о он хочет сказать? Ќеужто
эти птичьи размахи означали намек на свободу, на вольный полет?
     ‘  этим вопросом в  уме Я  опЯть поравнЯлсЯ с  окном.  Њой таинственный
собеседник сидел на  подоконнике на  корточках.  Џока Я  миновал его и  пока
поворачивалсЯ назад,  он все подымалсЯ во весь рост, хватаЯ воздух руками, и
всей  белой  фигурой,  выделЯвшейсЯ на  темном фоне  окна,  изображал приемы
человека,  который карабкаетсЯ кверху.  џ опЯть кинул недоумелый взглЯд,  но
затем  пришел  к  безошибочному  заключению,  что  таинственный  собеседник,
несомненно, намекает на возможность побега.
     џ  шел  к  окну  в  четвертый раз.  ’еперь каторжник стоЯл неподвижно и
только протЯнутой рукою  указывал мне  прЯмо  на  четырехугольник двора,  за
стеной цейхгауза.  ‡атем он еще присел,  поднЯлсЯ, как будто делаЯ прыжок, и
взмахом обеих рук указал,  что мне следует потом бежать вдоль тюремной стены
направо.  џ вспомнил, что тут крутые поросшие бурьЯном пустынные обрывы горы
ведут  к  реке  €ртышу или  ’оболу и  что  внизу  раскинута прибрежнаЯ часть
города, с трактирами и кабаками...
     ’еперь,  пока Я шел взад и вперед по двору, мое сердце усиленно билось,
в  висках стучало;  Я  подошел к  окну и тихо прошел мимо.  Љаторжник глЯдел
вопросительно и  ничего уже не показывал.  џ  уперсЯ почти в  стену швальни,
плохо сознаваЯ свое положение.  ’ут,  поворачиваЯсь, Я очутилсЯ прЯмо против
досок,  закрывающих окно моей камеры. Ћдна щель была расковырЯна, и в нее на
одно  мгновение мелькнула часть  моего  окна.  ‚  камере  мы  оставили свет,
который теперь освещал пустое пространство между стеной и  досками.  ‚  этой
освещенной пустоте было что-то жуткое.
     џ круто повернулсЯ и пошел за стенку цейхгауза.
     ЃревенчатаЯ стена примыкала к  каменной.  Ћна  была сложена из  толстых
лиственниц,  а  так как лиственница очень щелевата,  то в каждом бревне были
широкие щели,  за  которые легко было  цеплЯтьсЯ концами пальцев.  ќто  была
удивительнаЯ  оплошность  тюремной  администрации,   одна  из  тех,  которые
ЯвлЯютсЯ невольно в деле, идущем день за днем по заведенной рутине. ‚прочем,
может  быть,  администрациЯ знала  слабое место  этого  двора,  и  потому-то
”омина,  известного беглеца,  не  выпускали вовсе.  Љаторжники гулЯли  днем,
когда скрытьсЯ немыслимо.  €  только Я  в  эту  минуту стоЯл лицом к  лицу с
начальственным недосмотром.  Љрыша цейхгауза не  доходила вплоть до верхушки
стены, но тут оставалось не более полутора аршин.
     Ћчутившись вне взглЯдов моих сторожей,  Я  быстро подошел к углу и стал
карабкатьсЯ кверху.  Џомню,  что в  это времЯ у  менЯ не  было определенного
плана.  ‘ердце билось,  в висках стучало,  в воображении рисовалась верхушка
крыши и гребень стены,  потом заплаканное лицо матери, доброе лицо ѓаврилова
и  его трое детей.  ‘овесть говорила мне Ясно,  что Я не должен пользоватьсЯ
его доверием,  что было бы гораздо лучше, если бы этот случай представилсЯ в
дежурство €ванова. Ќо Я карабкалсЯ кверху, повторЯЯ про себЯ: все равно, это
невозможно... ќто Я только пробую...
     Њожет быть,  все  эти  разнообразные ощущениЯ были  причиной,  мешавшей
энергии моих усилий, или действительно препЯтствие было неодолимо, но только
ноги скользили,  пальцы тоже, подъем был труден и долог. џ соскочил с пЯтого
бревна и  тихонько пошел  из-за  угла.  Љогда  Я  вышел,  солдат и  ѓаврилов
смотрели в мою сторону. Ђрестант тоже смотрел жадным взглЯдом, вытЯнув шею.
     ‚есь этот вечер,  в  своей камере,  Я  думал об этом случае и  о  своем
положении. Џомню, что это было во вторник. ‚ среду обыкновенно проходил мимо
’обольска пароход с арестантской баржей. ‡апираЯ менЯ на ночь, ѓаврилов тихо
сказал  мне,  что  "может,  завтра вы  уедете.  ‡автра провезут политическую
партию".
     џ  вздохнул  с  облегчением и  как-то  радостно  посмотрел  на  доброго
человека...  ‚  эту ночь Я  открыл форточку и  долго смотрел в  Ясный клочок
неба. ‚ечером Я написал письма, проникнутые бодростью и надеждой...
     “тром Я спал долго и не слышал поверки. ќта вольность дозволЯлась мне в
моей одиночке -  в  общих камерах все должны подниматьсЯ и выстраиватьсЯ при
входе поверки. Џервый звук, который Я услышал, одеваЯсь, был долгий, гулкий,
протЯжный свисток, доносившийсЯ с реки в мою открытую на ночь форточку...
     џ быстро оделсЯ,  наскоро разболтал чай в полуостывшем кипЯтке, который
был подан в  отверстие,  когда Я  спал,  и  стал ждать.  џ  знал,  что баржа
простоит несколько часов,  так как с  нее спустЯт и на нее примут еще партию
тобольских арестантов. ѓод назад Я сам был на этой барже. …е отвели тогда на
середину реки,  закрыли брезентами со стороны города,  и мы, гулЯЯ по палубе
за решетками, старались приподнЯть брезенты и полюбоватьсЯ на красивый город
с его крутой и высокою горой. Ћттуда Я видел впервые на верхушке горы и этот
тюремный замок...
     ќти  воспоминаниЯ усилили  мое  нетерпение до  степени лихорадки.  —асы
ползли медленно;  Я  ходил по  камере,  кидалсЯ на кровать,  опЯть вставал и
бегал по  своей клетке.  ‡аслонка открылась,  мне подали оттуда обед.  џ  не
обратил вниманиЯ,  кто подает его,  взЯл, не говорЯ ни слова, миску, но есть
не мог.  ‚се равно, думал Я, менЯ накормЯт товарищи на барже. € предвкушение
скорой встречи, приветствий, расспросов, новых знакомств, может быть, встреч
со  старыми знакомыми,  потом ЉрасноЯрск,  предстоЯщее свидание с  сестрой и
матерью,  которые проехали туда год назад к  сосланному одновременно с  нами
зЯтю,  -  все это промчалось в душе какой-то полурадостной,  полумучительной
бурей...
     ‚ таком настроении услышал Я первый свисток парохода.  џ заметалсЯ, еще
раз осмотрел свои вещи,  как человек,  который боитсЯ опоздать к пароходу...
Ќо моЯ дверь оставалась запертой.
     ‚скоре за  первым послышалсЯ второй,  потом третий свисток.  …ще  через
четверть часа -  прощальный гул  пронессЯ вниз по  реке и  замер.  Ћчевидно,
пароход  обогнул  тобольскую  гору  и   партиЯ  плыла  дальше.   џ  видел  в
воображении,  как раскрываютсЯ брезенты, молодые люди и девушки жадно глЯдЯт
из-за решеток,  как тихо уплывают берега,  церкви, зданиЯ ’обольска. € может
быть,  им видна еще на горе стена моей тюрьмы.  ’упое отчаЯние,  над которым
глухо закипало бессильное бешенство, овладело моей душой...
     џ  лег на кровать кверху лицом и лежал,  не двигаЯсь,  заложив руки под
голову.  Џомню очень хорошо,  что Я ни о чем не думал. ‚ голове моей не было
ни мыслей, ни представлений, ни образов. ќто была тЯжелаЯ пустота.
     €  однако,  странно:  в этой пустоте как-то само собой созрело решение.
Љогда Я поднЯлсЯ со своей постели,  оно было готово,  и Я начал действовать,
как будто исполнЯЯ чьи-то распорЯжениЯ.
     Џрежде всего Я  принЯлсЯ за  простывший обед  и  съел почти все.  Џотом
открыл чемодан и развЯзал узлы.
     ‚ одном из узлов у менЯ был чекмень, вроде казакина из легкой мерлушки,
покрытой так  называемой чертовой кожей.  ќто  был  подарок одного мало  мне
знакомого доброжелателЯ.  Ќезадолго до  моей  высылки  он  приехал в  Џермь,
стараЯсь склонить менЯ  на  некоторые предприЯтиЯ,  от  которых  Я,  однако,
решительно отказалсЯ.  ‚  те несколько часов,  которые мне были оставлены от
объЯвлениЯ о  высылке до  отхода поезда,  ко  мне  приходили многие пермские
знакомые, пришел и он. Ћтозвав менЯ в сторону, он подарил мне этот чекмень и
сказал,  что около воротника, на спине, есть карман, сделанный необыкновенно
ловко, который можно вскрыть.
     - Њожет быть,  пригодитсЯ, - прибавил он. - Ђ тогда мы опЯть увидимсЯ и
потолкуем  о   том,   что  Я  предлагал  вам...   „умаю,   вы  тогда  будете
сговорчивее...
     џ поблагодарил и принЯл,  улыбаЯсь, подарок. џ думал, что чекмень может
пригодитьсЯ и  без кармана на спине.  ’еперь Я  тотчас же распорол шов около
воротника и  вынул  оттуда два  серых полулиста бумаги.  Ћдин  был  "вид  на
жительство".  ‚ нем говорилось,  что чернский,  ’ульской губ.,  мещанин €ван
€ванов  отпускаетсЯ  во   все  города  ђоссийской  империи  длЯ  сбора,   по
доверенности причта такой-то церкви, на возобновление сгоревшего в 1879 году
храма.  „ругой  удостоверЯл с  приложением церковной печати  и  за  подписью
дрожащей руки какого-то благочинного,  что Я  по усердию взЯлсЯ сделать дело
господне, к коему и приглашаютсЯ усердные даЯтели. џ тщательно перечитал оба
документа,  рассмотрел подписи  исправника,  мещанского старосты  и  причта,
потом критически исследовал печати.  Ћни  были оттиснуты довольно Явственно,
но не так,  однако,  чтобы возбудить подозрение излишней отчетливостью.  ‚се
было в порЯдке.
     Џотом Я стал перебирать бумаги и письма.  ќто была переписка с матерью,
сестрой,  друзьЯми,  с девушкой,  котораЯ впоследствии стала моей женой. ‚се
это  теперь  нужно  было  уничтожить,  чтобы  эти  имена  не  фигурировали в
официальной переписке по  моему делу.  џ  знал по  опыту,  что  всЯкое самое
простое упоминание фамилии -  есть  своего  рода  зараза.  €мЯ  упоминалось,
значит - человек "замешан".
     Љогда  Я  перечитал последнее письмо  матери  и  поднес его  к  свечке,
невольнаЯ слеза зашевелилась в глазах. Њне представилсЯ Ясно этот новый удар
моей матери,  но что менЯ не остановило. ‡десь или за стеной - Я длЯ нее уже
не  существую.  ‹исток загорелсЯ,  и  мне казалось,  что вместе с  последним
Язычком пламени исчезло все мое прошлое.  ‘ этих пор Я становилсЯ фактически
чернским мещанином €ваном €вановым. Њой план был готов и полон.
     ‡атем Я вскрыл и несколько строчек, написанных на обертке удостоверениЯ
химическим  способом.  ‡десь  мой  доброжелатель записал  при  помощи  шифра
несколько адресов в разных городах ‘ибири и ‚осточной ђоссии. ќто были имена
лиц,  принимавших участие в подпольной организации так называемого "красного
креста",   имевшей  целью  способствовать  побегам,   впоследствии  открытой
правительством.
     ‡аучив  на  памЯть  два  тобольских и  еще  несколько адресов в  других
городах ђоссии,  Я смыл самую надпись. …сли бы эти документы даже попались в
руки тюремщиков,  никому не пришло бы в голову,  что здесь были еще надписи,
которых совсем не  видно.  Џотом Я  пересчитал бывшие со мною деньги,  около
сотни рублей, и привел все в прежний вид.
     Џосле поверки,  в те четверть часа, которые еще оставались до прогулки,
Я  наскоро переоделсЯ в другое платье,  надел под пальто чекмень,  в котором
никто не  видел менЯ в  тюрьме,  спрЯтал в  карман барашковую шапку,  вид на
жительство и, готовый к выходу, стал ожидать прогулки.
     ‘ердце во мне теперь не билось,  и думаю, что вид у менЯ был совершенно
спокойный.  Ђ между тем где-то глубоко,  глубоко, на дне души лежала тЯжелаЯ
горечь  и  озлобление...  —то  сделал  Я,  за  что  судьба вела  менЯ  этими
незаметными, постепенными и неизбежными переходами к этой минуте...
     Џо характеру,  по всем склонностЯм, Я, мечтатель и художник, склонный к
мирным занЯтиЯм,  к  рефлексии и наблюдению,  теперь Я стою у порога новой и
чуждой мне жизни.  ќто было в третий раз,  но этот раз гораздо сильнее,  чем
оба предыдущие:  судьба толкала менЯ на этот путь.  џ сознавал Ясно,  что Я,
‚ладимир Љ-о,  теперь начинаю умирать.  —ерез час - Я буду или действительно
мертв,  или  вместо менЯ  народитсЯ на  свет  мещанин €ван €ванов,  существо
скрытное,  преследуемое,  обозленное,  которому предстоит двойнаЯ,  страннаЯ
жизнь, полнаЯ неведомых приключений и тайны. € Я чувствовал, что это уж буду
не Я. ЊоЯ судьба поведет менЯ дорогой, котораЯ мне чужда и неприЯтна. € куда
приведет менЯ та сила,  котораЯ теперь так властно предписывает мне все, что
Я  исполнЯю  с  отчетливостью  повинующейсЯ  машины,  -  Я  уже  не  мог  ни
предсказать,  ни предвидеть... ‚ последние минуты мой личный нерешительный и
мЯгкий  темперамент сказалсЯ  опЯть  какой-то  жгучей  тоской,  безграничной
жалостью к себе самому,  к своей нравственной личности,  ко всему, чем Я жил
до  сих пор,  что думал,  во  что верил,  на что надеЯлсЯ.  Џотом опЯть лицо
матери  взглЯнуло на  менЯ  с  тоскливой мольбой...  Ќо  это  было  неЯсно и
недолго.  џ чувствовал,  как кровь отливает у менЯ от сердца,  как брови мои
сжимаютсЯ...
     Ќаверное,  лицо  мое  было  очень бледно,  а  глаза горели лихорадочным
огнем...   ‚о  мне  поднималсЯ  протест  против  разнеженности  и   "добрых"
побуждений мЯгкой и  слабой души.  ќтот протестующий и строгий голос говорил
мне,  что ничто и  никто не судьЯ теперь того,  что Я сделаю впоследствии...
Џотому что Я буду теперь мстить...  Њстить всему,  что убило во мне прежнего
человека,  что  привело менЯ к  этой минуте,  что сделало из  менЯ чернского
мещанина €ванова.  € Я чувствовал, что мне нет уже другого суда, кроме этого
голоса...


        VIII

     ‡амок тихо щелкнул, дверь открылась...
     Ќа пороге стоЯл ѓаврилов.
     - Ђ,  это  опЯть ты?  -  сказал Я,  пораженный его  поЯвлением довольно
неприЯтно.  џ  представлЯл себе,  что менЯ будет сторожить теперь это грубое
животное €ванов,  и  мне  доставлЯла некоторое наслаждение мысль,  что своим
побегом Я  подведу именно  его,  что  мещанин €ванов  первыми своими  шагами
погубит €ванова тюремщика.
     - „а, барин, опЯть Я. €ванов отпросилсЯ на именины к матери.
     "Ќу,  все равно,  - подумал Я. - “ менЯ тоже есть мать..." Ќо эта мысль
теперь уже менЯ не смЯгчала, а ожесточала еще больше.
     - Ђ  пароход-то ушел?  -  сказал Я с горечью,  как будто в этом виноват
именно он, ѓаврилов.
     - ’ак точно,  барин.  “шел,  -  сказал он сконфуженно,  как будто и сам
признавал себЯ виновным.
     Ћн отвернулсЯ и вздохнул.
     - Ќичего,  бог милостив.  ‘казывали в конторе, будто вас увезут опЯть с
жандармами, на тройке.
     џ  пронизал его взглЯдом.  џ  был убежден,  что он врет и  отворачивает
глаза  потому,  что  слышал совсем другое...  …го  утешениЯ подымали во  мне
глухую злобу.  "“тешаешь,  добрый человек,  -  думал Я с горечью.  -  ќх вы,
добрые люди!  Ќет ничего хуже русского доброго человека...  ђазве не он,  не
русский добрый человек,  виноват во всем?  ђазве он,  жалеючи, не сторожит в
тюрьмах всЯкого, кто стремитсЯ к свободе и правде?.. Ќу хорошо же, - думал Я
с ожесточением, - сторожи же теперь, добрый человек, покрепче. Ќе Я виноват,
если ты,  по своей доброте, зазеваешьсЯ. Љаждому свое. ‚аше дело смотреть, а
наше освобождатьсЯ.  Џусть каждый делает свое дело,  а  детей,  страдающих и
плачущих об отцах, не меньше и даже больше на нашей стороне, чем на вашей...
Џравда,  когда-то, и еще недавно, Я думал, что этих добрых людей надо жалеть
и щадить... Ќо это "недавнее" было все-таки так давно. ЊенЯ уже нет... †алел
NN, а теперь будет мещанин €ванов..." Ћчень может быть, что ѓаврилов заметил
мое настроение.  Њожет быть, если не сознание, то чувство шевельнулось в нем
в  том же направлении,  в  каком шла теперь моЯ мысль,  и,  вынимаЯ ключи из
замка, пока Я выходил, он сказал тихо:
     - Ђ Я, барин, скоро брошу эту службу.
     ќту фразу Я  слышал второй раз от  своих тюремщиков.  ‚  первый раз она
менЯ очень обрадовала.  ’еперь только обозлила. ’о же самое, может быть, ты,
"добрый человек",  повторЯл ”омину,  пока он не умер,  и ты все-таки запирал
его аккуратно, произносЯ свои добрые слова и немудрые утешениЯ...
     џ ничего не ответил,  и он не пыталсЯ заговорить больше.  Њы были опЯть
на узеньком дворике.  Ћн сел на свой обрубок и даже повернулсЯ к стене.  Њне
показалось,  что он  сделал это не  случайно,  что ему немного стыдно теперь
следить за мной.
     "‹адно,  -  подумал Я  опЯть.  -  ’ы  можешь деликатничать потому,  что
надеешьсЯ на замки и на высокие стены. Џосмотрим".
     Ћколо ѓаврилова тихо ласкалась и визжала маленькаЯ собачка...


        IX

     Џервый мой взглЯд был опЯть на крайнее окно.  Љаторжника не было видно,
когда мы проходили вместе с ѓавриловым. Ќо в первый же раз, как Я пошел мимо
один,  он  опЯть поЯвилсЯ,  ткнул пальцем в  угол четырехугольного пустырЯ и
нырнул за стену так быстро, как будто боЯлсЯ последствий. Ќа обратном пути Я
внимательно посмотрел в этот угол и вздрогнул.
     —его добивалсЯ мой искуситель или искусители, - так как теперь мне было
совершенно Ясно,  что  все  каторжное  отделение  принимало участие  в  моей
судьбе? Ѓыло ли это участие или простое любопытство?.. Џравда, что нам часто
приходилось встречать проЯвление товарищеского участиЯ со  стороны каторжан,
которые  видели,  что  длЯ  нас,  "политических",  тюрьма  готовит все  свои
суровости и стеснениЯ, не представлЯЯ взамен никаких облегчений, свЯзанных с
обществом себе  подобных и  с  артельною жизнью.  Ћднако  в  ту  минуту  мне
представилась другаЯ сторона дела:  так скучно сидеть месЯцы и  годы в  этом
дворике,  так  однообразно идут дни за  днЯми...  Ђ  тут побег,  может быть,
выстрел часового на верхушку стены, может быть, стон и падение человеческого
тела,  а может быть,  и удача,  за которую переберут все начальство...  ќто,
конечно,  хорошаЯ программа длЯ  временного увеселениЯ тоскливого и  тесного
военно-каторжного дворика.
     „умаю, что Я был совершенно не прав по отношению к моим соседЯм и, если
хотите, товарищам того времени.
     …сли  бы  Я  действительно убежал,  следы  несомненного  содействиЯ  со
стороны каторжан должны были бы обнаружитьсЯ и  все отделение подверглось бы
репрессиЯм и стеснениЯм.  Ђ на это,  несомненно, также не мог бы решитьсЯ ни
один из членов этого общества самовольно.  €так,  это сделано было,  по всем
видимостЯм,   именно  каторжной  артелью,  и  каторжнаЯ  артель  действовала
бескорыстно и даже самоотверженно.
     Љак бы то ни было,  но дело в том,  что, пока Я сидел в своей конурке в
течение днЯ, арестанты, гулЯвшие по двору, натыкали в щели бревенчатой стены
цейхгауза обломки  железа,  толстые  щепы,  а  в  одном  месте  торчало даже
сломанное долото.  ‚се  это образовало теперь вертикальную лестницу почти до
крыши.
     ЌевольнаЯ дрожь пробежала по  мне при виде этой дороги к  свободе или к
смерти...
     џ быстро прошел мимо и потом замедлил шаги, чтобы еще раз обдумать свое
положение.  —то-то говорило мне,  что Я поступаю нерасчетливо и безумно. Љто
мне сказал,  что Я останусь здесь надолго?  Ћдин только свисток удалЯвшегосЯ
парохода и  мрачнаЯ камера,  в  которой как будто бродил призрак несчастного
”омина...  € из-за этого Я рискую своей судьбой,  этим бедным ѓавриловым,  у
которого трое  детей,  этим  часовым,  который  теперь  склонилсЯ головой на
ружье.  Ќаконец,  горем матери,  жизнь которой,  Я чувствовал это,  ставитсЯ
теперь на карту вместе с моей...
     Ћднако все  это  шевелилось где-то  слишком глубоко,  как это случаетсЯ
часто...  ’еперь,  когда Я вспоминаю весь этот эпизод,  эти соображениЯ менЯ
трогают и разнеживают,  но в то времЯ Я их почти не сознавал.  Љак будто они
тихо  всплывали  со  дна  души,  но  на  поверхности сознаниЯ  поЯвились уже
значительно позже.
     џ, или, вернее, тот, другой мещанин €ванов, решил за менЯ, что Я пройду
еще три раза,  а  на четвертый незаметно скользну за стену.  ‘ этой мыслью Я
весело кивнул каторжнику и  пошел  дальше.  ‚  окне  смотрительской квартиры
мелькнули очертаниЯ детской головки. "…ще, быть может, одна невиннаЯ жертва,
- подумал Я про себЯ.  -  Ћтец будет без места,  мать будет плакать, девочке
придетсЯ,  пожалуй,  голодать и  томитьсЯ..." Ќо тотчас же эту мысль сменило
беспокойство.  Ћна увидит менЯ на крыше!  ‚прочем,  что же поймет ребенок, а
если и поймет,  то, пока она позовет отца, Я уже буду на пустыре, за стеной,
или...
     ЏроходЯ мимо солдата,  Я  взглЯнул на угол крыши,  прилегающей к стене.
‡десь Я  буду  виден ему  совершенно Ясно,  значит,  нужно будет вооружитьсЯ
ловкостью длЯ последнего прыжка с крыши на стену. ‚прочем, Я много занималсЯ
гимнастикой и прыгал очень легко и ловко...
     ‚  третий раз,  подойдЯ к  углу цейхгауза,  Я  круто повернул за  угол.
ѓаврилов по-прежнему сидел на своем обрубке,  понурив голову,  собачки с ним
не  было.  ‘олдат  охватил штык  руками  и  свесил  голову дремотные сумерки
нагнали на  него сон или тихие мечты о  далекой родине,  может быть,  тоже о
жене и о детЯх.
     Љаторжник смотрел в окно, вытЯнув шею, точно хищнаЯ птица...
     џ   быстро  скинул  пальто  и  попробовал  первые  ступени.   ‚се  было
прикреплено прочно.  џ взЯлсЯ за обломок долота, потом ступил шаг, другой...
Џомню,  что в эти несколько секунд во мне замерли все соображениЯ.  џ ничего
не думал,  ничего не вспоминал, кажетсЯ, был совершенно спокоен и видел Ясно
только   деревЯнный   сруб   цейхгауза,    натыканные   в   щели   ступеньки
импровизированной лестницы и гребень стены...


        X

     Ќе  знаю,  что  предстоЯло мне  через минуту,  если бы  не  неожиданнаЯ
случайность.  ’еперь мне казалось уже,  что там,  за стеной,  Я был бы почти
наверное свободен.  Ќаружного караула не  было.  ‘тена  очень высока,  но  Я
прыгал ловко.  Њоим тюремщикам придетсЯ пробежать три двора, а в это времЯ Я
спущусь в  юрод и буду у людей,  адрес которых помнил.  ‚ одежде,  в которой
никто в тюрьме менЯ не видел,  с паспортом в кармане, мне стоило еще остричь
буйные волосы и  сбрить бороду -  и  Я  мог  бы  безопасно ходить по  улицам
’обольска... ЊенЯ не узнал бы красивый полицмейстер...
     …сли бы  на  крыше лист жести загремел под ногой или Я  оборвалсЯ бы со
стены,  тогда,  наверное, пулЯ часового уложила бы менЯ на месте, - или менЯ
прикончили бы озверевшие тюремщики. ‘лучай, вероЯтно, заставил бы говорить о
себе...
     Џобег из тюрьмы несомненное преступление. ‘олдат, застреливший беглеца,
только "исполнил бы свой долг",  а  преступник понес бы должное наказание...
ќтим наказанием и была бы импровизированнаЯ смертнаЯ казнь...
     Џришло ли  бы  тогда кому-нибудь в  голову проверить хоть  на  этот раз
первоначальное обвинение и  все  ступени этой  фатальной лестницы "печальных
недоразумений",  которые  привели менЯ,  невинного,  не  осужденного и  даже
никогда ни в чем не обвинЯвшеюсЯ, под пулю столь же неповинного солдата?..
     - Њы  должны согласитьсЯ,  -  говорил мне впоследствии один либеральный
господин в  департаменте полиции,  -  что  первоначальнаЯ ваша  ссылка  была
результатом "печального недоразумениЯ"...  -  Ћдним  "недоразумением" больше
или меньше,  что за беда! Њой избитый труп похоронили бы в деревЯнном Ящике,
наскоро  сколоченном  тюремным  плотником...   Џолучилось  бы  в  Џетербурге
соответствующее   донесение,    которое    пришили    бы    к    делу    "об
административно-сосланном N".  Њожет быть, тогда его превосходительство счел
бы не лишним перелистовать дело.  Њожет быть,  при этом обнаружилось бы, что
все первоначальные подозрениЯ по отношению ко мне давно пали сами собой...
     ‚здохнул ли  бы,  по  крайней мере,  его превосходительство о  напрасно
загубленной жизни  этого  "по  недоразумению" сосланного молодого  человека,
подумал ли бы,  что рЯд тюрем,  ссылок,  наконец,  смерть от пули -  слишком
суровое наказание за все, что прочитано только в сердце молодого студента да
еще плохо прочитано полуграмотным шпионом?..


        XI

     Љ счастью, от последнего вывода менЯ спасла маленькаЯ собачка. ќто была
чернаЯ  небольшаЯ дворнЯжка,  почти  щенок,  которого обыкновенно приводил с
собою и ласкал ѓаврилов. €ванов гонЯл ее, и потому она показывалась только в
дни дежурства ѓаврилова на дворике каторжного отделениЯ.  ’еперь, получив от
ѓаврилова свою  долю  хлеба и  ласки,  она,  довольнаЯ,  свернулась на  куче
мусора,  в уголке за цейхгаузом и мирно дремала. Џомню, что она поглЯдела на
менЯ,  когда Я свернул за угол,  как-то искоса,  умными черными глазами,  но
ничем более не выразила своих подозрений. Ћднако, по-видимому, тюремный хлеб
делает тюремщиками даже  животных.  Љак  только Я  стал  подыматьсЯ на  свою
воздушную лестницу и повис на третьей или четвертой ступеньке, собака нашла,
что это уже слишком. Ћна внезапно с визгом подбежала к стене, подпрыгнула и,
ухватЯсь за полу моего казакина, повисла на ней всей своей тЯжестью.
     ‚се было,  разумеетсЯ, кончено. џ услышал крик и шаги ѓаврилова. „обрый
человек объЯснил очень просто мою отлучку за угол, и мне нужно было удержать
его в этом убеждении.  џ легко спрыгнул на землю,  отбежал шага три и быстро
надел  скинутое пальто.  ‘оскакиваЯ,  Я  видел  в  окне  моего доброжелателЯ
каторжника. Ћн безнадежно взмахнул руками и скрылсЯ за стеной...
     Ќе  знаю,  догадалсЯ ли ѓаврилов о  настоЯщей причине этого эпизода.  џ
отошел  от  угла,  чтобы  он  не  увидел устроенной арестантами лестницы,  и
продолжал надевать пальто на  ходу.  ‘олдат оглЯдывалсЯ чутко и  беспокойно.
ѓаврилов хотел было пнуть собаку ногой,  но  она  отбежала так  разумно и  с
таким видом своей правоты,  что он не пошел за ней к ее куче мусора и только
задумчиво несколько раз перевел свои глаза то на нее, то на менЯ...
     - Џожалуйте в  камеру,  пора,  -  сказал  он  мне  наконец  с  каким-то
особенным выражением.


        XII

     „олжно  быть,   арестанты  успели  наутро  разобрать  свои   сооружениЯ
незаметно  длЯ  начальства;  по  крайней  мере,  мне  не  удалось  узнать  о
последствиЯх этого эпизода длЯ каторжного отделениЯ.
     Ђ  вскоре дверь  моЯ  отворилась как  раз  перед прогулкой,  но  вместо
прогулки ѓаврилов пригласил менЯ собрать вещи.
     - ‘лава-те господи, на волю! - сказал он с искренней радостью.
     ‚олЯ длЯ менЯ представилась в виде двух бравых жандармов, которые ждали
в  конторе.  ЏринимаЯ менЯ из тюрьмы,  они не были слишком строги при обыске
моих вещей...
     ‚  последнюю минуту прискакал красивый полицмейстер.  Ћн  опЯть радушно
попрощалсЯ со мной и лукаво погрозил пальцем.
     - ‘кажите,  пожалуйста, - спросил Я, обращаЯсь к нему и к смотрителю, -
на каком основании вы держали менЯ в военно-каторжном отделении?
     Љаменное   лицо   смотрителЯ  осталось  неподвижно,   но   полицмейстер
захохотал, закинув назад свою голову в папахе.
     - Ђ что? - спросил он. - ‚ы находите, что вид оттуда не обширный?
     - Џомилуйте, даже окно забрано досками...
     - ’ак лучше,  господин Љ.,  меньше видно.  Њы  не  любим,  когда об нас
пишут,  -  прибавил он,  многозначительно улыбаЯсь и пожимаЯ мне на прощание
руку.
     џ  тоже  невольно засмеЯлсЯ и  вздохнул полной грудью,  когда  за  мной
щелкнули замки  тЯжелых  ворот.  “  ворот  стоЯла  тройка  бойких  сибирских
лошадей.  Ћдин  жандарм  устроилсЯ  уже  в  сиденье,  другой,  по  правилам,
дожидалсЯ, пока Я сЯду в середину. ‹асковаЯ, хотЯ и свежаЯ августовскаЯ ночь
принЯла нас вскоре в свои владениЯ.
     Њы мчались быстро и  без остановки.  џ не спал,  любуЯсь то степью,  то
темным лесом,  то  туманом над  какой-нибудь речкой,  то  ночным перевозом с
заспанными  фигурами  перевозчиков,   чуть  видными  в  темноте,   то  тихим
позвЯкиванием колокольчика,  которое дрожало над сонной рекой и отдавалось в
бору противоположного берега.
     ‚се это -  и ночь,  и дали,  и горы,  и звезды, и туманы - казалось мне
исполненным невиданной прелести... џ чувствовал себЯ точно вновь родившимсЯ,
и действительно Я опЯть был -  Я, имЯрек, хотЯ на мне был все тот же казакин
чернского мещанина €вана €ванова.
     Ќо  чернский мещанин €ван €ванов мирно покоилсЯ у  менЯ за спиной все в
том же потайном кармане.
     ‚добавок жандармы сообщили мне  "по  доверию",  что  мой предшественник
”омин жив и переведен в Љарийск.  ќто настоЯщаЯ каторга, но все же не смерть
в одиночке...
     џ мчалсЯ тоже в далекую ссылку,  но что за дело!..  џ был полон жизни и
надежд,  неЯсных,  как  эти  дали,  искрившиесЯ в  золотистых туманах лунной
ночи...

        1891