поминании нарЯду с этой
темной фигурой возникала другаЯ, вставал в душе эпизод далекого детства.
     Ћтца его все любили.  Ћн был добр и великодушен -  сердит, да отходчив.
‡а обиду он вознаграждал всегда очень щедро,  и многие сами напрашивались на
обиду,  чтобы  потом  воспользоватьсЯ великодушием сожалениЯ.  Ћднажды  отец
нанЯл молодого лакеЯ.  ѓоворили,  что  это сирота,  что ему выпало счастье в
виде  места  у  доброго барина.  ќто  был  странный человек,  не  похожий на
остальную дворню,  чуткий и гордый.  Ћтец вспылил как-то,  разгневалсЯ и при
всех  ударит молодого лакеЯ.  Џотом оказалось,  что  отец был  совершенно не
прав.   ‘еменов  вспоминал  болезненное,   горькое,  исполненное  недоумениЯ
выражение на лице оскорбленного.  Ќа другой день молодой слуга ушел.  ‘вЯзал
свои вещи в  узелок,  надел узелок на  палку,  вышел за  ворота и  тихо,  не
оглЯнувшись,  ушел по  дороге.  Њальчик долго глЯдел,  и  на глазах его были
слезы,  потому что он не знал,  откуда пришел этот Џавел и куда он ушел,  он
знал только,  что ему было плохо и будет еще хуже...  Ќо он ушел, потому что
над  ним  совершена несправедливость.  Ћтец предлагал ему  денег,  извинЯлсЯ
перед ним,  уговаривал его,  но он,  отвернув глаза в сторону, твердил одно:
"Џрощайте, пан, пойду". € пошел.
     Ќо раньше чем уйти,  всю ночь до утра он просидел на крыльце, и мальчик
долго смотрел на него из окна. Џавел сидел точь-в-точь так, как теперь сидел
бродЯга:  опустив голову,  не  двигаЯсь,  точно будто он  окаменел или  спит
непробудным тЯжелым сном.  Ћн не спал,  а только тосковал о том,  что добрый
человек,  которого все любили и которого он тоже начал любить,  совершил над
ним жестокую неизгладимую несправедливость.  € мальчик никогда не мог забыть
этого  ночного  часа,  и  этой  фигуры,  и  совершенной над  этим  человеком
несправедливости.  Ћн не примирилсЯ с нею, и даже теперь, когда он вспоминал
об отце,  к  его любви и  к  ею грусти примешивалось воспоминание о  тЯжкой,
неизгладимой и неизглаженной неправде.
     € вот опЯть такаЯ же ночь и такаЯ же фигура.  Ќо теперь не отец виноват
в тЯжкой неправде...  ‚иноват кто-то другой,  тоже любимый и тоже длЯ многих
других великодушный и  щедрый...  †изнь над  бродЯгой совершила эту страшную
несправедливость...
     € молодой человек с горечью отворачивалсЯ от того, что называют жизнью,
Яркой, веселой, сверкающей, гремЯщей, живой и неудержимо катЯщей свои волны.
„уша одного человека - это целый мир, и вот этот мир в душе бродЯги отравлен
тЯжкой неправдой. ‡а что?
     ’еперь эта душа открылась перед молодым человеком; он понЯл, чего искал
бродЯга своим темным умом;  понЯл,  что и  перед человеком с грубыми чертами
могут вставать проклЯтые вопросы.  †изнь оскорбила этого человека -  вот  он
восстал, и он ставит эти вопросы, обращаЯ их к жизни, требуЯ у нее ответа.
     ’о,  что другим даетсЯ как подарок,  с рождениЯ,  что составлЯет как бы
воздух,  которым грудь дышит даже без сознаниЯ этого блага, то длЯ бродЯги -
иллюзиЯ. "“ менЯ тоже сестра!" ’оже, как и у других, как у всех людей!.. „а,
в устах бродЯги это только иллюзиЯ,  это надежда,  миф,  идеал.  Љак у всех!
ЃродЯга мечтал о  том,  чтобы быть,  как  все,  мечтал наивно,  и  эта мечта
разбивалась, как все недосЯгаемые иллюзии.
     “йти?  Ќо куда же? Џавел - тот вскинул свою палку на плечи, шел, шел по
прЯмой  дороге,  все  уменьшаЯсь,  мелькнул беленькой точкой у  самого леса,
который  составлЯл длЯ  мальчика грань  видимою  мира.  Њелькнул еще  раз  и
скрылсЯ.  Ѓудет ли  ему  там  хорошо или дурно,  найдет ли  он  там забвение
горькой  обиды,  спокойствие,  счастье или  тЯгчайшие,  еще  более  жестокие
обиды?..
     ‘егоднЯ,  после того  как  последние иллюзии жизни разбиты практическим
полковником,  бродЯга тоже пыталсЯ уйти,  совсем рассчитатьсЯ с  жизнью.  Ќо
куда бы он ушел?  —то встретил бы там,  за краем видимого мира?..  ‡а что он
должен ответить и  кто  перед ним ответит?  ‡абвение ждет его или награда за
страданиЯ?  €ли  в  самом деле -  ничего,  этот мир  -  душа человека,  мир,
отравленный Ядом незаслуженного страданиЯ, - промелькнул и исчезнет, оставив
в   общем  балансе  природы  одно   ничем  не   вознагражденное,   ничем  не
уравновешенное страдание?..
     ‚от как понимал молодой человек теперь все вопросы бродЯги,  его поиски
в книгах,  его иллюзии. ‚от о чем он думал, глЯдЯ с переполненным сердцем на
темную неподвижную фигуру.
     Ћ чем же в эту ночь думал сам бродЯга?  Ѓыть может,  он ни о чем теперь
не  думал,  а  только ощущал в  сердце тЯжесть от обломков разбитых надежд и
боЯлсЯ пошевелитьсЯ,  чтобы вместе с  ним  не  зашевелилась глухаЯ тоска.  €
потому он сидел, опустив голову и с закрытыми глазами.
     Ђ  между тем ночь бежала и  убегала своим обычным путем,  и мир начинал
пробуждатьсЯ. †изнь тихо, неслышно, но неуклонно прокрадывалась на маленький
дворик.  ‘начала темнаЯ  крышка,  плотно надвинувшаЯсЯ сверху,  стала  будто
приподыматьсЯ. „ыхание утра легко развеЯло сумрачную серую тьму ночи... Ќебо
засинело,  стало  прозрачнее,  взглЯд молодого человека уходил все  дальше и
дальше ввысь. Њир сверху раздвигалсЯ, манЯ синим простором.
     Џотом розовые лучи разлились по небу с восточной стороны и,  смешавшись
с сумерками,  заиграли на зубцах частокола. ќто розовое сиЯние упало вниз на
землю,  где  прежде лежала густаЯ тень,  мЯгко легло на  дерево колодца,  на
прибитую  росою  пыль,  заиграло  в  капельках на  траве  и  разливалось все
обильнее и дальше.
     ‡атем  белаЯ тучка выглЯнула краем из-за  зубцов частокола.  Ћна  будто
заглЯнула во двор и понеслась вверх, все выше и выше. ‡а ней другаЯ, третьЯ.
€ чем быстрее неслись они,  играЯ и переливаЯ лучами,  тем Яснее было видно,
как они высоко, как бесконечно велик свод...
     ‚стрепенувшись от  холода  и  росы,  жаворонок,  спавший за  кочкой вне
ограды,  вдруг поднЯлсЯ от земли и, кинувшись вверх, точно камень, брошенный
сильной рукой,  посыпал оттуда Яркой, нежной, веселой трелью. € вслед за тем
мысль молодого человека перешагнула за ограду,  и опЯть сверкающий, манЯщий,
живой мир развернулсЯ перед его воображением.  Ћн увидел, как тихо колышутсЯ
ветки  елей  под  дуновеньем утреннего ветра.  ’ам  вьетсЯ меж  деревьев еще
спокойнаЯ и безмолвнаЯ дорога, там ручей журчит и бормочет под белой пеленой
утреннего тумана...  €  речка,  и  луга,  и горы -  все встало в воображении
молодого человека и  потЯнулось вдоль необозримой,  бесконечно разнообразной
перспективой.
     ‘вежее дуновение утра коснулось также и неподвижной фигуры сидевшего на
крыльце человека.  Ѓесприютный вздрогнул от  холода,  пробежавшего по спине,
повел плечами и поднЯл голову. ‡атуманенным взглЯдом он посмотрел на небо.
     €з "семейной" камеры вдруг послышалсЯ плач ребенка,  и  эти неудержимые
всхлипываниЯ резко пронеслись из  окна  по  этапному дворику.  Љогда ребенок
смолкал на времЯ, тогда было слышно дыхание спЯщих, чье-то сонное бормотание
и  храп.  Ќо  вскоре детский плач  раздавалсЯ опЯть,  наполнЯЯ собой  тишину
свежего утра.
     ЃледнаЯ,  изможденнаЯ,  вышла на крыльцо мать ребенка. ЊесЯца два назад
она родила,  и  теперь в дороге,  несмотрЯ на все трудности,  на собственные
страданиЯ, она с материнской неутомимостью и энергией отстаивала юную жизнь.
€,   по-видимому,   стараньЯ  не  оставались  безуспешны:   достаточно  было
прислушатьсЯ  к  звонкому,  крепкому  и  настойчивому крику  ребенка,  чтобы
получить представление о здоровой груди и хороших легких.
     ЌельзЯ было того же сказать о матери. Ќекрасивое, испитое и изможденное
лицо  носило следы  крайнего утомлениЯ:  глаза  были  окружены синевою:  она
кормила и вместе с тем вынуждена была продаватьсЯ за деньги,  чтобы покупать
молоко и окружить ребенка возможными в этом положении удобствами. ’еперь она
стоЯла на крыльце, слегка покачиваЯсь на нетвердых ногах. Ћна, казалось, все
еще  спала,  и  если  двигалась,  то  лишь под  впечатлением детского крика,
который управлЯл ею, помимо ее сознаниЯ.
     Ѓесприютный поднЯлсЯ.
     - Њатрена! - окликнул он женщину, - тебе молока, что ли?
     †енщина  протерла глаза,  увидела  Ѓесприютного,  и  довольное,  доброе
выражение поЯвилось на ее сонном лице.
     - Ђ,  ты здесЯ, ”едор? Ќикак, уже встал? „а, ”едорушко, молочка бы ему:
слышь, как заливаетсЯ.
     ”едор направилсЯ к небольшому домику,  где помещались караулка и кухнЯ.
Љаждый раз с вечера он заготовлЯл молоко длЯ партионных ребЯт, и не было еще
случаЯ,  чтобы он забыл об этом. Ќе желаЯ будить кашеваров, так как было еще
рано,  Ѓесприютный вышел из  кухни во  двор с  охапкой щепок и  кастрюлькой.
—ерез  минуту  синий  дымок  взвилсЯ кверху,  и  огонь  весело потрескивал и
разгоралсЯ.  Ѓесприютный держал над пламенем кастрюльку, арестантка, все еще
соннаЯ, с выбившейсЯ из-под платка косой, стоЯла тут же.
     - €шь,  заливаетсЯ,  орет,  -  произнес Ѓесприютный, - ты бы хоть грудь
дала.
     - —его давать, молока ни капли нету; всю он менЯ высосал...
     - €шь, бутуз. ‚ кого он такой уродилсЯ? Ђсь?
     Ђрестантка слегка потупилась.
     - „а,  чать,  в Њикиту ’обольского,  с ним Я в ту пору жила, - ответила
она грустно. - Ђ ты, ”едор, вечор пошумел маленько.
     - Џошумел, - ответил Ѓесприютный, - на вот, тащи. Џокорми дите скореЯ.
     Ђрестантка ушла.  Ѓесприютный поднЯлсЯ  и  прислушалсЯ,  как  мальчишка
тЯнул теплое молоко, жадно ворча и чмокаЯ. ‹ицо бродЯги стало спокойнее.
     Ђ между тем день совсем разгорелсЯ.  ‚ыкатилось на небо сиЯющее солнце,
лес вздыхал и  шумел,  шуршали за  оградой телеги,  слышно было,  как весело
бежали к водопою лошади, скрипел очеп колодца.
     †изнь закипала кругом и вливалась также в сердце бродЯги. …го лицо было
спокойно,  как будто вчерашнего не бывало,  как будто ожили надежды и  образ
мифической сестры загорелсЯ всеми живыми красками, как те облака, что бежали
в синеве небес...
     ЃродЯга  глЯдел   своим   обычным  взглЯдом.   ‚ыражение  горечи  опЯть
спрЯталось куда-то в  глубь его спокойных,  задумчивых глаз,  и  в движениЯх
Явилась привычнаЯ уверенность авторитетного старосты.
     Ћн разбудил кашеваров, потом вошел в общую камеру.
     - Ќу, вставай, ребЯта, вставай. Џереход ноньче дальний.
     - Ђ много ли?
     - ’ридцать верст до лукоЯновского этапу.
     - ’ише,  ребЯта,  не возись, - добавил он, взглЯнув в сторону, где было
место молодого человека.  -  Ѓарин вон заснул...  —ай, всю ночь не спал - не
буди! “ходить станем, тогда побудим.
     „ействительно,  молодой человек спал.  Ћн вздыхал полной грудью: чистое
бледное лицо было спокойно,  и  ветер,  врываЯсь в окно,  слегка шевелил его
белокурые волнистые волосы...

        1886