ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ Мана, X. Блума, Дж. Хартмана и Дж. X. Миллера "Деконструкция и критика" (127), получившего название "Йельского манифеста", или "манифеста Йельской школы", по- скольку все его американские авторы в то время работали в Йельском университете. Помимо собственно Йельской школы -- самого влиятель- ного и авторитетного направления в данном критическом тече- нии в нем выделяют также "герменевтический деконструкти- визм" (У. Спейнос, Дж. Риддел, П. Бове, Д. О'Хара, Д. К. Хой, иногда к ним причисляют франко-американца Р. Гаше) (362, 338, 105, 238), очень популярный в 80-е годы "левый деконструктивизм" (Ф. Джеймсон, Ф. Лентриккия, Дж. Бренкман, М. Рьян и др. ) (246, 295, 109, 346), близкий по своим социологически-неомарксистским ориентациям англий- скому постструктурализму (С. Хит, К. МакКейб, К. Белей, Э. Истхоуп) (232, 306, 97, 170), а также "феминистскую кри- тику" (Г. Спивак, Б. Джонсон, Ш. Фельман, Ю. Кристеву, Э. Сиксу, Л. Иригарай, С. Кофман и др. ) (250, 172, 263, 121, 241, 261). "Деконструкция" Однако в данном разде- ле основное внимание будет уделено Йельской школе, ибо именно ее теоретиками было обосновано ключевое понятие течения -- деконструкция (или, что вернее, предложен ее наи- более популярный среди критиков вариант) и разработан тот понятийный аппарат, который лег в основу практически всех остальных версий литературоведческого деконструктивизма. И прежде чем перейти к обзору деконструктивизма, необходимо остановиться на самом понятии "деконструкции", по имени ко- торого он получил свое название. Сам термин "деконструкция" был предложен М. Хайдег- гером, введен в оборот в 1964 г. Ж. Лаканом и теоретически обоснован Ж. Дерридой. Английский литературовед Э. Истхоуп выделяет пять типов деконструкции: "1. Критика, ставящая перед собой задачу бросить вызов реалистическому модусу, в котором текст стремится натурализо- ваться, демонстрируя свою актуальную сконструированность, а также выявить те средства репрезентации, при помощи которых происходит порождение репрезентируемого ("Целью деконст- рукции текста должно быть изучение процесса его порождения", Белси К., 97, с. 104). 2. Деконструкция в понимании Фуко -- процедура для обнаружении интердискурсивных зависимостей дискурса 19. 3. Деконструкция в духе "левого деконструктивизма" -- проект уничтожения категории "Литература" посредством выяв- ления дискурсивных и институциональных практик, которые ее поддерживают. 4. Американская Деконструкция -- набор аналитических приемов и критических практик, восходящих в основном к про- чтению Дерриды Полем де Маном; эти практики призваны показать, что любой текст всегда отличается от самого себя в ходе его критического прочтения, чей (прочтения) собственный текст (т. е. текст уже читателя -- И. И.) благодаря самореф- лексивной иронии приводит к той же неразрешимости и апории. 5. Дерридеанская Деконструкция, представляющая собой анализ традиционных бинарных оппозиций, в которых левосто- ронний термин претендует на привилегированное положение, отрицая притязание на такое же положение со стороны право- стороннего термина, от которого он зависит. Цель анализа здесь состоит не в том, чтобы поменять местами ценности бинарной оппозиции, а скорее в том, чтобы нарушить или уничтожить их противостояние, релятивизировав их отношения" (170, с. 187- 188). Следует отметить, что сама по себе Деконструкция никогда не выступает как чисто техническое средство анализа, а всегда предстает своеобразным деконструктивно-негативным познава- тельным императивом "постмодернистской чувствительности". Обосновывая необходимость деконструкции, Деррида пишет: "В соответствии с законами своей логики она подвергает критике не только внутреннее строение философем, одновремен- но семантическое и формальное, но и то, что им ошибочно при- писывается в качестве их внешнего существования, их внешних условий реализации: исторические формы педагогики, экономи- ческие или политические структуры этого института. Именно потому, что она затрагивает основополагающие структуры, "материальные" институты, а не только дискурсы или означаю- ______________________ 19 Имеется в виду концепция М. Фуко о неосознаваемой зависимости любого дискурса от других дискурсов. Фуко утверждает, что любая сфера знания -- наука, философия, религия, искусство -- вырабатывает свою дискурсивную практику, единолично претендующую на владение истиной, но на самом деле заимствующую свою аргументацию от дискурсивных практик других сфер знания. Более подробно см. об этом в разделе о Фуко. 179 щие репрезентации 20, Деконструкция и отличается всегда от простого анализа или "критики" (145, с. 23-24). Необходимо при этом иметь в виду, что действительность у Дерриды всегда опосредована дискурсивной практикой; факти- чески для него в одной плоскости находятся как сама действи- тельность, так и ее рефлексия. Деррида постоянно пытается стереть грани между миром реальным и миром, отраженным в сознании людей; по логике его деконструктивистского анализа экономические, воспитательные и политические институты вы- растают из "культурной практики", установленной в философ- ских системах, что, собственно, и служит материалом для опера- ций по деконструкции. Этот материал понимается как "традиционные метафизические формации", выявить иррацио- нальный характер которых и составляет задачу деконструкции. В "Конфликте факультетов" Деррида пишет: "То, что несколько поспешно было названо деконструкци- ей, не является, если это имеет какое-либо значение, специфиче- ским рядом дискурсивных процедур; еще в меньшей степени оно является правилом нового герменевтического метода, который "работает" с текстами или высказываниями под прикрытием какого-либо данного и стабильного института. Это менее всего способ занять какую-либо позицию во время аналитической процедуры относительно тех политических и институциональных структур, которые делают возможными и направляют наши практики, нашу компетенцию, нашу способность их реализовать. Именно потому, что она никогда не ставит в центр внимания лишь означаемое содержание, Деконструкция не должна быть отделима от этой политико-институциональной проблематики и должна искать новые способы установления ответственности, исследования тех кодов, которые были восприняты от этики и политики" (156, с. 74) В этом эссе, название которого позаимствовано от одно- именной работы Канта, речь идет о взаимоотношении с государ- ственной властью "факультета" философии, как и других "факультетов": права, медицины и теологии. Постструктуралист- ское представление о власти как о господстве ментальных структур, предопределяющих функционирование общественного сознания, ставит тут акцент на борьбе авторитетов государст- венных и университетских структур за влияние над обществен- ____________________ 20 Т. е. вторичные, по Лотману, моделирующие системы: искусство, раз- личные виды эпистем, философем, социологом и т. п., которые складыва- ются в разных общественно-гуманитарных и естественных науках текущего момента. ным сознанием. Кроме того, типичное для постструктуралист- ского мышления постоянное гипостазирование мыслительных феноменов в онтологические сущности, наделяемые самостоя- тельным существованием, приводит к тому, что такие понятия, как "власть", "институт", "институция", "университет", приобре- тают мистическое значение самодовлеющих сил, живущих авто- номно и непонятным для человека образом влияющих на ход его мыслей, а, следовательно, и на его поведение. Практика декон- струкции и предназначена для демистификации подобных фан- томов сознания. Если французские постструктуралисты, как правило, дела- ют предметом своего деконструктивного анализа широкое поле "всеобщего текста", охватывающего в пределе весь "культурный интертекст" не только литературного, но и философского, социо- логического. юридического и т. д. характера, то у американских деконструктивистов заметен сдвиг от философски-антро- пологических вопросов к практическим вопросам анализа худо- жественного произведения. Специфика американской адаптации Американских деконст- руктивистов нельзя представ- лять как безоговорочных по- следователей Дерриды и верных сторонников его "уче- ния" . Да и сами американ- ские дерридеанцы довольно часто говорят о своем несогласии с Дерридой. В первую очередь это относится к X. Блуму и недавно умершему П. де Ману. Однако за реальными или официально прокламируемыми разли- чиями все же видна явная методологическая и концептуальная преемственность. Несомненно, что американские деконструкти- висты отталкиваются от определенных положений Дерриды, но именно отталкиваются, и в их интерпретации "дерридеанство" приобрело специфически американские черты, поскольку перед ними стояли и стоят социально-культурные цели, по многим параметрам отличающиеся от тех, которые преследует француз- ский исследователь. Любопытна английская оценка тех причин, по которым теория постструктурализма была трансформирована в Америке в деконструктивизм. Сэмюэл Уэбер связывает это со специфиче- ски американской либеральной традицией, развивавшейся в условиях отсутствия классовой борьбы между феодализмом и капитализмом, в результате чего она совершенно по-иному, нежели в Европе, относится к конфликту: "она делегитимирует конфликт во имя плюрализма" (377, с. 249). Таким образом, 181 ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ "плюрализм допускает наличие сосуществующих, даже конкури- рующих интерпретаций, мнений или подходов; он, однако, не учитывает тот факт, что пространство, в котором имеются дан- ные интерпретации, само может считаться конфликтным" (там же). Здесь важно отметить, что постулируемое им прост- ранство" Уэбер называет "институтом" или "институцией", по- нимая под этим не столько социальные институты, сколько порождаемые ими дискурсивные практики и дискурсивные фор- мации. Таким образом, подчеркивает Уэбер, американская на- циональная культура функционирует как трансформация дискур- сивного конфликта, представляя его как способ чисто личност- ной интерпретации, скорее еще одного конкурирующего выра- жения автономной субъективности, нежели социального проти- воречия; короче говоря, редуцирует социальное бытие до формы сознания. Разумеется, это всего лишь точка зрения английского пост- структуралиста, высказанная им в рецензии на книгу Джейм- сона "Политическое бессознательное" (246), и она в большей степени характеризует социальную заостренность сознания самих английских постструктуралистов, чем такое далеко не однознач- ное понятие, как американская либеральная традиция. Тем не менее в замечании Уэбера есть зерно истины; по крайней мере, оно верно подмечает склонность этой традиции к "статическому универсализму". Работы Дерриды, Лакана, Фуко и других, переселившись на американскую почву, стали объектом этой либеральной универсализации и были, как пишет Уэбер, "очищены от конфликтных и стратегических элементов, представ в виде отдельных самостоятельных методологий" (там же). Об этом заявил сам Деррида, хотя и довольно осторожно, на коллоквиуме в Серизи, проходившем летом 1980 г. В ответ на вопрос о "политических последствиях" "американского про- чтения" его концепций, Деррида сказал, что существует опреде- ленный риск упрощения его методологии (в чем признаются и сами американцы), более того, "институционализация того кри- тического направления, которое берет свое начало в моих рабо- тах, не корректирующая себя ни практикой, ни истинным обос- нованием, может способствовать формированию институционной замкнутости, служащей доминирующим политическим и эконо- мическим интересам" (176, с. 529). Как всегда, понятийный аппарат Дерриды сугубо контекстуален и непонятен без коммен- тариев. Любая "институционная замкнутость" (une cloture institutionnelle). с точки зрения французского ученого, по своей природе -- феномен ложного сознания, проявление поначалу всегда неосознаваемого влияния идеологии, направленной на стабилизацию соответствующей ей системы, т. е. господствую- щего социального порядка. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и требования рече- вого этикета, обязывающего к определенным условностям фра- зеологии леворадикального гошизма, традиционно более звонкой на берегах Сены, чем на американском побережье Атлантики. Но факт остается фактом: Деррида, по крайней мере в кругу своих французских поклонников, был вынужден провести де- маркационную линию между собой и американскими деконст- руктивистами. Необходимо отметить, что литературный дискурс (лите- ратурный язык) для Дерриды всего лишь один из многих дру- гих дискурсов (философский, научный и т. д. ), которые он изучает, и литература им рассматривается всего лишь в качестве самого удобного полигона для демонстрации своих положений, -- в то время как американские деконструктивисты гораздо непосредственнее выходят на художественную литературу. Кон- кретика анализа часто вынуждает их договаривать то, от чего Дерриду в известной мере спасает несравнимо более высокий уровень философской культуры и владения искусством диалек- тики (чтобы не сказать софистики), дающий ему возможность постоянно сохранять надежную степень двусмысленности в подходе к кардинальным вопросам философии. И то, что у Дерриды можно вывести лишь на основе внимательного анали- за, у его американских учеников лежит на поверхности. Характеризуя процесс адаптации идей Дерриды де Маном и Миллером, который в общем демонстрирует различие между французским постструктурализмом и американским деконструк- тивизмом, В. Лейч отмечает: "Эволюция от Дерриды к де Ману и далее к Миллеру проявляется как постоянный процесс суже- ния и ограничения проблематики. Предмет деконструкции меня- ется: от всей системы западной философии он редуцируется до ключевых литературных и философских текстов, созданных в послевозрожденческой континентальной традиции, и до основ- ных классических произведений английской и американской литературы XIX и XX столетий. Утрата широты диапазона и смелости подхода несомненно явилась помехой для создаваемой истории литературы. Однако возросшая ясность и четкость изложения свидетельствуют о явном прогрессе и эффективности применения новой методики анализа" (294, с. 52). Иными словами, анализ стал проще, доступнее, нагляднее и завоевал широкое признание сначала среди американских, а затем и западно-европейских литературоведов. Эту "доступную 183 ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ практику" деконструктивистского анализа Йельского образца создал на основе теоретических размышлений де Мана, а через его посредство и Дерриды, Хиллис Миллер. В своей книге "Деконструктивная критика" (1983) (294) В. Лейч назвал его ведущим литературным критиком (там же, с. 52) деконструкти- визма и в своей фундаментальной исторической монографии "Американская литературная критика" (1988) (293) в принципе подтвердил эту характеристику, хотя, как и раньше, не скрыл своего снисходительного отношения к Миллеру, считая его по- зицию уязвимой для "обвинений в редукционизме, неоригиналь- ности, вторичности и узости практической критики" (294, с. 52). И, пожалуй, с этим трудно не согласиться. Более того, в своих программных заявлениях глава Йель- ской школы Поль де Ман вообще отрицает, что занимается теорией литературы, -- утверждение, далекое от истины, но крайне показательное для той позиции, которую он стремится занять. Как пишет об этом Лейч, "Де Ман тщательно избегает открытого теоретизирования о концепциях критики, об онтоло- гии, метафизике, семиологии, антропологии, психоанализе или герменевтике. Он предпочитает практиковать тщательную тек- стуальную экзегезу с крайне скупо представленными теоретиче- скими обобщениями. "Мои гипотетические обобщения, -- заяв- ляет де Ман в Предисловии к "Слепоте и проницательности" (1971), -- отнюдь не имеют своей целью создание теории кри- тики, а лишь литературного языка как такового" (140, с. 8). Свою приверженность проблемам языка и риторики и нежела- ние касаться вопросов онтологии и герменевтики он подтвердил в заключительном анализе "Аллегорий прочтения" (1979): "Главной целью данного прочтения было показать, что его ос- новная трудность носит скорее лингвистический, нежели онто- логический или герменевтический характер"; по сути дела, спе- цифичная цель прочтения в конечном счете -- демонстрация фундаментального "разрыва между двумя риторическими кода- ми" (Де Ман, 139, с. 300) (Лейч, 294, с. 46). Очевидно, стоит привести характеристику аргументативной манеры де Мана, данную Лейчем, поскольку эта манера в зна- чительной степени предопределила весь "дух" Йельской школы: "В обоих трудах Поль де Ман формулирует идеи в процессе прочтения текстов; в результате его литературные и критические теории большей частью глубоко запрятаны в его работах. Он не делает никаких программных заявлений о своем деконструктиви- стском проекте. Проницательный, осторожный и скрытный, временами непонятный и преднамеренно уклончивый, де Ман в своей типичной манере, тщательной и скрупулезной, открывает канонические тексты для поразительно захватывающего и ори- гинального прочтения" (294, с. 48-49). Можно сказать, что американскими деконструктивистами из всего учения Дерриды была воспринята одна лишь его мето- дика текстуального анализа, а вся его философская проблемати- ка в основном осталась за пределами их интересов. Различные элементы философии французского ученого, разумеется, усваи- вались и брались на вооружение американскими литературове- дами, но, как правило, лишь для того, чтобы подкрепить прини- маемую ими практику анализа. Основное различие между французским вариантом "практического деконструктивизма" (тем, что мы здесь, вполне сознавая условность этого понятия, называем "телькелевской практикой анализа") и американским деконструктивизмом, оче- видно, следует искать в акцентированно нигилистическом отно- шении первого к тексту, в его стремлении прежде всего разру- шить иллюзорную целостность текста, в исключительном внима- нии к "работе означающих" и полном пренебрежении к означае- мым. Для американских деконструктивистов данный тип анализа фактически представлял лишь первоначальный этап работы с текстом, и их позиция в этом отношении не была столь катего- ричной. В этом, собственно, телькелисты расходились не только с американскими деконструктивистами, но и с Дерридой, кото- рый никогда в принципе не отвергал и "традиционное прочте- ние" текстов, призывая, разумеется, "дополнить" его "обязательной деконструкцией" . Американская практика деконструкции Как же конкретно осу- ществляется практика декон- струкции текста и какую цель она преследует? Дж. Каллер, суммируя, не без некоторой тенденции к упрощению, об- щую схематику деконструктивистского подхода к анализируемо- му произведению, пишет: "Прочтение является попыткой понять письмо, определив референциальный и риторический модусы текста, например, переводя фигуральное в буквальное и устраняя препятствия для получения связного целого. Однако сама конструкция текстов -- особенно литературных произведений, где прагматические контексты не позволяют осуществить надежное разграничение между буквальным и фигуральным или референциальным и нереференциальным, -- может блокировать процесс понимания" (124, с. 81). 185 Разумеется, данная характеристика деконструктивизма представляет собой сильно рационализированную версию ирра- циональной по самой своей сути критической практики, по- скольку именно исследованием этого "блокирования процесса понимания", собственно, и заняты деконструктивисты. И поэто- му на первый план у них выходит не столько понимание прочи- тываемых текстов, сколько человеческое непонимание, запечат- ленное в художественном произведении. Сверхзадача деконст- руктивистского анализа состоит в демонстрации неизбежности "ошибки" любого понимания, в том числе и того, которое пред- лагает сам критик-деконструктивист. "Возможность прочтения, -- утверждает де Ман, -- никогда нельзя считать само собой разумеющейся" (139, с. 131), поскольку риторическая природа языка "воздвигает непреодолимое препятствие на пути любого прочтения или понимания" (140, с. 107). Деконструктивисты, как правило, возражают против понимания деконструкции как простой деструкции, как чисто негативного акта теоретического "разрушения" анализируемого текста. "Деконструкция, -- под- черкивает Дж. X. Миллер, -- это не демонтаж структуры текста, а демонстрация того, что уже демонтировано" (319, с. 341). Тот же тезис отстаивает и Р. Сальдивар, обосновывая свой анализ романа "Моби Дик" Мелвилла: "Деконструкция не означает деструкции структуры произ- ведения, не подразумевает она также и отказа от имеющихся в наличии структур (в данном случае структур личности и при- чинности), которые она подвергает расчленению. Деконструкция -- это демонтаж старой структуры, предпринятый с целью показать, что ее претензии на безусловный приоритет являются всего лишь результатом человеческих усилий и, следовательно, могут быть подвергнуты пересмотру. Деконструкция не способ- на эффективно добраться до этих важных структур, предвари- тельно не обжив их и не позаимствовав у них для анализа все их стратегические и экономические ресурсы. По этой причине процесс деконструкции -- всего лишь предварительный и стра- тегически привилегированный момент анализа. Деконструкция никоим образом не предполагает своей окончательности и явля- ется предварительной в той мере, в какой она всегда должна быть жертвой своего собственного действия. Эти предостере- гающие замечания, естественно, относятся и к моему прочтению, которое следует рассматривать скорее как момент, а не конеч- ный пункт в прочтении романа Мелвилла" (349, с. 150). Поль де Ман: риторичность литературного языка и "слепота критики" Самый авторитетный представитель американского деконструктивизма П. де Май, как и Деррида, исходит из тезиса о "риторическом ха- рактере" литературного язы- ка, что, якобы, в обязатель- ном порядке предопределяет аллегорическую форму любого "беллетризированного повест- вования". При этом литературному языку придается статус чуть ли не живого, самостоятельного существа. Отсюда и соответст- вующее описание "жизни текста". По мере того, как текст вы- ражает присущий только ему особый модус написания, он заяв- ляет о необходимости делать это косвенно, фигуральным спосо- бом, зная, что его объяснение будет неправильно понято, если будет воспринято буквально. Объясняя свою "риторичность", текст тем самым как бы постулирует необходимость своего соб- ственного неправильного прочтения, т. е. он знает и утверждает, что будет понят превратно: "Он рассказывает историю аллего- рии своего собственного непонимания" (140, с. 136). Он может рассказать эту историю только как вымысел, зная, что вымысел будет принят за факт, а факт за вымысел. Такова якобы неиз- бежно амбивалентная природа литературного языка. Таким образом, де Ман делает вывод об имманентной от- носительности и ошибочности любого литературного и критиче- ского текста и на этом основании отстаивает принцип субъек- тивности интерпретации литературного произведения, субъектив- ности, отнюдь не устраняемой требованием понимать язык ана- лизируемого произведения на основе его собственных, т. е. не- зависимых от интерпретатора понятий. Ошибочность как тако- вая не только принципиально заложена, по де Ману, в критиче- ском методе, но и возводится в степень его достоинства: "Слепота критика -- необходимый коррелят риторической при- роды литературного языка" (там же, с. 141). Отсюда логическое заключение американского исследовате- ля: "Поскольку интерпретация не что иное, как возможность ошибки, то, заявляя, что некоторая степень слепоты заложена в специфике всей литературы, мы также утверждаем абсолютную независимость интерпретации от текста и текста от интерпрета- ции" (там же). В результате критику де Ман рассматривает "как способ размышления о парадоксальной эффективности ослепленного видения, которое должно быть исправлено при помощи приме- 187 ДЕКОНСТРУКТИБИЗМ ров интуитивной проницательности, представляющих это виде- ние" (там же, с. 116). Учитывая заявленный выше тезис о принципиальной ошибочности всякого толкования, положитель- ное решение этой задачи кажется маловероятным. Джон Хиллис Миллер: читатель как источник смысла Другой американский по- следователь Дерриды, Джон Хиллис Миллер, утверждает: "Чтение произведения влечет за собой его активную интерпретацию со стороны читателя. Каждый читатель овладевает произведением по той или иной причине и налагает на него определенную схему смыс- ла"; "само существование бесчисленных интерпретаций любого текста свидетельствует о том, что чтение никогда не бывает объективным процессом обнаружения смысла, но вкладыванием смысла в текст, который сам по себе не имеет никакого смысла" (320, с. 12). "Изучение литературы несомненно должно прекра- тить воспринимать как само собой разумеющуюся миметическую референциальность литературы. Строго говоря, подобная литера- турная дисциплина должна перестать быть исключительно ре- пертуаром идей, тем и разнообразия человеческой психологии. Ей скорее следует стать одновременно филологией, риторикой и исследованием эпистемологии тропов" (318, с. 411). В противовес практике "наивного читателя" Деррида пред- лагает критику отдаться "свободной игре активной интерпрета- ции" , ограниченной лишь рамками конвенции общей текстуаль- ности. Подобный подход, лишенный "руссоистской ностальгии" по утраченной уверенности в смысловой определенности анали- зируемого текста, якобы открывает перед критиком "бездну" возможных смысловых значений. Это и есть то "ницшеанское УТВЕРЖДЕНИЕ -- радостное утверждение свободной игры мира без истины и начала", которое дает "активная интерпрета- ция" (159, с. 264). Роль деконструктивистского критика, по мнению Дж. Эт- кинса, сводится в основном к попыткам избежать внутренне присущего ему, как и всякому читателю, стремления навязать тексту свои смысловые схемы, свою "конечную интерпретацию", единственно верную и непогрешимую. Он должен деконструи- ровать эту "жажду власти", проявляющуюся как в нем самом, так и в авторе текста, и отыскать тот "момент" в тексте, где прослеживается его смысловая двойственность, диалогическая природа, внутренняя противоречивость. "Деконструктивистский критик, следовательно, ищет мо- мент, когда любой текст начнет отличаться от самого себя, вы- ходя за пределы собственной системы ценностей, становясь неопределимым с точки зрения своей явной системы смысла" (70, с.139). Деконструктивисты пытаются доказать, что любой системе художественного мышления присущ "риторический" и "метафи- зический" характер. Предполагается, что каждая система, осно- ванная на определенных мировоззренческих предпосылках, т. е., по деконструктивистским понятиям, на "метафизике", якобы является исключительно "идеологической стратегией", "рито- рикой убеждения", направленной на читателя. Кроме того, ут- верждается, что эта риторика всегда претендует на то, чтобы быть основанной на целостной системе самоочевидных истин-ак- сиом. Деконструкция призвана не разрушить эти системы аксиом, специфичные для каждого исторического периода и зафиксиро- ванные в любом художественном тексте данной эпохи, но преж- де всего выявить внутреннюю противоречивость любых аксиома- тических систем, понимаемую в языковом плане как столкнове- ние различных "модусов обозначения". Обозначаемое, т. е. внеязыковая реальность, мало интересует деконструктивистов, поскольку последняя сводится ими к мистической "презентности"-наличности, обладающей всеми признаками вре- менной проходимости и быстротечности и, следовательно, по самой своей природе лишен - ной какой-либо стабильности и вещности. Авторитет письма и относительность "истины" Познавательный реляти- визм деконструктивистов зас- тавляет их с особым внимани- ем относиться к проблеме "авторитета письма", так как "письмо" в виде текстов лю- бой исторической эпохи является для них единственной конкрет- ной данностью, с которой они имеют дело. "Авторитет" харак- теризуется ими как специфическая власть языка художествен- ного произведения, способного своими внутренними, чисто рито- рическими средствами создавать самодовлеющий "мир дискур- са". Этот "авторитет" текста, не соотнесенный с действительно- стью, обосновывается исключительно "интертекстуально", т. е. авторитетом других текстов. Иначе говоря, имеющимися в ис- следуемом тексте ссылками и аллюзиями на другие тексты, уже 189 ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ приобретшие свой "авторитет" в результате закрепившейся в рамках определенной культурной среды традиции воспринимать их как источник безусловных и неоспоримых аксиом. В конеч- ном счете, "авторитет" отождествляется с риторикой, посредст- вом которой автор любого анализируемого текста и создает специфическую "власть письма" над сознанием читателя. Однако эта власть крайне относительна и любой писатель, по мысли деконструктивистов, ощущая ее относительность, все время испытывает, как пишет Э. Сейд, чувство смущения, раз- дражения, досады, вызванное "осознанием собственной дву- смысленности, ограниченности царством вымысла и письма" (348, с. 84). Р. Флорес посвятил этой проблеме целую книгу -- "Риторика сомнительного авторитета: Деконструктивное прочтение самовопрошающих повествований от св. Августина до Фолкнера" (177). Р. Сальдивар, как и многие деконструктивисты, в значи- тельной степени повторяет доводы Ницше, стремясь доказать относительность любой "истины" и пытается заменить понятие истины понятием авторитета. Суть аргументации сводится к следующему. Бесконечное множество и разнообразие природных феноменов было редуцировано до общих представлений при помощи "тропов сходства" -- отождествления разных предметов на основании общего для них признака. Необходимость соци- альной коммуникации якобы сама создает ситуацию, когда два различных объекта метафорически обозначаются одним именем. Со временем многократное употребление метафоры приводит к тому, что она воспринимается буквально и таким образом стано- вится общепризнанной "истиной". Тот же самый процесс (когда метафорическое трактуется буквально и переносный смысл вос- принимается как прямой) создает и понятия "причинность", "тождество" , "воля" и "действие" . При таком понимании языка, когда риторика оказывается основанием для всех семантических интерпретаций, а структура языка становится насквозь "тропологической", на первый план в качестве смыслопорождающих выдвигаются внутренние элемен- ты языка, якобы имманентная ему "риторическая форма", осво- бождающая его от прямой связи с внеязыковой реальностью. Поскольку риторическая природа языкового мышления не- избежно отражается в любом письменном тексте, то всякое художественное произведение рассматривается как поле столк- новения трех противоборствующих сил: авторского намерения, читательского понимания и семантических структур текста. При этом каждая из них стремится навязать остальным собственный "модус обозначения", т. е. свой смысл описываемым явлениям и представлениям. Автор как человек, живущий в конкретную историческую эпоху, с позиций своего времени пытается переос- мыслить представления и понятия, зафиксированные в языке, т. е. "деконструировать" традиционную риторическую систему. Однако поскольку иными средствами высказывания, кроме имеющихся в его распоряжении уже готовых форм выражения, автор не обладает, то риторически-семантические структуры языка, абсолютизируемые деконструктивистами в качестве над- личной инерционной силы, оказывают решающее воздействие на первоначальные интенции автора. Они могут не только их суще- ственно исказить, но иногда и полностью навязать им свой смысл, т. е. в свою очередь "деконструировать" систему его риторических доказательств. "Наивный читатель" либо полностью подпадает под влия- ние доминирующего в данном тексте способа выражения, бук- вально истолковывая метафорически выраженный смысл, либо, что бывает чаще всего, демонстрирует свою историческую огра- ниченность и с точки зрения бытующих в его время представле- ний агрессивно навязывает тексту собственное понимание его смысла. В любом случае "наивный читатель" стремится к одно- значной интерпретации читаемого текста, к выявлению в нем единственного, конкретно определенного смысла. И только лишь "сознательный читатель "-деконструктивист способен дать "но- вый образец демистифицированного прочтения", т. е. "под- линную деконструкцию текста" (349, с. 23). Однако для этого он должен осознать и свою неизбежную историческую ограни- ченность, и тот факт, что каждая интерпретация является поне- воле творческим актом -- в силу метафорической природы язы- ка, неизбежно предполагающей "необходимость ошибки". "Сознательный читатель" отвергает "устаревшее представление" о возможности однозначно прочесть любой текст. Предлагаемое им прочтение представляет собой "беседу" автора, читателя и текста, выявляющую "сложное взаимодействие" авторских наме- рений, программирующей риторической структуры текста и "не менее сложного" комплекса возможных реакций читателя. На практике это означает "модернистское прочтение" всех анализируемых Сальдиваром произведений, независимо от того, к какому литературному направлению они принадлежат: к ро- мантизму, реализму или модернизму. Суть же анализа сводится к выявлению единственного факта: насколько автор "владел" или "не владел" языком. Так, "Дон Кихот" рассматривается Сальдиваром как одна из первых в истории литературы сознательных попыток драма- тизировать проблему "интертекстуального авторитета" письма. В 191 "Прологе" Сервантес по совету друга снабдил свое произведе- ние вымышленными посвящениями, приписав их героям рыцар- ских романов. Таким образом он создал "иллюзию авторитета". Центральную проблему романа критик видит в том, что автор, полностью отдавая себе отчет в противоречиях, возникающих в результате "риторических поисков лингвистического авторитета" (там же, с. 68), тем не менее успешно использовал диалог этих противоречий в качестве основы своего повествования, тем са- мым создав модель "современного романа". В "Красном и черном" Стендаля Сальдивар обнаруживает прежде всего действие "риторики желания", трансформирующей традиционные романтические темы суверенности и автономности личности. Сложная структура метафор и символов "Моби Дика" Мелвилла, по мнению Сальдивара, .иллюстрирует невозмож- ность для Измаила (а также и для автора романа) рационально интерпретировать описываемые события. Логика разума, при- чинно-следственных связей замещается "фигуральной", "мета- форической" логикой, приводящей к аллегорическому решению конфликта и к многозначному, лишенному определенности тол- кованию смысла произведения. В романах Джойса "тропологические процессы, присущие риторической форме романа", целиком замыкают мир произве- дения в самом себе, практически лишая его всякой соотнесенно- сти с внешней реальностью, что, по убеждению критика, "окончательно уничтожает последние следы веры в референци- альность как путь к истине" (там же, с. 252) Левый деконструктивизм Ф. Лентриккии Влияние концепции Дер- риды сказывается не только в трудах его прямых последова- телей и учеников. Об этом свидетельствует постструкту- ралистская и несомненно "продерридианская" позиция "левого деконструктивиста" Лен- триккии. В книге "После Новой критики" (1980) (295) влия- ние Дерриды особенно ощутимо в отношении Лентриккии к основной философской мифологеме постструктурализма -- по- стулату о всемогуществе "господствующей идеологии", разрабо- танному теоретиками Франкфуртской школы. В соответствии с этой точкой зрения, идеология политиче- ски и экономически господствующего класса (в конкретной исторической ситуации зарубежных постструктуралистов это -- "позднебуржуазная" идеология монополистического капитализ- ма) оказывает столь могущественное и всепроникающее влияние на все сферы духовной жизни, что полностью порабощает соз- нание индивида. В результате всякий способ мышления как логического рассуждения (дискурса) приобретает однозначный, "одномерный", по выражению Г. Маркузе, характер, поскольку не может не служить интересам господствующей идеологии, или, как ее называет Лентриккия, "силы". Деррида, как и многие современные постструктуралисты, следует логике теоретиков Франкфуртской школы, в частности Адорно, утверждавшего, что любой стандартизированный язык, язык клише является средством утверждения господствующей идеологии, направленной на приспособление человека к сущест- вующему строю. Но если у Адорно эта идея носила явно соци- альный аспект и была направлена против системы тоталитарной манипуляции сознанием, то у Деррнды она приняла вид крайне абстрактного проявления некоего "господства" вообще, господ- ства, выразившегося в системе "западной логоцентрической мысли". В качестве различных проявлений "господствующей идео- логии", мистифицированных философскими спекуляциями, вы- ступают позитивистский рационализм, определяемый после работ М. Вебера исключительно как буржуазный; "универсальная эпистема" ("западная логоцентрическая метафизика"), которая диктует, как пишет Деррида, "все западные методы анализа, объяснения, прочтения или интерпретации" (149, с. 189); или структура, "обладающая центром", т. е. глубинная структура, лежащая в основе всех (или большинства) литературных и куль- турных текстов, -- предмет исследования А.-Ж. Греймаса и его сторонников. Основной упрек, который предъявляет Лентриккия в адрес американских деконструктивистов неоконсервативной ориента- ции, заключается в том, что они недостаточно последовательно придерживаются