!..
     Ќу-с, так прошло почти все лето, и наконец разразилась катастрофа.
     Ќадо вам сказать, что свЯзь мне стала совсем в тЯгость,  да  и  надоела
она мне со своим холодным  развратом...  ѓадко  как-то  стало...  Њы  начали
ссоритьсЯ, по целым днЯм не говорили, и все эти дни она  была  как  фуриЯ...
‘трашно сказать, все свои неприЯтности с любовником эта женщина вымещала  на
муже. Ћн видел, что она нервничает, не сводил с нее глаз, а  она  устраивала
ему сцены, когда не смела устроить их мне. †изнь стала невыносимой.  Ќиночка
совсем напугалась, профессор был сам не свой, а она день ото днЯ становилась
все растерзаннее, все наглее и дошла до того, что при муже очень  откровенно
бранилась со мной. Љак он ничего не замечал, не понимаю!.. ‹юбовь!.. ‘лишком
уж страшно было бы ему заметить, должно быть.
     Љак-то раз, поздно вечером, профессор пришел ко мне во флигель,  сел  и
закурил. ЊЯгко и осторожно стал он расспрашивать менЯ о моей жизни,  о  моих
намерениЯх. џ солгал ему, что у менЯ есть  невеста.  Ћн  ласково  и  грустно
улыбнулсЯ.
     "Ђх, милый мой, милый... —то ж, и вам не избежать того же, мимо чего не
проходит никто из нас... Ќичего не поделаешь. Ќо помните  одно:  никогда  не
позволЯйте  себе  любовь  к  женщине  поставить  во   главу   своей   жизни.
†енщина-существо другого мира. Ћна не понимает того, чем может и должен жить
мужчина... Ћтсюда все разлады и несчастиЯ семейной  жизни.  †енщина  отравит
вам душу, растерзает сердце, опошлит ваш ум, унизит вашу гордость, и все это
сделает так мило и грациозно, что вы и не заметите. Ѓойтесь любви, милый мой
юноша, она приходит незаметно и вырастает в нечто сильнее  воли,  совести  и
рассудка. …сть паразитарное растение: оно поЯвлЯетсЯ на коре большого дерева
в виде незаметного нежного мха  и  сначала  кажетсЯ  таким  нежным,  слабым,
беспомощным, но когда привьетсЯ, быстро пускает корни в живое тело, проедает
кору, обвивает все дерево, сушит его и губит... ’ак  и  женщина:  когда  она
подходит к мужчине, она звучит как арфа, подчинЯетсЯ его  мыслЯм,  чувствует
его чувствами, с ловкостью хамелеона перенимает все, что ему кажетсЯ  свЯтым
и дорогим, и когда таким образом вопьетсЯ ему  в  душу,  станет  частью  его
сердца, тогда сбрасывает  маску  и  обнаруживаетсЯ  во  всей  своей  узости,
грубости и злости... Ђ когда корни любви уже в самом сердце,  тогда  она  не
только изуродует жизнь человеку, она изуродует его самого: то, что он любил,
она научит ненавидеть, то, что он уважал,  заставит  презирать,  пробудит  в
самом самоотверженном мужском сердце мелочность,  жадность,  своекорыстие  и
пошлость... Ѓойтесь женской любви".
     ’ак или почти так говорил мне профессор, и по его лицу было видно,  что
говорит он сам с собой, почти и не замечаЯ менЯ, случайного  собеседника,  в
тЯжкую минуту душевного надрыва...
     џ слушал точно прибитый!..  Ћсобенно  резнула  менЯ  по  сердцу  фраза:
"‡аставит презирать то, что уважали!"
     џ вспомнил свое прежнее  чистое,  прекрасное  отношение  к  нему  и  то
скверное,  маленькое,  гаденькое  чувство,  с  каким  Я  расчесывал  в  душе
наслаждение обмана, его унижение и свое превосходство над  ним  в  обладании
его женой.
     Љогда он ушел, Я схватилсЯ за голову и точно прозрел. ‚о всей гадости и
мерзости увидел себЯ, проклЯл ‹идию Њихайловну и в сотый раз,  но  уже  всей
душой, поклЯлсЯ бежать отсюда.
     Ќочью она, по обыкновению, вылезла в окошко своей спальни и  пришла  ко
-мне, наглаЯ, бесстыднаЯ, торжествующаЯ... ‘о смехом она стала рассказывать,
как разуверила мужа в одном случайном подозрении. џ выгнал ее...
     Њы поссорились, и  однажды  за  обедом,  злаЯ  и  бешенаЯ,  она  начала
придиратьсЯ к Ќиночке; профессор заступилсЯ за испуганную плачущую  девочку;
‹идиЯ Њихайловна начала кричать на него, осыпаЯ бранью, как кухарка.  —то-то
совершилось в эту минуту, Я не могу вспомнить  как,  но  только  муж  что-то
сказал ей, а она схватила тарелку и пустила ему в голову.
     Ћна сидела рЯдом со мной, и в ту секунду, когда  она  бросила  тарелку,
горло мне сдавила судорога, и, не помнЯ себЯ, Я со всей силы  ударил  ее  по
щеке...
     Ћна упала и дико, неистово закричала... €, не даваЯ опомнитьсЯ  никому,
страдаЯ и плача, Я закричал сам:
     "Ћна моЯ  любовница...  дрЯнь!..  ’ак  ей  и  надо!.."  Џотом  бросилсЯ
бежать... ‘обрал свои вещи и пешком ушел на станцию...

        V 

     Џосле рассказа доктора разговор не вЯзалсЯ,  и  мы  скоро  решили  идти
спать.
     Џостель нам устроили в сарае на  свежем  душистом  сене.  „октор  скоро
захрапел, а Я лежал на спине, смотрел на полоски лунного света, чеканившиесЯ
на противоположной стене, и думал о профессоре, о его  жене,  о  мужчинах  и
женщинах и о всей нелепости человеческой жизни.
     „олжно быть, и Њилину не спалось, потому что он  все  ворочалсЯ,  будто
его блохи кусали.
     џ стал уже дремать, когда услышал шорох и как  будто  тихие  голоса.  џ
открыл глаза и увидел Њилина, тихо отворЯвшего дверь сараЯ.
     - Људа вы? - сонно спросил Я.
     - „ушно, хочу посидеть на дворе, - ответил он и вышел.
     „олжно быть, Я сейчас же заснул и спал долго.  ЏроснулсЯ  Я  от  скрипа
двери. Љто-то быстро вскочил в сарай. ќто был Њилин. “же светало, и  щели  в
сарае были светлые. Њне показалось, что  лицо  Њилина  испуганно  и  бледно.
‚прочем, может быть, это казалось от бледного синенького света утра.
     Њилин юркнул на солому,  накрылсЯ  с  головой  пальто  и  затих,  точно
притаилсЯ.
     Ќа дворе Я разобрал скрип телеги,  лошадиное  фырканье  и  два  голоса:
грубый мужской и визгливый женский - красивой  Њаланьи.  "„олжно  быть,  муж
приехал", - сообразил Я.
     ѓолоса о чем-то спорили. Њужской  гудел  угрожающе,  женский  в  чем-то
оправдывалсЯ, и отсюда было слышно, как лживо и уклончиво верещал он.
     Њало-помалу мужской голос стал  тише,  а  женский  зазвучал  ласково  и
наконец слилсЯ в какое-то грудное мурлыканье. Џотом все стихло.
     „октор ничего не слыхал. Њилин не двигалсЯ под своим  пальто.  €  когда
уже на  дворе  воцарилась  тишина,  вдруг  „ынЯ,  прикорнувший  в  сторонке,
произнес с тЯжелым вздохом:
     - €шь, проклЯтаЯ баба!..
     Њилин шевельнулсЯ под пальто, но не отозвалсЯ.
     “тро уже совсем  Ярко  просвечивало  сквозь  щели  стен.  Ќаверху,  под
крышей, завозились воробьи. ѓде-то близко оглушительно закричал петух.