Книга Екклесiаста Толковая Библiя или комментарiй на все книги Св. Писанiя Ветхаго и Новаго Завета Книга Екклесiаста ---------------------------------------------------------------------------- Общедоступная богословская библиотека Выпускъ двадцать второй. Изданiе преемниковъ А. П. Лопухина Томъ пятый. Петербургъ. 1908. Безплатное приложенiе къ журналу "Странникъ" за 1908 годъ. OCR Бычков М.Н. В связи с отсутствием некоторых букв старого русского алфавита используются следующие замены: буква "и десятиричное" заменена на латинскую i; буква "ять" заменена на е. буква "ижица" заменена на и. буква "фита" заменена на ф. ---------------------------------------------------------------------------- Книга Екклесiаста {*}. {* Общее понятiе о Библiи, о Ветхомъ Завете, объ историческихъ и учительныхъ книгахъ см. I, II, III и IV т.т. Толковой Библiи. изд. Редакцiею Странника въ 1904, 1905, 1906 и 1907 г.г.} Книга Екклесiаста, какъ видно изъ ея начала, содержитъ въ себе слова Екклесiаста, сына Давидова, царя въ Iерусалиме. Такъ какъ лишь одинъ сынъ Давида былъ царемъ, именно Соломонъ, то очевидно, что этотъ последнiй и названъ здесь Екклесiастомъ. Соломонъ во все времена еврейской исторiи считался величайшимъ мудрецомъ и, какъ творецъ многихъ назидательныхъ притчей, учителемъ народа. Съ такимъ характеромъ онъ выступаетъ и въ нашей книге. Онъ "самъ былъ мудръ и училъ народъ познанiю", замечаетъ писатель книги въ XII, 9 Соответственно этой черте Соломону дано еврейское названiе Когелетъ. Оно происходитъ отъ корня kahal, который въ глагольной форме значитъ: созывать, собирать (= греч. ekkalew) ср. Лев. VIII, 3; Числ. I, 78; Второз. IV, 10 и др., въ форме существительнаго имени (какъ греч. ekklhsia {Греч. ekklhsia и лат. concilium имеютъ общiй корень съ евр. kahal.}; собранiе вообще, религiозное собранiе въ частности, напр. Числ. X, 7: Пс. 22, 23, 35, 18; Неем. V, 7 и др. Отсюда евр. koheleth, какъ и греч. ekklhsiastsV значитъ: созывающiй собранiе, говорящiй въ собранiи, церковный ораторъ, проповедникъ. Къ такому наименованiю Соломона могъ дать частный поводъ въ высшей степени знаменательный фактъ, описанный въ 3 Цар. VIII (ср. 2 Пар. V-VI), когда Соломонъ при освященiи своего храма созвавъ (jakhel) израильтянъ, произнесъ свою замечательнейшую молитву о ниспосланiи милости Божiей всемъ приходящимъ во храмъ, какъ народу еврейскому, такъ и иноплеменникамъ, затемъ благословивъ собранiе (kehal) обратился къ нему съ речью, въ которой молилъ Бога о томъ, чтобы Онъ направилъ сердце народа на сохраненiе уставовъ и соблюденiе заповедей. Здесь такимъ образомъ въ наглядной, осязательной форме Соломонъ явился темъ, чемъ онъ былъ для своего народа и во все последующiя времена, т. е. когелетомъ, проповедникомъ. Женская форма евр. имени указываетъ или на подразумеваемое существительное chokma (мудрость) или, вероятнее, на оффицiальную миссiю Соломона, какъ народнаго учителя, такъ какъ имена, означающiя должность, часто принимали у евреевъ форму женскаго рода. Вероятно такимъ путемъ образовавшееся символическое имя Соломона - Когелетъ - (Екклезiастъ) дало названiе и самой книге. Все содержанiе книги Екклесiаста служитъ какъ бы ответомъ на вопросъ: въ чемъ счастье на земле, возможно ли для человека полное, совершенное счастье (I, 3, III, 9, V, 15, VI, 11)? На этотъ вопросъ Екклесiастъ самымъ решительнымъ образомъ даетъ отрицательный ответъ. Ithron - такъ называетъ онъ совершенное счастье - въ отличiе отъ временныхъ и скоропреходящихъ радостей - невозможно для человека. Ничто въ мiре и въ жизни человека не можетъ дать такого счастья. Отсюда все суетно, все ничтожно, все безполезно. Суета суетъ, все суета. Вотъ выводъ, къ которому пришелъ Екклесiастъ путемъ долгихъ и тяжелыхъ исканiй, и который онъ одинаково решительно высказываетъ какъ въ начале, такъ и въ конце книги (I, 2; XII, 8). Но почему недостижимо абсолютное счастье, почему все оказывается въ этомъ смысле безполезнымъ и суетнымъ? Причина этого въ томъ, что все въ мiре подчинено неизменнымъ и въ тоже время однообразнымъ законамъ и вследствiе этого находится въ постоянномъ круговращенiи, не дающемъ ничего новаго, ничего такого, что могло бы хотя въ будущемъ обезпечить достиженiе Ithron (I, 4-11). Движенiе не впередъ, а вокругъ, безпрогрессивное круговращенiе наблюдается не только во внешней природе, но и въ жизни человеческой, где психическiя явленiя чередуются съ тою же последовательностью, какъ и явленiя природы, столь же мало зависятъ отъ воли человека, где также есть всему свое время (III, I-8). Эта неотвратимость естественнаго хода вещей, безсилiе человеческой воли изменить его направленiе, подчинить себе, делаютъ счастье, доступное человеку, непрочнымъ, непостояннымъ, случайнымъ, скоропреходящимъ. Человекъ ни за одну минуту не можетъ поручиться, что счастье не изменитъ ему. Конечно такое счастье не есть Ithron. Изследуя затемъ частные случаи изъ собственной жизни и жизни людей, Екклесiастъ еще более убеждается въ томъ, что ничто не можетъ дать человеку истиннаго счастiя. Мудрость? Но она приноситъ людямъ мученiе, обнажая и въ мiре и въ человеке безобразiе и ничтожество, прикрывающееся видимой красотой и целесообразностью, рождая въ человеке тяжелое сознанiе ограниченности его ума и непостижимости всего существующаго (I, 13-18). Безпечное веселiе, пользованiе всякими удовольствiями и развлеченiями? Но оно оставляетъ въ душе человека мучительное ощущенiе пустоты и безсодержательности (II, I-2). Радости труда, разнообразной деятельности? Но оне меркнутъ отъ сознанiя ничтожности и случайности результатовъ труда (II, 3-11). Последнiе зависятъ не столько отъ самого человека, его талантовъ и энергiи, сколько отъ времени и случая (IX, 11). Не зависитъ отъ человека и то благо, чтобы есть и пить (II, 24). Богатство? Но оно принадлежитъ собственно не человеку, а жизни. При смерти обладателя оно переходитъ къ наследнику, который можетъ оказаться глупымъ и злоупотребить наследствомъ (II, I8-19). Да и при жизни богатые часто чувствуютъ себя одинокими, мучатся завистью, раздорами, жадностью (IV, 4-8; VI, I-6) или внезапно теряютъ богатство (V, 10-16). Но надъ всеми этими человеческими скорбями и превратностями царитъ величайшее зло - смерть, которая одинаково поражаетъ и мудрыхъ и глупыхъ (II, I4-16), и праведныхъ и нечестивыхъ (IX 1-3) уничтожая такимъ образомъ всякое различiе между людьми и делая счастье ихъ призрачнымъ. А то, что следуетъ за смертью, состоянiе въ шеоле, есть жизнь безъ знанiя, размышленiя, безъ любви, надежды и ненависти, жизнь, по сравненiю съ которой даже печальное земное существованiе есть благо, такъ какъ и псу живому лучше, чемъ мертвому льву (IX, 4-6, 10). Где царствуетъ смерть, тамъ не можетъ быть прочнаго счастья. Но что же отсюда следуетъ? Долженъ ли человекъ придти къ мрачному унынiю, къ сознательному отвращенiю къ жизни, столь безжалостно разбивающей все мечты о счастье? Нетъ. Тамъ, где повидимому безпросветнымъ туманомъ долженъ былъ нависнуть крайнiй пессимизмъ, для Екклесiаста заблестела живая надежда на возможность некотораго счастья, вера въ некоторую ценность жизни. Ithron - совершенное счастье для Екклесiаста по прежнему оставалось недостижимымъ, но онъ нашелъ въ жизни сравнительное благо, относительное счастье, то, о чемъ съ уверенностью можно сказать, что это нечто лучшее. На место недостижимаго Ithron является возможное для человека Tob. Что такое это Tob? Чтобы понять и суметь достичь это Tob, для этого необходимо взглянуть на мiръ и жизнь человека съ совершенно новой точки зренiя, съ точки зренiя религiозной, надо на место мiросознанiя поставить богосознанiе, живое сознанiе действующей въ мiре Божественной силы. Все въ мiре подчинено известнымъ неизменнымъ законамъ, но эти законы суть ничто иное какъ выраженiе Божественной воли. Человекъ зависитъ не отъ слепого рока, а отъ Божественнаго провиденiя. Все отъ руки Божiей. Безъ него человекъ не можетъ даже есть и пить (II, 24-26). Человекъ не въ состоянiи препираться съ Богомъ (VI, 10), изменить то, что делаетъ Богъ (III, 14; ср. VII, 13). Онъ не знаетъ путей Божiихъ (III, 16-17), не знаетъ ни будущаго, ни целей настоящаго (III, 11, XI, 5; VII, I4). Но если пути Божiи и непостижимы, то они во всякомъ случае не могутъ быть несправедливы. Богъ воздастъ каждому по заслугамъ, наградитъ боящихся Его и накажетъ нечестивыхъ (VIII, 12-13). Какъ только человекъ начинаетъ взирать на мiръ съ религiозной точки зренiя, кореннымъ образомъ изменяется его настроенiе. Убедившись въ томъ, что судьба человека въ рукахъ Божiихъ (IX, I), онъ оставляетъ все безпокойныя заботы и боязливыя ожиданiя будущаго, всякое раздраженiе огорченiе и досаду (V, I6), которыя, ни къ чему не приводя, портятъ настоящее, отравляютъ всякiя радости, и наиболее верное средство къ обезпеченiю будущаго видитъ въ прiобретенiи милости Божiей сердечной молитвой, благоговейнымъ исполненiемъ обрядовъ, соблюденiемъ заповедей и обетовъ (IV, 17, V, 4). Спокойный за будущее онъ безмятежно наслаждается теми радостями, какiя посылаетъ ему Богъ (VII, 14). Онъ естъ съ веселiемъ хлебъ свой, пьетъ въ радости вино свое, считая то и другое за даръ Божiй (IX, 7; III, 13). Онъ наслаждается жизнью съ женою своею, которую далъ ему Богъ на все суетные дни подъ солнцемъ (IX, 9). Во всякое время одежды его светлы, и елей не оскудеваетъ на голове его (IX, 8). Сладокъ ему светъ и прiятно ему солнце (XI, 7). Если Богъ посылаетъ ему несчастiе, онъ размышляетъ (VII, 14) и примиряется съ нимъ, вполне убежденный въ целесообразности и справедливости Божественнаго промысла, въ воспитывающей и очищающей силе страданiй. Зная, что при печали лица сердце ублажается (VII, 3), онъ намеренно ищетъ того, что возбуждаетъ печаль. Онъ предпочитаетъ день смерти дню рожденiя, домъ плача дому пира, сетованiе смеху, обличенiя мудрыхъ песнямъ глупыхъ (VII, 1-6). Въ отношенiи къ людямъ онъ проникается чувствомъ незлобiя, снисходительности, доброжелательства. Онъ ищетъ нравственнаго единенiя съ людьми, зная, что двоимъ лучше, чемъ одному (IV, 9-10). Уверенный, что отъ судьбы другихъ людей зависитъ и его судьба, онъ всячески содействуетъ ихъ благополучiю, щедро раздавая свое имущество (XI, 1-2). - Таковое состоянiе духа, когда человекъ, всецело вручивъ себя Божественному провиденiю, безмятежно наслаждается жизнью, спокойно и благополучно перенося все посылаемыя ему испытанiя, и есть единственно возможное для него счастье, его Tob. Но это счастье не полное, оно не можетъ вполне удовлетворить вложенному въ человека стремленiю къ вечному счастью (III, 10-11). Ithron недостижимо. Все суета и томленiе духа. Вотъ результатъ, къ которому пришелъ Екклесiастъ. Съ его ученiемъ о шеоле, съ его неопределеннымъ представленiемъ о суде Божiемъ, съ его полнымъ незнанiемъ воскресенiя мертвыхъ Екклесiастъ не могъ придти къ иному выводу. Онъ искалъ совершеннаго счастья "подъ солнцемъ", т. е. въ пределахъ земного бытiя, но тамъ его не могло быть. Книга Екклесiаста въ надписанiи своемъ (I, 1) усвояется Соломону. Но само по себе надписанiе книги не решаетъ окончательно и безусловно вопроса о ея писателе. Въ древности было въ обычае воспроизводить мысли и чувства замечательныхъ историческихъ лицъ въ разговорной или поэтической форме. Это было своего рода литературнымъ прiемомъ, особой литературной формой, въ которой авторъ, заботясь о тожестве духа, а не о тожестве буквы, бралъ изъ исторiи лишь общую мысль, подвергая ее самостоятельной разработке. Примеръ такого своеобразнаго изложенiя речей пророческихъ, можно находить въ книгахъ Царствъ и Паралипоменонъ. Некоторыя особенности книги Екклесiаста убеждаютъ въ томъ, что и въ ней мы имеемъ дело съ подобнымъ литературнымъ прiемомъ. Прежде всего языкъ книги съ несомненностью показываетъ, что она явилась уже после плена вавилонскаго когда еврейскiй языкъ потерялъ свою чистоту и получилъ сильную арамейскую окраску. Книга Екклесiаста переполнена арамеизмами даже въ большей степени, чемъ книги Ездры и Неемiи и другiя послепленныя произведенiя, заключаетъ въ себе множество отвлеченныхъ и философскихъ выраженiй и даже имеетъ кое-что общее съ талмудическимъ словоупотребленiемъ (см. особенности языка у Кейля Bibl. comment. ub. d. poet. B. A. T. IV B; 5 197-206 и М. Олесницкаго, Книга Екклезiаста, стр. 156-157. Правъ одинъ изследователь сказавшiй, что если бы Соломонъ написалъ книгу Екклезiаста, то не было бы никакой исторiи еврейскаго языка. Во всякомъ случае тогда нельзя было бы усвоять Соломону книгу Притчей. И въ самомъ содержанiи книги мы найдемъ не мало признаковъ ея позднейшаго происхожденiя. Екклезiастъ говоритъ о себе: Я былъ царемъ надъ Израилемъ въ Iерусалиме (I, I2). Самъ Соломонъ не могъ употребить здесь прошедшаго времени такъ какъ онъ оставался царемъ до конца своей жизни. Такимъ образомъ могъ сказать о немъ человекъ, жившiй после него. Тоже следуетъ сказать о выраженiи: Я возвеличился и прiобрелъ мудрости больше всехъ бывшихъ прежде меня надъ Iерусалимомъ (I, 16). До Соломона лишь одинъ Давидъ былъ царемъ въ Iерусалиме, следовательно при жизни Соломона нельзя было говорить о всехъ бывшихъ царяхъ въ Iерусалиме. По II, 3 9 представляется, что Соломонъ предавался чувственнымъ наслажденiямъ ради философскихъ экспериментовъ, по идеальнымъ мотивамъ. Этого не могъ сказать о себе историческiй Соломонъ. Говоря о религiозныхъ недостаткахъ современнаго общества, наша книга совершенно умалчиваетъ объ идолопоклонстве, столь широко распространенномъ во времена царей, а отмечаетъ фарисейское, бездушное исполненiе обрядовъ (IV, 17; V, 1 и д.), о которомъ часто говоритъ пророкъ Малахiя. Непонятно для времени Соломона и предостереженiе отъ составленiя и чтенiя многихъ книгъ (XII, 12). Самое содержанiе книги, жалобы на суетность всего, общее чувство неудовлетворенности, увещанiе не поддаваться мрачному унынiю, довольствоваться немногимъ въ жизни, - мало подходитъ къ славной и блестящей эпохе Соломона, когда еврейскiй народъ переживалъ пору своей юности, полный силъ и надеждъ, гордый своими успехами, не знавшiй еще разочарованiя. Здесь сказались скорее общее недовольство послепленнаго времени, общее утомленiе въ постоянной борьбе съ тяжелыми политическими и соцiально-экономическими условiями жизни. Не говори, отчего это прежнiе дни были лучше нынешнихъ, наставляетъ Екклезiастъ. Ни въ одну эпоху это такъ часто не говорилось, какъ после плена. Все это побуждаетъ признать, что книга Екклезiаста написана не Соломономъ, а лицомъ, жившимъ въ послепленное время. Уже м. Филаретъ допускалъ некоторое сомненiе въ принадлежности ея Соломону. "Къ сожаленiю, писалъ онъ, обращенiе Соломона не столь достоверно, какъ его заблужденiе. Книга Екклезiаста повидимому есть памятникъ его покаянiя" (Начерт. церковно-библ. исторiи. Изд. 9. стр. 230 231). Какъ видно изъ содержанiя книги и изъ историческихъ обстоятельствъ ея появленiя, цель, какую ставилъ себе ея писатель, состояла въ томъ, чтобы утешить впадавшихъ въ унынiе современниковъ, съ одной стороны выяснивъ суетность и тленность всего земного, съ другой стороны указавъ средство и при существовавшихъ тяжелыхъ условiяхъ создать более или менее сносное существованiе. Это средство заключалось въ томъ, чтобы жить, трудиться, наслаждаться всякими доступными радостями, ежеминутно, такъ сказать, ощущая свою зависимость отъ Божественнаго провиденiя и въ немъ почерпая для себя источникъ нравственнаго мужества и душевнаго спокойствiя. Такая задача книги, какъ и все ея содержанiе, вполне согласное съ богооткровеннымъ ветхозаветнымъ ученiемъ, не даютъ никакихъ основанiй сомневаться въ каноническомъ достоинстве книги. Если некоторые древнiе раввины, а за ними и христiанскiе писатели (напр. Iустинъ, Ириней, Климентъ Александрiйскiй, Оригенъ) совершенно умалчиваютъ о книге Екклезiаста и сомневаются въ каноническомъ достоинстве книги, то это объясняется темъ, что они брали и толковали некоторыя соблазнявшiя ихъ места отрывочно, безъ связи съ общимъ содержанiемъ книги, и вследствiе этого находили въ нихъ признаки эпикуреизма, фатализма и пессимизма. Ничего подобнаго не оказывается въ книге при правильномъ ея пониманiи. КНИГА ЕККЛЕСIАСТА. ----- ГЛАВА 1-я. ----- 1. Слова Екклесiаста, сына Давидова, царя въ Iерусалиме. 2. Суета суетъ, сказалъ Екклесiастъ, суета суетъ, - все суета! 3. Что пользы человеку отъ всехъ трудовъ eгo, которыми трудится онъ подъ солнцемъ? 4. Родъ проходитъ, и родъ приходитъ, а земля пребываетъ во-веки. 5. Восходитъ солнце, и заходитъ солнце, и спешитъ къ месту своему, где оно восходитъ. 6. Идетъ ветеръ къ югу, и переходитъ къ северу, кpyжитcя, кружится на ходу своемъ, и возвращается ветеръ на круги свои. 7 Все реки текутъ въ море, но море не переполняется: къ тому месту, откуда реки текутъ, оне возвращаются, чтобы опять течь. 8. Все вещи - въ труде: не можетъ человекъ пересказать всего; ненасытится око зренiемъ, ненаполнится ухо слушанiемъ. 9. Что было, то и будетъ; и что делалось, то и будетъ делаться, - и нетъ ничего новаго подъ солнцемъ. 10. Бываетъ нечтo, о чемъ говорятъ: "смотри, вотъ это нoвoe"; но это было уже въ векaxъ, бывшихъ прежде насъ. 11. Нетъ памяти о прежнемъ; да и о тoмъ, что будетъ, не останется памяти у техъ, которые будутъ после. 12. Я, Екклесiастъ, былъ царемъ надъ Израилемъ въ Iерусалиме; 13. и предалъ я сердце мое тому, чтобъ изследовать и испытать мудростью все, что делается подъ небомъ: это тяжелое занятiе далъ Богъ сынамъ человеческимъ, чтобы они упражнялись въ немъ. 14. Виделъ я все дела, какiя делаются подъ солнцемъ, и вотъ, все - суета и томленiе духа! 15. Кривое не можетъ сделаться прямымъ, и чего нетъ, того нельзя считать. 16. Говорилъ я съ сердцемъ моимъ такъ: вотъ я возвеличился и прiобрелъ мудрости больше всехъ, которые были прежде меня надъ Iерусалимомъ, и сердце мое видело много мудрости и знанiя. 17. И предалъ я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумiе и глупость; узналъ что и это - томленiе духа; 18. потому что во многой мудрости много печали; и кто умножаетъ познанiя - умножаетъ скорбь. ---------------------------------------------------------------------------- I. 2-3. Основная мысль книги. 4-11. Круговращенiе мiровыхъ стихiй. 12-15. Личный опытъ Екклезiаста. 16-18. Суетность мудрости. 1. Сравнивая надписанiе книги Притчей и книги Екклезiаста, некоторые толкователи не безъ основанiя находятъ въ последней признаки несоломоновскаго происхожденiя. Не совсемъ понятно, почему Соломонъ не названъ здесь своимъ собственнымъ именемъ, какъ это въ книге Притчей, если бы действительно онъ былъ писателемъ книги Екклезiаста. Не выступаетъ ли здесь историческiй Соломонъ простымъ символомъ, какъ и самое имя Когелетъ? Мало понятно также выраженiе царя въ Iерусалиме. Въ историческихъ книгахъ Соломонъ называется обыкновенно царемъ израильскимъ (напр. 4 Цар. XXIII, 13, 3 Цар. IV, 1 и др.), но никогда просто царемъ въ Iepyсaлиме. Последнее выраженiе указываетъ повидимому на то время, когда Израиль пересталъ составлять самостоятельное царство и не имелъ уже своего царя въ Iерусалиме. 2. Суета суетъ. Евр. hebel отъ халдейскаго habal - дымиться, испаряться значитъ: дымъ, паръ, дыханiе, въ переносномъ смысле: ничтожество, безполезная вещь, тленность, суетность. Этимъ именемъ называются языческiе боги (Второз. XXXII, 21; Iер. XIV, 22), какъ не приносящiе никакой пользы человеку (Iер. XYI, 19), всякая безполезная вещь, тщетное, напрасное действiе (Исаiи XXX, 7; XLIX 4), фантастическiя мысли (Пс. ХСIII, 11), безрадостная, скорбная жизнь (Iов. VII, 16). Выраженiе "суета суетъ" указываетъ на высшую степень ничтожности, безполезности. Ничтожнымъ по Екклезiасту является все. Но въ 3 и след. стихахъ это "все" ограничивается существующимъ и происходящимъ "подъ солнцемъ", т. е. въ пределахъ земного, конечнаго бытiя. Да и въ этомъ случае понятiе суетности у Екклезiаста нуждается въ некоторомъ ограниченiи. Все вещи и явленiя по планамъ провиденiя имеютъ свои цели, осуществляя которые оне не могутъ быть признаны безполезными, ничтожными (ср. III, 11: все соделалъ Онъ прекраснымъ въ свое время). Ничтожными оне являются въ сознанiи Екклезiаста лишь въ отношенiи къ той цели человеческихъ стремленiй, которая заключается въ достиженiи совершеннаго, абсолютнаго счастья - Ithron. По отношенiю къ этой цели все въ мiре ничтожно, безполезно, тщетно. Ничто не въ состоянiи дать человеку непреходящаго счастья. 3. Что пользы человеку. Евр. слово Ithron въ библiи ни paзу ни встречается. По мненiю ебраистовъ оно значитъ: остающееся, непреходящее. Бл. Iеронимъ вопросъ 3 стиха передаетъ словами: quid superest, т. e. что остается? Григорiй Нисскiй выражаетъ его еще яснее: "какое изъ видимыхъ благъ пребываетъ всегда темъ же?" Словомъ Ithron такимъ образомъ обозначается счастье постоянное, устойчивое, вечное - въ отличiе отъ счастья временнаго, скоропреходящаго, призрачнаго. Свой вопросъ, приводятъ ли къ какому либо прочному счастью все усилiя людей, Екклезiастъ оставляетъ здесь безъ ответа. Но этотъ ответъ былъ уже данъ самымъ решительнымъ образомъ во второмъ стихе, въ признанiи суетности всего. 4. Невозможность прочнаго человеческаго счастья выражается уже въ неустойчивости и постоянной смене человеческихъ поколенiй при неизменности и прочности неодушевленной природы. "Что суетнее той суеты, говоритъ Бл. Iеронимъ, что земля, созданная для людей, пребываетъ, а самъ человекъ, господинъ земли, мгновенно распадается въ прахъ"? 5. По и въ жизни природы, такъ же какъ въ жизни человечества, происходитъ постоянная сменяемостъ. И здесь все движется, все течетъ, но только не впередъ, а вокругъ, следовательно всегда по одному и тому же пути, вечно по одному и тому же шаблону. Таково прежде всего движенiе солнца. Спешитъ къ месту своему, точнее съ еврейскаго: "задыхаясь спешитъ къ месту своему". Выраженiе указываетъ на утомленiе отъ вечно однообразнаго движенiя. 6. Повидимому самая свободная изъ стихiй - воздухъ въ действительности вечно повторяетъ одно и то же движенiе, движенiе по одной и той же окружности. Следуетъ заметить, что однообразiе въ движенiи ветра было особенно заметно для жителя Палестины. Тамъ съ осенняго равноденствiя до ноября господствуетъ северозападный ветеръ; сь ноября до февраля - западный и югозападный ветры, съ февраля до iюня - восточный, съ iюля северный въ перемежку съ другими. 7. Постоянному и однообразному движенiю подвержены и реки, причемъ это движенiе не производитъ никакихъ чрезвычайныхъ переменъ въ мiре. Сколько бы ни текли реки въ море, море никогда не переполнится и не зальетъ собою земли. Къ тому месту, откуда реки текутъ, оне возвращаются, чтобы опять течь. Этотъ переводъ не точенъ, хотя и удачно выражаетъ мысль о круговращенiи. значитъ "где", а не: "откуда". Точно также значитъ: "тамъ", "туда", а не: "оттуда". Правильный переводъ этого места долженъ быть, таковъ: "къ тому месту, куда реки текутъ, туда оне всегда опять текутъ". Св. писатель говоритъ лишь о теченiи рекъ всегда по одному и тому же направленiю, а не о круговомъ движенiи водной стихiи, хотя и въ то время уже знали, что вода, испаряясь и образуя облака, снова падаетъ на землю (Iов. XXXVI, 27 и д.). 8. Все вещи въ труде. Евр. dabar имеетъ два значенiя: вещь и слово. То и другое значенiе встречается и въ книге Екклезiаста. Это даетъ основанiе многимъ переводчикамъ и толкователямъ начало восьмого стиха переводить: все слова слабы, безсильны (передать однообразное движенiе вещей). Такъ передаетъ греческiй и славянскiй переводъ. Трудно сделать выборъ изъ этихъ двухъ пониманiй, такъ какъ оба они вполне отвечаютъ контексту. Постоянное, однообразное движенiе вещей столь велико, что могло бы дать безконечный матерiалъ для человеческой способности говорить, видеть и слышать. 9. Постоянное, однообразное движенiе вещей въ одномъ и томъ же направленiи, движенiе по своей окружности, конечно не можетъ произвести ничего новаго. Результаты его всегда одни и теже. 10. Если иногда и думаютъ, что произошло нечто новое, сделанъ шагъ впередъ, то на самомъ деле и здесь мы имеемъ дело съ повторенiемъ стараго. 11. Ошибка въ этомъ случае происходитъ отъ недостатка исторической памяти, оттого, что о прежнихъ поколенiяхъ забываютъ последующiя. Вместо о прежнемъ и о томъ, что будетъ, следуетъ переводитъ "о прежнихъ" и "о позднейшихъ", такъ какъ множественное число мужскаго рода въ евр. подлиннике указываетъ очевидно на людей. 12. Безцельное круговращенiе мiровыхъ стихiй само по себе не доказываетъ еще, что невозможно высшее счастье для человека. Человеческая жизнь сложнее, чемъ жизнь природы, идетъ своимъ самостоятельнымъ путемъ и потому можетъ быть таитъ въ себе особые задатки для удовлетворенiя человеческаго стремленiя къ вечному счастью. Поэтому писатель считаетъ нужнымъ отъ наблюденiя надъ внешней природой обратиться къ психологическому опыту. Соломонъ, въ которомъ съ мудростью соединялись повидимому все дары счастья, более всехъ другихъ имелъ основанiе ответить на вопросъ о возможности личнаго счастья; въ его богатомъ жизненномъ опыте произведена оценка всемъ благамъ съ точки зренiя совершеннаго счастья, фактически проверено то, что писатель книги решаетъ теоретически. Понятно, насколько полезно было ему воспользоваться опытомъ Соломона. Однако пройдя чрезъ богопросвещенное сознанiе священнаго писателя, этотъ опытъ долженъ былъ получить некоторыя новыя черты, несвойственныя исторической личности Соломона; онъ естественно долженъ былъ получить характеръ философскихъ исканiй, философскихъ экспериментовъ: если историческiй Соломонъ въ поискахъ счастья поступалъ по влеченiю сердца, по естественной страсти, подобно прочимъ людямъ, то идеальный Соломонъ-Екклезiасть руководился въ этомъ случае идеальными мотивами, "мудростью" (ст. 13; II, 3), желанiемъ на опыте изследовать величайшiй для человечества вопросъ: что хорошо для сыновъ человеческихъ, и что должны были бы они делать подъ небомъ во дни своей суетной жизни. 13. Цель опыта Екклезiаста заключалась въ изследованiи всего, что делается подъ небомъ, съ точки зренiя вопроса о счастьи. Первымъ результатомъ, къ которому пришелъ Екклесiастъ въ своихъ изследованiяхъ, было сознанiе, что уже самое стремленiе людей познать и оценить дела человеческiя, составляетъ тяжелое, мучительное занятiе, которое, будучи вложено самимъ Богомъ въ природу человека, какъ бы противъ его воли овладеваетъ имъ. Некоторые толкователи выраженiе "тяжелое занятiе" относятъ не къ изследованiю делъ человеческихъ, а къ самымъ деламъ. Но едва ли оно соответствуетъ выраженiю: "все, что делается подъ небомъ". Тяжелымъ, мучительнымъ занятiемъ изследованiе делъ человеческихъ является вследствiе крайней неутешительности его результатовъ. 14. Выводъ, къ которому пришелъ Екклезiастъ въ своихъ изследованiяхъ, былъ тотъ, что все суета и томленiе духа. Къ своему излюбленному выраженiю hebel Екклезiастъ присоединяетъ новое - reuth ruaсh. Это выраженiе переводится различно. Одни (пер. халдейскiй, сирскiй, вульгата), производя встречающееся лишь у Екклезiаста слово reuth отъ raah - бушевать, разламывать, переводятъ: волненiе, томленiе духа (какъ русскiй). Другiе (Акила, Феодотiонъ и Симмахъ), производя отъ raah - пасти, переводятъ: пасенiе ветра. Третьи, производя отъ того же глагола съ значенiемъ домогаться, переводятъ: стремленiе ветра, затея ветряная (LXX - proairV pneumaioV) или погоня за ветромъ. Последнiя два пониманiя более соответствуютъ контексту и имеютъ весьма близкое параллельное место въ книге пр. Осiи XII, 1, въ словахъ: Ефремъ пасетъ ветеръ (raah ruaсh) и гоняется за восточнымъ ветромъ. Назвавъ все дела человеческiя пасенiемъ ветра или погоней за ветромъ, Екклезiасть указываетъ на ничтожность, призрачность ихъ результатовъ въ смысле достиженiя прочнаго счастья. 15. Въ этомъ стихе объясняется причина безрезультатности человеческой деятельности. Последняя не въ состоянiи изменить существующiй порядокъ, исправить все недостатки и несовершенства во внешней природе и въ природе человека, пересоздать ту и другую. 16. Если все дела и стремленiя человеческiя ничтожны и безрезультатны, какъ дымъ, какъ погоня за ветромъ, вследствiе неустранимыхъ недостатковъ и несовершенствъ мiра, то само собою понятно, что изследованiе ихъ мудростью и самая мудрость не могутъ дать нравственнаго удовлетворенiя человеку. Подъ выраженiемъ больше всехъ, которые были прежде меня надъ Iерусалимомъ некоторые толкователи разумеютъ не царей, такъ какъ до Соломона былъ лишь одинъ царь въ Iерусалиме - Давидъ, а вообще израильтянъ. Однако предлогъ "надъ" (аl) заключаетъ въ себе понятiе господства и можетъ указывать, следовательно, лишь на царей iерусалимскiхъ. Екклезiастъ приписываетъ себе обладанiе мудростью, какъ религiознымъ и нравственно-практическимъ познанiемъ, и вообще знанiемъ, какъ теоретическимъ, научнымъ постиженiемъ вещей. 17-18. Екклезiастъ на собственномъ опыте убедился, что прiобретенiе мудрости и знанiя оказалось такой же суетой, такой же погоней за ветромъ, какъ и все въ человеческой жизни. Оно не только не доставило ему счастья, но напротивъ увеличило его страданiя, показавъ всю призрачность человеческихъ надеждъ, всю безрезультатность человеческихъ стремленiй, обнаживъ ничтожество всего земного. ----- ГЛАВА 2-я. ----- 1. Сказалъ я въ сердце моемъ: дай, испытаю я тебя весельемъ, и насладись добромъ; но и это - суета! 2. О смехе сказалъ я: глупость! а о веселье: что оно делаетъ? 3. Вздумалъ я въ сердце моемъ услаждать виномъ тело мое и, между темъ какъ сердце мое руководилось мудростью, придержаться и глупости, доколе не увижу, что хорошо для сыновъ человеческихъ, что должны были бы они делать подъ небомъ въ немногiе дни жизни своей. 4. Я предпринялъ большiя дела: построилъ себе домы, посадилъ себе виноградники, 5. устроилъ себе сады и рощи и насадилъ въ нихъ всякiя плодовитыя дерева; 6. сделалъ себе водоемы для орошенiя изъ нихъ рощей, произращающихъ деревья; 7. прiобрелъ себе слугъ и служанокъ, и домочадцы были у меня; также крупнаго и мелкаго скота было у меня больше, нежели у всеxъ, бывшихъ прежде меня въ Iерусалиме; 8. собралъ себе серебра и золота и драгоценностей отъ царей и областей; завелъ у себя певцовъ и певицъ и услажденiя сыновъ человеческихъ - разныя музыкальныя орудiя. 9. И сделался я великимъ и богатымъ больше всехъ, бывшихъ прежде меня въ Iерусалиме; и мудрость моя пребыла со мною. 10. Чего бы глаза мои не пожелали, я не отказывалъ имъ, не возбранялъ сердцу моему ни какого веселья, потому что сердце мое paдовалось во всехъ трудахъ моихъ, и это было моею долею отъ всехъ трудовъ моихъ. 11. И оглянулся я на все дела, мои, которыя сделали руки мои, и на трудъ, которымъ трудился я делая ихъ: и вотъ, все - суета и томленiе духа, и нетъ отъ нихъ пользы подъ солнцемъ! 12. И обратился я, чтобы взглянуть на мудрость и безумiе и глупость: ибо что можетъ сделать человекъ после царя сверхъ того, что уже сделано. 13. И увиделъ я, что преимущество мудрости предъ глупостью такое же, какъ преимущество света передъ тьмою: 14. у мудраго глаза его - въ голове его, а глупый ходитъ во тьме; но узналъ я, что одна участь постигаетъ ихъ всехъ. 15. И сказалъ я въ сердце моемъ: и меня постигнетъ та же участь какъ и глупаго: къ чему же я сделался очень мудрымъ? И сказалъ я въ сердце моемъ, что и это суета; 16. потому что мудраго не будутъ помнить вечно, какъ и глупаго; въ грядущiе дни все будетъ забыто, и увы! мудрый умираетъ наравне съ глупымъ. 17. И возненавиделъ я жизнь, потому что противны стали мне дела, которыя делаются подъ солнцемъ; ибо все - суета и томленiе духа! 18. И возненавиделъ я весь трудъ мой, которымъ трудился подъ солнцемъ, потому что долженъ оставить его человеку, который будетъ после меня. 19. И кто знаетъ: мудрый ли будетъ онъ, или глупый? ? онъ будетъ распоряжаться всемъ трудомъ моимъ, которымъ я трудился, и которымъ показалъ себя мудрымъ подъ солнцемъ. И это - суета. 20. И обратился я, чтобы внушить сердцу моему отречься отъ всего труда, которымъ я трудился подъ солнцемъ, - 21. потому что иной человекъ трудится мудро, съ знанiемъ и успехомъ, и долженъ отдать все человеку, не трудившемуся въ томъ, какъ бы часть его. И это - суета и зло великое! 22. Ибо что будетъ иметь человекъ отъ всего труда своего и заботы сердца своего, что трудится онъ подъ солнцемъ? 23. Потому что все дни его - скорби, и его труды - безпокойство; даже и ночью сердце его не знаетъ покоя. И это - суета! 24. Не во власти человека и то благо, чтобъ есть и пить и услаждать душу свою отъ труда своего. Я увиделъ, что и это отъ руки Божiей; 25. потому что кто можетъ есть, и кто можетъ наслаждаться безъ Него. 26. Ибо человеку, который добръ предъ лицемъ Его, Онъ даетъ мудрость и знанiе и радость; а грешнику даетъ заботу - собирать и копить, чтобы после отдать доброму предъ лицемъ Божiимъ. И это - суета и томленiе духа! ---------------------------------------------------------------------------- II. 1-11. Суетность мiрского веселiя. 12-17. Одинаковая участь мудраго и глупаго 18-23. Суетность труда. 24-26. Пища, какъ даръ Божiй 1. Убедившись въ томъ, что познанiе истины усиливаетъ внутреннюю неудовлетворенность, лишаетъ человека спокойствiя и повседневныхъ радостей, Екклезiастъ решаетъ взглянуть на жизнь безпечными глазами, со всею беззаботностью отдаться веселiю, искать счастья не въ духовныхъ, а въ чувственныхъ наслажденiяхъ. Слав. виждь во блазе значитъ: испытай на опыте наслажденiя. 2. Но и эта попытка кончилась неудачей. Безпечная веселость, забавляющаяся въ сущности ничтожными и пошлыми вещами, не более какъ глупость и не можетъ дать чего нибудь положительнаго для человеческаго счастья. Смехъ и веселiе представляются здесь въ образе лицъ, къ которымъ Екклезiастъ обращается съ речью. Следуетъ переводить: "смеху сказалъ я: глупость! и веселiю: что оно делаетъ". 3. Екклезiасть отдавался чувственнымъ удовольствiямъ