са Бора это называется "принципом дополнительности". Правда, намного раньше к этому пришли первые христианские теологи, разработав концепцию трехкомпонентного единства ипостасей Бога, но тема была непопулярной в научно-философских кругах, и эти круги ее не осилили. Нильсу Бору было проще - он показал это на примерах физического мира. Ему поверили и дали название. Теперь и мы видим, что Бор был молодец. Совсем как первые христианские мыслители. И что дальше? А дальше вот что. Почему из всех ритмов, осуществляющихся в природе, человек избрал именно данный, основывающийся на фазах Луны, то есть равномерно-плавный и непрерывный для создания своей системы регистрации событий? В физическом мире этот вид движения не то, чтобы не популярный, а, пожалуй, даже и исключительный. Неужели нельзя было привязаться к какому-либо другому ритму? Как так получилось? Ответ, думаю, всем уже ясен - потому что этот ритм соответствует ритму нашего внутреннего времени. Говоря по-другому, время - это ритм нашего восприятия действительности. В том ритме, в котором мы воспринимаем свою внутреннюю реальность, мы воспринимаем и внешнюю себе реальность. Воспринимаем, значит - распознаем. Именно в данном ритме. Исходя из этого мы окунаемся в новое неприятное предположение - а не получается ли из этого такое, что все остальное, происходящее в иных характеристиках ритмов, мы не осознаем или осознаем недостаточно качественно? Давайте посмотрим - получается или не получается. Что такое ритм? Ритм - это определенная скорость процесса с ударно знаковыми акцентами внутри данного процесса, совершаемыми с определенной периодичностью. Понятно, что если мы воспринимаем настоящую действительность в определенном ритме, то только в этом же ритме мы можем воспринимать и действительность, состоящую в прошлом. Режим восприятия один и тот же, хотя в одном случае время настоящее, а в другом - уже прошлое. Скорость нашего восприятия одна и та же. Это как мясорубка, вращающаяся с одинаковой скоростью, которая перемалывает в данном случае информацию как поступающую непосредственно, так и ту, которая уже выложена ранее. А где здесь акценты? Акценты - это моменты включения нашего сознания в ту или иную часть действительности, которую мы осознаем. Мы же не вбираем всю действительность в сознание сразу. Мы как бы перескакиваем с объекта на объект, с явления на явление, осознавая и фиксируя то, что высветило наше сознание из всего объема постоянно присутствующей информации в данный момент. Такие моменты обработки конкретных данных, даже если это и происходит машинально, мы и назовем здесь акцентами, определяющими ритм. При этом также понятно, что ритм не обязательно должен быть поступательно возрастающим, убывающим или равномерным. Ритм может быть и рваным ритмом. В зависимости от того, что и как будет предложено нашему вниманию и каков наш к этому интерес. С этим определились. Пошли дальше. Посмотрим, как совпадают наши скорости и акценты со скоростями и акцентами внешней нам реальности. А никак не совпадают. Начнем с того, что кое-что происходит для нас слишком быстро. Это - весь микромир. Даже молекулярный срез этого мира, где происходят столь важные для нас события физики и биологии, не подвластен скорости нашего восприятия. Мы его не видим. А если и видим, то у нас перед глазами только кутерьма процессов, которые мы можем лишь смоделировать в своем сознании, но никак не можем присутствовать там в качестве реального наблюдателя. Можем ли мы говорить, что эта модель равнозначна тому, что мы это как бы и видим? Этого даже наука не утверждает. Неподвижная модель - моделью, а реальные процессы - во многом загадка. Именно отсюда для объяснения этих загадок и возникла система научных названий, определений и так называемых "демонов", осуществляющих определенные процессы неведомым для нас образом. А если мы пойдем ниже молекулярного слоя, то попадем в мир элементарных частиц, где уже такие скорости, что мы не то чтобы физическую модель не можем построить, но даже и математически не вполне правомочны это делать, о чем горько говорит нам принцип неопределенности. Здесь частица за долю секунды может облететь двадцать пять раз вокруг Земного шара и в режиме этих скоростей мы не можем ничего выдавить из нашего режима осознавания, что позволяло бы даже хотя бы приблизительно дать координаты этой частицы. Таким образом, большая и важнейшая часть нашей реальности, которая непосредственно и создает данную реальность, нами не воспринимается. Все происходит без нас. Итак, есть то, что происходит слишком быстро и неразличимо от нас. А есть ли что-нибудь, что происходило бы слишком медленно для нас? Казалось бы, такое даже и предположить странно - чем медленнее, тем лучше, есть время увидеть и разобраться. Как же это может быть "слишком"? В свете досадных обстоятельств быстрых скоростей уже ничто не должно быть для нас слишком медленным, скорее нас расстроило бы, если бы что-то происходило недостаточно медленно. Если быстрое нам неподвластно, так на медленном мы возьмем реванш. Однако и это не так. Есть процессы, которые происходят также слишком медленно для скорости нашего восприятия, чтобы мы могли их распознавать. Примеров множество. Начнем с несколько комичного - овраги. Овраги - это ужас земледельцев, они пожирают огромное количество земли, делая ее непригодной для выращивания урожая. Как образуются овраги? А они образуются потихоньку. Маленький ручеек течет себе по склону, человек ходит мимо него день за днем, год за годом, видит перед собой крошечный ручеек, затем маленькую канавку, затем небольшую траншейку, где началась эрозия почвы, (совсем чуть-чуть так началась), затем через десять лет чуть-чуть больше стала, через пятнадцать лет уже не переступишь, что-то тут не то, а через полтора-два поколения - караул! Овраг!!! А караул-то был тогда, когда ручеек устойчиво тек под ногами. Но все было слишком медленно. Возьмем другой пример - река меняет свое русло. Все реки меняют свое русло. Но очень медленно. Для нас незаметно. А затем целые деревни, которые по сто лет на ней стояли, сползают в обрыв с высокого берега. А ведь река все это время шла именно на эту деревню. Никуда не виляла и ни от кого не пряталась. Но мы не распознали - медленно. Или вот стоял город Сухум на берегу Черного моря. И жили в нем люди с незапамятных времен. И дожились до того, что стали в море с аквалангами нырять. Из любви к этому делу. А в море они нашли старый город, который раньше был Сухумом, но назывался Диоскурия, потому что был греческой колонией. Как оказалась в море Диоскурия? Катастрофа произошла? Нет. Просто Черное море очень медленно, но вполне поступательно наступает на абхазский берег, а от турецкого отступает. Что-то около 14 см в год. И вот Диоскурию затопило за тысячи лет, и все забыли, что она здесь когда-то была. Как можно забыть про целый город, живя в этом городе и отступая от воды вместе с ним? А так и можно - если очень медленно это происходит. То есть, незаметно для нас. Следовательно, слишком медленное может быть таким же незаметным, как и слишком быстрое. Да что там город! Целые цивилизации занесло песком потихонечку, и про них полностью забыли, несмотря на то, что в этих местах постоянно жили люди. Но слишком медленно угасали эти цивилизации, чтобы окружающие это заметили, вот и не заметили. Если Помпеи и Геркуланум пеплом быстро завалило, то о них помнили, и картины красивые писали. А если Шумер и Египет, в которых таких Помпей и Геркуланумов было по нескольку десятков, засыпало песком не сразу, то пока их даже еще и не засыпало, никто уже не знал, что это такое. Это даже представить себе трудно! Храм Карнак, Дендера, Вади Кардаш, Абу-Симбел, Дабау - эти архитектурные комплексы Древнего Египта просто подавляют своими размерами и суровой красотой даже сейчас, когда откопали только их останки. В Эдфу лепесток, украшающий верх колонны под сводом храма - больше роста человека, а сама колонна с пятиэтажный дом! И храм был засыпан по самую крышу! Во всей архитектуре нет ничего более торжественного и величавого, чем постройки Древнего Египта, а люди рядом жили, ходили мимо караванами, прятались от солнца, торговали, разбивали на ночь лагеря, а песок все засыпал и все засыпал, и люди стали смотреть, в конце концов, на это, как на детали пейзажа, которые затем совсем исчезли. Кроме пирамид и Сфинкса. И про тех уже ничего не знали. Солдаты Наполеона в Сфинкса из пушек палили - интересно было, что получится. А из песка только голова торчала, и никто не знал, что ниже - стоит там человек во весь рост, или только одна голова. Оказалось совсем не человек и не голова, а бог, оберегающий фараона, крошечная фигура в камне которого когда-то располагалась между лапами. И эта картина была забыта?! Все было забыто. Под песком исчезло все, целый мир человечества, совсем другой мир, непонятный и торжественный, со своей космологией, со своей логикой связи с инобытийным, с высоким знанием, опередившим в некоторых моментах нынешнее знание, со своей эстетикой и тщательными культами. Все исчезло. Потому что медленно. Если бы быстро, то все осталось бы с нами - все понимали бы, что это надо сохранить в памяти, потому что событие исчезновения стояло бы перед глазами. Но оно произошло медленно, и его просто не заметили. А еще раньше был великий Шумер, не менее, а даже более великий, чем Египет, и мы это утверждаем на основании отрывочных данных, которые открыли для себя люди в XIX веке, проведя раскопки. То, что там открылось - не вмещается ни в какие концепции истории и ломает все традиции трактовок Древнего Мира. В настоящее время раскопки проведены на территории Древнего Шумера, составляющей 1% (один процент) от его тогдашней территории... Вот вам и медленное, на которое мы по-хозяйски хотели положить свой глаз. То же самое происходит и сейчас - с экологией. Медленно происходит. Но когда произойдет, мы не заметим, как это случилось. Ну, что ж. Быстрого не видим, медленного не замечаем, зато уж то, что происходит в соразмерным с нашим восприятием ритме, видим отлично. Этого и будет достаточно. Разве плохо? Увы, настолько плохо, что просто "плохо" - это даже хорошо. Этого все равно было бы мало, если бы это даже и было так. Но это не так. Почему? А про акценты забыли? Мы же акценты расставляем произвольно. И где у нас уверенность, что мы выделяем своим вниманием что-то важное и нужное? А вдруг для нас актуально то, чему надлежит исчезнуть? А вдруг мы упускаем то, что в будущем станем главным? Наши акценты - это наши акценты. А акценты внутреннего содержания направленности мирового процесса - совершенно свои. Они не накладываются друг на друга. По иному и быть не могло. События истории происходят по своим законам, которых мы не знаем (иначе прогнозировали бы их), а выделяется нашим вниманием из них что-то только по нашим внутренним причинам. Примеры уже наскучили, и можно просто вспомнить то, как исторический период, за который Россия из рядовой европейской страны превратилась в мощную евроазиатскую державу, называется "монголо-татарским игом". Здесь мы делаем акцент на то, что дань платили, а основное содержание этого времени от нас ускользнуло. И никого не интересует - как же так: под игом были, отброшены были на несколько веков назад, отстали и... как же тогда из ига вышли с территорией в 10 (десять раз!) большей, чем до "ига", вплоть до Западной Сибири, и сразу все вокруг считаться с нами стали? И никто не помнит, что Русь всю свою историю дань платила то печенегам, то хазарам, то половцам, то каким другим степнякам. И князья горячие ругались на советах, воевать рвались, а главные князья говорили - лучше дань платить, да делом при этом заниматься, чем воевать бесконечно и на месте топтаться. Ну, придут, ну, город сожгут. Новый построим. Лишь бы смерд землю пахал, а не мечом размахивал, а свое взять всегда успеем. А потом приходило время и приходили эти кочевники вновь за данью и видят, что совсем не туда они пришли, где вчера были - эти люди потихоньку вперед вырвались настолько за счет упорного труда в мирной жизни, что только и остается, что постоять на берегу речки, облизнуться, как лиса на виноград, да и уйти назад в степи. И за ними никто не гнался - идите с богом, нам не до вас, другие дела ждут, поважнее. Ближе дела были - с фашизмом в Германии. Тоже акцент только на зверствах фашистов. А то, что немцев до 1933 года в Европе после их поражения в мировой войне просто с дерьмом смешали, унижали, держали в натуральном голоде и нищете, вытирали об них ноги и международными договорами отвели им на веки вечные удел третьеразрядной страны в то время, когда даже понятия такого еще не было в истории - "страны третьего мира" - этого никто не видит. А потом удивляются - как это раса философов и поэтов, добропорядочности и трудолюбия, превратилась в зверей с человечьим обличьем? А это они огрызнулись так, в угол загнанные, как зверь огрызается. Это же германцы, воины, каких мало, долго думали над ними измываться? Сейчас немцы сами в ужасе от того, что вытворили в угаре помешательства, но и они не говорят - не только мы виноваты. И у них акцент на другом - на собственном содрогании от собственной же вины. Виноваты действительно безмерно. Но ведь сдачи давали. И никто не сказал после этого - не унижай никакого великого народа, он потом и тебя кровью зальет и себя не пожалеет. А потом за это будет винить себя. Акцент у него будет такой. Но это будет потом. Здесь о многом можно говорить, если посмотреть, как акцентируется нами совсем не то, что происходит. И о том, что главный наш акцент состоит в том, что прежние цивилизации были отсталыми, а наша передовая, хотя никто не приведет этому ни одного серьезного довода; и об Октябрьском перевороте в России, который называется "социалистической революцией", где акцент делается на марксизме и его правоспособности и жизнеспособности, а дело было вовсе не в этом, а в том, что русские в 1917 году потеряли свою страну и до сих пор не могут ее вернуть, и пока акцент сюда не сместится, октябрь продолжается; и о том, как с 1946 года унижаем арабов, а теперь говорим о них - "террористы", забыв, что государство Израиль началось с акта террора, когда евреи захватили пассажирский корабль и под угрозой уничтожения заложников потребовали от ООН положительного решения о размещении этого государства в Палестине; и о том, что всегда были модные народы (греки, испанцы, итальянцы, французы), и сегодняшняя Америка - не более чем смена моды, а не новая культура, и о многом, о многом и многом, но у нас не политологическая беседа, и нам важнее понять главное - наши акценты избирательны, мы производим их по силе собственных симпатий, и поэтому мы видим только то, что нам интересно, и это не означает, что мы видим то, что есть на самом деле. После такого утешительного вывода перейдем опять к скоростям. Если все так неудачно с предыдущими нашими настройками внутреннего времени, то что-то же должно все равно этому времени соответствовать? Даже если не говорить об акцентах, которые все равно ставятся задне-избирательным числом, то хотя бы то, что происходит прямо перед нашими глазами, на этапе простого освоения поступающей информации, уж никак не может не соответствовать ритму нашего восприятия. Разве не так? Не так. Потому что ритм нашего восприятия - это всегда режим запаздывания. И вот здесь нам важна будет именно арифметическая скорость (поначалу), поскольку любая информация поступает к нам через зрение или слух. То есть через распространение звуковых и электромагнитных волн. А это распространение не происходит мгновенно. Здесь многое зависит от расстояний. А еще больше от того, являемся ли мы прямыми участниками событий. А мы не прямые участники. Мы в лучшем случае смотрим телевизор, где нам передают авторизированную версию части недавно происшедшего, или в худшем случае знакомимся с явлением или событием в печатной продукции, на типографские издержки которой также необходимо время. А еще время необходимо для усвоения информации и выработки к нему своего отношения. Пока все это произошло - событие изменилось и стало совсем другим, или вовсе исчезло. Оно уже исчезло или как-то разрешилось, а мы все еще болеем о нем. И даже при прямом соприкосновении с событием мы всегда запаздываем по формуле "время распространения информации в физической среде + время обработки информации органами чувств + время переработки информации сознанием + время выработки эмоционального отношения к полученной информации". Пока мы знакомимся с только что происшедшим, в это же время где-то вне нашего внимания происходит действительно только что происходящее. Кучер Чичикова Филимон увлекался чтением, но отдавался ему весьма своеобразно - пока он осиливал последние буквы какого-либо слова, он забывал первые. Так и читал. Так и мы регистрируем действительность - пока сообразим, что было и что есть, все вокруг уже давно по-другому. В общем, получается - не распознаем основную зону происходящего, а то, что распознаем, распознаем с запаздыванием, фрагментарно и с произвольно-барскими акцентами своего интереса. Но все-таки, хоть фрагментарно, хоть с акцентами, хоть с запозданием - но это все равно ведь с нами. Никуда от нас не ушло. Значит, мы должны и можем бороться - от каждого по фрагменту, от каждого по акценту, вместе собрались, сложили - и вот мы объективно-точные наблюдатели. Но лучше этого не делать. Потому что в каждом из фрагментов мы уже ошибаемся, и, сложив их, сложим одну большую ошибку, ничем не лучшую множества маленьких, а запаздывание в этом процессе штука не только количественная, но и качественная. То есть отсутствует не только синхронность восприятия, но ускользает и сам смысл воспринимаемого. И дело опять все в тех же скоростях. Потому что во вселенной есть еще один Наблюдатель, (если мы про Него не забыли), и это не просто Наблюдатель, а Наблюдатель совершаемого Им Самим процесса. И это Его скорости, несопоставимые с нашими. Для Него, как мы помним, даже само упоминание о пространствах и дистанциях смешно - эти категории даже ради уступчивого эксперимента нельзя к Нему прикладывать. А ведь Он в пределах этих расстояний оперирует и руководит. Все скорости, которые для Него есть - это не просто регистрируемые, это прикладно-используемые, совсем как в том случае, когда мы используем штопор - безо всяких напряжении и с уверенно-добрым ожиданием. Поэтому когда мы вникаем в этот единый процесс лишь на участке доступных нам скоростей, то мы и видим лишь часть из общей задумки, которая где-то рядом осуществляется на совершенно не воспринимаемых нами скоростях. Чтобы до конца осознать это, нам надо представить себе разницу между восприятием временных интервалов Творцом и между нашим восприятием этих интервалов. Неизмеримо большая масштабность Его личности по сравнению с нашими личностями, естественно, определяет и то, что время в Его представлении имеет совершенно другую скоротечность. Само понятие скорости изменений для Него и для нас несопоставимо в нашем осознании. Что такое для Него те расстояния, которые для нас непредставимы по своей громадности? Для Него их просто нет. Расстояния определяются временем движения, то есть, временем самих изменений, следовательно, то время, которое для нас - эпоха, для Него вообще не имеет никакого значения, даже в качестве понятия, поскольку наши расстояния также ничего для Него не значат - что-то такое необходимое где-то на самом низком уровне необходимости. Поэтому, находясь в данное время в общем процессе единого изменения, мы с трудом можем себе представлять саму единость этого действия, поскольку оно запущено совершенно в другом скоростном режиме, режиме не нашего восприятия. Скоростные режимы и психологическая их оценка человеком - несопоставимо разные. Мы не способны уловить истинную суть происходящего, ибо то, что для Него - единый акт, для нас - череда самозначных исторических этапов, затягивающих нас постоянно в болото актуальности именно данной ситуации, в которой мы живем, со всеми ее реальными болями и проблемами. На примере это можно пояснить таким явлением, как рост дерева. Мы высаживаем саженец, наблюдаем его рост годами, забываем, каким он был год, два или три назад, видим его каждый раз новым, и для нас дерево всегда сегодняшнее. Затем оно начинает давать плоды, и это уже совсем другое дерево, а все те деревья, которые в лице этого вечно изменяющегося дерева мы наблюдали каждый день годами, вроде уже и не причем, есть только это, нынешнее дерево. Потом это уже будет осеннее дерево, потом весеннее, потом мы ему обрезаем ветви, потом еще что-нибудь, и каждый раз - это совсем другое дерево для нас. Но ведь это одно и то же дерево! Нам трудно в сознании держать все эти ежечасно меняющиеся деревья, мы привязываемся своим восприятием к конкретно видимому нами дереву, и не можем объять умом в единую картину все его изменения, которые произошли от посадки и до самого конца его жизни. Слишком растянуто для нас во времени, чтобы воспринимать процесс в едином вневременном действии. А теперь представим себе, что из семени данного дерева, прямо перед нами, со скоростью фонтана мощностью в десятки атмосфер, дерево вырвалось из-под земли и, в течение секунды, завершив все свои превращения, застыло в своей последней форме. Не правда ли одно и тоже явление представляется совсем по-другому? А это только слабый намек на действительную разницу нашего восприятия времени и Его восприятия, потому что не только видимая, но и содержательная суть процесса ускользает от нас при временной регистрации события. Немного более приближает нас к этому другой пример: представим себе труп, разлагающийся у нашего порога до полного своего истления. А теперь представим, что мы его сожгли. Разное по содержанию действие? На первый взгляд - разное. Но произошли абсолютно одни и те же химические реакции! Даже количество тепла выделилось совершенно одно и то же! Разной была только скорость протекания этих реакций! А ведь в одном случае это было омерзительное гниение, а в другом - благородное сожжение! Чтобы что-то понять правильно, нам следует отталкиваться не от наших временных категорий, а пытаться смотреть на все Его взглядом, потому что это Его мерки, недоступные нашим меркам, положены в основу расчетов Всего Замысла. Поэтому достаточно наглядного примера нашей бессильной регистрации в данных скоростях мы даже и привести не можем, поскольку здесь схема примера должна быть следующей - Он делает то-то, а мы думаем, что это то-то. Кто возьмется привести такой пример? Берутся некоторые. Но аплодисменты срывают они обычно только в своих кругах. Мы не тщеславны даже в этих семейных пределах. Поэтому не будем. Ну и, у нас осталась последняя надежда - космос. Уж его то мы видим каждый день ни в каких ни в скоростях и всегда успеем сделать акцент хоть туда, хоть сюда. Хоть каждый день по акценту. Надоест - вернемся к первому акценту, и он будет тот же самый. Даже если лет через сорок вернемся. Здесь мы наблюдаем одно и тоже и никуда не запаздываем, а время между сменами акцентов внимания ничего не меняет в картине ни одного из бывших акцентов. Этому руку на плечо и положим в злорадном торжестве дружеского чувства. Однако и этого делать не стоит. Здесь все вообще - хуже некуда. Мы живем вообще не под тем небом, под которым живем. Когда мы смотрим на ночное небо, то звездная картина, которая является нашему зрению, представляет собой сочетание, взаиморасположение и различную яркость небесных светил в том виде, в котором они находились тысячи и миллионы лет назад! Мы видим сейчас те звезды, которые давно угасли, созвездия, давно изменившие свою картину, и не видим тех звезд, которые уже возникли и уже испускают свой свет. Небо над нами совсем другое, не то, которое мы видим! Расстояния Вселенной настолько велики, что свет сгоревшей звезды достигает нас тогда, когда на ее месте уже ничего нет, а свет новых звезд станет видимым с Земли через века и века после их образования. Мы не знаем, каким будет то небо, которое есть уже сейчас! Точно также мы просто не знаем того будущего, которое уже есть. Оно до нас еще не дошло, но оно уже есть. Оно движется к нам через расстояния Вселенной в Его Замысле, конкретном и осуществленном, реализуясь каждую секунду, каждую минуту, которые мы считаем новыми событиями для себя, но это уже происшедшие от начала события, поскольку они были инспирированы Им извне вселенной во времени, являющемся для Него единым мигом, а этот миг для нас - вся наша история. Не очень хорошо все, правда? И зачем мы все это выяснили? А затем, чтобы из темы "Время" выяснить для начала следующее - если оставаться на нашей методологической позиции, которая предполагает, что ничего случайного нет, то, как нам трактовать вышеприведенные обстоятельства? Если мы рассматриваем человека как сконструированное (сотворенное, иными словами) явление сконструированного мира, то по заложенной в него программе что он может распознавать? Получается, что только самого себя. Вот здесь и ритм, и скорость и акценты, и все остальное прочее полностью совпадает с тем, что он регистрирует, потому что регистрирует он самого себя. Следовательно, задача нашей программы - идентификация и работа в своем же внутреннем мире. А зачем же тогда внешний нам материальный мир, созданный так гениально и четко? Зачем именно - это мы выясним далеко впереди нашего разговора, а сейчас с нас будет достаточным и того основного вывода, который мы можем уже сделать - если мы определили человека в качестве высшей фазы Сотворения, то физический мир исполняет всего лишь какую-то вспомогательную функцию, поскольку сама высшая фаза творения (человек), являясь основной целью, никак не сопряжена по своей программе ориентации (время) с временным режимом реализации физического мира. Если бы физический мир был важен, то в нашу программу были бы заложены способности взаимодействовать с ним хотя бы синхронно. А если наша программа создавалась вовсе без учета задач какого-либо распознавания физического мира, то относительно нас, первостепенных, этот мир второстепенный. И что дает нам этот вывод? А он дает нам теплое предположение - а зачем Богу создавать еще что-то, что могло бы распознавать само себя лучше, чем это делаем мы? Если уже относительно нас физический мир - это второстепенное и сопутствующее нам же явление, то для следующей программы - и тем более. Предположить обратное - признать человека ошибкой и допустить несовершенство Бога, а где у нас основания это допускать? У нас вообще-то есть к этому веские основания - Он зачастую относится недостаточно внимательно к нашим просьбам, но здесь могут быть и другие причины, известные только Ему. Если же допустить, что следующая программа будет лучше распознавать не физический мир, а саму себя, то зачем тогда нынешняя попытка распознавать нашу внутреннюю реальность, если новая программа будет распознавать совсем другое? Тогда нас - "в овраг и расстрелять", мы были ошибкой, а это сомнительно по только что приведенным выше аргументам. Если новая программа будет лучше распознавать нашу реальность по своей основной задаче, то тогда зачем ей своя собственная внутренняя реальность? И как мы будем с ней сообщаться? Здесь уже мы в схоластику уходим, надо вовремя остановиться, но ясно одно: если на данном этапе задача высшей фазы Сотворения - заниматься самой собой, то на этом цепь замкнулась и дальнейшее возможно лишь в полном разрыве со всем предыдущим. Дальнейшее нас не касалось бы. Пока что мы - на вершине Замысла. Чтобы до конца в этом убедиться, надо убедиться, что такой (именно такой относительно нас) замысел есть. Для этого нам, как минимум, следует признать, что будущее имеет цель, ибо развитие такого единого процесса вполне может иметь конечную оформленную цель. Причем если это цель, то это должно быть нечто абсолютно совершенное и абсолютно целесообразное, поскольку процесс этот запущен Им. Можем ли мы предположить, что этот оформляющийся из себя, запущенный Его Замыслом процесс, выразит в своем итоге что-либо другое? Можем. Мы можем предположить, что все это - просто для забавы. Мы не можем знать самого Замысла, но, даже если Он устроил все это ради игры, то это все равно будет Совершенная Игра, потому что это - Его игра. Но игра ли это? Давайте разберемся. Суть любой игры - непредсказуемость и случайность. Целью игры может быть только игра, конец которой - искусственно обусловленный момент, от которого начинается новая игра, или ограничение по времени, после которого - опять новая игра. То есть - никакого конца, как этапа невозможности новых изменений а, следовательно, никакой цели. Это, во-первых. Во-вторых, чем меньше в условиях игры целесообразности, тем больше вариантов для различных ее вариантов, (если не бояться тавтологии), и тем совершеннее игра. В игре не должно быть строгого плана развития событий. К цели же, напротив, может привести только строгий план. Если это Его игры, то мы сможем увидеть вокруг себя только совершенство непредсказуемости, но никак не целесообразность, поскольку целесообразность ведет к закономерному концу, к цели, а не к искусственно обозначенному этапу. В этом случае каждый компонент такой совершенной игры должен работать на разрушение предсказуемости следующего события, и чем больше таких компонентов, увеличивающих случайность действия, тем совершеннее игра. Можно сказать, что целесообразность любой игры состоит в нецелесообразности действий одних ее компонентов относительно целесообразности действий других ее компонентов. Если бы целесообразность действий всех компонентов не противоречила друг другу, то это была бы не игра, а совместная созидательная деятельность. А если это не игра, то все компоненты построения должны не только соответствовать совершенству и целесообразности, но также усиливать при своем простом количественном увеличении сам уровень совершенства и целесообразности всей системы по принципу сложения. Складываясь из маленьких целесообразностей в одну большую целесообразность, они должны соответствовать в этом процессе строгому плану, поскольку только определенный план ведет к определенной цели. Если нет определенной цели, если цель многовариантна, то это или непродуманный процесс, или наивная игра, типа "Построй сам" из десяти кубиков. И то и другое к Нему мы отнести не можем. Естественно, найти ответ мы должны в окружающей нас системе вещей. Мы должны найти основания тому утверждению, что сама трансформация нашей действительности, ее постоянное превращение, имеет целью нечто совершенное и целесообразное, свойственное Ему. И не просто имеет целью, а идет именно туда. Или признать, что события в точке происходящего просто-напросто бесцельно кишат в развернувшейся игре, самопревращаясь бессмысленно и недетерминировано, то есть случайно, что и было бы в таком случае Им задумано. Второй путь более легок и прост, но, скорее всего, это совсем не так. Все происходит на самом деле осмысленно, целенаправленно и строго по плану. Основанием для такого утверждения служит факт всеобщей взаимосвязанности всего, что совершается. О том, что все связано между собой, и что изменение чего-то одного обязательно приводит по цепочке к изменению всего остального, замечено уже давно. Это еще одно подтверждение цельности организма Вселенной. Но сам по себе этот факт не дает оснований к оптимизму при рассмотрении конечного пути развития мира. В конце концов, любая игра тоже должна соответствовать именно таким условиям, иначе она рассыплется. Это - лишь исходная посылка, и от нее мы перейдем к главному. А главным является то, что повсеместное взаимодействие всего между собой осуществляется в форме взаимодействия систем. Отдельно вырванный объект или явление не может оказывать никакого воздействия на другой объект или явление. Сам по себе кислород не оказывает никакого реального действия сам на себя, пока он не образует системы с другим объектом, например, с водородом, в результате чего образует воду, или с легкими, после чего насытит кровь. Если же он вступит во взаимодействие с золотом, то ничего не произойдет, потому что с этим объектом он не может образовать системы. Система - это обязательное наличие взаимодействия между объектами и явлениями. Землетрясение на Мадагаскаре не повлияет на плодовитость кроликов в среднерусской полосе - оба этих явления системы не образуют. А запой хозяина, и, как следствие, перебои с кормом, плодовитость уменьшат существенно. Здесь система проглядывается. Система характеризуется наличием внутренней закономерности и внешней целесообразности. Система состоит из различных явлений или объектов, которые объединяет между собой общий смысл их взаимодействия. Ни одна система не существует просто так сама для себя. Она обеспечивает реализацию какого-нибудь компонента реальной действительности. Если в игре, чем больше таких компонентов, тем больше беспорядка, поскольку каждый компонент в своем назначении противоречит назначению другого компонента по условиям взаимодействия (защитник должен отбирать мяч у нападающего, а не способствовать ему своими действиями), то в реальной действительности, которую мы наблюдаем, все компоненты взаимодействия работают на общую цель системы, создавая строгий неумолимый порядок. Причем, чем больше явлений или объектов такая система объединяет в себе, тем грандиознее и совершеннее она по своему смыслу. Вместо игровой свалки появляется жесткий, целенаправленно работающий механизм. Достаточно яркий пример такой системы - круговорот воды в природе. Вода испаряется, собираясь в облака. Вновь проливается на землю и вновь испаряется. Рассмотрим эту систему и попробуем убрать из нее задействованные в ней явления и объекты. Если убрать эффект испарения, то вся вода собралась бы в одном, самом низком на Земле месте, что исключило бы сам круговорот. Значит, начинать надо с этого. Пока что в данной системе присутствуют только соединение молекул двух газов и сила тяжести. Чтобы эффект испарения присутствовал, надо подключить к системе солнце. Чтобы испарение и конденсация воды происходили не на одном и том же самом низком месте, придется добавить движение атмосферы, ветер. Система стала совершеннее. Теперь вода распределяется туда, где она нужна. Вокруг нее распределяется жизнь. Для того, чтобы жизнь была возможной в разумной и созидательной форме, нужна кривизна ландшафта, чтобы вода собиралась во впадины и потоки, а не просто впитывалась бы грунтом, образовывая грязь и мелкие лужи. Добавив водоразделы, мы сделали систему еще совершеннее и целесообразнее, так как появились реки, озера и моря. Добавим далее содержание в грунте минеральных солей. Теперь вода, устремляясь в самое низкое место, растворяет на своем пути соли и несет их в моря и океаны (гигантские впадины в земле), испаряется там, уносится в чистом виде, оставляя в них остатки соли, и образует соленые водные массивы, которые являются источником кислорода и аккумулятором тепла, формирующим приемлемый для жизни климат, и, кроме того, благодаря чистоте, обеспечивающейся соленостью, становятся источником питания для всех форм жизни, в том числе и для человека. Система стала еще совершеннее, и, благодаря своему совершенству, обеспечивает существование других совершенных систем - жизни и климата. На самом деле - это упрощенный, неподробный вид круговорота воды в природе, но и этого достаточно для того, чтобы понять, что все составные части этой системы придают ей тем большее совершенство, чем больше их самих. Если рассмотреть любое другое явление окружающего мира, то не составит труда убедиться, что самые совершенные конструкции - самые сложные по количеству взаимодействующих в них составных частей. То есть просматривается общий закон, согласно которому взаимодействие осуществляется только между объектами, создающими целесообразно действующие системы, а не случайные взаимосвязи игрового характера. Это - самое важное, что нам следует понять. И, чем больше таких объектов, тем эти системы совершеннее в своей общей целесообразности. Никакой игрой, принцип которой, - сталкивать целесообразности, тут, как видим, и не пахнет. Однако если вступают между собой во взаимодействие только объекты, создающие целесообразное действие, то не противоречит ли этот закон главной нашей исходной посылке - все находится во взаимодействии? Противоречит. Что же делать? Убирать противоречие и формулировать закон правильно, не по его внешнему признаку, а по внутренней сути. Тогда он будет выглядеть так - все объекты мира, между которыми осуществляется взаимодействие, образуют результатом этого взаимодействия только целесообразно действующие системы, и чем больше таких объектов, тем эти системы совершеннее в своей целесообразности. Игры по таким законам тоже не строятся. Можем ли мы распространить этот закон не только на механически действующие системы, но и на системы с присутствием разумного и волевого начала? Можем, и даже с еще большим основанием. Закон будет действовать и здесь. Например, если сгибать и разгибать руку в локтевом суставе, то это - просто совершаемая работа, не имеющая смысла и цели. Если же в руку взять гантель, то образуется система взаимодействия мышц с силой тяжести. Потому что гантель - это овеществленный кусок силы тяжести, взятый нами в потребной дозе. Образуется система, приводящая к развитию силы мышц. Появляется смысл и целесообразность. Если подключить сюда разумное начало, и применить знание о том, что силу тяжести (вес гантели) надо избирать таким образом, чтобы мышцы могли произвести только 6-8 движений до момента своего отказа совершать работу, то система станет оптимальной для наращивания массы мышц, а, следовательно, и силы. Еще совершеннее система станет, если применить принцип раздельности нагрузки на отдельные группы мышц с перерывом между такими нагрузками в 48 часов, тогда у мышц появляется время на отдых, во время которого у них происходит рост. И совершенно достигнет своих вершин система тогда, когда мы подключим к ней еще один компонент - белковый состав и график питания. Добавив сюда такую составную часть, как воля, мы получим совершенную систему формирования своего тела, называемую "бодибилдингом". Как видим, и здесь ни один новый элемент системы не работал против нее и не вносил игрового беспорядка. Но, похоже, в данном случае работает не закон мышления, в котором в самом заложена целесообразность, а работает способность мышления улавливать частную целесообразность общего закона целесообразности взаимодействия объектов и использовать это действие в нужном направлении. Глупое намерение и оригинальный ум могут, конечно же, попытаться создать и нецелесообразное взаимодействие объектов, но объекты не откликнутся на это. Все созданное таким вздорным намерением будет или быстроразрушимым или невзаимодействующим. Этот закон непреодолим, поскольку он сидит в самой природе вещей, а они не могут идти против своей природы. Попробуйте вырастить огурец на камне или двумя струями воды разжечь огонь, и вы в этом быстро убедитесь. Любое взаимодействие, которое происходит, всегда целесообразно, а если нет целесообразности, - то нет и взаимодействия. Могут спросить - а какая целесообразность в том, например, что можно