’ойон,  с  большою
серебристою  бородой,  спускавшеюсЯ ниже  поЯса.  Ћн  был  одет  в  богатые,
неизвестные Њакару меха  и  ткани,  а  на  ногах у  него были теплые сапоги,
обшитые плисом, какие Њакар видел на старом иконописце.
     €  при  первом же  взглЯде на  старого ’ойона Њакар узнал,  что это тот
самый старик,  которого он видел нарисованным в церкви.  ’олько тут с ним не
было сына;  Њакар подумал,  что, вероЯтно, последний ушел по хозЯйству. ‡ато
голубь влетел в комнату и, покружившись у старика над головою, сел к нему на
колени. € старый ’ойон гладил голубЯ рукою, сидЯ на особо приготовленном длЯ
него стуле.
     ‹ицо старого ’ойона было доброе,  и, когда у Њакара становилось слишком
уж тЯжело на сердце, он смотрел на это лицо, и ему становилось легче.
     Ђ на сердце у него становилось тЯжело потому, что он вспомнил вдруг всю
свою жизнь до  последних подробностей,  вспомнил каждый свой шаг,  и  каждый
удар топора,  и  каждое срубленное дерево,  и  каждый обман,  и каждую рюмку
выпитой водки.
     € ему стало стыдно и страшно.  Ќо,  взглЯнув в лицо старого ’ойона,  он
ободрилсЯ.
     Ђ ободрившись, подумал, что, быть может, кое-что удастсЯ и скрыть.
     ‘тарый ’ойон посмотрел на него и  спросил,  кто он,  и  откуда,  и  как
зовут, и сколько ему лет от роду.
     Љогда Њакар ответил, старый ’ойон спросил:
     - —то сделал ты в своей жизни?
     - ‘ам знаешь, - ответил Њакар. - “ тебЯ должно быть записано.
     Њакар испытывал старого ’ойона,  желаЯ узнать,  действительно ли у него
записано все.
     - ѓовори сам, не молчи! - сказал старый ’ойон.
     € Њакар опЯть ободрилсЯ.
     Ћн стал перечислЯть свои работы, и хотЯ он помнил каждый удар топора, и
каждую  срубленную  жердь,  и  каждую  борозду,  проведенную  сохою,  но  он
прибавлЯл целые тысЯчи жердей,  и сотни возов дров,  и сотни бревен, и сотни
пудов посева.
     Љогда он все перечислил, старый ’ойон обратилсЯ к попу €вану:
     - Џринеси-ка сюда книгу.
     ’огда Њакар увидел,  что поп €ван служит у ’ойона суруксутом (писарем),
и очень осердилсЯ, что тот по-приЯтельски не сказал ему об этом раньше.
     Џоп €ван принес большую книгу, развернул ее - и стал читать.
     - ‡аглЯни-ка, - сказал старый ’ойон, - сколько жердей?
     Џоп €ван посмотрел и сказал с прискорбием:
     - Ћн прибавил целых тринадцать тысЯч.
     - ‚рет он!  - крикнул Њакар запальчиво. - Ћн, верно, ошибсЯ, потому что
он пьЯница и умер нехорошею смертью!
     - ‡амолчи ты!  -  сказал старый ’ойон.  -  Ѓрал ли он с  тебЯ лишнее за
крестины или за свадьбы? ‚ымогал ли он ругу?
     - —то говорить напрасно! - ответил Њакар.
     - ‚от видишь, - сказал ’ойон, - Я знаю и сам, что он любил выпить...
     € старый ’ойон осердилсЯ.
     - —итай теперь его грехи по книге,  потому что он обманщик,  и Я ему не
верю, - сказал он попу €вану.
     Ђ  между тем работники кинули на  золотую чашку Њакаровы жерди,  и  его
дрова,  и  его пахоту,  и всю его работу.  € всего оказалось так много,  что
золотаЯ чашка весов опустилась,  а деревЯннаЯ поднЯлась высоко-высоко,  и ее
нельзЯ было  достать руками,  и  молодые божьи  работники взлетели на  своих
крыльЯх, и целаЯ сотнЯ тЯнула ее веревками вниз.
     ’Яжела была работа чалганца!
     Ђ  поп  €ван стал вычитывать обманы,  и  оказалось,  что обманов было -
двадцать одна тысЯча девЯтьсот тридцать три обмана;  и поп стал высчитывать,
сколько Њакар выпил бутылок водки,  и оказалось -  четыреста бутылок;  и поп
читал далее,  а Њакар видел, что деревЯннаЯ чашка весов перетЯгивает золотую
и что она опускаетсЯ уже в Яму, и пока поп читал, она все опускалась.
     ’огда Њакар подумал про себЯ,  что дело его плохо,  и, подойдЯ к весам,
попыталсЯ незаметно поддержать чашку ногою.  Џо  один  из  работников увидел
это, и у них вышел шум.
     - —то там такое? - спросил старый ’ойон.
     - „а вот он хотел поддержать весы ногою, - ответил работник.
     ’огда ’ойон гневно обратилсЯ к Њакару и сказал:
     - ‚ижу,  что ты  обманщик,  ленивец и  пьЯница...  €  за тобой осталась
недоимка,  и поп за тобою считает ругу, и исправник грешит из-за тебЯ, ругаЯ
тебЯ каждый раз скверными словами!..
     €, обратЯсь к попу €вану, старый ’ойон спросил:
     - Љто в —алгане кладет на лошадей более всех клади и кто гонЯет их всех
больше?
     Џоп €ван ответил:
     - –ерковный трапезник. Ћн гонЯет почту и возит исправника.
     ’огда старый ’ойон сказал:
     - Ћтдать этого ленивца трапезнику в  мерины,  и  пусть он  возит на нем
исправника, пока не заездит... Ђ там мы посмотрим.
     €  только что старый ’ойон сказал это слово,  как дверь отворилась и  в
избу вошел сын старого ’ойона и сел от него по правую руку.
     € сын сказал:
     - џ слышал твой приговор...  џ долго жил на свете и знаю тамошние дела:
тЯжело будет бедному человеку возить исправника!  Ќо...  да будет!.. ’олько,
может быть, он еще что-нибудь скажет. ѓовори, барахсан (беднЯга)!
     ’огда  случилось что-то  странное.  Њакар,  тот  самый  Њакар,  который
никогда в  жизни не произносил более десЯти слов крЯду,  вдруг ощутил в себе
дар  слова.  Ћн  заговорил и  сам изумилсЯ.  ‘тало как бы  два Њакара:  один
говорил,  другой слушал и  удивлЯлсЯ.  Ћн не верил своим ушам.  ђечь у  него
лилась плавно и  страстно,  слова гнались одно за другим вперегонку и  потом
становились длинными,  стройными рЯдами.  Ћн не робел.  …сли ему и случалось
запнутьсЯ,  то тотчас же он оправлЯлсЯ и  кричал вдвое громче.  Ђ  главное -
чувствовал сам, что говорил убедительно.
     ‘тарый ’ойон,  немного осердившийсЯ сначала за его дерзость, стал потом
слушать с большим вниманием, как бы убедившись, что Њакар не такой уж дурак,
каким  казалсЯ сначала.  Џоп  €ван  в  первую минуту даже  испугалсЯ и  стал
дергать Њакара за  полу соны,  но Њакар отмахнулсЯ и  продолжал по-прежнему.
Џотом  и  попик перестал пугатьсЯ и  даже  расцвел улыбкой,  видЯ,  что  его
прихожанин режет  правду  и  что  эта  правда  приходитсЯ по  сердцу старому
’ойону.  „аже молодые люди в  длинных рубахах и с белыми крыльЯми,  жившие у
старого ’ойона  в  работниках,  приходили из  своей  половины к  дверЯм и  с
удивлением слушали речь Њакара, поталкиваЯ друг друга локтЯми.
     Ћн начал с того,  что не желает идти к трапезнику в мерины. € не потому
не желает, что боитсЯ тЯжелой работы, а потому, что это решение неправильно.
Ђ так как это решение неправильно, то он ему не подчинитсЯ и не поведет даже
ухом,  не двинет ногою.  Џусть с ним делают,  что хотЯт!  Џусть даже отдадут
чертЯм в вечные комночиты,  -  он не будет возить исправника, потому что это
неправильно.  € пусть не думают, что ему страшно положение мерина: трапезник
гонЯет мерина, но кормит его овсом, а его гонЯли всю жизнь, но овсом никогда
не кормили.
     - Љто тебЯ гонЯл? - спросил старый ’ойон с сердцем.
     „а,  его  гонЯли всю жизнь!  ѓонЯли старосты и  старшины,  заседатели и
исправники,  требуЯ подати;  гонЯли попы, требуЯ ругу; гонЯли нужда и голод;
гонЯли  морозы и  жары,  дожди  и  засухи;  гонЯла промерзшаЯ землЯ  и  злаЯ
тайга!..  ‘котина идет вперед и смотрит в землю, не знаЯ, куда ее гонЯт... €
он также...  ђазве он знал,  что поп читает в церкви и за что идет ему руга?
ђазве  он  знал,  зачем и  куда  увели его  старшего сына,  которого взЯли в
солдаты, и где он умер, и где теперь лежат его бедные кости?
     ѓоворЯт,  он пил много водки?  Љонечно,  это правда: его сердце просило
водки...
     - ‘колько, говоришь ты, бутылок?
     - —етыреста, - ответил поп €ван, заглЯнув в книгу.
     •орошо!  Ќо разве это была водка?  ’ри четверти было воды и только одна
четверть настоЯщей водки,  да еще настой табаку.  ‘тало быть, триста бутылок
надо скинуть со счета.
     - Џравду ли он говорит все это?  - спросил старый ’ойон у попа €вана, и
видно было, что он еще сердитсЯ.
     - —истую правду, - торопливо ответил поп, а Њакар продолжал.
     Ћн прибавил тринадцать тысЯч жердей? Џусть так! Џусть он нарубил только
шестнадцать тысЯч. Ђ разве этого мало? €, притом, две тысЯчи он рубил, когда
у него была больна перваЯ его жена...  € у него было тЯжело на сердце,  и он
хотел сидеть у  своей старухи,  а  нужда его гнала в  тайгу...  € в тайге он
плакал,  и  слезы мерзли у  него на  ресницах,  и  от горЯ холод проникал до
самого сердца... Ђ он рубил!
     Ђ после баба умерла.  …е надо было хоронить,  а у него не было денег. €
он  нанЯлсЯ рубить дрова,  чтобы заплатить за  женин дом на  том свете...  Ђ
купец увидел,  что ему нужда,  и  дал только по десЯти копеек...  €  старуха
лежала одна  в  нетопленой мерзлой избе,  а  он  опЯть  рубил и  плакал.  Ћн
полагал, что эти возы надо считать впЯтеро и даже более.
     “ старого ’ойона показались на глазах слезы,  и Њакар увидел, что чашки
весов колыхнулись, и деревЯннаЯ приподнЯлась, а золотаЯ опустилась.
     Ђ Њакар продолжал:  у них все записано в книге...  Џусть же они поищут:
когда он  испытал от  кого-нибудь ласку,  привет или радость?  ѓде его дети?
Љогда они умирали, ему было горько и тЯжко, а когда вырастали, то уходили от
него,  чтобы в  одиночку битьсЯ с  тЯжелою нуждой.  €  он состарилсЯ один со
своей второю старухой и  видел,  как  его  оставлЯют силы  и  подходит злаЯ,
бесприютнаЯ дрЯхлость. Ћни стоЯли одинокие, как стоЯт в степи две сиротливые
елки, которых бьют отовсюду жестокие метели.
     - Џравда ли? - спросил опЯть старый ’ойон.
     € поп поспешил ответить:
     - —истаЯ правда!
     € тогда весы опЯть дрогнули... Ќо старый ’ойон задумалсЯ.
     - —то же это,  -  сказал он,  -  ведь есть же у менЯ на земле настоЯщие
праведники...  ѓлаза их Ясны, и лица светлы, и одежды без пЯтен... ‘ердца их
мЯгки,  как добраЯ почва;  принимают доброе семЯ и возвращают крин сельный и
благовонные всходы,  запах  которых угоден  передо мною.  Ђ  ты  посмотри на
себЯ...
     € все взглЯды устремились на Њакара,  и он устыдилсЯ.  Ћн почувствовал,
что  глаза его  мутны и  лицо  темно,  волосы и  борода всклокочены,  одежда
изорвана.  €  хотЯ задолго до  смерти он все собиралсЯ купить сапоги,  чтобы
ЯвитьсЯ на суд, как подобает настоЯщему крестьЯнину, но все пропивал деньги,
и теперь стоЯл перед ’ойоном, как последний Якут, в дрЯнных торбасишках... €
он пожелал провалитьсЯ сквозь землю.
     - ‹ицо твое темное,  -  продолжал старый ’ойон, - глаза мутные и одежда
разорвана. Ђ сердце твое поросло бурьЯном, и тернием, и горькою полынью. ‚от
почему Я люблю моих праведных и отвращаю лицо от подобных тебе нечестивцев.
     ‘ердце Њакара сжалось.  Ћн  чувствовал стыд собственного существованиЯ.
Ћн было понурил голову, но вдруг поднЯл ее и заговорил опЯть.
     Ћ каких это праведниках говорит ’ойон?  …сли о тех, что жили на земле в
одно времЯ с Њакаром в богатых хоромах,  то Њакар их знает... ѓлаза их Ясны,
потому что не  проливали слез столько,  сколько их пролил Њакар,  и  лица их
светлы, потому что обмыты духами, а чистые одежды сотканы чужими руками.
     Њакар опЯть понурил голову, но тотчас же опЯть поднЯл ее.
     Ђ  между тем разве он  не видит,  что и  он родилсЯ,  как другие,  -  с
Ясными,  открытыми очами,  в  которых отражались землЯ и  небо,  и  с чистым
сердцем,  готовым раскрытьсЯ на  все  прекрасное в  мире?  €  если теперь он
желает скрыть под землею свою мрачную и  позорную фигуру,  то в этом вина не
его...  Ђ чьЯ же?  - ќтого он не знает... Ќо он знает одно, что в сердце его
истощилось терпение.


        VII

     Љонечно,  если бы Њакар мог видеть, какое действие производила его речь
на старого ’ойона,  если б он видел,  что каждое его гневное слово падало на
золотую чашку,  как свинцоваЯ гирЯ,  он усмирил бы свое сердце.  Ќо он всего
этого не видел, потому что в его сердце вливалось слепое отчаЯние.
     ‚от он  оглЯдел всю свою горькую жизнь.  Љак мог он до сих пор выносить
это  ужасное бремЯ?  Ћн  нес  его  потому,  что  впереди все  еще  маЯчила -
звездочкой в тумане - надежда. Ћн жив, стало быть может, должен еще испытать
лучшую долю... ’еперь он стоЯл у конца, и надежда угасла...
     ’огда в  его душе стало темно,  и  в ней забушевала Ярость,  как бурЯ в
пустой степи глухой ночью.  Ћн забыл,  где он,  пред чьим лицом предстоит, -
забыл все, кроме своего гнева...

     Ќо старый ’ойон сказал ему:
     - Џогоди,  барахсан!  ’ы  не  на  земле...  ‡десь и  длЯ  тебЯ найдетсЯ
правда...
     €  Њакар дрогнул.  Ќа сердце его пало сознание,  что его жалеют,  и оно
смЯгчилось;  а  так  как  перед его глазами все стоЯла его беднаЯ жизнь,  от
первого днЯ до последнего, то и ему стало самого себЯ невыносимо жалко. € он
заплакал...
     €  старый ’ойон тоже плакал...  €  плакал старый попик €ван,  и молодые
божьи работники лили слезы, утираЯ их широкими белыми рукавами.
     Ђ весы все колыхались, и деревЯннаЯ чашка подымалась все выше и выше!..

        1883


                             ЏримечаниЯ

     Џрототипом героЯ  рассказа стал  амгинский крестьЯнин ‡ахар –ыкунов,  в
избе которого жил ссыльный Љороленко.
     ‚  черновой  редакции  рассказ  имел  прозаическое  завершение:   Њакар
просыпалсЯ и  обращалсЯ к попу и дьЯчку с просьбой объЯснить ему его сон.  ‚
последующих  изданиЯх  рассказа  Љороленко  не  раз  перерабатывал финальную
сцену. Ћставив в конце рассказа недоговоренность, писатель стремилсЯ усилить
обобщающий смысл образа Њакара и его судьбы.

     ’орбаса - мЯгкие оленьи сапоги.
     Ђлас - леснаЯ лужайка.
     ђуга - плата деньгами, хлебом и припасами попу от прихожан.
     ’реба - богослужебный обрЯд.
     Љрин сельный - полеваЯ лилиЯ.