ое вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать. (От Луки 17:10) Рабами здесь называются физические законы, или судьбы людей, поскольку и те, и другие реализуются в одном энергетическом пространстве, где находится живой и неживой мир. Классические законы этого мира -- это дискретные и фиксированные состояния минимальной протяженности, описание комбинаций атомов. Аналогично, элементы людских судеб одинаковы, они лишь вступают в разные комбинации. Закон имеет тень будущих благ, а не самый образ вещей. (К Евреям 10:1) Закон -- это твердое основание для всех процессов, в том числе для проявления чего-то скрытого. Он сам существует поэтому не в непосредственно видимой форме, а через свои проявления (на уровне осмысления, идейных построений или деяний). Закон двухчастен -- у него есть и скрытые, и проявленные основания. Закон (а в квантовой механике -- выражающая его волновая функция, «амплитуда вероятности» или «вектор состояния») предстает как тень всех предстоящих процессов -- потенция, внеэнергетическая субстанция, которая ненаблюдаема и экспериментально неопределима. Закон преодолевает хаос, энергетическую неупорядоченность и выходит в категорию будущих благ. Физическая система переходит в должное состояние (повышается энергетический уровень и т. д.). Однако эта «накачка» еще не является законом, она также подвержена воздействию тени невидимого закона. Сам же образ вещей -- развернутое действие упорядоченной таким путем системы. Бог проявляет себя в первую очередь через закон Моисея, который невидим, но ведет к некому высшему порядку. При этом происходит сразу переход с нулевого энергетического уровня на максимальный, потенциально заряженный. Дальше система существует не в категории закона, а в категории беспорядка: качество закона начинает утрачиваться, поскольку хаос вступает в противодействие с порядком. Так происходит коррозия металла, чистого в своем основании. ...Где для красоты были сооружены жертвенные столбы из драгоценных камней и жертвенники из золота, прекрасные, хотя они не были сделаны согласно установленным образцам. (Махабхарата. Сабхапарва) Красота -- совершенство изначальной идеи творения. Первичное энергетическое состояние есть желательное, необходимое, прекрасное. Затем оно становится жертвой. Жертвенные столбы -- опорные состояния тех процессов, которые пойдут дальше и будут приносить пользу всему происходящему через жертву. Эти столбы-законы являются составными -- они состоят из драгоценных камней, дискретны, хотя и действуют в огромных пространствах. Происходит разбиение на частицы, учения, главы, разделы знания -- живые бесплотные организмы, программы, действующие в мире. Исходно они не живые, но наделяются жизнью в ходе самого жизненного процесса -- разворачивания закона. Все, что обладает качеством жизни, видит ее проявления в других. Жизнь и не-жизнь объединены. Тем самым энтропия -- условно тоже живое существо; живыми являются также время и пространство, в рамках которых все происходит. Золотой блеск символизирует категории высшего и низшего, энергетического наполнения и пустоты, то, что поляризует и разделяет системы надвое. Из этих двух противоположностей возникает все множество промежуточных состояний. Например, любовь к жизни одновременно проявляется как страх смерти. Блестящее золото -- любовь, страх -- нечто подразумеваемое. Жертвенники из золота -- это основные поляризующие принципы локальной термодинамической системы. Вся огромная вселенная со своими долгоживущими процессами -- лишь малая конечная и ограниченная часть чего-то большего, и потому она обречена на исчезновение. Как бы мы ни увеличивали масштаб, мы всегда останемся в рамках локальной системы. Уровень сознания может подниматься до невообразимых высот, почти свободных и безотносительных (шуньевых по буддийской терминологии) состояний, но в квантовую физику мы попадем лишь тогда, если абсолютно абстрагируемся от проявления любых процессов. Тогда эту единую систему и нечего изучать, любые же ее проявления -- дробные. Сам закон нельзя считать сделанным согласно установленным образцам -- он не имеет себе предшественников, т. е. не детерминирован и не стареет. Тем не менее, необусловленное превращается в детерминированное. Все обусловленное стареет -- оно подвержено однонаправленному, разрушительному ходу вещей. Там, где протекают необратимые (однозначно идущие) процессы, всегда существует локальная термодинамическая система. Любое развитие состоит из фаз рождения, сохранения и умирания. Если есть однозначное движение, то оно обязательно состоит из этих трех частей. Их наличие и является признаком локальных систем -- умирающих и дискретных, относительных и детерминированных. Такие системы описываются всеми законами физики, которые на сегодняшний день привнесены в наш мир человеческим сознанием из запредельного в форме дискретного знания, обработаны как камни, систематизированы и упорядочены человеческой логикой. Разделенная тремя гунами материальная природа сотворила тела существ, а существа впали в заблуждение из-за того, что их знание сокрыла иллюзорная энергия (джнана гухая). Из-за своей забывчивости духовное существо принимает влияние материальной энергии за поле деятельности и, введенное в заблуждение, ложно считает себя причиной действий. Хотя душа не делает ничего и трансцендентна материальным действиям, она ввергается в обусловленную жизнь. (Бхагавата-пурана 3.26) Существа, впавшие в заблуждение -- это демоны времени. Забывчивость -- обретение определенного направления развития системы, забвение начала, в котором еще были открыты все возможности. С забывчивости начинается торжество смерти -- однонаправленного движения системы к своему концу; никто уже не может вырваться из этого процесса, принимая его за поле своей деятельности. Влиянию материальной энергии соответствует поле гравитации -- причина направленного движения, необратимости всех процессов. Пока нет гравитации, нет и времени. Материальное сознание -- причина обусловленной жизни, носитель направленных процессов двойственности. Изменяя свое поле сознания, человек может изменить мир, поэтому оно играет огромную роль во всех физических процессах. Объективной материальной реальности нет: мир меняется кармой, его главный энергетический принцип -- мысль, сознание -- ведущий принцип дискретной материальной вселенной и главный механизм ее преобразования. Физические законы вторичны и подчинены человеческому сознанию -- носителю квантовой физики. Если бы ученые (в широком смысле слова, то есть все люди, так или иначе познающие Вселенную) не исследовали мир, он находился бы вне времени. Итак, есть два мира: измеряемый и неизмеряемый, проявленный и непроявленный, классический и квантовый. Это -- условное деление, граница которого определяется возможностью измерения. Каждый из этих миров находится внутри другого, их взаимосвязь -- неразрывная и диалектическая. Все проявления жизни отражают невидимый мир. Строго говоря, квантовая физика -- лишь категория, отражающая процесс познания. Для более точного описания следует выделить три состояния мира. Первое -- неподвижные, статические физические законы, которые исследуют мир атомов как сумму элементарных частиц. Второе -- подвижное состояние, которое обеспечивает взаимоотношение неподвижных состояний и систем. На самом деле физические законы тесно взаимосвязаны, переплетены и лишь условно делятся на отдельные параграфы в учебниках; измеряемый мир -- их диалектические переходы. При переходе подвижного к движению возникают волны и поля, определяющие взаимоотношения «атомов» (которые на самом деле никогда не находятся в покое). Третье непроявленное состояние мира («не-мир»), которое направляет эти переходы и незаметно руководит и правит всем проявленным, называется квантовым состоянием. В каждое мгновение оно отрицает предшествующее состояние измеряемых объектов. Квантовый мир сам по себе является безусловным, но проявляется целыми блоками в детерминированном мире, как переходы от неподвижного к подвижному, через смену любого состояния проявленного. Послание в селенье доставляют, Что следствия влечет благие и напротив, Хоть звуки речи не вошли в письмо -- Так надлежит все дхармы постигать. (Самадхираджасутра 9) Пославший невидим, послание приходит в деревню незаметно, но оно определяет всю ее жизнь и все происходящие изменения. В квантовом мире все действия недетерминированы и неизмеряемы, они суть лишь изменения взаимоотношений. Эквивалент измерения в квантах -- условный элемент дискретности, который описывается на языке мифов. В индуизме вводится понятие духовной энергии -- йогамайи, с помощью которой устраиваются игры Бога (лила). Йогамайя противопоставляется великой иллюзии проявленного мира -- махамайе. Эти понятия полезно применить в новой физике (или для разрушения старой физики) следующим образом. Квантовая механика может рассматриваться только относительно классической. Это две формы одного и того же -- проявленное и непроявленное. Игры Бога -- квантовые состояния, которые превращаются в некоторые формы (управляющие импульсы), проявляя себя как классические законы (махамайя). Чтобы достичь состояний квантового мира, нужно изыскать вариант познания иогамайи. Последняя не может быть описана обычным образом, поскольку в ней отсутствуют пространство и время, не определены физические константы. Тем не менее, квантовые состояния могут быть описаны через некоторые принципы йогамайи, отсутствующие в физике, -- через непрерывные мифы, где одно плавно переходит в другое, нет начала и конца, а также нет обычной человеческой этики. Материальная природа -- причина возникновения материального тела, чувств и божеств, господствующих над чувствами. Непроявленное вечное соединение трех гун является причиной проявленного состояния и называется прадхана. Прадхана называется пракрити, когда находится в проявленном состоянии. Совокупность элементов -- пять грубых элементов, пять тонких элементов, четыре внутренних чувства, пять чувств познания и пять органов действия -- называется прадхана. (Бхагавата-пурана 3.26) Все квантовые категории реализуются через человеческое сознание, освобожденное от гравитации (эгоизма), смерти и времени, -- поле действия Бога, йогамайю. Пракрити -- греховная природа, которой овладела классическая механика со всеми ее законами. Прадхана -- вечные категории Бога, которые воплощают квантовую механику. Достигая таких категорий через недвойственность, человек становится носителем законов квантового мира. Общего закона нет, закон может быть только реализован сознанием одного-единственного человека (в Библии -- пророка и законодателя Моисея). Когда человек познает дхарму (закон) и начинает действовать, весь мир признает его носителем закона. Квантовый прибор может быть построен, но он уже ничего не измеряет, а лишь входит в контакт с йогамайей. Бога нет, то что есть -- не Бог, а лишь Его проявления и атрибуты. Аналогично, если не говорить о вульгарных научно-популярных изложениях, квантовой физики как науки не существует -- она утверждается только через отрицание. Однако есть физик -- тот, кто может ее исследовать. Совершая переход через границы своего сознания, он превращается из атеиста (классического физика) в религиозного человека, мистика, верующего и постигающего. После перехода в новый мир используется новый язык. В дело идут канонические тексты и мифы всех религий: они содержат законы квантового мира, хотя дают лишь основное содержание процессов, но не их расшифровку. Поскольку обычные причинно-следственные связи отсутствуют, разные мифы являются одним и тем же событием, единым процессом, разворачивающимся в разных точках проявленного мира. Однако человек со своим примитивным классическим сознанием и измерительной системой далеко не всегда может это распознать -- высшие категории проявляют себя помимо обычного рассудка. Чтобы сделать сознание адекватным мифу, нужно выйти за рамки пространства-времени, понятий возраста и термодинамической эволюции живой системы. ГЛАВА 8. Сказка о двойке: принцип дополнительности и проблема языка То, что мир является моим миром, обнаруживается в том, что границы особого языка (того языка, который мне только и понятен) означают границы моего мира. Мир и жизнь суть одно... Субъект не принадлежит миру, а представляет собой некую границу мира. ... О чем невозможно говорить, о том следует молчать. (Л. Витгенштейн. Логико-философский трактат) Попытка осмыслить ситуацию в физике после создания квантовой механики заставила ученых вновь обсуждать глубокие мировоззренческие вопросы -- пожалуй, впервые после научной революции XVII века. По словам В. Паули (см. цитированную книгу Лаурикайнена), «в семнадцатом столетии они зашли немного дальше, чем следовало»; это и привело к детерминистской системе организации мира в постньютоновской науке. Глубокий анализ затруднений концептуального характера, возникших после демонстрации ограниченности классической картины мира, был дан Н. Бором в ходе разработки его знаменитого «принципа дополнительности»: Решающим является признание следующего основного положения: как бы далеко ни выходили явления за рамки классического физического объяснения, все опытные данные должны описываться с помощью классических понятий. Обоснование этого состоит просто в констатации точного значения слова «эксперимент». Словом «эксперимент» мы указываем на такую ситуацию, когда мы можем сообщить другим, что именно мы сделали и что именно мы узнали. Поэтому экспериментальная установка и результаты наблюдений должны описываться однозначным образом на языке классической физики. Из этого основного положения... можно сделать следующий вывод. Поведение атомных объектов невозможно резко отграничить от их взаимодействия с измерительными приборами, фиксирующими условия, при которых происходят явления... Вследствие этого данные, полученные при разных условиях, не могут быть охвачены одной-единственной картиной; эти данные должны скорее рассматриваться как дополнительные в том смысле, что только совокупность разных явлений может дать более полное представление о свойствах объекта. (Н. Бор. Собр. научн. трудов. Т. 2. М., 1971) В. Гейзенберг рассказывает о своей дискуссии с Н. Бором о проблемах языка, состоявшейся в 1933 году: [По словам Бора], естествознание состоит в том, что люди наблюдают явления и сообщают свои результаты другим, чтобы те могли их проверить. Лишь достигнув единого мнения о том, что объективно произошло или регулярно происходит, мы получаем основу для понимания. И весь этот процесс наблюдения и сообщения фактически осуществляется посредством понятий классической физики... В число главных предпосылок нашей науки входит то, что мы говорим о своих измерениях на языке, имеющем в сущности такую же структуру, как и язык, на котором мы говорим о своем повседневном жизненном опыте. Мы установили, что язык этот -- очень несовершенный инструмент анализа и информации. Но инструмент этот все же остается предпосылкой нашей науки. (В. Гейзенберг. Физика и философия. Часть и целое. М., 1989) Согласно Бору, коренная причина наших затруднений состоит в том, что в действительности термины «волна», «частица» и т. п., которые мы используем для описания свойств микрообъектов, например, электрона, -- это слова обычного языка, сформировавшегося в процессе освоения окружающего нас мира макрообъектов. Электрон не похож ни на волну, ни на частицу и, строго говоря, не имеет аналогов в мире нашего повседневного опыта -- но мы вынуждены тем не менее описывать его в соответствующих терминах. Ситуация с определением сущности (истинного имени) электрона несколько напоминает трудности с определением истинного имени кота (singular Name) в стихах Т. С. Элиота: Однако есть имя, двух первых помимо -- Лишь КОТ ЕГО ЗНАЕТ, а нам не дано. И как бы нам ни было невыносимо, Его не откроет он нам все равно. И если в раздумье застали кота вы, Что сел, словно Будда, у всех на виду, То не сомневайтесь (и будете правы!) -- Он думает, думает, думает, ду... Об Имени Мыслимо-мысле-немыслимом, Что писано было коту на роду. «Двух первых помимо» -- это как раз и есть -- помимо названий «частица» и «волна». Подобная ситуация возникает в науке и философии не впервые. Как пишет А. Лосев, несмотря на абсолютный объективизм философии Платона, изложенная в «Тимее» космология строится исключительно на понятии вероятности. В этом диалоге мы при желании можем найти предвосхищение ряда идей квантовой механики. О том, что лишь воспроизводит первообраз и являет собой лишь подобие настоящего образа, и говорить можно не более как правдоподобно. Ведь как бытие относится к рождению, так истина относится к вере. А потому не удивляйся, Сократ, если мы, рассматривая во многих отношениях много вещей, таких, как боги и рождение Вселенной, не достигнем в наших рассуждениях полной точности и непротиворечивости (29 с-- d). б...с Наше исследование должно идти таким образом, чтобы добиться наибольшей степени вероятности (44 d). б...с Прежде достаточно было говорить о двух вещах: во-первых, об основополагающем первообразе, который обладает мыслимым и тождественным бытием, а во-вторых о подражании этому первообразу, которое имеет рождение и зримо... Теперь мне сдается, что сам ход наших рассуждений принуждает нас попытаться пролить свет на тот (третий) вид, который темен и труден для понимания... Это -- восприемница и как бы кормилица всякого рождения. Нелегко сказать о каждом из них [четырех элементах], что в самом деле лучше назвать водой чем огнем, и не правильнее ли к чему-то одному приложить какое-нибудь из наименований, чем все наименования, вместе взятые, к каждому, ведь надо употреблять слова в их надежном и достоверном смысле... Положим, некто, отлив из золота всевозможные фигуры, бросает их в переливку, превращая каждую во все остальные; если указать на одну из фигур и спросить, что же это такое, то будет куда осмотрительнее и ближе к истине, если он ответит «золото» и не станет говорить о треугольнике и прочих рождающихся фигурах как о чем-то сущем, ибо в то мгновение, когда их именуют, они уже готовы перейти во что-то иное, и надо быть довольным, если хотя бы с некоторой долей уверенности можно допустить выражение «такое» (48 d-- 50 b). б...с Здесь-то мы и полагаем начало огня и всех прочих тел, следуя в этом вероятности, соединенной с необходимостью; те же начала, что лежат еще ближе к истоку, ведает Бог, а из людей разве что тот, кто друг Богу (53 d). У физика, профессионально занимающемся основами квантовой механики, слова Платона «...в то мгновение, когда их именуют, они уже готовы перейти во что-то иное» могут вызвать ассоциации с известным «коллапсом волновой функции» в процессе измерения (именования!) и с описывающей этот процесс квантовой теорией измерений, построенной крупнейшим математиком Дж. фон Нейманом. Эта теория представляет собой «конструктивную» математическую форму боровского принципа дополнительности. Согласно теории фон Неймана, состояние квантовой системы может изменяться двумя способами: в процессе «плавной» эволюции в соответствии с основным уравнением квантовой механики -- уравнением Шредингера, либо скачком, в ходе измерения. Отметим, что лишь второй тип изменений приводит к необратимости. Проблема измерения в ее «мировоззренческих» аспектах подробно обсуждается в следующих главах, здесь же мы сосредоточимся на обсуждении боровского анализа языка науки. Отметим, что сама апелляция Бора к «гуманитарным» проблемам, в частности, языковым, беспрецедентна в посленьютоновском естествознании (такие построения как «арийская физика» или «мичуринская биология», где гуманитарный компонент также играл важную роль, в канон естествознания, к счастью, не вошли; дьявол, как всегда, сидит в деталях...). Итак, согласно принципу дополнительности, любая попытка конкретизировать описание реальности приводит к его неполноте и к сужению самого понятия «реальность». «Волна» и «частица» -- мы обречены интерпретировать реальность в этих терминах, позаимствованных из мира макрообъектов, а остальное, по Платону, «ведает Бог, а из людей разве что тот, кто друг Богу». При этом, по Бору, истинная картина мира может восприниматься нами (в том числе и в науке) лишь по своим двум «комплементарным» (дополнительным) проекциям, скажем, волновой и корпускулярной. По сравнению с этим претензии классической науки на прямое и непосредственное описание реальности выглядят наивными. Эту ситуацию уместно описать в терминах пифагорейской «нумерологии» -- диалектики отношения единицы, двойки, тройки и т. д. ...В пифагорейских записках содержится также вот что. Начало всего -- единица; единице как причине подлежит как вещество неопределенная двоица; из единицы и неопределенной двоицы исходят числа; из чисел -- точки; из точек -- линии; из них -- плоские фигуры; из плоских -- объемные фигуры; из них -- чувственно воспринимаемые тела, в которых четыре основы -- огонь, вода, земля и воздух; перемещаясь и превращаясь целиком, они порождают мир... (Диоген Лаэрций. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов, кн. 8; см. также Платон. Тимей 31-- 36) Классическая физика основана в этом смысле на «единице» -- «двойке»: единице в смысле унитарности картины мира («счастливец Ньютон, ибо картину мира можно установить лишь однажды» -- Лагранж), и двойке в смысле использования бинарной логики, принципе исключенного третьего. С появлением новой физики эта привычная картина рухнула. Унитарная картина мира (скажем, только корпускулярная или только волновая) заведомо неполна даже в пределах физики, и принцип исключенного третьего (электрон -- или волна, или частица) оказывается недостаточным. В этом смысле стоит прислушаться к предостережениям классических буддийских текстов: В собаке природа Будды? Ответ дан в самом вопросе. Если ты скажешь «да» или «нет», Ты погубишь себя и лишишься жизни. (Хуэйкай. Застава без ворот) Квантовая механика основана на двойке -- тройке: двойке в смысле использования двух взаимодополняющих проекций для описания реальности, и тройке в смысле «игры» двоек как бинарных картин. Дао порождает Одно, Одно порождает Два, Два порождают Три, Три порождает всю тьму вещей. (Дао Дэ Цзин 42) Говоря два, мы не хотим сказать этим, что это один и еще один. Когда Мы выше сказали «два дерева», то Мы использовали одно из свойств «два» и закрыли глаза на все свойства... В этом случае два выражало только количество и стояло в числовом ряду, или, как мы думаем, в числовом колесе между единицей и тремя. (Д. Хармс) В Индии при описании всех свойств проявленного мира широко используется концепция трех гун, с которой мы уже встречались: тамас (инертность), раджас (активность), саттва (равновесие, ясность). Это качества материи и сознания, которые сами по себе не наблюдаемы, но всегда динамически переплетены. Три сами по себе несуществующие части составляют три основных элемента существования. (Д. Хармс) Из тройки после попыток попарного проектирования получается шестерка (6=3! -- три факториал). Между прочим, в современной теории элементарных частиц все «сильно взаимодействующие» (читатели-гуманитарии, не обращайте внимания, это просто такой термин...) частицы строятся из кварков, число которых постепенно возросло от трех до шести. Кварки в свободном виде не наблюдаются, но объединяются в «реальные» частицы по три, либо в пары кварк-- антикварк. Коль скоро мы составляем одно -- что еще тут можно сказать? Но уж коли мы заговорили об одном, то можно ли обойтись без слов? Единое и слова о нем составляют два, а два и одно составляют три. Начиная отсюда, даже искуснейший математик не доберется до конца чисел, что уж говорить об обыкновенном человеке! Даже идя от несуществующего к существующему, мы должны считать до трех. Что уж говорить, когда мы пойдем от существующего к существующему! Но не будем делать этого. Будем следовать данному, и не более того. (Лецзы) Нас берите, обреченных, -- Треугольник вас, ученых, Превратит в умалишенных, Ну а нас -- наоборот. (В. Высоцкий) На уровне физического эксперимента неадекватность классической унитарной картины мира и бинарной логики проявляется как нарушение причинности -- события в микромире происходят «нипочему» (что особенно подчеркивалось В. Паули). К такой неопределенности и нечеткости исследователям и философам пришлось привыкать очень долго. В этом смысле можно лишь посмеяться над самомнением современных ученых, которые считают идеи Пифагора и Платона о божественных числах, концепцию Троицы, «туманные» построения индийской мистики и еврейской каббалы детством человечества и суевериями, но сами за 250 лет с трудом научились считать до двух. При этом нельзя не признать практическую важность даже такого счета -- на достижениях квантовой механики основана работа транзисторов, лазера и т. п. Возникает вопрос -- что будет, если когда-нибудь физика дорастет до четверки -- пятерки? Эх, раз, еще раз! Голова одна у нас, Ну а в этой голове Уха два и мысли две ... Эх, раз, еще раз! Есть пятерочка у нас. Рук -- две, ног -- две, Много мыслей в голове! И не дразнится народ -- Не хватает духа, И никто не обзовет «Голова -- два уха». (В. Высоцкий) Согласно эзотерической традиции, живой мир шестеричен. Он включает пять органов чувств, шестой -- ум (манас). Такая интерпретация пятерки часто используется и при толковании библейских текстов: В Сихаре Христос упрекает самарянку, говоря с ней на языке притчи, который она вряд ли поняла, что «у нее было пять мужей», пять материальных чувств, а «тот, которого ныне имеешь, не муж тебе», имея в виду космократора, или дьявола. (Р. Грейвс. Белая богиня) Впрочем, важно иметь в виду, что, занимаясь нумерологией пифагорейского толка, человек неизбежно балансирует на опасной грани между великими прозрениями и безумием, либо банальной глупостью (например, в духе «пирамидологии» или «новой хронологии»). Из этого, разумеется, не следует, что заниматься нумерологией нельзя: кто сказал, что путь к Истине должен быть безопасным и «респектабельным»? Поэтому напоминаем еще раз: кварков как раз шесть! «И пусть будет стыдно тому, кто об этом дурно подумает». Стало почти общим местом говорить о параллелях между принципом дополнительности и восточными религиозными и философскими системами, в частности, даосизмом и буддизмом (см. в особенности книгу Ф. Капры «Дао физики»). Такие параллели действительно интересны и важны. То, что называется «Будда», означает «не оставляющий следов» (apada -- бессловесный). Поскольку это не может быть определено словами, не легко определить речь, насколько же труднее [определить] Будду! ... Он есть тот, кто не обладает полным просветлением, кто не был произведен, кто не будет прекращен, кто не одарен любыми дхармами, кто не оставляет следов, кто неразличим и безостаточен... Так же, как [понятие] «Сам» совершенно не существует и не может быть постигнуто, так же и Будда. Как «Сам» не может быть выражено никакой дхармой, так же и Будда. При рассуждениях о Будде определенность отсутствует. (Сутра запредельной мудрости в 700 строк) Как же прославлять мне Тебя -- повелителя, нерожденного, вездесущего, превосходящего любое мирское сравнение, пребывающего в сфере, которую нельзя выразить словами? ... Нет Тебя ни далеко, ни близко, ни на небе, ни на земле, ни в сансаре, ни в нирване. Хвала Тебе, не прибывающему нигде! ... Кто же может восславить Тебя, лишенного происхождения и не подверженного гибели, не имеющего ни концов, ни середины, не воспринимающего и не воспринимаемого? Восславим же Будду и умеющего ходить (Сугату), и оставившего путь, Того, кто не уходил и не приходил! (Нагарджуна. Чатух-става) Комментатор ведийской литературы Бхаскарарайя пишет: Существует два вида познания Брахмана: шабда (выраженное с помощью слов) и апарокша-анубхава (непосредственное восприятие), из которых первый предшествует другому. Как уже говорилось, проявленный Брахман (сагуна-брахман) несет в себе три гуны -- качества материального мира; в Библии это Адам -- проявление высшего Творца. Он познается с помощью слов, то есть всех проявлений двойственности в дискретном мире, всех физических законов, всего, что можно измерить. Непроявленный ниргуна-брахман, который познается непосредственно, относится к квантовым состояниям и не имеет даже запредельных качеств. Ему соответствует сознание квантового физика, свободного и верующего человека, находящегося в состоянии адвайта (недвойственности). Он перешел границы дискретного классического восприятия и готов к познанию запредельного, прямому вхождению в квантовые состояния. Тот, кто понял, ничего не может дать оставшимся сзади -- ни знания, ни поддержки, поскольку нет языка для перевода этих состояний на обычный человеческий язык. Хотя такой перевод дан в священных писаниях, адекватно воспринять его и познать содержащиеся в текстах высшие категории можно только через толкования. Вообще, недвойственное сознание реализуется на разных уровнях. Посредством элементарного толкования -- раскалывания смысла на дискретные осколки -- достигается лишь первый этап, далее идет «непрерывная» благодать, есть еще различные состояния духа... В следующих главах мы неоднократно будем возвращаться к этому очень важному и трудному вопросу о дуализме дискретного и непрерывного, знания и понимания. Идеи, связанные с ролью слова в познании, широко обсуждались и на Западе. Бор говорит об ограничениях, наложенных структурой языка на научное познание. Древние (в частности, гностические) авторы напряженно размышляли о роли имен и о соотношении имени и именуемого предмета (или Предмета): Имена, которые даны вещам земным, заключают великое заблуждение, ибо они отвлекают сердце от того, что прочно, к тому, что не прочно, и тот, кто слышит [слово] Бог, не постигает того, что прочно, но постигает то, что не прочно. Также подобным образом [в словах] Отец, и Сын, и Дух святой, и жизнь, и свет, и воскресение, и церковь, [и] во всех остальных -- не постигают того, что [прочно], но постигают, что не прочно, [разве только] познали то, что прочно. [Имена, которые были] услышаны, существуют в мире [для обмана. Если бы они были] в эоне, их и день не называли бы в мире и не полагали бы среди вещей земных. Они имеют конец в эоне. ... Единственное имя не произносится в мире -- имя, которое Отец дал Сыну. Оно превыше всего. Это -- имя Отца. Ибо Сын не стал бы Отцом, если бы он не облачился во имя Отца. Те, кто обладает этим именем, постигают его, но не произносят его. Те же, кто не обладает им, не постигают его. Но истина породила имена в мире из-за того, что нельзя познать ее без имен. Истина едина, она является множеством, и [так] ради нас, чтобы научить нас этому единству посредством любви через множество. (Евангелие от Филиппа 11-- 12) Согласно крупнейшему исламскому мыслителю Ибн Араби, имена представляют собой сферу, промежуточную между абсолютным бытием и материальным миром (ограниченным бытием). Рассмотрев то, что повелевает миром и воздействует на него, мы обнаружили, что это -- Прекрасные Имена, проявившиеся в нем во всей своей всеобъемлющей полноте, не скрываясь. (Изображение окружностей) Эта тема подробно рассматривается и в канонической христианской традиции (можно вспомнить, например, средневековую дискуссию реалистов с номиналистами о существовании универсалий -- общих понятий -- в реальности или только в мышлении; впрочем, этот вопрос также восходит к Платону). В современной художественной литературе, пожалуй, наиболее ярко представления о власти имени выражены в тетралогии Урсулы Ле Гуин о Земноморье. Основа волшебства в созданном ее фантазией мире -- это знание истинных имен предметов на истинном языке. Это -- родной язык драконов: они могут даже лгать на нем; для человека же с его двойственным мышлением последнее невозможно в принципе. Знать имена -- моя профессия, мое искусство, мое ремесло. Понимаешь ли, чтобы соткать магическое заклятие, сначала необходимо узнать подлинное имя предмета. У меня на родине люди всю жизнь скрывают свои подлинные имена ото всех, кроме немногих близких, кому доверяют без оглядки. Ибо в подлинном имени заключена огромная сила и огромная опасность. Некогда, в начале времен, когда Сегой поднял острова Земноморья из океанских глубин, все вокруг имело подлинные имена. И теперь вся магия, все волшебство зависят от знания именно этого -- подлинных имен, слов истинной Речи, возникшей вместе с нашим миром... Настоящий волшебник всю свою жизнь тратит именно на выяснение подлинных имен людей и вещей. (У. Ле Гуин. Гробницы Атуана) По сообщению Иринея Лионского, гностики школы Василида также знали магию имен, стремясь использовать ее в целях освобождения: Тот, кто знает имена всех ангелов и их происхождение, становится невидимым и недостижимым для этих ангелов и сил... И как Сын был для всех неведом, так и они должны быть никому неведомы, всех зная и через всех проходя... Ибо, говорят они, «ты знай всех, а тебя пусть никто не знает»... Свои таинства они хранят в секрете и никому не открывают. (Против ересей 1.24) Впрочем, аллегорическое представление о подлинных именах восходит еще к Библии и кораническим сказаниям, согласно которым имена всему существующему были даны Адамом либо сообщены ему Богом. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел [их] к человеку (Адаму), чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему... И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою (евр. иша), ибо взята от мужа (евр. иш). (Бытие 2:19-- 23) И научил Он Адама всем именам, а потом предложил их ангелам и сказал: «Сообщите Мне имена этих, если вы правдивы». Они сказали: «Хвала Тебе! Мы знаем только то, чему Ты нас научил. Поистине, Ты -- знающий, мудрый!» Он сказал: «О Адам, сообщи им имена их!» И когда он сообщил им имена их, то Он сказал: «Разве Я вам не говорил, что знаю скрытое на небесах и на земле и знаю то, что вы обнаруживаете, и то, что скрываете?» (Коран 2:29(31)-- 31(33)) Если бы мы могли знать истинное имя электрона (то, которое дано ему Адамом -- или даже Богом), мы действительно могли бы, по аналогии с персонажами У. Ле Гуин, повелевать электронами. Утратив знание «языка драконов», мы вынуждены пользоваться псевдонимами -- волна, частица... Классическая наука принимала псевдонимы за истинные имена (а точнее, вообще по-видимому не понимала самой проблемы различения истинных и ложных имен). Принцип дополнительности Бора, по крайней мере, ставит эту проблему применительно к микромиру. Решение проблемы (если оно вообще возможно в рамках науки) остается делом будущего. Здесь уместна аналогия с апофатическим (отрицательным) богословием, восходящим к легендарному Дионисию Ареопагиту и детально разработанным в Восточной Церкви: Богословы и славословят его (Богоначалие) то как безымянное, то как достойное любого имени. Безымянным они почитают его по той причине, что само Богоначалие в одном из таинственных явлений символического богоявления, порицая вопросившего его: «Как имя твое?», ответило «Что ты спрашиваешь об имени моем? Оно чудно» (Суд. 13:18). В самом деле, не странно ли имя, которое превыше всякого имени, безымянности, «превыше... всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем» (Еф. 1:21)? А многоименным они почитают его, поскольку следуют его же определениям: «Я есмь Сущий», «Жизнь», «Свет», «Бог», «Истина»... Они считают также, что Богоначалие пребывает в умах, в душах, в телах, и на небе, и на земле, и внутри, и вокруг, и по ту сторону вселенной, небес и сущего, хотя в то же время как оно пребывает внутри себя самого; они славословят его как Солнце, Звезду, Огонь, Воду, Ветер, Росу, Облако, Камень, Скалу, то есть как все сущее, и как ничто из всего сущего. (Дионисий Ареопагит. О божественных именах 1.6) Кто говорит, тот кроме имен, взятых с предметов видимых, ничем иным не может слушающим изобразить невидимого. (Св. Ефрем Сирин) О Ты, вне всех вещей Что же можно предпринять, чтобы назвать Тебя? Как можно выразить похвалу Тебе, Если Ты невыразим ни одной речью? Как можно разумом вобрать Тебя, Если Ты не постижим ни одним умом? Ты единственный невыразим, Хотя Ты породил все, что открыто речи. Ты единственный непознаваем, Хотя Ты породил все, что открыто мысли... Конец всех вещей -- это Ты, И один, и все, и никто, Ни один и ни все; провозглашая все эти имена, как могу я назвать Тебя? (Григорий Богослов) Иными словами, при попытке говорить о свойствах Бога мы вынуждены использовать слова обыденного языка -- других у нас нет, но та