озможно приятно будет узнать, что не так-то легко рассортировать ваши мысли. - Его губы не шевелились, но в глазах появилось оживление. Интерес. Намек на сочувствие. - Постарайтесь не обращать внимания на проникновение, говорите, как обычно. Боже мой, с какой силой весь мусор, скопившийся за целую жизнь, хлынул на поверхность! Трусливый поступок, совершенный давным-давно на школьном дворе, отказ от честного разговора с женщиной, страсть к которой совершенно угасла, удовольствие, испытанное неизвестно почему при неудаче друга. Ничтожные, достойные презрения делишки. Багаж, который человек тащит за собой по жизни, поступки, которые хотелось бы изменить... - Если это вам как-то поможет, примите, пожалуйста, к сведению, что подобный опыт для меня еще более труден. - Почему? - Вы уверены, что хотите знать? Он плохо разбирается в человеческой психологии, раз задает такой вопрос. Я не очень-то хотел услышать ответ, однако сказал: - Конечно. - Вы эволюционировали без телепатических способностей. Следовательно, вы - ваши особи - никогда не ощущали необходимости установить порядок, почти не стремились сдерживать самые сильные эмоции. Интенсивность вашей ненависти и страха, бури эмоций, которые совершенно неожиданно могут разразиться в мозгу человека, необузданность желаний - все это создает дискомфорт. - Он слегка наклонил голову, на его губах мелькнула тень печальной улыбки. - Простите, но вы искалечены условиями своего существования. - С'Калиан, вы знаете, зачем я здесь? Уже уверенный теперь, что ему не придется спасать меня, он соскользнул со стола и опустился в кресло. - Вряд ли вы и сами это знаете, мистер Бенедикт. - Кристофер Сим, - сказал я. - Да. Великий человек. Ваш народ прав, оказывая ему такие почести. - Наши хроники военного времени неполны и противоречивы. Мне бы хотелось выяснить, если возможно, некоторые детали. - Я не историк. В голове у меня вдруг возник образ Квинды. Ее плечи, мягкие и обнаженные, освещенные светом свечей. Я сжался, пытаясь сосредоточиться на "Корсариусе", на томе Лейши Таннер, лежащем на столе. С'Калиан оставался спокойным и внимательным. Как заниматься любовью с ашиурской женщиной? Что происходит с любовными привычками, когда разум полностью открыт? - Все в порядке, мистер Бенедикт, - сказал С'Калиан. - Такое происходит всегда, нет необходимости смущаться. Мысль по природе своей непредсказуема и извращена даже у нас. Мы с вами можем внедрить что угодно в головы друг друга, в сияющих красках, со всей живостью, просто упомянув об этом. - Вы ведь не отставной офицер, правда? - спросил я, будучи на грани паники. Он наклонил голову. - Благодарю вас. Нет. В мои функции входит помощь при контактах и обязанности советника по культуре. Я обучен вести беседы с людьми. Но, боюсь, не очень-то эффективно. Он снова ободряюще улыбнулся, и я спросил себя, не станет ли эта улыбка универсальным жестом при общении разумных особей. По крайней мере тех, кто физически в состоянии улыбаться. - Можем ли мы поговорить о взглядах ашиуров на некоторые аспекты Сопротивления? - Конечно, - ответил он. - Хотя я вряд ли окажусь вам слишком полезным, моих знаний недостаточно. Между прочим, мы называем его Вторжением. - Разве это имеет сейчас значение? - Думаю, нет. Но важно восприятие. Некоторые даже считают его истинной реальностью. - Упомянув Кристофера Сима, вы назвали его великим человеком. Такую точку зрения разделяют все ашиуры? - О, да. Вне всякого сомнения. Конечно, если бы он был нашим генералом, мы бы его казнили. Я был поражен. - Почему? - Потому что он нарушил все правила цивилизованного поведения. Он нападал без предупреждения, отказывался встретиться с противником в открытом бою, вел боевые действия тысячью необычных способов. Проиграв войну, он продолжал приносить в жертву жизни своих собственных людей и наши, чтобы только не признать поражения. Многие погибли в борьбе, продолжавшейся без всякой необходимости. Я засмеялся. Это было единственно правильной реакцией. Но он сохранил невозмутимость. - Относительно "Корсариуса", - сказал я. - Судя по нашим отчетам, корабль и Сим участвовали в различных сражениях, происходивших слишком далеко друг от друга, чтобы в короткий промежуток времени покрыть расстояние между ними. Например, битвы у Волчков, Рэндинхала, первые бои в Щели и появление Сима у Илианды произошли в течение двенадцати стандартных дней от одного события до другого, хотя расстояния между местами сражений довольно значительны. Хринвар в системе Волчков находится на расстоянии почти шестидесяти световых лет от Рэндинхала. Если бы современному боевому кораблю удалось вернуться в линейное пространство точно в том месте, где нужно, а это почти невероятно, то потребовалось бы три-четыре дня, чтобы добраться от одного места до другого. Симу, по-видимому, удавалось проделывать это за гораздо более короткое время. - В наших отчетах указаны такие же промежутки времени. - Есть и другие расхождения. В другое время, в других местах. - Да. - Как ваши историки объясняют это? Его глаза закрылись. - Как и ваши, они только рассуждают. - И каковы их рассуждения? - На самом деле существовали три других корабля, маскировавшихся под "Корсариус". Такое предположение не удивит ваших исследователей. Это наиболее простое объяснение и поэтому наиболее правдоподобное. В конце концов, кто знает, где он был? Мы можем быть уверенными лишь в том, что корабль украшенный уникальной эмблемой появлялся в разных местах. Сим, придумывая подобный символ, намеревался вести психологическую войну. Он никогда не являлся простой бравадой, как думала широкая общественность. И он достиг цели: его корабль видели повсюду, а его появление начало со временем оказывать деморализующее влияние. Возможно вам будет интересно узнать, мистер Бенедикт, что у нашего народа существует легенда о том, будто Сим был инопланетянином. Настоящим инопланетянином, то есть представителем расы, неизвестной нашим, народам. Именно этот ореол, даже в большей степени, чем его способности военного стратега, психолога или боевого командира, делал его таким опасным, внушающим страх. Между прочим, есть основания подозревать, что один из двойников "Корсариуса" был уничтожен у Гранд Салинаса, и, по крайней мере, один, а, может и два, - во время столкновений в Щели. - Вы мне рассказываете о том, чего никто не знает наверняка. - Это правда. Наши сведения совпадают с вашими в самых существенных моментах. Фактически, наши и ваши историки давно уже сотрудничают, невзирая на явное отсутствие официальной поддержки. Но мы говорим о времени войны, и здесь большая путаница. Вероятнее всего правду о войне мы не узнаем никогда. - Он сменил позу. - Могу ли еще чем-нибудь помочь? - Да, - сказал я, поднимая со стола "Отрывки". - Что вы знаете о Лейше Таннер? - Одна из первых переводчиков Тулисофалы. Довольно приличный переводчик, между прочим. - Она тоже была против войны. - Знаю. Ее позиция меня всегда беспокоила. - Почему? - спросил я, на мгновение сбитый с толку. - Потому что у нее были обязательства перед своей расой, которые перевешивали моральную суть войны. Раз уж война началась всерьез, риск с обеих сторон велик, и правая эта война или нет, с философской точки зрения, уже не имело значения. - Из философов получаются наилучшие генералы, - сухо ответил я. - Понимаю вашу иронию. Но наступает время, когда приходится выбирать. Что бы мы ни считали лучшим для себя, мы должны выбрать общее благо. Даже если нам нужно поддержать безнравственное начинание. Если бы я был человеком, то сражался бы на стороне деллакондцев. Его слова привели меня в замешательство. - Вы представляете организацию, посвятившую себя поискам путей сохранения мира, - сказал я. - Так и будет. Однако это нелегко. Говоря серьезно, с обеих сторон есть те, кто желает войны. - Почему? - Потому что многие из нас, заглянув в ваши головы, были напуганы увиденным. Очень легко прийти к заключению, что единственно безопасный путь для нас - сделать вашу расу беспомощной. А среди вашего народа есть многие, кто полагает, и, возможно, справедливо, что враждебность к нам является цементом, не позволяющим распасться вашей Конфедерации. Я что-то проворчал в ответ. Он поднялся и расправил складки своего одеяния. - Как бы там ни было, Алекс, вы можете быть уверены, что среди ашиуров у вас есть друг. 10 Девять человек погибло на "Регалии": экипаж из восьми человек и Арт Лландмен. Габриэль Бенедикт. Из переписки ...Хмельные те часы, Что не вернутся вновь... Уолдорф Кэндлз "Клеймо времени" Ночью мне снились сны - темные, дикие, не похожие ни на что, испытанное мною раньше. Джейкоб дважды будил меня. Проснувшись во второй раз, я долго лежал, уставившись в потолок, потом принял душ и вышел из дома. Здания в лунном свете казались сдвинувшимися со своих места. Ветер немного стих, но по-прежнему было холодно. Вскоре на востоке у горизонта появилась серая полоска. Спустившись к Мелони, я какое-то время наблюдал за проплывающими льдинами. Наконец взошло солнце, и улицы стали заполняться людьми. Они провожали детишек к аэробусу, останавливались поболтать друг с другом, в воздух поднимались скиммеры и плыли над рекой, направляясь в Андиквар. Хлопали двери, в свежем утреннем воздухе раздавались голоса. Ко мне вернулось хорошее настроение. Уверенность. Когда я вернулся домой, Джейкоб уже приготовил завтрак. Я плотно поел, подбросил полено в огонь, устроился у камина с чашечкой кофе и через пятнадцать минут уснул. Послеобеденное время я провел за чтением "Человека и Олимпийца", а потом отправился на свидание с Квиндой. Если мне требовалась дополнительная доза физической реальности, чтобы уравновесить опыт предыдущего дня, то я ее получил. Квинда великолепно выглядела в бело-зеленом наряде, блузка и пояс гармонировали с цветом ее глаз, волосы свободно падали на плечи. Мы не были голодны, поэтому погуляли часок по набережной, заглянули в книжные магазины и картинные галереи, задержались возле уличного художника, из тех, кто набрасывает ваш портрет на электронной пластинке и делает под ним надпись. Портрет Квинды до сих пор у меня. Даже на этом трехминутном наброске она выглядит потрясающе. Ее глаза сохранили мечтательное выражение, мягкие губы, возможно, чуточку утрированы, вьющиеся волосы обрамляют длинную, стройную шею. Вот и все, что от нее осталось. И странная надпись под рисунком, которую почему-то выбрал художник: "Раз в жизни". За обедом мы болтали на ее любимую тему. Я описывал свои впечатления от книги "Человек и Олимпиец", а Квинда терпеливо слушала и время от времени ободряюще кивала. - Ты поздно подошел к ней, Алекс, - сказала она, когда я закончил. - Думаю, мы делаем большую ошибку, изучая ее в школе, эта книга не для детей. Но если открываешь ее для себя в зрелом возрасте, не будучи слишком предубежденным, она может взять за живое. - На самом деле она не о древней Греции, - сказал я. За рекой в домах, в эллингах, на причалах и в ресторанах зажглись огни. - Ты прав, - произнесла Квинда. - Он писал о своем времени. Но, с другой стороны, это справедливо для любой хорошей исторической книги. - Его беспокоило, что планеты, заселенные людьми, не способны создать конфедерацию. - Наверное. - Ее глаза смотрели куда-то в пространство. - Но, думаю, все сложнее. По-видимому, он хотел, чтобы мы признали наше общее наследие и создали гораздо более прочное объединение, чем простой политический союз. Чтобы почувствовали себя эллинами, а не только гражданами Афин и Коринфа. - Ее лицо погрустнело. - Этого никогда не произойдет. - Сим рассказывает историю двух греческих колоний, не помню, как они назывались, основанных на побережье Африки. Их окружали дикари, которые регулярно нападали на обе колонии, но несмотря на это, они никогда не действовали сообща, и в конце концов начали воевать друг с другом. Сим пишет: "В нашей расе глубоко укоренился извращенный настрой, который заставляет ее послушно следовать велениям эмоциональных импульсов текущего момента, даже если они мешают выжить! Если вы поймете это, то проникнете в суть того, что социологи наивно называют "мотивационной теорией групп". Я снова налил вина, и Квинда подняла свой стакан. - За наши дни на берегу Мелони. - За маленькую девочку тех дней. Она нашла море? - Ты не забыл. - Лицо Квинды просветлело от удовольствия. - Не забыл. - Когда-то мы говорили о том, чтобы построить плот и плыть по течению реки через весь континент. - Ты даже рассердилась на меня, когда я пытался объяснить, почему нам это не удастся. - Ты пообещал, а потом отвел меня домой. - Мне никогда не приходило в голову, что ты примешь все всерьез. - Ах, Алекс, я так хотела совершить это путешествие! Смотреть, как мимо проплывают берега, и... - Она посмотрела на меня своими зелеными глазами и улыбнулась, - ...быть с тобой рядом. - Ты была малышкой, - сказал я. - Я тогда чуть не заплакала, когда ты отвел меня домой. Но ты пообещал мне, что, когда я вырасту, мы с тобой поплывем. Помнишь? - Помню. Она снова улыбнулась и перевела разговор на другую тему. "Вот тебе наука", - сказали ее глаза. Позже мы бродили по причалам и садам, смешавшись с поздними пешеходами, беседовали об Обществе Талино, о моей жизни торговца антиквариатом, о том, как прекрасна ночь. И еще о Гейбе и ее дедушке. - Ты всегда ему нравился, - сказала Квинда. - Он был разочарован, когда ты уехал. Думаю, дедушка хотел, чтобы ты пошел по стопам дяди. - Не он один. Передо мною всплыло лицо Арта - круглое, с постоянно удивленным выражением. Арт Лландмен всегда выглядел так, будто пытался решить какую-то сложную задачу. - Жаль, что он разочаровался во мне. Он мне нравился. - Арт - один из немногих людей, работавших с Гейбом и знавших о моем существовании. Пару раз я встречался с ним на раскопках на Скайвее и, по-моему, на Обралане. На Скайвее он находил время водить меня на прогулки среди развалин, показал мне сокровищницу, обгоревшие стены и место, где сбрасывали в море заключенных - в том числе и нескольких политиков. - Это на него похоже, - засмеялась Квинда. - "А вон там они швырнули его в море". Когда это было? - До тебя. Мне было восемь или девять. - Да. - Она смотрела сквозь меня. - Тогда он был счастлив. Около полуночи мы вернулись назад в Нортгейт. В камине горел огонь, в ведерке со льдом стояла бутылка вина, а по теплым комнатам плыли звуки концерта для скрипки Санкца. Квинда просматривала материалы, полученных мною в Обществе Талино и Институте Мачесны, и, поскольку я ей ничего не объяснил, наверное, пришла к заключению, что я больше нее помешан на этой теме. - Они отыскали сохранившийся деллакондский фрегат, ты знаешь? Они с Гейбом. Это - археологическая находка, которая бывает раз в жизни. Мой дедушка посвятил поискам пятнадцать лет. Ближе к концу он привлек Гейба, и они вместе нашли "Регалию", пропавшую у Гранд Салинаса. - Ее глаза удовлетворенно блестели. - Они пересмотрели груды отчетов, рассчитали траектории, и еще Бог знает чем занимались. Я была уже достаточно взрослой, поэтому поняла, что они ищут, и насколько это важно. Проблема состояла в том, чтобы реконструировать сражение до такой степени, когда можно рассчитать маневры всех участвующих кораблей: курсы, скорость, удары, следующие за ними попытки экипажей скомпенсировать их и тому подобное. - Задача почти невозможная. - Они сузили область поиска. Дедушка рассказывал, что дюжины кораблей были разбросаны взрывами в различных направлениях, они все еще дрейфуют там, в пространстве, и их можно найти, если знать, где искать. Только двести лет - большой срок. Они разлетаются все дальше и дальше. - Расскажи мне о "Регалии". - Ашиуры поразили ее какой-то разновидностью электромагнитного импульса. Корпус корабля остался неповрежденным, но все бортовые системы окончательно вышли из строя. По словам деда, экипаж сам прожег дыру в носовой переборке, чтобы выбраться наружу и восстановить подачу энергии. Пятерых выбросило в это отверстие. Трое остальных оказались в ловушке и не смогли им помочь. Исследовательская группа нашла их в герметичном отсеке. Но сам корабль был в хорошем состоянии. - Гейб мне рассказывал, - подтвердил я. - Там произошел несчастный случай. - Вскоре после того, как они проникли на корабль, он взорвался. Кто-то из группы до чего-то там дотронулся. Никто так и не понял, что же произошло. Официально об этом не упоминалось, но, по мнению дедушки, это было дело рук "немых". Это сделал человек по имени Кениг, который, как они потом решили, был подкуплен "немыми". - Какое дело ашиурам до двухсотлетней развалины? Она испытующе посмотрела на меня. Прищурилась, принимая решение, и ответила: - Дедушка не знал, но, как я понимаю, происходили и другие вещи, позволяющие предположить, что кто-то не хочет, чтобы экспедиция добилась успеха. - А что случилось с Кенигом? - Вскоре он умер. Болезнь сердца. Он был еще совсем молодым и на сердце раньше не жаловался. - Квинда отпила вина. - Не знаю, возможно здесь что-то есть. Однако дед уже никогда не стал прежним. Получить в руки _такой_ приз и потерять его... - Она вздохнула. - Он умер вслед за Кенигом. - Мне очень жаль, - сказал я. - Гейб сделал все от него зависящее, чтобы помочь. Я так и не знаю, что нанесло больший вред - потеря находки или насмешки коллег. Теперь меня приводит в отчаяние, что я познакомилась со многими из, них лично. Они - не мстительные люди, они просто не поняли чувств дедушки или, может, им было наплевать, их замотали собственные проблемы. Лландмен и его фрегат - это стало чем-то вроде анекдота: как будто Гарри Пеллинор открыл развалины на Белариусе, а потом забыл, где они находятся. Собранные мною материалы эпохи Сопротивления были разложены на двух столах. Квинда трудилась в поте лица, просматривая их, удовлетворенно кивала при виде изокристаллов, томов Кэндлза и прочих вещей. - Я даже не представляла, - сказала она, перелистывая "Записные книжки" Лейши Таннер, - настолько ты увяз в этом, Алекс. - Кажется, я увлекся. Тебе она знакома? - спросил я. - Таннер? - Лицо Квинды сияло. - Да! Одна из самых привлекательных личностей того периода. - Она начала как пацифистка, - сказал я, - а закончила участием в войне. Что произошло? Ты знаешь? Квинда положила ногу за ногу и энергично наклонилась вперед. Я сразу понял, что Таннер - ее конек. - Она _никогда_ не была пацифисткой, Алекс. Она полагала, что войны можно избежать, и боролась за то, чтобы стороны сели за стол переговоров. Симов такой подход не очень-то устраивал. - Почему? - Они считали, что любая попытка примирения, пока сила на стороне "немых", является признаком слабости. Если бы их противниками были люди, тогда это было бы правдой, но с ашиурами, они, возможно, просчитались. Таннер знала о противнике столько же, сколько любой другой человек в то время, однако считала, что с ними можно вести переговоры. - Как она очутилась во флоте Сима? - Очень просто. Она каким-то образом добралась до Сима и убедила его дать ей возможность провести переговоры с "немыми". Сим пошел ей навстречу, значит, она привела убедительные доводы. - Но, очевидно, ничего не вышло? - Он согласился на ее встречу с командиром "немых" Мендолсом Барозой. Местом переговоров выбрали кратер на безымянном спутнике в одной из периферийных систем, которая не интересовала ни одну из сторон. Таннер оказалась единственным человеком среди конфедератов, бывавшим раньше у "немых" и умевшим общаться с ними. И, самое важное, умевшим скрывать от них свои мысли. При ее встрече с парламентером "немых" Сим и Бароза оставались на орбите. Таннер потом рассказывала, что они с посланником "немых" были очень близки к соглашению в рамках условий, поставленных ей Симом. Однако, когда "немые" потребовали передать им Кристофера Сима, чтобы судить его за варварские поступки и военные преступления, тот прервал встречу. "Немые" ответили атакой и оккупацией двух номинально нейтральных планет, которые на деле поддерживали деллакондцев оружием, людьми и деньгами. Многие тогда погибли, а Таннер, почувствовав себя ответственной за все это, отдалась борьбе на стороне Сопротивления. Маурина Сим в своих дневниках пишет, что Таннер не простила "немых" и никто не сражался с такой беспощадностью и яростью, как она. Уже под утро мы забрались в скиммер и пустились в обратный путь. Мы оба устали, поэтому говорили в основном о каких-то пустяках. Я видел, что мыслями Квинда где-то далеко, и в конце перелета, снижаясь кругами над крышей ее жилого комплекса, я резко вернул ее к действительности, сказав: - Квинда, вчера я разговаривал с ашиуром. Лично. Краска сбежала с ее лица. - Ты шутишь, - каким-то безжизненным голосом произнесла она. - Нет, - ответил я, пораженный ее реакцией. - С членом Маракаибской группы. - Алекс, ты не мог этого сделать. На лице ее отразились потрясение, гнев, разочарование. - Почему бы и нет? Что в этом плохого? - Боже мой, Алекс, - прошептала она. - Что ты наделал! 11 Мы часто называем восстание на Имариосе "роковым", полагая, очевидно, что без него не наступило бы двухсотлетие беспрерывной вражды и периодически вспыхивающих войн. Но как могло быть по-другому при технологическом равновесии обеих культур, их взаимных экспансионистских стремлениях, претензии на роль вершителей судеб, при личной антипатии, представителей одной расы к представителям другой? И если природа когда-либо сотворила два общества, предназначенных для противостояния, для решения проблем выживания только в битве, то это - ашиуры и люди. Гаспер Медес "Долгие сумерки" - И ты не спросил, почему она так расстроилась? - Нет, Джейкоб. Она не была расположена отвечать на вопросы. - Я вижу только одно объяснение. Вспомни, по ее словам, экспедицию Артоса Лландмена погубили происки ашиуров. Поэтому, думаю, Квинда Арин боится, что ты мог выдать связанную с этим информацию. - Но какую? Мне же ничего не известно. - Мне кажется, она думает иначе. Во всяком случае, у меня есть новости. Возможно, мы получим дополнительную информацию о Таннер и узнаем, что она делала в те годы, которые пока остаются для нас белыми пятнами. Посмотри, пожалуйста, на монитор. Свет померк и появилось сообщение: ANG/54/Y66133892/261, Марнет Плейс, Тьюфманоил. М-р Бенедикт. У меня имеется материал о Лейше Таннер, который может вас заинтересовать. Я имею удостоверенную копию ее записей, охватывающих период 1202-1219 гг. Мне бы не хотелось ни снимать копию с документа, ни выпускать его из своих рук. Если вам интересно изучить его с целью дальнейшей покупки, сообщите, пожалуйста, по коду, приведенному выше. Хэмел Райч. - Пришло ночью. Это ответ на общий запрос, который я разослал несколько дней назад. Но кому-нибудь придется отправиться за записями. - Почему? Давай просто свяжемся с ним и посмотрим. - Я уже предлагал. Джейкоб вывел на экран следующее сообщение: "Ваше предложение создает возможность копирования рукописи. Сожалею, но я не согласен". - Это же бессмысленно, - сказал я. - Мы можем скопировать только увиденный кусочек. Очень маленький кусочек. - Хочешь отправить ему еще одно послание? - Я поговорю с ним. - Он не подключен к сети, Алекс. Ты не можешь связаться с ним непосредственно, может, только по трансинтеркому. - Давай, - сказал я. - Где ближайший терминал? - В одной из гостиниц Тьюфманоила. Зная, что ты захочешь с ним связаться, я уже пытался это сделать. Они ответили, что адресат живет где-то за городом, им придется отправить туда кого-нибудь, чтобы привезти его к ним. Они не горели желанием проделать это. - Отшельник, - проворчал я. - Интересно, а вдруг это опять "Записные книжки"? Она вела дневник? - Очевидно, да, - предположил Джейкоб. - Невероятное количество писанины, как у нее хватало времени на что-то еще? Узнай, сколько хочет Райч за свою вещь и купи ее. - Алекс, - Джейкоб явно собирался взывать к моему здравому смыслу, - сам знаешь, такие артефакты стоят неимоверно дорого, к тому же велика вероятность, что этот вообще незаконный. - Сообщение на экране, мигнув, погасло. - Не хочу учить тебя, но... - Спасибо, Джейкоб. Где находится Тьюфманоил? - В Сулиасе. Ему не удалось скрыть удивления. Сулиас расположен в другом полушарии. - Ладно, - сказал я, - полечу к нему. - Я заказал билет на вечерний рейс, - ответил Джейкоб. Я пересек два океана и около полуночи по местному времени приземлился на восточной стороне Гряды Сулия. Было очень холодно, и когда я вышел из межконтинентального лайнера, в воздухе висела густая изморось. Я сел в аэробус и к утру прибыл в Тьюфманоил, маленький курортный городок. На склонах тонким слоем лежал снег, солнце ярко светило в безоблачном небе, а улицы заполняли люди, направляющиеся к горным склонам. Туристический центр находился в вестибюле лыжной базы. Пожилая дама поздравила меня с прибытием в Долину лыжников "Серебряный пик" и поставила передо мной чашечку кофе. Я принял ее с благодарностью и дал ей адрес Райча. Она ввела его в компьютер, на карте за ее спиной появилась голубая звездочка, как раз возле лыжни, примерно на расстоянии шести километров к западу от городка. - Марнет Плейс, - объяснила она. - Кого вы ищете? - Хамела Райча. Вероятно, торговца антиквариатом. - О, да. Не знаю, как насчет антиквариата, но у него там небольшой домик. Хотите что-нибудь еще? - Нет, спасибо. Я взял напрокат снегоход и через несколько минут уже стоял у жилища Райча, красно-белого трехэтажного домика с большим количеством стекла и дюжиной пар лыж на крыльце. Из дома вышли несколько человек. Это были ребята, по большей части, студенты колледжа. Проходя мимо, некоторые помахали мне, а одна девушка даже пригласила меня присоединиться к ним. Я поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыл поджарый, бородатый молодой человек, который выглядел ненамного старше студентов. - Я ищу Хамела Райча, - сказал я. Он слегка наклонил голову и посторонился, пропуская меня. - Мы знакомы? - Мое имя Бенедикт. Я прилетел по поводу Лейши Таннер. - Кого? Незнакомец выглядел искренне озадаченным. И он не был похож на человека, которого интересуют художественные ценности нашего мира. - У вас есть копии ее записок, - настаивал я. - Не имею ни малейшего представления, о чем идет речь, сэр. - Поблизости есть еще какой-нибудь Хэмел Райч? - спросил я. - Может, ваш отец? - Нет. Он начал отступать. - Вы послали ответ на запрос о материалах, связанных с Лейшей Таннер и сообщили, что располагаете ее записками. - Вы меня с кем-то перепутали, - ответил он. - Ничего подобного я не делал. Я сдаю комнаты. Хотите снять? Оказавшись снова на улице, я вызвал на связь Джейкоба. Тот ответил, что все это довольно странно. - Что ты об этом думаешь? - спросил я. - Телеграмма - явная фальшивка. Возможно, тебе придется соблюдать осторожность. От такой мысли мне стало неуютно. - Кто-то захотел убрать тебя отсюда, - продолжал Джейкоб. - Есть ли необходимость напоминать тебе, что мы имеем дело с людьми, не останавливающимися перед взломом и проникновением в чужой дом? Если то, к чему стремился твой дядя, имеет какую-то реальную ценность, возможно, тебя пытаются устранить. - Зачем посылать меня на другую половину планеты? - Бывают несчастные случаи, - сказал он. - Особенно в путешествиях. Может, я поддаюсь панике, но, прошу тебя, будь осторожен. Расписание оказалось неудачным, и я добрался до Андиквара только через тридцать часов. Никто не покушался на мою жизнь, хоть я отметил несколько подозрительных личностей среди попутчиков. Я даже спросил себя, не захотят ли "они", как я мысленно называл теперь своего противника, уничтожить межконтинентальный лайнер со всеми находящимися на его борту, чтобы добраться до меня. Я обдумывал такую возможность, все время ожидая объявления, что вот-вот откажут магниты или готово отвалиться крыло. Я даже допускал дикую вероятность, что Гейба убили. Нет. Я прогнал от себя эту мысль. Смехотворно. Тем не менее, я с радостью ступил на твердую землю. Когда мой скиммер пересек Мелони и начал снижаться к Нортгейту, был уже поздний вечер. Едва показался дом, я сразу понял: что-то не так. Окна не светились, а Джейкоб любил свет. К тому же, в его программу входило держать гостиную ярко освещенной, когда я отсутствовал. - Джейкоб, - сказал я в переговорное устройство. - Свет, пожалуйста. Никакого ответа. Даже нет несущей волны. - Джейкоб? Свет уличных фонарей не доходил до площадки, и она была погружена в абсолютную темноту. Мы опустились на свежевыпавший снег. Счетчик подсчитал плату и вернул мою карточку. - Благодарю вас, мистер Бенедикт, - сказал автомат. - Доброго вечера. Не дожидаясь, пока дверь откроется до конца, я выскочил наружу, поспешно прошел вдоль дома и взбежал на крыльцо. От легкого прикосновения дверь распахнулась. Значит, энергия отключена. Я наощупь пробрался в кухню, нашел переносную лампу и спустился в подсобное помещение. Там стоял холод, в выбитое окно летели снежные хлопья. Как и в прошлый раз несколько электрических кабелей были выдернуты из своих гнезд. Кто бы мог подумать, что они вернутся? Я вставил провода на место, почувствовал успокаивающее гудение в стенах, увидел зажегшийся наверху свет и услышал голос Джейкоба: - Алекс, это ты? - Да. - Я поднялся на кухню. - Могу догадаться, что произошло. - Мы не приняли мер предосторожности. - Вот именно, - сказал я. - Я хотел, но так и не собрался. - Мы даже не задействовали систему охраны. На этот раз грабители могли работать сколько угодно. - С тобой все в порядке? Они снова пытались добраться до тебя? - Нет. Очевидно, не пытались. Наверное, мы должны придумать для меня какой-то способ самозащиты. Может, систему нервно-паралитического действия. - Подумаем. - Просто, чтобы помешать им действовать. Я бы не хотел причинить кому-нибудь вред. - Они ушли? Или кто-нибудь еще здесь? Я прислушивался к звукам на верхних этажах. - Я не отмечаю в здании никакого движения крупных существ. Который час? - Около девяти. Без двенадцати. - Я был отключен почти одиннадцать часов. - Что они взяли? - Я сейчас произвожу инвентаризацию. Все системы данных, по-видимому, сохранили свою целостность. Вряд ли они что-либо взяли. По крайней мере, из того, что связано с моими цепями. Все занесенные в каталог предметы на месте. Датчики показывают беспорядок в твоей спальне. Там что-то произошло. Мы двинулись, в заднюю часть дома. Когда я подошел, Джейкоб уже включил все освещение. Кровать оказалась развороченной, вокруг разбросаны простыни и подушки, ночной столик перевернут, остальное было на месте. - Что, черт возьми, происходит? - Не могу представить, зачем кому-то понадобилось атаковать твою постель, Алекс. Мир неожиданно показался мне очень пустынным и очень холодным. - Сегодня я посплю внизу, Джейкоб. Я собрался уходить, но тут же вернулся в комнату. - Книга, - мгновенно догадался Джейкоб. "Слухи Земли" Уолдорфа Кэндлза! Раньше книга стояла на ночном столике, теперь ее нигде не было. Опустившись на колени, я заглянул под кровать. - Ты где-нибудь ее видишь, Джейкоб? - В доме ее нет. - Как насчет других книг Кэндлза? Пауза. - Они здесь. - Бред какой-то. Разве это редкое издание? - Нет. По крайней мере, насколько мне известно. - Значит, ее можно купить? - Думаю, довольно легко. Я поправил столик, поднял подушки и спустился вниз. Похоже на сумасшествие. - Джейкоб, что нам известно об экспедиции Лландмена? - Могу предоставить многочисленные отчеты. Несколько отличных книг подробно рассказывают о ней. - Не хочу ничего читать. Расскажи мне сам. - В течение сорока лет Лландмен был уважаемым археологом. Он создал себе репутацию на Влендиволе... - Ладно. Думаю, это можно пропустить. Что там по поводу "Регалии"? - 1402 год. Ты знаешь, что твой дядя был в этой экспедиции? - Да. Но, как я понял, они потеряли находку. Очевидно, это создало большие проблемы. - Единственным известным фрегатом деллакондцев, уцелевшим после войны, был "Раппопорт". Он выставлен в Хранварском космическом музее на Деллаконде. В значительной степени он и есть музей, но всегда служил поводом для крупных споров. На нем отсутствуют двигательная система, системы обработки данных и вооружение. Они всегда отсутствовали. Теоретически, все это могло снять руководство музея, чтобы никому не удалось, скажем, выпустить ядерный заряд по служебному офису. - Вполне разумный подход, - заметил я. - Да. К сожалению, тот, кто снял системы, не сохранил их. Есть много такого, о чем историкам хотелось бы знать, но без этих систем "Раппопорт" - не более, чем пустая оболочка. Пользы от него никакой. - Следовательно, находка предположительно подлинного боевого корабля деллакондцев была бы чудесным открытием. Я подумал о Лландмене и "Регалии". Джейкоб догадался. - Ему повезло, - сказал он. - Тем не менее, находка корабля являлась значительным достижением. Он работал над этой задачей сорок лет. Они нашли его на расстоянии 175 миллиардов километров от места сражения, что дает представление о масштабах вычислений. - Квинда считает, что корабль намеренно уничтожили, Джейкоб. Разве нам известно, что там произошло в действительности? - Возможно, она права. Стоило исследовательской группе подняться на борт, как включилась система автоподрыва одной из ядерных торпед. Сработал таймер, и начался отсчет времени. Поврежденные системы, неосторожное обращение, диверсия - никто не знает. Лландмен чуть не погиб, пытаясь сбросить торпеду, но так ничего и не смог сделать. Они плохо знали устройство. - А что случилось потом? - Некоторое время поговаривали о следующей экспедиции. Еще за одним кораблем. Но ничего не вышло, и, в конце концов, остались только насмешки. Лландмен впал в депрессию, заболел и ушел на пенсию. Какое-то количество насмешек пришлось на долю твоего дяди. Однако Гейб был сделан из более прочного материала, он послал насмешников подальше. - А Лландмен? - Я ищу запись. Он принял слишком большую дозу лекарств. Результаты вскрытия не публиковались. Он страдал от различных заболеваний, поэтому нельзя с уверенностью говорить о самоубийстве. По-видимому, записки он не оставил. - Почему ты говоришь "по-видимому"? - Один из его родственников заявил, что видел ее. Даже если это так, семья не отрицала ее существования. - Их можно понять. - Да. Неудачный конец талантливого человека. Я вспомнил, как Лландмен водил меня по затерянным местам мертвых городов, как держал меня за руку, помогая перебираться через обломки или обходить археологическое оборудование. - Поговаривали даже, что он сам взорвал корабль. Намеренно. - Чепуха! - Мысль закономерная. - Тон Джейкоба отверг эту идею, как не стоящую внимания. - Пока тебя не было, я наткнулся на дополнительные сведения о Мэтте Оландере. - О ком? - О Мэтте Оландере. Пропавшем друге Лейши Танцор. Оказывается, он похоронен на Илианде. Я читал путеводитель, составленный их специалистами по туризму. Илианда - очень популярный туристический объект. Этого я не знал. - Большая часть планеты все еще представляет собой дикую, неисследованную территорию, великолепная охота и рыбная ловля, вдобавок руины, происхождение которых никто еще не объяснил. Они там очень любят Кристофера Сима, если судить по количеству бульваров, парков и университетов, названных в его честь. По-моему, причина в том, что во время самых беспросветных дней Сопротивления он их спас. - Эвакуация, - сказал я. - Да. Во время войны все население планеты собрали в Пойнт-Эдварде. Там было двадцать тысяч человек, и Сим каким-то образом узнал, что ашиуры собираются бомбить город. - Еще одна головоломка, - сказал я. - В этот период войны ни один из противников не нападал на населенные районы. - За исключением Пойнт-Эдварда. Ты сможешь еще раз навестить своего друга Соколина и расспросить его? Во всяком случае. Сим прибыл со всем флотом, который ему удалось собрать, - большими гражданскими лайнерами, взятыми взаймы у Токсикона и Абервела, а также со своими собственными фрегатами. Они вывезли почти всех, но по неизвестной причине бывший друг Таннер остался. У жителей Илианды существует легенда, согласно которой раньше он жил в Пойнт-Эдварде и встретил там свою жену. - Джилл, - подсказал я. - Да, Джилл. Она погибла во время нападения на Корморал. Как бы там ни было, илиандцы говорят, что он остался в Пойнт-Эдварде, поскольку предвидел гибель города и считал себя обязанным его защищать. Могила его находится в космопорте. Из нее сделали мемориал и разбили вокруг парк. Тебя еще кое-что может заинтересовать. Я копался в списках транспортных перевозок. Формально они засекречены, но в компании "Локвей Трэвел" у меня есть доступ к регистрационным файлам. Привилегированный пользователь. Твой дядя летал на Деллаконду приблизительно за два месяца до исчезновения "Капеллы". - Деллаконда - родина Кристофера Сима. - Да. По-видимому, за последние полтора года Габриэль летал туда несколько раз. - Джейкоб, все дороги возвращают нас к Сопротивлению. Я уже столько думал об этом и не могу представить себе связи между войной, закончившейся двести лет назад, и "Тенандромом". - Я тоже. Возможно, кто-то сбежал с платежной ведомостью и спрятал ее где-то в Даме-под-Вуалью. - Проклятье, - сказал я. - Наверное, пора взглянуть на места боев. Джейкоб согласился со мной. Свет померк, потом погас, и посреди комнаты зажглась россыпь звезд. - Поле боя можно определить как область шириной около ста двадцати световых лет и глубиной в сорок, простирающуюся примерно между Мироголом и Вендриканом. - Две звезды, плавающие у противоположных стен, на мгновение вспыхнули, одна белым, другая голубым светом. - Минимальное время перелета между ними в гиперпространстве заняло бы не менее шести дней. - А для современных кораблей? - Примерно столько же. Двигатель Армстронга используется уже почти пятьсот лет, но за все это время скорость гиперперелета практически не увеличилась. Не знаю почему, но, если хочешь, могу узнать. - Не надо. - Мы, кстати, смотрим на эту область со стороны Земли. Передний край зоны влияния ашиуров находится на противоположной стороне комнаты. Скопление из дюжины звезд засияло ярче, затем снова померкло. Кроме темно-красного солнца, которое я узнал. - Йенмаси, - сказал Джейкоб. Там все и началось. Колония землян, обосновавшаяся на Имариосе, четвертой планете Йенмаси, подняла бунт из-за налогов. Рядом находился Мистинмор, желтое солнце их родины, планеты Корморал, чьи боевые корабли вмешались в конфликт. Их уничтожение и взбудоражило пограничные планеты. Все они были там: голубой сверхгигант Мэджнихан, родина несчастных бендириан, которые послали свой единственный корабль на помощь деллакондцам, золотистый Кастлманз, где Сим потерял несколько фрегатов в тщетной попытке спасти Город на Скале; дюжина звезд, симметричный узор которых образовал цилиндр длиной в несколько светов