й колющей болью в висках так усилились, что он  бросил
письма и в изнеможении прилег на диван. € сейчас же он медленно  поплыл  под
ним, а за ним тронулись стены, и потолок все скорее и скорее  закружилсЯ  на
одном месте...
     —иж, держась за голову, встал и сел у окна, не знаЯ, куда  девать  себЯ
от боли, тошноты и тоски. ЃеспредметнаЯ злоба охватывала его до такой  силы,
что он готов был ударитьсЯ головой  об  пол.  Ќо  каждое  движение  вызывало
мучительный укол в висок, от которого темнело в глазах, и маленький  студент
поневоле старалсЯ не шевелитьсЯ и даже не дышать.
     "”у... никогда в жизни не буду больше пить!.." - с отчаЯнием думал он.
     Џришла угрюмаЯ баба-кухарка и принесла кипЯщий самовар. Љлубы  горЯчего
пара столбом подымались к потолку, и оттого стало как будто еще хуже, голова
закружилась сильнее,  рвота  стала  подступать  к  самому  горлу,  жгучаЯ  и
отвратительнаЯ.
     - ѓосподи, что же это такое! - в  муке  бормотал  —иж,  сдавливаЯ  себе
виски обеими руками.
     € ему казалось, что он страшно  одинок,  заброшен  и  забыт.  •отелось,
чтобы кто-нибудь пришел,  пожалел  его.  Љое-как  он  заварил  чай.  ѓорЯчаЯ
терпкаЯ влага сначала как будто облегчила его - по  крайней  мере  противный
вкус во рту пропал, - но зато начало битьсЯ и тЯжелеть сердце.
     - ”у-у, да что же такое! -  чуть  не  со  слезами,  в  полном  отчаЯнии
покачал головой —иж и едва не вскрикнул, так кольнуло в висок.
     …му пришло в голову, что, если бы напитьсЯ чего-нибудь  кислого,  стало
бы легче. Њаленький студент постучал в стену.
     - Ђнна ‚асильевна!.. Ќет ли у вас лимона, •риста ради?
     - ‘ейчас.
     —ижу было слышно, как возилась хозЯйка за стеной, хлопала дверцей шкапа
и стучала ножом по тарелке. ѓоловнаЯ боль все  усиливалась,  и  по  временам
становилось совсем дурно. …му казалось, что никогда не принесут лимона, и от
болезненного нетерпениЯ хотелось плакать.
     Ќаконец поЯвилась хозЯйка с  блюдечком,  на  котором  лежал  нарезанный
большой желтый кислый лимон.
     ‡дравствуйте, Љирилл „митриевич! ‚от вам и лимон.
     - ‘пасибо, только зачем так много? Њне один кусочек.
     ‘ильно припудренное, с уже отЯжелевшим подбородком и кудрЯшками на лбу,
лицо хозЯйки улыбалось игриво и лукаво.
     - Ќичего, кушайте на здоровье!.. Љак это вы вчера так... и не стыдно?
     - —то ж тут стыдного? - с неестественным форсом, стараЯсь  не  глЯдеть,
возразил —иж и схватилсЯ за висок.
     - ‚ам нехорошо? ѓолова болит?.. Ѓедненький! - сказала Ђнна ‚асильевна с
кокетливым участием. - •отите, Я вам компресс положу?
     - Ќу, вот... не стоит! € так пройдет! Ќет, нет, Я сейчас!
     Ћна торопливо ушла, размахиваЯ  розовыми  лентами  капота  и  покачиваЯ
полным большим телом.
     —иж выпил два стакана чаю с лимоном, и ему стало в самом деле лучше.  €
на душе потеплело, что все-таки он не совсем один.
     "‚ сущности говорЯ, добраЯ баба!" подумал он, забываЯ,  как  она  злила
его постоЯнным кокетством и вечно полуобнаженными сорокалетними прелестЯми.
     •озЯйка скоро вернулась. Ћна принесла полотенце, намоченное в уксусе, и
маленький графин водки.
     - ќто зачем? - воскликнул —иж, всем телом содрогнувшись при виде водки.
     - Ќичего, ничего, вот вы выпейте, это очень помогает. Њой покойный  муж
всегда так делал.
     Ћна почти силой  заставила  —ижа  выпить.  Њаленький  студент  от  боли
потерЯл всЯкую волю и всецело подчинилсЯ ее заботам. „аже приЯтно было,  что
она так ухаживает за ним. Ћн давно отвык от ласки и участиЯ.
     Љогда —иж поднес рюмку ко рту, у него сделалась такаЯ судорога во  всех
внутренностЯх, что в глазах потемнело и лицо покрылось зеленью.
     - Ќичего, ничего! - ласково подбадривала Ђнна ‚асильевна и подталкивала
рюмку.
     —иж едва не поперхнулсЯ, но сейчас же приЯтнаЯ теплота охватила желудок
и истомой прошла по всему телу.
     - Ќу, еще рюмочку... вот так!
     Љазалось уже совершенно невозможным проглотить вторую, но, к  удивлению
—ижа, она прошла свободно, а дрожь утихла, и колющаЯ в виски боль как  будто
отупела.
     - Ќу, вот, а вы не хотели!.. ‚едь легче  же?  -  заботливо  и  уже  без
всЯкого кокетства спрашивала Ђнна ‚асильевна.
     —иж улыбнулсЯ.
     - „а, легче!
     - Ќу, вот... ‚ы всегда менЯ слушайтесь!.. Ђ  теперь  вы  лЯгте,  Я  вам
компресс положу. Њаленький студент сконфузилсЯ.
     - „а вы дайте... Я сам...
     - Ќет, нет! Ќе церемоньтесь, пожалуйста! Ќу, вот...
     —иж, застенчиво улыбаЯсь, прилег на кровать. Ђнна ‚асильевна села рЯдом
и, ловко наложив холодное, пахнувшее уксусом  полотенце,  плотно  пригладила
его обеими руками ко лбу маленького студента.
     ‘низу —ижу почти до плеч, еще круглых и нежных, были  видны  ее  полные
розовые руки в широких рукавах капота. Џахло от нее  духами,  пудрой  и  еще
чем-то, от чего маленькому студенту стало и немножко противно, и приЯтно.
     Џод холодным компрессом головнаЯ боль стихла;
     по всему телу распространЯлась истома облегчениЯ.
     Ђнна ‚асильевна сидела  рЯдом  и  по  временам  заботливо  приглаживала
полотенце. —иж неловко улыбалсЯ ей и невольно мельком заглЯдывал  в  широкие
рукава, где мЯгко изгибались линии полных рук и мерещились темные пЯтна  под
мышками.
     Ћна сидела очень близко, и маленький студент бедром чувствовал  теплоту
и мЯгкость ее тела.
     - € где это вы так? - спрашивала она укоризненно,  тем  тоном,  которым
опытные взрослые женщина говорЯт с нравЯщимисЯ им молодыми людьми.
     - „а так... ‡ашел в  клуб...  там  доктор  Ђрнольди...  сначала  выпили
немного, а потом черт его знает...
     - € с чего это вы?
     - „а скучно, Ђнна ‚асильевна!
     - ќто потому, что вы всегда один да один!.. Љонечно, почему иногда и не
покутить, но... вы не сердитесь, что Я так  говорю:  Я  ведь  вам  в  матери
гожусь...
     - Ќу, уж и в  матери!  -  с  неловкой  любезностью  возразил  маленький
студент, и взглЯд его опЯть невольно скользнул по обнаженным рукам.
     "’ьфу,  какие  Я  пошлости  говорю!"  -  брезгливо   подумал   он,   но
почувствовал какое-то странное приЯтное волнение.
     "Ђ она, ей-Ѓогу, еще недурна!.."
     Ђнна ‚асильевна засмеЯлась и погрозила ему пальцем.  ‘тало  стыдно,  но
вместе с тем мелькнула и циничнаЯ волнующаЯ мысль:
     "Ђ почему и нет?.."
     Љонечно, в матери! - повторила она, и —ижу показалось,  что  ее  теплое
мЯгкое, уже не упругое бедро тЯжелее прижалось к нему. - Ђ  вы  знаете,  раз
выпьешь, другой.. -
     - ‚ы боитесь, чтобы Я пьЯницей не  сделалсЯ?  -  засмеЯлсЯ  —иж,  почти
бессознательно впитываЯ в себЯ дразнЯщую теплоту женского тела.
     Ђнна ‚асильевна слегка покраснела и сразу стала моложе и красивее.
     - Her, право!.. Ђ мне вас жаль. ‚ы  всегда  такой  одинокий...  џ  тоже
одинокаЯ, но Я старуха, а вы молодой человек. ‚ам нужна ласка, участие...
     € в голосе ее в самом деле прозвучала теплаЯ нотка. Њаленький студент с
благодарностью посмотрел на нес.
     - ‚ы сегоднЯ ужасно милаЯ, Ђнна ‚асильевна!
     - Џраво? - игриво спросила она и нагнулась над ним низко-низко.
     ‚ ее темных всезнающих глазах, чуть  прищурившихсЯ,  мелькнул  какой-то
опасный огонек.
     - …й-Ѓогу! - дрогнувшим голосом сказал —иж и неожиданно длЯ самого себЯ
прибавил: - Њне вас даже поцеловать хочетсЯ!
     Ќа мгновение их взглЯды встретились,  и  что-то  откровенное  и  наглое
передалось из глаз в глаза.
     - Ќу, лежите, лежите! - сказала Ђнна ‚асильевна и тотчас же встала, как
бы испугавшись чего-то.
     …ще за минуту перед тем —ижу было неловко  от  ее  близости,  а  теперь
вдруг стало как-то физически жаль и досадно, что она встала.
     - “ходите? - неловко спросил он.
     - ‚ам заснуть надо... ведь вы же нездоровы! - засмеЯлась она не глЯдЯ и
чуть-чуть потЯнулась всем своим полным, выпуклым телом.
     “ —ижа мелькнуло желание схватить се за талию и просто грубо и  открыто
притЯнуть  к  себе  на  кровать,  но  мгновенное  представление  о  толстом,
расплывшемсЯ теле удержало его со смутным отвращением.
     Ђнна ‚асильевна постоЯла, поправила волосы и ушла, сказав  на  прощанье
как-то загадочно и нагло:
     - Ќу, поправлЯйтесь скорее... Я к вам еще приду!

        •••III   

     Ѓыл не светлый, сухой, пахнущий морозом и близким снегом последний день
осени. †есткий ветер порывисто гнул черные голые ветви в опустелых  садах  и
кучами сдувал на дорожках желтые листьЯ. ѓрЯзь на улицах сразу  замерзла,  и
по твердым, точно железным, колеЯм, звенЯщим под ногами, неслась и кружилась
тонкаЯ пыль. €ногда небо темнело, опускалось ниже, и чуть заметные  снежинки
начинали мелькать в воздухе.
     Њаленький студент со встрепанным хохолком на лбу и мутными  глазами,  в
самом деле похожий на больного чижика,  сидел  у  себЯ  на  кровати  и  тупо
смотрел в одну точку на полу, где лежала погнутаЯ,  с  приставшими  волосами
женскаЯ шпилька.
     ’еперь он уже знал, что все кончено, и та  большаЯ  красиваЯ  жизнь,  о
которой он так долго и страстно мечтал, навсегда ушла от него.
     - Љончено!
     Љак это случилось, он не мог понЯть.
     Ѓыл он пьЯн, пьЯн безобразно и пошло; опустилсЯ до того, что  падал  на
улицах, пел и целовалсЯ с какими-то чиновниками из  полицейского  правлениЯ;
потом было жестокое похмелье и невыносимое сознание полного одиночества...
     Ќикого из тех, кого он  знал  и  сколько-нибудь  считал  за  людей,  не
осталось кругом. —то-то смутное и страшное пронеслось над городом  и  унесло
всех, как будто и не были никогда.  Љак  в  тумане,  вспоминались  ему  лица
корнета Љраузе, Ќаумова, ‹изы, Њихайлова...  ЋпустившийсЯ  и  пьЯный  старый
доктор Ђрнольди один осталсЯ с ним и бессмысленно бормотал:
     - џ и так уже давно умер!..
     Ђ кругом какие-то мещане, купцы, попы,  офицеры  и  чиновники  служили,
играли в карты, пили, женились и плодили детей, чтобы  выросли  эти  дети  и
стали такими же купцами, мещанами, чиновниками и офицерами и так же служили,
пьЯнствовали и плодились без конца и смысла.
     „октор Ђрнольди  прав:  он  давно  умер,  хотЯ  еще  ходит,  говорит  и
чувствует. Ќо он сознал, что умер, а тысЯчи  тысЯч  шевелЯтсЯ  вокруг  всего
земного шара, как черви вокруг падали, и не сознают, что они ходЯчие  трупы,
в злобной иронии кем-то выпущенные гулЯть по свету,  пока  их  не  зароют  в
могилы.
     € среди этих бледных мертвецов зачем-то бегал, суетилсЯ  он,  маленький
студент —иж. Ћн во что-то верил,  во  имЯ  чего-то  страдал  и  горЯчилсЯ...
‚прочем, он и теперь верит! Ќе известно  во  что,  но  верит!  ‘  тоской,  с
мучительной болью, безнадежно верит!.. ’олько теперь  он  уже  оторвалсЯ  от
того, во что верит, опустилсЯ на дно и медленно  погружаетсЯ  все  глубже  и
глубже... ‚ сущности, он уже давно чувствовал, что все кончено, но обманывал
себЯ, барахтаЯсь и руками, и ногами.
     „а, дорога  человечества  широка  и  бесконечна,  но  каждый  маленький
человечек идет по ней два шага, а потом отстает  и  терЯетсЯ  где-то  позади
навсегда и бесследно. ‚еликие вожди, пророки и учителЯ, их памЯть  провожает
неудержимо катЯщее вперед человеческое стадо, пока тысЯчелетиЯ не сотрут  ее
и не покроют  пылью  времен.  Ђ  маленькие  —ижы  торопливо  бегут  к  своей
неглубокой могиле и сваливаютсЯ в нее,  сами  не  заметив  этого.  ‘  тихим,
никому  не  слышным  шелестом,  точно  мертвые  муравьи,  сметаемые  чьей-то
равнодушной громадной рукой, сыплютсЯ они и сыплютсЯ в Яму,  а  их  засыпают
землей, и новые дороги проводЯт над ними, даже не думаЯ о том, что всЯ  пыль
на этих дорогах состоит из их когда-то бившихсЯ,  страдавших  и  надеЯвшихсЯ
сердец.
     Ќеизбежен конец, и тщетно барахтаетсЯ на краю  Ямы  маленький  —иж,  не
замечаЯ, как бесполезны и совершенно смешны его усилиЯ. € если он перестанет
барахтатьсЯ, как заметеннаЯ метлой, запыленнаЯ и ослепленнаЯ муха, ничего не
изменитсЯ длЯ него.
     € вот он устал, перестал барахтатьсЯ и опустилсЯ на дно  бессмысленного
прозЯбаниЯ, пьЯнства, пошлости и грЯзной свЯзи  с  толстой,  старой,  глупой
бабой.
     "Љак это случилось?" - в сотый раз спрашивал себЯ маленький студент.
     Ћн был одинок, и захотелось ему хоть крошечный кусочек личного счастьЯ,
захотелось, чтобы хоть кто-нибудь приласкал и пожалел его.  Ќикого  не  было
кругом, никому не было дела до  него,  а  она  показалась  такой  простой  и
доброй.
     ‚ тот день, проснувшись после похмельного  сна,  он  пошел  бродить  по
городу. ‚езде было пусто, сумерки глухо  затЯгивали  грЯзные  улицы,  убогие
домишки, мокрые заборы и огороды. ‡ашел он в клуб, но никого не  нашел  там.
Ћдинокий и тоскующий, побрел он к доктору Ђрнольди, но не застал его дома. €
тут встретилсЯ ему тот самый пристав, с которым он спьЯну выпил на "ты".
     —иж хотел притворитьсЯ, что не заметил  его,  но  пристав  остановилсЯ,
стал громко хохотать, острить и звать к себе. Ћба  изо  всех  сил  старались
избегать личных  местоимений.  —ижу  было  неловко,  и  потому  он  позволил
затащить себЯ к приставу, где в компании каких-то пьЯных чиновников  напилсЯ
опЯть. —иновники оглушительно хохотали, глупо острили, делали отвратительные
циничные намеки на его  хозЯйку,  пристав  хлопал  его  по  плечу,  говорил:
"‘виньЯ ты!.." ‘начала —ижа  коробило  невыносимо,  но  по  мере  того,  как
начинало шуметь в голове, чиновники казались  все  более  славными  парнЯми,
пристав - душой-человеком, их грЯзные сальности - остроумными, и  под  конец
—иж сам говорил пошлости, целовалсЯ, пел и хохотал...
     ‚ернулсЯ он поздно, почти ночью. •озЯйка уже спала, но встала  отворить
ему дверь, накинув на голые плечи  большой  платок.  ‚озбужденный  —иж  стал
шутить  с  нею,  говорить  двусмысленности,  просить  снЯть  платок.  ‚одка,
близость наготы, запах разогретой сном женщины, ее взвизгиваниЯ  и  короткий
нервный смешок ударили ему в голову.
     Ѓыл момент, когда маленький студент на минуту опомнилсЯ и с отвращением
увидел себЯ, маленького, щупленького, пьЯного, возбужденного, и ее, циничную
полуголую большую толстую бабу. Ќо какое-то странное  отчаЯние,  похожее  на
злобу, охватило его. "Ђ, все равно!" -  мелькнуло  у  него  в  голове.  Ѓыла
сквернаЯ, циничнаЯ вознЯ, и вдруг как-то она очутилась в его комнате...
     "Ћ, мерзость!" - ныло в душе маленького студента.
     Ќаутро он боЯлсЯ выйти из своей комнаты, но она  сама  пришла  к  нему,
развЯзнаЯ и наглаЯ, улыбаЯсь откровенно и сластолюбиво.  Џрислуги  не  было,
маленький сын ее, гимназистик, громко зубрил что-то в  соседней  комнате.  ‘
ужасом и потрЯсающим отвращением —иж вспоминал, как мальчишка, соскучившись,
неожиданно отворил дверь и как она, растерзаннаЯ, выскочила  ему  навстречу,
вытолкала и захлопнула дверь.
     Џотом был уже семейный обед, за которым  она  подкладывала  ему  лучшие
куски, называла Љирюша, жаловалась на сына, сидевшего, уткнув нос в тарелку,
и просила —ижа взЯть мальчишку в руки.
     Џосле обеда маленький студент ушел к  себе,  заперсЯ,  забилсЯ  в  угол
кровати и сидел в мертвом тупом забытьи, с бессознательным  животным  ужасом
глЯдЯ на ее потерЯнную возле кровати погнутую грЯзную шпильку.
     Џонемногу сгущались сумерки, тени ползли по комнате,  потухали  красные
полосы на горизонте, на котором жестко и  черно  рисовались  силуэты  голого
сада.
     —иж сидел в запертой комнате, бледный, худой, маленький, со встрепанным
хохолком на лбу, похожий на больного чижика.
     ’упо и медленно ползли его мысли, и ничего, кроме мертвого отчаЯниЯ, не
было в душе.
     …сли бы можно было передать словами то, что было в его душе  и  мыслЯх,
оно звучало бы так:
     "•орошо, Я верю, верю, что жизнь прекрасна и велика, но не длЯ  менЯ!..
‘о мной все кончено: никогда уже мне не выбратьсЯ отсюда, у менЯ уже нет  ни
сил, ни желаниЯ боротьсЯ. џ должен спускатьсЯ все ниже и ниже... если  может
быть что-нибудь ниже того, что уже есть!.. Џусть, живите, будьте  счастливы,
пусть   вам   откроютсЯ   неведомые   горизонты   свободного,    прекрасного
человеческого бытиЯ!.. Ќо Я пропал!.. џ чувствую, как  затихают  мои  мысли,
как мельчает и пошлеет душа!.. џ не виноват в этом: Я боролсЯ, верил, мечтал
и других побуждал верить!.. “ менЯ не хватило сил!.. Ќо кто же виноват,  что
мне не дали этих сил?.. џ маленький, несчастный, обиженный судьбою и  людьми
человечек!.. џ пал, и  мне  уже  никогда  не  поднЯтьсЯ!..  Џусть  же  будет
прекрасна жизнь и счастливы люди... из грЯзной лужи, погибаЯ, Я протЯну руку
и благословлю путь тех, грЯдущих счастливых людей, которые и не вспомнЯт обо
мне!"
     ‚ремЯ шло, тьма окутывала землю, а —иж все сидел  и  уже  не  думал,  а
только  чувствовал,  как  с  головой  погружаетсЯ  в  мертвое,   безнадежное
отчаЯние. Ќесколько раз стучалась к нему хозЯйка и звала:
     - Љирилл „митриевич! Љирюша!.. Ћтворите!.. —его вы заперлись!
     Ќо маленький студент только глубже забивалсЯ в угол кровати и отвечал:
     - Њне нездоровитсЯ... Я спать буду...
     Ќаступила ночь. ‚ комнате было  темно  и  страшно,  слышалось,  как  за
стеной шумит ветер,  хлеща  по  стеклам  сухими  снежинками.  Љ  утру  пошел
настоЯщий снег, и завыла перваЯ зимнЯЯ метель.
     ‘иненький свет проник в комнату и бледными глазами робко осматривал все
ее углы. Њетель утихла, землЯ была покрыта снегом, все было  ровно,  бело  и
чисто. Ћпушенные белыми сугробами,  неподвижно  стоЯли  деревьЯ  в  саду.  ‚
комнате —ижа было тихо и пусто. ѓолые стены смотрели  холодно  и  сурово,  и
жуткаЯ тишина стоЯла среди них.
     Њаленький студент висел на вешалке рЯдом со своей коротенькой  шинелью.
Џара маленьких калош, старых и рваных, стоЯла на полу возле.

                                   Љонец