-нибудь  сообразить.  ‘пустЯ
несколько минут  †енька обнаружила, что сидит на корточках в каком-то тесном
углу, и попыталась встать. Ќоги так затекли,  что пришлось немного проползти
на четвереньках.  €з узкого закутка  она выползла в  коридор и  собиралась с
силами,  чтобы  поднЯтьсЯ   и  осмотретьсЯ.  ‚друг   кто-то  налетел  сбоку,
споткнулсЯ  и навалилсЯ прЯмо на спину. ђаздались сдавленные чертыханиЯ - да
что же все  это значит? †енька  барахталась, пытаЯсь встать, и вдруг увидела
прЯмо  перед собой  знакомое лицо:  мамочки,  это  ђаиса!  †енька  замерла с
вытаращенными глазами, а ђаиса дико заорала:
     - „а  вот же она! ‚от  она где  валЯетсЯ! …е  по всем  углам ищут,  уже
собираютсЯ карантин разводить, а она, бессовестнаЯ, ползает невесть где! —то
ты тут делаешь, придурошнаЯ?
     †енька ничего  не могла ответить,  только дико  озиралась по  сторонам:
знакомый коридор, хозблок, кажетсЯ? ‚ замазанные  белым окна проникает свет,
значит уже  день?  ђаиса поднЯла ее  с  колен и поволокла по  коридорам. ‚сю
дорогу  она бранилась и шумела, выдаваЯ возможные и невозможные ругательства
- видимо, все уже здорово переволновались из-за возможного карантина.
     Џри  входе в отделение  ђаиса с †енькой наскочили  на Љривуленцию.  Ћна
надсаживалась так, что шеЯ раздулась и покраснела. „арьЯ слушала ее молча. Ђ
рЯдом  стоЯла сама главнаЯ  врачиха, и  в глазах  ее Явно читалась досада на
такое неприЯтное происшествие, как  пропажа пациентки. ѓлавнаЯ врачиха редко
поЯвлЯлась  в жилом корпусе  и  ее не часто  обсуждали в палатах.  Ќаверное,
поэтому у  нее даже не было нормального  прозвища, а в  редких случаЯх о ней
говорили: ‘ама приходила, ‘ама сказала. Љонечно, некоторые верили, что ‘ама,
мол,  не знает, какие  безобразиЯ творЯтсЯ в отделениЯх, а если бы знала, то
все   исправила  бы.  €  даже  рвались  "открыть  ей   глаза"  на   реальную
действительность. Ќо ‘ама ходила по палатам в окружении целой свиты, и к ней
было невозможно подступитьсЯ.  †енька считала,  что ничего ей  говорить и не
стоит,  потому  что, когда ‘ама  шла  по коридору быстрой  деловой походкой,
глЯдЯ как-то сквозь, на лице ее было написано: "как мне все это надоело".
     “видев  разгорЯченную  ђаису,  котораЯ  предъЯвлЯла  всем  †еньку,  как
найденный клад, ЉривуленциЯ заткнулась на полуслове, а ‘ама, показав  тонким
пальцем, спросила:"ќта?" “бедившись, что —Џ все-таки не случилось, она сразу
переключилась  на какие-то другие  важные  дела и  поспешила  прочь,  бросив
„арье:"‚ штрафное отделение ее на неделю".
     „арьЯ негромко сказала:"‚  штрафном  все  места  занЯты", но  ответа не
последовало. ’ут вновь завопила, наливаЯсь кровью, ЉривуленциЯ:
     - ѓде ты была, уродина, что это за выходки?
     ђаиса, видЯ, что †енька еще не оклималась, начала объЯснЯть:
     - џ нашла ее возле прачечной, когда шла в бельевую.  Ћна там лежала без
сознаниЯ около запасного хода. € Я ее привела поскорее сюда.
     Џока ЉривуленциЯ набирала воздух длЯ следующей реплики, „арьЯ удивленно
спросила:
     - Ћколо  прачечной, в хозблоке? Љак же, интересно, она  могла добратьсЯ
туда ночью? „а это врЯд ли возможно, ведь это даже за вашим постом, Љаролина
Ѓорисовна!
     ЉривуленциЯ чуть не откусила себе  Язык от злости. Ћна посмотрела вслед
главной врачихе, проверЯЯ, не могла  ли  та услышать дарьины слова, и дернув
головой,  прошипела:"Ќу, мы  еще разберемсЯ во всем этом". ‚ыпрЯмившись  еще
больше чем обычно, она почти побежала по коридору в административный корпус.
     ђаиса потащила †еньку в палату и уложила на койку. ‚се это времЯ †енька
пыталась  сообразить,  что  же  произошло.  Ћна  прокручивала  ленту  ночных
событий, торопЯсь вспомнить все. ‚друг она похолодела. ђаиса сказала - возле
прачки,  у запасного  хода! ‚  той  тесной  нише †енька  присела  остановить
кровь...  Ћна  скосила  глаза  на  грудь: полосатаЯ  больничнаЯ футболка,  с
каплЯми  крови,  та  самаЯ,  которую  пришлось  разорвать,  чтобы перевЯзать
руку... Ђ рука? ђука - целаЯ. Ќе смеЯ поверить в жуткие предчувствиЯ, †енька
пощупала бинт  на животе.  …сть! †елезЯка четко прощупывалась.  —то  же это?
‚ыходит,  она никуда  не вылезала? Љак присела тогда  у прачечной,  потерЯла
сознание, и... †еньке  хотелось  вздохнуть полной грудью, и набрав  воздуха,
избавитьсЯ от этого кошмара,  но  грудь сдавило, вдохнуть не получалось,  и,
захрипев, она провалилась в черную пустоту.
     ...Ќо пустота была совсем не пустой. Ћна давила со всех сторон, душила,
нажимала,    не    давала   вздохнуть,   пошевелитьсЯ.   †енька   не   могла
сопротивлЯтьсЯ... € все? -  подумала  она с горечью.  - € все?..  Ќо вдруг в
этой  темноте  и  тишине  поЯвились  какие-то пЯтна  и  звуки. Ћни  мерцали,
перемещаЯсь,   раздвигаЯ  черное  пространство  вокруг.  †енька  напрЯглась,
пытаЯсь разобрать смысл: ...аЯ... аЯ... дохлаЯ... бессовестнаЯ... ’ак это же
ђаиса снова разорЯетсЯ! Ќаклонилась над †енькой и орет в лицо:
     - Ќу что ты лежишь опЯть как дохлаЯ!  ‘колько можно уже  издеватьсЯ! ’ы
придешь в себЯ наконец или Я не знаю, что Я с тобой сделаю!
     †енька так обрадовалась, увидев ђаису, ее знакомое  разгорЯченное лицо,
что сразу успокоилась  и прошептала:"ђаиса! Ќу  чего ты орешь?" ђаиса  сразу
замолчала и некоторое времЯ смотрела удивленно.  ‚олосы  у нее растрепались,
челка прилипла  к  мокрому  лбу.  Џотом брови  у нее  стали домиком,  а лицо
принЯто  совершенно  необычное  выражение  -  жалобное,  несчастное.  ђасиса
закрыла лицо руками и куда-то пропала.  †енька не могла встать - голова была
как  чугуннаЯ. Ќо ей так хотелось, что бы кто-нибудь подошел,  что она снова
принЯлась  разлеплЯть  запекшиесЯ  губы.  ’ут  же  над  ней склонилась  Ќина
Џавловна и тихо спросила: "Ќу что, †енЯ, тебе уже лучше?"
     †енька прошептала: "‘колько времени?"
     - ‘ейчас вечер, уже был  ужин и линейка,  скоро отбой. ’ы пролежала уже
полднЯ... Љак ты себЯ чувствуешь?
     - Ќичего... Ђ где ‹идка, ‚алентина?
     -  ‚алю  забрали,  когда обнаружили,  что  ты  пропала.  € она  еще  не
вернулась. Ђ ‹иде стало лучше,  она поела,  разговаривала,  но теперь  опЯть
уснула. •очешь попить? ’ебе ђаЯ какую-то микстуру вливала, горько, наверное?
Ќо зато помогло...
     †енька попила несладкого  киселЯ. Ќи  о чем не хотелось думать. ‡аснуть
бы, да надолго... Ћна зарылась в подушку: только не думать, только...
     •лопнула дверь и раздалсЯ голос ‚алентины:
     - Ќу, как  тут у вас? Ѓа, кого Я  вижу, …вгениЯ! Ќе прошло и полгода, а
ты в родных пенатах! Џривет, путешественница!
     Ћна навалилась на †еньку, обнимаЯ, тискаЯ, тормоша: ну, как дела?  Ћкей
или не совсем?
     †енька  задергалась:"‚алЯ, сними скорей  с менЯ  эту повЯзку, посмотри,
что  там!  џ  ничегошеньки  не понимаю, что со мной случилось!" ‘уетЯсь, она
тЯнула бинт, он  не  снималсЯ,  острые краЯ железЯки  царапали кожу.  ’еперь
†еньке хотелось  избавитьсЯ  от  этой  штуки  как  можно  быстрее. ‚алентина
побежала просить ножницы. ђазрезав повЯзки, она потрогала штуковину:
     - —то в порЯдке? - жалобно протЯнула †енька. - Ћна пустаЯ?
     -  ЏустаЯ  -  смотри,  холоднаЯ  какаЯ.  ђасскажи  скорей, как же  тебе
удалось?
     ’оропЯсь и сбиваЯсь, всхлипываЯ  от волнениЯ, †енька стала рассказывать
о том, что  помнила. Ќина Џавловна и ‚алентина  придвинулись совсем близко и
напрЯженно вслушивались,  глЯдЯ  ей в  лицо и переживаЯ  все событиЯ.  Љогда
†енька  дошла  до  пустырЯ,  ‚алентина  всплеснула  руками: "џ-то  чувствую,
полынью  пахнет! ’ы  захватила  с собой?" €, не  дожидаЯсь ответа, полезла в
карман блузки, котораЯ висела на стуле.
     - Ќу, спасибо, ну, молодец, - приговаривала она, доставаЯ оттуда смЯтый
стебель  полыни  и горьких запах снова донессЯ  до †еньки. Џочувствовав его,
она понЯла, что действительно сделала все, что было  надо, и расплакалась от
волнениЯ. ‘квозь слезы  †енька  рассказала ‚алентине, почему ей  показалось,
что все это был только сон.
     - ‚от ведь дуреха, - ворчала  ‚алентина,  - вытираЯ †еньке мокрое  лицо
обрезками  бинта. - „умаешь, так легко  было вернуть  тебЯ  обратно  прЯмо в
теплую кроватку? “ж тут надо учитывать много чего...
     Ћна с  воодушевлением стала  рассказывать что-то о  временных  петлЯх и
перемещениЯх, но †енька не  могла больше слушать. Ћна  ощутила,  что сделала
что-то действительно нужное длЯ всех, и ее жизнь изменилась  из-за этого,  и
жизнь  многих  других людей тоже. Ћна вдруг понЯла то большое и  важное, что
никогда не выразишь словами, и в груди у нее было горЯчо и легко.

     ‘терпеть все беды и напасти,
     ЌесЯ свой крест, идти своей дорогой,
     Џрислушавшись к словам ”ортуны

строгой...
     ’огда поймешь ты, что такое счастье.


        ЏЋЌ…„…‹њЌ€Љ, ’ђ€ЌЂ„–Ђ’Ћ…


     “тро в  понедельник - самое тЯгомотное, самое противное утро  на свете.
ђанний  подъем,  когда  за  окнами  еще  темнота,  а  лампы  дневного  света
безжалостно  бьют  в лицо, холодный  мокрый  градусник, сунутый растрепанной
Њарфой, стоны и чертыханиЯ со всех кроватей. џ хочу зарытьсЯ головой в тощую
подушку и ничего не слышать... “тро в понедельник.
     ‹идка, натЯгиваЯ халат, бредет к выходу, смотрит на календарь и ахает:
     - „евки, сегоднЯ тринадцатое! ‚алька, ты дежурнаЯ, не забудь!
     - ‡абудешь тут,  -  бурчит из своего угла ‚алентина, с трудом попадаЯ в
тапки.
     Џонедельник...
     €менно сегоднЯ -  самый подходЯщий  день,  чтобы пойти к Џрофессорше  и
затеЯть новый диспут о приметах. Џодумайте только, она не верит в приметы! €
чернаЯ кошка, и постучать по дереву - ерунда? Ђ понедельник, тринадцатое,  и
как назло -  неприЯтности друг за другом - что она на это скажет?  ‘ утра не
было  горЯчей  воды  и  мы  с ‚алентиной  мыли  полы скрюченными  от  холода
пальцами;  завтрак  обещал быть просто  ужасным (из пищеблока тЯнуло  гарью,
‘едьмаЯ  ‚ода,  отдохнув за  два днЯ, орала  на поварих с новым жаром); и на
линейке - главнаЯ новость: к нам едет комиссиЯ  из Љардиналки, опЯть заберут
кого-нибудь длЯ своих жутких  опытов. Ќу, об  этом, конечно,  официально  не
объЯвлЯли.  Ќо во времЯ переклички „арьЯ была особенно сурова, рассматривала
нас черезчур внимательно, поджимала сердито губы и после раздачи процедурных
листков и хознарЯдов сказала недовольно:
     - Љрасота! Ќе больные, а скаковые лошади! Љак раз в Љардиналку, служить
научному прогрессу.
     ‘делала  выразительное  лицо  и  ушла.  Њы  стоЯли,  сбившись  в  кучу,
обдумываЯ ее  слова.  ‚  отличие  от  нашего стационара,  где,  несмотрЯ  на
всевозможные исследованиЯ, можно было протЯнуть много лет (та же Џрофессорша
служит подтверждением - старожилка, лет десЯть  уже занимает уютный уголок в
третьей  палате,  обжилась, удачно адаптировалась к "лечению", и  -  ничего,
сверкает  себе  голубыми глазками, живо  интересуетсЯ происходЯщим  и всегда
готова поспорить  о приметах или снах), то в заведение типа Љардиналки можно
было попасть совсем не надолго.  ’ам применЯли  такие "кардинальные"  методы
исследованиЯ  способностей человеческого  организма, что последний  сдавалсЯ
очень быстро. € люди из Љардиналки ехали за новым материалом длЯ опытов.
     ‚ отделении  нависла очереднаЯ  гроза,  все лица  были озабочены  новой
свалившейсЯ опастностью.  Џонедельник! Љонечно,  именно понедельник, а вовсе
не пЯтница, как иногда почему-то считают, самый несчастливый день! ЏЯтница -
это  предчувствие  субботы   и  воскресеньЯ  (  почти  вольных  дней!),  это
облегчение оттого, что очереднаЯ тЯжелаЯ неделЯ позади, а вот понедельник...
Љак   обидно  всегда  после  тихих  выходных,  когда   можно   хоть  немного
расслабитьсЯ без  процедур и постоЯнного присутствиЯ врачей, снова окунутьсЯ
в будни, где на  каждом  шагу подстерегают неприЯтности  всех  размеров - от
упрека сестры  до выдворениЯ в  бокс  или  штрафных  работ. „а,  теперь  уже
расслаблЯтьсЯ нельзЯ.  ‚се разбредались по палатам, перебираЯ в уме варианты
спасениЯ от Љардиналки.  ‚  принципе,  выход был один  -  идти  на поклон  к
‡аразе. Ќо с чем?
     џ   перебирала  в  уме  свои  драгоценности,   оставшиесЯ  с  последней
перетрЯски.  ‡аколка с розовым цветком  (жалко,  надюшкин  подарок), остатки
зеленки (надо экономить,  использовать  только в крайних случаЯх... а ведь у
нас каждый  случай - крайний,  особенно если рану запустить, к сестрам лучше
не обращатьсЯ  -  обработают  так, что  врЯд ли останешьсЯ  жив),  шариковаЯ
ручка,  иголка  с  ниткой,  поЯсок с  белой  прЯжкой (в  выходные  разрешают
"нарЯжатьсЯ",  в  рамках основной  формы,  конечно)  -  ах, все  это  ‡аразе
навернЯка не  нужно. Ћна женщина солиднаЯ, хозЯйственнаЯ, что ей мои  жалкие
запасы.  ЏридетсЯ нести печенье,  нашу  "воскресную радость", все оставшиесЯ
четыре штуки. Љаждый раз говорю себе - оставь на всЯкий  случай побольше. „а
как  же  оставить  -  совсем,  что  ли, и не  есть?  Ђ  какой тогда  толк  в
воскресеньи? Ќу, дай бог, будет ‡араза добраЯ - поможет.
     „а она вообще была не плохой бабой, хоть и держалась замкнуто, смотрела
тЯжело; так  ведь здешнЯЯ жизнь  -  не сахар,  никто  не поет  и  не плЯшет.
ЌеприЯтностей из-за нее ни  у кого не было, и все равно ее сторонились. „аже
сестры опасались,  не лезли по мелочам. ЏонЯтно, никому не охота  по  врачам
всю  жизнь  мотатьсЯ,  как мотались, говорЯт, те, кто  вставал у  ‡аразы  на
дороге.   €   как    ее    сюда   сумели   упечь?   Ќаверное,   какаЯ-нибудь
высокопоставленнаЯ пострадавшаЯ... „евчонки  рассказывали, что, когда ‡араза
была бригадиром на ткацкой фабрике (звали  ее, тогда,  конечно, по-другому),
то были  у нее и почет, и слава, и  переходЯщие знамена, и  характер  вполне
приличный;  но  после  одного  собраниЯ,  где  она  осмелилась усомнитьсЯ  в
правильности генеральной  линии, все  это пропало, и осталась только большаЯ
обида  на  родной  коллектив и "правильных"  членов  собраниЯ. €нтересно, по
какой статье ее сюда упекли? ‚едь трудно же доказать сглаз?
     “ дверей седьмой  палаты  уже толпилсЯ  народ  -  у каждого  в  кармане
припасенный  подарочек.  „евчонки  занимали  очередь  и  шли  на  процедуры,
возвращшались  и  перешептывались, поглЯдываЯ в сторону лестницы, не идет ли
какое начальство. Њне надо было еще решить непростую  задачу - какую хворобу
выпросить себе у ‡аразы? Љонечно,  хочетсЯ не очень маЯтную, чтобы побыстрей
прошла и не забрали в изолЯтор, но ведь  надо и убедительную  длЯ комиссии -
чтобы не захотели  забрать с собой. ’акую, чтобы сама  вылечилась, а то была
ведь  хохма  с  ‡иной  -   высокой,   рыжей,  вечно  растрепанной  и  слегка
заторможенной  -  она не  хотела свою  неделю  дежурить на кухне  и  пошла к
‡аразе, принесла  ей  отличный подарок  - маникюрные ножницы; ‡аразе подарок
понравилсЯ, а ‡ина - нет, и она  наградила ее большими рыжыми же бородавками
на лице и руках. Ћт кухни ‡ину освободили (‘едьмаЯ ‚ода в  который раз орала
"кого вы мне присылаете", а  ЉривуленциЯ  в который  раз орала "а кто у  нас
есть, милочка"?), но  она  сама была  не  рада - умолЯла  ‡аразу убрать свои
"украшениЯ", та отнекивалась... ‚се вокруг были рады поводу развлечьсЯ.
     „а,  еще  не хотелось  бы подводить „арью  - ведь  за  плохое состоЯние
личного состава старост ругают - значит, не инфекционное. џ посоветовалась с
‚алентиной - она  придумала себе расстройство  желудка,  очень удобно: денек
побегаешь, и  все,  а комиссию навернЯка  отпугнет,  ведь  надо  везти.  Њне
‚алентина  предложила  Ячмень  на  глаз  (сама однажды  пробовала).  Њорока,
конечно, но  могут даже процедуры отменить на пару дней.  џ сомневалась, тут
подошла ”атима и спросила, к  чему бы увидить сову  во  сне, и сама же стала
высказывать различные предположениЯ.
     џ слушала  ее  трескотню,  совсем  сбившись  со  своих мыслей, и  вдруг
почувствовала, как  сильно бьетсЯ сердце. ‘тало очень жарко,  а в груди  все
стеснилось,  будто  в   ожидании  чего-то  ужасно  плохого,  или,  наоборот,
хорошего.  Ќа  процедуры  Я  еще  не  ходила  -  так  с   чего  бы   это?  џ
сосредоточилась,  пытаЯсь  разобратьсЯ, и  вдруг  вокруг  зашептались: идут,
идут! Џо лестнице поднималась комиссиЯ из Љардиналки - их, как  обычно, вела
ЉривуленциЯ, читаЯ по дороге очередной доклад о проделанной работе.
     ‚ коридоре наступила давЯщаЯ тишина, все выпрЯмились, как могли, - руки
по швам,  взглЯд  вниз  (как  хочетсЯ  посмотреть,  кто пришел,  -  впрочем,
зачем?).  ‚се  пространство  этажа занЯл  скрипЯщий  голос:  "ЋсновываЯсь на
последних  научных  разработках,  мы  применЯем..." ‘транно,  шагов комиссии
совсем  не  слышно,  кому же  она  вещает? џ не  выдержала  и  взглЯнула  на
проходЯщих:  высокаЯ, сгорбленнаЯ фигура Љривуленции  и - всего один человек
рЯдом  с  ней, мужчина, совсем  молодой... у  менЯ перехватило дыхание... не
может быть!... „имка!
     Љонечно,  сильно  изменилсЯ  с   тех  пор  -  такое  строгое,  взрослое
выражение, волосы гораздо  темнее, да и вообще... но абсолютно невозможно не
узнать „имку, которого уж Я-то  знала, как облуплен-ного - сколько мы вместе
облазили чердаков и сараев в поисках клада или старинных книг, сколько ночей
просидели у костра на нашем клубничном  поле и сколько всего обговорили друг
с другом  за те несколько  лет, что „имкина семьЯ снимала дачу рЯдом с домом
моей  тетки Љлавы!  Љогда мне бывало очень  тЯжело, во времЯ  болезней или в
боксе, Я всегда вспоминала эти годы - свЯзанные с „имкой. ‘амые счастливые.
     „етство свое  Я почти не  помню, только лет с восьми, да и то  смутно -
это  как раз когда с моими родителЯми  что-то случилось  и Я  попала к тетке
Љлаве -  и эти годы были такие мрачные,  что  и вспоминать их неохота. Љлава
всегда  и при всех  показывала, какаЯ Я длЯ  нее обуза, а соседские  дети не
дружили  со  мной,  потому что считали менЯ задавалой.  џ  была "городскаЯ",
чужаЯ среди них. € только с приездом „имки у менЯ началась настоЯщаЯ, полнаЯ
приключений жизнь:  он таскал  мне  из  дома интересные  книжки, рассказывал
всевозможные  истории,  затевал  походы  и   сообщал  новости  из  взрослой,
городской жизни.
     Љлава замечала, что  Я делаю домашнюю работу менее прилежно, устраивала
мне выволочки, грозилась погнать на  все четыре стороны. „имкиным родителЯми
тоже не  очень нравилось, что  он водилсЯ с  кем-то из "местных". ‘обственно
говорЯ,  отец  его  врЯд ли  интересовалсЯ такими мелочами.  Ћн целыми днЯми
сидел у  себЯ в кабинете или уезжал на большой черной машине в город, и всем
домашним  хозЯйством  заправлЯла  димкина  мама  ЊариЯ Џетровна.  Џри  своем
высоком росте  она казалась съежившейсЯ, а  на лице было такое недовольное и
усталое  выражение, как  будто  она говорила:  "Ќу что вам от  менЯ надо?" џ
старалась  не  попадатьсЯ  ей  на  глаза  и  близко  к  дому  не  подходила,
высвистываЯ „имку из-за забора. Ќо иногда мы сталкивались с Њарьей Џетровной
на   улице   или  в   магазине,  и  Я  чувствовала  на   себе  ее   странный
боЯзненно-изучающий  взглЯд.  Њожет быть, ей было любопытно, что за двороваЯ
компаниЯ у ее  сына? Ќо  она никогда не  заговаривала  со мной  и  никак  не
показывала, что вообще менЯ знает. Љонечно, они были из другого общества...
     Љогда  мы с  Љлавой  вдруг переехали в город, у менЯ  поЯвилась надежда
видеть „имку не только во времЯ летних каникул. џ мечтала пойти в нормальную
школу, и там бы, конечно, училсЯ бы и „имка...
     Ќо вышло совсем наоборот: Љлава быстро  оформила документы на квартиру,
завещанную  мне каким-то дальним маминым родственником, которого Я никогда и
не  видела, и сплавила менЯ в эту больницу. ’ак что Я  больше уже  не видела
„имку. Ќикогда. „о сегоднЯшнего днЯ.
     - †енька,  ты идешь, нет? ‘пишь, так пропусти менЯ,  мне некогда! - это
‘офка, вечно  трЯсетсЯ,  боитсЯ  и торопитсЯ,  и  маленькие  быстрые  глазки
испуганно высматривают: не пропустить бы чего и быть там, где все.
     -  €ди, Я передумала. - џ иду по  коридору, в голове у менЯ темно. ‚се,
что мне сейчас  надо - это ни  о чем  не думать.  џ  начинаю разговаривать с
собой  как  с  малым  дитем  -  испытанный  способ  в  действительно сложных
ситуациЯх, например,  в штрафном  блоке,  когда надо  обЯзательно продолжать
работу,  не  останавливатьсЯ.  "‘мотри в  процедурный  лист.  —то  у  нас на
сегоднЯ? Џервое. ЊузыкальнаЯ комната. Ћчень хорошо. ЏрЯмо сейчас и пойдем. Ђ
потом? †елейный профессор. ќто тоже вполне хорошо. Ќу-ка, посмотрим на левую
руку, где  он вчера  мазал. Ќичего нет? ‡начит, и сегоднЯ  обойдетсЯ. Ћбычно
бывает ухудшение после седьмого-десЯтого раза. ’еперь вспомним  какой-нибудь
хороший стишок и повторим  его разиков сто. Ђ там уже и  посмотрим, как жить
дальше...  Ќу,  вперед:  ‡айку бросила хозЯйка, под дождем осталсЯ зайка..."


        х х х


     ...Њузыка сегоднЯ была под  стать  всему: какие-то  завываниЯ,  треск и
визг.  „а в общем-то и хорошо  - не давала сосредоточитьсЯ, сбивала с  любой
мысли. ‹ауреат ‹ауреатович был невыспавшийсЯ, хмурый, еще более сутулый, чем
обычно.  Ћн не поднимал  головы,  уткнувшить в свой пульт, или, повернувшись
спиной,  смотрел  в окно. Њы все любили посещениЯ  музыкальной комнаты, ведь
это была самаЯ безобиднаЯ процедура: не больнаЯ сама  по себе  и  не имеющаЯ
никаких неприЯтных осложнений. Ђ мне особенно нравилось бывать здесь, потому
что окна  в музыкалке, в отличие от всех других кабинетов, не были закрашены
белой краской и можно было видеть самые верхушки деревьев. Љаждый раз, когда
Я  видела настоЯщую  листву,  трепыхавшуюсЯ от  ветра,  Я  радовалась  этому
реальному подтверждению существованиЯ другого мира.
     CегоднЯ, чувствуЯ за  окном шорох ветвей, Я  подумала, что  всему  свой
срок, и может быть, идЯ от дверей больницы до кардинальской машины, Я пройду
совсем близко от этих деревьев и, если повезет, подержу в руках живой лист.
     Ћбед прошел  еще  более  молчаливо, чем обычно.  ‚о-первых, обед  - это
самаЯ съедобнаЯ еда по сравнению с завтраком и  ужином, и, во-вторых, важнаЯ
веха в течении больничных суток.  ‚сем надо собратьсЯ  с  мыслЯми, взвесить,
как  прошла перваЯ половина днЯ,  что  было  намечено  и сделано, и что  еще
предстоит. ‹идка и ‚алентина глЯдели  на менЯ вопросительно, поднимаЯ брови,
но Я отмахнулась. џ еду в Љардиналку, и это мое личное дело.
     Љ  концу  обеда  подошла  „арьЯ,  спросила привычно:  "†алобы?",  и  не
удивилась, что поднЯлось так много рук. "Џосле обеда ко мне, и в коридоре не
галдеть. “ тебЯ нет жалоб, ЋвсЯнникова? - повернулась она в мою сторону. - ‚
тихий час поможешь на кухне, а в четыре подойди в дежурную."
     •орошо,  что  не  надо  лежать  в кровати - это хуже  всего, если  есть
проблемы. Ђ  вот стоЯть у мойки  на кухне - самое то.  ‚  грохоте  кастрюль,
шипеньи и хлюпаньи на  сковородах, звоне  посуды не услышишь и своих мыслей.
’олько  вот  руки  у менЯ  будут красные,  но врЯд ли это  может  что-нибудь
изменить.
     —ерез полчаса пришла помогать Ќина Џавловна, лицо у нее было довольное.
"‘ходите,  †енечка,  пожалуйтесь  на  что-нибудь,  -  говорила она,  оттираЯ
подгоревшее дно молочной  кастрюли. - „арьЯ ‚итальевна всем записала, и даже
некоторым прошлым числом, длЯ убедительности, ведь нехорошо, что все сегоднЯ
заболели."  џ смотрю на  Ќину Џавловну,  как она трет  и  ворочает  огромную
кастрюлю и  думаю, как быстро  она привыкла к больничной  жизни.  ‚сего  два
месЯца здесь, а уже так спокойно реагирует на все наши передрЯги. Њожет, она
раньше  работала  в больнице?  Ќо о  "прошлой жизни"  у  нас  спрашивать  не
принЯто, и Я говорю: "Њолоко подгорает каждый день".
     Ќина Џавловна очень увлекаетсЯ этой  темой.  Ћна  рассказывает мне, как
много есть  способов избежать  убеганиЯ и  подгораниЯ молока,  и большинство
такие простые, и  почему бы не применить  хотЯ бы одну замечательную штучку,
такую круглую пластинку со спиральным желобком...  Џотом она задумываетсЯ  и
говорит другим тоном:"Ќо пусть молоко пригорает. •орошо, что Я могу постоЯть
на  кухне. ђаньше Я не любила  запах подгоревшего молока, но теперь..." и мы
молчим.
     ‚  четыре часа  Я  подошла к дежурному кабинету, здесь всегда усаживают
работать  приезжих врачей. “  дверей уже маЯчали  полосатые рубашки: все  же
кто-то не получил "метотвод". ‘лава богу, никого из знакомых; все пожилые, с
угрюмыми лицами  -  из верхнего отделениЯ.  Џотом Я  заметила  ‘еменовну (мы
лежали  с  ней  неделю  в боксе)  и тихонько спросила: "‚ыходил кто-нибудь?"
"Ћчень странно,  -  сказала ‘еменовна  тихо, не  поворачиваЯсь,  -  уже  три
человека  вышли, и  никого  из  них  не  взЯли.  Њожет,  нужен  какой-нибудь
особенный диагноз?"
     ‘корей бы зайти! Љак не хочетсЯ  стоЯть здесь, в темном коридоре, среди
переполненных страхом людей  и  ждать!  ЌапрЯженное  молчание  давит, душит,
запускает  в  самое сердце  ледЯные лапы, заставлЯет сомневатьсЯ, метатьсЯ и
делать самые  неправильные вещи.  Ќет,  нет,  нельзЯ  распускатьсЯ.  ‚от  бы
‚арвара  ”едоровна  была  здесь!  Ћна  сказала  бы,  что  делать,  и  Я   бы
успокоилась.  Ђ  может,  не сказала  бы... Џогладила  бы  по плечу: "’ы  уж,
†енечка, давай сама..."
     џ  и  решила  все сама, больше уже ничего и  думать. ‚арвара ”едоровна,
помню, все смеЯлась:"’ы  чего, никак думаешь? Ђ  чем думаешь-то, мыслЯми?" €
добавлЯла  медленно:"Њысли-то, они  тЯжелы...  Џерекладываешь их с места  на
место, как кирпичи, и устаешь... ‚ сложной ситуации не думать надо, †енька -
чуЯть!  Џравильное решение придет само, его надо лишь почувствовать, принЯть
и больше не волноватьсЯ."
     „верь  открылась и  боком  вышла  тетЯ  ’асЯ с белым от волнениЯ лицом.
ироко открытые глаза, казалось, не видели никого.
     - ЋвсЯнникова здесь? - бесцветным голосом спросила она. - Џусть идет.
     џ оттолкнулась  от  стены и пошла  к  двери. ’етЯ ’асЯ  все стоЯла там,
закрыв лицо руками, и боЯсь обрадоватьсЯ, шептала:"Ќе взЯли, не взЯли!" "’ак
иди  скорей в палату, уходи!" - зашикали на нее со всех сторон,  и тетЯ ’асЯ
поспешила прочь, чтобы не искушать судьбу.
     џ  потЯнула  ручку  на  себЯ и  отрешенно  подумала,  что почему-то  не
волнуюсь. ‚ маленькой  дежурке было так обыденно:  напротив  двери, спиной к
окну сидела за столом  ЉривуленциЯ,  у шкафа в углу „арьЯ доставала какие-то
папки. џ посмотрела  налево -  за стлом, стоЯщим  вдоль стены, сидел „имка -
сосредоточенный, строгий  - опустив голову, погруженный в чтение бумаг. џ не
могла  отвести взглЯд  от  его  лица  - такого  взрослого  и  все  же такого
знакомого. ђезкие линии скул,  упрЯмый подбородок, и - совершенно непривычно
- неулыбчивый рот, уголки даже чуть загнуты вниз...
     - ЋвсЯнникова, - прочитал он и поднЯл голову.
     “  менЯ застучало в  ушах. џ представила  вдруг себЯ - в этом полосатом
нарЯде, в черных стоптанных тапках. Љак Я  ни причесывалась в туалете, а все
равно, наверное, достаточно лохматый вид. „аже если он и узнает менЯ...
     „арьЯ  с шумом положила  кучу папок,  набитых вылезающими бумагами,  на
стол  перед  Љривуленцией. Ћни стали  что-то обсуждать вполголоса, перебираЯ
исписанные  листы. € поэтому они  не  слышали, как  „имка, глЯдЯ на менЯ так
странно - как бы задумчиво - спросил тихо:"ќто ты?"
     џ ничего не могла сказать и только быстро кивнула, а пальцы у менЯ были
стиснуты в наш  специальный тайный знак: большой палец внутри кулака; так мы
делали всегда, если попадали в какой-нибудь переплет,  не успев договоритьсЯ
заранее, и это значило:"Џоддакивай пока, Я тебе потом все объЯсню".
     „имка еще посмотрел на менЯ так же  странно, Я никак не могла понЯть, о
чем же он думает сейчас, а потом снова углубилсЯ в чтение моего дела.
     ’ут  подала  голос  ЉривуленциЯ;  она  откинулась  на  спинку  стула  и
вопрошала голосом строгой учительницы:
     -  ’ак  что  же,  „митрий  Ќиколаевич,  найдете  вы  хоть  кого-нибудь,
подходЯщего под ваши придирчивые требованиЯ?
     „имка повернулсЯ к ней, но смотрел рассеЯнно куда-то вбок и молчал. Ђ Я
обрадовалась такому  моменту  показать  свои  намерениЯ  и  глупо сказала:"џ
чувствую  себЯ хорошо". ‚ышло  как-то  хрипло, Я кашлЯнула  и повторила  длЯ
верности почетче:"Ћчень хорошо" и еще больше сжала кулаки.
     ЉривуленциЯ, наверное,  удивилась  такой  откровенной бодрости  личного
состава, но сказала, сладко улыбаЯсь:
     - ‚от видите. ‘остоЯние хорошее. Ђ вы так критически относитесь.
     ЋщущаЯ  себЯ  экспонатом  выставки,  Я  таращила  глаза  и  всем  видом
изображала,  как  мне хорошо и  как  Я стремлюсь  в  Љардиналку.  Џерехватив
вопросительный димкин взглЯд, Я мелко закивала головой. Ћ ѓосподи, только бы
он догадалсЯ!
     „имка закрыл мою папку и положил на правый, свободный край стола. Џотом
перебрал несколько оставшихсЯ пухлых дел.
     - Љ сожалению, остальные диагнозы совсем не подходЯт.
     ЉривуленциЯ на мгновение  задумалась, неодобрительно поджав губы. џсно,
что она не хотела бы, чтобы в докладе приехавшего доктора содержались данные
о плохом  состоЯнии больных в ее отделении.  Ќо ей  было совсем  не  выгодно
отдавать  своих пациентов  в  Љардиналку.  ‚есь  персонал  рассчитывалсЯ  по
количеству  больных, и значит, если заберут  нескольких, надо будет набирать
новых, а с ними всегда много  возни. Љ тому  же формулировка была в общем-то
вполне  удовлетворительнаЯ:  если  диагнозы  не  подходЯт,  то  это  не  ее,
Љривуленции, вина.
     ’ут „арьЯ оторвалась от чтениЯ какой-то бумаги и сказала удивленно:
     - ‚ы знаете, Љаролина Ѓорисовна, они присылают заЯвку на больных вместе
со сменой постельного и нижнего бельЯ.
     “ Љривуленции аж желваки заиграли - она сразу почувствовала ситуацию, в
которой надо кое-кого поставить на место.
     - Ќу знаете, милочка,  это  ни в какие ворота... —то они себе думают? “
нас фабрика? “ нас  излишки?  Ќет, Я сейчас же  вынуждена принимать  меры...
„арьЯ ‚итальевна, будьте любезны, отведите „митриЯ Ќиколаевича в  буфет, ему
надо подкрепитьсЯ... - она  быстро кивнула в димкину сторону, показываЯ, что
разговор окончен, и сразу потЯнулась к толстой  телефонной  книге,  раздуваЯ
ноздри в предвкушении разговора.
     „арьЯ взЯла мою папку со стола и спросила:
     - „митрий Ќиколаевич, это оформлЯть?
     Ћн кивнул:
     - „а, пожалуйста, к шести  часам  надо все  успеть и  выезжать.  „орога
долгаЯ, только завтра утром будем на месте...
     Ѓыстро собрав  портфель,  он  пошел к дверЯм.  „аже не взглЯнул  в  мою
сторону. „арьЯ поспешила за ним, мимоходом обратившись ко мне:
     - ‘кажи сестре, чтобы тебЯ одели на выход и жди около поста. „а не спи,
пошевеливайсЯ.
     Ћни  ушли.  ЉривуленциЯ разговаривала  по  телефону, ее голос  был сама
любезность:"...вы уж будьте  добры, милочка, занимайтесь своими  больными, а
мы - своими, и будет хорошо", но ее лицо, обращенное к стене, было холодно и
зло как всегда.
     џ поспешила выйти, чтобы она не обратила на менЯ внимание.


         х х х


     Ќа ватных подгибающихсЯ ногах Я тащилась  по коридору, в  голове  стоЯл
глухой звон.  —тобы не упасть,  пришлось даже придерживатьсЯ рукой за стену,
хотЯ это было запрещено. ‡апрещено! —то они теперь могут  мне сделать? Њысль
о том,  что  именно сейчас, напоследок, можно было бы чего-нибудь натворить,
мелькнула  и  погасла.  —естно  говорЯ,  совсем  ничего  не  хотелось  -  ни
шевелитьсЯ,  ни разговаривать. ‚есь  мир был таким  серым...  Ћт  чего? ‚едь
ничего плохого вроде  не  случилось,  наоборот:  „имка менЯ все-таки  узнал.
“знал, и что? Ќичего... ‚от то-то и оно, что ничего! џ  старалась  вспомнить
его лицо, его выражение, когда он менЯ увидел и сказал  "это ты?". Ѓыла ли в
глазах досада? отвращение? неприЯзнь? Ќет, кажетсЯ, ничего такого не было...
ѓолос  -  такой  спокойный...  џ  прокручивала  и  прокручивала в памЯти все
моменты, все реплики и движениЯ в дежурке и скоро все это стало расплыватьсЯ
и  наезжать  друг  на друга,  как отражение  в пруду, когда идет  дождь.  Ќе
понимаю, не понимаю...  Ќеужели ему  было  абсолютно  наплевать,  что вот Я,
†енька,  стою  в  дежурке,  в  этой  больничной  одежде,  и хочу  поехать  в
смертельно опасную Љардиналку? Џожалуй, лучше было бы мне туда не ходить...
     Ќа посту никого  не  было,  Я безвольно опустилась на  банкетку. ‘ейчас
кончитсЯ тихий час,  все набегут, станут распрашивать... ‘корей бы уже уйти.
Ќо Њарфа, видимо, уже ушла отдыхать, а мне  было так неохота вставать и идти
в  сестринскую.  —ему  быть -  того не  миновать, вспомнила Я в который раз,
привалилась к стене и задремала.
     ђазбудил менЯ  звон  телефона  на посту.  ‘естры  все еще  не  было,  в
столовой стучали ложки - значит, уже полдник. ‚от интересно, менЯ не забыли?
Ќе  передумали отправлЯть? Ќа  телефонные звонки  уже семенила  Џетровна, на
маленьком  сморщенном  ее  лице  было,  как всегда,  выражение недовольства.
‘хватив     трубку,    она    внимательно    слушала,     потом    удивленно
спросила:"ЋвсЯнникова? Ќа отправку? џ не знала, а кто велел? Ђ почему мне-то
не  сказали сразу?  ‘ейчас, сейчас,  но мне  надо  же  накладные  подписать,
принесите, будьте добры, переходной лист и список одежды, а Я пока займусь".
Џетровна повесила  трубку  и  недовольно посмотрела  на менЯ:"ќто ты котораЯ
ЋвсЯнникова? Џошли одеватьсЯ".
     —то-то произошло во мне, пока  Я спала.  џ  совсем успокоилась,  ничего
больше  не ждала, ни о чем  не думала. Џослушно ждала,  пока Џетровна найдет
мне  все необходимое  длЯ  выхода, послушно переоделась. ‚  смутном  зеркале
бельевой Я увидела незнакомую фигуру в темно-синей рубашке и брюках. ’Яжелые
ботинки  притЯгивали ноги  к земле, а  новаЯ плотнаЯ синЯЯ ткань  одежды так
сковывала все тело, что лучше всего было стоЯть не двигаЯсь, как манекен.
     Њы  с  Џетровной  довольно  долго  возились в  бельевой - все комплекты
выходной одежды оказались  перепутанными, нужные размеры  лежали как  раз  в
самых дальних углах. Ќо Џетровна не отступалась - она знала, что ЉривуленциЯ
очень придирчиво осматривает отправлЯемых -  ее владениЯ пациент  должен был
покинуть в образцовом  виде. ’ак что, когда мы снова вернулись  к посту, уже
зажгли свет,  народ запустили в палаты,  близилсЯ  отбой. Џетровна позвонила
доложить о моей готовности, и обернулась ко мне озадаченнаЯ:
     - ’еперь, говорЯт, ждите. Ќечего, мол, было так долго копатьсЯ... Ђ кто
виноват,  ежели   в  бельевой  такое  безобразие  творитсЯ?  ‚ечно  Џетровна
виновата...  Људа Я теперь тебЯ дену, в палатах тебе быть уже не положено: и
документы все оформлены, и одежда уличнаЯ...
     ЋхаЯ  и  ворча   на  весь  мир,  она  повела  менЯ  в  кладовку.  ‘реди
размочаленных  швабр, коробок  с порошками  и  ведер,  надписанных  маслЯной
краской, стоЯло несколько колченогих стульев. Џетровна усадила менЯ в угол:
     - Ќу, сиди, теперь, жди - сама не знаю сколько. „октор, говорЯт, занЯт,
случилось вроде бы чего, вот  он  и  помогает,  раз уж  там оказалсЯ, так ты
теперь  жди. џ приду потом  за тобой.  „а что и говорить, торопитьсЯ нам  не
след - все там будем, - прибавила она, выходЯ и запираЯ дверь.
     "‚се там будем", - равнодушно подумала Я и снова задремала.
     ...Љто-то  входил  в кладовку,  гремел  ведрами,  чертыхалсЯ  -  мне не
хотелось разлеплЯть глаза,  выныриватьсЯ из тихого омута  полузабытьЯ. Џотом
опЯть  было  тихо. Ќе знаю, сколько  прошло времени - час, два - когда снова
раздались голоса.
     - ‘тавь  сюда, в  угол, а это  давай  на полку. ѓосподи,  спать-то  как
охота, а у менЯ  тут одна сидит - сказали, на выход, и все не заберут. ’о ли
обратно ее переодевать, то ли пусть всю ночь тут сидит - ума не приложу... -
Џетровна  постоЯнно  зевала, растираЯ лицо  ладонЯми.  Њолодой  тонкий голос
откликнулсЯ возбужденно:
     - Ћй, Я же знаю, почему она сидит так долго.  Џриезжий-то доктор  - ой,
симпатЯжка -  там внизу  чинил машину. џ же как раз забирала  новые бланки и
ЂмалиЯ ”едотовна дала заодно вот тазики, губки, и шла уже к себе, и вдруг те
Ящики  у  входа  -  такие  железные,  огромные,  под  потолок,  только вчера
поставили, так долго тащили,  и  все еще  переругались, ой, шуму было  - так
вдруг они как загудЯт  и внутри прЯмо защелкало, затрещало... џ стою с  этим
со  всем, руки занЯты, оробела, а  ‘ама, - голос перешел на звонкий шепот, -
представлЯешь, как услышала, выскочила из кабинета, - побелела даже, кричит,
отключите немедленно, а  там вроде и  нет  ничего - ни шнуров  с вилками, ни
кнопок, и  мы  не знали, чего делать! € Я  тебе скажу, Љапа,  это были очень
опасные  штуки, -  ну, Я-то  не  знаю, что  могло бы  случитьсЯ, но ‘ама-то,
видно, хорошо знала, и она так испугалась, у нее такое было лицо - это ужас.
€  вот этот молодой  доктор -  ты его  видела, Џетровна? џ и не  думала, что
здесь бывают такие доктора -  симпатичные, понимаешь? - он туда  полез прЯмо
руками вовнутрь, в такие окошки небольшие, там он что-то нажимал, что ли, ну
не  видно  было,  и  потом  еще  сзади открывал  и  вынимал целые коробки  с
проводками, - ох, Я даже сейчас запыхалась, а тогда... перетрусила ужасно, а
все-таки  не убежала  -  такой случай! - но в  общем ничего  не  взорвалось,
перестало щелкать,  все  затихло - начальница наша  была такаЯ довольнаЯ! Ќо
видно   было,   -  разказчица   захихикала,   -  что   кому-то   завтра   не
поздоровитьсЯ...
     -  „а уж,  -  сказала Џетровна тихонько, -  свой  испуг  она  никому не
простит, уж она с них получит... кум-пен-сацию...
     - Ђга, не спустит, - согласилсЯ молодой голос, - завтра лучше вниз и не
ходить. Ђ сейчас они кофе пьют.  Ќа радостЯх  даже  комнату отдыха открыли и
сидЯт там уже часа два.
     - Ќу  и  ну, - хмыкнула Џетровна,  - а  пылищи-то,  небось там,  в этой
комнате, где никто  уж сто лет не отдыхал... ’ак, значитсЯ, кофий пьют...  Ђ
Џетровна  тут  жди...  - она завозилась в углу, передвигаЯ совки и щетки.  -
Њожет, и нам пока чайку  хлебнуть? ‚рЯд ли они  сюда придут - позвонЯт, если
все ж таки соберутсЯ ехать. Џойдем, Ќастена, отдохнем...
     џ слушала их  затихающие  шаги и думала отстраненно:"ќх,  „имка, „имка,
кому ты помогал? Љого спасал?  ‚от рвануло бы как следует  -  всем бы  легче
стало...   Ђ  то  это  разве  жизнь  -   сплошной   понедельник...  да   еще
тринадцатое..."

         х х х


     Љогда пожилаЯ  и совсем незнакомаЯ мне врачиха повела менЯ  в  приемный
покой, была, видно, уже глубокаЯ ночь. Ќаши  шаги  гулко отдавались в пустых
коридорах и лестничных пролетах. Њне было странно слышать громкий стук своих
шагов.  Ќоги,  за  несколько  лет  отвыкшие от  другой  обуви, кроме  тапок,
казались мне чужими в этих черных ботинках с негнущимисЯ подошвами.
     Њы  спустились вниз и прошли длинным  коридором, который несколько  раз
перебивалсЯ запертыми  дверЯми. ‚рачиха звенела ключами и этот звук, отлетаЯ
от стен, будил воспоминаниЯ  о старинных замках и их  подземных переходах. ‚
конце  концов мы вышли в большой  сумрачный холл, где горела только  тусклаЯ
лампочка у выхода.  „вери, ведушие во внешний мир, всегда представлЯлись мне
массивными железными  воротами  со множеством замков и  угрюмой  охраной. Ќо
деревЯннаЯ, крашенаЯ серым дверь просто  распахнулась, и мы с врачихой вышли
на улицу.
     џ остановилась, глубоко вдохнув влажный ночной воздух.  Ѓыло совершенно
темно, ни  огонька,  ни  света из окон. ‚верху,  в прорывах  между облаками,
сиЯло  несколько Ярких  звезд,  но  луны видно  не  было.  ‚округ  шелестели
листьЯми невидимые деревьЯ. Ћт  необычного ощущениЯ  огромного  пространства
закружилась  голова. ‚от Я  и добилась наконец, чего так  хотела:  смотрю на
звезды, дышу  свежим воздухом. Њогу потрогать  траву, ветви деревьев. €  мне
так  страшно! Њир велик и темен, и быть может, за мое своеволие  - да, Я его
проЯвила,  теперь  уж  не отвертишьсЯ, - за мою  отчаЯнную  попытку изменить
что-нибудь в моей судьбе этот мир накажет менЯ.
     ‚рачиха, пройдЯ несколько  шагов, обернулась, и Я поспешила догнать ее.
Њы пошли по  аллее - оказываетсЯ, здание окружал большой парк - отовсюду шел
ночной  пьЯнЯщий  дух  растений.  Џо  краЯм  дороги  росли  кусты,  но Я  не
протЯгивала  рук, чтобы дотронутьсЯ до листьев  -  мне было боЯзно коснутьсЯ
какого-нибудь зверЯ,  возможно, притаившегосЯ в  зарослЯх. ‚переди показалсЯ
силуэт  большой  машины  - фургона  длЯ дальних  перевозок.  „верца  в  боку
открылась и Я забралась по железной лестнице в нутро кузова.
     ’усклый  зеленый ночник на стене не  освещал всего  брюха машины - были
видны  только   скамейки  по  бокам  и   стол  с  медицинским  оборудованием
посередине. ‚ глубине угадывались длинные многоЯрусные рЯды  коек. џ села на
скамью, сгорбилась, положив локти на колени. ‡десь тоже было  холодно, пахло
лекарствами.  ‘трах  и  безысходность  исходили  из  всех углов,  от каждого
предмета, безразличного тому, чему он  служит. џ совсем  забыла, на что же Я
надеЯлась сегоднЯ  днем - видно, просто путь  мой  уже подходит к  концу,  Я
почувствовала это, не стала сопротивлЯтьсЯ...  Њожет, это и  к лучшему, надо
только собратьсЯ и пройти остаток по возможности достойно.
     Њотор  заработал,  по   ногам  потЯнуло  теплом.  Њашина  тронулась.  џ
подумала,  что надо бы пойти  на  койку,  выспатьсЯ,  пока  есть  еще  такаЯ
возможность. Ќо уходить  из зеленого круга ночника в темную  глубину фургона
не хотелось.
     „овольно скоро машина остановилась,  Я слышала ворчливые, сонные голоса
и  скрип  открываемых ворот. Џотом  пол под  ногами  вновь  дернулсЯ и ровно
задрожал - мы понеслись по шоссе.
     ...„есЯтки, сотни раз Я  повторЯла  себе, что мне все равно. —то  толку
тЯнуть