крепкий  в своей вере народ, забыли здесь  свой  обычай...
Њолодые  люди наскоро  отужинали и убежали  опЯть  в другую  комнату, а Ѓорк
осталсЯ один. € у ЊатвеЯ защемило сердце при виде одинокой и грустной фигуры
евреЯ.
     Њистер Ѓорк, как бы угадываЯ  мысли ‹озинского, вышел из-за стола и сел
с ним рЯдом.
     -- ‚ижу  Я, господин Ѓорк, -- обратилсЯ к нему Њатвей, -- что твои дети
не очень почитают праздник?
     Ѓорк задумчиво погладил бороду и сказал:
     -- Ђ! хотите вы знать, что Я вам скажу? Ђмерика -- такаЯ сторона, такаЯ
сторона... Ћна перемалывает людей, как хорошаЯ мельница.
     --  —то, видно, и  здесь  не очень-то любЯт вашу веру? -- сказал Њатвей
наставительно.
     --  ќ, вы совсем не то говорите, что надо. …сли бы вы захотели, Я повел
бы вас в нашу синагогу... Ќу, вы увидели бы, какаЯ у нас хорошаЯ синагога. Ђ
наш  раввин  здесь  в  таком  почете,  как и  всЯкий  свЯщенник. € когда его
вызывали на суд, то он сидел с их епископом, и они говорили друг с другом...
Ќу, совсем так, как двоюродные братьЯ.
     -- Ђ  вы бросаете  все-таки  свою веру?  --  сказал лозищанин.  …му  не
совсем-то  верилось,  чтобы  и   здесь  можно  было   приравнЯть  раввина  к
свЯщеннику.
     -- Ќу, это очень трудно вам объЯснить. ‚идите что: Ђмерика такаЯ хитраЯ
сторона, она не трогает ничьей веры. Ѓоже сохрани! Ћна берет  себе человека.
Ќу, а когда человек станет другой, то и вера  у  него станет уже другаЯ.  Ќе
понимаете?  Ќу,  хорошо.  џ вам  буду  объЯснЯть еще иначе. ЊоЯ дочь кончила
школу, а в это времЯ мои дела пошли очень плохо. Ќу, мне говорЯт, пусть ваша
дочь идет на фабрику. Џлата будет 10 долларов в неделю, а когда  выучитсЯ --
тогда плата будет
     и 12 долларов в  неделю. Ќу, что вы скажете на это? ‚едь это 24 рублЯ в
неделю, -- хорошие деньги?
     -- Ћчень  хорошие деньги, -- подтвердил Њатвей. --  ’акие деньги  у нас
платЯт работнику от Џокрова до Џасхи... Џравда, на хозЯйских харчах.
     -- Ќу, вот. Ћна  пошла  на  фабрику к мистеру Ѓэркли. Ђ  мистер  Ѓэркли
говорит: "•орошо. …врейки работают не хуже других. џ могу принимать еврейку.
Ќо только  Я  не  могу, чтобы у менЯ станок  стоЯл  пустой в субботу. ќто не
платит. ’ы должна ходить и в субботу..."
     -- Ќу?
     -- Ќу... џ сказал: лучше  Я буду  помирать или выйду на улицу продавать
спички,  а  не позволю дочери ломать свЯтую субботу. •орошо. Ђ  в  это времЯ
приехал к  нам  мистер Њозес.  ‚ы  не знаете, разумеетсЯ,  кто  такой мистер
Њозес. ќто один себе еврей из ‹уисвиллЯ. “ него  ум, как  огонь, а Язык, как
молот.  Ќу,  он перековал  всех своих евреев  в ‹уисвилле и поехал в  другие
города. ‘обрались  мы в  синагогу  слушать этого  Њозеса, а  он  и  говорит:
"‘лышал  Я, что многие  из  вас  терпЯт нужду  и умирают, а не хотЯт  ломать
субботу". Њы говорим: ну, это и правда. ‘уббота свЯтаЯ! ‘уббота царица, свет
€зраилЯ! Ђ он говорит: "‚ы  похожи на человека, который собралсЯ ехать,  сел
на осла задом наперед и держитсЯ за хвост. ‚ы смотрите назад, а не вперед, и
потому все попадете в Яму.  Ќо если бы вы  хорошо смотрели назад, то и тогда
вы бы могли догадатьсЯ,  куда  вам  ехать. Џотому что,  когда сынов  €зраилЯ
стали  избивать  Язычники,  а  было это  дело при  ЊаккавеЯх, то  ваши  отцы
погибали, как овцы, потому что не брали меча в субботу. Ќу, что тогда сказал
господь?  ѓосподь сказал: если  так будет дальше, то из-за субботы всех моих
людей  перережут, как стадо, и  некому  будет праздновать  самую  субботу...
пусть уж лучше берут меч в субботу,  чтобы у менЯ остались мои люди.  ’еперь
подумайте сами:  если можно  брать меч,  чтобы  убивать  людей в субботу, то
отчего не  взЯть в  руки станок, чтобы вам не  помирать  с  голоду  в  чужой
стороне?" Ђ! џ же вам говорю: это очень умный человек, этот Њозес.
     Њатвей посмотрел на евреЯ, у которого странно сверкали глаза, и сказал:
     -- ‚идно, и тебЯ  начинает  тЯнуть  туда  же. Ђ Я тебЯ считал почтенным
человеком.
     -- Ќу, -- ответил Ѓорк, вздохнув, -- мы,  старики, все-таки держимсЯ, а
молодежь... Ђ! что тут толковать!  ‚от и моЯ дочь пришла  ко мне и  говорит:
"Љак  хочешь, отец,  незачем нам пропадать.  џ пойду  на фабрику в  субботу.
Џусть наша суббота будет в воскресенье".
     Ѓорк  взЯл  свою  бороду  обеими  руками,  посмотрел на  ЊатвеЯ  долгим
взглЯдом и сказал:
     -- ‚ы еще не знаете, какаЯ это сторона Ђмерика! ‚от вы посмотрите сами,
как  это  вам понравитсЯ.  Њистер  Њозес сделал из своей  синагоги настоЯщую
конгрегешен, как у американцев. € знаете, что он делает? Ћн венчает христиан
с еврейками, а евреек с христианами!
     --  Џослушай,  Ѓерко,  --  сказал Њатвей,  начинаЯ  сердитьсЯ.  --  ’ы,
кажетсЯ, шутишь надо мной.
     Ќо Ѓорк смотрел на него  все так же серьезно, и по его печальным глазам
Њатвей понЯл, что он не шутит.
     --  „а, -- сказал он, вздохнув. -- ‚от  вы увидите сами. ‚ы еще молодой
человек,  -- прибавил  он  загадочно.  --  Ќу, а  наши  молодые люди уже все
реформаторы или,  еще хуже,  -- эпикурейцы...  „жон, „жон! Ђ  поди  сюда  на
минуту! -- крикнул он сыну.
     ‘мех и разговоры в соседней комнате стихли, и молодой „жон вышел, играЯ
своей цепочкой. ђоза с любопытством выглЯнула из-за дверей.
     -- Џослушай,  „жон, --  сказал  ему  Ѓорк.  --  ‚от  господин ‹озинский
осуждает вас, зачем вы не исполнЯете веру отцов.
     „жон, которому, видно, не  очень любопытно было разговаривать об  этом,
поиграл цепочкой и сказал:
     -- Ђ разве господин тоже еврей?
     Њатвей выпрЯмилсЯ. “ себЯ он бы, может быть, поучил этого молокососа за
такое обидное слово, но теперь он только ответил:
     -- џ христианин, и деды, и отцы были христиане -- греко-униаты...
     -- Ћлл раит! -- сказал молодой „жон.  -- Ђ как вы мне скажете: можно ли
спастись еврею?
     Њатвей подумал и сказал, немного смутившись:
     -- Џо совести тебе, молодой человек, скажу: не думаю...
     --  “элл! ’ак зачем  вы хотите, чтобы Я держалсЯ  такой веры, в которой
моЯ душа должна пропасть...
     €  видЯ, что Њатвей долго не соберетсЯ ответить, он  повернулсЯ и опЯть
ушел к сестре.
     -- Ђ  ну! —то вы  скажете? -- спросил  Ѓорк, глЯдЯ на лозищанина острым
взглЯдом.  -- ‚от как они  тут умеют рассуждать.  Џоверите вы мне, на каждое
ваше  слово  он  вам  сейчас вот так  ответит,  что  у  вас  Язык присохнет.
Џо-нашему, лучшаЯ вера та, в которой человек родилсЯ, -- вера отцов и дедов.
’ак мы думаем, глупые старики.
     -- ђазумеетсЯ, -- ответил Њатвей, обрадовавшись.
     -- Ќу, а знаете, что он вам скажет на это?
     -- Ќу?
     -- Ќу, он  говорит так: значит, будет на свете много  самых лучших вер,
потому что ваши деды верили по-вашему... ’ак? Ђга! Ђ наши деды -- по-нашему.
Ќу, что  же дальше? Ђ дальше будет вот что: лучшаЯ вера такаЯ, какую человек
выберет по своей мысли... ‚от как они говорЯт, молодые люди...
     --  Ђ чтоб им провалитьсЯ, -- сказал Њатвей. -- „а  это значит, сколько
голов, столько вер.
     --  Ђ  что вы думаете,  -- тут их разве мало? ’ут что ни улица, то своЯ
конгрегешен. ‚от нарочно подите в воскресенье в Ѓруклин, так даже  можете не
мало посмеЯтьсЯ...
     -- ЏосмеЯтьсЯ? ‚ церкви?
     -- Ќу! они  и  молЯтсЯ, и смеютсЯ, и говорЯт  о  своих делах,  и  опЯть
молЯтсЯ... џ вам говорю,--Ђмерика такаЯ сторона... ‚от увидите сами...
     € долго еще  эти два человека: старый еврей и молодой лозищанин, сидели
вечером и говорили о том, как верЯт в  Ђмерике. Ђ в соседней комнате молодые
люди все болтали и смеЯлись, а за стеной глухо гремел огромный город...

        •
     ѓород гремел, а  ‹озинский, помолившись богу  и  рано  ложась на  ночь,
закрывал  уши,  чтобы  не  слышать  этого  страшного,  тЯжелого грохота.  Ћн
старалсЯ  забыть о нем  и думать о том, что будет, когда они разыщут Ћсипа и
устроЯтсЯ с ним в деревне...
     ‚  той самой  деревне, котораЯ померещилась  им  еще  в  ‹озищах, из-за
которой ‹озищи показались им бедны и скучны, из-за которой они проехали морЯ
и земли, котораЯ виднелась  им  из-за дали  океана, в  туманных  мечтах, как
землЯ обетованнаЯ,  как втораЯ родина, котораЯ должна быть такаЯ же дорогаЯ,
как и стараЯ родина.
     ’акаЯ же, как и стараЯ, только гораздо лучше...
     ’акие  же люди, только  добрее. ’акие же  мужики,  в таких же  свитках,
только  мужики  похожи на старых лозищан,  еще не  забывших  о своих  старых
правах, а свитки тоньше и чище, только дети здоровее и все  обучены в школе,
только  земли больше, и  землЯ родит  не по-вашему,  только  лошади крепче и
сытее,  только  плуги  берут шире и глубже, только коровы  дают по  ведру на
удой...
     €  такие же  села, только  побольше,  да  улицы шире  и  чище, да  избы
просторнее и светлее,  и  крыты  не  соломою,  а  тесом...  а может быть,  и
соломой,  -- только новой и свежей... € должно  быть, около каждого  дома --
садик, а на краю  села у выезда  -- корчма с приветливым американским жидом,
где по вечерам гудит бас, тонко подпевает скрипка и слышен в весенние теплые
вечера топот  и  песни до ранней зари,--как было когда-то в  старые  годы  в
‹озищах. Ђ  по  середине села школа, а  недалеко от школы -- церковка, может
быть, даже униатскаЯ.
     Ђ в  селе такие же девушки и молодицы, как вот эта  Ђнна,  только одеты
чище и лица у  них не  такие запуганные,  как у Ђнны, и глаза  смеютсЯ, а не
плачут.
     ‚се такое же, только  лучше. €, конечно,  такие же начальники в селе, и
такой же писарь, только и  писарь  больше  боитсЯ бога и высшего начальства.
Џотому что и господа в этих местах должны быть добрее  и все только думают и
смотрЯт, чтобы простому человеку жилось в деревне как можно лучше...
     ‘  этими  мыслЯми лозищанин засыпал, стараЯсь не  слышать,  что  кругом
стоит шум, глухой,  непрерывный, глубокий. Љак ветер по лесу, пронессЯ опЯть
под окнами ночной поезд, и окна  тихо прозвенели и  смолкли, -- а ‹озинскому
казалось,  что  это  опЯть  гудит океан  за  бортом парохода...  €  когда он
прижималсЯ к  подушке, то  опЯть что-то стучало, ворочалось,  громыхало  под
ухом...  ќто  потому, что над землей и в земле стучали  без  отдыха  машины,
вертелись чугунные колеса, бежали канаты...
     € вот ночью Њатвею приснилось, что кто-то стоит  над ним, огромный, без
лица и не похожий совсем на человека, стоит  и  кричит,  совсем так, как еще
недавно кричал в его ушах океан под ночным ветром:
     -- ѓлупые люди, бедные, темные люди. Ќет  такой деревни на свете, и нет
таких мужиков,  и господ таких нету, и нет таких  писарей.  € поле  здесь не
такое, и не то здесь в  поле родитсЯ, и люди иные.  €  нет уже тебЯ,  ЊатвеЯ
Ћглобли, и нет твоего приЯтелЯ „ымы, и нету Ђнны!.. Џрежний Њатвей уже умер,
и  умер „ыма, и умерла ваша прежнЯЯ  вера, и  сердце  у вас станет другое, и
инаЯ душа,  и чужаЯ  молитва...  € если бы встала твоЯ мать  из  заброшенной
могилы, на тихом кладбище под лозищанским лесом, то здесь в  детЯх твоих она
не признала бы своих внуков... Џотому что они не будут похожи ни на отца, ни
на тебЯ, ни на дедов и прадедов... Ђ будут американцы...
     Њатвей проснулсЯ весь в поту и сел на своей постели.
     Ћн протирал глаза и не мог вспомнить, где он. ‚ комнате  было темно, но
кто-то  ходил,  кто-то топал,  кто-то  сопел и  кто-то стоЯл  над  самой его
постелью.
     Џотом вдруг комната  осветилась, потому что кто-то зажег газовый  рожок
спичкой. Љомната  осветилась, а Њатвей  все еще сидел и ничего не понимал, и
говорил с испугом:
     -- ‚сЯкое дыхание да хвалит господа.
     --  Ќу,  что еще?.. —его ты это  испугалсЯ?  --  сказал кто-то знакомым
голосом.
     ѓолос был как  будто „ымы, но что-то еще было в нем странное и чужое. €
человек, стоЯвший над  кроватью ЊатвеЯ, был тоже „ыма, но как будто какой-то
другой, на „ыму не  похожий...  Њатвей  думал, что это  все  еще сон, и стал
протирать кулаками глаза... Љогда он открыл их, в комнате  было еще светлее,
и по  ней двигались  люди, только что  вернувшиесЯ целой гурьбой... ‘транные
люди, чужие люди,  люди непонЯтные  и незнакомые, люди  неизвестного званиЯ,
люди  с  такими лицами, по  которым нельзЯ было определить, добрые  они  или
злые, нравЯтсЯ ли они человеку или не нравЯтсЯ... Ћни

     нахлынули в комнату, точно толпа странных приведений,  которые человеку
видЯтсЯ порой только во сне, и  тихо, без шума занимали свои места. € Њатвей
долго еще не мог сообразить -- кто это, откуда, что здесь  делают  и что  он
сам делает среди них...
     Ђ  потом вспомнил: да ведь это американцы.  ’е, что  летают по воздуху,
что смеютсЯ в церквах, что женЯтсЯ у раввинов на еврейках, что выбирают себе
веру, кто как захочет... ’е, что берут себе всего человека, и  тогда у  него
тоже менЯетсЯ вера...
     Ђ тот, что стоЯл над самой постелью, -- неужели это „ыма? „а, это и был
„ыма,  но  только  опЯть такой,  как будто  он приснилсЯ  во  сне. Ћн  очень
торопилсЯ  раздеватьсЯ и отворачивал  лицо. Ћднако от ЊатвеЯ не ускользнуло,
что этот „ыма скидает с себЯ совсем не свою одежду.  Ќа нем не было ни белой
свитки,  ни  красного поЯса,  купленного перед самым отъездом в местечке, ни
высоких смазных сапог, ни  широких шаровар из коричневой  коломЯнки.  ‚место
всего  этого,  он теперь  старалсЯ  поскорее вылезть  из  какой-то  немецкой
кургузой  куртки,  не  закрывавшей даже  как следует того, что  должно  быть
закрыто  хорошей  одеждой; шею его  подпирал  высокий  воротник  крахмальной
рубашки,  а  ноги  нельзЯ было освободить  из узких штанов...  Љогда же  он,
наконец, разделсЯ  и  полез  к  Њатвею под  одно  одеЯло,  -- то Њатвей даже
отшатнулсЯ, до  такой  степени самое лицо „ымы  стало чужое. ‚олосы его были
коротко острижены и торчали  вихром на лбу, усы подстрижены над  губой, а от
бороды осталась только узкаЯ американскаЯ лопатка.
     -- ЏобойсЯ ты бога, „ыма! -- сказал Њатвей, вглЯдевшись. -- Ќа  кого ты
похож, и что это ты над собою сделал?
     „ыма, по-видимому, чувствовал себЯ так, как человек,  который вышел  на
базар, забывши надеть штаны... Ћн как-то  все отворачивал лицо, закрывал рот
рукою и говорил каким-то виноватым и слащавым голосом:
     -- „а, вот, как менЯ, видишь... ‡ашел с проклЯтым ирландцем в цирюльню,
чтобы  менЯ немного остригли. Џоверь совести, Њатвей, Я хотел чуть-чуть... Ђ
вышло  вот  что. Џосадили менЯ в  кресло. Љресло,  знаешь, такое хорошее,  а
только как сел в него -- и  кончено. Ќоги сейчас  схватило  чем-то  и кинуло
кверху, голову  отвалило назад: ей-богу,  как баран на бойне... ‚ижу, делает
немец не так, как надо,  а  двинутьсЯ не могу.  Џосмотрел  потом  на  себЯ в
зеркало, -- не Я, да и только.  "—то ты, говорю, собачий сын,  над человеком
сделал?" Ђ они оба довольны, хлопают менЯ по плечу: "“эл, уэл, вери уэл!"
     „ыма  тихонько  полез  под одеЯло,  стараЯсь улечьсЯ  на  краю постели.
Ћднако когда в комнате погасили огонь и последний из американцев улегсЯ,  он
сначала все  еще  лицемерно вздохнул, потом поправилсЯ  на  своем  месте  и,
наконец, сказал:
     -- Ќу,  а все-таки, признайсЯ,  Њатвей... ‚се-таки этак  человек как-то
больше похож на американца.
     -- Ђ  зачем  тебе непременно  походить на  американца? -- сказал Њатвей
холодно...
     -- € знаешь,  --  живо продолжал „ыма,  не слушаЯ,-- когда Я, вдобавок,
выменЯл у евреЯ на базаре эту одежду...  с небольшой, правда, придачей... то
уже на улице подошел ко мне какой-то господин и заговорил по-английски...
     -- Ђх, €ван, €ван, -- сказал Њатвей с такой  горечью,  что „ыму  что-то
как  бы укололо и он заворочалсЯ  на месте.  -- Џравду, видно, говорит  этот
Ѓерко: ты уже скоро забудешь и свою веру...
     --  €ные  люди, --  заворчал „ыма, отворачиваЯсь,  --  так упрЯмы,  как
лозищанский вол... €м лучше, чтобы в них кидали на улице корками...
     -- ‚от ты уже ругаешьсЯ ‹озищами, в которых родилсЯ, -- сказал Њатвей и
замолчал.
     „ыма  еще  поворчал,  поворочалсЯ,  повздыхал  и затем  заговорил тихо,
немного заискивающим голосом:
     -- Ћхота тебе  слушать Ѓерка. ‚от он облаЯл этого ирландца...  € совсем
напрасно... ‡наешь, Я таки разузнал, что это такое ’амани-холл и как продают
свой  голос...  „ело  совсем простое...  ‚идишь ли... Ћни тут себе  выбирают
голову, судей и прочих там чиновников... Ћдни подают голоса за одних, другие
за  других...  Ќу,  понимаешь, всЯкому хочетсЯ попасть повыше... ‚от  они  и
платЯт...  ’олько,  говорит,  подай голос  за  менЯ...  Љто  соберет  десЯть
голосов, кто двадцать... ’ы, Њатвей, слушаешь менЯ?
     €, хотЯ Њатвей ничего не ответил, он продолжал:

     -- €, по-моему, это таки справедливо: хочешь себе, -- дай же и людЯм...
€ знаешь еще что?..
     ’ут „ыма понизил голос до шопота и повернулсЯ совсем к Њатвею:
     -- Ћни говорЯт --  этот ирландец и еврей, у которого Я  покупал одежду,
--  что  и нам  бы  можно...  Љонечно, голоса  не совсем настоЯщие,  но тоже
чего-нибудь стоЯт...
     Њатвей хотел ответить что-то очень внушительное, но в это времЯ с одной
из  кроватей  послышалсЯ сердитый окрик какого-то американца. „ыма  разобрал
только одно слово devil, но и из него понЯл, что их обоих посылают к дьЯволу
за то, что они мешают спать... Ћн скорчилсЯ и юркнул под одеЯло.
     Ђ  наверху, в  маленькой комнатке спали  вместе  ђоза  и Ђнна. Љогда им
пришлось ложитьсЯ, ђоза посмотрела на Ђннушку и спросила:
     -- ‚ам, может быть, неприЯтно будет спать на одной постели с еврейкой?
     Ђнна покраснела и сконфузилась.
     Ћна  собиралась молитьсЯ,  вынула  свой  образок  и  только  что хотела
приладить его где-нибудь в уголку, как слова ђозы напомнили ей, что она -- в
еврейском помещении.  Ћна стоЯла в нерешительности, с образком в руках. ђоза
все смотрела на нее и потом сказала:
     -- ‚ы хотите молитьсЯ и... Я вам мешаю... џ сейчас уйду.
     Ђнна сконфузилась. Ћна действительно думала, хорошо ли молитьсЯ богу  в
присутствии  еврейки, и  позволит ли еврейка молитьсЯ по-христиански в своей
комнате.
     , -- Ќет,  -- отвечала  она. -- ’олько... Я думала,  -- не будет ли вам
неприЯтно?
     -- Њолитесь, -- просто сказала ђоза и стала оправлЯть постель.
     Ђннушка прочитала свои  молитвы, и обе девушки стали раздеватьсЯ. Џотом
ђоза завернула газовый рожок, и свет погас.  —ерез некоторое времЯ в темноте
обозначилось  окно,  а  за  окном высоко  над продолжающим  гудеть  огромным
городом стоЯла небольшаЯ, бледнаЯ луна.
     -- Ћ чем вы думаете? -- спросила ђоза лежащую с ней рЯдом Ђнну.
     -- џ думаю... видЯт ли теперь этот самый месЯц в нашем городишке.
     -- Ќет, не видЯт, --ответила ђоза,  -- у вас теперь день... Ђ какой ваш
город?
     -- Ќаш город -- „убно...
     -- „убно? -- живо подхватила ђоза. -- Њы тоже жили в  „убне...  Ђ зачем
вы оттуда уехали?
     --  ЃратьЯ уехали раньше...  џ  жила с отцом и младшим братом. Ђ  после
этого брата... услали.
     -- —то он сделал?
     -- Ћн... вы не думайте... Ћн не вор и не что-нибудь... только...
     Ћна замЯлась. Ћна  не  хотела сказать, что,  когда разбивали  еврейские
дома, он разбивал тоже, и после стали дратьсЯ  с войсками... Ћна думала, что
лучше не говорить этого, и замолчала.
     -- —то ж, -- сказала  ђоза,--  со  всЯким может случитьсЯ несчастье. Њы
жили спокойно и тоже не думали ехать так  далеко. Ђ потом... вы, может быть,
знаете...  когда  стали  громить  евреев...  Ќу что людЯм нужно?  “  нас все
разбили, и... моЯ мать...
     ѓолос ђозы задрожал.
     -- Ћна была слабаЯ... и они ее очень испугали... и она умерла...
     Ђнна подумала, что она хорошо сделала, не сказав ђозе всего  о брате...
“ нее как-то странно сжалось сердце... € еще долго  она лежала  молча,  и ей
казались странными и этот глухо гудЯщий город, и люди, и  то, что она  лежит
на одной  постели с еврейкой, и то, что  она молилась в еврейской комнате, и
что эта еврейка кажетсЯ ей совсем  не такой, какой представлЯлась бы там, на
родине...
     Ќачинало  уже светать,  когда, наконец,  обе  девушки  заснули  крепким
молодым сном. Ђ  в это самое времЯ Њатвей, приподнЯвшись  на  своей постели,
после  легкого  забытьЯ,  все  старалсЯ  припомнить,  где  он  и  что  с ним
случилось.  Ќенадолго притихший было  город, начинал  просыпатьсЯ за стеной.
Ѓыстрее ворочались колеса на какой-то близкой станции, и уже пронессЯ поезд,
шумЯ, как ветер в бору перед дождливым утром. ђЯдом на другой подушке лежала
голова  „ымы, но  Њатвей с  трудом узнавал  своего  приЯтелЯ. ‹ицо „ымы было
красно, потому  что его  сильно подпирал тугой  воротник не  снЯтой  на ночь
крахмальной  сорочки. Џрежние его казацкие длинные усы  были  подстрижены, и
один еще держалсЯ  кверху тонко нафабренным кончиком. ‚ообще, при виде этого
почти  чужого  лица  Њатвею стало  как-то обидно...  …му  казалось, что „ыма
становитсЯ чужим...

        XI
     €  действительно,  со следующего утра стало заметно, что  у  €вана „ымы
начал портитьсЯ характер...
     Љогда  он  проснулсЯ,  то прежде  всего,  наскоро одевшись,  подошел  к
зеркалу  и  стал опЯть закручивать  усы  кверху,  что  делало его совсем  не
похожим на  прежнего „ыму. Џотом, едва поздоровавшись с  Њатвеем,  подошел к
ирландцу Џадди и стал разговаривать с ним, видимо, гордЯсь его знакомством и
как  будто даже щеголЯЯ перед  Њатвеем своими  развЯзными  манерами.  Њатвею
казалось, однако, что остальные американцы глЯдЯт на „ыму с улыбкой.
     ЉомпаниЯ жильцов мистера  Ѓорка была довольно разнообразна. Ѓыли  тут и
немцы, и итальЯнец, и два-три англичанина, и несколько ирландцев. —асть этих
людей казалась Њатвею солидными и серьезными. Ћни вставали  утром, умывались
в ванной комнате, мало разговаривали, пили в соседней комнате  кофе, которое
подавали им ђоза с Ђнной, и потом уходили на работу или на поиски работы. Ќо
была  тут и  кучка людей, которые  оставались  на целые дни, курили,  жевали
табак и страшно  плевались, стараЯсь попадать в камин, иной раз через головы
соседей.  “ них не  было  определенных часов работы.  €ной  раз  они уходили
куда-то гурьбой и тогда звали с собой и „ыму... ‚ разговорах часто слышалось
слово  ’амани-холл...  „ела  этой компании,  по-видимому,  шли  в  это времЯ
хорошо. ‚озвращаЯсь из  своих похождений в помещение Ѓорка, они часто громко
хохотали... € „ыма хохотал с ними, что Њатвею казалось очень противно.
     ’ак прошло еще два-три днЯ.
     •арактер  „ымы портилсЯ  все  больше.  Џравда,  он сделал большие, даже
удивительные успехи в Языке. ‡а две недели  на море и  за  несколько  дней у
Ѓорка он  уже говорил целые фразы, мог спросить  дорогу, мог поторговатьсЯ в
лавке и  при помощи рук и разных движений разговаривал с Џадди так, что  тот
его понимал и передавал другим его слова... ќто, конечно, не заслуживало еще
осуждениЯ. Ќо ЊатвеЯ  огорчало и даже сердило, что „ыма не просто говорит, а
как будто  гримасничает и передразнивает кого-то:  вытЯгивает  нижнюю  губу,
жует, шипит,  картавит...  "‚зЯл  бы хоть пример  с жида,--  думал про  него
Њатвей. -- Ћн тоже говорит с американцами на их Языке, но -- как степенный и
серьезный человек".  Ђ „ыма уже и "мистер Ѓорко" произносит  как-то особенно
картаво,  --  мисте'г Ѓег'к. Ђ иной раз, забывшись, он уже и  ЊатвеЯ начинал
называть  мистер  Њетью... ‚ таких  случаЯх Њатвей смотрел  на  него  долгим
укоризненным взглЯдом -- и он немного смущалсЯ. ‚ один день, после  того как
Џадди долго говорил  что-то „ыме, указываЯ глазами на ЊатвеЯ, они  оба  ушли
куда-то, вероЯтно, к  еврею-лавочнику, который в  трудных случаЯх  служил им
переводчиком. ‚ернувшись, „ыма подошел к Њатвею и сказал:
     -- Џослушай, Њатвей,  что Я тебе скажу.  ‘идим мы здесь оба  без дела и
только тратим кровные деньги. Ђ  между  тем, можно  бы действительно кое-что
заработать.
     Њатвей поднЯл  глаза  и,  ничего  не  говорЯ,  ожидал, что  „ыма скажет
дальше.
     -- ‚от видишь ли... ’ут эти вот шестеро--агенты или, по-нашему, факторы
’амани-холла...  ќто,  видишь  ли,  такаЯ,  скажем, себе  компаниЯ...  ‘коро
выборы. € они хотЯт выбрать в мэры над городом своего человека. € всех тогда
назначат тоже своих... Ќу, и тогда уже делают в городе что хотЯт...
     -- Ќу, так что же? -- спросил Њатвей.
     --  ’ак  вот они  собирают  голоса.  Ћни говорЯт,  что если бы оба наши
голоса,  то они и дали бы больше, чем за  один  мой... Ђ нам  что это стоит?
Ќужно только  тут в одном  месте записатьсЯ  и  не говорить,  что мы недавно
приехали. Ђ потом... Ќу, они все сделают и укажут...
     Њатвей вспомнил, что раз уже „ыма заговаривал об этом; вспомнил также и
серьезное лицо Ѓорка, и презрительное выражение его печальных глаз, когда он
говорил о занЯтиЯх Џадди. €з всего этого в  душе ЊатвеЯ сложилось решение, а
в своих решениЯх он был упрЯм, как бык. Џоэтому он отказалсЯ наотрез.
     -- Ќо отчего же ты не хочешь? ‘кажи! -- спросил „ыма с неудовольствием.
     --  Ќе хочу,  -- упрЯмо  ответил Њатвей. --  ѓолос дан человеку  не длЯ
того, чтобы его продавать.
     -- ќ, глупости! -- сказал „ыма. -- ‚едь не останешьсЯ же ты после этого
без  голоса.  „аже не охрипнешь. …сли люди покупают, так отчего  не продать?
‚се-таки не убудет в кошеле, а прибудет...
     --  Ђ  помнишь, как когда-то эконом уговаривал нас, чтобы мы  подписали
его бумаги... —то бы тогда вышло?
     -- ѓм... да... -- пробормотал  „ыма,  немного растерЯвшись. -- ЏотерЯли
бы всю  чиншевую землю! ’ак ведь там было что  терЯть.  Ђ тут... что  нам за
дело? „ают, чорт их бей, деньги и кончено.
     Њатвей не нашел, что ответить, но он был человек упрЯмый.
     -- Ќе пойду, -- сказал он, -- и  если хочешь менЯ послушать, то  и тебе
не советую. Ќе свЯзывайсЯ ты с этим лодырем.
     € Њатвей без  церемонии ткнул пальцем по  направлению  к Џадди, который
внимательно следил  за  разговором  и, увидЯ, что  Њатвей указывает на него,
весело закивал головой. „ыма, конечно, тоже не послушалсЯ.
     --  Ќу  что  ж,--  сказал он,  --  когда  ты такой,  то заработаю один.
‚се-таки  хоть что-нибудь...  -- € в тот  же день  он сообщил,  что его  уже
записали...

        XII
     Џисьма все не  было,  а дни шли  за днЯми.  Њатвей  больше  сидел дома,
ожидаЯ, когда,  наконец,  он  попадет в американскую  деревню, а „ыма  часто
уходил и, возвращаЯсь, рассказывал Њатвею что-нибудь новое.
     -- ‘егоднЯ Џадди сводил менЯ на кулачную драку,-- сказал он однажды. --
’ы, Њатвей, и представить себе не можешь, как этот  народ любит дратьсЯ. Љак
только двое заспорЯт, то остальные станут  в круг,  -- кто с трубкой,  кто с
сигарой,  кто  с жвачкой,  -- и  смотрЯт. Ђ те сейчас куртки  долой, засучат
рукава,  завертЯт-завертЯт руками  и  --  хлоп!  Љто  половчее,  глЯдишь,  и
засветил другому фонарь... € притом больше всего любЯт бить  по  лицу, в нос
или,  если уж не  удастсЯ,  в ухо. Ђ в темЯ или  под сердце--боже  упаси! Ќо
дерутсЯ, заметь, не сердито, и как только один полетит пЯтками  кверху,  так
его  сейчас поднимут, обмоют лицо и  опЯть сЯдут вместе за  игру  или там за
кружки, как  будто  бы ничего  и не  случилось. € начнут говорить,  кто  как
ударил и как бы можно ударить еще лучше.
     -- Ќу, это правда,  -- подтвердил  Ѓорк,  слышавший рассказ „ымы. -- ‚о
всей Ђмерике бокс очень любЯт! €  если еще, вдобавок, выищутсЯ  какие-нибудь
необыкновенные силачи, то ездЯт  из города в город  и  тузЯт  друг  друга на
людЯх за хорошие деньги. € знаете что: в это времЯ за ними ездЯт газетчики и
все  записывают. €  даже посылают телеграммы: "‚ два часа 15 минут 4 секунды
„жон  подбил „жеку правый глаз  вот таким способом,  а  через полминуты „жек
свалил  „жона  с  ног  так-то".  €  тогда в  разных  городах  люди  сидЯт  в
ресторанах, а им читают известиЯ.  € они  спорЯт: как бы можно ударить „жона
или „жека еще лучше... € что вы думаете: проигрывают на этом большие деньги!
     -- ‹одыри!--сказал на это Њатвей.
     ‚  один день  „ыма  пришел  под  вечер и  сказал,  что сегоднЯ они-таки
выбрали нового мэра и именно того, кого хотелось ’амани-холлу.
     -- †арко было, о вэлл!--сказал он хвастливо.-- Ђ все-таки наша взЯла...
€ знаешь: Џадди мне говорит, что много помогли наши "ненастоЯщие голоса".
     ‚ этот  день Џадди и его компаниЯ были  особенно  веселы и  шумны.  Ћни
ходили по кабачкам, много пили и угощали „ыму. „ыма вернулсЯ с ними красный,
говорил громко,  держалсЯ  особенно развЯзно. Њатвей сидел на своей постели,
около газового рожка, и, пристроив небольшой  столик, читал библию, стараЯсь
не обращать вниманиЯ на поведение „ымы.
     Ћднако через несколько минут „ыма подошел к нему и, положив ему руку на
плечо, наклонилсЯ к его лицу так близко, что от него запахло даже вином.
     --  ‘лушай, Њатвей, -- сказал  он каким-то заискивающим голосом. -- ‚от
видишь, что Я тебе хочу сказать. Ћни... хотели бы угостить тебЯ.
     -- ‘пасибо, Я не хочу, -- ответил Њатвей, не отрываЯсь от книги.
     -- € видишь, что  еще... Џожалуйста, не прими там как-нибудь... того...
в дурную  сторону.  “ всЯкого народа  свой обычай, и в чужой  монастырь, как
говоритсЯ, не ходЯт со своим уставом.
     -- Љ чему ты это ведешь? -- спросил Њатвей строго.
     -- Ђ к тому, что этот Џадди хочет с тобой дратьсЯ...
     Њатвей даже разинул рот от удивлениЯ, и два приЯтелЯ с полминуты  молча
глЯдели друг на друга. Џотом „ыма отвел глаза и сказал:
     -- Љогда уже у них здесь такой обычай...
     -- Џослушай, „ыма, -- сказал Њатвей серьезно. Џочему ты думаешь, что их
обычай  непременно  хорош? Ђ по-моему, у  них  много таких обычаев,  которых
лучше не перенимать крещеному человеку. ќто говорю тебе Я, Њатвей ‹озинский,
длЯ твоей пользы.  ‚от ты  уже  переменил себе лицо, а  потом  застыдишьсЯ и
своей веры. € когда придешь на тот свет,  то и роднаЯ мать не узнает, что ты
был лозищанин.
     --  ќ!-- ответил „ыма  с неудовольствием. -- ѓде  Љрым, где ђим, а  где
панскаЯ  корчма. ‘  какой стати  ты приплел  сюда  мою  покойницу мать?  Њне
говорЯт: скажи, Я и сказал. Ђ ты как себе хочешь.
     -- Ќу, так Я и говорю: скажи ты своим приЯтелЯм, пусть не просЯт своего
бога, чтобы Я стал с ними дратьсЯ...
     -- Ќу, вот видишь, -- обрадовалсЯ „ыма. -- џ им как раз говорил, что ты
у нас самый сильный человек не только в ‹озищах, но  и во всем уезде. Ђ  они
говорЯт: ты не знаешь правильного боЯ.
     „ыма  отошел  к ирландцам, а Њатвей опЯть обратилсЯ к старой  библии  и
погрузилсЯ в чтение.
     Ћн стал читать, шевелЯ губами,  о том, как двое молодых людей пришли  в
‘одом  к ‹оту и как жители города захотели  взЯть их к себе. Џотом он поднЯл
голову  и  начал думать.  Ћн думал о том, что вот они с  „ымой как раз такие
молодые люди в этом городе.  ’олько у  „ымы сразу стал портитьсЯ характер, и
он сам пошел к жителЯм города...
     Џока  он  размышлЯл таким  образом, кто-то вдруг  погасил  рожок, около
которого он сидел.  Њатвей оглЯнулсЯ. ‡а  ним, недалеко, сидел мистер Џадди,
ирландец, приЯтель „ымы, и невинно улыбалсЯ.
     Њатвей достал  спичку, зажег рожок и  опЯть принЯлсЯ за  книгу. Ћднако,
догадавшись, что  Џадди на этом не кончит,  он тотчас оглЯнулсЯ. Џадди стоЯл
сзади и уже вытЯнул рот, чтобы дунуть на огонь из-за плеча ЊатвеЯ.
     Њатвей не очень сильно двинул локтем, и Џадди упал на постель.
     -- All right (хорошо), -- сказал он, подымаЯсь и скидываЯ куртку.
     -- Wery well  (отлично),  --  сказали его товарищи, отодвигаЯ стульЯ  и
подходЯ к тому месту.
     -- Ђл  раит, -- повторил за другими и „ыма как-то радостно.  --  ’еперь
выходи, Њатвей, на  середину и, главное, защищай лицо. Ћн будет бить по носу
и в губы. џ знаю его манеру...
     Ќо Њатвей, как ни в чем не бывало, сел опЯть и раскрыл свою книгу.
     €рландцы  были озадачены. Ћднако,  так как  у  них  на  все  есть  свои
правила, то вскоре Џадди стал подходить к Њатвею, приседаЯ и вертЯ кулаками,
точно мельницей.
     "Ќу, делать нечего, -- подумал Њатвей, -- если уж ты сам этого хочешь".
     €  не успел еще Џадди  изловчитьсЯ, как  уже сильный лозищанин встал во
весь рост, как медведь на охотника, поднЯл над головой Џадди обе руки, потом
сгреб его  за  густые,  хотЯ  и  не длинные волосы, нагнул  и, зажав  голову
коленЯми, несколько раз шлепнул очень громко по мЯгкому месту.
     ‚се это случилось так быстро, что никто  не успел и оглЯнутьсЯ. Ђ когда
Џадди поднЯлсЯ,  озираЯсь кругом, точно новорожденный младенец,  который  не
знает, что с ним было до этой минуты, то все невольно покатились со смеху.
     Ќа несколько  минут большаЯ  комната  мистера  Ѓорка оглашалась  только
хохотом на разные лады и разными голосами.  „аже длинный американец, с сухим
лицом и рыжей бородой в  виде лопатки, человек  в очень  потертом  клетчатом
костюме, на высохшем и морщинистом лице которого  никогда не видно было даже
подобиЯ  улыбки, теперь делал какие-то невероЯтные гримасы, как будто хватил
нечаЯнно уксусу, и из его  горла  вылетало что-то такое, как будто он сильно
заикалсЯ. Ђ один безусый юноша, недавно занЯвший последнюю кровать у мистера
Ѓорка, кинулсЯ на свою постель и хохотал звонко, неудержимо, лЯгаЯ в воздухе
ногами, как будто боЯлсЯ, что иначе смех задушит его на смерть. Ќа  этот шум
из других комнат прибежали сначала ђоза, а потом и Ђнна. ђоза видела только,
как Џадди оглЯдывалсЯ  по комнате, и все-таки  упала на стул у двери, свесив
руки и закинув  голову от смеха.  Ђ Ђнна  уже ничего не видела, но  все-таки
смеЯлась, зараженнаЯ общим хохотом и глЯдЯ на сухопарого американца, который
все еще икал и как будто давилсЯ.
     „ыма тоже смеЯлсЯ и сначала очень гордилсЯ своим приЯтелем.
     --  Ђ, что!  џ  говорил  вам, -- сказал  он, поворачиваЯсь к  смеющимсЯ
американцам и забываЯ даже перевести свои слова. -- ѓа!  ‚от  как дерутсЯ  у
нас, в ‹озищах.
     Ќо после, когда  смех  постепенно утих и все принЯлись горЯчо обсуждать
случившеесЯ, лицо „ымы стало омрачатьсЯ,  и через некоторое  времЯ он сказал
так, что Њатвей расслышал Ясно его слова:
     -- •орошо, нечего сказать: дратьсЯ, точно медведь у берлоги... ќто стыд
перед образованными людьми...
     -- Ќичего, --  ответил  Њатвей спокойно, опЯть, как ни в чем не бывало,
принимаЯсь за библию,-- хоть по-медвежьи, а здорово. ‚ другой раз твой Џадди
будет знать...
     €рландцы  пошумели  еще некоторое времЯ, потом  расступились,  выпустив
Џадди,  который  опЯть вышел вперед и пошел на ЊатвеЯ, сжав плечи, втЯнув  в
них  голову, опустивши  руки и изгибаЯсь, как  змеЯ. Њатвей  стоЯл,  глЯдЯ с
некоторым удивлением на его  странные ужимки, и уже опЯть  было приготовилсЯ
повторить  прежний урок, как  вдруг ирландец  присел;  руки  ЊатвеЯ напрасно
скользнули в воздухе, ноги как будто сами  поднЯлись,  и  он  полетел  через
постель на спину.
     Љровать затрещала, и огромный лозищанин свалилсЯ на пол.
     --  All  right, -- одобрительно раздалось  в куче ирландцев,  а  Џадди,
довольный, стал надевать свою куртку.
     Ќо в это времЯ Њатвей тЯжело поднЯлсЯ из-за кровати.
     …го нельзЯ  было узнать: всегда  кроткие глаза его теперь глЯдели дико,
волосы торчали дыбом, зубы скрипели, и он озиралсЯ, что бы ему взЯть в руку.
     €рландцы взЯли Џадди в середину и  сомкнулись  тревожно, как  стадо при
виде  медведЯ. ‚се они глЯдели  на этого огромного  человека, ожидаЯ чего-то
страшного, тем более, что „ыма тоже стоЯл перепуганный и бледный...
     ’рудно сказать, что было бы  дальше, но  в  эту минуту  Ђнна перебежала
через комнату и схватила ЊатвеЯ за руку.
     -- „лЯ бога, -- сказала она только. -- Ћ, длЯ бога!..
     Њатвей поглЯдел  на нее сначала мутным, непонимающим взглЯдом, но через
несколько секунд тЯжело перевел дух. Џотом отвернулсЯ и сел к окну.
     €рландцы  успокоились.  Џадди  хотел даже  подойти  к Њатвею и протЯнул
руку; но „ыма остановил его, и они оставили ЊатвеЯ в покое.
     Ђ  за окном весь мир  представлЯлсЯ  сплошною тьмой,  усеЯнной светлыми
окнами. Ћкна  большие и окна маленькие, окна светились внизу, и  окна стоЯли
где-то  высоко  в небе, окна  Яркие  и  веселые, окна  чуть  видные и  будто
прижмуренные. Ћкна вспыхивали и угасали, наконец, рЯды  окон пролетали мимо,
и  в  них мелькали,  проносились  и исчезали  чьи-то фигуры, чьи-то  головы,
чьи-то едва видные лица...

        XIII
     Џоздним  вечером  „ыма  осторожно улегсЯ  в постель  рЯдом  с  Њатвеем,
который лежал, заложив руки  за голову, и о чем-то  думал, уставивши глаза и
сдвинувши брови. ‚се уже спали, когда „ыма, собравшись с духом, сказал:
     -- € чего бы, кажетсЯ, сердитьсЯ на приЯтелЯ... ђазве Я тут  виноват...
…сли уже какой-нибудь поджарый Џадди может повалить самого сильного человека
во  всех  ‹озищах... ѓа!  ќто  значит,  такаЯ уже  в  этой стороне  во  всем
образованность... ’ут  сердитьсЯ нечего, ничего этим  не  поможешь,  а видно
надо как-нибудь и самим  ухитрЯтьсЯ... €ндейский удар! ќто у них, видишь ли,
называетсЯ индейским ударом...
     Њатвей поднЯлсЯ на постели, повернул лицо к „ыме и спросил:
     -- Ђ ты, „ыма  ‹озинский,  знал  вперед, что  они  мне приготовили  эту
индейскую штуку?..
     --  Ђ...  разве  Я  уже  все  понимаю  по-английски,  --  отвечал  „ыма
уклончиво. € затем, обрадовавшись, что Њатвей говорит спокойно, он продолжал
уже смелее: -- ‚от, знаешь что, сходим завтра к этому цирюльнику. Џриведи ты
и себЯ,  как это здесь говоритсЯ,  в порЯдок, и кончено. …й-богу, правда! --
прибавил он сладким голосом и уже собираЯсь заснуть.
     Ќо вдруг  он с  испугом  привскочил на кровати. Њатвей  тоже сидел. Џри
свете с улицы  было видно, что лицо его бледно,  волосы стоЯт  дыбом,  глаза
горЯт, а рука приподнЯта кверху.
     --  ‘лушай ты, „ыма,  что  тебе скажет  Њатвей  ‹озинский.  Џусть  гром
разобьет твоих приЯтелей, вместе с этим мерзавцем ’амани-голлом, или как там
его  зовут! Џусть гром  разобьет  этот  проклЯтый  город и  выбранного  вами
какого-то  мэра.  Џусть  гром разобьет и  эту  их  медную  свободу,  там  на
острове... € пусть их возьмут все черти, вместе с теми, кто продает им  свою
душу...
     -- ’ише, пожалуйста,  Њатвей, -- пробовал остановить  его „ыма. -- ‹юди
спЯт, и здесь не любЯт, когда кто кричит ночью...
     Ќо Њатвей не остановилсЯ, пока не кончил. Ђ в это времЯ, действительно,
и ирландцы повскакали с  кроватей, кто-то зажег  огонь, и все,  проснувшись,
смотрели на рассвирепевшего лозищанина.
     -- ‘мотрите,  не смотрите,  а это правда, --  сказал он, повернувшись к
ним и грозЯ кулаком, и затем опЯть повалилсЯ на постель.
     Ђмериканцы стали тревожно разговаривать между собой и потом, потребовав
„ыму, спрашивали  у него,  в своем ли разуме его приЯтель и не грозит  ли им
ночью от  него какаЯ-нибудь  опасность. Ќо „ыма их  успокоил:  теперь Њатвей
будет спать и никому ничего не  сделает.  Ћн человек добрый, только не знает
образованности,  и теперь  его днЯ два не  надо  трогать... ’огда американцы
тихо разошлись по своим постелЯм, оглЯдываЯсь  на ЊатвеЯ. Џогасили огни, и в
комнате мистера Ѓорка водворилась тишина. ’олько огни с улицы светили смутно
и неЯсно, так  что нельзЯ было видеть, кто  спит и кто не  спит  в помещении
мистера Ѓорка.

        XIV
     Њатвей  ‹озинский долго лежал в темноте с открытыми  глазами и  забылсЯ
сном  уже  перед  утром, в тот  серый  час,  когда заснули совсем даже улицы
огромного  города. Ќо его сон был  мучителен и  тревожен:  он привык уважать
себЯ и не  мог  забыть, что  с ним  сделал  негодЯй Џадди.  €  как только он
начинал  засыпать,  --  ему снилось,  что он стоит,  неспособный двинуть  ни
рукой, ни  ногой, а к нему, приседаЯ, подгибаЯ колени и извиваЯсь, как змеЯ,
подходит кто-то, -- не то Џадди, не то какой-то курчавый негр, не то „жон. €
он  не может ничего сделать,  и летит куда-то среди грохота и  шума, и перед
глазами его мелькает испуганное лицо Ђнны.
     Џотом вдруг все  стихло, и он увидел еврейскую свадьбу: мистер Њозес из
‹уисвиллЯ, еврей очень неприЯтного вида, венчает Ђнну с молодым „жоном. „жон
с торжествующим  видом  топчет ногой рюмку, как это  делаетсЯ  на  еврейской
свадьбе, а кругом, надрываЯсь, все в поту, с вытаращенными глазами, ирландцы
гудЯт  и пищат  на скрипицах,  и на флейтах, и на  пузатых  контрабасах... Ђ
невдалеке, задумчивый и недоумевающий, стоит Ѓерко и говорит:
     -- Ќу, что вы на это скажете?.. € как вы это можете допустить?..
     Њатвей заскрежетал во сне  зубами, так что „ыма проснулсЯ и отодвинулсЯ
от него со страхом...
     --  ѓей-гей!..  --  закричал  Њатвей во сне. --Ђ  где же тут христиане?
ђазве не видите, что жиды захватили христианскую овечку!..
     „ыма  отодвинулсЯ  еще дальше,  слушаЯ  бормотание  ЊатвеЯ, но тот  уже
смолк,  а сон шел своим  чередом... Ѓегут христиане со всех сторон, с улиц и
базаров, из  шинков и от возов с хлебом. Ѓегут христиане с криком и шумом, с
камнЯми и  дреколием...  Ѓыстро  запираютсЯ „вери домов  и лавочек,  звЯкают
стекла,  слышны  отчаЯнные крики  женщин и  детей, летЯт  из окон  еврейские
бебехи и всЯкаЯ рухлЯдь, пух из перин кроет улицы, точно снегом...
     Џотом и  это затихло,  и в глубоком сне к Њатвею подошел  кто-то и стал
говорить голосом важным и почтенным что-то такое, от чего у  ЊатвеЯ на  лице
даже  сквозь   сон   проступило   выражение   крайнего   удивлениЯ  и   даже
растерЯнности.
     €  на этом  он проснулсЯ...  €рландцы  спешно пили в  соседней  комнате
утренний кофе и куда-то торопливо собирались.  „ыма держалсЯ в стороне и  не
глЯдел на  ЊатвеЯ,  а Њатвей все  старалсЯ  вспомнить, что это  ему  говорил
кто-то  во сне,  тер себе  лоб и никак не мог припомнить  ни  одного  слова.
Џотом,  когда почти  все  разошлись  и  квартира  Ѓорка опустела,  он  вдруг
поднЯл