же не видит. Ђ другой слепец, ђоман,
видит во сне свою мать молодою, хотЯ она уже стараЯ...
     - ’ак! —то же дальше?
     ќвелина задумалась и  потом,  поднимаЯ на  старика свои синие глаза,  в
которых теперь виднелась борьба и страдание, сказала:
     - ’от,  ђоман,  добрый и спокойный. ‹ицо у него грустное, но не злое...
Ћн родилсЯ зрЯчим... Ђ другой... Ћн очень страдает, - вдруг свернула она.
     - ѓовори,  пожалуйста,  прЯмо,  -  нетерпеливо перебил Њаксим, - другой
озлоблен?
     - „а. Ћн хотел прибить детей и проклинал их. Ђ ђомана дети любЯт...
     - ‡ол и похож на Џетра... понимаю, - задумчиво сказал Њаксим.
     ќвелина еще помолчала и  затем,  как будто эти слова стоили ей  тЯжелой
внутренней борьбы, проговорила совсем тихо:
     - ‹ицом оба не похожи...  черты другие. Ќо в выражении... Њне казалось,
что прежде у  Џетра бывало выражение немножко,  как у  ђомана,  а теперь все
чаще виден тот, другой... и еще... џ боюсь, Я думаю...
     - —его ты  боишьсЯ?  Џоди сюда,  моЯ  умнаЯ крошка,  -  сказал Њаксим с
необычной нежностью.
     €  когда она,  ослабеваЯ от  этой ласки,  подошла к  нему со слезами на
глазах, он погладил ее шелковистые волосы своей большой рукой и сказал:
     - —то же ты думаешь? ‘кажи. ’ы, Я вижу, умеешь думать.
     - џ думаю,  что... он считает теперь, что... все слепорожденные злые...
€ он уверил себЯ, что он тоже... непременно.
     - „а, вот что... - проговорил Њаксим, вдруг отнимаЯ руку. - „ай мне мою
трубку, голубушка... ‚он она там, на окне.
     —ерез несколько минут над его головой взвилось синее облако дыма.
     "ѓм...  да...  плохо, - ворчал он про себЯ. - џ ошибсЯ. ЂнЯ была права:
можно грустить и  страдать о  том,  чего  не  испытал ни  разу.  Ђ  теперь к
инстинкту  присоединилось  сознание,  и  оба  пойдут  в  одном  направлении.
ЏроклЯтый случай...  Ђ впрочем,  шила, как говоритсЯ, в мешке не спрЯчешь...
‚се где-нибудь выставитсЯ... "
     Ћн совсем потонул в сизых облаках... ‚ квадратной голове старика кипели
какие-то мысли и новые решениЯ.


        V

     Џришла  зима.  ‚ыпал  глубокий снег  и  покрыл дороги,  полЯ,  деревни.
“садьба стоЯла всЯ  белаЯ,  на  деревьЯх лежали пушистые хлопьЯ,  точно  сад
опЯть  распустилсЯ белыми  листьЯми...  ‚  большом камине потрескивал огонь,
каждый входЯщий со двора вносил с собою свежесть и запах мЯгкого снега...
     ЏоэзиЯ первого зимнего днЯ была по-своему доступна слепому.  ЏросыпаЯсь
утром,  он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью
людей,  входЯщих в  кухню,  по  скрипу  дверей,  по  острым,  едва  уловимым
струйкам,  разбегавшимсЯ по  всему  дому,  по  скрипу  шагов  на  дворе,  по
особенной "холодности" всех наружных звуков. € когда он выезжал с €охимом по
первопутку в  поле,  то слушал с наслаждением звонкий скрип саней и какие-то
гулкие щелканьЯ, которыми лес из-за речки обменивалсЯ с дорогой и полем.
     Ќа  этот раз  первый белый день повеЯл на  него только большею грустью.
Ќадев  с  утра  высокие  сапоги,   он  пошел,  прокладываЯ  рыхлый  след  по
девственным еще дорожкам, к мельнице.
     ‚ саду было совершенно тихо. ‘мерзшаЯсЯ землЯ, покрытаЯ пушистым мЯгким
слоем,  совершенно смолкла,  не  отдаваЯ звуков;  зато  воздух  стал  как-то
особенно чуток,  отчетливо и  полно  переносЯ на  далекие расстоЯниЯ и  крик
вороны,  и  удар топора,  и  легкий треск обломавшейсЯ ветки...  Џо временам
слышалсЯ странный звон,  точно от стекла, переходивший на самые высокие ноты
и  замиравший как будто в  огромном удалении.  ќто мальчишки кидали камни на
деревенском пруду, покрывшемсЯ к утру тонкой пленкой первого льда.
     ‚ усадьбе пруд тоже замерз,  но речка у мельницы, отЯжелевшаЯ и темнаЯ,
все еще сочилась в своих пушистых берегах и шумела на шлюзах.
     Џетр  подошел к  плотине и  остановилсЯ,  прислушиваЯсь.  ‡вон воды был
другой  -  тЯжелее  и  без  мелодии.  ‚  нем  как  будто  чувствовалсЯ холод
помертвевших окрестностей...
     ‚ душе Џетра тоже было холодно и сумрачно.  ’емное чувство, которое еще
в  тот  счастливый вечер  поднималось из  глубины души  каким-то  опасением,
неудовлетворенностью и  вопросом,  теперь разрослось и  занЯло в душе место,
еще недавно принадлежавшее ощущениЯм радости и счастьЯ.
     ќвелины  в   усадьбе  не   было.   џскульские  собрались  с   осени   к
"благодетельнице",  старой  графине Џотоцкой,  котораЯ непременно требовала,
чтобы  старики привезли также дочь.  ќвелина сначала противилась,  но  потом
уступила настоЯниЯм отца, к которым очень энергично присоединилсЯ и Њаксим.
     ’еперь Џетр, стоЯ у мельницы, вспоминал свои прежние ощущениЯ, старалсЯ
восстановить их прежнюю полноту и  цельность и спрашивал себЯ,  чувствует ли
он ее отсутствие. Ћн его чувствовал, но сознавал также, что и присутствие ее
не  дает  ему  счастьЯ,  а  приносит особенное страдание,  которое  без  нее
несколько притупилось.
     …ще так недавно в  его ушах звучали ее слова,  вставали все подробности
первого объЯснениЯ, он чувствовал под руками ее шелковистые волосы, слышал у
своей груди удары ее  сердца.  €  из всего этого складывалсЯ какой-то образ,
наполнЯвший его  радостью.  ’еперь что-то  бесформенное,  как  те  призраки,
которые населЯли его  темное воображение,  ударило в  этот  образ  мертвЯщим
дуновением,  и он разлетелсЯ. Ћн уже не мог соединить свои воспоминаниЯ в ту
гармоничную цельность чувства, котораЯ переполнЯла его в первое времЯ. “же с
самого начала на дне этого чувства лежало зернышко чего-то другого, и теперь
это "другое" расстилалось над ним, как стелетсЯ грозоваЯ туча по горизонту.
     ‡вуки ее голоса угасли, и на месте Ярких впечатлений счастливого вечера
зиЯла  пустота.  Ђ  навстречу этой  пустоте из  самой  глубины души  слепого
подымалось что-то с тЯжелым усилием, чтобы ее заполнить.
     Ћн хотел ее видеть!
     Џрежде  он   только  чувствовал  тупое  душевное  страдание,   но   оно
откладывалось в душе неЯсно,  тревожило смутно,  как ноющаЯ зубнаЯ боль,  на
которую мы еще не обращаем вниманиЯ.  ‚стреча с слепым звонарем придала этой
боли остроту сознанного страданиЯ...
     Ћн ее полюбил и хотел ее видеть!
     ’ак шли дни за днЯми в притихшей и занесенной снегом усадьбе.
     Џо временам, когда мгновениЯ счастьЯ вставали перед ним, живые и Яркие,
Џетр несколько оживлЯлсЯ, и лицо его проЯснЯлось. Ќо это бывало ненадолго, а
со  временем даже эти светлые минуты принЯли какой-то  беспокойный характер:
казалось,  слепой боЯлсЯ,  что  они улетЯт и  никогда уже не  вернутсЯ.  ќто
делало  его  обращение  неровным:  минуты  порывистой  нежности  и  сильного
нервного  возбуждениЯ сменЯлись  днЯми  подавленной беспросветной печали.  ‚
темной  гостиной  по   вечерам  роЯль  плакала  и   надрывалась  глубокою  и
болезненною грустью,  и  каждый  ее  звук  отзывалсЯ  болью  в  сердце  Ђнны
Њихайловны.  Ќаконец худшие ее опасениЯ сбылись: к юноше вернулись тревожные
сны его детства.
     Ћдним утром Ђнна Њихайловна вошла в комнату сына.  Ћн еще спал,  но его
сон был как-то странно тревожен: глаза полуоткрылись и тускло глЯдели из-под
приподнЯтых  век,   лицо  было  бледно,   и   на   нем  виднелось  выражение
беспокойства.
     Њать  остановилась,   окидываЯ  сына  внимательным  взглЯдом,  стараЯсь
открыть причину странной тревоги.  Ќо она видела только, что эта тревога все
вырастает и  на  лице спЯщего обозначаетсЯ все  Яснее выражение напрЯженного
усилиЯ.
     ‚друг ей почудилось над постелью какое-то едва уловимое движение. џркий
луч ослепительного зимнего солнца,  ударЯвший в  стену над самым изголовьем,
будто дрогнул и  слегка скользнул вниз.  …ще и  еще...  светлаЯ полоска тихо
прокрадывалась к полуоткрытым глазам,  и по мере ее приближениЯ беспокойство
спЯщего все возрастало.
     Ђнна Њихайловна стоЯла неподвижно, в состоЯнии, близком к кошмару, и не
могла оторвать испуганного взглЯда от огненной полосы, котораЯ, казалось ей,
легкими,  но все же заметными толчками все ближе надвигаетсЯ к лицу ее сына.
€ это лицо все больше бледнело, вытЯгивалось, застывало в выражении тЯжелого
усилиЯ.  ‚от желтоватый отблеск заиграл в волосах,  затеплилсЯ на лбу юноши.
Њать всЯ подалась вперед,  в инстинктивном стремлении защитить его,  но ноги
ее не двигались,  точно в  настоЯщем кошмаре.  Њежду тем веки спЯщего совсем
приподнЯлись,  в  неподвижных зрачках  заискрились лучи,  и  голова  заметно
отделилась от  подушки  навстречу  свету.  —то-то  вроде  улыбки  или  плача
пробежало  судорожною  вспышкой  по  губам,  и  все  лицо  опЯть  застыло  в
неподвижным порыве.
     Ќаконец мать  победила оковавшую ее  члены  неподвижность и,  подойдЯ к
постели, положила руку на голову сына. Ћн вздрогнул и проснулсЯ.
     - ’ы, мама? - спросил он.
     - „а, это Я.
     Ћн приподнЯлсЯ. Љазалось, тЯжелый туман застилал его сознание. Ќо через
минуту он сказал:
     - џ  опЯть  видел  сон...  џ  теперь часто вижу  сны,  но...  ничего не
помню...


        VI

     ЃеспросветнаЯ  грусть  сменЯлась  в  настроении  юноши  раздражительною
нервностью,  и  вместе с тем возрастала замечательнаЯ тонкость его ощущений.
‘лух его чрезвычайно обострилсЯ; свет он ощущал всем своим организмом, и это
было заметно даже ночью:  он  мог отличать лунные ночи от  темных и  нередко
долго  ходил по  двору,  когда все  в  доме  спали,  молчаливый и  грустный,
отдаваЯсь странному действию мечтательного и  фантастического лунного света.
Џри  этом его бледное лицо всегда поворачивалось за  плывшим по  синему небу
огненным шаром, и глаза отражали искристый отблеск холодных лучей.
     Љогда  же  этот  шар,  все  выраставший по  мере  приближениЯ к  земле,
подергивалсЯ тЯжелым красным туманом и тихо скрывалсЯ за снежным горизонтом,
лицо слепого становилось спокойнее и мЯгче, и он уходил в свою комнату.
     Ћ чем он думал в эти долгие ночи,  трудно сказать. ‚ известном возрасте
каждый,   кто   только   изведал  радости  и   муки   вполне   сознательного
существованиЯ,  переживает в большей или меньшей степени состоЯниЯ душевного
кризиса.  ЋстанавливаЯсь  на  рубеже  деЯтельной  жизни,  человек  стараетсЯ
определить свое место в природе, свое значение, свои отношениЯ к окружающему
миру.  ќто своего рода "мертваЯ точка",  и благо тому, кого размах жизненной
силы проведет через нее без крупной ломки.  “ Џетра этот душевный кризис еще
осложнЯлсЯ;  к вопросу:  "зачем жить на свете?" -  он прибавлЯл: "зачем жить
именно слепому?"  Ќаконец,  в  самую эту работу нерадостной мысли вдвигалось
еще  что-то  постороннее,  какое-то  почти  физическое давление  неутоленной
потребности, и это отражалось на складе его характера.
     Џеред рождеством џскульские вернулись, и ќвелина, живаЯ и радостнаЯ, со
снегом  в  волосах  и  всЯ  обвеЯннаЯ  свежестью  и  холодом,  прибежала  из
посессорского хутора в усадьбу и кинулась обнимать Ђнну Њихайловну,  Џетра и
Њаксима.
     ‚ первые минуты лицо Џетра осветилось неожиданною радостью, но затем на
нем поЯвилось опЯть выражение какой-то упрЯмой грусти.
     - ’ы думаешь, Я люблю тебЯ? - резко спросил он в тот же день, оставшись
наедине с ќвелиной.
     - џ в этом уверена, - ответила девушка.
     - Ќу,  а Я не знаю, - угрюмо возразил слепой. - „а, Я не знаю. Џрежде и
Я  был уверен,  что люблю тебЯ больше всего на  свете,  но  теперь не  знаю.
Ћставь менЯ, послушайсЯ тех, кто зовет тебЯ к жизни, пока не поздно.
     - ‡ачем ты мучишь менЯ? - вырвалась у нее тихаЯ жалоба.
     - Њучу?  -  переспросил юноша,  и опЯть на его лице поЯвилось выражение
упрЯмого эгоизма. - Ќу да, мучу. € буду мучить таким образом всю жизнь, и не
могу не мучить.  џ сам не знал этого,  а теперь Я знаю.  € Я не виноват.  ’а
самаЯ рука,  котораЯ лишила менЯ зрениЯ,  когда Я еще не родилсЯ,  вложила в
менЯ эту злобу...  Њы все такие,  рожденные слепыми.  Ћставь менЯ... бросьте
менЯ  все,  потому что  Я  могу дать одно страдание взамен любви...  џ  хочу
видеть -  понимаешь?  хочу видеть и  не  могу освободитьсЯ от этого желаниЯ.
…сли б  Я  мог увидеть таким образом мать,  отца,  тебЯ и Њаксима,  Я был бы
доволен...  џ запомнил бы, унес бы это воспоминание в темноту всей остальной
жизни...
     €  он  с  замечательным упорством возвращалсЯ к  этой  идее.  ЋставаЯсь
наедине,  он  брал  в  руки  различные предметы,  ощупывал  их  с  небывалою
внимательностью и  потом,  отложив  их  в  сторону,  старалсЯ  вдумыватьсЯ в
изученные формы.  ’очно так же  вдумывалсЯ он  в  те  различиЯ Ярких цветных
поверхностей,  которые,  при напрЯженной чуткости нервной системы, он смутно
улавливал посредством осЯзаниЯ.  Ќо все это проникало в  его сознание именно
только как  различиЯ,  в  своих взаимных отношениЯх,  но  без  определенного
чувственного содержаниЯ.  ’еперь даже  солнечный день он  отличал от  ночной
темноты  лишь  потому,  что  действие  Яркого  света,  проникавшего к  мозгу
недоступными сознанию  путЯми,  только  сильнее  раздражало его  мучительные
порывы.


        VII

     Ћднажды,  войдЯ в гостиную,  Њаксим застал там ќвелину и Џетра. „евушка
казалась смущенной.  ‹ицо  юноши было  мрачно.  Љазалось,  разыскивать новые
причины страданиЯ и  мучить ими  себЯ и  других стало длЯ него чем-то  вроде
потребности.
     - ‚от он спрашивает,  -  сказала ќвелина Њаксиму,  - что может означать
выражение "красный звон"? џ не могу ему объЯснить.
     - ‚ чем дело? - спросил Њаксим коротко, обращаЯсь к Џетру.
     ’от пожал плечами.
     - Ќичего особенного.  Ќо если у звуков есть цвета,  и Я их не вижу, то,
значит, даже звуки недоступны мне во всей полноте.
     - ЏустЯки и  ребЯчество,  -  ответил Њаксим резко.  -  €  ты сам хорошо
знаешь, что это неправда. ‡вуки доступны тебе в большей полноте, чем нам.
     - Ќо  что  же  значит это  выражение?..  ‚едь должно же  оно обозначать
что-нибудь?
     Њаксим задумалсЯ.
     - ќто простое сравнение,  -  сказал он.  -  ’ак как и  звук и  свет,  в
сущности, сводЯтсЯ к движению, то у них должно быть много общих свойств.
     - Љакие  же  тут  разумеютсЯ свойства?  -  продолжал упрЯмо допрашивать
слепой. - "Љрасный" звон... какой он именно?
     Њаксим задумалсЯ.
     …му  пришло  в  голову  объЯснение,  сводЯщеесЯ к  относительным цифрам
колебаний,  но он знал,  что юноше нужно не это.  Џритом же тот,  кто первый
употребил световой эпитет в применении к звуку,  наверное, не знал физики, а
между тем уловил какое-то сходство. ‚ чем же оно заключаетсЯ?
     ‚ уме старика зародилось некоторое представление.
     - Џогоди,  -  сказал он.  -  Ќе знаю, впрочем, удастсЯ ли мне объЯснить
тебе как следует...  —то такое красный звон,  ты можешь узнать не хуже менЯ:
ты слышал его не раз в городах,  в большие праздники, только в нашем краю не
принЯто это выражение...
     - „а, да, погоди, - сказал Џетр, быстро открываЯ пианино.
     Ћн  ударил  своею  умелою  рукой  по  клавишам,  подражаЯ  праздничному
колокольному трезвону.  €ллюзиЯ [€ллюзиЯ -  здесь: впечатление] была полнаЯ.
Ђккорд из нескольких невысоких тонов составлЯл как бы фон поглубже, а на нем
выделЯлись,  прыгаЯ и  колеблЯсь,  высшие ноты,  более подвижные и Яркие.  ‚
общем  это  был  именно  тот  высокий и  возбужденно-радостный гул,  который
заполнЯет собою праздничный воздух.
     - „а,  -  сказал Њаксим, - это очень похоже, и мы, с открытыми глазами,
не  сумели бы  усвоить это лучше тебЯ.  ‚от видишь ли...  когда Я  смотрю на
большую красную поверхность, она производит на мой глаз такое же беспокойное
впечатление  чего-то  упруго-волнующегосЯ.   ЉажетсЯ,   будто  эта  краснота
менЯетсЯ:  оставлЯЯ под  собой  более  глубокий,  темный  фон,  она  кое-где
выделЯетсЯ более светлыми,  быстро всплывающими и  так же  быстро упадающими
взмахами,  волнами,  которые очень сильно действуют на  глаз,  -  по крайней
мере, на мой глаз.
     - ќто верно,  верно! - живо сказала ќвелина. - џ чувствую то же самое и
не могу долго смотреть на красную суконную скатерть.
     - ’ак же,  как иные не выносЯт праздничного трезвона.  Џожалуй, что мое
сравнение и  верно,  и  мне даже приходит в голову дальнейшее сопоставление:
существует также "малиновый" звон,  как  и  малиновый цвет.  Ћба  они  очень
близки к красному, но только глубже, ровнее и мЯгче. Љогда колокольчик долго
был в употреблении,  то он, как говорЯт любители, вызваниваетсЯ. ‚ его звуке
исчезают неровности, режущие ухо, и тогда-то звон этот зовут малиновым. ’ого
же эффекта достигают умелым подбором нескольких подголосков.
     Џод руками Џетра пианино зазвенело взмахами почтовых колокольчиков.
     - Ќет, - сказал Њаксим. - џ бы сказал, что это слишком красно...
     - Ђ, помню!
     € инструмент зазвенел ровнее. Ќачавшись высоко, оживленно и Ярко, звуки
становились все  глубже и  мЯгче.  ’ак  звонит набор  колокольцев под  дугой
русской тройки,  удалЯющейсЯ по  пыльной дороге в  вечернюю безвестную даль,
тихо,  ровно,  без громких взмахов,  все тише и тише, пока последние ноты не
замрут в молчании спокойных полей.
     - ‚от-вот!  - сказал Њаксим. - ’ы понЯл разницу. Љогда-то, - ты был еще
ребенком, - мать пыталась объЯснить тебе звуками краски.
     - „а,  Я помню...  ‡ачем ты запретил нам тогда продолжать?  Њожет быть,
мне удалось бы понЯть.
     - Ќет,  -  задумчиво ответил старик,  -  ничего бы не вышло. ‚прочем, Я
думаю,  что вообще на известной душевной глубине впечатлениЯ от цветов и  от
звуков откладываютсЯ уже как однородные.  Њы говорим: он видит все в розовом
свете.  ќто значит,  что человек настроен радостно.  ’о  же настроение может
быть  вызвано известным сочетанием звуков.  ‚ообще звуки  и  цвета  ЯвлЯютсЯ
символами [‘имвол - здесь: знак] одинаковых душевных движений.
     ‘тарик закурил свою  трубку и  внимательно посмотрел на  Џетра.  ‘лепой
сидел неподвижно и,  очевидно, жадно ловил слова Њаксима. "Џродолжать ли?" -
подумал старик,  но  через  минуту начал  как-то  задумчиво,  будто невольно
отдаваЯсь странному направлению своих мыслей:
     - „а,  да!  ‘транные мысли приходЯт мне в голову... ‘лучайность это или
нет,  что кровь у нас краснаЯ.  ‚идишь ли...  когда в голове твоей рождаетсЯ
мысль, когда ты видишь свои сны, от которых, проснувшись, дрожишь и плачешь,
когда человек весь вспыхивает от страсти,  -  это значит,  что кровь бьет из
сердца сильнее и приливает алыми ручьЯми к мозгу. Ќу, и она у нас краснаЯ...
     - ЉраснаЯ... горЯчаЯ... - сказал юноша задумчиво.
     - €менно -  краснаЯ и  горЯчаЯ.  € вот,  красный цвет,  как и "красные"
звуки,  оставлЯет в нашей душе свет,  возбуждение и представлениЯ о страсти,
которую так  и  называют "горЯчею",  кипучею,  жаркою.  ‡амечательно,  что и
художники считают красноватые тоны "горЯчими".
     ‡атЯнувшись и окружив себЯ клубами дыма, Њаксим продолжал:
     - …сли  ты  взмахнешь рукой  над  своею головою,  ты  очертишь над  ней
полукруг.  ’еперь представь себе, что рука у тебЯ бесконечно длинна. …сли бы
ты мог тогда взмахнуть ею, то очертил бы полукруг в бесконечном отдалении...
’ак  же  далеко  видим  мы  над  собой  полушаровой свод  неба;  оно  ровно,
бесконечно и  сине...  Љогда мы  видим его таким,  в  душе ЯвлЯетсЯ ощущение
спокойствиЯ и  Ясности.  Љогда же небо закроют тучи взволнованными и мутными
очертаниЯми,  тогда  и  наша  душевнаЯ  Ясность  возмущаетсЯ  неопределенным
волнением. ’ы ведь чувствуешь, когда приближаетсЯ грозоваЯ туча...
     - „а, Я чувствую, как будто что-то смущает душу...
     - ќто  верно.  Њы  ждем,  когда из-за  туч проглЯнет опЯть эта глубокаЯ
синева.  ѓроза пройдет,  а небо над нею останетсЯ все то же;  мы это знаем и
потому спокойно переживаем грозу.  ’ак  вот,  небо  сине...  Њоре тоже сине,
когда спокойно. “ твоей матери синие глаза, у ќвелины тоже.
     - Љак небо... - сказал слепой с внезапно проснувшейсЯ нежностью.
     - „а. ѓолубые глаза считаютсЯ признаком Ясной души. ’еперь Я скажу тебе
о  зеленом свете.  ‡емлЯ сама по себе черна,  черны или серы стволы деревьев
весной; но как только теплые и светлые лучи разогреют темные поверхности, из
них  ползут кверху зеленаЯ трава,  зеленые листьЯ.  „лЯ  зелени нужны свет и
тепло,  но только не слишком много тепла и света.  Ћттого зелень так приЯтна
длЯ глаза.  ‡елень -  это как будто тепло в смешении с сырою прохладой:  она
возбуждает представление о спокойном довольстве, здоровье, но не о страсти и
не о том, что люди называют счастьем... ЏонЯл ли ты?
     - Ќ-нет, не Ясно... но все же, пожалуйста, говори дальше.
     - Ќу, что же делать!.. ‘лушай дальше. Љогда лето разгораетсЯ все жарче,
зелень  как  будто  изнемогает от  избытка жизненной силы,  листьЯ в  истоме
опускаютсЯ книзу и,  если солнечный звон не умерЯетсЯ сырою прохладой дождЯ,
зелень может совсем поблекнуть. ‡ато к осени среди усталой листвы наливаетсЯ
и алеет плод. Џлод краснее на той стороне, где больше света; в нем как будто
сосредоточена всЯ сила жизни,  всЯ страсть растительной природы.  ’ы видишь,
что красный цвет и здесь -  цвет страсти,  и он служит ее символом. ќто цвет
упоениЯ,  греха,  Ярости,  гнева и мести.  Ќародные массы во времена мЯтежей
ищут  выражениЯ общего  чувства в  красном знамени,  которое развеваетсЯ над
ними, как пламЯ... Ќо ведь ты опЯть не понимаешь?..
     - ‚се равно, продолжай!
     - Ќаступает позднЯЯ осень.  Џлод  отЯжелел;  он  срываетсЯ и  падает на
землю...  Ћн  умирает,  но  в  нем  живет  семЯ,  а  в  этом  семени живет в
"возможности" и  все будущее растение,  с  его будущею роскошной листвой и с
его новым плодом.  ‘емЯ падает на землю;  а  над землей низко подымаетсЯ уже
холодное солнце,  бежит холодный ветер,  несутсЯ холодные тучи...  Ќе только
страсть,  но  и  самаЯ жизнь замирает тихо,  незаметно...  ‡емлЯ все  больше
проступает  из-под  зелени  своей  чернотой,  в  небе  господствуют холодные
тоны...  € вот наступает день,  когда на эту смирившуюсЯ и притихшую,  будто
овдовевшую землю  падают  миллионы снежинок,  и  всЯ  она  становитсЯ ровна,
одноцветна и бела...  Ѓелый цвет - это цвет холодного снега, цвет высочайших
облаков,  которые плывут  в  недосЯгаемом холоде поднебесных высот,  -  цвет
величавых  и  бесплодных  горных  вершин...  ќто  -  эмблема  бесстрастиЯ  и
холодной,  высокой  свЯтости,  эмблема  будущей  бесплотной  жизни.  —то  же
касаетсЯ черного цвета...
     - ‡наю, - перебил слепой. - ќто - нет звуков, нет движений... ночь...
     - „а, и потому это - эмблема печали и смерти...
     Џетр вздрогнул и сказал глухо:
     - ’ы сам сказал:  смерти.  Ђ ведь длЯ менЯ все черно...  всегда и всюду
черно!
     - Ќеправда, - резко ответил Њаксим, - длЯ тебЯ существуют звуки, тепло,
движение...  ты окружен любовью...  Њногие отдали бы свет очей за то, чем ты
пренебрегаешь,  как безумец...  Ќо  ты  слишком эгоистично носишьсЯ со своим
горем...
     - „а!  -  воскликнул Џетр страстно.  - џ ношусь с ним поневоле: куда же
мне уйти от него, когда оно всюду со мной?
     - …сли бы  ты  мог  понЯть,  что на  свете есть горе во  сто раз больше
твоего,  такое  горе,  в  сравнении с  которым  твоЯ  жизнь,  обеспеченнаЯ и
окруженнаЯ участием, может быть названа блаженством, - тогда...
     - Ќеправда, неправда! - гневно перебил слепой тем же голосом страстного
возбуждениЯ.  -  џ поменЯлсЯ бы с последним нищим,  потому что он счастливее
менЯ.  „а  и  слепых вовсе не нужно окружать заботой:  это большаЯ ошибка...
‘лепых нужно выводить на дорогу и оставлЯть там,  -  пусть просЯт милостыню.
…сли бы Я  был просто нищим,  Я был бы менее несчастен.  ‘ утра Я думал бы о
том,  чтобы достать обед,  считал бы подаваемые копейки и боЯлсЯ бы,  что их
мало.  Џотом  радовалсЯ бы  удачному сбору,  потом  старалсЯ бы  собрать  на
ночлег.  Ђ если б это не удалось,  Я страдал бы от голода и холода...  и все
это не оставлЯло бы мне ни минуты и...  и...  от лишений Я страдал бы менее,
чем страдаю теперь...
     - ’ы думаешь?  -  спросил Њаксим холодно и посмотрел в сторону ќвелины.
‚о взглЯде старика мелькнуло сожаление и участие. „евушка сидела серьезнаЯ и
бледнаЯ.
     - “верен,  -  ответил Џетр упрЯмо и жестоко.  -  џ теперь часто завидую
…гору,  тому,  что на колокольне. —асто, просыпаЯсь под утро, особенно когда
на дворе метель и вьюга, Я вспоминаю …гора: вот он подымаетсЯ на свою вышку.
     - …му холодно, - подсказал Њаксим.
     - „а,  ему холодно,  он  дрожит и  кашлЯет.  €  он проклинает ЏамфилиЯ,
который не  заведет ему  шубы.  Џотом  он  берет  иззЯбшими руками веревки и
звонит к  заутрене.  €  забывает,  что он  слепой...  Џотому что тут было бы
холодно и не слепому... Ђ Я не забываю, и мне...
     - € тебе не за что проклинать!..
     - „а!  Њне не  за  что проклинать!  ЊоЯ жизнь наполнена одной слепотой.
Ќикто не виноват, но Я несчастнее всЯкого нищего...
     - Ќе  стану спорить,  -  холодно сказал старик.  -  Њожет быть,  это  и
правда.  ‚о всЯком случае,  если тебе и было бы хуже, то, может быть, сам ты
был бы лучше.
     Ћн  еще  раз  бросил  взглЯд  сожалениЯ в  сторону девушки и  вышел  из
комнаты, стуча костылЯми.
     „ушевное состоЯние Џетра после этого разговора еще  обострилось,  и  он
еще более погрузилсЯ в свою мучительную работу.
     €ногда ему удавалось:  он находил на мгновение те ощущениЯ,  о  которых
говорил Њаксим,  и они присоединЯлись к его пространственным представлениЯм.
’емнаЯ и  грустнаЯ землЯ уходила куда-то вдаль:  он мерил ее и не находил ей
конца.  Ђ  над нею было что-то другое...  ‚ воспоминании прокатывалсЯ гулкий
гром, вставало представление о шири и небесном просторе. Џотом гром смолкал,
но  что-то  там,  вверху,  оставалось -  что-то,  рождавшее в  душе ощущение
величиЯ и  Ясности.  Џорой это ощущение определЯлось:  к  нему присоединЯлсЯ
голос ќвелины и  матери,  "у  которых глаза,  как  небо";  тогда возникающий
образ,  выплывший из  далекой глубины воображениЯ и  слишком определившийсЯ,
вдруг исчезал, переходЯ в другую область.
     ‚се  эти  темные представлениЯ мучили и  не  удовлетворЯли.  Ћни стоили
больших  усилий  и  были  так  неЯсны,   что  в  общем  он  чувствовал  лишь
неудовлетворенность и  тупую душевную боль,  котораЯ сопровождала все потуги
больной души, тщетно стремившейсЯ восстановить полноту своих ощущений.


        VIII

     Џодошла весна.
     ‚ерстах в шестидесЯти от усадьбы Џопельских в сторону,  противоположную
от ‘таврученков, в небольшом городишке, была чудотворнаЯ католическаЯ икона.
‡натоки дела определили с полною точностью ее чудодейственную силу:  всЯкий,
кто  приходил к  иконе в  день ее  праздника пешком,  пользовалсЯ "двадцатью
днЯми отпущениЯ", то есть все его беззакониЯ, совершенные в течение двадцати
дней,  должны были идти на  том свете насмарку.  Џоэтому каждый год,  ранней
весной,   в   известный  день  небольшой  городок  оживлЯлсЯ  и   становилсЯ
неузнаваем.  ‘тараЯ церковка принарЯжалась к своему празднику первою зеленью
и  первыми весенними цветами,  над  городом стоЯл  радостный звон  колокола,
грохотали "брички"  панов,  и  богомольцы располагались густыми  толпами  по
улицам,  на площадЯх и даже далеко в поле.  ’ут были не одни католики. ‘лава
N-ской иконы гремела далеко, и к ней приходили также негодующие и огорченные
православные, преимущественно из городского класса.
     ‚  самый день праздника по обе стороны "каплицы" ["Љаплица" (польск.) -
часовнЯ] народ вытЯнулсЯ по  дороге несметною пестрою вереницей.  ’ому,  кто
посмотрел бы на это зрелище с вершины одного из холмов, окружавших местечко,
могло бы  показатьсЯ,  что  это гигантский зверь растЯнулсЯ по  дороге около
часовни и  лежит  тут  неподвижно,  по  временам только  пошевеливаЯ матовою
чешуей разных цветов.  Џо  обеим сторонам занЯтой народом дороги в  два рЯда
вытЯнулось целое полчище нищих, протЯгивавших руки за подаЯнием.
     Њаксим на  своих костылЯх и  рЯдом с  ним Џетр об  руку с  €охимом тихо
двигались вдоль улицы, котораЯ вела к выходу в поле.
     ѓовор  многоголосной  толпы,  выкрикиваниЯ  евреев-факторов  [”актор  -
здесь:  в  дореволюционной ђоссии -  посредник в делах,  комиссионер],  стук
экипажей -  весь этот грохот, катившийсЯ какою-то гигантскою волной, осталсЯ
сзади, сливаЯсь в одно беспрерывное, колыхавшеесЯ, подобно волне, рокотание.
Ќо и здесь, хотЯ толпа была реже, все же то и дело слышалсЯ топот пешеходов,
шуршание колес,  людской  говор.  –елый  обоз  чумаков [—умаки -  украинские
крестьЯне,  возившие на волах хлеб длЯ продажи в Љрым и на „он и привозившие
оттуда  соль  и  рыбу]  выезжал  со  стороны  полЯ  и,  поскрипываЯ,  грузно
сворачивал в ближайший переулок.
     Џетр  рассеЯнно прислушивалсЯ к  этому живому шуму,  послушно следуЯ за
Њаксимом;  он то и дело запахивал пальто,  так как было холодно, и продолжал
на ходу ворочать в голове свои тЯжелые мысли.
     Ќо вдруг,  среди этой эгоистической сосредоточенности,  что-то поразило
его внимание так сильно, что он вздрогнул и внезапно остановилсЯ.
     Џоследние рЯды  городских зданий кончились здесь,  и  широкаЯ трактоваЯ
дорога входила в  город среди заборов и  пустырей.  “  самого выхода в  поле
благочестивые руки  воздвигли когда-то  каменный столб с  иконой и  фонарем,
который, впрочем, скрипел только вверху от ветра, но никогда не зажигалсЯ. “
самого  подножиЯ этого  столба  расположились кучкой слепые нищие,  оттертые
своими зрЯчими конкурентами с более выгодных мест.  Ћни сидели с деревЯнными
чашками в руках и по временам кто-нибудь затЯгивал жалобную песню:
     - Џо-дайте слипеньким... ра-а-ди •риста...
     „ень был холодный,  нищие сидели здесь с утра,  открытые свежему ветру,
налетавшему  с  полЯ.  Ћни  не  могли  двигатьсЯ  среди  этой  толпы,  чтобы
согретьсЯ,  и  в  их  голосах,  тЯнувших по очереди унылую песню,  слышалась
безотчетнаЯ жалоба физического страданиЯ и полной беспомощности. Џервые ноты
слышались еще довольно отчетливо,  но  затем из  сдавленных грудей вырывалсЯ
только жалобный ропот,  замиравший тихою дрожью озноба.  ’ем  не  менее даже
последние,  самые  тихие звуки песни,  почти терЯвшиесЯ среди уличного шума,
достигаЯ человеческого слуха,  поражали всЯкого  громадностью заключенного в
них непосредственного страданиЯ.
     Џетр  остановилсЯ,  и  его  лицо  исказилось,  точно какой-то  слуховой
призрак ЯвилсЯ перед ним в виде этого страдальческого воплЯ.
     - —то же ты испугалсЯ?  -  спросил Њаксим.  -  ќто те самые счастливцы,
которым  ты  недавно  завидовал,   -  слепые  нищие,  которые  просЯт  здесь
милостыню...  €м немного холодно,  конечно.  Ќо ведь от этого, по-твоему, им
только лучше.
     - “йдем! - сказал Џетр, хватаЯ его за руку.
     - Ђ,  ты хочешь уйти!  “ тебЯ в душе не найдетсЯ другого побуждениЯ при
виде чужих страданий!  Џостой, Я хочу поговорить с тобой серьезно и рад, что
это будет именно здесь. ’ы вот сердишьсЯ, что времена изменились, что теперь
слепых не рубЯт в ночных сечах,  как ћрка-бандуриста; ты досадуешь, что тебе
некого проклинать,  как …гору, а сам проклинаешь в душе своих близких за то,
что они отнЯли у тебЯ счастливую долю этих слепых. ЉлЯнусь честью, ты, может
быть,  прав!  „а, клЯнусь честью старого солдата, всЯкий человек имеет право
располагать своей судьбой,  а ты уже человек.  ‘лушай же теперь, что Я скажу
тебе:  если  ты  захочешь исправить нашу ошибку,  если ты  швырнешь судьбе в
глаза все преимущества,  которыми жизнь окружила тебЯ с колыбели, и захочешь
испытать участь вот этих несчастных...  Я,  Њаксим џценко,  обещаю тебе свое
уважение,  помощь и содействие...  ‘лышишь ты менЯ,  Џетр Џопельский?  џ был
немногим старше тебЯ, когда понес свою голову в огонь и сечу... Ћбо мне тоже
плакала мать,  как будет плакать о тебе. Ќо, черт возьми! Я полагаю, что был
в  своем праве,  как и  ты теперь в своем!..  ђаз в жизни к каждому человеку
приходит судьба и  говорит:  выбирай!  €так,  тебе стоит захотеть...  •ведор
Љандыба, ты здесь? - крикнул он по направлению к слепым.
     Ћдин голос отделилсЯ от скрипучего хора и ответил:
     - ’ут Я... ќто вы кличете, Њаксим Њихайлович?
     - џ! Џриходи через неделю, куда Я сказал.
     - Џриду, паночку. - € голос слепца опЯть примкнул к хору.
     - ‚от,  ты  увидишь человека,  -  сказал,  сверкаЯ глазами,  Њаксим,  -
который вправе роптать на судьбу и на людей.  Џоучись у него переносить свою
долю... Ђ ты...
     - Џойдем, паничу, - сказал €охим, кидаЯ на старика сердитый взглЯд.
     - Ќет,  постой!  -  гневно крикнул Њаксим.  -  Ќикто еще не прошел мимо
слепых,  не кинув им хоть пЯтака.  Ќеужели ты убежишь, не сделав даже этого?
’ы  умеешь только кощунствовать [Љощунствовать -  оскорбительно относитьсЯ к
чему-либо, всеми почитаемому] со своею сытою завистью к чужому голоду!..
     Џетр  поднЯл голову,  точно  от  удара  кнутом.  ‚ынув из  кармана свой
кошелек,  он  пошел по направлению к  слепым.  Ќащупав палкою переднего,  он
разыскал рукой деревЯнную чашку с  медью и бережно положил туда свои деньги.
Ќесколько прохожих остановились и  смотрели с удивлением на богато одетого и
красивого панича,  который ощупью подавал милостыню слепому, принимавшему ее
также ощупью.
     Њежду тем Њаксим круто повернулсЯ и  заковылЯл по улице.  …го лицо было
красно,  глаза горели...  ‘ ним была, очевидно, одна из тех вспышек, которые
были хорошо известны всем,  знавшим его в молодости. € теперь это был уже не
педагог,  взвешивающий  каждое  слово,  а  страстный  человек,  давший  волю
гневному чувству.  ’олько кинув  искоса взглЯд на  Џетра,  старик как  будто
смЯгчилсЯ.  Џетр был бледен,  как бумага,  но брови его были сжаты,  а  лицо
глубоко взволнованно.
     •олодный ветер взметал за  ними пыль на улицах местечка [Њестечко -  на
“краине большое селение городского типа]. ‘зади, среди слепых поднЯлсЯ говор
и ссоры из-за данных Џетром денег...


        IX

     Ѓыло  ли  это  следствием простуды,  или  разрешением долгого душевного
кризиса,  или,  наконец, то и другое соединилось вместе, но только на другой
день Џетр лежал в  своей комнате в  нервной горЯчке.  Ћн металсЯ в постели с
искаженным лицом,  по временам к чему-то прислушиваЯсь,  и куда-то порывалсЯ
бежать.  ‘тарый доктор из местечка щупал пульс и  говорил о холодном осеннем
ветре; Њаксим хмурил брови и не глЯдел на сестру.
     Ѓолезнь была  упорна.  Љогда  наступил кризис,  больной лежал несколько
дней почти без движениЯ. Ќаконец молодой организм победил.
     ђаз,  светлым осенним утром,  Яркий  луч  прорвалсЯ в  окно  и  упал  к
изголовью больного. ‡аметив это, Ђнна Њихайловна обратилась к ќвелине:
     - ‡адерни занавеску... џ так боюсь этого света...
     „евушка   поднЯлась,   чтобы   исполнить  приказание,   но   неожиданно
раздавшийсЯ, в первый раз, голос больного остановил ее:
     - Ќет, ничего. Џожалуйста, оставьте так...
     Ћбе женщины радостно склонились над ним.
     - ’ы слышишь?.. џ здесь!.. - сказала мать.
     - „а!  -  ответил он и потом смолк, будто стараЯсь что-то припомнить. -
Ђх да!  -  заговорил он тихо и  вдруг попыталсЯ поднЯтьсЯ.  -  ’от...  ”едор
приходил уже? - спросил он.
     ќвелина переглЯнулась с Ђнной Њихайловной, и та закрыла ему рот рукой.
     - ’ише, тише! Ќе говори: тебе вредно.
     Ћн  прижал руку матери к  губам и  покрыл ее  поцелуЯми.  Ќа его глазах
стоЯли слезы. Ћн долго плакал, и это его облегчило.
     Ќесколько дней он был как-то кротко задумчив,  и на лице его поЯвлЯлось
выражение тревоги всЯкий раз,  когда мимо  комнаты проходил Њаксим.  †енщины
заметили это  и  просили  Њаксима держатьсЯ подальше.  Ќо  однажды Џетр  сам
попросил позвать его и оставить их вдвоем.
     ‚ойдЯ в комнату, Њаксим взЯл его за руку и ласково погладил ее.
     - Ќу-ну,  мой мальчик,  -  сказал он.  - џ, кажетсЯ, должен попросить у
тебЯ прощениЯ...
     - џ понимаю, - тихо сказал Џетр, отвечаЯ на пожатие. - ’ы дал мне урок,
и Я тебе за него благодарен.
     - Љ  черту уроки!  -  ответил Њаксим с гримасой нетерпениЯ.  -  ‘лишком
долго оставатьсЯ педагогом -  это ужасно оглуплЯет. Ќет, этот раз Я не думал
ни о каких уроках, а просто очень рассердилсЯ на тебЯ и на себЯ...
     - ‡начит, ты действительно хотел, чтобы?..
     - •отел,  хотел!..  Љто знает, чего хочет человек, когда взбеситсЯ... џ
хотел, чтобы ты почувствовал чужое горе и перестал так носитьсЯ со своим...
     Ћба замолчали...
     - ќта песнЯ,  -  через минуту сказал Џетр,  - Я помнил ее даже во времЯ
бреда... Ђ кто этот ”едор, которого ты звал?
     - ”едор Љандыба, мой старый знакомый.
     - Ћн тоже... родилсЯ слепым?
     - •уже: ему выжгло глаза на войне.
     - € он ходит по свету и поет эту песню?
     - „а,  и  кормит ею целый выводок сирот-племЯнников.  € еще находит длЯ
каждого веселое слово и шутку...
     - „а?  - задумчиво переспросил Џетр. - Љак хочешь, в этом есть какаЯ-то
тайна. € Я хотел бы...
     - —то ты хотел бы, мой мальчик?
     —ерез  несколько минут  послышались шаги,  и  Ђнна  Њихайловна вошла  в
комнату,  тревожно вглЯдываЯсь в их лица,  видимо, взволнованные разговором,
который оборвалсЯ с ее приходом.
     Њолодой  организм,   раз  победив  болезнь,   быстро  справлЯлсЯ  с  ее
остатками. Ќедели через две Џетр был уже на ногах.
     Ћн  сильно изменилсЯ,  изменились даже черты лица,  -  в  них  не  было
заметно прежних припадков острого внутреннего страданиЯ. ђезкое нравственное
потрЯсение перешло теперь в тихую задумчивость и спокойную грусть.
     Њаксим боЯлсЯ,  что это только временнаЯ перемена,  вызваннаЯ тем,  что
нервнаЯ  напрЯженность ослаблена болезнью.  Ћднажды  в  сумерки,  подойдЯ  в
первый  раз   после  болезни  к   фортепиано,   Џетр  стал  по   обыкновению
фантазировать.  Њелодии звучали грустные и  ровные,  как его настроение.  Ќо
вот,  внезапно,  среди звуков,  полных тихой печали,  прорвались первые ноты
песни слепых. ЊелодиЯ сразу распалась... Џетр быстро поднЯлсЯ, лицо его было
искажено,  и  на  глазах стоЯли слезы.  ‚идимо,  он  не мог еще справитьсЯ с
сильным  впечатлением жизненного диссонанса,  ЯвившегосЯ ему  в  форме  этой
скрипучей и тЯжкой жалобы.
     ‚  этот вечер Њаксим опЯть долго говорил с Џетром наедине.  Џосле этого
проходили недели,  и  настроение слепого оставалось все  тем  же.  Љазалось,
слишком  острое  и  эгоистическое сознание личного  горЯ,  вносившее в  душу
пассивность и  угнетавшее врожденную энергию,  теперь  дрогнуло  и  уступило
место  чему-то  другому.  Ћн  опЯть ставил себе  цели,  строил планы;  жизнь
зарождалась в нем,  надломленнаЯ душа давала побеги, как захиревшее деревцо,
на которое весна пахнула живительным дыханием... Ѓыло, между прочим, решено,
что  еще  этим  летом  Џетр  поедет в  Љиев,  чтобы  с  осени начать уроки у
известного пианиста.  Џри этом оба они с  Њаксимом настоЯли,  что они поедут
только вдвоем.


        X

     ’еплою июльскою ночью бричка,  запрЯженнаЯ парою лошадей,  остановилась
на ночлег в поле,  у опушки леса.  “тром,  на самой заре, двое слепых прошли
шлЯхом.  Ћдин  вертел  рукоЯтку  примитивного инструмента:  деревЯнный валик
кружилсЯ  в  отверстии  пустого  Ящика  и  терсЯ  о  туго  натЯнутые струны,
издававшие однотонное и печальное жужжание.  Ќесколько гнусавый, но приЯтный
старческий голос пел утреннюю молитву.
     Џроезжавшие дорогой хохлы  с  таранью видели,  как  слепцов подозвали к
бричке,  около которой,  на  разостланном ковре,  сидели ночевавшие в  степи
господа.  Љогда  через  некоторое времЯ  обозчики остановились на  водопой у
криницы [Љриница -  родник], то мимо них опЯть прошли слепцы, но на этот раз
их уж было трое.  ‚переди, постукиваЯ перед собою длинной палкой, шел старик
с развевающимисЯ седыми волосами и длинными белыми усами. ‹об его был покрыт
старыми Язвами,  как будто от ожога;  вместо глаз были только впадины. —ерез
плечо у  него  была надета широкаЯ тесьма,  привЯзаннаЯ к  поЯсу следующего.
‚торой был рослый детина, с желчным лицом, сильно изрытым оспой. Ћба они шли
привычным шагом,  поднЯв незрЯчие лица кверху, как будто разыскиваЯ там свою
дорогу.  ’ретий был совсем юноша,  в новой крестьЯнской одежде,  с бледным и
как будто слегка испуганным лицом;  его шаги были неуверенны,  и по временам
он останавливалсЯ, как будто прислушиваЯсь к чему-то назади и мешаЯ движению
товарищей.
     —асам к десЯти они ушли далеко. ‹ес осталсЯ синей полосой на горизонте.
Љругом была степь,  и  впереди слышалсЯ звон разогреваемой солнцем проволоки
на  шоссе,  пересекавшем пыльный шлЯх.  ‘лепцы вышли  на  него  и  повернули
вправо,  когда сзади послышалсЯ топот лошадей и  сухой стук кованых колес по
щебню.  ‘лепцы выстроились у краЯ дороги.  ЋпЯть зажужжало деревЯнное колесо
по струнам, и старческий голос затЯнул:
     - Џо-дайте сли-пеньким...
     Љ жужжанию колеса присоединилсЯ тихий перебор струн под пальцами юноши.
     Њонета зазвенела у самых ног старого Љандыбы. ‘тук колес смолк, видимо,
проезжающие остановились, чтобы посмотреть, найдут ли слепые монету. Љандыба
сразу нашел ее, и на его лице поЯвилось довольное выражение.
     - Ѓог спасет,  -  сказал он по направлению к бричке,  в сиденье которой
виднелась квадратнаЯ фигура седого господина, и два костылЯ торчали сбоку.
     ‘тарик внимательно смотрел на юношу-слепца... ’от стоЯл бледный, но уже
успокоившийсЯ.  Џри  первых  же  звуках песни  его  руки  нервно забегали по
струнам,  как  будто  покрываЯ их  звоном  ее  резкие  ноты...  Ѓричка опЯть
тронулась, но старик долго оглЯдывалсЯ назад.
     ‚скоре стук колес замолк в отдалении. ‘лепцы опЯть вытЯнулись в линию и
пошли по шоссе...
     - “ тебЯ, ћрий, легкаЯ рука, - сказал старик. - € играе