шь славно...
     —ерез несколько минут средний слепец спросил:
     - Џо обещанию идешь в Џочаев?.. „лЯ бога?
     - „а, - тихо ответил юноша.
     - „умаешь, прозришь?.. - спросил тот опЯть с горькой улыбкой.
     - Ѓывает, - мЯгко сказал старик.
     - „авно хожу, а не встречал, - угрюмо возразил рЯбой, и они опЯть пошли
молча.  ‘олнце  подымалось все  выше,  виднелась только белаЯ  линиЯ  шоссе,
прЯмого как стрела,  темные фигуры слепых и впереди чернаЯ точка проехавшего
экипажа.  ‡атем дорога разделилась. Ѓричка направилась к Љиеву, слепцы опЯть
свернули проселками на Џочаев.
     ‚скоре из Љиева пришло в усадьбу письмо от Њаксима.  Ћн писал,  что оба
они здоровы и что все устраиваетсЯ хорошо.
     Ђ  в  это  времЯ трое слепых двигались все  дальше.  ’еперь все шли уже
согласно.  ‚переди,  все  так  же  постукиваЯ палкой,  шел Љандыба,  отлично
знавший дороги и  поспевавший в  большие села к праздникам и базарам.  Ќарод
собиралсЯ на стройные звуки маленького оркестра, и в шапке Љандыбы то и дело
звЯкали монеты.
     ‚олнение и  испуг на  лице  юноши давно исчезли,  уступаЯ место другому
выражению. ‘ каждым новым шагом навстречу ему лились новые звуки неведомого,
широкого,  необъЯтного мира,  сменившего теперь ленивый и убаюкивающий шорох
тихой  усадьбы...  ЌезрЯчие  глаза  расширЯлись,  ширилась грудь,  слух  еще
обострЯлсЯ;  он  узнавал своих  спутников,  добродушного Љандыбу и  желчного
Љузьму,  долго брел за скрипучими возами чумаков,  ночевал в  степи у огней,
слушал гомон Ярмарок и базаров,  узнавал горе,  слепое и зрЯчее, от которого
не раз больно сжималось его сердце...  € странное дело - теперь он находил в
своей душе место длЯ всех этих ощущений.  Ћн совершенно одолел песню слепых,
и  день за  днем под  гул этого великого морЯ все более стихали на  дне души
личные порываниЯ к невозможному... —уткаЯ памЯть ловила всЯкую новую песню и
мелодию,  а когда дорогой он начинал перебирать свои струны, то даже на лице
желчного Љузьмы поЯвлЯлось спокойное умиление. Џо мере приближениЯ к Џочаеву
банда [Ѓанда - здесь: группа] слепых все росла.

     Џозднею осенью по дороге, занесенной снегами, к великому удивлению всех
в  усадьбе,  панич неожиданно вернулсЯ с  двумЯ слепцами в нищенской одежде.
Љругом говорили,  что он ходил в  Џочаев по обету [Ћбет -  обещание],  чтобы
вымолить у почаевской богоматери исцеление.
     ‚прочем,   глаза  его  оставались  по-прежнему  чистыми  и  по-прежнему
незрЯчими.  Ќо  душа,  несомненно,  исцелилась.  Љак  будто  страшный кошмар
навсегда исчез из  усадьбы...  Љогда Њаксим,  продолжавший писать из  Љиева,
наконец вернулсЯ тоже,  Ђнна Њихайловна встретила его  фразой:  "џ  никогда,
никогда не прощу тебе этого". Ќо лицо ее противоречило суровым словам...
     „олгими вечерами Џетр  рассказывал о  своих странствиЯх,  и  в  сумерки
фортепиано звучало новыми мелодиЯми,  каких никто не слышал у него раньше...
Џоездка в  Љиев была отложена на  год,  всЯ  семьЯ жила надеждами и  планами
Џетра...


     ѓлава седьмаЯ


        I

     ‚  ту  же  осень  ќвелина объЯвила старикам џскульским свое  неизменное
решение выйти за  слепого "из  усадьбы".  ‘тарушка мать заплакала,  а  отец,
помолившись перед иконами,  объЯвил,  что, по его мнению, именно такова волЯ
божиЯ относительно данного случаЯ.
     ‘ыграли свадьбу.  „лЯ Џетра началось молодое тихое счастье,  но  сквозь
это счастье все же пробивалась какаЯ-то тревога:  в  самые светлые минуты он
улыбалсЯ так,  что сквозь эту улыбку виднелось грустное сомнение,  как будто
он не считал этого счастьЯ законным и прочным.  Љогда же ему сообщили,  что,
быть может, он станет отцом, он встретил это сообщение с выражением испуга.
     ’ем не  менее настоЯщаЯ его жизнь,  проходившаЯ в  серьезной работе над
собой,  в  тревожных думах  о  жене  и  будущем  ребенке,  не  позволЯла ему
сосредоточитьсЯ на прежних бесплодных потугах. Џо временам также, среди этих
забот, в его душе поднимались воспоминаниЯ о жалобном вопле слепых. ’огда он
отправлЯлсЯ в  село,  где на  краю стоЯла теперь новаЯ изба ”едора Љандыбы и
его рЯбого племЯнника. ”едор брал свою кобзу, или они долго разговаривали, и
мысли Џетра принимали спокойное направление, а его планы опЯть крепли.
     ’еперь он  стал  менее чувствителен к  внешним световым побуждениЯм,  а
прежнЯЯ внутреннЯЯ работа улеглась.  ’ревожные органические силы уснули:  он
не будил их сознательным стремлением воли -  слить в  одно целое разнородные
ощущениЯ.  Ќа  месте  этих  бесплодных  потуг  стоЯли  живые  воспоминаниЯ и
надежды. Ќо, кто знает, - быть может, душевное затишье только способствовало
бессознательной органической работе,  и  эти смутные,  разрозненные ощущениЯ
тем успешнее прокладывали в его мозгу пути по направлению друг к другу. ’ак,
во сне мозг часто свободно творит идеи и  образы,  которых ему никогда бы не
создать при участии воли.


        II

     ‚  той самой комнате,  где некогда родилсЯ Џетр,  стоЯла тишина,  среди
которой  раздавалсЯ  только  всхлипывающий  плач  ребенка.  ‘о  времени  его
рождениЯ прошло уже несколько дней,  и ќвелина быстро поправлЯлась.  Ќо зато
Џетр все эти дни казалсЯ подавленным сознанием какого-то близкого несчастьЯ.
     Џриехал доктор. ‚зЯв ребенка на руки, он перенес и уложил его поближе к
окну.  Ѓыстро отдернув занавеску,  он пропустил в комнату луч Яркого света и
наклонилсЯ над  мальчиком с  своими  инструментами.  Џетр  сидел  тут  же  с
опущенной головой,  все такой же подавленный и безучастный.  Љазалось, он не
придавал   действиЯм  доктора   ни   малейшего  значениЯ,   предвидЯ  вперед
результаты.
     - Ћн, наверное, слеп, - твердил он. - …му не следовало бы родитьсЯ.
     Њолодой доктор не отвечал и молча продолжал свои наблюдениЯ. Ќаконец он
положил офтальмоскоп, и в комнате раздалсЯ его уверенный, спокойный голос:
     - ‡рачок сокращаетсЯ. ђебенок видит несомненно.
     Џетр вздрогнул и быстро стал на ноги.  ќто движение показывало,  что он
слышал слова доктора,  но, судЯ по выражению его лица, он как будто не понЯл
их  значениЯ.  Ћпершись дрожащею рукой на  подоконник,  он застыл на месте с
бледным, приподнЯтым кверху лицом и неподвижными чертами.
     „о этой минуты он находилсЯ в состоЯнии странного возбуждениЯ. Ћн будто
не  чувствовал себЯ,  но вместе с  тем все фибры в  нем жили и  трепетали от
ожиданиЯ.
     Ћн сознавал темноту, котораЯ его окружала. Ћн ее выделил, чувствовал ее
вне себЯ,  во всей ее необъЯтности. Ћна надвигалась на него, он охватывал ее
воображением,  как  будто мерЯЯсь с  нею.  Ћн  вставал ей  навстречу,  желаЯ
защитить  своего  ребенка  от   этого   необъЯтного,   колеблющегосЯ  океана
непроницаемой тьмы.
     €  пока доктор в молчании делал свои приготовлениЯ,  он все находилсЯ в
этом состоЯнии.  Ћн боЯлсЯ и прежде,  но прежде в его душе жили еще признаки
надежды.  ’еперь страх,  томительный и ужасный,  достиг крайнего напрЯжениЯ,
овладев  возбужденными до  последней степени  нервами,  а  надежда  замерла,
скрывшись где-то  в  глубоких тайниках его  сердца.  €  вдруг эти два слова:
"ђебенок видит!"  -  перевернули его  настроение.  ‘трах  мгновенно схлынул,
надежда  так  же  мгновенно  превратилась  в   уверенность,   осветив  чутко
приподнЯтый душевный строй слепого.  ќто был внезапный переворот,  настоЯщий
удар,  ворвавшийсЯ в темную душу поражающим,  Ярким,  как молниЯ, лучом. „ва
слова  доктора будто  прожгли в  его  мозгу  огненную дорогу...  Ѓудто искра
вспыхнула где-то внутри и осветила последние тайники его организма...  ‚се в
нем  дрогнуло,  и  сам  он  задрожал,  как  дрожит туго натЯнутаЯ струна под
внезапным ударом.
     €  вслед за  этой молнией перед его  потухшими еще до  рождениЯ глазами
вдруг зажглись странные призраки.  Ѓыли ли это лучи или звуки, он не отдавал
себе отчета.  ќто были звуки,  которые оживали,  принимали формы и двигались
лучами. Ћни сиЯли, как купол небесного свода, они катились, как Яркое солнце
по небу,  они волновались,  как волнуетсЯ шепот и шелест зеленой степи,  они
качались, как ветви задумчивых буков.
     ќто  было  только первое мгновение,  и  только смешанные ощущениЯ этого
мгновениЯ остались у него в памЯти.  ‚се остальное он впоследствии забыл. Ћн
только упорно утверждал, что в эти несколько мгновений он видел.
     —то именно он видел,  и как видел, и видел ли действительно, - осталось
совершенно неизвестным. Њногие говорили ему, что это невозможно, но он стоЯл
на своем, уверЯЯ, что видел небо и землю, мать, жену и Њаксима.
     ‚   течение  нескольких  секунд  он   стоЯл  с   приподнЯтым  кверху  и
просветлевшим лицом. Ћн был так странен, что все невольно обратились к нему,
и кругом все смолкло.  ‚сем казалось,  что человек,  стоЯвший среди комнаты,
был не тот,  которого они так хорошо знали, а какой-то другой, незнакомый. Ђ
тот, прежний, исчез, окруженный внезапно опустившеюсЯ на него тайной.
     €   он  был  с  этою  тайной  наедине  несколько  кратких  мгновений...
‚последствии от  них  осталось  только  чувство  какого-то  удовлетворениЯ и
страннаЯ уверенность, что тогда он видел.
     Њогло ли это быть на самом деле?
     Њогло ли быть, чтобы смутные и неЯсные световые ощущениЯ, пробивавшиесЯ
к темному мозгу неизвестными путЯми в те минуты,  когда слепой весь трепетал
и  напрЯгалсЯ  навстречу  солнечному дню,  -  теперь,  в  минуту  внезапного
экстаза, всплыли в мозгу, как проЯвлЯющийсЯ туманный негатив?..
     €  перед  незрЯчими глазами  встало  синее  небо,  и  Яркое  солнце,  и
прозрачнаЯ река с  холмиком,  на  котором он  пережил так много и  так часто
плакал еще ребенком... € потом и мельница, и звездные ночи, в которые он так
мучилсЯ,  и молчаливаЯ,  грустнаЯ луна...  € пыльный шлЯх,  и линиЯ шоссе, и
обозы с сверкающими шинами колес,  и пестраЯ толпа, среди которой он сам пел
песню слепых...
     €ли в его мозгу зароились фантастическими призраками неведомые горы,  и
легли  вдаль  неведомые равнины,  и  чудные  призрачные деревьЯ качались над
гладью неведомых рек, и прозрачное солнце заливало эту картину Ярким светом,
- солнце, на которое смотрели бесчисленные поколениЯ его предков?
     €ли  все  это  роилось бесформенными ощущениЯми в  той  глубине темного
мозга,  о которой говорил Њаксим, и где лучи и звуки откладываютсЯ одинаково
весельем или грустью, радостью или тоской?..
     €  он  только  вспоминал впоследствии стройный аккорд,  прозвучавший на
мгновение в  его  душе,  -  аккорд,  в  котором сплелись в  одно  целое  все
впечатлениЯ его жизни, ощущениЯ природы и живаЯ любовь.
     Љто знает?
     Ћн  помнил только,  как  на  него спустилась эта  тайна и  как  она его
оставила. ‚ это последнее мгновение образы-звуки сплелись и смешались, звенЯ
и колеблЯсь,  дрожа и смолкаЯ, как дрожит и смолкает упругаЯ струна: сначала
выше и громче,  потом все тише,  чуть слышно... казалось, что-то скатываетсЯ
по гигантскому радиусу в беспросветную тьму...
     ‚от оно скатилось и смолкло.
     ’ьма и  молчание...  Љакие-то смутные призраки пытаютсЯ еще возродитьсЯ
из  глубокого мрака,  но  они не  имеют уже ни формы,  ни тона,  ни цвета...
’олько  где-то  далеко,  внизу,  зазвенели переливы  гаммы,  пестрыми рЯдами
прорезали тьму и тоже скатились в пространство.
     ’огда вдруг внешние звуки достигли его слуха в своей обычной форме.  Ћн
будто проснулсЯ, но все еще стоЯл, озаренный и радостный, сжимаЯ руки матери
и Њаксима.
     - —то это с тобой? - спросила мать встревоженным голосом.
     - Ќичего... мне кажетсЯ, что Я... видел вас всех. џ ведь... не сплю?
     - Ђ теперь?  -  взволнованно спросила она.  -  Џомнишь ли ты, будешь ли
помнить?
     ‘лепой глубоко вздохнул.
     - Ќет,  -  ответил он с усилием. - Ќо это ничего, потому что... џ отдал
все это... ему... ребенку и... и всем...
     Ћн пошатнулсЯ и  потерЯл сознание.  …го лицо побледнело,  но на нем все
еще блуждал отблеск радостного удовлетворениЯ.


        ќЏ€‹Ћѓ

     Џрошло три года.
     ЊногочисленнаЯ  публика  собралась  в  Љиеве,   во  времЯ  "Љонтрактов"
[Ќапомним,  что "Љонтрактами" называют киевскую Ярмарку.  (Џримеч. автора)],
слушать оригинального музыканта.  Ћн был слеп, но молва передавала чудеса об
его музыкальном таланте и о его личной судьбе.  ѓоворили, будто в детстве он
был  похищен из  зажиточной семьи бандой слепцов,  с  которыми бродил,  пока
известный профессор не  обратил  вниманиЯ на  его  замечательный музыкальный
талант.  „ругие передавали,  что он сам ушел из семьи к  нищим,  из каких-то
романтических побуждений.  Љак бы то ни было,  контрактоваЯ зала была набита
битком,  и  сбор  (имевший неизвестное публике благотворительное назначение)
был полный.
     ‚  зале  настала  глубокаЯ тишина,  когда  на  эстраде поЯвилсЯ молодой
человек с  красивыми большими глазами и  бледным лицом.  Ќикто не признал бы
его слепым,  если б  эти глаза не были так неподвижны и  если б  его не вела
молодаЯ белокураЯ дама, как говорили, жена музыканта.
     - Ќе  мудрено,  что  он  производит  такое  потрЯсающее впечатление,  -
говорил в  толпе  какой-то  зоил  [‡оил -  злой,  придирчивый критик] своему
соседу. - “ него замечательно драматическаЯ наружность.
     „ействительно,  и это бледное лицо с выражением вдумчивого вниманиЯ,  и
неподвижные глаза,  и  всЯ его фигура предрасполагали к  чему-то особенному,
непривычному.
     ћжно-русскаЯ публика вообще любит и ценит свои родные мелодии, но здесь
даже  разношерстнаЯ  "контрактоваЯ"  толпа  была  сразу  захвачена  глубокой
искренностью выражениЯ.  †ивое  чувство родной природы,  чуткаЯ оригинальнаЯ
свЯзь  с   непосредственными  источниками  народной  мелодии  сказывались  в
импровизации, котораЯ лилась из-под рук слепого музыканта. ЃогатаЯ красками,
гибкаЯ и  певучаЯ,  она бежала звонкою струею,  то  поднимаЯсь торжественным
гимном,  то разливаЯсь задушевным грустным напевом. Љазалось по временам: то
бурЯ гулко гремит в  небесах,  раскатываЯсь в бесконечном просторе,  то лишь
степной ветер звенит в траве, на кургане, навеваЯ смутные грезы о минувшем.
     Љогда он смолк,  гром рукоплесканий охваченной восторгом толпы наполнил
громадную залу.  ‘лепой сидел с опущенною головой, удивленно прислушиваЯсь к
этому грохоту. Ќо вот он опЯть поднЯл руки и ударил по клавишам. ЊноголюднаЯ
зала мгновенно притихла.
     ‚ эту минуту вошел Њаксим. Ћн внимательно оглЯдел эту толпу, охваченную
одним чувством, направившую на слепого жадные, горЯщие взглЯды.
     ‘тарик слушал и  ждал.  Ћн больше,  чем кто-нибудь другой в этой толпе,
понимал живую драму этих звуков.
     …му  казалось,  что эта могучаЯ импровизациЯ,  так свободно льющаЯсЯ из
души  музыканта,   вдруг  оборветсЯ,   как  прежде,  тревожным,  болезненным
вопросом,  который откроет новую рану в  душе его слепого питомца.  Ќо звуки
росли, крепли, полнели, становились все более и более властными, захватывали
сердце объединенной и замиравшей толпы.
     €  чем  больше прислушивалсЯ Њаксим,  тем Яснее звучал длЯ него в  игре
слепого знакомый мотив.
     „а,  это  она,  шумнаЯ улица.  ‘ветлаЯ,  гремучаЯ,  полнаЯ жизни  волна
катитсЯ,  дробЯсь,  сверкаЯ и рассыпаЯсь тысЯчью звуков. Ћна то поднимаетсЯ,
возрастает,  то падает опЯть к отдаленному, но неумолчному рокоту, оставаЯсь
все времЯ спокойной, красиво-бесстрастной, холодной и безучастной.
     €  вдруг  сердце  Њаксима упало.  €з-под  рук  музыканта опЯть,  как  и
некогда, вырвалсЯ стон.
     ‚ырвалсЯ,  прозвенел и замер.  € опЯть живой рокот, все Ярче и сильнее,
сверкающий и подвижный, счастливый и светлый.
     ќто уже не одни стоны личного горЯ, не одно слепое страдание. Ќа глазах
старика поЯвились слезы. ‘лезы были и на глазах его соседей.
     "Ћн прозрел, да, это правда, - он прозрел", - думал Њаксим.
     ‘реди Яркой и оживленной мелодии,  счастливой и свободной,  как степной
ветер,  и,  как он, беззаботной, среди пестрого и широкого гула жизни, среди
то грустного,  то величавого напева народной песни все чаще, все настойчивее
и сильнее прорывалась какаЯ-то за душу хватающаЯ нота.
     "’ак,  так, мой мальчик, - мысленно ободрЯл Њаксим, - настигай их среди
весельЯ и счастьЯ... "
     —ерез  минуту  над  заколдованной толпой  в  огромной зале,  властнаЯ и
захватывающаЯ, стоЯла уже одна только песнЯ слепых...

     Џодайте слипеньким... р-ради •риста.

     Ќо это уже была не просьба о  милостыне и не жалкий вопль,  заглушаемый
шумом улицы.  ‚ ней было все то,  что было и прежде, когда, под ее влиЯнием,
лицо Џетра искажалось и  он бежал от фортепиано,  не в  силах боротьсЯ с  ее
разъедающей болью.  ’еперь он  одолел ее в  своей душе и  побеждал души этой
толпы глубиной и  ужасом жизненной правды...  ќто  была тьма на  фоне Яркого
света, напоминание о горе среди полноты счастливой жизни...
     Љазалось,  будто удар разразилсЯ над толпою,  и  каждое сердце дрожало,
как будто он касалсЯ его своими быстро бегающими руками. Ћн давно уже смолк,
но толпа хранила гробовое молчание.
     Њаксим опустил голову и думал:
     "„а,  он  прозрел...  Ќа  место  слепого  и  неутомимого эгоистического
страданиЯ он носит в  душе ощущение жизни,  он чувствует и  людское горе,  и
людскую радость, он прозрел и сумеет напомнить счастливым о несчастных... "
     € старый солдат все ниже опускал голову.  ‚от и он сделал свое дело,  и
он недаром прожил на свете, ему говорили об этом полные силы властные звуки,
стоЯвшие в зале, царившие над толпой...

     ’ак дебютировал слепой музыкант.