енерно-экономический.
†изнь продолжалась, распорЯженьЯ президента исполнЯлись.
     ЏриЯтным  свидетельством  чего был "пазик" институтский у застекленного
крыльца третьего корпуса.  …го,  тупорылого, Љузнец увидел сразу,  едва лишь
ноги вынесли на улицу ‘ибирЯков-ѓвардейцев.  ‡вукооператора же своего, тезку
’олю ѓромова, несмотрЯ на сто двадцать килограммов живого веса, лишь подойдЯ
вплотную и обогнув зеленый автобус неуклюжий. Ћбжора, меломан, нерЯха сидел,
шельмец,   на   электрическом   приборе,   устройстве   деликатном,  колонке
акустической и  папиросой "Ѓеломор", болтаЯ толстыми конечностЯми, обутыми в
ботинки неприглЯдные, определенно наслаждалсЯ.
     -  ‚се тип-топ,  босс,  - хрюкнул,  на  месте  преступлениЯ застуканный
козел, проворно  спрыгнул на железный пол, схватил предмет, служивший только
что  ему  исправно, и  на  ходу  плевком окурок на газон невинный отправлЯЯ,
доложил: - “же почти все затарили.
     "‚от пес", - сердито думал Љузнецов,  шагаЯ следом, изобретаЯ наказаниЯ
одно ужаснее другого, вплоть до угрозы изгнать  из  коллектива  в предверьи,
накануне поездки фантастической в далекий город на Њоскве-реке.
     Ќо ход, полет идей административных был остановлен, прерван неожиданным
видением,  ‡ух,   ‹енчик,   глист,   кишка,   свиньЯ,   не  слишком  сегоднЯ
церемонившийсЯ  в  аппартаментах,  в  клозете  Љузнецова, пихтовым  ароматом
освежаемом, мелькнул там впереди, возник  из  темноты внезапно пустого холла
поточных аудиторий.
     Ќет, он не умер от стыда, не провалилсЯ, не ушел сквозь половицы по шею
в глинистую  почву,  отнюдь  нет.  ‡авидЯ  школьного  приЯтелЯ на том  конце
коридора  длинного,  не  попыталсЯ даже  скрытьсЯ, чертЯка этакий,  в проеме
лестничном. Ќапротив, у  приоткрытого окошка замер и пухлыми губами какие-то
невероЯтно паскудные движеньЯ совершаЯ, причмокиваЯ, цыкаЯ, он ждал спокойно
приближеньЯ  диск-жокеЯ. Ћн даже  времЯ дал  ему собратьсЯ духом длЯ  тирады
гневной,  но подловил на  вздохе,  не  дал исторгнуть  звук,  с  гадливостью
немыслимой спросив: - Ќу, что, пархатый, последнее продал?


        ‹…Ќџ

     Њ-да.
     ‚прочем, одно очевидно, сей  губастый  субъект,  образина, щеки  как бы
однажды втЯнувший в себЯ, а воздух выдувший (по  ошибке, видимо)  через нос,
отчего приспособление обонЯтельное и  без того  неклассической формы  размер
обрело попросту неприличный, этот тип, ‹еонид  €ванович ‡ухны, нечто иное  в
виду иметь должен, нечто  отличное  определенно, несозвучное мыслЯм столь же
нескладного, но  белокурого, белокожего и безгубого €вана ђобертовича ‡акса,
‚аньки ѓосстраха,  клЯвшегосЯ,  между прочим, истинный  крест,  в  тот самый
опустошительным набегом  отмеченный вечер  мальчику из  слоновой,  сливочной
кости,  ладному,  ловкому  и кареглазому  €горю ќдуардовичу: - Љимка, Я тебе
говорю. ќта сука, мордехай хитрозадый, он спит и видит, как будет всем один,
без нас, крутить и распорЯжатьсЯ.
     ‚ самом деле. Љонечно. „олжен. ‚опрос не в этом.
     ‚опрос в другом, имеет ли он что-либо разумное в виду вообще, в себе ли
‹енЯ ‡ух,  а?, взглЯд только бросьте мимолетный на руки,  грабли, лапы этого
нетрезвого гениЯ, загадочных иносказаний сочинителЯ.
     " џ полз, Я ползу,  Я  буду ползти, џ неутомим, Я без костей." Ќет, они
не  трЯсутсЯ,  мерзейший  тремор,  позорнейший  симптом похмельЯ  заурЯдного
скрыт,  смазан,  незаметен, поскольку  пальцы  худые,  суставчатые, длинные,
щелкунчика, урода ‹ени сжимаютсЯ и разжимаютсЯ нелепо, несинхронно, сами  по
себе, в кулак как будто  бы надеютсЯ,  пытаютсЯ сложитьсЯ нерушимый, но нет,
увы, не могут сговоритьсЯ. Ќикак.
     ЌевменЯемый, социально опаснаЯ личность. Џсих.
     ‚не всЯкого сомнениЯ,  полнаЯ противоположность ’оле  Љузнецову, ничего
общего, полнаЯ несовместимость,  и тем  не  менее,  еще  совсем  недавно, ни
кто-нибудь,  а  именно  Љузнец,  там,  за  спиною  ‹ени, в  тени  у  пыльной
старорежимной бархатной кулисы на стуле винтовом за инструментом неуклюжим и
громоздким  с навЯзчивой, лишь одному ему присущей методичностью и черные, и
белые вгонЯл, вбивал  заподлицо  с  порожком  лакированным, утраченные знаки
препинаниЯ сурово расставлЯЯ.
     "  Ћна Њосфильм  Ћна мерило чувства меры € образец запоминаньЯ слов Ћна
Њосфильм".
     „а, диск-жокеем,  президентом  клуба  с  названием, достойным  учебного
пособиЯ   по  прикладной   механике,   Ђнатолий  Љузнецов  был   не  всегда,
организатором молодежного досуга, помощником комсомола  он  стал, и, кстати,
года не прошло еще.
     „о  этого  же  внезапного  возвышениЯ,  обретениЯ известного статуса  и
положениЯ в  обществе,  свою добрую и осмотрительную  маму, €ду  ‘оломоновну
расстраиваЯ, и бесконечно огорчаЯ папу, …фима Ђйзиковича (казенного  лудилу,
запевалу,  барабанщика,  уж  лет  двадцать,  наверное, заведовавшего отделом
партийной  жизни  и строительства  газеты ненавистной вертихвостке ‹ере „одд
"ћжбасс")  ходил Ђнатолий …фимович Љузнецов по  лезвию  ножа, играл с огнем,
пер на  рожон, против течениЯ греб, короче, короче никак  не мог избавитьсЯ,
освободитьсЯ  от  жуткого влиЯниЯ (дурного)  мальчишки непутевого, подростка
длинношеего.  „а,  юноши   худого,  но  с  безобразными  губами  семипудовой
негритЯнки, ‹енчика ‡ухны.
     ‚прочем,  родители  как  всегда  ошибаютсЯ, заблуждаютсЯ,  все видЯт  в
неверном свете, шиворот- навыворот и задом-наперед.
     Ќа самом деле никто  ни на  кого  влиЯние  оказывать не  собиралсЯ,  не
строил козней гнусных, коварных планов громадье, интриг не плел, нет, просто
рослый девЯтиклассник шел коридором  школьным с ведром, наполненным водой из
крана,  субстанцией  прозрачной,  голубоватой,  в веселой мелкой  зыби  коей
крейсировали, волновались, дрейфовали  вдоль бесконечного, мерцающего цинком
краЯ мелкие щепочки, кусочки неопознанной материи, бумажки, ниточки, короче,
свидетели безмолвные общениЯ вчерашнего  суровой трЯпки половой с линолеумом
классным. „ержал путь  к  кабинету  номер 23 дежурный из 9 "‚", ведро в руке
худой, отставленной  смешно, тащил, шагами коридор  длиннущий мерил и вдруг,
забыв о цели и о смысле движениЯ, остановилсЯ неожиданно и жидкости холодной
изрЯдной толикой пол остудил.
     Џролил,  плеснул,  ботинки замочил,  но  не  заметил этого,  не обратил
вниманиЯ. Ѓуквально замер, обалдел,  ушам своим не верЯ, на  дверь,  обшитую
кофейным пластиком,  ведущую из коридора на сцену зала актового, уставилсЯ в
волнении  забавном. „а, из узкого проема, из темноты за приоткрытой створкой
немыслимою чередой, подобно шарикам железным  в  игре мальчишеской дворовой,
выкатывались звуки фортепиано и, на свободе оказавшись, красиво  рассыпались
музыкой, мелодией волшебной и невероЯтной.
     " Љогда ты чужой, все вокруг чуждо".
     Ѓоже.
     ќта кровь холодЯщаЯ гармониЯ,  гусиными пупырышками гулЯющаЯ от ключицы
к  запЯстью,  до этого  самого  момента,  секунды невероЯтной,  принадлежала
только ему, ‹енчику ‡ухны, в его  лохматой голове жила,  в  коробке черепной
таилась,  кружилась,  нежилась, играла и  в комнате  его,  в  одной из двух,
пожалованных   в  годы   совнархоза  семье   художника   ‡ухны,  отстегнутых
начальством  щедрым в квартире грЯзной коммунальной, звучала, когда с утра к
столу  с тетрадками  не чувствуЯ желаньЯ встать, брал ‹енЯ  у изголовьЯ  его
панцирного  ложа почивавшую гитару и трогал пальцами шершавыми и желтыми  от
постоЯнного   общеньЯ  со  щипковым  инструментом  и   сигаретами  "ђодопи",
"‘тюардесса", "’у".
     ќтим  летом, ночью, укрывшись  с  головой, простынки белизной обманываЯ
комаров, он выловил в эфире, поймал таинственную  станцию, передававшую одну
лишь  музыку (шалость частот мегогерцовых,  подарок  высоких, ионизированных
слоев холодной  атмосферы), внезапный  чистый звук в безбрежности  хрипЯщей,
воющей, ревущей тьмы.
     ЏЯть  или шесть песен успел послушать ‹енЯ,  прежде чем большой вонючий
механизм из дальнего конца шкалы до пойманной иголкой красной полосы-полоски
на гусеницах ехал.
     "  Ќе может быть",  -  думал, стоЯ в коридоре полутемном  с ведром воды
осенней  в  руке,  смешной, нелепый подросток, - "не может быть, невероЯтно,
фантастика", и  тем не менее, сомнений не было, кто-то, еще неизвестный пока
ученик  центральной школы номер  три  сподобилсЯ  неведомую  станцию  (ђадио
’эксес?  Ѓиг Ѓи без ‘и, но с ’и?) одновременно,  вместе с ним июльской ночью
под звездами сибирскими магическими слушать.
     Ќу,  нет, конечно,  нет,  сей пианист неведомый,  а им  окажетсЯ (через
секунду  ‡уху  предстоЯло  убедитьсЯ) ’олЯ,  что-ли,  Љузнецов,  как  будто,
короче,  ни  рыба, ни  мЯсо  из  9 "Ђ",  не должен был ловить, подобно ‹ене,
ночные звуки  на лету, у него в  комнате (квартиры отдельной) был не старый,
расколотый   небрежным   рыбаком   "Ђльпинист",    а   новенькаЯ   приставка
стереофоническаЯ "ЊаЯк".  ’ак что  Љузнец имел возможность, ленту шелестЯщую
гонЯЯ слева  направо  по  десЯть  раз  на  дню, не  только запомнить  все до
мельчайшей четвертушки, но и проверить, и перепроверить себЯ неоднократно.
     Ђ на сцену ’олЯ  попал вот  как. Џерепутал времЯ репетиции хора, точнее
день,  а  именно,  вторник  со  средой.  Ќо,  как видим, вместо  того, чтобы
подумать немного, пораскинуть мозгами, сопоставить одно с другим и убедитьсЯ
в ошибке грубой, сидел  и игнорируЯ анализ, пренебрегаЯ синтезом, бездумной,
беззаботной игрой тревожил старый инструмент. ЌепонЯтно еще  как способность
реагировать на свет при этом сохранил, то есть заметил, что внезапно полоска
желтаЯ,  дорожка  тараканьЯ  расширилась,   раздвинулась  и  превратилась  в
треугольник, трапецию разностороннюю, головку ’олЯ  повернул,  взглЯд бросил
влево и узрел, нет, не компанию шкодливую альтов, длЯ шутки гадкой кравшихсЯ
вдоль  стенки, глаза,  большие выразительные  очи на смуглом некрасивом лице
ровесника.
     ‚едро, с которым ‡ух  не пожелал  расстатьсЯ,  скрывал  приставленный к
стене  портрет шахтера  в красной каске. -  Ђ слова,  -  спросил  вошедший у
сидевшего, - слова случайно ты не знаешь?
     - Ќет,  призналсЯ  честно  музыкант  и  улыбнулсЯ,  и мелкий рЯд  зубов
приветливо  при  этом обнажил, - а ты? ‚от так  по воле ЏровидениЯ, не ведаЯ
греха, и о последствиЯх возможных не подозреваЯ, у  самого порога возмужаниЯ
два паренька, подростка имели возможность встретитьсЯ.
     ‚торой раз в жизни.
     Џопытку  первую  составить  роковую пару  судьба  предпринимала лет  за
десЯть, наверно, до этого  событиЯ,  еще, пожалуй, в школу  не ходили детки,
однако, по недосмотру очевидному в присутствии родителей  и ничего поэтому у
гнусной бестии не вышло.
     „а, летописец медноглазый свершений славных (зануда с пером, сверкающим
на  лацкане  графитном  пиджака  двубортного)  …фим  Љузнецов  и оформитель,
художник, таинственными жидкостЯми, без коих невозможен творческий процесс -
олифой,   скипидаром,  керосином   пропитанный  настолько,  что  даже  самый
злонамеренный   начальник  не  смел  с  категоричностью  оргвыводы  влекущей
утверждать, несет ли так от рук,  от пЯтен на рубашке клетчатой или разит из
пасти ‡ухны €вана, кривой и неопрЯтной, служили одному делу, в одном  месте,
а  именно, в  газете с орденом красивым, приткнувшимсЯ  к названию "ћжбасс",
флагмане  пролетариев  южносибирских,  органе  всех  мыслимых  общественных,
советских и  профсоюзных  организаций, рупоре (горлане, агитаторе,  главаре)
желтом,  четырехполосном с  программкой  телевидениЯ  на  каждый  день, а  в
пЯтницу на всю неделю разом.
     € оба, надо же,  на елку редакционную в году веселом шестьдесЯт шестом,
или, быть может, шестьдесЯт седьмом, двух мальчиков, конечно, каждый своего,
одновременно привели.  €  они, сведенные  случайно „едморозом с зудЯщейсЯ от
ваты, красной рЯхой, на  удивленье слаженно, красиво "а капелла" исполнили о
настоЯщей дружбе романтическую песню:
     " “йду с дороги, таков закон, ’ретий должен уйти".
     Џолакомились шоколадом вместе, но по домам пошли отдельно.
     Ќу, да, конечно, что общего могло быть у симпатичного, одетого в костюм
Џартоса, кудрЯвого сыночка румЯного …фима и неухоженного, в бумажном колпаке
с  цветными  звездами  нелепыми,  вихрастого, носатого  потомка сквернослова
‚ани.
     Ќичего.
     - ‚от  так,  ’олЯ,  -  дорогой комментировал папанЯ Љузнецов отсутствие
ушей  из плюша,  усов из  старой  шапки и  лихого картонного хвоста у  ‹ени,
певшего красиво, - цени, голубчик, то, что длЯ тебЯ мы с мамой делаем.
     “грюмый  же человек,  ребенок нелюбимый  машиниста  грубого со  станции
Ѓарабинск,  ‡ухны  €ван Ђнтонович,  с  привычной  мрачностью  послушав  сына
болтовню:
     -  ’ы знаешь, папа,  этот мальчик, который пел  со  мной сегоднЯ, живет
через  дорогу от "“нивермага", - завел  мальца на набережную в  забегаловку,
стакан  с  рубиновым напитком опростал, дождалсЯ,  пока наследник  проглотит
последний  скользкий  пельмень,  и,  завершаЯ  празднество на этом,  заметил
хмуро:
     - џ тебе скажу одно, держись-ка ты от этих жидов подальше.
     Ќи больше и ни меньше, конец и точка.
     “гу.
     Љто   мог  предположить   тогда,  что  в  этой   жизни  размеренной   и
упорЯдоченной  раз и  навсегда  балансом интересов  материальных,  внезапно,
вдруг,  в  один прекрасный день из тьмы (с небес буквально) необычный  голос
завораживающий, переворачивающий  душу,  прозвучит, и ЯвитсЯ маньЯк,  алкаш,
шаман, безумец  круглолицый и, разницы меж иудеем и греком не ведаЯ никакой,
заманит  всех во мрак ѓрейхаунда ночного  автобуса, ведущего  упорно красным
габаритным огоньком неоновую линию над черным полотном пустынной федеральной
номер шесть от северо- востока к юго-западу?
     Ќикто.
     Ќу,  ладно,  предполагать, предвидеть  неспособность простительна, быть
может, но  игнорировать, упорно и нелепо не замечать,  что это Њистер Њоджо,
во  весь рост поднЯвшись, расправив плечи, единственный огромный  и великий,
указывает к звездам путь, косматый  шарлатан под  лунным нимбом  варварским,
сие, определенно, прискорбный признак профессиональной непригодности партией
мобилизованного и призванного бойца идеологического фронта, …фима Љузнецова.
     Љонечно, и тем не менее, со стороны,  с той, что лишь свежесть гуталина
позволЯет  различать  под белою коростой  соли  коммунхозовской,  навЯзчивое
создавалось   впечатление,   казалось,  представлЯлось,  будто   всего  лишь
прилежный  ученик, усидчивый и аккуратный ’олЯ  Љузнецов внезапно под дурное
влиЯние  попал  подростка  непочтительного,  дерзкого,  лишенного  к  наукам
склонности и интереса, зверька угрюмого, глазастого и злого, ‹енчика ‡ухны.
     Ђ  подтверждением тому  ну вот хотЯ бы печальный случай,  происшествие,
—Џ,  в  истории  спецшколы  номер три  длЯ  одаренных  девочек  и  мальчиков
отмеченное, как  "те самые",  да, да, жуткие и безобразные "те самые танцы".
„ействительно.
     Ќо прежде  чем за описанье взЯтьсЯ очередной облезлой елки профсоюзной,
казенных  хлопьев  белых, свисавших  с  потолка  на  ниточках  разновеликих,
гирлЯнд,  фонариков,  серебрЯнных полосок  из фольги железной, ну, в  общем,
торжеств  привычных  по  поводу  грЯдущей  смены холодного  без меры студенЯ
совсем уж лютым просинцем, невозможно  в который уже раз не  подивитьсЯ игре
небесных  сил, непостижимаЯ  прихоть  коих  способна сделать  внука  прачки,
безропотно  стиравшей  с утра до ночи дорожными ветрами пропыленные  рубахи,
злодеем, возмутителем спокойствиЯ, изгоем, пугалом, чудовищем на двух ногах,
а  правнука  солдата, кантониста  беглого,  бродЯги,  арестанта,  каторжника
личностью  приветливой, мЯгкой, ненавЯзчивой, как  бы  всегда  нечаЯнно, без
умысла,  без  задней  мысли,  нелепой  волей  обстоЯтельств  вовлеченного  и
втЯнутого во что-то безобразное и неприемлемое в принципе.
     Ќо, впрочем, размышлЯЯ здраво, ну кто вниманье обращает на  пианиста, в
углу за инструментом полированным пристроившегосЯ скромно, притулившегосЯ, в
тот  миг, когда пластмассовым зубочком, коготком, реветь, стонать и  плакать
заставлЯЯ  колонку  черную  с  красивой  самопальной  вЯзью букв  "Њаршалл",
суровый,  непреклонный  гитарист у краЯ сцены,  у  микрофона, слова отчаЯнно
вдогонку  звуку  резкому  струны,   зажатой  с  двух  сторон,   выкрикивает,
отправлЯет.
     " ‹юби менЯ раз, ‹юби менЯ два, ‹юби менЯ три".
     „а, молчал, молчал, стоЯл всегда не то спиной к  публике, не то  боком,
бренчал чего-то  там  невыразительное и вдруг,  мама  роднаЯ,  очами зыркнул
полоумными,  к  рампе  шагнул,   к  стойке  с  прибором  звукочувствительным
приблизилсЯ  решительно, трЯхнул  кудрЯми,  боднул башкою  воздух  липкий  и
что-то  Явно  репертуаром утвержденным не предусмотренное,  всю банду бравую
лабать заставил. - Џока Я твой, Ќа часы не смотри.
     ‹юби менЯ раз, ‹юби менЯ два, ‹юби менЯ три.
     ‚от  какой   чудовищной,  немыслимой,   недопустимой,  право,  выходкой
гитариста  ансамблЯ школьного вокально- инструментального  ‹еонида ‡ухны был
омрачен, испорчен Ќовогодний праздник выпускников, десЯтиклассников, бал без
напитков,  но  с  грамотами  почетными   и  флагом  переходЯщим,  устроенный
стараниЯми  педколлектива  дружного в  фойе  с колоннами  (полом мозаичным и
фризами  кудрЯвыми) рабочего  клуба  над  заведением учебным со днЯ рождениЯ
шествующего предприЯтиЯ орденоносного.
     ’акой вот дебют.
     ‚ самом деле весь предыдущий год пел:
     "„аром  преподаватели" и  "’олько не надо  переживать", звонко, но  без
надрыва, попутно,  как  бы заодно, из-за  укрытиЯ, засады-баррикады  (праваЯ
рука  на  настоЯщих  костЯшках  полированных старинного,  с  чугунной  рамой
инструмента,   леваЯ   на  белой,  копеечной  пластмассе  клавиш   свистелки
электрической "ћность") под  занавес  не частых, но регулЯрно дозволЯемых по
соображениЯм сугубо физиологическим, директором  образцовой  школы товарищем
‘таропанским вечеринок, ’олЯ Љузнецов. Ћн же, проверенный, испытанный солист
большого хора школьного, легко получивший ключи от каморки  на втором этаже,
где  пылились  перламутровые, в  паутине  разноцветных проводов инструменты,
считал разумным (да, год,  наверное,  крамольным мыслЯм, побужденьЯм воли не
давал) на публике играть одно, а, вечером, после уроков, в пенале с видом на
грЯзную теплицу запершись, нечто иное, чумное, дикое, в безумный трепет душу
приводЯщее.
     „а,  казалось бы, инстинкт  врожденный отторженьЯ,  неприЯтиЯ поступков
необдуманных имел  ’олЯн, к безумствам был не  склонен от  природы, но, увы,
как видим, и его, правильного мальчика с ушами чистыми и идеальными ногтЯми,
ночные  прелюбодеЯниЯ с  неистовым  безумцем  из города  ќл-ќй  до добра  не
довели. ’о есть нечто  природой  не предусмотренное  в принципе,  произошло,
случилось  с  головой этого  аккуратного хорошиста,  если он,  казалось  бы,
органически неспособный реагировать на предложеньЯ типа: - Ђ что, Љузнец, не
дать ли  им  всем  разок  просратьсЯ?-  ответил не  ставЯщим на  место,  пыл
охлаждающим, мгновенно приземлЯющим:
     -  ’ы, кстати,  ‹енЯ,  "ЋтелЯ" пленку  мне  возвращать думаешь? -  нет,
безобразным, самоубийственным буквально, согласием:
     - Ќу... пару песен...наверно, можно вставить в середину.
     ЌевероЯтно.  Ћдно хоть  как-то  если не  оправдывает,  то со  временным
рассудка  помраченьем  мальчика из образцовой семьи  примирЯет. Њожет  быть,
возможно, он просто  наивно предполагал, надеЯлсЯ, невиннаЯ душа - в  разгар
веселой танцевальной бани  программы, заверенной  и  утвержденной, изменение
никто не зафиксирует, пропустит, не заметит. ‚озможно.
     €так,  мало того, что правый зрачок Ќадежды Ќиловны котовой неудержимо
стремилсЯ,   так   и  норовил  водораздел  проклЯтой  переносицы  преодолев,
перекатитьсЯ в левый, стеклЯнный от напрЯжениЯ глаз, сим завучу мешаЯ объемы
и цвета воспринимать в  гармонии прекрасной, оба  уха шкраба настолько чутко
реагировать способны были  на перепады температуры окружающей среды, что  во
избежанье  звона,  резей  острых  и  болей ноющих и то, и другое приходилось
незаметно, конечно, ватными комочками  закладывать,  всецело полагаЯсь таким
образом  в педагогической деЯтельности на два всего лишь из шести дарованных
природой человеку  чувства, а именно, осЯзание и  обонЯние. Љороче, стоит ли
удивлЯтьсЯ, если Ќадежда Ќиловна и  в самом  деле прослушала  и просмотрела,
зевнула попросту момент внезапной смены  чистого тенора нарочито хрипловатым
баритоном.
     ‚от и рассчитывай после  этого на  дуру, ну,  раз в  жизни,  один  лишь
только, ѓеоргий …горович ‘таропанский не проследил за мероприЯтием лично. ’о
есть задержалсЯ всего- то навсего в зале, продлил себе еще минут на двадцать
торжественную   часть,   сумел   беседой   увлечь   такого   школе   нужного
замгенерального  объединеньЯ шефствующего,  заговорил, в президиуме удержал,
ну,  Ѓоже ж мой, имел  в  конце концов право,  на входе  члены родительского
комитета, в фойе дружина комсомольскаЯ...
     Ћ, дура, коза, идиотка...
     „а,  оплошала, нечего сказать, стоЯла у колонны и вопрошала недоуменно,
к невероЯтно  хитрой и коварной клевретке, словеснице  †анне ‚илиновне лицо,
глупейшую физиономию поворотив:
     - Ђ сколько времени?
     ‡атылком,  макушкой  ритм  ощущаЯ ненормальный, несчастнаЯ рыба  начала
подозревать,  решила будто всего-то навсего из побуждений хулиганских четыре
негодЯЯ порЯдок  номеров  программы обЯзательной  нарушили, не  в  конце, не
вместо коды, как положено, а в середине  вечера,  в разгар опасный отчаЯнной
работы  всех  желез уже недетских  организмов,  надумали  негодЯи песню"„ень
рождениЯ"  на английском завести,  песню  разухабистую, непристойную  почти,
коей снисходительно …гор ѓеоргиевич, контакт стараЯсь с молодежью не терЯть,
веселье завершать обычно разрешал под общий гвалт и аплодисменты.
     Ќо, свЯт, свЯт, Ђнатолий ‚асильевич, страстотерпец с козлиным клинышком
на  подбородке,  муз   пролетарских  угодник,   как   гнев  самого  товарища
‘таропанского описать,  в фойе  нырнувшего, вылетевшего  и сразу моментально
осознавшего,  спаси,  помилуй ђайоно, поют,  поют-то  всю эту  дикость,  шум
вместо музыки усугублЯют русским, родным, прекрасным Языком:
     "‚озьми эту правду, Ќо лучше оставь нашу ложь".
     €сключить!  ‚ыгнать  всех  до  единого  завтра  же  с  волчьим, причем,
билетом.
     Ћн жаждал, позыв неодолимый колено  к заду приложить одному, другому, с
размаху  двинуть,  припечатать,  разок, другой, ѓеоргиЯ  ‘таропанского  нес,
влек, тащил поперек  взбесившегосЯ под елкой, ошалевшего фойе,  "ну, хватит,
хватит  либеральничать",  мысль  билась  в  голове,  грозЯ сосуды разорвать,
блестЯщий   гладкий   черепок   заполнить,   затопить   сознаньЯ   местность
пересеченную, покуда  задыхаЯсь, расшвыривал  директор  детишек обезумевших,
буквально обалдевших, свихнувшихсЯ как  будто, торопил дорогу к возвышению в
торце, площадке, полыхающей огнЯми многоцветными.
     "  ‡ачем тебе это завтра, …сли сегоднЯшний день хорош?" ‘обственно, сей
животный инстинкт  защиты территории, ареала от посЯгательства извне, границ
незнающаЯ Ярость, четверку  юных  идиотов  и  спасла,  да,  ибо продравшись,
прорвавшись сквозь ораву ополоумевших  десЯтиклассников,  сквозь протоплазму
под  звуки дерзкие,  лихие  внезапно  потерЯвшую  и  стыд, и  срам,  ѓеоргий
…горович  озверел,  осатанел настолько,  что сокрушаЯ все  и  всЯ, в  лучах,
остыть, опомнитьсЯ  ему не позволЯвших прожекторов, сломал несчастному поэту
в  день краткого, но триумфального дебюта ногу. Ѓерцовых парочку  сестричек,
желание не загадав, к тому же обе сразу.
     ђебенку? Ќогу?
     Ђй-ай-ай.
     €так,  второе  полугодие  ‡ух, хулиган,  бунтарь,  негодник  начал, два
костылЯ  железных демонстративно сваливаЯ в  проходе  между  партами,  ну, а
педколлектив  был  вынужден,  следы  путаЯ,  хвостом  снег  заметаЯ,  таЯсь,
хоронЯсь, к земле припадаЯ и мимикрируЯ,  ограничитьсЯ выговорами, беседами,
внушениЯми,  двойками  внеплановыми, в  общем, мелкими  пакостЯми,  душе  ни
радости, ни облегчениЯ не приносЯщими, зато  поганцу, повстанцу,  партизану,
черт его дери, и славу, и авторитет.
     € не  ему одному, зачинщику безобразиЯ очевидному, всем  четырем героЯм
того незабываемого вечера  досталось по куску  изрЯдному пропитанного  ромом
торта с гусЯми, лебедЯми жирными всеобщего вниманиЯ и восхищениЯ, да, каждый
насладилсЯ изрЯдной порцией рукопожатий,  тычков, хлопков,  ухмылок,  вкусил
косноЯзычного восторга  мальчишеского  вдоволь, а кое-кто, как утверждают, и
плод несовершенства аппарата речевого девичьего счастливо пригубить сумел.
     ќх, славные то были денечки, незабываемые,  впрочем,  сознаемсЯ, в душе
обласканного сверстниками  Љузнеца  боролось,  мешалось,  соединЯлось  подло
чувство законной гордости  и удовлетворениЯ  глубокого  постыдным, заурЯдным
страхом, ужасом. Њохнатые ресницы, густые, проволочные взбешенного директора
над ’олиной  макушкой  трепетали,  взлетали, разлетались  и  ощущенье  длани
неизбывное, ладони, будто  бы зависшей  в тот вечер  феерический над головой
его, несчастной руки тЯжелой, готовой в любой момент проехатьсЯ как следует,
пройтись по нежной юношеской шее, не оставлЯло  пианиста бедного ни днем, ни
ночью. Љонечно, он не сознавалсЯ,  вида не показывал, но выдавали походка  и
осанка.
     - ’ы что-то бздеть стал сильно, ’олЯ.
     - Ќет, Я просто должен идти, Я маме обещал быть дома в девЯть.
     Љривой улыбкой только лишь на это мог ответить ‡ух. Ћн ничего никому не
обещал.  Џопросту некому было.  “вы,  подросток трудный,  дерзкий,  хулиган,
короче, рос без матери. …му, носатому, нескладному, губастому  неведомо было
тепло  руки,   непроизвольно   утешающей   поглаживаньем   ласковым   родную
забубенную, отчаЯнную плоть.
     Ђ все потому, что ‹енин отец,  сын прачки и машиниста, учащийсЯ училища
художественного, надежды подающий график €ван  ‡ухны  влюбилсЯ,  вот те раз,
сухим  и жарким летом шестидесЯтого в еврейку, дочь профессора мединститута,
девчонку городскую, практикантку  синеглазую ‹илю ђабинкову. Ћн  с ней гулЯл
под звездами таежными и рисовал то в образе доЯрки совхоза "‘вет победы", то
в робе крановщицы ‹юбы с далекой стройки романтической.
     € девушка как будто отвечала юноше взаимностью, но...
     Ќо,  соединитьсЯ двум сердцам на этом  свете не было дано, не  суждено,
сию  безысходность мирового устройства €ван ‡ухны осознал, Явившись с  алыми
осенними цветами  впервые в  жизни  к любимой  в  дом  и  сразу же  на  день
рождениЯ.
     - ‚от, - пробормотал он, в  прихожей протЯгиваЯ ‹иле ее портрет на фоне
березок  гладкоствольных, и  папа  ђабинков как-то нехорошо  переглЯнулсЯ  с
мамой ђабинковой.
     …ще за вечер  раза  два с пренеприЯтным чувством их  засекал, ловил  на
этом молниеносном обмене взглЯдами многозначительными.
     Ђ на прощанье, когда уж собираЯсь, ‚анЯ, возможно, от смущеньЯ или, кто
знает, достоинство хранЯ, от ложки обувной нелепо отказалсЯ:
     -  „а, ничего,  Я так одену, -  из-за спины  любимой  дочери  профессор
соизволил его поправить с улыбкой гнусной на лице.
     - Ќаденете, молодой человек, наденете.
     †иды,  жидЯры,  жидовнЯ. ќти знакомые с детства  слова покоЯ не  давали
‚ане всю дорогу длинную от дома ђабинковых до общаги. Ќо, хоть это и смешно,
но  ужасные и  мерзкие,  они,  как  бы не  относились  к  ‹иле,  коЯ в мозгу
художника ‡ухны  существовала, пребывала  как бы  отдельно  от  мамочки,  от
папочки,  на которого, кстати, была  похожа необыкновенно.  ‚  общаге, занЯв
бутылку самогона у  соседа, €ван надралсЯ так,  что  не ЯвилсЯ в училище  на
следующий день.
     ‚прочем,  пришел  в себЯ, к прохладному оконному  стеклу лбом припадаЯ,
унЯл  дурное   головокружение,  чайком  желудок,   кишечник,   взволнованный
необычайно, промыл и стал  опЯть исправно посещать занЯтиЯ, а  к  ђабинковым
больше не ходил. Ќе ходил и все тут. Ќикогда.
     ‚стречалсЯ с ‹илей, молчал  угрюмо,  ее сопровождаЯ  в кинотеатр или на
вечеринку, потом по снегу белому под небом черным провожал до дому, прощалсЯ
неуклюже и уходил,  чтоб  в одиночестве бродить по улицам ночным, скрипучим.
•олодной и сырой весной прогулки  вдоль апрелЯ при обуви  худой, конечно же,
закончились унылым  воспаленьем  легких, больницей,  где в  белом  всЯ €вану
делала инъекции четыре  раза в день губастаЯ и скромнаЯ сестренка ‘онЯ. ‘онЯ
ѓик, на ней-то всем и всЯ назло, уже  распределившись в газету южносибирскую
"с предоставлением жильЯ", вдруг взЯл да и женилсЯ в мае ‚анЯ. „а. ‚зЯл-таки
дочь  племени их подлого, вырвал свое. € был  наказан,  его неразговорчиваЯ,
темноокаЯ   детдомовка   через  семь  месЯцев   всего-то,  уже   в   родзале
южносибирской городской,  дав  сыну  жизнь,  сама,  не  приходЯ  в сознанье,
отошла.
     Ђх, гнусный род, а он еще ребенка назвал, как этого покойнице хотелось,
не знал,  не знал,  как дьЯвольски и хитроумно  умудрилась она пометить  его
мальчишку.
     ‚рожденный порок сердца, €вану объЯснили доктора, когда мальца повел он
выЯснить, что же мешает пЯтилетке носитьсЯ вместе со всеми по двору.
     ‚от  так,  казалось  бы,  какие  могут быть  вопросы,  забудь  их нацию
бесовскую,  не подходи, но нет, подросток непослушный не  желал,  и все тут,
учитьсЯ на ошибках отца родного.
     “вы.
     Ќо  справедливости  ради заметим,  в доме  Љузнецовых,  уютной,  теплой
крепости  семейства праведного к этому непутевому, не  в пример другим домам
приличным города промышленного  на скальных  берегах реки ’оми воздвигнутого
врагами  народа  трудового троцкистами, бухаринскими прихвостнЯми Ќоркиным и
„робнисом,  относились хорошо. ’о есть ’олина мама, €да  ‘оломоновна, даже и
не подозреваЯ об общности  скрываемой, умалчиваемой  кровей,  а только лишь,
похоже, подспудно вину чужую ощущаЯ, за недоучек, эскулапов, за безалаберных
коллег  крест  принимаЯ  добровольно,  и  кров,  и  стол всегда была  готова
предоставить парнишке долговЯзому.
     ‚ообразите,  и  даже после  ужасных новогодних  танцев, когда носитель,
проповедник  идей   передовых,  моральному  кодексу  простого  верхолаза   и
каменщика стройки коммунизма верный, сурово и решительно отрезал:
     - € чтобы впредь в мой дом глист этот ни ногой!
     €да ‘оломоновна  ему  ответила  с  укором тихим и  печальным  в  голосе
(христианский, право, демонстрируЯ при этом фатализм ):
     - Ќо, …фим, мы же не можем вот так вот взЯть и выгнать из дома сироту.
     Љоторый...      который...да,      с      прискорбной,      безусловно,
неосмотрительностью, на ровном месте,  без сомнениЯ,  конечно, но, Ѓоже мой,
всего лишь оступилсЯ.
     ЋступилсЯ. ’акое вот, господа, ужасное заблуждение.  Ќо простить доброй
женщине его можно и  нужно, ведь  на двоих паршивцев, Љузнецова и ‡ухны, был
дан ‘оздателем всего лишь один Язык, и  он, к  несчастью находилсЯ у ’олЯна.
’ак   что  могло,  вполне  могло  и   у  существа   куда  более  хитрого   и
проницательного  сложитьсЯ  впечатление превратное - ошиблись  в  самом деле
мальчики,  желаЯ  в центре  быть  вниманиЯ,  всеобщим  восхищением,  любовью
наслаждатьсЯ,  неправильный,  напрасный,  просто  детский,  глупый  поступок
совершили. Љороче,  доктор, врач,  специалист, неверный  ставила диагноз, на
кухне  собственной  за  разом  раз  прискорбный факт один и  тот же отмечаЯ,
губастный юноша  нескладный  все чаще и чаще  котлеткам с  рисом чаек пустой
предпочитает. “вы, сие не  признак огорчительный гастрита  раннего  на почве
слабости сердечной, это симптом пугающий безумьЯ, маниакального, навЯзчивого
стремлениЯ  быть  злым,  голодным,  одиноким.  Ќо  вовсе  не длЯ того, чтобы
пленЯть  горЯщим  взором  окружающих,  сурово  и  неумолимо  мозги  им  всем
вправлЯть носатый жажадал ‡ух гитарой электрической.
     ‹ови! Ћтваливай! ‘ледующий!
     €м  всем,  которым правда  и смысл  существованьЯ  недоступны  хотЯ  бы
потому, что никогда игла стальнаЯ  не прошивала их  насквозь, лишаЯ воздуха,
движеньЯ, жизни... €так, они  должны  были расстатьсЯ, рано или  поздно, эта
нелепаЯ,  но столь типичнаЯ  длЯ времени  всеобщего крещеньЯ звуком, вокалом
сумасшедшим обрезаньЯ, пара. Љонечно,  безусловно, определенно, ’оле с ‹еней
было  не  по пути,  но,  как ни странно,  еще  почти  три  года,  насыщенных
разнообразными  событиЯми,  потребовалось  ‹енчику ‡ухны,  дабы  в душе  его
дозрела наконец до состоЯниЯ немедленного разрешеньЯ требующего  потребность
ЯвитьсЯ вечерком  и  обблевать с цветочками  богемские  обои, а если  хватит
ветчины, то и  дорожку полосатую ковровую в прихожей  чистенькой, ухоженной,
’олЯна Љузнецова, товарища по школьному ансамблю вокально-инструментальному.
     „а,  кстати,  как  водитсЯ,   самое  значительное  из   всех   событий,
происшествий, мельчайших радостей минутных и крупных, омрачающих не день, не
два, а целые недели  неприЯтностей, сложившихсЯ подобно кубикам в  трехлетьЯ
конструкцию, на свое место  встало столь буднично и  скромно, что вездесущий
глаз соглЯдатаЯ молчаливого момент сей эпохальный не зафиксировал вообще, не
приукрасил,  не  раздул,  противным  шепотком  гулЯть  по  кругу  не  пустил
рассказец гнусный, а посему  интуитивнаЯ  догадка  ‹енчика  ‡ухны,  на  веки
вечные так и осталась всего лишь мерзким и беспочвенным предположением.
     Ђ между тем,  он не ошибсЯ,  сынок художника, внук прачки и  машиниста,
истопник  котельной центральной  бани  с  номерами.  „ействительно,  однажды
мартовской порой, в библиотеку институтскую спеша, надеЯсь учебник нужный до
закрытиЯ    с   железной    полки    получить,    студент   первого    курса
инженерно-экономического   факультета   ћжносибирского   горного   института
Ђнатолий  …фимович  Љузнецов, лишилсЯ мотивации  внезапно, остановилсЯ средь
коридора  полутемного, паркета  старого  щербатого,  как  оказалось,  метров
тридцать  до  входа  в пахнущее червЯми книжными, должно  быть, хранилище по
воле  случаЯ слепого  пощадил.  Ќо  нет,  не  музыкой  (полного  зеркального
совпадениЯ,  увы,  он  не   добилсЯ)   всего  лишь  привлеченный,   огромным
объЯвленьем  огорошенный,  куском дурного  ватмана Ђ3-формата,  который  был
небрежно присобачен, определенно, полчаса каких- нибудь тому назад к двери с
табличкой незатейливой и скромной "Љомитет ‚‹Љ‘Њ".
     "‚есна-78" - привычно,  броско,  лихо  на  белой  пористой  поверхности
гуашью алой некто соединил слова и цифры, в углу птенца с огромной неуклюжей
нотой  в  клюве прилепил,  а  снизу,  унЯв вдруг  неизвестно  почему  задора
молодого  прыть,  пером   железным,  строгим,  редисным,  толково   поЯснил:
"…жегодный  отчетный  смотр-конкурс самодеЯтельных коллективов и ансамблей".
Ќазначалось мероприЯтие на апрель.
     Ќу,  да, конечно,  как же, об  этом слышал ’олЯ,  то есть ему  говорили
осенью,  ключи от  очередной коморки  с инструментом вручаЯ,  на  сей  раз в
деканате:
     - 29 октЯбрЯ в день молодежи у нас обычно факультетский вечер, на Ќовый
год вы тоже обЯзательно  должны играть, само-собой восьмое марта, ну, а там,
там  главное.  Ќе  вырвете  первое место  на студенческой "‚есне",  попросим
освободить помещение. €мейте в виду.
     "Ђга", - едва успел подумать Љузнецов, как дверь с табличкой лаконичной
отворилась,  и  на  пороге  объЯвилсЯ,  ба,  в плаще  распахнутом,  отменном
заграничном светлом, линейка галстука бордового от кадыка до  прЯжки (значок
сверкнул,  мигнул,  конечно же, да  не простой,  украшенный  плюс к капельке
казенной  головы  словами  золотыми   "‹енинскаЯ"  и  еще   "поверка")  сам,
собственной  персоной  вожак  всей  институтской молодежи,  плечистый  тезка
нашего героЯ, освобожденный секретарь, Ђнатолий ‚асильевич ’имощенко.
     ‚прочем,   в   сем  поЯвлении   внезапном   нет  ничего   особенно   уж
примечательного.   Ќу,   работал   человек,   доклад   готовил   к  собранью
общеинститутскому весеннему, сверЯл  план-факт, проценты вычислЯл прироста и
привеса,  оттачивал абзацы  в разделе  "самокритика", трудилсЯ, трудилсЯ, да
устал, отбросил ручку, потЯнулсЯ, взглЯд кинул за окно, встал, плащ накинул,
в карман засунул пачку "’у", кейс прихватил, свет потушил и ...
     Ќет,  не вышел.  ‚от  это-то  и  замечательно,  хотел, но  нос  к  носу
столкнулсЯ  с юношей лохматым, лист  объЯвлениЯ свежего с завидным интересом
изучавшим.
     Ќу, ну.
     €  тут отметим,  согласимсЯ,  не зрЯ,  не за  красивые  глазенки  карие
товарища  ’имощенко  на должность  руководЯщую  молодежь заведениЯ  учебного
единодушно выдвинула, а  орган вышестоЯщий без лишних возражений кандидатуру
поддержал.  Ѓыл дар,  определенно  умел  с людьми  работать  сей краснощекий
организатор масс. € не одно лишь чванство, хамство и пошлость, соединенные в
лице  номенклатурном,  ЯвлЯл  он, приговаривать любивший: -  „а Я  вас  всех
насквозь  вижу,  -  похоже,  что   действительно,  талантом   препарировать,
заглЯдывать  в  таинственные  душ  чужих  пределы,  отыскивать там клавиши и
струны потаенные, был наделен ’имоха, товарищ Ђнатолий. € в  самом деле, ну,
казалось бы, какое ему, человеку партийному, дело до тезки, обросшего, прЯмо
скажем, безобразно, одетого в какой-то непотребный свитер пестрый, с флажком
страны далекой и враждебной, приколотым на грудь,  на  то место, где  должен
профиль дорогой сиЯть  на  фоне сочном леденцовом, и  в  довершение  всего в
штанишках синих поношенных,  швами наружу. „а никакого. ‡ахлопнуть дверь, по
тени длинной коридорной подошвой каучуковой пройтись, и до свиданьЯ. —ао.
     Ќо нет.
     -  Љо мне? -  спросил он ’олю Љузнецова с  улыбкой  дружеской и тут же,
словно  не  сомневаЯсь в  ответе положительном,  посторонилсЯ, махнул рукой,
гостеприимно,  по-товарищески, просто, приглашаЯ, ну, заходи, коли пришел. Ћ
чем он говорили больше часа, беседовали  под стЯгом сидЯ малиновым, тЯжелым,
обшитым желтой бахромой? „а так, вроде бы и ни о чем.
     Ѓыл мимоходом секретарь освобожденный оказываетсЯ, присутствовал, а как
же, в огромном холле  электро-механического  корпуса, с соратниками скромно,
ненавЯзчиво,  минут  пЯтнадцать,  двадцать  наблюдал  из  дальнего  угла,  у
гардероба стоЯ, за веселЯщимсЯ студенчеством экономического факультета.
     - ‘лышал, слышал, конечно... да вот не понЯл только, что это вы там про
шпионов-диверсантов такое пели? - Џро шпионов... „а нет, это про любовь.
     - Џро любовь?
     - Ќу, да.
     " џ лазутчик в  стране круглых лбов, џ вижу во тьме, џ  слышу во сне, џ
знаю смысл таинственных слов".
     - €нтересно, интересно... Ђ круглые лбы, это на кого намек?
     - Ќа родителей... на тех, кто лезет во все...
     Љороче, сидели,  толковали  о  том, о сем, из корпуса уже пустого вышли
вместе и на крыльце расстались дружески. ’оварищ ’олЯ пошел в свою гостинку,
а Љузнецов  домой и по дороге окрыленный (ну,  непонЯтно, право,  чем) вдруг
песню написал, сложил  внезапно. Ќе всю, конечно, сразу,  но мелодию, припев
придумал и один куплет, а утром встал и остальные  два  досочинил. ‚от  так,
впервые в жизни. ЋтличилсЯ.
     Ќо, увы,  именно  с этого приступа вдохновениЯ  и началсЯ  разлад между
приЯтелЯми, Љузнецовым  и ‡ухны,  который  ужасной,  мерзкой сценой напротив
туалета  женского  (у   входа  в   темный  узкий   холл  аудиторий  электро-
механического корпуса) всего лишь пару лет спустЯ прискорбно подытожен был.
     ЏеснЯ  не  понравилась ‡ухны  решительно.  ’о есть  начало  только лишь
услышав,  "фугас  - на нас",  "страны -  войны", такую рожу кислую  состроил
‹енЯ,  что  плавный  переход  аккордов музыкальных одного  в  другой  слегка
подрастерЯвшийсЯ Љузнец невольно парой неуместных пауз нарушил.
     Љогда же руки с клавиш он убрал совсем,  то беспардонный, грубый ‹енчик
ему сейчас же предложил такой вот джентльменский вариант:
     -  џ,  блЯ, одно  могу пообещать,  если  ты больше  об  этой  херне  не
вспомнишь никогда, то и Я никому ничего никогда не стану рассказывать.
     Љороче,  играть,  исполнЯть,  на  конкурсе  за  место  первое  боротьсЯ
отказалсЯ наотрез. ’о есть, ’ухманова с Ђнтоновым, вроде как бы черт с ними,
готов был ради дела, прикрытьЯ, инструментов,  комнатухи этой без окон,  без
дверей,  а Љузнецова, значит, на фиг.  Ћбидел, что и говорить.  Ѓолее  того,
подвел  невероЯтно,  ибо  длЯ  выступлениЯ  на  фестивале  студенческом  ему
пришлось  искать замену, срочно,  Џеть мог ’олЯн и сам, а звуки одновременно
извлекаЯ из пианино и органа электрического, еще и на гитаре тренькать,  уже
никак.
     Ќу, в общем, началось,  поехало.  Љузнец  с товарищами взЯл первую свою
высоту-высотку, пЯдь  в  мире серьезных дел и начинаний важных,  гражданской
темой покорив жюри. Ђ ‡ух два днЯ спустЯ, с дворовым шалопайским шиком пивко
несвежее  залив  портвейном непрозрачным, не  только словом, но  и действием
надумал  унижать  достоинство седого ветерана, вахтера электро-механического
корпуса  ћѓ€,  стаканчик  белой  чистой  по-простому,  по-людски,  хрустЯщей
луковкой заевшего.
     - Људа ты прешьсЯ, идол, на ночь глЯдЯ?
     - ђепетировать.
     - Ђ девку на чем играть ведешь?
     - ’ебе какое дело, старый пень? Ќа барабане...
     •орошо, урка  ‹ыткин, одноклассник,  фэн,  свидетель и  участник  "тех
самых" развеселых танцев, студент-  механик ныне, как раз в этот самый вечер
дежурил  в раздевалке,  услышал  шум,  из  амбразуры  выскочил, оттер майора
отставного, словами  правильными, строгими  сбил с  панталыку, мысли спутал,
суровым, грозным:
     - Ђ, ну, давай, давай, - ввел в заблуждение, и боком,  боком,  отступаЯ
ловко, в дверь вытолкнул кретина ‹еню, увел, спас дур