ые двери в конце библиотеки в сад с задней стороны дома, где несколько поколений садовников явно почти не оставили места для каких-либо усовершенствований. Ей показалось, что она по локоть бы могла запустить руки в этот многолетний пласт почвы. Явно для того, чтобы показать все полностью, он повел ее в противоположное крыло и в огромный винный подвал, заставленный продукцией различных ферм округа Форкосиганов. Они прошли через полуподвальный гараж. Там стоял сверкающий бронированный лимузин, а в углу приткнулся блестящий красный флаер. -- Это Ваш? -- догадалась Катерина, кивая на флаер. Его ответ был необычно краток: -- Да. Но я больше не летаю. О. Да. Его припадки. Ей хотелось дать себе пинка. Опасаясь, что некая запутанная попытка извиниться может только ухудшить положение, она покорно проследовала за ним через огромный и благоухающий комплекс кухни. Там Форкосиган официально представил ее своей знаменитой кухарке, пухлой женщине средних лет по имени Матушка Кости. Та широко улыбнулась Катерине и пресекла все попытки своего лорда опробовать готовящийся ланч. Матушка Кости однозначно дала понять, что, по ее мнению, ее обширные таланты используются слишком мало -- "но сколько может съесть один маленький человечек, в конце концов? Ему стоило бы приводить в дом больше гостей; надеюсь, Вы скоро станете приходить к нам почаще, госпожа Форсуассон". Матушка Кости мягко выпроводила их обратно, и Форкосиган провел Катерину через изумительную анфиладу официальных комнат для приема снова в выложенный плиткой вестибюль. -- Это -- общественные области, -- сказал он ей. -- А второй этаж -- целиком моя личная территория. -- С захватывающим энтузиазмом он потащил ее наверх по изгибающейся лестнице, чтобы похвастаться собственными апартаментами, где раньше, по его заверениям, проживал сам знаменитый генерал граф Петр Форкосиган. Он специально показал ей, какой превосходный вид на задний сад открывается из окна его гостиной. -- Есть еще два этажа плюс чердаки. Чердаки Дома Форкосиган -- это нечто, на что стоит посмотреть. А Вам хотелось бы? Хотелось бы Вам взглянуть на что-то определенное? -- Я не знаю, -- сказала она, чувствуя себя слегка ошарашенной. -- Вы здесь выросли? -- Она оглядела хорошо обставленную гостиную, пытаясь представить здесь маленького Майлза, и решить, стоит ли ей быть благодарной ему за то, что он остановил экскурсию и не повел ее через свою спальню, видимую сквозь последнюю дверь. -- Первые пять лет моей жизни мы фактически жили в Императорском дворце вместе с Грегором, -- ответил он. -- Мои родители и дед были в некоторых, гм... разногласиях в первые годы регентства, потом они помирились, как раз когда Грегор отправился учиться на подготовительные курсы при Академии. А мои родители вернулись сюда и заняли третий этаж -- так же как я сейчас занимаю второй. Привилегия наследника. Несколько поколений лучше всего уживаются в одном доме, если это очень большой дом. Мой дед занимал эти комнаты до самой своей смерти, мне тогда было около семнадцати. А у меня была комната на этаже моих родителей, только в другом крыле. Они выбрали ее для меня, потому что Иллиан сказал, что там самый неудачный угол обстрела... гм, и хороший вид на сад, разумеется. -- он обернулся и показал в ту сторону, улыбнувшись через плечо, а затем вывел ее из комнаты, наверх по другой лестнице, за углом, в направлении длинного зала. Из окон комнаты, куда они пришли, открывался действительно хороший вид на сад, но любые следы маленького Майлза были стерты. Теперь это стало элегантной комнатой для гостей, безликой -- если не считать той индивидуальности, что отличала дом в целом. -- И как долго Вы здесь жили? -- спросила она, оглядевшись. -- Практически до прошлой зимы. Я переехал вниз после отставки по болезни. -- Его подбородок дернулся в привычном возбужденном тике. -- В течение последних десяти лет я служил в Имперской Безопасности и бывал дома так редко, что мне никогда не требовалось большего. -- По крайней мере, здесь есть собственная ванная. В этих домах Периода Изоляции иногда... -- она осеклась, так как за дверью, которую она небрежно открыла, оказался гардероб. В ванную, должно быть, вела дверь рядом. Автоматически зажегся мягкий свет Гардероб увешан форменными мундирами -- старыми военными формами лорда Форкосигана, как она определила по размеру и превосходному покрою. В конце концов, стандартно пошитая форма ему не подходила. Она узнала черную форму, повседневный и парадный зеленые имперские мундиры, и сверкающее великолепие официального красно-синего дворцового мундира. Штабель обуви стоял на страже, заполняя помещение от стены до стены. Всю одежду и обувь вычистили перед тем, как убрать, но теплый воздух замкнутого помещения, дуновение которого ласково коснулось ее лица, весь пропитался его запахом. Она ошеломленно вдохнула этот армейски-мужской аромат. Этот запах, казалось, проникал из ее носа непосредственно в тело, минуя мозг. Лорд Форкосиган шагнул к ней, встревоженно глядя на ее лицо; хорошо подобранный запах его парфюмерии, который она почувствовала еще в прохладном воздухе его лимузина, чисто мужской пряный цитрусовый запах, был внезапно усилен его близостью. Это первый момент непроизвольной чувственности, который она ощутила с момента смерти Тьена. И за много лет до его смерти. Это смущало ее, одновременно успокаивая; в конце концов, жива я ниже шеи или нет? Она внезапно поняла, что эта комната -- спальня. -- А это что? -- Она удержала голос от писка и протянула руку к вешалке с незнакомой серой униформой: тяжелая короткая куртка с эполетами, изобилием закрытых карманов и белой отделкой, и такие же брюки. Шевроны на рукавах и соответствующие им петлицы на воротнике говорили о незнакомом ей звании, но ей показалось, их достаточно много. Ткань создавала странное ощущение несгораемой, присущее только по-настоящему дорогому полевому обмундированию. Его улыбка смягчилась. -- Ах да, вот эта... -- он снял куртку со схваченной ею вешалки и взял в руки. -- Вы никогда не встречались с адмиралом Нейсмитом, да? Он был моей любимой маской тайного галактического спецагента. Он -- я -- годами возглавлял Свободный Флот Дендарийских наемников по заданию Имперской Безопасности. -- Вы изображали галактического адмирала...? -- ... лейтенант Форкосиган, да? -- кисло закончил он фразу. -- Это начиналось как притворство. Я сделал это реальным. Уголок его рта дернулся и, пробормотав "почему бы и нет?", он повесил куртку на ручку двери и снял свой серый китель, оставшись в дорогой белой рубашке. В наплечной кобуре слева -- она и не предполагала, что он ее носит -- находилось ручное оружие. Он вооружен, даже здесь? Это оказался лишь мощный парализатор, но он, похоже, носит его так же привычно, как и рубашку. Вот, значит, что приходится надевать каждый день, если ты Форкосиган. Он повесил китель на вешалку и натянул куртку; брюки от костюма так близко соответствовали ей по цвету, что не стоило даже надевать вторую часть формы, чтобы произвести такой эффект или усилить это представление. Он подтянулся и сделался сам не похож на себя, каким она видела его прежде: расслабленный, вытянувшийся, каким-то образом заполняющий все пространство вокруг себя, несмотря на небольшое тело. Одной рукой он небрежно оперся о дверной косяк, и его кривая улыбка превратилась в нечто ослепительное. С совершенно невозмутимым видом и четким акцентом бетанца, который, похоже, в жизни не слышал о самом понятии касты форов, он произнес: -- А, не позволяйте этому уныломугрязееду-барраярцу сбить Вас с толку. Держитесь меня, мадам, и я Вам покажу галактику. Пораженная, Катерина отшатнулась. Он дернул подбородком, все еще безумно усмехаясь, и стал застегивать пуговицы. Его руки достигли талии мундира, поправили полу и замерли. Полы не сходились на пару сантиметров, а застежки заметно тянули, даже когда он украдкой их подергал. Он уставился вниз, так явно потрясенный подобным предательством, что Катерина подавила смешок. Кинув на нее взгляд, он увидел, как она прищурилась от смеха, и грустная улыбка осветила его глаза в ответ. Его произношение вновь стало типично барраярским. -- Я не надевал ее больше года. Кажется, мы перерастаем наше прошлое многими способами. -- Он стянул с себя форменную куртку. -- Хм, ну, Вы видели мою кухарку. Еда для нее не работа, а священное призвание -- Наверное, эта штука села после стирки, -- предложила она в попытке его утешить. -- Да благословит Вас бог за доброту. Нет. -- Он вздохнул. -- Глубокое прикрытие адмирала катастрофически нарушилось еще до его гибели. Так что дни Нейсмита были так или иначе сочтены. Он говорил об этой потере легкомысленным голосом, но она уже видела шрамы от иглогранаты на его груди. Ее мысли вернулись к приступу, случившемуся с ним на ее глазах на полу гостиной в тесной комаррской квартире, где они жили с Тьеном. Она помнила выражение его глаз после эпилептического припадка: замешательство, позор, беспомощный гнев. Этот человек выжимал из своего тела намного больше того, на что оно было способно, и явно верил, что одной лишь силой воли можно добиться чего угодно. Значит, это возможно. На какое-то время. Тогда время ушло... нет, время продолжало свой путь. У времени нет никакого конца. Но ты приходишь к своему собственному концу, а время убегает мимо и покидает тебя. Годы, проведенные с Тьеном, преподали ей этот единственный урок. -- Пожалуй, стоит отдать все это Никки для игр, -- он небрежно указал на ряд мундиров. Однако его руки тщательно снова расправили куртку на вешалке, сняли с нее невидимую ниточку и повесили назад на место. -- Пока они ему еще подходят, и он достаточно молод, чтобы захотеть с ними играть. В будущем году, я думаю, он из них вырастет. Она сглотнула. Наверное, это было бы непристойно. Безусловно, эти реликвии были для него жизнью и смертью. Что овладело им, заставляя верить, что это всего лишь детские игрушки? Она не знала, как заставить его отказаться от столь пугающего намерения -- и не создать при этом впечатления, что она пренебрежительно относится к его предложению. Когда тишина грозила невыносимо затянуться, она неожиданно выпалила: -- Вы бы хотели вернуться? Если бы могли? Его пристальный взгляд обратился куда-то вдаль: -- Ну, вот... вот какая странная штука. Я бы себя чувствовал змеей, пытающейся заползти в свою сброшенную кожу. Я скучаю ежеминутно, но у меня нет никакого желания вернуться. -- Он внимательно посмотрел на нее, сверкнув глазами: -- Иглограната -- поучительный опыт, как выяснилось. Это, очевидно, его собственная шутка. Она не могла понять, чего ей сейчас больше хочется: по-настоящему его поцеловать или убежать с криком. Она заставила себя слабо улыбнуться. Он накинул на плечи свой однотонный штатский китель, и зловещая наплечная кобура снова исчезла из вида. Плотно закрыв дверь, он повел ее по остальной части третьего этажа; он показал, где находились комнаты его отсутствующих родителей, но, к тайному облегчению Катерины, не предложил ей пройти туда. Она чувствовала бы себя ужасно странно, блуждая по личным апартаментам прославленных графа и графини Форкосиган, словно подглядывая за ними. Они наконец вернулись на "его" этаж, в ярко освещенную комнату в конце главного крыла: он назвал ее Желтой Гостиной и, очевидно, использовал как столовую. На маленьком столе был накрыт изысканный завтрак на двоих. Хорошо, а то она боялась, что ленч будет накрыт внизу, в той искусно отделанной панелями пещере со столом, за которым могло бы усесться сорок восемь человек -- и даже вдвое больше, если выдвинуть рядом второй стол, хитро спрятанный за деревянной панелью. Как по какому-то невидимому сигналу, появилась матушка Кости с завтраком на сервировочной тележке: суп, чай, изящный салат из искусственно разводимых креветок, фруктов и орехов. Обслужив лорда и его гостью, она деликатно оставила их одних. Однако большой серебряный поднос с куполообразной крышкой, оставленный ею на тележке возле локтя лорда Форкосигана, обещал в дальнейшем массу восторгов. -- Это великий дом, -- рассказывал лорд Форкосиган Катерине за едой, -- но по ночам тут так тихо. Одиноко. Он не должен пустовать. Он должен снова наполниться жизнью, как когда-то в дни расцвета моего отца, -- его тон был почти печален. -- Вице-король с супругой вернутся к императорской свадьбе, ведь так? Он будет полон народу к празднику Середины Лета, -- подсказала она. -- О, да, они и вся их свита. Все здесь соберутся к бракосочетанию. -- Он заколебался. -- И в том числе мой брат Марк, стоит это учесть. Полагаю, я должен предупредить Вас относительно Марка. -- Дядя говорил, что у Вас есть клон. Это он... гм... оно? -- Оно -- это бетанское обращение к гермафродиту. В этом же случае определенно следует говорить "он". Да. -- Дядя Фортиц не говорил, почему Вы -- или Ваши родители? -- решили завести клона; только -- что были какие-то сложности и мне следует самой спросить у Вас. -- Наиболее правдоподобным объяснением, так и просящимся на язык, было бы то, что граф Форкосиган хотел получить неповрежденную замену для своего искалеченного солтоксином наследника -- но это, очевидно, совсем не тот случай. -- Это запутанная история. Мы и не собирались. Некие комаррцы, сбежавшие на Землю, создали его как часть излишне причудливого заговора против моего отца. Я полагаю, когда они не смогли произвести революцию военными методами, они решили попробовать что-то вроде дешевенькой биологической войны. Они заставили своего агента украсть образец моей ткани -- это было не так уж трудно; я, когда был ребенком, прошел через сотни вариантов лечения, тестов и биопсий -- и отдали его одному из наименее щепетильных клонобаронов на Архипелаге Джексона. -- О боже. Но дядя Фортиц сказал, что Ваш клон не похож на Вас -- потому что у него не было Вашей, гм, травмы до рождения? -- Она коротко кивнула ему, но из вежливости не отвела глаз от его лица. Она уже столкнулась с его несколько ошибочной чувствительностью относительно его врожденных дефектов. Это тератогенное, а не генетическое повреждение, и он удостоверился, что она это понимает. -- Если бы это было так просто... Он начал расти, как ему было положено, и им пришлось его подгонять под мой рост. И фигуру. Это просто ужасно. Они намеревались добиться, чтобы он был неотличим от меня при осмотре, поэтому когда мне, например, заменили сломанные кости ног на синтетику, ему сделали такую же хирургическую операцию. Я точно знаю, как это болезненно. Они заставили его научиться выдавать себя за меня. За все эти годы, пока я рос единственным ребенком в семье, у него развился самый ужасный комплекс соревнования с родным братом, какой Вы только можете представить. Нет, Вы подумайте: ему никогда не было позволено быть собой, он жил, постоянно -- на самом деле, даже под угрозой пыток, -- сравниваемый со своим старшим братом... Когда заговор провалился, он был на верном пути к тому, чтобы сойти с ума. -- Да уж, я думаю! Но... как Вы спасли его от комаррцев? Он немного помолчал, затем сказал: -- Он вроде как сам себя спас. Как только он попал в орбиту внимания нашей матери-бетанки -- ну, Вы можете себе представить. У бетанцев очень четкие и строгие убеждения относительно родительских обязанностей по отношению к клонам. Полагаю, это его чертовски ошеломило. Он знал, что у него есть брат - господь свидетель, его постоянно тыкали в это носом, - но родителей он не ожидал. Семья приняла его -- полагаю, это простейший вариант объяснения. Он прожил на Барраяре некоторое время, а в прошлом году моя мать отослала его на Колонию Бета -- посещать университет и проходить курс терапии под наблюдением моей бетанской бабушки. -- Это неплохо звучит, -- сказала она, довольная, что эта причудливая история закончилась хорошо. Похоже, Форкосиганы держались друг друга. -- М-м, может быть. Сообщения от моей бабушки убеждают, что это было для него довольно сложно. Видите ли, у него есть навязчивая идея -- абсолютно понятная -- внешне отличаться от меня так, чтобы никто не смог нас когда-нибудь снова перепутать. Не подумайте неправильно, мне это очень нравится, я действительно считаю, что это прекрасная мысль. Но... он мог бы прибегнуть к пластической операции или коррекции фигуры, принимать гормоны роста, изменить цвет глаз, осветлить волосы, или еще что-то... а вместо этого он решил сильно набрать вес. При моем росте это чертовски поражает. Я думаю, такой способ ему нравится. Он делает это нарочно, -- он довольно задумчиво посмотрел на свою тарелку: -- Я полагал, бетанская терапия могла бы ему с этим помочь, но как выяснилось -- нет. Какое-то движение с краю скатерти заставило Катерину вздрогнуть; почти взрослый черно-белый котенок с самым решительным видом вскарабкался на край стола, цепляясь крошечными коготками, словно альпинистскими крючьями, и направился к тарелке Форкосигана. Тот рассеянно улыбнулся, выбрал пару креветок из остатков своего салата и положил их перед зверьком; тот урчал и мурлыкал, энергично жуя. -- Кошка, живущая у охранников, снова принесла котят, -- объяснил он. -- Я восхищаюсь их подходом к жизни, но они постоянно вертятся под ногами... -- Он взял большую крышку с подноса и накрыл ею зверька, поймав его в ловушку. Неустрашимое мурлыканье отдавалось эхом под серебряным полушарием, словно звук мотора маленькой машины. -- Перейдем к десерту? Серебряный поднос наполняли восемь различных разновидностей пирожных, столь волнующе красивых, что казалось преступлением перед эстетикой съесть их, не сделав предварительно видеозапись для потомства. -- О боже, -- после долгой паузы она показала на одно, покрытое толстым слоем сливок и украшенное цукатами, будто драгоценными камнями. Форкосиган положил его на стоящую в ожидании тарелку и вручил ей через стол. Катерина заметила, что он сам посмотрел на пирожные с тоской, но не взял себе ни одного. Он вовсе не толстый, подумала она с негодованием; когда он изображал Адмирала Нейсмита, он, наверное, был почти истощен. Пирожное оказалось на вкус столь же замечательное, как и с виду..., и на какое-то время вклад Катерины в разговор прекратился. Форкосиган смотрел на нее, улыбаясь, очевидно, от переживаемого ею удовольствия. Пока она подбирала вилкой последние молекулы сливок со своей тарелки, в холле раздались шаги и мужские голоса. Она узнала рокочущий голос Пима, говорящего: "... нет, милорд на совещании с новым парковым дизайнером. Я действительно не думаю, что было бы желательно его потревожить". Растягивающий слова баритон ответил: -- Да, Пим, да. Я его не тревожу. Я с официальным поручением от моей матери. Выражение крайнего раздражения осветило лицо Форкосигана, он проглотил на полуслове какое-то приглушенное ругательство, произнесенное слишком тихо, чтобы его можно было разобрать. Посетитель появился в дверном проеме Желтой Гостиной, и выражение лица Майлза быстро смягчилось. Мужчина, которому Пим не смог помешать войти, оказался молодым офицером, высоким и поразительно красивым капитаном в зеленой армейской форме -- темноволосым, со смеющимися карими глазами и ленивой улыбкой. Он замер, чтобы отдать Форкосигану полушуточный поклон со словами: -- Привет тебе, о братец -- Лорд Аудитор. Боже мой, уж не завтрак ли Матушки Кости я вижу? Скажи мне, что я не опоздал. Что-нибудь осталось? Могу я слизать крошки с тарелки? -- Он сделал шаг в комнату, и его взгляд остановился на Катерине. -- Ого! Представь меня своему парковому дизайнеру, Майлз! Лорд Форкосиган произнес, почти сквозь зубы: -- Госпожа Форсуассон, позвольте познакомить Вас с моим беспутным кузеном, капитаном Айвеном Форпатрилом. Айвен -- госпожа Форсуассон. Не устрашенный этим неодобрительным вступлением, Форпатрил усмехнулся, низко склонился к ее руке и поцеловал. Его губы задержались на одно лишнее мгновение, но по крайней мере они сухие и теплые, и ей не пришлось преодолевать невежливый порыв вытереть руку об юбку, когда он наконец выпустил ее: -- И Вы принимаете заказы, госпожа Форсуассон? Катерина была не совсем уверена, удивлена она или оскорблена его веселым хитрым взглядом, но удивление казалось ей более безопасной реакцией. Она позволила себе слегка улыбнуться: -- Я только начинаю. Лорд Форкосиган вставил: -- Айвена живет в квартире. По моему, у него на балконе стоит цветочный горшок, но, как я видел в последний раз, его содержимое погибло. -- Это было зимой, Майлз. -- Тут Айвена отвлекло слабое мяуканье из-под стоящей поблизости серебряной полукруглой крышки. Он посмотрел на крышку, с любопытством приподнял ее с одной стороны и со словами "а, один из этих" опустил обратно. Он обошел вокруг стола, обнаружил чистую десертную тарелку, блаженно улыбнулся и обеспечил себя двумя пирожными и вилкой, остававшейся на тарелке его кузена. Вернувшись на пустое место напротив, он расположил на столе свои трофеи, подтянул к себе стул и сел между лордом Форкосиганом и Катериной. Прислушавшись к протестующему мяуканью, все громче раздающемуся из-под крышки, он вздохнул, извлек плененного котенка, устроил его у себя на коленях поверх тонкой тканой салфетки и занял делом, измазав щедрой порцией крема его лапки и мордочку. -- Я не хотел бы мешать вам, -- добавил он сквозь первый прожевываемый кусок. -- Мы уже все закончили, -- сказал Форкосиган. -- А зачем ты здесь, Айвен? -- Он добавил сквозь зубы: -- И почему это три телохранителя не смогли тебя задержать? Или мне стоит отдать им приказ стрелять на поражение? -- Моя мощь велика, поскольку мое дело правое, -- сообщил Форпатрил. -- Моя мать прислала меня к тебе со списком поручений для тебя длиной с мою руку. С примечаниями. -- Он извлек из кителя пачку свернутых бумаг и помахал ею перед кузеном; котенок перевернулся на спину и стал бить по бумагам лапами, а Айвен, развлекаясь, отдернул их: -- Кис-кис-кис... -- Твое упорство несгибаемо, поскольку ты больше боишься своей матери, чем моей охраны. -- Как и ты сам. И твоя охрана тоже, -- заметил лорд Форпатрил, отправляя в рот еще один кусок десерта. Форкосиган проглотил непроизвольный смех, затем его взгляд снова сделалсятал серьезен. -- А... Госпожа Форсуассон, я вижу, что мне будет сейчас необходимо этим заняться. Возможно, нам лучше на сегодня закончить. -- Он виновато улыбнулся ей и отодвинул свой стул. Несомненно лорду Форкосигану необходимо обсудить важные вопросы безопасности с молодым офицером. -- Конечно. Гм, приятно было познакомиться с Вами, лорд Форпатрил. Сидящий на коленях котенок помешал капитану привстать, но он отвесил ей самый сердечный поклон: -- Счастлив служить Вам, госпожа Форсуассон. Я надеюсь, мы скоро увидимся. Улыбка Форкосигана поблекла. Он поднялся -- за ним и Катерина -- и провел ее в холл, пробормотав в наручный комм: "Пим, пожалуйста, подай автомобиль к передней двери". Он указал вперед и зашагал рядом с ней по коридору: -- Извините за Айвена. Она совсем не понимала, за что ему следовало извиниться, поэтому скрыла свое замешательство пожатием плеч. -- Так мы договорились? -- продолжал он. -- Вы беретесь за нужную мне разработку? -- Возможно, Вам стоило бы сперва посмотреть несколько возможных проектов дизайна. -- Да, конечно. Завтра... или Вы можете мне позвонить, как только будете готовы. У вас есть мой номер? -- Да, Вы мне дали несколько еще на Комарре. Я их сохранила. -- А. Хорошо... -- когда они свернули к парадной лестнице, его лицо приобрело задумчивое выражение. Уже на самых нижних ступенях он поднял на нее глаза и прибавил: -- И тот небольшой сувенир Вы тоже сохранили? -- О, да. Он имел в виду крошечную модель Барраяра, кулон на цепочке, воспоминание о тех мрачных событиях, о которых нельзя говорить на людях. Он с надеждой сделал паузу, и она пожалела, что не может прямо сейчас достать украшение из-под своей черной блузки и показать ему. Однако она считала эту вещь слишком ценной, чтобы носить каждый день, и хранила, тщательно завернув, в ящике комода в доме своей тети. Через секунду от входа послышался звук подъехавшего лимузина, и он провел ее наружу через двойные двери. -- Итак, до свидания, госпожа Форсуассон. -- Он пожал ей руку, твердо и не задержав в своей слишком долго, и усадил ее на заднее сиденье лимузина. -- Полагаю, мне стоит пойти разобраться с Айвеном. -- Как только дверца закрылась и автомобиль тронулся, Майлз повернулся и пошел назад в дом. Когда автомобиль плавно подкатил к воротам, он уже скрылся за дверью. x x x Айвен поставил одну из грязных тарелок из-под салата на пол и посадил котенка рядом с ней. Он признавал, что почти любая маленькая зверюшка служит в таких случаях прекрасной поддержкой -- он заметил, как смягчалось прохладное выражение лица госпожи Форсуассон, когда он дурачился с маленьким пушистым бандитом. И где Майлз нашел эту удивительную вдову? Он сидел, глядя, как розовый язычок котенка мелькает по тарелке с соусом, и хмуро размышлял о том, какая загородная прогулка вышла у него самого прошлым вечером. У него было свидание, как казалось, с такой подходящей молодой женщиной: студентка университета, впервые далеко от дома, готовая увлечься имперским офицером-фором. Дерзкая и ни капельки не застенчивая; она пригласила его прокатиться в ее флаере. У Айвена был большой опыт использования флаера для преодоления психологических барьеров и создания надлежащего настроения. Несколько в меру крутых пике почти всегда позволяли добиться тех милых вскриков, когда молодая леди придвигается ближе, ее грудь вздымается и опускается, и ее дыхание все чаще вырывается через готовые для поцелуя губы... Однако эта девушка... он в последний раз был так близок к тому, чтобы расстаться во время полета со своим обедом, когда Майлз (в своей маниакальной фазе) решил продемонстрировать ему восходящие воздушные потоки над Хассадаром. Она демонически хохотала, пока Айвен беспомощно улыбался, стиснув зубы и сжав руки на привязных ремнях так, что костяшки пальцев побелели. Потом, в ресторане, куда она его привела, они столкнулись -- как бы случайно -- с этим колючим самонадеянным мальчишкой-аспирантом. И она использовала его, черт возьми, чтобы проверить, насколько этот мальчишка ей предан, а этот невоспитанный щенок перебивал его почти на каждой реплике. Как поживаете, сэр. О, а это Ваш дядя - Вы говорили, он на Императорской Службе? Прошу прощения. Изысканный способ, каким он благополучно сумел превратить крайне почтительное предложение стула в тонкое оскорбление, фактически оказался достоин самого низенького родственника Айвена. Айвен быстро сбежал, тихо желая им насладиться друг другом. Пусть наказание будет достойно преступления. Он не понимал, что же случилось с современными молодыми барраярками. Они стали почти... почти галактическими, как будто их этому научила Куинн, грозная подружка Майлза. Едкая рекомендация матери -- придерживаться женщин своего собственного возраста и класса, -- казалось, почти приобрела смысл. Легкие шаги отдались в холле, и кузен появился в дверном проеме. Айвен, подумав, подавил порыв развлечь Майлза описанием того разгрома, который потерпел прошлым вечером. Что бы ни заставило Майлза сжать губы и набычиться, как бульдог, у которого вся шерсть встала дыбом, это чувство весьма далеко от многообещающей симпатии. -- Ты не вовремя, Айвен, -- отрубил Майлз. -- Что, я испортил ваш тет-а-тет? Парковый дизайнер, а? У меня тоже мог бы возникнуть внезапный интерес к пейзажу. Что за профиль! -- Изящный, -- Майлз вздохнул, на мгновение отвлекшись на картину, представшую перед его внутренним взором. -- И анфас она тоже неплоха, -- добавил Айвен, наблюдая за ним. Майлз почти заглотал приманку прямо на месте, но все же превратил непроизвольный ответ в гримасу: -- Не будь жадным. Не ты ли мне рассказывал про роман с госпожой Фор-как-ее-там? -- Он отодвинул стул и с размаху уселся на него, скрестив руки и лодыжки и наблюдая за Айвеном прищуренными глазами. -- А, да, верно. Ну это, кажется, сорвалось. -- Ты меня поражаешь. И был ли этот покладистый муж так покладист, в конце концов? -- Это все случилось столь нелепо. Ты знаешь, у них растет ребенок в маточном репликаторе. Не похоже, чтобы в нынешнее время кто-то мог добавить незаконного малютку к родословному древу. В любом случае, он выбил себе пост в колониальной администрации и увозит ее на Сергияр. Он даже едва позволил нам цивилизованно попрощаться. -- Фактически это была неприятная сцена с завуалированными смертельными угрозами. Расставание могло бы быть смягчено с ее стороны минимальным сожалением или хотя бы беспокойством о здоровье и безопасности Айвена, а вместо этого она потратила это время, повиснув на руке своего мужа и, похоже, пораженная тем, как тот трубит, словно слон, помечающий границы своей территории. А что до юной простолюдинки-террористки с флаером, которую он позже попытался уговорить исцелить его разбитое сердце... он подавил дрожь. Айвен пожал плечами, уныло подытожив происшедшее, и продолжил: -- Но вдова, настоящая живая молодая вдова! Знаешь, как тяжело найти такую сейчас? Я знаю парней в Генштабе, что отдали бы свою правую руку за расположенную к ним вдову -- разве что эта рука им пригодится долгими одинокими ночами. Как тебе досталось это сокровище? Кузен не соизволил ответить. Минуту спустя, он указал на бумаги, свернутые и лежащие возле пустой тарелки Айвена: -- Ну, и что все это такое? -- А, -- Айвен разгладил бумаги и протянул их через стол. -- Это -- повестка дня ближайшего совещания с твоим участием -- там будут император, будущая императрица и моя мать. Она прижмет Грегора к стене по вопросам всех окончательных деталей свадьбы. Поскольку ты будешь шафером Грегора, твое присутствие желательно и требуется. -- О, -- Майлз поглядел на оглавление. Между его бровями появилась озадаченная складка и он еще раз поглядел на Айвена. -- Не то чтобы это важно..., но разве ты не должен быть сейчас в штабе при исполнении служебных обязанностей? -- Ха, -- мрачно сказал Айвен. -- Знаешь, что эти мерзавцы со мной сделали? Майлз наклонил голову и с любопытством приподнял бровь. -- До окончания свадьбы я официально отдан под командование моей матери -- моей матери! -- как ее адъютант. Я поступил на Службу, чтобы сбежать от матери. И теперь она внезапно стала моим непосредственным начальником! Краткая усмешка кузена совсем не выражала симпатии: -- Пока Лаиса не выйдет замуж за Грегора и не сможет взять на себя обязанности первой леди империи, твоя мать, может быть, самый важный человек в Форбарр-Султане. Не недооценивай ее. Тот план, что разработан для будущей Императорской Свадьбы, сложнее многих виденных мною планов планетарного вторжения. Для него понадобятся все силы тети Элис. Айвен покачал головой. -- Я знал, что мне следовало найти работу вне планеты, пока это было еще можно. Комарр, Сергияр, любое унылое посольство, но только не Форбарр-Султана. Лицо Майлза успокоилось. -- Не знаю, Айвен. Если на нас никто внезапно не нападет, это будет самым важным в политическом отношении событием -- я хотел сказать, в этом году, но на самом деле, я думаю -- за всю нашу жизнь. Чем больше маленьких наследников Грегора и Лаисы будет между нами обоими и императорским троном, тем в большей безопасности будем мы сами и наши семьи. -- Ни у кого из нас еще нет семьи, -- указал Айвен. Так вот что он думает о симпатичной вдове? Ого! -- А как мы могли бы на это осмелиться? Я постоянно думал об этом, всякий раз -- когда какая-то женщина достаточно близко,... в общем, не важно. Но эта свадьба должна пройти как по маслу, Айвен.. -- Я с этим не спорю, -- чистосердечно ответил Айвен. Он пытался отговорить котенка, облизавшего тарелку до полной чистоты, от попытки отточить когти на его начищенных ботинках. Несколько секунд Айвен старательно гладил его, держа на коленях и отвлекая от подобного разрушительного намерения; наконец, животное утихло и с мурлыканием приступило к чрезвычайно важному делу -- принялось переваривать еду и отращивать шерсть, волоски которой так здорово оставлять на имперском мундире. -- Так как имя твоей вдовы, повтори-ка? -- Майлз ведь так и утаил эту часть информации. -- Катерина, -- вздохнул Майлз. Его губы словно ласкали каждый из четырех слогов ее имени, прежде чем расстаться с ним. О, да. Айвен воскресил в памяти каждый раз, когда кузен изводил его насмешками над его многочисленными любовными интригами. Ты думал, я - камень, на котором можно оттачивать твое остроумие? Возможность сравнять счет, кажется, появилась на горизонте подобно облакам дождя после долгой засухи. -- Говоришь, она поражена печалью утраты? Мне кажется, ей подошел бы кто-то с чувством юмора, чтобы приободрить ее. Не ты, конечно -- ты явно слишком занят. Возможно, я должен вызваться добровольцем и показать ей город. Майлз только что подлил себе чая и положил ноги на соседний стул; тут он со грохотом их уронил: -- Даже не думай об этом! Она моя. -- Да ну? Вы уже тайно помолвлены? Быстрая работа, братец. -- Нет, -- признал он неохотно. -- И вы уже объяснились? -- Пока нет. -- Так что на самом деле она не чья-то, а своя собственная. Пока что. Майлз медленно отхлебнул чая и лишь затем ответил, что было для него весьма нетипично: -- Я собираюсь изменить такое положение дел. В подходящий момент, а он пока явно не настал -- еще рано. -- Эй, на войне и в любви все средства хороши. Почему и я не могу попытаться? -- Только вмешайся в это дело, и это будет настоящая война, -- прервал его Майлз. -- Твой новый высокий статус ударил тебе в голову, братец. Даже Имперский Аудитор не может приказать женщине переспать с ним. -- Выйти за него замуж, -- поправил Майлз холодно. Айвен склонил голову, его усмешка стала шире. -- Боже, ты совсем дошел до ручки. Кто бы мог этого ожидать? Майлз оскалил зубы: -- В отличие от тебя, я никогда не претендовал на то, что мне не интересно подобное развитие событий. Мне не надо ни брать назад бравые холостяцкие речи, ни поддерживать молодецкую репутацию местного жеребца. Или избавляться от нее, как только выпадает случай. -- Ого, мы сегодня кусаемся. Майлз глубоко вдохнул; но прежде, чем он успел заговорить, Айвен добавил: -- Знаешь, с этим набычившимся, враждебным видом ты выглядишь горбатым. Ты должен был это заметить. После долгого ледяного молчания, Майлз мягко произнес: -- Бросаешь вызов моей изобретательности... Айвен? -- А... -- не нужно много времени на то, чтобы найти верный ответ. -- Нет. -- Хорошо, -- Майлз вздохнул, успокаиваясь. -- Хорошо... -- Еще одна долгая и все более тревожная пауза, в течение которой кузен изучал Айвена прищуренными глазами. Наконец, он, казалось, пришел к некоторому внутреннему решению. -- Айвен, я прошу тебя дать слово Форпатрила -- только между нами -- что ты оставишь Катерину в покое. Брови Айвена взлетели: -- Это вроде принуждение, не так ли? Я имею в виду, разве у нее нет права голоса? Майлз раздул ноздри. -- Ты в ней по-настоящему не заинтересован. -- Откуда ты знаешь? Или я? У меня была только возможность поздороваться, прежде чем ты вытолкал ее из комнаты. -- Я тебя знаю. Для тебя нет разницы, она это или любая из других десяти женщин, с которыми у тебя есть возможность познакомиться. Но для меня она не взаимозаменяема. Предлагаю соглашение -- для тебя остаются все прочие женщины во вселенной, а мне нужна только эта. Думаю, это справедливо. Снова один из майлзовских аргументов, всегда -- вроде бы абсолютно логически -- приводящих к тому, что Майлз получает желаемое. Айвен узнал этот образец логики, не изменившейся с той поры, когда им было по пять лет. Развитие претерпело лишь его содержание. -- Проблема в том, что остальные женщины во вселенной не твои, и ты не можешь их раздавать, -- торжествующе указал Айвен. После пары десятилетий практики он все быстрее находил ответ. -- Ты пытаешься торговать тем, чего у тебя нет -- за то, чего у тебя тоже нет. Сраженный встречным аргументом, Майлз, откинувшись на спинку стула, с негодованием на него уставился. -- Но серьезно, -- сказал Айвен, -- разве эта страсть не внезапное легкомыслие, ведь ты только что расстался в Зимнепраздник с твоей уважаемой Куинн? И где ты прятал эту Кэт до сих пор? -- Катерину. Я встретил ее на Комарре, -- коротко ответил Майлз. -- Во время твоего расследования? Тогда это совсем недавно. Эй, ты не рассказал мне про свое первое дело, братец -- Лорд Аудитор. Должен сказать, весь этот шум относительно солнечного отражателя ни во что не вылился. -- Он ждал с надеждой, но Майлз не поддался на это приглашение. Он, должно быть, не в очень разговорчивом настроении. Либо вам не удается его включить, либо не удается выключить. Ну, будь у невинных свидетелей выбор -- молчаливый Майлз, наверное, представлял бы для них меньшую угрозу, чем взведенный, словно пружина. Через минуту Айвен добавил: -- А сестра у нее есть? -- Нет. -- Так вот всегда, -- Айвен подавил вздох. -- Кто она, в самом деле? Где живет? -- Она племянница Аудитора Фортица, и ее муж трагически погиб всего два месяца назад. Сомневаюсь, что она в настроении для твоего юмора. Не только она не расположена к юмору, это ясно. Проклятье, сегодня и Майлз безнадежно язвителен. -- А, он был замешан в одном из твоих дел, не так ли? Вот ему урок, -- Айвен откинулся назад и кисло усмехнулся. -- Полагаю, вот способ разобраться с нехваткой вдов. Сделайте ее вдовой сами. Выражение тайной забавы, с каким кузен парировал остроты Айвена до этой минуты, внезапно исчезло с его лица. Он выправил спину, как только мог, и наклонился вперед, стиснув ручки кресла. Его голос понизился до арктического холода: -- Я был бы признателен Вам, лорд Форпатрил, если бы Вы позаботились о том, чтобы больше не повторять этой клеветы. Никогда. От неожиданности у Айвена свело живот. Он пару раз видел, как Майлз преображался в Лорда Аудитора, но никогда раньше не имел возможности ощутить это на себе. Ледяные серые глаза внезапно приобрели выражение пары орудийных стволов. Айвен открыл рот, но тут же захлопнул его, внезапно преисполнившись осторожности. Что здесь, черт возьми, происходит? И как кто-то столь невысокий может представлять такую угрозу? Годы практики, подумал Айвен. И соответствующие условия. -- Это была шутка, Майлз. -- Я не нахожу это чертовски забавным, -- Майлз потер запястья и хмуро на него поглядел. На его челюсти дрогнул мускул; он вздернул подбородок. Через секунду он добавил уже бесстрастнее: -- Я не стану тебе рассказывать про комаррское расследование, Айвен. Это материал из разряда "перед прочтением перерезать горло", а вовсе не какое-то дерьмо собачье. Но я скажу тебе кое-что и надеюсь, что дальше это не пойдет. Смерть Этьенна Форсуассона -- грязное дело, это убийство, и я, разумеется, не смог его предотвратить. Но я не был причиной этой смерти. -- Ради бога, Майлз, я ведь правда не думал, что ты... -- Однако, -- повысил голос кузен, перебивая его, -- все очевидные доказательства говорят, что это не исключено. Следовательно, если против меня будет выдвинуто такое обв