..
     Ћтец встретил его мрачным и  удивленным взглЯдом,  но ’ыбурций выдержал
этот взглЯд спокойно.  ’еперь он  был серьезен,  не кривлЯлсЯ,  и  глаза его
глЯдели как-то особенно грустно.
     - Џан  судьЯ!  -  заговорил он  мЯгко.  -  ‚ы  человек  справедливый...
отпустите ребенка.  Њалый был в  "дурном обществе",  но,  видит бог,  он  не
сделал дурного дела, и если его сердце лежит к моим оборванным беднЯгам, то,
клЯнусь, лучше велите менЯ повесить, но Я не допущу, чтобы мальчик пострадал
из-за этого. ‚от твоЯ кукла, малый!
     Ћн развЯзал узелок и вынул оттуда куклу.
     ђука отца, державшаЯ мое плечо, разжалась. ‚ лице виднелось изумление.
     - —то это значит? - спросил он наконец.
     - Ћтпустите мальчика, - повторил ’ыбурций, и его широкаЯ ладонь любовно
погладила мою опущенную голову. - ‚ы ничего не добьетесь от него угрозами, а
между тем Я  охотно расскажу вам все,  что вы желаете знать...  ‚ыйдем,  пан
судьЯ, в другую комнату.
     Ћтец,   все   времЯ   смотревший  на   ’ыбурциЯ   удивленными  глазами,
повиновалсЯ.   Ћба  они  вышли,   а   Я  осталсЯ,   подавленный  ощущениЯми,
переполнившими мое сердце.  ‚  эту минуту Я ни в чем не отдавал себе отчета.
Ѓыл только маленький мальчик, в сердце которого встрЯхнули два разнообразных
чувства: гнев и любовь - так сильно, что это сердце замутилось. ќтот мальчик
был  Я,  и  мне  самому себЯ было как будто жалко.  „а  еще были два голоса,
смутным, хотЯ и оживленным говором звучавшие за дверью...
     џ  все еще стоЯл на том же месте,  как дверь кабинета отворилась и  оба
собеседника вошли.  џ  опЯть  почувствовал на  своей  голове чью-то  руку  и
вздрогнул. ’о была рука отца, нежно гладившаЯ мои волосы.
     ’ыбурций взЯл менЯ на руки и  посадил,  в  присутствии отца,  к себе на
колени.
     - Џриходи к нам,  -  сказал он, - отец тебЯ отпустит попрощатьсЯ с моей
девочкой... Ћна... она умерла.
     ѓолос  ’ыбурциЯ дрогнул,  он  странно заморгал глазами,  но  тотчас  же
встал, поставил менЯ на пол, выпрЯмилсЯ и быстро ушел из комнаты.
     џ  вопросительно поднЯл глаза на отца.  ’еперь передо мной стоЯл другой
человек,  но в этом именно человеке Я нашел что-то родное, чего тщетно искал
в  нем  прежде.  Ћн  смотрел на  менЯ обычным своим задумчивым взглЯдом,  но
теперь  в  этом  взглЯде  виднелсЯ оттенок  удивлениЯ и  как  будто  вопрос.
Љазалось,  бурЯ,  котораЯ только что  пронеслась над  нами обоими,  рассеЯла
тЯжелый туман,  нависший над душой отца.  € отец только теперь стал узнавать
во мне знакомые черты своего родного сына.
     џ доверчиво взЯл его руку и сказал:
     - џ ведь не украл... ‘онЯ сама дала мне на времЯ...
     - „-да,  -  ответил он задумчиво,  -  Я знаю...  џ виноват перед тобою,
мальчик, и ты постараешьсЯ когда-нибудь забыть это, не правда ли?
     џ  с живостью схватил его руку и стал ее целовать.  џ знал,  что теперь
никогда уже  он  не  будет смотреть на  менЯ теми страшными глазами,  какими
смотрел за  несколько минут перед тем,  и  долго сдерживаемаЯ любовь хлынула
целым потоком в мое сердце.
     ’еперь Я его уже не боЯлсЯ.
     - ’ы  отпустишь менЯ  теперь  на  гору?  -  спросил  Я,  вспомнив вдруг
приглашение ’ыбурциЯ.
     - „а-да... ‘тупай, ступай, мальчик, попрощайсЯ, - ласково проговорил он
все еще с  тем же оттенком недоумениЯ в голосе.  -  „а,  впрочем,  постой...
пожалуйста, мальчик, погоди немного.
     Ћн ушел в свою спальню и,  через минуту выйдЯ оттуда,  сунул мне в руку
несколько бумажек.
     - Џередай это...  ’ыбурцию...  ‘кажи,  что  Я  покорнейше прошу  его  -
понимаешь?..  покорнейше прошу -  взЯть эти деньги... от тебЯ... ’ы понЯл?..
„а еще скажи,  -  добавил отец,  как будто колеблЯсь,  -  скажи, что если он
знает одного тут...  ”едоровича, то пусть скажет, что этому ”едоровичу лучше
уйти из нашего города... ’еперь ступай, мальчик, ступай скорее.
     џ  догнал  ’ыбурциЯ уже  на  горе  и,  запыхавшись,  нескладно исполнил
поручение отца.
     - Џокорнейше просит...  отец...  -  €  Я  стал совать ему в руку данные
отцом деньги.
     џ  не глЯдел ему в  лицо.  „еньги он взЯл и  мрачно выслушал дальнейшее
поручение относительно ”едоровича.
     ‚ подземелье,  в темном углу,  на лавочке лежала ЊарусЯ. ‘лово "смерть"
не  имеет еще  полного значениЯ длЯ детского слуха,  и  горькие слезы только
теперь,  при виде этого безжизненного тела, сдавили мне горло. ЊоЯ маленькаЯ
приЯтельница лежала  серьезнаЯ и  грустнаЯ,  с  печально  вытЯнутым личиком.
‡акрытые  глаза  слегка  ввалились и  еще  резче  оттенились синевой.  ђотик
немного раскрылсЯ,  с  выражением детской печали.  ЊарусЯ как будто отвечала
этою гримаской на наши слезы.
     "Џрофессор" стоЯл у изголовьЯ и безучастно качал головой. Љто-то стучал
в  углу топором,  готовЯ гробик из старых досок,  сорванных с крыши часовни.
Њарусю убирали осенними цветами.  ‚алек спал в  углу,  вздрагиваЯ сквозь сон
всем телом, и по временам нервно всхлипывал.


     ‡аключение

     ‚скоре  после  описанных событий члены  "дурного общества" рассеЯлись в
разные стороны.
     ’ыбурций и ‚алек совершенно неожиданно исчезли, и никто не мог сказать,
куда они  направились теперь,  как никто не  знал,  откуда они пришли в  наш
город.
     ‘тараЯ часовнЯ сильно пострадала от времени.  ‘начала у нее провалилась
крыша,   продавив   потолок   подземельЯ.   Џотом   вокруг   часовни   стали
образовыватьсЯ обвалы,  и  она стала еще мрачнее;  еще громче завывают в ней
филины,  а огни на могилах темными осенними ночами вспыхивают синим зловещим
светом.
     ’олько  одна  могила,  огороженнаЯ частоколом,  каждую  весну  зеленела
свежим дерном, пестрела цветами.
     Њы с ‘оней, а иногда даже с отцом посещали эту могилу; мы любили сидеть
на  ней в  тени смутно лепечущей березы,  в  виду тихо сверкавшего в  тумане
города.  ’ут мы  с  сестрой вместе читали,  думали,  делились своими первыми
молодыми мыслЯми, первыми планами крылатой и честной юности.
     Љогда же пришло времЯ и  нам оставить тихий родной город,  здесь же,  в
последний раз,  мы оба,  полные жизни и  надежды,  произносили над маленькою
могилкой свои обеты.