Ведь вождь -- это тот, кто отличает толпу от собрания людей. Его слова, глубина его знаний, тот факт, что он обращается не только к ней, но и к тем, кто слушает его тайно, заставил ее взглянуть на него по-другому. "Он, несомненно, фигура! -- подумала она. -- Где он научился сохранять такое внутреннее достоинство?" -- Закон, который требует нашей формы выбора вождя, -- это только закон. Но из этого вовсе не следует, что справедливость -- то, что требуется нашим людям. Что нам нужно сейчас, так это время для роста наших сил и распространения их на большую территорию. "Кто его предки? -- подумала она. -- Откуда пошло их племя?" А вслух она сказала: -- Стилгар, я тебя недооценивала. -- Каждый из нас, вероятно, недооценивал другого. Мне бы хотелось, чтобы с этим было покончено и чтобы между нами установились отношения дружбы и доверия. Мне бы хотелось достичь того уважения, которое возникает без зова секса. -- Я понимаю. -- Ты доверяешь мне? -- Я слышу искренность в твоем голосе. -- У нас те, кто не является вождем по закону, занимают почетное место. Они учат. Они сохраняют божественную силу здесь, -- он коснулся своей груди. "Я должна выведать у него тайну их Преподобной матери", -- подумала она. -- Ты говорил о вашей Преподобной матери... Я что-то слышала о легенде и пророчестве, -- сказала она. -- Говорят, что школа Бене Гессерит и ее питомицы держат в своих руках ключ к будущему. -- Ты веришь, что я одна из них? Она наблюдала за выражением его лица и думала: "Нежные ростки доверия так легко погубить!" -- Мы этого не знаем. "Он -- честный человек, -- подумала она. -- Он хочет получить от меня знак, но он не станет давать взятку судьбе и говорить мне об другом". Джессика обернулась и посмотрела на долину, окрашенную в золотые тона. Внезапно она прониклась хитрым благоразумием. Она знала лицемерие Защитной миссионерии, знала, как приспосабливается техника легенды к условиям, но она чувствовала здесь необычные изменения -- как будто кто-то из Свободных извлекал из этого выгоду. Стилгар прочистил горло. Она почувствовала его нетерпение. Она понимала, что время идет и люди ждут, когда эта брешь будет закрыта. Для нее настала пора смелого выступления, и она сознавала, что ей нужно: школа правды, которая дала бы ей... -- Адаб, -- прошептала она. Ей показалось, что это слово заполнило все ее сознание. Она полностью отдалась нахлынувшим чувствам, как бы пропуская это слово сквозь себя. -- Ибн киртаиба, -- сказала она. -- Место, где кончается пыль. -- Она высвободила из-под плаща руку, видя, как округляются глаза Стилгара. Она слышала в глубине пещеры шелест многих плащей. -- Я вижу Свободного со священной книгой в руках, -- заговорила она. -- Он читает ал-Лат, взывая к солнцу, чтобы оно покарало врагов. Он читает Садус Триал: "Мои враги подобны тем поникшим былинкам, что стояли на пути бури. Неужели вы не видите деяний вашего Бога? Он наслал на них мор за то, что они затеяли против нас недоброе. Их планы подобны отравленным шарикам, от которых все отвращаются". Дрожь прошла по ее телу. Она уронила руку. Из глубины пещеры донесся шепот многих голосов: -- Их дело потерпело поражение! -- Огонь божий зажегся в моем сердце, -- произнесла она. -- Запылал божий костер, -- пришел ответ. -- Враги ждут, -- сказала она. -- Би-ла кайфа, -- отозвались голоса людей. Во внезапно наступившей тишине Стилгар склонился перед ней. -- Сайадина! -- сказал он. -- Если позволит Шаи-Хулуд, то ты сможешь пройти внутрь и стать Преподобной матерью. Пол стоял рядом с Чани во внутренней пещере. Он все еще чувствовал вкус еды, которой накормила его Чани, -- кусок птичьего мяса и лепешка с примесью спайсового меда. По вкусу он понял, что никогда раньше не ел такой еды с концентрированной спайсовой эссенцией, и на мгновение почувствовал страх. Он знал, что эта эссенция может привести к спайсовому изменению, которое толкнет его сознание к предвидению. -- Би-ла кайфа, -- прошептала Чани. Он смотрел на нее, видя благоговейный страх, с которым Свободные внимали голосу его матери. Лишь человек, которого называли Джемизом, не принимал в этом никакого участия и держался поодаль, скрестив руки на груди. -- Дай якха хин манге, -- прошептала Чани. -- У меня два глаза, у меня две ноги. Она не сводила с Пола изумленных глаз. Пол глубоко вздохнул, пытаясь унять в душе бурю. Слова его матери оказались вовлеченными в ту работу, которую совершала спайсовая эссенция, и теперь он чувствовал, как ее голос возвышался и опадал в нем, словно тени огромного костра. И несмотря на все это, он чувствовал в ней крайний цинизм -- он так хорошо ее знал! Но ничто уже не могло остановить в нем процесс, начатый кусочком пищи. Ужасное предназначение! И снова он почувствовал в себе расовое сознание, от которого не мог убежать. В его мозгу возникла удивительная ясность, он наполнился потоком данных, несущих в себе холодную точность знания. Он опустился на пол, прислонился спиной к каменной стене и целиком отдался своим ощущениям. Знания хлынули в те временные напластования, которые позволяли ему видеть время, ветры будущего... Существовала опасность, он это чувствовал, перейти свои границы, и он был вынужден сдерживать свои знания настоящего, чувствуя, как расплывается угол познания. Предвидение, как он это себе представлял, было освещением объединенных пределов, которые его скрывали. Он видел временные связи внутри этой пещеры, кипение сфокусированных возможностей. Видение заставляло его искать полной неподвижности. Бесчисленные временные линии разбегались от этой пещеры, и в одной из них он увидел собственное мертвое тело, воткнутый в него нож и кровь, льющуюся из раны. x x x Моему отцу, падишаху-императору, было семьдесят два года, хотя он выглядел не старше, чем на 35 лет, когда он обрек на смерть герцога Лето и отдал Арраки Харконненам. Он редко показывался на люди одетым иначе, чем в форму сардукаров и в черный шлем с имперским головным львом на кресте. Форма являлась открытым указанием на то, где лежал источник его силы. Но он не всегда был таким ужасным. Когда он хотел, он мог излучать очарование и искренность, но в те последние дни я часто задумывалась, был ли он таким на самом деле, или только казался. Теперь я думаю, что это был человек, никогда не перестававший сражаться, дабы избежать прутьев невидимой клетки. Принцесса Ирулэн. В доме моего отца. Джессика проснулась в темноте подземелья, чувствуя движение Свободных вокруг нее. Кисло пахло стилсьютами. Внутреннее чувство времени подсказало ей, что скоро ночь, но пещера была погружена в темноту, защищенная от пустыни пластиковыми чехлами, что позволяло сохранить влагу их тел. Она осознала, что позволила себе расслабиться, признав тем самым, что уверена в том, что со стороны людей Стилгара ей не грозит никакая опасность. Она повернулась в гамаке, сделанном из ее собственного плаща, спустила ноги на пол и сунула их в башмаки. "Я должна узнать, что надо делать, чтобы во время ходьбы движения тела помогали движениям ног, -- подумала она. -- Как много всего нужно запомнить!" Она все еще чувствовала во рту вкус утренней еды, и ей пришло на ум, что время здесь использовалось в перевернутом виде: ночь была наполнена деятельностью, а день -- время отдыха. Она отцепила свой стилсьют от крюков в нише скалы, повозилась с ним в темноте, пока не нашла, где низ, а где верх, и скользнула в него. "Как же передать сообщение Бене Гессерит? -- раздумывала она. -- Следовало бы сообщить о двух отклонениях в арракинском святилище". В глубине пещеры загорелись глоуглобы. Она видела движущиеся там фигуры людей, различила фигуру Пола, уже одетого, с откинутым на спину капюшоном, что позволяло ей видеть его орлиный профиль Атридесов. "Как странно он вел себя перед тем, как они отправились на отдых! -- подумала она. -- Он был подобен человеку, вернувшемуся к жизни, но не вполне еще осознавшему свое возвращение. Глаза его были полуприкрыты, и взгляд был устремлен в себя". Все это заставило ее вспомнить о его предупреждении насчет спайсовой пищи. Какой эффект дает ее употребление? Помнится, он говорил, что здесь имеется какая-то связь с его способностью предвидения, но он молчал о том, что видел. Справа из тени вышел Стилгар и подошел к группе людей, стоявших под глоуглобами. Она заметила, как он теребит свою бородку, каким по-кошачьи вкрадчивым он выглядит. Внезапный страх током прошел по спине Джессики, чувства ее снова обострились, воспринимая напряжение в собравшихся вокруг Пола людях -- скупые движения, ритуальные позы. -- Они пользуются моей поддержкой! -- прогремел голос Стилгара. Джессика узнала человека, к которому обращался Стилгар, -- это был Джемиз! По неестественной напряженности плеч она догадалась, что Джемиз в гневе. "Джемиз сердится, что Пол одержал над ним верх", -- подумала она. -- Ты знаешь закон, Стилгар? -- спросил Джемиз. -- Кто знает его лучше? -- ответил Стилгар, и она услышала в его голосе умиротворяющие нотки, попытку что-то смягчить. -- Я выбираю единоборство, -- проворчал Джемиз. Джессика подошла к Стилгару и схватила его за руку. -- Джемиз требует своей доли в проверке легенды, -- сказал Стилгар. -- Это закон амтал. -- Она должна быть защищена, и если ее защитник побеждает, тогда это -- правда, -- сказал Джемиз. -- Но... -- Он оглядел напряженные лица людей. -- Ей не понадобится защитник из Свободных, а это означает, что она приведет защитника с собой. "Он говорит о битве с Полом один на один", -- подумала Джессика. Она убрала руку с руки Стилгара и шагнула вперед. -- Я всегда защищаю себя сама, -- сказала она. -- Значение этих слов можно понять, если... -- Ты не должен говорить о своих путях! -- воскликнул Стилгар. -- Не говори о них, пока я не получу новых доказательств! -- Стилгар мог рассказать тебе утром, то, что можно сказать. Он мог полностью изменить ход твоих мыслей, чтобы ты, как птица, повторила его слова нам, надеясь посеять ложь среди нас! -- сказал Джемиз, злобно глядя на Джессику. "Я могу с ним справиться, но при их интерпретации легенды это могло бы привести их к столкновению", -- подумала Джессика. И снова она удивилась тому, какие причудливые всходы дали семена, посеянные здесь Миссионерией. Стилгар посмотрел на Джессику и тихо, но так, чтобы все слышали, сказал: -- Джемиз -- тот, кто несет в себе злобу, сайадина. Твой сын одержал над ним верх и... -- Это была случайность! -- проревел Джемиз. -- В долине Туоно действовали чары колдуньи! -- ...и я сам одержал над ним верх, -- продолжал Стилгар. -- Он жаждет, чтобы вызов обратился и на меня. В Джемизе слишком много жестокости, чтобы из него когда-нибудь вышел хороший вождь. Свой язык он отдает законам, а сердце -- ненависти. Нет, из него никогда не выйдет хороший вождь. Я долго сдерживал его, потому что он полезен в битвах, но когда он позволяет своему гневу взять над собой верх, он становится опасен. -- Стилгар! -- прохрипел Джемиз. И Джессика поняла, что делает Стилгар: он пытается переключить его злобу на себя, отвлечь внимание Джемиза от Пола. Стилгар посмотрел Джемизу прямо в лицо, и Джессика снова услышала умиротворяющие нотки: -- Джемиз, он ведь еще мальчик, он... -- Ты сам назвал его мужчиной, -- сказал Джемиз. -- Его мать говорит, что он прошел испытание Гомом Джаббаром. Его полная воды плоть... Те, кто несли его мешок, говорят, что в нем литерьон воды. Литерьон! А мы наполняем наши пакеты, когда выпадает роса. Стилгар посмотрел на Джессику. -- Это правда? В вашем мешке есть вода? -- Да. -- Литерьон? -- Даже два литерьона. -- И что вы собираетесь делать с этим богатством? Чувствуя холодок в его голосе, она покачала головой. -- Там, где я родилась, вода падала с неба и бежала по земле широкими реками, -- сказала она. -- Там были океаны, такие огромные, что, стоя на одном берегу, вы не увидели бы другого. Я не воспитывалась в законах вашей водной дисциплины, я никогда раньше не думала о подобных вещах... Вздох вырвался из груди стоявших рядом людей: "Вода, падающая с неба, бегущая по земле..." -- Разве ты не знаешь, что среди нас есть те, кто потерял воду из-за несчастного случая и теперь будет томиться жаждой до нашего возвращения в Табр? -- Как же я могла это знать? -- Джессика покачала головой. -- Если им нужно, дайте им воды из нашего мешка. -- Ты так намеревалась распорядиться своим богатством? -- Я намеревалась употребить его для спасения жизни людей. -- Тогда мы принимаем твой дар, сайадина. -- Ты не подкупишь нас водой, -- проворчал Джемиз. -- И тебе не удастся озлобить меня против тебя самого, Стилгар. Я вижу, ты пытаешься заставить меня бросить вызов тебе, прежде чем я докажу свои слова. Стилгар посмотрел на Джемиза. -- Ты решил драться с ребенком? -- голос его был тихим, но полным гнева. -- Она должна быть защищена! -- Даже при том, что она пользуется моим расположением? -- Я взываю к закону, -- сказал Джемиз -- Это мое право. Стилгар кивнул. -- Тогда, если мальчик тебя не сразит, ты ответишь перед моим ножом. И на этот раз я не отдерну клинка, как делал это раньше. -- Ты не можешь так поступить, -- сказала Джессика. -- Ведь Пол совсем... -- Ты не должна вмешиваться, сайадина, -- сказал Стилгар. -- О, я знаю, что ты можешь победить меня, но ты не можешь победить всех. Это необходимо! Джессика смотрела на него, видя в зеленом свете глоуглобов непоколебимую твердость, застывшую на его лице. Она обернулась к Джемизу, прочитала упрямство в его глазах и подумала: "Мне следовало бы понять это раньше. Он из тех, кто не прощает. Он из молчаливых, из тех, кто решает все про себя. Мне следовало бы приготовиться". -- Если ты причинишь вред моему сыну, -- сказала она, -- тебе придется иметь дело со мной. Я вызываю тебя заранее. Я раздроблю тебя... -- Мама, -- Пол подошел к ней и потянул за рукав. -- Может быть, если я объясню Джемизу, как... -- Объясню?! -- фыркнул Джемиз. Пол ничего не ответил, лишь молча посмотрел на него. Он не чувствовал страха: Джемиз казался таким неуклюжим, и тогда, ночью, его удалось так легко обезоружить. Но Пол еще ощущал в атмосфере присутствие временных связей, он еще помнил то пророческое видение, в котором лежал мертвым на полу пещеры, пораженный ножом. И чтобы избежать этого, в жизни существовало несколько путей. Стилгар сказал: -- Сайадина, ты теперь должна отойти туда, где... -- Перестань называть ее сайадиной! -- сказал Джемиз. -- Это еще нужно доказать. Да, она знает молитву, ну и что? Ее знает у нас каждый ребенок. "Он сказал достаточно, -- подумала Джессика. -- У меня есть к нему ключ. Я могла бы остановить его Голосом". Она колебалась. "Но остановить их всех я не могу". -- Ты мне за это ответишь, -- сказала Джессика, изменив голос так, чтобы интонация его была жалобной в начале фразы и твердой в ее конце. Джемиз молча смотрел на нее. Лицо его выражало явный испуг. -- Я научу тебя страдать, -- продолжала она тем же тоном. -- Помни об этом, когда будешь драться. Ты узнаешь такое страдание, по сравнению с которым воспоминания о Гоме Джаббаре покажутся тебе счастливыми. Все твое существо будет корчиться от боли... -- Она пытается меня околдовать! -- задыхаясь, проговорил Джемиз. Он поднес к своему уху руку, сжатую в кулак. -- Пусть на нее падет молчание! -- Да будет так! -- сказал Стилгар и бросил на Джессику предостерегающий взгляд. -- Если ты, сайадина, заговоришь, мы подумаем, что ты занимаешься колдовством, и ты за это поплатишься. Он знаком велел ей отойти. Джессика почувствовала, как чьи-то, далеко не дружеские руки отталкивают ее в сторону. Она увидела, что Пол отделен от нее толпой, что к нему склонилась Чани. Люди стали так, что в центре их оказалась свободной круглая площадка. Были принесены дополнительные глоуглобы, и все они светили на полную мощность. Джемиз шагнул в круг, снял с себя плащ и кинул его кому-то в толпе. Он оказался в плотном сером стилсьюте, запятнанном во многих местах. На мгновение он припал ртом к трубке, глотнул воды и тут же выпрямился. Потом он освободился по частям от стилсьюта и, бережно передав его в толпу, застыл в ожидании с крисножом в руке. Теперь на нем осталась лишь набедренная повязка -- плотная ткань, опоясывающая чресла. Джессика видела, что Чани помогает Полу: она сунула ему в руку нож, а он взял его и примерился к его рукоятке. Она подумала, что Пол владеет прана и бинду, нервными клетками, что он прошел самую сложную школу борьбы, что его учителями были такие люди, как Гурни Хэллек и Дункан Айдахо, люди, ставшие легендой при жизни. Мальчику были известны хитроумные приемы Бене Гессерит, и выглядел он довольно уверенно. "Но ему только пятнадцать лет, -- подумала Джессика. -- И при нем нет защитного поля. Я должна это прекратить! Должен же быть какой-нибудь способ..." Она подняла голову и увидела, что Стилгар зорко наблюдает за ней. -- Ты не сможешь это остановить, -- сказал он. Она закрыла себе рот рукой: "Я посеяла страх в уме Джемиза... Если бы только я могла молиться! Молиться по-настоящему..." Теперь и Пол стоял в кругу. В руке он держал криснож, ноги его были босы. На уроках борьбы Айдахо не уставал предупреждать его: "Когда ты сомневаешься в поверхности, на которой стоишь, лучше всего драться босиком". Он повторил про себя слова, которые успела ему шепнуть Чани: "После того как Джемиз уклоняется от удара, он делает выпад вправо. Мы все знаем эту его привычку. И он будет стараться ослепить тебя блеском своего ножа, чтобы после этого ударить. Он умеет драться обеими руками, следи за сменой рук". Но самым сильным ощущением Пола было ощущение инстинктивной настройки, воссоздание того, что он постигал во время тренировок день за днем, час за часом. Память услужливо подсказала ему слова Гурни Хэллека: "Тот, кто хорошо владеет ножом, должен знать возможности любой его части: и острия, и лезвия, и щеки. Острие умеет и резать, лезвие может и колоть, щека может поставить ловушку противнику". Пол посмотрел на криснож. Джемиз стал продвигаться по кругу -- с тем чтобы встать напротив Пола. Пол пригнулся, осознав, что он не защищен защитным полем, хотя был приучен сражаться, окруженный его невидимой пеленой, с неуловимой быстротой реагировать на его изменения. Несмотря на постоянные предупреждения своих учителей о том, что он не должен зависеть от влияния поля на скорость атаки, ощущение присутствия поля, он это знал, вошло в его плоть и кровь. Джемиз выкрикнул ритуальный клич: -- Нож может ломать и крушить! "Тогда он затупится", -- подумал Пол. Он успокаивал себя тем, что у Джемиза тоже нет защитного поля. Но он ведь и не был приучен им пользоваться. Пол пристально посмотрел на Джемиза. Его тело было похоже на скелет, обтянутый узловатой веревочкой. В свете глоуглобов его нож отливал молочно-желтым. Страх пронизал все естество Пола. Внезапно он почувствовал себя одиноким и голым в кольце чужих людей. Предвидение обогатило его знания бесчисленными факторами, питаемыми сильнейшими токами будущего. Над неопределенным числом неизведанных путей висела смерть! На будущее может повлиять все, что угодно, размышлял он. Кашель кого-то из наблюдающих, отвлечение внимания, изменения в освещении... "Я боюсь", -- сказал себе Пол. Он двинулся по кругу, навстречу Джемизу, медленно повторяя про себя заклинание Бене Гессерит против страха: "Страх убивает разум..." Как будто струя холодной воды обмыла его тело, и он почувствовал готовность к слаженным действиям мускулов. -- Я окуну свой нож в твою кровь! -- выкрикнул Джемиз. В середине последнего слова он сделал выпад. Джессика видела это движение и едва не задохнулась от внутреннего крика... Там, куда человек нанес удар, теперь была пустота. Пол же стоял за спиной Джемиза, и эта спина перед ним представляла собой отличную мишень. "Ну же, Пол, ну!" -- мысленно выкрикнула Джессика. Движения Пола были четкими и красивыми, но замедленными. Это дало Джемизу возможность обернуться и отскочить в сторону. Пол отдернул руку и низко пригнулся. -- Сначала ты должен найти мою кровь! Джессика узнала в движениях сына ту медлительность, которую развивает защитное поле, и с горечью подумала о том, какой двоякий смысл несет в себе это поле. Реакция мальчика была реакцией юноши, а такой манеры вести бой эти люди никогда не видели. Его тактика была отработана для проникновения за барьер. Поле слишком быстро отбрасывало удар, пропуская лишь медленное маневрирование. Чтобы пробиться за поле, нужна была ловкость и самоконтроль. "Понимает ли это Пол?" -- спросила она себя. -- Он должен это понимать..." И снова Джемиз, блестя угольно-черными глазами, ринулся в атаку. Тело его в свете глоуглобов казалось желтым. И снова Пол увернулся, чтобы нанести удар. Слишком медленно... И снова... Каждый раз Пол опаздывал на какую-то долю секунды. И Джессика видела то, что, она надеялась, не увидел Джемиз. Защитные движения Пола были автоматически быстрыми, но каждый раз он совершал их под тем точным углом, который понадобился бы, если бы часть удара Джемиза должна была помочь отклонить защитное поле. -- Твой сын что, играет с этим глупым беднягой? -- спросил Стилгар. Прежде чем она успела ответить, он знаком велел ей молчать. -- Прости, ты не должна говорить. Теперь обе фигуры крутились одна против другой. Джемиз держал нож, чуть выдвинув его вперед и вверх, так что кончик ножа казался приподнятым. Пол пригнулся и держал нож направленным вниз. Джемиз снова прыгнул вперед, на этот раз точно туда, где стоял Пол. Вместо того, чтобы отпрянуть назад и в сторону, Пол отразил удар лезвием своего ножа. Потом мальчик отпрянул влево, мысленно благодаря Чани за предупреждение. Джемиз отступил на край круга, потирая руку, в которой держал нож. На мгновение из пореза показалась кровь и тотчас же пропала. Глаза Джемиза были широко раскрыты и смотрели прямо перед собой, не мигая. Два иссиня-черных провала изучали Пола с появившейся только сейчас осторожностью. -- Он ранен, -- пробормотал Стилгар. Пол, пригнувшись и готовясь к новой атаке, крикнул, как учили его учителя: -- Будешь просить пощады? -- Ха! В толпе возник сердитый ропот. -- Тише! -- крикнул Стилгар. -- Парнишка не знает наших правил. -- Потом, повернувшись к Полу, он пояснил: -- При тахадди пощады не бывает. Только смерть... Джессика видела: Пол содрогнулся. "Ему никогда не приходилось вот так убивать человека... горячим от крови лезвием. Поднимется ли у него рука?" -- думала она. Следуя движению противника, Пол повернулся вправо. Предвидение возможного исхода вернулось к нему с прежней навязчивостью. Его новое знание говорило ему, что для этой борьбы существовало слишком много возможностей, мгновенно сжимающихся решений, чтобы впереди открылся некий просвет. Вероятность накладывалась на вероятность, вот почему эта пещера лежала на его пути узловатым пятном, подобно гигантскому порогу на реке, создающему многочисленные течения. -- Кончай это, парень! -- прошептал Стилгар. -- Не нужно с ним играть. Пол двинулся дальше по кругу, полагаясь на свое чутье времени. Теперь Джемиз, казалось, начинал понимать, что перед ним в кольце зрителей находится совсем не нежный пришелец из другого мира, не легкая мишень для крисножа. Джессика видела, как по его лицу пробежала мимолетная тень отчаяния. "Вот когда он стал опаснее всего, -- подумала она. -- Теперь он способен на все. Он видит, что имеет дело не с ребенком, но с машиной, с детства настроенной на беспроигрышную драку. Теперь расцвел тот страх, который я в нем посеяла". Она обнаружила, что в ней шевельнулось нечто вроде жалости к Джемизу. Она подавила это чувство, памятуя об опасности, которая угрожала ее сыну. "Джемиз способен на все, на самое, невероятное", -- сказала она себе. Она подумала, удалось ли Полу схватить видение будущего, и если да, то использует ли он свои знания. Она не переставала отмечать каждое движение сына, видела каждую каплю пота на его лице, замечала проглядывающую за его активностью осторожность. И впервые с тех пор, как она узнала о даре Пола, она подумала, что этот дар несет в себе и неуверенность. Теперь движения Поля сделались более активными. Он кружил вокруг своего противника, но не атаковал его: он заметил в нем страх. В ушах Пола зазвучал голос Айдахо: "Когда твой противник начинает бояться, дай ему возможность развить это чувство, -- пусть поработает время, пусть страх поработает над ним, пусть перейдет в ужас. Человек, объятый ужасом, сражается сам с собой. Конечно, он и нападает безрассудно -- это самое опасное в такой период, но можно рассчитывать на то, что ошибка, которую он при этом сделает, будет для него смертельной. Ты же обучаешься тому, чтобы распознать эту ошибку и воспользоваться ею". В толпе поднялся ропот. "Они думают, что Пол жесток, что он играет с Джемизом", -- подумала Джессика. Она почувствовала в восклицаниях людей и возбуждение, вызванное удовлетворением от наблюдаемого ими спектакля. Она видела, что напряжение Джемиза все растет, и ей было ясно, что недалек тот момент, когда он больше не сможет сдерживать себя. Джемиз высоко подпрыгнул и взмахнул правой рукой, но рука была пуста: криснож был переброшен в левую руку. У Джессики перехватило дыхание. Но Пол получил предупреждение от Чани: "Джемиз дерется обеими руками". В то же время память, выбрав из его обширных познаний, подсказала ему, что делать. "Сосредотачивай внимание на ноже, а не на руке, которая его держит", -- любил говорить ему Гурни Хэллек. "Нож гораздо опаснее руки". И Пол увидел ошибку Джемиза. Его ноги работали плохо, и он раньше времени вышел из состояния прыжка, которым надеялся смутить Пола и скрыть перемену рук. Если не считать низкого желтого света глоуглобов и чернильных глаз окружающих, все остальное походило на тренировочное сражение, к которым Пол так привык. Молниеносным движением Пол перебросил свой нож в другую руку, скользнул в сторону и выбросил нож вперед, как раз туда, где оказалась грудь приземлившегося Джемиза, и тут же отпрянул, глядя на то, как обмякает тело. Джемиз рухнул ничком, точно срубленное дерево. Он вскрикнул один только раз, а потом приподнял лицо, посмотрел на Пола и застыл. Его мертвые глаза казались темными стеклянными пуговицами. "Убийство острием лишено артистизма, -- сказал однажды Айдахо своему питомцу. -- Но пусть тебя это не останавливает, если плоть, раскрываясь, сама себя предлагает". Люди сломали круг и устремились вперед, оттолкнув Пола. Вокруг Джемиза поднялась суета, и вскоре группа людей торопливо отступила в глубь пещеры, унося с собой что-то, завернутое в плащ. Джессика начала пробираться к сыну. Ей казалось, что она плывет по морю, среди странной тишины. "Наступила ужасная минута, -- думала она. -- Он убил человека, которого превосходил умственно и физически. Он не должен выражать радости от такой победы". Она заставила себя пробраться сквозь последнюю группу и оказалась на маленьком открытом пространстве, где двое бородатых Свободных помогали Полу надеть стилсьют. Джессика пристально посмотрела на сына. Глаза Пола сияли. Он тяжело дышал и, казалось, оказывал милость своим помощникам, принимая их помощь. -- Он сражался с самим Джемизом, а на нем нет ни одной царапины, -- прошептал один из бородачей. Чани стояла в стороне, не сводя глаз с победителя. На ее миниатюрном личике был написан восторг. "Нужно сделать это сразу и быстро", -- подумала Джессика. Нахмурившись и придав своему голосу печальный оттенок, она сказала: -- М-да!.. Ну, и как ты себя чувствуешь в роли убийцы? Пол застыл, словно сраженный невидимым ударом. Он встретил устремленный на него холодный взгляд матери, и его лицо потемнело от прилившей к нему крови. Бессознательно он посмотрел на то место, где еще недавно лежало тело Джемиза. Стилгар, вернувшийся из той части пещеры, куда унесли тело Джемиза, пробился сквозь толпу и встал рядом с Джессикой. Очень сдержанно он сказал Полу: -- Когда наступит для тебя время испытать мое бурда, не думай, что ты будешь играть со мной так, как ты играл с Джемизом. Джессика почувствовала, что ее слова и слова Стилгара проникли в сознание Пола, открыв ему суровый смысл происшедшего. Ошибка, совершенная этими людьми, служила теперь цели воспитательной. Подобно тому, как это сделал Пол, Джессика оглядела лица стоящих рядом людей и увидела то же, что и он: восхищение, да... и страх. А на некоторых -- отвращение. Она посмотрела на Стилгара, поняла его фатализм, поняла, каким виделось ему это сражение. Пол посмотрел на мать. -- Ты же знаешь, как это было! -- сказал он. Она услышала в его голосе сожаление и поняла, что к нему вернулась способность мыслить здраво. Джессика обвела людей взглядом и сказала: -- Пол никогда раньше не убивал человека ножом. Стилгар посмотрел ей в лицо. Взгляд его выражал недоверие. -- Я не играл с ним, -- сказал Пол. Он встал рядом с матерью, надел плащ и посмотрел на темное пятно, оставшееся в том месте, где на каменный пол пролилась кровь Джемиза. -- Я не хотел его убивать. Джессика увидела, что Стилгар начинает верить ему, напряженность мало-помалу исчезла с его лица и сменилась выражением облегчения. Судя по репликам окружающих их людей, понимание коснулось и их. -- Так вот почему ты спрашивал Джемиза, не попросит ли тот пощады? -- сказал Стилгар. -- Теперь я понимаю. У вас другие обычай, но вы видите в них смысл. -- Поколебавшись, он добавил: -- Я больше не стану называть тебя мальчиком. Чей-то голос крикнул: -- Нужно дать ему имя, Стилгар! Стилгар кивнул, теребя бороду рукой, оплетенной сетью вен. -- Я вижу в тебе силу, подобную той, что поддерживает колонну. -- Он опять помолчал и потом добавил: -- Тебя будут звать среди нас Узулом. Узул означает основание колонны. Это будет твоим тайным именем в отряде. Мы в сьетче Табр можем им пользоваться, но больше никто... Узул! Среди людей послышался ропот одобрения: -- Это хороший выбор. Узул -- значит сильный... Он принесет нам счастье. Джессика почувствовала удовлетворение; в этих словах скрывалась ее победа. Теперь она была настоящей сайадиной. -- А теперь выбери себе сам мужское имя, которым мы могли бы называть тебя открыто. Пол посмотрел на свою мать, потом на Стилгара. Мельчайшие детали этой сцены были зарегистрированы его памятью предвидения, но сейчас они казались ему овеществленными, такими плотными, что он с трудом мог протиснуться сквозь них, точно сквозь узкую дверь. -- Как вы называете ту маленькую мышь, что умеет скакать? -- спросил Пол, вспоминая быстрые скачкообразные движения зверька, виденные им в долине Туоно... Он проиллюстрировал свои слова движением руки. В толпе людей послышались смешки. -- Мы называем ее Муаддиб, -- сказал Стилгар. У Джессики перехватило дыхание: именно это имя назвал ей Пол, когда рассказывал, как примут его Свободные и как его назовут. Внезапно она почувствовала страх перед своим сыном -- и за него. Пол чувствовал, что играет роль, бесчисленное количество раз сыгранную им в своем сознании. И все же были различия. Ему казалось, что его вознесли на головокружительную высоту те глубокие знания и опыт, которыми он обладал, а все остальное было отделено от него пропастью. И снова ему вспомнилось видение легионеров, фанатиков под зеленобелыми знаменами Атридесов, рыскающих по Вселенной, грабящих и поджигающих с именем их пророка Муаддиба на устах. "Этого не должно быть!" -- сказал он самому себе. -- Ты хочешь получить это имя? -- спросил Стилгар. -- Я -- Атридес, -- прошептал Пол. Потом добавил уже громче: -- Я не могу сказать, что я совсем отказываюсь от имени, данного мне отцом. Нельзя ли мне носить среди вас имя Пол Муддиб? -- Отныне ты -- Пол Муаддиб, -- сказал Стилгар. И Пол подумал: "Этого не было в том, что я видел, я сделал по-другому". Но он чувствовал, что та пропасть по-прежнему окружает его. Снова в толпе раздался шепот: -- Мудрость и сила... Большего и желать нельзя... Конечно, это -- легенда... Лизан ал-Гаиб... -- Я скажу тебе, что я думаю о твоем новом имени, -- сказал Стилгар. -- Твой выбор радует нас. Муаддиб мудр, он знает пути пустыни; Муаддиб создает свою собственную воду; Муаддиб прячется от солнца и путешествует в ночное время; Муаддиб плодовит и размножается над землей. Мы называем Муаддиба учителем мальчиков. Это -- могущественная опора, на которой будет строиться твоя жизнь. Пол Муаддиб Узул среди нас! И мы говорим тебе: "Добро пожаловать!" Стилгар тронул лоб Пола ладонью, потом обнял юношу и растроганно пробормотал: -- Узул... Когда Стилгар отпустил его, к Полу стали подходить один за другим члены отряда. Каждый из них обнимал его, повторяя: -- Узул... Узул... Чани тоже прижалась к его лицу щекой, шепотом повторив его новое имя. Потом Пол вновь оказался рядом со Стилгаром, и тот сказал: -- Теперь ты принадлежишь к Ичван-Бедвинам, теперь ты наш брат. -- Его лицо сделалось серьезным, и он сказал тоном, не допускающим возражений: -- А теперь. Пол Муаддиб, потуже застегни свой стилсьют! -- Он посмотрел на Чани. -- Носовые зажимы Пола Муаддиба настолько плохи, что хуже и быть не может! Мне казалось, что я велел тебе смотреть за ним. -- У меня не из чего их сделать, -- ответила девушка. -- Есть, конечно, те, что принадлежали Джемизу, но... -- Только не это! -- Тогда я отдам ему один из моих, -- сказала она. -- Я пока могу обойтись и одним. -- Не можешь, -- сказал Стилгар. -- Я знаю, что у некоторых наших людей есть запасные зажимы. Отряд мы или банда дикарей? Из группы людей протянулись руки, и каждая держала волокнистые предметы. Стилгар выбрал из них четыре зажима и протянул их Чани. -- Вставь их Узулу и сайадине. Из задних рядов послышался голос: -- А как насчет воды, Стил? Как насчет литерьонов в их мешке? -- Я знаю твою нужду, Фарок, -- сказал Стилгар. -- Открой один из них для тех, кому нужно. Хозяин Воды... Где Хозяин Воды? Позаботься, Шимум, о том, чтобы отмерить ровно столько, сколько необходимо. Вода -- дар сайадины, будет оплачена в сьетче по местной цене. -- Что значит "по местной цене"? -- спросила Джессика. -- Десять к одному, -- ответил Стилгар. -- Но... -- Это мудрое правило, и ты сама в этом скоро убедишься, -- сказал Стилгар. В задних рядах началось движение людей, направляющихся за водой. Стилгар поднял руку, и наступила тишина. -- Что касается Джемиза, -- сказал он, -- то я приказываю совершить полную церемонию на заходе солнца. Джемиз был нашим товарищем и братом -- И и ван-Бед вином. От того, кто защищал наше наследие способом тахадди, нельзя отворачиваться. Я требую соблюдения обряда... Услышав эти слова, Пол осознал, что снова погружается в бездну. Видение будущего не показывало ему тропы в него, кроме... Он все еще различал трепет знамен Атридесов... где-то впереди... "Этого не будет! -- твердо сказал он сам себе. -- Я этого не допущу". x x x Бог создал Арраки, чтобы развивать чувство верности. Принцесса Ирулэн. Мудрость Муаддиба" В тиши пещеры Джессика слышала шорох песка на скале -- признак движения людей -- и птичьи крики, которыми, как сказал ей Стилгар, перекликались наблюдатели. Пластиковое покрытие было снято со входа в пещеру. Она различала не совсем еще ушедший дневной свет и чувствовала, как он уносит с собой жару. Она знала, что ее утонченные чувства дадут ей то, чем владели эти Свободные, -- способность чувствовать даже самые слабые изменения во влажности воздуха. Как поспешно они закрыли все отверстия в своих стилсьютах, когда вход в пещеру был открыт! Глубоко в пещере кто-то запел: Има трава около! И коренья около! Началась церемония похорон Джемиза. Она смотрела на арракинский закат, на буйство небесных красок. Ночь уже начала окутывать тенями дальние холмы и дюны. Жаркий воздух заставлял ее думать о воде, и она мысленно отметила тот факт, что всех этих людей, вероятно, долго приучали чувствовать жажду только в определенное время. Жажда... Она вспомнила облитые лунным светом волны Каладана, плещущиеся о скалистые берега, напоенный влагой воздух. Теперь же ветер иссушал кожу ее щек и лба. Носовые зажимы раздражали ее, ей мешала трубка, пересекавшая ее лицо и уходившая под костюм, трубка, которая собирала воду выдыхаемых ею паров. Сам костюм был ловушкой. "Костюм станет удобнее, когда вы оставите в своем теле минимальное количество воды", -- сказал Стилгар. Джессика знала, что он был прав, но знание это не принесло ей даже секундного облегчения. Она устремилась мыслями к воде -- это была озабоченность влагой. Но существовала еще одна проблема, более деликатная и глубокая... Она услышала звуки шагов и, обернувшись, увидела приближающегося Пола, который в сопровождении Чани появился из глубины пещеры. "Вот еще одно, -- подумала она. -- Следует предупредить его насчет этой женщины. Ни одна женщина пустыни не годится в жены герцогу. В наложницы -- да, но не в жены". Потом она удивилась про себя: "Была ли я заражена его планами?" И она поняла, насколько хорошо полученное ею воспитание. "Я могу думать о брачных узах, не принимая во внимание мое собственное положение наложницы. И все же... я была больше, чем простая наложница". -- Мама!.. Пол остановился рядом с ней. Чани стояла рядом. -- Мама, ты знаешь, что они там делают? Джессика посмотрела на темный провал капюшона, из которого сверкали его глаза. -- Думаю, да. -- Чани мне показала, потому что считает, что я должен был видеть это и дать мое... согласие на смешение воды. Джессика посмотрела на Чани. -- Он получил воду Джемиза, -- сказала Чани. -- Таков закон: плоть принадлежит человеку, но его вода принадлежит племени, кроме тех случаев, когда он пал в битве. -- Они говорят, что эта вода -- моя. Джессика удивилась тому, что подобное могло так быстро и легко ее встревожить. -- Вода павшего в битве принадлежит победителю, -- сказала Чани. -- Это потому, что битва происходит на открытом воздухе, без стилсьютов. Победитель должен вернуть себе ту воду, что потерял в битве. -- Я не хочу его воду, -- прошептал Пол. Он почувствовал, что стал частью многих изображений, задвигавшихся одновременно и хаотично. Это указывало на расстройство его внутреннего зрения. Он не был уверен в том, что знает, что ему надо делать, но одно было очевидным: он не хотел брать воду, которую перегнали из тела Джемиза. -- Это -- вода! -- строго и недоуменно сказала Чани. Джессика отметила то выражение, с которым она произнесла слово "вода". Столько разных чувств было вложено в эти простые звуки! В памяти Джессики всплыла аксиома Бене Гессерит: "Умение выжить -- это способность плавать в чужой воде". Она подумала: "И Пол, и я -- мы оба должны определить течение и законы этих чужих вод... если мы хотим выжить". -- Ты примешь воду, -- сказала она. Она произнесла эти слова особым тоном, тем самым, что использовала однажды в разговоре с Лето, когда говорила ему, теперь уже навсегда потерянному ею герцогу, что он обязательно должен принять крупную сумму, предлагаемую ему за поддержку сомнительной операции. Она зна