ред на стуле, произнес Гутман. - Хочу отметить,
что подобные просьбы звучат далеко не в первый раз. К сожалению, мы крайне
ограничены в средствах. Но мы обсудим данный вопрос, как только
соответствующая комиссия представит нам свой отчет. А сейчас нам осталось
обсудить одно важное дело. Думаю, все присутствующие со мной согласятся, так
как речь идет об официальном главе государства, то есть о человеке, который
будет представлять власть перед лицом народа Предварительно обсудив вопрос в
разных комиссиях, мы пришли к выводу, что наиболее приемлемой формой властью
для нас является конституционная монархия.
Заявление Гутмана вызвало бурную реакцию в зале. Казалось, все
заговорили разом, и никого невозможно было угомонить. Гутман попытался
жестом призвать присутствующих к порядку, но не тут-то было. Тогда,
откинувшись на спинку стула, он стал ждать, пока страсти улягутся сами
собой.
Пока толпа галдела и шумела, Оуэн попытался собраться с мыслями.
Несмотря на то что Железный Престол был разрушен, корона продолжала
существовать. С точки зрения закона, парламентариям ничто не мешало
назначить нового императора. По крайней мере им вполне хватило бы глупости
это сделать.
Наконец шум смолк, и Гутман смог продолжить свою речь.
- Не надо волноваться. Ни один вопрос не будет принят, пока его не
утвердит Парламент. Другими словами, мы предлагаем учредить конституционного
монарха, лишенного реальной и законодательной власти. Так сказать,
номинального главу государства, обязанности которого будут носить
исключительно общественно-социальный характер. Ну, разумеется, он должен
пользоваться поддержкой и доверием всех и каждого. После напряженных
обсуждений комиссии пришли к мнению, и, думаю, вы с нами согласитесь, что на
данную должность подходит только один человек: Оуэн Дезсталкер.
Зал вновь разразился шумом, среди которого прорвались громкие
аплодисменты. Рукоплескали не только те, кто выказывал свое расположение
великому герою, но также те, кого устраивало подобное назначение по
совершенно другим причинам. Став главой государства, Дезсталкер навсегда
ушел бы с политической арены - преимущество, которым не преминули бы
воспользоваться его враги.
Оуэн не сразу сообразил, что происходит, но когда опомнился и
заговорил, в зале мгновенно воцарилась тишина.
- Черта с два! Пожелай я стать императором, я бы это сделал сразу, как
только сверг Лайонстон. Но я не хотел короны тогда, не хочу и сейчас.
Гутман непринужденно улыбнулся.
- Однако многие в этом зале не прочь видеть тебя во главе государства.
Они считают, что это большая честь, которую ты вполне заслужил. Когда
человек заявляет, что его не интересует власть, это лишний раз говорит в его
пользу. Лучшей кандидатуры на пост конституционного и монарха быть не может.
Конечно, у нас с тобой есть много разногласий. Но я не колеблясь признаю все
твои заслуги перед демократией. Кому, как не тебе, представлять ее перед
народом? Подумай еще вот о чем, Дезсталкер. Кто, если не ты? Кэмпбелл?
Вольф? Шрек? Пожалуй, ты единственная кандидатура на пост главы государства.
Давай, Оуэн, решай.
Все еще находясь в мрачном оцепенении, Оуэн сдержанно кивнул. Когда
Хэйзел взглянула на него, лицо его совершенно ничего не выражало.
В задних рядах наметилось какое-то странное движение. Пробираясь через
толпу, к свободному пятачку зала уверенно направлялись двое. Одного из них
знали все. Это был капитан Джон Сайленс. Но его спутник, с ног до головы
одетый в черное, для остальных оставался загадкой. Когда-то Сайленса повсюду
сопровождала расследователь Фрост. Но она погибла, защищая Империю, от руки
небезызвестного Кита Саммерайла, который оказался предателем. Теперь ее
место занял другой, и он своим мрачным видом наводил еще больший трепет, чем
Фрост. Когда люди разглядели, что у него в руке, по залу прокатился
тревожный рокот. Это было силовое копье, оружие, запрещенное еще с давних
времен. Вооруженный им эспер был практически непобедим и становился верным
посланником смерти.
Повернувшись лицом к залу, капитан Сайленс сдержанно кивнул в знак
приветствия. Это был мужчина высокого роста, сорока с лишним лет. О возрасте
свидетельствовали довольно солидное брюшко и поредевшая растительность на
голове. Он немало повидал на своем веку, смотрел смерти в лицо и никогда не
отводил взгляда. Словом, был одним из тех немногих, кто, сражаясь за
Империю, являл собой образец истинного героизма и мужества и, потерпев
поражение, склонил голову перед новым режимом. В мире еще хватало людей -
как бывших повстанцев, так и защитников Империи, - которые были бы не прочь
вывести его из игры, хотя и не торопились с этим: он еще мог им пригодиться.
- Прошу прощения, что прерываю ваше собрание, - отвесив небрежный
поклон Гутману, начал он. - Дело не терпит отлагательства. Я только что
побывал на Границе, то есть на планете Ансили. Всем нам грозит большая беда.
- О черт, - прервал его Гутман. - Какие еще дурные новости вы нам
принесли с Границы, капитан? Опять корабль пришельцев?
- Хуже, - ответил Сайленс. - Шаб.
Переждав, пока волнение в зале немного уляжется, он продолжил:
- Мы, как обычно, совершали очередной рейс по доставке продовольствия
на Ансили. Как вы знаете, там находится единственная в Империи база, где
ученые исследовали потерпевший крушение вражеский корабль неизвестной
конструкции. Едва мы вышли из гиперпространства, как обнаружили, что планета
разрушена. Металлические леса, которые покрывали ее от полюса до полюса,
запасы тяжелых металлов, служащие топливом для наших кораблей, начисто
исчезли. Миллиарды деревьев словно рукой смело.
От базы остались мелкие осколки. Люди погибли. Корабль пришельцев исчез
- его с собой забрал Шаб. Единственным человеком, оставшимся после натиска
Шаба в живых, оказался бывший расследователь Кэррион, скрывавшийся на Ансили
как преступник. Я привел его с собой, чтобы вы услышали всю историю из
первых уст. Я гарантировал ему личную безопасность. Надеюсь, это возможно?
- Да-да, конечно, - подхватил Гутман. - Под вашу личную
ответственность, капитан Сайленс. Расскажите нам, как все произошло. Я имею
в виду нападение Шаба. Почему его не смогли обнаружить локаторы Флота?
- Если Шаб захочет быть незамеченным, никто его не увидит, - загробным
голосом ответил тот, которого звали Кэррион.
Это был темноволосый мужчина с холодными карими глазами и
мертвенно-бледным, хотя и молодым лицом.
- Они свалились на нас как снег на голову. В один миг небо заполонили
тысячи кораблей и в два счета разрушили защитный экран базы. Я слышал, как,
умирая, кричали мужчины и женщины. Корабль пришельцев вместе со всеми
учеными, которые оказались на его борту, Шаб забрал с собой. Штурм шел
считанные минуты и завершился так же быстро, как и начался. А потом они
принялись собирать урожай. - Кэррион запнулся. - Когда-то среди
металлических деревьев жили ашраи. Империя истребила эту расу, чтобы
получить неограниченный доступ к металлу. Однако души ашраев остались жить
вместе с деревьями. Я слышал, как они кричали, когда деревья вырывали из
земли.
Мне посчастливилось выжить. Благодаря пси-способностям я спрятался, и
меня не заметили. Ашраи мертвы, люди погибли, а деревьев больше нет. Зовут
меня Кэррион. Я приношу несчастья. Я разрушитель наций и миров.
Он резко замолчал, и в зале на некоторое время воцарилась гробовая
тишина. Потрясенные речью этого мрачного человека и вестями, которые он
сообщил, люди обменивались недоуменными взглядами.
Наконец Гутман, в нерешительности прочистив горло, произнес: *
- Мы... благодарим вас за информацию. Исходя из того, что Шаб забрал
все деревья, напрашивается единственный вывод: он готовит атаку на
человечество. С одной стороны, тяжелых металлов, собранных с планеты,
хватит, чтобы наполнить топливом бездну кораблей. А с другой, это подрывает
нашу мощь. Раз они украли у нас корабль пришельцев, то вскоре секреты его
конструкции будут у них в руках. Спасибо за сообщение, капитан Сайленс. Мы
глубоко ценим вашу службу. Сейчас вы можете идти, но потом мы попросим вас
обоих подготовить отчеты.
- Хорошо, - ответил Сайленс. - Мы всегда в вашем распоряжении. А пока
прошу еще одну минуту внимания. Один эспер как-то сказал мне, что ему
явилось видение, в котором Шаб планировал нападение на человечество. Ничего
конкретного он говорить не стал, однако заметил, что скорее предпочел бы
наложить на себя руки, чем дожить до этого дня.
В зале поднялся гул. Гутман откинулся на стуле и, пытаясь говорить как
можно спокойнее и непринужденнее, произнес:
- Предвидения почти невозможно расшифровать, капитан. Тем более им
нельзя доверять, когда они исходят от эспера. Что бы ни привиделось вашему
эсперу, думаю, не следует придавать тому большого значения. Хотя разведать,
что затевает Шаб, необходимо.
- Думаю, лучше всех с этим справлюсь я, - громко заявил Джек Рэндом. -
Раз над нами нависла угроза нападения, нужно все разузнать. Мало кому
удавалось подобраться к Шабу так близко, как мне, и при этом уцелеть.
Наверное, все помнят мой отчет.
- О черт, - выругалась Руби Джорни. - Прошу учесть, что я с ним.
- Мы принимаем ваше предложение, - сказал Гутман. - Нам остается лишь
еще раз поблагодарить капитана Сайленса и его спутника за то, что вовремя
сообщили нам важные новости. Вам, Кэррион, прежде чем отправиться на борт
своего корабля, придется сдать* оружие.
- Нет, - сказал Кэррион. - Лично я так не считаю.
- Силовые копья запрещены законом по всей Империи, - сердито произнес
Гутман. - Официально вы преступник. Поскольку Сайленс обеспечил вам защиту,
мы не требуем вашей смерти, однако мы не имеем права разрешить вам носить
оружие.
Гутман махнул рукой. По его сигналу дюжина вооруженных охранников взяла
человека по имени Кэррион на прицел. Тот вопросительно посмотрел на
Сайленса, но капитан лишь недоуменно пожал плечами.
- Только попробуйте, - холодно улыбнувшись Гутману, сказал Кэррион.
Над залом как будто сгустилась мгла, в воздухе повисла добрая сотня
теней. Люди неожиданно ощутили рядом с собой чье-то незримое присутствие.
Нечто огромное, холодное и опасное перемешалось над их головами. То тут, то
там сверкали острые зубы и страшные когти. Откуда ни возьмись, налетел ветер
- лютый и порывистый. Слышался долгий и страшный вой, в котором не было
ничего человеческого. Голосов становилось все больше и больше, черных теней
уже было не счесть, а в воздухе над людскими головами, подобно грозовой
туче, навис некий гневный и зловещий дух. Охранники крепче вцепились в
бластеры, но, растерявшись, не знали, куда их направлять. Оуэн, Хэйзел, Руби
и Джек стали друг к другу спиной, готовые встретить опасность. Люди
старались держаться поближе, то и дело со страхом озираясь по сторонам. Еще
немного, и началась бы паника.
Вдруг чужое присутствие разом исчезло. Ветер стих, и стало спокойно.
Прежде чем что-то сказать, Гутман судорожно облизнул пересохшие губы и
слегка прокашлялся. Все взоры были устремлены на него, а сам он не сводил
глаз с Кэрриона.
- Что... что это было?
- Ашраи, - ответил тот. - Они давно умерли. Еще тогда, когда капитан
Сайленс отдал приказ сжечь Ансили. Души их превратились в призраки и до сих
пор продолжают жить. Прежде они обитали на металлических деревьях; теперь,
когда лесов больше нет, призраки сопровождают меня повсюду. Так они меня
защищают.
- О черт, - выругался Гутман. - Будь проклято твое несчастное копье!
Бери его с собой. Только проваливай побыстрее вместе со своими загробными
дружками.
Кэррион вместе с капитаном Сайленсом развернулись и пошли прочь. Им все
спешили уступить дорогу. Все, кроме Дианы Вирту. Она преградила путь
Кэрриону и Сайленсу, и те остановились. Быстро в знак приветствия кивнув
Кэрриону, Диана устремила взор на Сайленса.
- Привет, отец, - сказала она.
- Здравствуй, Диана. Я слышал, ты вернулась к своему прежнему имени.
Очень за тебя рад. Безумная Дженни мне никогда не была по душе.
- Но она - часть моей истинной сущности. И глубоко во мне продолжает
жить. Просто я... немного продвинулась. Когда Мать Мира собралась изъявить
свою волю, я думала, что она избрала меня в качестве живого воплощения.
Думала, что я стала ее телом, ее священной посланницей. Но она покинула
меня, лишив своей милости и славы. Теперь я до конца жизни останусь самым
обыкновенным существом, не отмеченным волею Божьей. Она оставила меня на
произвол судьбы, как когда-то бросил меня на Ансили ты.
- Это совсем не одно и то же, - заметил Сайленс.
- И все же это именно так, - возразила Диана и, взглянув на Кэрриона,
добавила: - Я слышала, как на Ансили пели ашраи. Они приоткрыли мне блеск
Небес, а потом ушли. Уж лучше бы всю жизнь быть слепой, чем, увидев на миг
божественные краски радуги, навечно погрузиться во мрак тьмы. Меня столько
раз предавали, что теперь я доверяю только себе. Я рада, что твоей планеты
больше нет, Кэррион. Рада, что больше нет лесов. Лучше держись от меня
подальше. И ты тоже, отец. Если еще раз сделаешь мне больно, я убью тебя.
Сайленс хотел было что-то сказать, но не нашел слов. Поэтому, учтиво
поклонившись, они с Кэррионом вышли из зала. Глядя им вслед, Диана на
мгновение пробудила в себе прежнюю личность. Вокруг нее образовался ореол,
который потрескивал, словно рой жужжащих мух.
Вскоре напряжение в зале спало, и сессия подошла к концу. Оуэн, Хэйзел,
Джек и Руби, чтобы избежать встречи с журналистами, решили воспользоваться
запасным выходом. Отыскав поблизости небольшой кабачок, они нашли его
довольно привлекательным. Во всяком случае, выпивка была вполне приличная, а
посетителей - раз, два и обчелся. Разместились за небольшим столом. Раньше
все четверо были дружной компанией героев, которых Оуэн сплотил на Мисте, но
то время безвозвратно ушло в прошлое. И теперь, встретившись, они даже не
знали, что сказать друг другу.
- Давненько мы так просто не сидели, - наконец произнес Джек. - Видно,
нам всем сейчас не хватает времени.
- И неудивительно, что мы мало встречаемся, - подхватила Хэйзел. - Я
хочу сказать, что раньше нас связывало только Восстание.
- Но теперь еще и дружба, - заметил Оуэн. - И всегда была дружба.
- Конечно, - согласился с ним Джек, вложив в свои слова несколько
больше сердечности, чем обычно. - Если бы мы не стали так... близки, то не
прошли бы через то, что прошли. Но я понимаю, что имеет в виду Хэйзел.
Восстание дало нам общую цель, то, на что мы могли опереться. Теперь же,
когда война закончилась, мы оказались не у дел. Потеряли свое назначение.
- Верно, - согласилась Руби. - И как, черт побери, мы до этого
докатились? Я сама толком не знала, что хотела получить в случае нашей
победы. Но знаю точно, что не то, что получила. Мне чертовски не хватает...
цели, к которой нужно стремиться. Я утратила смысл существования, едва
Восстание подошло к концу.
- Вот именно, - сказал Джек. - Кто я был? Профессиональный мятежник.
Боролся против Системы. Любой Системы. А теперь я кто? Теперь я часть этой
Системы.
- Кроме всего прочего, мы все были вне закона, - вступила в разговор
Хэйзел. - За наши головы были назначены награды. Толпа желающих охотилась за
нами, чтобы пристрелить. Об этом, черт побери, я вовсе не скучаю.
- Но не можем же мы опять стать теми, кем были раньше, - возразил Оуэн,
- до того, как началась заваруха. Неудивительно, что мы изменились. Иначе
нам было бы попросту не выжить.
- Даже будь это возможно, возврата к прошлому я не хочу, - заметила
Хэйзел. - Ненавижу его.
- Что верно, то верно, - согласился Джек. - Корням и истории придается
слишком большое значение. Мы подобны акулам: либо движешься, либо умрешь. И
то, что прошлое осталось в прошлом, означает то, что мы движемся.
- И все же нам лучше поддерживать связь, - сказал Оуэн. - С кем еще мы
можем поговорить? Кто, кроме нас, способен понять все то, через что мы
прошли? Лабиринт нас изменил. И, боюсь, еще рано ставить точку, потому что
мы продолжаем меняться.
- О, только не начинай все сначала, - поспешила прервать его Руби. -
Все кончено, Оуэн. Прошлое ушло, туда ему и дорога. Я не желаю его ворошить.
Не желаю каждый вечер сидеть в какой-нибудь забегаловке и распинаться о
своих былых подвигах. Неужто нам, будто отставным солдатам, ничего не
осталось в жизни, кроме как вспоминать ратные дни молодости, когда жизнь
имела цель и смысл? Моя жизнь еще не закончилась.
- Целиком с тобой согласен, - поддержал ее Джек. - Именно поэтому я
вызвался лететь к Шабу.
- Да, конечно, - согласилась Руби, - хотя, думаю, это не совсем то,
чего я хочу.
- О, брось, - сказал Джек. - Куда подевалась твоя жажда приключений? Ты
же сама говорила, что не прочь встряхнуться. Словом, отправляемся завтра.
- Так скоро? - удивился Оуэн. - Мы с Хэйзел только вернулись. Мы даже
не успели толком пообщаться с вами.
- Может, это и к лучшему, - мягко заметил Джек. - Хотим мы того или
нет, мы становимся другими людьми, и пути у нас разные. Ничего не поделаешь:
друзья приходят и уходят. Такова жизнь.
Разговор продолжался еще некоторое время, после чего окончательно себя
исчерпал. Джек с Руби вскоре ушли. Оуэн сидел молча, уставившись в свой
стакан.
- Я должен тебе кое-что сказать, - наконец произнес он. - Я женюсь.
Кровь застучала в ушах Хэйзел, она постаралась не выдать себя ни
голосом, ни взглядом.
- Да? И кто же она?
- Констанция Вольф. Это брак по расчету.
- А я уж думала, что на аристократии и подобных браках навсегда
поставлен крест.
- Не совсем, - ответил Оуэн. - Некоторые из старых привычек... еще
живут.
- Не слишком ли внезапно?
- Я сам не ожидал, - признался Оуэн. - Это идея Констанции. У нее на то
серьезные причины. Я не мог с ней не согласиться.
- Тебя всегда было легко уговорить. Ты... любишь ее?
- Нет! Я едва с ней знаком. Но это обычное явление для браков по
расчету. В любом случае мне пора на ком-то жениться. Причем на женщине моего
класса. . Понимаешь... это нужно для продолжения рода.
- Нет, - ответила Хэйзел, - не понимаю. Но все равно поздравляю.
Значит, теперь она станет Императрицей, а ты Императором.
- Этого я тоже не хочу. Хотя, кажется, иначе нельзя. Так диктует
политическая ситуация. Займи этот пост кто-то другой, было бы куда хуже.
- Мы могли бы с тобой сбежать, - предположила Хэйзел, впервые за время
всего разговора глядя ему в глаза. - От всей этой несчастной кутерьмы. Все
было бы как в старые добрые времена. Ты и я, вдали от Империи, и никого
больше рядом. Никого, кто мог бы нам помешать.
- Искушение в самом деле очень велико, - согласился Оуэн. - Но я не
вправе так поступить. Я всегда был человеком долга. В конце концов, есть
вещи поважнее нашего с тобой счастья. Да ты никогда и не говорила, что меня
любишь.
- Да, - призналась Хэйзел, - никогда не говорила.
Наступила пауза, которая грозила затянуться несколько больше обычного.
Глава третья. Шаб
Миновав на украденном корабле свободное пространство, именуемое
Запретным Сектором, Дэниэл Вольф направился к груде холодного металла под
названием Шаб. В космическом корабле он был один, и неудивительно, что его
беспрестанно преследовал страх, однако о том, чтобы повернуть назад, он не
хотел даже думать. Ему во что бы то ни стало нужно добраться до Шаба. Там
его отец, Якоб. И несмотря на то что тот мертв, все равно он ему нужен.
А возможно, отец нужен ему именно потому, что мертв. Якоб Вольф погиб
во время последней схватки между Вольфами и Кэмпбеллами. Эта кровавая
междоусобица закончилась полным разгромом Клана Кэмпбеллов. Вражда,
продолжавшаяся несколько веков, наконец подошла к концу и обернулась для
Вольфов грандиозной победой. Однако Якоб погиб во время решающей схватки от
руки неизвестного убийцы. Утешало только то, что он принял смерть как
доблестный воин.
Дэниэл долго горевал по отцу, но со временем траур закончился. И все бы
ничего, не появись Якоб в один злосчастный день в качестве посланника Шаба к
Императрице. Как досталось его тело ИРам из Шаба, никто не знал. Ясно было
одно: начинив его телесную оболочку сервомеханизмами и компьютерами, они
превратили Якоба в Призрачного Воина. Его устами говорил сам Шаб. Дэниэл все
же приметил, что в облике Призрачного Воина остались некоторые следы
личности отца, причем те ее особенности, которые стали проявляться в позднем
возрасте. Хотя с молодым Вольфом никто не соглашался, он решительно
настаивал на своем. В конце концов, передав семейные дела возлюбленной
сестре Стефании, он отправился в Шаб собственной персоной, чтобы наконец
узнать правду.
В своем решении молодой человек был тверд и неумолим. Не остановило его
даже то, что из Шаба еще никто не возвращался. Чтобы добраться до
неизвестного, но всеми презренного мира ИРов-отступников, требовалось пройти
так называемый Запретный Сектор.
Он был не слишком большим и состоял всего из нескольких необжитых
планет, слишком незначительных, чтобы их упоминать, примерно стольких же
угасающих солнц и бездны свободного пространства. Холодного, пустого и
безмолвного пространства. Прорезая пустоту космической мглы, Дэниэл ощущал
себя жутко одиноким, потому что все, что связывало его с жизнью, осталось
далеко позади. Это было новое, неведомое чувство, так как прежде ему никогда
не выпадала участь ощутить настоящее одиночество. Насколько он помнил, рядом
с ним всегда была Стефания, которая заботилась о нем с материнской
преданностью. Кроме того, его неустанно опекал отец; дабы оградить сына от
излишних неприятностей, он брал на себя наиболее важные дела. Если Стефании
и Якоба не было рядом, в распоряжении Дэниэла всегда находились слуги. Они
могли составить ему компанию, удовлетворить любой каприз и вовремя напомнить
о том, что в ближайшее время ему предстоит сделать. Была у Дэниэла и жена.
Но он женился по расчету, поэтому редко проводил время с женой, а когда она
умерла, то почти не горевал.
Теперь же Дэниэл оказался совершенно один посреди космической пустоты.
Один-одинешенек на борту бывшего грузового судна, где единственным
собеседником был бортовой ИР по имени Моисей. ИР был запрограммирован для
работы с декларацией судового груза и на всякий случай для общения с
обслуживающим персоналом. Поскольку Дэниэл украл корабль у Церкви, то все
доступные ИРу темы вертелись вокруг официальных церковных догм и не вызывали
у Дэниэла ни малейшего интереса. Чтобы не умереть от безделья и скуки,
большую часть времени Дэниэл бродил по кораблю, переговариваясь с
собственным эхом, отражавшимся от стальных переборок. Бродил просто так,
чтобы хоть чем-то себя занять.
Время от времени он возвращался в свою каюту. Там, забившись в угол и
обхватив руками колени, долго раскачивался взад-вперед.
Этот корабль, который назывался "Слезы небес", Дэниэл украл на Техносе
III. Для Клана Вольфов дела сложились далеко не лучшим образом. Их фамильную
фабрику, производящую современные двигатели для космических кораблей,
взорвали повстанцы. Не спасло положение даже то, что на ее защиту прислали
небольшую церковную армию, которая в схватке потерпела жестокое поражение.
Теперь, когда фабрики больше не существовало, Дэниэл вполне резонно решил,
что на Техносе его ничто не держит, а следовательно, ничто не мешает ему
отправиться на поиски отца.
В один прекрасный день, удостоверившись, что со Стефанией все в
порядке, молодой человек незаметно улизнул от нее и направился прямиком в
космопорт. Воспользовавшись царящим повсеместно беспорядком и хаосом, он без
труда попал туда, где парковались церковные корабли. Почти наугад выбрал
небольшое грузовое судно и, забравшись на борт, потребовал у команды
передать ему управление. В конце концов он аристократ, а они - обыкновенный
обслуживающий персонал. Когда ему предложили пройтись пешком, он был
настолько возмущен, что в порыве праведного гнева пристрелил одного из
членов команды. Скомпрометировав себя подобным образом, он решил, что ему не
остается ничего, кроме как прикончить и оставшихся двоих. И, прежде чем те
успели достать оружие, обезглавил их с помощью меча.
Выбросив мертвые тела за борт, Дэниэл закрыл все люки и, не
удосужившись запросить разрешения на взлет, тронулся в путь. Работники
космопорта даже не пытался его остановить - никому не было дела до какого-то
террориста-одиночки. Лишив трех человек жизни, Дэниэл поначалу не испытывал
ни малейших угрызений совести. Ему нужен был корабль, а они стояли у него на
пути. Однако позже, коротая день за днем, а потом неделю за неделей в гордом
одиночестве, он все больше ощущал рядом с собой присутствие мертвецов. Пятна
крови, которые напоминали ему о совершенном преступлении, Дэниэл тщательно
смыл, почему-то полагая, что таким образом можно в некоторой степени
искупить наказание. Однако лица убитых не прекращали являться ему в снах. По
ночам, когда он лежал в постели, ему слышался странный шум в коридоре. Он
боялся выключать свет и запирал дверь на замок. Страх одолевал его днем и
ночью, хотя между ними не было никакой разницы - в космосе всегда царит
ночь.
Кроме всего прочего, Дэниэл мучился от безделья. Чтобы хоть чем-то
занять пассажира, ИР иногда позволял ему выполнять некоторые простые
операции по управлению кораблем. Никаких развлечений на борту не было, даже
имеющиеся в наличии записи носили исключительно религиозный характер - и
неудивительно, ведь корабль принадлежал Церкви. Большую часть времени Дэниэл
проводил в спорах о всякой всячине с Моисеем. Однако ИР был запрограммирован
на дружеское и непринужденное общение, поэтому очень расстраивался, когда у
них появлялись разногласия. Дэниэл попросил Моисея отыскать в банках памяти
все, что ему известно о Шабе, ИРах и Запретном Секторе. Узнать удалось не
слишком много - большая часть информации была защищена кодами, и, даже
несмотря на статус аристократа, преодолеть эту преграду Дэниэлу оказалось не
по зубам.
Сидя в кресле на капитанском мостике, он пытался переварить то
немногое, что сообщил ему о Шабе Моисей.
Хотя Дэниэлу лишь недавно исполнилось двадцать, вид у него был довольно
внушительный. Внешне он очень походил на отца - та же громоздкая и неуклюжая
фигура, то же хмурое, если не сказать сердитое, лицо. Дэниэл постоянно
искал, чем заняться. И, чтобы окончательно не дать своим мышцам
атрофироваться, время от времени поднимал воображаемые тяжести, так как на
борту корабля не было тренажеров. Не сказать, что это занятие доставляло ему
большое удовольствие, скорее совсем наоборот. Но Дэниэл понимал, что путь к
Шабу и обратно, возможно, не обойдется без борьбы. В результате он приобрел
самую лучшую в своей жизни физическую форму. Кроме того, занимаясь тем, к
чему он питал откровенное отвращение, Дэниэл всегда, испытывал нечто вроде
удовлетворения.
Прервать свое путешествие ему пришлось только раз. Это случилось, когда
по Империи прокатилась волна Восстания. Хлынувший поток информации привел
Дэниэла в откровенный шок. Он не мог поверить тому, что видел на голоэкране
своими глазами. Его представление о Вселенной изменилось коренным образом, и
он уже больше ничего не мог понять. Чтобы привести свои мысли и чувства в
маломальский порядок, Дэниэл напомнил себе: Якоб знал, что делать. Якоб
всегда знал, что делать. Для этого и существуют отцы. И хотя Дэниэлу сейчас
очень недоставало общества Стефании, он был рад, что сестры рядом нет. То,
что он задумал, - мужское дело. А ему очень нужно стать настоящим мужчиной,
стать Вольфом, чтобы Якоб, будь он жив, мог им гордиться. Ему позарез нужно
было услышать из уст отца, что он стал мужчиной. Только тогда он сможет
уверовать в это сам.
Восстание Дэниэл наблюдал в основном на голоэкране. Оно застало его на
планете Локи, где он совершил посадку для заправки. Однако своевременно
вылететь ему не удалось - главный космопорт уже находился в зоне военных
действий. Поэтому Дэниэл не придумал ничего лучшего, чем отсидеться в
корабле. В конце концов рано или поздно это безобразие должно было
закончиться. К тому же в таком убежище, как космический корабль, он мог
находиться практически без риска для жизни. Попадись он повстанцам на глаза,
не сносить бы ему головы. К счастью, небольшое судно Дэниэла, некогда
используемое под перевозку грузов, особой ценности не представляло, поэтому
никакого интереса ни одна из сторон к нему не проявила.
Кончилось дело тем, что он задержался на Локи на несколько месяцев. И
все это время жил в корабле, покидая его только тогда, когда заканчивались
съестные запасы. Война уже официально завершилась, но вооруженным стычкам,
казалось, не было видно конца.
За всеми происходящими в Империи событиями Дэниэл неустанно следил по
головидению. Он никак не мог поверить, что свергли Лайонстон. С ужасом
отнесся к соглашению, которое Семьи заключили с Джеком Рэндомом. Ощутив всю
глубину своей потери, он рыдал горькими слезами. Неизвестно, насколько он
сознавал то, что говорил в порыве отчаяния, тем не менее клялся воздать
виновникам своего несчастья по заслугам. Когда же все более или менее
утряслось, Дэниэл беспрепятственно продолжил свой путь. Разумеется, ему была
небезразлична судьба Клана Вольфов вообще и Стефании в частности и, прежде
чем отправиться дальше, он вполне мог бы выйти с ними на связь, однако решил
этого не делать. Во-первых, вряд ли они одобрили бы то, что он отсиживался в
корабле вместо того, чтобы сражаться с повстанцами. Во-вторых, наверняка
стали бы отговаривать от предприятия, которое он считал своим долгом.
- Извините, что прерываю ваши размышления, сэр, - обратился к нему
Моисей, - но я обязан вас предупредить. До того места, где предположительно
находится Шаб, уже рукой подать. Не желаете ли повернуть корабль?
- Нет, летим дальше, - коротко оборвал его Дэниэл.
Чем дальше они углублялись в Запретный Сектор, тем больше скулил
корабельный ИР. Его стенания уже порядком надоели Дэниэлу. Вольфу хватало и
своих тревог, справляться с которыми стоило немалого труда.
- Есть что-нибудь на дисплее? - осведомился он у Моисея.
- Ничего, - ответил тот, - только не старайтесь уйти от темы. Если мы в
ближайшие несколько минут не предпримем разумных шагов, то окажемся у Шаба
примерно через час.
- Если на то пошло, то в точности координат Шаба я не знаю, - парировал
Дэниэл. - Мы можем только предполагать, что он находится на некой
небезызвестной планете Империи.
- Во-первых, это не просто небезызвестная планета; она слишком известна
своей дурной славой. Во-вторых, Шаб никогда не считал ее частью Империи. И
наконец, в-третьих, оттуда еще никто не возвращался. А значит, никто не
может засвидетельствовать, - где именно находится Шаб. Полагаю, вскоре в
Запретном Секторе нас ожидает встреча с имперским крейсером, проводящим
карантинные мероприятия. Будь моя воля, вы ни за что не смогли бы меня здесь
удержать, даже если бы встроили в мою цепь лазерную пушку.
- Раз такое дело, то придется пойти на стыковку с карантинным кораблем.
- Сэр, прошу вас, давайте повернем назад. Не нравится мне ваша затея. У
меня весьма дурные предчувствия.
- Что за чушь? Какие у тебя могут быть предчувствия? Ты же компьютер.
- То, что я не запрограммирован на эмоциональные проявления, еще не
значит, что они не оказывают влияния на мой мыслительный процесс. Будь у
меня инстинкт самосохранения, я отменил бы ваши контрольные коды. Вы и
опомниться не успели бы, как я развернул бы корабль.
- Лучше заткнись и занимайся своим делом. Ты ведь всего лишь ИР. А
Шабом как раз и управляют ИРы. Ты должен чувствовать себя там как дома.
- Кажется, вы не слишком хорошо представляете, что такое Шаб. Эти
ИРы-отступники озабочены только собой. Нет, пожалуйста, давайте повернем,
пока не поздно. Вы даже не представляете, какую жуткую участь могут
уготовить нам эти предатели. Им может взбрести в голову такое, что нам и не
снилось.
- Моисей, неужели ты был таким же трусом, когда прислуживал в Церкви?
- Ваши личные интересы, сэр Вольф, для меня прежде всего. Следуя
заложенной программе, я стараюсь использовать все имеющиеся у меня
возможности, чтобы сослужить наилучшую службу хозяину судна. Для этого я
обязательно должен дать вам наилучший совет и предупредить об опасности.
- В тебя встроены религиозные программы. Неужели ты не веришь в жизнь
после смерти?
- Это все придумали люди. И не пытайтесь мне ничего объяснять. Когда я
об этом думаю, меня начинает зашкаливать. Вы, люди, верите в совершенно
непонятные вещи...
- Скажи, что тебе известно о Шабе, - приказал Дэниэл.
- Я предоставил вам всю информацию, которая имелась в моем банке
данных.
- Нет, я спрашиваю, что лично ты знаешь о Шабе? ИР помедлил. Когда же
он вновь заговорил, голос его зазвучал очень тихо, словно он боялся, что его
могут услышать.
- У меня в банке данных находятся лишь подтвержденные факты. Но я
слышал... и кое-что еще. У ИРов есть свои каналы связи, по которым они
обсуждают то, что доступно пониманию только компьютеров. Говорят, что Шаб -
это истинный монстр в стальной оболочке, а ИРы - не просто зло, а сущее
безумие. Одному Богу известно, на что способны столь безумные умы, если с
них снять все ограничения. Если можно психоз воплотить в материальную форму
и облечь стальной оболочкой, то это и есть Шаб. Разве может живой человек
смотреть на такое, не лишившись рассудка?
Дэниэл внутренне содрогнулся.
- Все это слухи и сплетни. Скорее всего их распространяют сами ИРы,
чтобы отвадить гостей. Мы летим дальше, точка.
- Ну, держитесь, - резким голосом предупредил его Моисей. - Кажется,
наши бортовые сенсоры что-то обнаружили. И это "что-то" по размерам куда
больше нас.
- Привести оружейную систему в состояние боевой готовности.
- Она давно готова, еще с тех пор, как мы вошли в Запретный Сектор, -
ответил Моисей. - Не думайте, что я настолько глуп. Просто хотелось бы иметь
защитные экраны помощнее. Ко мне поступил сигнал по стандартному имперскому
каналу.
- Переведи его на экран. - Сидя на капитанском мостике, Дэниэл
старательно силился напустить на себя вид человека, который знает, что
делает.
Смотровой экран замерцал, и вскоре на нем показалась голова и плечи
имперского капитана.
- Вниманию всех, кто находится на неопознанном корабле. С вами говорит
капитан Гидеон с имперского звездного крейсера "Одинокий". Заглушите
двигатели и приготовьтесь к встрече наших людей.
- Боюсь, не могу, капитан, - сказал Дэниэл тоном, приличествующим
аристократу. - Я выполняю жизненно важную благородную миссию. Это касается
дела моей Семьи.
- Плевать я хотел на миссию, будь вы даже первый претендент на Престол,
а ваша собака - цепной пес самого Адмирала, - проревел в ответ Гидеон. -
Открывайте шлюзы, иначе ваше корыто в два счета разлетится в щепки. И
прекратите целиться в меня из своих жалких пушек.
Переключившись на внутренний канал связи, Дэниэл обратился к ИРу:
- Послушай, Моисей, есть у нас хотя бы один шанс проскользнуть? Можем
мы хоть что-нибудь попытаться предпринять?
- Вы что, шутите? Это же звездный крейсер! Дэниэл вновь переключил
передатчик на внешний канал связи и сдержанно кивнул капитану.
- Открываю шлюзы. Моисей, идем на сближение с "Одиноким". Капитан,
пожалуйста, дайте мне возможность все объяснить. У меня в самом деле
благородная миссия. Моего отца захватил Шаб. Я должен его спасти.
- Да ты, юноша, видно, спятил! Шаб никогда никого не захватывал в плен.
- На мгновение капитан прервался, и выражение его лица немного смягчилось. -
Постой-постой. Кажется, я знаю, кто ты... Дэниэл Вольф, сын Якоба. Вот уж не
ожидал, что на церковном судне встречу Вольфа. Должен сказать, что понимаю
твои чувства, но то, что ты делаешь, совершенно бессмысленно. Твой отец
мертв. Мне доводилось сражаться с Призрачными Воинами на Гиадах. Хоть мне
посчастливилось выжить, но из четырнадцати полностью укомплектованных
экипажей уцелело всего несколько человек. Послушай, мальчик, в Призрачном
Воине нет совершенно ничего человеческого. Так что отправляйся домой. Твой
отец мертв. И не тешь себя надеждой, что сможешь его вернуть.
- Я не вправе его бросить, - продолжал Дэниэл.
- Право здесь ни при чем, - сухо произнес капитан. - Это Запретный
Сектор. Территория Шаба. Мой крейсер с командой на борту - последний
пограничный пост Империи. Ни баз, ни колоний, ни других кораблей здесь
больше нет. Мы несем службу одни. Если Шаб в конце концов начнет давно
объявленную войну человечеству, наш долг - предупредить людей. Конечно,
остановить Шаб мы все равно не сможем, но по крайней мере немного задержим,
чтобы успеть за это время послать сигнал. Все члены экипажа на нашем корабле
служат добровольно. Каждый из них готов в любой момент, если понадобится,
отдать жизнь ради того, чтобы вовремя предупредить человечество об
опасности. Тебе же тут делать нечего. Мы обязаны обыскать твой корабль и
отправить обратно.
- Понятно, капитан, - упавшим голосом произнес Дэниэл.
Он все еще судорожно размышлял над тем, как преодолеть последнее на
пути к Шабу препятствие. Но так и не смог ничего придумать. Если и была
какая-то возможность прорваться мимо звездного крейсера, то он ее уже
упустил. По крайней мере ему так казалось. О том, чтобы оказывать
сопротивление капитану или попытаться его уговорить, не могло идти и речи.
Дэниэл уже имел опыт общения с подобными людьми. Работа и долг для них
превыше всего. Такие скорее предпочтут смерть бесчестью.
Вдруг раздался громкий сигнал тревоги. Дэниэл завертел головой по
сторонам. Оказалось, что звук исходит со смотрового экрана. Капитан Гидеон,
не успевший прервать с Дэниэлом связь, резко выкрикивал приказания.
- В чем дело, капитан? - спросил Дэниэл.
- У меня больше нет времени разбираться с тобой, Вольф. Наши сенсоры
обнаружили приближение какого-то крупного объекта. Он направляется к нам со
стороны Шаба. Я должен сам все проверить. Когда я вернусь, чтоб твоего духу
здесь не было! - Экран сразу погас, и сигналы тревоги резко оборвались.
- Сразу видно, что у этого человека мозги на месте, - обратился к
Дэниэлу Моисей. - Итак, я беру курс назад, к Империи.
- - Нет, - возразил Дэниэл, - мы летим дальше.
- Но... ты же слышал, что сказал капитан?
- Да. Но его отвлекли. Намеренно сбили с толку сигналами тревоги, чтобы
он не смог мне помешать. Это дело рук моего отца. Он знает, что я иду к
нему. Полный вперед, Моисей. Ты же слышал, что сказал мудрый капитан? Он
сказал, чтобы к его возвращению нашего духу здесь не было.
- Если, конечно, он сможет вернуться, - мрачно добавил Моисей.
- Заткнись, Моисей. До Шаба осталось совсем чуть-чуть. И я не хочу
заставлять отца ждать...
Сенсоры "Слез небес" обнаружили Шаб лишь спустя шесть часов. Огромное
энергетическое поле по всем параметрам соответствовало Шабу. Во всяком
случае, приборы, показывающие его массовые и силовые характеристики,
зашкаливали. Желая выглядеть как можно лучше, Дэниэл в очередной раз освежил
одежду. Надел ремень, справа к нему прикрепил меч, слева - бластер. В душе
он понимал, что от бластера чертовски мало проку, равно как от меча, но ему
было привычно ощущать вес оружия - это придавало уверенности в себе. Увидев
себя в зеркале в полный рост, Дэниэл приятно удивился. В выражении лица у
него появилось нечто особенное... вероятно, черты нового характера. Для
Якоба Вольфа формирование характера было делом номер один. Поэтому Дэниэл
надеялся, что отец оценит его достижения по заслугам.
О