следстве, ни в своих
личных  взглЯдах.  •очу  пересмотреть,  пересматриваю,  и  всЈ-же  большого,
основного заблуждениЯ не нахожу. Ѓыли,  конечно, ошибки, в какой-то мере мы,
быть  может,  отвечаем морально и за "разбойника" ‹юды (хотЯ почему  же Я за
него отвечаю?). Ћтвечаем  за то,  что давали деньги  большевикам,  как давал
‘авва Њорозов (Я им никогда  не  давал).  Ѓыть  может,  у нас  была  и  своЯ
слащаваЯ  фальшь,  даже  наверное была, всЈ-таки  гораздо  более  честнаЯ  и
бескорыстнаЯ. € вреда от нас было неизмеримо меньше, чем  от разных  Џлеве и
‹юдендорфов.  €  основнаЯ наша  <sup><font color=blue>446</font></sup>  ценность  -- свобода  --  никак не была
ценностью фальшивой.  € уж от нее-то Я не откажусь никогда,  как не откажусь
от "дважды два четыре"! Ќастала катастрофа,  нам больше как будто  не на что
надеЯтьсЯ, и всЈ-же Я думаю, что наше поколение было <i>только</i> несчастно".
     ‹ожились  они теперь рано и до  полуночи  читали в  спальной при  свете
керосиновой  лампы, как в пору  детства „митриЯ Ђнатольевича. Ћба  читали  в
очках:  он  с позапрошлого года, она  с прошлого  стали (с тЯжелым чувством)
носить  очки при чтении.  ’атьЯна Њихайловна  в этот  вечер снЯла их  раньше
обычного, положила  на  столик и задумалась: "‡имой топить  будет  нечем. Ќа
жалованье Њити и впроголодь жить будет нельзЯ. <i>Ћни</i> кончатсЯ? ’олько на это и
надежда, но  до того, как  кончатсЯ <i>они</i>, кончимсЯ мы, если не физически,  то
морально. ЊитЯ к ним не пойдет, но что же он будет делать?" -- „умала "он" в
единственном числе: смутно чувствовала, что зимы не переживет, -- здоровье у
нее всЈ расстраивалось,  она  боЯлась пойти к  врачу и еще старательнее, чем
прежде, скрывала  болезнь  от  мужа. "„лЯ  покупки  дров продадим Љрамского.
ђискованно, но что-ж делать? ‚ерно дадут гроши". ’еперь, впервые в ее жизни,
денежные расчеты у  нее примешивались  к самым важным и страшным мыслЯм.  --
"Љак он  будет  без  менЯ жить? …сли б  хоть ‹юда была в  Њоскве, Я была  бы
спокойнее... Ќо где она теперь? †ива ли?"
     ‘пальнаЯ  -- прежнЯЯ столоваЯ, --  была почти  пуста: оставались только
кровать и диван, ночной  столик между ними  и одно кресло; да еще  на  стене
висели  на  гвоздЯх  немногочисленные платьЯ  и  два  мужских  костюма.  ‚сЈ
остальное было продано. ‚селенные жильцы не доносили. Ѓыл продан за бесценок
и  ‹евитановский пейзаж (на четыреугольник, оставшийсЯ от него на  обоЯх, им
было особенно тЯжело смотреть). Џродавать принадлежавшие народу произведениЯ
искусства было  прЯмо опасно. Ћднако, жильцы и  об  этом не донесли. €х было
пЯтеро: муж, жена, три сына подростка. €м вначале предоставили всю квартиру,
кроме  двух  оставленных  хозЯевам  комнат;  можно  было  ждать, что  вселЯт
кого-либо еще.  Џока ‹асточкины не могли  особенно жаловатьсЯ на  то,  о чем
теперь только и говорили прежние  собственники хороших квартир. Ќовые жильцы
не  <sup><font color=blue>447</font></sup>  развели клопов, не подслушивали,  не  подглЯдывали, не ругались, не
следили за  каждым  движеньем "буржуев". "Џраво, недурные  люди!  -- говорив
„митрий Ђнатольевич. -- Ћн, оказываетсЯ, с 1905 года "член партии": они ведь
не говорЯт: "большевицкой партии", а просто: "партии". Ќичего, проживем  и с
ними.  €  незачем  из-за  потери  квартиры  принимать  вид  ‹юдовика  XVI  в
’ампльской  тюрьме. ’ак теперь делают многие,  у которых и  до революции  не
было ни гроша".
     ЋтравлЯли  жизнь  только подростки, на редкость буйные,  дерзкие, вечно
скандалившие и  грубившие  родителЯм.  Ћни  выбрали  себе гостиную,  которую
когда-то  обставила  Ќина.  Џовидимому,  их прельстила  круглаЯ  форма  этой
комнаты. ђасставили в ней  кровати  и покрыли содранным со стен  шелком.  Ќо
проводили день в бывшей мастерской „митриЯ Ђнатольевича,  и оттуда постоЯнно
доносилсЯ дикий шум.  ’атьЯна  Њихайловна  попробовала  с  ними  поговорить,
назвала их товарищами и  просила  шуметь меньше:  ее муж  нездоров  и должен
готовить свой курс в университете. ѓоворила с самыми ласковыми убедительными
интонациЯми и ничего не добилась.
     --  Ќе  брызгайте,  гражданка. Ќе диалектически  рассуждаете, -- сказал
ЏетЯ.
     -- Ѓуза и хвостизм, -- подтвердил ‚анЯ. -- Ћткатитесь, гражданка.
     ’ретий, ‚асЯ,  ничего  не  сказал,  но, уходЯ, пробормотал что-то вроде
"меньшевицкой лахудры".  Ќа этом разговор кончилсЯ, а руготнЯ, драки,  шум в
мастерской стали  еще  ожесточеннее.  ’атьЯна  Њихайловна ничего о разговоре
мужу не сказала, -- "что мог бы он сделать?"
     ђодители же  вели  себЯ  вполне  сносно  и даже  порою  деликатно.  Ћба
работали не  в  Љремле  и, повидимому,  не  на высоких  должностЯх, хотЯ муж
участвовал еще в 1905-ом году в  московском восстании.  “ходили на службу  с
утра, гостей принимали не часто и жили небогато. Ќо  съестные припасы  у них
были. ’атьЯна Њихайловна постоЯнно встречалась с жилицей на кухне, старалась
не  смотреть на то, что там  жарилось  и варилось; ей  казалось, что  жилица
чувствует себЯ смущенной. <sup><font color=blue>448</font></sup>
     ‘коро у ‹асточкиных человек в кожаной куртке отобрал роЯль.  ’еперь они
и  не спорили. €грать  всЈ равно было трудно,  а продать роЯль невозможно. ‚
этот  день  жилица,   предварительно  постучав  в  дверь,  вошла  к  ’атьЯне
Њихайловне и нерешительно попросила  ее продать ей "лишнее" платье  и белье.
’атьЯна  Њихайловна   радостно  согласилась  без  торга:  жилица  предложила
значительно больше, чем  давали  старьевщики. ‚ыйдЯ к  себе с  покупкой, она
тотчас  вернулась  и  принесла  полфунта  кофе:  "‚озьмите,  гражданка,  это
бесплатно.   “   нас  есть".  ’атьЯна   Њихайловна  принЯла  подарок,  очень
благодарила -- "муж так обрадуетсЯ", -- и потом прослезилась. ‘тала слаба на
слезы.
     „митрий Ђнатольевич читал "‚ойну и Њир". ќта  книга казалась ему лучшей
в мировой литературе. ѓоворил жене, что начал читать ’олстого двенадцати лет
отроду: "ЏокойнаЯ мама подарила, когда  Я болел корью. „венадцати  лет начал
и,  когда  буду умирать, пожалуйста, принеси мне на  "одр" то же самое".  ‡а
этой книгой он часто засыпал;  мысли его приЯтно  смешивались.  "Љак хорошо,
что  существует  в   мире   хоть  что-то  абсолютно   прекрасное,  абсолютно
совершенное!"... Ќо в этот вечер он заснуть не мог.
     -- ‘транно, -- сказал он,  отрываЯсь от книги. -- ‚едь крепостное право
было ужасно, а всЈ-таки люди тогда были  культурнее,  чем мы! ’олстой сам на
старости  лет  говорил, что в дни  его молодости  было в  ђоссии  культуры и
образованиЯ гораздо больше, чем в двадцатом веке. Ђ это было <i>до</i> большевиков.
     --  ‘тарикам  свойственно  идеализировать  прошлое, но Я  допускаю,  --
ответила ’атьЯна  Њихайловна.  -- Ђ вот  у <i>них</i>  растет  действительно редкое
поколение. •ороша будет жизнь, когда подрастут все эти Џети и ‚ани!
     „митрий Ђнатольевич вздохнул  и  снова  взЯл книгу. Ћн  читал о поездке
кнЯзЯ ЂндреЯ  в Ћтрадное,  с знаменитой страницей  о старом  дубе. "‚есна, и
любовь, и счастие!" как будто говорил этот дуб, -- "и как не надоест вам всЈ
один и тот же глупый и  бессмысленный обман. ‚сЈ одно  и то же, и всЈ обман!
Ќет  ни  весны,  ни  солнца,  ни счастьЯ.  ‚он, смотрите,  сидЯт задавленные
мертвые ели, всегда одинаковые, и вон и Я  растопырил  <sup><font color=blue>449</font></sup>  свои обломанные,
ободранные пальцы, где ни выросли  они -- из спины, из боков; как выросли --
так и стою и не верю вашим надеждам и обманам"...
     „а,  разумеетсЯ,  "тысЯчу  раз  прав  этот  дуб",  --  подумал  „митрий
Ђнатольевич. -- "’олько кнЯзь Ђндрей не имел права это думать, а  Я и мы все
имеем. „а,  Я тоже никаким  надеждам  больше  не  могу верить". ’очно, чтобы
самого себЯ  опровергнуть,  ‹асточкин повернул несколько страниц в  знакомой
ему чуть не наизусть книге и прочел о возродившемсЯ, преображенном дубе:
     "€  на  него  вдруг  нашло  беспричинное,  весеннее  чувство радости  и
обновлениЯ.  ‚се лучшие  минуты  его  жизни  вдруг  в  одно и  то  же  времЯ
вспомнились  ему. € Ђустерлиц с  высоким  небом, и мертвое укоризненное лицо
жены, и Џьер на  пароме, и девочка, взволнованнаЯ красотою ночи, и эта ночь,
и луна, -- всЈ это вдруг вспомнилось ему".
     "Ќо как же тут мертвое  лицо  жены! ќто тоже  "лучшаЯ минута жизни?" --
вдруг  с сильным волненьем  подумал „митрий Ђнатольевич,  никогда прежде  не
замечавший этих слов. "Ћбмолвка? Ќо разве у ’олстого  бывают  обмолвки? € то
же самое есть  в другой главе: Џьер, вернувшись из плена, с радостью думает,
что жены больше нет в живых! —то  же это такое? ‡начит, не  всегда худо, что
человек умирает?" Ћн с беспричинным ужасом оглЯнулсЯ  на  соседнюю  кровать.
’атьЯна Њихайловна уже  задремала;  лицо у  нее при свете  керосиновой лампы
казалось вместе измученным и просветленным, -- мертвым.

        XII

     „лЯ  первой лекции  отвели одну  из больших  зал  Ђудиторного  корпуса.
Ђктовый  зал  был бы уж слишком велик.  Љ двум часам аудиториЯ была полна на
три четверти. Ќовые студенты  и по наслышке мало знали ‹асточкина, но обычно
ходили  на вступительные лекции  новых преподавателей.  ‚переди студенческих
скамеек на стульЯх  сидело немало профессоров, -- преимущественно  старики с
разных факультетов. "Џредставителей  власти",  к большому облегчению „митриЯ
Ђнатольевича, не было. Ѓыл один научный работник,  до революции засидевшийсЯ
в приват-доцентах  и принадлежавший именно  <sup><font color=blue>450</font></sup>  к  тем,  о которых  говорил
‹асточкиным ’равников:  еще с прошлого  года он всЈ  с  большей  горЯчностью
утверждал, что надо честно  и смело протЯнуть руку новому правительству: там
есть  кристально-чистые,  культурнейшие   люди.  ‚   тесном  кругу  одни  из
профессоров  о  нем говорили, что он  страхуетсЯ на обе  стороны; другие  же
называли его "оком  ЉремлЯ, если  не ‹убЯнки". …ще  недавно  с ним, пожалуй,
люди и не здоровались бы, но теперь никто его не бойкотировал и все пожимали
ему руку, большинство очень холодно.
     ‹асточкины потратились на извозчика. €дти  пешком было  далеко, „митрий
Ђнатольевич боЯлсЯ, что одышка у  него усилитсЯ и  помешает ему говорить. Џо
дороге   он  всЈ  времЯ   прокашливалсЯ.   ’атьЯна   Њихайловна  тоже  очень
волновалась, хотЯ знала ораторский дар мужа.
     -- ’олько не волнуйсЯ, -- говорила  она. -- …сли потерЯешь нить, просто
найди в тетрадке нужную страницу и преспокойно читай.
     -- ќто не принЯто в университете. Ќо Я нисколько не волнуюсь.
     -- €  слава  Ѓогу!  ‚олноватьсЯ  нет  ни малейшей  причины.  ’ы  всегда
говоришь прекрасно.
     …го   встретили   недолгими   рукоплесканьЯми.   ‹асточкин   неуверенно
раскланЯлсЯ,  положил перед собой  тетрадку,  надел  очки  и, справившись  с
дыханьем,  заговорил. Џрежде принЯто было начинать: "Њилостивые государыни и
государи". ’еперь милостивых государей давно  не было, слово "граждане"  всЈ
еще  было  непривычно и  казалось  неестественным; „митрий  Ђнатольевич дома
решил, что начнет лекцию  без всЯкого обращениЯ.  ’атьЯна Њихайловна вошла в
аудиторию через другую  дверь и занЯла  место  на последней скамейке. "‘лава
Ѓогу, слушателей много. € апплодировали достаточно, вполне прилично".
     ‘ первых же  произнесенных  мужем  слов  она  успокоилась.  Ћн  говорил
громко, отчетливо,  внушительно.  ’олько ей была  заметна его одышка, только
она видела, как он волновалсЯ, особенно в первые минуты. ‚ тетрадку он почти
не  заглЯдывал. ‘лушали  его с интересом. Ћн кратко изложил историю  русской
промышленности  до  двадцатого столетиЯ, назвал ‘трогановых,  „емидовых, <sup><font color=blue>451</font></sup>
отметил  их  заслуги, отметил теневые стороны, тЯжелые условиЯ труда  на  их
заводах, ничего не  замалчивал,  ничего и не подчеркивал. ‘ообщил,  что Џетр
‚еликий  (так и сказал: "Џетр ‚еликий", а не "Џетр I") вел ‘еверную войну на
деньги,  данные  ему  ‘трогановыми,  и  что  когда-то  на  их средства …рмак
завоевал  ‘ибирь. ‡атем  перешел  к  промышленникам двадцатого века и назвал
много  имен, еще недавно  известных всей ђоссии,  теперь уже забывавшихсЯ. Ћ
них   говорил  в   большинстве,  как  о  своих  добрых  знакомых.  ЋтозвалсЯ
сочувственно о ‘авве Њорозове и, тоже  не налегаЯ, вскользь сообщил, что  он
щедро  поддерживал  революционное  движение.  ђассказал  анекдот   о  другом
либеральном  богаче,  дававшем  деньги на  революцию и ставшем  в  1917 году
министром:
     -- ...Њне говорили недавно, что, когда он после октЯбрьского переворота
был посажен в Џетропавловскую  крепость, то его встретил сидевший там бывший
царский министр юстиции ™егловитов и сказал ему: "Ћчень рад  вас тут видеть.
џ слышал, что вы истратили несколько миллионов на революционное движение? Ќо
Я вас сюда посадил бы и бесплатно".
     ЏослышалсЯ  смех.   „митрий  Ђнатольевич,  улыбаЯсь,  перешел  к  более
серьезной, ученой  части  лекции:  стал приводить  цифровые данные  о  росте
русской промышленности, о положении рабочих, о  заработной плате. ѓоворил он
так,  как говорил  бы об  этом  несколько лет тому назад.  ђазве  что привел
несколько строк из книги <i>€льина</i> "ђазвитие капитализма в ђоссии",  которую до
революции в университетах едва ли цитировали. Џечально-торжественно добавил:
"Љак  вы знаете, под псевдонимом €льина  тогда  писал  нынешний председатель
‘овета  народных  комиссаров  ‚ладимир  €льич  “льЯнов-‹енин  (потом немного
пожалел,  что  не  сказал  просто:  "‹енин")".  Џри   этом  имени  раздались
рукоплесканьЯ,  впрочем  жидкие.  Ѓурно  зааплодировал  научный  работник на
первой скамейке. ‘оседи на него покосились, но нерешительно раза два хлопнул
и еще кто-то из профессоров.
     ‘татистическаЯ часть  доклада несколько расхолодила аудиторию.  Ћднако,
‹асточкин и цифровые таблицы читал внушительно, тут же  объЯснЯЯ  их  смысл.
‘лушали <sup><font color=blue>452</font></sup> доклад до конца очень  внимательно.  Ћбычно вступительные лекции
заканчивались  выражением каких-либо  общих  взглЯдов, которое произносилось
профессорами с подъемом. „митрий Ђнатольевич решил от этого воздержатьсЯ.
     -- ‚ следующих моих лекциЯх  Я буду иметь честь ознакомить вас подробно
с  ростом  русского   народного  хозЯйства  и  каждой  из  его  отраслей   в
отдельности,  -- закончил  он, закрыл тетрадку  и, снЯв  очки,  приподнЯлсЯ.
Џодумал, что "буду иметь честь" было ненужно.
     ’еперь  рукоплесканьЯ  продолжались с минуту. ‹екциЯ имела  несомненный
успех. Ђпплодировали очень  многие студенты и все профессора. ‘нисходительно
похлопал  и научный работник из Servum pecus. ’атьЯна Њихайловна вздохнула с
радостным облегченьем. Џрофессора подходили к ‹асточкину  и поздравлЯли его.
’равников издали помахал рукой ’атьЯне Њихайловне и направилсЯ к ней, не без
труда проталкиваЯсь в проходе сквозь толпу студентов.
     -- ‚от вы куда забрались! -- сказал он,  целуЯ ей руку.  -- “знаю  вашу
скромность.  "‹учше прекрасной  женщины  есть  только  женщина прекраснаЯ  и
скромнаЯ",  --  говорил  Џифагор.  --  Ќу,  сердечно,  от  души  поздравлЯю!
ЏревосходнаЯ  лекциЯ!  ’риумф,  аки  у –езарЯ или ЏомпеЯ.  Ѓогдыхан  отлично
прошел через ‘циллы и •арибды!
     -- „а, кажетсЯ, не было ни ‘цилл, ни •арибд?
     --  Ѓыли!  ’еперь  всегда  есть.  "Incidis  in  Scyllam  cupiens vitare
Charybdim"... ’ак вот сейчас же пожалуйте бритьсЯ. Љо мне. Ѓудет и морковный
чай, и  брусничный,  один отвратительнее другого! Ќо будет и печенье, еще не
древнее, вполне съедобное.  €, главное,  будет водочка,  клЯнусь собакой! --
говорил профессор.
     ‹асточкины  и  еще человек пЯть-шесть друзей должны были  прийти  после
лекции к нему. ‚ былые времена  после вступительных лекций обычно собирались
в  профессорской;  но  теперь  это  было  признано  неудобным:  "еще  ЯвитсЯ
нежелательный  элемент". ‚ыбрали  холостую квартиру ’равникова,  она  была в
двух  шагах  от  “ниверситета  на  Ќикитской,  и  вселенные  к  нему  жильцы
возвращались  домой  только  к шести. „рузьЯ,  сложившись,  <sup><font color=blue>453</font></sup>  купили  две
бутылки  водки  чуть  ли  не на последние  деньги:  все, от  тЯжелой  жизни,
чувствовали потребность  в такой  встрече и  предвкушали радость; московские
рестораны давно были закрыты и даже заколочены.
     --  ‘пасибо, дорогой  друг... Ђх,  в былые времена устроили бы прием  у
нас.
     -- ‚ былые времена, барынька, был бы по  такому случаю банкет в "Џраге"
или  в  "ќрмитаже".  џ кстати всегда  был  пражанином,  но у нас преобладали
гнусные эрмитажники.
     -- ’ак вам в самом деле понравилась лекциЯ богдыхана?
     --  Џомилуйте, как же могла бы  не понравитьсЯ! Ћна  была  божественна,
клЯнусь  бородой  ћпитера!  --   сказал   профессор.  Ћн  всЈ  больше  любил
‹асточкиных,  волновалсЯ,  отправлЯЯсь в “ниверситет,  и  выпил  под  тарань
стаканчик водки.

     Ѓыло очень весело. ѓоворили приветственные  речи, -- почти как в лучшие
времена. ‚се очень  хвалили  лекцию.  Џервый  тост хозЯин  поднЯл  за "героЯ
нынешнего  знаменательного  днЯ",  второй  --  за  его  "верную,  преданную,
очаровательную подругу жизни".  „рузьЯ  целовали  руку  ’атьЯне  Њихайловне,
„митрий Ђнатольевич  с  ней  поцеловалсЯ  под  рукоплесканьЯ.  Ћба  смущенно
прослезились  от общей ласки,  от  радостного  волненьЯ,  от  водки.  “спели
шопотом обменЯтьсЯ нежными словами. -- "‘пасибо тебе, дорогаЯ, милаЯ, <i>за всЈ</i>
спасибо", -- прошептал ‹асточкин.  ђазошлись только за  полчаса  до  прихода
жильцов, все искренно говорили, что давно не было такого приЯтного днЯ.
     „митрий  Ђнатольевич предложил  поехать на  извозчике  и  домой,  но на
Ќикитской извозчика не оказалось.
     --  Ќичего, отлично  доедем на трамвае,  ведь  недалеко  остановка,  --
сказала ’атьЯна Њихайловна;  она  теперь берегла  каждый грош. ’рамвай  был,
разумеетсЯ, переполнен, всЈ же ей удалось протиснутьсЯ на  площадку. „митрий
Ђнатольевич, пропустивший вперед двух  старушек (мест в трамваЯх давно дамам
не  уступали), повис на последней ступеньке.  "Ќадо держатьсЯ покрепче,  <sup><font color=blue>454</font></sup>
слишком  много, кажетсЯ, выпил!"  -- подумал он. ѓолова у него  в самом деле
кружилась. Ћн невольно  подумал о том, как тЯжело сложилась судьба: "‚ такой
день  возвращаюсь домой,  висЯ на ступеньке трамваЯ!" ’о же самое подумала и
его жена. ‹асточкин слабо  ей улыбнулсЯ и как-то выраженьем  лица сказал ей,
что  ему  очень удобно.  "Њне отлично,  да  ведь  и  не  очень  далеко",  --
прокричала она. Ћн не расслышал, но закивал головой.
     "Ќемного счастьЯ было в жизни у  ’ани!" -- в сотый раз и теперь подумал
он,  несмотрЯ  на   радостное  настроение.  ѓлавным  их  горем  всегда  было
отсутствие детей. „митрий Ђнатольевич и прежде понимал, что утешеньем в этом
никак не  может быть тот  комфорт, позднее та роскошь, которыми  он обставил
жену, интереснаЯ жизнь  в Њоскве, платьЯ  от ‚орта, путешествиЯ  в  спальных
вагонах,  общество  знаменитостей.   Ќо  теперь  и   всЈ   это   было   лишь
воспоминаньем; была бедность, почти нищета, бытовые униженьЯ, тЯжелаЯ работа
при ее слабом здоровье. ‡нал, что ’атьЯна Њихайловна об этом даже не думает,
и с каждым днем его нежность  к жене увеличивалась. Ћна опЯть улыбнулась ему
и поднЯла три пальца, показываЯ, что остаютсЯ еще три остановки.
     Љакой-то простолюдин стал с площадки прокладывать себе дорогу: выходить
полагалось с другого конца вагона, но пройти через густую толпу пассажиров в
длинном проходе было бы почти невозможно. "Љак же  мы можем его пропустить?"
-- подумал  ‹асточкин. Џассажиры на двух  верхних ступеньках стали ругатьсЯ.
"Ћх, грубаЯ жизнь!.. Ђ может быть, это карманник?" ‚се знали, что карманники
воруют в вагонах бумажники именно перед остановками трамваЯ, поспешно выходЯ
и расталкиваЯ  людей.  „митрий  Ђнатольевич оторвал правую руку от  перил  и
стЯнул борты пиджака. Џростолюдин рванулсЯ вперед и сильно толкнул человека,
стоЯвшего  на  второй   ступеньке.  ’от  поддалсЯ  вниз.  ‹асточкин  потерЯл
равновесие и, беспомощно  взмахнув рукой, упал на мостовую навзничь, вытЯнув
ноги -- под  прицепной вагон.  ‚се  ахнули. ‘  площадки послышалсЯ отчаЯнный
женский крик. <sup><font color=blue>455</font></sup>

        XIII

     Љак  всегда  бывает  в  таких  случаЯх,  друзьЯ  говорили,  что ’атьЯна
Њихайловна в один день поседела и  состарилась  на десЯть  лет.  Ћна  и сама
позднее не понимала, как этот  день пережила.  Ќо после  первых минут, когда
она с  криком  упала на  колени над мужем  (кровь  из его раздробленных  ног
лилась  на мостовую как из разбившейсЯ  бутылки), ’атьЯна Њихайловна  делала
всЈ, что было нужно, "спокойно"; только всЈ времЯ трЯслась мелкой дрожью.
     Љарета  скорой  помощи  приехала  на  место  несчастного  случаЯ  через
четверть часа, -- все говорили, что это истинное чудо. ‚торым чудом было то,
что в Њорозовском клиническом городке, куда  привезли  „митриЯ Ђнатольевича,
оказалсЯ  их  добрый знакомый,  профессор ‘коблин; как  раз собиралсЯ уехать
после  нескольких  операций.  Ћн очень поморщилсЯ, увидев  ‹асточкина, но  с
таким видом, точно именно этого и ожидал.
     Џосле осмотра и перевЯзки он  вышел к ’атьЯне Њихайловне. Ћна, ни жива,
ни мертва, на него смотрела. ѓубы у нее прыгали.
     --  Ќеобходима  ампутациЯ.  ЌемедленнаЯ.  ђазумеетсЯ,  иначе  сделаетсЯ
гангрена,  --  сказал  он,  избегаЯ  ее взглЯда.  -- џ  надеюсь,  что сердце
выдержит. Ќо ручатьсЯ не могу.
     -- ЂмпутациЯ? -- выговорила она.
     -- ЂмпутациЯ обеих ног. Љ счастью, ниже колен. Ќа войне люди выживали и
после еще  худших  увечий, а их  оперировали на фронте не в  таких условиЯх.
†ивут и  здравствуют.  џ твердо надеюсь, что  „митрий  Ђнатольевич  выживет.
Ђссистент  и  анестезист  готовы. •лороформ есть.  …сли хотите, Я вызову еще
вашего терапевта, но ждать его нельзЯ.
     Џолагалось  спрашивать  о  согласии.  Ћднако,  он, взглЯнув на  нее, не
спросил. Џошептавшись с кем-то, сказал:
     -- Њы теперь, разумеетсЯ, всех помещаем в  общую палату, но длЯ „митриЯ
Ђнатольевича на первое времЯ найдем отдельную  комнату. ‡десь все знают, кто
он такой. ЏомнЯт и то, что  он был другом  покойного ‘аввы  <sup><font color=blue>456</font></sup> ’имофеевича.
Ѓудет и отдельнаЯ сиделка. Ѓудет  сделано решительно  всЈ. џ велю  позвонить
Ќиките ”едоровичу, он ведь ваш ближайший друг. ‚ам нельзЯ оставатьсЯ одной.
     Ћна что-то хотела сказать, но не могла выговорить.

     ‘ердце выдержало.
     ‘коблин   еще  у  умывальника  говорил  с  ’атьЯной  Њихайловной   и  с
’равниковым,  --  тоже  бледным  как  смерть. ‘таралсЯ  придать  лицу бодрое
выражение; это, по долгой  привычке, ему обычно удавалось. ‚сЈ же поглЯдывал
на  ’атьЯну  Њихайловну;  хотел  было  даже  пощупать  у  нее  пульс.  Ћтдал
распорЯжение,   обещал  приехать  снова  в  десЯтом  часу  вечера;  объЯснил
ассистенту, куда звонить до того -- "<i>если что</i>".
     --   ’еперь  будет   жив,   Я  ручаюсь.  ‡автра   же   будут   заказаны
искусственные...
     -- —тобы ходить?
     -- „лЯ чего  же другого? -- сказал ‘коблин.  ‡нал, что ходить ‹асточкин
больше никогда не будет.  --  ‚ первое времЯ его будут, разумеетсЯ, возить в
повозочке. Ђ  вам, ’атьЯна Њихайловна, надо безотлагательно вернутьсЯ домой.
‘иделка  вполне  надежнаЯ.  ‡автра  утром  приедете.  ђазумеетсЯ,  отдохните
немного,  ведь хуже  будет,  если вы  свалитесь, -- сказал хирург, но тотчас
добавил: -- •орошо, останьтесь здесь на первую ночь. •отЯ это не полагаетсЯ,
Я распорЯжусь.

     „ействие  хлороформа  кончилось.  „митрий  Ђнатольевич  раскрыл  глаза,
скосил их  немного по сторонам, шевельнуть головой не мог. “видел незнакомый
ему потолок и карнизы стен, тЯжело  вздохнул,  стараЯсь вспомнить, что такое
случилось. Џочувствовал жгучую боль и негромко застонал. Њежду его глазами и
потолком  поЯвилось  искаженное,  без кровинки, лицо  жены,  столь всю жизнь
близкое и дорогое.  ‡а  ней что-то тревожно шептал женский голос.  Ћн  вдруг
вспомнил, понЯл. “ него полились слезы.
     -- ’анЯ... Њи...лаЯ, -- еле прошептал он.
     “ нее всЈ прыгали губы.
     -- џ уми-раю? „а?.. ЃеднаЯ... <sup><font color=blue>457</font></sup>
     ЌесмотрЯ  на принЯтое  решение "быть бодрой", она заплакала. ’равников,
сам еле удерживавший слезы, потащил ее к двери.
     --  „а что  вы, сударь! -- энергичным тоном говорила стараЯ сиделка. --
ЋперациЯ прошла  превосходно. Ќикакой опасности нет. Ќичего вы не  умираете,
полноте. ‹ежите спокойно, вам еще нельзЯ разговаривать.
     ‚ комнату вошел ассистент, оглЯнул всех и с радостным видом поздравил:
     -- ‚сЈ сошло отлично. ‹учше и желать  нельзЯ... ‘коро будете совершенно
здоровы. “спокойтесь, сударынЯ, -- говорил он.
     ‚  Њорозовском клиническом  городке  без крайней  необходимости еще  не
употреблЯлись новые обращениЯ.

--------
        —асть восьмаЯ

        I

     „жамбула не призвали в армию, и он  был этому рад. Џо возрасту подходил
разве  длЯ какого-нибудь самого последнего запаса, отЯжелел от лет, от тихой
привольной жизни, от вина, жирной еды, восточных сластен.
     ‚ойна  его потрЯсла. Ћн  не  верил  в  германскую победу и никак ее  не
желал.  Љроме того,  воевать против  ђоссии было  бы  ему  еще тЯжелее,  чем
воевать  против западных демократий: "‚сЈ-таки числилсЯ столько лет  в рЯдах
<i>русских</i>  революционеров,  хотЯ  и  тогда  подчеркивал,  что Я  не  русский".
Њладотурок он  вообще недолюбливал,  а  ќнвера  ненавидел,  -- быть  может и
потому,   что   сам   на   него   немного    походил    характером.    Џосле
константинопольской революции  ему  делались  кое-какие предложениЯ.  Ћн  их
отклонил,  -- тогда  еще не был турецким подданным, и  по-турецки говорил не
очень хорошо,  и  всЈ революционное  было  ему  с  каждым  годом  всЈ  более
неприЯтно; он считал теперь политику вообще очень грЯзным делом.
     ‘ началом войны более молодые из его соседей ушли на фронт; многие были
скоро убиты. ‘тарики косились на „жамбула, хотЯ он пожертвовал большую сумму
в  пользу Љрасного ЏолумесЯца. Џозднее стали возвращатьсЯ <sup><font color=blue>458</font></sup> в свои усадьбы
раненые   и  разочарованные   люди.  Ћни   отчаЯнно  ругали   правительство,
командование, генерала ‹имана фон  ‘андерса и немцев  вообще. “веренность  в
германской  победе поколебалась. ’урциЯ  была почти  разорена, -- между тем,
если б не вмешалась в войну, то разбогатела бы, как все нейтральные страны.
     ‚прочем, помещики  на  свои дела особенно жаловатьсЯ не могли, несмотрЯ
на реквизиции или же именно благодарЯ  реквизициЯм. “ „жамбула реквизировали
и лошадей  его конского завода,  который  уже был  известен на  всю  ’урцию.
Ћставили только пару --  две длЯ экипажа, клЯчу, возившую  воду, и верхового
арабского жеребца. Љ удивлению соседей и ведавших реквизицией  чиновников он
уступил весь свой конский состав  по цене  низшей&lt;,&gt; чем та, какой он мог бы
добитьсЯ при своих  свЯзЯх и богатстве. Љ еще бо'льшему удивлению приемщика,
растроганно  простилсЯ с  лошадьми  и  кормил  их  сахаром,  хотЯ в нем  уже
чувствовалась недохватка.
     ‘воих работников, призванных  в  армию,  „жамбул  на  прощанье  угостил
большим обедом  и сделал им денежные подарки. Ћни и прежде его любили: он не
перегружал их работой,  хотЯ  требовал и добивалсЯ того, чтобы они трудились
как следует. •орошо всех кормил, желавшим  давал  и вино. „жамбул теперь был
значительно богаче  прежнего.  ЌаучилсЯ сельскому  хозЯйству  и не  увольнЯл
управлЯющего только потому, что тот был стар и был любимцем отца. ‘ам входил
во всЈ. „енег у  него  уходило мало.  ’ак как всЈ было  свое, то он тратилсЯ
преимущественно на книги и на вино.  ‡аграницу ездил только еще  один раз, в
Џариж, и опЯть было то же: сначала приЯтно и занимательно, потом скучновато.
     ‘ женами он жил отлично. Ћбе были  молоды, веселы, хороши собой. €ногда
ссорились  и ругались  одна с другой, но  в драку это обычно  не переходило,
особенно в те часы, когда он бывал дома: немедленно их останавливал и мирил.
‘таралсЯ относитьсЯ к ним совершенно одинаково, чередовал милости, тратил на
подарки одни и те же суммы, -- знал, что цены на всЈ им хорошо известны. Ћбе
любили его и обе опасались, как бы он не женилсЯ еще на третьей жене. ‡анЯты
они были целый день. ђаботали по хозЯйству и в саду, шили, ткали, вместе <sup><font color=blue>459</font></sup>
катались в  колЯске, --  иногда ездил с ними  и  он. Ћбе умели читать, но не
злоупотреблЯли этим искусством.
     •отЯ русские дела  теперь интересовали  его  мало, он в 1917 году  стал
читать  газеты  с  жадностью.  —увства  у  него  были  разные. ђеволюционные
настроениЯ  не возродились,  и всЈ  же невольно ему приходило в голову, что,
если б  он осталсЯ в ђоссии, то был бы теперь никак не  помещиком: "Љонечно,
прошел  бы в  их “чредительное собрание и там  разглагольствовал  бы на весь
мир!"  --  ‘таралсЯ  думать  об  этом  иронически,  но  иногда  думал,   что
"разглагольствовать  на  весь  мир"  было  бы,  пожалуй,  приЯтно.  Ћсобенно
внимательно он следил по газетам за карьерой ‹енина.  …го  приход к власти и
разгон  “чредительного ‘обраниЯ  решили  длЯ „жамбула  вопрос  окончательно:
"ђазумеетсЯ, отлично  сделал,  что  бросил". Љавказ  отделилсЯ от ђоссии. „о
него доходили стороной слухи о старых товарищах. "Љогда будет заключен общий
мир, съезжу в ’ифлис.  Ђ  во  второй  раз  гражданства и  взглЯдов менЯть не
буду!"
     ‚ойна   продолжалась   и  с  каждым  днем   всЈ  больше  казалась   ему
бессмысленным делом. Љоран  он читал теперь  меньше, чем прежде, хорошо знал
все  сураты, а многие заучил наизусть. Ќа вопрос  о смысле войны ни Ѓергсон,
ни другие  философы не давали  ответа. „жамбул говорил и с муллой  в зеленой
чалме.  ‘  тем, что  люди забыли Ѓога  и что в  этом  всЯ беда, он был почти
согласен,  но  выводы отсюда  ему были  неЯсны.  "Љак  же переделать  людей?
‡начит, можно только старатьсЯ самому жить "праведно", разумеетсЯ, насколько
это возможно". „жамбул не считал себЯ праведником и после того, как перестал
быть  революционером. ’еперь он был просто верующим мусульманином, таким же,
как большинство его  соседей, не  имевших  бурного  прошлого.  ‚  общем  был
доволен своей спокойной, прозаической жизнью.
     Џосыпались  решающие событиЯ:  наступление маршала ”оша, необыкновенные
победы союзников, отставка ‹юдендорфа, отречение царЯ  ”ердинанда,  убийство
графа  ’иссы.  €мператорской  ѓермании  приходил  конец.  …е  союзники  были
растерЯны. € уж совсем растерЯлись в первое времЯ министры новых государств,
прежде  входивших в  ђоссийскую империю. Ћни  так  твердо  верили  в  победу
немцев, и теперь  в  самом  спешном  порЯдке  <sup><font color=blue>460</font></sup> переходили от  преданности
‚ильгельму II к четырнадцати пунктам президента ‚ильсона. ‚ Љонстантинополе,
в ‘офии началось что-то  вроде  политической паники.  ‚се  проклинали "право
силы", все  куда-то спешно уезжали, все говорили  о способах отъезда: "Њы на
"’игрисе"... "Њы на "ђешад-паше"... "џ по железной дороге".
     €,  наконец,  было   заключено  перемирие,  --  к  радости  не   только
победивших, но и побежденных народов.
     ‘оседи „жамбула тоже проклинали "милитаризм"  и самыми ужасными словами
ругали ’алаата и ќнвера. Ќикто не  знал, отойдет ли  к  кому-либо их землЯ и
куда она должна была бы отойти по пунктам ‚ильсона.  Ќарод в  ’урции кое-где
голодал,  хотЯ  меньше,  чем в  ‚еликороссии  и даже,  чем в ѓермании. ‹юди,
приезжавшие  из  ЉонстантинополЯ,  рассказывали,  что  в  "Џера-Џалас"  и  у
’окатлиана еще едЯт на славу и что туда приезжают длЯ поправки новые  богачи
из Ѓерлина  и ‚ены. Љ „жамбулу иногда приходили измученные солдаты, когда-то
у  него  служившие, и  жалостно  просили  снова  принЯть их  на  службу.  Ћн
принимал, кого мог.
     Љое-как наладились сношениЯ с Љавказом.  €  как-то  получил телеграмму,
очень его удивившую, не то, чтобы приЯтно, но и  не то, чтобы неприЯтно. Ћна
была от ‹юды Ќиконовой.

        II

     Ќа скамейке под  тутовым деревом  сидели, с довольно угрюмым видом, обе
его  жены. Ћни были очень взволнованы: телеграммы в дом приходили  не часто.
„жамбул тотчас велел  отправить рано утром на станцию колЯску; это случалось
еще реже.
     Ќакануне  за  обедом  он  небрежно  объЯснил, что  к  нему  приедет  --
ненадолго -- одна русскаЯ знакомаЯ, которую он  знал по работе еще в ђоссии,
и привезет ему  письма  от  друзей. †енам  было известно,  что  он  когда-то
занималсЯ  какой-то   важной   работой;  не  очень   этим  интересовались  и
предполагали, что это, верно, была война вроде прежних амилевских, -- о них
они в детстве  слышали  восторженные  рассказы стариков.  Ќо не  думали, что
такой работой занимались женщины, и слово "ненадолго" их не очень успокоило.
‘прашивать,  однако, не  <sup><font color=blue>461</font></sup> решились. Ћн  при них заказал  повару завтрак и
обед,  а  водовозу  велел  привезти  лишнюю  бочку  воды  длЯ  ванны,  давно
поставленной в доме. ‚ода разогревалась во дворе в медном чане.
     ‘ветло-серый арабский  жеребец,  --  тот самый,  уже очень немолодой, с
огненными  глазами, с  огромными ноздрЯми, с точеными тонкими ногами, -- уже
стоЯл у подъезда; конюх держал поводьЯ. „жамбул давно ездил не на английском
седле,  а  на  особо заказанном,  с  большой  мЯгкой  подушкой,  с  парчевой
бухарской попоной. Џо старой памЯти,  жеребец еще немного горЯчилсЯ.  ’еперь
„жамбул  чаще ездил  в городок  в колЯске и, если не  брал  жен  с собой, то
благосклонно принимал от них заказы и даже записывал,  что надо купить.  Ћни
теперь  делились  сомненьЯми: почему  едет верхом? ‚ысказали  предположение:
хочет щегольнуть перед этой проклЯтой женщиной, так неожиданно  нагрЯнувшей!
„жамбул  был еще хорош  собой  в своем  живописном костюме,  сшитом,  по его
рисунку, в  ‘ивасе. Ћн и  вскочил на конЯ более  молодцевато,  чем обычно  в
последние  годы. ‘ ласковой усмешкой кивнул женам (они сердито отвернулись),
взЯл у конюха хлыст и, расправив поводьЯ, выехал из усадьбы.
     Џо расписанию  поезд  должен был приходить в девЯть; но мог прийти и  в
одиннадцать и в двенадцать, -- поезда, теперь в  особенности, уходили, когда
было  удобно начальнику станции  и его  уезжавшим друзьЯм,  а  шли  как было
угодно  машинистам.. „олго  ждать  на  станции ему не  хотелось,  и он решил
выехать из  дому в одиннадцатом  часу.  "ђад Я  или нет?  Ќе сообщила, зачем
приезжает  и  надолго  ли?"  Ѓыл  немного  встревожен.  „ействительно  хотел
показатьсЯ ‹юде  в хорошем виде: верхом на арабском коне.  ЋдеваЯсь, грустно
думал: "—то поседел, это не беда, а вот хуже, что и полысел".
     ‡а  воротами  он  перевел  жеребца  на  рысь,  но  не успел проехать  и
километр, как вдали на дороге  показалсЯ столб пыли. "Ћна! “же!" --  подумал
он и по "уже" заключил, что скорее приезду гостьи не рад. Ћн стал сдерживать
лошадь и увидел,  что приближаетсЯ  не его  колЯска, а знакомаЯ  ему бричка,
запрЯженнаЯ рыжей  кобылой,  принадлежавшаЯ  единственному  станционному <sup><font color=blue>462</font></sup>
извозчику.  "’ак и есть,  не нашел  ее  болван-кучер!"  -- с досадой подумал
„жамбул. €звозчик-еврей  остановил бричку и, повернувшись вполоборота к даме
в  дорожном  балахоне, что-то ей  сказал.  „жамбул  соскочил  с  конЯ  очень
молодцевато,  кивнул  извозчику,  отдал ему хлыст и поводьЯ  конЯ, опЯть  по
старой  памЯти заржавшего. "‘коро  и Я буду, как он",  -- подумал „жамбул и,
переменив усмешку на  самую радостную  улыбку, протЯнул  вперед руки.  ‹юда,
ахнув, выскочила из брички  и бросилась  ему  в объЯтиЯ.  ‘  утра  она  себЯ
спрашивала, <i>как</i>  надо  встретитьсЯ, он тоже  об отом  думал,  но  само собой
вышло, что они горЯчо обнЯлись.
     -- ...’ы совершенно не изменилась! -- Љак твое  здоровье? --  •орошо ли
ты путешествовала? ‚ерно, очень устала? -- “стала, но не очень. -- ќто  было
так  неожиданно! Џомнишь  у „юма "Vingt ans  apr&egrave;s"? -- Ќе двадцать лет,  но
двенадцать. Љак  ты себЯ  чувствуешь? -- Ћтлично!  ђазве у  менЯ плохой вид?
‘остарилсЯ?  --  Ќет,  нисколько! ‚сЈ так же  великолепен!  --  Ћтчего ты на
извозчике?  ‚едь Я послал за  тобой колЯску! -- ’ак это была твоЯ колЯска? џ
не догадалась. € ведь Я ни слова по-турецки не понимаю. ќтот подошел ко мне,
он знает по-немецки и по-французски. -- „ай на себЯ посмотреть. -- џ, верно,
всЯ чернаЯ  от пыли. -- ’олько бураЯ, но дома готова ванна. --  Ќет, ты мало
изменилсЯ! -- говорила она. €звозчик смотрел  на них, вздыхаЯ. „жамбула знал
давно, но этой  дамы никогда  не видел. Ќе одобрЯл, что она целуетсЯ с чужим
человеком.
     -- ’ы тоже сЯдешь в эту бричку?
     -- ЌельзЯ: куда же Я дену своего жеребца? Ќо мой дом совсем  близко, --
сказал он, с удовлетворением замечаЯ, что не разучилсЯ говорить по-русски.
     -- Ђх, какой прекрасный  конь! ќто, верно, английский? џ  так рада, что
приехала. ’ак твой дом близко?
     -- €  <i>версты</i>  не будет, -- ответил „жамбул, вспомнив слово, от которого
давно отвык.  €  подумал, что всЈ-таки рад приезду этой бестолковой женщины,
не умеющей  отличить арабскую  лошадь от английской. -- џ надеюсь, что  ты у
менЯ погостишь долго?.. Ќу, поедем, поговорим дома. џ страшно рад! <sup><font color=blue>463</font></sup>
     Ћн опЯть  молодцевато вскочил  на лошадь  и поскакал  вперед, чтобы  не
пылить на бричку. ‚стретил ‹юду у ворот. Ћна во дворе опЯть бросилась ему на
шею. ‘идевшие на той  же скамеечке жены остолбенели от негодованиЯ. Ћсмотрев
ее издали  с  головы  до  ног,  они  ушли  в дом, изобразив  на лицах предел
возмущеньЯ  и  достоинства. ‹юда изумленно  посмотрела  им  вслед,  перевела
взглЯд на „жамбула и не сразу засмеЯлась, -- не совсем естественно.
     -- џ, кажетсЯ,  не  во  времЯ?.. Џостой, надо  заплатить  извозчику. Ћн
согласилсЯ принЯть русские деньги, у менЯ ведь нет турецких...
     -- ‚сЈ будет сделано. Ћн здесь и отдохнет, -- сказал „жамбул и радушно,
как всегда, попросил извозчика зайти закусить.
     --  џ знаю,  вы  у менЯ мЯса есть не будете. Ќо рыбу у менЯ  ели  самые
набожные евреи. € выпьете с дороги водки. ’олько длЯ христиан и евреев держу
ее в доме,  нам, мусульманам, нельзЯ,  -- сказал он,  смеЯсь.  €звозчик тоже
засмеЯлсЯ; знал, что этот богач выпивает по две бутылки вина в день.
     -- Џойдем, ‹юда. ‚анна будет готова через пЯть минут, а через час будем
завтракать. Ќо сначала Я тебе покажу свою избушку, -- сказал он и повел ‹юду
в  дом. Ћна всем искренно восхищалась. Ќемного  нервничала, ожидаЯ встречи с
теми женщинами.
     „жамбул  проводил ее в отведенную ей  комнату.  „лЯ успокоениЯ  жен  (и
своего собственного) выбрал комнату отдаленную. "€зменилась, конечно,  но не
так уж сильно.  ’еперь глаза уж совсем  без блеска".  Ћн переоделсЯ, тЯжелые
темнокрасные  ботфорты теперь его утомлЯли. ‚ыбрал самый щегольской из своих
европейских костюмов, впрочем уже старый, заказанный как  раз перед  войной.
‘пустилсЯ в погреб. ‚о всем доме запирались на ключ только дорогие  вина; он
объЯснЯл  женам: "‘ам грешу,  но  не хочу вводить в  грех других мусульман".
†енам не  очень нравилось, что он  много пьет, но иногда грешили и они сами:
длЯ  них  он покупал дешевое сладкое  вино. •отел  было взЯть к завтраку две
бутылки, но подумал,  что  может всЈ-таки сделать какую-нибудь глупость; <sup><font color=blue>464</font></sup>
взЯл только бутылку шампанского. ‚анна  длЯ ‹юды  уже была готова, проверил,
что слуга  разбавил кипЯток. ‹юда с непривычки могла сесть и в кипЯщую воду.
Ћн прошел к женам.
     Ћни  были  как   фурии.  Џоговорил   с   ними,  как  всегда,   важно  и
благожелательно:  вел себЯ с женами как милостивый султан в гареме. ЋбъЯснил
им, что в ђоссии  всегда целуютсЯ после  разлуки: это  ничего  не означает и
признаетсЯ  обЯзательным.  ‘казал, что никакой третьей жены себе не заведет.
"„остаточно  и  вас  двух,  даже, пожалуй, слишком много".  Ќа всЯкий случай
вставил, что на этой и не мог бы женитьсЯ: она христианка. ‚скользь добавил,
что собираетсЯ скоро съездить с ними двумЯ в ‘ивас  и, что  если  они  будут
хорошо себЯ вести,  то он купит  там те шали, которые им так  понравились. “
обеих лица стали  светлеть. ‚сЈ же они объЯвили,  что к обеду не выйдут, так
как не желают встречатьсЯ с этой... этой.  Ћн строго их остановил и  сказал,
что к  обеду их и не  зовет: -- "‚ам всЈ пришлют в мою спальную". Ћбычно они
туда допускались  только на ночь:  одна  в первую, другаЯ  в  четвертую ночь
недели.  †ены потребовали, чтобы  он  прислал и возможно больше крема, того,
который  был заказан  повару длЯ этой... ‘уществительного  не  добавили.  Ћн
согласилсЯ, но потребовал, чтобы  они перед  завтраком вышли к гостье на три
минуты: так полагаетсЯ, ровно три минуты.
     ‚ ванне ‹юда себЯ спрашивала, хорошо ли сделала, что приехала. …го жены
были длЯ нее  сюрпризом:  почему-то всего ждала  кроме  этого. "Ќу, Я тут не
засижусь!  ‡автра же уеду назад в ’ифлис, сейчас ему это и скажу. „а, очень,
очень изменилсЯ. ‚ерно,  теперь беспокоитсЯ, зачем Я пожаловала. „а Я просто
хотела  увидеть  человека,  который когда-то был близок.  —то же тут такого?
Џравда, к ђейхелю Я не поехала бы. Ќо неужели всЈ это <i>серьезно!</i>  Ђ Я думала,
что знаю своего „жамбула!"...
     ѓорничнаЯ, тоже испуганнаЯ приездом странной гостьи, доложила, что  она
уже  одеваетсЯ в  своей комнате.  „жамбул поцеловал  каждую  из  жен,  обеих
одинаково, -- иначе вышла бы новаЯ  драма. Џостучав в дверь, вошел к ‹юде. ‚
комнате пахло духами,  всЈ тем