Почему ваши люди стерли ее воспоминания? Это ты приказал? - Нет, это идея хирурга. Ему стало ее жаль. Лицо адмирала напряглось, а в голосе слышалась боль. - Это было ужасно. Я тогда этого не понимал. Сейчас, наверное, понимаю. Когда Форратьер натешился досыта - а он с ней сам себя превзошел, даже по его меркам, - она была в полной прострации. Помочь ей было уже нельзя, но именно тогда я решил его убить, если это повторится, и к черту императорский сценарий. Сначала Форратьера, потом принца, потом себя. Так Форхалас остался бы вне подозрений... Ну вот... Ботари... выпросил у него, так сказать, ее тело. Забрал к себе в каюту. Форратьер решил, что это для того, чтобы продолжить истязания девчонки, видимо, в подражание ему. Он был польщен и не вмешивался. Ботари удалось как-то отключить следящие мониторы. Никто понятия не имел, чем он там занимается все свое свободное время. Но он пришел ко мне со списком лекарств, которые просил тайно ему достать. Обезболивающие мази, кое-какие противошоковые средства - очень продуманный список. Он умел оказывать первую помощь - результат боевого опыта. Тогда я догадался, что он ее не мучает, а просто втирает очки своему патрону. Наш Ботари безумец, а не садист и не дурак. Он как-то странно любил ее, и ему хватило смекалки скрыть это от Форратьера. - В подобных обстоятельствах это не кажется таким уж безумным, - заметила она, вспомнив, что Форратьер планировал для Форкосигана. - Нет, но то, как он это делал... Я пару раз кое-что видел. - Форкосиган шумно выдохнул. - Он ухаживал за ней у себя в каюте: кормил, одевал, мыл - и все время вел шепотом диалог сам с собой. Говорил за обоих. Это была призрачная реальность, в которой она полюбила его, вышла за него замуж... Нормальная жизнь счастливой семьи. Почему бы безумцу не мечтать о том, что он - в здравом уме? Наверное, она страшно пугалась, когда приходила в себя. - Господи. Мне жаль его почти так же, как ее. - Ну, не идеализируй. Он ведь еще и спал с ней, этот односторонний брак не ограничивался только словами. Но мне трудно осуждать Ботари. Мог ли он при нормальных обстоятельствах хотя бы приблизиться к такой девушке? - М-м... Вряд ли. - Вот о чем он решил не забывать после Эскобара. На это нужна была невообразимая сила воли. Его лечили несколько месяцев. Корделия только присвистнула, представив вереницу соответствующих картин. Она была рада, что у нее есть время, чтобы успокоиться, прежде чем снова видеть Ботари. - Пойдем теперь и выпьем, как хотели, ладно? 15 В конце лета Форкосиган предложил поездку в Бонсанклар. В назначенное для отъезда утро они укладывали вещи, однако это радостное занятие было прервано самым неожиданным образом. - Эйрел! - сдавленным голосом сказала Корделия, выглянув из окна их спальни. - На газоне только что приземлился флайер, и из него вышли шесть вооруженных человек. Они рассыпались по всему участку. Моментально насторожившись, Форкосиган подошел к ней. - Все в порядке, - облегченно вздохнул он. - Это охрана графа Фортелы. Он, наверное, приехал навестить отца. Удивляюсь, как это он сумел вырваться из столицы. Я слышал, император ему покоя не дает. Через несколько минут приземлился второй флайер, и Корделия впервые увидела нового премьер-министра Барраяра. Принц Зерг, назвавший его "морщинистым шутом", не слишком преувеличивал: это был маленький старичок, лысый, сморщенный, но отнюдь не потерявший живости. Он держал в руке трость, которой так размахивал, что Корделия сочла ее скорее причудой, чем необходимостью. Сопровождаемый парой адъютантов - или охранников - он прошел к парадной двери. Когда Корделия с Форкосиганом спустились вниз, оба графа стояли в холле и разговаривали. - А, вот и молодожены, - произнес генерал, завидя сына и невестку. Фортела осмотрел их искрящимися проницательными глазами. - Эйрел, мальчик мой. Рад видеть тебя в такой прекрасной форме. А это твоя бетанская принцесса амазонок? Поздравляю с великолепным призом. Миледи. Он со старомодной галантностью склонился к ее руке. Корделия изумленно моргнула, но все же сумела выдавить: - Мне очень приятно, сэр. Фортела оценивающе посмотрел ей в глаза. - Очень рад, что вы застали нас дома, сэр, - сказал Форкосиган. - Мы с женой, - он заметно просмаковал эти слова, как глоток вина с великолепным букетом, - чуть было с вами не разминулись. Я обещал сегодня показать ей океан. - Отличная мысль, Эйрел! Но мне придется разочаровать тебя - это не визит вежливости. Я просто посланец своего господина. И у меня, к сожалению, мало времени. Форкосиган кивнул: - Тогда не буду вам мешать. - Ха. Не пытайся улизнуть, мой мальчик. Я послан к тебе. Форкосиган посмотрел на него с подозрением. - Нам с императором больше не о чем говорить. Мне казалось, что я это сказал ему со всей определенностью, когда подавал в отставку. - Да, он был вполне согласен держать тебя подальше от столицы, пока шла грязная работа с Министерством политического воспитания. Но мне поручено передать тебе, - тут он чуть поклонился, - настоятельную просьбу посетить его величество. Сегодня днем. И твоей жене тоже, - добавил он, словно только что вспомнил об этом. - А зачем? - осведомился Форкосиган. - Откровенно говоря, Эзар Форбарра не входит в мои планы - ни сегодня, ни когда-либо еще. Премьер-министр посерьезнел: - У него больше нет времени дожидаться, пока ты соскучишься без дела. Он умирает, Эйрел. - Он умирает уже чуть ли не год, - грубо произнес Форкосиган. - Не может он поумирать подольше? Фортела хохотнул. - Пять месяцев, - рассеянно поправил он, потом оценивающе прищурился на адмирала. - Хмм... Ну, это пришлось очень кстати. За последние пять месяцев он избавился от стольких крыс, сколько не прихлопнул за все предыдущие двадцать лет. Можно проследить перетряску министерств по бюллетеням о его состоянии. Первая неделя: состояние очень тяжелое. Следующая неделя: очередной министр обвиняется в растратах или чем-нибудь еще. - Он снова посерьезнел. - Но теперь нам уже не до шуток. Ты должен быть у него сегодня. Завтра может быть поздновато. А через две недели уже точно будет слишком поздно. Губы Форкосигана сжались. - Зачем я ему понадобился? Он не говорил? - Ну... Полагаю, у него для тебя есть должность в правительстве, формирующемся на период регентства. То, о чем ты не хотел слышать в прошлый раз. Форкосиган покачал головой. - Нет такой должности, ради которой я согласился бы снова вернуться на эту арену. Разве только... Нет. Даже не военное министерство. Это слишком опасно. У меня здесь чудесная спокойная жизнь. - Он обнял Корделию, словно защищая. - Мы собираемся обзавестись детьми. Я не хочу рисковать ими ради этой гладиаторской политики. - Да, я так и вижу, как ты мирно доживаешь отпущенные тебе годы - это в сорок-то четыре! Ха! Собираешь виноград, плаваешь на яхте... Твой отец рассказал мне о твоей яхте. Кстати, я слышал, что деревню Форкосиган-Сюрло собираются переименовать... в Форкосиган-Сусло? Форкосиган фыркнул, и они обменялись ироническими поклонами. - Как бы то ни было, лучше скажи ему все сам, - заключил первый министр. - Мне хотелось бы увидеть этого человека, - негромко произнесла Корделия. - Если это действительно последняя возможность. Граф Фортела победно улыбнулся, поняв, что сопротивление сломлено. Они вернулись в спальню переодеться: Корделия выбрала свое самое нарядное платье, а Форкосиган облачился в парадный зеленый мундир, который не надевал со дня их свадьбы. - Почему ты так тревожишься? - спросила Корделия. - Может, он просто желает попрощаться с тобой. - Не забывай: речь идет о человеке, который даже собственную смерть заставил служить целям своей политики. И если существует какой-нибудь способ управлять Барраяром с того света, то не сомневайся - императору он известен. Мне еще ни разу не удалось его переиграть. С этим загадочным признанием он подал ей руку, и они сошли вниз, чтобы лететь в Форбарр-Султан. Императорский дворец выглядел очень старым. "Почти музей", - подумала Корделия, взбираясь по потертым гранитным ступеням. Длинный фасад украшало множество каменных барельефов, каждый из которых был подлинным произведением искусства. Весь облик дворца являл собой полную противоположность безликим зданиям министерств, поднимавшимся километра на два восточнее. Их провели в один из покоев, напоминающий не то больничную палату, не то витрину антикварного магазина. Высокие окна выходили в парк, раскинувшийся к северу от резиденции. Главный обитатель комнаты лежал на огромной резной кровати, унаследованной от какого-то любившего великолепие предка. Тело его было утыкано прозрачными трубками, благодаря которым он еще существовал. Никогда еще Корделия не видела такой мертвенной белизны. Эзар Форбарра был бледен, как простыни, бел, как его седина. Кожа ввалившихся щек была белой и морщинистой. Белые тяжелые веки прикрывали серо-зеленые глаза. Похожие глаза Корделия видела только однажды, издали, отраженные в зеркале. Фортела и Форкосиган - и, после небольшой заминки, Корделия - опустились на одно колено у кровати. Император шевельнул пальцем, подавая знак дежурному врачу выйти. Тот поклонился и исчез. Они встали, причем Фортела - с явным трудом. - Ну, Эйрел, - сказал император, - говори мне, как я выгляжу. - Очень больным, государь. Император рассмеялся и тут же закашлялся. - Ты всегда меня развлекаешь. Первый честный отзыв за много недель. Даже Фортела не решается говорить прямо. - Голос его сорвался, и он прочистил горло. - Еще на прошлой неделе растерял последние остатки пигментов. Вышли вместе с мочой. А этот чертов врач больше не выпускает меня в сад, погреться на солнышке. - Он фыркнул, то ли выражая недовольство, то ли чтобы легче дышалось. - Так это твоя бетанка, а? Подите-ка сюда, девочка. Корделия подошла к постели, и белый старик пристально всмотрелся в нее своими серо-зелеными глазами. - Мне рассказывал о вас командор Иллиан. И капитан Негри тоже. Я смотрел документы астроэкспедиции. И этот удивительный полет фантазии вашего психиатра. Негри хотел даже нанять эту дамочку, только для того, чтобы она подбрасывала идеи его людям. Ну, а Форкосиган есть Форкосиган, он говорил мне гораздо меньше. - Император замолчал, словно переводя дыхание. - Скажите-ка мне правду: что вы в нем нашли - в перегоревшем... как это называется... наемном убийце? - Похоже, Эйрел все же кое-что вам сказал, - отозвалась Корделия, с удивлением услышав из уст Эзара Форбарры собственные слова. Но вопрос требовал честного ответа, и она постаралась его дать. - Наверное... я нашла в нем себя. Или кого-то, очень ни меня похожего. Мы оба ищем одно и то же. Кажется, он называет это честью. А я скорее назвала бы это благословением Божьим. Мы оба зашли в тупик. - Ах, да. Я вспоминаю из вашего дела, что вы верите в Бога, - сказал император. - Я-то сам - атеист. Моя религия незамысловата, но очень утешает меня в эти последние дни. - Да, я и сама нередко чувствовала ее притягательность. - Хмм. - Он улыбнулся. - Очень интересный ответ в свете того, что говорил о вас Форкосиган. - А что же именно он говорил, государь? - спросила Корделия, сгорая от любопытства. - Попросите, чтобы он вам сам сказал. Это было по секрету. И очень поэтично. Я удивился. Он сделал ей знак отойти, словно выяснил все, что хотел, и подозвал Форкосигана. Тот стоял в довольно агрессивном варианте позы "вольно". Рот его сардонически кривился, но по глазам Корделия поняла, что он тронут. - Сколько лет ты служил мне, Эйрел? - спросил император. - С момента производства - двадцать шесть. Или вы имели в виду - телом и кровью? - Телом и кровью. Я всегда вел отсчет с того дня, как убийцы Ури Форбарры прикончили твою мать и дядю. В ту ночь твой отец и принц Ксав пришли ко мне в штаб-квартиру Зеленой армии со своим странным предложением. Первый день гражданской войны Ури Форбарры. Интересно, почему ее не назвали гражданской войной Петера Форкосигана? А, ладно. Сколько тебе было лет? - Одиннадцать, государь. - Одиннадцать. А мне было столько, сколько тебе сейчас. Странно. Так что телом и кровью ты служишь мне... Черт, у меня уже затронут мозг... итак... - Тридцать три года, сэр. - Боже! Спасибо. Осталось мало времени. По скептическому выражению лица Форкосигана Корделия поняла, что его нисколько не убедили признания императора в старческом маразме. Старик снова прочистил горло. - Я всегда хотел спросить тебя, что вы со стариной Ури сказали друг другу два года спустя, в тот день, когда мы наконец зарезали его в старом замке. Меня теперь все больше занимают последние слова императоров. Граф Форхалас думал, что ты с ним играешь. Форкосиган на секунду прикрыл глаза: то ли от боли, то ли припоминая. - Нисколько. Мне не терпелось нанести первый удар - до тех пор, пока его не раздели и не поставили передо мной. Тогда... у меня появилось желание ударить ему в горло и покончить со всем чисто. - То-то было бы шуму! - мечтательно заметил старик. - Да уж. По моему лицу он понял, что я дал слабину. И издевательски ухмыльнулся. "Бей, мальчуган. Если осмелишься, пока на тебе мой мундир. Мой мундир на ребенке?" Вот и все, что он сказал. А я ответил: "Вы убили всех детей в этой комнате", - что было напыщенно, но ничего лучшего я в тот момент не мог придумать, а потом ударил его в живот. Я часто жалел, что не сказал... не сказал что-нибудь другое. Но больше всего я жалел, что у меня не хватило духу последовать моему первому побуждению. - Тогда, на галерее, под дождем, ты был совершенно зеленый. - Он начал кричать. И я проклинал ту минуту, когда ко мне вернулся слух. Император вздохнул. - Да, я помню. - Вы все это срежиссировали. - Кто-то должен был это сделать. - Он помолчал, отдыхая, потом добавил: - Ну, я вызвал тебя не затем, чтобы поболтать о прошлом. Мой премьер-министр сказал тебе, чего я хочу? - Что-то насчет должности. Я ответил, что меня это не интересует, но он отказался передавать мои слова. Форбарра устало закрыл глаза и проговорил, обращаясь к потолку: - Скажи мне... лорд Форкосиган... кто должен стать регентом Барраяра? У Форкосигана был такой вид, словно он откусил что-то горькое, но вежливость не позволяет ему плюнуть. - Фортела. - Слишком стар. Он шестнадцать лет не протянет. - Значит, принцесса. - Главный штаб съест ее живьем. - Фордариан? Император неожиданно открыл глаза: - Ах, Бога ради! Прочисти мозги, парень! - У него все же есть какая-то военная подготовка. - Мы можем подробно обсудить его качества - если врачи подарят мне еще неделю жизни. У тебя найдутся другие шуточки или можно приступить к делу? - Квинтиллиан из Министерства внутренних дел. И это не шутка. Император обнажил в улыбке желтые зубы. - Значит, у тебя все же нашлось доброе слово для моих министров. Ну, тогда я могу спокойно умереть. Ничего нового мне уже не услышать. - Графы никогда не проголосуют за того, чье имя не начинается с "Фор", - сказал Фортела. - Пусть он даже ходит по воде, аки по суху. - Ну так сделайте его фором. Дайте ему звание, соответствующее его должности. - Эйрел! - ужаснулся Фортела. - Он же не из воинской касты! - И многие из наших лучших солдат - тоже. Мы форы только потому, что какой-то давно умерший император дал титул кому-то из наших предков. Почему бы снова не возродить этот обычай и не сделать титул наградой за заслуги? Или еще лучше - объявите всех форами, и навсегда покончим с этой чепухой. Император расхохотался, подавился и закашлялся. - Ну, разве это не лучший способ выбить почву из-под ног нашей Лиги защиты простолюдинов! Вот достойный ответ на призывы уничтожить аристократию! По-моему, даже самый отчаянный из них не мог бы придумать ничего более радикального. Ты опасный человек, Форкосиган. - Вы хотели узнать мое мнение. - Да, конечно. И ты всегда его мне высказывал. Странно. - Император вздохнул. - Перестань юлить, Эйрел. От этого тебе все равно не отвертеться. Позволь мне высказать все кратко. Для регентства требуется человек безукоризненного происхождения, не старый, с хорошим военным послужным списком. Он должен пользоваться симпатией подчиненных ему офицеров и рядовых, быть хорошо известным народу, и, в довершение всего, Генеральный штаб должен его уважать. Он должен быть достаточно жестким, чтобы шестнадцать лет удерживать власть в этом сумасшедшем доме, и достаточно честным, чтобы передать ее по истечении этих шестнадцати лет мальчишке, который наверняка будет идиотом - я в его возрасте был, и, помнится, ты тоже. И еще одно условие он должен быть счастлив в браке. Тем самым снимается соблазн стать постельным императором через принцессу. Короче, это должен быть ты. Фортела ухмыльнулся. Форкосиган нахмурился. У Корделии оборвалось сердце. - Нет, государь, - напряженно проговорил Форкосиган, этого вам на меня не взвалить. Это же просто дико. Чтобы именно я заменил мальчику отца, говорил с ним по-отцовски, стал советником его матери... Это более чем дико. Это непристойно. Нет. Фортела явно удивился его горячности. - Некоторая скромность ради приличия - это правильно, Эйрел, но не надо перебарщивать. А если тебя тревожит голосование, то оно уже обеспечено. Все видят, что ты - выдающаяся личность. - Все совершенно определенно этого не видят. Фордариан мгновенно станет моим врагом, и министр Залада - тоже. А что до абсолютной власти, то вы, государь, знаете, насколько это относительное понятие. Иллюзия, основанная, одному только Богу известно, на чем именно. На магии. На ловкости рук. На вере в собственную пропаганду. Император осторожно пожал плечами, стараясь не сбить опутывающие его трубки. - Ну, это будет уже не моя забота. Пусть об этом думает принц Грегор и его мать. И... тот человек, которого удастся уговорить помочь им в их трудный час. Как по-твоему, сколько они продержатся без помощи? Год? Два? - Полгода, - пробормотал Фортела. Форкосиган покачал головой. - Перед Эскобаром вы уже пользовались этим аргументом - "если". Он и тогда был ложным, хотя я не сразу это понял. То же самое и сейчас. - Он не был ложным, - возразил император. - Ни тогда, ни сейчас. Я обязан так думать. Казалось, адмирал немного смягчился. - Да, я понимаю, что обязаны. - Он всмотрелся в человека, лежащего на роскошной постели. - Почему это должен быть я? У Фортелы больший политический вес. У принцессы - больше прав. Квинтиллиан лучше знает внутренние проблемы. У вас есть и гораздо более одаренные стратеги. Форлакиан. Или Канзиан. - Но третьего имени ты уже не назовешь, - пробормотал император. - Ну... может, и нет. Но вы должны понять меня. Я не незаменим, хоть вы почему-то и пожелали так считать. - Напротив. С моей точки зрения, у тебя есть два уникальных преимущества. Я помнил о них с того дня, как мы убили старого Ури. Я всегда знал, что не вечен: слишком много яду в моих хромосомах. Он скапливался во мне, пока я воевал с цетагандийцами под командованием твоего отца и не думал о методах очищения, поскольку не ожидал, что мне дадут состариться. - Император снова улыбнулся и перевел взгляд на Корделию. - Среди пяти человек, имеющих по крови и закону больше прав на барраярскую империю, чем я, твое имя стоит на первом месте. Ха! - добавил он. - Я был прав. Так и думал, что ты ей не говорил. Опасно, Эйрел. Обомлевшая Корделия утратила дар речи, но адмирал лишь раздраженно покачал головой. - Неверно. Происхождение по материнской линии. - Этот спор мы здесь вести не будем. Как бы то ни было, любой, кто захочет свергнуть принца Грегора с помощью довода о наследственном праве, должен будет сначала или избавиться от тебя, или предложить тебе империю. Мы все знаем, как тебя трудно убить. И ты тот человек - единственный в этом списке, - о котором я точно знаю, что он не рвется к трону. Свидетельство тому - развеянный по ветру прах Ури Форбарры. Другие могут думать, что ты просто кокетничаешь. Но я знаю. - Спасибо вам за это, государь. - Форкосиган выглядел мрачно. - В качестве довода я могу тебе напомнить, что как регент ты лучше всего сможешь предотвратить такой поворот событий. Грегор - твой спасательный круг, мой мальчик. Грегор - это единственное, что стоит между тобой и властью. Твоя надежда на спасение. Граф Фортела повернулся к Корделии: - Леди Форкосиган, не присоедините ли вы к нам свой голос? Кажется, вы очень хорошо знаете Эйрела. Скажите ему, что это именно его дело. - Когда мы направлялись сюда, - медленно начала Корделия, - с этим туманным обещанием должности, я предполагала, что мне надо будет уговаривать его согласиться. Ему необходима большая работа. Он для нее создан. Хотя, конечно, я не ожидала такого предложения. - Она уставилась на вышитое покрывало, загипнотизированная сложным узором и редкостным сочетанием красок. - Но я всегда считала, что испытания - это дар свыше. А трудные испытания - великий дар. Не выдержать испытания - это неудача. Но отказаться от него - значит отказаться от дара. Это непоправимо, это хуже, чем несчастье. Вы понимаете, что я имею в виду? - Нет, - сказал Фортела. - Да, - сказал Форкосиган. - Я всегда думал, что верующие гораздо упорнее атеистов, - заметил Эзар Форбарра. Корделия посмотрела на мужа: - Если ты считаешь, что прав - это одно. Может, именно в этом - твое испытание. Но если дело только в страхе поражения... Из-за него ты не должен отказываться от дара. - Это непосильный груз. - Так иногда бывает. Он тихо отвел ее в сторону, к высоким окнам. - Корделия... Ты совершенно не представляешь себе, что это будет за жизнь. Ты думаешь, наши политики окружают себя охраной ради престижа? Если они имеют хоть минуту покоя, то она покупается ценой бдительности двадцати человек. Три поколения императоров пытались развязать узел насилия в нашей жизни, и этому по-прежнему не видно конца. Я не настолько самоуверен, чтобы надеяться победить там, где даже он потерпел неудачу. Корделия покачала головой. - Неудача не пугает меня так, как раньше. Но я напомню тебе одну цитату: "Уход, не имеющий других мотивов, кроме собственного покоя, - это окончательное поражение. В нем нет даже зерна будущей победы". По-моему, тот, кто это сказал, знал, о чем говорит. Форкосиган перевел взгляд куда-то вдаль. - Я думаю сейчас не о спокойной жизни. А о страхе. О самом настоящем, некрасивом ужасе. - Он горько улыбнулся. - Знаешь, когда-то я считал себя храбрецом. Потом встретил тебя и вновь открыл для себя страх. Я забыл, каково это - надеяться на будущее. - Да, я тоже. - Я не обязан соглашаться. Я могу отказаться. - Ты уверен? - Их взгляды встретились. - Такую ли жизнь ты ждала, когда покидала Колонию Бета? - Я ехала не за какой-то жизнью. Я ехала к тебе. Ты сам этого хочешь? Он неуверенно засмеялся. - Боже, что за вопрос! Это же единственный в жизни шанс. Да. Я этого хочу. Но это яд, Корделия. Власть - страшный наркотик. Посмотри, что она сделала с ним. Он когда-то тоже был нормальным и счастливым человеком. Фортела демонстративно оперся на свою палку и громко сказал: - Решай, Эйрел. У меня уже ноги заболели. Что за неуместная щепетильность! Да за такую должность любой пойдет даже на преступление. А тебе ее предлагают без всяких оговорок. Только Корделия и император знали, почему Форкосиган коротко засмеялся. Потом он вздохнул, посмотрел на своего господина и кивнул. - Ну что же, старик. Я так и думал, что ты найдешь способ править из могилы. - Да, я собираюсь постоянно тебе являться. - Наступила недолгая тишина: император привыкал к своей победе. - Ты должен немедленно начинать подбор верных людей. Капитана Негри я завещаю моему внуку и принцессе, для их службы безопасности. Но я подумал, что ты, может быть, захочешь взять себе командора Иллиана. - Да. Полагаю, мы с ним сработаемся. - Темное лицо Форкосигана осветила какая-то приятная мысль. - И я знаю, кто будет моим личным секретарем. Только его надо для этого повысить - дать лейтенанта. - Фортела все оформит. - Император устало откинулся на подушки и снова закашлялся. Губы его посерели. - Займитесь делом. Наверное, вам лучше позвать врача. Слабым взмахом руки он отпустил их из комнаты. Выйдя из дворца, Форкосиган с Корделией окунулись в теплый воздух летнего вечера. От реки поднимался туман. Только что закончилось длительное совещание с Фортелой, Негри и Иллианом. У Корделии голова пошла кругом от множества подробностей, проблем и вопросов. Она с завистью заметила, что Форкосиган справляется с ними без всякого труда - более того, именно он задавал темп разговора. Его лицо как-то определилось, стало живее, - таким она его еще не видела после своего приезда на Барраяр. Он был полон энергии. "Снова ожил, - поняла она. - Эйрел смотрит на мир, а не внутрь себя, в будущее, а не в прошлое. Как при нашей первой встрече. Я рада. Это стоит любого риска". Внезапно Форкосиган прищелкнул пальцами и произнес: - Нашивки. Первая остановка - резиденция Форкосиганов. Они однажды уже проезжали мимо городского дома графа, но внутри Корделия еще не бывала. Адмирал стремительно взбежал по широкой лестнице, спеша попасть к себе в комнату. Это было обширное помещение с простой обстановкой, с окнами, выходящими в сад позади дома. В нем ощущалась та же атмосфера долгих и частых отлучек хозяина, что и в комнате Корделии в доме ее матери. Множество ящиков и шкафов являли взору археологические наслоения прошлых увлечений. Естественно, здесь были свидетельства интереса к разным воинственным играм, а также к гражданской и военной истории. Сильнее удивила ее папка с перьевыми и карандашными рисунками, которую он вытащил, роясь в ящике, полном медалей, сувениров и всякого безымянного хлама. - Это ты рисовал? - с любопытством спросила Корделия. - Очень неплохо. - Увлекался, когда был подростком, - объяснил он, не переставая что-то искать. - Да и потом тоже. Бросил, когда мне было за двадцать. Не хватало времени. Коллекция медалей и боевых нашивок тоже говорила о многом. Первые, попроще, были аккуратно разложены и приколоты к бархатным подушечкам с соответствующими записями. Позднейшие, гораздо более почетные награды, были небрежно свалены в банку. А одна, в которой Корделия признала высшую барраярскую награду за храбрость, была заброшена в дальний угол ящика, и лента ее смялась и запуталась. Она уселась на кровати и стала рассматривать рисунки. В основном это были архитектурные наброски, но там нашлось и несколько фигур и портретов, выполненных чуть менее уверенно. На некоторых была изображена красивая молодая женщина с короткими темными кудрями - иногда одетая, иногда обнаженная. Разобрав подписи, пораженная Корделия поняла, что это портрет первой жены Форкосигана. Было еще три наброска смеющегося молодого человека с подписью "Джес". Лицо показалось ей щемяще знакомым. Она мысленно прибавила лишние двадцать пять килограммов и двадцать лет - и голова у нее закружилась: она узнала адмирала Форратьера и тихо закрыла папку. Наконец, Форкосиган нашел то, что искал: пару старых лейтенантских нашивок. - Отлично. Так быстрее, чем заезжать в штаб-квартиру. В императорском госпитале их остановил дежурный. - Время посещений закончилось, сэр. - Из штаб-квартиры никто не звонил? Где этот врач? Спустя какое-то время отыскался врач Куделки, тот самый, что работал над его рукой во время первого визита Корделии. - Адмирал Форкосиган? Ну, конечно, время посещений к нему не относится. Спасибо, сержант, вы свободны. - На этот раз я не просто посетитель, доктор. Мой визит вполне официален. Я намерен сегодня же избавить вас от вашего пациента, если это допустимо по состоянию его здоровья. Куделка получил новое назначение. - Новое назначение? Да он через неделю должен быть комиссован! Какое может быть назначение? Что, никто не читал моих докладов? Он же еле ходит. - Это не так существенно. Его новая должность - административная. Надеюсь, руки вы ему наладили? - Довольно неплохо. - Какие-нибудь еще медицинские процедуры остались? - Ничего важного. Несколько последних анализов. Я просто держал его до конца месяца, чтобы у него закончился четвертый год службы. Все-таки прибавка к пенсии. Форкосиган разобрал свои бумаги и дискеты и передал нужные врачу. - Держите. Запихните в свой компьютер и выпишите его. Пошли, Корделия, устроим ему сюрприз. Он казался счастливее, чем в течение всего этого дня. Куделку они застали одетым по-дневному в черную полевую форму. Он мучил свою руку упражнением на координацию и вполголоса чертыхался. - Привет, сэр, - рассеянно поздоровался он с Форкосиганом. - Вся беда этой чертовой жестяной нервной системы в том, что ее ничему не выучишь. Тренировка помогает только живому. Право, хоть головой о стенку бейся. Он прекратил упражнение и вздохнул. - Не советую. Голова тебе скоро понадобится. - Наверное. Но она никогда не была моей сильной частью. - Куделка задумчиво и расстроенно уставился в стол, потом вспомнил, что перед командиром надо держаться жизнерадостно. Поднимая глаза, он случайно взглянул на часы. - А почему вы здесь так поздно, сэр? - По делу. Что вы запланировали на ближайшие несколько недель, мичман? - Ну, ведь на следующей неделе меня выписывают. Я ненадолго съезжу домой. Потом, наверное, начну искать работу. Не знаю, какую именно. - Очень жаль, - с невозмутимым видом проговорил Форкосиган. - Мне неприятно нарушать ваши планы, лейтенант Куделка, но... - И адмирал выложил на стол - по очереди, как прекрасную комбинацию в покере, - новое назначение Куделки, приказ о производстве и пару красных нашивок на воротник. Корделия еще никогда с таким удовольствием не смотрела на выразительное лицо Куделки. На нем боролись недоумение и просыпающаяся надежда. Он осторожно взял назначение и прочитал его. - О, сэр! Я знаю, вы не шутите, но здесь, должно быть, какая-то ошибка! Личный секретарь императорского регента... Мне ничего не известно о такой работе. Я с ней не справлюсь. - Знаете, то же самое сказал о своей должности императорский регент, когда ему ее только предложили, - сказала Корделия. - Наверное, вам обоим придется учиться. - А как вышло, что он выбрал меня? Это ваша рекомендация, сэр? Но если подумать... - Он снова взялся за назначение и перечитал его. - А кто вообще будет регентом? - Куделка поднял глаза на Форкосигана и наконец понял. - Бог мой, - прошептал он. Вопреки ожиданиям Корделии он не расплылся в поздравительной улыбке, а лишь посерьезнел. - Это... дьявольская работа, сэр. Но, по-моему, правительство наконец-то сделало правильный шаг. Я буду горд снова служить вам. Спасибо. Но взяв приказ о производстве, Куделка все-таки ухмыльнулся. - И за это тоже спасибо, сэр. - Не спеши с благодарностями. Я из тебя за них кровавый пот выжму. Улыбка Куделки стала еще шире. - Дело привычное. Он неловко возился с нашивками. - Позвольте мне, лейтенант? - спросила Корделия. Он настороженно поднял глаза. - Мне будет приятно, - добавила она. - Для меня это большая честь, миледи. Корделия аккуратно закрепила нашивки у него на воротнике и отступила, чтобы полюбоваться своей работой. - Поздравляю, лейтенант. - Можешь завтра купить новые и блестящие, - сказал Форкосиган. - Но я решил, что на сегодня эти сгодятся. Я тебя отсюда забираю. Отныне будешь жить в резиденции графа, моего отца, и учти, что работа начнется завтра на рассвете. Куделка прикоснулся к красным прямоугольникам. - Это были ваши, сэр? - Когда-то. Надеюсь, с ними к тебе не прилипнет мое всегдашнее невезение. Носи на здоровье. Оба они прекрасно понимали друг друга и без слов. - Кажется, я не стану покупать новые, сэр. А то люди подумают, что я еще вчера был мичманом. Гораздо позже, лежа в уютной темноте, в городском доме графа, Корделия вспомнила нечто, вызвавшее ее любопытство. - А что ты говорил обо мне императору? Форкосиган шевельнулся. - Хмм? А, это... - Он помедлил. - Когда мы спорили об Эскобаре, Эзар расспрашивал меня о тебе. Подразумевал, что ты поколебала мое мужество. Я тогда не знал, увижу ли тебя еще когда-нибудь. Ему хотелось понять, что я в тебе нашел. Ну вот, я сказал ему... - Он опять помолчал, потом договорил почти смущенно, - что ты одариваешь честью, как источник водой, всех, кто к тебе приближается. - Как странно. Я совсем не чувствую себя полной чести - или чего-либо еще, не считая смятения. - Естественно. Источник ничего не хранит в себе, - и он осторожно укрыл ее простыней. ИНТЕРЛЮДИЯ. РЕЗУЛЬТАТЫ Расколотый корабль висел в пространстве - черная масса во тьме. Он все еще вращался - медленно, еле заметно, со скоростью часовой стрелки. Вот его край затмил и проглотил яркую точку звезды. Прожекторы команды уборки дугами высвечивали останки каркаса. "Муравьи, растаскивающие мертвую бабочку, - подумал Феррел. - Падальщики..." Он вздохнул и представил себе этот корабль таким, каким он был всего несколько недель тому назад. Быстрый, сверкающий, послушный человеческой воле... Его больше нет. Феррел взглянул направо и смущенно кашлянул. - Вы готовы, техник? - спросил он у стоявшей рядом с его креслом женщины, так же безмолвно смотревшей на экран. - Вот отсюда и начнем. Наверное, можно задействовать режим поиска. - Да, пожалуйста, офицер, - отозвалась она. Ее хрипловатый, глубокий голос соответствовал ее возрасту - по оценке Феррела, около сорока пяти. Темные, пронизанные сединой волосы были коротко подстрижены - ради удобства, а не для красоты, черты лица огрубели, а бедра раздались. На ее рукаве поблескивал ряд узких серебристых шевронов, каждый - за пять лет службы. А у Феррела не имелось ни одного, а его тело было еще мальчишески тощим. Но она - всего-навсего техник военно-медицинской службы Эскобара. Даже не врач. А он - дипломированный пилот, и к тому же офицер. Его нейронные импланты и системы обратной связи полностью завершены. Как жаль, что их выпуск состоялся уже после завершения того, что сейчас называют 120-дневной войной. Хотя на самом деле она длилась всего сто восемнадцать дней, считая с того момента, как барраярская армада вторглась в пространство Эскобара, и заканчивая секундой, когда последний корабль ушел от контратаки, нырнув в ведущий к дому п-в-туннель. - Ну что, заступите на дежурство? Она покачала головой. - Пока нет. Этот район за последние три недели уже неплохо почистили. Вряд ли мы найдем что-нибудь на первых четырех витках, хотя надо работать качественно. Я кое-что подготовлю на моем рабочем месте, а потом, наверное, вздремну. У нас в последние месяцы было очень много работы, - добавила она извиняющимся тоном. - Народа не хватало. Но, пожалуйста, позовите меня, если все же что-то увидите. Когда есть возможность, я предпочитаю сама работать захватом. - Прекрасно. - Он развернул свое кресло к пульту. - На какую минимальную массу вы хотите настроиться? Скажем, примерно сорок килограммов? Женщина покачала головой: - Лучше один. Я предпочитаю задать один килограмм. - Один? - Он изумленно воззрился на нее. - Вы шутите? - Шучу? - Она с недоумением посмотрела на него, потом поняла. - А-а-а... Вы думаете о целом теле... Я могу провести идентификацию по совсем небольшому кусочку. Пригодны и более мелкие частицы, но если слишком понизить порог чувствительности, то много времени тратится на ложную тревогу - микрометеоры и прочий хлам. Феррел поморщился, представив будущий улов, но поспешно настроил детекторы на массу в один килограмм и ввел в компьютер программу поиска. Она коротко кивнула и вышла из тесного помещения. Их устаревший курьерский корабль вытащили с орбитальной свалки и наспех отремонтировали, чтобы превратить в транспорт для средних чинов - но, как и сам Феррел, он немного опоздал с выпуском и не успел принять участия в войне. Поэтому их обоих направили на уборку - скучные обязанности, которые, в его представлении, были ничем не лучше работы сантехника. Он последний раз взглянул в сторону корабельных останков на экране переднего обзора: несущий каркас, выпирающий подобно костям из распадающейся шкуры, - и покачал головой, жалея о такой бессмысленной гибели. Потом с тихим вздохом удовольствия навинтил шлем - так, чтобы его край соприкасался с серебристыми кружками на висках и посередине лба. Теперь он может управлять своим кораблем. Ему казалось, что со всех сторон его окружает космос, упругий, как морская вода. Он был кораблем, он был рыбой, он был человеком-амфибией: не дышащим, свободным, лишенным боли. Он включил двигатели - пламя словно исторглось из кончиков его пальцев - и начал раскручивать медленную спираль поиска. - Техник Бенн? Кажется, у меня для вас кое-что есть. В рамке экрана было видно, как она протирает глаза. - Уже? Сколько?.. О! Наверное, я все же больше устала, чем думала. Сейчас приду, офицер-пилот. Феррел потянулся и, не вылезая из кресла, проделал несколько изометрических упражнений. Вахта была долгой и неинтересной. Он должен был бы проголодаться, но то, что он видел, отбило ему аппетит. Через минуту пришла Бенн и уселась рядом с ним. - О, совершенно верно, офицер-пилот. Она включила управление наружными силовыми полями и размяла пальцы, прежде чем прикоснуться к пульту. - Да, тут уж не ошибешься, - заметил Феррел, откидываясь на спинку кресла и наблюдая за ее действиями. - Почему вы так осторожничаете? - с любопытством спросил он, заметив, какую малую мощность она включила. - Ну, они ведь проморожены насквозь, знаете ли, - ответила она, не отрывая взгляда от индикаторов. - Хрупкие. Если стукнешь - разлетятся вдребезги. Сначала остановим это гадкое суетливое вращение, - сказала она почти про себя. - Когда медленно, это еще ничего. Выглядит солидно. Но бывает иногда такое непристойно-торопливое вращение - наверное, им от него очень неловко, как вам кажется? Оторвавшись от зрелища на экране, он уставился на нее. - Они же мертвые! Она медленно улыбнулась. Труп, раздувшийся от декомпрессии, со скрюченными руками и ногами, тихо подплывал к грузовому отсеку. - Ну, они ведь в этом не виноваты, правда?.. Один из наших - видите форму? Феррела передернуло, но он попытался насмешливо улыбнуться: - Можно подумать, что вам все это нравится. - Нравится? Нет... Но я уже девять лет проработала в отделе поиска и опознания. Я не переживаю. И, конечно, работать в вакууме всегда приятнее, чем на планете. - Приятнее? С этой безбожной декомпрессией? - Да, но зато низкая температура. Никакого разложения. Он медленно и глубоко вдохнул. - Понятно. Наверное... через какое-то время немного... черствеешь. А правда, что вы зовете их трупледышки? - Некоторые зовут, - призналась женщина. - Я - нет. Она осторожно провела изуродованное тело через шлюз грузового отсека и закрыла люк. - Теперь включаем термостат на медленное оттаивание, и через несколько часов с ним можно будет работать, - пробормотала она. - А вы их как называете? - спросил он, когда она встала. - Люди. Вознаградив его недоумение легкой улыбкой, техник Бенн повернулась и ушла в помещение временного морга, оборудованное рядом с грузовым отсеком. Когда наступил перерыв, Феррел не выдержал. Влекомый любопытством, он спустился вниз и украдкой заглянул в дверь морга. Бенн сидела за своим письменным столом, стол в центре комнаты еще пустовал. - Э-э... привет. Она подняла голову. - Привет, офицер-пилот. Входите. - Э-э... спасибо. Знаете, совсем необязательно держаться так официально. Зовите меня Фалько, если хотите,