онов шептаний накладывались одно на другое, разбухая, словно циклон. Циклон, пронесшийся мимо меня и устремившийся вслед за ковром. А затем наступила полная запредельного ужаса тишина. Уж ежели все это нагнало такого страху на меня, можно себе представить, каково пришлось тем, кто пребывал во плоти. Солдаты обеих армий опустили оружие и замерли в ожидании. Над полем боя пронесся отчаянный вопль Ревуна. Этот вопль вывел наших ребят из оцепенения, и они с удвоенным рвением принялись выпускать огненные шары в летящих колдунов. Фейерверк возобновился. Ковер устремился к земле. Полноценной помощи Ревун не получал, а одному ему было не под силу и лететь, и сражаться одновременно. При падении ковер сильно ударился о землю. Солдат, в том числе и Могабу, раскидало по склонам. Большинство разбежалось кто куда, но Могаба, едва поднявшись на ноги, заковылял к своим позициям. Вокруг бушевала огненная буря, но от оставался невредим. Не иначе как боги благоволили этому малому. Даже пребывая в мире духов, притупляющем чувства, я ощутил прилив восторга. Мы их отделали! Победа за нами! Еще чуть-чуть, и этой войне конец. Магический шепот Госпожи растворит чары Длиннотени и Ревуна, а ребята с высот закидают их огненными шарами. Только сейчас из мрака тайны стали вырисовываться детали несравненного по глубине и широте охвата замысла Костоправа, основанного на учете особенностей характера Хозяина Теней. Годы отточили мастерство Старика. Я восхищался им не только потому, что он добился успеха, но и потому, что на сей раз ему, кажется, удалось предусмотреть все возможные варианты развития событий. Только он сам да его боги знали, что еще было у него в запасе. Внизу оставались тонны всякого снаряжения, так и не пущенного в ход. Дело закончилось. Дорога была открыта. Я направился назад, к фургону Одноглазого. Теперь нам придется действовать быстро, чтобы успеть воспользоваться полученным преимуществом и занять выгодную позицию. К тому же, наверное, нужно будет собрать вместе всех братьев Отряда. Я уже собрался вернуться в фургон, когда царство духов наполнилось смрадом, словно кто-то разом пооткрывал все гробы в мире. Много я нюхал всякого дерьма, но такой гнусной вонищи и представить себе не мог. Меня охватил страх. А за ним, отставая всего на полшага, надвигалась паника. Быстро, прежде чем страх успел парализовать меня и заставить забыть, как возвращаться, я скользнул в свое тело. А позади, в каньоне, не удостаивая вниманием проносившиеся мимо огненные шары, стояла на валуне Дщерь Ночи. Маленькие ручонки были воздеты, приветствуя и призывая надвигающуюся Тьму, губы растянулись в злобной усмешке. Глава 31 Что-то приближалось. И я, кажется, даже мог припомнить что. Я выскочил из фургона и, зацепившись рукой за козлы, завис, качаясь, как обезьяна. Кажется, прошло больше времени, чем я думал. Уже забрезжил рассвет. Но нет, то был вовсе не рассвет. Свет исходил не от солнца, не от луны, а со стороны горного прохода. Неужто огненные шары воспламенили какие-нибудь горючие припасы тенеземцев? Хорошо бы так. Но увы, я знал, то был не обычный, земной огонь. Я, спотыкаясь, помчался к штаб-квартире Госпожи. Что бы ни происходило. Госпожа не могла не иметь к этому отношения. И вполне возможно, сейчас безопаснее всего находиться рядом с ней. Бежать пришлось не так уж далеко, но представление закончилось прежде, чем я добрался до места. Госпожа пыталась усмирить Ревуна, и если не смогла добиться успеха, то не по своей вине. В игру вступила новая сила. Поначалу ее очертания казались неопределенными, но, столкнувшись с чарами Госпожи, они стали обретать форму и цвет. И я увидел - то, чего видеть мне совсем не хотелось Черную фигуру. В сто футов ростом. С четырьмя руками. Ту самую, что преследовала Госпожу в ее снах, а порой, как призрак, прокрадывалась и в мои. Саму Тьму, жаждущую заполучить дочь Госпожи. Сотни тысяч ошеломленных глаз следили за противоборством Госпожи с этим колоссом. Обманники встретили появление чудища приветственными криками. Пусть дела оборачивались для них худо, но ныне они воочию узрели несомненное доказательство того, что Год Черепов воистину близится. Возможно, вот-вот наступит, раз уж их богиня обрела такую мощь, что сама явилась в наш мир, дабы защитить свою избранную дочь и живого святого Нарайана Сингха. Впрочем, скоро выяснилось, что призрак Кины имеет много общего с любимыми игрушками Длиннотени. Он вовсе не был неуязвим для огненных шаров, притягивал их и через некоторое время стал походить на изъеденное молью изображение на каком-нибудь старом гобелене Представление закончилось прежде, чем я успел перевести дух. Кина рассыпалась и исчезла. Но продержалась достаточно долго, чтобы дать своим приверженцам возможность прихватить дитя и удрать. Кренясь и качаясь, ковер Ревуна набрал скорость и скрылся из виду. Заполнявший мир шепот начал стихать. Вконец обессиленная. Госпожа рухнула без чувств. Лебедь и Нож уложили ее на носилки и взялись за ручки. Вокруг сомкнулись самые преданные, сопровождавшие ее не один год воины. - Особо не дергайся, - сказал я Лебедю. - Они сейчас драпают к Вершине, поджав хвосты. Могаба ранен, так что командовать ими некому. Лебедь смерил меня недоверчивым взглядом. - А на хрена ты говоришь это мне? Найди своего долбаного Костоправа, ему и рассказывай. - Хорошая идея. Я так и сделал. Глава 32 Прабриндраху Драху снова досталось на орехи. Люди Могабы ни в какую не желали забыть первейшую заповедь выживания: никогда не показывай врагу спину. А солдата, который, несмотря на то что страх подстрекает его бросить оружие и пуститься наутек или сжаться в комок, не покидает своего места в строю, не так-то просто убить. Весь смысл изнурительной, доводящей до исступления и порой кажущейся солдатам бессмысленной муштры заключался именно в том, чтобы каждый продолжал делать свое дело, когда становится по-настоящему страшно. Битва - это не просто организованное убийство. Суть ее составляют страх и умение совладать с ним. Тот, кто одолеет страх, одолеет и противника. Старик так долго наблюдал за безуспешными потугами князя, что даже в его окружении поднялся ропот. В конце концов я спросил, почему он не вмешивается? - Хочу, чтобы весь Таглиос знал, из какого он теста. Мне нужна уверенность в том, что будет, когда он возьмет власть в свои руки. Все это звучало вроде и разумно, но как-то подозрительно. Впрочем, в последнее время мне начинало казаться подозрительным все, что имело отношение к Костоправу. Правда, в конце концов он выдвинул на место потрепанного воинства князя корпус Госпожи, усиленный гвардейцами Лозана. Им удалось потеснить Могабу, но тот вскоре выровнял фронт. Госпожа была столь измотана, что все ее колдовство годилось лишь на то, чтобы отвлечь неприятеля. Интересно, почему Костоправ не устроил передышку и не дал ей восстановить свои силы? Впрочем, я не стал тратить время на пустые попытки постичь ход его мыслей. Я больше не понимал этого человека. Незадолго до полудня он отвел войско Госпожи, укрепил фланги лучниками и выстроил для атаки обе свои дивизии. Передовой колонне предстояло измотать врага, с тем чтобы наступавшая следом смогла рассеять его. Но прежде чем барабаны начали свой мрачный распев. Костоправ выбросил белый флаг и выступил вперед. Мне пришлось тащиться за ним со Знаменем в руках. Эту проклятую хреновину следовало бы посадить на диету. Уж больно она тяжеленная, и с каждым разом все тяжелее. Меня все это выбивало из колеи. Я находился здесь лишь по настоянию Костоправа, хотя предпочел бы соединиться с Копченым да выяснить, что теперь затевают Ревун, Длиннотень, Душелов и кто бы то ни был. Да и Радишу не мешало бы проверить, я к ней давненько не наведывался. Хорошо еще, что некоторое время она будет оставаться в неведении относительно здешних событий. Могаба удивил меня тем, что спустился нам навстречу. Весь в повязках, он тяжело припадал на ногу, и думаю, не будь его кожа черной, по всему телу можно было бы увидеть синяки и кровоподтеки. Один глаз заплыл и закрылся, зубы были сжаты от боли. Однако эмоций он выказывал не больше, чем статуя из черного дерева. - Вы ухитрились использовать все наши промашки, - признал он. - Этот сучий потрох подрезал вам сухожилия, - устало заметил Костоправ. - Подумай, какая тебе нужда и дальше гробить людей. - Исход этой битвы, может быть, и решен, но война продолжается. Она закончится не сейчас и не здесь. В этом замечании был некий резон. Нам следовало продвигаться вперед без малейшего промедления: в противном случае возникала опасность разложения нашей разномастной армии. Улыбка Костоправа была почти под стать жуткой броне Вдоводела, с которой он в последнее время почти не расставался. - Я ведь не раз и не два пытался засадить тебя за изучение Летописей. И предупреждал, что ты пожалеешь, если не займешься этим вплотную. Могаба тоже улыбнулся - так, словно знал на сей счет нечто любопытное. - Это не Священное Писание. - Что? - Твои драгоценные Летописи, вот что. Они не святы. Это не более чем истории, отчасти составленные на основе преданий, отчасти же попросту враки. Примерно в равных долях. Он хмуро взглянул на меня: - Смотри, Знаменосец, если ты будешь черпать свою веру в прошлом, это тебе дорого обойдется. Капитан снова улыбнулся - на сей раз мягко. Неужто эта битва будет выиграна с помощью улыбок? Костоправ продемонстрировал весьма оригинальную тактику, но Могаба не уловил этого. Не сумел, потому как Летописей не читал. А не читал он их потому, что - чего никогда не признавал открыто - просто-напросто не умел читать. Там, откуда Могаба родом, грамотность не числилась среди воинских достоинств. Сейчас, во всяком случае, не было сомнения в том, на чьей стороне моральное превосходство. - Выходит, - промолвил Костоправ, - мне придется уложить еще немало твоих людей, прежде чем ты признаешь истину. - Истина переменчива, и каждый толкует ее по-своему. В данном случае ее окончательная форма остается неопределенной. И возможно, ты указал мне способ, как найти свою истину. Могаба отвернулся и зашагал вверх по склону. Напряженные плечи указывали на то, что невозможность скрыть от нас боль уязвляла его гордость. Уходя, он пробормотал, что Хозяин Теней больше не сидит у него на шее и руки его развязаны. - Эй, командир, - сказал я, - Длиннотень больше не маячит у него за спиной. - У него больше нет надобности в том, чтобы этот малый торчал... Берегись! Тай Дэй подпрыгнул и закрыл меня щитом как раз вовремя - я едва не угодил под проливной дождь вражеских стрел. - Ни хрена себе! Быстро здесь погода испортилась. Ребята на холмах чуть животики не надорвали. Ну и видок у нас, наверное, был, когда мы пятились к нашим рядам, пытаясь втроем укрыться за одним маленьким щитом. Этот хитрожопый Могаба вышел на переговоры лишь для того, чтобы выторговать своим солдатам несколько минут передышки. А как только он добрался до них, они пошли в атаку. Куража у них, может, и не прибавилось, но дисциплина оставалась на высоте. С наших флангов и башен на них посыпались стрелы. Над фронтом взвились огненные шары. В таких обстоятельствах их порыв казался весьма опрометчивым. Тем не менее они несколько потеснили нас, ибо сражались с такой яростью, словно связывали с этой атакой последнюю надежду. Обстановка существенно осложнилась. Но тут Госпожа решила, что она достаточно отдохнула. Чарандапраш окрасился морем разноцветных огней. После этого схватка продолжалась недолго. Однако, когда над полем повисла тишина, даже наши резервы оказались слишком вымотанными, чтобы преследовать кого бы то ни было. Костоправ предоставил эту честь уцелевшим лагерным прихлебателям, заявив, что они могут забрать себе всю добычу. Дуралеи, клюнувшие на это, по большей части были убиты. *** Все собравшиеся у большого костра только и толковали о дальнейших планах Могабы. Похоже, у каждого офицера рангом выше лейтенанта имелось на сей счет свое мнение. А то и два. И все они не стоили ни гроша. Я отправился блуждать с духом, но Могабу найти не смог, даже с помощью возвращения в прошлое. Правда, поиски продолжались недолго - достаточно было одного намека на отвратительный трупный запах, чтобы я без оглядки пустился наутек. Неужто она всякий раз появляется там тогда же, когда и я? Костоправ мыслишек в общий котел не подбрасывал. Он просто сидел у костра, довольный и умиротворенный, каким я не видел его уже долгие годы. Госпожа сидела рядом с ним и тоже выглядела неплохо, будто ей все-таки удалось как следует поспать. - Не найдется ли у тебя пара минут? - обратился я к ней. - Есть разговор. Мне ведь насчет тебя почитай и записать-то нечего. - Едва ли я смогу рассказать тебе что-нибудь интересное, - со вздохом отозвалась она. С помощью Копченого я мог проследить за ней во времени. Но это не помогло мне проникнуть в ее мысли. - Видок у тебя словно у кота, сожравшего хозяйскую сметану. С чего бы это? - спросила Госпожа Костоправа. - Да с того, что Длиннотень с Ревуном не вернулись... Он взглянул на меня, давая понять, что хотел бы знать почему. Но не сейчас. Это могло подождать. - ..и с того, что вернулась ты. Отдохнувшая, она выглядела чудесно, несмотря на свое недавнее состязание с Киной. Или с тем, что выглядело как Кина. - ..с того, что теперь им придется засесть на Вершине, покуда Длиннотень не ухитрится сметать на живую нитку хоть какое-то войско из оставшихся гарнизонных служак да ополченцев, которые предпочли бы вовсе ни во что не ввязываться. Так-то оно так, но он оставался Хозяином Теней и последнего слова пока не сказал. И стены Вершины вздымались на сотню футов. Хотелось верить, что Костоправ не решил, будто теперь единственной нашей заботой осталось побережье. - Ты заметил, что он так ни хрена и не объяснил? - буркнул Лебедь, обращаясь к Ножу. Возвращение закадычного приятеля он воспринял как должное, словно никогда и не считал его изменником. Но многим до сих пор не верилось, что дезертирство Ножа было всего лишь уловкой. Особенно тем, у кого были родичи среди безжалостно истреблявшихся Ножом храмовых ополченцев. - Этот сукин сын явно не собирается ни с кем делиться своими замыслами. Даже со мной и с тобой. У него наверняка в рукаве припрятана козырная карта. А ведь нам, бедолагам, тоже не мешало бы знать, что затевается. Он бросил на Госпожу долгий печальный взгляд, словно силясь уразуметь, что она могла найти в Старике. Я тоже задумывался об этом, но лишь до того, как мы с Сари полюбили друг друга. В этом не следует искать смысла. Следует лишь молиться о даровании свободы, не отказывать себе в этом счастье. Кстати, о пределах свободы. Родственнички мои так и не объявились. Кроме, разумеется, Тай Дэя. Я скорее мог бы отделаться от собственной тени, нежели от него. Нож ухмыльнулся, глядя на кислую физиономию Лебедя. Участие в авантюре Костоправа изменило этого парня. Он нашел свою нишу. - Коли ты и впрямь хочешь что-нибудь разузнать, возьми у Мургена его книги. Говорят, в них можно найти все, лишь бы знать, где искать. - Хороший совет, - заметил помянутый выше Мурген. - Одна беда: этот самый Мурген не имеет обыкновения таскать книги с собой. Кроме той, над которой работает сейчас. Комментарий Лебедя был краток и неприличен. Как и Могаба, он не умел читать. Нож рассмеялся: - А пусть-ка Мурген Большие Уши сам тебе все расскажет. Он ведь помнит любую главу и даже стихи может наизусть шпарить, не хуже самого Костоправа. Одно слово - Костоправов любимчик. Старине Ножу всегда недоставало чувства юмора. Во всяком случае, мне его шуточки забавными не казались. - Рассказать-то расскажу, - заявил я. - Да только за хорошую плату. Сам знаешь, наш брат наемник задаром ни хрена делать не станет. Шутки шутками, но, пожалуй, мне стоило некоторое время держаться подальше от Копченого, чтобы занести в Летописи подробное описание сражения при Чарандапраше. То был критический момент в истории Отряда, а я до сих пор не уделил ему должного внимания. А когда я все-таки отправлюсь на прогулку с Копченым, мне придется сосредоточиться на действительно важных вещах. Я не имею права уходить в мир духов лишь ради того, чтобы избавиться от боли. Да и боль, надо признать, несколько притупилась. Возможно, соприкосновение с Киной способствует избавлению от романтического томления. - Тай Дай, - шепнул я на нюень бао, давая понять, что вопрос носит не деловой, а личный характер. - Что значит, если женщина нюень бао надевает белое. - А?.. - Похоже, он удивился. - Я не понимаю, брат. - Мне просто вспомнился сон, виденный несколько ночей назад. Я видел женщину, похожую на Сари. Одетую в белое платье. А ведь нюень бао, если они не жрецы, в своих поселениях всегда ходят в черном. Разве не так? - Тебе снилась Сари? - Она постоянно мне снится. А тебе разве не снится My? - Нет. Когда они уходят, мы позволяем уйти и их душам. Нас этому учат. О! Я ему не поверил. Учить-то может и учат, но проку от этого учения мало, в противном случае месть не значила бы для них так много. - Но все же, что означает белое платье? Если оно вообще что-то значит. - Белый цвет - цвет вдовства. Мужчина, потерявший жену, тоже надевает белое. Вдова должна ходить в трауре не менее года, и в это время ни один мужчина не вправе к ней посвататься. Хотя, конечно же, мужчины из ее рода негласно будут присматривать ей подходящего супруга. То же относится и к вдовцу: отец и братья могут рассматривать возможности нового брака, но не имеют права высказываться от его имени, пока он не снимет белое. Это было для меня новостью. - Но за время пребывания в Дежагоре я не видел ни одного нюень бао, ни мужчины, ни женщины, в белом. И Сари заинтересовалась мною прежде, чем минул год со дня смерти Данха. Тай Дай одарил меня одной из своих несчастных улыбок. - Сари заинтересовалась тобой, когда он был еще жив. С первого взгляда, в тот день, когда ты пришел на встречу с дедом. Какой был скандал - тебе и не представить. Особенно после того, как бабушка заявила, что Сари суждено стать возлюбленной иноземца. Стало быть, эта улыбка не была связана с добрыми воспоминаниями. Могу себе представить, какова была ярость матушки Готы. - Но Сари ни дня не носила белого. Как и никто другой. - Потому, что в городе не было ни единой белой тряпки, не нацепленной на таглианского солдата. А дед считал, что подбирать их туники не следует из политических соображений. Тай Дэй снова улыбнулся - улыбка делала его лицо похожим на череп - и продолжил: - К тому же нас было немного. Все паломники знали друг друга, и уж всякий знал, кто потерял пару. Мы понимали, что у нас нет и не будет возможности следовать обычаям, пока мы не вернемся в наши селения, к нашим храмам. Выходит, та женщина в дельте была вдовой. Ну что ж, это, пожалуй, объясняло ее горестный вид. - Тебе следовало бы побольше рассказывать мне об обычаях нюень бао. А то ведь порой я чувствую себя полным невеждой. Улыбка Тай Дэя исчезла. - Но у тебя больше нет надобности знать наши обычаи, разве не так? Даже брак не сделал меня своим для их племени. Тай Дэй находился здесь не потому, что считал меня членом семьи, а лишь в силу принятого обязательства. Об этом следовало подумать. Глава 33 Костоправ дал всем как следует отдохнуть, прежде чем приступил к тому, что, по его мнению, должно было стать последним натиском на оборону тенеземцев. Меня бросало то в жар, то в холод, не иначе как поблизости от Кины я подцепил что-то вроде лихорадки. Так что на разведку я на сей раз не пошел. Старик обойдется, узнает, что надо, и от своих ворон. На всей оборонительной линии противника не оказалось ни одного живого тенеземца. Укрепления были покинуты. Пока мы рассиживались у костров да дрыхли без задних ног, Могаба и его капитаны увели остатки своего войска. Они даже пытались уничтожить все снаряжение и припасы, какие не могли утащить, но шадаритская кавалерия помешала им осуществить эти планы. Смерть есть вечность. Вечность есть камень. Камень есть молчание. Камень сломан. В ночь, когда больше не стонет ветер и маленькие Тени исчезают в укрытиях, камень порой шепчет. Порой он говорит. Порой ввергает свои чада в первозданный хаос. Иногда разноцветная туманная дымка осторожно обволакивает приколотое к скособоченному трону тело. Тени, мерцая в лунном свете, снуют по равнине. Они поглощают друг друга и становятся сильнее. Время от времени трон кренится еще - пусть даже на миллионную часть дюйма. В последнее время это происходит все чаще. Камень содрогается. Вечность глумливо поглощает собственный хвост. Празднество стужи близится к завершению. Глава 34 Я слышал, как Одноглазый материт свою горестную судьбу вообще и некоторых таглианцев из числа вендаитов в частности. Колесо фургона застряло между камнями, а солдаты вовсе не торопились высвободить его в угоду маленькому волшебнику, который и без того пребывал в скверном расположении духа. Думается мне, он все же надеялся, что после победы на Чарандапраше мы не станем продолжать наступление. Надеялся, что, установив контроль над перевалом. Старик успокоится да и отведет армию назад, дожидаться прихода лета в более теплых краях. В конце концов, куда мог направиться Длиннотень? В свое логово. Но из-за этого землетрясения он не мог рассчитывать на скорое завершение строительства его драгоценной Вершины. А стало быть, нам незачем торопиться. Нужно быть полным идиотом, чтобы после такой победы, вместо того чтобы отметить ее хорошей выпивкой, толком не очухавшись, переться незнамо куда, незнамо зачем. Все это, или что-то в таком роде. Одноглазый талдычил беспрерывно, с того самого момента, как Костоправ приказал двигаться в путь. Одноглазого это не привело в восторг. Равно как и то, что мне пришлось ехать в его фургоне. Меня по-прежнему бил озноб, и Капитан считал это удачным предлогом для того, чтобы я безотлучно находился рядом с Копченым - от последствий чрезмерной близости с которым он же меня и предостерегал. Я не стал говорить ему, что в последнее время прогулки с духом сделались малость жутковатыми. И Одноглазому тоже пока ничего не рассказывал. Хотя и понимал, что рассказать придется. С такими вещами не шутят. Мне и самому едва ли понравится, если мое молчание обернется бедой. Но с другой стороны, мне не хотелось поднимать тревогу лишний раз. Ведь Одноглазый тоже блуждал с духом, хоть и нечасто, но ни разу не упоминал о том, чтобы в это время случалось что-нибудь необычное. Возможно, я просто дал слишком большую волю собственному воображению. Кстати, сейчас я находился совсем даже в неплохой форме. Меня нещадно трясло на колдобинах, но лихорадка унялась. Чем не удобный случай оглядеться по сторонам?! Одноглазый что-то проорал, обращаясь к Тай Дэю. - Попусту глотку дерешь, - заметил я на наречии Самоцветных городов. - Ему ведь все едино, что посмотреть в твою сторону, что пнуть тебя по заднице. - Хм. Это может оказаться забавным. Посмотрим, что будет делать Джоджо. Вдруг да проснется. Как и большинство братьев Отряда, Одноглазый имел телохранителя из нюень бао. Однако Чо Дай Чо, приставленный к Одноглазому, - являлся едва ли не самым неназойливым и неамбициозным из своих соплеменников. Он находился здесь потому, что такова была воля старейшин племени, но вовсе не склонен был проявлять излишнее рвение в том, чтобы уберечь Одноглазого от самого себя - или от чего бы то ни было. За последний месяц я видел Чо только четыре раза. *** Увидеть Душелова мне не удавалось. Я знал, что она находится там. Копченый не противодействовал мне, но чары, скрывающие эту женщину, были столь сильны, что я не мог углядеть ее даже таким способом. Хотя и догадывался о ее местоположении: к западу от нас над горным склоном вились вороны. Я огляделся в поисках Лизы Боулак - ученицы убитого Одноглазым Меняющего Облик, но ее не было и следа. Равно как и Могабы и тех наров, что вместе с ним перешли на сторону Хозяина Теней. Но Длиннотень находился там, где его следовало искать, - под хрустальным куполом, венчающим Вершину. Восседая за каменным столом, он спокойно и рассудительно отдавал приказы гонцам. Вся его энергия была направлена на организацию обороны поуменьшившихся в размере владений: к, тому, чтобы скрыться от меня, он явно не прилагал никаких усилий. Внизу, в тайных покоях Вершины, я обнаружил Нарайана Сингха. Съежившийся от страха Обманник забился в угол, тогда как Дщерь Ночи, более походившая на карлицу, нежели на дитя, по всей видимости, общалась со своей духовной матерью. В комнате стоял запах Кины, но не было ужасающего ощущения ее присутствия, с каким мне приходилось сталкиваться прежде. Некоторое время я отматывал часы назад, снова и снова присматривался к душиле. Сомнений не было, Нарайан Сингх обычно ничем не заправлял. Ныне он представлял собой не более чем приложение к Дщери Ночи, вся ценность которого сводилась к посредничеству в ее общении с Хозяином Теней и Обманниками. Однако Сингх понимал - не за горами то время, когда девочка сможет обходиться и без него. И тогда она избавится от него без сомнений и колебаний, как выбросила бы обглоданное свиное ребро. Связь с божественной родительницей буквально преображала ребенка. Похоже, Кина торопилась, словно опасалась, что ей недостанет времени для исполнения ее долга. Так или иначе, в присутствии Дщери Ночи я чувствовал себя неуютно, хотя в действительности нас разделяли две сотни миль. Я предпочел убраться восвояси и попробовал выследить Ревуна. Но без особого успеха. Колдун метался туда-сюда на своем драном, заплата на заплате, ковре, укрываясь за магическим барьером. На виду он оказывался лишь изредка, скорее всего, тогда, когда в спешке обгонял собственное ограждение. Но в любом случае он от кого-то прятался. Уж не проведал ли обо мне? Следующей на очереди была Радиша, к которой я не наведывался уже давненько. Она совещалась со жрецами - настоятелями главнейших храмов города. Речь, разумеется, шла о войне и о безбожной, кощунственной позиции тех, от кого зависела безопасность Таглиоса. - Не приходится сомневаться в том, - заявил Радише жрец богини братской любви, - что он продолжает использовать войска, набранные среди праведных, ради того, чтобы удовлетворить свое желание поквитаться с Могабой. Новости с театра военных действий еще не достигли Таглиоса. - Он даже не пытается скрыть этого, но ваши люди помогают ему. - А что нам остается делать? - проворчал святоша в ярко-алом одеянии. - Ведь Хозяин Теней обещал отдать здешние земли в управление Ножу. А для всех нас это означает смерть. Или Нож погибнет, или мы. - А в результате мы снова оказываемся в весьма затруднительном положении, не правда ли? Несмотря на то что мой брат приобрел достаточный воинский опыт и обзавелся дельными командирами, ни народ, ни войско не верят в возможность победы над Хозяином Теней без Черного Отряда. Мы по-прежнему вынуждены позволять тьме сражаться с тьмой, надеясь на то, что победу одержат темные силы - союзные нам, а мы при этом сумеем сохранить контроль за дальнейшим развитием событий. Рави-Лемма слыла рассудительной богиней, и ее приверженцам не пристало подстрекать ко всякого рода крайностям. Но гуннитский пантеон насчитывал добрую сотню богов, богинь и божков, и некоторые из них отнюдь не отличались подобной терпимостью. - Мы должны убить их без промедления! - заорал какой-то святоша. - Они представляют собой куда большую угрозу нашему образу жизни, чем какой-то там чародей, угнездившийся в восьми сотнях миль отсюда! Многие таглианцы, особенно не служившие в армии, на юге не бывали и не знали, какое наследие оставили в своих бывших владениях Хозяева Теней. А правдивым рассказам не верили, потому что предпочитали верить чему-то другому. Эта бесконечная свара вполне могла так и не прийти к завершению на моем веку. Шла война, и пока мы ее не выиграем, предложение "убить их немедленно" могло рассчитывать лишь на поддержку незначительного меньшинства. Но вот мнение о необходимости "убить их потом" имело множество приверженцев. - Их ведь пять, ну от силы шесть десятков, - рассудительно прикинула Радиша. - Неужто нам будет трудно избавиться от них, когда отпадет надобность в их службе? - Боюсь, что чертовски трудно. Во всяком случае. Хозяевам Теней это не удалось. И Обманникам тоже. - В этом направлении делаются определенные шаги. Интересно. А вот мы пока никаких шагов не приметили. Стало быть, имеет смысл заглянуть в прошлое. Покинув собрание, я переместился назад во времени, к тому самому моменту, когда проверял Бабу в последний раз. Ничего особенно нового откопать не удалось. Каждая новая идея Радиши с ходу отвергалась Корди, причем, похоже, чем категоричнее было неприятие Махера, тем привлекательнее казалась эта задумка Бабе. Заметный интерес представлял собой тот факт, что она заинтересовалась местонахождением Копченого, хотя еще не наладила систематических поисков. Корди твердил одно: они наверняка позаботятся о Копченом, уж во всяком случае голодом его не уморят. - Но они ненавидят его, дорогой. Ведь он всеми силами старался вредить Черному Отряду. - Они изыщут более жестокий способ с ним поквитаться, когда сумеют привести его в сознание, чтобы он мог испытывать страх и боль. Корди буквально вторил моим мыслям. Конечно, уморить сукина сына голодом было бы не худо, но лучше бы он сознавал, что умирает. А возможно, достаточно будет и того, что, придя в себя, он поймет, что находится в наших руках. Этого хватит, чтобы заставить его кровью блевать. Я проверил весь промежуток между двумя посещениями Бабы, но ничего существенного так и не выявил. Однако не мог отделаться от ощущения: что-то происходит. Ведь вся жизнь Радиши Драх прошла в сознании того, что каждое ее слово и каждый шаг могут стать известными людям, отнюдь не желающими ей добра. Я вернулся в сегодняшний день, но не услышал ничего, что заставило бы меня поспешить с докладом к Старику. Ну и ладно. Надо полагать, через некоторое время, когда до святош и Бабы дойдут-таки новости с Чарандапраша, весь этот курятник раскудахчется. Тогда, глядишь, кто-нибудь лишнее слово и обронит. Я к ним вернусь. Перед возвращением в свое тело я заглянул в тайное убежище Копченого. Старые Летописи лежали именно там, куда я их спрятал. Но вот что любопытно - когда я отбывал, надо всем комплексом дворцовых строений вились тучи ворон. *** Когда я пришел в себя. Одноглазый по-прежнему матерился. Высунувшись из фургона, я увидел, что мы отмотали несколько миль, но теперь застряло другое колесо. Я чувствовал себя совершенно иссохшим. В бурдюке Одноглазого осталось совсем немного воды, да и ту, что осталась, трудно было назвать свежей. Но я допил всю до капельки, после чего обогнул фургон и подошел к Одноглазому, поносившему очередную группу нерадивых помощников. - Кончай лаяться, коротышка дерьмовый. Нечего материть парней, которые тебе же и помогают, а не то они запихнут тебе в глотку твою паршивую шляпу, а мне в результате придется топать пешком. Скажи-ка лучше, где Старик? Глава 35 - Разлеталось воронье, а? - задумчиво пробормотал Костоправ. - Интересно. Ну что ж, это меня не удивляет. - Ее птички? Вороны вились и вокруг нас. Что естественно. Он не позволил бы Госпоже отогнать их. - Вероятно. - Они сейчас заодно. - Считай, что оно так и есть. Лучший способ избежать неприятных сюрпризов - заранее готовиться к худшему. Расскажи-ка мне о Длиннотени. Последняя фраза не была произнесена вслух. Костоправ воспользовался языком жестов, который основательно изучил в те дни, когда Отряд служил глухонемой Душечке, более известной как Белая Роза. Мы прибегали к этому языку нечасто, и раньше я даже не задумывался о том, чтобы с его помощью провести ворон. А идея, если пораскинуть мозгами, была неплохая. Пусть вороны все видят - пальцев-то у них нет, и воспроизвести эти знаки перед своей хозяйкой они не смогут. Птицы не разумны и услышанного не понимают. Они способны лишь точно воспроизводить звуки. Мои пальцы двигались далеко не так ловко, как прежде. Втолковать Костоправу, что Длиннотень совершенно переменился и обрел здравомыслие вкупе с решимостью, оказалось непростой задачей. - Интересно, - пробормотал он, вглядываясь в перевал, где шедшие в авангарде войска князя нарвались на тенеземскую засаду. Дело приняло серьезный оборот. Продвижение колонны замедлилось, Окинув взглядом вздымавшиеся по обе стороны прохода хребты, я невольно подумал, что, будь у Могабы - там, наверху - побольше сил, он задал бы нам шороху. - Так ведь их у него нет, - пробормотал Костоправ, словно прочитав мои мысли. - По-моему, в последнее время ты становишься слишком робким. Он был облачен в причудливые доспехи Вдоводела, с которыми в последнее время почти не расставался. Так же как и с воронами - редко случалось, чтобы у него на плече не сидела каркуша. Он всегда имел при себе лакомства для пернатых любимцев и, кажется, уже научился их различать. - Когда мне приходится играть роль, я стараюсь в нее вжиться, - он снова перешел на язык жестов. - Я хочу, чтобы ты нашел Гоблина. Это очень важно. - Ну и ну! Костоправ вздохнул: - Я бы и сам этим занялся, да времени нет. Затем он промолвил: - Этот перевал слишком узок, и всякое наше промедление работает на Могабу. Свернув в сторону. Костоправ зашагал к голове застопорившейся колонны. Прабриндраха Драха явно ожидала выволочка, как какого-нибудь новобранца. Неожиданно Старик обернулся и спросил: - Где твои родственнички, Мурген? Где они? Что затевают? Он использовал разговорный таглианский, явно давая понять, что ему наплевать, слышит ли его Тай Дэй. Или даже специально, чтобы тот его понял. - Не знаю. Не видел я их. Я глянул на Тай Дэя, но он только покачал головой. - Может, они решили вернуться домой? - Не думаю. Тогда и все прочие увязались бы следом, разве не так? Я не был в этом уверен, но спорить с Костоправом не стал. Не имело смысла. Рядом с нюень бао он всегда будет чувствовать себя неуютно. Я ушел, обещая, что дам ему знать, если что-то выясню. Возвращаясь к фургону Одноглазого, я натолкнулся на Дрему. - Привет, приятель. Как дела? Я не видел его с той самой ночи в Таглиосе, когда дал ему поручение. Он работал в паре с Бадьей, помогая готовить особые отряды. Вымотался бедолага изрядно, но все же, на мой взгляд, еще не повзрослел настолько, чтобы считаться заправским солдатом. - Я устал, голоден и начинаю подумывать, действительно ли паскудство моих дядюшек было столь уж велико, чтобы сменить его на эту хренову службу? Про всякого пережившего все, что пережил Дрема, и сохранившего при этом чувство юмора, можно было сказать, что с этим парнем все в порядке. Интересно, вернется ли он назад, чтобы покончить с ними? Мне это представлялось сомнительным. Но в рамках этой причудливой южной культуры такого рода вещи казались приемлемыми. - Ты еще не разговаривал с Капитаном? - спросил Дрема. - Да я только тем и занимаюсь, что толкую с ним о том о сем. Я ведь Летописец. - Я имел в виду... Не говорил ли ты о должности Знаменосца? Помнится, ты намекал, что может быть... Нетерпение паренька меня потешало. Ежели тебя назначают Знаменосцем, значит, командиры считают, что у тебя большое будущее. Знаменосец нередко становится Летописцем. Летописцу, поскольку он вечно отирается около начальства и в курсе всего происходящего, - прямая дорога в Лейтенанты. Лейтенант же почти всегда становится Капитаном, как только открывается вакансия. Случай с Костоправом был некоторым отступлением от эпической традиции. Его избрали Капитаном, когда в Отряде оставалось всего семеро братьев и никто другой не обладал достаточными познаниями, да и просто не взялся бы за эту работенку. - Я ему намекал. И он не ответил "нет". Скорее всего, окончательное решение будет оставлено за мной. А это значит, что все произойдет не так быстро, как бы тебе хотелось. Как раз сейчас нам приходится трубить по двадцать часов в сутки, и у тебя просто нет времени чему-нибудь учиться. - Да мы почитай, что ничего не делаем, - запротестовал Дрема. - Я мог бы просто отираться возле тебя да приглядываться... Наш разговор прервал зычный голос Бадьи, призывавшего Дрему пошевелить задницей и не отлынивать от работы. - Желаю удачи, малыш, - сказал я ему. - И не торопись ты так. Бери пример с меня, с того, как я поступаю с Летописями. Потерпи до осады. Вот уж когда времени будет в избытке, в том числе и на то, чтобы выучиться читать и писать. - А я и так учусь. Хочешь верь, хочешь нет, но я уже знаю пятьдесят три обычных знака. А различаю почти все, письменный таглианский весьма сложен. Мало того что в обычном алфавите больше ста знаков, так гуннитские жрецы используют еще и сорок два знака Высокого стиля. Многие знаки идентичны по значению и звучанию, но имеют особый иерархический смысл, а иерархия значит для гуннитов очень и очень много. - Продолжай в том же духе, - велел я Дреме, - с такой настырностью ты непременно добьешься своего. - Спасибо, Мурген. Паренек устремился вверх по склону, проскальзывая в, тесной толчее, словно был смазан салом. - Вот уж не за что, - пробормотал я себе под нос. - В большинстве своем Знаменосцы вовсе не так удачливы, как я. Не та работенка, которая продлевает жизнь. Приметив Госпожу, как всегда окруженную ее почитателями и теми из наров, кто не изменил Отряду, я направился в ее сторону. Глава 36 Люди расступались, давая мне дорогу. Такое случается, если человек считает, что от него зависит, какое место он займет в истории: будет восславлен или заклеймен позором. Благодаря усилиям Костоправа все в Отряде признавали значение Летописей. Госпожа огляделась по сторонам, и на ее обычно бесстрастном лице промелькнула досада. - Похоже, - заметил я, - нас задержат здесь до тех пор, пока Бадья и его парни не убедят людей Могабы в том, что погода испортилась и им пора по домам. Погода и впрямь испортилась. Ветер крепчал, и становилось все холоднее. Над головой собирались темные тучи. Похоже, дело шло к снегопаду. - Ага. Будем надеяться, - сказал Лебедь. - Нам тоже не помешает спуститься с этих гор. Говорил он скорее не со мною, а сам с собой. - Я терпеть не могу горы. - Я тоже не в восторге от снега и холодов, - заметил я и тут же обратился к Госпоже: - Ты по-прежнему намерена избегать меня? - А что ты хочешь знать? - Ну например, как тебе удалось восстановить былую мощь. Я думал, после той истории в Курганье ты лишилась ее навеки. - Я ее украла. Но вообще-то это не твое дело. Ее поклонники рассмеялись, главным образом потому, что надеялись таким способом подольститься к ней. - Ты снова видишь сны? Поразмыслив, она призналась: - Да. - Я так и думал. Ты выглядишь малость потрепанной. - За все нужно платить, особенно если играешь по-крупному. А как насчет тебя. Летописец? Я поймал себя на том, что предпочел бы не рассказывать. Особливо перед этими парнями. Но пересилил себя. - Пару раз в моих снах появлялось нечто, что могло бы