на. -- Бене Гессерит -- ведьмы! Мне известно кое-что об этих приемах, -- сказал он. -- Я наблюдал их у Пола. Ваша школа говорит людям: ты существуешь только для того, чтобы служить... "Шок должен быть жестоким, и он почти подготовлен к нему", -- подумала она. -- Ты с уважением слушал меня в Совете, -- сказала она, -- и все же ты редко следовал моим советам. Почему? -- Я не доверял вашим побуждениям как Бене Гессерит. Вы думаете, что видите человека насквозь, что можете заставить человека делать то, что вы... -- Да ты просто дурак, Зуфир! -- выдохнула она. Он нахмурился и откинулся на спинку стула. -- Какие бы слухи о наших школах не доходили до тебя, -- сказала она, -- правда о ней гораздо более величественна Если бы я захотела уничтожить герцога или тебя, или любое другое лицо, находящееся в пределах моей досягаемости, ты не смог бы меня остановить. И она подумала: "Почему я позволяю себе говорить такие слова? Меня не тому учили, я не этим должна его сразить". Хават скользнул рукой в разрез туники, туда, где он держал крошечный металлический прибор с отравленными стрелами "Она не окружена полем, -- подумал он. -- Все это одно лишь хвастовство с ее стороны. Я мог бы убить ее сейчас же, но что, если я ошибусь?" Джессика заметила его жест. -- Будем молиться о том, чтобы насилие никогда не встало между нами, -- произнесла она. -- Достойная молитва! -- Между тем непонимание между нами все растет и растет, -- возразила она. -- Я снова должна спросить тебя: разве не было бы более разумным предположить, что в расчеты Харконненов входит возбуждать подозрения и сеять между нами вражду? -- Похоже, что мы снова вернулись к мертвой точке, -- сказал он. Она же вздохнула, подумав: "Он почти готов к этому". -- Мы с герцогом должны заменить нашему народу отца и мать, -- сказала она. -- Наше положение... -- Он на вас не женился, -- сказал Хават. Она с трудом заставила себя сохранять спокойствие, думая про себя: "Хороший ответный выпад". -- Но он не женился и ни на ком другом! И не женится, пока я жива... О чем это мы говорили? Да, я сказала, что разрушить естественное положение вещей, внести путаницу, сумятицу, разрыв -- что может быть полезнее для Харконненов? Он понял, к чему она клонит, и насупил брови. -- Герцог? -- спросила она -- Привлекательная цель, но никто другой, за исключением Пола, не охраняется так тщательно Я? Это, конечно, серьезное покушение, но они должны знать, что я Бене Гессерит и, значит, труднодоступная цель. Но есть лучшая цель -- человек, для которого подозрение естественно так же, как дыхание. Человек, который всю свою жизнь строит на подозрениях и тайне. -- Она резким жестом выбросила вперед правую руку. -- Ты! Хават начал было вставать. -- Я не отпускала тебя, Зуфир! -- вскипела она. Старый ментат почти рухнул на стул: так быстро расслабились его мускулы. Она улыбнулась, но в ее улыбке не было радости. -- Теперь ты знаешь кое-что о настоящих приемах, которым нас научили, -- сказала она. Хават пытался сглотнуть пересохшим горлом. Ее приказ был категоричен. И тон, и манера, в которой он был произнесен, не допускали ничего, кроме безоговорочного подчинения Его тело повиновалось ему раньше, чем он успел его обдумать. Ничто не могло бы предотвратить его реакцию -- ни логика, ни безудержный гнев... ничто! То, что она смогла сделать, говорило о высокой чувствительности, тонком знании людей и о таком глубоком контроле, о существовании которого он раньше и не подозревал. -- Я уже говорила вам о необходимости взаимопонимания. Я имею в виду, что тебе следует понять меня -- я тебя уже поняла. И теперь я должна сказать тебе, что твоя лояльность по отношению к герцогу полностью гарантирует тебе безопасность в отношениях со мной. Он не отрывал от нее взгляда, водя языком по пересохшим губам. -- Если бы я захотела, герцог женился бы на мне, -- сказала она. -- И даже думал бы, что делает это по собственной воле. Хават опустил голову. Лишь самый строгий контроль над собой мешал ему позвать охрану. Контроль... и неуверенность в том, позволит ли ему эта женщина сделать это. В каждой клеточке его тела жили воспоминания о том, как она взяла его под контроль. В эту минуту она могла без колебаний вытащить оружие и убить его. "Есть ли у каждого человека такое слепое пятно?" -- удивлялся он. Может ли каждый человек Подчиниться приказу, прежде чем он сможет оказать сопротивление? Эта мысль ошеломила его. Кто может остановить лицо, обладающее такой властью? -- Мы лишь мельком заглянули в тайну Бене Гессерит, -- сказала она. -- То, что я сделала, относительно несложная вещь. Всего моего арсенала вы еще не видели. -- Почему же вы не уничтожили врагов герцога? -- Кого бы вы хотели, чтобы я уничтожила? -- спросила она. -- Вы бы хотели, чтобы я сделала нашего герцога слабым, заставив его во всем опираться на меня? -- Но с такой властью... -- Власть -- палка о двух концах, Зуфир. Ты думаешь, до чего же ей легко ковать оружие, которое может стать смертельным для врага! Даже для тебя, Зуфир. Но чего я этим достигну? Если бы все Бене Гессерит так поступали, то разве не вызвали бы мы подозрений в глазах людей? Мы не хотим этого, Зуфир. Мы не намерены разрушать сами себя. -- Она кивнула. -- Мы действительно существуем, чтобы служить. -- Мне нечего вам ответить. -- Ты никому ничего не расскажешь о случившемся здесь, Зуфир, -- сказала она. -- Я знаю тебя. -- Моя госпожа... -- В горле старика встал комок. И она подумала: "Да, у меня огромная власть. Но разве не делает это меня еще более ценным объектом внимания для Харконненов?" -- Герцог мог бы быть уничтожен его друзьями также быстро, как и врагами, -- произнесла она. -- Теперь я верю в то, что ты проникнешь в тайну предательства и разгадаешь ее. -- А если я докажу, что никакой тайны нет? -- Ты очень упрям! -- Осторожен, -- сказал он. -- И знаю цену ошибки. -- Тогда я предложу тебе еще один вопрос. Как ты отнесешься к такому факту: ты стоишь перед другим человеком, связанный и беспомощный, а другой человек держит нож у твоего горла и все же отказывается убить тебя, освобождает тебя от оков и отдает нож в твое Пользование? Она встала и повернулась к нему спиной. -- Теперь ты можешь идти, Зуфир. Старый ментат нерешительно встал. Его рука скользнула в отверстие туники за смертоносным оружием. Он вспомнил о голове быка, об отце герцога, который был храбрым человеком, каковы бы ни были другие его качества, и об одном дне корриды: свирепое черное чудовище стояло, наклонив голову, смущенное и неподвижное. Старый герцог перекинул огненный плащ через руку под одобрительный гул толпы. "Я бык, а она матадор", -- подумал Хават. Он убрал руку с оружия и посмотрел на капли пота, блестевшие на его ладони. Он знал, что, чем бы ни закончилось это дело, он всегда будет вспоминать эту минуту и никогда не утратит чувства глубокого восхищения перед превосходством леди Джессики. Он повернулся и вышел из комнаты. Джессика отвела взгляд от окон, обернулась и посмотрела на закрытую дверь. -- Теперь будем ждать нужного действия, -- прошептала она. x x x Дурман пьянящей дремоты опоил вас, борющиеся со скалами, сражающиеся с тенями. Ваше время ушло. Жизнь ваша украдена: жертвы собственной глупости, вы погрязли в пустяках... Принцесса Ирулэн. Погребальная песня Муаддиба. Лето стоял в фойе своего дома, изучая записку при свете единственной лампы. До рассвета было еще несколько часов, и он чувствовал усталость. Посланец Свободных только что передал эту записку одному из солдат наружной охраны. Герцог как раз вернулся с командного поста. В записке было: "Столб дыма днем, сноп огня, ночью". Подписи не было. Что бы это могло означать? Посланец ушел раньше, не дожидаясь ответа. Он растаял в ночи. Лето сунул записку в карман туники, думая позже показать ее Хавату. Откинув со лба прядь волос, он глубоко вздохнул. Таблетки против усталости уже не помогали. Прошло два долгих дня со времени званого обеда, и все это время он не сомкнул глаз. Больше всего его утомило совещание с Хаватом, отчет о их встрече с Джессикой. "Следует ли мне разбудить ее? -- думал он. -- Нет больше смысла играть с ней в таинственность. Или есть? Черт бы побрал этого Дункана Айдахо!" Он покачал головой. "Нет, не Дункан виноват. Это я ошибся в самом начале, не оказав ей полного доверия. Я должен что-то сделать, пока не случилось новой беды". Приняв это решение, он почувствовал себя бодрым и торопливо направился к фойе большого холла и потом по коридору -- к семейному крылу. На повороте, который вел в помещение для слуг, он остановился. Из одного коридора доносились странные мяукающие звуки. Лето поднес руку к выключателю защитного пояса и схватился за рукоятку кинжала Это вернуло ему чувство уверенности, так как эти звуки вызвали в нем дрожь. Он тихо двинулся по проходу, кляня плохое освещение. Самые маленькие лампы были расположены примерно в восьми метрах друг от друга и поставлены на минимальную мощность. Темные каменные стены поглощали свет. Из царившего впереди мрака вырисовывались неясные очертания человеческой фигуры, лежащей на полу. Лето заколебался. Почти уже активизировав защитное поле, он в последний момент все же передумал, потому что это ограничило бы его подвижность, его слуховые возможности... И еще потому, что он помнил про попытку захвата корабля с ласганами. Соблюдая предосторожности, он подошел ближе. Кто-то лежал на полу ничком. Не отнимая руки от рукоятки ножа. Лето ногой повернул человека на спину и наклонился над ним, вглядываясь в лицо при тусклом свете лампы. Это был контрабандист Туск. На его груди темнело мокрое пятно. Широко раскрытые мертвые глаза напоминали два пустых темных провала. Лето тронул его руку -- она была еще теплая. "Как мог этот человек оказаться здесь? -- спросил себя Лето. -- Кто убил его?" Звук, напоминающий мяуканье, послышался громче. Он доносился спереди, из бокового коридора, ведущего в комнату, где был установлен главный генератор защитного поля. Держа одну руку на выключателе личного защитного поля, а другую на рукоятке кинжала. Лето перешагнул через труп, скользнул дальше по коридору, завернул за угол и направился к генераторной. На полу, в нескольких шагах от него, виднелась еще одна груда, и он сразу понял, что это и был источник шума. Тот, кто лежал на полу, медленно пополз к нему, задыхаясь и что-то бормоча. Подавив внезапный приступ страха. Лето бросился вперед и наклонился над распростертой фигурой Это была Шадоут, домоправительница из Свободных. Волосы падали ей на лицо, одежда была в беспорядке. Темная дорожка виднелась на ее боку и спине. Он тронул ее за плечо, и она приподнялась на локтях, устремив на него глаза, которые уже заволакивались темнотой. -- Это вы... -- выдохнула она. -- Убит... охранник... послал Туск... побег... моя госпожа... вы... вы... здесь... нет... -- она упала головой вперед и ударилась о камень. Лето пощупал пульс у нее на виске. Его не было. Он посмотрел на рану. Ее ударили ножом в спину. Кто? Мысли лихорадочно бились в его мозгу. Она сказала, что убили охранника А Туек? За ним послала Джессика? Почему? Его предупредило какое-то шестое чувство, и он схватился за выключатель защитного поля. Слишком поздно... На его руку обрушился страшный удар. Почувствовав боль, он увидел торчащий в руке дротик. Рука в месте удара онемела, и онемение распространялось дальше. С огромным усилием он выпрямился и посмотрел в глубь коридора. В открытой двери генераторной стоял Уйе. Его лицо казалось желтым в свете яркой лампы над дверью. В комнате за его спиной царила тишина -- генератор не действовал. "Уйе вывел из строя генератор, -- подумал он. -- Мы совершенно беспомощны!" Уйе кинулся к нему, убирая в карман парализатор. Обнаружив, что он еще может говорить. Лето крикнул: -- Уйе! Как ты... -- Паралич достиг его ног, он соскользнул на пол и остался сидеть, прислонившись головой к стене. Лицо Уйе было печально, когда он наклонился над герцогом и потрогал ему лоб. Лето ощутил его прикосновение, но оно показалось ему таким далеким, ускользающим. -- Это селективный наркотик, -- сказал Уйе. -- Вы можете говорить, но я бы не советовал вам этого делать. -- Он оглядел коридор, потом снова наклонился над Лето, вытащил стрелу и отбросил ее в сторону. Стук дротика о каменный пол отозвался в ушах герцога отдаленным шумом. "Невозможно, чтобы это был Уйе, -- подумал герцог. -- Он ведь воспитывался в Высшем колледже". -- Как? -- прошептал Лето. -- Мне очень жаль, мой бедный герцог, но есть вещи более ценные, чем это. -- Он тронул татуировку у себя на лбу. -- Я сам считаю ее могущественной, невзирая на мое теперешнее лихорадочное состояние, но я всей душой желаю убить человека. И я не успокоюсь, пока не сделаю это. -- Он посмотрел на герцога. -- Не вас, мой дорогой герцог. Я хочу убить барона Харконнена. -- Бар-он-а Хар... -- Пожалуйста, успокойтесь, мой бедный герцог. У нас мало времени. Зуб, который я вам вставил вместо выдернутого, должен быть заменен. Я ввергну вас в бессознательное состояние и заменю зуб. -- Он разжал руку. -- Этот зуб является точной копией первого, он сделан очень искусно, наподобие зуба с нервом Он недоступен изучению с помощью детекторов и даже с помощью телеразвертки Но если вы с силой надавите на него, то покрытие разрушится Когда вы втянете в себя воздух, ваш рот наполнится ядовитым газом -- самым сильным из всех ядов. Лето смотрел на Уйе и видел безумные глаза, испарину над бровями и на подбородке. -- Вам все равно умирать, мой бедный герцог, -- сказал Уйе. -- Но перед смертью вы можете оказаться в непосредственной близости от барона Он будет уверен в том, что вы оглушены наркотиком и не сможете напасть на него Но хотя вы и в самом деле будете оглушены, все же попытайтесь. Нападение может принимать странные формы. Вы будете помнить про зуб, герцог Лето Атридес Вы будете помнить про зуб! Старый доктор наклонялся все ниже и ниже, пока его свисающие усы окончательно не заслонили от Лето свет. -- Почему? -- пробормотал Лето. Уйе встал возле герцога на колени. -- Я заключил дьявольскую сделку с бароном И я должен быть уверен в том, что он выполнит свое условие Я узнаю об этом, когда увижу его Я буду знать, как только посмотрю на него Но если я не заплачу свою цену, то я никогда его не увижу Цена -- это вы, мой бедный герцог Моя бедная Ванна научила меня многому, и одно из того, чему она меня научила, -- это ясно видеть правду, когда стресс велик. Я не могу делать это всегда, но когда я увижу барона -- тогда я буду знать. Все происходящее казалось герцогу кошмаром -- этого просто не могло быть! Лицо Уйе скривилось в гримасе. -- Мне не удастся подойти к барону достаточно близко, иначе я сделал бы это сам. Нет, меня будут держать на безопасном расстоянии. Но вы... вы самое лучшее мое оружие! Он захочет, чтобы вы были возле него, чтобы позлорадствовать, похвастаться, как ловко он вам отомстил. Лето не отрывал взгляда от лица Уйе, от дергающихся мускулов на его подбородке. -- А вы, мой бедный герцог, должны помнить об этом зубе, -- Уйе держал теперь его в своих пальцах, -- это единственное, что будет напоминать вам обо мне. Губы Лето шевелились, но слов не получалось. Наконец он смог выговорить: -- ...отказываюсь. -- Э, нет! Вы не можете отказаться, потому что в обмен на эту маленькую услугу я спасу вашего сына и вашу женщину. Никто другой этого сделать не сможет. Их можно переправить туда, где ни один Харконнен до них не доберется. -- Как... спасти?.. -- прошептал Лето. -- Создав видимость их смерти, спрятать их среди людей, которые хватаются за нож при одном упоминании имени Харконненов. -- Он потрогал подбородок Лето. -- Вы чувствуете что-нибудь в этом месте? Будучи не в состоянии отвечать, Лето увидел на пальце Уйе свое кольцо с герцогской печатью. -- Вы сделаете это ради Пола, -- сказал Уйе. -- Сейчас вы потеряете сознание. Прощайте, мой бедный герцог. При следующей нашей встрече у нас уже не будет времени для разговоров. Холодная волна пробежала по лицу Лето Все окружающее погрузилось во тьму. -- Помните о зубе! -- прошипел Уйе. x x x Следовало бы создать науку о неудовлетворенности. Народы нуждаются в тяжких временах и в угнетении для физического развития мускулов. Принцесса Ирулэн. Собрание высказываний Муаддиба. Джессика проснулась в темноте, осознав, что привычный ход вещей нарушен. Она не могла понять, откуда такая вялость в ее мозгу и теле Страх током ударил по нервам, заставив ее похолодеть. Она хотела встать и включить свет, но не смогла Она почувствовала странный вкус во рту, потом послышался отдаленный звук -- непонятно откуда Она лежала в темноте и ждала, чувствуя, как мучительно долго тянутся секунды... Наконец она ощутила свое тело и поняла, что кисти ее рук и лодыжки связаны, а в рот вставлен кляп Она лежала на боку, ее руки были связаны за спиной. Она попробовала путы и убедилась, что веревка при напряжении лишь сильнее затягивается И теперь она вспомнила. В темноте ее спальни было какое-то движение, что-то сырое и едко пахнущее упало ей на лицо, забило рот, какие-то руки схватили ее. Она задохнулась, чувствуя, что ей дали наркотик Сознание отступило, и она погрузилась в темноту. "Свершилось, -- подумала она. -- Как просто оказалось покорить Бене Гессерит -- для этого понадобилось только предательство. Хават был прав". Она не шевелилась, чтобы не натягивать веревку. "Это не моя спальня, -- подумала она -- Меня куда-то перенесли". Мало-помалу ей удалось добиться контроля над собой. Она смогла ощутить запах собственного пота с примесью страха в нем. "Где Пол? -- подумала она. -- Что они с ним сделали?" С помощью древних приемов она заставила себя успокоиться. Но ужас притаился совсем рядом. Лето? Где ты. Лето? Она почувствовала изменения в окружающей ее темноте. Они начались с появлением теней. Теперь она могла полнее использовать свои ощущения: что-то белое... полоса под дверью... я на полу. Подходили люди -- она чувствовала это по дрожанию пола. "Я должна оставаться спокойной. Я должна быть готова. Может быть, у меня будет только один шанс", -- внушала она себе. И снова ей удалось успокоиться. Неритмичное биение ее пульса выровнялось, она закрыла глаза, сконцентрировавшись на приближающихся шагах. Людей было четверо. Она уловила разницу в их шагах. "Я должна сделать вид, что все еще нахожусь под действием наркотика". Она заставила тело расслабиться на холодном полу и собрала всю свою волю. Услыхав, что дверь отворилась, она почувствовала сквозь закрытые веки, что вокруг стало Светлее. Шаги приблизились, и кто-то наклонился над ней. -- Ты проснулась! -- прогремел бас -- Не притворяйся! Она открыла глаза. Над ней стоял барон Владимир Харконнен Она узнала комнату, где спал Пол, увидела сбоку его пустую кровать Охранники остались стоять возле открытой двери, держа в руках зажженные лампы Из холла бил Яркий свет, от которого было больно глазам. Она посмотрела на барона На нем была темная фуражка, толстые Щеки вздымались красными холмами под паучьими глазами. -- Наркотик действует определенное время, -- прогремел он. -- Нам с точностью до одной минуты было известно, когда прекратится его действие. "Как же это возможно? -- удивилась она -- Только Уйе мог знать мой вес, мой метаболизм, только он один " -- Какая жалость, что ты должна оставаться с кляпом, -- сказал барон. -- У нас бы мог получиться такой интересный разговор! Барон оглянулся на дверь. -- Войди, Питер. Того, кто вошел и остановился за спиной барона, она никогда не видела, но этот человек был ей известен -- Питер де Бриз, ментат-убийца Она изучала его ястребиное лицо, чернильно-синие глаза, заставляющие предположить, что он родился на Арраки, хотя изысканность его манер и весь его вид указывали на другое -- его плоть никогда не испытывала недостатка воды Он был высок и строен, пожалуй, слишком изнежен. -- Какая жалость, что мы не сможем с тобой поговорить, моя дорогая госпожа Джессика, -- сказал барон -- Тем не менее мне известно о ваших возможностях. -- Он посмотрел на ментата -- Не так ли, Питер? -- Как скажете, барон, -- ответил тот высоким тенором Звуки его голоса отдались в ее теле холодом она никогда не слышала такого пронзительного голоса Этот голос выдавал убийцу. -- У меня есть сюрприз для Питера, -- сказал барон. -- Он думает, что пришел получить свою награду -- вас, леди Джессика. Но я должен продемонстрировать одно обстоятельство, а именно, он не хочет вас. -- Вы со мной играете, барон? -- спросил Питер и улыбнулся. Видя эту улыбку, Джессика удивилась тому, что барон не отскочил в сторону, пытаясь защититься от этого Питера. Но потом она поняла: барон не мог прочесть смысла этой улыбки -- он не знал учения. -- Во многих вопросах Питер наивен, -- сказал барон -- он не представляет себе, какая вы удивительно сложная натура, леди Джессика. Я мог бы доказать ему это, но не хочу тратить на него времени, -- теперь барон улыбнулся Питеру, на чьем лице застыло ожидание -- Я знаю, чего вы хотите на самом деле, -- вы жаждете власти. -- Но вы обещали мне эту женщину! -- воскликнул Питер, начиная терять присущую ему сдержанность. Джессика, уловив то, что таил в себе этот голос, внутренне содрогнулась: "Как мог барон сделать ментата из этого животного?!" -- Я предлагаю тебе выбор, Питер, -- сказал барон. -- Какой выбор? Барон щелкнул толстыми пальцами. -- Эта женщина и изгнание из империи или герцогство Атридес на Арраки и твое управление по собственному усмотрению -- от моего имени. Джессика следила за тем, как его паучьи глаза изучают Питера. -- Вы можете быть здесь герцогом во всем, кроме титула, -- добавил барон. "Значит, мой Лето умер?" -- спросила себя Джессика. Она почувствовала, как в ее груди поднимается немой вопль. Барон продолжал изучать ментата. -- Пойми, Питер, ты хочешь ее только потому, что она была женщиной герцога, символом его власти -- красивая, вышколенная для своей роли. Но целое герцогство, Питер! Это больше, чем символ. Это -- нечто реальное. Ты сможешь иметь много женщин, сколько захочешь. -- Вы смеетесь надо мной? Барон повернулся к лампе, осветившей его лицо. -- Смеюсь? Я? Вспомни -- я отказался от мальчика. Ты слышал, что сказал предатель о способностях парня. Они похожи -- мать и сын -- во всем похожи, -- Барон улыбнулся -- Теперь я должен идти. Я пришлю охранника, которого я специально приберег для этой минуты Он глух как камень. Ему будет приказано стать твоей правой рукой в твоем изгнании. Он услышит эту женщину, когда увидит, что она берет над тобой контроль. Он не позволит тебе вынуть кляп из ее рта до тех пор, пока вы не покинете Арраки. Если ты останешься, он получит другие приказы. -- Не уходите, -- сказал Питер, -- я выбрал. -- Ха-ха! -- хихикнул барон. -- Подобная быстрота решения может означать только одно. -- Я возьму герцогство, -- сказал Питер А Джессика подумала: "Неужели Питер не знает, что барон ему лжет? Но как он может знать? Он -- испорченный ментат". Барон посмотрел на Джессику. -- Разве неудивительно, что я так хорошо знаю Питера? Я держал пари, что выбор будет именно таким Теперь я ухожу. Так гораздо лучше Да, да, гораздо лучше! Вы понимаете, леди Джессика? Я не питаю к вам злобы, меня вынуждает необходимость. И я не отдавал никаких приказов о вашем уничтожении Когда меня спросят, что с вами случилось, я смогу вполне искренне пожать плечами. -- Значит, вы хотите, чтобы все сделал я? -- спросил Питер. -- Охрана, которую я тебе оставляю, будет исполнять твои приказания, -- сказал барон и посмотрел на Питера в упор. -- Решение принадлежит тебе, я ничего о нем не знаю Но ты должен подождать моего отъезда -- так будет лучше. "Он боится вопросов Видящей правду Преподобной матери, -- подумала Джессика. -- Он конечно же знает, что должен пройти процедуру допроса, прежде чем предстанет перед имперским судом". Взглянув напоследок на Джессику, барон повернулся и вышел. Она проводила его взглядом, вспоминая, как Преподобная мать предупреждала ее о могуществе этого опасного врага. "Бедный Лето", -- думала она, не переставая. Вошли двое стражей Харконненов, третий застыл в дверях с ласганом наготове. "Это тот, глухой, -- подумала Джессика, изучая отмеченное шрамами лицо. -- Барону известно, что я могу испробовать Голос на любом человеке". -- Мальчик на носилках у входа Какие будут ваши приказания? -- спросил глухонемой. Питер обратился к Джессике. -- Я думал подействовать на вас угрозой, обращенной на вашего сына, но теперь вижу, что это бесполезно. Воздействие на эмоции -- плохая тактика для ментата. -- Он посмотрел на своих солдат и, повернувшись так, чтобы глухой мог видеть его губы, сказал -- Отведите их в пустыню, как предлагал предатель. Его план хорош. Черви уничтожат все следы. Их тела никогда не будут найдены. -- Вы не хотите отослать их сами? -- спросил человек со шрамами. Он читает по губам, догадалась Джессика. -- Я следую примеру моего барона, -- сказал Питер. -- Отведите их туда, куда сказал предатель. По его тону Джессика поняла, что он держит себя под жестким контролем. И подумала "Он тоже боится Видящей правду" Питер повернулся к двери. Там он в нерешительности остановился, и Джессика подумала, что он хочет посмотреть на нее в последний раз, но он вышел, не оглядываясь. -- Что до меня, то после такой работы я бы не хотел оказаться лицом к лицу с Видящей правду, -- сказал покрытый шрамами воин. -- Вряд ли тебе придется встречаться с этой ведьмой, -- сказал один из охранников. Он подошел к Джессике и наклонился над ней, глядя ей в лицо. -- Хватит болтать! Работа сама не сделается. Бери ее за ноги и... -- Почему бы нам не убить ее здесь? -- Слишком грязная работа, если только ты не хочешь их задушить. Что касается меня, то я люблю, когда все просто. Оставим их в пустыне на съедение червям -- и никаких улик. И убирать не надо. -- Да, ты прав, -- согласился охранник со шрамами. Джессика слушала, наблюдала, отмечала. Но кляп мешал ей воздействовать на них Голосом. Охранник со шрамами убрал ласган в кобуру и взял ее за ноги. Они подняли ее, как мешок с зерном, вынесли из комнаты и положили на носилки рядом с другой связанной фигурой. Когда они ее перевернули, она увидела, что это был Пол, связанный, но без кляпа. Его лицо находилось не более чем в десяти сантиметрах от ее лица, глаза были закрыты, дыхание ровное. "Он находится под действием наркотиков", -- подумала она. Охранники подняли носилки, и глаза Пола чуть-чуть приоткрылись. "Ты не должен пробовать Голос!" -- мысленно взмолилась она. Глаза Пола снова закрылись. Он использовал познающее дыхание, успокаивал свой разум и изучал своих тюремщиков. Глухой представлял загадку для него, однако Пол не терял надежды. Успокаивающая разум система, которую преподала ему мать, помогла ему сохранять присутствие духа, приготовившись к любому повороту событий. Пол осторожно приоткрыл глаза и посмотрел на мать. Она, повидимому, была в сознании, но ее рот был закрыт кляпом. Его пленение было похожим -- капсула с наркотиком, пробуждение на носилках, связанные руки и ноги Логика подсказывала ему, что их предал Уйе, но он еще не пришел к окончательному выводу. Слишком трудно было это осознать: воспитанник школы Сак, врач -- и вдруг предатель! Охранники пронесли носилки в открытую дверь под звездный купол неба и поставили их на землю. Над головами пленников вращались крылья топтера, закрывая звезды. Глаза Пола, освоившиеся в полутьме, разглядели глухого охранника, открывавшего люк топтера. -- Мы должны лететь на этой машине? -- спросил глухой и оглянулся на охранников. -- Этот топтер предназначается для работы в пустыне -- так говорил предатель. Глухой разобрал ответ по движениям губ охранника, но что-то его не устроило. -- Мы здесь не поместимся. Это -- топтер для связи, он возьмет только двоих, не считая пленников -- сурово сказал человек. -- Этого вполне достаточно, сказал один из охранников. -- Теперь мы и сами справимся. Кинет. -- Барон поручил мне проследить за всем лично, человек со шрамами. -- Чего ты так беспокоишься? -- вмешался другой охранник. -- Но ведь она -- колдунья! -- не выдержал глухой. -- Бене Гессерит -- большая сила! -- А, понятно! -- засмеялся охранник и покрутил пальцем у лба. -- Видал я таких! Его товарищ презрительно усмехнулся. -- Они скоро станут добычей песчаного червя. Не думаю, что даже колдунья имеет власть над червем, как ты считаешь, Гжиго? -- Угу... -- отозвался тот и повернулся к глухому. -- Иди сюда. Кинет, Можешь лететь со мной сам, если хочешь быть уверенным во всем. -- Очень мило с твоей стороны, Гжиго, взять меня, -- сказал глухой. Джессика почувствовала, что ее поднимают и проталкивают через заднюю дверцу; чьи-то пальцы ощупали веревку и поправили узел. Пола положили рядом с ней, его путы тоже были тщательно осмотрены, и она успела заметить, что он связан простой веревкой. Человек со шрамом, глухой, которого они называли Кинетом, занял место впереди. Тот, которого звали Гжиго, занял другое переднее место. Кинет закрыл дверцу и склонился над приборами Винт топтера заработал, судно оторвалось от земли и взяло курс на юг, к Защитной стене. Гжиго тронул своего спутника за плечо и спросил: -- Почему бы тебе не понаблюдать за теми двумя? -- Ты уверен, что знаешь, куда лететь? -- Я слышал слова предателя так же, как и ты. Кинет повернулся, и Джессика увидела в его руках ласган. Освещение в кабине было достаточным, но лицо охранника все же оставалось в тени. Джессика попробовала натяжение ремня своего сиденья и обнаружила, что тот плохо натянут. Ощутив неровность ремня у левой руки, она почувствовала, что он порван и лопнет от рывка. Был ли здесь кто-нибудь раньше? Кто?.. Она медленно согнула ногу -- так чтобы Пол это видел. -- Просто глупо зря пускать в расход такую красивую женщину, как эта. У тебя были когда-нибудь такие высокородные штучки? -- Кинет обернулся и посмотрел на пилота. -- Бене Гессерит вовсе не высокородные, -- ответил тот -- Только одна видимость. "Он может видеть меня достаточно ясно", -- подумала Джессика. Она подняла связанные ноги на сиденье и согнула их, глядя в упор на охранника. -- Она и правда смазливая, -- сказал Кинет и облизал губы. -- Просто жаль упускать -- Он посмотрел на Гжиго. -- Ты хочешь знать, что я об этом думаю? -- Кто тебя знает? -- Кинет пожал плечами -- В конце концов, у меня таких баб никогда не было, может, такого шанса никогда больше и не представится. -- Не смей так говорить о моей матери! -- раздраженно сказал Пол. -- Ха! -- ухмыльнулся пилот. -- Щенок залаял. Вряд ли удастся ему кого-нибудь укусить. А Джессика подумала: "Пол взял слишком высокий тон. И все же его Голос может сработать". Они продолжали полет в молчании. "Какие же они глупцы, -- думала Джессика, изучая своих охранников и вспоминая слова Барона. -- Они будут убиты, как только отчитаются в выполнении задания. Барон не захочет оставлять свидетелей". Топтер скользнул над южной оконечностью Защитной стены, и Джессика увидела внизу, под ними, залитые луной песчаные просторы. -- Предатель велел высадить их на песок где-нибудь поблизости от Защитной стены, -- сказал пилот. Он стремительно направил судно вниз, выровняв его у самой поверхности пустыни. Джессика увидела, что Пол начинает ритмичное дыхание успокаивающего упражнения. Он закрыл глаза, потом опять их открыл... Джессика следила за ним, не имея возможности ему помочь. Он еще не овладел искусством Голоса, подумала она. Если ему не удастся... Топтер, мягко накренившись, коснулся песка. Джессика, посмотрев назад, на Защитную стену, увидела тень мелькнувших и пропавших крыльев. "Кто-то преследует нас! Но кто? -- думала она. -- Те, кого Барон послал следить за этой парой? А за теми будут следить другие наблюдатели?" Гжиго выключил двигатель, и все погрузилось в тишину. Джессика повернула голову. Из окна из-за головы охранника со шрамами ей была видна поднимавшаяся луна и облитый ее холодным светом край скалы над пустыней. По обеим сторонам топтера вздымались волны песка. Пол прочистил горло. Пилот сказал: -- Ну что, Кинет? -- Я не знаю, Гжиго. Гжиго повернулся и потянулся к юбке Джессики. -- Вытащи у нее кляп! -- скомандовал Пол. Джессика почувствовала, как повисли в воздухе эти слова. Тон и тембр были выбраны превосходно -- повелительные; резкие. Сказанные чуть громче, его слова были бы еще эффективнее, но и так, она чувствовала это, они попали в нервный спектр человека. Гжиго развязал ленту, которой был обвязан рот Джессики, и потянул за конец кляпа. -- Оставь! -- приказал Кинет. -- Заткни свой клапан! -- отрезал Гжиго. -- Руки ведь у нее связаны. -- Он вытащил кляп, жадно вгляделся в Джессику, и его глаза заблестели. Кинет положил руку на локоть Гжиго. -- Слушай, Гжиго, не нужно... Повернув шею, Джессика выплюнула кляп. Она настроила свой голос на низкий повелительный тон: -- Джентльмены, не нужно бороться из-за меня. -- В то же время она изогнулась так, чтобы Кинет мог видеть ее лицо. Она видела, как они напряглись, зная, что они уже настроены на драку. Мысленно они уже за нее боролись. Она подняла голову повыше, чтобы Кинет видел движения ее губ, и сказала: -- Вы не должны спорить. Разве есть женщина, которая стоила бы того, чтобы драться из-за нее? -- спросила она. И своим тоном, и всем своим видом она утверждала обратное: да, она стоит этого. Пол стиснул зубы, вынуждая себя молчать. Его Голос имел один шанс. Теперь все зависело от его матери, чей опыт был несравненно больше. -- Угу, -- сказал охранник со шрамами. -- Зачем нам бороться... Его рука взметнулась над шеей пилота. Удар был встречен вспышкой металлического предмета, вонзенного в руку Кинета и тут же поразившего его в грудь. Человек со шрамами застонал и сполз на пол. -- Он думал, что я болван, не знакомый с этим трюком, -- сказал Гжиго. Он вытащил нож, и его лезвие блеснуло в свете луны. -- А теперь уберем щенка, -- сказал он и подвинулся к Полу. -- В этом нет нужды, -- прошептала Джессика. Гжиго заколебался. -- Разве я не помогла тебе? -- спросила Джессика. -- Дай мальчику шанс. -- Ее губы изогнулись в усмешке. -- Ничтожный шанс в этих песках. -- Она улыбнулась. -- Ты получишь хорошую награду... Гжиго посмотрел по сторонам, потом снова на Джессику. -- Мне приходилось слышать, что может случиться с человеком в этой пустыне, -- сказал он. -- Разве я прошу слишком много? -- жалобно произнесла Джессика. -- Ты пытаешься меня надуть, -- пробормотал Гжиго. -- Я не хочу, чтобы сын умер на моих глазах, -- сказала она. -- Потвоему, это значит "надуть"? Гжиго подвинулся назад, локтем нащупывая задвижку двери. Он схватил Пола, перетащил его через сиденье, наполовину пропихнул в дверь и взялся за нож. -- Ну что, молокосос, перерезать твою веревку? -- Он уйдет отсюда немедленно и направится вон к тем скалам, -- сказала Джессика. -- Ты так сделаешь, молокосос? -- спросил Гжиго. Нарочито кислым голосом Пол ответил: -- Да. Пол почувствовал, что рука за его спиной сейчас швырнет его на песок. Сделав вид, что зацепился за дверцу, он повернулся, словно желая отцепиться, и с силой выбросил вперед правую ногу. Носок ботинка был нацелен точно, будто все полученные за долгие годы учения навыки он вложил в этот удар. Он вложил в него движения всех мускулов своего тела. Удар пришелся в мягкую часть брюшины Гжиго. Хрипло вскрикнув, охранник повалился на сиденье. Пол, руки которого оставались связанными, упал, но приземлился на песок так искусно, что ему понадобилось лишь одно мгновение, чтобы снова оказаться на ногах. Он нырнул в кабину, нашел нож и, зажав его в зубах, помог матери освободиться от пут. -- Мне следовало бы договориться с ним по-хорошему, -- сказал Пол. -- Пусть бы он перерезал мои путы. Нелепо было так рисковать. Но я увидел возможность и использовал ее. Она поняла по его голосу, под каким жестким контролем он себя держит, к сказала: -- На потолке кабины символ Уйе. Он посмотрел на потолок и увидел извилистое изображение символа. -- Выходи и давай осмотрим корабль, -- сказала она. -- Под сиденьем пилота лежит какой-то пакет. Я почувствовала это еще тогда, когда нас сюда вносили. -- Бомба? -- Сомневаюсь. Здесь есть какая-то странность... Пол спрыгнул на песок, Джессика последовала за ним. Обернувшись, она потянулась за странным пакетом и увидела ногу Гжиго. На пакете расплылось мокрое пятно -- это была кровь пилота. "Напрасная трата влаги", -- подумала она, поймав себя на том, что эта мысль -- сугубо арракинская. Пол огляделся и увидел утес, возвышающийся среди пустыни. Повернувшись к матери, он увидел, что она уже вытащила пакет из кабины и теперь смотрит на дюны, на Защитную стену. Проследив направление ее взгляда, он увидел другой топтер, приближающийся к ним, и понял, что у них нет времени для побега. -- Беги, Пол! -- закричала Джессика. -- Это Харконнены! x x x Арраки учит философии ножа: обрубая то, что не имеет завершения, ты завершаешь его, ибо оно обретает свой конец. Принцесса Ирулэн. Собрание высказываний Муаддиба. Человек в форме Харконненов остановился в конце холла, посмотрел на Уйе, бросил взгляд на тело Шадоут, на лежащего на полу герцога. В правой руке человек держал ласган. В нем было нечто грубое и жестокое, он казался таким уверенным в себе, что Уйе невольно вздрогнул. "Сардукар! -- подумал Уйе. -- Возможно, из собственного войска императора, присланный сюда для слежки. Неважно, какая на нем форма, сардукара узнаешь всегда". -- Вы -- Уйе, -- сказал вошедший. Он пристально посмотрел на обруч школы Сак на голове доктора, перевел взгляд на бриллиантовую татуировку и только потом встретился с ним взглядом. -- Да, -- ответил доктор. -- Вы можете быть спокойны, Уйе, -- продолжал человек. -- Когда вы выключили защитное поле, мы сразу же вошли в дом. Теперь все под нашим контролем. Это герцог? -- Да. -- Мертв? -- Без сознания. Предлагаю вам связать его. -- А что нужно остальным? -- Он огляделся и посмотрел туда, где лежало тело домоправительницы. -- Только жалость, -- пробормотал Уйе. -- Жалость! -- фыркнул сардукар. Он шагнул вперед и посмотрел на герцога. "Теперь не может быть никаких сомнений на его счет", -- подумал Уйе. Сардукар протянул руку и сорвал с одежды герцога изображение ястреба. -- Маленький сувенир, -- сказал он. -- А где кольцо с герцогской печатью? -- Его на нем не было, -- ответил Уйе. -- Это мы еще посмотрим! -- рявкнул сардукар. Уйе окаменел. Если они сделают очную ставку с Видящей правду, то им станет известно и о кольце, и о приготовленном мною топтере. Тогда все пропало. -- Иногда герцог посылал кольцо с посыльным, чтобы дать знать, что приказ исходит лично от него, -- сказал Уйе. -- Нужно чертовски доверять таким посланцам, -- пробурчал сардукар. -- Разве вы не собираетесь его связать? -- решился спросить Уйе. -- Сколько он пробудет без сознания? -- Примерно два часа. Его данные мною изучены так же тщательно, как данные женщины и мальчика. Сардукар пнул герцога носком ботинка. -- Даже когда он проснется, бояться нечего. Когда пр