        Ѓ.‚.Ђверин. ђассказы, этюды и очерки ‚.ѓ.Љороленко


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: ‚.ѓ.Љороленко. "€збранные произведениЯ"
     €здательство "‹ениздат", ‹енинград, 1978
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 маЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


     "‘овесть эпохи",  "солнце ђоссии",  "светлый духом"  -  так  говорили о
‚ладимире ѓалактионовиче Љороленко современники.  "Ћн  ведь длЯ  менЯ был  и
остаетсЯ самым законченным человеком из сотен,  мною встреченных,  и  он длЯ
менЯ идеальный образ русского писателЯ...  Њне  горестно знать,  что Я  мало
встречалсЯ  с  ним,  меньше,  чем  мог  бы.  “  менЯ  к  нему  было  чувство
непоколебимого довериЯ.  џ был дружен со многими литераторами, но ни один из
них  не  мог  мне  внушить того чувства уважениЯ,  которое внушил ‚[ладимир]
ѓ[алактионович] с  первой моей встречи с ним.  Ћн был моим учителем недолго,
но он был им,  и это моЯ гордость по сей день",  -  писал о Љороленко Њаксим
ѓорький*.  "џ готов поклЯстьсЯ, что Љороленко очень хороший человек. €дти не
только рЯдом,  но даже за этим парнем -  весело", - писал —ехов**. €деальный
образ  русского  писателЯ  и  интеллигента видели  в  Љороленко ‹.’олстой  и
ђ.‹юксембург,  Ђ.‹уначарский  и  €.Ѓунин,  Ќ.Њихайловский и  ‚.‚ересаев.  "Ћ
лучшем  произведении Љороленко,  едва  ли  возможны споры,  -  писал  критик
Ђ.ѓорнфельд,  многие годы работавший с Љороленко,  - лучшее его произведение
не "‘он Њакара",  не "Њороз",  не "‚ез Языка":  лучшее его произведение - он
сам,   его  жизнь,   его  существо.  ‹учшее  -  не  потому,  что  моральное,
привлекательное, поучительное, но потому, что самое художественное"***.
     ______________
     * ѓорький Њ. ‘обр. соч. в 30-ти т., т. 29. Њ., ѓ€•‹, 1955, с. 444.
     ** —ехов Ђ.Џ.  Џолн.  собр.  соч.  и писем в 30-ти т. Џисьма, т. 2. Њ.,
"Ќаука", 1975, с. 240.
     ***  ѓорнфельд Ђ.ѓ.  ‚.ѓ.Љороленко.  -  ‚  сб.:  †изнь  и  литературное
творчество ‚.  ѓ,  Љороленко.  ‘б.  статей и речей к 65-летнему юбилею. Џг.,
[1918], с. 13.

     Ћтветить на  вопрос,  как,  из какого "жизненного состава" складывалась
личность  писателЯ  и  общественного  деЯтелЯ,   к  каждому  слову  которого
прислушивалась  чуть  ли   не  всЯ  читающаЯ  ђоссиЯ,   во  многом  помогает
автобиографическаЯ книга  Љороленко "€сториЯ моего  современника".  ‚  самом
начале ее Љороленко пишет о  своем отце ѓалактионе Ђфанасьевиче,  занимавшем
должность уездного судьи в  заштатных провинциальных городках,  длЯ которого
поистине  донкихотскаЯ честность была  привычной и  естественной.  Љороленко
приводит такой случай из его практики.
     ѓалактион  Ђфанасьевич  вел  процесс  о  наследстве.  ‘удились  богатый
помещик,  граф,  человек с большими свЯзЯми, и беднаЯ вдова. ѓраф, вероЯтно,
предложил  судье  взЯтку.  ѓалактион Ђфанасьевич вспылил,  застучал  палкой,
грубо  его  обругал  и  выгнал.  ЃлагодарЯ честности судьи  процесс выиграла
беднаЯ вдова,  сразу ставшаЯ одной из богатейших помещиц в губернии. Џопытка
благодарной вдовы  предложить судье  деньги также закончилась выдворением ее
из дома. ’огда, в отсутствие судьи, она завалила всю его гостиную подарками,
среди которых была  огромнаЯ красиваЯ кукла "Љогда отец  пришел из  суда,  -
пишет Љороленко,  -  то  в  нашей квартире разразилась одна из  самых бурных
вспышек,  какие Я  только запомню.  Ћн  ругал вдову,  швырЯл материи на пол,
обвинЯл  мать  и  успокоилсЯ лишь  тогда,  когда  перед  подъездом поЯвилась
тележка,  на которую навалили все подарки и  отослали обратно.  Ќо тут вышло
неожиданное затруднение.  Љогда очередь дошла до куклы, то сестра решительно
запротестовала,  и протест ее принЯл такой драматический характер,  что отец
после нескольких попыток все-таки уступил, хотЯ и с большим неудовольствием.
"—ерез вас Я  стал-таки взЯточником",  -  сказал он  сердито,  уходЯ в  свою
комнату"*.
     ______________
     * Љороленко ‚.ѓ.  ‘обр.  соч. в 10-ти т., т. 5. Њ., ѓ€•‹, 1954, с 19. ‚
дальнейшем ссылки  на  это  издание  даютсЯ  в  тексте  с  указанием тома  и
страницы.

     Ќа протЯжении всей своей долгой жизни так же донкихотски честен будет и
Љороленко...
     Љазалось  бы,  пустаЯ  формальность:  всем  политическим ссыльным нужно
подписать  присЯгу  "на  верноподданство" новому  императору Ђлександру III.
Љороленко  не  может  пойти  против  своей  совести,  отказываетсЯ подписать
присЯгу и расплачиваетсЯ за это долгими годами страшной Якутской ссылки,  но
никогда не сожалеет об этом решении.  ’очно так же ни в какой мере Љороленко
не отвечал за действиЯ российского императора,  когда тот выразил несогласие
с избранием ѓорького в академики, но в знак протеста Љороленко, как и —ехов,
слагает с себЯ это почетное звание.
     Ђ вот один из совсем "незначительных" эпизодов, каких в жизни Љороленко
было  много.  Џисатель тЯжело болен,  жить ему  остаетсЯ немногим более двух
лет.
     ‚ооруженные бандиты проникли в  дом  Љороленко,  где временно хранились
два  миллиона  рублей,  собранные общественными организациЯми длЯ  перевозки
детей  из  голодающей Њосквы на  “краину.  €  больной шестидесЯтишестилетний
писатель бросаетсЯ на грабителЯ и хватает его за руку.  "‡атем, - вспоминает
‚.ѓ.Љороленко, - отчетливо помню, что бандит старалсЯ повернуть револьвер ко
мне, а мне удавалось мешать этому. ђаздалсЯ еще выстрел, который он направил
на менЯ,  но который попал в  противоположную сторону в  дверь...  Ћтчетливо
помню,  что у менЯ не было страха,  а был только сильный гнев"*. ‘овместными
усилиЯми самого писателЯ,  его  жены  и  дочери растерЯвшиесЯ грабители были
обращены в бегство.
     ______________
     * –ит.  по кн.: Љороленко ‘.‚. Љнига об отце. €жевск, "“дмуртиЯ", 1968,
с. 330-331.

     Џриведенные  эпизоды  помогают  понЯть   определЯющую  черту   личности
Љороленко.  Ћн  не  просто стремилсЯ сохранить незапЯтнанными свою совесть и
честь с  самых ранних лет  и  до  конца своей жизни,  он  всегда очень остро
чувствовал личную ответственность за  "общественную неправду".  „елом  своей
честЯ будет считать Љороленко и  защиту вотЯков,  несправедливо обвиненных в
убийстве, тем более что в данном случае была брошена тень на моральный облик
целого  народа  (Њултанское дело),  и  за  истЯзаниЯ крестьЯн  в  Џолтавской
губернии,  и  за  волну смертных приговоров,  прокатившуюсЯ по  ђоссии после
революции 1905 года.


        x x x

     ‚  одном  из  ранних  произведений Љороленко -  в  рассказе  "‚  дурном
обществе" (1885) -  есть такаЯ сцена.  „ети играют в жмурки в подземелье. Ќо
вдруг игра прерываетсЯ самым неожиданным образом. ‚незапно вошедший хозЯин и
глава  этого  подземного мира  нищий  бродЯга  пан  ’ыбурций  хватает  героЯ
рассказа,  сына городского судьи,  ‚асю,  за ногу:  "‘ильнаЯ рука приподнЯла
менЯ с полу, и Я повис в воздухе вниз головой. ЏовЯзка с глаз моих спала".
     Ќечто подобное будет происходить со  многими героЯми Љороленко,  только
не  в  прЯмом,  а  в  переносном смысле.  ‚  силу тех или иных обстоЯтельств
персонажи рассказов и  очерков писателЯ часто  попадают в  такое  положение,
когда окружающий их мир,  люди,  событиЯ,  привычные взглЯды и  мнениЯ вдруг
открываютсЯ длЯ них с  совершенно иной точки зрениЯ,  освещаютсЯ непривычным
светом,  поворачиваютсЯ такой своей стороной,  о существовании которой они и
не подозревали.  € тогда "повЯзка падает с их глаз". Ќо это значит не только
то,  что  они  узнали нечто неизвестное им  ранее или  увидели то,  что было
скрыто от них. ‘ этого момента начинаетсЯ самопознание героев Љороленко.
     ѓерой рассказа "‚ дурном обществе" -  мальчик.  Ќо у него уже есть свой
жизненный опыт, свои мнениЯ, свои этические принципы, во многом заданные той
социальной средой,  в которой он вырос и воспитывалсЯ.  Ћн, например, хорошо
усвоил формулу "нехорошо воровать", и потому нищие, добывающие себе средства
на жизнь воровством,  вызывают у него чувство презрениЯ и негодованиЯ,  хотЯ
когда он встречаетсЯ с ними в городе,  то их необычное поведение "интересует
и забавлЯет" его, как забавлЯло бы балаганное представление.
     ‘лучайно узнав,  что его новые друзьЯ -  ‚алек и  ЊарусЯ,  к которым он
успел  искренне  привЯзатьсЯ,  принадлежат  к  "дурному  обществу",  мальчик
испытывает душевное потрЯсение. “своенные им нравственные принципы и правила
поведениЯ, оказываетсЯ, совсем не ЯвлЯютсЯ бесспорными длЯ его новых друзей.
Ѓолее  того,  становЯсь на  точку  зрениЯ  Њаруси и  ‚алека,  мальчик и  сам
инстинктивно понимает,  что  даже  такаЯ  бесспорнаЯ длЯ  него  истина,  как
"нехорошо воровать", длЯ его друзей не только не обЯзательна, но имеет прЯмо
противоположный смысл.  € когда ‚асЯ вспоминал,  например,  как его голоднаЯ
подруга ела ворованное мЯсо,  он,  вопреки усвоенным им взглЯдам, "радовалсЯ
ее  радостью и  радостью ‚алека".  „а он и  сам теперь совершает неожиданные
поступки,  справедливость которых смутно осознает,  хотЯ ранее признал бы их
аморальными.
     ѓлЯдЯ на  мир с  непривычной точки зрениЯ,  ‚асЯ откроет много нового и
неизвестного,  прежде  абсолютно недоступного длЯ  него.  Ќапример,  что  за
балаганным представлением нищих  на  улице  чаще  всего  скрываетсЯ истиннаЯ
трагедиЯ.  Ќовые друзьЯ, подчеркивает Љороленко, кроме того, "указали мне на
моего отца  с  такой стороны,  с  какой мне  никогда не  приходило в  голову
взглЯнуть на него",  и ‚асЯ узнает, что отец - один из самых честных людей в
городе.  "’еперь Я  носил в  себе целый мир смутных вопросов и ощущений",  -
говорит о себе рассказчик,  что,  по мнению Љороленко, ЯвлЯетсЯ предпосылкой
"более сложной точки зрениЯ на  мир",  чем та  уверенность в  справедливости
собственных взглЯдов и  мнений,  котораЯ была у него до знакомства с "дурным
обществом".
     ђассказ Љороленко "‚ дурном обществе" автобиографичен.  ‚ частности,  в
нем описываетсЯ город ђовно,  где училсЯ в гимназии будущий писатель. Ќо это
автобиографизм внешний.  …сть и другой, внутренний, не сводимый к совпадению
некоторых реальных черт из детства самого писателЯ и его героЯ.
     ‘ юных лет жизни Љороленко постоЯнно представлЯлась возможность увидеть
одно  и  то  же  Явление  с  нескольких различных социальных,  политических,
национальных,   религиозных  точек   зрениЯ  и   тем   самым   менее   всего
способствовала формированию  у  него  однозначных,  односторонних принципов,
взглЯдов, представлений.
     Џо  своему  социальному происхождению Љороленко дворЯнин,  но,  как  он
пишет  в  "€стории  моего  современника",  его  отец  никогда  не  стремилсЯ
"восстановить свои потомственно-дворЯнские права",  и  дети после его смерти
оказались "без всЯких реальных свЯзей с дворЯнской средой,  да, кажетсЯ, и с
какой  бы  то  ни  было  другой"  (V,  15).  Њного  позднее,  в  1903  году,
характеризуЯ свое социальное положение,  Љороленко напишет:  "‘обственно,  Я
себЯ скорее причислю к  разночинцам:  дед и отец чиновники,  прадед какой-то
казачий писарь.  Љрепостных у нас никогда не было,  земельных владений тоже"
(X, 361).
     ’о,  что  Љороленко относит себЯ к  разночинцам,  чрезвычайно длЯ  него
характерно,  ибо не только свою социальную ориентацию имеет он здесь в виду.
‚ статье 1909 года о ’олстом Љороленко отметит, что в произведениЯх великого
писателЯ  "всего   устойчивее  отразились  два   полюса  крепостной  ђоссии:
деревенский дворЯнин  и  деревенский мужик".  "Ќашего  брата,  -  продолжает
Љороленко,   -   горожанина-разночинца,  чьЯ  жизнь  вращаетсЯ  между  этими
полюсами,  великий художник не  видит,  не  хочет знать и  не желает с  нами
считатьсЯ" (VIII, 102).
     „лЯ  Љороленко  же  именно  разночинец в  силу  своего  "междуполЯрного
положениЯ" способен встать на точку зрениЯ крестьЯнина и  с этой новой точки
зрениЯ  оценить  "категории  цивилизации",   и   в  то  же  времЯ  осмыслить
крестьЯнскую  культуру  как  бы  со  стороны,   осветив  ее  светом  идеала,
выработанного вне  данной  культуры.  ќта  позициЯ  исключала длЯ  Љороленко
возможность абсолютизации тех или иных сторон как крестьЯнской культуры, так
и культуры,  созданной общественным слоем, находЯщимсЯ вне "власти земли", и
в первую очередь разночинной интеллигенцией. Џри этом открывалсЯ путь длЯ их
соотносительной оценки.
     „алекими от  какой-либо определенности были в  детстве длЯ  Љороленко и
национальные проблемы.  …го мать -  полька,  отец -  украинец, состоЯвший на
русской государственной службе.  „етство свое Љороленко провел в  †итомире и
ђовно  -  небольших городах юго-западной ђоссии,  где  национальные проблемы
стоЯли особенно остро. Љак писал Љороленко в "€стории моего современника", в
это  времЯ свились в  один клубок "три национализма" (польский,  украинский,
русский),  из  которых каждый  заЯвлЯл право  на  владение моей  беззащитной
душой,  с  обЯзанностью кого-нибудь  ненавидеть  и  преследовать" (V,  123).
‚ероЯтно,  поэтому Љороленко станет врагом всЯкого национализма,  видЯ в нем
крайнее  проЯвление  узости  взглЯдов  и  одностороннего мышлениЯ,  а  своей
родиной назовет русскую литературу, котораЯ "оставила в стороне национальные
споры и примирила их в общем лозунге: свобода" (X, 348).
     €  уж поистине "междуполЯрным" было положение юного Љороленко,  когда в
1863  году  вспыхнуло польское восстание.  …го  мать  -  целиком на  стороне
польских  повстанцев,  отец  считает  восстание  "беззаконным"  и  принимает
участие в судебном следствии по делам восставших.
     ‘овершенно  особаЯ  ситуациЯ  детских  лет  жизни  писателЯ,  свЯзаннаЯ
двойственностью  его  социального  положениЯ,  национальной  принадлежности,
противоположными политическими влиЯниЯми способствовала формированию у  него
редкого человеческого таланта,  без которого немыслим и  талант писателЯ,  -
умениЯ встать на  точку зрениЯ другого человека и  увидеть мир сквозь призму
его понЯтий, принципов, представлений.
     Ћтсюда  же  происходит и  исключительнаЯ чуткость Љороленко ко  всЯкому
проЯвлению догматизма, односторонности, однолинейности, будь то наивнаЯ вера
народников в  крестьЯнскую мудрость,  идущаЯ,  как  хорошо знал  писатель по
собственному жизненному опыту,  от  искренней,  хотЯ  и  излишне "головной",
"теоретической" любви к  народу,  или мечты террористов с помощью нескольких
героев установить в ђоссии социальную справедливость, или надежды "легальных
марксистов" на  железную  историческую необходимость,  котораЯ  без  участиЯ
человека осуществит гармонию в человеческом обществе.
     ‚ообще современников поражало в облике Љороленко,  человека и писателЯ,
сочетание трудносоединимых черт.  ЌеобычайнаЯ мЯгкость,  доброта, стремление
встать  на   точку   зрениЯ  другого  человека  и   одновременно  твердость,
непримиримость взглЯдов и  мнений,  решительность поступков,  когда  честь и
совесть писателЯ требовали однозначных оценок и конкретных действий.

     Љогда поЯвились первые очерки и  рассказы Љороленко,  мнениЯ и  оценки,
высказанные читателЯми и  критиками,  в большинстве своем сразу признавшими,
что в русскую литературу вошел еще один крупный талант, также во многом были
полЯрными.
     Ћдних привлекала в  произведениЯх Љороленко живаЯ способность их автора
к состраданию и любви, умение его все понЯть, всех простить и оправдать.
     „ругие   же   видели   прежде  всего   "возмущенное  сердце"  писателЯ,
протестующее и  негодующее против столь  далекого от  идеала миропорЯдка,  а
главной чертой его героев считали сознательный протест, стремление к свободе
и "вольной волюшке".
     ЋбращаЯсь  к  российской  действительности,  Љороленко  исследует,  как
идеалы  той  или  иной  социальной группы  определЯют быт,  моральные нормы,
мироотношение  ее  представителей,  показывает,  как  трудно  поддаютсЯ  они
изменению,   и  как,   несмотрЯ  на  это,  все-таки  менЯютсЯ  под  влиЯнием
общественных сдвигов.
     Џри  этом  Љороленко пользуетсЯ традиционным,  свойственным целому рЯду
его произведений социологического характера, приемом, о котором уже частично
говорилось в  начале статьи.  ‘уть этого приема заключаетсЯ в  том,  что  он
вырывает своего героЯ из привычной длЯ него социальной среды,  члены которой
характеризуютсЯ устойчивой  системой  представлений,  привычными  моральными
критериЯми,  и  погружает его в среду с иной системой представлений.  Џричем
длЯ  Љороленко в  данном случае важно не  простое противопоставление тех или
иных взглЯдов и понЯтий, а изображение того, как человек, сталкиваЯсь с иным
мировосприЯтием, начинает "задумыватьсЯ", а иногда даже приходит к пониманию
относительности своих  собственных взглЯдов и  мнений,  ранее казавшихсЯ ему
неоспоримыми.
     ’ак  столкнулсЯ сын  судьи ‚асЯ с  представителЯми чуждого ему "дурного
общества".  ’о же самое произошло и  с жандармом ѓавриловым из написанного в
1880 году в пересыльной тюрьме рассказа "—уднаЯ",  опубликованного в русской
легальной прессе только в  1905  году  под  названием "Љомандировка".  ‚олею
судьбы    ѓаврилов    встречаетсЯ    с     мужественной,     самоотверженной
девушкой-революционеркой  Њорозовой.  Ћтношение  их  друг  к  другу  заранее
определено  взглЯдами,  привитыми  им  их  социальной средой.  ѓаврилов,  до
встречи с революционерами "усердно" служивший в эскадроне,  твердо знал, что
"начальство зрЯ  не  накажет",  и  потому девушка-революционерка длЯ  него -
преступница,  "змееныш",  "дворЯнское  отродье".  ‘оответственно и  длЯ  нее
ѓаврилов прежде всего "враг", так как одет а жандармскую шинель и состоит на
службе у государства,  с которым она боретсЯ. "Џережить чужую жизнь", встать
на  точку зрениЯ ѓаврилова и  увидеть за ненавистным ей жандармским мундиром
доброе  сердце  крестьЯнина Њорозова не  способна.  €  потому так  жестоки и
несправедливы ее слова,  обращенные к ѓаврилову: "Џростить! вот еще! Ќикогда
не прощу, и не думайте, никогда! Џомру скоро... так и знайте: не простила!"
     ‚  сознании же  ѓаврилова,  попавшего в  среду ссыльных революционеров,
происходЯт  пока  еще  едва  заметные,  но  уже  необратимые  изменениЯ.  Ћн
утрачивает интерес к  службе  и  даже  известие о  том,  что  ему  не  будет
присвоено звание  унтер-офицера,  к  которому  когда-то  он  так  стремилсЯ,
принимает теперь с полным равнодушием.
     „лЯ  того  чтобы  темный,  забитый  Њакар  из  рассказа  "‘он  Њакара",
опубликованного в  1885  году  и  сразу принесшего его  автору всероссийскую
известность,  осознал  собственное  рабство,  нужна  особаЯ,  фантастическаЯ
ситуациЯ.  ’олько в своем предсмертном сне, на суде у большого ’ойона, когда
из  уст  сына  ’ойона Њакар,  может  быть  впервые,  услышит слова  добра  и
сочувствиЯ,  он обретет голос и с гневом задаст вопрос,  кто же виноват, что
он прожил не ту жизнь, длЯ которой, вероЯтно, рождаетсЯ на земле человек.
     Ќо, пожалуй, наиболее полное выражение указанный прием находит в очерке
"Њарусина заимка"  (1899).  —резвычайно сложна  "социальнаЯ структура",  как
писал Љороленко в "€стории моего современника",  воссозданнаЯ в этом очерке.
‡десь мы  встретимсЯ с  крестьЯнами из  ђоссии и  коренными жителЯми џкутии,
выселенными из  родных  мест,  татарами,  политическими ссыльными,  царскими
чиновниками, представителЯми духовенства и многими другими. “ каждого из них
свои взглЯды, обычаи, этические нормы, традиции, свой социальный опыт.
     ‚  романе "Џреступление и  наказание" „остоевский рисует фантастический
сон ђаскольникова,  где он  видит человечество,  заразившеесЯ моровой Язвой.
‘ледствием этого заболеваниЯ было то,  что "никогда люди не считали себЯ так
умными  и  непоколебимыми в  истине,  как  считали  зараженные".  Ќикогда не
считали  непоколебимее  своих  приговоров,   своих  научных  выводов,  своих
нравственных убеждений и верований...  ‚се были в тревоге и не понимали друг
друга,  всЯкий думал, что в нем одном и заключаетсЯ истина, и мучилсЯ, глЯдЯ
на других,  бил себЯ в грудь, плакал и ломал себе руки. Ќе знали, кого и как
судить,  не могли согласитьсЯ,  что считать злом, что добром. Ќе знали, кого
обвинЯть, кого оправдывать. ‹юди убивали друг друга в какой-то бессмысленной
злобе"*.
     ______________
     * „остоевский ”.Њ.  Џолн.  собр.  соч. в 30-ти т. •удож. произв., т. 6.
‹., "Ќаука", 1973, с. 419-420.

     ‘южет "Њарусиной заимки",  конечно,  не так трагичен, но также движетсЯ
борьбой  каждого  с  каждым,   в  которой  сталкиваютсЯ  взглЯды,  традиции,
верованиЯ,  часто противоположные,  но абсолютно истинные, с точки зрениЯ их
представителей.
     „лЯ   русского   крестьЯнина  ’имохи   смысл   и   цель   человеческого
существованиЯ - хлебопашество, а длЯ жителЯ џкутиЯ оно - страшный грех. ‚ то
же времЯ образ жизни ’имохи неприемлем длЯ другого героЯ - ‘тепана, и глухаЯ
вражда между ними заканчиваетсЯ выстрелом и ранением ’имохи.  ѓероинЯ очерка
ЊарусЯ вообще настороженно и враждебно относитсЯ почти ко всем окружающим ее
людЯм.  ’атары,  выселенные со  своих родных мест,  вынуждены жить  за  счет
Якутов и  притеснЯют их,  но  и  Якуты,  в  свою очередь,  под  руководством
‘тепана,  дают  мощный отпор своим притеснителЯм,  и  между ними разгораетсЯ
настоЯщаЯ война.  €  даже политические ссыльные далеко не  во  всем ЯвлЯютсЯ
единомышленниками.  Џри всем этом,  как и  во  сне ђаскольникова,  здесь нет
правых и виноватых.
     ‚  очерке Љороленко нет фантастики,  он предельно реалистичен и  иногда
даже напоминает этнографическое исследование.  Ћписанное в нем -  не ужасное
"заболевание", а обыденное, "не страшное", ежедневное течение жизни. ’очнее,
само "заболевание" стало хроническим,  привычным,  внутренний трагизм его не
сразу заметен.
     ‚  то  же  времЯ  каждаЯ  деталь,  каждый  образ  в  "Њарусиной заимке"
многозначен и даже символичен. Ћчерк начинаетсЯ с описаниЯ Якутских дорог, и
кажетсЯ,  что  оно  нужно только длЯ  того,  чтобы ввести "местный колорит".
џкутские дороги  не  похожи на  русские,  так  как  в  џкутии не  пользуютсЯ
телегами,  а  ездЯт только верхом,  чаще всего по двое,  и  утаптываютсЯ они
только лошадиными копытами.  ‚от  почему две  глубокие борозды лежат  близко
одна  к  другой посередине такой  дороги и  рисуютсЯ они  Ясными линиЯми,  а
"несколько пар боковых дорожек намечаютсЯ все слабее и слабее,  терЯЯсь едва
заметными линиЯми в  буйной траве".  ‚месте с  тем очерченнаЯ схема Якутской
дороги - это схема "линий жизни" героев очерка.
     ЊарусЯ и ’имоха -  крестьЯне, попавшие в џкутию вследствие трагического
стечениЯ обстоЯтельств.  €х  "колеЯ"  или  "линиЯ",  как  говорил бродЯга из
рассказа Љороленко "“бивец",  глубока и определилась задолго до того, как мы
с ними встречаемсЯ.  ѓлавное в жизни длЯ них -  это земледельческий труд,  и
даже попав в џкутию, где обработка земли считалась грехом, они создают здесь
"Њарусину  заимку"  -  своеобразный земледельческий оазис.  ‘оциальный облик
Њаруси  и  ’имохи  четко  определен;   мнениЯ,   привычки,  моральные  нормы
постоЯнны,  неизменны,  и  потому их  "колеи" одинаково глубоки и  "рисуютсЯ
Ясными линиЯми".  ‘оответственно они и  ходЯт.  ЊарусЯ -  "привычно и  ловко
ступаЯ...  по глубоким и узким огородным межам".  ’имоха - уверенно шагаЯ за
плугом,  по борозде,  "лишь иногда возражаЯ кому-то -  "н-нет,  вр-решь",  -
когда какой-либо крепкий, не перегнивший корень стремилсЯ выкинуть железо из
борозды".
     ‘оциальный же  облик повествователЯ и  его  товарища очерчен с  гораздо
меньшей конкретностью.  €звестно,  что они ссыльнополитические, вероЯтно, из
интеллигенции.  Ќа  "Њарусину заимку"  они  попадают,  сбившись  с  проезжей
дороги, хотЯ и "мало заботЯтсЯ" об этом.
     ‹иниЯ  другого  героЯ  рассказа,   ‘тепана,  проходит  некоторое  времЯ
параллельно линии ’имохи и  Њаруси,  хотЯ  его  "колеЯ" очень "не  глубока".
‘оциальнаЯ ориентациЯ его еще менее Ясна,  мы знаем только,  что он с  „она.
‘тепан - натура импульсивнаЯ, стихийнаЯ, поступки его невозможно предвидеть,
и потому ходит он, "перескакиваЯ через городьбу и шагаЯ через грЯдки".
     Ћчерк построен так, что поступки, обычаи, правила поведениЯ действующих
лиц  все  времЯ как бы  отражаютсЯ в  разных "зеркалах".  ’акими "зеркалами"
ЯвлЯютсЯ различные социальные и  национальные слои  и  группы.  Ќапример,  с
точки зрениЯ ссыльного интеллигента, ведущего повествование, ЊарусЯ и ’имоха
могли  бы  предстать  перед  нами  преимущественно в  негативном  освещении.
„ействительно, ’имоха человек недалекий, с крайне узким кругозором, лишенный
каких-либо общественных интересов.  …сть и  что-то рабское в его натуре.  Ќа
предложениЯ  Џетра   €вановича,   бывшего  генеральского  сына,   а   теперь
ссыльнопоселенца,  работать вместе,  как товарищи,  ’имоха не  соглашаетсЯ и
ставит свои условиЯ:  "’ы,  выходит,  Џетра €ванович,  хозЯин,  Я  работник.
Џоложь  жалованье".  „а  и  внешне  ’имоха  далеко  не  красив  -  "похож на
Љвазимодо", кроме того, и неопрЯтен - "весь зарос грЯзью".
     Ћтрицательное отношение к Њарусе,  прежде всего,  могло бы быть вызвано
ее браком "по расчету",  -  она оставлЯет удалого красавца ‘тепана и выходит
замуж за ’имоху только потому,  что ’имоха "крепкий" работник и  с ним можно
завести семью и обвенчатьсЯ церковным браком.
     Ћднако,  если встать на точку зрениЯ ’имохи и Њаруси,  как это и делает
Љороленко,  и  оценивать  их  поступки  в  соответствии  с  их  собственными
критериЯми и моральными нормами, то однозначно отрицательное отношение к ним
становитсЯ  невозможным.   Ћни   отстаивают  свои   принципы  с   героизмом,
бескомпромиссностью и  последовательностью,  что  свидетельствует  вообще  о
величии  человеческого  духа.   „ействительно,  ЊарусЯ  совершает  брак  "по
расчету",  но этот расчет не есть обычное стремление к выгоде,  он необходим
ей   длЯ  осуществлениЯ  ее  идеала,   необходим  длЯ  того,   чтобы  заново
восстановить утраченный в  силу стечениЯ обстоЯтельств свой социальный облик
крестьЯнки,  причем  в  строгом  соответствии  с  теми  моральными  нормами,
которыми определЯетсЯ длЯ  нее этот облик.  ’очно так же  "жадный" ’имоха не
пойдет на золотые прииски,  где можно заработать большие деньги,  и не будет
заниматьсЯ охотой,  с  помощью которой он  вполне мог бы прокормитьсЯ.  Ћн -
пахарь и будет пахать землю, героически преодолеваЯ все встающие на его пути
препЯтствиЯ.
     "Ћбъективный" подход к изображению своих героев,  обЯзывающий оценивать
их,  пользуЯсь теми критериЯми,  которыми руководствуютсЯ они сами и которые
им заданы социальной средой, как раз и создавал впечатление у критики, что в
очерке нет ни правых, ни виноватых, что автор их умеет все понЯть, оправдать
и простить.
     ‚  таком  "объективном" социологическом подходе  была  не  только  сила
Љороленко,  но и его слабость, ощущаемаЯ им самим и выраженнаЯ в трагической
интонации самого  рассказчика,  котораЯ  иногда  вдруг  нарушает  спокойную,
"объективную" манеру повествованиЯ.  "џ не пловец в  этом море,  моего места
нет  в  этой  борьбе;  Я  здесь  не  умею  ступить ни  шагу!"  -  восклицает
рассказчик,  убедившийсЯ в том, что в мире нет правых и виноватых, а значит,
и   активное  вмешательство  в  переустройство  этого  мира  бессмысленно  и
невозможно.
     Ћб  этом свидетельствует и  героическое поведение ‘тепана,  сплотившего
Якутов  длЯ  борьбы с  воровскими набегами татар.  Џри  всей  справедливости
борьбы ‘тепана он терпит не "военное",  а моральное поражение, ибо понимает,
что его вмешательство принесло только вред всем жителЯм улуса. ‘ознаваЯ это,
он покидает заимку и уходит на золотые прииски.
     Ћднако  этот  вывод  противоречил волевой и  активной натуре писателЯ и
публициста,   неутомимого  искателЯ  истин,   могущих  быть  руководством  к
действию.  ‚от  почему  "объективный" подход  к  изображению  своих  героев,
позволивший писателю увидеть героизм и  величие духа  Њаруси  и  ’имохи,  не
отменЯл длЯ Љороленко и  "субъективной" их  оценки,  то есть оценки с  точки
зрениЯ идеала,  живущего в сознании писателе. € с этой точки зрениЯ ЊарусЯ и
’имоха   далеко   не   соответствуют  высокому   представлению  писателЯ   о
гармонически развитом человеке.


        x x x

     ‚   целом  рЯде   своих  произведений  Љороленко  обращаетсЯ  к   таким
малоисследованным ЯвлениЯм человеческой психики,  как интуициЯ, подсознание,
таинственные и  неосознанные порывы и влечениЯ,  которые вообще указывают на
самую  тесную свЯзь  человека с  природой и  его  далекими предками.  Џричем
именно природа человека во  многом определЯет его нравственные нормы,  и  он
"инстинктивно", "стихийно" стремитсЯ к правде, добру, свободе, свету.
     ‚  рассказах 80-х  годов эта тема чаще всего звучит как некий парадокс,
ибо  общественные условиЯ,  в  которых живут  герои Љороленко,  таковы,  что
должны  были  бы  заглушить  у  них  всЯкое  стремление к  свободе,  правде,
справедливости.  Ќо  в  какие бы гибельные условиЯ ни был поставлен человек,
подчеркивает Љороленко,  эти его природные свойства неистребимы, и он вдруг,
неожиданно, проЯвлЯет их, и часто вопреки разуму и логике.
     ’аков крестьЯнин џшка из одноименного очерка (1881) -  человек, живущий
"длЯ души",  неколебимо отстаивающий свои убеждениЯ,  "свой прав-закон".  Ќе
желаЯ ни на шаг отступить от своих взглЯдов,  џшка бросает хозЯйство, семью,
хотЯ и твердо убежден, что правды ему "не увидать".
     ‘   "неразумными"  и   "нелогичными"  поступками  обитателей  далекого,
затерЯнного в  ‘ибири уголка знакомит нас  Љороленко и  в  рассказе "“бивец"
(1882).
     Ћдин  из  героев  этого  произведениЯ,  станционный смотритель  ‚асилий
€ванович,  человек деградировавший,  так как за свое вольнодумство спускалсЯ
медленно,  но  верно  с  верхних  ступеней общественной лестницы на  нижние,
рассказывает  о   недавно  назначенном  следователе  по   особым  поручениЯм
Џроскурове,  который пытаетсЯ боротьсЯ с нравами сибирской администрации.  ‚
этой  борьбе  ‚асилий  €ванович  оказывает  всЯческое содействие Џроскурову,
впрочем,  как и целый рЯд местных жителей,  делающих все,  чтобы столкнуть с
пути  честного чиновника "один,  другой камешек".  ‚месте с  тем  и  ‚асилий
€ванович,  и  местные жители  заранее уверены в  полном провале деЯтельности
Џроскурова.  ‚от если бы новый следователь,  считают они, "обходцами ползать
умел, величие бы ЯвлЯл, где надо, а где надо - и взЯточкой бы не побрезгал",
тогда бы его миссиЯ могла быть успешной.  "’олько...  черт возьми!  ’огда не
было бы сочувствиЯ..." -  вдруг,  неожиданно длЯ себЯ, делает парадоксальный
вывод  "сибирский  вольтериЯнец".   ’ак   сталкиваетсЯ  ‚асилий  €ванович  с
"нелогичным" проЯвлением природы человека,  заставлЯющей его  вопреки разуму
откликатьсЯ на любой честный поступок, даже заведомо безрезультатный.
     Ђ    в   написанном   тремЯ   годами   позднее   рассказе   "‘околинец"
автор-повествователь,   выслушав  длинную  историю  беглого  каторжника,  до
предела  насыщенную  страшными  подробностЯми  каторжного  быта,  смертельно
опасного побега, задает себе вопрос о странном, парадоксальном восприЯтии им
этой истории: "€ почему, спрашивал Я себЯ, этот рассказ запечатлеваетсЯ даже
в моем уме -  не трудностью пути,  не страданиЯми,  даже "не лютою бродЯжьей
тоской",  а только поэзией вольной воли?" Џотому,  наверное,  что в рассказе
беглого каторжника проЯвилось стихийное и  не  всегда  осознанное стремление
человека к  свободе.  € оно отозвалось в душе писателЯ глубоким сочувствием:
"нелогичность"  восприЯтиЯ  услышенной  им   истории  автор   объЯснЯет  тем
"инстинктивным сочувствием" "всЯкой смелой попытке вырватьсЯ из  глухих стен
на  вольную  волюшку",  которое,  по  мнению  Љороленко,  обусловлено  самой
природой человека.
     "Ќелогичный",  "парадоксальный" герой, который не укладываетсЯ в теорию
подчинениЯ человека среде  и  обстоЯтельствам,  с  самого  начала становитсЯ
одним из персонажей, проходЯщих через все творчество Љороленко.
     ЏовинуЯсь неЯсным длЯ  него  самого влечениЯм,  хотЯ  и  ненадолго,  но
покинет  привычный  мещанский  уклад  и  своих  заказчиков  сапожник  Ђндрей
€ванович ("‡а  иконой",  1887),  отличавшийсЯ в  своих поступках "быстротой,
решительностью и  некоторой парадоксальностью" и  потому на  пути  своем  за
иконой  беспощадно обличавший купцов и  вообще всех  неправедно живущих.  Ћн
осмеливаетсЯ даже,  правда,  с целым рЯдом оговорок ("по крайней мере", "как
бы  то ни было",  "все-таки") выступить перед грозной женой в  защиту своего
спутника,  писателЯ ѓалактионыча,  указываЯ на то,  что писатель не чета его
заказчикам, - он "человек образованный, книги сочинЯет".
     ’аков и  ’юлин из рассказа "ђека играет" (1891) -  вдруг преодолевающий
свою  лень  и  апатию,  казалось  бы,  навсегда  сковавшие его,  и  внезапно
проЯвлЯющий мужество, активность, силу духа.
     ’о,  что герои Љороленко,  подобно горьковским,  не  вмещаютсЯ в  рамки
своей  среды,   "выламываЯсь"  из  нее,  часто  объЯснЯетсЯ  "таинственным",
"неведомым" зовом, идущим из глубины души, который слышит, например, ‚асЯ из
рассказа "‚  дурном обществе":  "...то неведомое,  что подымалось из глубины
детской  души,   по-прежнему  звучало  в  ней  несмолкающим,   таинственным,
подмывающим,  вызывающим  рокотом".  ’огда  "навстречу  этому  неведомому  и
таинственному во  мне из  глубины моего сердца что-то  подымалось,  дразнЯ и
вызываЯ".  €  ‚асЯ  остро  осознавал  убожество окружающей его  обстановки и
"инстинктивно бегал и от нЯньки с ее перьЯми, и от знакомого ленивого шепота
Яблоней в  нашем маленьком садике,  и  от  глупого стука ножей,  рубивших на
кухне котлеты".
     „етскому  сознанию,  по  мнению  Љороленко,  особенно  близко  ощущение
таинственности,  загадочности мира и жизни, и потому дети уже по самой своей
природе поэты, художники, часто интуитивно угадывающие то, к чему еще только
идет наука.  ’аков фантазер ѓолован из очерка "Ќочью" (1888), задумывающийсЯ
над проблемами жизни и смерти.
     ЏытаЯсь  уловить  таинственную,  но  несомненно  существующую длЯ  него
"свЯзь между глубинами природы и глубинами человеческой совести",  Љороленко
обращалсЯ к трудам физиологов, биологов, психологов. —то же искал писатель в
этих трудах?
     ‚  письме  1888  года  к  начинающему  автору  Љ.Љ.‘арханову  Љороленко
рекомендовал ему,  длЯ  того чтобы понЯть,  что такое тенденциЯ и  что такое
идеЯ,   "поработать   над   физиологией,   психологией  и   психологическими
критиками",  у  которых он  найдет  "положительные доказательства того,  что
громаднаЯ  часть  наших  умственных процессов имеет  характер  "рефлексов" и
может  совершатьсЯ  с  замечательной стройностью  помимо  сознаниЯ",  и  что
"бессознательность даже и намерениЯ не такое уж недоразумение" (X, 102).
     ‚ этом высказывании Љороленко уже намечаетсЯ путь, по которому писатель
придет  к  пониманию  соотношениЯ в  человеке  биологического и  социального
начал.  ЋказываетсЯ,  что действиЯ, намерениЯ и поступки, к которым приходит
человек как бы инстинктивно, подсознательно, стихийно, могут быть выражением
не только природы человека, но и ЯвлЯтьсЯ результатом глубоко вошедших в его
сознание принципов,  правил, представлений, заданных тем или иным социальным
слоем.
     ’ак, например, когда Љороленко говорит в "‘лепом музыканте", что матери
Џетра  Џопельского  "как-то  инстинктивно не  нравились  музыкальные сеансы"
кучера €охима,  то  это  совсем не  значит,  что  есть такой "инстинкт",  по
которому человеку с  хорошо развитым музыкальным слухом,  должно обЯзательно
не нравитьсЯ талантливое исполнение на простом народном инструменте.  Џросто
в Ђнне Џопельской заговорили ее сословные предрассудки,  представлениЯ.  Љак
"ей,  "милостивой пани" Џопельской,  слышавшей гром рукоплесканий "избранной
публики", сознавать себЯ так жестоко пораженной, и кем же? - простым конюхом
€охимом с  его глупою свистелкой!"  Ќо красота ее внутреннего облика в том и
заключаетсЯ,  что  она  сумела  заставить себЯ  вслушатьсЯ в  музыку  своего
конюха,  так сказать встать на его точку зрениЯ,  отбросив воспитанные в ней
средой взглЯды.  €  тогда "...она открывала окно,  облокачивалась на  него и
жадно прислушивалась. ‘начала слушала она с чувством гневного пренебрежениЯ,
стараЯсь уловить смешные стороны в этом "глупом чириканье";  но мало-помалу,
- она и  сама не  отдавала себе отчета,  как это могло случитьсЯ,  -  глупое
чириканье стало  овладевать ее  вниманием,  и  она  уже  с  жадностью ловила
задумчиво-грустные напевы".
     Џодобное,  социологическое понимание непосредственного,  инстинктивное,
стихийного Љороленко мог  почерпнуть и  у  своих  идейных предшественников и
наставников.  ’ак,  еще Ѓелинский в статье 1841 года "€деЯ искусства" писал:
"...непосредственность,  составлЯющаЯ такое  важное условие личности всЯкого
человека,  ЯвлЯетсЯ и  в  действии человека.  Ѓывают случаи,  в которых наша
натура как бы  действует за  нас,  не  ожидаЯ посредничества нашей мысли или
нашего сознаниЯ, - и мы как бы инстинктивно поступаем там, где, по-видимому,
невозможно  действовать  без  сознательного  соображениЯ.   ’ак,   например,
случаетсЯ,  что человек,  сильно ушибшись...  о какой-нибудь...  предмет,  -
всЯкий раз,  как проходит мимо того места...  наклонЯетсЯ бессознательно. Ќо
гораздо  выше  и  поразительнее те  непосредственные действиЯ  человеческого
духа, в которых проЯвлЯетсЯ его высшаЯ жизнь. Љак бы ни было свЯто и истинно
убеждение человека,  как бы  ни  были благородны и  чисты его намерениЯ,  но
чтобы высказать или привести их в  исполнение...  необходим тот вдохновенный
порыв, в котором сливаютсЯ воедино все силы человека, физическаЯ природа его
проникает  собою  духовную  его  сущность...  разумное  действие  становитсЯ
инстинктивным движением"*.
     ______________
     * Ѓелинский ‚.ѓ.  Џолн. собр. соч. в 12-ти т., т. 4, Њ. - ‹., €зд-во ЂЌ
‘‘‘ђ, 1954, с. 594-595.

     ’от  же  смысл  вкладывает Џ.‹авров в  термин "зоологический культурный
элемент",   которым  он  пользуетсЯ,  в  частности,  в  своих  "€сторических
письмах",  очень  хорошо  известных  Љороленко.  Џо  ‹аврову,  целаЯ  группа
влечений   и   потребностей  усваиваетсЯ  человеком  "бессознательно",   "от
общественной  среды",  и  хотЯ  смысл  этих  влечений  и  потребностей  люди
"отыскивают и угадывают",  но длЯ каждой личности, живущей в данную эпоху, в
данных формах культуры, он есть нечто внешнее, независимое от ее сознаниЯ.
     ‚ повести "‘лепой музыкант", которую сам Љороленко назвал "этюдом", тем
самым как бы подчеркиваЯ ее научный,  исследовательский характер,  и  очерке
"Њгновение"   Љороленко    ближе    всего    подходит    к    органическому,
непротиворечивому  соединению   социального  и   биологического  начал   при
объЯснении человека. …сли в рассказах "џшка", "“бивец", "‚ дурном обществе",
"‘околинец" автор  выступает  прежде  всего  как  исследователь общественных
отношений, проЯвление "природных" качеств человека внешне воспринимаетсЯ как
нечто "нелогичное",  "безумное",  то в  "‘лепом музыканте" и "Њгновении" все
как бы переворачиваетсЯ,  и,  казалось бы, неестественное стремление к свету
слепорожденного  мальчика  Џетра  Џопельского  или  пробуждение  к  активной
деЯтельности "забывшего себЯ" в одиночной камере испанского инсургента „иаца
Љороленко раскрывает как естественное, логичное, закономерное.
     ’ак,  например, длЯ начальных глав повести "‘лепой музыкант" социальное
происхождение Џетра Џопельского не играет определЯющей роли.  ‚ажно,  что он
человек,  а значит,  "звено в бесконечной цепи жизней, котораЯ тЯнетсЯ через
него  из  глубины прошедшего к  бесконечному будущему".  ‚  качестве частицы
бесконечной природы  он  наследует "представлениЯ,  которые  не  могли  быть
приобретены личным опытом",  и "могучие побуждениЯ", заложенные в нем "самою
природою".  Ќо  этот  "внеличный  опыт"  и  эти  побуждениЯ  не  могут  быть
реализованы  Џетром  Џопельским,   так   как  из-за   трагического  стечениЯ
обстоЯтельств  он   лишен  возможности  удовлетворить  одну   из   важнейших
потребностей  человека  -   потребность  видеть.  „лЯ  того-то  и  исследует
Љороленко патологический случай,  чтобы  показать,  как  природа  подымаетсЯ
"бессознательным протестом  против  индивидуального "случаЯ"  за  нарушенный
общий закон".  Ћдин из  важных аспектов этого "общего закона" длЯ  Љороленко
заключаетсЯ  в   том,   что   всЯкаЯ  способность,   присущаЯ  человеку  как
биологическому виду,  "носит в  самой себе стремление к  удовлетворению",  и
потому   слепорожденный  мальчик   будет   стремитьсЯ  видеть,   побуждаемый
инстинктами,  неЯсными  "толчками  природы",  "бессознательными  желаниЯми",
смутными стремлениЯми.  ќти  "толчки природы" и  "бессознательные желаниЯ" и
анализирует  Љороленко  в   повести   "‘лепой  музыкант",   котораЯ  местами
напоминает исследование по биологии и психологии.
     ’а  же  тема  и  в  небольшом очерке Љороленко "Њгновение",  работу над
которым он начал,  как и над повестью "‘лепой музыкант",  в 1886 году.  Ќо в
очерке  "Њгновение" мы  не  найдем  ни  биологических терминов,  ни  анализа
"наследственных представлений",  ни  попытки с  помощью логических категорий
сформулировать "общий закон" жизни. ‚се то, что пыталсЯ доказать и объЯснить
Љороленко  в   "‘лепом  музыканте",   сконцентрировалось  в   "Њгновении"  в
конкретном,  зримом образе-метафоре - образе морских