        ‘ергей ‘олоух. Љлуб одиноких сердец унтера Џришибеева

---------------------------------------------------------------
 &copy; Copyright ‘ергей ‘олоух
 From: sova@fobos-plus.ru
 Date: 27 May 1999
 €зд: Љемеровское изд., 1996
---------------------------------------------------------------

 поэма


                            Then in comes a man all dressed up
                            like a Union Jack
                                               M.J. - K.R., 1965


                           Pour une garce c'en etait vraie. Faut ca
                           d'ailleurs pour  faire bien jouir.  Dans
                           cette cuisine-la,  celle du derriere, la
                           coquinerie, apres  tous,  c'est comme le
                           poivre  dans  une   bonne  sauce,  c'est
                           indispensable et ca lie.
                                                 L.-F.C.,1932


         * ‚’ЋђЌ€Љ<br> часть перваЯ *

        ‹…ђЂ


     ‚  половине  одиннадцатого утра,  в час автобусного межвременьЯ, когда,
ковырЯЯ  обломками  спичек  в  прокопьевским   табаком  просмоленных  зубах,
шоферюги  всех  без  исключениЯ  пассажирских  автотранспортных  объединений
индустриального   города   ћжносибирска  только-только   начали  теснить  за
"козлиными" столами с  утра уже  навоевавшихсЯ слесарей,  ‚алериЯ Ќиколаевна
„одд,  юнаЯ  особа  недурной,  хотЯ  зачем  кривить душой, весьма  и  весьма
аппетитной, исключительно привлекательной наружности,  имевшаЯ  среди не  по
годам развитых  сверстников  мужского,  конечно  же,  пола  репутацию  крали
ветреной,  ненадежной,  неверной,  одним  словом, ... впрочем, нет,  нет, от
слова уж избавьте, увольте, так вот, сидела одна-одинешенька в молочном кафе
"—ай" на ‘оветском проспекте и ела, забавно морща носик, скорее на воде, чем
на молоке замешанную, скорбную, голубую манную кашу.
     “силиЯ требовались необыкновенные.
     Ћрганизм ‚алерии  Ќиколаевны,  ‹еры,  "ќх,  ‚алюши",  -  как восклицал,
бывало, на  стол вываливаЯ мЯтые червонцы два раза в месЯц папаша  „одд, все
ее  юное и прекрасное  существо отказывалось принимать пищу в каком бы то ни
было виде, твердом, жидком или же газообразном. ‚се, кроме сосущей тоскливой
пустоты за  левым межреберьем,  коЯ  несмотрЯ на гадостные  позывы, времЯ от
времени холодившие отвратительной дрожью нежные девичьи сфинктеры, требовала
и немедленно,  свою  обЯзательную порцию диетического продукта,  умЯгчителЯ,
адсорбента, и опыт, увы, определенный  не позволЯл гордой  красавице ‚алерии
„одд попросту игнорировать угрюмую настойчивость вчерашней невоздержанностью
в  напитках   растревоженного  желудка.  ‘траданиЯ  физические  усугублЯлись
дефицитом теплоты,  душевности  и сердечности.  —еловечество, прискорбно, но
это так, не  спешило расслабить лицевые  мускулы,  не торопилось  подставить
братское,  сестренское  плечо   под  милую,  но  непутевую  голову  силы  не
рассчитавшей девицы.  Љак раз напротив, один  его типичный  представитель  -
здороваЯ  краснорукаЯ подавальщица в непотребном, давно нестиранном фартуке,
несмотрЯ на  две  робкие,  необычайно  вежливые,  церемонные даже  и  оттого
особенно трогательные просьбы, тем не менее все-таки брЯкнула с механическим
безразличием в  самую середину (не  обойти -  не объехать)  жидкой  размазни
гнусную клЯксу по раскладке обЯзательных жиров.
     € вот из-за  отсутствиЯ любви и пониманиЯ простое сгребание липкой каши
с белой  общепитовской  глазури обернулось  деликатнейшими манипулЯциЯми  со
скользкой  ложкой  алюминиевой.  „а, едва лишь калькулЯцией  предусмотренное
несчастие  случилось,  ‹ерин  мучитель,  тиран  и  инквизитор,  малохольный,
гастритный  чемпион возгонки  желудочных секретов сейчас же недвусмысленно и
грубо  предупредил  свою  хозЯйку  незадачливую  о  последствиЯх  ужасных  и
непоправимых, каковые  немедленно повлечет за собою растекание мутной желтой
жижицы с мерзкими созвездиЯми белой нездоровой взвеси.
     ќх,  непруха,  козьЯ  морда,  чертовское  невезение.  €  надо  же  было
несчастью случитьсЯ, произойти в  это  самое утро, именно  этого самого днЯ,
что скоротать  предстоЯло не в кругу плотоЯдных олухов-сослуживцев на мЯгком
кресле-   полудиванчике,  глотки   коричневого  вЯзкого   напитка  перемежаЯ
затЯжками,  колечками  сизого дымка, увы,  на  заднем  сидении  агрономского
"“Ђ‡а" с чванливой надписью от крыла к крылу "редакционный",  назначено было
бедной  именно сегоднЯ вести  ухабам  счет, колдобинам и  светофорам,  катЯ,
колбасЯ, уносЯсь неизвестно куда.
     Њ-да,  работа, тЯжкий  крест,  суроваЯ  необходимость делать  вид,  что
озабочена  со всеми  наравне проблемой  мировой,  как  честно  свою  копейку
отработать  и стаж поднакопить почетный трудовой, ох,  не облегчить  обещала
режиссеру-стажеру   отдела  программ  длЯ   учащейсЯ  молодежи  и  юношества
ћжносибирской областной студии  телевидениЯ ‚алерии  „одд, а  лишь продлить,
усугубить  процесс  и  без  того  несладкий  выведениЯ  токсинов,  продуктов
агрессивных распада аквы виты из юных жил.
     Ќо,  Ѓоже,  воскликнет, пожалуй,  в недоумении читатель искушенный,  до
принципов  ли  тут, высшие  соображеньЯ в сей невеселый час уместны  ли  они
вообще,  надо идти, ползти домой, или воспользоватьсЯ прЯмо на углу железным
автоматом с трубкой неоткушенной, диском вращающимсЯ, и звонить:
     - Ђлло, Љира ‚енедиктовна,  тут тетку мою верхнекитимскую выписывают из
больницы, а дЯдька почему- то не приехал, так вот  не знаю даже, как и быть,
только что с ней говорила, она в истерике, конечно ...
     Ќет, нет, даже к сердечной и наивной Љире, начальнице добрейшей сегоднЯ
лезть  с  такими  вот  импровизациЯми  тухлыми  вне  всЯкого  сомненьЯ  дело
недостойное,  саму возможность простой  спасительной  отмазки  заказала лапе
нашей  высокомерной  пара  мерзких глаз,  что сузились,  зажглись,  уперлись
взглЯдом в  спину  вечером  вчера, тогда,  когда стоЯла  ‹ера  „одд в тумане
радужном  перед  зеркальною  стеной кафе  с ужасной  репутацией,  кошмарной,
"‹ьдинка", Ђнюта, злючка - нос в веснушках,  двухпальцеваЯ машинистка, какаЯ
занесла ее  нелегкаЯ в гнездо порока ни раньше и не позже, все теперь, брать
в руки  себЯ надо, держать фасон и марку, никаких глупостей с родственниками
и знакомыми, ехать,  спешить  туда, где  вышка  ретранслЯтора телевизионного
отпугивает  самолеты рейсовые по  ночам смешными огоньками красными,  ехать,
улыбатьсЯ, жмуритьсЯ, шуточки отпускать,  и не  забыть,  конечно,  ни в коем
случае  всем  на  прощанье  сделать  ручкой из  пыльного чрева  вездеходного
"“Ђ‡ика" "арриведерче". ‚от так-то.
     € тем не менее прогресс, заметные сдвиги во всех  отношениЯх, есть  чем
гордитьсЯ, скажем  прЯмо, папаше „одду, например,  простодушному мужлану, ни
разу не случалось в момент, когда в коробке его  черепной силы зла исполнЯли
сатанинским  квинтетом "полет шмелЯ", задумыватьсЯ,  беспокоитьсЯ о том, как
изделиЯ  ширпотреба уберечь  снову, а субстанцию общественную, неосЯзаемую -
смолоду.
     ‚ообще, заметить следует,  разительное несходство близких родственников
возбуждало и поддерживало к жизни угасающий интерес доброй  дюжины отставных
техничек,  завхозов,   работников  бытового  обслуживаниЯ  и   коммунального
хозЯйства, обыкновение имевших все дни свободные заслуженного отдыха вопреки
своеволию азиатской погоды, континентального климата, всегда в теплых пальто
и  ботах, проводить  на скамеечке под тополЯми напротив распахнутых и  вечно
незашторенных окон квартиры семейства „одд.
     Ќу, а  нежные  чувства, любовь,  кою со всей очевидностью питали друг к
другу  длинноногаЯ  вертихвостка  дочь  и  папаша,  неуклюжий   красноглазый
увалень, уж не сомневайтесь,  заставлЯла багровые  бородавки старческих  губ
увлажнЯтьсЯ слюной невиданно  гадких предположений. —то ж, празднуй,  ликуй,
флаги  развешивай  фантазиЯ  убогаЯ  старых  калош,  в  самом  деле  ‚алериЯ
Ќиколаевна „одд,  вполне может статьсЯ,  и  не  дочь  ЌиколаЯ Џетровича,  но
несходство характеров и несовпадение  форм даже  с  бантом в петлице, даже с
кумачом  на   шесте,  все  равно  объЯснить  не  удастсЯ,  ибо  единственным
претендентом  на отцовство  в  этом случае оказываетсЯ  родной  брат ЌиколаЯ
Џетровича, близнец одноЯйцевый,  такой же грузный  и белолицый грубиЯн „одд.
Љонечно,   течение   времени,   некоторые  завихрениЯ,  смена  темпа,   зыбь
повседневного  мелководьЯ и волны  внезапных перемен безусловно, определенно
играли  пигментацией, вносили (не  без  этого) некоторую несимметричность  в
разводы морщин, шалили с волокнами  сосудов, нитЯми  тканей, дав посторонним
людЯм после четвертого десЯтка шанс худо-бедно отличать одного от другого. ‚
канун  же   Ядреного,   парного  двадцатилетиЯ,   ну,  разве  отец,  учитель
природоведениЯ Џетр  ‡ахарович, или мама-домохозЯйка,  ЂнастасиЯ Љузьминична
еще  могли,  способны  были  определить,  догадатьсЯ,  которого  ж  из  двух
паршивцев поглотила, принЯла в свою душную, прЯную мглу под старыми таежными
кедрами вечернЯЯ темнота.
     Њогли,  но, увы, Џетр ‡ахарович летом тридцать девЯтого (когда вроде бы
выпускали)  вышел  посреди урока  "‹есостепи ‘ибири" на  минутку за дверь и,
мысль свою недосказав,  просто  исчез,  а  мама ЂнастасиЯ,  еще  раньше  под
железной пирамидой с латунным штырем вместо креста была забыта среди берез и
кленов  старого, а  тогда главного  южносибирского  кладбища, ну,  в  общем,
ничего  не  мешало озорникам  летом  шестьдесЯт  второго  поочереди ходить к
‘инЯвину логу, хозЯйским промысловым свистом и зверЯ смущать, и птицу.
     „а.
     Ќо отнюдь не темноокое существо по имени ‚алера, ‚алериЯ Љараваева, что
днем  в  отдельной  комнате   летом  пустого   дома  охотников  спала,  либо
солдатскими  байками  немца с французким  литературным  псевдонимом  портила
глазенки  дивные, а  ночью  из лежебоки, чеховской  героини  превращалась  в
безумную и бесстыжую бестию,  настоЯщее наказание,  алым папиросы огоньком с
ума сводившее дремучую, инсектами озвученную ночь.
     Љрасивый,  статный  доцент,   заманивший   ее,   бедную  и   доверчивую
лаборантку,  в   романтическую   экспедицию,  оказалсЯ  подлецом,   заболел,
задержалсЯ и вовсе не приехал, а второй, тоже ничего себе кобель, недели две
улыбалсЯ  асприрантке ‹юбаше,  прогулку  подбиваЯ  совершить  волшебную  под
синими звездами июньского меридиана, соблазнил, показал разок-другой дурочке
Ђльфа-–ентавру  и ’ау-Љита  после  чего, конечно, вспомнил о делах, о семье,
собрал рюкзачок и был таков,  свалил, оставив ‹юбе, младшей научной Ќаташе и
обманутой ‚алерии  два Ящика баночек, кои следовало  к концу  лета заполнить
доверху  (работаЯ исключительно  в  резиновых перчатках) разнообразными,  но
одинаково  омерзительными  катышами,  катышками  звериного  помета,  дерьма,
прости ѓосподи, попросту говорЯ.
     Ќо,  нет,  определенно, перспектива пополнить коллекцию  биологического
института томского  государственного новыми видами  специфических  сибирских
ленточных, круглых, а может быть, если повезет, конечно,  чем черт не шутит,
и  плоских, гадких немыслимо, просто отталкивающих  паразитов, не  улыбалась
лаборантке Љараваевой, не возбуждала и все тут воображение возможность егерю
„одду  существенно  сократить  объем  санитарных  работ, лишала  рассудка  и
чувства меры  возможность  заставить его,  семижильного, не разбираЯ дороги,
идти в рассветом разведенном молоке тумана, спотыкаЯсь, скользЯ, оступаЯсь и
даже  ронЯЯ  в  траву  свое  легкое необыкновенно, воздушное  тело,  которое
неспособны оказывались, тем не менее, нести чужие, непослушные, слабые ноги.
     ‚ ситуации  этакой, кажетсЯ  даже самые  строгие моралисты,  блюстители
нравственности  согласЯтсЯ, конечно, акт  добровольного  обмена телогрейками
между егерем  Љолей и  навещавшим его в то лето необычайно  часто охотоведом
‚асей  иначе  как  братским, исполненым  великого  милосердиЯ  жестом  и  не
назовешь.
     Ќо,  впрочем, к середине июлЯ трезвый расчет  и осторожность взЯли верх
над  безоглЯдным   гуманизмом,  любовью  к   ближнему,   незнающей   границ,
мрачноватаЯ сосредоточенность вернулась к ‚асилию Џетровичу, козлинаЯ похоть
уступила место к упорному труду зовущим мыслЯм о  том,  как  старый мотоцикл
сменить  на  новый,  полуподвал  на Ђрочной в  квартиру превратить с  уютным
теплым туалетом,  о том,  короче,  как  в люди выбитьсЯ,  а  не  уподобитьсЯ
окончательно скоту  неразумному. ‚ общем Ясно, последние  едва ли не полтора
месЯца  пришлось  легкомысленному  Љоле- Ќиколаю  отдуватьсЯ  практически  в
одиночку.
     Ђ посему ему же и выпало удовольствие косой ухмылкой, невнЯтным  звуком
носовым  приветствовать февральским утром  буквально  из  леса,  из  небытиЯ
ЯвившуюсЯ  снегурочку-‚алеру  в овечьем черном  зипуне, особенности  грубого
мужского  кроЯ коего, еще недели две,  три пожалуй,  позволЯли не  утруждать
себЯ   поисками  свЯзи   между  дурным  настроением   гостьи  и  невероЯтным
исчезновеньем изгиба  деликатного,  ложбинки  нежной,  талии, решившей,  да,
определенно путем  кратчайшим стать от плеча  к бедру. Ќо, честно говорЯ,  и
тогда, когда  ужасающаЯ неосмотрительность, непростительнаЯ  и  необъЯснимаЯ
беспечность  задорной лаборантки стали очевидны, огромное сердце потомка  не
то  Џересвета,  не   то  Ѓеовульфа   экстрасистолой,  судорогой  желудочков,
волнением клапана метрального  богатырское тело сил и жизнелюбиЯ не  лишило.
Ќапротив даже, беззаботной алой кровью играло, согревало, веселило организм,
апрельским  свежим  днем,  когда  в высоких жарких псовых  унтах стоЯл егерь
Ќиколай  на  крыльце  районного  роддома и думал, щурЯсь несерьезно в  лучах
весеннего, пасхального светила:
     "Ѓыла одна, а стало две".
     (ѓосподи, может быть, и впрЯмь  врут  богомазы, не  пупсиками в розовых
Ямочках  ангелам быть  полагаетсЯ, а за  спиною  мадонны им следует маЯчить,
громоздитьсЯ десЯтипудовыми тушами надежного, добродушного, бычьего мЯса?  )
- Ѓыла одна, а стало две.
     “вы,  мадонна  томскаЯ, ‚алера  Љараваева, как  выЯснилась вскоре, иные
действиЯ арифметические в уме произвела и результат у нее получилсЯ отличный
несколько от очевидного.
     •отЯ, возможно, и действий-то никаких и не  было, так, импульс,  порыв,
очередной соблазн бесовский. ‘корее  всего, короче, после посещениЯ базара и
коопторга у  вокзала  с  водонапорной башней  (а, может  быть  и  водокачкой
пристанционной,  как  буфет,  сортир и  мост ажурный, клепаный,  прекрасный,
словно  аэроплан  Ђвиахима) попросила молодаЯ мать молодого отца  остановить
телегу,  спрыгнула на снег изъезженный и, не забыв стрЯхнуть  желтые  стебли
прошлогодней травы,  мимо грЯзного и  несимпатичного  уличного  строениЯ без
окон и дырами зловонными вместо дверей пошла, направилась  в само купеческих
времен здание.  ‚нутри,  в помещении повела она  себЯ  странно  и нелогично.
‚начале как-будто бы озиралась,  как-будто бы искала табличку, букву нужную,
не  нашла,  вышла (зачем?) на черную, ледком  подернутую платформу,  сделала
шаг,  другой,  и вдруг, решительно  вложив  ладони-лодочки  в  чьи-то  белые
конопатые  лапы,  услужливо протЯнутые из  ближайшего прокуренного  тамбура,
оторвалась от убегать из-под ног уже начавшей земли и была такова.
     ‘иротство „оддам, похоже, на роду написано,  но слава Ѓогу, на этот раз
хоть без детдома  обошлось. Ђ печаль,  если кого-то и  посетила, над  кем-то
крыла унылые  распростерла  и  округлила  коровьи глаза,  то горемыкой  этим
оказатьсЯ суждено было ‚асе. ‚асилию Џетровичу „одду, председателю правлениЯ
южносибирского  областного общества охотников и рыболовов, годам к сорока, к
пику  жизненному  и  административному  осознавшему  вдруг с  горечью и даже
завистью  в душе нехорошей, что  улыбка  милаЯ плутовки ласковой, племЯнницы
‚алеры, ‚али, ему, ворчуну, самодуру и зануде, приЯтней и дороже всех вместе
грамот,  пЯтерок и угрей  с приданым  в собственность доставшегосЯ  приемыша
‘ергеЯ.
     Ќо делать нечего, закон, конечно, был на стороне бывшего егерЯ,  а ныне
директора цеха  мелкого  опта  при  ћжносибирском  областном охотоуправлении
ЌиколаЯ   Џетровича,  успевшего  за  исторические  те  два  часа  не  только
подбросить к вокзалу  моральную  разложенку  с неустойчивой  психикой, но  и
украсить по ее просьбе настоЯтельной каракулЯми жирности завидной сразу две,
если не  три  графы  толстенной книги  регистрации актов рождениЯ и  смерти.
‚прочем,  гражданского  уложениЯ  несовершенство,  юридическое неравноправие
нисколько  не  мешало дЯде  ‚асе  баловать,  усердием  папашу  „одда  самого
превосходЯ, пожалуй  даже,  родную кровь и  плоть, на нет сводЯ, конечно же,
усилиЯ и кропотливый, повседневный труд не одного, увы,  увы,  педколлектива
областного центра.
     Ђ возможности  у  него  были,  разве  сравнишь  председателЯ  правлениЯ
общества   любителей   осеннее  небо   какого-нибудь  укромного   заказника,
заповедника  веером  дроби  азартно  дырЯвить,  лихо,  на  звук   палить,  с
директором, распустившим донельзЯ десЯтка полтора горьких пьЯниц- инвалидов,
исправно, тем не менее, признаем это,  тачавших из меха  малоценного пушного
зверЯ шубейки детские и шапки зимние с ушами, а порой и без?
     Ќет, определенно, нет.
     Ќу, сказал Ќиколай Џетрович мастеру своему одноглазому:
     -  ‚алюха, Ќиканор, вчера Явилась,  - и  ничего кроме забот все той  же
‚алюхе, ‚алерии Ќиколаевне, умыть, раздеть, уложить.
     ’а же самаЯ фраза.
     - ‚алюха наша, вот дела, вчера домой воротилась, - с такой же точно ( и
на слух их трудно различить ) довольной интонацией сорвалась с уст уже иных,
и, Ѓоже, как разволновалсЯ  Џеченин Ђльберт  Ђлексеевич,  мужчина  солидный,
двуногий,  с  глазами,  всегда в несвежей сорочке,  но  "‘вободы"  ароматами
благоухающий,  галстуком услаждающий взор и поражающий  воображение алмазной
гранью  трехрублевых запонок.  ѓосподи, ѓосподи, какаЯ удача,  везение какое
перед  самым,  по  слухам,  скорым  поступлением партейки  малой  дефицитных
стволов ижевских вороненных. - Љ нам, к нам, только к нам, ‚асилий Џетрович,
- с горЯчностью,  ну,  просто восхитительной повторЯет  товарищ Џеченин, раз
десЯть, пЯтнадцать, право,  не  меньше, из правленьЯ не выходит - выбегает и
мчит прЯмо в  телерадиокомитет, зама по кадрам в кабинет приглашает, штатное
расписание подать немедленно велит, волнуетсЯ, вне всЯкого сомнениЯ, ударить
в  грЯзь  лицом  не  хочет,  по ковровой  дорожке  прохаживаетсЯ,  ноготками
неостриженными   по  подоконнику  стучит,   трЯм,   трЯм,  и...   решенье  в
конце-концов  принимает  беспрецедентное.   ‘лужебнаЯ  мембрана   телефоннаЯ
преобразует  голос одного  ответственного лица  в ток  электрический, и  он,
волею  гениЯ  человеческого  в  бесконечном  проводе  медном в момент  любой
возбуждатьсЯ обЯзанный, секунды не прошло, уже  воркует, гармониками дивными
обогащенный в трубке домашней, ласкает слух другого ответственного товарища.
-  Ќу,  ну,  - не возражает ‚асилий Џетрович Ђльберту Ђлексеевичу, и к обеду
следующего  днЯ   ‚алериЯ   Ќиколаевна  „одд,   неполных  восемнадцати  лет,
образование  среднее,  несостоЯвшаЯсЯ  студентка  ’омского  государственного
университета имени ‚.‚.Љуйбышева  зачислена на  службу, на должность  взЯта,
коей,  утверждают,  в  природе  не  было,  нет  и  не  будет,   и  все   же,
редактора-стажера программ длЯ учащейсЯ молодежи и юношества.
     ‘ неЯсными обЯзанностЯми, сомнительным статусом, но жалованием, окладом
достаточным  вполне.  „а,  длЯ  образа  жизни  пусть  скромного  весьма,  но
независимого,  ах,  впрочем,  не  лишенного и некоторых  неудобств,  не  без
изъЯнов мелких, увы, нет совершенства под луной, под звездами  сибирскими, с
последними сомнениЯми  на  этот  счет простишьсЯ,  когда прелестным  майским
утром от пеньЯ птичек,  от милого чирик-чирик еще и пробудитьсЯ, проснутьсЯ,
оглЯдетьсЯ не успел, а у  тебЯ уже и перепонки барабанные лопаютсЯ, и голова
трещит, и вылезают из орбит шары.
     Ћх.
     Ќо в учреждении  общественного питаниЯ, кафе молочном "—ай" не напрасно
‚алера   „одд   сидела  целых  полчаса,  свой  воспаленный  пищевод  смЯгчаЯ
общеукреплЯющим  продуктом,   кашей  манной,  размазней.  €спарины  холодные
приливы  и  отливы,  урчанье  подлое внутренних органов совсем,  конечно, не
унЯв, однако,  и  взор  проЯснили  и  плавность  некоторую, движеньЯм  столь
необходимую,  возвратили.  ‚о  всЯком случае,  неловкое, опасное,  грозившее
последствиЯми  жуткими,  копанье- ковырЯнье  вблизи,  у краЯ самого гнусного
маслЯного  омута  не  разлитием  желчи  разрешилось,  нет,  ложки  уверенным
маневром в окрепшей настолько руке, чтоб гадость высокомолекулЯрную желтого,
неаппетитного,  отвратительного  цвета  отправить из своей тарелки в забытую
чужую, там омывать остатки недоеденного кем-то омлета с ветчиной.
     €так, день начат. €з потной тоски липкого сна, через процедуры водные и
океан  безмолвный  разваренной  крупы  проторен  путь  раскаЯниЯ  к  стакану
прохладного компота из Яблок мелких, сушеных, позапрошлогодних.
     “ф.
     ‚се,  открываетсЯ  дверь  молочного кафе  (  сменившего  не  так  давно
название  и профиль, но  не  успевшего  пока  ассортимент) и  утро  весеннее
кумачевого месЯца травнЯ принимает и носик, и ротик, и  глазки,  короче, всю
кралю целиком.
     Ћп.
     Ќо фаталистов жалкую компанию, готовых терпеливо ждать под  буквой  "Ђ"
финальной рыбы шоферских поединков,  она  желаниЯ пополнить не демонстрирует
вовсе, подходит к краю тротуара и... нет, выбросить руку, взмахнуть ладошкой
не  успевает. Љакой-то  бешеный "†игуль", нос срезав нагло хлебному фургону,
влетает  колесом  на низенький  бордюр  и,  голубей  вспугнув  разноголосьем
женским, невинно  замирает,  уткнувшись бампером  в  колени,  самообладаниЯ,
ввиду  невиданного  замедленьЯ  всех  реакций,  красиво  и  неподражаемо  не
потерЯвшей ‹еры.


        ‹…Ђ

     “ф.
     ‚оздушных масс волнение, сгущение, разрежение, скрип, крежет,  свист не
разорвали  дивное  пространство  на  жуткие  и мрачные  куски.  Ћтнюдь  нет.
Ѓесцеремонно взболтанный эфир в мгновение ока обрел утраченную было весеннюю
прозрачность, и всЯк полюбоватьсЯ смог героем днЯ.
     -  Ќу,  что, попалась? -  изрек мерзавец беспардонный,  небрежно локоть
положив на белую (цвета колониальных  трофеев - сафари) крышу лихого своего,
отчаЯнного аппарата. ‚прочем, вовсе не нового, местами ржавчиною  тронутого,
с багажником,  непристойно отклЯченным,  задранным,  а  носом же,  наоборот,
чего-то  вынюхивающим, высматривающим  в  серой дорожной  пыли,  без бампера
заднего, с трещиной, расколовшей  ветровое стекло, но  тормозами,  тормозами
отменными, чему мы все, слава Ѓогу, живые свидетели.
     -  ѓы-гы, - звуком  радостным, торжествующим, нос  гаденыша сопровождал
растекание  ухмылки,  улыбки  порочности  беспримерной  по его, не  лишенной
приЯтности, смазливой даже, пожалуй, физиономии.
     Ќет, нет,  подобным образом девушку  приличную, блюдущую  себЯ  и честь
дома, не  приветствуют.  Ќе  на  всЯкую, уверЯю вас, курносую  и  голенастую
позволено было даже „име вец-–ареву,  ‘име, исключительно  наглому субчику,
младшему  сыну секретарЯ городского комитета  одной влиЯтельной  организации
общественной,  племЯннику  начальника  областного,  абсолютно   неподкупного
управлениЯ вот так по-хамски наезжать средь бела днЯ.
     Њ-да, как ни старалась ‚алера, какое благоприЯтное впечатление она иной
раз ловко ни производила  на  поколениЯ иные,  гнусные ее  сверстники  никак
забывать не  хотели,  отлично помнили, все  как  один,  и не  звездные  часы
школьных спартакиад,  не то,  как  поЯвилась ее  фотографиЯ  (глаза бесенка,
легушачий рот), а, увы, то, как в одно обыкновенное, прохладное утро исчезла
со  стенда "‘портивнаЯ слава", после себЯ оставив лишь стойкий серый уголок,
который  ноготь  завуча товарища (товарки?)  котовой сердито  исцарапал, но
подцепить  не  смог.  —то  ж,  нравитсЯ-не  нравитсЯ,  но  ладную  и  ловкую
девЯтиклассницу ‚алеру „одд  из  школы  третьей,  центровой,  престижной, за
аморальное, ни больше,  ни меньше, поведение выгнали, выставили, выперли,  в
общем,   перевели   по  настоЯтельной   просьбе  родителей  (папаши   „одда,
разумеетсЯ, в единственном числе) в обыкновенную среднюю общеобразовательную
школу номер семь.
     Ќу, а смыть пЯтно, очиститьсЯ не так-то просто оказалось, да, ни умение
внезапно открывшеесЯ быть независимой и гордой - способность смотреть поверх
голов,  ни  улыбка достойнаЯ,  с  легким  оттенком  презрениЯ,  даже  синева
непроницаемаЯ  глаз - ничего не помогало,  все равно они, гады, щурились,  и
щерились,  и Языками мерзко  цокали,  и продолжали  подкатыватьсЯ  к  ней  с
розоватыми от мыслей однообразиЯ белками.
     ‚прочем,  так  ли уж  старалась ‚алериЯ  Ќиколаевна  очистить  себЯ  от
скверны,  так  ли  уж безупречна была ее последующаЯ жизнь и поведение? Љак,
например,   прикажете  понимать  вчерашнюю  безобразную   выходку,   попойку
отвратительную, гнусную, в компании подонка всем известного ‘имы вец-–арева
и двух дружков его, братишек- братцев €вановых, Џавлухи и ћрца?
     —то тут ответишь?
     ‚сему виной  почтовый Ящик,  три черных  дырочки- сестрички, сквозь кои
лишь  сквознЯки  подъездные гулЯют,  или, случаетсЯ,  что  горше  и  обиднее
намного, надежды  белый Язычок смутит, и  глупо и напрасно заставит ускорЯть
шаги,  кидатьсЯ к  двери унылый номер очередной  газеты  местных пролетариев
"ћжбасс".
     ‚общем так, без двух недель ровно два года тому назад в сумрачном узком
переходе запасном, соединЯвшим (на случай пожара, наводнениЯ, иного бедствиЯ
внезапного стихийного) второй этаж школы со спортивным залом, стан изогнув с
известной  грацией   зоологической   и   брюк  кримплен  сирийский  немалому
подвергнув испытанию, стоЯл в скандальной позе  немолодой уже мужчина,  глаз
оторвать не  в силах, отвести от  скважины замочной, вполне обыкновенной.  ‘
той  стороны двери, в  пределах  прЯмой  видимости  и слышимости  господина,
подмышек стойкий аромат распространЯвшего, на черных матах  ученица девЯтого
"Ѓ" класса ‚алериЯ „одд, капитан школьной баскетбольной сборной и выдающийсЯ
десЯтиклассник,  любимец  всех  физичек  и  химичек, молчун  и  умница Ђлеша
…рмаков дышали нежно в унисон, какие-то  слова при этом лепеча забавно. ™еки
соглЯдатаЯ,   позвольте,   кстати,   представить   вам   директора   третьей
специализированной   (с   физико-   математическим  уклоном)  школы  ѓеоргиЯ
…горовича  ‘таропанского,  наливались  багровым  соком  нетерпениЯ,  крестец
отличника народного образованиЯ к подобным упражнениЯм, конечно, привычки не
имевший,  затЯжелел   неимоверно,  и  тем  не  менее,  распрЯмилсЯ   ѓеоргий
…горович,лишь досмотрев,  лишь  дождавшись  шепота, шуршаниЯ одежд,  зыркнул
гневно  на  Явно  томившегосЯ  (возможно, впрочем, показалось) за его спиной
ЂндреЯ  ђечко,  ЂндреЯ  Ђндреевича,  учителЯ  физкультуры,  и уж  затем, без
всЯких, право, уже не нужных церемоний растворил,  иллюзию уединениЯ все это
времЯ создававшую, но не закрытую на ключ беспечными ‚алерой и Ђлешей дверь.
     ‘ему изделию  неизвестного  плотника  судьба, как  видно,  нисколько не
смущаЯсь избитости приема,  назначила сыграть роль особую в  жизни двух юных
искренних существ. ‚  феврале,  месЯца за  три до того, как парочку, сопЯ  и
брызгаЯ слюной, так унизительно попутал в прекрасный миг заслуженный учитель
ђ‘”‘ђ, в переходе узком, соединЯвшим второй  этаж  со спортзалом (что в этот
момент героЯм нашим известно не было, поскольку тесный коридор использовалсЯ
только и единственно, как черный  ход в лабораторию химическую) стоЯл  Ђлеша
…рмаков,  немного одуревший от  запахов  и  газов,  сопровождающих,  как это
водитсЯ обычно,  процессы бурные соединениЯ  неорганических веществ, стоЯл и
пальцами перебирал домашние ключи на металлическом кольце.
     ‡а дверью, ведущей на второй этаж, слышно было, как привычнаЯ и  бойкаЯ
развозит  швабра  грЯзь от стыка к  стыку уже  изрЯдно  истертого,  ненового
линолеума,  а вот из-за  второй (унылой,  без нарисованного котелка и очага)
доносились равномерные и загадочные, сочные, гулкие удары  предмета, сказать
определенно  можно  было  только, сделанного из резины  ,о дерево, металл  и
кожу.
     Ћднако (гордись, возрадуйсЯ наука пополнению) даже азарт исследователЯ,
страсть к  неизведанному естествоиспытателЯ, не заставили,  нет, нет,  Ђлешу
…рмакова, красу  и гордость школы номер  три, подобно наставнику, известному
нам, молодежи и юношества, спину гнуть, колени пригибаЯ, к холодному металлу
припадать.  Ѓыл выбран ключ на  свЯзке голубоватый, длинный, с разновеликими
проточками,  и  он  с  похвальной, редкой,  право же, отзывчивостью,  охотно
щелкнул пару раз  в замке, вниманиЯ  такого  к  себе не знавшим, не ведавшим
давно, да и не чаЯвшим уже, пожалуй, заслужить.
     —исто  механическое совпадение, гармониЯ  ньютонова  шпенька, бородки и
пластинок, работа, строго равнаЯ  произведению силы на путь, а в  результате
что?,  как всегда  исчезновение детерминизма,  насмарку  система  хитроумнаЯ
ѓеоргиЯ …горовича ‘таропанского, саму  возможность  исключавшаЯ не  то чтобы
контакта, а просто встречи лицом к лицу  детей к наукам точным, естественным
божественную склонность проЯвивших с районной шантрапой, балбесами,  которых
новатор-педагог держать обЯзан был по прихоти нелепой ѓЋђЋЌЋ  в одних стенах
и под одной, как ни печально, крышей.
     ‡а дверью играли в американскую игру,  тренировались, но не все, не все
дубили  шершавые подушечки  пальцев пупырышками апельсиновыми рыжими, прима,
‚алера  „одд  с подругой-одноклассницей  Њалютой  €рой заодно,  валЯлась  на
черных  матах  в  укромном  уголке,  кармане, закутке,  чуть-чуть  филонила,
немного  шланговала, не развивала, нет, свой необыкновенный дар, способность
удивительную, и некоторую ленность искупавшую и  нежелание бегать,  носитьсЯ
по площадке,  в  кольцо с  отменным  хладнокровием (дочь  охотника?)  пузырь
прыгучий  отправлЯть  из  положениЯ  практически  любого  под неприЯтельским
щитом.
     €рка тараторила.  “же в ту пору ее  роман  с подонком  ‘имой,  скотиной
вец-–аревым,  неимоверной  сложностью  интриги  всеобщий  интерес  питал  и
требовал, конечно, немало слов и знаменательных, и служебных  (не говорЯ уже
о воздуха игре причудливой  и невербализированной)  длЯ изложениЯ всех, иной
раз просто невероЯтных,  перепетий и драм. Ѓеседой увлеченные, понЯтно, не в
миг  потери сплошности, секунду превращениЯ  стены привычной  части  в щель,
проем, гулЯть пустивший сквознЯчок веселый, заметили две балаболки  феномен.
ќто само собой разумеетсЯ. Ђ вот Ђлеша, Ђлексей, как он сумел, в открывшеесЯ
перед ним внезапно искусственного света  полное пространство  пытливый кинув
взглЯд,  сейчас  же узреть  под  самым  своим носом  конечностей  прекрасных
совершенство, столь откровенное вдали от надоедливых, нескромных глаз. € тем
не  менее,  песчинок  унциЯ,  другаЯ  успела  прошуршать  из  верхней  колбы
хронометра  вселенского во  мрак  бездонный  нижней, прежде чем  всЯ  троица
смешно и неожиданно лишилась дара речи.
     Ќу, да ладно, …рмаков, тут, право слово, причины были, а  вот девицы  -
оторви да  выбрось, нахалки малолетние, их  чем же,  позволительно спросить,
очаровал высоколобый претендент на золото медали выпускной?
     Ќаглостью. ‚ уголке его рта, между холодной,  неподвижной верхней губой
отличника и нижней, беззащитной мальчишеской, пухлой и розовой, качнулась  и
замерла, столбик серого  пепла грозЯ рассыпать,  уронить в любую секунду, о,
свЯтой и безгрешный  Ђнтоний,  Ђнтон ‘еменович,  покровитель всех  высших  и
средних,  исправительные не  исключаЯ, конечно же,  учреждений  и заведений,
она,  до  половины  истлеть  не  успевшаЯ,  вызывающе  длиннаЯ,  немыслимаЯ,
недопустимаЯ, но вот вам сюрприз, сигарета болгарскаЯ с фильтром.
     Ѓоже.
     -  Џардон,  -  пробормотал,  приЯтным  румЯнцем щеки  согрев, смущенный
несколько Ђлеша и  притворил тотчас же дверь,  но не успел вась-вась железок
звонких щелчками быстрыми еще раз подтвердить.
     ‘ократились  парные  и   непарные,  плоские,  широкие,   икроножные   и
тазобедренные   (похоже,  все-таки  разминка  носоглотки  скорее  исключение
невинное в часы вечерних тренировок) тень, белаЯ футболка, мелькнула быстраЯ
в интимном закутке спортзала.
     -  ’ук-тук,  -  услышал Ђлексей,  - тук-тук,  - его  определенно,  Явно
просили не спешить.
     -  ’ук-тук, -  не бойсЯ, негромко косточки,  костЯшки пальцев вынуждали
вибрировать эмалью белой крашенное дерево.
     -  Ќу,что?  -  спросил он, свет вновь  впустив в свой узкий  коридор, и
растерЯлсЯ  снова, и замолчал, такого блеска,  таких  вот карих и  беспутных
огоньков, нет, не дарил ему еще никто,  нет,  даже с  мимолетным  поцелуем в
прихожей темной и пустой средь вечеринки классной развеселой.
     -  „ай-ка, - шепнули незнакомые  губы  и раскрылись в улыбке неожиданно
свойской, славной и необидной.
     - „ай-ка... дернуть разочек.
     —удесными деталЯми ЯвлениЯ  этого внезапного четыре  месЯца  спустЯ  не
стал  отЯгощать   Ђлеша   подробностей  и  без   того   разнообразных  груз,
доставленный из школы  прЯмиком домой ѓалиной Ђлександровной, родительницей,
мамой.  Ћн вел себЯ  благоразумно, и тем  не  менее, интеллигентнаЯ женщина,
кандидат исторических  наук, доцент, лектор общества "‡нание", пропагандист,
о  Ѓог  ты мой, пыталась и неоднократно  его ударить  по лицу, коварно,  без
замаха, но с оттЯжкой, чтоб вышло побольней.
     ‘ынишка,  не  признать  того   нельзЯ,  ославил  маму,   опозорил  и.о.
заведующего  кафедрой  истории  и теории  самого  передового  в мире учениЯ,
подвел, подвел,  но  состоЯние  аффекта,  першенье  в горле,  членов  дрожь,
нечеткость  силуэтов,  их  радужный дразнЯщий ореол,  все это  если движений
резкость,  алогичность хоть как-то объЯснЯет,  то кровожадность  изощренную,
тевтонское упорство в достижении цели ни в коем случае, конечно.
     —то ж, ѓалине Ђлександровне, женщине с анемичными губами,  скругленными
разводами  морщинок ранних к подбородку, просто нравилось  бить по лицу себе
подобных,  по  щекам,  по  губам,  и  по уху  нравилось,  звук  удовольствие
доставлЯл, чмок  неупругого  соударениЯ, сенсациЯ ее еще довольно ладное  (о
коже  суховатой на  времЯ  позабудем)  тело  наполнЯло  радостью,  бодрЯщей,
освежающей радостью жизни.
     Ќо увы, увы, в бессклассовом нашем обществе,  пусть с пролетарскими, но
все-таки  условностЯми,  нередко,  да   как  правило,  обиду  выместить  так
незатейливо и просто, утешитьсЯ,  возможности  ѓалина  …рмакова лишена была.
—ем не пример один июльский день не то пЯтьдесЯт четвертого, не то пЯтьдесЯт
шестого, когда  давЯсь  настойкой  разведенной  валерианы,  студентка  юнаЯ,
гуманитарий, с  мучительным желанием боролась  по  голубой  щетине мерзкой с
размаху  смазать,  по  серой,   безразличной  ко  всему   щетине  полковника
‚оронихина,  Ђлександра  ‚итальевича, начальника немалого в  системе томских
учреждений пенитенциарных. Љак  он  мог, как он  смел,  ее, деточку-ѓалочку,
любимицу  младшенькую,  свою  хозЯйку,  госпожу, так  подло,  так по-свински
бросить, отдать на растерзанье всему свету.
     ѓад.
     „а,  сама, сама  ѓалина  Ђлександровна  выбивалась  в  люди,  хлебнула,
навидалась,  не то  что  братец ее старший  Љонстантин  или сестра  Ќадежда,
баловни   судьбы,  успевшие   урвать   достаточно,  пожировать  неплохо   на
довольствии, под крылышком народного комиссариата дел внутренних,  секретных
и совершенно секретных, с грифами "хранить вечно".
     Ќу,  а   ѓалке,  бедной  ѓалке  самой  даже  голову   пришлось   искать
человеческую, чтобы глазами, зеркалом души любоватьсЯ, когда в сердцах и без
предупреждениЯ  кухонной трЯпкой  так  захочетсЯ  проехатьсЯ  от уха до уха.
‘обственно, таких,  всегда  готовых  гнев  ее  принЯть  смиренно,  у  ѓалины
Ђлександровны  имелось  две. ЃелокураЯ,  дивнаЯ  дочки  ‘веточки,  цветочка,
лапушки, лишь поцелуЯми нежнейшими, сладкими, сахарными осыпалась. Ќу, а  уж
‚алентин  ‚асильевич и  сынок его, Ђлексей ‚алентинович,  …рмаковых парочка,
всем остальным из арсенала не слишком уж изысканного жены и мамы.
     ’ерпели оба, молча, стоически, всегда.
     ’ем поразительнее  случившеесЯ  в тот  майский вечер,  предлетний день,
когда  привыкший лишь  очи  долу опускать Ђлеша,  Ђлексей, от первого  удара
сумел счастливо  увернутьсЯ, а прочих же ( ах,  беднаЯ ѓалина Ђлександровна,
ах, несчастнаЯ мать) да попросту не допустить. ђуками, пальцами в  отметинах
от маркого шарика ручки  копеечной, он  вдруг  внезапно, сам себе не верЯ, в
полете запЯстьЯ  неуемные поймал и удержать с трудом, но смог, на безопасном
расстоЯнии от  себЯ, покуда истеричке угодно было беседу с ним  родительскую
продолжать.  Ѓеседу,  коЯ  по сей причине неожиданной  обернулась  длЯ  мамы
дорогой   серией  невыносимо  унизительных,   бессмысленных   конвульсий.  ‚
противоположность  мамаше   растленного,   папаша   прелюбодейки   подобному
сомнительного свойства  испытанию свои отеческие чувства не счел необходимым
подвергать.  •отЯ товарищ ‘таропанский  и наперсница его,  завуч  с фамилией
морской  и  бравой, правда глазами неромантичными совсем,  непарными, увы, и
сизыми, Ќадежда Ќиловна котова, на пару никак не меньше двух часов, дыхание
не переводЯ, пытались в нем пробудить суровости дремучие инстинкты.
     Ќе вышло. ‘ детьми не совладав, два педагога- лауреата и с папой „оддом
пообщавшись, лишь нервную систему свою собственную опасно возбудили.
     „ома,  застав  готовую  к  чему  угодно ‹еру в  кухне, Ќиколай Џетрович
некоторое времЯ молча и с известной обстоЯтельностью изучал нежно булькавшее
содержимое  утЯтницы,  хмыкал,  щурилсЯ,   любуЯсь   процессом   размЯгчениЯ
крольчатины, и уже  только  опускаЯ  крышку, заметил  без строгости  особой,
впрочем:
     - Њорковки, ‚алЯ, положи побольше.
     ‡атем  он  сделал  то,  чего  не  делал никогда до  этого. Ђ именно,  в
столовой, в  той  самой комнате, где на диванчике Ќиколай Џетрович забывалсЯ
ежевечерне  сном  перед вечно рЯбЯщим Ящиком "Ѓерезка", он  стол облагородил
единственной, но  стараниЯми ‚алеры  всегда свежей  скатертью,  на  середину
коей, на шершавый крест, бутылку выставил  "ђозового десертного" и к ней уже
присовокупил, с улыбкой странной, необычной,  не свой стаканчик неизменный с
названием  смешным  "мензурка",   а  два,  да,  два   зеленых  торжественных
бокальчика.
     ‡а ужином  папаша  подчевал ‚алеру рассказом  о новом  карабине системы
"Ѓарс" брата ‚асилиЯ, и  судЯ по всему, осталсЯ доволен и собой, и кроликом,
но,  главное, был умилен,  и  даже умиротворен впервые  Явно заставив  дочку
испытать  и легкое отвращение,  и  приЯтное недоумение, и  движений забавную
неловкость, и безобразие зевоты непрошенной, неодолимой.
     “тром он, как  бы между прочим, сообщил своей голубе следующее: учебный
год  длЯ  нее завершилсЯ на две  недели раньше  срока,  новый начнетсЯ,  как
обычно,  в  сентЯбре,  но  не в  третьей, а  в седьмой,  без всЯких уклонов,
прихватов, претензий, обыкновенной общеобразовательной школе, ну, а сегоднЯ,
часа в три после обеда заедет на своем ульЯновском "козле" дЯдЯ ‚асЯ:
     - Ћсобо сидор не  набивай,  навещать буду,  - и  увезет на лето  к тете
„аше,  „арье  ‘еменовне,  учительнице  сельской, сестре двоюродной  медведей
„оддов, в избе которой, кстати, ‹ера провела два первых года своей жизни.
     Ќелюбопытным, в общем, оказалсЯ папаша нашей милой героини.
     Ќо думать не следует, будто бы на свете так  и не нашлось души, готовой
выслушать по-родственному признаний жаркие слова:
     -  €  тут  он,  знаешь,  так серьезно-серьезно говорит: "Ђх,  ты просто
ничего не понимаешь, ‚алера, ведь Я же Њаугли, зверек, волчонок".
     - Ќу, а  ты, что же ты ответила? - глаза  ‘таси, сестры молочной, дочки
тетидашиной смотрели  из-под стекол единственных в семье очков с сомнением и
чувством  вечного, как  бы родительского (с оттенком жалости  такой, печали)
превосходства:
     - ’ы что ответила на это?
     - Ќичего.Ќичего, сказала, что Я кошка, чернаЯ кошка, мЯу.
     Ђх,  ‘тасЯ,  ровесница,  студентка  ныне  института  культуры,  как  ей
хотелось, Ѓоже мой, увидеть,  разок один взглЯнуть на этот феномен, если  не
врет, конечно же,  сестрица, красавец,  умница, отличник  и  ‹ерка,  "зараза
чертова",- как выражаетсЯ изЯщно мать, сердЯсь и удивлЯЯсь. •отелось, очень,
да, но судьба, вернее будет, впрочем, физиологиЯ, распорЯдилась по-другому.
     ђовно  за два  днЯ до того, как из перегретого  летним солнцем пазика у
леспромхозовского магазина,  неловко  щурЯсь, вышел  улыбчивый, застенчивый,
уже   студент   биологического    факультета    ’омского    государственного
университета, Ђлеша  …рмаков, бедную ‘тасю сосед  на  зеленом "“рале" свез в
районный  центр, где  девочке  очкастой,  худышке  угловатой  и  заносчивой,
нетрезвый  эскулап  оттЯпал,  недолго  думаЯ,  взбесившийсЯ,  должно   быть,
сослепу, кишки отросток.
     €так, около  трех часов  пополудни, в  один из  дней  потного,  душного
августа,  вслед  за  небритым  мужиком, Ђнтоном  …рофеевым,  умудрившимсЯ  в
рейсовый, белый  с красной  полосой автобус загрузить окалиной припорошенную
свЯзку  тонких металлических труб,  по  узким, резиной еще крытым ступенькам
сошел  и   на  лишенную  домашней  скотиной  гордой  пр