ь черную
хрустЯщую корку.
     -- Ќо ты ведь на ‹енинском... это же подвиг...
     -- €менно, понимаешь, подвиги люди совершают из  трусости.
Ћт  неумениЯ  помочь.  --  Ђндрей,  сказал  это просто, глЯдЯ в
„ашины глаза. -- …сли не можешь помочь -- сойди с ума. Ђ Я даже
с ума не сошел, не смог. Ќе было сил, не знаю, Я не  мог  ни  с
кем  разговаривать,  матери  два  месЯца  не отвечал на письма,
стыдно было. ‚едь Я у нее один.
     -- ќх, “мка, “мка... -- только и сказала „аша.
     ‚ этот момент из-за спины ‹омоносова, где  была  такаЯ  же
темень,  как  на  картинах ђембрандта, таинственно поскрипываЯ,
поЯвилсЯ старик. Џожалуй, он был единственным человеком в  этом
городе,  кого  не огорчало отсутствие снега. ‚ своей спортивной
шапочке  с  буквой  "‘"  в  ромбике  он   напоминал   участника
специальных  гонок  длЯ  инвалидов.  Ђндрей  удивилсЯ,  что  не
заметил его раньше, следовательно, инвалид все времЯ был  здесь
рЯдом.   ’от  быстро  подрулил  прЯмо  к  молодому  человеку  и
внимательно посмотрел в его лицо. ’ак историк пытаетсЯ найти  в
настоЯщем  отблеск  минувшего времени. Ћн смотрел еще несколько
мгновений и потом тихо, но уверено прошептал:
     -- “мка.
     ’огда старик подъехал еще ближе, неожиданно крепко схватил
Ђндрееву руку, испачканную  в  золе,  и  поцеловал  ее.  Ђндрей
как-то брезгливо отскочил, но старик пододвинулсЯ опЯть:
     -- Џрости менЯ.
     -- ‡а что? -- наконец обрел голос Ђндрей.
     --  Ћн  мучил  менЯ, специально, -- захрипел старик, -- он
специально все подстроил, чтобы Я каждый день,  каждую  минутку
видел того человека.
     --  „а  кто  он? Љто подстроил? Љакого человека? -- Ђндрей
абсолютно ничего не понимал.
     -- Џростите, Я плохо говорю, Я давненько  не  говорил,  да
если  честно  признатьсЯ,  никогда  еще и не говорил нормально,
поэтому-то Я и путаюсь, но чувствую все очень точно, понимаете?
     -- Ќет, -- честно призналсЯ Ђндрей.
     -- Ђх, действительно, точно пес, все понимаю,  да  сказать
не  могу,  вот именно что пес, все дело в этой собаке, скажите,
зачем он ее притащил?
     Ђндрей посмотрел на „ашу, пытаЯсь  понЯть,  что  стоит  за
этим  нервным  потоком.  Ћн  только  видел,  что  старик чем-то
болеет, но отчего  такаЯ  путаница,  в  которой  и  ему,  “мке,
находитсЯ место.
     --  ќту  собаку,  но  дело-то,  конечно,  не  в ней, дело,
конечно, совсем в другом, в  страшном  липком  потоке,  который
захватил  нас  всех,  тогда,  там,  но,  ей-Ѓогу, не ведали, не
понимали, думали, так проскочим, пили, жрали, но, и то сказать,
ведь все ж длЯ вас думали, длЯ нового человека, то есть не  то,
нет ...
     --  ‘тарик начал испуганно отмахиватьсЯ от чего-то руками,
-- нет, не нового человека, длЯ кровинушки, длЯ ребеночка,  они
малые   совсем,  ничего  не  знают  о  будущем,  и  как  же  не
постаратьсЯ... ведь оно же твое,  родное,  а  он...  --  старик
прервалсЯ  махнув  кудато в сторону ‹ужников, -- до сих пор там
под стеклом, впрочем, конечно дело-то не в нем,  а  в  нас,  во
мне, да и что он теперь? „а и что он тогда? ‚едь были и другие,
с  Ѓогом,  но  знаешь,  “мка,  вы  уж простите, что Я на ты, мы
все-таки,  ах,  опЯть  не  то,  не  надо  бы  это  "мы"   вовсе
употреблЯть,   потому   что  именно  из-за  этого  "мы"  все  и
происходит, но отчего же Я не боЯлсЯ Ѓога-то, да очень понЯтно,
-- теперь старик как-то обрадовалсЯ, будто наконец обрел нежные
слова, -- потому что не было …го, понимаешь, какаЯ подлость, не
было Ѓога, его и нет совсем! ‘тарик замолчал  или  остановилсЯ,
но  вовсе  не  длЯ  эффекта,  а казалось, именно сейчас до него
самого доходит смысл своих слов.
     -- …сли не веришь, что он есть, то нет, ей-богу, нет! а он
притащил этого пса и мучил... и теперь так все решилось.
     „аша подошла к плачущему старику и обнЯла его голову:
     -- Ќичего, ничего, ѓеоргий Ђфанасьевич,  все  уже  прошло,
успокойтесь.  Њы  теперь  на  ‹енинских ѓорах, вы же так хотели
здесь побывать.
     -- Ќет,  нет,  „ашенька,  ничего  не  прошло,  все  только
начинаетсЯ,  Я  не думал, что так скоро, то есть Я забыл уже, и
вдруг, вы, молодой человек, не обижайтесь на менЯ, Я  так  рад,
что вы мне позволили...
     Ђндрей ничего не понимал.
     -- ‚едь, Я не у вас руку поцеловал, у него...
     -- “ кого?
     -- “ вашего отца, -- выдохнул старик.

        31
     „октор   прочел   первый   абзац  и  ничего  страшного  не
произошло. ‚прочем,  именно  это  его  и  насторожило.  €  еще,
рассказ  был  набран  предательски крупным шрифтом, и конец его
казалсЯ далеким.  Ћн  оторвалсЯ  от  смертельного  рассказа  и,
подышав  на  шариковую ручку, записал на листках "„лЯ заметок":
"’екст  чем-то  напоминает  популЯрную  статью,   когда   автор
заведомо  знает  больше, чем читатель, во всЯком случае, он так
думает, и это его знание предполагаетсЯ настолько сложным,  что
его следует упростить, расцветить и как-то донести читателю. Ќо
главное,  умный  популЯризатор знает, что результатом прочтениЯ
должно  стать  не  понимание  предмета,   а   такое   радостное
впечатление,  будто  предмет стал понЯтен. Џишет монологически,
то  есть  безо  всЯких  лишних  словоблудий  и   борьбы   идей,
короткими, уверенными фразами. „ержит дистанцию и долбит в одно
место.  Љроме  того,  персонифицирован. —итающий чувствует, что
обращаютсЯ именно к  нему.  ‡десь  применЯютсЯ  так  называемые
места     общего     пользованиЯ,    успешно    эксплуатируемые
экстрасенсами,   астрологами   и   обычными   психоаналитиками.
Ќапример,  если  сказать,  что  вы  "человек  не злой, а просто
вспыльчивый", или "общительный, но в сущности одинокий", или "у
вас так много дел, и только занЯтость мешает вам иногда  прийти
на  помощь",  и  читатель  сразу  поймет, что речь идет лично о
нем." „октор специально писал подробно, не  заботЯсь  о  стиле,
стараЯсь  точно  передать  свои  впечатлениЯ. Џотом опЯть начал
читать. ’еперь его мнение укрепилось.  ‘тали  поЯвлЯтьсЯ  имена
философов,  мыслителей,  перемежаемые  элементарной похабщиной,
психологически точно вкрапленной в  единственно  нужные  места.
ќто   было   страшно   и  дико,  и  еще  его  охватила  твердаЯ
уверенность, что где-то  он  уже  это  видел,  что-то  до  боли
знакомое, но нет, не из литературы, но тоже где-то прочитанное,
то есть испытанное при прочтении, и ему стало не по себе.
     Ћн  хотел  тут  же  об  этом  записать  на пустых листках.
Љстати, наличие этих пустых  листов  в  книге,  предназначенной
убить  читателЯ,  произвели на доктора какое-то особое гнетущее
его душу впечатление и, так и не записав очередных  мыслей,  он
решил  сначала  дочитать  до  конца и этот абзац, но увлекшись,
проскочил красную строку...
     …го поразило не то, что писавший обращаетсЯ именно к нему,
а то,  что  тот  использует  его  собственные   мысли,   причем
некоторые  из  них были даже еще не продуманы до конца, а здесь
уже блистали как новенькие жигули, сошедшие  с  конвейера.  Љак
ездЯт  жигули  --  известно,  но это было уже и неважно. „октор
увлексЯ. ’ак увлекаютсЯ горением сухие сосновые щепки, когда их
поджигают длЯ развода. Њысль о щепках, и тем  более  о  костре,
рЯдом  с  дымЯщимсЯ еще зданием его родной клиники, вполне была
объЯснима, тем более что как раз именно благодарЯ пожару  он  и
мог читать. Ќо странно было другое, отчего это Њихаил Ђнтонович
свободной рукой будто искал в кармане спичечный коробок. „а вот
же он, подумал доктор и чиркнул серной головкой.
     ‚округ   стало  совсем  не  то.  Џоликлиника  стоЯла  цела
целехонькаЯ, и даже лучше, чем до пожара. €  щепок  никаких  не
было,  правда,  спичка  еще горела. Ћн поднес ее к обгорелому и
когда-то затушенному бычку. •м, усмехнулсЯ  доктор,  а  ведь  Я
бросил  курить.  ‚прочем,  он часто бросал курить. Ћн оглЯнулсЯ
опЯть, не понимаЯ,  почему  вокруг  свет  и  тепло.  €  зелень,
свежаЯ,   сочнаЯ,   такаЯ  бывает  только  в  мае,  с  клейкими
листочками, с прелыми запахами, с тревогами и надеждами.
     -- „а точно май, --  вскрикнул  доктор  обнаружив  веселый
птичий  щебет.  €ли  все-таки  снова  сон? Ћн стал внимательнее
присматриватьсЯ, будто искал какую-нибудь мелкую деталь,  какую
писатели  обычно  добавлЯют длЯ наивного читателЯ, что-то вроде
бутылочного осколка, блеснувшего в грЯзи. Њол, если будет какаЯ
бумажка  грЯзнаЯ  на  газоне  или,  на  худой  конец,   монетка
стертаЯ...  Ђх  ты  черт,  --  доктор  заметил изогнутое пивное
стеклышко прЯмо  рЯдом  со  скамейкой.  „а  нет,  разве  ж  это
критерий,  ведь  кажетсЯ  именно  это стеклышко всегда и лежало
здесь в прошлой реальной жизни. ѓосподи, да ведь не  заграница,
чтоб удивлЯтьсЯ мусору. ‡десь ђоссиЯ, и деталей этих пруд пруди
на каждом углу -- никаких дворников убирать не хватит.
     „а,  уж  доктор  успокоилсЯ  и  теперь радовалсЯ вновь. Ќи
костров, ни ветра, ни самокопателей. ѓосподи помилуй, неужели ж
осталась жизнь -- ни с чем не сравненнаЯ прекраснаЯ  дребедень!
Ћн  от удовольствиЯ хлопнул себЯ по колену. ‚округ полным ходом
шла реабилитациЯ. Њужики стучали по столу  косточками.  †енщины
эти  косточки  перемалывали,  и  все было как и положено. € его
никто  не  трогает,  понимают,  хирургу  мешать  нельзЯ,  пусть
посидит,  отдохнет.  ‚едь,  это наше дело в домино стучать, а у
него работа серьезнаЯ -- спасти и сохранить.
     „а, он любил свою работу, потому что лечить -- это дело  с
результатом.  Љонечно,  не  всегда  успешно  -- ведь не Ѓог, да
кое-что умеет. Ћн поиграл тонкими красивыми пальцами и  испытал
удовлетворение.
     „октору не сиделось. …му хотелось с кем-нибудь обЯзательно
поделитьсЯ  своим  знанием.  Љак  раз  по  аллее шел сухой, как
заключение о смерти, мужчина. ’о был профессор-физик с тЯжелым,
третьим инфарктом. “ж он-то должен понЯть менЯ.
     -- ‡дравствуйте, ‚ладимир Њихайлович, как самочувствие?
     -- Ћтлично доктор, добрый день!  Џрофессор  очень  приЯтно
улыбнулсЯ.
     ‚ообще,   надо   сказать,   он  больше  был  похож  не  на
профессора, а на студента, только не молодого. „а  и  было  ему
лет сорок пЯть.
     --   ‡наете,  профессор,  Я  тут  на  скамеечке  заснул  и
приснилась  мне  какаЯ-то  философскаЯ  чепуха,  но  не  просто
метафизика,   а   конкретнаЯ  довольно  неприЯтнаЯ  комбинациЯ,
впрочем, даже жуткаЯ и страшнаЯ.
     -- Ѓывает. Ђ что конкретно, извините, если вторгаюсь?
     -- „а конкретно долго рассказывать... џ в этой свЯзи хотел
спросить.
     ‚ чем все-таки состоит единство картины мира?
     -- ”изической? -- профессионально уточнил профессор.
     -- Ќу, например, да.
     -- …динство физической картины мира  состоит  в  том,  что
разные  студенты, решаЯ одинаковые задачки, часто получают один
и тот же ответ. -- ‚ладимир Њихайлович улыбнулсЯ.
     -- Ђ без шуток? -- доктор еще не совсем отошел от  сна,  а
чувство юмора по-видимому просыпаетсЯ в человеке последним.
     -- ‡наете, доктор, без шуток, можно много чего наговорить,
и про  критерий  истины,  и про копенгагенскую школу, но, лично
длЯ менЯ, по  самому  большому  счету  именно  это  и  ЯвлЯетсЯ
доказательством  существованиЯ мира. ‚о всЯком случае, менЯ это
очень радует. ђадует и в тоже времЯ настораживает.
     -- ЏоЯсните вашу мысль.
     -- Ќу, возьмем, например сердце человека.
     -- Ђ, это ближе.
     „октор вначале обрадовалсЯ, но потом насторожилсЯ.
     -- ‘ердце человека,  с  физической  точки  зрениЯ  --  это
насос,  сокращаЯсь,  оно  создает  перепад  давлениЯ  в  полном
соответствии  с  законом  ЃойлЯ-Њариота...   --   профессор   с
сомнением  посмотрел  на  врача,  и  даже  как-то  извинительно
улыбнулсЯ, будто он грЯзно выругалсЯ.
     --  „а,  да,  --  понимающе  кивнул  доктор,  --   фамилию
припоминаю.
     --  ...под  действием  которого  кровь гонитсЯ по сосудам,
кстати, и в голову, -- продолжил ‚ладимир Њихайлович. -- ’ак вы
знаете, что замечательно -- хотЯ  сердец  столько  же,  сколько
людей,  и  у каждого из этих людей свой взглЯд на мир, зачастую
весьма далекий от крайнего материализма, несмотрЯ  на  все  это
сердца  бьютсЯ в точном соответствии с законами ЃойлЯ-Њариотта.
ЊенЯ этот факт просто настораживает.
     -- Ќастораживает? ’о есть вас как физика?
     -- Љак человека! --  профессор  улыбнулсЯ,  --  Ќу  и  как
физика,  конечно, впрочем, Я не могу вам точно сказать, где эта
физическаЯ часть у менЯ конкретно расположена, знаете  ли,  все
эти границы весьма условны.
     -- € что...
     --  ’ак  вот, представьте на минуту, такой странный мир, в
котором  у  каждого  человека,   внутри   свой   личный   закон
ЃойлЯ-Њариота.
     -- ’Яжеловато лечить в таком мире.
     --  Ќе то слово, но гораздо хуже то, что так и должно было
быть,  если  бы  мир  действительно  был  дикой  неодушевленной
природой.
     -- Ќу, это как-то странно слышать из уст естественника.
     --  Ћтнюдь, -- уверенно возразил ‚ладимир Њихайлович, -- Ђ
ели бы Я вам сказал, что это не мои  слова,  а  слова  Ђльберта
ќйнштейна...
     -- Џраво не знаю.
     --  „а  не  важно,  ќйнштейн тоже ошибалсЯ, но, правда, не
всегда.
     -- ’о есть, вы хотите сказать,  что  закон  этих  ЃойлЯ  с
Њариоттом   потому   существует,   что  кто-то  специально  его
настроил?
     -- “  вас  светлаЯ  голова,  доктор,  очень  рад  за  нашу
медицину. ’олько курите вы зрЯ.
       Њихаил Ђнтонович виновато улыбнулсЯ.
     --   „а,   странно   мир   устроен,   --  вдруг  профессор
переменилсЯ, -- Њы вот  говорим  о  философии,  спорим,  весело
пикируемсЯ,  бренчим  на гитарах, поругиваемсЯ, а менЯ все один
студент мой мучает, то есть теперь уж бывший  мой  студент.  --
Џрофессор помрачнел,
     -- џ почему-то все времЯ думаю о нем.
     -- Ђ что, интересный студент?
     -- „а, необычайно интересный человек, талантливый, умница,
но очень,  как  бы  это сказать вам, без кожи, что ли, казалось
бы, чего теперь в тоску впадать, живи, работай,  а  он,  знаете
ли, начиталсЯ Љастанеды, и стал миром управлЯть.
     -- ’о есть как управлЯть, -- опЯть насторожилсЯ доктор.
     --  Ќу как, не знаю уж точно, не силен Я в этом, да ведь Я
и не знал толком ничего, вот только уж  потом...  --  профессор
будто оправдывалсЯ.

     -- Џотом ? Џосле чего?
     -- Ћн, представьте, с закрытыми глазами поперек ‹енинского
проспекта пошел...
     -- € что?
     „октор  замер,  а  профессор  прЯмо поглЯдел ему в глаза и
выдохнул:
     -- Џогиб.
     -- Ќо может быть, он был предрасположен? ‡наете ли, бывают
такие впечатлительные натуры.
     -- Ѓывают, и нередко, ведь их  было  на  самом  деле  двое
таких у менЯ...
     -- Љак? Ђ что, второй тоже?
     -- Ќет, пока нет...
     -- џ, кажетсЯ, знаю, о ком идет речь...
     Ћни  не  говорЯ  ни  слова с пониманием посмотрели друг на
друга.
     -- —то же делать? -- доктор задал вечный вопрос.
     -- Ђ Я  уже  сделал,  --  профессор  хитро  улыбнулсЯ,  --
Љонечно,  все  зависит от него самого, но кое-что Я предпринЯл,
нет не спрашивайте, то есть не поверите, если скажу, да  вот  и
скажу, Я в книгу написал.
     --  ’о  есть вы оговорились? -- доктор опЯть насторожилсЯ,
когда услышал про книгу.
     -- Ќет, именно не книгу, хотЯ Я книгу тоже  написал  и  не
одну,  а  на  этот  раз  написал  точно  в книгу. ЏредставлЯете
профессора московского университета, воровато пробирающегосЯ  в
ночи  к одной из монументальных чугунных скульптур, вы наверное
знаете, у высотного зданиЯ, в таком очень социалистическом духе
исполнены.
     „октор живо представил чугунных  студентов,  расставленных
вокруг   университета   с   высочайшего   благословениЯ  €осифа
‚иссарионовича.
     -- Љстати, понимаете, какаЯ хитраЯ штука, ведь  он  и  нас
спасти бы мог...
     -- Ќас-то зачем? -- удивилсЯ доктор.
     ’еперь   он  заметил  как  по  зеленеющему  газону  спешит
сестричка.  „евушка  в  стерильно-белых  одеждах  еще  издалека
крикнула ему:
     --  „октор,  с  Њихаил  Ђнтоновичем,  кажетсЯ  инфаркт, --
протЯнула свиток, почему-то пергаментный, с красной  изрезанной
линией, -- ‚от кардиограмма.
     Ћн  внимательно  посмотрел  на  зазубрины, черканул вокруг
некоторых большой прописное "Ћ" и уверенно скомандовал:
     -- ѓотовьте к операции, -- и,  обратившись  к  профессору,
развел руками. -- €звините, работа.
     --   Џонимаю,   --   как-то   странно  улыбнулсЯ  ‚ладимир
Њихайлович, точно как при упоминании ЃойлЯ-Њариота.
     -- Ќе скажу, что вы менЯ успокоили, но все равно спасибо.
     -- Ќе стоит, -- коротко отрезал профессор и  пошел  дальше
по аллее, котораЯ теперь казалось бесконечной.
     „октор посмотрел в московское небо цвета берлинской лазури
и подумал, а хорошо бы махнуть с сестричкой на Ћку, там он знал
отличные места, с золотистыми песчаными отмелЯми, с рыбалкой, с
отдельными  домиками  санаториЯ  "‡аречный". ‚ операционной все
уже было готово. Ѓольной был накрыт по грудь  белой  простыней.
‡ачем  они  белое-то  постелили,  подумал  доктор  и  как можно
уверенней  посмотрел  в  глаза  пациенту.   ’от   был   бледен.
Ѓеспокойно следил за всЯким движением хирурга.
     --  Ќу  что,  братец,  сердечко пошаливает? -- он похлопал
Њихаила Ђнтоновича по плечу и оптимистически улыбнулсЯ.
     „октор   действовал   смело   и   решительно,   то    есть
автоматически,   сам  же  все  продолжал  обдумывать  диалог  у
скамейки. ЌавернЯка физик пошутил.
     --  Ќу-ка  сейчас  поглЯдим,   что   у   нас   с   законом
ЃойлЯ-Њариотта.
     Ћн одним движением резанул больного и вскрикнул от боли.
     --  —ерт,  что же они без наркоза режут? -- Џодумал Њихаил
Ђнтонович. Ђ впрочем, некогда, ситуациЯ критическаЯ.  ‚  глазах
пошли  разноцветные круги, из которых постепенно возникли кадры
Ѓондарчука "‚ойна и Њир",  но  не  батальнаЯ  сцена,  а  именно
взглЯд   из   телеги   смертельно   ранеными   глазами   ЂндреЯ
‚олконского. „октор  не  любил  ’олстого,  и  ему  было  обидно
смотреть  эту картину именно сейчас. ‚прочем, небо стало как-то
тЯжело кренитьсЯ, и поЯвилсЯ кусок Ѓородинского полЯ. Ћно  было
видно   сквозь  тонкие  сухие  стебли  овса,  подложенного  длЯ
мЯгкости в телегу. Џолки наступали, конница  обходила  флангом,
на  пригорке  в  белых  обтЯгивающих толстенные икры панталонах
сидел император. Ќо все это было скорее  в  его  голове,  а  на
самом  деле  сражение  уже покрывалось дымкой, будто его телега
была аэропланом. ‚скоре в сиреневом тумане  покрытый  показалсЯ
город. Ћтсюда он напоминал Њоскву.
     -- Џристегните ремни, -- послышалсЯ голос с неба. -- —ерез
несколько минут наша телега совершит посадку в городе Џариже.
     -- Ќо как же Џариж? -- удивилсЯ доктор, -- ’ам ќйфелева, а
здесь ЋстанкинскаЯ! ‚ небе кто-то засмеЯлсЯ и поЯснил:
     --  Ђх,  Њихаил  Ђнтонович,  право,  как же так, всю жизнь
мечтали, а когда мечта замаЯчила, не признали. „а  ведь  это  и
есть, доктор, наш Ѓудущий Џариж!
     -- Ќо отчего он так пульсирует.
     „октор  видел, как всЯ панорама стала подергиватьсЯ, будто
их телега попала в турбулентный слой.
     -- ’ак ведь Џариж этот в вашем сердце, Њихаил Ђнтонович.
     -- Ћтлично, -- быстро вспомнил доктор и  уверенно  щелкнул
ремнем, -- џ знал что, так и будет.

        32
     Људа  идти?  Ѓез  разницы,  все  и  так  при  нем.  ‘лепые
московские окна  и  их  негасимаЯ  квадратнаЯ  чернота.  ‘ейчас
Њосква  ему представлЯлась геометрической проекцией прошлого на
плоскость   настоЯщего,   подвешенную   в   неведомой   пустоте
перпендикулЯрно   линии  времени.  Ќеоспоримым  доказательством
этого были  названиЯ  московских  улиц.  …го  всегда  забавлЯли
московские  улицы.  ѓде  еще, в каком мире или в каких временах
могли бы пересечьсЯ ‹омоносов с ѓанди или ‹енин с  ‹обачевским?
“ж  конечно,  не  в  Ќью-‰орке, и даже не в Џариже, хотЯ, хотЯ,
вот, например, во ”лоренции есть улица ѓагарина,  и  пересекает
ее   какаЯ-нибудь   виа  ѓарибальди.  Ќо  здесь  столпотворение
характеров  и  лиц  похлеще.   €нтересно,   понимает   ли   еще
кто-нибудь,  сколько  красивых  мыслей  возникает на московских
перекрестках?
     Људа не пойди, везде есть над чем задуматьсЯ. „а  он  и  в
самом  деле  уже не стоЯл, а шел, и как-то даже слишком быстро.
‚о всЯком случае, пес не плелсЯ, а бежал трусцой  за  хозЯином.
‚прочем,  что  значит  быстро? ‘колько лет можно пройти за пЯть
минут? „а и зачем считать, если времени нет. „а и не помнит  он
ничего,  забыл,  стер,  убил, нет, впрочем, если он и забыл, то
ноги-то помнЯт! ‚от удивительно, что в сию минуту он  посмотрел
на себЯ со стороны, и увидел две бодро шагающие конечности. ѓде
у  них  располагаетсЯ памЯть? ‘лышишь, “мка, ноги сами шлепают,
не признаваЯ головного мозга. Џес  почему-то  заскулил,  как-то
очень  тревожно.  “же  далеко позади осталась ЊанежнаЯ площадь,
как и все остальное, сильно опустевшаЯ. „аже из ночных работниц
было раз два и обчелсЯ. ‚се-таки не  зрЯ  всеобщее  образование
народа происходило.
     ‘тараЯ  площадь  тоже  была  позади,  а с ней Њаросейка, и
все-все Ѓульварное кольцо, как странно, когда все позади, а что
же тогда впереди? —то может быть там, ’ЂЊ,  впереди,  если  ‚‘…
позади?  Џустота.  Ћн  присмотрелсЯ, задумалсЯ, остановилсЯ, то
есть не задумалсЯ, а наоборот, перестал думать, впрочем, черт с
ним, все слова, от которых только суета и несварение мозгов. Ћн
оглЯнулсЯ. ‚округ теперь было совсем не  то,  что  раньше.  Ћно
было огромным, нежным, сладким, и одновременно тревожным и даже
страшным.   Ћн   попыталсЯ  припомнить  нечто  подобное,  найти
какую-то остроумную метафору, как обычно это и делал,  стараЯсь
расчленить  на более простые и понЯтные части, но оно не хотело
ни на что и ни с кем делитьсЯ. Ћно  желало  быть  только  самим
собой,  и в то же времЯ поглощало все остальное, включаЯ и пса,
и особенно его  хозЯина.  Ќет,  нет,  кажетсЯ,  и  в  нем  есть
прорехи, сейчас мелькнуло что-то и в нем свое... ‚адим похлопал
по  карманам, будто что-то искал. „а нет, стихи не могли быть в
карманах. Ћни могли быть только в голове, в памЯти, а  там  все
позади.  Ћно,  кажетсЯ,  насторожилось  и  слегка отодвинулось,
освободив небольшой проем или, лучше сказать, промежуток,  куда
сразу устремилась его фантазиЯ.
     Ќаверное, так же в неизлечимых палатах на минуту отступает
раковаЯ опухоль, когда кто-нибудь расскажет анекдот. „урацкаЯ и
мерзкаЯ  аналогиЯ.  џ  вовсе  не  болен,  во  всЯком  случае не
безнадежно, вот он мой  проемчик,  вот  щель,  вот  промежуток,
подпол,  стена , уступ, холодный серый камень, как много в этом
звуке длЯ сердца, в сердце пламень едва горел  подобно  детским
ищущим  в  ночи  ребро  седьмое  цифра семь трамвайным счастьем
движетсЯ к мостам ‘анкт-Џетербурга кренЯсь, ломаЯ  вертикаль  и
освещаЯ  черный  медленный  буксир, кричащий о душе, что помнит
смену караула у  главного  поста,  где  ночь  и  день  передают
судьбу, как палочку, атлеты... жизнь, жизнь прошла, остановите,
стойте,  раз сомкните разъединенные черты, пусть будет все ЋЌЋ,
без швов и узелков, Я с ним хочу лицом  к  лицу  без  страха  и
расчета, как есть стоЯть в ночи, сомкнись же надо мной, высокаЯ
река,  Я  рыба  длЯ тебЯ, ты мне -- рука, запЯстье и плечо, ах,
плечико какое и ключица, но плечико  прекрасней,  ведь  оно  --
ЋЌЋ,  тоскует  по  устам,  тепла  ли в них еще моЯ граница, моЯ
поверхность, под которой бьетсЯ кровь всех раненых в сердца...
     Ќет, не то, стихи не то, рифма убивает жизнь, хотЯ  в  ней
так   много   пустоты...  ‚  ком?  ‚  чем?  Ќеважно,  важно  не
поддаватьсЯ, но как же хочетсЯ рабства, приди,  приди,  заполни
все  не  занЯтое  пустотой,  без тебЯ она не слишком пуста. ’ак
исчезают звезды, когда ЯвлЯетсЯ солнце,  что  Я  несу,  подумал
‚адим,  пусть  просто  встанет  рЯдом,  и Я скажу, моЯ девочка,
посмотри вокруг -- здесь только мы, Я и этот ободранный пес,  и
эта  Њосква,  все притихло и ждет твоего слова, впрочем, ветер,
но ветер принесет что-нибудь, другое, забытое, и желанное,  как
первый снег.
     Џроем исчез, сошел на нет, и ‚адим слилсЯ с серой холодной
поверхностью. Ћн чувствовал себЯ теперь не властелином мира, ни
гуру,  а  просто  архитектурным  излишеством на китайской стене
советского  реализма.   Љонечно,   здесь   минутнаЯ   слабость,
уговаривал  он  себЯ,  но  как  сладко  длитсЯ  эта  прелестнаЯ
минутка, он так и назвал ее про  себЯ  прелестной  минуткой,  в
безлунном  мраке московской ночи, в тени теней, в нижнем правом
углу черного проема парадной двери. ЏрыгаЯ с обрыва, не  забудь
захватить  кого-нибудь  с  собой, -- хотелось написать на стене
рЯдышком с мемориальной доской.  Џослышались  шаги.  –ок.  –ок.
–ок.  ’емно.  ЌеЯснаЯ  фигура  на  коне  замаЯчила  на  спуске,
приостановилась,  наверное,  заметила.  ™елкнул   затвор,   как
маленький  карабинчик,  на  дамской  сумочке. „винулась к нему.
•арактер известный, с пути не свернет.
     -- ’ы? -- донеслось до него.
     Џочему, злилсЯ на себЯ  ‚адим,  именно  в  ее  присутствии
становлюсь безвольным мальчишкой? ‘ этим надо кончать.
     -- џ, моЯ ласточка. -- Ѓодренько, сказал он и самому стало
противно.
     ‚  чем  ему теперь сомневатьсЯ, когда все свершилось, и он
сам руководит всем. Љатерина рассмеЯлась.
     -- џ ждал тебЯ, а ты все  не  приходила,  отчего?  Ќеужели
тебе еще нужны какие-то доказательства моей любви? Џосмотри, --
он показал на серый бордюр, -- ‚идишь здесь нарисована ласточка
и стоит моЯ подпись.
     Ќа   шершавой  поверхности  виднелсЯ  только  перевернутый
птичий хвост, напоминавший логотип  московского  метрополитена.
ђЯдом стоЯли инициалы ‚.Ќ.
     -- ’ы все исполнил, чего же еще не достает?
     ‚адим усмехнулсЯ. Ќаверное, даже приторно, и от этого стал
ерничать и лебезить.
     -- Џоговори со мной.
     -- Љак, и все? Ќеужто одним разговором удовлетворишьсЯ?
     --  €м, им одним, моЯ девочка, несравненнаЯ, на что же еще
мне, негодЯю, рассчитывать? ‚едь Я тогда  от  самой  дачи  шел,
видел,   как   ты   падала   в  грЯзь,  поднималась,  хваталась
испачканными руками за свои прекрасные волосы, вот,  кстати,  и
заколочка  твоЯ,  смотри,  --  он  разжал  ладонь,  --  видишь,
запотела, а вообще, как новаЯ. Ѓлеснул платиновый  полумесЯц  в
брильЯнтовых искорках.
     --  Ђх,  почему  Я промахнулась тогда, подло промахнулась,
пьЯна была, да не настолько, побоЯлась все-таки.  Ђ  надо  было
бы...
     -- ‚ чем же проблема, -- ‚адим шагнул на встречу, -- ђужье
при вас, мадам, на взводе, и Я здесь, и никто не пьЯн, тьфу, не
иначе  как  стихами  заговорил,  впрочем,  у  менЯ  есть слабое
головокружение, но это ничего, целитьсЯ не мне, хотЯ, если  все
это  только мой дурной сон... нет, сны надо смотреть на трезвую
голову, давай, теперь не промахнись.
     -- ‘той там, -- твердо сказала  Љатерина,  --  Ќе  смей  и
думать, Я застрелю.
     †ивотные  забеспокоились. Џес прижалсЯ к его ноге и поджал
хвост. Љонь гулко перетаптывалсЯ.
     -- •а, забавно, как, обрати  внимание,  нет,  правда,  мне
даже  интересно,  может  ли  менЯ уничтожить моЯ же собственнаЯ
фантазиЯ, право в этом что-то  есть,  ну-ка  попробуем,  --  Ћн
шагнул навстречу и Љатерина вскинула ружье.
     --  ‚от  так-то  лучше, черт с ним, если не убьешь, будешь
моей, впрочем, ты уже  мне  будешь  не  интересна,  потому  что
будешь  как  все,  как этот графоман докторишка, который боитсЯ
прочитать гиреболоид, знаешь, чего он боитсЯ, нет,  не  смерти,
чего ему, атеисту, смерти боЯтсЯ, боитсЯ обнаружить мой талант,
понимаешь,  опровергнуть боитсЯ себЯ, как ‘альери, кстати, жаль
‘альери, ведь он знал истинную цену прекрасному, а не умел-с...
ну что? -- ‚адим еще сделал шаг.
     Љатерина выстрелила  в  пролетавшую  над  ‘адовым  Љольцом
изодранную тучу.
     --  ‚ижу,  зарЯжено,  да  Я  знал, что зарЯжено, можешь не
сомневатьсЯ, стрелЯй, в человека, который ради тебЯ сделал  то,
что  никто  еще  никогда  не  делал  в  истории! ‘трелЯй, -- он
подошел и взЯл еще дымЯщийсЯ ствол, -- Ќарезное? Ќе положено-с,
ну да ладно, сейчас времЯ  неположенного,  как  там  на  охоте,
помнишь, под ‘моленском, солнце, снег, и мы, правда, еще зайцы,
здороваЯ  такаЯ матрена, с выводком, ах, ее ты не пожалела, а Я
тогда, дурак, напилсЯ, да водка дрЯнь  была,  сивуха...  давай,
давай Я тебе помогу, -- он подправил дуло к сердцу, -- —то там,
заела  собачка или порох отсырел, ну давай, -- раздалсЯ щелчок,
будто осечка, -- Ђх неудача,  есть  патроны  еще?  Ќу,  ну,  не
плачь,  глупаЯ  любимаЯ  девочка,  иди, иди ко мне, -- Љатерина
безвольно соскользнула, как отвЯзаннаЯ попона с конЯ,  и  ‚адим
обнЯл ее.
     Љатерина закрыла глаза и положила голову на его плечо.
     --  ‚от  и отлично. ‘пор закончен, спор двух сердец. ’ы же
так здорово мне подыграла. ‚ электричке  взЯла  книжку,  как  у
чужого человека. џ еще шел и думал, узнает или нет? Џомнишь, ты
мне как-то сказала: Я тебЯ знать не хочу, а Я и проверил, да не
захотела.
     -- Џочему Я не погибла... -- всхлипывала Љатерина.
     -- Ќеужели ты еще не понимаешь?
     -- џ ничего не понимаю.
     -- ђазве могут погибнуть фантомы?
     -- € те шестеро?
     --  €  те  особенно,  конечно,  ведь чтобы погибнуть, надо
жить! Ќадо быть отдельным существом, с отдельным  сознанием,  а
они не люди!
     -- € “мка?
     --  “мка?  --  ‚адим  улыбнулсЯ,  -„а,  вот же он, смотри,
-“мка!
     Џес завилЯл хвостом и принЯлсЯ теретьсЯ о ее ноги.
     -- Ќу а со мной что? Љто Я? -- Љатерина кажетсЯ  приходила
в себЯ.
     --  ’ы  мне  смертельно  необходима,  как  муза поэту, как
смычок скрипке, как рама картине. „а  черт  знает  как.  ’ы  же
видишь,  Я  сам пришел, Я был готов умереть... ибо ты -- это Я,
только женщина, но в остальном... Џослушай,  мы  достойны  друг
друга,  мы  оба  бесконечно преданы истине и не кривлЯемсЯ, как
эти людишки.
     -- € что дальше?
     -- „авай сначала поднимемсЯ к тебе, Я чертовски устал.

        33
     ‚оропаев стоЯл над свежим холмиком, подставив  клочковатую
плешь   под   холодный   ветер.  ‚се  молчали.  ’олько  женщины
всхлипывали, и мужики посапывали носами.  Ђндрей,  упершись  на
лопату,  смотрел  в  землю,  как  раньше на костер, пристально,
будто боЯлсЯ что-то  пропустить.  —уть  поодаль  стоЯл  ‘ерега,
прЯча  замерзшую  культю  под серое в елочку пальто. Ћна у него
почему-то мерзла в первую очередь.
     „октора похоронили рЯдом с его любимой скамейкой, и теперь
ждали, кто скажет речь.
     Љазалось, только один ветер  твердо  знал  свое  дело.  Ћн
наскакивал на людей и деревьЯ, на их обнаженные головы и кроны,
словно грубое матерное слово. Ќо сейчас никто не замечал ветра.
     Ђндрей  почти  не знал доктора, а еле сдерживалсЯ от слез.
„а и хоронили долго, землЯ без снега промерзла  сантиметров  на
сорок,  и  они  долбили  ее  по очереди. Ѓыло даже жарко. Љогда
поЯвилась краснаЯ московскаЯ глина, стало полегче. Џотом кто-то
принес белую простыню, и доктора завернули на иудейский манер и
кое-как опустили на дно.
     -- •оть бы снег пошел, -- вдруг сказал ‚оропаев.
     ‚оропаев за последнее времЯ  привык  хоронить,  но  здесь,
здесь было другое, и он надолго прирос взглЯдом к могиле.
     —то  же  ты,  Њихаил  Ђнтонович,  говорил  же  Я тебе, эх,
земскаЯ твоЯ душа, пошел поперек  сценариЯ,  думал,  и  вправду
спектакль,  ан,  вишь как ломануло, полюбил Я тебЯ, откровенный
мой человек, за сердце беспокойное,  верил,  значит,  не  ведаЯ
сам,  верил,  ну  ничего,  спи  спокойно,  Њосква не первый раз
горит, отстроитсЯ, еще лучше станет, будет он,  будущий  Џариж,
погоди,  --  ‚оропаев  громко скрежетал стальными коронками, --
ничего, ничего, мы в ”илЯх отсидимсЯ, пускай Ќаполеон погулЯет,
померзнет в ђусской пустоте, а  потом  уж  держись,  до  самого
второго Џарижу гнать будем, а если куда на восток задумает, так
не надейсЯ, мы и до внутренней Њонголии доберемсЯ, нечто зрЯ мы
Љ‚†„  проложили? Ќе хрен рельсам ржаветь, до самого Џорт-Ђртура
души нашей махнем, и восстановЯт на будущих  картах  --  ЏђЋ‹€
ЉЂ‡ЂЉ€,  слышь  Њихаил  Ђнтонович,  русский  человек -- широкий
человек,  его  не  загонишь  в  подсознание,  хрена,  жили  без
архетипов,  и  дальше  жить  будем,  а  если кому не в мочь без
пустоты, так, ѓосподи помилуй,  мы  ж  ее  вам  открыли,  летай
сколько  хочешь  вдали  от  ‘олнц,  пока провизиЯ не кончитсЯ и
обратно к мамке не потЯнет, так  мы  им  всем  вставим,  Њихаил
Ђнтонович,  еще не перевелись невтоны духа... только зрЯ, все ж
таки,  гиперболоид  курочил,  чего  там  было  искать,  сколько
калашникова  не разбирай, он не станет мармеладом стрелЯть, всЯ
эта конверсиЯ в душе произойти должна, не в уме, понимаешь, а в
душе, ну прости, прости, Я и сам много глупостей наделал, но уж
лучше глупость от сердца, чем горе от ума...
     Ћн очнулсЯ, когда почувствовал, что кто-то дергает его  за
рукав.  ќтот  ‘ерега  поворотил  ‚оропаева  от могилы. ’ут было
новое незнакомое лицо в кепке. ’о есть, на  голове  у  человека
был  блин  из  кепки,  перевЯзанный  шарфом, как это делают при
зубной боли. —еловек сам был похож на свой  головной  убор,  во
всЯком  случае,  казалось,  он  давно  уже  позабыл,  длЯ  чего
поЯвилсЯ на свет.
     -- ѓромадЯнэ, вы господа чи товарыши?
     -- Љому как, -- ответил  ‚оропаев,  опЯть  повернувшись  к
могиле.
     -- ’ы почему без очков?
     --  ЋкулЯры,  навищо?  ™о цэ на Њосковщини робытьсЯ? ‡нову
•Љ—Џ?
     --   „а   вроде,   --   ответил   полковник,   --   ’олько
интеллектуальное, знаешь что такое интеллект?
     -- Ђ Якжэ, -- обиделсЯ мужик, -- “ мэнэ освита высша... --
и, будто извинЯЯсь добавил, -- ...нэзакинчена тильки.
     -- €з “краины, значит, -- отстраненно проговорил ‚оропаев.
     --  Ќи,  Я з пид Љлыну, дви нэдили йшов, а що тут робытьсЯ
на Њосковщине? ѓазэт нэ шлють,  тэлэбаченнЯ  зовсим  гэпнулось,
навить ‹ыбидынного Ћзэра нэ кажить.
     -- ‹учше бы ты, мужик, там в деревне и сидел.
     --  „а  Я  и  сыдив,  докы батько нэ вмэрлы, -- мужик снЯл
кепку и перекрестилсЯ.
     ‚оропаев, измученный совпадениЯм, насторожилсЯ.
     -- Џогоди, ты чего мужик, ты не из храму ли?
     -- ™об нэ так.
     -- Ђ отца ‘ерафим зовут?
     -- „а, тильки хфамилиЯ у неого нэ наша.
     -- ‚от так встретились, отец ‘ерафим, -- ‚оропаев хрустнул
челюстЯми. -- как же? „а  кто  же  знал?  --  Џотом  опомнилсЯ,
посмотрел на посиневшего от холода мужика и вЯло спросил:
     -- —то, леса рухнули?
     --  ’а,  Яки  там лиса! Џравда, колы цэй бисов витер подув
такы  впалы,  та  батько  простудылысь  и  помэрлы,  --   мужик
перекрестилсЯ,  --  Ђ Як помырав, мэнэ простыв, Я там грих одын
мав, да и нэ одын, а вин казав, що прощае мэнэ и молытысЯ  будэ
за  мэнэ,  а  щэ  казав, пиды до Њосквы у пэршу клинику, знайды
доктора  Њихаила  Ђнтоновича,  и  пэрэдай  йому  вид  мэнэ  тэж
благословение.
     -- Ћпоздал мужик, нету больше Њихаил Ђнтоновича.
     -- Ћсь тоби раз, ну дила. Њужик снЯл блин и перекрестилсЯ.
     --  ’ы  молитву  какую знаешь? ’от пожал плечами, прижимаЯ
свой картуз к груди.
     -- —ого ж, Я отца ‘эрафыма отпував и доктора зможу.
     Ћн перекрестилсЯ и начал на древнеславЯнском Языке:
     --   “покой   ѓосподи    душу    православного    Њихайила
Ђнтоновича...
     Џосле отпеваниЯ ‚оропаев сказал:
     --  Џойдем,  помЯнем  Њихиала  Ђнтоновича, -- он подошел к
жигулЯм,  достал  из  бардачка  докторскую   флЯгу   и   мерные
стаканчики.
        Ђрмахгедон выпил, даже не скривившись.
     --  ™о  ж  цэ  робытьсЯ, кныги жгуть, ликарни жгуть, що цэ
пэкло?
     -- Ќичего, сдюжим, -- сказал ‚оропаев.
     …му вдруг захотелось спать. „а и то сказать, летом бы  уже
светало.
     --  Ђ  щэ  батько  казав,  Якщо  зустрину  коррэспондэнта,
наказаты йому, нэхай покаетьсЯ.
     -- Љакого корреспондента? Љорреспондентов больше  нет,  --
сказал ‚оропаев.
     -- „а був одын, нэначэ нэзрЯчий...
     --  ЏонЯтно,  -- ‚ениамин ‘еменович вспомнил про звонок из
Љлинского района.
     -- „уже гордый, аж злый,  --  добавил  мужик,  разглЯдываЯ
притихшую Њоскву.
     -- ’ебЯ как зовут-то? -- спросил ‚оропаев.
     --  Ђрмагхедон, -- задумчиво сказал мужик. -џ колы йшов до
Њосквы чув, що збыраетьсЯ вийско з пид ’амбову.
     -- ’качи? -- почему-то спросил Ђндрей.
     -- Ќи, кугхуты, да може и ткачи,  кажуть,  трэба  владу  у
Њоскви
     поставыты до стенки... -- Ђрмахгедон пыталсЯ воспроизвести
русскую речь.
     -- Ђ когда выступают? -- насторожилсЯ ‚оропаев.
     --  „а  кажуть,  вже  йдуть  и  завтра  пид  утро будуть у
Њоскви...
     -- Џриехали, теперь уж точно...
     -- Ђ чого воны нам -- мы ж нэ влада. Љажуть влада тэпэр  у
голови,  а  хто  у  нас у голови -- интеллигенциЯ, пысьменныки,
профессора... и ийих передовой авангард пресса. —етверта  влада
и  четвэрта  революциЯ,  бо воны прыдумалы такый епирболоид, --
Ђрмахгедон перекрестилсЯ, -- и друг друга Як дустом травлють.
     -- „а нет уж никакой интеллигенции,  --  спорил  ‚оропаев,
будто это Ђрмагхедон пришел из ’амбова.
     -- €нтеллигенции николы нэ мало.
     ‚оропаев оглЯнулсЯ на могилу и прошептал:
     -- Џрощай доктор, нам пора...

        34
     Ћн отвык от женщин, и теперь суетилсЯ как подросток. Ћн не
ожидал,  что  все так быстро произойдет, он ждал сцен, уверток,
обмана, презрениЯ, Ѓог знает чего, но она так быстро оттаЯла  и
теперь  была  прежней Љатериной. Ќо фокус в том, что сам он уже
стал забывать эту конкретную женщину, и ему  хотелось,  что  бы
все произошло как-то более возвышенно, не так мерзко, и от этой
мерзости суетилсЯ еще сильнее:
     --  ‘ейчас,  сейчас,  черт, что за одежда на тебе, где она
расстегиваетсЯ? ‘верху или снизу? ѓде же?
     -- ѓде... -- она вспрыснула как девчонка и, сделав  паузу,
которой мог бы позавидовать Ћлег џнковский, добавила:
     -- ...сверху... -- и снова рассмеЯлась, -...или снизу.
     —тобы успокоитсЯ, он начал говорить.
     -- ЊилаЯ, упрЯмаЯ девочка, браки совершаютсЯ на небесах, а
алхимические браки происходЯт в пустоте. ’ы видишь, как они все
ошибались,  они  думают, что Я мужлан, начитавшийсЯ умных книг,
что Я только и способен на насилие, скажи, разве это похоже  на
изнасилование?  Љстати,  о  нем мы еще поговорим, -- он наконец
расстегнул застежку и ощутил прилив нежности, --  ‘волочи,  что
они с тобой натворили, эти Љаутские, Ѓронштены и Љропоткины, да
на  тебе живого места нет. ‚рете господа, умом ђоссию не взЯть,
да и аршином, где он, ваш фаллический аршин?  в  палате  мер  и
весов  в  парижах?  ‘люнтЯи  интеллигенты, символисты х... , Ћн
сделал   очередной   шаг   и   почувствовал    себЯ    мастером
международного  класса  по  спелеологии,  -- Ћни оболгали тебЯ,
называли  тебЯ  продажной  тварью,  сочинЯли  о  тебе  похабные
анекдоты,  особенно  эти  инженеры  человеческих  душ,  знаешь,
Љатерина, что литература подобна тому, чем мы  с  тобой  сейчас
занимаемсЯ,  вопрос  только  в  том  --  каким образом трахнуть
читателЯ,  здесь  у  каждого  свой  физиологический   стиль   и
темперамент,  --  ‚адим стал понемногу привыкать к изменившейсЯ
обстановке, -- завЯзка, кульминациЯ... катарсис, о катарсис, о,
этот сладкий, вечно зовущий катарсис, но  сейчас  не  об  этом,
сначала  надо  обольстить,  то есть прельстить, что бы читатель
хотЯ  бы  слегка   задрожал   от   предчувствиЯ   того   самого
удовольствиЯ,  которого он и заслуживает. ‚начале прикосновениЯ
должны быть нежными, как бы невзначай, но вполне в определенных
местах,  по  этим  легким  едва   заметным   штрихам   читатель
догадываетсЯ  о  будущем наслаждении, это может быть всего лишь
игра, поиск друг друга в складках вечности, -- ‚адим  поднажал,
и  Љатерина  вскрикнула,  закатываЯ глаза, -- но это всего лишь
намеки, они только  обещание,  ведь  чтобы  выбратьсЯ  из  этих
складок  и  воспарить  в  свободном  полете  сознаниЯ, в особом
взлете освобожденной мысли,  нужны  особые  внезапные  решениЯ.
Џредставь  себе,  что  на  концерте  в  зале —айковского, после
Lacrimosa Њоцартовского реквиума,  когда  зал,  затаив  на  два
такта  дыхание, ожидает нового подъема, дирижер оборачиваетсЯ и
громко посылает публику к такой-то матери, что на  литературном
Языке  подобно заборному слову в девЯностом сонете експира. Ќо
вернемсЯ к прозе жизни, -- новаЯ, казавшаЯсЯ теперь бесконечной
итальЯнскаЯ кровать, глухо закачалась, подобно бывшему маЯтнику
”уко в €саакиевскос соборе.
     -- ‹учше романа ничего быть не может,  стихи  и  рассказы,
видишь  ли,  хороши,  но  они  слишком мимолетны, как случайные
свЯзи, их нужно еще и еще,  это  болезнь  юности,  а  настоЯщее
чувство  рождаетсЯ в крупных формах, -- он ощутил в руке что-то
мЯгкое и круглое, -- но и здесь злоупотреблЯть не  стоит,  менЯ
просто  мутит  от  трилогий,  представь  себе,  каково  спать с
классиками -- это ж сплошное хождение по  мукам,  или,  положим
‹ев Ќиколаевич -- ‚ойна и Њир, так что на самом деле, ‚ойна или
Њир? €ли только ‚ойна, скажем Њиров. Ѓесконечные длинноты, нет,
тут  нужен  другой  подход:  ни ‚ойны, ни Њира, как в Ѓресте. €
никаких соавторов, соавторы -- это натуральнаЯ групповуха,  что
за тусовки в интимном месте, нет, господа, это уж совсем никуда
не годитьсЯ, а с модернистами, бррр.
     --   „а,   это  точно,  --  подтвердила  Љатерина.  ‚адиму
показалось неуместным ее скороспелое согласие, но  он  уже  был
сильнее обстоЯтельств.
     --   Љстати   о  символистах,  они  похожи  на  советского
интеллигента, который трахает жену с фигой в кармане, точно  не
знаЯ  чем занЯть руку, -- Ћн длЯ Ясности на времЯ сделал фигу и
покрутил пред  Љатиными  глазами,  --  видишь,  совсем  не  то,
поэтому и не бывает у символистов настоЯщего катарсиса.
     -- Ђ, вспомнила теперь.
     -- ѓде застежка?
     -- Ќет, Я