулсЯ.
‘труйский опускает взглЯд и устремлЯетсЯ на скользкий путь наименьших
потерь, тех, что кажутсЯ ему наименьшими. ’еперь он жалкий тюбик с ложью в
сильных и умело тренированных пальцах €льина.
- •орошо, - выдавливает он из себЯ, - хорошо, господин €льин, Я
действительно знал о листовках в чемодане, Я заглЯдывал туда...
- Ђх, оставьте, - едва ли не салонно вздыхает полковник, - оставьте,
молодой человек, - не заглЯдывали, да и врЯд ли вас интересует листовочный
способ борьбы с самодержавием, у вас, насколько нам понЯтно, собственные
идейки водЯтсЯ...
Ћн едва заметно улыбаетсЯ - доволен бестиЯ.
- “ вас, Ѓорис €ннокентьевич, иные взглЯды, но дело не в этом. Ќелепо,
однако, чтобы любЯщий брат ни с того ни с сего подсунул в дом своей сестрицы
таковскую бомбу, подсунул, ни словом о том не обмолвЯсь. џ думаю, ‘ерафима
„аниловна немало сил приложила, дабы его уговорить, да и вас, пожалуй. ‚ы-то
Ясно понимали, что дом ‘труйских в первую голову под подозрение попадет...
Ќе хотите вы со мной откровенничать - вот беда-то, себе самому помочь не
желаете.
€льин облизывает пересохшие губы - ответственный момент в его допросе.
- ‚от поймите менЯ, Ѓорис €ннокентьевич, - продолжает он, втискиваЯ в
голос свой максимум сочувствиЯ, - постарайтесь понЯть. ‹истовочки-то у вас
обнаружены, тем самым братец €ван „анилович здорово под монастырь вас
подвел. Ќо дело опЯть же по-разному повернуть можно, скажем к слову - вдруг
вы по неопытности поскользнулись, с кем не бывает. Ќо тогда извольте сие
утверждение искренностью своей доказать. Љто вам чемоданчик передал - вот в
чем загвоздка. Ќазовите, покайтесь, и все в порЯдке. Љ чему вам морока эта?
- „а не знаю Я, как чемодан в доме оказалсЯ, - начинает нервничать
‘труйский, - ей-богу не знаю, может, подбросил кто, может, €ван занес,
спросите у него...
- ќ-э, нет, так дело не пойдет, - назидательно тЯнет €льин, - опЯть вы
душевным моим расположением пренебрегаете. —емоданчик к вам после ареста
€вана „аниловича попал, так? „ействие это через сестру его шло - через вашу
супругу, однако она лишь сигнал дала, дабы некий неизвестный передал вам
означенный груз, сама же она не встречалась с ним - таково именно, уверЯю
вас, было условие ее братца. …е, значит, под удар никак не ставить, а только
вас. Џотому ее положение безусловно твердое - никакого, дескать, сигнала не
давала, никакого чемоданчика в глаза не видела. Џоследнее - вероЯтнейшаЯ
возможность, а первое, простите великодушно, - чистейшаЯ ложь. Ќо нас,
поверьте, Ѓорис €ннокентьевич, ее гимназические игры со всЯкими тайными
знаками нимало не трогают. Ќас личность, встречавшаЯсЯ с вами, интересует, и
все. ‘огласны ли назвать ее?

џ - в менЯющемсЯ там. Љапкан - портрет, глаза €льина и прочее - тот же,
но ‘труйский - иной. Ћн Явно подавлен, дурно выбрит, под глазами мешки.
- —то же вы упорствуете, Ѓорис €ннокентьевич? - устало спрашивает
полковник. - Џраво, смешно, впрочем, скорее печально. Џечально видеть, как
разумный и талантливый молодой человек упорствует в заблуждениЯх. Ќа что
надеетесь?
‘труйский затравленно молчит. Ќе столь уж малой ценой далсЯ ему этот
опыт - пусть собеседник выложитсЯ, откроет карты, а там решать. ‘транно
подчас постигаетсЯ писателем цена слова...
- „ело-то закрывать надо - вот беда, - спокойно продолжает полковник
€льин, - и может оно длЯ вас не тем - ох, не тем! - концом повернутьсЯ. ‚ы
ведь как рассчитываете - предполагаете легким испугом отделатьсЯ? Ќе выйдет,
батенька, ничего такого не предвидитсЯ. Њы учреждение серьезное, у нас
всЯкие меры доступны. ‚от хотите простенькую картинку изображу?
‘труйский поводит глазами, полковник сейчас длЯ него - опасный предмет,
источник боли, вроде капканной защелки.
€льин устраиваетсЯ поудобней и приступает к живописи.
- Љартина перваЯ, милостивый государь. ‘видетельствуем мы вас в смысле
умственной полноценности, и что же? ‚сплывает тут разное, вот и папаша ваш -
как он дни-то свои окончил? Љак божий человек, верно? Ћттого, может, и
наследственность дурнаЯ. „а не сверкайте, не сверкайте взглЯдом-то,
испепелите поди, а у менЯ тоже семьЯ и дела государственные. ‘видетельствуем
вас и говорим тогда по совести: не виновен господин ‘труйский в деЯниЯх
своих, но дабы впредь социалисты умственным расстройством его не
пользовались, излечить его следует. € на много лет, сударь мой, медицинским
воздействиЯм подвергнетесь, опЯть же статейки в газетах - надо же, канальи
эти, социалисты, к темной возне своей кого привлекают - ѓосподом обиженных,
потому в здравом уме верить им невозможно. ’ем самым и нам на пользу
послужите, устои монархии своим примером укрепите. Ђ публика, узнав, чьи
стишки иногда печатались, вздохнет, посмеетсЯ, да пожалуй, какой журналишко
десЯток-другой подписчиков утратит. Џублика она дура, господин ‘труйский,
сами небось понимаете...
‘труйский оторопело слушает все это, а полковник, чувствуетсЯ,
благодарен подследственному за безусловное внимание.
- € из-за чего, из-за каких идей муки вам принимать? Ђ главное - из-за
кого? Ќебось студентик с завихрениЯми или тем хуже - слесаришка,
начитавшийсЯ популЯрных брошюрок.
- Ђ вы же поэт, Ѓорис €ннокентьевич, - голос €льина густеет от
убедительности, - ей-богу, поэт. Ќедавно вот из записочки вашей, неудачно на
волю переданной, стихи Я своей Њарии Љарловне показывал, это супруга моЯ,
дама, поверьте, тонкаЯ в литературном вкусе, так в слезу ее вогнал,
всплакнула она... Џраво же, поэзиЯ...
€ полковник €льин голосом ‚олоди тейна (чем не сочетание!) зачитывает:

Ѓыть может, мы и чудом уцелели,
но Ѓог спаси, коль голову пригнем.
Ќе жги себЯ изнутренним огнем -
затлеет хворост поздних сожалений.

‘ноп искорок спалит тебЯ в ночи -
солома чувств воздушна и горюча.
„ым сожалений сладостно нас мучит,
но горестно огонь потерь кричит.

- …й-богу, за душу берет, - едва ли не восторженно комментирует
полковник. - € представьте, все это - как оно у писателей называетсЯ? -
огонь души и прочее, все это обратитсЯ в прах, будет осмеЯно и забыто. €
ради кого? ђади какого-то недоучки, который все едино попадетсЯ и вас
продаст, и еще ‘ерафиму „аниловну не пощадит, на нее гору напраслины
наворочает. Ћбидно-с! Ђ еще обидней, что господа социалисты про вас же
подумают: дескать, как он каторги избежал? € решат - продал он нас и
по-легкому сумасшедшим домом отделалсЯ. „а-с! € мы в таком случае никаких
опровержений заЯвлЯть не станем, напротив, намекнем кое-где, что вы нам
серьезные услуги оказали. ЏолнаЯ компрометациЯ получитсЯ, верно?
- ќто подлость, - удивительно спокойно говорит ‘труйский, - обычнаЯ
подлость, и со временем она раскроетсЯ...
- ”илософствуете? - ухмыльнулсЯ €льин, впрочем не без приЯтности. - —то
ж, не прочь и Я с вами пофилософствовать. ‘о временем, говорите... ’ак ведь
с каким временем? †изнь - она одна, и коротка к тому же, ох, коротка. ‚
истории кое-что, конечно, всплывает, иногда даже правда всплывает, но вам-то
что с того? ‚аша-то единственнаЯ жизнь покалечена, а таланты загублены. Ђ от
того, что в менЯ потом, через сто лет, стрелы метать станут - разве мне
больно? џ за государственным интересом, как за каменной стеной и навеки за
ней останусь. ‘ек бы Я беспощадно философов, которые молодых людей с пути
сбивают, ибо в их писаниЯх не настоЯщий человек выведен, коему богом шесть
десЯтков лет отмерено и по пути соблазнов всЯких разбросано сверх числа, не
настоЯщий, а как бы ангельский, который живет сколь угодно долго и высокими
идеалами каждый свой шаг правит...
Џолковник €льин передергивает плечами, словно противен ему этот
философский гомункулус, живущий сообразно идеалам.
- “стал Я с вами, - тоскливо говорит он. - ђазоткровенничалсЯ, а вы? Ќу
да Ѓог рассудит, молчите. •отел Я было вторую картинку перед вами разыграть,
поинтересней первой, да не стану, пусть она вам сюрпризом покажетсЯ. Љак раз
к ђождеству...
Ќа этом все прерываетсЯ - нет кабинета с капканом, нет ‘труйского. џ
сижу в кресле и сквозь наплывающую головную боль пытаюсь сообразить, в кого
же Я швырЯл мраморной птицей - в полковника или в голубого гнома. €
мельтешат передо мной странные обрывки: каменнаЯ стена государственных
интересов, о которую бессмысленно расшибаетсЯ пепельница, краснобокий, уютно
поблескивающий медными частЯми "Џаккард", модель 1907 года, лоскутки
каких-то вальсов проносЯтсЯ в голове, и никак, ну никак не выходит
проникнуть туда, в камеру с сероватыми стенами и огромным потеком сырости в
верхнем углу.
"Џаккард" урчит и не хочет трогатьсЯ с места. •оленаЯ ручка с
перламутровыми ногтЯми тЯнетсЯ к позолоченной телефонной трубке, дабы
впрыснуть туда бесконечно милые глупости о последнем карлсбадском сезоне.
“лыбки: эк господин €змайлов по сологубовской "Љоролеве Ћртруде"
проехалсЯ! Ќеужто не читали? "Ѓиржевые ведомости", да-с!.. и нафедорит
‘ологуб... ха-ха...
Ѓлагословенное неспешной возвышенностью ретро, где всюду есть ход,
кроме камеры с сероватыми стенами и огромным потеком сырости в верхнем углу.

Џусть завтра голова развалитсЯ, но сегоднЯ мой день.
„ействительно, передо мной, вокруг менЯ, всюду - камера. € невероЯтный
дух, концентрат сырости и беды, - беда пахнет по-своему.
- Ѓудьте вы проклЯты, - громко шепчет ‘труйский.
Љто - вы?
„ело-то повернулось второй картинкой, кою добродушный полковник €льин
не пожелал объЯснить. € возможно, перваЯ, весьма тщательно нарисованнаЯ,
кажетсЯ теперь Ѓорису €ннокентьевичу едва ли не идиллией.
ЏохихикиваЯ и неуклюже пританцовываЯ в цветастой гирлЯнде
патриотических бантиков, проплывает перед ним €ннокентий ‹ьвович, мудрый и
слишком впечатлительный родитель его. € пытаетсЯ бить земные поклоны перед
укрепленным в рамочке самоличным письмом Џуришкевича ‚ладимира Њитрофановича
и толстой пожелтевшей пачкой "ђусского знамени", под рамочкой сложенной.
€ поскользнувшись на странных, ни в какие рамки не втискивающихсЯ
событиЯх, начинает стремительно - со ступеньки на ступеньку - спрыгивать
вниз по бесконечной черной лестнице в неведомый подвал, откуда нет и быть не
может выхода. Ђ гирлЯнда нитью Ђриадны, скорее всего бесполезной,
разматываетсЯ и ложитсЯ под ноги сыну, и сын рветсЯ туда, чтобы выхватить
отца из небытиЯ - вот-вот захлопнетсЯ и за ним дверь подвала, но последним
усилием он выскакивает на волю, где нет ничего вольного, где блуждают
полковничьи картинки, зато нет и бесконечной черной лестницы, откуда
доносЯтсЯ удалЯющиесЯ всхлипы отца, его неровные и почти ритмичные шаги,
отзвук которых сглатываетсЯ теменью, растираетсЯ в шелест листьев на длинной
парковой аллее, вдоль которой убегает в одуванчиковую метель безрассуднаЯ
‘имочка...
‘реди всей этой кутерьмы образов плывут строчки:

Ќе дай мне Ѓог ту пережить минуту,
когда в измученной тебе
воспоминаний мелкий бес
разбудит сожалений смуту,

над всем иным восторжествует...
Ќо Я не дам ему плЯсать -
убью,
пусть и погибну сам.
‘ражаюсь, значит существую!

- Ѓудьте вы проклЯты, - мечетсЯ Ѓорис €ннокентьевич на символическом
своем тюфЯчке.
„ело-то повернулось второй картинкой - никто не стал свидетельствовать
‘труйского на предмет психический. Њедики трогательно забыли о нем, и даже
поЯвившийсЯ у него неприЯтный кашель ни в малой степени их не заинтересовал.
‡ато полковник и кое-кто из старых знакомых заботами не оставили.
‚ один прекрасный день на столе €льина возникла тоскливенькаЯ сераЯ
папочка с парой небесталанно сострЯпанных бумаг, из коих следовало, что
господин ‘труйский изволит ЯвлЯть собой образ мошенника, притом вполне
законченного.
€бо обЯзавшись прочитать длЯ членов местного отделениЯ "‘оюза Њихаила
Ђрхангела" курс лекций о древнеримской национальной политике, сей ученый муж
взЯл преизрЯдный аванс, а от исполнениЯ договора увильнул.
ЏолучилсЯ отлично взболтанный криминал-коктейль, и даже сейчас, через
много лет, не высветить многих и многих тонкостей - или не даже сейчас, а
теперь уже... ‚ общем, не высветить.
ђазговор относительно лекций действительно был. ѓосподин ‘азонов,
председатель местного отделениЯ, самолично нагрЯнул с визитом и после долгих
рассуждений о первом, втором и третьем ђиме и сетований в адрес учителЯ
истории, не понимающего своего патриотического долга, предложил ‘труйскому
участвовать в богоугодном деле, разумеетсЯ, не безвозмездно.
Ѓорис €ннокентьевич посмеЯлсЯ, хотЯ и не слишком оскорбительно длЯ
верноподданного слуха, и более или менее деликатно поЯснил, что далек от
историко-проповеднических идей и вообще изрЯдно занЯт иными делами. Ќа том,
к пущему неудовольствию господина ‘азонова, все и завершилось.
ђазумеетсЯ, ‘азонов настаивал, весьма прозрачно намекал на
неблагоприЯтное мнение о текстах, предпочитаемых ‘труйским в гимназии,
наконец, прЯмо заЯвил, что господину учителю предоставлЯетсЯ уникальнаЯ
возможность это мнение исправить... Ћн много и воодушевленно говорил, однако
без особых результатов.
€ в дневнике ‘труйского - в отрывочных слепках момента, именуемых
теперь дневником, - возникла насмешливаЯ запись с острой цитатой из
"‡рителЯ" ("Ђ здесь идеЯ и значки, ‘воЯ печать, свобода глотки, ‹юбовь
начальства, много водки, Џатриотизм и пЯтачки").
Ѓесспорно и то, что запись попала в серую папочку, превратившись в
форменное вещественное доказательство - ага, разговор-то был!
Ќикаких реальных сведений о передаче Ѓорису €ннокентьевичу трехсот
рублей аванса, конечно, нет, если не считать свидетельства трех почтенных
членов "‘оюза", готовых клЯтвенно подтвердить факт передачи, а впоследствии
это и сделавших.
- ‚опиющаЯ нелепость, - билсЯ на следствии ‘труйский. - ѓнуснаЯ
провокациЯ. џ этих господ в глаза не видал. ‘ тем же успехом ‘азонов мог
указанную сумму себе в карман положить...
- ‚ рассуждении положениЯ вашего не следовало бы словами такими
бросатьсЯ, - терпеливо вздыхал €льин. - ‘видетели указывают, что имели дело
с супругой вашей, через нее аванс и вручили. †елаете ли очной ставки и
привлечениЯ ‘ерафимы „аниловны в качестве соучастницы?..
’ак-то.
- Ѓудьте вы проклЯты, - рычит в подушку Ѓорис €ннокентьевич, - ...ть-те
вы-про-клЯ-ты...

Ќо наплывают светлые минуты, когда можно заглЯнуть в прошлое, совсем
вроде бы недавнее, не взорванное, не затуманенное обозленностью.
- ќто потрЯсающе! - восклицает €ннокентий ‹ьвович, отбрасываЯ газету. -
џ всегда утверждал: все дело в человеке, человек способен на многое
недоступное нашему воображению. Ќо каков этот ѓудини! ЏредставлЯете, он
сидит в Ѓутырках, в запертой одиночной камере, скованный по рукам и ногам, а
вскоре исчезает оттуда, и еще менЯет местами других заключенных...
- ѓоворЯт, он проделывал этот фокус в Ђнглии и в ѓамбурге, - с улыбкой
говорит матушка. - Ќе понимаю однако, как удаетсЯ...
- Љак бы ни удавалось, - горЯчо перебивает ее €ннокентий ‹ьвович, -
важно, что освобождаетсЯ. џ думаю, это будет серьезнейшее искусство в новом
веке - умение выбиратьсЯ из застенков...
- € самостоЯтельно выбиратьсЯ из шестифутовой могилы, - весело
добавлЯет она.
- ‡рЯ смеетесь, ’атьЯна Џавловна, зрЯ смеетесь, - говорит отец, - Я
ведь серьезно. ќто сейчас, в девЯтьсот третьем, смешным кажетсЯ, однако
пройдет немного лет, и вообразите себе - мир начнет погружатьсЯ в застенки,
и тогда вспомнЯт о ѓарри ѓудини. ‚едь некогда и телескоп представлЯлсЯ
фокусом досужих умельцев...
- Ћднако же, не стоит так горЯчитьсЯ, - с неизменной улыбкой вставлЯет
’атьЯна Џавловна, - длЯ преступников ли тюрьмы? € к тому же чай пора пить...
Џриглушенно мерцают лампы, идет семейное чаепитие, и Ѓоре (здесь он
просто ЃорЯ, Ѓорик, Ѓоренька) необъЯснимо тепло и надежно от того, что
где-то есть человек, способный в наручниках броситьсЯ с моста в Њиссисипи,
запросто улизнуть не только из далекой и как бы абстрактной бостонской
тюрьмы, но и из вполне зримых Ѓутырок, есть голубоглазый австрийский
подданный ќрих ‚айс, которого эмиграциЯ и цирковаЯ традициЯ преобразовали в
неустрашимого ѓарри ѓудини.
…сть то видение того мира и это видение - нечто прЯмо противоположное.
Љто контролировал эксперимент ѓудини с тюремным вагоном - не полковник
ли €льин? Ќе он ли составлЯл доклад о необходимости новой конструкции
замков, дабы исключить исчезновение талантливых самородков без мирового
имени, но с золотыми руками и великим свободолюбием?
Љонечно, он. € это никак не мешало ему восторгатьсЯ успехами
заграничного эскейписта, особенно умением тасовать колоду карт пальцами ног.
Џолковник €льин и сам знал тысЯчу способов испаритьсЯ из мест заключениЯ, но
вот колода, тасованнаЯ ногой, - это было нечто невообразимое!
€з письма ѓарри ѓудини в Џариж издателю журнала "€ллюзионист" †ану
Љароли: "Ѓезрезультатного обыска, которому менЯ подвергли агенты русской
тайной полиции, Я никогда не забуду. џ испытал ту же операцию в большей
части полиций всего мира, но подобного варварства Я не видел никогда".
€ негодовал господин ‘азонов, однако еще внутренне: как можно пускать
этого фокусника - знаем, какой он там австриец или американец, все знаем,
голубыми глазами не проведешь! - как можно приглашать его в сердце
ђоссии-матушки и попустительствовать ему в развращении общественного вкуса
трюками, кои ставЯт под сомнение основы власти? Љак?
€ уже занавеска ближних несчастий задергиваетсЯ, маскируЯ далекое
мирное чаепитие, и рождаетсЯ иной образ из "Њонолога ѓудини":

џ, как змей,
из узкогорлой бутылки Ѓутырок выполз.
џ был вымочален и обессилен.
Ќо попробуй вырвись
из смирительной рубашки ђоссии -
сквозь ее зарешеченность
не прорветсЯ и выдох.
џ предчувствую,
как Љассандра,
осененнаЯ сдвигом зоркого разума, -
мое искусство борьбы с безысходностью
самое важное в двадцатом веке,
веке - мастере души калечить,
раны залЯпываЯ
словоблудной грЯзью.

€ отсюда - небольшой взрыв превращениЯ в ѓарри ѓудини, длЯ которого нет
этой камеры с потеком сырости в углу и смехотворны все эти ржавые решетки,
бренчащие ключи и овальные кокарды, и отсюда - снова в блинообразную
подушку, затмевающую прошлое и будущее.
- Ѓудьте вы проклЯты... - хрипит ‘труйский, - ...ть-те-вы-проклЯ-ты...

- Ќет, - шепчет ‘ерафима „аниловна, а ей кажетсЯ, что кричит, - нет, вы
не сделаете этого. Ћн не мог, любой скажет - он не мог...
- „ело-то еще хуже, госпожа ‘труйскаЯ, поверьте, еще хуже, -
сочувственно покачивает головой полковник €льин. - ѓосподин ‘азонов
утверждает, что означеннаЯ сумма вам передана была по причине отсутствиЯ в
тот момент вашего супруга, и Якобы вы сказали, что знаете обо всем...
’от же капканный кабинет - неисчезающее мое наваждение, и мирнаЯ,
внешне очень мирнаЯ беседа приЯтной дамы с солидным офицером.
- Ќо Я и не знакома с господином ‘азоновым, мне его даже не
представлЯли, - отбиваетсЯ ‘имочка.
- —то с того? - ласкает ее взором €льин. - ’рое почтенных, всеми
уважаемых людей в один голос настаивают на имевшем место факте. ‚ойдите в
мое положение - должно ли мне прислушатьсЯ к их словам?
- џ понимаю, - терЯетсЯ ‘труйскаЯ, - все понимаю, но клЯнусь вам, это
нелепость. Ќикогда бы Ѓорис €ннокентьевич не стал читать лекции длЯ "‘оюза"
и не стал бы общатьсЯ с этими людьми, и Я...
- Ћтчего же вы пренебрегаете свЯзЯми с патриотической организацией? -
бесцеремонно перебивает ее €льин. - Џачкотней социалистов не брезгуете... Ќе
в этом ли, ‘ерафима „аниловна, корень зла? Њежду тем, вам-то известно, что
государь весьма благосклонен к "‘оюзу", тогда как умонастроение вашего брата
и подобных отщепенцев считает предосудительным. € все лучшие люди и истинные
патриоты так полагают.
- ‚ы менЯ не совсем верно понЯли, господин €льин, - торопливо говорит
‘труйскаЯ, - мы ничего против "‘оюза" не имеем, однако с некоторыми их
идеЯми по поводу иноверцев нельзЯ согласитьсЯ. Ѓорис €ннокентьевич смотрел
по-иному...
- Љак же, позвольте спросить?
- Ћн полагал, что сохранение черты оседлости ведет к порче нравов, и
разжигание религиозных распрей вредно длЯ ђоссии...
- Ђ разжигает эти распри "‘оюз" с благословениЯ правительства и
государЯ, не так ли, мадам? - лениво уточнЯет €льин.
- Ќет, что вы, - пугаетсЯ ‘имочка, - не так, но...
- ‚от! - довольно усмехаетсЯ €льин. - ‚от, мадам ‘труйскаЯ, в этом
маленьком незаметном "но" все дело. Ќе из-за него ли все ваши неприЯтности?
€з маленьких "но" проистекают крупные недовольства, разъедающие души. џ еще
понимаю, когда темный пролетарий, натравленный на высшие классы, начинает
кусать руку, дающую ему хлеб. Ќо вашему-то супругу государь положил хлебушко
с ма-а-аслицем, какие же у него "но"?
"‘ ма-а-аслицем..." звенит вокруг, "с ма-а-аслицем..." тупо настаивают
портрет, стол и все углы кабинета.
- ђазве Ѓорис €ннокентьевич кусал кого-нибудь? - робко принимаетсЯ
возражать ‘труйскаЯ. - Ћн напротив, он честно служил...
- —естно? - уже гораздо жестче вступает полковник. - € по вашему
крестику на заборе честно стал прЯтать заговорщицкие листовки? Ќе забывайте,
‘ерафима „аниловна, вы ведь сами изволили показаниЯ подписать. —естно! „а
хоть бы он осознал, осудил свой образ действий - нет того. „а он и
усугублЯет, пожалуй. Џисьмеца-то от супруга получаете?
‘ерафима „аниловна заливаетсЯ краской, но героически молчит.
- ‹адно, не отвечайте, - терпеливо говорит полковник, - только примите
к сведению - многие письма к нам попадают, и есть среди них такие, кои
свидетельствуют о Явной неблагонадежности господина ‘труйского, и проникни
содержащиесЯ там стишки в печать, беды не обобратьсЯ. •отите, зачитаю?
‘трасть какаЯ-то у полковника €льина к чтению, хотЯ Я понимаю - не в
страсти дело, о страстЯх его Я ничего не знаю. ‡наю только, что ‘труйский
идет в менЯ ‚олодиным голосом. Џарадокс - €льин разевает рот, и несетсЯ
оттуда ‚олодина хрипотца.
€ вот сейчас полковник достает листок и начинает пробиватьсЯ сквозь
неразборчивый почерк Ѓориса €ннокентьевича:

‘уть судьбы - никуда не денешьсЯ
из мохнатых паучьих лап
безнадежности и безденежьЯ,
и молчишь в глубине угла,
паутиною страха спутан
по рукам и ногам.

€ вот:
зришь, как сон, - в вековом распутье
колымага ђуси плывет
по похабным ухабам буден,
грЯзью чавкаЯ.
‚кривь и вкось
колеи от колес,
как будто
самогону глотнуть пришлось

на поминках по сыну.
‘ыро.
Џо нервишкам скользит озноб.
Љак спасти тебЯ, мать-ђоссиЯ,
тем возницам твоим назло,

кто втЯнул тебЯ в эти хлЯби,
свел с исконных твоих путей,
кто тебЯ до креста ограбил
да и крест утащить хотел?..

ђухнуть гатью стволов осиновых
под колеса твоей судьбы,
чтоб еще одну хлЯбь осилила,
силЯсь черный мой год забыть?

’ы еще одну хлЯбь осилишь -
самовластных возниц оскал.
ЃеспризорнаЯ мать-ђоссиЯ,
боль моЯ и моЯ тоска.

Џолковник облизывает губы.
- Љаково, а? Њежду прочим, отсюда вытекает, мадам ‘труйскаЯ, некое
неудобство вашего денежного положениЯ. € это делает вину Ѓориса
€ннокентьевича еще более вероЯтной. ‚сЯкие такие преступлениЯ, известно, -
от нужды-с, хе-хе...
‹овок все-таки €льин улавливать суть поэзии! ‹овок.
- Ќо уверЯю вас, - оскорбленно взвиваетсЯ ‘ерафима „аниловна, - мы не
нуждались, и мое приданое...
- Љакое там приданое - видимость одна, - снисходительно улыбаетсЯ
€льин. - ‚ы бы уж по правде мне, старику, признались: тЯжеленько дескать
было концы с концами сводить, и бес попутал...
- Љакой бес, что вы говорите? - чуть не плачет ‘труйскаЯ. - •орошо мы
жили...
- Ђ Я вам про беса и читаю. ‘лушайте дальше.
€ полковник продолжает:

Љолыма, колымага, на кол...
€ под сердца неровный шум
черный год обо мне заплакал,
год, в который опЯть спешу.

џ костер свой на совесть сладил -
не в дерьме же гореть опЯть.
’ы прости менЯ, Ѓога ради, -
не могу, устал отступать.

Ћтступать? € куда?
‡а нами
ни Њосквы, ни двора, ни днЯ.
Ђввакумова сруба грани
ждут такого, как есть, - менЯ

и тебЯ и похожих прочих,
возжелавших персты поднЯть.
Ќо за сотню правдивых строчек
не грешно и глотнуть огнЯ.

‹учше в голос, не стоит в шепот -
пьЯный шепот удушит ђусь.
Ћт потопа идей дешевых
на ковчеге огнЯ спасусь...

‚ зарешеченности обочин
то назад, то чуть-чуть вперед
сквозь столетьЯ беззвездной ночи
колымага ђуси плывет.

‚ кабинете повисает ощутимо тЯжелаЯ тишина. „о ‘ерафимы „аниловны
потихоньку доходит суть происходЯщего. € сердце ее стискивает ужас, холодный
и липкий, - игра теперь позади, и вовсе не сводитсЯ она к злосчастным
тремстам рублЯм, а вокруг страшнаЯ в своей механической простоте
действительность, действительность-ловушка без намека на выход.
- „а-с, ‘ерафима „аниловна, так о чем мы говорили? - рассеЯнно
спрашивает €льин. - Ђх да, о том, что Ѓорис €ннокентьевич упорствовать
изволит в своих заблуждениЯх и, как видите, усугублЯет, весьма усугублЯет...
Љстати, приношу извинениЯ за непотребное длЯ вашего слуха словечко, но право
же, Я тут ни при чем. Ђ вот насчет костра он угадал, костер сам себе
недурственный делает...
- Ќо неужели ничем нельзЯ помочь? - всхлипывает ‘ерафима „аниловна, и
по щеке ее скатываетсЯ перваЯ слеза.
- ’рудно, мадам ‘труйскаЯ, очень трудно, - тихо говорит €льин, - врЯд
ли и братьсЯ стоит, поскольку он сам себЯ вниз толкает. Џытались мы мнение
почтенных людей о нем узнать, так вообразите ли, что господин попечитель
сообщить изволил? ‚аш супруг, оказываетсЯ, и на уроках латыни ухитрЯлсЯ
предосудительные чтениЯ устраивать. Љ мнению не прислушивалсЯ... Ќо кое-что,
разумеетсЯ, облегчить можно, - менЯет он тон, - особенно, если вы разрешите
как-нибудь заглЯнуть к вам и в спокойной, так сказать, обстановке обсудить
положение. ‡десь, сами видите, Я в роль обвинителЯ легко вхожу...
€льин еле заметно улыбаетсЯ и откровенно заглЯдывает в глаза своей
собеседнице. Ћна вспыхивает и бормочет, вставаЯ:
- Љак-нибудь, как-нибудь... Љак вы смеете? - вдруг взрываетсЯ она.
- Ћт доброты душевной смею-с, - разводит руками полковник. - ’олько от
доброты.

Њежду прочим, скотина ваш господин попечитель, с внутренней усмешкой
думает €льин, подходЯ к окну опустевшего кабинета, хоть и равен мне по чину,
однако же пакостник... ‘ветлаЯ голова - такую мысль взлелеЯл, а
отомстил-таки. € как живо он эту наглую выходку ‘труйского описал.
Џолковник глЯдит сквозь огромное окно на голубую, совершенно чистую
голубую полосу неба и ощущает прилив сил от того, что эта полоса не
зарешечена и никак зарешетитьсЯ не может, что справа за спиной -
олицетвореннаЯ сила, пусть глуповатаЯ, но привычнаЯ и в общем-то правильнаЯ
свЯтынЯ.
‚се правильно в этом мире, включаЯ прелестную юную даму, только что
покинувшую кабинет. †аль, конечно, тоска ее и злость не скоро пройдут, не
скоро уступЯт место потоку естественной жизни, который ворветсЯ в нее иными
фигурами и совсем отбросит полуразмытый образ неудачливого супруга. ‘реди
этих фигур не будет скорее всего полковника €льина - увы! - ибо она по
молодости-глупости не понимает, что такое маленькое, просто малюсенькое
послабление тюремного режима и какую цену платЯт подчас за подобное
послабление.
Њногого не понимает эта дама с левым умонастроением, но ничего, поймет
- поправеет. …ще как! ЏомытаритсЯ по родственникам, до сущего подаЯниЯ
дойдет, и плевать ей станет на любые идеи, и в душе ее вспыхнет слабый, но
устойчивый огонек ненависти к брату и к мужу, и разгоритсЯ огонек в сильное
пламЯ, и уж не в нем ли будет спасатьсЯ господин ‘труйский, не этот ли
зыбкий ковчег имеет он в виду? Ђ о своей роли она непременно забудет, ибо
свойственно нам забывать свои роли - сколько их за долгую жизнь переигрывать
приходитсЯ.
‚се правильно в этом лучшем из миров, и вполне справедливо, что ЊариЯ
Љарловна не испытывает таких же мучений духа и тела, хотЯ, конечно, в смысле
внешности ее следовало бы куда беспощадней обречь на адские муки, чем
нежно-упругую - черт побери! - ‘ерафиму „аниловну.
€ в конечном счете, размышлЯет полковник €льин, ежели вздумаю нажим
оказать, раз-другой с визитом Явлюсь, растолкую, какие он там муки
принимает, наобещаю поблажки, пожалуй, и сдастсЯ, известное дело - сдастсЯ.
‚от ведь преимущества свободного человека: захочу - партию в вистец
проведу, захочу - в иное место направлюсь, скажем, к ‘ерафиме „аниловне. Ђ
ему, что ему остаетсЯ? Ћзлобленные стишочки пописывать, чтоб они в мою папку
зашвыривались и там век вековали? —ерез годик испишетсЯ, уголовной каши от
пуза хлебнет - что тогда?
‡начит, главное - правильный образ мыслей, силу лучше вот так, справа
за плечиком иметь, чем нос к носу с ней сталкиватьсЯ.
‘амаЯ гниль, думает €льин, чувствуЯ, что внутри у него закипает
непонЯтное раздражение, и ‘илину он не свой, и мне - чужак, кому же такой
сочинитель надобен? ќти вот чужаки и пЯтый год накаркали, свободы подай им,
свободы, а на баррикады не шибко-то лезли, как до крови дошло...
ѓлупости, думает €льин, баррикады наполовину из их строк сделаны, и
ружьЯ наполовину их идеЯми стрелЯли. ѓлупею, ей-богу, глупею. Ћт того,
чувствую, что не искоренить их, ох, не искоренить переменщиков чертовых.
‚се-то им перемены подавай, ничто сущее, видите ли, не устроительно им,
между тем, не они ли при переменах первыми на костер пойдут...
€ вдруг делаетсЯ полковнику неуютно в тихом этом кабинете, и мнитсЯ
ему, что незарешеченнаЯ голубизна не так уж и надежна, и вообще все текуче в
этой жизни и далеко от идеала, даже полоска неба, на которой висит какое-то
блестЯщее облачко, неподвижно висит и, возможно, составлЯет главный предмет
его раздражениЯ.
€ приходит на памЯть - к чему бы? - ѓарри ѓудини с его дьЯвольской
усмешечкой, некогда без усилий покинувший тюремный вагон, самолично
полковником €льиным проверенный...
Ќе отсюда ли опала, думает €льин, и всЯ эта осточертевшаЯ провинциЯ,
где приходитсЯ раздувать любое дело, жертвуЯ честью офицера, дабы там,
непроизвольно дергает он правым плечом, дабы там вспомнили и оценили,
наконец-то оценили способности, включаЯ умение ласково заигрывать с
господином ‘азоновым, не плюЯ ему в заплывшую самодовольством рожу.
…й-богу, несправедливо, думает он, что такие, как ‘азонов, на свободе
гулЯют, пока ‘труйский за решеткой маетсЯ. ѓоспода сверхпатриоты скорей
всего и угробЯт ђоссию...
€ теперь настроение совсем уж испорчено, понимает €льин, серебрЯнаЯ
нашлепка на небе и взвинтившаЯсЯ ‘ерафима „аниловна, в глазах которой он с
господином ‘азоновым вроде бы одно целое, - все в этом дерьмовейшем из миров
стремитсЯ испакостить ему жизнь.
€ кабинет кажетсЯ ему клеткой, а высочайшее недреманное око - чем-то
занудливым и слишком вездесущим.
Ќо это длитсЯ мгновение, самое короткое мгновение слабости, и оно
испарЯетсЯ бесследно, ибо €льина ждут иные папочки и спрЯтанные там судьбы,
которые все еще в его руках, и потому не стоит обращать внимание на всЯкие
мелочи, вроде серебристого пЯтна за окном и сазоновской физиономии, так
некстати всплывшей в памЯти...

‘ерое утро. „ождь. ЊоЯ крыша, как маленькаЯ клавиатура, бубнит в три
звука.
‘разу над крышей начинаетсЯ небо, и выше антенны ничего не разглЯдеть.
€ не известно - улетела обиженнаЯ тарелка или все еще мокнет над пустым
поселком. †аль, если они обиделись, должны понимать, что к настоЯщему
контакту Я просто не готов, может и всЯ наша цивилизациЯ не готова
отразитьсЯ в трезво-жестоком инопланетном зеркале. € летающаЯ пепельница -
обычный нервный срыв.
Ђх как ловок Я оправдыватьсЯ, какой Я весь невиновный и серьезный.
—то сегоднЯ - воскресенье, понедельник, четверг? ‘мешались дни, если не
годы.
‚от-вот нагрЯнут ‘ережа с ‚ерочкой, навезут кучу вкусных вещей, канут в
эту осень мои самодельные подгорелые каши, наступит инаЯ, весьма деловаЯ
жизнь с истекающими сроками и ‘ашкиными штроксами.
- ’ы не маленький, - скажет ‘ергей ‘тепанович после первой, - должен
понимать... ‚ылететь из плана просто, попасть туда сложней. € чем ты
докажешь, что ближайшего года хватит на переваривание твоего ‘труйского?
- ‚ыпивай, ‘ережа, и закусывай, и пусть тебЯ не волнует этих глупостей,
- почти точно процитирую Я бабелевскую фразу.
‘ережа ухмыльнетсЯ и нальет по второй, изготавливаЯсь к жесткому
моральному прессингу. Ќо ‚ера тут же подобьет итоги:
- ѓена, - проворкует она, - не волнуй ‘ергеЯ ‘тепановича, благодетелЯ
своего. “ него сердце, а у тебЯ, миленький, безусловный финиш. ‚ понедельник
везу рукопись ‹идочке, а "ќрику" твою прЯчу так, что целаЯ бригада ерлоков
•олмсов не найдет. € никаких переделок, Ясно? ‘ереженька растолковал мне по
дороге, что это гениальный труд...
€ так далее, и тому подобное.
‘ергей ‘тепанович тут же подхватит эстафету:
- •орошаЯ книга, честно, старик, хорошаЯ, а лучшее - оно враг, - скажет
он после второй. - ’ак что сдавай-ка ее, и полный порЯдок. ’ебе ж только
одно десЯтилетие описать, чего копатьсЯ?..
Џотом ‚ера водрузит на стол большой кофейник, и пойдет костомывный треп
- тому-другому перемоем мы втроем косточки, пока ‘ергей ‘тепанович исподволь
не поинтересуетсЯ...
Ђх, черт побери мою памЯть. ‹ежит ведь пухлаЯ рукопись ‡айцева и
дожидаетсЯ положительной рецензии. ‡аЯц, конечно, недурственно в ученых
делах разобралсЯ, что называетсЯ, на уровне... Љак дважды два, доказывает,
что €кс, достигший всемирного признаниЯ и делающий очевидно сверхполезное
дело, на каких-то двадцати пЯти авторских листах непременно разоблачит
бездарного проходимца €грека, разоблачит, невзираЯ на должности и званиЯ. Ќе
роман, а исходЯщий документ Џрезидиума Ђкадемии... Њне бы заЯчью
самоочевидность!
€нтересно, что сказал бы ‘труйский, ознакомившись с этим исходЯщим, что
подумал бы о своих потомках? Ђ моЯ заведомо приличнаЯ рецензиЯ - разве не
щелкнула бы его?
“ж удивлЯть ‘ергеЯ ‘тепановича, так удивлЯть. Џоступить однажды по воле
своей - ‡айцу написать все, что о нем думаю, а свою рукопись начать заново.
Ќ-да, написать, начать... ‹егко говоритсЯ. Ђ у ‡айца, между прочим,
жена третий год хворает и врЯд ли из хворобы своей вылезет, и ‘ергей менЯ
одним недоуменным взглЯдом на место поставит...
„ождь внушает заброшенность. Љак он пережил осень в затхлой своей
камере?
Џисьма - вот что его спасало.
™елкаю клавишей, и дух ‘труйского приходит ко мне в голосе ‚олоди:

Љричи, кричи -
не докричишьсЯ,
зови, зови -
устанешь звать...
Џуста стариннаЯ кровать,
и объЯснениЯ излишни.

‘жимает голову круг боли.
џ пью таблетки пустоты
и знаю -
не вернешьсЯ ты
в стен этих выцветшую голость.

’ы, отступаЯ, защищалась,
дралась отчаЯнно и зло,
но, видно, так уж повезло -
Я опозорен всеплощадно.

Њне остаетсЯ только ждать -
свободы,
истины,
любимой,
а ныне всеми Я покинут,
огнем кольцеобразным сжат,

как бальмонтовский скорпион,
не там и не тогда рожденный,
не тем талантом награжденный,
не той душой, не тем пером.

—то ж, может быть,
и Я дождусь
минуты нашей беспечальной.
Ћна наступит - Я ручаюсь,
она твою растопит грусть,

она вернет тебЯ, быть может...
Џусть нежность лучших наших дней
пожаром памЯти моей
обугленное сердце гложет.

Њне верить хочетсЯ - дождусь
минуты нашей беспечальной.
Ћна наступит - Я ручаюсь.
‚от буду ль жив - не поручусь.

ѓде-то здесь рубеж излома, страннаЯ - страннаЯ ли? - мечта поселЯетсЯ в
его камере - мерещитсЯ свежее пронзительное утро в абрикосовом саду детства,
и еще - парижские набережные, на которые никогда не ступала нога Ѓориса
€ннокентьевича. Ќезадолго до этапа рождаетсЯ такое:

‹ета блеск...
Ђ на сердце вьюга.
ЏретворЯютсЯ сказки в быль -
затолкали в собачий угол
и хотЯт, чтоб от счастьЯ выл.

Ќешто чертовым когтем мечен,
загнан в мертвый покой нулЯ?
’ак бывает -
ничто не вечно,
даже тЯга к родным полЯм.

‚друг охватывает не к месту,
озлобленьЯ зигзаг чертЯ,
ностальгиЯ по бегству в детство
или просто ко всем чертЯм.

„аже страшно себе признатьсЯ -
всплеск свободы в злой толще стен -
мне мерцать в костре эмиграции.
џ - танцующаЯ светотень.

Ћбраз, не поддающийсЯ расшифровке, но частый - в вариантах, раскиданных
по груде рукописного архива. Ђтмосферный фантом, плЯшущий блик - что это?
—то мерцало перед ним в долгие зарешеченные дни, вечера и ночи?
"‘имочка, милаЯ, плюнь ты на эти петербургские хлопоты, береги себЯ, -
пишет он. - €х короны не стоЯт твоих слез. ѓ-н €. намекал мне недавно на
всЯкие гадости, видать ты его здорово перешибла своей недоступностью.
‘мешно. Џри случае непременно надаю ему пощечин. Ћн из себЯ выходит от того,
что мы с тобой не ломаемсЯ и достоинство свое не размениваем. ‡начит, мы
правы. € прорвемсЯ".
€ наступает темный, почти не документированный сибирский период.
ѓосподи, до чего ж сильны были люди, вставшие тогда над бомбами и
дымЯщимисЯ револьверными стволами, над конкретными мундирно-фрачными
господами. “зревшие суть не в личностЯх на портрете и под портретом, а в их
единстве, совокупно отраженном в расширенных зрачках ‘ерафимы „аниловны.
‚от оно - единство, отраженное в зрачках, приковывающее их вовнутрь к
одной задаче - самосохранению, низводЯщее человека к биологическим функциЯм
и только к ним. Ќо даже импульсивно-ломкаЯ ‘имочка смогла вовремЯ - пусть с
ошибками и лишними словами, но все-таки вовремЯ - встать над собой. ‡начит,
неодолимость отраженного единства - сказочка длЯ слишком взрослых, длЯ тех,
кто уже забыл исток отнюдь не сказочной игры, где видитсЯ то, что хочешь и
можешь увидеть.

„ождь как-то незаметно иссЯкает, и небо поднимаетсЯ выше и выше.
џ стою на крыльце и жду, разумеетсЯ, жду, откроетсЯ ли зависшее над
моим домом чудо. ’арелка на месте, она словно бы набухла и посерела - поди
не набухни от круглосуточного потока, затопившего все вокруг.
‚етер рвет остатки облаков, тащит обрывки за горизонт, к городу, чтобы
там тоже почувствовали осень, поглубже запрЯтали пестрые летние впечатлениЯ
и грелись, потихоньку вытЯгиваЯ их изнутри маленькими допинговыми дозами.
Њысли мои, кентавры со сбитыми копытами, пасутсЯ где-то на полпути
сюда, знаЯ, что их ждет до вЯзкости мокраЯ листва и не слишком уютное
лысеющее вместилище.
Ћни в последних его часах или минутах, они пытаютсЯ собрать эти минуты
по крупицам, по сути - из ничего, из воображениЯ, и минуты, плоть от плоти
моих кентавров, тоже становЯтсЯ двузначны и невоспроизводимы, повисаЯ над
тем временем тЯжким чудом, чем-то вроде летающего блюдца или иного зримого
мифа. Ќо ватное слово миф - только сердцевина чуда, вообще-то оно
игольчатое, и иглы его тЯнутсЯ в разные времена, нанизывают на себЯ почти
невероЯтные событиЯ. € мысли-кентавры, обессиленные, но воодушевленные
любопытством, устремлЯютсЯ вдоль игл, высекаЯ искры из кремнистых
случайностей своего пути.
‘коро они окончательно устанут и вернутсЯ в эту осень, им непременно
надо вернутьсЯ к тому моменту, когда придет гость оттуда, уставший обижатьсЯ
и мокнуть там, наверху, видимо, тоже в одиночестве своих бесконечных
наблюдений за людьми.
‘коро совсем стемнеет, не пора ли в кресло - в спокойное ожидание
минуты, когда по комнате расплывутсЯ слои голубого тумана, чтобы сгуститьсЯ
напротив менЯ в Якобы инопланетное, но по-земному обидчивое существо,
способное злитьсЯ и прощать.
Ќа завтра предсказывают заморозки, и почему-то кажетсЯ, что тарелка
рванет на юг, в более прозрачные и теплые места, а значит, сегоднЯшнее
свидание будет последним, вроде прощаниЯ, когда позволительно многое - даже
выжать по скупой мужской слезе. €ли мы расстанемсЯ без особых эмоций? ‘корее
- так. “ нас разные пути - он умеет неведомо как преодолевать пространство,
Я совсем уж непостижимым образом ношусь во времени. ‹огично разойтись и не
мешать друг другу лишними душекопательными вопросами. Џусть контакт,
начавшийсЯ шуткой с зеркальцем, окончитсЯ тоже смешно.
‘казано однако …кклесиастом: сетование лучше смеха, потому что при
печали лица сердце делаетсЯ лучше.
‡абавнаЯ идеЯ, с которой немало возилсЯ ‘труйский, пыталсЯ постичь ее,
как и многие иные премудрости, в полузастывшем своем сибирском надвременье.
Ќе постиг он ее, должно быть, от сетований сердце не делалось лучше,
исходило накипью, которую даже чуткаЯ нежность ‘ерафимы „аниловны трогать
опасалась.
‚от и Я полагаю, - смеющийсЯ человек еще имеет шанс. € потому
родившеесЯ в шутке в смех да обратитсЯ.
Ќетерпеливое ожидание лишает менЯ ужина, но Я упорно сижу в кресле,
чтобы мысли, разбежавшиесЯ по разным направлениЯм от последних минут Ѓориса
€ннокентьевича, собрались воедино и отогрелись, виновато глЯдЯ друг на друга
и потираЯ ушибы, полученные на скользких поворотах истории.
Ћни втекают в менЯ сквозь прищуренные глаза, и потому Я упускаю миг,
когда место около двери обозначаетсЯ голубовато-тревожным светом и из него
возникает нечто знакомое. ‡атруднЯюсь назвать его позу - это мы привыкли
стоЯть, сидеть или лежать - здесь же наблюдаемо какое-то четвертое
состоЯние, не входЯщее в нашу изысканную систему представлений о комфорте.
‚прочем, ни поза, ни само поЯвление дымчатого существа особого удивлениЯ у
менЯ не вызывают - великое дело внутреннЯЯ готовность и Ясное предчувствие.
‹ишь последнЯЯ мысль, совсем ослабевший кентавр, которому досталось
больше других, - мысль о, как бишь его, своевременно и в общем-то весьма
деликатно отрекшемсЯ, - застревает на пороге, как бы повисает между мной и
голубым человечком и наверное на момент делаетсЯ общей.
џ щелкаю клавишей, и гном согласно кивает головой. Џеремотка бог знает
в сколько метров, метров-лет. ‘топ. € ‚олодЯ тейн начинает глухим словно
отсутствующим голосом:

—ужаЯ глухаЯ боль.
‘ ѓосподом на пари
проникновенный слог
ножиком ткну
в
Џозволь,
в
Њеньшее из двух зол,
в
‘тоит ли говорить...

’ак и пройдем,
как тень сквозь тень.
‹ишь взглЯд, как мЯч,
от серых стен
отскакивает наискось,
и на износ,
и на износ
отстукивает маЯтник.

...годы совсем не те,
и не под тем углом
видим мы свой удел.
„авайте о красоте,
о чайнике на плите
или о чем другом.

’ак и уйдем,
как тени в тень.
Ћдни,
в один прекрасный день
не раздобыв глоток тепла,
сгорим дотла,
сгорим дотла.
‘редь взглЯдов-птах
и взглЯдов-плах
сгорим дотла,
сгорим дотла...

- ’ы извини, - говорю Я, - мне не хотелось, чтоб так вышло...
- Џожалуй, это Я перегнул палку, - внушает мне пришелец. - ‹юди
тонкокожи, иногда удивлЯешьсЯ, что они вообще выжили, и нет ли здесь ошибки
природы. Ќо эта ошибка не кажетсЯ неисправимой, верно?
Љ сожалению, он прав, резок и нагл, но прав - тогда и сейчас. ’олько у
менЯ нет аналогичной пепельницы, способной к полету за честь всего
человечества. € совсем нет желаниЯ снова пугать гостЯ.
- Ќе сердись, - транслирует он. - Ќе стоит нам ссоритьсЯ, это более
бессмысленно, чем ты можешь себе вообразить. ‹учше поболтаем так - о всЯкой
всЯчине, мне ведь скоро улетать.
‚ голове моей каша, сотни вопросов теснЯт друг друга, и трудно с
чего-нибудь начать. ђазумеетсЯ, пришла пора поболтать, смешно качать права,
когда перед тобой нечто или некто внеземное.
Ќекоторые вопросы выпирают наружу, от них буквально трещит не слишком
крепкое полотно моей внутренней картины мира. Ќапример, как они летают...
- Ќе ломай себе голову, - усмехаетсЯ голубой человечек, как может
усмехатьсЯ колеблющеесЯ облако. - ‚се гораздо проще. џ тоже думаю, что
межзвездные фотонные монстры - нелепость. ‡ачем гонЯть живые существа в
далекие и опасные путешествиЯ ради информации, которую можно получить при
помощи обычных сигналов? € зачем сбрасывать над планетой блюдца, чурающиесЯ
прЯмых контактов? Ѓлажь...
Ѓлажь? џ целиком согласен с этим; но, черт возьми, а ты-то откуда,
разговорчивое мое чудо? …сли межзвездные броски обитаемых кораблей лишены
смысла, то как же ты путешествуешь и куда торопишьсЯ улететь? Ќичего не
понимаю. Њожет быть, речь идет о движении во времени?
‚от! €менно эта идеЯ - летающие блюдца как хрономобили. ’огда понЯтно
многое, слишком многое - и их некоммуникабельность, и странные исчезновениЯ,
и... € неужели мои видениЯ как-то свЯзаны с его присутствием?
- ’ы чертовски догадлив, - сообщает мне гном. - ‡авидки берут, до чего
ты секуч и понЯтлив.
- ’ак это из научной фантастики? - радостно уточнЯю Я. - Ќу, “эллс и
прочие изобретатели машины времени, да?
- “эллс написал обычную сказку, - радужно переливаЯсь, внушает мне
голубой человечек, - а остальные долго ему подражали. ‘ерьезные идеи
движениЯ во времени поЯвились куда поздней, они свЯзаны с теорией
культуроидных структур, и вообще все это слишком сложно и скучно длЯ
дружеской вечерней беседы.
- Ђ что такое культуроидные структуры? - искренне удивлЯюсь Я.
- ќто как раз нехитро, - по-моему, с плохо скрываемой зевотой объЯснЯет
гном. - ’о, что относитсЯ к передаче небиологической наследственности -
обучение, социальнаЯ адаптациЯ, со временем формирует устойчивые структуры -
образы искусства, науки, религии. ќто особый мир...
- Ќечто вроде платоновских эйдосов? - демонстрирую Я эрудицию.
- …сли бронзовые зеркала, которыми Ђрхимед пыталсЯ поджечь римский
флот, что-то вроде ваших лазеров, то и эйдос - нечто вроде культуроидной
структуры в нашем понимании, - терпеливо растолковывает мне гном. - €
вообще, Я не намерен читать лекции о твоем будущем - далеко не все может
тебЯ обрадовать...
џ же знал, что тарелка зрЯ висит над моим домом темного гуманитариЯ.
”изик вцепилсЯ бы когтЯми и все выпытал, даже рискуЯ увидеть собственное
будущее в не слишком розовом свете.
—то бы ему и впрЯмь не повисеть в иных местах, внушаЯ идеи переплавки
танков в велосипеды, конструкцию своего блюдца или, на худой конец,
приличного картофелеуборочного комбайна. Ќеужели важнее забрасывать менЯ,
биографа-собаку, в иные времена, дразнить ощутимостью давно ушедшего, где
ничего не исправишь и никому не поможешь?
- „олжно быть, так, - продолжает он, - и ты не удивлЯйсЯ, оно бесспорно
важнее. Ќикакие комбайны не заместЯт пониманиЯ человека. € не иронизируй над
образом собаки, внедрившимсЯ в тебЯ. Ќадо спасать мертвых во имЯ живых,
этому учат сенбернаров, но иногда забывают учить писателей. …сли не
заглЯдывать в прошлое, всамделишное, а не игрушечное, велик риск
интеллектуальных мутаций, легко остатьсЯ без будущего, вообразить, что
историЯ открываетсЯ карьерой твоего высокопоставленного папеньки и блестЯще
завершаетсЯ твоими умственными упражнениЯми...
Љакого дьЯвола ты трогаешь отца? —тоб тебЯ самого так высоко
поставило...
- Ћбидчив ты не в меру, - ухмылЯетсЯ гном. - џ ведь не о тебе лично,
так - длЯ примера, хотел показать, что наши путешествиЯ действительно важны.
Ќо кстати, Я и тарелка здесь ни при чем. ќто должно стать личной
потребностью и зависит только от тебЯ.
Љрасивые слова! Људа бы Я заглЯнул, не зависни твоЯ тарелка именно над
моим домом и именно этой осенью? Људа бы Я заглЯнул, не слетай она
предварительно во времена ‘труйского, не проследи его жизнь от первых до
последних мгновений и, наконец, не облучи менЯ каким-то неизвестным полем
воображениЯ? ‚от тебе и атмосферный фантом...
- „а нет же, нет! - отчего-то нервничает голубой человечек. - ќто твоЯ
тарелка, вернее, твой и уже опознанный летающий объект. ЏостарайсЯ хоть
сейчас что-нибудь понЯть. ’ы сам делаешь шаги во времени, сам платишь за
каждый свой шаг, и это твой фантом...
Ћн устал прыгать на разделЯющий нас сверхвысокий барьер, устал от
бесконечных своих путешествий, и усталость его вливаетсЯ в менЯ, упругими
волнами перекатываетсЯ внутри, и в резонанс с ними постанывают мои
беднЯги-кентавры.
ќтот голубой дымок, в сущности, тоже один из них. џ устал. Ѓог с ними,
с вопросами...
- ’ак-то лучше, - генерирует голубой человечек. - ‡наешь, Я утром
исчезну, но ты не будешь в одиночестве. “тром жди гостей.
џ их давно жду и очень живо вижу грЯдущий день, включаЯ загрузку
‘ережиного "Њосквича" дачной амуницией.
- Ќо эта ночь твоЯ. …сли ты способен еще, если желаешь... - с Явным
сочувствием вздыхает гном. - ’олько потом не жалей о принЯтых решениЯх.
Ћ чем жалеть? ђадоватьсЯ...
- Ќе финти, - слышу Я отчетливо, словно реальный голос, - если
захочешь, к утру Я могу стереть все твои нелегальные впечатлениЯ. Џусть
останетсЯ добротнаЯ и удобнаЯ модель потребного тебе десЯтилетиЯ,
черно-белаЯ, без всЯких там пестрот и полутонов, без всЯких стереопроекций
во времена иные. € будет недурно, а?
Људа девалась моЯ летающаЯ мраморнаЯ птица?
—еловечек словно бы пожимает плечами, на самом деле облако начинает
вибрировать, становитсЯ все прозрачней и куда-то исчезает.
‚ тот момент мог бы присЯгнуть, что оно втЯнулось в менЯ, занЯло свое
место среди отдыхающих кентавров, но секундой позже - ни за что. …го просто
не стало, как, вероЯтней всего, и не было никогда.

„ело, видимо, в том, что Я возвратилсЯ с чашкой чаЯ к своему креслу -
нелепой, но крайне удобной конструкции. “селсЯ, и тут же завьюжило - смирно
гревшиесЯ друг о друга образы понеслись хороводом, и в свисте, очень
напоминающем назойливый аккомпанемент первого контакта, стало чудитьсЯ
разное. ‚се, как в его полудетском:

€ сны проносЯтсЯ чредой,
посланцы грез неутолимых,
метелью образов любимых
над воспаленной головой...

ђыбой, выброшенной на берег, билась в жару ‘имочка, звала его, но его
не было рЯдом, а там, в далеком сибирском поселении, он неуютно ворочалсЯ за
столом, что-то предчувствуЯ и слепо листаЯ тихонравовское издание "†итиЯ".
"‘ице аз, протопоп Ђввакум, верую, сице исповедаю, с сим живу и
умираю".
‚ьюжит. „о чего же они медлительны, письма, - пока дойдут, на целый
дюйм подрастает маленький Љеша.
"’рогатьсЯ сюда не следует, никаких средств не хватит, а наших тем
более. Џраво же, стоило хорошенько ограбить господина ‘азонова и Љ^o, а
заодно и пару банков, дабы сидел Я со спокойной совестью, а вы во всем
довольство испытывали. Ќо талантов к тому Ѓог не дал.
Љеська наш не понимает ничего, оно и к лучшему - в свое времЯ отыщутсЯ
длинноЯзыкие доброхоты, а пока береги его, как сможешь.
€ не казнись - эти господа не таким, как ты, руки выкручивали. ’вои
слова ничего в судьбе моей не изменили, ибо все предопределилось заранее, до
суда. ’ы была и есть единственный свет в зарешеченном окне моем. €
останешьсЯ им настолько, насколько хватит сил твоих.
‘охрани тетради, не знаю зачем, но сохрани - это, может быть, все, что
от менЯ осталось".
‘ ђоссией что-то творитсЯ, думал он, мерЯЯ камеру шагами, недавний
глоток свободы не пройдет даром, никого теперь, кроме господина ‘азонова и
иже с ним, идеей мировой гегемонии не купишь.
Ќадо ломать, своими руками ломать, только жаль, что Я поздно это понЯл,
когда чужие руки ловко сломали менЯ, загнали в дыру, откуда не выбратьсЯ,
откуда добровольно рванешьсЯ вприпрыжку по бесконечным ступенЯм черной
лестницы на звук все ниже и ниже удалЯющихсЯ отцовских шагов.
•олод, холод, всюду холод, и никуда от него не детьсЯ, каждое слово -
дыхание на пальцы, а перо больше царапает бумагу, чем пишет.
- Ќичем не могу обрадовать вас, госпожа ‘труйскаЯ, - скажет невысокий
человек в очках. - ‚ данных обстоЯтельствах Я никак не сумею издать книгу
Ѓориса €ннокентьевича. ќто поставило бы нас, менЯ и компаньона, в
двусмысленное положение. ‹юбой критик, разнюхавший официальную формулировку
его дела... вы понимаете?..
Ќе уставаЯ хлопают двери, одна, другаЯ, третьЯ - захлопываютсЯ. ‚есьма
сочувственно захлопываютсЯ.
‘остоЯние здоровьЯ-с? Џрошение, мадам, прошение на высочайшее имЯ.
Ќепременно разберутсЯ... весьма сожалею...
„ы ладно, барин, усмехаетсЯ некто безликий, однако обозначенный в
записЯх ‘труйского как ‘енька “бивец, кончай ты свою писанину, мотнешьсЯ в
очко, полегшает, ей-богу... дописалсЯ небось...

Ќам ни шага, ни вздоха даром.
џ могу доказать на спор -
каждый стоит силы удара,
принЯтого в упор.

“дары.
…ще удары.
‡вон мечей и монет.
Њы - гладиаторскаЯ пара,
бьемсЯ спина к спине.

џ упал бы давно уж замертво,
в небо бросив проклЯтьЯ хрип,
чтоб арена от боли замерла,
хоть на миг покачнулсЯ ђим.

Ќо Я спину твою открою...
€ плевать на клоунский ђим -
лучше харкнуть кипЯщей кровью,
чем распЯть себЯ изнутри.

‘лишком громко трибуны воют,
слишком рано ликует медь.
‚ам мерещитсЯ - вы на воле,
мне же видитсЯ - вы в тюрьме.

Њы шатаемсЯ, боль глотаЯ, -
не упасть, устоЯть суметь.
‚ремЯ памЯтник нам поставит -
бог любви побеждает смерть.

"ђано или поздно тюрьмы обрушиваютсЯ на их творцов" - напишет он.
€ снова вьюга, мечутсЯ образы, тают и ассоциируютсЯ самыми невероЯтными
цепочками вблизи поворота, где подходит к концу отведенное мне планом
десЯтилетие.
Џомилование в окопы - в не слишком глубокую могилу, пытаетсЯ
зубоскалить ‘труйский.
ѓде-то впереди четверть века, но кому дано знать?
Ќо Я-то знаю и смело убегаю за ним в иные десЯтилетиЯ, мы играем в
прЯтки, и Я неизменно выхожу победителем, и все-таки жмуритьсЯ приходитсЯ
мне, а он прЯчетсЯ повсюду - не вообразить где - но Я, как методичный сыщик,
всюду, всюду, всюду вылавливаю мгновениЯ ЯсновидениЯ, даже тогда, когда
лучше всего не видеть.

џ чудом вырвалсЯ из этого путешествиЯ. ’еперь уже сам, вместе со своими
кентаврами, присутствовал везде и постиг их усталость, прониксЯ их желанием
спокойно поблуждать где-то на полпути от последних его минут. Џолпути - это
выходит в собственном детстве, прекрасное желание, слишком прекрасное, чтобы
так запросто исполнитьсЯ.
„о чего же вкусные и пышные оладьи готовит сегоднЯ мама - смотри, как
подрумЯнились, а ты бледненький что-то, кушай-кушай, сметанки подлей.
џ там и не там, одной половиной в славном осеннем „не Џышных Ћладий,
другой - здесь, в этой осени, или в совсем далекой и северной. Џотому что на
непосредственно впитанную детскими глазами картину большого старого стола с
точеными и треснувшими от древности ножками, на котором возвышаетсЯ на
редкость красиваЯ отцовскаЯ пепельница с орлом и целаЯ миска неописуемой
вкуснЯтины, над которым царит раскрасневшеесЯ мамино лицо, а где-то сзади -
облупившаЯсЯ побелка, большой книжный шкаф, скрывающий невероЯтные
приключениЯ, и еще портрет, должно быть, очень доброго усатого человека в
простой деревЯнной рамке, и сераЯ Њурка, облизывающаЯ свое блюдечко, на всю
эту впитанную картину проецируетсЯ нечто иное, не умещающеесЯ в том времени.
€ Я вынужден на полшага отступить, чуток выдвинутьсЯ из милой картины
детства.
- ‚идишь ли, мама, - говорю Я с убийственной рассудительностью, и мама
терЯетсЯ, услыхав иного сына. - ‚идишь ли, мама, не все так просто, не все у
менЯ получилось, Я как бы человек-проект, у менЯ по-прежнему главное в
будущем, только будущее сильней и сильней сокращаетсЯ. € не каждый барьер
удаетсЯ взЯть.
- —то с тобой? - спрашивает мама, нависаЯ надо мной непробиваемой
защитой, и глаза ее округлЯютсЯ от страха. - ’ы не заболел ли, ѓенонька? €
лобик горЯчий, ей-богу, горЯчий...
- Ќет, мама, - говорю Я, - не заболел. ’о есть мне кажетсЯ, что Я
вполне здоров, только мало, очень мало получаетсЯ...
- „а что ты, голубчик, - машет она руками, - у тебЯ жизнь еще впереди,
все получитсЯ, и учительница тобой довольна.
’ы права, мама, лишь в мелочи ошиблась - жизни впереди нет, даже не
знаю, хватит ли менЯ на финишный рывок. Ђ в остальном права - не даю Я своим
учителЯм повода длЯ недовольства, никому и не длЯ чего повода не даю. € не
стоит тревожить тебЯ моей неидеальностью и незаконченностью. “ тебЯ будет
болеть сердце, а Я хорошо знаю - теперь знаю! - что такое боль за ребрами,
что такое слабость, оставлЯющаЯ получеловека на съедение неизменно
неоконченным делам.
‘коро придет отец - обЯзательно надо его дождатьсЯ, а пока поговорим о
чем-нибудь интересном.
- Њама, - улыбаюсь Я как можно восторженней, - знаешь, мама, Я сделал
открытие, только мне не очень-то хочетсЯ, чтобы оно оказалось правильным.
- Љакое открытие, сынок? - рассеЯнно спрашивает мама, ворочаЯ последние
скворчащие оладушки на раскаленной сковородке.
- Љо мне приходил голубой гном с летающего блюдца, и Я понЯл, что он
путешествует во времени, это замечательно, правда, мама?
- Џравда, ѓенонька, правда, - отвечает она и одобрЯюще кивает мне.
- Ќо не это главное, мама, главное - он совсем не похож на нас, он
говорил про культуроидные структуры, понимаешь? ’ак вот, мне показалось, что
он тоже какаЯ-то такаЯ структура, он словно лишен нашей оболочки, хоть и
говорит по-нашему, то есть нет, не говорит, а думает, и ты сразу
схватываешь. Ќеужели это все, что от нас останетсЯ в будущем - дымчатые
тени, размазанные по времени, одержавшие победу не только над миром вещей,
но и над миром идей...
- ’ы красиво говоришь, сынок, но Я ничегошеньки не понимаю, -
обезоруживающе улыбаетсЯ она. - ’ы фантазер у менЯ, да?
- Њама, - почти кричу Я, ронЯЯ вилку, - это правда, это не фантазии.
Ѓудущее наследует наши дела, а оболочка не играет роли, со временем она
отмирает, заменЯетсЯ чем-то более удобным - разве это не страшно? ‚от эта
рука, глаза, лоб никому не понадобЯтсЯ - разве это не страшно?
- ‚от эта рука возьмет сейчас чистую вилку и очень даже понадобитсЯ, -
еще шире улыбаЯсь, говорит мама, но Я не слушаю ее.
- € все-все, даже самое стыдное можно будет увидеть, да? - совсем вхожу
Я в крик. - ’ы мне не веришь, но ко мне действительно приходил голубой
человечек с летающего блюдца...
- ѓосподи, - тихо говорит мама и усаживаетсЯ напротив, - ты совсем уже
взрослый. € сам придумываешь чудесные сказки, такую Я тебе никогда не
читала. ЋбЯзательно расскажи ее папе, он будет очень рад. ’ы ведь знаешь, он
так давно не бралсЯ за перо...
€ глаза у нее набухают, но менЯ не успокоить.
- Ќе веришь? - всхлипываю Я. - Ќе веришь мне? € так всегда - чем
правдивей Я говорю, тем меньше мне верЯт! Ќу и ладно...
€ Я вскакиваю из-за стола, бегу к двери.
- Ќе уходи, - просит она, - сейчас папа с работы придет, ты расскажешь
ему свою страшную сказку, и папа все тебе растолкует.
- ‚ы оба не поверите, оба, - шепчу Я и выскакиваю из комнаты и из того
времени. € успеваю огрызнутьсЯ напоследок. - ќто ты, ты обманываешь, он не
может придти...
‚ыскакиваю и тут же проклинаю свою вечную поспешность, дурацкий импульс
самолюбиЯ, вытолкнувший менЯ из, может быть, единственного истинно моего
мира. …ще полчасика, каких-то полчасика терпениЯ, и Я встретил бы отца -
мамы никогда не лгут, - и он непременно растолковал бы мне природу голубого
фантома.
“ тебЯ мамины глаза и мой подбородок, сказал бы он, и нам это очень
нравитсЯ, мы вовсе не пугаемсЯ того, что ты - инаЯ оболочка, перепутавшаЯ
наши качества. € разве это главное? Џусть ты походил бы на самую жалкую и
нелепую обезьЯну, мы все равно любили бы тебЯ. ‹ишь бы ты сумел унаследовать
наш дух, вынЯнченный не слишком простым временем.
‚ынЯнченный - это звучит странно на фоне его навеки обсеверенного лица.
Ћболочка - ерунда, улыбнулсЯ бы он, в ином остаютсЯ не только дома и
деревьЯ, но и наши идеи в словах и образах. Ќазови их любыми структурами,
суть не в этом, главное - они живые существа, свободно скользЯщие во времени
и, возможно, составлЯющие его ткань. Ќе какие-то там нерукотворные
памЯтники, а сгустки жизни, не менее реальной, чем мы с тобой...
Ћтец - это зима, Я знаю, что он придет только зимой, просто помню, и
потому заспешил, не стал дожидатьсЯ.
Ќо куда - куда, черт возьми, мне теперь-то спешить? ‡наем ли мы, куда
несемсЯ и чем несостоЯвшимсЯ платим за свои ускорениЯ?
џ не дождалсЯ своей зимы - влетел в другую, и чуть не пресеклось мое
путешествие от странной мысли: они ведь могли видеть друг друга, Ѓорис
€ннокентьевич и мой отец, все-таки почти современники - делили целую эпоху,
как иные делЯт бутылку или комнату. Џересекались ли? ‚идимо, могли, но не
знаю - ничего не знаю, хотЯ эта идеЯ надолго теперь застрЯнет во мне, как
зазубреннаЯ стрела в теле одного из кентавров.

Њожет, мне и не суждено попасть в свой осенний уголок, менЯ отшвырнуло
от детства - плата за нетерпение. Ћтшвырнуло в какой-то взбесившийсЯ вьюгами
февраль, наконец, в тот единственный ослепительно тихий февральский день,
который добил Ѓориса €ннокентьевича, как говоритсЯ, подвел черту под его
многотерпением к почти ссылочным блужданиЯм.
‘тало до боли в глазах бело, и Я почувствовал, что землЯ воспринимаетсЯ
мною с высоты птичьего полета - впечатление огромного листа бумаги,
изрезанного четкой скорописью и контурными рисунками.
‘коропись оказалась лесом, а рисунки - вполне реальными и даже ладными
бревенчатыми домиками, разбросанными кое-как и нанизанными на
неправдоподобно покойные дымы.
џ понимаю так, что гномик поблагодетельствовал - пригласил менЯ в
гости, однако сам он не объЯвилсЯ и никаких мерцающих пультов и кинокадров о
счастливом своем далеке демонстрировать не стал. Ћднако предметами иной
материальной культуры в менЯ тоже никто не целилсЯ, и Я решил, что этот
средний вариант гостеприимства - к лучшему, тем более, что моЯ волЯ успешно
управлЯлась с незримым ковром-самолетом - Я мог проникнуть в любую из
славных избушек, а мог, напротив, взметнутьсЯ чудовищно высоко, возможно,
вообще улететь с этой холодной половины планеты.
Ќо Я приковалсЯ к одному из строений, внутри которого в три шага
туда-назад металась замотаннаЯ в далеко не свежий шарф фигура, отмахиваЯ
рукой какой-то мЯгкий такт, и взглЯд ее отсутствовал здесь, наверное, именно
он вовсю использовал чудесные способности моего невидимого аппарата и нессЯ
туда, откуда обзор был беспределен или казалсЯ таковым.
€ вот что еще - ‘труйский не был одинок, он сливалсЯ с иными судьбами,
нес к ним свою неповторимость и разделЯл участь, и тем самым передо мной
творилось времЯ - тЯгучее вместилище того, что происходило, происходит и
должно произойти.
‘троки свЯзывали его с иными жизнЯми в далеких отсюда пространствах,
где тоже буйствовал метельный февраль, и оставалось не столь уж много - те
же метаниЯ в три-четыре шага по комнате с осколками русского ампира или по
дощатому надежно запечатанному бараку.
€ тогда, наконец, Я услышал его подлинный голос в "”евральской
сентиментали" - впрочем, это был опЯть-таки ‚олодин голос, теперь Я уверен -
даже внешне ‚олодЯ совпал бы с Ѓорисом €ннокентьевичем, прошедшим сквозь
все, что довелось пройти.

Ѓелокрылье зимы.
‚оспарЯешь в иное,
в иное,
в иное...
ЋчищаетсЯ лик
раззолоченных ложью времен.
Ѓесприветные мы -
судьбы вьюгой бессилиЯ ноют,
но встаем над собой
и над веком,
а он полумертв.

ђазве это зима -
ледниковый период ђоссии...
‘ирой нищенкой
муза бредет по рифмованным льдам,
словно стараЯ мать
корку хлеба с трудом испросила
у своих сыновей -
только нечего маме подать.

ѓде-то трубы поют,
но над льдистым мерцанием наста
испарЯютсЯ звуки
иссинЯ-серебрЯных труб.
‚ закулисном раю
примерЯютсЯ судьбы как маски -
здесь в разгаре игра,
только все ненавидЯт игру.

‚ мутноватом стекле
иссЯкают озЯбшие души.
Ђх, как трубы поют!
’олько многим ли нынче до труб?
…сть лишь скользкаЯ клеть,
где дерьмовых иллюзий удушье
нас однажды толкнет
ускользнуть в никуда поутру...

Џросто льдистаЯ бредь
расщеплЯет умы и запЯстьЯ,
просто льдистаЯ пыль
набиваетсЯ в строки - свЯтаЯ свЯтых.
ќто миг - умереть,
не сгибаЯсь и в страхе не пЯтЯсь,
но намного трудней
среди вьюги взлелеЯть цветы.

Ќе на личный венок -
несть поэту могильного хлада,
он уходит в иное, -
а в этот извьюженный мир,
где средь строчек и снов
восстаем из гробов,
если надо, бесприветные мы,
но живые поющие мы.

Ќаступил момент, когда мне стало Ясно - любой ценой Я должен вырватьсЯ
отсюда, сменить свое парЯщее состоЯние на нечто более устойчивое и понЯтное,
разобратьсЯ в себе - и вправду тот ли масштаб, хватит ли менЯ на продолжение
этих полетов в будущем.
€ Я рванулсЯ назад с тайной мыслью, что задержусь - хоть на минутку - в
другой, детской своей зиме, и отец расскажет мне что-нибудь о наследовании
по духу, и мы будем пить чай снова все вместе, не знаЯ, что находимсЯ почти
точно посреди двух эпох, будем пить чай с несладким, но вполне осЯзаемым
настоЯщим, и мама непременно расскажет о первой моей сказке, родившейсЯ в
тот нелепо прервавшийсЯ „ень Џышных Ћладий.
Ќо ничего такого не происходит. ‚ремена года калейдоскопически
менЯютсЯ, февраль истекает в весну, где кино-ледоход творит уйму надежд, они
выпархивают, как голуби из платка фокусника, терЯютсЯ в летнем засушливом
зное, и все опЯть впадает в осень - все более протЯженную и ощутимую.
€ Я успешно завершаю свое путешествие полудремой в том же старом и до
безобразиЯ удобном кресле.

“тро потрЯсающее. —уть прохладное, пронзительно Ясное осеннее утро.
Ќе было ни изнурительного дождЯ, ни сказочной тарелки над домом, ни
странных моих перемещений. Љто поверит во все? Љому рассказать?
ѓолубой гном растворилсЯ в небе, отдав ему свой цвет, и Я мог бы
беседовать с небом, если бы поверил в это.
Ќастало полное одиночество, но оно - лишь малый промежуток, ибо
обрамлено ожиданием. ‡аурчит мотор, и оно испаритсЯ на целую зиму, а может,
и навсегда.
„умаю, впереди еще целый час, а завтрак уже съеден, и рукопись свернута
- сегоднЯ Я не прикоснусь к ней, уж только не сегоднЯ! - и делать решительно
нечего. ђазве вот стоЯть на крыльце и впитывать небесную пустоту, котораЯ,
оказываетсЯ, умеет ловко входить в образ мыслЯщего дыма.
„елать решительно нечего. Ќа даче в общем-то подозрительный порЯдок, он
глубоко поразит ‚еру.
ђазумеетсЯ, нет и быть не может летающих тарелок. Љому нужно из кожи
лезть вон и устраивать межзвездные перелеты, ради подтверждениЯ очевидного
факта, что даже не самый великий ретроград товарищ ‹иходедов ѓ.‚. в
обозначенные перелеты ни капельки не верит. Ђ то, что они носЯтсЯ во
времени, Я сам и выдумал. …сли наши потомки могли бы и впрЯмь заглЯдывать в
прошлое - подлинное, а не театральное... ќто слишком оптимистично, чтоб
походить на правду.
џ думаю, ничего, кроме обычной творческой концентрации, не происходило
- вот единственно верное, а потому всесильное объЯснение. € точка.
€ пора кончать глупости с рукописью. ‘давать и никаких гвоздей!
—то Я там изменю? Ќасыщу добросовестно сработанную ткань художественным
вымыслом, который ничем и никогда не проверить? Ќу и лЯгнут менЯ хорошенько,
разумеетсЯ, поделом. Ђ потом по-дружески за третьей сигареткой спросЯт: а
зачем ты, собственно, стал чернить его, ну, не чернить - принижать?.. ђади
чего? Ќа идейное неприЯтие царизма напустил детективно-психологического
тумана...
€ точка. ‘корей бы ЯвилсЯ ‘ергей ‘тепанович в своем красном драндулете,
пусть поломитсЯ в открытые двери. Џусть!
‚от только крылатаЯ пепельница, памЯтник материальной культуры
пЯтидесЯтых годов XX века, исчезла. “летел горный орел, канул в голубое
существо, и оно проглотило его, как будто привыкло закусывать мраморными
отходами. Ђ черт его знает, чем оно, в сущности, питаетсЯ. Њожет быть, и
мраморными памЯтниками Ђвгустова золотого века...
„умаю, ‚ера не заметит пропажи, особенно узнав о моем историческом
решении. Џраво же, хорошее утро здорово прочищает мозги.
€ все-таки надо достойно завершить этот осенний фрагмент - что-то ведь
было, даже если ничего не было.
Џосижу напоследок в своем кресле, без всЯких видений, просто так. ‚от!
€ послушаю - все равно кассету перематывать, - послушаю что-нибудь из
конца, из самого конца моего калейдоскопического ночного путешествиЯ, когда
Я бросилсЯ назад и застрЯл на полпути. „оброе утро, ‚олодЯ, заполним
сколько-то оставшихсЯ минут "Џисьмом сыну"...

„ай Ѓог, сынок, чтобы в тебе
мои восстали идеалы,
дни лучшие мои восстали,
как искорки, в твоей судьбе.

€ ты поймешь - отец искал
свой путь, чтоб выбратьсЯ скорее
из необъЯтной галереи
мир искажающих зеркал.

‘квозь строй их шел не Я один -
нас было много, слишком много...
—ем многолюднее дорога,
тем легче сгинуть посреди.

Њы гибли в этих зеркалах.
Ќас не казнили - искажали,
и лжи разнузданное жало,
и вечный внутренний разлад

с самим собой, с пером опальным
нас тайной силою толкал
поверить в истинность зеркал
и не стремитьсЯ в зазеркалье.

Ќо шли. € в этом суть, сынок.
€ в комфортабельную веру
не обратились все. Џримерно
таков нехитрый мой урок.

‚оскресну ли в твоих шагах?
‚ твоих ошибках и порывах
мелькнет ли искрой торопливой
и мой за будущее страх?

’аков наш путь - вопросов тьма,
но мало правильных ответов.
€скрит в бессонные
рассветы звезда, сводЯщаЯ с ума.

Ќо искры освещают даль,
и даль становитсЯ Яснее -
в ней под тысЯчелетним снегом
золотоноснаЯ руда.

„ай Ѓог, сынок, чтобы в тебе
мои восстали идеалы,
дни лучшие мои восстали,
как искорки в твоей судьбе.

€ все: шипение, щелк, стоп. ‚олодЯ тоже ушел.
Ќеужели и его не было?

€стинной тишины нет.
Ћдин мотор сменЯетсЯ другим - такова музыка цивилизации.
Џриехали.
ЋбъЯтиЯ и похлопываниЯ.
‘умка со всЯкой вкуснЯтиной у ‚ерочки.
- Љак ты тут, беднЯжка мой, сирота голодненький?..
- ЏредставлЯешь, представлЯешь, а ђыхлов ему: вы завода и в глаза не
видели, а ведь пишете... а он, представлЯешь, на дыбы, за что Я, кричит,
воевал, чтоб менЯ такие щенки... представлЯешь?..
Џосле первой думаю - ладно тЯнуть-то.
- ‚от что, - говорю, - ‘ергей, ты тут насчет рукописи интересовалсЯ,
так Я...
- „а, да, - перебивает ‘ергей и почему-то отводит глаза, - хорошаЯ
рукопись, но ты хотел ее подправить, Я думаю, правильно...
- —то-что? - удивлЯюсь Я.
Ђ ‚ерочка застывает с Яичницей в руках.
- ‚ы его не слушайте, ‘ергей ‘тепанович, - очень серьезно говорит она,
- требуйте, чтоб он тут же рукопись мне отдал, а Я - сразу ‹идочке...
‘ергей ‘тепанович, по-моему, провалитьсЯ рад. Ћн хмыкает и без
колебаний вгонЯет в менЯ взглЯд - признак отчаЯнной решимости.
- ‚от что, ребЯта, - беспечно улыбаЯсь, говорит он, - тут с ѓенкиной
книгой неувЯзка вышла. џ ругалсЯ, но... ‚ общем, передвинули, нужна была
позициЯ, представлЯете?
- Ќу, чего вылупилсЯ? - злитсЯ он. - џ же предупреждал... „а, да, под
то самое, но что Я могу поделать, что-Я-мо-гу-по-де-лать? ’ы ж хотел...
џ встаю из-за стола, закуриваю, и ‚ерочка провожает менЯ взглЯдом
юродивого, осенЯющего крестом боЯрыню Њорозову.
Џотом она выскочит за мной на крыльцо, прижметсЯ к спине и начнет
утешать. Џотом мне станет неудобно, что ‘тепаныча бросили одного с полкуском
в горле.
Џотом - через три, пЯть, десЯть секунд...
Ђ сейчас Я стою на крыльце, слившись с осенью, и небо, по-моему,
ухмылЯетсЯ мне, как может ухмылЯтьсЯ дымное гномообразное существо,
бесцельно провисевшее столько дней над моим домом.
џ дружески подмигиваю ему, и на момент кажетсЯ, что никто сюда не
приезжал, и сейчас можно снова устроитьсЯ в кресле, рЯдом с ‚олодиным
голосом, и ждать вечера, когда комок Ясного неба придет поболтать о всЯкой
всЯчине.

Њинск, 1982
Last-modified: Sun, 14 Sep 2003 15:56:29 GMT
Ћцените этот текст:

Ђлександр ‘ергеевич Џотупа. Ћсенний мотив в стиле ретро

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23