ких  размышлений становилось стыдно,- в чем же Я подозреваю
своих единокровных сестер? - и он гнал прочь эти мысли.
     "џ, усталый, издерганный горожанин, запутавшийсЯ в жизни, приехал домой
перевести  дух и,  может  быть,  здесь понЯть,  что  потерЯл, что  приобрел,
поразмыслить,  как мне  жить  дальше,  ведь  мне уже сорок,  и Я не успел ни
дерева посадить, ни дома своего построить,  ни сына  вырастить.  „умал здесь
понЯть  себЯ  и  род  свой,  ведь  Я  не  какой-нибудь   безродный  обсевок,
перекати-поле -  корни-то  мои не отсохли  совсем.  Џусть что каплЯ в море -
Ћзерное, не на всЯкой карте отыщешь, но  и здесь живут люди  и знают они - Я
сын Ќури €сламова, и думают, наверное, что и Я не зрЯ топчу эту землю".
     ’ак примерно хотелось сказать  ѓиЯзу сестрам  своим о себе,  но ведь не
спрашивали  по-людски, а  все какие-то каверзные, недобрые  вопросы, намеки,
укольчики... и все с подтекстом, понимай, как хочешь. Ђ  мать чует  подвох в
словах  дочерей, которым  она, увы,  уже  не указчик, мечетсЯ и  разрываетсЯ
между дочерьми, с которыми  старость доживать, и сыном, которого случайно, а
может, и неслучайно занесло в отчий дом.
     ‚от   если   бы   жив  был   отец!  Љак  поздно  мы   произносим  столь
сакраментальную фразу! ‹ишь когда осознаем, что никому и никуда  не убежать,
а от себЯ тем более.
     ’ак,  задумавшись, он  долго стоЯл  во дворе  рЯдом с  машиной, которую
почему-то не поставили на ночь в гараж. € вдруг ”арида, наблюдавшаЯ за ним с
открытой террасы, сказала, обращаЯсь к нему, но так, что слышно было в доме:
     -  Ќе  можешь,   дорогой  братец,   машиной  налюбоватьсЯ?  Џрав  ”едЯ:
красавица, милее родни любой. Ђ длЯ сердца мужского - магнит многотонный, не
одного тебЯ притЯгивает, так что любуйсЯ, не таись, долго сдерживалсЯ...
     ѓиЯз стоЯл рЯдом с "‚олгой", но машины не видел, мысли были о другом, о
себе.  € оттого он сначала не  понЯл,  о чем это сестра, но вдруг взглЯд его
уперсЯ в сиЯющий никелем бампер, и он словно очнулсЯ.
     –епь  вчерашних  сестринских   недомолвок  замкнулась.   Ћн  понЯл   их
беспокойство  и  суету: решили, что он приехал делить отцовское наследство и
что машина,  конечно, достанетсЯ ему.  Ћттого и  злобЯтсЯ: им  кажетсЯ,  что
"‚олга"  уже  тю-тю, потому и не  находЯт себе места,  готовы  родного брата
обвинить в чем угодно...
     ‚друг  мелькнула  мысль:  "‘лава  богу, не  дожил  отец  до этих дней".
ЉощунственнаЯ мысль,  но она  отвлекла,  дала  силы  не ответить на  гадость
сестры гадостью.
     Џлевать на машину! „аже две "‚олги"  не могли бы принести ему  счастьЯ,
ибо  мучает  его  сейчас  совсем  другое, и  этого другого сестры понЯть  не
смогут. ‚от отец... Ћн бы понЯл...
     ""‚олга""  вам, значит, не дает покоЯ..." - крутилась неотвЯзнаЯ мысль,
но  ничего  путного,  враз решающего  эту  проблему  в голову не  приходило.
ЋставатьсЯ во дворе или возвращатьсЯ в дом, где из комнаты в комнату, словно
подглЯдываЯ  за ним, сновали сестры,  с которыми  он  сейчас должен сесть за
один стол завтракать? ‚новь выслушивать их недомолвки, скрытые упреки у него
не было  сил  -  боЯлсЯ сорватьсЯ, нагрубить.  €  эта  ссора,  больше нужнаЯ
сестрам в их каких-то неведомых и непостижимых длЯ его ума  планах, огорчила
бы  мать, котораЯ  после смерти отца  и  так  сильно сдала. Ќет,  не  мог он
доставить сестрам такого удовольствиЯ. € вдруг пришла  идеЯ, котораЯ если не
решала проблемы, так по крайней мере избавлЯла его от общества сестер на все
воскресенье, а уходить сегоднЯ, как он понЯл, они не собирались.
     Ћн быстро прошел к себе в комнату,  торопливо побросал в дорожную сумку
какие-то необходимые вещи и вернулсЯ к машине.
     "‘ъезжу-ка Я в Ћренбург, погулЯю, может, в дороге решу, что мне делать,
как быть". € он,  никого не предупредив, выехал  со  двора. "Џусть помаютсЯ,
куда это Я с машиной запропастилсЯ",- подумал он и впервые за тЯгостное утро
улыбнулсЯ...
     „ома,  в  ’ашкенте,  в  одном   подъезде  с  ним   жил  судьЯ,  человек
общительный, справедливый, хлебосольный. ‚се свободное времЯ  он проводил во
дворе,  и благодарЯ его стараниЯм  двор у них был зеленый, ухоженный,  что в
общем-то неудивительно длЯ ’ашкента. € все же был он особенный и  совсем  не
походил на  обычный  жэковский двор.  Џод тенью  виноградников стоЯли  у них
айваны, столы, за которыми  времЯ от времени шумели свадьбы и иные застольЯ.
Ѓыла и  печь  на три казана, где каждый желающий мог приготовить на открытом
огне плов или казан-кебаб, а это совсем не то, что готовить на газовой плите
- и все это благодарЯ  стараниЯм и  энергии их домкома ‡акирджана-ака.  ѓиЯз
переехал  в этот дом, считай, на  все готовое,  двор  уже  имел свое лицо, и
поначалу   он  стеснЯлсЯ   пользоватьсЯ   благами   ухоженного   двора.   Ќо
‡акирджан-ака, увидев его как-то вечером на  балконе, пригласил на айван, на
чайник кок-чаЯ. ‘ того днЯ  он и  сдружилсЯ с судьей. Ђ  когда  ѓиЯз в  одно
воскресенье, никого не предупредив, переложил печь-времЯнку  на капитальную,
увеличив  число казанов  до  четырех, и облицевал ее  разноцветным  кафелем,
стали  его  называть  правой  рукой,  помощником ‡акирджана-ака,  что весьма
льстило ѓиЯзу. €з-за общих интересов по двору,- а дел там было немало,- ѓиЯз
часто общалсЯ с судьей. €ногда ‡акирджан-ака приходил с работы расстроенный.
Џереодевшись в полосатую  шелковую пижаму, сохранЯвшую до сих пор непонЯтную
привлекательность длЯ восточных людей,  судьЯ по привычке выходил  во двор с
лопатой или кетменем, а чаще всего  со  шлангом  длЯ  полива  двора  и сада.
Џоначалу он копошилсЯ, что-то  делал, но  обычно  в такие дни в конце концов
усаживалсЯ где-нибудь на  одной из многочисленных садовых скамеек или шел  к
любимому  айвану. Ќе  выпускаЯ из рук  кетменЯ или опершись  на него,  сидел
долго, погрузившись в свои безрадостные думы. …сли с балкона своего третьего
этажа ѓиЯз видел такую картину, он  немедленно бросал все свои дела  и бежал
вниз. Ћн знал - у старика больное сердце. Ћтвлечь его от дурных мыслей ѓиЯзу
никогда не удавалось, но дать ему выговоритьсЯ было необходимо, €сламов умел
и любил слушать. ‘удью не  волновали  пустЯки,  мелкие  неудачи, старик  был
по-восточному мудр и несуетлив, и боль его становилась болью ѓиЯза.
     -   ‡наешь,   дорогой   ѓиЯз,-   говорил  судьЯ,   поворачиваЯ  к  нему
взволнованное  лицо, - Я  ведь  родилсЯ и  вырос  в столице,  здесь  училсЯ.
’ашкент  долгие годы  не  был  таким громадным,  многолюдным,  как сейчас, и
потому  Я знал многих, да и менЯ, пожалуй, знали. ‚ свое  времЯ Я  был самым
молодым  судьей  в  городе. ‡анималсЯ и  Я  в  жизни  серьезными делами, это
сейчас, последние десЯть лет, взЯлсЯ вести дела  гражданские. € удивительно,
за  эти  годы  резко подскочил  процент  дел о  разделе  имущества,  ведутсЯ
нескончаемые тЯжбы между  наследниками, между  родными братьЯми  и сестрами,
между единокровными детьми. ‚ы думаете, почему Я сегоднЯ такой расстроенный,
хотЯ давно уже моЯ работа  других чувств не вызывает?  ‘кажу вам откровенно:
потому,  что Я вел  дело о разделе имущества  человека, которого знал лично,
общалсЯ  с  ним, уважал. “дивительный был  человек,- и судьЯ назвал фамилию,
котораЯ ничего не говорила ѓиЯзу.
     €   отвлекаЯсь,  уходЯ  в  воспоминаниЯ,  ‡акирджан-ака  рассказывал  о
человеке, о времени и о себе, если судьбы их как-то переплетались.
     -  ‡наешь,-  продолжал он,  возвращаЯсь в день сегоднЯшний,-  Я  ведь и
детей его знал, некоторые на моих глазах выросли. ѓоворю им: как же вы дошли
до жизни  такой?  ‘ родной  сестрой ковер поделить  не  можете,  и отцовские
золотые часы длЯ вас не памЯть, а предмет скандала! „аже по таким мелочам не
могут разойтись по-человечески,  а что уж делаетсЯ, когда  тЯжба идет  из-за
дома, машины, дачи, крупных денежных вкладов? ‚раги ведут себЯ  благороднее,
чем роднЯ  в таких случаЯх.  „умаете, до суда не пытались их мирить? „рузьЯ,
соседи, сослуживцы, родственники,  махаллЯ -  никто им не указ,  да  и судьЯ
тоже. ‘колько раз давали мне  отвод, мотивируЯ это  тем, что  Я веду дело на
эмоциЯх, а не на фактах. Ђ факты  у них у каждого свои. €ногда  Я думаю: как
хорошо, что ушедший не видит этой мышино-змеиной возни, недостойной людей, и
что бы он сделал, если б предвидел подобное? Ћблил  бы керосином  да сжег бы
эту машину,  облигации, дачу?  ђастолок бы в порошок серьги и кольца,  из-за
которых дети его стали заклЯтыми врагами? ‚от что занимает менЯ, дорогой мой
сосед...
     ‘удьЯ порою надолго замолкал, - наверное, у него перед глазами вставали
процессы,  так  измучившие его больное  сердце.  ‘тарик  призналсЯ однажды с
горечью,  что после иного дела, точно спортсмен-марафонец, терЯет в  весе до
пЯти килограммов.
     ‚  последний раз, незадолго до отъезда ѓиЯза,  весной, когда  уже буйно
распустилсЯ  их сад и  дел во дворе  - обрезать и  белить деревьЯ, поднимать
виноградник  и  красить  забор  -  было  предостаточно,  вновь  захандривший
‡акирджан-ака опЯть разговорилсЯ с ѓиЯзом:
     - Ќу  ладно, еще  можно  понЯть  скандалы в простых семьЯх, где люди не
очень образованные,  тонкие... Ќо ведь умирают люди знаменитые, известные не
только в республике,  иногда на весь ‘оюз,  и порой происходит то же  самое.
Џоберегите  имЯ отца, матери,  рода своего, наконец, - кто только и на каком
только уровне ни обращаетсЯ к наследникам, и слушать никого не хотЯт в своей
алчности,  и  обрастает  доброе имЯ родителЯ,  как  снежный  ком, сплетнЯми,
домыслами, выдумками. Ѓыл большой  человек и нет его, один анекдот осталсЯ -
детки родные или роднЯ постарались. Ќаверное,  читали в "€звестиЯх" - умерла
известнаЯ балерина,  удивлЯвшаЯ  весь  мир своим  талантом. Џрославила народ
свой, республику. €  та  же  историЯ, только  тут  матери родной и родне  ее
нейметсЯ, все хотЯт счеты с зЯтем свести. Ќе желают понЯть, что дочь их была
женой этого  человека,  матерью его  детей, а потом уже известной балериной.
ѓород  мирил, республика мирила,  а теперь  уже  всЯ страна через  уважаемую
газету хочет если не помирить, так хоть прекратить склонЯть имЯ талантливого
человека на всех перекрестках. Љак  думаешь, удастсЯ? - спрашивал неуверенно
умудренный жизнью судьЯ ѓиЯза, а тот только пожимал плечами в ответ.
     Ќет,  не зрЯ припомнилсЯ ѓиЯзу на проселочной дороге, пока он выбиралсЯ
на  шоссе Ђктюбинск-Ћренбург,  ‡акирджан-ака. ђасстроенный  судьЯ чаще всего
говорил об одном и том же, только менЯлась ситуациЯ и иные люди были втЯнуты
в тЯжбу.
     ‘лушаЯ ‡акирджана-ака,  ѓиЯз  то  ли  по молодости  лет,  то  ли  из-за
отсутствиЯ  подобного  жизненного опыта почему-то  всегда думал,  что  такое
происходит  только в больших городах, где люди живут  отчужденно, каждый сам
по себе.  ‚ыходцев из маленьких селений,  как  бы  долго они  ни  прожили  в
городах, часто тЯнет на сравнениЯ с родными местами, хотЯ там, в отчем краю,
они не были уже по многу лет. ‚от и ѓиЯз почему-то в таких беседах  мысленно
тЯнулсЯ к Ћзерному и, конечно, с полной уверенностью думал - там такого быть
не  может, у нас  другие люди.  ЏамЯть из  прошлого оставлЯет нам чаще всего
доброе. „а и что могут делить люди в Ћзерном, думалось  ему. € виделось село
с покосившимисЯ  от времени хатами, осевшими,  почерневшими от снежных зим и
осенних  ливней плетнЯми -  Ћзерное  его  отрочества. Љакие  уж  тут вклады,
машины,  дачи? Ђ  подумать, что нечто подобное может  произойти с ним?  Ќет,
такое  никогда  не  приходило  в голову, хотЯ наслушалсЯ  он  этих невеселых
историй достаточно.
     Ђ может, уверенность его  в  высокой  нравственности людей  из глубинки
была не только его заблуждением? ‚он сколько книг в последние годы  написано
о селениЯх, подобных Ћзерному,- и чаще всего в тех книгах самое светлое -  о
родных местах: и люди там лучше, и вода слаще, и что ни девушка - красавица,
что  ни парень  - золотые руки. Ђ  душа у каждого  -  чище родниковой  воды.
Ћткуда же тогда в городах берутсЯ подонки, если более половины жителей  их -
выходцы из подобных Ћзерных? ЌельзЯ же всерьез утверждать, что их  покалечил
город...  Ќаверное,  жизнь так  стремительно  менЯетсЯ, что даже  писателЯм,
инженерам человеческих душ, не удаетсЯ что-то  в ней уловить  и предупредить
род человеческий: "‹юди, берегите друг друга!"
     ’ак  думал ѓиЯз  на  полупустынном  шоссе в  воскресное  утро.  ‘трелка
спидометра металась  за отметкой "140", но скорости он  не чувствовал. Њысли
его перескакивали от Ћзерного к ’ашкенту, от прошлого к  будущему, и  каждый
раз, словно бумеранг, возвращались к дню сегоднЯшнему.
     ђодимаЯ землЯ, отчий дом - нет, не вызывали  они  у него разочарованиЯ,
просто  жестче  стал  взглЯд.  Ђ все прошлое  восприЯтие  казалось киношным,
книжным, надуманным. †изнь-то во сто крат сложнее любой проблемной книги. Ќу
ладно,  не  получилсЯ  отпуск,  и  роднаЯ землЯ  не придала  сил, на которые
вообще-то рассчитывал, опЯть  же по книжной аналогии. Ќо нет худа без добра.
’ы, кажетсЯ,  понЯл:  твое место  там,  в  ’ашкенте, и никто тебе теперь  не
поможет, не  подскажет - пути свои мы выбираем сами.  †изнь  все-таки в этом
предоставлЯет  шанс  -  надо  быть объективным.  ђазве, чтобы понЯть это, не
стоило приезжать и даже в чем-то разочароватьсЯ?
     ‚переди показалсЯ мост, весь в строительных лесах,- видимо, в половодье
повредило  фермы,-  и  €сламов  сбавил  скорость.  ‚ приоткрытое окно ударил
свежий запах реки, и он  напомнил ѓиЯзу €лек, реку его детства. Ћн осторожно
переехал мост и невольно притормозил.
     ‚переди,  насколько  хватало  глаз,  змеилась в зеленых  берегах  тихаЯ
утреннЯЯ река.  Њедленно несла она  свои воды, журча на перекатах, темнеЯ  в
редких затонах, шелестЯ молодой осокой на заболоченном мелководье, и тонкий,
едва заметный пар,  словно туман, поднималсЯ кое-где над водой, а с высокого
берега тень столетних вЯзов темным зонтом перекрывала слабую в узких берегах
жемчужную полосу воды.
     Ќизкий берег ее, покрытый густым тальником, переходил в луга,-  видимо,
широко  по  весне разливалась река. € пойма эта,  повторЯЯ изгибы реки, тоже
уходила далеко, но конец ее €сламов  все-таки  видел. ‚ лугах недавно прошел
первый укос, потому что тут и там стоЯли небольшие копешки сена, а трава уже
снова пошла в буйный рост - чувствовались близость и щедрость реки.
     Ѓыло тихо,  безлюдно, лишь вдали, как и в Ћзерном, слышалсЯ шум далеких
поездов, и звук этот над просыпавшейсЯ рекой  будил в душе отрадные,  чистые
воспоминаниЯ.
     ѓлЯдЯ  на раскинувшиесЯ внизу луга, ѓиЯз видел,  как в детстве, ночное,
костры,  стреноженных коней,  шаловливых  жеребЯт,  слышал  храп  породистых
скакунов  и  нетерпеливое  ржание  кобылиц  в  ночи.  ’олько  не   мог  Ясно
представить мальчишек  из соседних казачьих  станиц и  татарских аулов,  длЯ
которых  эти луга, наверное,  были общими, слишком мала и  слаба река, чтобы
одарить  людей  еще  одним  лугом. Ќет,  не  мог  он  представить  мальчишек
транзисторно-магнитофонного поколениЯ в  тихом ночном.  •отЯ  знал точно: не
перевелись  в  этих станицах и  аулах  лошади, и каждую весну  и  осень то в
татарском ауле на сабантуе, то  в  станицах на празднике урожаЯ устраиваютсЯ
скачки и джигитовки, на которые съезжаетсЯ народ отовсюду, даже из города...
     € джигитуют,  конечно, парни,  ох какие  лихие парни, и школой  длЯ них
становитсЯ ночное. Џока не исчезнут на земле кони, всегда будет ночное, одно
из  самых  удивительных  и  волнующих  моментов  отрочества,  а  значит,  не
переведутсЯ на  земле лихие джигиты.  Џросто  другое времЯ -  другое ночное,
наверное.
     Ћн стоЯл  долго, и одна  картина перед глазами сменЯлась  другой, он то
заглЯдывал в прошлое, то  видел будущее,  и думалось  здесь  на просторе,  у
реки, легко. ‚ поднЯвшейсЯ траве он разглЯдел след конной  косилки,  а потом
увидел съезд в луга. …хать дальше ему расхотелось. Људа? ‡ачем?
     Ќа  высоком берегу,  за вЯзами, угадывалась  большаЯ  казачьЯ  станица.
"‘егоднЯ  воскресенье, базарный  день, наверное,  еще успею",- подумал ѓиЯз,
почувствовав, как проголодалсЯ. Ћн развернул машину и поехал  по проселочной
дороге вдоль  высокого берега: где-то дорога должна была свернуть  к селу. ‚
казачьей станице  ѓиЯз бывал  не  раз,  отец  брал  его на базар,  а однажды
Ќури-абы чинил английский двигатель на старой казачьей  мельнице, и жили они
вдвоем на постоЯлом  дворе станицы  целую неделю. ѓиЯз тогда  никак  не  мог
взЯть  в толк, почему  местных  называют  казаками -  ведь  говорили они  на
русском Языке, как и  их  соседи в  Ћзерном,  да  и  внешне ничем  от них не
отличались,  разве  только  стар и млад носили фуражки с лаковым козырьком и
красным околышем.  …ще запомнилась станица сплошь белыми ухоженными  хатами,
ни одной развалюхи, как у них в Ћзерном,  и вишневыми садочками. € почему-то
запала в памЯть фраза,-  отец сказал ее  кому-то, когда они  вернулись после
ремонта  мельницы, наверное,  спрашивали о казачьем житье-бытье:  "“ казаков
порЯдок строгий:  лес  береги,  реку береги, луга береги  - потому и  крепко
живут".
     ’огда, мальчонкой, он не  понимал, почему нужно беречь реку, лес, луга,
пашню,  - казалось, они сами по себе,  всегда были и будут.  Џри  чем  здесь
человек?
     ‘таница,  в  которую  он въехал минут через десЯть, ничем не напоминала
казачье село, в котором он был тридцать лет назад,- ныне  оно было похоже на
Ћзерное,-  времЯ  безжалостно  нивелирует   наш   быт,   стираЯ  самобытное,
индивидуальное.  ‘удЯ  по вывескам,  станица ныне  превратилась  в  районный
центр.
     Џо пыльной разбитой главной  улице райцентра, которую  неведомо когда и
невесть как заасфальтировали, €сламов,  не расспрашиваЯ  никого, выбралсЯ  к
базару.  ‹ишь  базар,   уже  мало-помалу  начинавший  расходитьсЯ,  терЯвший
напрЯжение и азарт, напомнил  ѓиЯзу  казачью  станицу его детства. “  ограды
стоЯли подводы, брички и даже пароконный крытый фургон, на манер ковбойских,
с которого продавали визжавших поросЯт. ѓиЯз поставил машину  в разноцветный
рЯд  "†игулей" и  поспешил к  торговым лавкам. Ќо как ни  спешил, не смог не
замедлить шаг у старинной, изгрызенной степными аргамаками, коновЯзи. ѓде, в
каком месте и когда еще увидишь стоЯнку длЯ лошадей? Ќаверное, нынешние дети
и  не подозревают, что длЯ  них были раньше специально отведенные места, как
сейчас длЯ автомобилей и велосипедов.
     “ коновЯзи на привЯзи стоЯли, испуганно косЯ глазами и нервно перебираЯ
тонкими ногами, несколько лошадей.
     Ќа двух из них были высокие казачьи седла, роскошные, старинной работы,
и сбруЯ всЯ  в черненом серебре, отчего казалась она невероЯтно  тЯжелой,  и
даже стремена были серебрЯные, высоко подтЯнутые.
     "€меть  таких лошадей  и так содержать их  могут лишь истинные  казаки,
каких уже мало осталось",- подумал  ѓиЯз. € словно подтверждаЯ  его мысль, к
серому в Яблоках коню подошел сухощавый и мускулистый старик. Љонь, чувствуЯ
хозЯина, потЯнулсЯ к нему губами, затанцевал.
     - Ќу, милый, успокойсЯ,- сказал тот, теплеЯ глазами, и старческий голос
выдал его преклонный возраст.
     ‚ коротенькой,  кое-где прожженной,  а может, простреленной черкеске  с
пустыми  газырЯми, сохранившейсЯ  со  времен  его  молодости,  в  щегольских
хромовых сапогах и круто заломленной новой казачьей фуражке  старик выглЯдел
лихо. ‚друг  Ястребиными глазами он  выхватил у  коновЯзи  ѓиЯза,  и в  этом
взглЯде, инстинктивном, цепком, был извечный страх хозЯина за любимого конЯ,
он словно почуЯл вблизи  цыгана-конокрада, как, наверное, всегда безошибочно
чувствовал их в молодые и удалые годы.
     ‘тарик  не  ошибсЯ,  ѓиЯз любовалсЯ  именно  его  рысаком.  - Ђ,  пеший
татарин,- сказал он как  бы разочарованно, сгонЯЯ с лица  тревогу, но словно
дразнЯ  и укорЯЯ, продолжил:  - ‘мотри, любуйсЯ,  у вас  таких красавцев уже
нет, не тот пошел  нынче татарин... - € после паузы грустно заключил: - „а и
казак тоже...
     Љонь,  почуЯв  в  голосе  старика  неподдельную  печаль и  будто  желаЯ
прервать  неожиданный  разговор,  шагнул  к хозЯину. ‘тарик  нежно обнЯл его
красивую голову  и,  прижавшись  к мЯгким ноздрЯм  своего  любимца,  уже  не
замечаЯ ѓиЯза, приговаривал: "’ерек... ну  же, ’ерек". Ќа  тонкой старческой
руке, поглаживавшей шею конЯ, болталась казачьЯ нагайка.
     €  единственный раз в жизни €сламов, пожалел, что не имеет фотоаппарата
и не умеет фотографировать.
     Ќа базаре в продовольственной лавке  он выпросил  пустую коробку из-под
кубинского  рома.  ум, толчеЯ, смех, шутки, громкий  разговор  взбудоражили
ѓиЯза, заразили азартом, и  он, балагурЯ, как и все  вокруг,  быстро накупил
всЯкой  всЯчины.  ‚  молочном  рЯду   купил  банку  домашней  простокваши  и
знаменитой казачьей брынзы, тут же  рЯдом  взЯл десЯток Яиц. “же продавались
первые  помидоры  и огурцы, но, видимо,  цены  кусались, покупателей  в этих
рЯдах  не было, и потому  торговки ему  обрадовались. Ќа  выходе с базара он
прихватил и хлеб - целый каравай, пышный, еще теплый. ‚ сельские пекарни еще
не пришла механизациЯ-автоматизациЯ, и хлеб  мало чем отличалсЯ  от домашней
выпечки.  Љогда  он вспомнил у моста про базар,  у него  затеплилась  тайнаЯ
надежда  купить здесь икры  и рыбы,  настоЯщий  белужий  бок. €з  той давней
поездки, когда  отец  ремонтировал двигатель на казачьей мельнице,  у него в
памЯти осталась сцена,  про  которую он  часто рассказывал, но мало кто  ему
верил.
     Љогда  Ќури-абы починил мельницу  и сделал пробный помол, мельник здесь
же  на мельнице,- не последнее  место  в селе!  - организовал  угощение.  Џо
такому случаю зарезали  барана, чтобы работала  мельница долго и  надежно на
радость станичникам. ђезал барана и свежевал тушу сам Ќури-абы. Ќа застолье,
кроме мельника, были приглашены какие-то  уважаемые старики и староста, хотЯ
и  негласный, неофициальный, но  имевший реальную власть над казаками. ‡десь
на мельнице ѓиЯз впервые и попробовал икру, которую ели большими деревЯнными
ложками  из  глубоких  липовых мисок,  и  рыбу  -  розовую, жирную, вкусную,
которую мальчик поначалу принЯл за какое-то диковинное мЯсо, такими большими
и  толстыми были  куски.  ‚се  хвалили  работу  отца, выпивали  за  здоровье
мастера. ’ут же за столом и  рассчитались с  ним. ‚о дворе  мельницы  стоЯла
наготове  запрЯженнаЯ пароконнаЯ подвода, на которой их привезли из Ћзерного
и на  которой должны  были доставить  домой.  Љогда  отец  с  сыном вышли  к
подводе, мельник вынес свЯзанного за ноги барана.
     - Ђ это тебе, мастер, от менЯ лично,- и положил его в телегу, устланную
свежескошенным сеном.
     ‘тароста что-то шепнул вознице  и, усевшись вместе  с'  ним,  загадочно
улыбаЯсь, велел трогать. ѓде-то на краю села телега остановилась, и староста
пригласил Ќури-абы с ѓйЯзом в неприметный подвал.
     „линный  низкий  подвал,  крытый толстыми, в два  наката бревнами,  был
темен, и возница со старостой зажгли  сразу два больших  керосиновых фонарЯ.
‚нутри стоЯл ледЯной холод, хотЯ льда не было, видимо, где-то  совсем  рЯдом
проходили подпочвенные воды,- раньше в том, где  строить и  как, знали толк,
хотЯ  вроде и не  учились столько, как  сейчас. ‹ампы  медленно разгорались,
отгонЯЯ  тьму шаг за  шагом, и ѓиЯз вдруг увидел десЯтки огромных рыб с него
ростом и поболее, которые висели  на железных крюках головами вниз. ‘тароста
обходил, трогаЯ  и  как бы обнюхиваЯ каждую.  €  вдруг, найдЯ достойную  его
вниманиЯ,  остановилсЯ, вынул  из-за голенища  сапога  длинный нож, быстрым,
ловким движением вырезал из спины три длинных толстых куска и молча протЯнул
отцу.  ‡атем  он  направилсЯ к боковой стене и  поставил  фонарь  на широкую
деревЯнную полку.  Џолки в два рЯда уходили в темноту, на них лежали большие
черные шары, величиной с футбольный мЯч.
     ‚озница подал  не  то небольшое  ведро, не то бочоночек, и староста все
тем  же ножом как  масло разрезал один шар пополам,  рукой уложил в ведерко,
заполнив его до краев, и передал все это ошеломленному ѓиЯзу.
     - ќто от  общества,  от  мира  казачьего,  мастер,-  и  староста  низко
поклонилсЯ отцу.
     Ќо сколько ѓиЯз ни  выглЯдывал сейчас, ни открыто,  ни тайком  рыбой  и
икрой  на базаре  не торговали. Ђ  сколько ее было в этих краЯх, когда-то он
видел сам. € теперь запоздало он понЯл отцовскую фразу: реку берегут...
     ‡ато, выискиваЯ продаваемую  тайком икру, он наткнулсЯ на цыган,-  нет,
не конокрадов,  последние казачьи кони врЯд ли их интересовали. –ыгане бойко
торговали самодельными свитерами и пуловерами  с фальшивой эмблемой далекого
штата "Њонтана".
     ‚се купленные  ѓиЯзом  продукты  были  аккуратно  размещены  в коробке,
которую расторопнаЯ хозЯйка хлебной лавки быстро и ловко перевЯзала шпагатом
из-под  бубликов.  Ќе  спеша,  довольный  покупками  и  живописным  казачьим
базаром,  опЯть же мимо коновЯзи,  у которой теперь  одиноко стоЯла, опустив
голову, стараЯ пегаЯ кобылица, направилсЯ он к стоЯнке. €здалека он увидел у
своей машины плотное кольцо людей.
     "Ќаверное,  выезжаЯ,  кто-то  крепко зацепил  менЯ".  Ќо  эта  мысль не
вызвала  у ѓиЯза  ни злости,  ни огорчениЯ. "‚от  если  бы  ее угнали,  Я бы
обрадовалсЯ",- подумал он  и рассмеЯлсЯ. ‘таница положительно возвращала ему
утерЯнное  настроение.  Ћн  с  трудом  пробилсЯ к  своей  машине и, поставив
коробку на капот, достал ключи.
     - ’ы хозЯин?  - спросил какой-то возбужденный казак и, схватив  его  за
руку, затараторил: - џ первый, Я первый покупатель, Я первый подошел...
     …го  не  перебивали,  но  двое крупных  мужчин молча  оттирали  его  от
€сламова, пытаЯсь обратить внимание  ѓиЯза на  себЯ. Ќо тот мертвой  хваткой
вцепилсЯ в локоть татарина.
     -  Џокупатель чего?  - спросил растерЯнно €сламов,  стараЯсь освободить
локоть, в чем ему услужливо пытались помочь  все те  же двое крепких мужчин,
по всей вероЯтности, не здешние.
     -   „а  ты,  брат,  шутник,-  нервно  рассмеЯлсЯ,  не  выпускаЯ  локтЯ,
взволнованный казак.- "‚олги", дорогой, вот этой красавицы белой.
     -  Ђ кто  вам сказал, что  она продаетсЯ?  - наконец освободив, не  без
чужой помощи, локоть, спросил, приходЯ в себЯ, €сламов.
     - ’ы что, псих? Ќа самом видном месте базара поставил  машину,  надраил
как на парад, а  теперь -  не продаетсЯ? •итер, брат. –ену хочешь нагнать? -
сказал возмущенно казак, и толпа вокруг зашумела.
     ѓиЯз понЯл, что поставил  машину на автомобильном базаре, издали  очень
похожем  на  аккуратную  автостоЯнку.  "Љонный базар, сенный  базар,  птичий
базар,-  мелькнула мысль,-  а теперь вот и автобазар. “ каждого  времени  не
только свои песни, но и свои базары".
     -  €звините, Я  приезжий,  проездом.  Ќе  знал. Њашина  не  продаетсЯ,-
ответил уже раздраженно ѓиЯз.
     ’олпа медленно стала редеть.
     ѓиЯз  открыл багажник, рЯдом с ним, слева и  справа,  склонились головы
все тех же крепких мужиков.
     -  Њолодец,  разогнал шушеру.  Њы  берем  машину, очень понравилась, на
экспорт, наверное, сделана.
     - Ќе на экспорт, а персонально,- перебил ѓиЯз, закрываЯ багажник.
     -  ’ем  лучше,  за версту  видно,  особеннаЯ,-  продолжали  обрадованно
крепыши. -  ’ридцать тысЯч даем, мелочитьсЯ не будем, по душе нам машина. Џо
рукам?
     - Ќе  продаетсЯ  машина,  Я же  сказал,-  ответил устало ѓиЯз  и открыл
переднюю дверцу.
     "‚олга"  медленно тронулась с  места... ‚  приоткрытое окошко всунулась
голова одного из настырных покупателей.
     -  ’ридцать  пЯть даю, дорогой, последнЯЯ,  краснаЯ цена, - умолЯл  он,
цеплЯЯсь за руль.
     - Ќе продаетсЯ,  -  ответил ѓиЯз и  рванул машину  так, что  все вокруг
шарахнулись в стороны.
     ’олько выехав за околицу  станицы, он  сбросил  скорость  и  повернул к
мосту. ‡десь на лугах, у реки, он и решил провести день.
     Ќе шел из головы базар: цыгане, врЯд ли предполагавшие,  в какой стране
находитсЯ штат  Њонтана  и  занЯтые  столь странным ремеслом; старый  казак,
хозЯин красавца ’ерека, его долгаЯ и, конечно,  не  простаЯ жизнь, торги  на
автомобильном базаре...
     - ’ридцать пЯть тысЯч...
     Ќо цифра, произнесеннаЯ вслух, не будила в нем никаких чувств,  хотЯ он
и понимал, деньги охо-хо какие, иной человек за всю свою жизнь такие врЯд ли
заработает  -  библиотекарша,  медсестра, например,  да  и рЯдовой  инженер,
пожалуй. ‘тоило ему только захотеть, и без  особых угрызений совести  он мог
распорЯжатьсЯ такой суммой.  Ќо даже абсолютнаЯ реальность  стать владельцем
многих тысЯч - стоило лишь повернуть назад - не вызывала в нем ни сожалениЯ,
ни сомнений, потому что он  был  убежден, что прав  никаких на эту роскошную
машину, вызывавшую зависть многих, не имеет, даже ЯвлЯЯсь единственным сыном
и наследником Ќури €сламова.
     Ћн  съехал по  следу косилки в луга и долго ехал вдоль берега,  выбираЯ
удобное место и длЯ себЯ,  и длЯ  машины; мест красивых было много, оттого и
выбрать  оказалось  трудно.  ‚скоре  он  нашел   полЯну,   котораЯ  по  всей
вероЯтности служила местом отдыха косарЯм в  сенокос, а уж кто лучше местных
краше  место  отыщет,  потому  он и остановилсЯ.  Џривлекла  его и копанка -
слабый родничок, с  любовью  обложенный битым кирпичом. ‘колько поездил ѓиЯз
на своем  веку, а  копанки встречал только здесь, в родных местах. Ќевдалеке
он увидел и старое кострище, которое Явно использовалось не один раз, и  это
тоже обрадовало его. Ћсмотрев окрестные кусты, он нашел треногу, закопченный
казанок и даже запас  привезенных из  станицы дров.  Ќо  дрова ѓиЯз решил не
трогать,  времени у него  было предостаточно, никуда он не спешил, нигде его
ни ждали, и он намеревалсЯ поискать сушнЯк на берегу и в тальниках.
     ‘ реки в сторону луга тЯнул слабенький, едва ощутимый ветерок, влажный,
вЯзкий, с запахом  воды, мокрого  берега, а над цветущим  лугом  и  молодыми
стогами стоЯл  густой запах трав, запах горЯчего лета, и казалось, здесь,  у
копанки,  где  расположилсЯ  ѓиЯз,  эти  запахи  реки  и  луга  соединЯлись,
растворЯлись  один  в другом,  рождаЯ неповторимый аромат, круживший голову,
пьЯнивший  душу -  и никуда  уходить  отсюда не хотелось. ‘олнце уже  стоЯло
высоко, времЯ  перевалило  за полдень,  но  здесь  на лугу  у  реки  жара не
чувствовалась  -   приЯтное,  мЯгкое,  покойное   тепло,   располагавшее   к
созерцанию, любованию, покою. Ќо вот с покоем как раз ничего и не  выходило,
хотЯ он всЯчески гнал мысли о  сестрах,  зЯтьЯх, отчем доме. ‚друг почему-то
вспомнил  слова  ”едора,  сказанные им  вчера в машине,  когда  они за пивом
ездили:  "деловаЯ", "деловой"...  ќто  он  о ”ариде  с •алиЯром.  Ќет, ”едор
сказал  без  зависти,  но и  без  осуждениЯ,  а  может,  сдержалсЯ при  нем?
‡акружилась  мысль вокруг двух в общем-то обычных слов... „еловаЯ, деловой -
как бы они поступили сейчас,  на базаре, окажись в отцовской  машине? ‘корее
всего,  превратили  одну  "‚олгу" в  четверо  "†игулей"  - всем  сестрам  по
серьгам, как говоритсЯ. ’ем более,  что деловаЯ ”арида в райисполкоме сидит,
сама списки на получение  машин печатает. Љак-нибудь, если  не в один заход,
то в два, три навернЯка вклинилась бы в очередь  и вырвала бы машину сначала
себе, потом сестрам...
     •алиЯру, например, как  лучшему  диск-жокею района - чем не  подходЯщаЯ
формулировка  при распределении, - а  может, даже лучшему бармену,  учитываЯ
перспективу роста и открытие пивбара. ‘ебе - как единственной женщине-юристу
в районе - вполне убедительно. Ќу а оформить машину на  ”едора с Ђлексеем  и
вовсе  не составит  труда, были бы деньги,- рабочий класс! ’ут уж ”арида как
юрист   нашла  бы   что   сказать:   и   его  величество,   и   гегемон,   и
землепашец-кормилец - в глубинке очень реагируют на такие слова.
     ‘корее всего, так  бы оно и случилось. Ђ затем бы наступил  черед дома.
”арида уже вот-вот  получит  казенный коттедж на главной улице  поселка, где
живет все начальство и интеллигенциЯ Ћзерного. Џеревезет мать  к себе или  к
сестрам - что  делать  старой женщине  одной  в огромном  особнЯке? -  а дом
пойдет  с молотка. Ћт этих мыслей ѓиЯз аж сплюнул  и, крикнув на ветер:  "Ќе
выйдет!", показал кукиш в сторону Ћзерного.
     “дивительно, но  этот  всплеск Ярости  отогнал  прочь  тЯгостные мысли.
‡апалив небольшой  костерок, он сварил в казанке Яйца,  часть всмЯтку, часть
вкрутую. ‘ аппетитом, от которого давно уже отвык, пообедал.
     Џотом долго и с удовольствием купалсЯ в реке, название которой так и не
удосужилсЯ узнать у кого-нибудь, загорал на песчаных дюнах, напоминавших ему
Џалангу.
     ‘олнце стало клонитьсЯ к западу, и от стогов потЯнулись, все удлинЯЯсь,
лохматые,  причудливые  тени.  ‚озвращатьсЯ  было  рано,  да и  не  хотелось
покидать этот райский уголок. € ѓиЯз, чуть разворошив стог, расстелил старое
одеЯло из машины, служившее вместо чехла, и прилег.
     ‡апах стога  напомнил ему  сеновал в старом  доме, куда  зимой загонЯла
ребЯтню  стужа или  метель.  ‡абившись в  тепло  сеновала, в  кромешной тьме
рассказывали  они друг  другу  страшные  истории  о  колдунах  и  колдуньЯх,
нечистой силе, привидениЯх.  “дивительно,  как популЯрны были тогда подобные
истории  в маленьких местечках! Ќезаметно  он  заснул - сказалось  вчерашнее
послеобеденное застолье, да и сегоднЯшний непростой день.
     ЏроснулсЯ ѓиЯз глубокой ночью, прЯмо над  ним  в  высоком  летнем  небе
сиЯли звезды - такого высокого неба и столько звезд сразу он не видел давно.
Ћн долго лежал,  не ощущаЯ прохлады, потому что  ночь  оказалась на редкость
теплой. Ќочное небо с  падающими и угасающими звездами,  Яркими созвездиЯми,
названий  которых,  кроме Ѓольшой  Њедведицы,  он  не  знал,  было таким  же
притЯгательным,  как  река, лес, луга, он не мог  оторвать  глаз  от  звезд,
казалось,  они  струили на  него  покой и нежность.  € тут неожиданно пришел
ответ на мучившие его все эти дни вопросы. ѓиЯз  понЯл, что ему надо делать.
Ћт  удивлениЯ он даже вскочил, ощутив в себе необыкновенную силу и бодрость,
вроде и не ночь стоЯла кругом.  Ћн снова разжег  костер, поставил  казанок и
заварил мЯту, так делали они в детстве в ночном или на рыбалке.
     Ќаверное, его  Яркий  костер в  ночи  был  виден с  высокого  казачьего
берега, где еще гулЯли влюбленные, а может, даже  и в космосе. ‚едь говорЯт,
подними  голову  -  тебЯ  разглЯдЯт космонавты. € как бы  посылаЯ  привет  в
космос,  он  поворошил  угольки  костра,  и   тысЯчи  искр,   земных  звезд,
взметнулись  к  небу.  …сли  бы  действительно  его  разглЯдели  космонавты,
наверное, они  бы  позавидовали ѓиЯзу: ночь,  тишина, даже не слышно  цикад,
только изредка в  реке  плеснет большаЯ  соннаЯ  рыба, да чуткаЯ лЯгушка  от
страха, на всЯкий  случай,  плюхнетсЯ с широкого и удобного листа кувшинки в
воду, и костер, от которого глаз не оторвать, и вечное таинство огнЯ...
     ‘ушнЯк кончилсЯ, костер догорал, но уходить не хотелось, и  он пошел  к
реке. Ѓесшумно, словно  боЯсь вспугнуть сон всего живого в ней и вокруг нее,
несла она свои воды к “ралу. ’олько бессонный озорной ветерок, неподвластный
реке,  вдруг  шуршал  береговым  камышом,  снимал  дрему  с  усталых  ракит,
склонивших   свои  ветви  к  самой   воде,   словно   ища  и  просЯ  у  реки
заступничества. Ћстывший за ночь  прибрежный песок  ласкал, успокаивал босые
ступни и  словно приглашал пройтись, наглЯдетьсЯ -  когда еще такое увидишь,
разве что во сне.  Ћн прошелсЯ вдоль берега по мелководью - вода,  вобравшаЯ
долгое летнее солнце, была теплее, чем днем.  Ћн  быстро разделсЯ и поплыл -
осторожно, бесшумно,  - кощунственно было  будить тишину... Њашина, стоЯвшаЯ
под стогом сена, пропахла разнотравьем, лугом. ‚ключив дальний свет фар, так
что стали видны дремлющие, чуть поникшие к ночи цветы, одинокие и сиротливые
стога,  ѓиЯз  медленно  выехал на  дорогу. Џроехав  мост, включил приемник -
разноголосый эфир  ворвалсЯ  в  салон  машины, но  он  легко  нашел  музыку,
наверное, она передавалась длЯ таких полуночников, как он. Ѓыстрой езды, как
он и предполагал, не получилось,  хотЯ дорога была  уже знакомой и ни одного
огонька      навстречу.     ‘тепь,     травленнаЯ      и      перетравленнаЯ
пестицидами-гербицидами,  кстати   и  некстати   паханнаЯ  и   перепаханнаЯ,
перерезаннаЯ  гулкими  шоссе,  автострадами,  железной   дорогой,  пропахшаЯ
бензином  и круглосуточным дымом с оренбургских нефтепромыслов, искореженнаЯ
телегами,   трейлерами,   изрезаннаЯ   многими   нитками   нефтепроводов   и
газопроводов,    подземными    кабелЯми    телеграфных,    телефонных   иных
коммуникаций,- не погибла и жила неожиданной длЯ ѓиЯза активной жизнью.
     €ногда дорогу переползали какие-то змеи, ужи, полчища лЯгушек. ’о вдруг
в  свете  фонарЯ  на  дороге  плЯсал  ослепленный тушканчик, не  знаЯ,  куда
скакать. „важды перебежали дорогу  тощие, линЯлые лисы. Ћднажды ему пришлось
даже остановитьсЯ: через дорогу, видимо, на водопой, трусило стадо сайгаков,
и среди  них неокрепший, молодой приплод. Ѓедным животным, к сожалению,  был
знаком луч  автомобильной фары  браконьера, и  ѓиЯз, чтобы  не разогнать их,
чтобы  не  растерЯлись  в  ночной  степи,  в   опасной  близости  от  дороги
беззащитные  сайгачата, долго  стоЯл у обочины, погасив свет. Ћсобенно много
было  зайцев  - они,  кажетсЯ, даже  не  боЯлись машины, видимо, придорожнаЯ
жизнь приучила.  Ќо если ослепительный луч фар  прихватывал их, они,  как  и
тушканчики,  растерЯнно метались по  шоссе. ‚доль железнодорожной лесополосы
часто встречались ежи, - странно, что они делали по ночам у путей? “видел он
и барсука у норы возле переезда - тот не испугалсЯ, не  юркнул под землю, а,
вилЯЯ жирным  задом, заковылЯл в  темноту. “ пшеничных  полей  было  царство
сусликов  - вот  кого  не  берет  ни  пестицид, ни  гербицид, жиреет себе на
здоровье и  плодитсЯ  несметно. ‡десь  же, на пшеничном поле,  вблизи  леса,
повстречались  ему совы -  большие, ленивые, старые. “дивительно,  еще утром
ехал по этой же дороге, ничего не  видел, не замечал, даже не предполагал, и
вдруг  ночь  открыла длЯ  него затаившийсЯ от людских глаз  неожиданный мир.
ЏоразительнаЯ ночь! „аже ради этого  днЯ, ради случайного путешествиЯ стоило
возвращатьсЯ в отчий дом.
     ‘тало светать, начали меркнуть и гаснуть звезды. Ќезаметно очищались от
Ярких созвездий огромные полосы небосвода, еще минуту  назад бархатно-черный
подклад  неба вмиг посерел, чтобы с  первыми лучами  зари  Ярко,  по-летнему
заголубеть.
     ‚ъезжал он в Ћзерное со  стороны  старого кладбища,  где был  похоронен
отец.  Њусульманские  кладбища  просты  и непритЯзательны.  Ќет  там буйства
зелени  и роскошных  памЯтников,  зачастую  нет  и  кладбищенского  сторожа.
Љладбище было обнесено глинЯным дувалом, от времени  дувал крепко осел,  был
частично размыт затЯжными осенними ливнЯми и весенними паводками  и  местами
рухнул.  Њать говорила,  что какой-то казах,  чабан,  завещал крупную  сумму
денег на  новый забор  длЯ кладбища,  но дети  второй  год опротестовывают в
судах завещание,  утверждаЯ,  что  отец  был  невменЯем,  да только ни  один
свидетель, кроме родни, не  хочет брать грех  на душу и подтвердить это. —ти
отца своего!
     ѓиЯз оставил  машину  у входа. “же рассвело, и легкие,  дымчато-снежные
рассветные  облака,  которые  исчезают  с  первыми  жаркими  лучами  солнца,
заполонили  вместо звезд по-утреннему  свежий  небосвод.  Џала роса, и кусты
чахлой  серой полыни  были влажны, выжженнаЯ солнцем  трава  не хрустела под
ногами,  и вытоптанные дорожки, разбежавшиесЯ веером  от входа по громадному
кладбищу, еще не пылили.
     Њогила Ќури-абы была скромной, как и прочие, только оградка, выкованнаЯ
в колхозной кузнице, была шире,  выше, затейливее  и казалась надежнее,  чем
остальные. Ћградка была выкрашена металлическим лаком  - черным,  блестЯщим.
—то ж, ”едор постаралсЯ, делал длЯ  учителЯ, тестЯ,  мастерового, от сердца,
что называетсЯ. Ѓольшой букет роз из  домашнего сада, что принес сюда ѓиЯз в
день приезда, увЯл, спалило немилосердное степное солнце. Ћн открыл калитку,
убрал высохшие цветы и  тут у изголовьЯ могилы увидел тонкие, неокрепшие, но
дружно пошедшие в  рост  стебли татарника, целый куст.  ‘амый тонкий, слабый
стебелек  кончалсЯ  алым,   распустившимсЯ  недавно,  может,  даже  сегоднЯ,
цветком.  Џоследний  дар  земли, нежнейший  цветок  невзрачного, но  большой
жизненной силы татарника, покачиваЯсь,  словно шептал:  спи  спокойно,  Ќури
€сламов, мастеровой, землепашец...
     ... Ћзерное медленно просыпалось, хлопали калитки, скрипели несмазанные
ворота, гремели ведра в колодцах, проспавшие хозЯйки спешили с подойниками к
коровам, переулками  уже выгонЯли  скот в  стадо. ѓиЯз аккуратно,  не гремЯ,
распахнул  ворота  и заехал во двор,  заводить машину в гараж не стал  -  не
хотел тревожить сладкий утренний  сон  домашних. ‘  тех  пор, как умер отец,
корову не держали - кому добывать сено, ухаживать, доить? Њать часто болела,
а ”арида отродЯсь не держала подойник в руках, да и зачем? ‘ молоком проблем
не было, в райисполкомовском буфете его всегда купить можно.
     ѓиЯз осторожно прошел к себе в комнату.  Ћкно спальни, как обычно перед
сном, было распахнуто в сад, постель аккуратно расстелена, а на прикроватной
тумбочке стоЯл  графин с водой и опрокинутый вверх дном высокий  стакан ѓиЯз
торопливо разделсЯ и нырнул в постель, тишина дома манила ко сну.
     ЏроснулсЯ  он неожиданно, как  и заснул,  судЯ  по солнечному  зайчику,
гулЯвшему  в комнате,  спал  недолго.  €з сада,  где обычно в затишке  стоЯл
поутру  самовар,  потЯнуло дымком  -