жена,  французскаЯ актриса.
Џосле  короткого  совещаниЯ,  чертыхаЯсь,  они,  подхватив  за четыре  конца
одеЯло,  на  котором  ты лежишь,  выносЯт  тебЯ из квартиры.  Џри спуске  по
лестнице тебЯ  мотает из стороны  в сторону. ЌесмотрЯ на их протесты, Я тоже
сажусь в машину - отчаЯние придает мне силы.
     Џрием  больных  по "скорой" в Њоскве  - точно такой  же, как повсюду  в
мире. „вери,  как в метро  захлопываютсЯ за тобой. ’ри часа ночи. ‚ коридоре
пахнет эфиром. Ќесколько человек спЯт на банкетках.
     џ  прилипаю  к дверной  щели.  ’ам  хлопочут врачи в  стерильной  форме
бледно-зеленого  цвета.  Њне  виден  небольшой кусочек  операционной,  там -
беспрерывное движение. ‡начит, они занимаютсЯ тобой, еще есть надежда. Ћчень
скоро  Я разочаровываюсь. џ прижимаюсь к стене, чтобы пропустить каталку, на
которой  лежит  женское  тело,  слабое и  обмЯкшее. џ  понимаю,  что  суета,
котораЯ,  как  мне  казалось, служит залогом  твоего спасениЯ, здесь  просто
никогда не  прекращаетсЯ. џ провожу  несколько  часов,  не  отходЯ от двери.
„рузьЯ принесли  мне  поесть, сигарет, шаль.  ‚ коридоре  у  менЯ  поЯвились
знакомые: родители одного парнЯ,  которого привезли с тЯжелыми ожогами; мать
молодой  женщины, которую  мы видели  на  каталке, - ее выбросил с  девЯтого
этажа ревнивый  жених; маленькаЯ  старушка,  у которой муж попал под  поезд.
‚сех нас объединЯет беда. Ќет больше иностранной актрисы, стариков, молодых.
џ ничем не  отличаюсь от них - обычнаЯ женщина, лихорадочно ожидающаЯ вестей
о муже. џ беспрерывно встаю,  подхожу  к  двери, вглЯдываюсь в  усталые лица
врачей.
     Ќеимоверно долгий день наконец прошел. џ несколько раз тщетно  пыталась
поговорить  с кем-нибудь  из врачей. Ћни упорно молчат. Ќужно ждать.  Џоздно
вечером - прошло уже шестнадцать  часов, как Я жду, - один из них, невысокий
человек с живыми глазами и торчащими усами, приглашает менЯ войти. џ попадаю
в  крохотную  комнатку. Џо углам  - разорваннаЯ,  залЯпаннаЯ кровью  одежда,
тампоны, пустые ампулы... Ќаправо - проем, выходЯщий в большую, ослепительно
Ярко освещенную палату. Ќа каталках лежат голые тела, опутанные  трубками. џ
узнаю среди них твое, такое беспомощное и словно выставленное напоказ, слышу
твое  отрывистое  дыхание. ‚рач  успокаивает менЯ: "Ѓыло  очень  трудно.  Ћн
потерЯл много крови. …сли бы вы привезли его на несколько минут позже, он бы
умер. Ќо теперь - все в порЯдке..." џ слушаю его и, не  отрываЯсь, смотрю на
тебЯ. Њне  объЯснЯют,  что  у тебЯ  в горле порвалсЯ сосуд, что тебе  больше
нельзЯ пить и  нужен длительный  отдых. Ћстальные врачи  - четверо мужчин  и
женщина  -  говорЯт  мне, как они счастливы, что  спасли тебЯ,  как они рады
познакомитьсЯ со мной, несмотрЯ  на то  что  обстоЯтельства не из веселых. џ
сразу полюбила этих  людей.  Ѓуквально  по кускам сшиваЯ пациентов, которых,
кажетсЯ,  уже невозможно спасти, они рассказывают анекдоты, смеютсЯ, курЯт и
выпивают иногда по глотку спирта, занюхиваЯ его кусочком  черного хлеба, как
это принЯто в ђоссии.
     ЊенЯ  усаживают на табуретке в углу маленькой  комнатки, и  Я могу тебЯ
видеть. Њимо постоЯнно провозЯт вновь поступающих больных. € в мгновение ока
раздевают их, сшивают, колют, моют,  перевЯзывают - а Я смотрю  на тебЯ.  ’ы
дышишь, ты жив.
     €горек, ‚ера, ‚адим,  ’олЯ и ‹енЯ хорошо  поработали. Ћтныне  они будут
служить тебе верой и правдой, как в ту страшную ночь.

     Ѓольница   представлЯет   собой  великолепное  строение   XVIII   века,
выкрашенное в  небесно-голубой  и белый цвета. џ каждый  день прихожу  сюда,
приношу  тебе  поесть, ты  должен  набиратьсЯ  сил.  џ пичкаю  тебЯ  мЯсными
бульонами,  полусырыми  бифштексами,  свежими овощами  и  фруктами.  “  тебЯ
начинают розоветь щеки.
     ‚ общей палате, где ты лежишь, только больные, перенесшие травму горла,
- с ожогами или после удалениЯ опухоли. Ќекоторые питаютсЯ через специальные
воронки, напрЯмую  соединенные с желудком.  Ќо атмосфера  при этом ничуть не
мрачнаЯ. Џожилые нЯнечки ругают  вас, как мальчишек, когда вы тайком курите,
и вообще  обходЯтсЯ  с  вами  по-свойски и ласково.  ’ы  у них, естественно,
любимчик.
     ’ы еще  слаб, но уже потребовал, чтобы Я принесла  тебе гитару, бумагу,
ручек. Љо всеобщей  радости, ты поешь вполголоса, сочинЯешь забавные песенки
о соседЯх  по палате, санитарах и  врачах,  о тысЯче разных мелочей из жизни
старой больницы. Џалата становитсЯ концертным залом, и нЯнечкам потом бывает
нелегко восстановить порЯдок.
     ‚ углу палаты - мужчина сумрачного вида с замкнутым выражением лица. Ћн
не участвует  в  общем веселье. Ћн  сжег  себе горло кислотой, принЯв ее  за
водку. …му сделали  множество  операций и пересадок. Ћн в больнице уже много
лет и очень страдает. ѓлаза  его  проЯснЯютсЯ только  тогда,  когда он видит
маленькую узбекскую девочку  лет  шести с длинными иссинЯ-черными косичками.
Ћна  так же  мучаетсЯ, как  и он,  -  она  тоже сожгла себе  горло,  глотнув
какой-то едкой жидкости, и вот уже три года лежит в больнице.  ќто маленькое
существо  царапаетсЯ и кусаетсЯ, как дикий  котенок. …е единственный  друг -
человек  с  воронкой.  Ћна  приходит  и  часами сидит с  ним.  Ћни  о чем-то
шепчутсЯ, тихо смеютсЯ. Ћна  гладит его плохо выбритые щеки, он берет  ее на
руки и баюкает. Љогда  ты  поешь, маленькаЯ  больнаЯ смотрит  на  тебЯ снизу
вверх, и в ее черных блестЯщих глазах Я чувствую любопытство и удивление. …й
это нравитсЯ. Њожет быть, ты тоже станешь ее другом.
     Ћднажды к  сумрачному мужчине  приходит старый приЯтель оттуда, где  он
раньше жил. ‚идно,  что  пьЯница.  Ћн тайком  сует  ему под подушку  бутылку
крепленого вина  - в ђоссии это называетсЯ портвейн  - отвратительное пойло,
отдаленно напоминающее  дешевое порто, отрада алкашей. ЏользуЯсь отсутствием
нЯнечки,  человек  приставлЯет  бутылку  к  воронке   и,  сверкаЯ   глазами,
облизываЯсь  и  урча от  удовольствиЯ,  выливает  содержимое  прЯмо  себе  в
желудок. ќффект моментальный. Ћн принимаетсЯ хохотать, ему тут же становитсЯ
жарко,  он срывает  с себЯ  одежду, швырЯет воронку в другой конец  палаты и
нагишом,  весь исполосованный  швами, начинает отплЯсывать адскую джигу. …го
сгоревшие голосовые свЯзки не производЯт  ни звука. •рип, который мы слышим,
вырываетсЯ  откуда-то  изнутри. ‘начала мы  тоже смеемсЯ, но очень скоро это
перестает  быть забавным.  —еловек  отбиваетсЯ,  когда нЯнечки  пытаютсЯ его
остановить, на  помощь  зовут  санитаров, но ничего  не  помогает.  Ђлкоголь
удесЯтерил  его силы,  он  становитсЯ буйным сумасшедшим.  ‚друг открываетсЯ
дверь и поЯвлЯетсЯ маленькаЯ узбечка. Ћна подходит к своему другу, берет его
за  руку,  подбирает  с   пола  пижаму  и   помогает  ему  одетьсЯ,   шепчет
успокаивающие  слова  таким  же,  как  у  него,  странным  голосом.  „евочка
опускаетсЯ на колени перед кроватью и кладет  голову на подушку рЯдом с ним.
—ерез  пЯть минут  он засыпает. „евчушка по-матерински подтыкает ему одеЯло,
потом смотрит  на  всех  нас по  очереди  обвинЯющим взглЯдом  и с  огромным
достоинством удалЯетсЯ, скорчив нам напоследок ужасающую гримасу.

     ’вое выздоровление продолжаетсЯ в Ѓелоруссии. Ћдин из друзей - режиссер
‚итЯ ’уров, у которого ты снималсЯ в фильме  о партизанах, - привозит  нас в
деревню,  уцелевшую  в  войне,  где  мы останавливаемсЯ у милой  бабки. €зба
крошечнаЯ, зато  есть  хороший огород,  а коза дает достаточно молока, чтобы
каждое утро  ты выпивал его, еще теплого, большую кружку.  Њы проводим дни в
прогулках  по окрестностЯм.  ‚итЯ показывает нам  места,  где  четверть века
назад шли жестокие  сражениЯ. Ђ между  тем природа  так прекрасна!  €деально
круглые озера окружены  холмами.  Ќачало осени, полЯ и лес -  в  золоте, еще
тепло.  Њы  обнаруживаем  бывшие  партизанские стоЯнки, поросшие  травой,  -
настоЯщие подземные поселки. Њы проходам через обугленные развалины деревень
-  их  не стали восстанавливать  после войны,  а  оставили  как памЯтники. ‚
Ѓелоруссии сотни  Ћрадуров -  деревень, в  которых  не выжил никто. Љонтраст
между такой мЯгкой природой и зверством преступлений нас потрЯсает.  ‚ечером
мы сидим за столом в теплом свете керосиновой лампы. ‘таруха вспоминает...
     ‚  сорок  четвертом  в  деревне  оставалось  только  девЯть  женщин  от
пЯтнадцати  до сорока  пЯти лет, несколько старух, пЯть малолетних девочек и
двое немощных стариков.  ‚се мужчины от четырнадцати  до  семидесЯти ушли на
фронт  или  к партизанам.  Ќемцы  отступают -  это  разгром.  „еревнЯ  чудом
уцелела, но  страшное  предчувствие  подтверждаетсЯ: все  мужчины  убиты.  ‘
фронта  пришли  похоронки:  "Џогиб  за   ђодину".  Ћт  партизан  -  страшное
сообщение:  "Ќикого  в  живых  из  деревни  такой-то".  Љогда женщины  видЯт
небольшую группу  советских солдат  с двадцатипЯтилетним капитаном во главе,
решение  их уже принЯто. Ќакормив  и напоив мужчин,  они топЯт баню.  ЉаждаЯ
приносит  чистое  белье,  на  свежих  постелЯх  -  россыпи  вышитых подушек.
€змученные солдаты засыпают, обретаЯ  после долгих месЯцев войны это забытое
счастье. ‚ одной избе все не гаснет свет. ‘амаЯ отважнаЯ из женщин говорит с
молодым капитаном:
     - ’о, о чем Я  попрошу сейчас, наверное, вас покоробит. Ќо постарайтесь
понЯть. ‚ойна отнЯла  у нас  мужчин. „лЯ  того чтобы жизнь продолжалась, нам
нужны дети. Џодарите нам жизнь.
     Ќа  несколько  минут  старуха  умолкает.  €, справившись  со смущением,
заканчивает свой рассказ:
     -  ‚  соседней избе живет  тракторист.  Ћн -  азиат,  как и  его  отец.
Џочтальонша  похожа  на  своих  армЯнских  предков,  колхознаЯ   повариха  -
настоЯщаЯ сибирЯчка...
     џ тихонько плачу. ђассказаннаЯ старухой историЯ лучше любой официальной
пропаганды  дает мне ощутить  всю глубину трагедии, через которую прошла эта
страна.
     Њы  идем  спать  на  сеновал.  „ушистое  сено  -  вместо  постели.   ‡а
перегородкой хрюкает  свиньЯ  и протестуют  потревоженные куры. ‚сю ночь  ты
вслух сочинЯешь  стихи. ‘трофы рождаютсЯ одна за другой. ‚озникают образы...
Љак и в самом начале, в школе, когда у тебЯ еще не было гитары, ты отбиваешь
ритм рукой. ‚ эту долгую ночь родились темы большинства твоих песен военного
цикла.
     ’ы не любишь рассказов о войне, но, как у каждого советского  человека,
они составлЯют часть твоей культуры. ќтот  народ, который ты глубоко любишь,
находит  в твоих  песнЯх отголоски  трагедии, не пощадившей  ни одной семьи:
двадцать миллионов погибших, миллионы инвалидов и сирот,  тысЯчи разрушенных
городов и деревень, стертых с лица земли.
     Ќа   твоих  концертах  увешанные  медалЯми  ветераны   плачут.  Њолодые
задумчивы и серьезны. ’вои песни делают длЯ мира и  памЯти  погибших больше,
чем  все  фильмы,  документы, памЯтники  и официальные  речи, вместе взЯтые.
ђодившись  в тридцать восьмом  году, ты в  войне не  участвовал. ’ы совершил
тогда  свой  маленький  подвиг,  прокричав в  картонный рупор  уже  сильным,
несмотрЯ  на  пЯтилетний возраст,  голосом, предупреждаЯ,  что зажигательнаЯ
бомба упала на крышу одного  из  домов  и надо вызвать пожарных. „ругое твое
детское воспоминание  более забавно.  Љогда  немцы подошли к  Њоскве, вас  с
матерью  отправили  в тыл. ‚ы  жили в большом  поселке, где из  свеклы гнали
спирт  на горючее длЯ танков и  самолетов. ‘векольным жмыхом кормили скот. €
однажды работница повернула не ту ручку  и не заметила, как спирт  вылилсЯ в
корм  длЯ  животных.  ’е поели - и опьЯнели  и  учинили  на  улицах  поселка
настоЯщую  вакханалию: коровы  гонЯлись  друг  за другом и бодались,  лошади
ржали  и перепрыгивали  через изгороди в сады, свиньи  катались по  земле, а
куры, утки и гуси пытались взлететь. †енщины и дети бегали по всему поселку,
тщетно  стараЯсь успокоить  расходившуюсЯ  скотину.  Ђ  потом животные стали
засыпать.  € вскоре весь поселок превратилсЯ в  сонное царство...  ’ам и сЯм
фыркали во сне коровы и лошади да тихонько покудахтывали куры.

     Ќа увеличенной фотографии  красивый  светловолосый  сероглазый  ребенок
вопросительно  смотрит  в  объектив. ‚озле  него - большаЯ  овчарка.  ќто  в
ѓермании,  в маленьком городке, где стоит гарнизон  советских  оккупационных
войск. ’ебе  семь  лет. Њать,  прожив  с  тобой  всю  войну, решила на времЯ
поручить  тебЯ отцу - военному  в  невысоком чине,  жизнь которого приобрела
неожиданную  значительность в этом  замкнутом мирке. …го новаЯ жена  - †енЯ,
женщина  мЯгкой восточной красоты, сразу же полюбила тебЯ. “  нее никогда не
будет  детей.   ’ы  останешьсЯ  единственным.  ЌесмотрЯ  на  тоску  ребенка,
оторванного от матери, ты  быстро  понимаешь преимущество твоего положениЯ -
ты одет, как принц, мачеха кормит  тебЯ  разными вкусностЯми... Џравда, если
все  дети у тебЯ на  ђодине учатсЯ в  это времЯ жизни но правилам сталинской
эпохи,  то  ты  воспитываешьсЯ прЯмо-таки  на суррогате  этих догм.  ‚ своем
замкнутом кругу десЯток офицерских семей живет под перекрестным наблюдением.
Ћт них несет лицемерием пополам с водкой.  ’вой отец играет в провинциальном
драмкружке,  что позволит ему через много лет говорить, что он был артистом,
а заодно € объЯснить твою одаренность, как естественное продолжение своей...
‚се, что разрешалось бы русскому  мальчику  в твоей стране,  тебе совсем или
почти совсем  запрещено. ’ы не можешь сам себе выбирать товарищей длЯ игр  -
только приЯтелей  из  твоей  касты,  равных  тебе  по  привилегиЯм.  Ќикаких
прогулок  в  одиночку,  контролируетсЯ  каждый  твой  шаг,  тебЯ  ежеминутно
проверЯют, опасаЯсь  покушениЯ или  детских  шалостей, которые "всегда плохо
кончаютсЯ".  €  правда,  однажды вы  с  ребЯтами  находите  склад  оружиЯ  и
взрываете  запалы гранат. ’рое  мальчиков  на всю  жизнь остаютсЯ  слепыми и
изуродованными. Џо чистой случайности ты единственный остаешьсЯ невредим. ’ы
перестаешь выходить на улицу, и все преимущества, которые мать усматривала в
твоем пребывании в ѓермании, обернулись на деле серьезными потерЯми.
     ’ы  острее,  чем другие  ребЯта  твоего поколениЯ,  чувствуешь  на себе
сталинские наставлениЯ, клевету,  чванство и произвол. ’ы заклеймишь все это
в  своих  песнЯх.  Џридавленный  окружающей  тебЯ  обыденностью,  отмеченный
исторической обстановкой  -  "победителей  не  судЯт",  -  ты  искалечен  не
физически, как твои товарищи, но душевно. ’вои поэтические и чисто юношеские
фантазии, уже тогда сложные и противоречивые, похоронены под слоем  "хороших
поступков", торжественных выходов  в свет -  "на  людей  посмотреть  и  себЯ
показать".  Ђ  после  сытного  ужина  никто  даже не  подумает  поговорить с
обеспокоенным ребенком, который ложитсЯ  спать  и  мечтает.  Љ счастью, есть
нежнаЯ  и  любЯщаЯ  мачеха. Ћна  смЯгчает  длЯ  тебЯ этот  период терпеливой
заботой  и тем, что осталось в ней  от древней культуры Ђрмении -  ее родной
земли.
     ’олько ради нее Я заставлЯла  тебЯ видетьсЯ с отцом. ‚се  это  времЯ  Я
тЯнула тебЯ за рукав,  Я назначала эти  встречи,  Я водила тебЯ  на  скучные
ужины. ’ебе не о чем было с ним говорить, и говорила Я.
     ѓораздо позже Я понЯла: из-за  всего этого - отца, матери, обстановки и
уже тогда изгнаниЯ - ты начал с тринадцати лет напиватьсЯ.

     ‚се  начинаетсЯ обычно  с  рассказов или анекдотов. ’ы  с удовольствием
возвращаешьсЯ  к смешным деталЯм - и  бог его знает, смешно ли это? - но все
смеютсЯ.  ’аково твое искусство  актера.  ‹юбаЯ  рассказаннаЯ тобой  историЯ
становитсЯ  комическим  номером.  ‘начала Я  тоже  смеюсь,  прошу рассказать
снова.  џ  люблю,  когда  ты   рассказываешь,  искоса  поглЯдываЯ  на  менЯ,
изображаешь разных  людей,  с которыми где только ты не знакомилсЯ. џ люблю,
когда ты словно светишьсЯ от радости.
     ’еперь наступает  следующий этап. ’ы  заказываешь  мне  пантагрюэльские
ужины,  ты  зовешь  кучу приЯтелей,  тебе хочетсЯ, чтобы  в доме всегда было
много народу. ‚есь вечер ты суетишьсЯ возле гостей и буквально спаиваешь их.
“ тебЯ блестЯт глаза, ты смотришь, как кто-нибудь пьет, с  почти болезненной
сосредоточенностью. Ќа третий или четвертый день почт непрерывного застольЯ,
наливаЯ гостЯм  водки, ты начинаешь нюхать ее с видом гурмана. € вот  ты уже
пригубил стакан.  ’ы говоришь: "’олько попробовать" Њы оба знаем, что пролог
окончен.
     ЌачинаетсЯ трагедиЯ. Џосле одного-двух дней легкого опьЯнениЯ, когда ты
стараешьсЯ во что бы то ни стало менЯ убедить, что можешь пить, как все, что
стаканчик-другой не повредит, что ведь ты же не  болен, -  дом пустеет.  Ќет
больше ни гостей, ни праздников. Ћчень скоро исчезаешь и ты...
     ‚ начале нашей с тобой жизни Я часто попадалась на эту удочку. € всегда
возникал один и тот же вопрос:
     - џ же вижу, да ты и сам чувствуешь, что  начинаетсЯ очередной приступ.
Џочему не разбить эту проклЯтую бутылку, когда еще не поздно?
     Ћтвет будет Ясно сформулирован годами позже:
     - Џотому что Я  уже пьЯн до  того, как выпью. Џотому  что менЯ заносит.
Џотому что на самом деле Я болен. ќто обычно случаетсЯ, когда ты уезжаешь из
Њосквы, Њарина, особенно, когда ты уезжаешь надолго.
     „ействительно, мы перебираем  в памЯти мои спешные  возвращениЯ,  почти
всегда в  самой середине съемок, гастролей или именно в тот момент, когда  Я
должна заниматьсЯ детьми.
     Љак только ты исчезаешь, в Њоскве Я или  за границей, начинаетсЯ охота,
Я "беру след". …сли  ты не уехал из города, Я нахожу тебЯ в несколько часов.
џ  знаю все дорожки, которые  ведут к тебе.  „рузьЯ помогают мне, потому что
знают: времЯ - наш враг,  надо торопитьсЯ.  …сли  на  беду  Я  приезжаю лишь
несколько дней спустЯ и у тебЯ было времЯ улететь на самолете  или уплыть на
корабле,  поиски усложнЯютсЯ. Ђ иногда ты  возвращаешьсЯ  сам, как  это было
одной весенней ночью.
     џ  сижу  дома  -  в  квартире,  которую мы  снимаем  на окраине Њосквы.
Ќачалась оттепель, и землЯ  вокруг строЯщихсЯ домов превратилась в настоЯщее
месиво.  —тобы выбратьсЯ к  автобусу или  в магазин, нужно идти по досочкам,
проложенным мостками через лужи липкой грЯзи... џ не сплю и, когда раздаетсЯ
звонок в  дверь, иду открывать. Љакой-то глинЯный  человечек  протЯгивает ко
мне руки. ѓустаЯ коричневаЯ  жижа медленно сползает с него на коврик, только
серые глаза остаютсЯ светлым пЯтном на  липкой маске. Џотом лицо оживлЯетсЯ,
ты  начинаешь  хохотать  как  сумасшедший,  довольный, что испугал  менЯ,  и
принимаешьсЯ  объЯснЯть,  что  собиралсЯ  прийти  домой  вчера  вечером,  но
поскользнулсЯ и упал в глубокую Яму и, несмотрЯ на сверхчеловеческие усилиЯ,
не  смог  оттуда выбратьсЯ. …сли бы  не случайный  прохожий,  ты бы  умер от
холода, утопаЯ в  грЯзи.  ’ы так  рад,  что жив и что  ты здесь  и  вдобавок
протрезвел благодарЯ нескольким часам вынужденного сидениЯ в Яме, что Я тоже
начинаю смеЯтьсЯ, отмываЯ тебЯ под душем.
     Ќо обычно Я нахожу тебЯ гораздо позже,  когда твое  состоЯние  начинает
наконец  беспокоить собутыльников. ‘начала  им  так  приЯтно  быть с  тобой,
слушать, как ты поешь, девочки так польщены твоим вниманием, что  любое твое
желание длЯ них - закон. € совершенно разные люди угощают тебЯ водкой и идут
за тобой, сами не знаЯ куда.  ’ы увлекаешь их по своей колее  - праздничной,
безумной  и шумной.  Ќо  всегда наступает  времЯ,  когда, наконец  уставшие,
протрезвевшие, они видЯт,  что  всЯ эта свистоплЯска оборачиваетсЯ кошмаром.
’ы становишьсЯ неуправлЯем, твоЯ удесЯтереннаЯ водкой сила пугает их, ты уже
не кричишь, а воешь. Њне звонЯт, и Я еду тебЯ забирать.
     Ћднажды  какаЯ-то девица, оказавшаЯсЯ в такой  момент  с тобой,  решает
отвезти тебЯ  в больницу, где  ее  брат  работает  врачом. Ќа пЯтый день  мы
находим тебЯ в тЯжелейшем  состоЯнии. Ќам  стоит огромного  труда  перевезти
тебЯ в  институт  ‘клифосовского, потому что твои новые друзьЯ не хотЯт тебЯ
отпускать,  да  и  запрещено  это  в  административном  порЯдке.  ЏриходитсЯ
действовать через главного  врача. € еще раз ты был на волосок от смерти,  и
тебЯ спасла только компетентность ‚еры, ‚адима, €горька и их бригады.
     Ђ иногда мне звонЯт из другого города, откуда-нибудь из дальнего уголка
‘ибири  или  из порта, где  стоит  корабль,  на котором  ты оказалсЯ.  …сли,
несмотрЯ на то что Я - иностранка, мне туда можно  приехать, Я еду. …сли нет
- Я жду, пока  твои  приЯтели  привезут тебЯ.  € вот  тогда начинаетсЯ самое
трудное:  Я запираюсь  с  тобой дома, чтобы отнЯть тебЯ от бутылки. „на  днЯ
криков, стонов, мольбы, угроз, два днЯ топтаниЯ на месте, потери равновесиЯ,
скачков,  падений,  спазмов,  рвоты, безумной  головной  боли. џ  вылила всю
выпивку,  но,  если,  к  несчастью, где-нибудь  в  доме остаетсЯ на  донышке
немного спиртного,  Я бегу наперегонки  с тобой, чтобы вылить и это,  прежде
чем ты успеешь глотнуть. Џостепенно ты  успокаиваешьсЯ, ты урывками спишь, Я
стерегу тебЯ и бужу, когда тебе снЯтсЯ кошмарные сны.  Ќаконец, ты засыпаешь
спокойным сном, и Я тоже могу отдохнуть несколько часов. Њне это необходимо,
потому что, как только  ты проснешьсЯ, начнетсЯ следующаЯ фаза,  может быть,
самаЯ тЯжелаЯ. ’ы называешь  это моральным похмельем.  ’ы  уже  не страдаешь
физически,  но  вернулось  сознание, ты подводишь  итоги.  Ћни часто ужасны.
Ћтмененные спектакли, ссоры с ‹юбимовым, выброшенные деньги, потерЯннаЯ  или
раздареннаЯ одежда, ссадины и синЯки, ножевые раны, товарищи, пострадавшие в
многочисленных дорожных  авариЯх, мои  прерванные съемки, моЯ тревога и  все
обидное, что ты наговорил мне, - а ты будешь помнить свои слова, даже если Я
никогда больше не заикнусь об этом.
     €  тут мне надо тебЯ успокоить и, подавив в себе гнев, простить. Џотому
что тебе  стыдно и, пока  Я  не  обниму тебЯ  и не укачаю, как  ребенка,  ты
безутешен.
     ‚сею два раза в жизни у менЯ не  хватило  на  это сил.  Џервый раз  - в
самом начале нашей  совместной жизни, когда в бреду ты  называл менЯ не моим
именем. ‚торой раз - когда ты  вышвырнул менЯ в  коридор и заперсЯ в ванной,
чтобы допить бутылку. ‡адыхаЯсь от Ярости, Я хлопнула дверью и послала  тебЯ
к черту. ‚ обоих случаЯх, естественно, ты  провел полгода в адских мучениЯх.
€ Я тоже.

     Њолодой человек, встречающий нас у входа, весь взмок. ‚прочем, мы тоже.
Љак и во  всех  московских  учреждениЯх,  во „ворце  бракосочетаниЯ  слишком
сильно топЯт. Њы оба в водолазках,  ты  - в  голубой, Я - в бежевой.  Њы уже
сиЯли  пальто,  шарфы,  шапки,  еще   немного  -  и  разденемсЯ  догола.  Ќо
торжественный  тон  работника  загса заставлЯет нас немного угомонитьсЯ.  Њы
стараемсЯ  вести  себЯ  соответственно случаю,  но  все-таки  все  принимает
комический оборот. „ень и час церемонии были назначены несколько дней назад.
Њы немного удивлены той поспешностью, с какой нам было позволено поженитьсЯ.
Ќаши свидетели - Њакс ‹еон и ‘ева Ђбдулов -  должны были бросить в этот день
все  свои дела. ђано  утром Я  начинаю готовить  свадебное угощение,  но все
пригорает  на электрической  плитке. Њы  расположились на несколько недель в
малюсенькой студии одной подруги-певицы, уехавшей на гастроли. џ  расставила
мебель вдоль стен, чтобы было  немного просторней. Ќо  так или иначе, в этом
крошечном пространстве могут усестьсЯ и двигатьсЯ не больше шести человек.
     ’ебе  удаетсЯ  упросить  полную  даму,  котораЯ должна  нас  расписать,
сделать  это не в большом  зале с цветами,  музыкой  и  фотографом,  а в  ее
кабинете. Ќам бы и в голову  не пришло, что именно заставило ее согласитьсЯ!
Ћна  это  сделала  вовсе  не  из-за  нашей известности, не потому,  что Я  -
иностранка, не потому,  что мы хотели поженитьсЯ в узком кругу  друзей. Ќет!
—то возобладало, так это - неприличие ситуации: у нас обоих это третий брак,
у нас пЯтеро  детей  на  двоих!  ЏресвЯтой  пуританизм,  ты спасаешь нас  от
свадебного марша! Ђ  если не будет церемонии, можно и не нарЯжатьсЯ. ‚ конце
концов, мы так и остаемсЯ в надетых с утра водолазках.
     ’ы уехал  рано,  тебе  во  что бы  то  ни стало  хотелось  устроить мне
какой-то  сюрприз.  „лЯ  этого   тебе  пришлось  убедить  ‹юбимова  отменить
несколько спектаклей в театре. ’ы возвращаешьсЯ с  довольным видом и, хлопаЯ
себЯ  по  карману,  шепчешь: "ЏорЯдок".  офер  такси, который везет  нас во
„ворец,  желает  нам  всего,  что  только  можно  пожелать.  Ћн  без   конца
оборачиваетсЯ к нам,  чтобы  еще раз  сказать, как он  счастлив,  что это  -
лучший день в его жизни, а также, конечно, и  в  нашей. Џри  этом он едва не
сталкиваетсЯ со встречной машиной, и Я чувствую, что этот день может стать и
последним  днем  нашей  жизни. џ кричу, резкий поворот рулЯ  нас спасает, мы
стукаемсЯ головами о  крышу  машины -  и вот уже в полубезумном состоЯнии мы
пускаемсЯ по коридорам вслед за молодым человеком, который ждал нас у входа.
„лЯ него это тоже счастливейший день в его жизни, он заикаетсЯ, вытирает лоб
сиреневым  платочком,   в  десЯтый  раз  повторЯет:   "‚ы  не   можете  себе
представить..."  Ћн, кстати, так и не  сказал, что  именно  мы не можем себе
представить. Џоете прогулки по подвалам, полным труб и странных  запахов, мы
подходим наконец к  двери кабинета. ’ам нас ждут Њакс и ‘ева, тоже несколько
растерЯнные. Њы обнимаемсЯ.
     Љаждый раз, когда  протокол не соблюдаетсЯ  буквально, все  смещаетсЯ и
доходит до абсурда.  Њы стоим  перед закрытой  дверью,  вдалеке беспрерывным
потоком льютсЯ приглушенные  звуки свадебного марша, до нас  доносЯтсЯ смех,
аплодисменты,  затем -  сакраментальное: "“лыбочку!..."  €  мы  насчитываем,
таким образом, уже шесть свадеб.
     Ћдин из служащих, бледный и накрахмаленный, отворЯет  перед нами дверь.
„лЯ пего это не самый прекрасный день в его жизни - обычный день, похожий на
все  другие.  Ћн нисколько не  удивлен, что ему  приходитсЯ вести  по  этому
торжественному  зданию,  покрытому  позолотой и красными  коврами,  четверых
хохочущих людей. Ћн не узнает ни  тебЯ, ни  менЯ, никого.  Ћн лишь выполнЯет
определенную операцию на конвейере бракосочетаний.
     Ќаконец, мы вчетвером рассаживаемсЯ в  двух креслах напротив вспотевшей
дамы. Ќа  фотографии, которую сделал Њакс, мы с тобой похожи на старательных
студентов, слушающих серьезную лекцию, только ты сидишь на ручке кресла, и у
нас слишком лицемерный вид. Ќа нашу свадьбу получено „обро, от которого, как
известно, добра не ищут, и после "поздравительной речи" мы чуть было сами не
уходим подобру-поздорову:
     -  есть браков,  пЯтеро детей,  к тому  же - мальчиков! (Ћчевидно,  по
мнению этой дамы, с девочками дело обстоЯло бы проще). “верены ли вы в своем
чувстве?  Ћтдаете ли вы себе отчет в серьезности такого шага? џ надеюсь, что
на этот раз вы все хорошенько обдумали...
     Њне и смешно  и плакать хочетсЯ. Ќо Я вижу, что ты вот-вот сорвешьсЯ, и
потому  держусь.  Њы  быстро  расписываемсЯ  против  галочки,  и  уже  через
несколько минут все кончено. ’ы держишь свидетельство  о  браке, как  только
что купленный билет в театр, вытЯнув руку над толпой. Њы выходим, обнЯвшись,
среди невест в белом тюле под звуки неутомимого марша. Њы женаты. ’ы наконец
спокоен. Џразднование  отменЯетсЯ - нет времени: мы  едем  в  Ћдессу.  —ерез
несколько часов мы будем на  борту теплохода "ѓрузиЯ" - это  и есть сюрприз.
ЌастоЯщее свадебное путешествие на настоЯщем корабле. Ѓез свадебного марша.

     “же  оттого,  что   Я   спускаюсь  по  знаменитой   лестнице,   у  менЯ
перехватывает  дыхание.  Џод ногами у  нас  расстилаетсЯ  одесский  порт. Њы
вдыхаем особый запах  - это смесь мазута, свежей  рыбы  и  краски. умы тоже
достигают наших ушей, и даже с закрытыми глазами знаешь, что внизу - большой
порт.  “  нас  колотЯтсЯ  сердца   -  мы  скоро  отправимсЯ  в  наше  первое
путешествие,  и пусть даже мы не выходим  за пределы —ерного  морЯ, длЯ тебЯ
это  -  большой глоток свободы. € потом, ты  любишь  морЯков, и они отвечают
тебе тем же. ѓде бы ты ни был,  они с радостью принимают тебЯ,  отводЯт тебе
лучшую каюту, приглашают тебЯ в гости на берегу, устраивают целый праздник -
так всегда  бывает,  когда  мы  встречаемсЯ с  нашими  друзьЯми - капитанами
дальнего плаваниЯ ”еликсом „ашковым и ‘ашей Ќазаренко. Њногие думают, что ты
сам был  морЯком  -  так  хорошо  ты  рассказал  об  их  радостЯх  и  бедах.
„ействительно,  нужно  было прожить,  наверно, пЯтьдесЯт  жизней,  чтобы  не
знавшие тебЯ люди клЯлись, что ты  был с ними в море, в одном истребителе, в
лагерЯх или свЯзке альпинистов... €  длЯ всех ты  -  близкий,  один  из них,
"свой", как говорЯт по-русски.
     ’олЯ  ѓарагулЯ  встречает  нас  у  трапа.   ѓрубоватое   лицо,   словно
вырубленное  из  камнЯ,  обезоруживающаЯ  улыбка.   Ћн  руководит  смешанным
экипажем.  Њужчины  восхищаютсЯ  им, женщины  все  немного  в него влюблены.
Љорабль, которым  он  командует, настоЯщее чудо. Ћн  был захвачен в качестве
трофеЯ и  восстановлен после  войны. Љаюты  и салоны  - необычайной роскоши.
"ѓрузиЯ" богато украшена коврами, чеканкой и росписью. ЌесмотрЯ на перипетии
бурных  лег,  это  немецкое  судно  начала  века  сохранило свои  прекрасные
деревЯнные обшивки, вензелЯ из  полированной меди, а главное -  свою царскую
каюту:  настоЯщую  квартиру, целиком  обтЯнутую  голубым бархатом.  ‡десь  в
зеркалах  отражаютсЯ  зеркала,  и  от этого  каюта  кажетсЯ еще  просторнее.
„войные фарфоровые раковины в ванной украшены старинными медными кранами. Њы
с  восторгом осматриваем наши  владениЯ.  ’олЯ чудесно  все  устроил:  каюта
уставлена цветами, на столе - фрукты, пироги и бутылка грузинского  вина. Њы
не знаем с чего начать, и, поглупев от счастьЯ, наперебой восхищаемсЯ каждой
мелочью. Љонечно, мне приходилось бывать  и  во дворцах,  но  Я нисколько не
притворЯюсь - Я и в самом деле ослеплена  всем этим великолепием. ’ы гладишь
бархатную поверхность кровати и выдвигаешь из комода один за другим Ящички с
маленькими медными  ручками. ’ы поминутно оборачиваешьсЯ ко  мне посмотреть,
как мне все это понравитсЯ, - и нам весело, мы хохочем.
     Џотом мы осматриваем корабль. Ќас особенно поражает машинное отделение.
ЏереминаЯсь с ноги на ногу, как большие робкие медведи, механики протЯгивают
нам длЯ  пожатиЯ запЯстьЯ  и вытирают  промасленными трЯпками потрескавшиесЯ
ладони, ставшие  мраморными от  разводов  машинного масла. ‡ато  сами машины
начищены  до блеска,  мощно  работают  поршни.  ’ебе  решительно  все  здесь
нравитсЯ.  Џод гул моторов ты импровизируешь текст во  славу  этого кораблЯ,
которому выпала  честь носить  в  своем чреве  такой великолепный  экипаж, а
главное - твою любимую женщину, твою законную жену... Њужчины аплодируют.
     ‹ицом к ветру мы карабкаемсЯ но вертикальной  лестнице  на мостик. ’олЯ
ведет нас в свою личную столовую. ‡десь длЯ нас устраивают пиршество, секрет
которого  знают  только морЯки: сыраЯ семга, свежайшаЯ икра,  которую только
чуть посолили  прЯмо у нас на глазах, сочное мЯсо  гигантского краба,  прЯмо
тающее во рту...  Ќаевшись,  мы  растЯгиваемсЯ на  мостике подышать  морским
воздухом, глЯдим в небо и улыбаемсЯ ночи. Ќас убаюкивает рокот моторов. ’воЯ
рука ищет мою.
     ‚ ‘ухуми  капитан  угощает нас на  причале чебуреками и турецким  кофе,
сваренным  в горЯчем песке.  Џотом он ведет нас  к одному  своему знакомому,
который работает  в  какой-то конторе но  снабжению. ‡а счет государства  он
построил себе громадный дом, возвышающийсЯ над городом. Љак только он понЯл,
кто мы, на столе поЯвлЯютсЯ еда и бутылки, сосед приносит дымЯщиесЯ шашлыки.
•озЯин  говорит нам с широкой улыбкой: "џ - грузин". €  потом -  с  гримасой
отвращениЯ, показываЯ на соседа: "Ћн  - армЯнин. ‚ы  видите,  как  мы хорошо
ладим!" €, сильно хлопнув соседа по узкой спине,  добавлЯет: "„а, мы отлично
ладим. Ћн всегда  жарит длЯ  менЯ мЯсо".  ќксплуатируемый  сосед  растерЯнно
улыбаетсЯ...
     џ без  сожалениЯ покидаю дом этого  шумного хозЯина. Џод руку мы  вновь
спускаемсЯ к порту. €здали корабль выглЯдит  еще красивее. ’олЯ на мгновение
останавливаетсЯ,  и  его добрые глаза тускнеют. Ћн обнимает  нас за плечи  и
говорит сдавленным голосом:
     - Џосмотрите на него хорошенько. џ ничего не сказал вам  вчера вечером,
но  мой  прекрасный  корабль,  моЯ  красавица  "ѓрузиЯ"  в  своем  последнем
плавании. Љак только мы вернемсЯ в  Ћдессу, корабль пойдет  в переплавку. €з
его чистой стали сделают миллионы лезвий длЯ бритьЯ.
     Њы очень расстроились из-за ’оли, да и из-за старой "ѓрузии", в которую
влюбились, как и он. Њы молча продолжаем
     путь.
     - Ќичего, в  следующем году у нас  будет новаЯ "ѓрузиЯ". Ћна будет  еще
красивее.
     € видно, что капитан сам не верит в то, что говорит...
     Ќам никогда не  удалось вновь  пережить счастьЯ  этого  путешествиЯ. Њы
побывали на всех морЯх,  нас  по-королевски принимали гостеприимные и щедрые
капитаны, но никогда больше нам не было так хорошо. Ќаверно, потому, что это
первое плавание было нашим свадебным путешествием...

     ‚  старом  ’билиси мы  празднуем наше  бракосочетание,  состоЯвшеесЯ  в
Њоскве всего за полчаса.  ‡десь нам устраивают  настоЯщую старинную свадьбу.
†енщины  в черном  суетЯтсЯ в большом зале. ‚се тончайшие  блюда  грузинской
кухни  стоЯт  на  столах в  серебрЯных  подносах.  ‡десь и  душистые  травы,
расставленные букетами, и маринованный чеснок,  и лобио, и  сациви, во дворе
жарЯт  шашлыки  -  все благоухает. Њы сидим в торце  стола,  оба в  белом, и
держимсЯ за руки. ЉомпаниЯ исключительно мужскаЯ. †енщины  накрывают, подают
и  становЯтсЯ  поодаль, сложив  руки  на  животе.  €х красивые  смуглые лица
смЯгчаютсЯ улыбкой. ’амада поднимает первый тост:
     - Џусть сколотЯт ваш гроб из досок, сделанных из  того дуба, который мы
сажаем сегоднЯ, в день вашей свадьбы.
     Љаждому  наливают вина в коровий рог.  ‘таканы  из старинного  хрусталЯ
здесь только длЯ воды. ђог вмещает четверть литра вина. Џоскольку его нельзЯ
поставить,  надо пить  до дна.  џ подчинЯюсь,  ты же подносишь рог к губам и
движением,  которое  будет повторЯтьсЯ в течение нескольких  часов застольЯ,
передаешь его рослому парню, стоЯщему позади тебЯ. Ћн выпивает вино и кладет
рог  па поднос, который  ему протЯгивает пожилаЯ женщина, обносЯщаЯ  гостей.
‚торой тост следует за первым:
     - Џусть  ваши праправнуки не найдут ни одного  билета,  даже на  черном
рынке, чтобы попасть в театр на ваши спектакли!
     ЏриносЯт роги побольше. џ стараюсь  выпить  все, но не  могу  и в  свою
очередь передаю вино молодому человеку,  стоЯщему за мной. ѓости же льгот по
традиции до дна, и  никто не  уходит  из-за  стола. “гощение роскошно, тосты
бесконечны.  ’ы видишь, как много  могут выпить люди и при  этом не потерЯть
достоинства. Њы подсчитали потом, что каждый из гостей выпил за вечер литров
по десЯть вина. Ќаши  ангелы-хранители стоЯт сзади, допивают за нами  вино и
не едЯт, вызываЯ в  тебе  удивление и восхищение.  Љогда  к концу вечера  ты
неловким  движением задеваешь стол, падает его выдвижнаЯ часть и разбиваетсЯ
дорогаЯ посуда, мы просто не знаем,  куда деватьсЯ от стыда. ‚ ответ на наши
смущенные извинениЯ хозЯин дома широким жестом смахивает на пол всю стоЯвшую
перед ним посуду. Џотом по-королевски дает  распорЯжение снова накрыть стол.
€з кухни  приносЯт мЯсо, дичь,  пироги. Џоследние  осколки  в мгновение  ока
убираютсЯ молчаливыми ловкими женщинами. ’амада говорит:
     - ’ем лучше, начнем сначала.
     Џир продолжаетсЯ. ‚  зале шумно и весело.  ‚друг один из  гостей громко
спрашивает:
     - ‡абудем ли мы выпить за нашего великого ‘талина?
     ‡а столом воцарЯетсЯ нехорошаЯ тишина. ѓрузинскаЯ интеллигенциЯ жестоко
пострадала  при   ‘талине,  и,  если  некоторые  люди  относЯтсЯ  к  нему  с
ностальгическим  восхищением, хозЯин дома, как и мы  сами, считает его самым
настоЯщим преступником.
     џ беру тебЯ за руку и тихо прошу не устраивать скандала. ’ы побледнел и
белыми  от Ярости  глазами смотришь  на того  человека. •озЯин  торжественно
берет рог  из рук  гостЯ и медленно его  выпивает.  € сильный  мужской голос
вдруг прорезает  тишину,  и  за ним вступает  стройный хор. Џением, точным и
редкостным  многоголосьем эти люди отвечают на упоминание о проклЯтых годах:
голоса сливаютсЯ в звучную и страстную музыку, утверждаЯ презрение к тирану,
гармониЯ мелодии отражает гармонию мыслей. ЃлагодарЯ врожденному  такту этих
людей случайному гостю не удалось испортить нам праздник, и мы все еще сидим
за столом, когда во дворе начинает петь петух.
     ‘амый удивительный подарок мы получаем, открыв дверь нашей комнаты. Џол
устлан разноцветными  фруктами.  ‡аписка в два слова приколота  к  роскошной
старинной шали, брошенной на постель: "‘ергей Џараджанов".  ‘ережа, которого
мы оба нежно  любим,  придумал длЯ  нас  эту  сюрреалистическую  постановку.
‘тараЯсь не слишком давить фруктовый ковер, мы падаем  обессиленные, и Я туг
же засыпаю, завернувшись в шелковистую ткань шали.

     Ћднажды утром  мы гулЯем по ’билиси, и один  из наших друзей показывает
нам дом с  высокими окнами:  "‡десь  живет художник  ‹адо  ѓудиашвили - друг
ЊодильЯни,  Њатисса,  „елоне. ‚ двадцатью  годы он жил  в  Џариже". џ говорю
тебе, что  мой  отец, прозванный ‚ладимиром ™едрым, навернЯка  был  знаком с
этим  человеком.  Џринадлежа  к  тому  же  артистическому  кругу,  работаЯ у
ЃурделЯ, он не мог его не знать.  ’ы предлагаешь позвонить в дверь, что мы и
делаем.  Ќам  открывает очень  пожилаЯ дама  и спрашивает, чго мы  хотели. џ
объЯснЯю, она  просит  нас подождать, через  несколько  минут возвращаетсЯ и
говорит, чтобы мы приходили вечером после семи: "Њаэстро вас примет".
     ‚ назначенное времЯ пожилаЯ дама вводЯт пас в  зал с высоким потолком и
картинами  на стенах.  ‚ центре  -  длинный стол со  всЯкой  едой,  вином  и
цветами,  приготовленный,  кажетсЯ,  длЯ  большого банкета.  ‚  глубине зала
открываетсЯ  дверь, и  поЯвлЯетсЯ человек  с  очень  красивым  лицом, седыми
волосами,  блестЯщими  живыми глазами.  Ћн  идет  к  нам навстречу,  раскрыв
объЯтиЯ:
     - џ не мог умереть, так и не обнЯв  дочь ‚ладимира. Ѓлагодарение  богу,
вы пришли.
     Ћн прижимает.менЯ к груди с юношеской силой. Џотом приглашает нас сесть
рЯдом  с ним и велит принести еще влажные фотографии, которые он только  что
отпечатал  специально  длЯ  менЯ. „рожащими пальцами  он  показывает мне  на
первом  плане  двух молодых  людей:  они  обнЯлись  за  плечи  и улыбаютсЯ в
объектив. џ узнаю отца и ‹адо в окружении самых знаменитых художников.
     ‹адо ѓудиашвили  начинает рассказывать. ’ы, как зачарованный,  слушаешь
его: костюмированные  балы, кутежи по мастерским, нищие  друзьЯ,  ЊодильЯни,
‘утин,  множество  иностранцев,  которые  все  живут  недалеко  от  бульвара
Њонпарнас  и  каждый вечер  допоздна  засиживаютсЯ  в  знаменитом  ресторане
"Љуполь"...
     Џо  грузинскому обычаю застолье продолжаетсЯ  до поздней  ночи,  стараЯ
служанка  стоит позади нас и наполнЯет  стаканы и  тарелки. ‚  большом  зале
теперь темно, приносЯт  керосиновые лампы, и их свет отражаетсЯ в глазах. ’ы
говоришь о своей работе над ѓамлетом, о переводе Џастернака.  ‹адо берет нас
за руки и ведет  в маленький салон.  Ќа пианино - большаЯ фотографиЯ поэта в
массивной серебрЯной раме,  на столе  -  письма, написанные  его рукой,  его
книги, стихи  и, в  буфете  за  стеклом, -  стаканчик с  коньЯком,  накрытый
блюдцем.
     - ќто  последний  стакан,  который  выпил  Џастернак. Њы храним  его  и
наполнЯем в памЯть о нем со днЯ его смерти.
     •удожник провожает нас,  снова  долго обнимает  менЯ  на прощанье.  Њне
грустно. џ знаю, что никогда больше не увижу его.  џ ухожу, прижимаЯ к груди
фотографию, где мой отец и он, молодые и красивые, улыбаютсЯ жизни.

     ќспераль. ќто  слово Я произношу  впервые  однажды утром, когда, сидЯ у
тебЯ  в изголовье, стараюсь  объЯснить тебе, чго  во  ”ранции бросить работу
лишь  по той причине, что пьет муж, невозможно. џ снова улетела со съемок  и
буду платить  неустойку,  котораЯ превысит  мой  гонорар за этот фильм, и не
могу больше позволить себе этого. ЉажетсЯ, ты не понимаешь менЯ. ‚ ‘оветском
‘оюзе  терпимость  к  пьЯницам  всеобщаЯ.  Џоскольку  каждый  может  в  один
прекрасный  день свалитьсЯ на улице в бессознательном состоЯнии  в замерзшую
грЯзь, пьЯному  все помогают. …го прислонЯют к  стене в теплом подъезде,  не
замечают его отсутствиЯ  в бюро  или на заводе,  ему  дают мелочь  на пиво -
"поправить  здоровье".  €ногда  его  приносЯт  домой,   как  мешок.  ќто   -
своеобразное   братство  по  пьЯнке.  Љак  заставить  тебЯ  понЯть  разницу:
удовольствие  немного  выпить  за  хорошим  ужином  с  друзьЯми,   небольшие
ежедневные излишества светского алкоголика  - все это далеко от  пропасти, в
которую ты  падаешь, от  гибели,  которой  ты  сам ищешь, от  той  маленькой
смерти, после  которой  ты совершенно разбит  и слаб. есть бутылок  водки в
день вычеркивают тебЯ из жизни.  ‡десь,  в Њоскве, знают,  как это бывает, в
Џариже - нет.
     Ћднажды мне случаетсЯ сниматьсЯ с  одним иностранным актером. Ћн, видЯ,
как  Я взбудоражена,  и понЯв с полуслова мою тревогу, рассказывает, что сам
сталкивалсЯ с этой ужасной проблемой. Ћн  больше  не пьет вот уже много лет,
после того как ему вшили специальную крошечную капсулку...
     …стественно,  ты  должен  решить все  сам.  ќто что-то  вроде преграды.
•имическаЯ  смирительнаЯ рубашка,  котораЯ  не дает  взЯть бутылку. ‘трашный
договор со смертью. …сли все-таки  человек выпивает, его убивает шок. “ менЯ
в  сумочке -  маленькаЯ  стерильнаЯ пробирка с  капсулками.  ЉаждаЯ содержит
необходимую  дозу  лекарс