улицу, в эту раскаленную сауну, но без контакта с
обнаженной почвой она долго не протянет. Магические аккумуляторы, истощенные
авиаперелетом, требуют подзарядки. Ибо лишь чудо или что-то вроде этого
поможет ей не заснуть стоя, пока она организует охрану номера Фионны-Фебы.
Тут подошел статный носильщик в зеленой ливрее, с белым галстуком-жабо на
шее. Улыбаясь, показал на ее маленький чемодан.
-- Спасибо, но он мне нужен, -- произнесла Элизабет. С легким поклоном
носильщик подошел к следующему в очереди -- щуплому, лысоватому мужчине из
свиты Кенмар. Тот указал на штабель кейсов.
Из служебных помещений за стойкой вылетел, как на крыльях, высокий
импозантный блондин. Он наклонился к Фионне, которая уже покончила со своим
первым коктейлем и жаждала следующего.
-- Мисс Кенмар! -- воскликнул новоприбывший. -- Боэз Джонсон, менеджер
вечерней смены в "Ройал-Сонесте". Как вы себя чувствуете?
-- Замечательно, милый вы мой, большое спасибо, -- ласково произнесла
Фионна, протягивая ему томную руку.
Джонсон просиял.
-- Мы ужасно счастливы, что вы выбрали наш отель. Мы приложим все
усилия, чтобы окружить вас максимальным комфортом.
-- Ничуть не сомневаюсь, милый вы мой, -- отозвалась Фионна. --
Найджел! Мистер Джонсон, это мистер Питерс, мой директор. Решите вместе все
эти тягомотные вопросы, хорошо?
-- С удовольствием, -- произнес менеджер, обменявшись с Питерсом
рукопожатием. -- Для меня большая честь -- лично заняться вашим расселением.
Хорошенькая портье улыбнулась, лукаво склонив голову набок. "Все
англичане боготворят лордов, -- съязвила про себя Элизабет, -- а все
американцы -- знаменитостей".
Элизабет никак не ожидала от Нового Орлеана такого невозможного зноя.
Занятая мыслями о предстоящем задании, она вышла из аэровокзала -- и с
некоторым опозданием заметила, что ее лицо опалено раскаленным паром. По
сравнению с салоном лимузина, где работал кондиционер, в холле отеля -- а
тем более на улице -- царила невыносимая духота. Оттянув мокрый от пота
воротник пиджака, Элизабет рассматривала окружающих. В Америке она оказалась
впервые, а Новый Орлеан дотоле представляла себе по фильмам наподобие
"Интервью с вампиром". Оказалось, что правдивого представления о городе они
не дают.
Странное дело: в Лондоне, на родине панка, Фионна Кенмар с ее дикарской
раскраской резко выделялась. Здесь же, в Новом Орлеане, Фионна легко могла
бы раствориться в толпе. По дороге к отелю они проехали через Французский
Квартал, где Элизабет вдоволь насмотрелась на мужчин с радужными дредами и
женщин, чьи тела не были прикрыты, считай, ничем, кроме слоя краски; перед
самым отелем лимузины остановились на перекрестке, пропуская целый
диксиленд. Колонну музыкантов в розовых костюмах-тройках возглавлял человек,
размахивающий кружевным дамским зонтиком. В холле отеля с местным колоритом
тоже было все в порядке. Элегантные деловые люди обоих полов перемешались с
чудиками, задрапированными расписными платками и живописными лохмотьями.
Вместе со вторым коктейлем Фионна получила свой квадратный магнитный
ключ. Она вскочила с балетной грацией (уроки лютой мисс Фельдшам из
"Конгрив-скул" не пропали даром) и упорхнула в направлении лифта. За ней
вразвалочку последовал Престон. Элизабет тоже последовала было за ней, думая
о заклятиях и принятых в отеле правилах безопасности, но ее перехватил
Питерс.
-- Ослабьте ненадолго поводок, а? -- шепотом произнес он, наклонившись
к Элизабет. -- Мы так долго летели.
-- Не могу, -- ответила Элизабет, тоже шепотом. -- Мне поручено
охранять ее вплоть до благополучного возвращения домой.
-- Так я и думал, -- вздохнул Питерс. -- Что ж, похвально. Послушайте,
я вас поселю рядом с ней. На третьем этаже. Вас будет разделять только одна
стена. -- Питерс протянул ей ключ. -- За наш счет. Договорились? Иначе я не
гарантирую, что вас даже поблизости устроят. Мы все крыло сняли.
-- Очень мило с вашей стороны, -- произнесла Элизабет. Она почти не
сомневалась, что ей удалось бы пробиться на тот же этаж с помощью
американского коллеги -- где его, кстати, носит? -- но как приятно,
что хотя бы менеджер Фионны вызвался помогать ее ведомству. Это снимет
массу лишних проблем, позволит Элизабет сосредоточить все свои силы -- в том
числе колдовские способности -- на защите Фионны. Да и мистер Рингволл
порадуется сэкономленным деньгам: отель-то дорогой даже по лондонским
меркам.
Телохранитель Престон все еще посматривал на Элизабет косо. Она
оскорбляла его самим фактом своего присутствия. Что ж, умей он отгонять злых
духов, Элизабет бы здесь не было!
Еще переставляя усталые, точно налитые свинцом, ноги, Элизабет побрела
за Фионной к лифтам. Певица меж тем шла вприпрыжку, точно и не провела всю
ночь без сна, точно и не просидела девять часов в самолете. Правда, Фионне
досталось мягкое сиденье первого класса, где стюардессы растирали ей ноги, а
Элизабет делила обитую тонкой материей консервную банку с еще двоими
соседями.
"Две старых подруги, две однокашницы, -- подумала Элизабет. -- Как же
нас жизнь пораскидала".
Элизабет была не единственной, кто наблюдал за величественной
процессией из одного человека -- Фионны -- по гостиничному холлу. Внезапно
рядом с Элизабет возник один из чудиков-оборванцев. Ослепительно улыбнулся.
-- Ну и фифа, а?
Сложив губы в вымученно-вежливой улыбке, Элизабет пошла дальше. Фионна
исчезла за колонной фальшивого мрамора в дальнем конце зала. Элизабет
попыталась перейти на бег.
-- Как вы думаете, сколько времени она по утрам на раскраску тратит? --
не унимался назойливый оборванец, легко поспевая за ней. -- Оно ведь мазок
за мазком накладывается, постепенно.
-- Послушайте-ка, -- повернулась на каблуках Элизабет. Перевела свой
голос в режим "директриса школы": начав тихо, повысила его чуть ли не до
плафона с ангелочками на потолке. -- Если вы не оставите меня в покое, я
вызову охрану отеля, и вас вытолкают взашей.
И глянула на стойку, где девушка-портье занималась регистрацией
очередного гостя.
-- О нет, Лиз, лучше без этого обойтись, -- отвечал оборванец,
покачивая головой. Он подошел поближе, заглянул Элизабет в глаза. -- Зачем
начинать доброе знакомство с ссоры?
"Лиз???" -- остолбенела Элизабет.
-- Откуда вы знаете, как меня зовут?
Оборванец протянул ей руку.
-- Борей Будро, мэм. Зовите меня Бобо. Существовала договоренность, что
мы будем работать в паре. Вам разве не сказали?
-- Вы?.. -- выпалила Элизабет. У ее собеседника были ясные синие глаза,
лучащиеся искренностью и мудростью. Нос крючком, выпирающие скулы, рот,
пожалуй, слишком тонкогубый, но скорый на улыбку. Тонкая шея, столь же
тонкие запястья, замурзанная и рваная охотничья куртка, чей изначальный цвет
-- возможно, хаки -- давно изгладился из памяти даже ее владельца.
Заношенные, не знакомые с мылом джинсы; кроссовки на босу ногу. Светлые
волосы пострижены очень коротко, но даже эта прическа не придавала Будро ни
капли респектабельности. -- Вы из ФБР?
-- Да, мэм, -- был лаконичный ответ.
-- Ой! Вообще-то да... -- сказала Элизабет этому чуду-юду, пытаясь
собраться с мыслями, -- да, я хочу сказать, мне сказали, что у меня будет
напарник, но не уточняли, что такой... я хочу сказать, кто.
Будро добродушно расхохотался.
-- Ничего, я не обижаюсь, что вы так занервничали. Это просто с
непривычки. Знаю-знаю: гости часто думают, что мы тут в Америке все одним
миром мазаны -- либо гангстеры, либо неотесанные ковбои. Но это так,
обертка, чешуя. На самом деле мы глубже. И привыкли, что нас не понимают.
Да, к слову... -- Будро засунул руку в один из бесчисленных карманов, из
которых состояла -- собственно, на которых держалась -- его охотничья
куртка. И вручил Элизабет согнутый вдвое -- иначе он не поместился бы в
кармане -- конверт. -- Вот ваше досье. Сказали первым делом отдать его вам.
-- Спасибо, -- произнесла Элизабет, незаметно присматриваясь к
конверту: не ползают ли по нему какие насекомые? Затем покосилась назад, в
район стойки: как реагируют люди на разговор чинной леди с оборванцем? Но
никто на них и внимания не обращал. Вероятно, для Нового Орлеана Будро --
скорее норма. Она потянула на себя клапан конверта, прижимая его к груди,
чтобы Будро не заглянул.
-- Занятное, я вам доложу, чтиво, -- светским тоном продолжал
американец. -- Страшно хочется потолковать насчет этого всего -- вы только
освежитесь сначала, я обожду.
Элизабет обратила внимание, что лента, которой был заклеен конверт, уже
порвана. И чуть не испепелила Будро взглядом. Влез без спросу! Какая
наглость!
-- Как вы смеете читать мои материалы, которых даже я еще не прочла! Я
вам сообщу то, о чем сочту необходимым вас уведомить.
-- Ага. -- Будро запрокинул голову назад. Его полуприкрытые глаза
превратились в щели, из которых вырывалось синее пламя. Всякое сходство с
безобидным уличным сумасшедшим исчезло. Теперь он выглядел как очень
собранный, явно буйный уличный сумасшедший. -- Мне искренне жаль, мэм. Я
думал, что нам следует делиться информацией друг с другом. Попробую не
забыть, когда буду вас водить по городу и все такое, что вам надо сообщать
только то, что вам надо знать.
Элизабет мгновенно раскаялась в своих словах. И одновременно
насторожилась. Подтекст его слов стал ясен ей моментально. Союзники.
Рукопожатие над водой. Особые взаимоотношения между Великобританией и
Соединенными Штатами Америки. Она в незнакомом городе и нуждается в помощи
этого странного незнакомца, чтобы выполнить свое задание. Будро это
осознает. И она сама -- тоже. Элизабет набрала в грудь воздуха. Попробуем
начать все сызнова.
-- Простите меня, пожалуйста, -- произнесла она. -- Я это сказала, не
подумав. День был тяжелый, я с ног валюсь. Начальство меня сюда забросило,
как щенка в пруд. Задание я получила сразу перед вылетом.
-- Да и я хорош. Тоже мне, гостеприимство, -- пробурчал Будро и низко
поклонился, чиркнув рваным рукавом куртки по туфлям Элизабет. -- Пойдемте
отнесем ваш багаж в номер. А когда умоетесь, сядем и поговорим.
* * *
-- Это мистер Будро. Мистер Будро -- мистер Найджел Питерс, --
произнесла Элизабет в баре отеля час спустя. Для совещания они отыскали
уединенный столик в зале под названием "Кабинет Мистика". Элизабет тщательно
проверила помещение. В ход пошло все -- и детектор "жучков" (разработка
подразделения "Кью"), и уроки экспертов ОПЛЯ, и врожденный дар,
унаследованный от бабушки.
-- Зовите меня Бобо, -- объявил агент ФБР, пожимая руки им обоим. "Ну и
силища -- просто тиски", -- подумала Элизабет и исподтишка пересчитала свои
пальцы после этого приветствия.
-- Я, можно сказать, внештатник. Управление ККБ при ФБР.
Элизабет невольно вытаращила глаза:
-- Внештатный агент?
Бобо развалился в элегантном кресле с парчовой обивкой. Он был похож на
драную кошачью игрушку посреди бальной залы.
-- Такой расклад нам всем на пользу, мэм. Я учился у лучших
специалистов, которые тут есть; такое у меня хобби, даже природный дар,
можно сказать. -- Небесно-синие глаза многозначительно покосились на
Элизабет, и та уловила намек. -- Управлению я небесполезен. И деньги
начальству сберегаю -- благодаря мне они могут не держать здесь офис с
постоянным штатом. Ну а я со всего этого имею регулярную зарплату -- плохо
ли? Я смотрю, что в городе делается, не требуется ли вмешательство
Управления, а когда я нужен, мне звонят. Я присягнул США по всем правилам.
-- Да, да, -- проговорил Питерс. Откашлялся. Прикурил сигарету от
предыдущей. Раздавил окурок в пепельнице. Элизабет чувствовала, что директор
группы не очень-то верит в профессионализм американца. В этом она была с
Питерсом солидарна -- но против необходимости не попрешь.
-- Я так понимаю, надо о мерах безопасности потолковать, -- сказал
Бобо. Затем показал на конверт, лежащий перед Элизабет. -- О том, что там
написано, можно и не говорить. Все уже в курсе.
Англичанка кивнула. Досье с грифом "Секретно" она прочла, пока
переодевалась в своем прелестном, изящно обставленном номере. Оно
подтвердило все ее догадки. Лорд Кендал беспокоится за жизнь и здоровье
дочери, которая начала жаловаться на мистические злоключения. Он верит, что
ей и впрямь вредит какой-то маг -- а значит, и секретной службе пришлось во
все поверить. Пока Элизабет с Фионной летели через океан, досье обогатилось
новыми сведениями.
Из тех подробностей дела, о которых мистер Рингволл умолчал, Элизабет
по-настоящему встревожила лишь одна: до Элизабет к "Изумруду в огне" уже был
приставлен некий агент МИ-5. Сутки назад его перехватили, когда он бродил
полуголый по Графтон-стрит в Дублине, бормоча что-то насчет маленьких
человечков. Странно, но вряд ли необъяснимо. Из-за того, что агент...
э-э-э... выбыл из строя, Элизабет и отрядили в Америку столь внезапно. Что
так помутило разум агента и почему это стряслось на улице, где расположены
лучшие магазины Дублина, оставалось загадкой. Врачи покамест не нашли у
бедолаги ни симптомов приема наркотиков, ни признаков психической травмы.
Вспомнив об этом, Элизабет тяжело вздохнула. Рискованность задания
превосходила все ее опасения. А вдруг она не справится? Справится ли она?
Все эти мысли промелькнули в голове Элизабет, пока она сидела за столиком,
чувствуя на себе испытующие взгляды Питерса и Будро. "Возьмите себя в руки,
Мэйфильд, -- сказала она себе, -- иначе эти двое сочтут вас
непрофессионалом".
-- МИ-5 не располагает точной информацией о виновниках нападений на
мисс Кенмар, -- отчеканила Элизабет, -- но ради ее защиты мы готовы на все,
что в нашей власти.
-- И мы тоже, -- откликнулся Бобо. -- Даже если окажется, что все это
-- пустые турусы на колесах. Лучше уж так, чем настоящая беда, хотя мое
начальство будет разочаровано.
-- Послушайте, -- произнес директор группы, переводя взгляд с Элизабет
на Будро. -- Я, может быть, не имею права на такие вопросы -- но я все-таки
спрошу. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы на Фионну разозлились правительства
двух стран. Но и за нее я тоже очень переживаю. Скажите, вы сами верите, что
с ней все это происходит взаправду?
Агенты переглянулись.
-- До очередной атаки ничего не выяснишь, -- сказал Бобо. -- Мы будем
относиться к делу непредвзято -- пока сами не проверим.
-- Не важно, какого рода эти нападения -- обычные или паранормальные,
-- вставила Элизабет. -- Если верить Фионне -- а я склонна ей верить, -- ее
кто-то преследует. Или не кто-то... а что-то.
-- Согласен, -- вздохнул Питерс. -- Значит, все упирается в меры
безопасности.
-- Согласна, -- отозвалась Элизабет. Взяла с подноса официанта бокал
джина с тоником; сделала паузу, пока официант отойдет. Обернулась к Бобо:
-- Вы уже знаете, сколько человек в группе, считая вспомогательный
персонал. Постоянный состав музыкантов, помимо Фионны, -- трое. Двенадцать
постоянных техников. Присутствующий здесь мистер Питерс. Личный
телохранитель Фионны, пресс-атташе, оператор спецэффектов, технический
директор, костюмер и гримерша. Насколько нам известно, почти никто из них не
имеет родственников или близких друзей в Америке. Правда, многие
поддерживают чисто профессиональные контакты с миром шоу-бизнеса, особенно
Майкл Скотт, известный под псевдонимом Гитархангел. Он уже сделал себе имя
сольными проектами, у него два платиновых альбома... ну, и так далее, --
скомкала фразу Элизабет, наклонившись к столу, чтобы окружающие не видели ее
лица. Майкла она могла описать безо всяких досье -- поскольку еще с
университета была его страстной поклонницей и теперь сама не знала, сможет
ли, не отвлекаясь на посторонние мысли, работать в непосредственной близости
от него.
-- Клавишник Эдди Винсент широко известен по работе в американской
группе "Ангелы Малибу", исполнявшей рок с христианским уклоном. С Фе... с
Фионной он начал играть примерно пять лет назад. -- О небо, как бы не
проболтаться о тайном прошлом однокурсницы. Как знать, что сделают люди,
узнав, что она -- никакая не дочь Ирландии, не голос угнетенных и
обездоленных. -- Во Локни в "Изумруде" всего два года. Пришел на смену
прежнему барабанщику...
-- Прежнему бойфренду, -- обронил Найджел. -- Она его бросила, и парню
стало невмоготу с ней играть. А жалко. Стучал, как бог.
-- А много еще новеньких? -- поинтересовался Бобо.
-- Нам пришлось считаться с американскими законами о труде. Так что
почти весь вспомогательный персонал для тура мы поневоле наняли здесь, в
Штатах, -- пояснил Найджел, сделав большой глоток из своего бокала. --
Последние три недели я только этим и занимался. Шесть музыкантов, три
бэк-вокалистки, два десятка техников и монтировщиков. Все они не в счет.
Большинство вообще Онны в жизни не видело. Ими командует наш режиссер. Он и
почти все наши техники уже неделю как тут -- готовятся к концерту. Ну а
костяк группы прилетел сегодня.
Элизабет также считала, что о новичках можно не беспокоиться. Если они
не имели контактов с Фионной в Дублине, то ни к нападениям, ни к загадочному
сумасшествию агента непричастны.
-- Костюмер, -- продолжала зачитывать Элизабет свой конспект, -- Томас
Фитцгиббон, ранее работал в театрах Вест-Энда. Часто выполнял заказы
компании Эндрю Ллойда Уэббера. Кеннет Льюис, светооператор. Уроженец
Нью-Йорка, тоже с театральным прошлым. Лора Мэннинг, гримерша -- ага, опять
Вест-Энд. Оператор спецэффектов -- женщина, Роберта Ундербургер.
-- Зовите ее "Робби". Имя "Роберта" она терпеть не может, --
посоветовал Питерс.
-- Хорошо, -- проговорила Элизабет, делая пометку. -- Она из округа
Мэрии, штат Калифорния. В группе три года. Итак, все эти люди проработали с
Фионной как минимум два года. А первое нападение случилось как минимум
девять месяцев назад.
-- Мы со своей стороны ничего подозрительного не раскопали, -- сообщил
Бобо. -- А вы, Найджел, никаких неувязок не обнаружили?
-- Никаких, -- произнес директор. Подался вперед, умоляюще выставил
ладони. -- Это все хорошие, честные люди. Каждый счастлив вносить свою лепту
в проект Фионны. У нее, знаете ли, особый дар. Она притягивает людей, как
магнит. Поклонники ее, можно сказать, защищают.
-- Но теперь, похоже, линия обороны прорвана, -- безапелляционно
заявила Элизабет. -- И, вероятно, у того, кто это сделал, имеются
экстрасенсорные способности. Посмотрим. Я здесь для того, чтобы
предотвратить все возможные инциденты.
-- А что вы можете сделать? -- спросил Питерс, невольно сжав кулаки.
Элизабет покачала головой.
-- Если кто-то попытается вновь на нее напасть, мы заметим его... или
ее... или оно... Я осмотрела ее номер. Туда можно попасть через четыре
двери. Две сообщаются с коридорами второго и третьего этажей. Есть еще дверь
из номера на балкон и приватная лестница, ведущая к бассейну на четвертом. И
внутренняя дверь, которая ведет в мой номер -- а я всегда в боевой
готовности. Я проследила, чтобы остальные двери были надежно заперты и
закляты.
-- А какие заклятия вы используете? -- спросил Бобо.
Элизабет уставилась на него, гадая, можно ли ему доверять.
-- Кто вас призвал? -- неожиданно выпалила она.
Питерс озадаченно посмотрел на обоих.
-- Ну, ФБР, наверное, вы же сами знаете.
-- Нет, она имеет в виду другое. -- Бобо улыбнулся своей фирменной
ослепительной улыбкой. Сверкнул глазами: вопрос был ему ясен. -- Она
спрашивает, хватит ли у меня квалификации, чтобы задавать ей вопросы. -- И,
наклонившись к Элизабет, сказал ей на ухо: -- Радушная женщина, рассыпающая
улыбки.
С облегчением зажмурившись, Элизабет продолжила ритуал.
-- Где это было? -- прошептала она.
-- В сердце мира, -- торжественно произнес Бобо.
-- Где была луна?
-- Светила над нашими головами. И звали ее Эльмира.
-- Хорошо, -- расслабилась Элизабет. Имя было ей знакомо. Квалификации
Бобо хватает не только для помощи ее отделу -- он кое-что смыслит и в
древней магической традиции, в которую ее посвятила бабушка. Отлично. Делясь
с ним информацией, Элизабет не нарушит своих обетов. Приосанившись, Элизабет
обернулась к Питерсу.
-- Извините, мы обсуждали один чисто профессиональный вопрос. Я
использовала... э-э-э... заклятие "Огонь-Вода". Подключилась к электросети
отеля.
Питерс удивленно выгнул брови, но Бобо лишь кивнул. Вероятно, он
разбирался в Неолесной магии и понял намек -- аллюзию на "Вулканово
Заклятие" из "Трилистенского гримуара" 1585 года, модифицированное с учетом
современного уровня техники, -- иначе пришлось бы жечь уголь или призывать
духов огня при помощи зажигательного стекла.
-- Полезут -- ой как обожгутся, -- одобрительно пробурчал он. -- Можно
бы еще "Водоземь" поставить, я умею, но от нее докуки многовато. А окна как?
-- Без проблем. После моей обработки они по-прежнему открываются --
просто печка какая-то, а не город, -- но, кроме воздуха, ничего не
пропустят.
Бобо ухмыльнулся:
-- Видели бы вы наше лето, мэм. Сейчас это еще холодная печка, а не
город.
Найджел Питерс машинально расстегнул воротник рубашки.
-- Холодная? Если еще чуть-чуть... потеплеет, меня придется с асфальта
тряпкой собирать.
Элизабет вновь вернулась к своим заметкам.
-- Из служебного арсенала я мало что прихватила -- времени не было, так
что при мне некая пестрая смесь из штатного оборудования и моих личных
инструментов. Что хорошо в разработках ОПЛЯ, так это надежная линейка
экстрасенсорных датчиков общего назначения. Я их рассовала по шкафам и
чемоданам Фионны -- засигналят, если кто-то попытается причинить ей вред с
помощью ее собственных вещей. Еще я спустилась на кухню и договорилась
насчет химического анализа пищи -- пока он не будет сделан, в номер ничего
не попадет. Список служащих отеля, которым будет разрешен контакт с
музыкантами или вспомогательным персоналом, я должна утвердить лично. Нельзя
же за экстраординарным проглядеть ординарное. Я ничего не упустила?
Лицо Бобо расплылось в неспешной улыбке.
-- Нет, мэм. Толково работаете.
Вознаградив за комплимент своей улыбкой, Элизабет перешла к последнему
пункту.
-- И наконец, трансфер на стадион "Супердоум" и обратно. Мне нужно,
чтобы лимузины подавали сюда как минимум за двадцать минут до назначенного
часа, чтобы я успела их осмотреть и проверить.
-- Как вам угодно, -- сказал Питерс. -- Но это все завтра. У Онны
вплоть до завтрашнего утра ничего не запланировано. Да и утром -- так,
ерунда пиаровская. Машины я вам пригоню на экспертизу. Тут проблем не будет.
Так что до завтра нам с вами больше делать нечего. Она переночует в своем
номере в полной безопасности.
-- Вот тут я сомневаюсь, -- вмешался Бобо, раскачиваясь взад и вперед
на стуле. -- Я, когда вас внизу ждал, видел: она и этот ее дылда вышли из
лифта и вырулили на Бурбон-стрит.
-- Что-о? -- в один голос вскричали Элизабет и Найджел, вскакивая на
ноги. Бобо безмятежно продолжал раскачиваться.
-- Почему вы их не остановили? -- отчеканила Элизабет, глядя на него
сверху вниз. Если это типичный представитель ФБР -- значит все они тут
бестолковые, ленивые халтурщики. Неудивительно, что в этой стране столько
проблем.
-- Зачем вдруг? -- обиженно проворчал Бобо. -- Ничего странного не
вижу. Приезжие всегда хотят повидать Квартал и что к нему прилагается.
Ночная жизнь бьет ключом. Лучшая на свете музыка. В какой бар ни зайди,
обязательно кто-нибудь живьем выступает. Да не один, а с группой.
Элизабет почувствовала, что еле держится на ногах от переутомления.
-- Но уже первый час ночи, -- возразила она. -- Бары скоро кончат
работу.
Бобо покачал головой:
-- Мэм, наши бары не закрываются по меньшей мере до рассвета. А
некоторые раньше полуночи не открываются.
-- Их надо догнать! -- Элизабет пригрезилось краснощекое лицо
Рингволла, наливающееся багрянцем. -- Немедленно!
Бобо неспешно встал, недоуменно мотая головой, дивясь торопливости этих
чужеземцев:
-- Ну ладно, ладно, мэм. Ваша воля -- закон.
Глава 6
Не успела Элизабет сделать и трех шагов, как ощутила, что просто
вымокла от пота. Влажный зной Нового Орлеана навалился на нее сырым, жарким
одеялом, непреодолимо-тяжелым и беспощадным.
Она замерла на месте, пытаясь одновременно сориентироваться, куда идти,
и победить приступ головокружения. Обернулась к своему спутнику -- и
обнаружила, что он премило беседует со швейцаром, которого сама Элизабет
даже не заметила.
-- Здорово, Бор! -- заявил этот здоровяк в ливрее. -- Как жизнь
молодая? Я и не видал, как ты вошел.
-- Да я с Конти просочился, -- пояснил Бобо, совершая замысловатый
ритуал приветствия, состоящий из ряда рукопожатий и ударов ладонью о ладонь
собеседника. -- Увидишь толпу -- обойди.
-- Сказано -- как отрезано! -- И швейцар запрокинул голову,
расхохотавшись от всей души.
-- А как там твоя красавица?
-- Эта моя змея? Да все лютует, правду тебе говорю!
-- Э-э-э... Мистер Будро, -- вмешалась Элизабет, -- мне не хотелось бы
вас прерывать, но...
-- Сей момент, голубка! -- заявил Будро, воздев к небу палец. -- Слышь,
Вилли? Ты не видел, отсюда недавно такая ласточка выходила? С зелеными
волосами?
-- Такую не проглядишь, -- кивнул швейцар. -- Ушла с какими-то ребятами
по Бурбон, в сторону Сент-Энн. Наверно, ищут, где бы оттянуться.
И швейцар лениво махнул рукой, указывая направление.
-- Спасибо, старина. -- Бобо занес руку для прощального удара ладонью о
ладонь. -- Ладно, надо двигать. Скажи своей мадам, что Бобо привет передает,
хорошо?
-- Пока, Бор! -- помахал швейцар рукой... и, вмиг окаменев лицом,
вернулся к своим обязанностям.
-- Извиняюсь за задержку, -- сказал Борей и, взяв Элизабет под локоть,
повлек ее по улице. -- Я думал, стоит потратить время, чтобы узнать, в той
ли стороне мы ищем.
Так началась одна из самых странных и запоминающихся пеших прогулок в
жизни Элизабет.
Прославленная на весь мир Бурбон-стрит в эти часы была закрыта для
транспорта -- и слава Богу, поскольку вся она кишела пешеходами. Вначале у
Элизабет чуть разум не помрачился от калейдоскопической пестроты шумов,
мелодий и огней.
-- Абсолютно бесплатный вход! Никаких обязательных порций!
-- ...и завтра будет хорошо мне, как сейчас мне хорошо!
-- Подайте на тяжелую жизнь!
-- О-о-о, цыпа! Ну ты и цыпа!
-- ...А ну не трожь!
-- "Лаки-доги"! ["Лаки-дог" -- вид хот-догов, которые изготовляются и
продаются фирмой "Лаки-дог" в Новом Орлеане. -- Здесь и далее примеч. пер.]
Эй, кто проголодался -- "Лаки-доги"! Налетай не зевай!
Правда, спустя несколько минут Элизабет начала различать в этом хаосе
некое подобие закономерностей.
Большую часть толпы составляли туристы. Они ходили парами или группами.
На груди у них, точно удостоверения личности, висели фотоаппараты или
видеокамеры. Некоторые щеголяли в костюмах-тройках -- ясное дело, участники
какого-нибудь съезда стоматологов или торговцев подшипниками, но большинство
было одето в неформальную униформу: шорты, новехонькие футболки с символикой
Нового Орлеана (надписи варьировались от просто идиотских до
идиотски-похабных) и невероятно нелепые (Элизабет в жизни таких не видывала)
головные уборы. Двигались эти люди неспешно, часто останавливались, чтобы
заглянуть в витрины, послушать музыку, гремящую из дверей баров, или заснять
друг друга на фоне табличек с названиями улиц, малолетних чечеточников или
просто мусорных контейнеров.
-- Танцы на столах! Знаменитые на весь свет артистки любви! За вход не
берем ни цента!
-- Лангусты! Лучший повар на весь Квартал!
-- ...Ах вот ты как? Ну так иди давай, прыгни в реку, чего стоишь...
-- ...Со льда! Кока-кола со льда, со льда! Берем, не проходим!
На протяжении нескольких кварталов, если отсчитывать от перекрестка с
Конти, им попалось по крайней мере восемь баров с живой музыкой, еще восемь
с "неживой", шесть заведений, где предлагались экзотические танцы и прочие
услады ("вымойте девушку, которая вам приглянется!"), больше дюжины
сувенирных лавок, где торговали масками и боа, кофе и смесью для бейне
[Бейне (beignet) -- французские пончики: маленькие, квадратные, обсыпанные
сахарной пудрой] в желтых банках, острым соусом (со списком медицинских
противопоказаний на бутылочках), бусами всех цветов радуги и извечными
безвкусными футболками. И в каждой лавчонке толпились туристы.
Подняв голову, Элизабет обнаружила, что балконы второго и третьего
этажей гнутся под тяжестью народа: там стояли, размахивая пластмассовыми
стаканчиками с пивом, гуляки. Из толпы внизу их окликали, а женщинам на
балконах еще и бросали нитки бус. Одна раскрасневшаяся от удовольствия
девушка лет двадцати трех, набрав тяжелую связку бус, задрала свою футболку
аж до самой шеи. Под футболкой у нее ровно ничего не было. Толпа ликующе
взревела. Такой простоты нравов Элизабет от Нового Орлеана даже не ожидала.
Больше всего этот район города походил на заброшенный увеселительный
парк. Асфальт весь в выбоинах и трещинах, облупленные стены, кружево кованых
решеток, покрашенных в неяркие цвета. Взгляд то и дело натыкался на людей с
щитами, где значилось: "Читаю судьбу по глазам!", "Пиво розливное -- 1
долл.", "Апокалипсис не за горами!". Стены домов удивляли яркими красками:
были они лимонные и сиреневые, мшисто-зеленые и пламенно-алые. Дома
хвалились, точно орденами, медными или керамическими табличками, где
указывалось их название, имена владельцев, предназначение и так далее;
иногда эта история уходила в прошлое лет на двести. По количеству и качеству
информации на улицах Новый Орлеан намного опередил Лондон, где до сих пор,
хотя Вторая мировая давно кончилась, отцы города точно стремились запутать
гитлеровских десантников.
Но не из одних туристов состояла толпа. Одни -- например, зазывалы у
входов в рестораны и стриптиз-бары, или парочки, торгующие с тачек розами,
явно находились на работе, что сближало их с конными полицейскими в форме,
которые возвышались на каждом перекрестке, точно сторожевые башни в людском
море. Труднее было раскусить живописно одетых деятелей, что с важным видом
фланировали по улице, порой милостиво соглашаясь запечатлеться на фотопленке
в обществе туристов -- разумеется, за достойное вознаграждение. Тоже
трудовые пчелки -- но внештатные, сами себе персонал и начальство. И
наконец, еще одна категория. К ним подходило только одно имя: "местное
население". Они пробивались сквозь толпу, волоча сумки с продуктами или
бельем из прачечной. Очевидно, и обыденная жизнь тут не затихала даже по
ночам. Любопытное напоминание о том, что Французский Квартал Нового Орлеана
не построенный по заказу увеселительный парк, а нормальный район, где люди
живут и работают.
Однако Элизабет придавала куда больше важности тому факту, что, если
вычесть туристов, каждые два человека из трех в толпе были знакомы с ее
спутником.
-- БО-РЕ-Е-ЕИ! Как живется-можется, старина?
-- Эй, Бо! Куда путь держишь, брательник?
-- Бо, душка моя брильянтовая! Что совсем глаз не кажешь?
На каждом шагу (ну, это, конечно, преувеличение -- всего лишь на каждом
ПЯТОМ или ШЕСТОМ шагу) Будро останавливался, чтобы кому-нибудь помахать,
пожать руку, поздороваться. Элизабет, при всем своем нетерпении, была
приятно изумлена известностью Будро, хотя приветствия ее несколько
шокировали: силы небесные, ну зачем же так орать!
Похоже, в Новом Орлеане люди не только окликали друг друга, но и вообще
беседовали во всю глотку. Их нимало не смущало, что собеседник затерян
где-то на той стороне улицы, стоит на кованом балкончике или вообще свернул
в переулок. Они просто поднатуживались и еще чуточку повышали голос,
совершенно не стесняясь того, что каждое слово отлично слышно десяткам
абсолютно незнакомых людей. В Англии даже на блошиных рынках такого не
бывает. Элизабет сочла, что тут сказывается влияние французов, которые
вообще-то и основали Новый Орлеан.
-- Как вы думаете, нам удастся их найти? -- спросила Элизабет, силясь
перенаправить внимание Будро с приятелей на себя и их профессиональный долг.
-- Посмотрим. Вы, случайно, не знаете, эти ребята сегодня ужинали? --
спросил Будро у Элизабет на ухо, чтобы не мешал уличный гвалт.
-- Нет, по-настоящему вряд ли, -- сообщила Элизабет. -- Это важно?
-- Ну, если они засели в каком-нибудь ресторане, их не больно-то
разыщешь, -- пояснил Будро. -- В Квартале ресторанов не меньше, чем баров, а
с улицы в их залы трудно заглянуть. Но если они просто шляются или делают
остановки, только чтобы пропустить стаканчик, мы их запросто найдем.
-- В первом классе, как мне показалось, их снабжали едой беспрерывно,
но уже несколько часов прошло, -- задумчиво произнесла Элизабет. -- Не знаю,
правда, чем там кормят. В эконом-классе, например, просто ужасно. Мне
пришлось обойтись шоколадками...
Тут Борей застыл на месте, склонил голову набок.
-- Ах вот в чем дело! -- воскликнул он. -- Нет, верно, я совсем
сбрендил: все хорошие манеры растерял. Таскаю вас по улицам, а самому даже в
голову не пришло спросить, может, вы есть хотите. То-то я смотрю, вид у вас
немного понурый.
-- Да я не так уж и голодна, -- смутилась Элизабет. -- Мне кажется, что
мой желудок раньше завтрашнего утра не проснется -- я же себе биологические
часы сбила.
Борей прищурился, запуская ей в глаза свой голубой лазерный взгляд.
-- Правда-правда?
-- Нет, нет, я великолепно себя чувствую, -- уверяла Элизабет,
растроганная его вниманием. -- Послушайте-ка, давайте, чтобы у вас душа была
спокойна, я съем еще шоколадку. Они ведь здесь продаются?
Испытующе поглядев на нее, Борей пожал плечами.
-- Ну что ж, как только ваш желудок даст о себе знать, поклянитесь, что
позволите мне угостить вас лучшей едой во всем Новом Орлеане. Наша кухня --
это что-то... А покамест... раз уж вы хотите шоколадку, будет вам кое-что в
этом духе.
Взяв Элизабет под локоть, он завел ее в одну из многочисленных
сувенирных лавчонок, затиснутых между барами и танцклубами.
Ледяное дыхание кондиционера доставило Элизабет такое облегчение, что
на миг она всерьез собралась предложить Будро, чтобы он продолжал поиски
один. Однако спустя несколько секунд к ней одновременно вернулись чувство
долга и спутник.
-- Вот. Попробуйте-ка.
Он сунул ей в руки нечто в целлофановой обертке, по всем приметам
неотличимое от светло-коричневой лепешки... оставленной на лугу больной
коровой.
-- Что это? -- спросила Элизабет, подавляя опасливые нотки в своем
голосе.
-- "Пралине" называется. Наши любимые сладости. Да не мнитесь,
попробуйте. Это вкусно.
Элизабет не приходило в голову ни одной вежливой отговорки. Она
развернула целлофан и опасливо откусила чуть-чуть.
И попала в рай!
Подобно большинству своих соотечественников, Элизабет была ужасной
сладкоежкой, но таких конфет она никогда еще не пробовала. Похоже на
сливочную помадку, но вкус мягче; или на сильно подслащенный шербет, но вкус
опять же мягче; а внутри оказалось ядрышко из молотых лесных орехов.
-- Вы точно не хотите покушать поплотнее?
Голос Борея пробудил Элизабет от блаженного забытья, и она виновато
сообразила, что чуть ли не в два приема умяла все пралине.
-- Нет, нет, все в порядке, -- затараторила она. -- Вы правы --
действительно, очень вкусно.
Ее спутник недоверчиво сдвинул брови, но затем пожал плечами.
-- Ну хорошо. Верю-верю. И все-таки хотелось бы мне посмотреть на вас в
момент, когда у вас действительно аппетит разыграется.
Сгорая от стыда за свой приступ обжорства, Элизабет вышла вслед за
Будро на улицу. Однако совесть не помешала ей взять на заметку
местонахождение лавки -- чтобы прикупить на память о Новом Орлеане несколько
ящиков этих самых пралине. Изящно облизав пальцы, она разнежено улыбнулась
Будро. Может быть, они даже высылают свои продукты по почте, и их можно
заказать из Англии. А ей непременно придется подсластить кислое настроение
Рингволла, когда она представит ему свой рапорт.
* * *
Музыка. В этом городе музыка была везде. Фи плыла от двери к двери,
плыла на энергетической волне, не чуя под ногами булыжной мостовой. Со всех
сторон были люди, целые полчища -- но никто не толкался, никто не работал
локтями. Фи обнаружила, что движется в ритме музыки, льющейся из дверей и с
балконов, неожиданно выскакивающей из-за углов, где, даже не обращая
внимания на прохожих, наяривают импровизированные ансамбли: шел себе человек
с инструментом, плюхнулся на тротуар, осененный вдохновением... потом к нему
присоединился другой, третий... Фионне казалось, что она совсем одна в толпе
людей, которые оттягиваются от всей души.
И она даже пожалела, что на самом деле пошла гулять не одна.
-- Подождите, -- выдохнула, пыхтя, Робби-мать-ее-за-ногу-Ундербургер,
пытаясь угнаться за Онной и Ллойдом на своих коротеньких ножках. Она чуть не
потерялась в последнем скоплении народа перед входом в блюзовый бар -- но,
увы, только "чуть".
Вообще-то за Фионной, растянувшись по улице, брела вся группа и главные
техники, но сильнее всех ее достала Робби, эта безмозглая соплюшка. Девица
хочет повиснуть на шее у Ллойда и жутко страдает, что это невозможно. И
смотрит, смотрит измученными глазами. Фиг ей -- Фионна своего Ллойда никому
не отдаст. Фигура у него что надо. И таланты разнообразные. Может быть,
сегодня, попозже, если эта музыка ей не надоест, если кайф не развеется...
Рев труб, дробь барабанов и фортепианные аккорды вторгались в звуки
вечной перебранки между ее музыкантами. Они постоянно друг друга подкалывают
-- послушаешь, так не поверишь, что на самом деле их водой не разлить. Для
Фи они были как трое младших братьев, хотя на самом деле все ребята были
старше нее. Она их лидер в полном смысле этого слова -- ив жизни, и в
духовном плане. Фи считала, что указывает им путь -- с чем, впрочем, никак
не желал согласиться Эдди. Вот ведь... христианин упертый. И ловко умеет
расшевелить в Фи самокритичную совесть, выкованную как-никак в суровом
горниле англиканского воспитания.
Фи отдалась звукам Нового Орлеана -- пусть лучше они ее ведут. Здорово
-- какая-то первобытная, пещерных времен сила. Одновременно ласкает и жжет,
точно хорошее виски. Голова полнилась музыкой. Фи дышала музыкой, как
воздухом, перепоручила ей контроль над своим телом.
-- Давайте куда-нибудь зайдем, -- взмолился Фитцгиббон.
-- Нет, Фитци, -- возразила Фи, повелительно подняв руку, точно
индеец-проводник. -- Дай мне найти правильное местечко.
-- В горле пересохло, -- пробасил Во.
-- У тебя в горле вечно пересохло, -- процедил Эдди. Ну и пуританин,
еще похлеще Лиззи Мэйфильд. Как странно, что Лиззи появилась, будто чертик
из коробочки. Сразу прежними временами повеяло. Тогда они были серьезными
школьницами и студентками, честно глодали гранит науки и довольно близко
дружили. Теперь Фи богата и знаменита, а Лиз... кто она там, шпионка? Но
кое-что общее между ними по-прежнему есть -- и это магия. Фи надула губы.
Конечно, Лиз по-настоящему не верит в связь музыки и магии. Пока не верит.
Но поверит.
-- Да будет вам, у меня ноги гудят, -- пожаловался пресс-атташе Пэт
Джонс, замыкавший процессию. К его ворчанию присоединились многие.
-- Уймитесь! -- обернулся к ним Майкл, быстрый, как кобра в прыжке. --
Вы же знаете, нельзя ее торопить.
Где-то вдали в горячем, влажном воздухе повисла одна-единственная
жалобная нота. Фионна вскинула голову, точно охотничья собака на звук рожка.
Улыбнулась. И возгласила:
-- Ту