ите минутку... Надзиратель поднял руку, умеряя ее пыл. -- Пожалуйста, Дженни, предоставьте это мне. Вы идете с мистером Пендером, так? Учительница встала, посмотрела на Пендера и вышла из комнаты. Милтон жалко улыбнулся, а Пендер отправился следом за девушкой. -- Подождите, мисс Хэнмер, -- сказал он, догоняя ее и беря за руку. Она остановилась и так посмотрела на его руку, что он немедленно отпустил ее. -- Вы же понимаете, что он прав. Если начнутся слухи, то они легко могут перейти в панику, волей-неволей приходится быть осторожным. -- Но я их видела, -- твердо стояла на своем девушка. -- Никто и не сомневается. Но прежде чем забить в колокола, надо все-таки проверить. Она быстро пошла по тропинке, и он, не желая отставать, зашагал рядом по траве. -- Послушайте, после Нашествия люди то и дело паникуют по поводу и без повода. Обычно мы их находим, но до сих пор нам встречались только нормальные, коричневые и черные крысы, не гигантские. А чаще вообще другие звери. Плохое освещение, оптический обман, нервишки. Всякое бывает. Ну, как с НЛО. -- Не такая уж я нервная. И у меня нет привычки выдумывать. К тому же я не верю в летающие тарелки. -- Тогда вы гораздо лучше меня. -- Возможно. Он усмехнулся тому, как иронически она это произнесла. -- Возможно, -- повторил он. Вдруг она остановилась и посмотрела прямо ему в глаза. -- Извините, мистер Пендер... -- Лук, -- сказал он. -- Лук? -- Уменьшительное от Луки. -- От Луки? -- И она не смогла удержаться от смеха. -- Не моя вина. Родители. Я был зачат во время медового месяца, который они проводили в Италии. В Лукании. Теперь она уже смеялась громко, без всякого стеснения. -- Мне еще повезло. Они могли поехать в Рэмсгейт! -- он широко улыбнулся, когда она опять рассмеялась. -- Все это похоже на плохой вестерн, -- сказала она. -- Глядя на то, как некоторые люди реагируют на мою профессию, я тоже иногда чувствую нечто похожее. -- Ладно, извините меня, Лук. Я не хотела вас обидеть. -- Все в порядке. Просто у вас был шок. Дженни нахмурилась. -- Я уже говорила, что не ошиблась. -- Давайте посмотрим, хорошо? Они зашагали дальше, и учительница посмотрела на ноги Пендера. -- Вы совсем промокнете. -- У меня есть ботинки и старая кожаная куртка в машине. С моей работой приходится быть готовым ко всяким передрягам. -- Он показал ей на "ауди", и они направились к машине. -- Почему вы занимаетесь крысами? -- спросила девушка, когда он открыл багажник и потянулся за парой тяжелых ботинок. -- Не могу сказать, что всегда мечтал об этом, -- ответил он, переобуваясь. -- Жизнь такая. Я был энтомологом, когда один мой старый друг из "Крысолова" сказал, что это проблема будущего. Много денег и грызуны, которых хватит на всю жизнь. Так он сказал. Кажется, он сумел побороть ее скованность. Обычно люди относились к нему настороженно из-за его профессии, хотя он и его коллеги были даже провозглашены "героями", выполняющими опасную работу. Однако в этой девушке он чувствовал другую, естественную настороженность, словно она не желала доверять первому впечатлению. Какая же она еще юная! -- Ну и как проблемы будущего? -- спросила она. Он снял плащ и полез за кожаной курткой. -- Теперь это процветающий бизнес, но, думаю, страх к крысам исчезнет со временем. -- Понадобится много времени, чтобы люди забыли о лондонском Нашествии. -- Да, наверное. Но такое случается нечасто. Когда-нибудь забудут. -- Если это не повторится снова. Он ничего не ответил, вытащил что-то серебряное из багажника, две пары больших перчаток из грубой материи и одну из них дал ей. Дженни не сводила с него насмешливого взгляда. -- Всего лишь предосторожность, -- сказал он. -- Если мы случайно наскочим на ваших приятелей, наденьте это. Они неплохо защищают от укусов. -- Он увидел, что она испугалась. -- Не бойтесь. Это, правда, всего лишь предосторожность, ничего с нами не случится. Если бы было чего опасаться, я бы заставил вас надеть костюм. -- Дай Бог, чтобы вы оказались правы. -- Дай Бог. -- Вон там, на другом берегу, -- сказала Дженни, и Пендер долго не отрывал глаз от указанного ею места. -- Придется нам туда пойти. Надо взглянуть поближе. Это не доставило удовольствия учительнице, но тем не менее она последовала за ним, то и дело утопая в прибрежной грязи. По дороге он натянул перчатки и приказал Дженни сделать то же самое. Подлесок на другой стороне был гуще, и он пошел осторожнее, внимательно осматриваясь, прежде чем сделать шаг, и расчищая дорогу от листьев. Дженни шла сзади и старалась не отставать. -- Немножко впереди, кажется, -- сказала она, глядя на оставленный ими берег, чтобы уточнить место. -- Смотрите, вон там они поломали тростник, когда вылезали из воды. Пендер отправился на то место, соблюдая еще большую осторожность, чем прежде, и наклонился, чтобы осмотреть следы. Зверь косолапый, и когти у него острые. Пендер узнал все, что хотел знать. -- Давайте посмотрим, куда они ведут. -- Он шел, низко наклонившись над землей, с трудом продираясь сквозь кусты. Потом остановился. -- Нет следов. Слишком много листьев. Вот беда. -- Я хочу домой. Пендер повернулся к девушке. Она стояла, боясь шевельнуться и только поводя глазами туда-сюда, туда-сюда. В лице у нее не было ни кровинки. -- В чем дело? -- спросил он, делая шаг ей навстречу. -- Вы не слышите? Лес... лес не шевелится. Сначала он удивился, потом осмотрелся и, кажется, понял. Страшное это было чувство, будто лес замолчал, перестали петь птицы, шуршать листьями зверюшки, даже ветер не теребил больше ветки, и наступила противоестественная, предвещающая недоброе тишина. Она давила на него, придавливала к земле. Угнетала. -- Пойдемте, -- повторила она нарочито спокойно. Но Пендеру не хотелось уходить, хотя ощущение было не из приятных. -- Мне нужно найти доказательства, Дженни. Те следы возле пруда мог оставить кто угодно. Она знала, что он прав, но страх застил ей глаза. И неизвестно, что бы она ему сказала, но тут треснула ветка, так что оба подпрыгнули от неожиданности. Пендер вглядывался в подлесок, ища причину напугавшего их шума, и увидел покосившийся куст, голые ветки которого были придавлены чем-то упавшим с дерева. Это было похоже на красный шарф, но, судя по тому, как подались под ним ветки, шарфом это быть не могло. Он направился к кусту. -- Не надо, -- попросила Дженни, но он ее не послушался, и тогда она пошла следом за ним. Пендер с трудом проглотил застрявший в горле ком, когда понял, что случилось. Разодранное тело зверька с вывернутыми наружу внутренностями. Поднимавшийся от него пар свидетельствовал, что еще недавно зверек был жив. Он ощутил присутствие девушки совсем близко, прислушался к ее тихому дыханию. -- Наверно, он бросился на дерево, чтобы спастись, -- сказал он. -- И вот тебе... -- Разве крысы бегают по деревьям? -- еле слышно спросила она. -- Черные. Нетронутыми остались только мордочка и хвост зверька, а шерсть была вся залита кровью. Он попытался определить, кто это, по вытянутой мордочке и темным пятнам на хвосте. -- Горностай, -- сказала Дженни, когда они уже отошли от куста, чтобы посмотреть с другой стороны дерева. Пендер поднял голову, неожиданно решив, что тот, кто сделал это, мог еще быть наверху. Даже ему трудно было поверить, что это сделала крыса, потому что охотником всегда считался горностай. Но ведь несколько черных крыс вполне в состоянии растерзать человека. Закричала Дженни, и Пендер, не увидев ее рядом, застыл от ужаса. Он бросился через кусты, забыв о зверьке, который упал на землю, и заглянул за дерево, держась за его шершавый ствол. Дженни стояла там, закрыв лицо руками, и дрожала всем телом. Он подбежал к ней и прижал ее к себе, чтобы она не упала. -- Господи Иисусе, -- только и сказал он, увидав, что так напугало ее. Ствол был пустым, в нем была дыра, и эта дыра и все вокруг было заляпано кровью, усеяно кусочками кожи, костями, втоптанными в грязь. Узнать убитых зверей было невозможно. Горностаев или вытащили наружу, или съели прямо в логове. Пендер ощутил подступившую к горлу тошноту. -- Наверное, тут была семья горностаев, -- сказал он. -- Крысы убили их всех. Девушка не ответила, и он вдруг понял, что она плачет, уткнувшись ему в грудь. Он огляделся, заметил кровавые полосы, исчезавшие во тьме. Солнце уже начало садиться, приближались сумерки. Деревья вокруг почернели, словно грозя им чем-то. -- Идемте, -- ласково попросил Пендер. -- Кажется, у меня уже полно доказательств. Вернемся в Центр. И он повел ее через темнеющий лес, зорко вглядываясь в наступавшие на них тени. Глава 5 Стены большого дома розовели в заходящих лучах солнца. Пендер поставил машину на маленькую стоянку возле ворот и пешком направился к входу. Он прошел мимо двух соединенных друг с другом коттеджей, в которых, как он решил, живут лесничие и другие работники заповедника, и свернул налево, отчего подошел к дому сзади, а неровная дорожка вела дальше, делала круг, обходя газон, и заканчивалась у дома. Другая же дорожка вела в другую сторону, к главному входу. Но прежде, чем Пендер успел отойти, он увидал знак, указывающий на конторские помещения заповедника, и понял, что администрация располагается не в главном здании, где живет главный управляющий Эппинг-форест -- Эдвард Уитни-Эванс. Он шел за собственной черной тенью мимо трех окон, доходящих чуть не до самой земли. Выкрашенная белой краской решетка была увита плющом, который полностью закрывал стену, оставляя просветы для окон. Если дом достался управляющему вместе со службой, то он счастливый человек. Так думал Пендер, нажимая кнопку звонка. Дверь открылась почти тотчас же, и миниатюрная, похожая на осу женщина уставилась на него. -- Мистер Фендер, не так ли? -- спросила она и, прежде чем он успел ее поправить, пригласила его войти. -- Мистер Уитни-Эванс ждет вас. Она отступила в сторону, освобождая ему дорогу, и он вошел в главное здание Центра. -- Сюда, сэр, -- сказала она, указывая на дверь слева. Пендер поблагодарил ее и вошел в комнату, которая оказалась пустой. Он приблизился к одному из огромных окон и выглянул наружу. Перспектива была великолепной даже в сгущающихся сумерках, и Пендер оценил великолепное расположение дома. Новая дорога с ее напряженным движением скрывалась за деревьями и кустарником. Зато он видел поросшие лесом холмы и с трудом заставлял себя вспоминать, что все это находится в непосредственной близости от одного из самых больших городов мира. -- А, Фендер. Он обернулся и увидел на пороге мужчину в темно-сером костюме. -- Пендер. Мужчина, кажется, смутился, но ненадолго. -- Мне показалось, Милтон сказал мне по телефону Фендер. Извините. А теперь рассказывайте, Пендер. -- Он подошел к креслу, уселся в него и показал Пендеру на стул. Это был приземистый человек лет пятидесяти с гаком, прикрывавший аккуратно зачесанной прядкой лысину и отрастивший вокруг нее чуть ли не локоны, свисавшие на уши и на воротник. Увеличенные толстыми линзами глаза внимательно разглядывали Пендера. Раздраженный его грубым тоном, Пендер медлил с ответом. В наступившей тишине они оценивали друг друга, пока управляющий не потерял терпение. -- Ну? -- сказал он. Пендер откашлялся. -- Я был направлен в заповедник компанией "Крысолов" с целью проверки жалоб мистера Милтона... -- Да, да, это мне известно. Милтон предварительно советовался со мной. Недавно я опять говорил с ним по телефону, и он сказал, что вы нашли какие-то доказательства. Поэтому я попросил его прислать вас ко мне. Я думал, что вы будете раньше... От Центра сюда не больше пяти минут. -- Я должен был раньше посмотреть экскременты, найденные мистером Милтоном. И еще я должен был осмотреть дверь. -- И на чем вы остановились? -- Должен сказать, я вполне уверен, что в лесу живет черная крыса. Уитни-Эванс недовольно нахмурился. -- Вполне уверены? Так, значит, уверены или нет? Пендер с трудом сдержался. -- Я сказал "вполне", потому что саму крысу не видел. Но все доказывает, что это черная крыса. -- Но вы могли ошибиться. Может, это какой-нибудь другой грызун. -- Одна из здешних учительниц, Дженни Хэнмер, видела трех крыс. -- Да, Надзиратель мне доложил. Но он мне также сказал, что возле пруда места очень тенистые, а другой взрослой свидетельнице нельзя полностью доверять. -- Я сам ходил к пруду вместе с мисс Хэнмер. -- И там вы обнаружили съеденное семейство горностаев. -- Разорванное на куски. -- Да, да, какая разница? Ведь вы их не видели собственными глазами. -- Нет, однако доказательств вполне достаточно, чтобы сделать вывод... -- Нет, Пендер. Мы не должны делать вывод. Вы представляете себе, какой вред нанесете лесу? -- Дело не в этом. Если погибнут люди... -- Конечно же, мы не хотим, чтобы кого-нибудь убили... если крысы тут. Но сначала надо убедиться в том, что они тут. Несомненно, вы можете... вы должны провести еще исследования, прежде чем сделаете окончательные выводы. -- Знаете, мистер Уитни-Эванс, я могу только восхищаться вашим нежеланием испортить образ вашего великолепного леса, но, если опасности подвергаются люди, выбирать не приходится. Эппинг-форест должен быть очищен от людей. -- Это невозможно! -- Управляющий вскочил. Его лицо побагровело. -- Вы представляете, сколько людей живет здесь и в окрестностях? Нельзя вот так взять и всех выкинуть отсюда из-за ваших подозрении. -- Для меня этих подозрений достаточно, -- ответил Пендер. Уинти-Эванс подошел к окну. Помолчав немного, он опять повернулся к Пендеру. -- Может, для вас этого достаточно, а как для вашего начальства? Или для министра? -- Думаю, они ко мне прислушаются. Они не захотят рисковать еще одним нашествием. -- Уверен, что нет. Это не подлежит сомнению. Чего я... и уверен, они тоже... прошу -- это доказательств. -- Я вас не понимаю. Почему вы мешаете мне предотвратить опасность? Уитни-Эванс смерил Пендера холодным взглядом. -- Вы имеете хоть малейшее представление, сколько стоит содержать Эппинг-форест? -- спросил он после долгой паузы. -- Что? Какое это имеет отношение к?.. -- Больше ста тысяч в год, Пендер. И должен подчеркнуть, что это деньги не правительства и не посетителей. Они идут из частных городских фондов. -- Я все-таки не понимаю, какое это имеет отношение к делу. -- Мы находимся в подчинении Лондонской корпорации, они наши опекуны. Реальное управление осуществляет комитет из двенадцати человек, представляющих деловой мир Лондона, и еще четырех Зеленых. -- Зеленых? -- переспросил Пендер, не понимая, к чему эта лекция. -- Они выбраны общественностью, чтобы представлять интересы своих мест. Комитет собирается несколько раз в год, и следующее собрание должно быть через две недели. Я собирался поставить вопрос о дополнительных ассигнованиях. -- И все-таки я не понимаю, какое отношение... -- Да пойми же ты, парень! -- Уитни-Эванс опять побагровел. -- Ты представляешь, сколько надо денег на эвакуацию? На карантин шести тысяч акров леса? Неужели ты думаешь, что им придет в голову рассматривать вопрос о дополнительных ассигнованиях, когда они узнают, сколько денег потребует предлагаемая тобой операция? -- Пендер хотел что-то сказать, но Уитни-Эванс остановил его движением руки. -- Но хуже всего то, что они не возьмут на себя ответственность. Это уж точно! Вопрос передадут в правительство, которое уже много лет безуспешно боролось за контроль над лесным поясом. Ты себе представляешь, что они, многочисленные бюрократические они, натворят тут? В конце концов здесь не будет ничего, кроме бетона! Нет, не сразу, конечно, понемножку, под давлением экономической необходимости. Ты представляешь себе ценность этой земли чуть ли не в самом Лондоне? Боже мой, ведь они будут откусывать от нее по кусочку, пока ничего не останется. Разве что парочка парков для косметических целей. Никакого заповедника не будет! Управляющий в ярости мерил шагами комнату и словно забыл о Пендере. -- Послушайте, мистер Уитни-Эванс, я понимаю ваши опасения, хотя, мне кажется, они чуточку преувеличены. Управляющий остановился как вкопанный. -- Преувеличены? Уверяю вас, нет. Я могу показать вам, какие нескончаемые судебные процессы мы вели в прошлом за этот лес, не говоря уж о непрекращающейся борьбе с правительством, которое жаждет перерезать тут все своими ужасными дорогами. -- Все равно. Закон есть закон. Зараженные крысами районы должны быть немедленно изолированы. -- Зараженные? А где ваши доказательства? Вы что-то там видели и предполагаете, что крысы могут жить в лесу, но вы ведь даже не можете с точностью сказать, что это черные крысы. Неужели вы думаете, что, если бы лес был заражен, наши лесничие до сих пор не обнаружили бы их? -- Не знаю. Вполне вероятно, что пока их немного. -- Если даже все так, как вы говорите, будет трудно оправдать объявление карантина во всем лесу. -- Ох, -- вздохнул неустрашимый Пендер, -- ведь их тут, может быть, сотни. Вспомните, после того, как их почти полностью уничтожили в Лондоне, как трудно было поймать уцелевших. -- Те, которые уцелели, уже давно умерли от старости. -- Но их потомство унаследовало их осторожность. Чудовищные черные крысы развили невероятный интеллект, судя по донесениям. Они умеют хорошо прятаться. -- Но тогда тем более нам нечего сейчас бояться. Уитни-Эванс изменил тон на почти ласковый, и Пендер решил, что чем дальше, тем меньше ему нравится этот человек. -- Тогда почему вдруг сразу столько свидетельств их присутствия? -- спросил он резко. -- Почему они вдруг перестали прятаться? -- Простое совпадение. Если... и это ЕСЛИ очень большое, насколько я понимаю... Если они существуют, они ведь еще не напали ни на одного человека. Разве не так? -- Еще нет. Но могут напасть. -- Послушайте, Пендер, я был с вами откровенен. Я не собираюсь мешать вам исполнять свой долг. Бог свидетель, у меня нет на это права, но я прошу вас еще раз хорошо все обдумать. Почему еще раз не изучить обстоятельства, прежде чем рекомендовать эвакуацию и карантин? У меня больше семидесяти работников, которые только рады будут помочь вам. Мои лесничие сделают все, что вы им скажете. Я не говорю, что вам не надо информировать министерство, конечно же, вы обязаны это сделать, я только прошу вас не торопить события и не делать поспешных выводов. Все, что угодно, привозите сюда ваших людей, работайте, только, как бы это сказать, не высовывайтесь, пока не будете совершенно уверены. Ну, как вам это? Пендер устало покачал головой. -- Извините, мистер Уитни-Эванс, но я уже уверен. Риск слишком велик. Если несчастье случится, пока мы будем тут изучать, вся ответственность ляжет на меня. -- Не только на вас, -- кисло промолвил управляющий. -- На вашу компанию. Однако интересно, что они скажут по поводу вашей непреклонности? -- Вам легко это выяснить. -- Пендер встал и направился к двери. -- Почему бы вам не спросить их? Он помедлил немного и взглянул на багровое лицо управляющего. -- Я это сделаю, Пендер, и немедленно. К тому же у меня есть связи в министерстве сельского хозяйства. Вы же знаете, мы работаем в тесном контакте. Посмотрим, что они скажут. Пендер, ничего не сказав, вышел из комнаты и с трудом сдержался, чтобы как следует не хлопнуть дверью. -- Чертов кретин, -- вот все, что он позволил себе сказать, когда уже шагал по дорожке. К тому времени, когда он вернулся в Центр, все звонки были уже сделаны. В его намерения входило информировать Надзирателя о своем решении, а потом переговорить со Стивеном Говардом, который посоветует, к кому обратиться. Однако Алекс Милтон уже ждал его в приемной Центра, и вид у него был самый озабоченный. -- А, мистер Пендер! -- воскликнул он, вскакивая на ноги и бросаясь навстречу крысолову. -- Мы не были уверены, что вы вернетесь в Центр сегодня вечером. Решили, что сразу поедете с отчетом в компанию. -- Нет, я хотел прежде переговорить с вами. Может, лучше в вашем кабинете? -- Конечно. Я только что говорил с вашим начальником по исследовательской работе, он просил вас ему позвонить, как только вы придете. Пендер насмешливо поглядел на него. -- Он сказал, это важно. -- Голос у Милтона был какой-то странный. Пендер заподозрил неладное еще прежде, чем взял телефонную трубку. Набрав номер компании, он попросил соединить его со Стивеном Говардом. -- Стивен? Это Лук. -- А, Лук. Привет. Что там в Эппинг-форест? Ты там всех взбаламутил. -- То есть? -- То есть мне только что звонил старик Торнтон из министерства. Говорил, что ты очень расстроил его приятеля Уитни-Эванса. Он управляющий там, правильно? -- Черт бы его побрал! Он хочет, чтоб все было шито-крыто. Не желает никакой эвакуации. Надзиратель выглядел взволнованным и смущенным одновременно. Покрутившись бесцельно, он сел на стул. Голос Говарда на другом конце провода резко изменился. -- Эвакуация? Не слишком ли круто? Почему ты уверен, что в лесу черные крысы? Пендер коротко рассказал ему, что видел сам, о чем узнал от других, о своих выводах. На несколько секунд воцарилось молчание. -- Извини, Лук, боюсь, этого недостаточно. -- Недостаточно? Ты шутишь. -- Нет, старик, не шучу. Слушай, я собираюсь сейчас на совещание. Торнтон со своим Уитни-Эвансом что-то там назначили на девять часов. Сообщи мне потом. -- Ладно, сообщу. Пендер физически ощущал, как его пригибает к земле. Торнтон, конечно же, уже попросил Говарда приостановить дело, а он был личным секретарем министра сельского хозяйства, рыбоводства и продовольствия, а также осуществлял связь между компанией и правительством. "Крысолов" всегда работал в тесном контакте с министерством химических удобрений и борьбы с вредителями, хотя это министерство было отчасти виновато в Нашествии и потом подозревалось в укрывательстве статистики по черным крысам, но тем не менее они все теснее и теснее сплачивались. Конечно, Говарду не было никакого резона идти против одного из личных секретарей, который наверняка был "связями" Уитни-Эванса. -- Ты меня слушаешь. Лук? -- прервал Говард размышления своего сотрудника. -- Слушаю. -- Хорошо. Совещание будет в Центре. Кроме директора, я бы хотел видеть ту девушку, которая обнаружила крыс, и главного лесничего. Дагдейл из Инспекции безопасности тоже будет. Не расстраивайся, Лук, скоро все выяснится. -- Хорошо бы, и побыстрее. Ты ведь помнишь, как ситуация в Лондоне вышла из-под контроля. -- Конечно, помню. Я же был в самой гуще событий. Однако теперь, мне кажется, мы имеем дело с единичным случаем. -- Хотел бы я разделить твою уверенность. -- Не стоит больше говорить об этом сейчас. -- Наигранное спокойствие покинуло заведующего научной частью. -- Чтобы я не расстроил кого-нибудь еще? -- Нет. Потому что это совершенно секретно, -- отрезал Говард. -- Ребята из школы и их учительница видели крыс. -- Да, но я так понял, будто их убедили, что они видели кого-то Другого. -- Да? -- безразлично переспросил Пендер. -- Поговорим позже. Лук? -- Хорошо. -- Пендер положил трубку и поймал себя на том, что заглядывает в глаза Милтону. -- Мне надо выпить. -- Жаль, не могу с вами, -- виновато улыбаясь, сказал Милтон. -- Скоро должна начаться лекция, и мне надо встречать нашего гостя. Пендер кивнул и, подавив в себе ярость, вышел из кабинета. Если случится несчастье, пока они теряют время... И все же он их понимал. Это гигантское мероприятие -- выселить отсюда всех людей, и оно, несомненно, посеет панику если не в зеленом поясе, то в близлежащих районах. Даже в Лондоне. И если окажется, что тревога ложная... Он постарался не додумывать... Девушка видела крыс, а она, кажется, не из тех, кто поднимает крик, не разобравшись. Он вернулся в приемную и увидел там Дженни Хэнмер, разговаривавшую с высоким бородатым мужчиной. Она заметила его и улыбнулась. Бородач обернулся. -- Привет, Лук, -- окликнула его Дженни. -- Это Вик Уиттейкер, наш старший учитель. Пендер кивнул. На его взгляд, учителю было под сорок, и его короткая черная бородка уже наполовину поседела. Уиттейкер не отрываясь смотрел на крысолова. -- Я очень огорчен тем, что Дженни мне рассказала, мистер Пендер, -- сказал он. -- Есть чем огорчаться, -- ответил Пендер и повернулся к девушке. -- Сегодня будет совещание, Дженни. Начальники хотят, чтобы вы присутствовали. -- Разве они ничего не собираются предпринимать? -- спросила Дженни. -- На совещании они решат, что делать. Но мы должны убедить их, что угроза существует на самом деле. -- Странно! Конечно... -- Я понимаю. Я уже прошел через все это. Наверно, разумно навести справки, прежде чем вырабатывать план действий. Поскольку вы единственный свидетель, то вы должны убедить их в том, что не были перевозбуждены. Остальные доказательства косвенные. -- Думаете, она их убедит? -- спросил Уиттейкер. Пендер помолчал немного. -- Сказать по правде, понятия не имею. Мое мнение -- они теряют время. А сейчас все, что я хочу, -- это поесть и выпить пива. Не хотите со мной, Дженни? -- Хочу, -- сказала Дженни, и Пендер поймал недовольный взгляд старшего учителя. -- А как насчет лекции? Вы не пойдете? -- спросил Уиттейкер. -- Не думаю, Вик, чтобы я сегодня была в состоянии слушать о путешествии натуралиста в Иран и Персидский залив, -- ответила она. -- После того, что я сегодня видела, мне надо выпить. -- До свидания. -- И Уиттейкер направился к аудиториям. Пендер сделал вид, что не заметил этого обмена репликами. -- Итак, -- с улыбкой попросил он, -- везите меня в бар. Они миновали большое здание, примыкающее к Центру, и повернули южнее, используя дальние фары, потому что на лес уже спустилась темнота. Вся дорога была в выбоинах, и Пендер держался поближе к середине, выключая фары и удаляясь к обочине, когда навстречу выезжала машина. Он обратил внимание на то, что они проехали мимо высоких кирпичных стен, скрывающих, как ему показалось, довольно большие владения. Свернув налево, он наконец увидел освещенные окна. -- Это дом главного лесничего, -- сказала Дженни. -- Таких домов немного, но они тут есть. -- А что это справа? -- спросил он, увидав непонятный знак. -- Центр изучения солнца. -- Он имеет к вам какое-нибудь отношение? -- Да нет. Иногда мы работаем вместе. Неожиданно из-за облаков появилась серебряная луна, и вся местность стала видна как на ладони. Они проехали ферму, потом дорога резко свернула вправо, и они оказались на крутом склоне. Справа были дома, слева конюшни. Общественные заведения располагались на вершине напротив нескольких зданий, окруженных высоким проволочным заграждением. -- Что это? -- спросил Пендер. -- О, это здания полиции. Здесь тренировочный лагерь для курсантов. У них еще есть стрельбище и собачья площадка. Пендер свернул на стоянку возле бара и остановился. Когда они вышли на ночной воздух, его пробрала дрожь. На пороге бара он оглянулся и с высоты обозрел нежно-зеленые поля, спускающиеся к густому темному лесу внизу. Однако то, что он увидел на ровной площадке возле бара, привело его в шоковое состояние. -- Дженни, что это? Что это такое? Дженни проследила за его взглядом. -- Дома на колесах. Только без колес. -- Вы знаете, сколько здесь этих домов? -- Два участка. На одном штук двадцать, и на другом -- тридцать или сорок. Они разделены фермой. Второй находится в конце Хорнбим-лейн, но о нем мало кто знает. Он как-то на отшибе. А здесь, думаю, двадцать домов. -- Боже мой, -- вырвалось у Пендера. -- Я и не знал, что здесь живет так много народу- Может, нас потом засмеют, но мне бы очень хотелось, чтобы мы ошиблись с крысами. Пока он говорил, луна вновь спряталась за тучу, и он вдруг почувствовал себя совершенно беззащитным. Тогда он взял Дженни под руку и повел ее в зовущее тепло бара. Нападение Существо задвигалось на постели из соломы и влажной земли, хотя двигаться ему было трудно из-за непомерной толщины, да и ноги уже давно отказывались его держать. Другие тоже шевелились в темноте. То какой-нибудь стон, то шорох нарушали тишину в темном подземелье. Никто не смел приблизиться к существу, лежавшему в углу, боясь его ярости, зная, что будет немедленно разорван в клочья. Причем не самим существом, а тремя черными стражниками, всегда находившимися поблизости. Повсюду валялись кости, и изредка кто-нибудь в темноте хватал их и грыз мощными челюстями, перетирая в порошок. В ленивой атмосфере подземелья сгущалось беспокойство, и существо в углу хорошо это чувствовало. Из его глотки вырвался булькающий звук, рядом раздался такой же. Все затихли, прислушиваясь. Тучное существо металось на соломе, а все остальные прижались к земле, обернулась серыми булыжниками, выставили мясистые шеи, исполняя ритуал самоуничижения. Существо было старое и не помнило, как попало в это место, как прошло долгий путь по подземным туннелям, сжимаясь в темноте от страха, как огромные исполины гремели над головой, как оно созывало остальных пронзительным визгом, не давало им разбегаться, когда они удирали от преследователей, которые беспощадно уничтожали их, и только инстинкт выживания был им тогда союзником. Они вышли из подвала и уничтожили своих спасителей, съели их прежде, чем отправились дальше. Унаследованное знание вело их под землю, хотя среди них не было взрослого зверя, который бы стал их вожаком, потому что свою мать они сожрали, еще когда сидели в подвале. Существо подчинило себе братьев и сестер с самых первых дней, хотя они были из одного помета, но оно сильно отличалось от них. Они были темные, с черно-коричневой шерстью. Оно -- совсем другое. Оно вело их по туннелям, давая им отдых, только когда они уже совсем не могли двигаться. Два самых слабых зверька поддержали их силы и почти не сопротивлялись перед смертью. А они все шли, затаиваясь при звуках человеческой речи, уже зная, что люди -- их враги, которые охотятся на них и уничтожают их. Свежий воздух больно укусил их в нос, и они попрятались обратно. Однако вожак смело шагнул дальше, и остальные последовали за ним. Над ними было ночное небо, и они старались держаться мест потемнее. Некоторые решили оставить безлюдные тропинки и уйти туда, где были дома и бегала пища, но вожак им не позволил. Они все еще не вышли за пределы города, значит, опасность грозила им каждое мгновение. Весь день они прятались где-нибудь, дрожа от страха, радуясь, если им удивлюсь найти какое-нибудь укрытие под землей. А потом приходила ночь, и с нею всегда что-нибудь новое, еще неизведанное, и они были счастливы. Раньше им никогда не приходилось видеть высокую траву, и они наслаждались мягким ложем и убежищем одновременно. Она просто кишела крошечными зверьками, которые еще не знали страха и очень хотели играть и веселиться. Однако вожак запрещал им это, он знал, что их окружают враги. Он вел их дальше от железной дороги, от туннелей, прорытых под городом, он вел их в лес, в новый мир, где они смогут свободно дышать и сколько угодно бегать. Он чувствовал, что и тут есть люди, но чем дальше они уходили в лес, тем меньше там ощущалось присутствие людей. Они пересекали твердые бетонные ленты, не помня себя от страха перед мчащимися чудовищами со сверкающими в ночи глазами, а едва начинался рассвет, устраивались на отдых. Они еще боялись, но самое страшное, кажется, уже осталось позади. Звери скоро привыкли к новой жизни, но глупее не стали. Они были огромные и внушали ужас другим обитателям леса, и они размножались. Только один, внешне отличавшийся от других, никак не мог успокоиться, ибо не чувствовал себя в безопасности. И ему чего-то не хватало. На открытом месте он ощущал незащищенность. Поэтому они двинулись дальше. Всегда ночью, всегда сплоченной стаей, они пробирались в высокой траве и прятались, когда всходило солнце. Они забрались в самую лесную глушь, и вожак нашел наконец для себя место, где он мог не бояться врагов, где в вечной тьме мог спрятать свое не похожее на других тело. Он нашел идеальное логово. Вожак был уже стар. Он прожил дважды столько, сколько живут его сородичи, и он спаривался, и у него было потомство, похожее на него. Правда, немногие выжили, а выжившие были слабы и не могли защитить себя. Тем не менее они повелевали другими, которые рождались на свет черными. Так они жили вместе. Черные добывали еду и приносили ее в логово для вожака и его детей. Сам вожак никогда больше не покидал логова, он слишком ожирел для этого. Но он еще правил своими сородичами, хотя чувствовал нарастающую напряженность. Стаей овладевало беспокойство, и черные и такие же, как он сам, жаждали чего-то, а чего -- сами не понимали. Их было уже очень много, но несколько лет им удавалось оставаться незамеченными. Унаследованный ими от предков страх удерживал их в лесу подальше от людских глаз. Однако похоже было на то, что сила, помноженная на количество, придавала им храбрости, которой они не обладали прежде. А жажда усиливалась с каждым днем, и лесные звери, которых они убивали, не в силах были утолить ее. Существо, лежавшее в углу, хорошо знало, что это за жажда, потому что именно оно внушило ее остальным. Оно мечтало о том, что ему удалось попробовать однажды много лет назад. Две головы качались в темноте из стороны в сторону, и липкая слюна текла из их ртов, когда существо вспоминало вкус человеческого мяса. Глава 6 -- Алан, давай лучше останемся в машине. Там холодно. Женщина поплотнее закуталась в пальто и удобнее устроилась на сиденье. -- Идем, Бэбс, не так уж там холодно. Я тебя согрею. Мужчина обернулся к ней, обнял и прижал к себе. -- У меня уже мурашки, -- пожаловалась женщина. -- Мы остановились возле самой дороги. Сплошные машины. -- Ну отъедем немного подальше. Алан с трудом скрыл раздражение. -- Дорогая, это невозможно. Мы застрянем в грязи. К тому же я ничего не вижу и вполне могу въехать в дерево. Женщина вздохнула, покоряясь. Что толку спорить? Алан всегда в конце концов добивается своего. И, надо признаться, ей это обычно нравилось. Алан Мартин занимался продажей недвижимости в Лаутоне, а Бэбс -- миссис Ньюэлл -- служила у него секретаршей. В свои двадцать девять лет он был на подъеме и весь устремлен в будущее, она же в тридцать пять уже перевалила свою вершину и мало думала о будущем. Пятнадцать лет замужества и два сына-подростка почти заглушили в ней всякие желания. Ее жизнь протекала по заданному руслу, и случавшиеся неожиданные повороты ничего в ней не меняли. Наверное, ей нужно было бы радоваться. У нее хороший, правда, скучноватый муж, и сыновья растут замечательные, хотя немножко слишком шумные. Замечательный дом, может, немножко маленький, но прелестный. И телевизор есть цветной. И даже собака на удивление послушная. Иногда ей кричать хотелось от всей этой красоты. Ее Рег солидный, что называется "соль земли", ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК, он не ходит по дому в ковровых шлепанцах, не курит трубку -- он не из тех. Зато он крутит самокрутки, чтобы сэкономить на сигаретах, и держит кроликов на заднем дворе, и каждые воскресенье и среду принимает ванну. Он всегда находит время помочь мальчикам с уроками или ответить на их вопросы, вечером выводит на прогулку собаку, даже под проливным дождем, всегда предлагает вымыть посуду, даже если она предпочитает это сделать сама, и всегда оставляет грязные туфли за дверью. Он ни разу не поднял на нее руку, ни разу не пропустил субботнее утро, когда они занимались любовью, ни разу не попросил ее попробовать что-нибудь новенькое, ни разу не воспользовался никакими мерами предосторожности, кроме как излить сперму ей на живот, и ни разу она не смогла поймать его мастурбирующим. Ах, Рег, ну почему ты такой скучный в постели? Алан грубо, жадно впился губами в ее губы. Он был плохой, эгоистичный, но он возбуждал ее. Бэбс давно уже поняла, что ее привлекает его непохожесть на надежного Рега. Он, конечно же, дрянь и только использует ее для удовлетворения своей похоти. Но с этим все в порядке, она тоже его использует. Ей в голову не приходило бросить мужа и мальчиков, потому что она любила их. Но она женщина, и ей нужно еще что-то, кроме уюта. У Рега есть его кролики, у нее -- вот это. Бэбс, родив мальчишек, никогда не оставляла мысли вернуться на работу, где она могла бы встречаться с малознакомыми людьми, которые были ей гораздо интереснее, чем соседи и родственники. Домашняя работа была ей скучна, она изматывала ее и не сулила ничего нового, поэтому дом постепенно перестал ее стимулировать. Однако на работу она пошла скорее по необходимости, потому что заработок Рега становился все меньше и меньше от недели к неделе, и ее судьбой распорядилась инфляция. Рег работал контролером в одной рекламной фирме, и за его спиной не было профсоюза, который бы гарантировал ему увеличение заработка хотя бы в соответствии с растущими ценами, так что, периодически накачиваемый Бэбс, он согласился, чтобы она вновь пошла на работу. Мальчики уже выросли и меньше нуждались в ней, с этой стороны тоже не было проблем, а Рег был достаточно чувствительным, чтобы понять, как его жене надоело сидеть дома. -- Пойдем, дорогая, давно мы уже не проделывали это на воле. -- Алан сквозь теплое пальто потискал ее полные груди. -- У меня в багажнике есть плед, ты не промокнешь. Бэбс уже почувствовала возбуждение, кровь быстрее побежала по ее жилам. -- А что, если мы на кого-нибудь наткнемся? -- спросила она, но в ее голосе уже нетрудно было распознать страстные нотки. -- Бэбс, не глупи. Кто это будет бродить ночью по лесу? -- Сегодня мне нельзя задерживаться. Он посмотрел на светящийся циферблат. -- Сейчас без десяти восемь. Когда ты обещала быть? -- В половине. Я сказала Регу, что мы будем сидеть над конторскими книгами. Он обещал сам накормить мальчиков. -- Добрый старина Рег, -- сказал Алан и, ни о чем больше не думая, ухватил губами ухо Бэбс, хотя все-таки он не удержался и беззвучно произнес: "Ну и кретин". Груди Бэбс поднимались и опускались, словно ее накачивали воздухом, и она плотно сжала колени, чувствуя, как повлажнело у нее между ног. "Алан замечательный любовник, -- подумала она, -- и такой бескорыстный". И -- она уже дрожала от наслаждения -- такой требовательный. Интересно, такой же он требовательный со своей молодой женой? -- Ну, идем, Алан, -- сказала она, и в голосе у нее звучал призыв. -- Только найди местечко поукромнее. Он вылез из своего желтовато-коричневого "капри" и полез в багажник за пледом. Бэбс тоже вышла из машины, закрыла дверь и проверила замок. К своей машине Алан относился очень серьезно. Она огляделась. Прохладный вечерний воздух остудил ее пыл, и ей подумалось, что в свете луны лес кажется сказочным. -- Ну же, Бэбс? Алан уже был рядом, и по его дыханию она поняла, что он хочет ее. Ему нравилось экспериментировать, нравилось все время пробовать что-нибудь новое. За семь месяцев, что она знала его, из них шесть близко, они, наверное, изучили все возможные позиции.