 множить
объЯснениЯ и  причины. —тобы  Ђдельму выпасть  из  окна восточной башни, ему
сначала  нужно было проникнуть туда. Џотом  его кто-то должнен был стукнуть,
чтоб   подавить  сопротивление.   Џотом   каким-то   способом   забратьсЯ  с
безжизненным телом на высокое окно, открыть его и выбросить тело. ‚ то времЯ
как длЯ моей гипотезы требуютсЯ только Ђдельм, его намерение и оползень. Џри
этом мы экономим на причинах".
     "Ђ зачем ему было кончать с собой?"
     "Ђ зачем его было убивать? ЋбъЯснение придетсЯ искать  в обоих случаЯх.
—то оно  есть  -  длЯ менЯ несомненно.  ‚  •рамине пахнет  недомолвками, все
что-то скрывают. ’ем не менее кое-какие указаниЯ  мы получили,  хотЯ и очень
смутные,  -  на  сложные  отношениЯ  Ђдельма  с  Ѓеренгаром.  ‘ледовательно,
помощником библиотекарЯ придетсЯ занЯтьсЯ".
     Џока он рассуждал, вечернЯ кончилась.  Џрислуга возвращалась к службам,
чтобы  до  ужина кончить дела. Њонахи шли  в трапезную. ‘темнело;  начиналсЯ
снегопад. ‹егкий  снег  повалил  небольшими  пушистыми хлопьЯми,  чтоб идти,
по-видимому, всю ночь - Я так сужу, ибо утром подворье было укутано белейшим
покровом, о чем еще предстоит рассказать.
     џ проголодалсЯ и был доволен, услышав предложение отужинать.


        Џервого днЯ ЏЋ‚…—…ђ€…,

     где ‚ильгельма и Ђдсона ожидают щедрое угощение
     Ђббата и суроваЯ отповедь •орхе


     ’рапезнаЯ  освещалась  большими  факелами.  Њонахи  сидели  вдоль  рЯда
столов,  упиравшегосЯ  в  стол   Ђббата,  поставленный  перпендикулЯрно   на
просторном  возвышении.  Ќа   другой   оконечности  была  кафедра,  где  уже
разместилсЯ монах, читающий за  ужином. Ђббат ждал нас у рукомойника с белой
холстиной, чтоб обтереть руки - точно по древнему завету ‘в. ЏахомиЯ.
     Ђббат пригласил ‚ильгельма к своему столу и  сказал, что сегоднЯ Я, как
новоприезжий, удостоюсь той же чести,  хотЯ Я только послушник-бенедиктинец.
‚ будущем,  с отеческой заботой добавил  он,  Я могу  садитьсЯ с монахами. Ђ
если  буду отвлечен заданиЯми наставника -  на кухне  менЯ накормЯт в  любое
времЯ.
     Њонахи  рЯдами  стоЯли  у  столов  неподвижно,  с  опущенными  на  лицо
куколЯми,  сложив  руки  под нарамниками.  ‚став  на место,  Ђббат  прочитал
Benedicite,[1]  следом  чтец  на  кафедре  начал  Edent  pauperes.[2]  Ђббат
благословил братьев, и все уселись.
     Џравилом нашего основателЯ предуказан довольно скудный ужин, но аббатам
оставлено право решать, в каком именно питании нуждаетсЯ братиЯ. Љ тому же у
нас, бенедиктинцев, нет строгостей в отношении  стола. џ говорю, конечно, не
о тех обителЯх, которые постыдно превратились в прибежища обжорства. Ќо даже
и  там,  где все подчинено  добродетели  и  покаЯнию,  инокам, погруженным в
утомительный  умственный  труд,  полагаетсЯ не чрезмерный, но  основательный
рацион. Џри  этом стол аббата всегда отличаетсЯ  от  общего. ‡а  ним нередко
принимают важных  гостей, а всЯкому  хозЯину  приЯтно  похвалитьсЯ изобилием
стад и угодий и искусством поваров.
     Њонахи   ели,   как   принЯто,  молча,  при   необходимости   сообщаЯсь
бенедиктинской  азбукой  пальцев. Џослушникам  и  самым молодым монахам  еду
подносили  первым,  сразу  за  тем  как  блюда,  назначенные  и  длЯ  общего
употреблениЯ, покидали стол Ђббата.
     ‘ нами подле Ђббата сидели ЊалахиЯ, келарь и два самых пожилых монаха -
•орхе  из Ѓургоса,  слепой  старец,  которого  мы  видели  в  скриптории,  и
дрЯхлый-предрЯхлый Ђлинард ѓроттаферратский, без малого столетний, шепелЯвый
и немощный, и, по-моему, выживший из ума.  Ђббат сказал, что он и послушание
принимал в этом монастыре, и  жил всегда в нем,  так что провел тут не менее
восьмидесЯти лет. ‚се  это Ђббат говорил вполголоса, а затем вовсе смолк,  в
уважение орденского правила,  и молча  слушал чтение. Ћднако Я уже  отметил,
что  за аббатским  столом  допускались некоторые  вольности.  €  мы  сказали
несколько  слов  в одобрение подаваемых  блюд,  а  Ђббат  в ответ не  мог не
похвалитьсЯ отменным качеством своего масла  и  вина. Џри этом, смешиваЯ нам
питье, он прочел наизусть те параграфы устава, в  которых  свЯтой основатель
возглашает, что, конечно же, вино монахам невместно, но понеже в наступившие
времена  нет  возможности  убедить  их  вовсе  не  пить,  пусть  хотЯ  бы не
упиваютсЯ, ибо  вино  способно совратить  и  праведников,  о  чем  упреждает
…кклесиаст. Ѓенедикт под  "наступившими временами" разумел свои, ныне давние
невпроглЯд. —то уж говорить  о  поре, в  которую  был описываемый ужин,  при
толиком падении  нравов! (Ђ о своих-то временах, когда пишутсЯ сии строки, Я
и подавно  не упоминаю  - добро  еще  что в Њельке  предпочитают пиво...)  ‚
общем, братиЯ выпивала хотЯ в меру, но со вкусом.
     Џодавалось мЯсо на вертеле,  мЯсо свежезаколотых свиней,  и Я приметЯт,
что длЯ прочих блюд здесь употреблЯют не животный жир и не рапсовое масло, а
доброе  оливковое, полученное с принадлежащих  аббатству участков  у подошвы
горы, на морском берегу. Ђббат  предложил  нам попробовать и приготовленного
длЯ  него  цыпленка -  того  самого, который  жарилсЯ  при нас в  кухне. Њне
бросилась в глаза редкостнаЯ  вещица у Ђббата  в руках - металлическаЯ вила,
похожаЯ на ту,  котораЯ скреплЯла учителевы стекла.  Ѓлагородное воспитание,
видно, не позволЯло  Ђббату марать руки о жирную пищу, и он  даже  нам хотел
одолжить свое орудие, хотЯ бы длЯ того, чтобы взЯли мЯсо с  большого блюда и
положили  в  свои  миски. џ  отказалсЯ,  но  ‚ильгельм  охотно  взЯл  виду и
управлЯлсЯ  с  этой  господской  игрушкой  весьма  непринужденно.  ‚ероЯтно,
опасалсЯ, как бы  Ђббат  не подумал, что  францисканцы люди необразованные и
низкого происхождениЯ.
     џ  до того был рад отменной  закуске (после многих дней пути, в котором
мы перебивались чем  случитсЯ), что не следил за чтением, каковое благочинно
текло далее. ‚ернуло менЯ к действительности одобрительное ворчание •орхе. џ
понЯл, что оно относилось  к читаемому на каждой трапезе параграфу  правила.
Љогда  Я вслушалсЯ в  этот параграф, Я понЯл, чему  так радовалсЯ •орхе. ‚от
что  было  прочитано: "“подобимсЯ пророку, сказавшему: буду  Я  наблюдать за
путЯми моими, чтобы не согрешать мне Языком моим; буду  обуздывать уста мои,
доколе нечестивый передо мною, согбен Я и весь  поник, был нем и безгласен и
молчал даже о добром. Џоскольку тут пророк нас наущает, что порой из любви к
молчанию надо и от  дозволенных речей воздержатьсЯ, сколь  премного  сильнее
следует опасатьсЯ речей недозволенных! „абы не принЯть муку за этот грех!" €
продолжалось:  "‘ловоплетение  же, пустословство и болтовщину мы  преследуем
беспощадно, вековечно и повсеместно и не  дозволЯем учащемусЯ раскрывать рот
ради подобных речей."
     "ќто  относитсЯ  к  маргиналиЯм, о которых  сегоднЯ мы  говорили!  - не
удержалсЯ  •орхе,  -  € €оанном ‡латоустом  сказано, что •ристос никогда  не
смеЯлсЯ!"
     "Ќичто в его человечьей натуре ему  не мешало,  - возразил ‚ильгельм, -
€бо смех, как учат богословы, присущ человечеству".
     "•оть и  мог, однако не писано, чтоб смеЯлсЯ", - решительно прервал его
•орхе цитатой из Џетра Џевца.
     "…шь, жаркое готово", - прошептал ‚ильгельм.
     "Љакое?" - спросил •орхе, видимо, думаЯ, что принесли новое блюдо.
     "ќти слова, по Ђмвросию, произнес  ‘в. ‹аврентий, когда  его  мучили на
раскаленной решетке, и убеждал палачей перевернуть его на  другой бок, о чем
упоминает и  Џруденций в "Љниге о мученических венцах", - сказал ‚ильгельм с
самым свЯтым видом.  -  ‘ледовательно, ‘в. ‹аврентий любил шутку и сам  умел
шутить - хотЯ бы чтоб торжествовать над врагами".
     "€ тем  доказываетсЯ, что смех - вещь близЯщаЯ к  смерти  и к телесному
разложению",  -  прорычал в Ярости •орхе.  „олжен заметить,  это  был  ответ
безупречного логика.
     ’ут  Ђббат  незлобиво  напомнил  нам  о  правиле.  Њы  замолчали.  “жин
кончалсЯ.  Ђббат встал и представил  монахам ‚ильгельма. Џревосходно  описав
его опытность  и  славу, он объЯвил, что  ‚ильгельм уполномочен расследовать
гибель  Ђдельма и что монахи обЯзаны отвечать на все его вопросы и требовать
того же от своих подчиненных. € всЯчески помогать следствию, при условии,
 добавил Ђббат,  что намерениЯ ‚ильгельма не пойдут вразрез
с уставом монастырЯ. ‚ каковом случае следует обратитьсЯ к нему, ЌастоЯтелю.
     Ћтужинав, монахи засобирались в хор  к повечерию. Ћни снова опустили на
лица куколи и выстроились гуськом у двери. Џотом вышли по одному на кладбище
и потЯнулись к северному порталу хора.
     Њы  вышли  с Ђббатом. "‚ этот час двери •рамины замыкаютсЯ?" -  спросил
‚ильгельм.
     "Љак  только  служки  уберут  в  трапезной  и  на  кухне,  библиотекарь
самолично запирает двери изнутри на засов".
     "€знутри? Ђ сам он как выйдет?"
     Ђббат  в упор посмотрел на ‚ильгельма. Џотом  сурово и  резко  ответил:
"‘пать в кухне он не собираетсЯ". € ускорил шаг.
     "‚от  оно что, - прошептал мне на  ухо ‚ильгельм, - ‡начит, есть другой
выход, но нам его знать не  положено". џ улыбнулсЯ, гордый  его догадкой, но
он буркнул: "Џожалуйста, не хихикай. ‚идел - в этих стенах смех не жалуют".
     Њы вошли в хор. ѓорел лишь  один светильник на  массивной, бронзовой, в
два  человеческих роста  треноге. Њонахи разместились на  седалищах,  а чтец
читал из ‘в. ѓригориЯ.
     Џотом Ђббат  дал знак, и  каноник завел "Џомилуй нас, ѓосподи". Ђббат в
ответ:  "Џомощь  моЯ от ѓоспода", и все хором подхватили: "‘отворшего небо и
землю". Џотом запели псалмы: "…гда воззвати ми, услыши мЯ, бог правды моей",
и: "‚озблагодарю тебЯ.  ѓосподи,  всем  сердцем моим",  и:  "•валите,  рабы,
ѓоспода, хвалите имЯ ѓосподне".
     Њы  не проходили в места хора, оставаЯсь в главном нефе. Ћттуда-то мы и
углЯдели Њалахию, внезапно вышедшего из темной боковой часовни.
     "‡апомни  место, - сказал  ‚ильгельм,  - наверное, там  ход, ведущий  в
•рамину".
     "Џод кладбищем?"
     "Џочему бы нет? ‘корее всего... …сли подумать, где-то у них обЯзательно
должно быть мощехранилище.  Џотому что  стольких монахов, умерших за столько
столетий, невозможно схоронить на таком клочке земли".
     "‚ы действительно хотите ночью идти в библиотеку?" - спросил Я, леденеЯ
от ужаса.
     "Љ  покойным  монахам,  ползучим  гадам и таинственным  светильникам...
Ѓедный Ђдсон. Ќет, мальчик, не пойду.  џ подумывал об этом сегоднЯ, но не от
любопытства, а чтобы выЯснить, отчего погиб Ђдельм. Ќо теперь,  имеЯ, как ты
слышал, более логичное объЯснение и все  взвесив,  Я  решил  уважать  законы
места, где нахожусь".
     "’огда зачем вам ход?"
     "‡атем, что  разум стремитсЯ  объЯть не только  то, что  можно и  нужно
делать, но и то, что делать можно, но верней всего не нужно. €менно  поэтому
Я рассуждал со стекольщиком, что мудрец обЯзан как-то прикрывать открытые им
тайны, чтоб другие люди не употребили их во зло. Ќо открывать их надо. Ђ эта
библиотека, по-моему, именно то место, где тайны вовсе не открывают".
     ‘ этими словами  он  вышел  из  церкви,  так как служба закончилась. Њы
очень  устали  и направились в келью.  ’ам Я заполз в низкую  нишу,  которую
‚ильгельм шутЯ именовал "гробиком", и немедленно заснул.


        ЏримечаниЯ


     [1] Њонастырь без книг (лат.)

     [1] по желанию (лат.)

     [1] разъЯтые члены (лат.)
     [2] великому уподобление жалкого (лат.)

     [1] "„рево крестной жизни" (лат.).

     [1] "ЃратьЯ и бедные отшельники отца –елестина" (лат.).

     [1] в виде загадки (лат.).

     [1] ‚от невиданное дело:
     Ќа небо землЯ взлетела,
     ‚ыше неба залетела! (старонем.)

     [2] Ћблако-то под ногами,
     Ђ землЯ над облаками -
     —удеса за чудесами! (старонем.).

     [1] примеры (лат.).

     [1] стекла в металлической оправе (лат.).
     [2] стекла длЯ чтениЯ (лат.).

     [1] Ѓлагословите (лат.).
     [2] …дЯт убогие (лат.).


         * „…Ќњ ‚’ЋђЋ‰ * 


        ‚торого днЯ ЏЋ‹“ЌЋ™Ќ€–Ђ,

     где краткие часы мистического восторга оканчиваютсЯ
     самым кровавым образом


     ‘имвол  порою дьЯвола, порою  •риста распЯтого,  всЯкой  твари  лукавее
петух. ЏомнЯт в нашем ордене и таких, которые ленились петь на  заре. Љ тому
же в  зимние утра  полунощница служитсЯ, когда ночь еще глубока и всЯ натура
спит;  а  монах  обЯзан  подниматьсЯ в темноте и долго  в темноте же творить
молитвы, поджидаЯ приход днЯ и разгонЯЯ морок  пламенем искренней веры.  „лЯ
того есть мудрое правило, чтобы в черед монахи-бодрственники, не ложившись с
братией, бдели  всю  ночь, мерно отчитываЯ нужное  количество псалмов и  тем
измерЯЯ  минувшее времЯ, и по истечении часов,  отведенных  другим  на  сон,
давали бы знак к пробуждению.
     Џоэтому мы были разбужены назначенными монахами. Ћни прошли по корпусам
и  странноприимному  дому  с  колокольчиками,  и  один,  заглЯдываЯ в кельи,
возглашал: "Ѓлагословим ѓоспода", а из келий отвечали: "Ѓогу благодарение".
     Њы с ‚ильгельмом положили исполнЯть бенедиктинский обычай, меньше чем в
полчаса приготовились  встретить новый день и с тем сошли в хор, где монахи,
павши  ниц,  читали  первые  пЯтнадцать псалмов в  ожидании, пока  наставник
приведет  послушников.  ’огда  каждый утвердилсЯ  на  своем  седалище, и хор
завел:  "ѓосподи  уста мои отверзи, и  уста мои возвестЯт хвалу твою". ‚опль
его полетел к высоким вольтам, как детский плач. „ва инока взошли на амвон и
начали девЯносто четвертый псалом: "Џриидите, воспоем ѓосподу", а за  оным -
следующие по предписанию. € душа моЯ запылала пламенем обновленной веры.
     Њонахи застыли  на местах: шестьдесЯт фигур, одинаковых под одинаковыми
рЯсами и  куколЯми,  шестьдесЯт  теней,  еле  освещенных  огнем  с  треноги,
шестьдесЯт  голосов, истово  выхвалЯющих ‚севышнего. € изнываЯ  в их  дивном
созвучии,  как в преддверии  райских услад, Я  спрашивал себЯ, возможно  ли,
чтобы  в обители находилось место сомнительным  тайнам, беззаконным попыткам
раскрыть их и жуткому запугиванию. €бо мне аббатство представилось в тот миг
собранием  свЯтейших,  убежищем  добродетели,  ковчегом  мудрости,  кладезью
здравомыслиЯ, крепостью познаниЯ,  поместилищем кротости, оплотом твердости,
кадилом свЯтости.
     ‘пев шесть псалмов, читали Џисание. Ќекоторых монахов  клонило в сон, в
один ночной бодрственник обходил места с маленькой лампадою,  ища дремлющих.
Љого заставали в полусне, тому в наказание давали лампаду и пускали по рЯдам
вместо  прежнего монаха. ‡атем  пропели остальные шесть псалмов.  Ђббат  дал
благословение,  недельщик  прочел  молитвы,  и все  стали  на  колена  перед
алтарем.  ЋбъЯвили минуту  сосредоточениЯ,  и кто не  пережил,  как мы, часы
мистического  жара,  переполнЯющего  миром всю  душу,  не  может представить
неизреченную  сладость той минуты.  Ќаконец,  опустивши  снова  куколи,  все
вернулись  на  места  и  торжественно  грЯнули "Te Deum".[1] €  Я в  великой
радости со всеми благодарил ѓоспода за то, что упас менЯ от колебаний и снЯл
с души тЯжесть первого монастырского днЯ. Њы все нетверды, говорил Я себе, и
даже в среде столь честных  и  чистых угодников как  эти, дьЯвол может сеЯть
мелкие обиды и недоброжелательства. Ќо  все  это,  как дым, уноситсЯ могучим
порывом веры, когда все сходЯтсЯ во имЯ Ћтца свЯтейшего и благодать •ристова
почиет на всех.
     Ћт полунощницы до утрени монах в келью не возвращаетсЯ,  даже если ночь
еще  глубока.  Џослушники  отправились, при наставнике, в  капитулЯрный  зал
учить  псалмы. Ћдни монахи задержались в церкви  длЯ  ухода за богослужебной
утварью, другие  - большинство -  вышли во двор и прохаживались в молчаливой
медитации. ’ак же и мы с ‚ильгельмом. ‘лужки покуда спали и продолжали спать
даже тогда, когда мы при темных еще небесах проследовали в церковь к утрене.
     Ќачали  псалмами,  из  коих один, приуроченный к четвергу,  звучал  так
жутко,  что Я снова погрузилсЯ в давешние страхи. ЊенЯ испугало,  что именно
на этот день  предуказаны такие суровые слова: "Ќечестивый  хвалитсЯ похотью
души своей; в надмении своем пренебрегает ѓоспода; уста его полны проклЯтиЯ,
коварства и  лжи;  под Языком  его мучение  и  пагуба". ’репет  беспокойства
только  усилилсЯ,  когда  после   хвалитных   псалмов,   по  уставу,  читали
Ђпокалипсис, и в памЯти снова возникли фигуры портала, овладевшие накануне и
взором  моим, и душой. Ќо вот кончились и респонсорий,  и гимн, и стихира, и
зазвучала евангельскаЯ песнь. ’огда Я заметил за окнами хора, в точности над
алтарем,  беловатое  сиЯние.  Ћт  него затрепетали краски  витражей,  прежде
безжизненные в полночной тени.  ќто не  зарЯ еще была, к  заре приурочен час
первый,  она  занимаетсЯ  в  тот  момент,  когда  монахи поют:  "ѓосподь  се
предивное  сиЯние свЯтости"  и "‚зошло  уж созвездие света".  ’о  был первый
робкий  проблеск,  предчувствие зимней зари,  но  его было достаточно, чтобы
сердце  мое  снова   просветлело.  Ѓыло  совершенно  достаточно  той  нежной
полутьмы, котораЯ в нефах собора заместила собою мрачную ночную мглу.
     Њы  пели из божественной  книги,  свидетельствовали  о  ‘лове, сошедшем
просвещать народы, и Я  будто зреть  мог, как дневное светило всем сиЯнием и
жаром заполнЯет храм. ‘вечение, пока еще невиданное, казалось мне - исходило
от нашей  песни,  мистический  крин раскрывалсЯ мне,  благовоннейший,  между
крестовинами  вольт.  "Ѓлагословен,  о  ѓосподь,  за  миг сего  невыразимого
блаженства!"  -  немо  молилсЯ Я и спрашивал  у  сердца:  "—его ты,  глупое,
страшилось?"
     ‚незапно из-за северного портала послышалсЯ шум. џ  поразилсЯ, до  чего
нагло  здешнЯЯ  челЯдь, берЯсь  за  работу,  мешает  богослужению.  Ќо  трое
свинарей с перепуганными лицами вошли  в храм и что-то зашептали Ђббату. ’от
было сделал  жест, чтобы  они утихли,  вероЯтно  не  желаЯ нарушать  чин. Ќо
показались другие слуги,  голоса звучали все громче. "’ам мертвец, мертвец!"
- крикнул кто-то, а в ответ ему: "Њертвый монах! ’ы что, не видел башмаки?"
     Џевчие смолкли. Ђббат поспешил вон,  махнув келарю,  чтоб  следовал  за
ним. ‚ильгельм двинулсЯ за келарем, а дальше и другие монахи побросали места
и ринулись на улицу.
     Ќебо уже  светилось, и  от снега,  укрывавшего землю,  равнина казалась
светлее.  Ќа  задворках  хора,  перед  скотным  двором,  где  вчера  вечером
установили  огромную посудину,  полную  свиной  крови,  - какой-то  странный
предмет, по виду крестообразный, высовывалсЯ из бочки, как  будто два шеста,
воткнутые в  землю, на которые вешают трЯпье,  чтоб пугать ворон. Ќо то были
не  шесты, а  человеческие  ноги. Ќоги человека, воткнутого вниз  головой  в
бочку с кровью.

     Ђббат приказал извлечь из мерзкой жижи труп (поскольку, увы, было Ясно,
что  в  таком   позорном  виде  живой   человек  не  пребывал  бы).  ‘винари
нерешительно приступили  к  краю бочки, ухватились за ноги и, перепачкиваЯсь
кровью, выволокли кровавого  мертвеца.  Љак  мне вчера  и объЯснили,  свежаЯ
кровь,  хорошенько промешаннаЯ  и  сразу  выставленнаЯ на холод, за сутки не
свернулась.  Ќо  сейчас, на трупе,  она стыла  мгновенно, сковываЯ одежду  и
облеплЯЯ непроницаемой коркой голову. ‘лужка принес ведро воды  и плеснул на
лицо несчастного.  Љто-то другой нагнулсЯ  с трЯпкой  и протер лицо. € нашим
взорам  открылась  белаЯ  кожа  ‚енанциЯ  ‘альвемекского,  знатока греческих
древностей, с которым вчера днем мы беседовали у стола злополучного Ђдельма.
     "Ђдельм,  может  быть, и  покончил  с собой,  -  проговорил  ‚ильгельм,
вглЯдываЯсь в лицо  трупа, - Ќо этот врЯд ли. €  трудно предположить, что он
по ошибке оказалсЯ на верху бочки, а потом свалилсЯ".
     Ђббат подошел  к ‚ильгельму.  "Ѓрат! ‚ы  видите  - в  аббатстве  что-то
происходит. ’ребуетсЯ все ваше умение. Ќо заклинаю, действуйте быстро!"
     "Ћн был в хоре на службе!" - спросил ‚ильгельм, кивнув на труп.
     "Ќет, - ответил Ђббат, - џ видел, что его место пустует".
     "Љто еще отсутствовал?"
     "Ќикто, по-моему. џ не заметил".
     ‚ильгельм  помедлил перед следующим вопросом и  задал его шепотом, так,
чтоб никто кроме Ђббата не слышал: "Ѓеренгар был на месте?"
     Ђббат посмотрел на него с восхищением и ужасом, всем видом выражаЯ, как
он удручен, что  и учитель пришел к подозрению, которое возникло было у него
самого,  однако  в  силу  некоей  особой,  известной  лишь  ему  причины.  €
поторопилсЯ ответить: "Ѓыл. ќто точно:  его  место впереди, справа  от менЯ,
почти рЯдом".
     "ђазумеетсЯ,  -  сказал ‚ильгельм, - все  это  ровно ничего не  значит.
„умаю, что никто  по пути в хор не заходил за апсиду. €, следовательно, труп
мог здесь пробыть несколько часов.  Џо  меньшей мере с тех пор, как все ушли
спать".
     "‚ерно.  Џервые  слуги подымаютсЯ засветло.  Џоэтому нашли  его  только
сейчас".
     ‚ильгельм  наклонилсЯ над мертвым, как будто исследовать трупы было ему
не внове.  Ќамочив в ведре валЯвшуюсЯ  рЯдом  трЯпку, он тщательно отер лицо
‚енанциЯ.  ’ем  временем  монахи  в  ужасе жались  друг к другу,  бормоча  и
причитаЯ, пока Ђббат не велел им утихнуть. ‘квозь толпу протолкалсЯ ‘еверин,
который в  аббатстве обихаживал усопших, и склонилсЯ рЯдом с моим  учителем.
—тобы  слышать, что они  скажут, и подать ‚ильгельму еще одну  чистую мокрую
трЯпку, Я подошел поближе, подавлЯЯ отвращение и страх.
     "’ы когда-нибудь видел утопленника?" - спросил ‚ильгельм.
     "Ќе раз,  -  ответил ‘еверин, - € догадываюсь, что ты хочешь сказать. “
них не такой вид. ‹ицо должно разбухнуть".
     "€так, его бросили в бочку уже мертвым".
     "Ђ зачем?"
     "Ђ зачем его убили? ‚се это работа извращенного сознаниЯ. Ћднако прежде
всего определим, есть ли на теле раны  или ушибы. Џредлагаю перенести его  в
мыльню, раздеть, обмыть и осмотреть. џ скоро к тебе приду".
     € в то времЯ как  ‘еверин, заручившись  соизволением Ђббата, следил  за
скотниками, уносившими тело, учитель  попросил Ђббата увести  монахов  в хор
той  тропой, которой  пришли, и таким  же образом  удалить  слуг,  чтобы  на
площади  никого не осталось. Ђббат не задавал вопросов и все исполнил. € вот
мы остались  у  бочки,  из  которой  при  нерадостной  процедуре  извлечениЯ
выплеснулось много крови, и снег там был ал, а местами (где  разлилась вода)
сошел. Ќа месте трупа виднелось большое темное пЯтно.
     "•орошенькое  дело,  -  молвил  ‚ильгельм,  глЯдЯ на  путаницу  следов,
оставленных монахами  и слугами, - ‘нег, любезнейший Ђдсон,  - красноречивый
пергамент, на  коем тела  людей - самые Ясные прописи. Ќо вот этот снег, что
перед нами, это невычищенный  палимпсест.  ’ут что-нибудь интересное врЯд ли
прочтешь. Ћтсюда и до церкви  все  затоптано монахами, отсюда до  конюшен  и
хлевов прошелсЯ табун прислуги. …динственный нетронутый участок -  от хлевов
до •рамины. Џосмотрим, может ли там быть что-нибудь интересное".
     "Ђ в каком роде?" - спросил Я.
     "…сли  он  не  вскочил сам  в  бочку, значит,  кто-то его туда  бросил,
предположительно уже мертвого. Ђ тот, кто тащит на себе мертвое тело, должен
оставлЯть  в снегу более  глубокие следы.  ‚от и ищи,  не попадутсЯ ли  тебе
такие следы, которые чем-нибудь отличаютсЯ от следов этих крикливых монахов,
испортивших нам тут весь рисунок".
     Њы и взЯлись. € скажу  с самого начала, что не кто иной, как Я (ѓосподи
не осуди мою суетность!), именно Я обнаружил то, что мы искали  между бочкой
и •раминой.  ќто  была  цепочка следов на участке, куда  при  нас  никто  не
ступал. ‘ледов довольно глубоких  и,  как  тут  же  подметил  учитель, менее
четких,  нежели  следы  монахов и прислуги.  ќто  означало, что  они  сверху
запорошены снегом,  а следовательно,  что  они не очень свежие. Ќо  что было
самое   примечательное   -  это  глубокаЯ  непрерывнаЯ  рытвина,   имевшаЯсЯ
посередине следов, как будто шедший тащил  за собой что-то тЯжелое. ‚ общем,
весьма красноречиваЯ  колеЯ  вела к бочке от двери трапезной,  от той  стены
•рамины, котораЯ соединЯла южную и восточную башни.
     "’рапезнаЯ, скрипторий, библиотека, - прошептал ‚ильгельм, - Ѓиблиотека
снова. ‚енанций погиб в •рамине, вероЯтнее всего в библиотеке".
     "Џочему именно в библиотеке?"
     "џ пытаюсь стать на место убийцы. …сли ‚енанций умирает - его убивают -
в трапезной, кухне или скриптории, почему бы его там не оставить? Ђ вот если
он  испускает  дух  в  библиотеке,  его  надо  обЯзательно  оттуда  вынести.
‚о-первых, потому что  там его никогда не найдут (а не исключено, что убийцу
это  интересует больше  всего), во-вторых, потому  что  убийца, возможно, не
хочет привлекать внимание к библиотеке".
     "Ђ почему убийце так важно, чтоб его нашли?"
     "Ќе знаю.  ‚се это догадки. Љто сказал, что  ‚енанциЯ убили, потому что
хотели  убить  именно  его?  Њожет,  его убили вместо  любого другого,  чтоб
оставить знак, чтобы что-то обозначить?.."
     "‚ мире всЯкое  творенье -  книга и  изображенье... - пробормотал Я,  -
Ћбозначить что?"
     "ќтого-то Я и  не  знаю.  Ќо не будем  забывать,  что существуют знаки,
притворЯющиесЯ значащими, а на самом деле лишенные смысла, как тру-ту-ту или
тра-та-та..."
     "—удовищно! - вскричал Я, - убивать человека, чтобы сказать тра-та-та!"
     "—удовищно, - откликнулсЯ ‚ильгельм, - убивать человека и чтобы сказать
‚ерую во единаго Ѓога..."
     ’ут  нас нагнал ‘еверин. ’руп вымыли и внимательно обследовали. Ќи ран,
ни черепных повреждений. “бит как колдовством.
     "€ли как гневом Ѓожиим?" - переспросил ‚ильгельм.
     "‚озможно", - ответил ‘еверин.
     "€ли как Ядом?"
     ‘еверин замЯлсЯ: - "Њожет, и так".
     "’ы держишь Яды? - спросил ‚ильгельм, направлЯЯсь к лечебнице.
     "Ќаверное,  да. ‘мотрЯ  что  понимать  под  Ядами.  Њногие  вещества  в
скромных дозах врачуют, а в чрезмерных - вызывают смерть. Љак всЯкий знающий
травщик, Я держу  такие зельЯ, но использую  их  осмотрительно. Ќапример,  Я
выращиваю  валериану.  Ќесколько  ее капель  в  настое  прочих трав усмирЯет
сильное сердцебиение. €злишнЯЯ же доза приводит к оцепенению и смерти".
     "Ќа трупе нет следов известных тебе Ядов?"
     "Ќет. Ќо многие Яды не оставлЯют следов".
     Њы  вошли  в  лечебницу. ’ело ‚енанциЯ,  вымытое в  купальне, было  уже
перенесено  на большой стол в лаборатории ‘еверина. Џерегонные кубы и другие
стеклЯнные и глинЯные  приборы  смутно напомнили мне рассказы  о  мастерских
алхимиков.  Ќа  длинных  прилавках  вдоль  наружной стены  стоЯло  множество
пузырей, плошек, горшков с разноцветными смесЯми.
     "Ћтличный выбор лекарств, - сказал ‚ильгельм, - ‚се из вашего сада?"
     "Ќет, - ответил  ‘еверин, - ’ут многие травы  редкие,  в наших краЯх не
растут. “же немало  лет мне привозЯт их монахи из самых дальних стран света.
џ стараюсь смешивать редкие и ценные  зельЯ с веществами, которые получаю из
здешних трав.  ‚от смотри. Њолотый  игольник.  Џроизрастает в Љитае, подарен
арабским  ученым.  ‘окотрийский  алоэ  из  €ндии -  дивно  затЯгивает  Язвы.
‘еребрЯк оживлЯет мертвых,  вернее  сказать  - приводит в  чувство обмерших.
ЊышьЯк  страшно опасен, при принЯтии  внутрь  - смертельный  Яд. ЃорнаЯ соль
хорошо  лечит легкие. ’рава буквица незаменима  при ранении головы. Љамедь -
смола мастикового дерева - останавливает  кровохарканье и истечение мокроты.
Њирра..."
     "ЉотораЯ у волхвов?" - спросил Я.
     "ЉотораЯ  у  волхвов.  Ќо  она  прекрасно предупреждает  выкидыши.  …ще
зоветсЯ смирной  и получаетсЯ от  дерева, именуемого balsamodendron myrra. Ђ
это  мумие,  продукт   разложениЯ   мумифицированных   трупов.   ‘лужит  длЯ
изготовлениЯ множества почти чудотворных препаратов. Mandragola officinalis,
способствующаЯ сну..."
     "€ плотским утехам", - дополнил мой учитель.
     "ѓоворЯт,  что так, но у нас, как вы догадываетесь, в подобных целЯх не
употреблЯетсЯ, - улыбнулсЯ ‘еверин,  - Ђ взглЯните на это,  - Ћн  взЯлсЯ  за
склЯнку. - Љадмий. Ќезаменим длЯ глаз".
     "Ђ это  что?" -  вдруг  оживилсЯ ‚ильгельм, заметив  на полке  какой-то
камень.
     "ќто? Њне его когда-то подарили. „умаю, это и есть  lopris  ematiti, он
же лЯпис-гематит. Ќадо полагать, обладает целебными свойствами. Ќо какими, Я
еще не разобрал. ’ы его знаешь?"
     "„а, - сказал ‚ильгельм, - Ќо не с лечебной стороны."
     Ћн вынул из  рЯсы  ножик  и поднес  к камню.  Љогда ножик, лежавший  на
неподвижной  ладони,  оказалсЯ  вблизи камнЯ,  он резко дернулсЯ, как  будто
‚ильгельм двинул запЯстьем  - но он не  двигал, а нож взлетел и приклеилсЯ к
камню, издав легкий металлический щелчок.
     "‚идишь, - сказал ‚ильгельм, - ќто магнит".
     "Ђ на что он?" - спросил Я.
     "ѓодитсЯ на многое.  џ  расскажу.  Ќо сейчас,  ‘еверин, мне хотелось бы
знать, есть ли тут что-нибудь длЯ убийства людей".
     ‘еверин  думал с  минуту.  Ќа  мой взглЯд,  слишком  долго  длЯ  такого
простого и Ясного ответа, какой воспоследовал. "…сть, и многое. џ же сказал,
что граница между лекарством и Ядом  почти незаметна, греки  и  то, и другое
называли pharmacon".
     "Ђ в последнее времЯ отсюда ничего не исчезало?"
     ‘еверин опЯть задумалсЯ, потом сказал, взвешиваЯ каждое слово: "Ќичего.
‚ последнее времЯ".
     "Ђ прежде?"
     "Ќе знаю. Ќе  помню. џ в этом аббатстве  тридцать лет,  из них двадцать
пЯть при травах".
     "Њноговато  длЯ  простой человеческой памЯти,  -  согласилсЯ ‚ильгельм.
‡атем внезапно: - Њы вчера говорили о дурманЯщих травах. ќто которые?"
     ‘еверин и  жестами, и мимикой  выразил  горЯчее  желание  избежать этой
темы. "Ќадо подумать. ‡наешь, у менЯ тут  столько сильных  снадобий... „авай
лучше о ‚енанции. —то ты предполагаешь?"
     "Ќадо подумать", - ответил ‚ильгельм.


        ‚торого днЯ —Ђ‘ Џ…ђ‚›‰,

     где Ѓенций “псальский кое-что рассказывает,
     еще кое-что рассказывает Ѓеренгар Ђрундельский, и Ђдсон
     узнает, каково подлинное раскаЯние


     Ќесчастье  перевернуло весь  распорЯдок  общины. €з-за  находки трупа и
всеобщей  суматохи литургию  так  и  не дослужили. Ђббат немедленно  отослал
монахов обратно в хор молитьсЯ за душу убиенного собрата.
     ѓолоса  монахов   пресекались.  “добнаЯ  возможность   видеть  их  лица
открылась, когда на службе они  опустили куколи.  Ќас тут же  привлекло лицо
Ѓеренгара.  Ѓелое,  напрЯженное, лоснЯщеесЯ от  пота.  Ќакануне  нам  дважды
намекали на его  особые отношениЯ с Ђдельмом,  и тревожило нас не сообщение,
что  молодые  люди,  ровесники,  дружили,  а  двусмысленный  тон  всех,  кто
упоминают об их дружбе.
     ђЯдом    с   Ѓеренгаром   молилсЯ    ЊалахиЯ:   мрачный,   насупленный,
непроницаемый.  ђЯдом с Њалахией  выделЯлось  столь  же  непроницаемое  лицо
слепого  •орхе.  Ќапротив   того,  отличалсЯ  нервностью   весь  вид  ЃенциЯ
“псальского,  ученого-риторика, виденного  нами  вчера  в скриптории,  и  мы
перехватили пронзительные  взглЯды, которые он времЯ от  времени  бросал  на
Њалахию. "Ѓенций  взволнован,  Ѓеренгар напуган,  - подытожил  ‚ильгельм,  -
„опрашивать надо немедленно".
     "Џочему?" - наивно удивилсЯ Я.
     "Ќаша работа этим и неприЯтна, - ответил ‚ильгельм, - ЌеприЯтнаЯ работа
-  следователь.  Ѓить  приходитсЯ по самым слабым и  в момент их  наибольшей
слабости".
     ‚ общем,  сразу  же по  окончании службы мы нагнали  ЃенциЯ, шедшего  в
библиотеку. “слышав, что ‚ильгельм его окликает, юноша попыталсЯ  увернутьсЯ
от беседы, сославшись  на недоделанное  задание.  Ћн  почти бежал от  нас по
направлению скрипториЯ, но учитель напомнил, что уполномочен Ђббатом вести в
монастыре  следствие,  и Ѓенцию пришлось пройти с нами в  церковный двор. Њы
сели на  балюстраде между двумЯ колоннами.  Ѓенций  выжидал,  пока ‚ильгельм
заговорит, и поглЯдывал на •рамину.
     "Ќу,  - сказал ‚ильгельм, - —то же  было сказано  в тот день,  когда вы
обсуждали миниатюры Ђдельма - ты, Ѓеренгар, ‚енанций, ЊалахиЯ и •орхе?"
     "‚ы ведь  вчера  все  слышали.  •орхе  заЯвил,  что невместно  уснащать
стихотворными  рисунками книги, содержащие  истины.  Ђ ‚енанций  сказал, что
даже у ЂристотелЯ  говоритсЯ  о шутках и  словесных играх,  как  о средствах
наилучшего познаниЯ  истин  и что, следовательно, смех не может  быть дурным
делом, если  способствует откровению истин. Ђ •орхе возразил, что, насколько
он  помнит,  Ђристотель  пишет  об  этом  предмете в  своей книге о  Џоэтике
применительно лишь  к метафорам. €  что притом  имеетсЯ  два настораживающих
обстоЯтельства.  Џервое  -  что  книга  о Џоэтике,  остававшаЯсЯ  -  видимо,
велением Ѓожиим - столько столетий неведомой христианскому миру, дошла к нам
через руки неверных мавров..."
     "Ќо ведь она переведена на латынь одним из друзей ангелического доктора
Ђквинского", - перебил ‚ильгельм.
     "‚от и Я сказал это самое, - ответил Ѓенций, мгновенно воспрЯв духом, -
џ плохо разбираю  по-гречески и  смог ознакомитьсЯ с данной книгой именно  в
переводе ‚ильгельма Њербекского. ќто-то  Я и сказал.  Ќо  •орхе ответил, что
есть второе сомнительное обстоЯтельство: что ‘тагирит судит только о поэзии,
котораЯ ничтожное искусство, питающеесЯ бренностЯми. Ђ  ‚енанций сказал, что
и псалмы плоды поэзии, и в них использованы  метафоры. € тут •орхе взъЯрилсЯ
и  сказал, что псалмы  рождены божественным вдохновением,  и метафоры в  них
заключают  истину,  тогда  как  Языческие  поэты используют метафоры,  чтобы
распространЯть  ложь,  и  заботЯсь  лишь  о  наслаждении.  €  тогда Я  очень
огорчилсЯ..."
     "Ћтчего?"
     "Ћттого что  Я изучаю  риторику, читаю  Язычников и знаю...  по крайней
мере верю,  что чрез их поэзию до нас  дошли и многие истины  naturaliter[1]
христианские. ‚ общем, как раз тогда, если верно помню, ‚енанций заговорил о
других книгах, и •орхе разгневалсЯ еще сильнее".
     "Ћ каких книгах?"
     Ѓенций поколебалсЯ и ответил: "Ќе помню. ЉакаЯ разница".
     "ђазница большаЯ. Њы  пытаемсЯ  понЯть, что происходит у людей, живущих
среди книг, в книгах,  ради книг,  и, следовательно, все,  что они говорЯт о
книгах, очень важно..."
     "ќто верно,  -  подтвердил  Ѓенций,  впервые улыбнувшись и чуть  ли  не
просиЯв, - Њы  живем ради книг. ‘ладчайший из  уделов в нашем беспорЯдочном,
выродившемсЯ  мире.  ’ак  вот... может,  вы  и поймете,  что случилось в тот
день...   ‚енанций,  который  прекрасно   знает...  который  прекрасно  знал
греческий, сказал, что  Ђристотель нарочно посвЯтил  смеху  книгу  -  вторую
книгу  своей  Џоэтики, и  что,  если философ столь величайший  отводит смеху
целую книгу, смех, должно быть, -  серьезнаЯ вещь. •орхе  сказал, что свЯтые
отцы часто посвЯщали целые книги грехам, и что грехи тоже серьезнаЯ вещь, но
и дурнаЯ, а ‚енанций сказал, что, насколько ему известно, Ђристотель говорит
о смехе, как о  хорошей вещи и проводнике  истины, а  тогда  •орхе спросил с
издевкой,  не  читал ли он случаем эту книгу ЂристотелЯ. Ђ ‚енанций ответил,
что ее  никому  не  случалось читать, потому что никто ее не видел, так  как
она, очевидно, не  дошла  до наших дней. € он прав, никто и никогда не видел
второй книги  Џоэтики ЂристотелЯ. ‚ильгельм Њербекский и тот не держал ее  в
руках. Ђ •орхе сказал, что если она до сих  пор не нашлась, значит, она и не
была написана, ибо провидению неугодно, чтобы прославлЯлись вздорные вещи. џ
хотел всех успокоить, знаЯ, что •орхе вспыльчив, а ‚енанций как бы намеренно
его злил. € сказал,  что и в известной нам  части Џоэтики, и в ђиторике есть
много мудрых наблюдений об остроумных загадках. ‚енанций со мной согласилсЯ.
’ам с  нами был  Џацифик  из  ’иволи, хорошо знающий поэзию  Язычников, и он
сказал, что в смешных загадках никто не  сравнитсЯ с африканскими поэтами. €
прочел загадку о рыбе, сочинение ‘имфосиЯ:
     …сть на земле обитель, немолчным полнаЯ шумом,
     умом полна обитель, но вечно молчит обитатель.
     ‚ вечном движенье обитель и в ней, но не с ней обитатель.[2]
     ’огда •орхе  заЯвил, что €исусом положено говорить либо да, либо нет, а
прочее  от  лукавого. € что  следует называть  рыбку рыбкой, не  затуманиваЯ
понЯтиЯ блудливыми словесами. € прибавил, что на его взглЯд  негоже брать за
образец африканцев... и вот тогда..."
     "’огда что?"
     "’огда началось что-то непонЯтное. Ѓеренгар захохотал, •орхе сделал ему
замечание,  а тот ответил, что смеетсЯ потому, что  знает:  если  поискать у
африканцев, можно найти и другие загадки, потруднее той - с рыбкой. ЊалахиЯ,
бывший тут же,  пришел в бешенство, схватил Ѓеренгара чуть ли не за куколь и
вытолкал  заниматьсЯ  своими  делами...  Ѓеренгар,  как  вам  известно,  его
помощник..."
     "Ђ потом?"
     "Џотом •орхе прекратил  дискуссию,  покинув общество.  ‚се разошлись по
местам, но Я, сидЯ за работой, видел, как сперва  ‚енанций,  а за ним Ђдельм
подходили  к  Ѓеренгару и  что-то высправшивали.  џ видел  издалека, как  он
отрицал, увертывалсЯ,  но они в течение днЯ подходили  к  нему еще не раз. Ђ
вечером  Я  заметил, что  Ѓеренгар и Ђдельм сговариваютсЯ в церковном дворе,
перед тем как идти в трапезную. ‚от. Ѓольше Я ничего не знаю".
     "‡начит,  ты свидетельствуешь, что два  человека, недавно  погибшие при
невыЯсненных обстоЯтельствах, что-то выпытывали  у  Ѓеренгара",  -  заключил
‚ильгельм.
     Ѓенций вЯло запротестовал: "ќтого Я не говорил. џ просто рассказал, что
случилось в  тот день.  Ћтвечал  на  ваши вопросы. - Ћн  помолчал,  а  потом
неожиданно добавил: - Ќо если хотите знать мое мнение - Ѓеренгар рассказывал
о чем-то находЯщемсЯ в библиотеке. ’ам и ищите".
     "Џочему ты так думаешь?  € что имел в виду Ѓеренгар, говорЯ "поискать у
африканцев"? Њожет,  он хотел  сказать,  что  надо лучше  знать  африканских
поэтов?"
     "„опустим. Ќо тогда с чего  бы ЊалахиЯ так взъелсЯ?  ‚ конце концов  от
него зависит, выдавать книги  африканских поэтов или нет. Ќо  Я знаю еще вот
что.  Џолистайте   каталог.   ‘реди   тайных,  понЯтных   лишь  библиотекарю
обозначений найдете визу "Ђфрика". Ђ  Я отыскал  даже  визу "предел Ђфрики".
Ћднажды Я спросил книгу  с этой визой, не помню какую -  менЯ заинтересовало
название, -  и  ЊалахиЯ заЯвил,  что  книги с этой визой  все утерЯны. Ќо  Я
запомнил.  Џотому  и говорю:  все  верно, следите за  Ѓеренгаром, попробуйте
проследить, что он делает в библиотеке. Љак знать..."
     "Љак знать", - согласилсЯ  ‚ильгельм, жестом отпускаЯ ЃенциЯ.  Џотом мы
двинулись  медленным  шагом в обход  двора, и  учитель  подвел итоги. Џрежде
всего: в  очередной раз  мишень  пересудов  и подозрений  - Ѓеренгар. ‡атем:
Ѓенций всЯчески подталкивает нас к библиотеке. џ предположил, что, возможно,
он  хочет с  нашей помощью что-то  выведать сам, а ‚ильгельм ответил: может,
это и так, однако не менее вероЯтно, что Ѓенций, направлЯЯ нас в библиотеку,
отвлекает  от  другого  места. Ћт  какого, спросил Я. ‚ильгельм ответил, что
неизвестно: может,  от  кухни, может, от  хора, может,  от почивален или  от
лечебницы...   џ  возразил,  что  накануне   он   сам,   ‚ильгельм,   крайне
заинтересовалсЯ  библиотекой. Ћн ответил, что желает интересоватьсЯ тем, что
его  интересует,  а  не тем, что ему подсказывают. Ќо библиотека  безусловно
остаетсЯ в поле вниманиЯ, и с этой точки зрениЯ невредно бы попробовать туда
забратьсЯ.  ЋбстоЯтельства  поворачиваютсЯ  так,  что  приходитсЯ  позволить
любопытству  вывести нас  за границы обходительности и уважениЯ к обычаЯм  и
законам принЯвшего нас места.
     Њы  оставили за  собою  церковный двор. Њонахи выходили  из хора  после
мессы. Ћбогнув западную стену  церкви, мы увидели Ѓеренгара, выскользнувшего
из поперечного нефа и спешившего через кладбище к •рамине. ‚ильгельм позвал,
тот остановилсЯ, и мы его нагнали. Ћн волновалсЯ еще сильнее, чем  в церкви,
и ‚ильгельм несомненно решил захватить его врасплох - как прежде ЃенциЯ.
     "‚ыходит, ты последний, кто видел  Ђдельма в живых", - обратилсЯ  он  к
Ѓеренгару.
     Ѓеренгар качнулсЯ, как будто терЯЯ сознание.
     "џ?" - переспросил он еле слышно.
     ‘воим  вопросом ‚ильгельм, Я думаю, просто прощупывал почву,  наверное,
вспомнив рассказ ЃенциЯ о том, как эти двое  сговаривались в церковном дворе
после  вечерни. Ќо,  судЯ  по всему,  он нечаЯнно попал в  точку, и Ѓеренгар
сейчас  думал  о каком-то  другом, действительно  последнем свидании, -  его
выдавал голос.
     "Љакое у вас  право  так  говорить, Я видел его перед сном,  как и  все
остальные!"
     Ќо ‚ильгельм Явно решил не давать ему передышки. "Ќеправда, вы виделись
еще раз, и ты знаешь больше, чем пытаешьсЯ показать. Ќо сейчас речь идет уже
о  двух  убийствах! €  тебе не удастсЯ отмолчатьсЯ! ’ы прекрасно знаешь, что
есть много способов развЯзывать Языки!"
     ‚ильгельм неоднократно говорил мне, что еще в инквизиторах отказалсЯ от
применениЯ пыток.  Ќо,  того  не  знаЯ,  Ѓеренгар  неверно понЯл.  Ђ  может,
‚ильгельм и хотел быть неверно понЯтым. ‚ любом случае он рассчитал точно.
     "„а, да, - с трудом выговорил Ѓеренгар и затрЯссЯ  в безудержном плаче,
- „а, в тот вечер Я видел Ђдельма, но уже мертвого!"
     "ѓде, - спросил ‚ильгельм, - под откосом?"
     "Ќет,  нет,  здесь, наверху,  на  кладбище.  Ћн  двигалсЯ между  могил,
призрак среди призраков, червь среди червей... Ћн подошел... Я сразу увидел,
что  передо мной  не  живой  человек,  у  него было лицо мертвеца, очам  уже
открывались вечные муки... Љонечно, Я только  на следующее утро  понЯл,  что
говорил с загробной  тенью...  когда  узнал  о  его гибели...  но и накануне
сознавал, что  передо  мною видение, дух  проклЯтьЯ, некий  лемур...  Ћ Ѓоже
всемогущий, что за трубный глас исторгсЯ из его уст!"
     "€ что он сказал?"
     ""џ проклЯт!" - так он  сказал мне.  - "Љого  ты