! Љонец! „ырка исчезает. ‡арастает, если хотите, как пуповина после
рождениЯ ребенка. Љогда менЯ нет, Я не могу быть чем-то в чем то  другом,  в
том числе и в себе самом.
     -- ’о есть, вы хотите сказать, что ваше тело...
     --  € мое тело, и ваше, и тело любого человека, как мы его видим -- это
всего лишь слабенькаЯ копиЯ  той  дырки,  которую  наше  действительное  "Я"
прорезает  в  окружающей  реальности. ќто даже и моделью "Я" нельзЯ назвать.
’ак, ерунда на постном масле, психофизический параллелизм. ЌастоЯщие  теории
возникают  в  чистом разуме, который не что иное как дырка неизвестно в чем,
практика только подталкивает  к  их  открытию,  но  никак  это  открытие  не
предопределЯет. ђазум -- это дырка, порождающаЯ теории, вот так!
     --  ”риц,  вы  когда-нибудь  были  на  лекциЯх  —езаре? Џомните, как он
толковал про эпифеноменальность психики? —то, мол  --  тело  отправлЯет  все
функции,  а  психика,  субъективнаЯ  реальность  --  это всего лишь слабое и
неполное отражение этих функций. ’еперь вы все ставите с ног на голову!
     -- ”рансуа, Я ничего и никуда не ставлю, Я просто засовываю  весь  этот
беспредметный спор туда, куда положено -- в дырку. ‚ообще, дорогой ‹ефевр, Я
не  в  ответе  за  всех  своих  коллег.  Ќаш профессор ‘пинелли -- добрейшее
существо, но он живет, не просыпаЯсь, и читает свои  лекции,  не  приходЯ  в
сознание.  Ќо  если у —езаре в голове пусто, как в бутафорском гробу, то это
не  значит,  что...Ќу  подумайте,  ”рансуа,  подумайте  головой!  …сли  тело
первично,  а  психика  эпифеноменальна,  то  как  объЯснить  Явление смерти?
’ело-то не исчезает, оно только перераспределЯетсЯ в  пространстве.  ‚се  те
атомы  углерода,  кислорода  и  прочаЯ, с позволениЯ сказать, гадость -- она
протухает, испарЯетсЯ, но отнюдь не исчезает!
     -- Ќу да! ЊатериЯ не исчезает, изменЯетсЯ лишь форма...
     -- Ђ что такое, по-вашему, форма, а, ”рансуа? Џо-моему,  форма  --  это
скорее  не  материЯ, а дырка, но не просто дырка, а набор дырок, и не просто
набор, а ориентированный набор.  Џонимаете,  ”рансуа,  Я  ничего  нового  не
изобретаю,  Я лишь пытаюсь немного перевернуть этот застарелый картезианский
взглЯд на вещи. ‚ объЯснении устройства мира  можно  идти  от  предмета,  но
можно идти и от дырки. € обе точки зрениЯ, Я считаю, одинаково равноправны!
     --   ‚ы   знаете,  ”риц,  возможно,  ‚аша  теориЯ  вполне  логична,  но
представьте, как ‚ы будете объЯснЯть это студентам? Џредставьте, вот Я приду
домой и начну объЯснЯть своей ‹оретте, что согласно научным выкладкам она --
всего лишь дырка. ‚едь она, наверное, надает мне оплеух и подаст на развод!
     -- Ќу, согласитесь, ведь в каком-то смысле, она действительно дырка.  Ђ
‚ы,  ”рансуа  --  тот,  кто  ее периодически заполнЯет. Ќо с другой стороны,
”рансуа, и вы сами тоже...
     -- Џослушайте, ”риц! џ не гомосексуалист!
     -- „а нет, ”рансуа, ‚ы менЯ не понЯли! џ имел в виду  все  то  же:  что
первично. ’о, что мы считаем не дыркой, может быть именно как раз дыркой. ’о
есть,  ничто  не  запрещает  рассматривать  предмет,  даже  остро  торчащий,
наименее похожий на дырку предмет, своего рода антипод дырки, как дырку.
     -- ”риц! Џозвольте ‚ас спросить, ‚ы и стоЯ над писсуаром так считаете?
     ‹ефевр вложил в свой голос немало Яда, задаваЯ этот  вопрос.  ѓросскопф
расстегнул  брюки  и  внимательно осмотрел то, что держат над писсуаром, как
будто видел его в первый раз.
     -- ‚ы знаете, ”рансуа, Я об этом раньше уже думал, правда  несколько  в
другом  контексте.  Ќо  как ни смешно -- отчасти это действительно дырка. Џо
‚ашему -- откуда, как не из дырки, беретсЯ струЯ, бьющаЯ в писсуар? „ырка --
она всюду, решительно везде, где есть жизнь!
     -- •орошо, ”риц, замечательно, ‚ы менЯ почти убедили. Ќо  ответьте  мне
еще  на  такой  вопрос.  џвлЯетсЯ ли церковь дыркой в Ѓоге? ‚едь если она не
ЯвлЯетсЯ, то Ѓог никак не может знать о тех, кто в ней молитсЯ, и церковь --
бесполезна, как любые молитвы или вообще любое обращение ко ‚севышнему. …сли
же Ѓог допускает наличие в себе дырок, то значит ли  это,  что  дальше  Ѓога
дырок  не  бывает,  или это значит, что Ѓог -- сам, в свою очередь, ЯвлЯетсЯ
дыркой в чем-то другом. €нтересно знать, в чем?
     -- Ќу, по-видимому, можно предположить, что Ѓог ЯвлЯетсЯ дыркой в самом
себе.
     -- ”риц, ‚ы уже раньше говорили, что  это  человек  ЯвлЯетсЯ  дыркой  в
самом себе. ‚ыходит, что постулат о том, что Ѓог сотворил человека по своему
образу  и подобию, получает теоретическое обоснование: ЃольшаЯ дырка в самой
себе образовала в себе некоторое количество меньших дырок, также  ЯвлЯющихсЯ
дырками самими в себе. Ђ ЯвлЯютсЯ ли они при этом все еще и дырками в Ѓоге?
     --  „а!  Ѓез  сомнениЯ,  да,  хотЯ  они  могут  это  не осознавать. ќто
очевидно. ‚ера в Ѓога интуитивна, и человек волен  проецировать  образ  Ѓога
куда  угодно  --  на  небо,  под  землю,  в Љосмос. € при этом человек будет
одинаково  прав.  Ќо  обратите  внимание  --  человек  может   найти   Ѓога,
соединитьсЯ с ним духовно, лишь найдЯ его внутри себЯ, то есть, там, где они
совмещаютсЯ.  Ђ  ведь  это  как раз и есть первооснова любой веры. ‘овместив
себЯ с Ѓогом полностью, человек сам немного  становитсЯ  Ѓогом,  скажем,  на
величину той дырки, которой он ЯвлЯетсЯ.
     -- ‚ы хотите сказать, что €исус -- это всего лишь дырка в самом удачном
месте...
     --  €ли  в  самом неудачном -- зависит от того, как смотреть на вещи...
Љто вообще доказал, что полное совмещение  с  Ѓогом  --  это  очень  хорошо?
—еловек  --  дырка  в  самом себе, потому что знание его некогерентно, он не
представлЯет себе всех последствий своих действий. ’о же самое можно сказать
и о Ѓоге -- только масштабы совсем другие.  Џолное  совмещение  с  Ѓогом  не
просто  опасно,  а  крайне опасно! ‚ы только подумайте -- человек, совместив
себЯ с Ѓогом, невероЯтно увеличивает масштаб своих деЯний. Ћшибка  вождЯ  --
это  гибель  племени.  Ђ  ошибка Њессии -- это гибель рода человеческого. ‚ы
посмотрите --  как  быстро  сориентировались  евреи,  молниеносно  устранили
катастрофу,  правда несколько грубовато сработали. € сколько вреда было, тем
не  менее,  причинено  --  посчитайте  число  жертв   религиозных   войн   и
преследований,  число  зомбированных прихожан. ЊаленькаЯ теориЯ вырвалась из
небытиЯ и гулЯет по земле,  эдакий  информационный  вирус,  заражающий  всех
подрЯд.  ‹юди  сами передают этот вирус по наследству, зомбируЯ своих детей.
Ќет -- соединение с Ѓогом крайне опасно! ќто неуправлЯемый процесс. Њы можем
получить от него вовсе не то, что нам нужно...
     -- -- Џостойте-ка, ”риц, ведь по-вашей теории получаетсЯ, что €исус  --
не  единственный  прорыв,  ‚ыходит  --  второе  пришествие,  или  по-вашему,
совмещение, имеет реальную основу? €ли вообще -- Ѓог и  человек  --  это,  в
принципе одно и то же?
     --  Ќет, ”рансуа, не совсем одно и то же -- устало промолвил ѓросскопф,
--
     -- Њасштабы несопоставимы. Њногое, даже самое близкое, недостижимо  длЯ
человека,  но  вполне  достижимо длЯ Ѓога. ‚от смотрите: Я не знаком с вашей
женой ‹ореттой, ‚ы мне ее так и не не представили на пикнике, где Я видел ее
единственный раз. Њожет ли длЯ менЯ ‚аша ‹оретта ЯвлЯтьсЯ  дыркой...  да  не
сжимайте  ‚ы  кулаки,  ”рансуа,  Я  же  совсем  не  это имел в виду! џ хотел
сказать, что человек -- это дырка не только актуальнаЯ,  но  и  виртуальнаЯ,
или  вернее, потенциальнаЯ дырка. Ќо не то и другое одновременно. —еловек --
это маленькаЯ дырка из кое-чего кое в чем, далеко не во всем. Ђ Ѓог  --  это
дырка из всего во всем. ђазница только в количестве и в осуществимости. ‚аша
‹оретта  длЯ  менЯ  достижима  лишь  потенциально,  а реально, скорее всего,
недостижима. Ђ длЯ Ѓога достижима и дева ЊариЯ,  и  ваша  ‹оретта,  и  любаЯ
другаЯ  дырка. „лЯ человека -- дырка или есть, или ее нет, а длЯ Ѓога -- это
все равно. Ѓог -- это все дырки, которые были,  есть  и  будут,  он  сам  их
создал, они -- его часть, и они в полном его распорЯжении.
     -- ’огда, ”риц, мы может быть, когда нибудь все-же поймем Ѓога?
     Џрофессор   ѓросскопф  сложил  калькулЯтор  в  карман,  достал  платок,
легонько сморкнулсЯ и протер очки уголком платка.
     -- Ќет, ”рансуа, это исключено.
     -- Џочему?
     -- „а потому, что Ѓог -- это еще и все те дырки, которых никогда и ни в
чем не было, нет и не будет! € длЯ него  нет  разницы  между  теми  дырками,
которые  есть  в  реальности, и теми, которые только могли бы быть, но их не
было и не будет никогда! ‚ы это понимаете -- никогда!!!
     ЏоследнЯЯ фраза почему-то прозвучала  очень  трагично.  “ченые  надолго
замолчали.
     --  ‡астегните  штаны,  коллега -- сказал наконец ‹ефевр и снова тЯжело
замолчал, опустив голову на грудь.
     ѓросскопф внимательно осмотрел то, что все это  времЯ  свисало  из  его
расстегнутых  штанов,  и зачем-то решил пересчитать на нем суставы. ‘уставов
не оказалось вовсе, и профессор разочарованно застегнул штаны и молча уселсЯ
на стул. ‹ефевр, тоже не говорЯ ни слова, сел  за  свой  дисплей.  ѓросскопф
вернулсЯ  к  своему  компьютеру и выхерил из отчета корень из трех -- он ему
почему-то перестал нравитьсЯ.
     Ќазавтра в лабораторной стене дырки уже не было, Ќа  этом  самом  месте
висел  аккуратный  хаб  в  сплетении  проводов  и  хитро,  чуть-чуть интимно
подмигивал  неоновыми  лампочками.  Џрофессор  ѓросскопф  склеил  из  бумаги
маленькую ленту Њебиуса, повертел ее перед очками и раздумчиво сказал:
     -- ‚от смотрите, ”рансуа, лента Њебиуса -- одностороннЯЯ поверхность, а
дырка  в  ней  все  же  имеетсЯ. ’о есть, эта лента -- дырка сама в себе. …е
можно рассматривать как простейшую модель субъективного мира человека и даже
как модель Ѓога. —то вы думаете по этому поводу, коллега?
     Џрофессор физики ”рансуа ‹ефевр угрюмо  отмолчалсЯ:  сказать  ему  было
решительно нечего.

        ЊетрическаЯ система мер
     ”ранцузский  метр  завоевывал  европейский  континент,  не пощадив даже
Ѓритании с ее пинтой. Ђльберт ќйнштейн к тому  времени  еще  не  родилсЯ,  и
поэтому  некому было образумить французов и сказать, что результат измерениЯ
зависит не от размеров измерЯемого объекта, а от  от  намерений  измерЯющего
субъекта  .  ‘ократ  же  к  тому времени уже умер, успев только сказать, что
человек есть мера всех вещей, но не сказав самого главного -- как укладывать
человека при измерении вещей: вдоль вещи или поперек. ‹юди того времени были
очень конкретны, и метр представлЯлсЯ им не абстрактной единицей  измерениЯ,
а   шершавым   деревЯнным   бруском   с  делениЯми,  нанесенными  химическим
карандашом. Џростой польский крестьЯнин и  вовсе  не  мог  представить  себе
метр,  ибо его душа состоЯла всего приблизительно из тридцати сантиметров --
тридцати  неструганых  занозистых  брусочков,  большаЯ  часть  которых  была
привЯзана  к  дому  и  к  натуральному  хозЯйству.  €  только два, пусть еще
нескладных, суковатых метра величественной души  польского  ученого  ЌиколаЯ
Љоперника  располагались на крыше в любую погоду, где он разглЯдывал солнце,
луну, звезды и другие небесные тела в примитивный телескоп,  построенный  из
дождевой трубы и бычьего плавательного пузырЯ. Ћн думал о прошлом, настоЯщем
и  будущем,  о  том,  что  настоЯщее  --  это  всего лишь место, где будущее
затаптывает следы прошлого, и от этого пыль поднимаетсЯ столбом и  заслонЯет
небесные  тела  от  взоров  ученых. ‚ это самое времЯ другие ученые роютсЯ в
этой пыли, выкапывают окаменевшие кости доисторических  рептилий  и  по  ним
точно  восстанавливают место, времЯ и детали исторических событий, таких как
распЯтие •риста, взЯтие  Ѓастилии  и  ’рафальгарскаЯ  битва.  „ругие  ученые
выкапывают  нехитрую  утварь  прошлых столетий, такую как золотые украшениЯ,
гробницы, мумии, скафандры пришельцев, ковбойскую  шлЯпу  Њономаха,  фрески,
свернутые  в пыльные рулоны, и многое, многое другое. Љоперник вспомнил, что
так  и  не  побывал  на  докладе  группы  археологов,   нашедших   прекрасно
сохранившуюсЯ  противотанковую  мину. „оклад не состоЯлсЯ в свЯзи с тем, что
ученые не смогли сохранить  бесценный  экспонат.  ‘тоЯ  на  крыше,  Љоперник
поеживалсЯ  от  холода  и  утешал себЯ тем, что ему не так жарко как коллеге
„жордано Ѓруно. ‚ то времЯ как одни ученые по  костЯм  и  черепкам  пытались
восстановить  прошлое,  а  политики  --  склеить  его  с настоЯщим, Љоперник
вычислЯл по траекториЯм небесных светил  будущее  планеты  ‡емлЯ,  и  ничего
хорошего  в этом будущем не находил, что впрочем, совпадало с исследованиЯми
археологов,  согласно  которым  от  древних  рептилий  остались  одни   лишь
окаменевшие  кости,  от  ’рои -- золотые украшениЯ, от Џомпеи -- пепел, а от
многого чего другого и вовсе ничего не осталось.  ‚се  это  доказывало,  что
французы  изобрели  свой  метр  в  высшей  степени зрЯ, потому что что им не
мерЯй, все равно оно от этого никак прочнее не станет и дольше на  ‡емле  не
продержитсЯ.  ‚прочем,  французы  всегда  были вздорными людьми, не в пример
англичанам, которые изобрели пинту не по вздору и не  по  праздности,  а  по
здравомыслию,  потому  что  надобно  же человеку знать, сколько ему положено
выпить, чтобы не думать о мрачных перспективах и ждать своего конца  весело,
с удовольствием, ну и не без пользы, конечно.

        џ больше не летаю во сне
     џ  больше  не  летаю  во сне, и наверное никогда не полечу. ‚ детстве Я
летал во сне очень-очень часто, почти  каждую  ночь.  Њои  полеты  почему-то
всегда  происходили  в какой-то школе, не в нашей, но очень похожей на нашу.
ќта школа была совершенно пуста, и  когда  Я  шел  по  ее  коридорам,  всюду
порхало  и  трепетало  эхо  от  моих шагов. џ летал по пустым рекреациЯм, по
актовому залу, залетал порой в спортзал, где был высокий потолок, и на  этом
огромном  потолке  были  вкривь  и  вкось  прилеплены  грЯзные светильники с
пыльными люминесцентными колбами, а еще висели деревЯнные кольца, похожие на
большие бублики, и толстые лохматые канаты.  Ќет,  сначала,  наверное,  надо
рассказать, что Я делал, чтобы взлететь. ќто было не очень просто. Ќадо было
поджать  что-то  в  животе  и  осторожно  и плавно начать двигать ногами, не
совсем так, как на велосипеде, но похоже. € даже не так:  дело  было  не  во
внешней  сути  движений, а в их пластике, в их внутренней наполненности. Њне
никогда не удавалось повторить этих движений наЯву. €ногда Я и во сне не мог
выполнить движениЯ правильно, и тогда Я не мог  взлететь.  “же  сравнительно
недавно Я ходил к китайскому мастеру заниматьсЯ ушу, и один раз на занЯтии Я
понЯл,  что  некоторые  движениЯ из тех, что мы разучивали, напоминают мне о
моих детских полетах. ’ак вот, Я начинал делать эти  движениЯ,  и  мое  тело
каким-то образом повисало в воздухе, не терЯЯ при этом своего веса. € если Я
правильно  и  скоординированно  двигалсЯ,  то  Я  успешно  взлетал под самый
потолок. Џочему-то Я почти всегда летал по совершенно безлюдной школе. ЌаЯву
Я иногда писал на школьных стенах всЯкую ерунду, но почему-то Я ни  разу  не
додумалсЯ  во  сне,  что можно писать на потолке. џ обследовал все, что было
наверху -- лампы, вентилЯционные  решетки,  датчики  пожарной  сигнализации,
слуховые  окна  и  прочие  штуковины, которые принЯто помещать под потолком.
Ћчень часто Я цеплЯлсЯ за эти  предметы,  иногда  ударЯлсЯ,  не  больно,  но
неприЯтно,  и  в  конце концов мне это надоедало, и Я ужасно хотел вырватьсЯ
наружу и полетать там, высоко и свободно. Ќо Я никогда  не  находил  выхода.
Џримерно  раз  в  месЯц  мой ночной полет был поистине ужасен. ‚ школу вдруг
приходили все те, кто в ней училсЯ, и устраивали на менЯ большую охоту. ЊенЯ
гнали всей школой вдоль  меловых  потолков  и  уродливых  стен,  покрашенных
коричневой  половой  краской  с  пупырышками. џ спасалсЯ от своих мучителей,
летЯ впритирку к потолку, прЯчась за колонны, обдиралсЯ в  кровь  о  верхние
перекладины  высоченных  дверных  проемов.  ЊенЯ  настигали,  в  менЯ летели
грЯзные трЯпки из туалета, жеванаЯ бумага и  просто  плевки,  менЯ  пытались
достать  ручкой  от  швабры  и  багром с пожарного щита. Њне стоило бешеного
напрЯжениЯ удержатьсЯ в полете и избежать юных  линчевателей,  гнавшихсЯ  за
мной  с искаженными от Ярости и от зависти лицами. џ пыталсЯ улететь от них,
улететь вон из этой проклЯтой школы, Я лез в какие-то маленькие  окошечки  и
не   пролезал,   Я  пыталсЯ  отодрать  вентилЯционные  решетки,  но  они  не
поддавались. Ћкна и двери были почти все закрыты, а если  Я  видел  открытый
выход,  --  дверь  или  окно -- то там уже стоЯл один из загонщиков, готовый
схватить менЯ и держать, пока всЯ стаЯ не подбежит и не растерзает. Ћднажды,
уже совсем взрослый, Я ловил синицу, запертую в вагоне электрички.  €з  этой
маленькой  птицы  исходило  столько  страха  и  отчаЯниЯ,  что  Я неожиданно
вспомнил свой давно  забытый  детский  ночной  кошмар.  џ  поймал  синицу  и
выпустил  в  воздух,  пронизанный  железнодорожными  гудками  и  грЯзный  от
тепловозного дыма. ѓлЯдЯ, как она в панике улетает прочь, Я  вдруг  до  боли
Ярко  вспомнил  свои  детские  полеты и понЯл, что эта синица уже никогда не
будет прежней беззаботной синицей, какой она была до этого рокового вагона.
     Њои детские ночные полеты прошли вместе  с  детством,  и  Я  уже  начал
забывать,  как  это  делаетсЯ.  Ќо  однажды мне вдруг, уже совсем взрослому,
опЯть приснилсЯ летучий сон. Ђ потом еще и  еще,  и  вскоре  Я  опЯть  начал
летать с завидной регулЯрностью. ’еперь Я летал над открытой местностью, вот
только  отрыватьсЯ  от земли стало сложнее. Ћчень часто Я зависал на метр от
земли и не мог поднЯтьсЯ выше. ‘лучалось,  что  менЯ  вдруг  поворачивало  в
воздухе,  и  Я очень мЯгко и плавно опускалсЯ спиной на землю, но ни разу не
ударилсЯ больно. €ногда мои полеты  были  восхитительны.  Љак  правило,  мне
снилсЯ незнакомый или почти незнакомый городской район. ќто всегда был район
новостроек  с  многочисленными  пустырЯми,  усеЯнными  битым стеклом, ржавой
проволокой и  прочей  дрЯнью,  с  черными  оконными  проемами  недостроенных
зданий,   с   длинношеими   кранами   и  деревЯнными  переносными  заборами,
отгораживавшими строительные  площадки.  Џогода  всегда  была  солнечнаЯ,  и
солнце  стоЯло  довольно высоко, как будто было где-то 11 или 12 часов утра.
Ќет, солнце не просто сиЯло, оно было ослепительным, оно брызгало из  битого
стекла,  вкрапленного  в  кучи  строительного  мусора,  его  лучи плЯсали по
неровному асфальту, отражались в  редких  оконных  стеклах,  отблескивали  в
провисших  проводах  и  тускло вЯзли в черных котлах, где топилась смола длЯ
крыш. џ шел по этому бугристому  асфальту,  цеплЯЯсь  ногами  за  деревЯнные
обломки,  щебенку  и  ветошь,  щурилсЯ  на  солнце, смотрел на недостроенные
многоэтажки снизу вверх, и вдруг что-то говорило мне:  пора!  €  Я  мЯгко  и
осторожно взлетал, обычно не выше шестого этажа. џ никогда не смотрел сверху
на  весь  район, и не мог представить его себе с высоты птичьего полета. Љак
правило, мое внимание было приковано к близлежащим объектам, мимо которых  Я
пролетал: верхние этажи строЯщихсЯ зданий, краны, верхушки деревьев. џ часто
смотрел  вниз, выбирал небольшой участок улицы или двора и изучал его сверху
так и эдак. “дивительно, но в районах, над которыми Я летал, никогда не было
ни людей ни машин. „а что там! Ќе  было  даже  кошек  и  собак.  џ  был  там
совершенно  один.  …сли  мне и удавалось заметить машины, то это всегда были
неуклюжие грузовики и самосвалы, и они всегда  печально  стоЯли  со  сдутыми
шинами  и  разбитыми фарами. Ћчень редко мне удавалось увидеть сверху людей.
ќто всегда были строительные рабочие, и они спали мертвым  сном  на  лежащих
навалом  досках,  а рЯдом валЯлись опорожненные бутылки из-под водки и пива.
’ак продолжалось долго, и хотЯ летать было очень приЯтно, все-же  под  конец
полета,  нарЯду  с радостью свободного парениЯ в воздухе, возникало ощущение
тоски, пустоты и  незавершенности,  бесцельности  моего  полета.  Њой  полет
никогда  и никуда менЯ не вел, и район этот все никак не достраивалсЯ. Ќо со
временем в него стали забредать люди. Ќеизвестный  организатор  моих  ночных
бесплатных полетов стал пускать на мой полигон случайных прохожих, и они шли
по  замусоренному  асфальту,  обходЯ  выбоины  и  Ямы  и размахиваЯ руками и
сумками. Ћни никогда менЯ не замечали. ’щетно Я  пыталсЯ  обратить  на  себЯ
хоть  малейшее  внимание.  џ  делал виражи над их головами, Я нагло пролетал
перед самым их носом. ‚се  было  бесполезно.  Ќи  разу  ни  одна  голова  не
повернулась  в  мою  сторону.  Џостепенно  Я  все больше и больше приходил в
отчаЯние. Џрежде чем уснуть, Я  тщательно  обдумывал,  что  Я  буду  сегоднЯ
делать, чтобы привлечь к себе хоть какое-то внимание. џ пробовал кричать, но
мой нелепый крик был слаб и тонок, и вибрирующий воздух хлестал менЯ по лицу
и  заглушал  мой  крик.  €ногда  менЯ подмывало купить в спортивном магазине
большой матюгальник-мегафон и положить его себе под подушку. € если Я его не
купил, то не потому, что осознал всю глупость и несуразность этой  затеи,  а
только  потому,  что  побоЯлсЯ,  что  в  нужный  момент  он мне все-равно не
приснитсЯ. Ќеведомый устроитель моих ночных полетов делал, видимо,  то,  что
считал  нужным. Ћн Явно хотел мне что-то сказать, быть может, предупредить о
чем-то, но Я никак не мог понЯть, о чем. Ћднажды он раздобрилсЯ,  и  Я  часа
полтора  летал  над  неизвестным  украинским  хутором,  с мазаными известкой
стенами изб, цветущими ЯблонЯми, уютными плетнЯми и деревЯнными скамеечками.
‘иЯло Яркое солнце, и на неасфальтированных улицах  блистали  лужи,  отражаЯ
кусочки  неба.  Ћдин раз мое внимание привлекла высокаЯ голубЯтнЯ, обтЯнутаЯ
мелкой сеткой.  џ  облетел  ее  несколько  раз  и  все  слушал,  как  внутри
переговариваютсЯ голуби. ‚ руках у менЯ была головка спелого подсолнуха, и Я
лузгал  на  лету сырые семечки и сплевывал кожуру вниз. Џроснувшись, Я никак
не мог понЯть, как же это успел созреть подсолнух, если Яблони еще  даже  не
отцвели.  Џотом  менЯ  вновь  вернули  на  мой строительный полигон. Ћн стал
заметно чище. ‡даниЯ, в основном, достроились,  и  по  улице  теперь  всегда
ходила  густаЯ  толпа  народа.  Њашины,  правда,  еще  не  ездили.  Ќо  менЯ
по-прежнему не желали замечать, хотЯ  Я  несколько  раз  ухитрилсЯ  довольно
громко  завопить,  даже  и  без  матюгальника. ‚се было напрасно. € однажды,
ложась в постель, Я твердо решил: будь что будет, но сегоднЯ ночью Я наконец
улечу из проклЯтого микрорайона с равнодушными к моим полетам обитателЯми. €
Я действительно улетел из него, Я летел над незнакомой  частью  города,  где
ездили  машины  и трамваи, ходили люди, бегали кошки и собаки, и чувствовал,
как счастье буквально распирает  менЯ.  ‚ырвалсЯ!  ‘вободен!  џ  снизилсЯ  и
победно  пролетел  над оживленной улицей, но и здесь никто, решительно никто
не желал замечать летЯщего гражданина, как и всегда. € тогда  Я  решилсЯ  на
последнее  средство. џ решил влететь через окно в первое попавшеесЯ здание и
приземлитьсЯ у кого-нибудь прЯмо под носом.  Џусть  только  попробуют  тогда
менЯ  не  заметить!  € Я влетел в это первое попавшеесЯ окно. ќто было очень
большое окно, и оно мне показалось странно знакомым.  €  зал,  в  который  Я
влетел,  был  тоже не маленький. џ не мог не узнать его. Ќу конечно, это был
спортзал той самой школы моих давних детских полетов,  и  все  мои  гонители
были  в  сборе.  Ќа мгновение давно позабытый ужас объЯл менЯ. Ќо все стоЯли
спокойно, и никто менЯ не замечал. “жас мой прошел,  и  Я  вспомнил,  что  Я
давно  уже взрослый, что Я умею постоЯть за себЯ, и Я спустилсЯ вниз, к ним,
чтобы помиритьсЯ с ними, простить им все прошлые обиды и спросить,  не  стал
ли  Я  летать  хуже, чем раньше. € вот, Я спустилсЯ, и помотрел им в глаза и
... не увидел глаз. “ всех у них, у всех, без  исключениЯ,  на  глазах  были
ужасные бельма, а у некоторых вместо глаз были чудовищные заросшие шрамы. ’е
же,  у  кого  глаза были на вид нормальные, невидЯще уставились перед собой.
Ѓоже мой! ‚се они были слепыми! € там, на  стройплощадках,  мне  никогда  не
приходило  в  голову  внимательно  взглЯнуть  людЯм  в глаза. Ќо даже еще не
проснувшись, Я уже понЯл, что то, что мне показали мне  во  сне,  как  глаза
этих  людей,  на  самом  деле это были их души. € теперь, наконец, мне стало
Ясно, что хотел мне сказать мой неизвестный руководитель полетов.  џ  понЯл,
что  пока  Я только уходил в отрыв, менЯ еще видели и пытались остановить на
взлете, чтобы подровнЯть под всех, чтобы навсегда выбить из менЯ способность
и желание летать. Ђ когда Я оторвалсЯ от слепой стаи  достаточно  далеко,  Я
уже  не  смог  к ним приблизитьсЯ, и менЯ просто перестали замечать. ‚от Я и
летал во сне все прошедшие годы,  так  же  как  и  жил  наЯву  --  в  полном
одиночестве. ‘ этой мыслью Я проснулсЯ, сел на кровати и понЯл, что Я теперь
все  понЯл,  что  он, наконец, сказал мне все, что хотел сообщить, и что мои
полеты, следовательно, закончены. € Я не ошибсЯ. ‚месте с окончанием полетов
во  мне  исчезло  желание  бескорыстно  познавать  мир,  тратить   силы   на
интересные,  увлекательные,  хотЯ  и  бесполезные  вещи.  €счезло очарование
миром, исчезла романтика, умерла часть моей души. џ больше не летаю во  сне,
и  наверное,  никогда  не  полечу.  ‚прочем, нет. €ногда, бывает, мне снитсЯ
самолет, в котором Я лечу вместе со всеми остальными, и он никогда не  может
толком   взлететь,   он   скрежещет   по  уличному  асфальту  и  путаетсЯ  в
троллейбусных проводах. —асто нам  всем  приходитсЯ  выпрыгивать  из  салона
прЯмо  на мостовую и толкать наш самолет или тащить его по улицам, переулкам
и проходным дворам. Ћсобенно трудно протаскивать его сквозь  арки  домов  --
очень мешают крыльЯ. Ќо это уже совсем другаЯ историЯ.

        Њудрость и печаль
     "‚о многой мудрости много печали". Ќаимудрейший наш ‘оздатель делитсЯ с
нами,  его  творениЯми,  своей  безмерной печалью гораздо охотнее, чем своей
безграничной мудростью, и к  сожалению,  мудрость  приходит  к  нам  гораздо
позже,  чем печаль. ‚ернее даже, что ‘оздатель разговаривает с нами на Языке
радости и печали, только печали неизмеримо больше чем  радости.  Ђ  мудрость
добываем мы сами, пройдЯ через все печали. € моЯ душа в том не исключение, и
твоЯ тоже, а если ты считаешь, что твоей души это не коснулось и не коснетсЯ
никогда,  то ты, должно быть, еще толком ею не пользовалсЯ. Ђ может быть, ты
не миновал еще той счастливой поры, когда все  даетсЯ  даром,  когда  сердце
радуетсЯ   солнцу,   ветру   и   юным   забавам  и  мучаетсЯ  от  неЯсных  и
неудовлетворенных желаний, душа созерцает вечность, а  ум  всерьез  считает,
что  стареют  и  умирают  только  согбенные, морщинистые и скучные люди, имЯ
которым -- старики. Ќо вот юность  уступает  дорогу  молодости,  вечность  и
безмЯтежность  навсегда  покидают  душу, а прежние радости не становЯтсЯ так
желанны как раньше. ’ы продолжаешь суетитьсЯ, спешишь жить, но все больше по
инерции, и чем дальше, тем  больше  искушает  тебЯ  желание  остановитьсЯ  и
подумать  о  смысле  всего с тобой происходЯщего, о том, что это за странный
мир, в котором ты живешь, о том, что это за  странный  мир,  который  внутри
тебЯ, желаниЯм и капризам которого ты служишь.
     Ќу  что  же, значит пришло и твое времЯ переступить черту, и ты однажды
остановишьсЯ на минуту, закроешь глаза и подумаешь о судьбе и о душе  своей.
Ќаступит  миг  странного  просветлениЯ,  и  ты  поймешь,  что молодость твоЯ
прошла, а если не прошла, то пройдет совсем уже скоро, и ты успокоишьсЯ.  Ќо
в  успокоении  не  найдешь ты радости, а в радости -- успокоениЯ. „ела твои,
казавшиесЯ  столь  интересными  и  значиnтельными,  покажутсЯ  тебе  пустыми
хлопотами муравьЯ, пытающегосЯ вырватьсЯ из-под стеклЯнной банки. ’ы вновь и
вновь оглЯдываешьсЯ, мечешьсЯ, ищешь пути и тропинки, идешь по ним, расходуЯ
времЯ  и  силы,  но  в  конце  пути  натыкаешьсЯ  все  на  то  же стекло. ’ы
возвращаешьсЯ в исходную точку помудревшим, но времЯ твое тает.  ’ы  накопил
опыт, и опыт твой дает тебе возможность быстрее и легче идти. „а только куда
и  зачем тебе идти, если ты знаешь уже наверное, что в конце всюду одно и то
же? ‘частлив муравей, суетЯщийсЯ под стеклЯнной банкой, который не  понимает
и  не знает, на —’Ћ он наткнулсЯ своими усиками и лапками. Ќо ты не муравей,
и, к сожалению,  поймешь  это  довольно  быстро.  €  тогда  застынешь  ты  в
оцепенении  и  обнаружишь  поразительное  сходство мира наружного, того, что
призрачно существует под невидимым стеклЯнным колпаком, и мира  внутреннего,
реального   мира   твоей   утомленной   души.  „ействительно,  ведь  так  же
путешествуешь ты и по своей душе как и по миру -- то на  машине  с  открытым
верхом,  то  в  закрытом  наглухо лимузине, то на трескучем мотоцикле, то на
самолете, а то и пешком наудачу. ’ы ищешь интересные места,  исследуешь  их,
наносишь  на  карту, и наконец, поразвлекшись на славу, возвращаешьсЯ домой.
’ак же как все, рано или поздно ты обнаружишь, что не все в порЯдке  у  тебЯ
дома,  что  в  нем  стало скучно и неуютно. ’ак же как и все, ты тогда вновь
покинешь неуютный дом и побежишь искать забвениЯ в места былых утех. Ќо  что
это?  ЋказываетсЯ,  что  и  там  все  странным  образом  изменилось.  ѓорода
обезлюдели, и ты стучишьсЯ в запертые двери мрачных домов, но никто тебе  не
открывает.  ’олько магазины все как один открыты, но продавцы прЯчут от тебЯ
глаза, и лица их мрачны и неприветливы. ђаньше тебе  приходилось  здесь  все
покупать,  и  ты  радовалсЯ  каждой  покупке. Ђ теперь тебе предлагают товар
бесплатно, но он кажетсЯ тебе таким серым и убогим, что ты не хочешь  ничего
взЯть. ’ы обращаешь взор вверх и видишь, что пропало солнце и облака, и небо
стало  ртутно-свинцового  цвета. €счезли цветы и зелень, заржавели рекламные
щиты.  Ќекогда  бившие  фонтаны  сухи  и  забиты  пылью.  €   легкомысленные
легковушки  с  мотороллерами  пропали  с дорог и улиц. Ћстались лишь угрюмые
грузовики, которые несутсЯ, лЯзгаЯ и громыхаЯ. Ћни взметают за собой пыльные
смерчи, и смерчи эти кружат обрывки писем от тех, кто тебЯ  любил.  "Џрощай,
прощай  навсегда"  --  написано на этих обрывках. ’ы слышишь с небес рокот и
жужжание. ќто завис на тобой  громадный  черный  вертолет,  и  динамики  его
разносЯт  голос:  "Џокинуть,  немедленно  покинуть зону бедствиЯ!". ‚ертолет
спускаетсЯ все ниже, голос из динамика все громче и настойчивее,  и  лопасти
со свистом и грохотом рассекают воздух. € тогда ты в страхе поворачиваешьсЯ,
как  в  страшном  сне  и  бежишь  --  бежишь  со  всех  ног из столь странно
изменившихсЯ, некогда веселых и гостеприимных мест своей души обратно домой,
надеЯсь найти там защиту и надежное прибежище. Ќо не тут то  было.  Џока  ты
отсутствовал,  в твой дом тоже пришла беда. ЋрудиЯ скорби во всю хозЯйничают
в том месте, где ты вырос и провел свою  юность.  Џриземистый  темно-зеленый
экскаватор  роет  в  твоем  дворе  бесчисленные  траншеи, а высоченный серый
бульдозер безжалостно сносит надворные постройки, каждый гвоздик которых был
тебе как родной. ‚се это на твоих  глазах  превращаетсЯ  в  дрЯнной  сор,  и
бульдозер  сбрасывает его во рвы и траншеи, закапывает и уминает гусеницами.
’ы мечешьсЯ взад и вперед, пытаЯсь остановить  ужасные  машины,  но  наконец
усталость и безразличие одолевают страдание, и ты заходишь в опустевший дом,
садишьсЯ  у  окна  и уже отчужденно смотришь, как экскаватор выворачивает из
твоей души обрывки ржавых труб и обветшавших проводов, а бульдозер сваливает
в образовавшиесЯ рвы хлам и всЯкую дрЯнь. Ќо  вот  ты  не  выдерживаешь,  ты
высовываешьсЯ  из  окна  по  поЯс  и  исступленно  кричишь из последних сил:
"Џрекратите  это!  џ  не  хочу!  џ  не   могу   этого   видеть!   Џрекратите
немедленно!!!".  €  безжалостные  механизмы  вдруг разворачиваютсЯ со своими
ковшами и ножами и обращают к тебе тупые удивленные морды, пахнущие  железом
и  гарью. "Љак?" -- удивлЯютсЯ они -- "ђазве не ты сам нас вызвал?". "Ќет!",
-- отчаЯнно орешь ты в их металлические хари -- "џ не делал никаких заказов!
€ Я ничего не платил за вашу работу!". "„а, ты не не заказывал нашу работу",
-- уныло и печально соглашаютсЯ они, сопЯ выхлопными трубами. "Ќо ты  сделал
все,  чтобы  мы  пришли.  €  вот  мы пришли. Њы не могли не прийти. € ты уже
платишь за нашу работу". € жуткие механизмы разворачиваютсЯ, чтобы  пойти  в
последнюю  атаку  и  смести без следа опустевший дом твоей юности, в котором
еще не выцвели фотографии и не истаЯли до конца запахи  твоих  возлюбленных.
‚от  он  и  настал,  момент  истины.  ’олько  теперь ты поймешь правду жизни
сполна. € ты вдруг, неожиданно длЯ себЯ перестанешь кричать и суетитьсЯ.  ’ы
выпрЯмишьсЯ, развернешь плечи и сделаешь спокойный глубокий вдох. "„айте мне
пЯть  минут",  --  попросишь ты железных монстров торжественно и печально, и
они покорно отойдут,  чтобы  дать  тебе  попрощатьсЯ.  €  тогда  ты  сложишь
последние  пожитки  и  любимые  фотографии  в  тощий  рюкзак,  посмотришь  в
последний раз на то, что ты так крепко любил и так мало ценил, и отправишьсЯ
странствовать по дорогам трезвого опыта, скучного расчета и горькой зрелости
души. Ќайдешь ли  ты  где  нибудь  приют?  ђасскажешь  ли  кому-нибудь  свою
грустную  повесть?  ‚ернешьсЯ  ли еще когда-нибудь на родное пепелище? Њожет
быть, долгий путь закалит тебЯ, и ты вновь обретешь утраченную вечность? —то
ж, возможно. ’олько не спрашивай менЯ, когда и как она к тебе ЯвитсЯ. џ ведь
и сам еще не прошел по этой дороге до конца, и ничего об этом не знаю.

        ’ело и душа
     ’ело встает в 7 утра, спотыкаетсЯ о простыню, елозит зубной  щеткой  по
кислому рту, глотает скудный завтрак и бредет на работу, не разбираЯ дороги.
„уша  просыпаетсЯ  на  середине  пути  и  испуганно  таращитсЯ спросоньЯ. …й
страшно и противно. ЋпЯть ее тащат неизвестно куда и неизвестно зачем. € так
каждый день, кроме выходных. ’ело приходит на  работу  и  начинает  говорить
слова.  „уша  пытаетсЯ  понЯть, есть ли души у тех, кто слушает. “беждаетсЯ,
что они вроде бы есть, но находЯтсЯ примерно  в  такой  же  кондиции.  ‘лова
вскоре  иссЯкают.  ’ело  погружаетсЯ в чтение бумаг, потом втискивает лицо в
монитор и начинает  барабанить  пальцами  по  клавиатуре.  „уша  скучает,  и
зЯбнет. ‡авернутьсЯ бы в плед, но укрыть некому. „уша вспоминает, что кошка,
наверное,  спит сейчас на своей любимой подушке, уютно свернувшись калачиком
и обернув  нос  хвостом.  „уше  завидно  и  тоскливо.  „вери  открываютсЯ  и
закрываютсЯ.  Љабинет  наполнЯетсЯ  людьми  и  опЯть  пустеет.  Џотом  опЯть
наполнЯетсЯ и  опЯть  пустеет.  ЌаполнЯютсЯ  папки  длЯ  бумаг.  ЌаполнЯетсЯ
мусорнаЯ  корзина.  ‡вонит  телефон.  ’ело  говорит  в  пластмассовую трубку
бесцветные слова. Љакие  --  душа  не  вникает.  Ќадоело.  „уша  мучаетсЯ  и
тоскует. Џотолок белый и ровный. Ђх, если бы в нем была хоть одна щелочка! ‚
нее  заглЯдывало  бы  солнышко,  а  иногда капал дождик. ’елу это врЯд ли бы
понравилось. Ќу и что? „а плевать на него, как  ему  на  менЯ,  в  конце  то
концов.  Љогда-то  жили  весело  и дружно -- душа в душу, или вернее, душа в
тело,  а  теперь,  как  разведенные  супруги,  которым  некуда  податьсЯ   и
приходитсЯ  поневоле  делить  жалкие  метры.  „ень  тЯнетсЯ  бесконечно,  но
проходит с  неимоверной  быстротой.  Џостепенно  замолкает  телефон,  бумаги
убираютсЯ  в  столы.  ’ело чему-то радуетсЯ. "‘транно, как это оно одно, без
менЯ научилось", -- думает душа. Ђх, да, понЯтно. Љ шефу не вызвали. ‡начит,
нагонЯй не дадут. ‚ крайнем случае, завтра... Ђ  может,  и  вообще  забудет.
ђаньше  так уже бывало... Ќу ладно, радуйсЯ, тело. „уша начинает размышлЯть,
отчего это ей так мерзко и жалко, когда тело трЯсетсЯ на пороге, прежде  чем
зайти  к  шефу  в  кабинет,  и пытаетсЯ понЯть, чего ей больше -- мерзко или
жалко. Џожалуй, поровну, или, точнее, когда как. ’ело  начинает  поглЯдывать
на  часы,  затем  прибирает стол, одеваетсЯ и выходит за порог. ’ело несетсЯ
домой с удивительной энергией, сбиваЯ с ног  прохожих  и  небольшие  киоски.
’ело  не  замечает  времени  года  и  чахлой городской природы. Ћно замечает
только температуру, скорость ветра и наличие осадков. Љогда надо,  открывает
зонт  или  поднимает воротник. Џо дороге тело заходит в магазины и наполнЯет
сумку банками, свертками и пакетами. ‚ них  лежит  еда.  €з-за  нее  тело  и
встает с утра и идет на работу, не разбираЯ дороги. Ќу что ж, и ему нелегко,
и его понЯть можно. „уша, впрочем, так давно некормлена, что голод ее уже не
мучит,  а  только  тоска. Џоследний раз тело сводило ее в консерваторию пЯть
лет назад, а в театр -- наверное, уже лет  десЯть  с  гаком.  ’ело  приходит
домой,  сжирает  обед  без  вкуса  и  толка, и рухает на диван стремительным
домкратом. ’ело расслаблЯетсЯ, а душа  по-прежнему  как  в  тисках.  „уша  с
ненавистью смотрит на пульт дистанционного управлениЯ и с тайным вожделением
и  печалью  --  на книжный шкаф. Ќо нет -- раздаетсЯ щелчок, и тело начинает
пЯлитьсЯ на разноцветный экран. Ќу вот, опЯть реклама. „ушу сводит  жестокаЯ
судорога.   ’елу   тоже  ненамного  лучше.  Ћно  кривитсЯ,  ерзает,  наконец
задремывает. „уша, напротив, понемногу просыпаетсЯ  и  оживает.  ‚споминает,
что когда-то вокруг был широкий мир, пели птицы, дул упругий ветер, и облака
неслись  по небу сами по себе. ЏоЯвлЯетсЯ вдруг надежда, просыпаютсЯ неЯсные
желаниЯ. ‚се кажетсЯ вполне поправимым -- стоит только захотеть! Ќо тут тело
на  минуту  просыпаетсЯ,  чтобы  постелить   несвежую   постель   и   уснуть
окончательно.  Њечты  обрываютсЯ,  тело  швырЯет  на  пыльное кресло майку и
трусы, гасит свет и со стоном засовывает голову под подушку. „уша  осторожно
вылезает из-под одеЯла и садитсЯ у изголовьЯ. „олго и укоризненно смотрит на
тело.  Ќаконец, услышав переливчатый храп из-под подушки, ненадолго отлетает
в мир грез -- единственное, что у нее еще осталось.

        „иверсиЯ на военном складе

     <B><I>‚ыдержка из “става караульной службы:</I></B>
     <I>"‘тоЯ на часах, часовой должен смотреть впереди себЯ, в  направлении
нападениЯ  вероЯтного  противника,  и не моргать или моргать как можно реже.
‘тоЯ на часах, запрещено  курить,  распивать  спиртные  напитки,  играть  на
музыкальных  инструментах  и  одалживать табельное оружие посторонним лицам.
—асовому не рекомендуетсЯ справлЯть большую и малую нужду без необходимости.
‚  случае  возникновениЯ  настоЯтельной  необходимости,   необходимо   перед
временным  оставлением  поста  подать  условный  сигнал  ракетой,  используЯ
цветовой код, соответствующий ситуации. ‚ случае  малой  нужды  используетсЯ
ракета желтого цвета, а в случае большой нужды -- темно-коричневого".</I>
     ђЯдовой  ’юрбанов  стоЯл  на  часах. —асы пробили двенадцать раз. Џосле
двенадцатого удара рЯдовой ’юрбанов вынул из  кармана  маленький  косЯчок  и
закурил.  ‘зади  подполз  диверсант  и  ударил  рЯдового ’юрбанова по голове
телефонной трубкой, заранее срезанной с телефона-автомата. ђЯдовой  ’юрбанов
взЯл трубку и сказал "алло" на ломаном русском Языке. „иверсант споткнулсЯ о
бродившую  рЯдом  свинью  и  уронил  в  грЯзную  лужу  зажигалку, которой он
собиралсЯ поджечь важный военный склад. ђЯдовой  ’юрбанов  сказал  в  трубку
"есть,  товарищ  полковник!" на ломаном русском Языке и повесил трубку между
бровей диверсанта. „иверсант сказал  на  чистом  русском  Языке  "ты  что  ж
делаешь, сука!" и упал рЯдом с зажигалкой.
     <B><I>‚ыдержка из “чебного курса диверсанта-вредителЯ:</I></B>
     <I>"„иверсант  должен  чинить  противнику  всЯческий  вред  при  каждом
удобном случае. Ќеобходимо не оставлЯть никаких следов  своего  присутствиЯ,
так  чтобы  у  противника  сложилось полное впечатление, что ущерб понесен в
результате  его  собственного  головотЯпства.  ‚   последующем   руководство
противника  накажет  и  отстранит  от  руководства наиболее организованных и
боеспособных командиров, что по статистике составлЯет 94.5%  действительного
ущерба,   нанесенного   диверсантом.   ‚   случае  опасности  обнаружениЯ  и
разоблачениЯ, диверсант должен быстро упасть на землю, слитьсЯ с  окружающей
поверхностью,  и  незаметно  длЯ  противника  быстро  уползти  в неизвестном
направлении".</I>
     ђЯдовой ’юрбанов подобрал зажигалку и,  докурив  косЯчок,  плюнул  мимо
окурка  и  бросил  его  прЯмо в важный военный склад. ‚скоре из склада пошел
густой дым. „иверсант очнулсЯ, посмотрел  на  дым  и  пополз  докладывать  о
выполнении  заданиЯ.  ђЯдовой  ’юрбанов  тоже  посмотрел  на дым и попЯтилсЯ
назад. ЏЯтЯсь, он споткнулсЯ о бродившую рЯдом свинью,  и  упал,  ударившись
головой об телефонную трубку. ‘виньЯ тем временем забралась в важный военный
склад  и  почухалась  об  огнетушитель, стоЯвший в заднем проходе. „иверсант
увидел, что дым из склада перестал идти и пополз  назад  выполнЯть  задание.
„иверсант  дополз  до  лужи, но зажигалки там не нашел и решил, что ее съела
свиньЯ.  ‚ражеский  секретный  спутник-шпион  сделал  рентгеновский   снимок
свинЯчьего  желудка,  но  зажигалки  также  не  обнаружил.  ђЯдовой ’юрбанов
очнулсЯ, поднЯл телефонную  трубку  и  на  ломаном  русском  Языке  попросил
диверсанта позвонить в пожарную часть.
     <B><I>‚ыдержка  из  Њетодического  пособиЯ  по пожаротушению и спасению
пострадавших из огнЯ:</I></B>
     <I>"„лительн