у теорию Альтюссера, Джеймсон вместо "вульгарно марксистской теории уровней" (191, с. 32), основы- вающейся на соотношении базиса и надстройки, где "главной определяющей инстанцией" является экономика, предлагает схему "альтюссеровского понимания проблемы", в которой способ про- изводства отождествляется со структурой в целом или со "структурой во всей ее совокупности" (там же). В соответствии с подобными взглядами Джеймсон и трактует историю, понимая ее как отсутствующую причину всех поступков и мыслей людей, так как "она доступна нам только в текстуальной форме, и наша по- пытка постичь ее, как и саму реальность, неизбежно проходит через предварительную стадию ее текстуализации, нарративиза- ции в политическом бессознательном" (там же, с. 35). Джеймсон утверждает, что марксистская в его понимании теория литературы способна включать в себя другие "интерпретативные модусы и системы" (там же, с. 47) и что методологическая ограниченность последних всегда может быть преодолена при одновременном сохранении их позитивных досто- инств посредством "радикальной историзации их ментальных опе- раций" (там же). С этих позиций и явно статическая, по его при- знанию, аналитическая система французского семиотика 116 ГЛАВА II А.-Ж. Греймаса, основанная скорее на принципе бинарных, а не диалектических оппозиций и определяющая взаимоотношения ме- жду уровнями текста в терминах гомологии, может быть присвое- на для нужд "исторической и диалектической" критики в качест- ве модели "идеологической замкнутости" (т. е. конкретной идео- логии писателя -- суммы его сознательных и бессознательных политических взглядов, нашедших свое выражение в его произве- дениях). "Семический квадрат" Греймаса применительно к Бальзаку Критик утверждает, что се- мический квадрат Греймаса явля- ется жизненно важным инстру- ментом для исследования семан- тических и идеологических хитро- сплетений текста, поскольку этот квадрат "намечает границы спе- цифически идеологического соз- нания и определяет те концептуальные пункты, за пределы кото- рых это сознание не способно выйти и между которыми оно об- речено колебаться" (там же, с. 47). Примером подобного подхода может служить анализ специ- фики бальзаковского реализма, рассмотренного критиком в специ- альной главе "Реализм и желание: Бальзак и проблема субъек- та". Автор исследования считает для себя возможным делать обобщающие выводы о всем творчестве Бальзака на основе двух далеко не самых показательных и репрезентативных романов пи- сателя: "Старая дева" и "Баламутка" (в русском переводе сохра- нилось первоначальное название романа "Жизнь холостяка"; но- вое заглавие предназначалось для второго издания "Человеческой комедии", не осуществившегося при жизни писателя). Как конкретно проявляет себя "семический квадрат" Грей- маса в джеймсоновской интерпретации реализма Бальзака? Со- держание "Старой девы" в общих чертах сводится к борьбе за руку "старой девы" мадемуазель Кормон, одной из богатых не- вест города Алансона, между шевалье де Валуа, обломком старой аристократии, пробавляющимся доходами от игры в карты, и дельцом новой формации, бывшим военным поставщиком дю Бу- кье, сумевшим в конечном счете одержать верх над своим про- тивником. "Старая дева", по убеждению критика, не просто матримо- ниальный фарс и даже не только социальный комментарий о про- винциальной жизни времен Реставрации и Июльской монархии; -- это прежде всего дидактическое произведение и политический 117 ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ наглядный урок, где писатель попытался трансформировать собы- тия эмпирической истории в своеобразное состязание претенден- тов, "в котором могут быть проверены стратегии разных классов" (191, с. 164). Джеймсон, исходя из своих фрейдистских представлений, во всем творчестве Бальзака видит постоянно происходящий сдвиг, смещение акцентов с политических, социальных проблем на се- мейные, половые, и именно к этой перспективе художественного мышления писателя сводит главную специфику его творчества. В этом плане роман "Старая дева" приобретает "аллегорическую структуру" -- лежащее в его основе "утопическое измерение" -- и предстает как повесть о всеобъемлющем и всепроникающем желании (одновременно сексуального и экономического характе- ра), повесть, "в которой эротическое послание (т. е. содержание) фарса должно быть прочитано как метафорическая фигура жела- ния обрести поместье и личный успех, а также найти решение социального и исторического про- тиворечия" (там же, с. 158). Желательное мышление Иными словами, художест- венный процесс понимается Джеймсоном как результат сво- его рода "желательного мышления", в ходе которого желания писателя, не найдя удовлетворения в действительности, компенси- руются в мире художественного вымысла. Причем этот мир вы- мысла состоит из причудливого переплетения утопических элемен- тов авторской фантазии и реальностей современной писателю дей- ствительности. Понять логику, по которой образуются связи ме- жду этими элементами, с точки зрения критика, можно при по- мощи семического квадрата глубинной смысловой структуры, пер- вобытного мышления бальзаковского мироощущения, т. е. его политического бессознательного, в котором неразрешимый "логический парадокс противоречий" посредством логических пермутаций и комбинаций "стремится достичь псевдорешенил на утопическом уровне" (191, с. 167). На основе данной методики Джеймсон обнаруживает в "Старой деве" Бальзака "бинарную оппозицию между аристо- кратической элегантностью и наполеоновской энергией" (там же, с. 48), которую отчаянно пытается преодолеть "политическое воображение" писателя, с одной стороны, порождая как контра- дикторные отношения между этими понятиями, так и все логиче- ски доступные их синтезы, и в то же время, с другой -- оказы- ваясь неспособным ни на миг выйти из этой оппозиции. Каждый 118 ГЛАВА II из членов оппозиции является сложным комплексом представле- ний, обладающих внутренне противоречивым характером. "Аристократическая элегантность" связывается с двумя группами понятий. В первую входят "старый режим", поклонником и апо- логетом которого, как подчеркивает Джеймсон, был Бальзак, "органическое общество", его "законность" и "легитимность"; во вторую -- культура с ее семантическим полем, определяемым понятиями "неактивность" и "пассивность". При этом наполео- новская энергия также "дизъюнктируется" на семы "энергия" с ее символическим олицетворением в фигуре Наполеона и "буржуазия" с ее характеристиками "незаконности", "импотенции" и "стерильности". Таким образом, Джеймсон выделяет четыре основные семы -- единицы значения: старый режим, энергия, культура и бур- жуазия, каждая из которых обладает специфическими характери- стиками, т. е. семантическим полем, и служит символическим оп- ределением характера персонажа. В результате подобных абст- рактно-спекулятивных операций и возникает семический квадрат властных структур:
s - s
СТАРЫЙ РЕЖИМ ЭНЕРГИЯ
органическое общество легитимность Наполеон
- S S
КУЛЬТУРА БУРЖУАЗИЯ
Неактивность незаконность пассивность импотентность cтерильность
Определенный таким образом семический квадрат дает, с точки зрения исследования, четыре основные антропоморфные комбинации, являющиеся "повествовательными характерами" ро- мана. Семы s и S-образуют характер шевалье де Валуа, ком- бинация s и S -- антропоморфное содержание дю Букье. Явно "непоследовательный синтез", по определению критика, буржуаз- ного происхождения и культурных ценностей реализуется в судь- 119 ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ бе несостоявшегося поэта Атаназа Грансона -- еще одного не- удачного претендента на руку мадемуазель Кормон. Четвертая антропоморфная комбинация, дающая "идеальный синтез", представлена виконтом де Труавиль, обладающим не вызывающим сомнения "законностью" своего аристократического происхождения и "военной доблестью, наполеоновского типа" (там же, с. 168). Виконт де Труавиль, таким образом, по опре- делению критика, служит "фигурой горизонта" в бальзаковском романе и представляет своего рода вероятную альтернативу ре- альной истории, в которой была бы возможна "подлинная Рес- таврация" при условии, если аристократия смогла бы учесть дан- ный ей предметный урок, т. е. понять, что она нуждается в силь- ном человеке, соединившим в себе аристократические ценности с наполеоновской энергией. На уровне фантазии, замечает Джейм- сон, "Бальзак, очевидно, имел в виду самого себя" (там же. с. 169). Идеальным выходом из затруднений "старой девы" и был бы ее брак с де Труавилем, о чем она мечтала, но, как выясни- лось впоследствии, виконт был женат. Крушению планов героини критик придает провиденциальный смысл, так как оно в его гла- зах символизирует несбыточность для него самого решить главное противоречие своих взглядов даже на уровне семейного счастья: "Роковая судьба мадемуазель же Кормон -- быть замужем и оставаться при этом старой девой -- представляется не решением проблемы, а всего лишь ужасным наглядным уроком" (там же). Критик постоянно подчеркивает, что это видение Бальзака не следует понимать как логически сформулированные и обосно- ванные высказывания о политических позициях или об идеологи- ческих возможностях, объективно существовавших во Франции в эпоху Реставрации. Это видение предстает в его творчестве ско- рее в виде особой структуры "частной политической фантазии" (там же, с. 48) и является отражением "частного либидинального аппарата" -- специфического механизма желания, определявшего структуру политического мышления Бальзака. Вслед за Ж. Делезом и Ж.-Ф. Лиотаром Джеймсон считает, что подоб- ное, по своей сути утопическое, представление о действительно- сти, -- или, как его определяют психологи, фантазм, игравший роль протоповествовательной структуры романов Бальзака, -- в принципе свойственно каждому человеку и является основным средством выражения "нашего опыта реального" (там же, с. 48). 120 ГЛАВА II "Формальная седиментация" -- сохранение остатков старых форм Основываясь на идеях Гус- серля, Джеймсон выводит модель "формальной седиментации", т. е. сохранения в новых жанро- вых образованиях остатков ста- рых жанровых форм. В соответ- ствии с этой моделью в основе вновь рождающейся "сильной формы жанра" (там же, с. 141) лежит "социосимволический коммуникат", т. е., иными словами, любая форма имманентно и сущностно обладает неотъемлемой от себя идеологией. Когда эта форма заново осваивается и переделывается в совершенно ином социальном и культурном контексте, ее первоначальный комму- никат (сообщение, послание и т. д. -- идеологически и социально окрашенное содержание) по-прежнему за ней сохраняется и дол- жен быть признан в качестве функционального компонента новой формы, в состав которой старая форма входит в том или ином виде. История музыки, по утверждению критика, дает наиболее характерные примеры этого процесса, когда народные танцы трансформируются в аристократические формы типы менуэта (то же самое происходит и с пасторалью в литературе), чтобы затем быть заново присвоенными романтической музыкой для совер- шенно новых идеологических (и националистических) целей. Идеология самой формы, считает Джеймсон, "выпавшая таким образом в осадок" (там же, с. 141), сохраняется в поздней по времени появления и более сложной структуре в виде "жанрового коммуниката", который сосуществует, -- или вступая в противо- речие, или выступая в качестве опосредующего, "гармонизирующего механизма", -- с элементами, возникшими на более поздней стадии разви- тия какой-либо формы. Интертекстуальность как "сохранение старых форм" Это понятие текста как син- хронного единства структурно противоречивых или гетерогенных элементов (в данном случае Джеймсон опирается на автори- тет Эрнста Блоха, выдвинувшего концепцию синхронного нерав- номерного развития в рамках единой текстуальной структуры) определяется в исследовании как интертекстуальность. В терминах интертекстуальности важным оказывается даже не столько видимое сохранение пережитков старых форм (сюда 121 ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ входят, например, стереотипы жанрового поведения традиционных персонажей, по Греймасу -- актантовых ролей: хвастливый воин, скупой отец, глупый жених -- соперник героя и т. д.); более су- щественным объявляется значимое отсутствие в тексте этих скры- тых пережитков и рудиментов прежних генетических форм, -- отсутствие, которое становится видимым только при реконструи- ровании литературного ряда, дающем возможность восстановить опущенное звено. В этом отношении новелла Эйхендорфа "Из жизни одного бездельника", по мнению Джеймсона, может служить примером подобной "негативной интертекстуальности". Театральность но- веллы объясняется тем, что ее "текст может быть прочитан как виртуальная транскрипция театрального представления" (191, с. 137), поскольку он вписан в древнюю традицию комедии оши- бок с двойниками, переодеванием, ритуальным разоблачением и т. д., ведущей свое происхождение от римской комедии и нашед- шей свой новый расцвет в творчестве Шекспира. Одной из характерных черт комедии ошибок является нали- чие в ее структуре двух сюжетных линий соответственно с дейст- вующими лицами высокого и низкого социального положения, при этом аристократическая линия сюжета дублируется в подсюжете персонажа низкого происхождения. Новелла Эйхендорфа и может быть понята как система с двойным сюжетом, в которой читате- лю, однако, предлагается только побочная, снижение-комическая линия с героями из низших классов. Джеймсон считает, что здесь аристократическая линия сюжета структурно подавляется "по стратегическим причинам, поскольку ее явное присутствие могло послужить для нового послереволюционного читателя (имеется в виду французская буржуазная революция 1789-1794 гг. -- И. И.) невольным напоминанием о сохранении в Германии полу- феодальной структуры власти" (там же, с. 138). "Реификация" Много места в "Полити- ческом бессознательном" уделено раскрытию понятия "реифи- кации", происходящей в сознании человека периода позднего капитализма. Реификация -- овеществление, гипостазирование, т. е. процесс превращения абстрактных понятий в якобы реально, существующие феномены, приписывания им субстанциональности, в результате которой они начинают мыслиться как нечто матери- альное, -- интерпретируется Джеймсоном по отношению к искус- ству как неизбежное следствие его общего развития, в ходе кото- 122 ГЛАВА II рого происходит расщепление первоначального синкретизма и выделение отдельных видов искусства, а затем и их жанров. Этот непрерывный процесс дифференциации ставится в прямую зави- симость от процесса потери человеком ощущения своей целостно- сти как индивида (недаром латинское "индивидуум" означало "атом", т. е. нечто уже более неделимое). В свою очередь, это вызвало вычленение и обособление друг от друга различных ви- дов восприятия и ощущения, потребовавших для своего закрепле- ния ("усиления опыта") и уже упоминавшейся дифференциации искусств, и повышения их экспрессивности. Оба эти процесса мыслятся Джеймсоном как взаимосвязан- ные и взаимообуславливающие, и причина их порождения припи- сывается дегуманизации человека, возникшей с началом капита- листической эпохи. Как утверждает критик, реификация и искус- ство модернизма являются двумя гранями "одного и того же про- цесса", выражающего внутренне противоречивую логику и дина- мику позднего капитализма" (191, с. 42). В то же время иссле- дователь подчеркивает, что модернизм не просто "является отра- жением социальной жизни конца XIX столетия, но также и бун- том против этой реификации и одновременно символическим ак- том, дающим утопическую компенсацию за все увеличивающуюся дегуманизацию повседневной жизни" (там же). Эта компенсация носит либидинальный характер и происходит в результате психи- ческой фрагментации сознания человека в процессе систематиче- ской квантификации, т. е. сведения качественных характеристик к количественным, и рационализации его жизненного опыта. В це- лом это -- следствие растущей специализации профессиональной деятельности человека, в ходе которой он сам превращается в орудие производства. Исследователь утверждает, что психика человека и его чув- ства восприятия в значительно большей степени являются резуль- татом социально-исторического, нежели биологического развития. В частности, и процесс реификации лучше всего может быть про- иллюстрирован на эволюции одного из пяти чувств -- зрения, которое в процессе своей дифференциации не только якобы ока- залось способным постичь ранее не доступные для восприятия объекты, но даже и само их породить. Так, синкретизм и нерас- члененность визуальных характеристик ритуала, сохраняющих и сейчас свою функциональность в практике религиозных церемо- ний, в результате секуляризации искусства транформировались в станковую живопись с целым веером различных жанров: пейзаж, натюрморт, портрет и т. д., а затем в ходе революции восприятия 123 ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ у импрессионистов чисто формальные признаки живописного языка, языка цвета стали превращаться в самоцель вплоть до провозглашения автономности визуального у абстрактных экс- прессионистов . То же самое, по мнению критика, относится и к обостренно- му чувству языка у писателей-модернистов, например, к стили- стической практике Конрада. В целом исследователь оценивает модернизм как позднюю стадию буржуазной культурной револю- ции, "как конечную и крайне специфическую фазу того огромного процесса трансформации надстройки, при помощи которой обита- тели более старых общественных формаций культурно и психо- логически подготавливаются для жизни в эпоху рыночной систе- мы" (там же, с. 236). Теория "социального текста" и "культурная критика" То направление, которое выразила эта книга Джеймсона, подводит нас к вопросу о так называемой "культурной крити- ке". Если и существует какое-то различие между проблематикой социального текста и культурной критики, то оно состоит в основ- ном в том факте, что сторонники социального текста гораздо ча- ще склонны впадать в крайности вульгарного социологизирования и, как правило, заявлять о себе как о марксистах, шокируя своей леворадикальной фразеологией умеренно -либеральных литерату- роведов, также пытающихся преодолеть внутрилитературную замкнутость йельских критиков. Проблема культурных исследований, или, вернее, культуро- логических исследований, представляет интерес в том плане, что она вплотную смыкается с постструктуралистской проблематикой, в частности, и с постструктуралистской постановкой вопроса в целом. Именно в специфике той сферы действительности, от ко- торой получило название направление "культурной критики", четко прослеживается переход от постструктурализма к постмо- дернизму. Сам же вопрос о культурной критике довольно сло- жен. Не обладающее целостным характером, но заявившее о себе в основном в 80-х годах как довольно влиятельное течение лите- ратуроведческой и искусствоведческой мысли, оно в принципе выходит за пределы левого деконструктивизма и относится к но- вейшим тенденциям постмодернизма. Если кратко охарактеризо- вать это течение, то оно, будучи весьма неоднородным по своим идеологическим импульсам и философским ориентациям, в ка- 124 ГЛАВА II кой-то мере знаменует собой возврат к традициям культур- но-исторического подхода и апеллирует к практике социаль- но-исторического анализа. Хотя тут же надо сказать, что истори- ческий момент в нем выступает в ослабленной форме, что являет- ся следствием общего упадка на Западе исторического сознания. Поэтому, с точки зрения наиболее адекватного определения, культурную критику следовало бы назвать культур- но-социологической критикой. Специфической особенностью этого типа исследований является настойчивый призыв изучать прежде всего современную культуру. Существенное влияние на нее опять же оказали разного рода неомарксистские концепции, сторонники которых часто заявляют о себе как о приверженцах аутентичного марксизма. Например, Джеймсоном таких деклараций сделано немало. В конце 1982 г. он заявил: "Марксизм на сегодня является единственной живой философией, которая обладает концепцией единого целостного знания и монизма (очевидно, он имеет в виду монизм марксизма -- И. И.) дисциплинарных полей; он пронизывает насквозь сложившиеся ведомственные и институциональные структуры и восстанавливает понятие универсального объекта изучения, под- водя фундамент под кажущиеся разрозненными исследования в экономической, политической, культурологической, психоаналити- ческой и прочих областях" (189, с. 89). По мнению Джеймсона, единственным эффективным средст- вом против фрагментации, порожденной академической специали- зацией и "департаментализацией знания", является проверенная марксистская практика культурной критики, превосходящей по своей эффективности эфемерное трюкачество эклектизма совре- менных интердисциплинарных исследований. "Текстуальная власть" Скоулза С призывом создать эффек- тивную методику изучения со- временной культуры выступил и бывший структуралист Роберт Скоулз в книге "Текстуальная власть: Литературная теория и преподавание английского" (1985): "Мы должны прекратить "преподавать литературу" и начать "изучать тексты". Наш но- вый понятийный аппарат должен быть посвящен текстуальным исследованиям... Наши излюбленные произведения литературы не должны, однако, затеряться в этой новой инициативе, но исклю- чительность литературы как особой категории должна быть от- вергнута. Все виды текстов: как визуальные, так и вербальные, 125 ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ как политические, так и развлекательные -- должны восприни- маться как основание для текстуальности. Все текстуальные ис- следования должны быть выведены за пределы дискретности одной страницы или одной книги и рассматриваться в контексте институциональных практик и социальных структур..." (263, с. 16-17). Здесь мы видим все тот же импульс к замене традиционного понятия литературы постструктуралистской концепцией тексту- альности и требование включать в исследование литературы как тексты самого разного вида, так и социальные формы различных жизненных практик. Все это очень напоминает поздних тельке- левцев, в первую очередь Кристеву, а также несомненно теорети- ческий проект Фуко. Разница заключается в большем акценте на социологический аспект бытования литературы и ее связи со все- ми видами дискурсивных практик. В 1985 г. при Миннесотском университете был создан жур- нал "Культурная критика" (Cultural critique, Minneapolis, 1985), выступивший с широковещательной программой исследований в этой области. Его редакторы заявили в "Проспекте", что цель этого издания в самом общем виде "может быть сформулирована как изучение общепринятых ценностей, институтов, практик и дискурсов в разных их экономических, политических, социологи- ческих и эстетических конституированностях и связанных с ними исследованиях" (253, с. 5). Задачу журнала его редакторы видят в том, чтобы "заполнить обширную область интерпретации куль- туры, которая на данный момент определяется соединением лите- ратурных, философских, антропологических и социологических исследований, а также марксистского, феминистского, психоана- литического и постструктуралистского методов" (там же, с. б). Насколько широк интерес к подобного рода исследованиям, показывает состав редколлегии журнала, куда вошли неомарксис- ты Фредрик Джеймсон, Фрэнк Лентриккия и Хейден Уайт, не- зависимые левые постструктуралистские герменевтики Поль Бове и Уильям Спейнос, лингвист и философ Ноам Хомский, извест- ный литературовед левоанархистской ориентации Эдвард Сейд, феминистки Элис Джардин и Гайятри Спивак и представитель "черной эстетики", родившейся в недрах негритянского движения за свои права, христианский теолог и леворадикальный критик культуры Корнел Уэст, обратившийся в 80-х годах к постструк- турализму. Кстати, в первом же номере этого журнала он опуб- ликовал приобретшую, популярность статью "Дилемма черного интеллектуала" (287). Членами редколлегии стали также и бри- 126 ГЛАВА II танские постструктуралисты Терри Иглтон, Стивен Хит, Колин Маккейб и Реймон Уильямс, которых исследователь американ- ского деконструктивизма Винсент Лейч безоговорочно называет марксистами, отметив при этом, что право на первенство в этой области вне всяких сомнений принадлежит британским левым. Специфика английского постструктурализма Это опять возвращает нас к вопросу о специфике английского постструктурализма: в отличие от Северной Америки, где пост- структуралистские концепции первоначально оформились в виде аисторического модуса Йельского деконструктивизма, эволюцион- ная траектория постструктурализма в Англии была совершенно иной. И, может быть, самым существенным в ней было то, что постструктурализм в Британии с самого начала выступил как широкое интеллектуальное движение практически во всем спектре гуманитарного знания, -- движение, отмеченное к тому же весь- ма характерной для традиции литературоведения этой страны социальной озабоченностью и тяготением к конкрет- но-историческому обоснованию любого вида знания. Эта укоре- ненность литературной критики в социально-общественной про- блематике -- традиция именно английского либерального гумани- тарного сознания, оказавшегося способным в свое время даже явно формалистическим тенденциям новой критики придать несо- мненную социокультурную направленность, о чем красноречиво свидетельствует весь творческий путь Фрэнка Ливиса. Своеобразие английского постструктурализма, особенно на его начальном этапе, определялось также тем, что наиболее вос- приимчивой к его теориям средой оказались леворадикальные круги английской интеллигенции, по своим политическим симпати- ям, господствовавшим на рубеже 60-х -- 70-х гг., близкие раз- личным версиям неомарксизма: Франкфуртской школе. Л. Альтюссеру, Антонио Негри, а иногда и Троцкому. Если говорить конкретно об Англии, то неомарксизм там развивался преимущественно в формах, получивших в современ- ной науке определение так называемой сциентистской направлен- ности в духе "теоретического антигуманизма" Л. Альтюссера (в частности можно особо выделить специфически британское тече- ние 70-х гг. постальтюссерианства Б. Хиндесса и П. Херста) и "аналитического марксизма" (пожалуй, здесь в первую очередь следовало бы назвать не столько попытки Л. Коэна, относящиеся уже скорее к 80-м гг., выйти за пределы чисто лингвистической 127 ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ трактовки аналитической философии в сферу социальной филосо- фии, которой он занимался еще в молодости, сколько более непо- средственно связанные с марксистской проблематикой труды Джона Элстера). При этом, однако, следует иметь в виду, что постструктура - лизм, со своей исконно ему присущей тенденцией соединять несо- четаемое, и в своем британском варианте смог объединить два обычно противопоставляемые направления в неомарксизме: диа- лектически-гуманистическое и сциентистское. К первому традици- онно относят фрейдомарксизм, и именно учение Лакана с самого начала являлось составной частью британского постструктурализ- ма, его доктрины. Этот марксистский, или неомарксистский элемент, разумеет- ся, никогда не исчерпывал всю программу британского постструк- турализма, более того, не входил во все его разновидности, но для значительной, если не подавляющей, части своих английских последователей и прежде всего, что особенно важно подчеркнуть -- на своем первоначальном этапе -- этапе становления -- он сыграл значительную роль. Со временем его влияние стало осла- бевать, а значение Лакана возрастать, хотя, справедливости ради, необходимо отметить, что в середине 80-х гг. можно бьхло на- блюдать своеобразный рецидив его теоретического воздействия. На все это можно конечно возразить, что все классификации в принципе более чем относительны, поскольку между Лаканом и Альтюссером легко найти содержательный параллелизм в общем ходе движения мысли, и это неоднократно отмечалось английски- ми постструктуралистами Маккейбом, Истхоупом и другими -- особенно это касалось понимания субъекта как в принципе рас- щепленного (идея, возводимая современными теоретиками к Фрейду с его триадой эго-суперэго-ид), внутренне разорванного существа, лишенного традиционно приписываемой ему цельности. Прежде чем дальше развивать эту тему совпадения и одно- временного несовпадения результатов спекулятивных операций Альтюссера и Лакана в их трактовке субъекта, мне хотелось бы отметить один интересный факт. Английский постструктурализм начал складываться относительно рано (по сравнению, например, с американским деконструктивизмом) -- в период конца 60-х гг., когда происходила трансформация структурализма в постструктурализм, и в значительной степени сохранил несколько архаизирующую тенденцию, восходящую еще к проблематике Франкфуртской школы. И эта ветвь британского постструктура- лизма. что представлена своей наиболее ярко выраженной социо- 128 ГЛАВА II логизированной версией, навсегда сохранила интерес к альтюссе- ровской постановке вопроса. Насколько актуальна эта тема для британского постструкту- рализма, указывает и тот факт, что в своей книге 1989 г. "Поэзия и фантазия" (131) Истхоуп при всем уже наметившимся критическом отношении к Альтюссеру уделяет ему немало и со- чувствующих страниц, свидетельствующих о живости альтюссе- ровских традиций для социологически ориентированного англий- ского варианта этой течения. Правда, сам Истхоуп, и неединич- ность его примера в этом отношении служит весьма примечатель- ным показателем изменившейся тенденции, в своих принципах анализа заметно переориентируется даже не столько на Лакана, сколько на Фрейда. В этом плане характерна и та переоценка позиции Альтюссера, которую дает Истхоуп в этой книге: "Попытка Альтюссера присвоить, инкорпорировать психоанализ Лакана в исторический материализм в конечном счете не более успешна, чем аналогичная попытка Бахтина, и по той же самой причине: она оказывается неспособной обосновать автономность действия бессознательного" (там же, с. 31-32). Но даже и при этой критике исторического материализма в той его форме, кото- рая еще десятилетие назад казалась Истхоупу неоспоримой, он и в этом своем труде не выходит за пределы традиционной социо- логической ориентации и главный тезис его труда состоит в ут- верждении постулата "поэзии как формы социальной фантазии" (там же, с. 46). Характеризуя становление постструктурализма в Англии, Истхоуп в своей книге "Британский постструктурализм с 1968 г." (1988), подчеркивает: "Поскольку в Британии пост- структурализм был воспринят в рамках альтюссеровской парадиг- мы, то внедрение этой новой критики было нераздельно связано с вопросами идеологии и политики. Внутри этого дискурсивного пространства постструктурализм развивался в двух направлениях. Сначала постструктуралистские концепции были усвоены по от- ношению к проблемам текстуальности, т. е. в альтюссеровском анализе того, каким образом читатели конституировались тек- стом... Но при этом к постструктурализму прибегали также как к средству критики буржуазного субъекта, как к способу демонст- рации того положения, что считавшийся самодостаточным субъект на самом деле является всего лишь структурой и следствием (т. е. результатом воздействия внеличностных сил -- И. И.). В этом обличье постструктурализм проник в область социальных наук, историографии и социальной психологии" (130, с. 33). 129 ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ Влияние идей Альтюссера Значение Альтюссера для начальной стадии эволюции пост- структурализма, или, если быть более точным, на стадии превра- щения структурализма в пост- структурализм, существенно по многим параметрам, и не в по- следнюю очередь благодаря тому вкладу, который он внес в кон- цепцию "теоретического антигуманизма", являющейся одной из главных констант общей доктрины постструктурализма. Для Аль- тюссера эта концепция заключается прежде всего в утверждении, что человек, как феномен во всей сложности своих проявлений и связей с миром, -- в силу того, что он уже есть результат теоре- тической рефлексии, а не ее исходный пункт, -- не может быть "объяснительным принципом" при исследовании какого-либо "социального целого". Разумеется, это лишь только альтюссеровская версия теоре- тического антигуманизма, а их у теоретиков постструктурализма было немало и самого разного характера. В самых же общих чер- тах эта концепция заключается в признании того факта, что, не- зависимо от сознания и воли индивида, через него, поверх его и помимо его проявляются силы, явления и процессы, над которыми он не властен или в отношении которых его власть более чем относительна и эфемерна. В этот круг явлений, как правило, вхо- дят мистифицированные в виде слепой безличной силы социаль- ные процессы, язык и те сферы духовной деятельности, которые он обслуживает, область бессознательного желания как проекция в сферу общественных отношений коллективных бессознательных импульсов чисто психологического или сексуального характера, и т. д. и т. п. Эта концепция необъяснима вне контекста того представле- ния, против которого она направлена и влияние которого она стремится преодолеть: представления о суверенном, независимом, самодостаточном и равном своему сознанию индивиде как основе всего западного образа мышления, предопределившего, по мне- нию теоретиков постструктурализма, интеллектуальную эволюцию Запада за последние два столетия. В британском постструктурализме, развивавшемся прежде всего в теоретическом поле концепций Альтюссера и Лакана, утвердилось основополагающее представление этого течения, сво- его рода краеугольный камень его доктрины, -- тезис о языко- вом, дискурсивном характере человеческого сознания и о его из- начальной расщепленности. Как пишет Истхоуп, "традиционная 130 ГЛАВА II гуманистическая концепция субъекта, обладающего единым цен- тром, целостного и трансцендентального, должна быть отвергну- та" (130, с. 20). Впервые ставшую наиболее популярной теорию внутренней разорванности сознания человека предложил 3. Фрейд, постулировав свою известную триаду "Оно-Я-Сверх-Я". В британский постструктурализм она вошла в основном в том переработанном виде, который ей придал Ж. Лакан, переформулировав фрейдовские понятия соответствен- но как "реальное", "воображаемое", "символическое". Именно эти концепции и легли в основу первоначального варианта английского постструктурализма, когда в 1971-1977 гг. группа (С. Хит, К. МакКейб. Л. Малви, Р. Кауард и. др.), объединившиеся вокруг журнала "С крин", стали активно форми- ровать национальную версию постструктурализма, преимущест- венно в сфере теории кино. Насколько проблематика субъекта, т. е. в данном случае теоретические представления о природе человека, непосредственно связана с решением эстетических вопросов о роли читателя, о литературных направлениях, о принципах разграничения реализма и модернизма свидетельствует книга Кэтрин Белси "Критическая практика" (1980) (66), считающаяся в Англии классическим примером акцентированно социологизированной версии постструк- турализма. "Экспрессивный реализм" против "вопрошающего текста" модернизма Белси противопоставляет "экспрессивный реализм" клас- сического реалистического текста "вопрошающему тексту" модер- низма. Первый посредством раз- личных "дискурсивных опера- ций" (иерархией дискурсов, при- надлежащих разным рассказчи- кам, стилистическим иллюзионизмом, выделением центрирующей точки зрения, законченностью повествования), т. е. всех тех тех- нических стратегий, которые реалистический текст пытается скрыть от читателя, создает у него иллюзию, что он является "трансцендентным и непротиворечивым субъектом, ставя его в позицию целостного субъекта, обладающего унифицирующим ви- дением" (там же, с. 78). Так, например, в "Холодном доме" Диккенса Белси постулирует существование трех дискурсов: Эс- тер Саммерсон, анонимного иронического повествователя в треть- ем лице и возникающего в ходе чтения дискурса читателя, кото- 131 ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ рый в конечном счете "открывает истину" подлинной сложности романной ситуации. В противоположность реалистическому вопрошающий текст "разрушает целостное единство читателя, препятствуя его иденти- фикации с цельностью субъекта акта высказывания. Позиция автора, вписанная в текст, если она вообще может быть обнару- жена, выглядит либо сомнительной, либо в буквальном смысле противоречивой" (там же, с. 91). На сегодняшний день работа Истхоупа "Британский пост- структурализм" (1988) (130) является единственной попыткой создать историю этого течения в Великобритании, начиная с 1968 г. и по конец 80-х гг. Однако, разумеется, было бы невер- ным оценивать всю ситуацию в английском постструктурализме лишь с точки зрения этого исследования -- она отражает хотя возможно и наиболее существенную и распространенную, но только одну тенденцию. Книги К. Батлера, К. Норриса, Д. Этгриджа и Р. Янга, Д. Лоджа М. Брэдбери и многих дру- гих свидетельствуют о значительно более разнообразной картине. Дэвид Лодж тяготеет к культурно-исторической традиции, опо- средованной соссюровской лингвистикой, и разрабатывает по- стмодернистский вариант постструктурализма. Дерек Эттридж и Роберт Янг при всей политической разнонаправленности своих взглядов от