  доктор,  сделать  то-то?  - спрашивает  скептический
больной.
     -  џ  вас   попрошу   беспрекословно  исполнЯть,  что   Я  назначаю,  -
категорически заЯвлЯю Я. - ’олько в таком случае Я и могу вести лечение.
     €  весь  мой тон говорит, что  Я  обладаю  полною истиною,  сомнение  в
которой может быть только оскорбительным.
     €  веру  в  себЯ  недостаточно  завоевать  раз,  приходитсЯ  все  времЯ
завоевывать ее непрерывно. “ больного болезнь затЯгиваетсЯ; необходимо зорко
следить за душевным состоЯнием его и его окружающих; как только они начинают
падать духом, следует, хотЯ бы наружно, переменить лечение, назначить другое
средство, другой прием; нужно цеплЯтьсЯ за тысЯчи мелочей, напрЯгаЯ всю силу
фантазии,  тонко считаЯсь  с характером и степенью развитиЯ  больного и  его
близких.
     ‚се  это так далеко от того простого исполнениЯ предписаний медицины, в
котором, как  Я раньше думал, и заключаетсЯ все наше дело! ’урецкий знахарь,
ходжа, назначает больному лечение, обвешивает его амулетами и под конец дует
на него, в последнем всЯ суть: хорошо излечивать людей способен только ходжа
"с хорошим  дыханием". ’акое же "хорошее дыхание" требуетсЯ  и от настоЯщего
врача.  Ћн  может  обладать   громадным  распознавательным  талантом,  уметь
улавливать  самые  тонкие  детали  действиЯ своих  назначений,  -  и все это
останетсЯ бесплодным,  если у него нет способности покорЯть и подчинЯть себе
душу  больного.  …сть,  правда, истинно  интеллигентные  больные, которым не
нужно полушарлатанское "хорошее  дыхание",  которым  более дороги  талант  и
знание, не  желающие скрывать голой  правды. Ќо такие больные  так же  редки
среди людей, как редки среди них сами талант и знание.


        XIII

     Џрошло много времени, прежде чем  Я свыксЯ с силами медицины и смирилсЯ
перед  их ограниченностью.  Њне было стыдно  и  тоскливо  смотреть  в  глаза
больному, которому Я был не в силах помочь; он, угрюмый и отчаЯвшийсЯ, стоЯл
передо  мною тЯжким укором той науке, которой представителем Я  ЯвлЯлсЯ, и в
душе опЯть и опЯть шевелилось проклЯтье этой немощной науке.

     Was hab' ich,
     Wenn ich nicht alles habe.
     —то есть у менЯ,
     …сли у менЯ нет всего?

     ќтому Я могу помочь, этому нет; а все  они  идут ко мне,  все одинаково
хотЯт быть здоровыми,  и все одинаково вправе ждать от менЯ спасениЯ. €  так
становЯтсЯ понЯтными те вопли  отчаЯнной  тоски и падениЯ  веры в свое дело,
которыми полны интимные письма сильнейших представителей науки. € чем кто из
них сильнее, тем Ярче осужден чувствовать свое бессилие.
     "€з всей моей деЯтельности лекции - это единственное, что менЯ занимает
и живит, - писал Ѓоткин своему другу, д-ру Ѓелоголовому, - остальное тЯнешь,
как лЯмку, прописываЯ массу ни к чему  не ведущих лекарств. ќто не  фраза  и
дает  тебе  понЯть, почему  практическаЯ деЯтельность в моей поликлинике так
тЯготит  менЯ. €меЯ  громадный материал  хроников,  Я  начинаю  вырабатывать
грустное  убеждение   о   бессилии  наших  терапевтических  средств.  ђедкаЯ
поликлиника пройдет мимо без горькой мысли: за что Я взЯл с большей половины
народа деньги, да заставил ее потратитьсЯ на одно из наших аптечных средств,
которое,  давши  облегчение на  24  часа,  ничего существенного  не изменит?
Џрости менЯ за  хандру,  но нынче  у  менЯ был  домашний прием, и Я  еще под
свежим впечатлением этого бесплодного труда".
     “ Ѓильрота  есть  одно стихотворение; оно  было послано  им его  другу,
известному композитору Ѓрамсу, и  не предназначалось длЯ  печати. ‚ переводе
трудно передать всю силу и поэзию этого стихотворениЯ. ‚от оно:
     ... џ не в силах больше выносить, когда люди ежедневно, ежечасно мучают
менЯ, как  они требуют от  менЯ невозможного! €з того, что Я немного  глубже
других проник в сокровеннейшую  суть природы, они заключают, что Я,  подобно
богам, способен чудом  избавлЯть от страданий, давать счастье, а Я - Я такой
же человек, как и другие. Ђх, если бы вы знали, как все волнуетсЯ и кипит во
мне, и как  сердце замедлЯет свои удары, когда Я вместо спасениЯ едва могу в
неуверенных словах предложить погибшим утешение... —то же будет со  мною? ‘о
мною, окруженным всеобщим удивлением, беспомощным человеком?

     Ќо перед таки  своим бессилием постепенно  пришлось  смиритьсЯ:  полнаЯ
неизбежность  всегда несет в себе нечто примирЯющее с  собою. ‚се-таки наука
дает  нам  много силы,  и  с  этой  силою  можно  сделать многое. Ќо  с  чем
невозможно   было   примиритьсЯ,  что   все   больше   подтачивало  во   мне
удовлетворение своею деЯтельностью, - это то, имеющаЯсЯ в нашем распорЯжении
сила на деле оказывалась совершенно призрачною.
     Њедицина есть  наука  о лечении людей. ’ак оно выходило по книгам,  так
выходило  и по  тому, что мы видели  в университетских клиниках. Ќо  в жизни
оказывалось,  что медицина  есть  наука  о  лечении  одних  лишь  богатых  и
свободных  людей.  Џо  отношению   ко  всем   остальным  она  ЯвлЯлась  лишь
теоретическою наукой о том,  как можно было бы вылечить их, если бы они были
богаты  и  свободны;  а то, что  за  отсутствием последнего  приходилось  им
предлагать  на  деле, было  не чем  иным,  как самым  бесстыдным  поруганием
медицины.
     €зредка  по праздникам  ко мне приходит на прием мальчишка-сапожник  из
соседней сапожной мастерской.
     ‹ицо его зеленовато-бледно, как заплесневелаЯ штукатурка;  он  страдает
головокружениЯми   и   обмороками.   Њне  часто  случаетсЯ   проходить  мимо
мастерской, где он работает, -  окна ее выходЯт на  улицу. €  в шесть  часов
утра  и в  одиннадцать часов ночи  Я вижу в  окошко склоненную  над  сапогом
стриженую голову ‚аськи, а кругом него - таких же зеленых и  худых мальчиков
и подмастерьев; маленькаЯ керосиноваЯ лампа тускло горит над их головами, из
окна тЯнет на улицу густою, прелою вонью,  от которой мутит в  груди.  € вот
мне нужно лечить ‚аську. Љак его лечить! Ќужно  прийти, вырвать его из этого
темного,  вонючего  угла,  пустить бегать в  поле,  под  горЯчее  солнце, на
вольный ветер,  и легкие его развернутсЯ, сердце окрепнет, кровь станет алою
и горЯчею. Њежду тем даже  пыльную петербургскую улицу  он видит лишь тогда,
когда хозЯин посылает его с товаром  к заказчику; даже  по  праздникам он не
может  размЯтьсЯ, потому что  хозЯин, чтобы мальчики не баловались, запирает
их  на  весь  день в  мастерской. €  единственное, что  мне остаетсЯ, -  это
прописывать ‚аське  железо и мышьЯк и утешатьсЯ мыслью, что все-таки Я "хоть
что-нибудь" делаю длЯ него.
     Љо  мне  приходит прачка  с  экземою рук,  ломовой извозчик  с  грыжею,
прЯдильщик  с чахоткою; Я назначаю им мази, пелоты и  порошки  -  и неверным
голосом, сам, стыдЯсь  комедии,  которую разыгрываю, говорю им, что  главное
условие длЯ выздоровлениЯ - это то, чтобы прачка не мочила себе рук, ломовой
извозчик не поднимал тЯжестей, а прЯдильщик избегал пыльных помещений. Ћни в
ответ вздыхают, благодарЯт  за мази и  порошки и объЯснЯют, что дела  своего
бросить не могут, потому что им нужно есть.
     ‚ такие минуты менЯ  охватывает стыд за  себЯ и  за ту науку, которой Я
служу, за ту  мелкость  и  убогость,  с какою она осуждена проЯвлЯть  себЯ в
жизни.  ‚ деревне ко мне однажды обратилсЯ  за помощью мужик  с одышкою. ‚се
левое  легкое  у него оказалось  сплошь пораженным крупозным  воспалением. џ
изумилсЯ, как мог он добрести до  менЯ, и сказал ему, чтобы он немедленно по
приходе домой лег и не вставал.
     - —то  ты, барин,  как можно? - в свою очередь изумилсЯ  он. - Ќешто не
знаешь,  времЯ  какое?  ‚ремЯ страдное,  горЯчее.  ѓосподь  батюшка  погодку
посылает, а Я - лежать! —то ты,  господи помилуй! Ќет, ты уж  будь милостив,
дай каких капелек, ослобони грудь.
     -  „а  никакие  капли не  помогут,  если пойдешь работать! ’ут  дело не
шуточное, - помереть можешь!
     - Ќу, господь милостив, зачем помирать? Џеремогусь как-нибудь. Ђ лежать
нам никак нельзЯ: мы от этих трех недель весь год бываем сыты.
     ‘ моею микстурою в кармане и с косою на плече он пошел на свою полосу и
косил рожь до вечера, а вечером лег на межу и умер от отека легких.
     ѓрубаЯ,  громаднаЯ  и  могучаЯ  жизнь  непрерывно  делает  свою  слепую
жестокую работу, а где-то далеко  внизу, в ее  ногах,  копошитсЯ  бессильнаЯ
медицина, устанавливаЯ свои гигиенические и терапевтические "нормы".
     ‚от  - человеческий  организм со всем  богатством  и разнообразием  его
органов, требующих широких и полных отправлений. € как  будто жизнь задалась
специальною целью посмотреть, что выйдет  из  этого  организма, если ставить
его в самые немыслимые положениЯ и условиЯ. Ћдни люди пускай все времЯ стоЯт
и ходЯт, не присаживаЯсь; и вот стопа  их становитсЯ  плоскою, ноги опухают,
вены на голенЯх растЯгиваютсЯ и обращаютсЯ  в незаживающие Язвы. „ругие  все
времЯ  пускай  сидЯт, не  вставаЯ; и спина их искривлЯетсЯ, печень и  легкие
сдавливаютсЯ,  прЯмаЯ  кишка усеиваетсЯ кровоточащими шишками.  ‘аночники  в
шахтах  весь день непрерывно  бегают с санками по  просекам на четвереньках;
выдувальщики  на  стеклЯнных  заводах все  времЯ  работают  одними  легкими,
обращаЯ их в меха.  Ќет таких  самых неестественных движений и положений,  в
которых бы жизнь не заставлЯла людей проводить все их времЯ; нет таких Ядов,
которыми бы  она не  заставлЯла их дышать;  нет  таких  жизненных условий, в
которых бы она не заставлЯла их жить.
     ‘ейчас только Я воротилсЯ  от одной  больной папиросницы;  она живет  в
углу с двумЯ ребЯтами. ЌизкаЯ комната  имеет семь шагов  в длину  и шесть  в
ширину. ‚ этой комнате  живет  шестнадцать человек. „лЯ менЯ составлЯет муку
пробыть  в  ней десЯть  -  пЯтнадцать  минут: в комнате нет  воздуха,  нет в
буквальном  смысле - лампа, как  следует заправленнаЯ и  пущеннаЯ,  чадит  и
коптит, не находЯ кислорода; иначе, как слабо, ее пускать нельзЯ; тЯжелый  и
влажный, как будто  липкий воздух полон кислым запахом детских  испражнений,
махорки  и  керосина.  €з  всех  углов  на  менЯ смотрЯт  восковые,  странно
неподвижные лица ребЯт  с кривыми  зубами,  куриною  грудью и  искривленными
конечностЯми;  в  их  больших глазах  нет и следа  той живости и  веселости,
котораЯ "свойственна" детЯм.
     ‚ообще,  став врачом,  Я совершенно потерЯл  представление о  том, что,
собственно,  свойственно человеку. ‘войственно ли уставшему человеку  хотеть
спать? -  Ќет,  не свойственно! ‘естра  милосердиЯ,  учительница, журнальный
работник,  утомленные и  разбитые,  не  могут заснуть  без бромистого натра.
‘войственно ли долго не  евшему человеку хотеть есть? - Ќет, не свойственно!
…му  приходитсЯ прибегать,  словно  пресыщенному  обжоре,  к  искусственному
возбуждению аппетита. ЊенЯ это поразило у большинства фабричных работников и
ремесленников.
     - ђаботаешь весь день, - машина стучит, пол под тобою трЯсетсЯ, ходишь,
как  маЯтник.  “станешь  с работы  хуже собаки, а об еде и  не  думаешь. ‚се
только квас  бы пил, а  от  квасу какаЯ сила? †ивот наливаешь  себе,  больше
ничего. Ћдна  водочка  только  и  спасает:  выпьешь рюмочку,  - ну,  и  есть
запросишь.
     џ в течение нескольких лет веду прием в  одной типографии, и за все это
времЯ Я ни разу не видел наборщика-старика! Ќет старости, нет седых волос, -
сведенные свинцовою пылью, люди все сваливаютсЯ в могилу раньше.
     †изнь  проделывает над человеком свои опыты и,  глумЯсь, предъЯвлЯет на
наше  изучение получающиесЯ результаты. Њы изучаем и приобретаем очень Ясное
представление о  том,  как  действует  на  человека  хроническое  отравление
свинцом,  ртутью,  фосфором, как  влиЯет  на рост  детей  отсутствие  света,
воздуха и  движениЯ; мы узнаем, что из ста прЯдильщиков сорокалетний возраст
у нас переходит только девЯть человек, что из женщин,  занЯтых при обработке
волокнистых веществ, дольше  сорока лет живет только шесть процентов. “знаем
мы  также,  что,  вследствие  непомерного труда, у крестьЯнок на все  летние
месЯцы совершенно прекращаетсЯ  свойственнаЯ женщинам физиологическаЯ жизнь,
что  швеи  и учащиесЯ девушки  в  несколько  лет  вырождаютсЯ  в бескровных,
больных уродов. € многое еще мы узнаем.
     Ќо что же, чем  во всем этом  может помочь наша медицина? ЉакаЯ цена ее
жалким средствам, которыми она пытаетсЯ чинить то, что так глубоко уродуетсЯ
жизнью?.. ‚еликий человек висит на кресте, его руки Я ноги пробиты гвоздЯми,
а  медицина  обмывает  кровавые  Язвы  арникой и  кладет  на  них  ароматные
припарки.
     Ќо  ничего больше  она и  не в состоЯнии  делать. Ќе может существовать
такой науки, котораЯ бы научила  залечивать Язвы с торчащими в них гвоздЯми;
наука.  … может только  указывать на то, что человечество так не может жить,
что  необходимо  прежде всего вырвать  из Язв гвозди. ‚ двадцатых годах,  по
исследованиЯм ‚иллерме, у мюльгаузенских  ткачих половина детей умирала,  не
дожив до пЯтнадцати месЯцев. ‚иллерме уговорил фабриканта „ольфуса разрешить
своим  работницам  оставатьсЯ  после  родов дома  в течение  шести недель  с
сохранением  их  содержаниЯ; и  этого  одного оказалось  достаточным,  чтобы
смертность  грудных  детей,  без всЯкой помощи  медицины, сразу  уменьшилась
вдвое. ‚се Яснее и  неопровержимее длЯ  менЯ становилось  одно:  медицина не
может делать ничего иного,  как только указывать на  те условиЯ, при которых
единственно  возможно здоровье и излечение людей; но врач, - если он врач, а
не чиновник врачебного дела, -  должен прежде всего боротьсЯ  за  устранение
тех  условий, которые делают его деЯтельность бессмысленною и бесплодною; он
должен быть общественным деЯтелем в самом широком смысле слова, он должен не
только указывать,  он  должен боротьсЯ  и  искать  путей, как провести  свои
указаниЯ в жизнь.
     € это  тем  более необходимо, что времЯ не ждет,  и жизнь быстро влечет
человечество в  какую-то  зловещую бездну.  ‚се  больше увеличиваетсЯ  число
"неуравновеценных", "отЯгченных" и алкоголиков,  увеличиваетсЯ число слепых,
глухих,  заик. ‹учший показатель физического  состоЯниЯ населениЯ  - процент
годных к военной службе, -  падает всюду с быстротою барометра перед грозою;
в Ђвстрии, напр., процент  годных к военной службе составлЯл  в 1870 году  -
26%, в 1875 -  18%, 1880 - 14%. ‚едь  это вырождение, течение которого можно
почти осЯзать  руками! €  не  фантазией,  а  голой правдой  дышит  следующее
грозное  предсказание  одного  из   антропологов:  "€деал  гармонического  и
солидарного   общественного   строЯ   может   не  осуществитьсЯ   вследствие
человеческого      вырождениЯ.      ’огда     поЯвитсЯ      централизованный
феодально-промышленный строй,  в котором  народным  массам будет  отведена в
несколько   измененном   виде   роль   спартанских    илотов,    органически
приспособленных, вследствие своего вырождениЯ, к такому положению вещей".


        XIV

     Ќо вот Я представлЯю себе, что общественные условиЯ в корне изменились.
Љаждый  человек имеет возможность исполнЯть все предписаниЯ гигиены, каждому
заболевшему  мы в  состоЯнии предоставить все, что  только может потребовать
врачебнаЯ наука.  Ѓудет ли, по  крайней мере,  тогда  наша работа несомненно
плодотворна и свободна от противоречий?
     “же  и теперь  среди антропологов  и врачей все  чаще раздаютсЯ голоса,
указывающие на страшную однобокость медицины и на весьма сомнительную пользу
ее  длЯ  человечества.  "Њедицина,  конечно,  помогает  неделимому,  но  она
помогает ему лишь насчет  вида..." Џрирода расточительна и неаккуратна;  она
выбрасывает  на  свет много  существ  и не слишком заботитсЯ о  совершенстве
каждого  из  них;  отбирать и  уничтожать все неудавшеесЯ  она предоставлЯет
беспощадной жизни.  €  вот ЯвлЯетсЯ медицина и  все силы кладет на то, чтобы
помешать этому делу жизни.
     “ роженицы узкий таз,  она  не может разродитьсЯ, и она  сама и ребенок
должны погибнуть;  медицина  спасает мать и ребенка, и  таким  образом  дает
возможность размножатьсЯ людЯм с узким, негодным длЯ деторождениЯ тазом. —ем
сильнее детскаЯ  смертность, с  которою так энергично боретсЯ медицина,  тем
вернее  очищаетсЯ  поколение  от   всех  слабых  и  болезненных  организмов.
‘ифилитики,  туберкулезные,  психические  и   нервные  больные,   излеченные
стараниЯми медицины,  размножаютсЯ и  дают хилое  и  нервное,  вырождающеесЯ
потомство. ‚се  эти  спасенные,  но слабые  до самых своих недр, мешаютсЯ  и
скрещиваютсЯ со здоровыми и таким  образом вызывают быстрое общее  ухудшение
расы  чем  больше будет  преуспевать медицина,  тем  дальше будет  идти  это
ухудшение.  „арвин перед смертью не без основаниЯ  высказывал “оллесу весьма
безнадежный  взглЯд на  будущее человечества, ввиду того  что в  современной
цивилизации нет места естественному отбору и переживанию наиболее способных.
     ќтот призрак всеобщего вырождениЯ слишком резко бросаетсЯ всем в глаза,
чтобы не заставлЯть глубоко задумыватьсЯ  над ним. € над ним задумываютсЯ, и
длЯ  его предотвращениЯ  измышлЯютсЯ очень широкие  реформаторские  проекты:
предлагают  искоренить  в  человеческом  обществе   всЯкую  "филантропию"  и
превратить  человечество  в  заводскую  конюшню  под   верховым  управлением
врачей-антропотехников. ‚ кабинетах измышлЯть такие  проекты очень нетрудно:
"счастье человечества" здесь так величественно и реально, а живые неделимые,
запрЯтанные в немые цифры, так легко поддаютсЯ сложению и вычитанию! Ќо ведь
в жизни-то, пожалуй, ничего в конце концов и не существует, кроме сознающего
себЯ существа, и каждое  из  этих существ есть  центр всего  и все.  Љ чести
человечества,  оно   все   сильнее  проЯвлЯет  стремление  ломать   стены  у
существующих уже конюшен,  а  не влезать  еще в новые. € тем  не  менее факт
все-таки остаетсЯ  фактом:  естественный  отбор все  больше прекращает  свое
действие, медицина все больше способствует этому,  а  взамен не дает ничего,
хоть сколько-нибудь заменЯющего его.
     Ђ  между тем исчезновение отбора  сказываетсЯ вовсе не  в  одних только
указанных грубых результатах. ЏоследствиЯ  этого  исчезновениЯ  идут гораздо
дальше и глубже.
     „олгим  и  трудным путем выработалсЯ тип нынешнего человека,  более или
менее  приспособленного  к  окружающей  среде.   ‘ама   среда   не  остаетсЯ
неподвижною, с течением времени она все сильнее и быстрее изменЯетсЯ в самых
своих основах;  но  организм  человека  уже  перестает за нею  следовать,  и
перестает  как раз  в  смысле  приобретениЯ новых положительных  качеств.  ‚
прежнее  времЯ  зубы были  нужны  человеку  длЯ  разгрызаниЯ,  разрываниЯ  и
пережевываниЯ  твердой, жесткой пищи, имевшей умеренную температуру.  ’еперь
человек ест  пищу мЯгкую,  очень горЯчую  и  очень холодную;  длЯ такой пищи
нужны  какие-то совершенно  другие зубы, прежние длЯ нее  не годЯтсЯ. ‡а это
говорит  то  ужасающее  количество   гнилых  зубов,  которые  мы  находим  у
культурных народов. „икие племена, стоЯщие вне всЯкой культуры, имеют сильно
развитые челюсти  и  крепкие,  здоровые  зубы; у народов  полуцивилизованных
число  людей с  гнилыми зубами  колеблетсЯ между 5-25 %, тогда как у народов
высшей  культуры  костоедою зубов поражено более 80%.  —то это такое?  †ивой
орган, гниющий и распадающийсЯ у живого человека! € это не как исключение, а
как правило с очень незначительными исключениЯми. Ћдно из двух: либо человек
должен воротитьсЯ к прежней пище,  либо выработать  себе новые  зубы. Ќо что
делает  медицина? Ћна  чистит, пломбирует  и всЯчески  поддерживает наличные
зубы, портЯщиесЯ потому, что они не могут не портитьсЯ.
     ѓлаз  раньше  был нужен человеку преимущественно длЯ смотрениЯ  вдаль и
совершенно  удовлетворЯл  своему  назначению.  “словиЯ  изменились,  к глазу
предъЯвлЯетсЯ  требование большей работы вблизи.  „олжен выработатьсЯ  новый
глаз,  одинаково годный  и длЯ смотрениЯ вдаль и длЯ длительной  аккомодации
вблизи. Ќо медицина услужливо подставлЯет  близорукому глазу  очки, и, таким
образом,  негодный длЯ новых  условий  глаз чисто внешними средствами делает
годным, число близоруких  увеличиваетсЯ с  каждым  десЯтилетием,  и остаетсЯ
лишь утешатьсЯ мыслью, что стекла, слава богу, хватит на очки длЯ всех.
     Џоложительных   свойств,   нужных   длЯ   изменившихсЯ  условий  среды,
человеческий  организм  не   приобретает,   зато  он  обнаруживает   большую
склонность терЯть  уже имеющиесЯ  у  него положительные  свойства. Њедицина,
стремЯсь к своим целЯм, и в этом отношении грозит оказать человечеству очень
плохую услугу.
     ‚ чем ставит себе медицина идеал?  ‚ том, чтобы каждую  болезнь убить в
организме, при самом ее зарождении или, еще лучше, совсем не допустить ее до
человека. •ирургиЯ, например,  настойчиво требует, чтобы каждаЯ рана, каждый
даже   самый   ничтожный   порез    немедленно    подвергались   тщательному
обеззараживанию. „лЯ каждого отдельного  случаЯ это очень целесообразно,  но
ведь таким  образом  организм совершенно  отучитсЯ самостоЯтельно боротьсЯ с
заражением!   “ж   и  длЯ  настоЯщего  времени  бесчисленными  наблюдателЯми
установлен  факт, что дикари без всЯкого лечениЯ легко  оправлЯютсЯ от таких
ран, от которых европейцы погибают при самом тщательном уходе. ‚зЯть, далее,
вообще заразные болезни. Џо отношению к тем из них, которые обычны в  данной
местности.  € данном  народе, человеческий организм оказываетсЯ  несравненно
более  стойким, чем  по отношению к болезнЯм, дотоле  неведомым.  ‘карлатина
среди дикарей  сразу уносит в могилу половину населениЯ.  ‚ Џолинезии  много
туземцев истреблено оружием, но еще более - "белой болезнью" (чахоткою).
     - Љто убил твоего отца? Љто убил твою мать?
     - ЃелаЯ болезнь!
     ЏолинезийскаЯ  женщина,  вступающаЯ в  свЯзь  с  белым,  всегда  падает
жертвою чахотки; мало того, она заражает своих любовников из туземцев.  …сли
австралиец проведет несколько дней в европейском городке Ќовой ѓолландии, то
заражаетсЯ чахоткой (Љрживицкий).
     Ќа европейцев, в свою  очередь, так  же  губительно действует  малЯриЯ,
желтаЯ  лихорадка,  тропическаЯ  дизентериЯ.  —то  же  выйдет,  если  каждаЯ
заразнаЯ  болезнь будет медициною  уничтожатьсЯ  в самом зародыше? ЉаждаЯ из
них  станет  длЯ  человека совершенно  чуждою и  без  охраны  медицины будет
убивать его почти навернЯка.
     € вот, как результат такого положениЯ дел - полнаЯ зависимость людей от
медицины,  без которой они  не будут в  состоЯнии сделать ни шагу. Ќедавно в
одной статье о задачах медицины в будущем Я встретил  следующие рассуждениЯ:
"Ћградить  организм от той разнообразной массы  Ядов,  которые беспрерывно в
него вносЯтсЯ микробами, можно бы лишь тогда, когда бы был открыт один общий
антитоксин длЯ Ядов, выделЯемых всеми видами микробов. Џри таких условиЯх мы
могли бы ежедневно вводить в организм  определенное количество противоЯдного
начала   и  тем  предупреждать  вредное  влиЯние  Ядов,  ежедневно  вносимых
микробами. Ќо в настоЯщее  времЯ нет, к  сожалению, ни малейших оснований  к
такого рода розовым надеждам.".
     Ќо  ведь это же ужасно! Љаждый день, вставаЯ,  впрыскивай себе под кожу
порцию универсального антитоксина, а забыл сделать это - погибай, потому что
отвыкшим  от  самодеЯтельности организмом  легко  справитсЯ  перваЯ  шальнаЯ
бактериЯ.
     ѓигиена рекомендует не  ставить в спальне кровати между окном и печкою:
спЯщий  человек  будет в  таком случае находитьсЯ в токе воздуха,  идущем от
холодных стекол окна к нагретой печке, а это может повести к простуде. ’а же
гигиена советует не  производить зимою усиленной работы на холодном воздухе,
так как  при  глубоких вдыханиЯх сильно  охлаждаютсЯ легкие, что также может
вызвать простуду. Ќо почему же не про-стуживаетсЯ галка, спЯщаЯ под холодным
осенним ветром,  почему не простуживаетсЯ  олень, бешено мчащийсЯ по  тундре
при  тридцати градусах  мороза? ЏростуживавшиесЯ  олени и галки  погибали  и
таким образом очистили свои виды от неприспособленных особей,  а мы не имеем
права обрекать слабых людей в жертву отбору. ‘овершенно верно. Ќо в том-то и
задача  медицины, чтобы сделать этих  слабых людей сильными;  она  же вместо
того  и сильных  делает слабыми и стремитсЯ всех людей превратить в  жалкие,
беспомощные существа, ходЯщие у медицины на помочах.
     Љ  великому  счастью,  в науке начинают за последнее  времЯ  намечатьсЯ
новые  пути, которые  обещают  в  будущем  очень  много  отрадного.  ‚  этом
отношении особенного  интереса  заслуживают опыты искусственной  иммунизации
человека.  …ще не вполне доказано, но  очень вероЯтно, что  суть ее действиЯ
заключаетсЯ в упражнении и приучении сил организма к  самостоЯтельной борьбе
с врывающимисЯ в  него микробами и Ядами. …сли это действительно так, то  мы
имеем  здесь дело с громадным  переворотом в  самых основах медицины: вместо
того чтобы спешить  выгнать из него уже внедрившуюсЯ болезнь, медицина будет
делать  из человека борца, который  сам сумеет справлЯтьсЯ  с грозЯщими  ему
опасностЯми.  ‚от, между прочим, пример, каким  образом медицина без  всЯких
жертв  может вести культурного  человека к  тому, к чему естественный  отбор
приводит дикарей с громадными жертвами.
     —его нет сегоднЯ, будет завтра; наука хранит в себе много непроЯвленной
и ею же самою еще  непознанной  силы; и  мы вправе ждать, что наука будущего
найдет еще  не  один  способ,  которым  она сумеет достигать того  же, что в
природе достигаетсЯ  естественным  отбором,  -  но  достигать путем  полного
согласованиЯ интересов неделимого и вида.
     Ќасколько  ей  это  удастсЯ   и  до  каких  пределов,  -  мы  не  можем
предугадывать.  Ќо  задач перед  этою истинною антропотехникою  стоит  очень
много, - задач широких и  трудных, может быть, неразрешимых, но тем не менее
настоЯтельно требующих разрешениЯ.
     "‚се  совершенно,  выходЯ  из рук природы".  ќто утверждение ђуссо  уже
давно и  бесповоротно опровергнуто, между  прочим, и  относительно человека.
—еловек застигнут настоЯщим временем в определенной стадии своей эволюции, с
массою  всевозможных  недостатков,  недоразвитии и  пережитков;  он  как  бы
выхвачен  из лаборатории  природы в самый  разгар процесса своей  формировки
недоделанным  и незавершенным.  ’ак, напр., толстаЯ  кишка начинаетсЯ  у нас
короткою  "слепою  кишкою";  когда-то, у  наших  зоологических  предков  она
представлЯла собой большой и необходимый длЯ  жизни орган, как у  теперешних
травоЯдных животных. ‚  настоЯщее времЯ  этот орган нам совершенно не нужен;
но он не исчез, а переродилсЯ в длинный, узкий червевидный отросток, висЯщий
в виде придатка на слепой кишке. Ћн не только не нужен, - он длЯ нас вреден:
идущие в пищевой кашице семечки и косточки легко застревают в нем и вызывают
тЯжелое, часто смертельное длЯ человека воспаление червевидного отростка.
     „алее, органы человека и их размещение до сих пор еще не приспособились
к вертикальному положению человека. Ќужно себе Ясно  представить, как  резко
при  таком положении должны были изменитьсЯ направление и  сила давлениЯ  на
различные  органы,  и тогда легко будет понЯть,  что приспособитьсЯ к своему
новому   положению  органам  вовсе   не  так  легко.   Ќе  перечислЯЯ   всех
обусловленных этим несовершенств,  укажу на одно  из самых существенных: без
малого  половину всех  женских болезней составлЯют различного  рода смещениЯ
матки; между  тем  многие  из  этих смещений совсем  не  имели  бы  места, а
происшедшие - излечивались  бы значительно легче,  если бы женщины ходили на
четвереньках;  даже  в  качестве временной меры  предложенное  Њарион-‘имсом
"коленно-локтевое"  положение  женщины играет  в  гинекологии  и  акушерстве
незаменимую роль; некоторые гинекологи  признают  открытие Њарион-‘имса даже
"поворотным пунктом в истории гинекологии".
     ЏереходЯ  специально  к женщине,  мы видим  в ее организме массу  таких
тЯжелых физиологических  противоречий  и несовершенств, что  ум положительно
отказываетсЯ признать  их за "нормальные" и законные. “жасно и в то же времЯ
совершенно  справедливо, когда  женщину определЯют  как "животное,  по самой
своей природе слабое и  больное,  пользующеесЯ только  светлыми промежутками
здоровьЯ  на  фоне  непрерывной  болезни".  ‘амаЯ  здороваЯ  женщина,  - это
доказано  очень  точными наблюдениЯми, -  периодически  несомненно больна. €
невозможно на такую  ненормальность смотреть иначе, как на переходную стадию
к другому,  более совершенному  состоЯнию.  ’о же  самое  и с  материнством:
женщина   все  больше   перестает   быть  самкою,   и  в   этом  нет  ничего
"противоестественного", потому что у нее есть мозг с его могучими и широкими
запросами. Њежду тем, не ломаЯ всей своей природы, она не может отказыватьсЯ
от любви и непрерывного материнства, всасывающих в себЯ  все силы женщины за
все  времЯ их  расцвета.  „ва  требованиЯ,  одинаково  сильных  и  законных,
сталкиваютсЯ, и выхода при теперешней организации нет.
     Њечников  указал  еще на  одно  кричащее  противоречие  в  человеческом
организме, -  именно,  в  области  полового чувства. ђебенок  еще совершенно
неприспособлен длЯ размножениЯ, а между тем половое чувство у него настолько
обособлено, что  он  получает возможность  злоупотреблЯть им. “ девушки рост
тазовых   костей,   по   окончании  которого  она  становитсЯ   способною  к
материнству, заканчиваетсЯ лишь к двадцати годам, тогда как половаЯ зрелость
наступает у нее в шестнадцать лет.  —то получаетсЯ? ’ри  момента, которые по
самой сути своей необходимо должны совпадать,  - половое стремление, половое
удовлетворение  и размножение,  -  отделЯютсЯ друг  от  друга промежутками в
несколько лет. „евочка способна  десЯти  лет  стремитьсЯ стать  женою, стать
женою  она  способна только в шестнадцать лет,  а стать матерью -  не раньше
двадцати!
     "‡амечательно  также,  -  говорит  Њечников,  -  что  такие  извращениЯ
природных инстинктов, как самоубийство, детоубийство и т.п.,  - т. е. именно
так  называемые  "неестественные"  действиЯ,  -  составлЯют  одну  из  самых
характерных  особенностей  человека.  Ќе указывает ли это  на  то,  что  эти
действиЯ  сами  входЯт  в  состав нашей  природы и потому заслуживают  очень
серьезного вниманиЯ? Њожно утверждать,  что  вид Homo sapiens  принадлежит к
числу  видов,  еще  не  вполне установившихсЯ  и  неполно приспособленных  к
условиЯм существованиЯ".
     Ћсобенно Ярко эта неприспособленность человека к условиЯм существованиЯ
сказываетсЯ в  несоразмерной слабости  его нервной системы. —еловек  в  этом
отношении страшно отстал от жизни. †изнь требует от него все большей нервной
энергии,  все  больше  умственных затрат;  нервы  его  неспособны  на  такую
интенсивную   работу,   и  вот   человек  прибегает  к   возбудителЯм,  чтоб
искусственно  поднЯть  свою нервную энергию. Њоралисты могут  за это стыдить
человечество, медицина может указывать на "противоестественность" введениЯ в
организм   таких   Ядов,   как   никотин,   теин,   алкоголь   и   т.п.   Ќо
противоестественность  -  понЯтие   растЯжимое.  ‘ами  по  себе  многие   из
возбудителей, - как табак, водка, пиво, - на вкус отвратительны, действие их
на  непривычного человека  ужасно; почему же каждый из этих возбудителей так
быстро и победно распространЯетсЯ из своей родины по всему миру и  так легко
побеждает  "естественную"  природу  человека? Џротивоестественна организациЯ
человека, отставшаЯ от изменившихсЯ  жизненных  условий,  противоестественно
то,  что  человек  принужден на стороне черпать  силу, источник  которой  он
должен бы носить в самом себе.
     ’ак или иначе, раньше или позже,  но человеческому организму необходимо
установитьсЯ и выработать нормальное соотношение между своими стремлениЯми и
отправлениЯми.  ќто  не может  не  стать высшею и насущнейшею задачею науки,
потому  что в  этом  -  коренное  условие  человеческого счастьЯ. „олжен  же
когда-нибудь кончитьсЯ  этот вечный  надсад,  эта вечнаЯ ломка себЯ  во всех
направлениЯх;  должно же  человечество зажить наконец  вольно, всею  широтою
своих  потребностей,  потерЯв  самое   представление  о   возможности  такой
нелепости, как "противоестественнаЯ потребность".


        XV

     —еловеческий   организм   должен,   наконец,  установитьсЯ   и   вполне
приспособитьсЯ к условиЯм  существованиЯ. Ќо в каком направлении пойдет само
это приспособление? џстреб,  с головокружительной высоты различающий  глазом
приникшего к  земле жаворонка,  приспособлен  к условиЯм  существованиЯ;  но
приспособлен  к ним и  роющийсЯ в  земле слепой  крот.  Љ  чему же предстоит
приспособлЯтьсЯ человеку, - к свободе Ястреба или к рабству крота? Џредстоит
ли ему улучшать и совершенствовать имеющиесЯ у него свойства или терЯть их?
     ‘илою своего  разума человек  все  больше сбрасывает с себЯ иго внешней
природы, становитсЯ  все  более независимым от  нее  и  все более сильным  в
борьбе с нею. Ћн спасаетсЯ от холода посредством  одежды  и  жилища, тЯжелую
пищу, доставлЯемую природою,  превращает в легко усвоЯемую, свои собственные
мышцы  заменЯет  крепкими   мышцами   животных,  могучими   силами  пара   и
электричества. Љультура быстро  улучшает и совершенствует нашу  жизнь и дает
нам такие условиЯ существованиЯ, о которых под властью природы нельзЯ было и
мечтать.  ’а  же культура  в  самом своем развитии несет  залог того, что ее
удобства, доступные теперь  лишь  счастливцам,  в  недалеком  будущем станут
достоЯнием всех.
     ѓосподству внешней природы над человеком приходит конец... Ќо так ли уж
беззаветно  можно этому  радоватьсЯ? Љультура подхватила нас на  свои мЯгкие
волны и  несет  вперед, не даваЯ оглЯдыватьсЯ по сторонам; мы отдаемсЯ  этим
волнам и не  замечаем, как терЯем в них одно  за другим все имеющиесЯ у  нас
богатства; мы не только не замечаем, -  мы не хотим этого замечать: все наше
внимание устремлено исключительно на  наше самое ценное богатство, -  разум,
влекущий  нас вперед, в светлое  царство культуры. Ќо, когда  подведешь итог
тому,  что нами  уже  потерЯно  и что  мы с таким легким сердцем  собираемсЯ
утерЯть,  становитсЯ жутко, и в далеком светлом  царстве начинает мерещитьсЯ
темный призрак нового рабства человека.
     €змерениЯ  проф.  ѓрубера  показали,  что  длина  кишечного   канала  у
европейцев   значительно  увеличиваетсЯ  по  направлению  с  юго-запада   на
северо-восток. ЌаибольшаЯ длина кишечника встречаетсЯ в  ‘еверной ѓермании и
особенно  в  ђоссии. ќто  объЯснЯетсЯ тем,  что  северо-восточные  европейцы
питаютсЯ менее удобоваримою пищею, чем юго-западные. ’акого рода  наблюдениЯ
дают  физиологам   повод  "к   розовым  надеждам"  о  постепенном   телесном
перерождении  и  "совершенствовании"  человека  под  влиЯнием  рационального
питаниЯ.  ЏитаЯсь  в  течение  многих  поколений  такими  концентрированными
химическими  составами,  которые  бы переходили  в  кровь  полностью  и  без
предварительной обработки пищеварительными жидкостЯми, человеческий организм
мог бы освободитьсЯ  в значительной степени от излишней ноши пищеварительных
органов,  причем  сбережениЯ  в  строительном  материале  и  в  материале на
поддержание их жизнедеЯтельности могли бы идти на усиление более благородных
высших органов (‘еченов).
     ђади этих же "благородных высших органов" ставитсЯ идеалом человеческой
организации  вообще   сведение   до  нулЯ   всего   растительного   аппарата
человеческого тела.  ‘пенсер  идет  еще дальше и приветствует исчезновение у
культурных  людей  таких  присущих  дикарЯм  свойств,  как тонкость  внешних
чувств, живость наблюдениЯ, искусное  употребление  оружиЯ  и  т.п. "‚  силу
общего  антагонизма  между деЯтельностЯми  более  простых  и  более  сложных
способностей следует, - уверЯет он, - что это преобладание низшей умственной
жизни мешает высшей умственной жизни. —ем более душевной энергии тратитсЯ на
беспокойное и  многочисленное восприЯтие, тем менее остаетсЯ на  спокойную и
рассудительную мысль".
     ЉультурнаЯ жизнь  успешно и энергично идет навстречу  подобным идеалам.
Ћрган обонЯниЯ принЯл у  нас  уж совершенно  зачаточный вид; сильно ослабела
способность  кожных  нервов   реагировать   на   температурные  колебаниЯ  и
регулировать  теплообразование  организма.   ЂтрофируетсЯ  железистаЯ  ткань
женской  груди;   замечаетсЯ  значительное   падение  половой  силы;   кости
становЯтсЯ  более  тонкими,  первое  и  два   последних   ребра   выказывают
наклонность к исчезновению; зуб мудрости превратилсЯ в зачаточный орган и  у
42%  европейцев совсем отсутствует;  предсказывают,  что  после исчезновениЯ
зубов  мудрости  за  ними последуют смежные с ними  четвертые коренные зубы;
кишечник укорачиваетсЯ, число плешивых увеличиваетсЯ.
     Љогда  Я читаю о дикарЯх,  об их  выносливости,  о тонкости их  внешних
чувств, менЯ охватывает тЯжелаЯ зависть, и Я не могу примиритьсЯ с мыслью, -
неужели, действительно, необходимо  и неизбежно было потерЯть  нам все  это?
ѓвианец  скажет, сколько мужчин, женщин и детей  прошло  там,  где  европеец
может  видеть  только  слабые  и перепутанные  следы  на  тропинке.  Љогда к
таитЯнам  приехал  натуралист Љоммерсон  со  своим  слугою,  таитЯне  повели
носами,  обнюхали слугу  и объЯвили,  что он -  не мужчина, а  женщина; это,
действительно,  была возлюбленнаЯ Љоммерсона, †анна Ѓарэ, сопровождавшаЯ его
в кругосветном плавании в костюме слуги-мужчины. Ѓушмен в течение нескольких
дней  способен ничего не есть; он  способен, с другой стороны, находить себе
пищу там, где европеец умер бы с голоду. Ѓедуин  в  пустыне подкреплЯет свои
силы  в течение днЯ двумЯ  глотками  воды  и двумЯ  горстЯми жареной  муки с
молоком. ‚  то времЯ  когда  другие  дрожат от холода,  араб  спит  босой  в
открытой  палатке,  а в полуденный зной он  спокойно  дремлет на раскаленном
песке под лучами солнца. Ќа Ћгненной  ‡емле „арвин видел с кораблЯ  женщину,
кормившую грудью  ребенка;  она  подошла  к  судну  и  оставалась  на  месте
единственно из любопытства, а между тем мокрый снег, падаЯ, таЯл на ее голой
груди и  на теле ее голого малютки. Ќа той  же Ћгненной  ‡емле  „арвин и его
спутники,  хорошо  укутанные, жались к  пылавшему костру и все-таки зЯбли, а
голые  дикари,  сидЯ поодаль  от  костра,  обливались  потом. џкуты  за свою
выносливость  к холоду прозваны "железными людьми"; дети эскимосов  и чукчей
выходЯт нагие из теплой избы на 30-градусный мороз.
     ‚едь длЯ  нас  все  эти  люди - существа  совершенно другой  планеты, с
которыми у нас нет  ничего  общего,  даже  в  самом понЯтии о  здоровье. Ќаш
культурный человек пройдет  босиком  по  росистой  траве  -  и  простудитсЯ,
проспит ночь  на  голой земле  -  и  калека на  всю  жизнь,  пройдет  пешком
пЯтнадцать  верст - и  получит  синовит. €  при всем  этом  мы  считаем себЯ
здоровыми! Џод перчатками скоро и руки станут у нас столь же чувствительными
к холоду,  как ноги,  и "промочить руки" будет значить  то же, что  теперь -
"промочить ноги".
     € бог весть, что еще ждет нас  в будущем, какие дары и удобства готовит
нам растущаЯ культура! Љак "нерациональною" будет длЯ нас обыкновеннаЯ пища,
так "нерациональным"  станет обыкновенный  воздух: он будет слишком редок  и
грЯзен длЯ  наших маленьких, нежных легких; и человек будет носить при  себе
аппарат  с  сгущенным  чистым  кислородом и  дышать  им  через  трубочку;  а
испортилсЯ  вдруг  аппарат, и человек на вольном  воздухе  будет, как  рыба,
погибать от задушениЯ.  ѓлаз человека благодарЯ  усовершенствованным стеклам
будет различать комара за десЯть верст, будет видеть сквозь стены и землю, а
сам превратитсЯ, подобно обонЯтельной части  теперешнего носа, в зачаточный,
воспаленный орган,  который  ежедневно  нужно будет спринцевать,  чистить  и
промывать. Њы и в настоЯщее времЯ живем в непрерывном опьЯнении; со временем
вино,  табак, чай окажутсЯ  слишком  слабыми возбудителЯми,  и  человечество
перейдет  к новым,  более  сильным  Ядам. Ћплодотворение будет производитьсЯ
искусственным  путем,  оно  будет слишком  тЯжело длЯ  человека,  а любовное
чувство  будет удовлетворЯтьсЯ сладострастными объЯтиЯми и раздражениЯми без
всЯкой "грЯзи", как это рисует ѓюисманс в "La-bas" ("’ам внизу"  (франц.). -
ђед.) Ђ может быть, дело  пойдет  и  еще дальше.  Џроф.  ќйленбург  цитирует
одного  из  новейших  немецких   писателей,  ѓермана.  Ѓара,  мечтающего   о
"внеполовом сладострастии"  и  о  "замене  низких эротических органов  более
утонченными  нервами".  Џо  мнению  Ѓара, двадцатому веку  предстоит сделать
"великое открытие третьего пола между мужчиной и женщиной,  не  нуждающегосЯ
более в мужских  и женских инструментах, так как этот пол  соединЯет в своем
мозгу (!) все способности разрозненных полов и после долгого искуса научилсЯ
замещать действительное кажущимсЯ".
     ‚от  он, этот  идеальный мозг,  освободившийсЯ от  всех  растительных и
животных функций  организма! “эльс в своем знаменитом  романе "Ѓорьба миров"
слишком бледными красками нарисовал образ марсианина.  ‚ действительности он
гораздо могучее, беспомощнее и отвратительнее, чем в изображении “эльса.
     Ќаука не  может  не  видеть, как регрессирует  с культурою великолепный
образ человека, создавшийсЯ путем такого долгого и трудного развитиЯ. Ќо она
утешаетсЯ  мыслью, что иначе человек  не мог бы развить до надлежащей высоты
своего  разума.  ‘пенсер, как  мы  видели, даже  доволен тем, что этот разум
становитсЯ  полуслепым,  полуглухим  и  лишаетсЯ   возможности  развлекатьсЯ
"беспокойными в