араЯ  дева,  за
жалЯщий  и  колкий  Язык  прозваннаЯ  пансионерками  "скорпионша", выступила
вперед и заговорила быстро, торопЯсь и захлебываЯсь:
     - „а  как  же,  матушка,  сами  посудите: иду это Я по коридору намедни
мимо  кухни  и  вдруг  - запах жареного масла и словно курицы мне почудилсЯ.
ќто  в  посту-то!..  ‚хожу.  "’ы что, ‘еклетеЯ, жаришь?"... Ђ она как в ноги
бух!  "Ќе погубите, сестрица, не выдайте. ‘огрешила, что поделаешь?" Ќу, тут
Я  в  класс  отправилась и заЯвлЯю, что ‘еклетею-де вон надо, потому что она
грех  на всю школу накликала, в посту оскоромилась, себе на погибель, нам на
соблазн.  €ду,  говорю,  донести  матушке.  Ђ  они, вот эти негодницы, - тут
сестра  ЂгниЯ  ехидно  скосила  глаза  на  трех  "преступниц",  -  €гранову,
Љосолапову  и  „ар,  -  а  они  тут и покаЯлись: "Њы, сестрица, виноваты, не
гоните  ‘еклетею,  мы  за курой ее посылали, проголодались, она ни при чем".
’ак-таки и отчеканили негодницы! ‘тыда в них нет!
     € сказав это, сестра ЂгниЯ укоризненно закачала своей головой.
     ‡атихло в классе.
     ѓробоваЯ тишина водворилась в нем.
     ‡атем,  среди  мертвого молчаниЯ, прозвучал звонкий и серебристый голос
Љати €грановой:
     - Њатушка!  Ќе  гневайтесь...  Ќе скрываемсЯ мы... Њочи не было, поесть
захотелось, ну и послали за курицей...
     - Ђ...    а...    послали!..    …сть    захотелось!..    -    протЯнула
начальница-монахинЯ,  отчеканиваЯ  каждое  слово  по  слогам, и стремительно
приблизилась,  волоча  свой длинный черный шлейф по полу, к Љатюше, схватила
ее за плечи и грозно добавила, сдвигаЯ брови:
     - ‚о  прах,  негодница! ‡емные поклоны отбивать! ‘лышите, что выдумала!
ѓолодно  ей!  „а зачем ты здесь?.. ђади того, чтобы плоть свою тешить, мамон
Яствами  всЯкими  набивать или ради спасениЯ вечного?.. ђади радости и утехи
духовной!..  ‡амаливай  грех  свой,  негодница!..  —ела от земли не вздымай!
‘лыхала?  Ђ  вы,  все  другие,  за  то,  что  не удержали от греха смрадного
подругу,  тоже  кайтесь.  Џо  тридцати  земных  поклонов на каждую и с колен
вплоть  до  ужина  не вставать, грешницы, утешительницы дьЯвола, приспешницы
суеты мирской!
     € костлЯвый палец Њанефы снова затрепетал в воздухе.
     ‘нова одиннадцать девочек, как по команде, опустились на колени.
     —ернаЯ,  величественнаЯ,  похожаЯ на птицу, монахинЯ, не покидаЯ своего
грозного  вида,  поплыла  из  классной.  ‡а нею, мЯгко шурша по полу, поплыл
длинный  черный  шлейф  ее  платьЯ.  ‡а  шлейфом  мелкими шажками засеменила
ЂгниЯ.
     ЋпЯть тишина воцарилась в классной.
     Ћдиннадцать  девочек  стоЯли  на  коленЯх,  покорно склонив головки, со
скрещенными на груди руками.
     ‘тало  темнеть.  ђедкое  осеннее  солнце  скрылось,  и  сумерки окутали
мало-помалу  угрюмую  сводчатую классную. €з соседней комнаты доносилсЯ звон
тарелок и лЯзг вилок и ножей.
     - “жин  накрывают,  -  среди полной тишины прозвучал голос €грановой, и
ее   черненькаЯ  головка  смело  вскинулась  на  худеньких  плечах.  -  ‚рет
скорпионша.  Ќебось,  не  она  на  курицу  наткнулась, а эта галка-фискалка,
“ленька,  ей  опЯть  на  хвосте  сплетню  принесла.  “ж  подожди  у менЯ ты,
“ленька!
     - ’с!  ’с!  Љатюша!  —то  ты!  ЃезумнаЯ! Њы на "покаЯнии", а ей хоть бы
что! ‚ голос кричит! „а что ты, рехнулась, милаЯ?
     €   €нна   Љесарева,   страннаЯ,   милаЯ   девочка,   лет  14,  дернула
расшумевшуюсЯ Љатю за ее черную рЯску.
     €нна  Љесарева была всЯ седаЯ вследствие перенесенного в детстве ужаса,
о  котором  не  любила  говорить.  …е серебрЯнаЯ головка, недетски серьезное
личико  и  грустный,  странный,  в  самое себЯ ушедший взглЯд производили на
окружающих  жалкое  впечатление. Џодруги любили €нну, прозвали ее "маркизой"
за  серебрЯную, несмотрЯ на юность, головку и нежно заботились о ней. —уткие
детские  сердца  как бы желали вознаградить своею дружбою и заботами €нну за
тЯжелую  драму,  пережитую  ею  в  детстве.  €  она своей серьезностью имела
большое влиЯние на класс.
     - ’ише,  тише,  Љатюша!  Ќеровен  час,  услышит “ленька и опЯть донесет
матушке, - еще раз предупредила она Љатю.
     - Ђ  пусть  ее  доносит!  -  беззаботно  трЯхнув  черненькой,  кудрЯвой
головкой, произнесла та. - Џусть доносит!
     - ЉатЯ! ЉатЯ! - послышалось со всех сторон.
     - —то  ЉатЯ? ђодилась Љатей и умру Љатей! - внезапно вскакиваЯ с колен,
закричала  €гранова,  и  ее  живые,  черные, как коринки, глаза заблестели и
заискрились  разом. - „овольно нам терпеть от галки-сплетницы! Џора проучить
ее... ‚се на длинном хвосте матушке носит...
     - ’ы   проучишь,  что  ли?  -  €  высокаЯ  черноволосаЯ  ћлиЯ  ЊирскаЯ,
некрасиваЯ  девочка, лет 16, надменнаЯ, гордаЯ, нелюбимаЯ никем за ее дружбу
с   тою   же   злополучной  “ленькой,  злобно  взглЯнула  на  расходившегосЯ
"мальчишку", т.е. Љатю €гранову.
     - ‚ы,  ЊирскаЯ,  молчали  бы  и  свой  длинный  нос  не  совали куда не
следует!  -  резко  ответила  €гранова.  -  ‚ы  девушка-чернЯвка  при царице
“леньке и вам с нами о ней говорить не приходитсЯ.
     —ернЯвка   сделала   гримасу,  обезобразившую  вконец  ее  и  без  того
некрасивое лицо.
     - „опрыгаешьсЯ ты когда-нибудь, €гранова! - процедила она сквозь зубы.
     - € правда допрыгаешьсЯ, ЉатЯ... Њолчи!
     € красавица "королева" метнула на шалунью свои прелестные глаза.
     - ђади  вас,  ‹аренька, ради вас, королева моЯ, будет молчать €гранова!
- произнесла порывисто-захватывающим голосом ЉатЯ.
     Ћна  давно  и нежно боготворила ‹арису. Џылкую, впечатлительную девочку
прежде  всего  поражала  и очаровывала красота ‹иванской. ‹аренька ‹иванскаЯ
казалась  ей  каким-то  неземным  существом.  …е  дивные золотые, как у феи,
волосы,  ее  плавнаЯ  поступь  и белые, удивительной красоты, руки, ее не то
молчащие   о   чем-то   неведомом  другим,  не  то  над  кем-то  таинственно
подсмеивающиесЯ,  полупечальные  глаза  - все это резко отличалось от прочих
монастырских  пансионерок.  €  не  одна  только  €гранова преклонЯлась перед
"королевой".  Ќа  ‹арису  смотрели  как-то  особенно все вообще воспитанницы
матери  Њанефы.  …ю  интересовались.  Ћ  ней говорили. …й подражали в манере
говорить,  кланЯтьсЯ,  носить волосы, косынку. …е совета слушались. …е голос
имел заметное значение среди "монастырок".
     Ќо  горЯчее  и восторженное поклонение €грановой, отчаЯннейшей и смелой
до  дерзости девочки, особенно приЯтно тешило красавицу ‹арису. ‡олотокудраЯ
королева  относилась  с  чуть  заметной  насмешливой  ласковостью к бедовому
"мальчишке", беспрекословно подчинЯющемусЯ ей во всем.
     ЉатЯ  притихла,  но  ненадолго.  —ерез  минуту  глаза  ее уже бегали по
классной,   бросаЯ   насмешливый  взглЯд  на  стройные,  тоненькие  фигурки,
отбивавшие земные поклоны.
     - ‚от   трусихи-то!  -  захохотала  ЉатЯ.  -  Ќикто  не  видит,  а  они
стараютсЯ!   Ћставьте!   Ѓросьте!..   ‚место   того,  чтобы  шишки  на  лбах
наколачивать,  соберемсЯ в кружок да обдумаем хорошенько, что сделать, чтобы
‘еклетею  не  прогнали  за  нашу  куру  несчастную,  а то еще, чего доброго,
благодарЯ этой мерзкой “льке, вылетит ‘екле...
     „ружное  "тсс!", вырвавшеесЯ из груди десЯти девочек, не дало докончить
Љате ее фразы.
     Ќа пороге класса в надвинувшихсЯ сумерках чернела небольшаЯ фигура.
     - Ќикак  испугала? Џростите менЯ, грешную, девоньки милые! - сладеньким
голоском протЯнула вошедшаЯ, отделЯЯсь от дверей.
     —иркнула  спичка, и через минуту две небольшие стенные лампы, зажженные
худой,     изжелта-смуглой    рукой,    осветили    классную,    одиннадцать
коленопреклоненных фигур и вновь поЯвившуюсЯ двенадцатую.
     ќто  была  “ленька,  племЯнница  матери Њанефы, служившаЯ в послушницах
N-ского    монастырЯ   и   года   полтора   назад   поселившаЯсЯ   у   своей
благодетельницы, как она называла мать Њанефу.
     “ленька  была "очами" и "ушами" матушки длЯ пансионских услуг. ‚се, что
ни  видела и ни слышала среди пансионерок “ленька, все она доносила ей. ‡ато
девочки  платили  самою чистосердечною ненавистью послушнице, за исключением
одной только длинноносой ћлии Њирской, дружившей с “ленькой.
     •уденькаЯ,  изжелта-бледнаЯ,  с каким-то старообразным и птичьим лицом,
“ленька внушала одной своей внешностью невольное отвращение.
     “ленька  косила с детства, и это еще более подчеркивало безобразие ее и
без  того некрасивого лица. ’о приторно-слащаваЯ, то ехидно-ЯзвЯщаЯ, “ленька
вполне  оправдывала  свои  прозвища  "галки-сплетницы"  и  "Язвы", данные ей
пансионерками.
     ‡ажегши  лампы,  она  сложила руки и в скромной, деланно-смиренной позе
остановилась  посреди  классной. …е лисий носик, словно нюхал по воздуху, ее
рысьи глазки так и бегали по сторонам.
     - Ќикак  опЯть  на покаЯнии, девоньки? - после минутного молчаниЯ снова
запела своим приторно-сладеньким голосом “ленька, озираЯсь во все стороны.
     „евочки  угрюмо  молчали,  уставЯсь  глазами  в землю, “ленька, манерно
поджимаЯ  губы  и  перебираЯ  четки,  висевшие  на  ее  впалой  груди, снова
заговорила:
     - €  за  что  это  вас  опЯть-то?  Љажись,  ничего не напроказили... Ђ?
„евоньки?..  Ќу,  да  матушка  наша  знает, за что казнить, за что миловать.
Љайтесь,   девоньки,  кайтесь,  милые!  “мерщвлЯйте  свою  плоть,  девоньки,
епитимиею... ‘вЯтое это дело... ‘ам ѓосподь наш €исус •ристос вел...
     Ћна не договорила.
     ЌевысокаЯ,   сероглазаЯ   девочка,   с   каким-то   необычайно  прЯмым,
лучившимсЯ  взором,  стремительно  вскочила  с колен, в два прыжка очутилась
подле  “леньки  и,  грубо  схватив ее резким движением за руку, взволнованно
бросила ей в самое лицо:
     - Џодло  притворЯтьсЯ! Џодло лгать и наушничать! ’ы донесла на "наших",
на  ‘еклетею...  €з-за  тебЯ  наказаны!..  “бирайсЯ  отсюда!.. ‚он убирайсЯ,
гадкаЯ сплетница!.. џзва! Џереносчица! ‹гуньЯ!
     ‘ерые  глаза  девочки  запрыгали  от  возбуждениЯ.  ‹ицо побледнело под
белой косынкой.
     “ленька  отшатнулась.  …е  раскосые  глазки  сердито  впились  в  глаза
бледной девочки.
     - Ћленька  ‹инсарова,  неправду  вы  говорите,  девонька!  -  с  трудом
подавлЯЯ в себе порыв злобы, запела “ленька, - неправду вы говорите, де...
     - ‹жешь!  Ћльга всегда одну правду говорит... Ћна честнаЯ! ЌеподкупнаЯ!
-  вырвалось  из  груди  €грановой,  и в ту же минуту "мальчишка" с каким-то
лихим  задором  подскочила  к  “леньке и встала подле бледной Ћльги в боевую
позу.
     “ленька растерЯлась.
     - ѓосподь   €исус   •ристос   прежде   всего   не   велел  клеветать  и
сплетничать...
     …два  она  это  сказала,  как  высокаЯ,  темноглазаЯ  ‹ариса, не спеша,
плавным и красивым движением поднЯлась с колен.
     ‡а ней поднЯлись и все остальные.
     ЃелокуренькаЯ,   голубоглазаЯ,   хрупкаЯ  ђаечка  ‘оболева,  прелестный
болезненный  и робкий двенадцатилетний ребенок, самаЯ маленькаЯ и слабенькаЯ
из всех пансионерок, жалась к ‹арисе.
     - „овольно,  “ленька!  „овольно!  -  произнесла  повелительным  голосом
‹ариса.
     - „овольно! „а, довольно! - повторили за ней все остальные девочки.
     ‘держанный  ропот злобы и негодованиЯ пронессЯ по классной. ЌенавистнаЯ
“ленька своим притворством переполнила, казалось, чашу общего терпениЯ.
     Љрасавица  ‹ариса,  чуть усмехаЯсь своими алыми губками, малиновый цвет
которых  не  смела  стереть  даже  скуднаЯ постнаЯ пансионскаЯ пища, вперила
глазки  в  “леньку.  Ћстальные,  не  моргаЯ,  тоже  впились  в  нее. “ленька
поежилась. …е раскосые глазки забегали теперь быстро-быстро.
     - ‹аренька...   что   вы?   ‡а   что   на  менЯ  этак-то,  царевна  моЯ
распрекраснаЯ?..  €  вы  все  на  менЯ...  на  смиренную  рабу  матушкину! -
затЯнула она было плаксивым голо" сом. - ‡а что такаЯ немилость, за что?
     - ’ы  спрашиваешь  за  что?!  -  так  и  вскинулась  на  нее  €гранова,
подскакиваЯ  чуть  ли  не  к  самому  носу  послушницы,  -  а  за то, гадкаЯ
сплетница,  что ты нас твоими мерзкими доносами с ума свела! “бирайсЯ ты вон
отсюда. ”альшиваЯ! „оносчица! ‹гуньЯ! ‚он! ‚он отсюда!
     - „оносчица!   ‹гуньЯ!   ‚он!   ‚он   отсюда!  -  подхватили  остальные
ненавистью звенЯщие голоса. - ‘ию же минуту вон!
     „евочки  глухо  шумели.  ђастерЯннаЯ  и  бледнаЯ стоЯла “ленька посреди
классной.
     …е рысьи глазки метались из стороны в сторону. ѓубы дрожали.
     Ќо  вот  она  словно  очнулась,  выпрЯмилась,  как стрела. Ђлой краской
залило изжелта-бледные, веснушчатые щеки. ѓлаза засверкали.
     - Ђга!..  ’ак-то  вы!..  -  разом  сбросив  с  себЯ  всю свою приторную
слащавость,   зашипела   она,   отчеканиваЯ   каждое  слово,  -  так-то  вы,
смиренницы,  каЯльщицы, сестрички •ристовы! ‡а все мои заботы, за мою любовь
к  вам,  за  то,  что  забочусь  о  ваших  грешных  душонках  - вы бунтовать
вздумали,   шуметь!..   ЋбуЯл  вас,  видно,  дьЯвол  силою  своей  нечистой,
смутитель   ваш,   господин  ваш...  ђабыни  вы  его  послушные!..  ‘лужанки
верные!..  ‘атаны  служанки!  ’ак-то, негодницы!.. Љому служите? Љого к себе
подпускаете?..  Ѓлизок  он,  нечистый  господин  ваш,  окаЯнный  повелитель,
сатана  ваш...  €дет,  приближаетсЯ  к вам... —ую его приближение, смрадное,
страшное и греховное... —ую! —ую!
     ѓолос  “леньки  становилсЯ  все громче и громче. ђаскосые глаза горели,
как  факелы.  ‹ицо  мертвенно-бледное подергивалось судорогой. Џри последних
словах она грозно поднЯла худой бледный палец кверху и застыла в этой позе.
     ‚  ней  было  что-то  жуткое  в эту минуту. Љакой-то сверхъестественный
ужас  окружал  ее.  ќтот  ужас  мигом  передалсЯ пансионеркам. Љазалось, эта
бледнаЯ,   безобразнаЯ,  косаЯ  девушка  овладела  робкой,  взволнованной  и
насмерть испуганной детской толпой.
     ‚  углу  раздались  истерические  всхлипываниЯ. ЊаленькаЯ ‘оболева, вне
себЯ от страха, рыдаЯ, кинулась к “леньке, простираЯ руки вперед:
     - Ќе   надо!  Џерестань!  Ќе  надо!  Њолчи!  Њолчи!  -  залепетала  она
испуганно.
     „аже  ‹ариса  побледнела.  ‚  насмешливых  до  этого  глазах "королевы"
отразилсЯ не то страх, не то ужас.
     - Њолчи! Њолчи! - неслось по классной.
     €  только  две  девочки  из  одиннадцати,  схватившись  за руки, стоЯли
неуверенные, сбитые с толку, но смелые и бесстрашные, как всегда.
     Ћльга  ‹инсарова  и  "маркиза",  €нна  Љесарева,  не  поддались влиЯнию
“леньки.  Ќо  и  их  смелые  сердца  дрогнули  невольно,  когда последнЯЯ, в
каком-то   порыве   безумиЯ,   оттолкнув   маленькую   ‘оболеву,   с  широко
распростертыми  руками  двинулась,  закрыв  глаза,  вперед  по направлению к
двери, выкрикиваЯ глухим, одичалым голосом:
     - —ую  его!  ‡десь  он!  ЃлизитсЯ  сатана!  Љо стаду своему близитсЯ! Љ
окаЯнным  рабынЯм своим!.. €исус милосердный, смилуйсЯ надо мною! Ќе попусти
узреть  зрелище  отвратное!..  ЃлизитсЯ  сатана!  ‚от  он, вот!.. ‹икует он!
‘меетсЯ  окаЯнный,  страшный, радуетсЯ! ‚от он, вот! - прибавила она, широко
раскрываЯ  глаза  и  упорно глЯдЯ на дверь, - вижу его! ‚ижу!.. Ћн близко!..
Ћн  уже здесь!.. Џрочь! Џрочь! Џрочь! - неистовым воплем вырвалось, наконец,
с  хрипом  из  помертвевших  уст “леньки, и она со страшным криком отпрЯнула
назад от открывшейсЯ внезапно двери.
     Ћтветный вопль одиннадцати девочек пронессЯ по комнате...
     Ќа пороге классной стоЯл... сатана.


                                 ѓлава III

                      Ќеожиданное Явление. „венадцатаЯ

     Ѓольшие   черные   глаза,   блестЯщие  черные  крупные  кольца  кудрей,
запушенные  снегом,  сросшиесЯ брови, угрюмо-дикое выражение в резких чертах
молодого  лица  со сверкающим взором, почти темный широкий плащ, закрывающий
до  самых  пЯт плотную, низенького роста, фигуру, - вот и весь внешний облик
ЯвившегосЯ на пороге классной сатаны.
     - “йди,   нечистый!  -  взвизгнула  не  своим  голосом  “ленька.  -  „а
воскреснет  Ѓог  и  расточатсЯ  врази  …го!  -  зашептала  она,  задыхаЯсь в
приступе отчаЯнного страха.
     €,  сломЯ  голову,  “ленька  бросилась  бежать  из класса, диким визгом
оглашаЯ  комнату,  грубо  отталкиваЯ  всех,  кто  попадалсЯ  навстречу, и не
обращаЯ  вниманиЯ  на  ђаю ‘оболеву, котораЯ с тЯжелым стоном грохнулась без
чувств на пол.
     Ћстальные  девочки  сбились в кучу. Ѓледные, насмерть испуганные личики
и  ужасом  расширенные  глаза  впились  в  неожиданно  поЯвившеесЯ  в дверЯх
существо.  Џоследнее  шагнуло при гробовом молчании к бесчувственной ђаечке,
нагнулось и... своими сильными руками поднЯло ее с пола.
     - „евочке  дурно,  -  произнес  сатана  густым,  низким, но чрезвычайно
приЯтным голосом, в котором не было ничего сатанинского, - куда ее отнести?
     ‚опрос  был сделан по адресу пансионерок. —ерные блестЯщие глаза сатаны
устремились на них.
     Ќо никто ему не отвечал.
     Џрошло несколько томительных минут полного молчаниЯ.
     Ћльга  ‹инсарова  и  за  ней "маркиза" опомнились первые. €нна Љесарева
бесстрашно  приблизилась к странному существу и спросила своим нежным, точно
надтреснутым голоском:
     - Љто вы?
     - џ  -  Њарко,  -  произнес  сатана, быстрым движением сбрасываЯ темный
плащ.
     - Ђ-а,  Њарко!  -  вырвалось  из  груди  всех  десЯти  девочек вместе с
облегченным вздохом.
     ‚от кого “ленька принЯла за сатану!
     Љсению  Њарко,  новую, "двенадцатую" воспитанницу матери Њанефы! Њарко,
о  поступлении  которой  в  пансион  им  уже  было известно! ’у самую Њарко,
которую  граф •валынский решил отдать на исправление в их пансион! ’у самую,
выросшую  на воле в лесу девочку, про которую всезнающаЯ и всюду поспевавшаЯ
со  своим  длинным носом “ленька распускала слухи, будто она украла какую-то
драгоценность   у  своей  благодетельницы-графини!  Љсению  Њарко,  прибытиЯ
которой  "монастырки"  ждали  с нетерпением, в особенности когда они узнали,
что ее считают "лесовичкою"!
     ќто  прозвище  передала  им  тоже “ленька, успевшаЯ подслушать разговор
матери Њанефы с графской домоправительницей.
     „икаЯ,  грубаЯ,  своевольнаЯ,  упрЯмаЯ и воровка притом... „а и нечиста
душой.   ‚едьмина  дочка,  как  говорЯт,  -  таинственно  сообщала  ‚асилиса
начальнице.
     ‘ хорошей стороны аттестовала она Њарко! Ќечего сказать!
     Њать  Њанефа  долго  покачивала  головой, слушаЯ ‚асилису Њатвеевну. …й
ли, усердной рабе ѓоспода, принЯть в ‘вое чистое стадо эту нечистую овцу?
     ‚овремЯ  подвернувшаЯсЯ  рука  графской  домоправительницы с объемистой
суммой,  вкладом  длЯ  монастырской  обители от графа и графини •валынских и
обещаннаЯ,  кроме  того,  награда  за  будущее  исправление "заблудшей овцы"
окончательно  рассеЯли  сомнение  матушки  и  решили дело: ЉсениЯ Њарко была
принЯта в число монастырских пансионерок и духовных дочерей матери Њанефы.
     € вот она здесь.
     - Љак  вы  сюда  попали?  -  внезапно набираЯсь храбрости, обратилась к
Љсане хорошенькаЯ зеленоглазаЯ "змейка" „ар, выступаЯ вперед.
     ЉсанЯ   спокойно  взглЯнула  на  грациозно-тонкую,  изЯщную  девочку  и
ответила:
     - ЊенЯ  оставила  графскаЯ  экономка  у дверей пансиона... Ћна не могла
зайти...  торопилась  обратно...  на  поезд... ‘торож спал в прихожей... мне
было  некого  спросить,  как  и  куда  пройти... “видела свет, и вот Я вошла
сюда... Ќо скажите мне, что делать с этой девочкой?
     € ЉсанЯ без труда приподнЯла лежавшую на ее руках ‘оболеву.
     - Ћднако   вы   сильнаЯ!  “дивительно  сильнаЯ,  -  произнесла  ‹ариса,
медленно приближаЯсь к "лесовичке".
     ’а  угрюмо  усмехнулась  углами рта в то времЯ, как глаза ее оставались
мрачными и печальными.
     - Џоложите  девочку  на  лавку...  вот  так...  Ћтлично... ќто с ней не
первый  раз... Њы намочим ей водой виски, и она очнетсЯ... €гранова, принеси
графин, - тоном, не допускающим возражений, приказала ‹иванскаЯ.
     - ‘лушаю вас, моЯ королева!
     € Љатюша в один миг исполнила поручение.
     ‹ариса  намочила  свой  носовой  платок  и  обтерла  им  виски и голову
впавшей в обморок девочки.
     —ерез  минуту-другую  ‘оболева  открыла свои еще мутные голубые глазки.
“видев  склоненное над нею незнакомое, смуглое лицо с огромными глазами, она
было  испугалась  снова  и  всЯ  бледнаЯ  прильнула  к своей покровительнице
"королеве".
     - Ќе  бойсЯ,  это  ЉсениЯ  Њарко, "двенадцатаЯ"! - успела шепнуть ей ее
старшаЯ  подруга.  €  слабенькаЯ  ђаечка  успокоилась "разу. Ћна долго-долго
смотрела в черные мрачные глаза "лесовички" не то робко, не то неуверенно.
     "’ак  вот  она какова, эта леснаЯ колдуньЯ, про поступление которой так
много   ходило  толков  за  последнее  времЯ  в  монастырском  пансионе!"  -
мелькнуло в ее мыслЯх, и бледные губки девочки дрогнули.
     - Ђх,  простите,  что  Я  вас  испугалась и принЯла за сатану!.. Ќо это
“ленька  виновата...  Љричит  "сатана! сатана!" и Я поверила... - произнесла
ђаечка.  -  ‚ы  ЉсениЯ Њарко? „а? € вас считали "лесовичкою"? Ќеправда ли? џ
знаю.  €  знаю,  что  про вас уже насплетничали, будто вы... Ќо нет, это все
ложь...  џ  это  вижу по вашим глазам, по вашему лицу... ‚оровки и лесовички
не  бывают  такие...  ‚ы честнаЯ, добраЯ... и, - прибавила она тихо, - верно
несчастнаЯ, очень несчастнаЯ...
     €  прежде  чем кто-либо мог опомнитьсЯ, ђаиса крепко и нежно поцеловала
лесовичку.
     ЉсанЯ  вздрогнула.  …е  угрюмое,  гордое,  озлобленное  сердце забилось
шибко-шибко.
     ќто была перваЯ искреннЯЯ детскаЯ ласка, полученнаЯ ею.
     ѓолубоглазаЯ,  милаЯ  девочка  понЯла  ее. Џо одним ее мрачным глазам и
печальному виду понЯла, угадала ее больную, надтреснутую душу!
     ‘транное,  неиспытанное  еще  никогда  чувство  охватило  все  существо
Љсани. …е сухие черные глаза увлажнились...
     ’о  мЯгкое и кроткое, что от поцелуЯ ђаечки вошло в душу не привыкшей к
ласкам  девочки,  растворЯлось  в  ней  все  больше и больше... Ћно могучей,
теплой   волной   заливало  ее  озлобленное,  исстрадавшеесЯ  сердце.  ‡лоба
уходила, исчезала куда-то... ‹ицо из угрюмого стало ласковым и приветливым.
     Ќо вот около Љсани очутилась ‹ариса ‹иванскаЯ.
     Ћна оглЯнулась, рассматриваЯ своих новых подруг.
     Љругом  нее теснились черные рЯски и белые косыночки. “частливо и добро
сиЯли  черные, голубые, серые и зеленые глазки. •уденькие от постов и частых
утомительных церковных служб лица озарились задушевными улыбками.
     "Њы   верим   тебе...   ты  честнаЯ...  ты  хорошаЯ...  ’олько  слишком
угрюмаЯ... слишком печальнаЯ!" - казалось, говорили они.
     - ЊилаЯ,  - произнесла "королева", протЯгиваЯ к ней обе руки, - давайте
будем  друзьЯми...  Њы будем любить вас... Њы уже знаем, почему вас отдали в
"монастырки",  но мы сразу не поверили сплетнЯм, а теперь мы все, все верим,
что  вы  честнаЯ...  Ќам  это  говорЯт  ваши глаза... „а, да!.. ђаечка верно
сказала...  Ђх,  если бы вы знали, как мы вам все рады... ‚едь вы из леса, с
воли...  Ђ  мы  здесь  днЯ  Ѓожьего  не  видим... „авайте вашу руку, и будем
друзьЯми.
     - € нам, и с нами! - откликнулись остальные десЯть девочек.
     „аже   ћлиЯ  ЊирскаЯ  и  та,  не  посмев  противостоЯть  желанию  своих
однокашниц, протЯгивала вместе с остальными руку Љсении.
     ѓлыба   льда,  наполнЯвшаЯ  до  краев  душу  лесовички,  таЯла,  таЯла,
таЯла...
     Ћна  доверчиво  смотрела  теперь  на  все  эти обращенные к ней с такой
лаской  юные  лица, и ей казалось, что она снова попала в лес, где встречает
ее радостно стройнаЯ семьЯ молодых, ласковых эльфов...
     Ђ эльфы-пансионерки еще более придвинулись к ней.
     - Њы  будем  как  сестры  с  тобою!  -  неожиданно  прозвенел ей на ухо
серебрЯный голосок ђаечки.
     - џ  покажу  тебе, что надо выучить на завтра! - серьезно и грустно, по
своему обыкновению, проговорила серебрЯнаЯ маркиза.
     - ‚ы  не  по  форме  причесаны,  дайте,  Я причешу вас! - своим грудным
чарующим голосом произнесла Љесарева.
     ‚миг  заработали  ее  ловкие руки, и ЉсанЯ в одну секунду очутилась всЯ
окутаннаЯ иссинЯ-черной сетью своих великолепных кудрей.
     „евочки замерли от восторга, глЯдЯ теперь на Љсаню.
     - Љакие  у  вас  чудные волосы! - вскричала €гранова, с восторгом глЯдЯ
на распущенные косы Љсани, живописной рамой обрамлЯющие ее прелестное лицо.
     - “дивительно!  -  вторила  ей ее неизменнаЯ подруга Ћльга ‹инсарова, -
удивительно!
     ‡мейка „ар, сверкаЯ своими зелеными глазками, протискалась вперед.
     - ‚ы  такаЯ  душечка!  ’акаЯ  прелесть! - заговорила она, вертЯсь перед
Љсаней,  -  такаЯ  прелесть,  что  Я  вас  выучу,  выучу  непременно  своему
искусству.
     - €скусству? Љакому искусству? - удивилась ЉсанЯ.
     - Ћ,  вы  не  знаете?  Ћна  не  знает!  - с Явным сожалением подхватило
несколько голосов разом.
     Џотом   ‹ариса   сделала  шаг  вперед  и,  наклонившись  к  уху  Љсани,
произнесла с какой-то значительной таинственностью:
     - ‡мейка "кружитсЯ"... умеет кружитьсЯ...
     ЉсанЯ с изумлением взглЯнула на ‹арису.
     "“меет  кружитьсЯ"...  "—то это такое?" …сли бы ей сообщили сейчас, что
эта  бледнаЯ,  всЯ  в  пепельных  кудрЯшках,  с трудом уложенных в две тугие
косички,  девочка  умеет дрессировать волков или барсов, она удивилась бы не
более.  Ћна  хотела  спросить,  что  означают странные слова, но спросить не
пришлось.
     ‹егкий  шорох  послышалсЯ  за  дверьми классной, и чернаЯ фигура матери
Њанефы поЯвилась на пороге ее.


                                  ѓлава IV

                             Ќедруг. —ужаЯ вина

     - ’ы  -  Њарко?  - прЯмо направлЯЯсь к Љсане, спросила матушка. € глаза
ее сурово взглЯнули на девочку.
     - „а, Я - Њарко, - тихо и спокойно отвечала та.
     - —то  значат эти распущенные волосы? Џочему ты сидишь такой растрепой?
- еще суровее обратилась к ней мать Њанефа.
     - ќто  Я  виновата,  матушка...  -  послышалсЯ  тихий,  приЯтный  голос
‹арисы. - Њне хотелось по-"нашему" причесать новенькую...
     - Ќе  верьте  ей,  матушка.  Џросто  заступаетсЯ ‹аренька, - произнесла
невесть  откуда  поЯвившаЯсЯ “ленька, бросаЯ на Љсению враждебные взглЯды. -
ЌовенькаЯ  не больно-то позволит подойти к себе... ѓлЯдите, благодетельница,
как глазищами-то ворочает... Ќедаром ее принЯла Я, многогрешнаЯ, за са...
     - Њолчи!  -  сурово  прервала  ее елейное повествование Њанефа и, снова
обращаЯсь к Љсении, проговорила:
     - Џочему ты не Явилась сначала ко мне?
     - џ не знала дороги, - отвечала та.
     - Ђ сюда нашла дорогу?..
     - Ќашла.
     - Ћх,  матушка-благодетельница, и напугала же она нас! - снова лебезЯ и
суетЯсь, зашептала своим елейным голоском “ленька.
     Ќо  мать Њанефа досадливо махнула на нее рукой, потом сделала несколько
шагов  вперед,  взЯла  за  руку Љсаню и, повернув ее лицом к столпившимсЯ на
середине классной девочкам, сурово заговорила:
     - „евицы,   вот   новый  член  нашей  семьи...  Ќе  светлым,  желанным,
добродетельным  существом ЯвлЯетсЯ ЉсениЯ Њарко... ’Яжелое пЯтно лежит у нее
на  душе.  Њолитвой,  постом  и  покаЯнием  должна  она  смыть  свой тЯжелый
проступок  перед  ѓосподом  и людьми... „олгое времЯ ей надо замаливать свой
грех...  ‚оровство,  дети,  один  из  самых  тЯжелых грехов в мире... ’олько
дьЯвол,  кнЯзь  тьмы,  вместилище  зла и пороков, может толкнуть на подобный
проступок   человека...   ’олько  носительница  дьЯвола  может  решитьсЯ  на
страшное  дело  присвоениЯ  чужой  собственности... € потому сторонитесь ее,
дети!  ‘торонитесь  той,  в  душе которой он, враг наш, нашел себе удобное и
желанное   вместилище.  Ќе  приближайтесь  душами  своими  к  отступнице,  к
нераскаЯнной  грешнице  до  той поры, пока не очиститсЯ молитвою и покаЯнием
душа  ее...  ‡апрещаю  Я вам строго дружить с Љсенией Њарко, разговаривать с
нею,  проводить  с  ней  свободное  от уроков времЯ... Џусть будет она одна,
покуда не найду Я нужным разрешить вашу дружбу с нею.
     Њать  Њанефа  кончила  свою  речь и поникла головою, как бы отЯгощеннаЯ
тЯжелой думой о вверенной ей неисправимой грешнице.
     “ленька,  напротив,  поднЯла свои раскосые глаза к потолку и зашевелила
бледными губами:
     - ѓосподи  €исусе  •ристе!  Ѓуди  милостив  к  грешной отроковице твоей
Љсении! Ѓуди милостив, ѓосподи €исусе •ристе!..
     € вдруг неистово взвизгнула на всю классную.
     ‚  ту  же  секунду  Љатюша  €гранова,  находившаЯсЯ  подле,  как мЯчик,
отскочила от молитвенно настроенной “леньки.
     - —то  с  тобой?  —то  ты?  -  испуганно вскинув глазами на послушницу,
вскрикнула матушка.
     - Ћ...  хо...  хо... благодетельница!.. Ћхо... хо... хо... милостивица!
™иплютсЯ  они!..  Ђки  змии  жалЯтсЯ! - не своим голосом взвыла “ленька в то
времЯ, как глаза ее злобно и подозрительно покосились в сторону девочек.
     - ™ипатьсЯ! Љто смел щипатьсЯ? ќто еще что за новости!..
     € мать Њанефа грозным взором обвела присутствующих.
     - Љто  посмел  тронуть “леньку? - после минутного молчаниЯ прогремел ее
голос.
     „евочки притихли.
     Ћни  знали,  что  строгое  наказание постигнет виновную. “ленька стоЯла
всЯ в слезах и тЯнула своим обычно слащавым, теперь обиженным голосом:
     - џ  ли  не  тружусь  длЯ  них, Я ли не стараюсь!.. Ђ наградою мне одна
брань    да    щипки...    Ћ,    ѓосподи!    Љоли    не    довольны    мною,
матушка-благодетельница,   отпустите  рабу  вашу  смиренную...  Ћтпустите  в
обитель менЯ, грешную, коли не хороша Я, не пригодна служба моЯ...
     - Њолчи!  Ќе  скули! Ќужна мне и ты, и твоЯ служба, - осадила ее Њанефа
и  снова,  повернувшись  к  притихшим  девочкам,  почти  крикнула  в  голос,
охваченнаЯ гневом:
     - Љто посмел тронуть “леньку?
     „евочки  молчали  по-прежнему.  €х головы были потуплены. ѓлаза опущены
долу.
     Ќа  точно  окаменевшем личике €грановой, виновницы происшедшего, царило
самое  безмЯтежное  спокойствие.  Љазалось,  что  она  была  далека от мысли
обидеть эту противную, раскосую и слащавую “леньку.
     Ћдна  лесовичка  стоЯла,  высоко  поднЯв  голову и вперив в своих новых
подруг  пристальный, немигающий взор. —то ей было за дело до гнева монахини?
Ћна  была  чужда  страха  и  волнениЯ,  испытываемых  всеми  этими  бледными
девочками.
     Њилые,  бледные девочки! - думала она. - Ћни принЯли ее как сестру. Ћни
впервые  открыли  ей, что значит чуткаЯ, дружескаЯ ласка. Џосле старого леса
и  слащавой, но вероломной Ќаты, они впервые приласкали ее. —ем она отплатит
им за их ласку?
     ‚  груди  лесовички,  словно  большаЯ  птица, трепетало что-то. ЊЯгко и
влажно  засиЯли  черные  угрюмые  глаза.  ЋстраЯ  нить  мыслей  пронеслась в
голове, отзываЯсь в сердце...
     €деЯ! ‘частливаЯ идеЯ!
     ‚ольным  и  быстрым движением отбросила ЉсанЯ за плечи свои черные косы
и, шагнув быстро к матери Њанефе, произнесла твердо и громко на весь класс:
     - Ћни не виноваты... џ, Њарко, задела ту, косенькую...
     € она, не привыкшаЯ лгать, потупила голову.
     - ’ы!  -  беззвучно  слетело  с  уст  Њанефы, - ты! - и не слушаЯ разом
зашумевших  девочек, глухо заволновавшихсЯ от этих слов, матушка схватила за
руку Љсаню и, не говорЯ ни слова, потащила ее из класса.


                                  ѓлава V

                     ‚ холодной. Ѓлизкие воспоминаниЯ.
                   ‘еклетеЯ. ’айна таинственной молельни

     ЉакаЯ-то  дверь,  темнаЯ  пасть  пустого  черного  пространства,  волна
сырого,  холодного, как в леднике, воздуха - и мать Њанефа втолкнула Љсаню в
маленькую   каморку,   бывшую   когда-то  пансионской  кладовой,  теперь  же
приноровленную длЯ иных целей.
     ‡ашуршало  что-то...  —иркнула  спичка  и  слабо  осветила внутренность
клетушки...  „рожащею  рукою  мать  Њанефа  зажгла ощупью найденную на столе
свечу. ‘лабый, трепетный огонек осветил каморку.
     …динственный  табурет  у  простого  некрашеного  стола,  пучок соломы в
углу,  образ угодника ЃожиЯ, чуть освещенный потухающим малюсеньким огоньком
лампады  -  вот и все убогое убранство "холодной", куда мать Њанефа запирала
на хлеб и на воду своих провинившихсЯ учениц.
     - ’ы  будешь  здесь сидеть до тех пор, пока дух лжи, притворства, злобы
и  бранчливости  не  покинет  тебЯ,  - смерив взором с головы до ног Љсению,
сурово  произнесла  монахинЯ, грозЯ худым, длинным пальцем перед ее лицом. -
Ђ  ежели  не смиришьсЯ, негодница, придумаю Я тебе наказание иное... ‘мотри,
не доведи менЯ до крайности! Ћй, не доведи!
     €, сказав это, она исчезла за дверью.
     ‡адвижка щелкнула за нею, и ЉсанЯ осталась одна.
     ‘транно и смутно было у нее на душе...
     Џоследние  событиЯ ее коротенькой жизни словно совсем выбили девочку из
колеи.
     ‘удьба  вертела  точно  игрушкою бедной, понукаемой всеми "лесовичкою",
превратив  ее  в  "барышню",  подругу графини Ќаты, и любимицу графини Њарьи
‚ладимировны - живую модель длЯ картины графини...
     Џравда,  невесело  жилось  Љсане  в золоченой клетке графов •валынских.
„лЯ  нее,  привыкшей  к  свободной  жизни.  ђозоваЯ  усадьба, где следили за
каждым  ее шагом, где каждое слово, каждое движение, каждый жест приходилось
обдумывать,  чтобы  не  стать смешною, была хуже тюрьмы. Ђ навЯзчиваЯ дружба
Ќаты  тЯготила  ее.  ‘лишком  резко расходились обе девушки и характерами, и
вкусами,  и  воспитанием,  и  образованием,  чтобы простаЯ "лесовичка" могла
стать  подругою  молодой графини. ЏритворЯтьсЯ же ЉсанЯ не умела, и сознаваЯ
в  душе,  что  Ќата  ее  спасительница,  она  все  же  не  только оставалась
равнодушною  к  ней,  но  даже  ненавидела ее, как ненавидела всех в ђозовой
усадьбе, всех, - кроме ‚иктора, несмотрЯ на все его насмешки.
     Ќо  если  скверно жилось Љсане в ђозовой, когда она еще считалась живой
игрушкой  Ќаты,  то  после  злополучной пропажи брошки и вслед затем отъезда
Ќаты  -  жизнь лесовички в графской усадьбе стала прЯмо адом. ‚опреки словам
‚асилисы,  ее  не  отправили  на  следующий  же  день  в город, а продолжали
держать  под  строгим  надзором в усадьбе, не позволЯЯ отлучатьсЯ ни на шаг.
’ут-то  начались  длЯ  нее самые мучительные дни. ‚се смотрели на нее как на
отверженную,  как  на  преступницу,  а  ‚асилиса  и другие слуги допекали ее
своими  колкими  замечаниЯми  и насмешками, которые она должна была выносить
молча. ‚едь она считалась воровкой!..
     ‚   это   времЯ   граф   с   графинею  советовались,  как  поступить  с
"преступницей".
     Ќи  граф,  ни  графинЯ  не  находили  нужным проверить признание Љсани,
несмотрЯ  на  слова ‚иктора, твердо стоЯвшего на том, что лесовичка не взЯла
брошки,  что  она  почему-либо,  нарочно,  сама  наклеветала на себЯ. ’щетно
умолЯл  ‚иктор  графиню  допросить  еще  раз  наедине  Љсаню,  тщетно просил
позволить  ему  самому  поговорить  с лесовичкой. ѓрафинЯ не могла не верить
‚асилисе,   утверждавшей,   что   она   "сама  видела",  как  ЉсанЯ  прЯтала
злополучную  брошку.  Љак  же  не  поверить  старой, испытанной экономке? Ќе
станет  же  она напрасно клеветать! € графинЯ не только не захотела говорить
с Љсаней, но даже запретила ей показыватьсЯ на глаза.
     ‚оспользовавшись  случаем  с  брошкою, графинЯ охотно прогнала бы Љсаню
"на  все  четыре  стороны", как говорила ‚асилиса. ‹есовичка успела надоесть
графине,  уже  искавшей другое развлечение после неудачных опытов с картиной
"‹еснаЯ  феЯ".  Ќо  прогнать Љсаню было неловко. —то скажут люди, что скажут
знакомые,   пред  которыми  и  граф,  и  графинЯ  разыгрывали  роль  добрых,
сердобольных,  сострадательных  людей,  занЯвшихсЯ судьбою странной дикарки,
"чудесно"  спасенной  их  дочерью? Ћсобенно неловко после того праздника, на
котором  лесовичка  так  очаровала  всех.  Ќужно  было  сыграть  роль добрых
опекунов до конца.
     €  вот,  после  долгих  совещаний,  в  которых  принЯл  участие  и отец
‚иктора,  и  даже  ‚асилиса,  решено было поместить Љсаню "на исправление" в
монастырский пансион сестры Њанефы.
     Љак  раз  к этому времени окончились летние каникулы, и наступило времЯ
отправить  ‚иктора  опЯть в гимназию, находившуюсЯ в том самом городе, где и
пансион  Њанефы.  ѓраф  воспользовалсЯ  этим  случаем,  поехал вместе с ним,
побывал  у  матери  Њанефы и условилсЯ относительно приема лесовички в число
монастырок,  причем  счел  еще  нужным  прибавить,  что  он  рассчитывает на
особенно строгое отношение к "испорченной" девушке.
     Џо  возвращении  графа ‚асилисе велено было немедленно собрать все вещи
Љсани, отвезти ее в пансион и передать в руки начальнице.
     Ќечего  и  говорить,  с какою радостью принЯлась ‚асилиса за исполнение
этого приказаниЯ.
     ѓраф   и  графинЯ  отпустили  вчерашнюю  любимицу  не  простившись,  не
напутствовав  на  дорогу.  Ќо мало того: как ЉсанЯ убедилась в первый же час
своего  пребываниЯ  среди  монастырок, ее представили как воровку, как самое
испорченное  и  потерЯнное  существо в глазах матери Њанефы и ее учениц! Ћни
не пощадили ее!
     Ќо это все еще ничего в сравнении с тем, что потерЯла ЉсанЯ.
     “мер  ‚асилий... “мер ее единственный, верный, преданный друг, такой же
жалкий,  бедный  сирота, как и она, обиженный людьми и Ѓогом... Ћна не могла
проститьсЯ с ним даже... Ћн умер без нее, одинокий...
     …два-едва  удалось  Љсане  упросить,  чтобы  отпустили  ее на похороны.
Ќаконец  -  отпустили,  но  не  одну,  а  под строгим надзором ‚асилисы. Ћна
успела  еще  вовремЯ. ‚асЯ лежал в гробу. Ќа лице его застыла улыбка. ‘жатые
маленькие его губы как будто говорили:
     - ЉсанЯ!  ЃеднаЯ!  џ верю тебе! џ один тебе верю! ’ы чистаЯ! ’ы гордаЯ!
’ы  царевна  леснаЯ...  Ќе нужны царевнам ни золото, ни драгоценные камни! “
них  сокровища  леса,  всЯ леснаЯ радость, все цветы и букашки, - все их. ’ы
не могла украсть! ’ы не воровка!
     - „а,  Я  не  крала!  џ  не  воровка! - повторЯла она тогда. - ‚асилий!
‚асенька!  ’ебе  одному  Я  скажу  это! Џеред тобой мертвым оправдыватьсЯ не
стыдно.
     € она открыла свою душу мертвому другу...
     Ћна  не  плакала  на  похоронах...  Ќо  глаза  ее,  не  отрывавшиесЯ от
усопшего, говорили много - больше всЯких слез...
     ЏрЯмо  с  похорон  ее  увезли  снова  в  усадьбу, где она спустЯ неделю
узнала  новость:  Ќоров  оставил  место,  уехал  навсегда,  и новый лесничий
поселилсЯ  в  лесной  сторожке...  Ђ  еще через месЯц Љсаню отослали сюда, в
монастырский пансион.
     ‚се  эти  мысли  вихрем  кружились в голове девочки... Њечты о недавнем
прошлом  так  охватили  ее,  что она не заметила даже, как щелкнула у дверей
задвижка.  Ћна  очнулась  только тогда, когда перед ней предстала маленькаЯ,
худенькаЯ, седаЯ женщина в темном, с белыми горошинками, платье.
     - ‡дравствуй,  •ристово  дитЯтко!  - произнес мЯгкий, ласковый голос, и
маленькаЯ, худаЯ рука легла на плечо Љсани.
     „евочка вздрогнула и поднЯла голову.
     Џеред ней стоЯла старушка с добрым-предобрым морщинистым лицом.
     - Љто вы? - невольно вырвалось из груди лесовички.
     - ‘еклетеЯ  Я.  Ќе  бойсЯ, •ристово дитЯтко... - произнесла старушка и,
неожиданно наклонившись к Љсане, поцеловала ее в лоб.
     ЏораженнаЯ  девочка  отпрЯнула  в сторону, а старушка снова заговорила,
поглаживаЯ по ее черной, как смоль, головке:
     - Ќе  серчай,  не  серчай,  •ристово  дитЯтко, на менЯ, старуху... ‹юбЯ
ведь  Я... ‚сех-то Я люблю вас, Ѓожьих деточек, всех люблю... Џотому вы, как
цветики,  безгрешные...  ‘ерчает,  вишь, на вас мать Њанефа с сестрою Ђгнией
да  “ленькой...  Ќаказывают вас... Ђ по мне не наказывать надо, а ласкать да
нежить  душу  ласкою...  Ћзлобить  не  трудно...  Џриручить, да пригреть, да
душеньку  растопить на добро - куда труднее... Ќе верю Я, чтобы вы, деточки,
худые  были.  Ќет...  „обрые  вы,  только  доброту  вашу иной порой прЯчете,
потому  стыдлива  она,  эта  доброта...  Ђх, •ристово дитЯтко, печетсЯ о вас
всех  ѓосподь  Њилосердный,  ох, печетсЯ!.. Њного от Ќего, Њилостивца, видим
добра!..
     - џ  не  видела еще добра, а зла в жизни много видела! - сурово и резко
произнесла ЉсанЯ.
     - Ћх,  ох!  Ќе  гневи  же  ѓоспода!..  Џрипомни  хорошенько!..  Ќебось,
ѓосподь-то тебе не раз помогал в трудную минуту...
     - Ќе  помога...  -  хотела  было  возразить  девочка  и вдруг осеклась.
‘ловно  въЯвь  предстала  перед  ней  розовскаЯ  лужайка,  подгулЯвшаЯ толпа
хмельных  крестьЯн, огромное, огнедышащее жерло раскаленной докрасна печи, и
она,  как  затравленный  зверь, одна-одинешенька, преследуемаЯ, толкаемаЯ на
гибель  всей  этой разъЯренной толпой... ’огда - о, это ЉсанЯ хорошо помнит!
-  она  поднЯла  глаза к небу, вспомнила мать, вскрикнула невольно "мама!" и
нежно,  неопределенно послала туда, к звездам, мольбу о спасении... €, точно
чудо,  как  раз  вовремЯ  подоспело  спасение: когда, казалось, наступил уже
последний  ее  час,  когда неоткуда было ждать помощи, вдруг Явилась графинЯ
Ќата  •валынскаЯ  и  спасла  беспомощную  девочку  от  ужасной  смерти... Ќе
подумала  тогда  ЉсанЯ, откуда пришло это неожиданное спасение, не подумала,
что  кто-то  Њогучий  и  Њилостивый направил нарочно графиню в то место, где
пьЯные   мужики   хотели   сделать   расправу   с   лесовичкою...   Џростые,
бесхитростные  слова  старушки напомнили Љсане о пережитом, напомнили, что и
она испытала милость и добро ѓоспода...
     ‘тарушка  молча  смотрела на девочку. Љазалось, она видела насквозь все
происходившее  в  ее  душе.  Њолча гладила она черненькую головку и любовно,
почти с материнской нежностью, смотрела в ее угрюмые, прекрасные глаза.
     - Ђ  теперь,  •ристово дитЯтко, подкрепи себЯ, - после долгого молчаниЯ
зазвучал  в  каморке  мЯгкий  старческий  голос  старушки. - ѓлЯнько-сь, что
принесла  Я  тебе...  Љушай,  деточка, кушай досыта... Ќебось,