трудные времена, -- возразил Гровс. -- Так что он не единственный. Он должен
прекратить жаловаться на судьбу и взять себя в руки.
Гровс наклонился над Ферми, используя для большей убедительности свой
рост и массу. Генерал не особенно возвышался над итальянцем, но был
значительно шире и массивнее.
-- Прошу меня простить, генерал, -- сказал Ферми, -- но мне необходимо
сделать кое-какие вычисления. -- И Ферми удалился.
Гровс крякнул. Победа над корректным профессором физики приносила
удовлетворения не больше, чем стрельба по рыбам в бочке -- да, удалось
попасть в цель, но что с того? Когда у тебя серьезные проблемы, такие
перепалки не доставляют радости.
Кроме того, ему не следовало слишком сильно давить на Ферми. Гровс
знал, что прекрасно разбирается в своем деле. Не так уж много людей сочетают
в себе качества толкового инженера и классного администратора. Но если
завтра он вдруг умрет, Джордж Маршалл найдет для него достойную замену. А
вот кем заменить Нобелевского лауреата в области физики? Да никем -- вот и
весь ответ.
Гровс ни секунды не сомневался в том, что бомбу создать необходимо:
сначала одну, использовав захваченный у ящеров плутоний, а потом и другие,
на основе плутония, произведенного людьми. Технология известна, необходимые
ресурсы собраны... Соединенным Штатам осталось только дождаться результатов.
Проблема в том, что они не могут позволить себе ждать. До завершения
работ еще целый год, может быть, даже больше. Какую часть страны сохранят
для себя американцы к тому моменту, когда будут готовы взорвать бомбу?
"Слишком мало", -- мрачно подумал Гровс.
Ребята с танками, пушками и самолетами делают все, что в их силах, но
этого недостаточно.
Из чего следует, что каждый день, на который ему удается приблизить
создание бомбы, может стать днем, который спасет Соединенные Штаты. Никто в
стране не взваливал на свои плечи такую ответственность со времен
Гражданской войны. Оставалось лишь надеяться, что они окажутся достаточно
широкими, чтобы выдержать ее груз.
* * *
Ристин переправил бейсбольный мяч Сэму Игеру. Ящер держал мяч, словно
гранату, но бросок получился вполне приличным. Мяч с треском врезался в
потрепанную рукавицу Сэма.
-- Молодец, -- похвалил он и перекинул мяч Ульхассу.
Рукавица Ульхасса казалась еще более потрепанной, но не в рукавице было
дело. Ящер сделал встречное движение к мячу, словно пытался его оттолкнуть,
а не поймать. Естественно, у него ничего не получилось.
-- Глупая яйцеобразная штука, -- пожаловался Ульхасс на своем языке,
наклонившись, чтобы подобрать мяч в траве, и выразительно кашлянул,
подчеркивая тем самым, что именно так он и думает.
Игер почувствовал прилив гордости -- он понимал почти все, что говорили
ящеры. Да, он не отличается особым умом; всего несколько дней назад получил
третью нашивку на погонах. К тому же до появления ящеров он всего лишь играл
за "Декатур Коммодорз" в третьей лиге. Его даже в армию не взяли, потому что
он носил вставные челюсти -- верхнюю и нижнюю, сувенир, доставшийся ему от
эпидемии инфлюэнцы в 1918 году. Тогда он едва не умер и лишился всех зубов.
Впрочем, Сэм всегда с огромным интересом читал "Эстаундинг" и другие
научно-фантастические журналы. После появления ящеров армии стало
безразлично, собственные у него зубы или нет. Теперь их интересовало лишь
одно: есть ли у тебя пульс -- если да, ты годен к военной службе. Поэтому,
когда его часть захватила в Иллинойсе нескольких ящеров, он сам вызвался их
сопровождать... и учить язык инопланетян. В результате оказался в Денвере и
работал рядом не только с ящерами, но и с самыми лучшими учеными, которые
пытались получить у Ристина и Ульхасса информацию для создания американской
атомной бомбы.
"Совсем неплохо для среднего игрока в бейсбол", -- подумал Игер.
Ульхасс бросил мяч Ристину. Ристин от природы оказался спортивнее, чем
его товарищ, а может быть, просто умнее. Ему удалось сообразить, как ловить
мяч при помощи бейсбольной рукавицы: дать ему проскочить внутрь, а потом
сомкнуть пальцы, чтобы он не выпал.
Однако бросал он по-прежнему неправильно. Сэму пришлось подпрыгнуть,
чтобы поймать мяч.
-- Прошу прощения, недосягаемый господин, -- сказал Ристин.
-- Не имеет значения. Никто счет не ведет.
Игер поправил прядь русых волос, выбившихся из-под пилотки. И снова
бросил мяч Ульхассу. Если забыть о внешности его партнеров, сцена в духе
американской жизни: трое парней играют в мяч в университетском городке
погожим летним днем. Вполне в стиле Нормана Рокуэлла [Рокуэлл, Норман
(1894-1978), художник, иллюстратор, автор множества реалистических картин из
жизни маленького американского городка. (Здесь и далее при отсутствии других
указаний примечания переводчиков)] -- только вот Рокуэлл никогда не рисовал
ящеров с бейсбольной рукавицей.
Словно для того, чтобы картина стала еще больше похожа на снимок из
субботней "Ивнинг пост", появилась Барбара. Сэм помахал ей рукой и расплылся
в широкой улыбке, он всегда радовался, когда ее видел, а сегодня она надела
блузку из набивного ситца и голубые джинсы, которые носила, когда вышла за
него замуж в "крупном" городе Чагуотер, штат Вайоминг. Даже Игер, который за
семнадцать лет игры в профессиональный бейсбол стал крупным специалистом по
географии Соединенных Штатов, впервые попал в этот крошечный городок.
Интересно, подумал он, как долго она еще сможет носить джинсы. У
Барбары была отличная фигура -- но когда она раздевалась, беременность
становилась заметной. По подсчетам Сэма, они зачали малыша в свою первую
брачную ночь.
-- Привет, милая, -- сказал Игер, когда Барбара подошла к ним. --
Что-то случилось? -- Вопрос получился неожиданно серьезным; вопреки
обыкновению Барбара не улыбалась.
-- Генерал Гровс послал меня за тобой, -- ответила она. -- Он сказал,
что у него для тебя новый приказ.
-- Новый приказ? -- Сэм скорчил гримасу. -- Только я подумал, что мне
нравится здесь работать. А он не объяснил, в чем дело?
Барбара покачала головой. Ее волосы, лишь немного темнее, чем у него,
разлетелись в разные стороны.
-- Я спросила, но он не ответил. Сказал, что хочет сообщить тебе лично.
-- Мне это не нравится, -- буркнул Игер.
Всякий раз, когда генерал хочет лично отдать приказ сержанту, случается
что-нибудь необычное. Вполне возможно, сержанта ждет серьезная опасность. Но
если Сэма вызывает генерал Гровс, ответить отказом невозможно. Игер
повернулся к Ульхассу и Ристину и заговорил на смеси языка ящеров и
английского, которой обычно пользовался при общении с ними:
-- Пошли, ребята, послушаем, что скажет недосягаемый руководитель
проекта.
Ристин открыл рот и засмеялся так, как смеются ящеры.
-- Вы очень смешной Большой Урод, недосягаемый господин, -- сказал он.
Он без всякого злого умысла воспользовался жаргонным именем, которое
придумали инопланетяне для людей, -- точно так же, как Сэм говорил _ящер_
вместо _самец Расы_ при общении с ними.
Два человека и два ящера направились через университетский городок в
сторону Металлургической лаборатории. Пару раз им махали рукой знакомые.
Ульхасс и Ристин махали в ответ, следуя примеру Сэма и Барбары. Люди уже
давно воспринимали ящеров как работников лаборатории. Технически они
оставались пленниками, но никто не тревожился из-за их возможного побега.
Генерал Гровс занимал достаточно высокий пост, чтобы возле его кабинета
стоял часовой -- тот самый солдат, что охранял Ларссена. Игер ничего против
него не имел.
-- Доброе утро, Оскар, -- сказал он. -- Ты не присмотришь за двумя
крутыми парнями, пока я схожу к генералу? Он что-то хочет мне сказать.
Надеюсь, ты не допустишь, чтобы они выведали все наши секреты?
-- Конечно, Сэм, -- ответил Оскар. Даже без винтовки он легко справился
бы с Ристином и Ульхассом. Оскар поклонился Барбаре:
-- Хорошего вам утра, мадам.
-- Доброе утро, Оскар, -- ответила она.
Ее речь отличалась точностью и безупречной грамотностью в отличие от
Сэма, да и большинства других людей. Черт возьми, перед войной Барбара
специализировалась на средневековом английском в университете Беркли; именно
там она и познакомилась с Йенсом Ларссеном.
Оскар повернулся к Сэму:
-- Заходите, генерал Гровс вас ждет.
-- Хорошо, спасибо, -- ответил Сэм, поворачивая дверную ручку. Ясно
припомнились ощущения, которые возникали у него после игры, когда менеджер
команды заговаривал с ним специфическим тоном.
"О господи, -- подумал он, -- где они все сейчас и как я сюда попал?"
Он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Генерал Гровс оторвался от
бумаг, он что-то писал. Сэм встал по стойке смирно и отдал честь.
-- Сержант Сэмюель Игер прибыл по вашему приказанию, сэр, -- доложил
он.
-- Вольно, Игер. К тебе нет никаких претензий, -- ответил Гровс,
отвечая на приветствие. Он показал на стоящий перед письменным столом стул.
-- Садись, если хочешь. -- Когда Сэм опустился на стул, Гровс продолжал: --
Не кажется ли тебе, что твои чешуйчатые друзья рассказали нам не все, что
знали относительно ядерной физики?
-- Думаю, да, сэр, -- после короткого размышления ответил Игер.
-- Хорошо. Я бы вышвырнул тебя вон, если бы ты попробовал сказать
что-то другое, -- сообщил ему Гровс. Судя по тому, как напряглись мускулы на
его плечах, он собирался выполнить свое обещание буквально. -- Однако
Соединенные Штаты могут еще много узнать от Ульхасса и Ристина, даже если
это и не будет напрямую связано с Металлургической лабораторией. Ты со мной
согласен?
-- Безусловно, сэр, -- ответил Игер. -- Чем больше мы узнаем о ящерах,
тем лучше. Ведь они никуда не денутся даже в том случае, если мы их победим,
не говоря уже о колонизационном флоте. Когда они прилетят -- через двадцать
лет?
-- Да, что-то около того. -- Генерал Гровс внимательно посмотрел на
Сэма. -- Твой ответ на мой последний вопрос убеждает меня в том, что я
приготовил абсолютно правильный приказ: ты самостоятельно пришел к тем же
выводам, что и правительственные эксперты, -- только им потребовалось
несколько месяцев.
"Наверное, дело в том, что я читал научную фантастику", -- подумал
Игер.
Однако он решил, что лучше помолчать: кто знает, как генерал Гровс
относится к Баку Роджерсу? [Классический герой американской фантастики,
капитан звездолета в XXV веке. Образ появился в комиксах в 1929 году, а
потом перешел на радио, в кино и на телевидение].
-- Но вы не сказали, какой приказ намерены мне отдать, сэр, -- ответил
Игер.
-- Да, не сказал. -- Гровс бросил взгляд на лежащие перед ним бумаги,
текста которых Игер видеть не мог. -- Мы организовали в Арканзасе центр по
допросу и изучению пленных ящеров. Я собираюсь отправить туда Ристина и
Ульхасса -- ты будешь их сопровождать. Я полагаю, ты лучше всего послужишь
своей стране, используя свое умение общаться с ящерами. Так что, Арканзас --
самое подходящее для тебя место.
-- Слушаюсь, сэр, -- сказал Сэм. Его продали, но продали в такое место,
которое его вполне устраивало... если, конечно, он сумеет до него добраться.
-- Но, сэр, каким образом мы туда попадем? Между нами и Арканзасом много
ящеров -- и далеко не все из них являются нашими пленными, если вы
понимаете, о чем я говорю.
-- Да, я понимаю. Вы туда полетите, -- ответил Гровс.
-- Сэр? -- Игеру с трудом удалось сдержать удивление -- если не сказать
испуг, и он поспешил объяснить свою реакцию. -- Ящеры часто сбивают наши
самолеты, сэр.
И это еще слабо сказано!
Воздушный флот ящеров имел такое же преимущество перед самолетами
Соединенных Штатов, как современные истребители -- перед неповоротливыми
машинами Первой мировой войны.
Однако Гровс покачал своей большой головой и ответил:
-- И тем не менее вы полетите в Арканзас на самолете. Мало того, ящеры
будут об этом знать.
Должно быть, на лице Игера возникло необычное выражение -- словно его
только что треснули здоровенным карпом по роже. Генерал рассмеялся и
добавил:
-- Мы всегда ставим их в известность, когда перевозим пленных ящеров по
воздуху, более того, раскрашиваем самолеты в ярко-желтый цвет. Знаешь,
срабатывает просто отлично -- они, как и мы, очень неохотно стреляют в
своих.
-- Ну, тогда все в порядке, -- кивнул Игер.
Даже если бы такого договора между людьми и ящерами не существовало, он
все равно полетел бы: в армии приказы не обсуждают. Однако он набрался
наглости и спросил:
-- А можно, моя жена полетит вместе с нами, сэр? Я бы не стал просить,
если бы она не знала о ящерах почти столько же, сколько я. Барбара будет
полезнее в Арканзасе, во всяком случае до рождения ребенка.
-- При обычных обстоятельствах я бы ответил "нет", сержант. -- Генерал
состроил гримасу. -- Однако теперь не бывает обычных обстоятельств. Ты прав,
твоя Барбара может принести в Арканзасе пользу, но я скажу тебе "да" совсем
по другой причине. Откровенно говоря, сержант, ваш отъезд разрядит
обстановку. Профессор Ларссен должен скоро вернуться сюда из штата
Вашингтон.
-- Да, сэр, -- проговорил Сэм, не разжимая зубов.
Гровс не мог рассуждать иначе. Йенс Ларссен -- талантливый
физик-ядерщик, а генерал руководит проектом по созданию ядерной бомбы. И
если пленные ящеры могут приносить пользу в другом месте... "Двух зайцев
одним выстрелом", -- промелькнуло в голове у Игера.
-- Когда мы вылетаем? -- спросил он.
-- Через несколько дней, -- ответил Гровс. -- Нам нужно все подготовить
и убедиться в том, что ящеры нас правильно поняли. Ты получишь письменный
приказ, как только у секретаря найдется время его напечатать. Свободен.
Игер встал, отдал честь и ушел. Он даже не был уверен, что Гровс видел,
как он поднес руку к козырьку: генерал сразу же погрузился в бумаги.
Барбара, Ульхасс и Ристин сделали несколько шагов к нему навстречу,
когда он вышел из кабинета Гровса.
-- Ты побледнел, Сэм, -- сказала Барбара. -- Что произошло?
-- Собирай вещи, милая, -- ответил он. -- Мы переезжаем в Арканзас.
Барбара уставилась на него, разинув рот.
Ему пришлось напомнить себе, что ее еще ни разу никуда не переводили.
* * *
Генрих Ягер высунулся из башни своего танка, чтобы оглядеться по
сторонам, а потом быстро нырнул обратно.
-- Господи, как приятно снова оказаться за стальной броней, -- заявил
он.
Его стрелок сержант Клаус Майнеке проворчал в ответ:
-- Полковник, у вас, кажется, и без брони получилось совсем неплохо. --
Сержант показал на Железный крест под воротником Ягера.
Рука Ягера потянулась к медали. Он получил ее за помощь Отто Скорцени
при взятии города Сплита на побережье Адриатического моря.
-- Сержант, во время предыдущей войны я служил в пехоте, -- ответил
Ягер. -- Тогда я думал, что одного раза мне хватит до конца жизни.
Оказывается, далеко не всегда человек с возрастом становится умнее.
Майнеке рассмеялся, словно полковник остроумно пошутил. Однако лицо
Ягера оставалось совершенно серьезным. Сражение во дворце Диоклетиана
оказалось не менее страшным, чем окопная война во Франции за четверть века
до нынешних событий.
Эльзасский город Руфах, через который танки Ягера с грохотом прокатили
несколько минут назад, стал частью германского рейха во время Первой мировой
войны. Франция рассталась с этими территориями после франко-прусской войны.
Теперь он опять принадлежит немцам... до тех пор, пока рейх сдерживает
натиск ящеров.
Ягер снова высунулся из башни танка и посмотрел через плечо назад.
Шпили церкви Нотр-Дам по-прежнему высились на фоне неба. Рядом Ягер
разглядел башню Ведьмы -- так ее называли местные жители, -- которую венчало
большое и неаккуратное гнездо аистов.
-- Красивая страна, -- заметил Ягер, вновь усаживаясь на свое место.
-- Понятия не имею, -- проворчал Клаус Майнеке. -- Мне мало что видно
через прорезь прицела. Только после того, как мы останавливаемся на ночлег,
удается что-то разглядеть. -- Он облизнул губы. -- Я знаю, что здесь делают
хорошее вино. Этого у них не отнимешь.
-- Точно, -- кивнул Ягер. -- Впрочем, на юге у них тоже неплохо
получается.
Он не стал спорить с Майнеке. Когда он оставил бронетанковые войска на
западе и отправился в Хорватию, им удалось остановить ящеров между
Безансоном и Бельфором. С тех пор Бельфор пал, а вслед за ним и Малу; ящеры
пробились к самому Рейну.
"Будь я там..." -- подумал Ягер.
И тут же покачал головой. Почти наверняка ему бы ничего не удалось
изменить. Он был превосходным офицером бронетанковых войск, однако отнюдь не
военным гением -- впрочем, даже гений не сумел бы остановить ящеров, когда
они перешли в наступление.
-- Может быть, нам удастся выбить их из Малу, -- с надеждой проговорил
он.
-- Так говорили когда-то и в Колмаре, -- ответил Майнеке.
Будучи ветераном, он понимал: существует огромная разница между тем,
что говорят, и тем, что происходит на самом деле. Он поджал губы, а потом
негромко добавил, словно боялся, что его подслушает злая судьба:
-- Двигатель работает на удивление хорошо -- стучу по дереву. -- Он
сжал пальцы в кулак и стукнул себя по голове.
-- Будем надеяться, что он нас не подведет, -- проворчал Ягер.
Производство танков пришлось заметно ускорить, они стали более
громоздкими, к тому же постоянно возникали проблемы с топливным насосом.
Однако инженеры рейха сумели сделать огромный шаг вперед -- по сравнению с
предыдущим поколением немецких танков новые могли похвастать
75-миллиметровой пушкой и толстой броней, идею которой позаимствовали у
советского Т-34.
В результате теперь, чтобы выступить на таком танке против ящеров,
требовалась лишь безрассудная храбрость -- раньше нужно было окончательно
спятить.
-- Жаль, у нас нет бомбы, при помощи которой русские отправили ящеров в
ад, -- заметил Майнеке. -- Когда и у нас будет такая же?
-- Будь я проклят, если знаю! -- ответил Ягер. -- Видит бог, я бы тоже
этого хотел.
-- Но если не знаете вы -- тогда кто? -- спросил стрелок.
Ягеру оставалось лишь проворчать что-то маловразумительное. Он не имел
права распространяться на эту тему. В России полковник участвовал в
похищении взрывного металла у ящеров. "Как Прометей, укравший огонь у
богов", -- прошептала тень того Ягера, который собирался заняться
археологией после окончания Первой мировой войны. Ягер вез доставшийся
немцам взрывчатый металл через Польшу на лошадях, но ему пришлось отдать
половину еврейским партизанам.
"Мне еще повезло, что они меня не прикончили и не забрали все", --
подумал Ягер.
В России, а потом и в Польше он узнал, что Гитлер творил с евреями,
находившимися на территории рейха; это вызывало у него отвращение. Ягер
прекрасно понимал, почему польские евреи перешли на сторону ящеров -- чтобы
воевать против немцев.
Он также принимал участие в попытках немецких физиков создать атомный
реактор в Геттингене -- и здесь ему в очередной раз повезло: когда реактор
вышел из-под контроля и в результате катастрофы погибло много талантливых
физиков, включая Вернера Гейзенберга, сам Ягер сражался в восточной Франции.
Никто не знал, сколько потребуется времени на восстановление реактора.
Между тем уставшая пехота и потрепанные бронетанковые войска защищали
родину от наступающих ящеров. Если их постигнет неудача, то высоколобым
никогда не удастся довести свои исследования до конца и сделать грандиозную
бомбу. В Геттингене Ягер чувствовал себя бесполезным. Теперь он снова
занимался тем, что умел лучше всего.
С противоположной стороны дороги раздались орудийные выстрелы.
-- Восемьдесят восемь, -- определил Ягер по звуку. -- Хорошо.
Майнеке отлично понял своего командира.
-- Значит, они могут сделать залп, а потом убраться отсюда ко всем
чертям?
-- Ты понимаешь все с первого раза, сержант. Они легко меняют позиции
-- гораздо быстрее, чем большие пушки. -- Ягер немного помолчал. -- Ящеры
умеют вести ответный огонь как никто другой.
-- Какая грустная истина, верно, господин полковник? -- со вздохом
согласился Майнеке. -- Иногда создается впечатление, что они в состоянии
забить гвозди в твой гроб, находясь на другом конце света. Если бы их было
больше и они знали, как следует обращаться с такой классной техникой...
-- Нам бы уже давно пришел конец, -- закончил Ягер.
Майнеке расхохотался, хотя полковник сказал чистую правду. Снизу
донесся смех Вольфганга Эшенбаха, заряжающего, крупного светловолосого
деревенского паренька. За день он не произносил и дюжины слов.
Кроме очевидных достоинств, 88-миллиметровые орудия имели свои
недостатки. Они не могли стрелять тяжелыми снарядами, да и били недалеко. Из
чего следовало...
-- Через пару километров мы ввяжемся в сражение, -- сказал Ягер.
-- Вы хотите сказать, что мы столкнемся с теми, в кого стреляет наша
артиллерия? -- поинтересовался Майнеке. Когда Ягер кивнул, он протянул: --
Пожалуй, вы правы. Кроме того, нам ведь говорили, что мы встретим неприятеля
к югу от Руфаха, не так ли? Не всякий же раз они ошибаются.
-- Твоя вера в наше командование достойна всяческого поощрения,
сержант, -- сухо ответил Ягер, что вызвало новый взрыв веселья. -- Остается
надеяться, что ящеры будут так же охранять свои фланги, как это делали мы,
когда наши порядки растягивались во время сражений с русскими.
-- Как именно, господин полковник? -- спросил Майнеке. -- Я в то время
воевал в пустыне с англичанами, а сюда меня перевели сравнительно недавно.
Когда новые "пантеры" и "тигры" начали сходить с конвейера, вермахт
комплектовал их только лучшими танкистами.
-- Ты мало что потерял, -- ответил Ягер, продолжая подразнивать
стрелка. -- Но иногда нам приходилось концентрировать войска в ключевых
местах, а наши фланги прикрывали румыны, венгры или итальянцы.
-- Спаси нас Господь. -- Вольфганг Эшенбах выдал половину дневной нормы
слов.
-- Ну, они не самые плохие солдаты из тех, кого мне доводилось видеть,
-- вступился Ягер. -- Более того, они вполне прилично сражались, если были
нормально экипированы. Но иногда русские умудрялись наносить им серьезные
удары -- и тогда у них начиналась настоящая паника. Надеюсь, ящеры
сосредоточили свои лучшие войска именно в том месте, где планируют перейти в
наступление. Я бы не хотел все время иметь дело с их элитными частями.
-- Аминь, -- сказал Эшенбах; теперь Ягер не сомневался, что заряжающий
будет помалкивать до завтрашнего утра.
Полковник вновь выглянул из башни. Конечно, трудно придумать более
эффективный способ получить пулю, но, с другой стороны, необходимо оценить
обстановку -- без чего никак не обойтись, если ты командуешь танком, не
говоря уже о полке. Естественно, захлопнув крышку люка и глядя в перископ,
чувствуешь себя в большей безопасности, однако вполне можешь не заметить
чего-то важного -- и тогда тебе конец.
Над головами у них проносились снаряды -- очевидно, ящеры отвечали на
залпы немецких 88-миллиметровок. Ягер надеялся, что артиллеристы успели
сменить позицию.
Вскоре окружающий пейзаж стал похож на поле боя: разрушенные, горящие
дома, сломанные деревья, вздувшиеся трупы домашних животных, воронки от
разорвавшихся снарядов. Ягер печально покачал головой, заметив обгоревший
остов немецкого грузовика. Танк катил мимо траншей и одиночных окопов:
раньше здесь проходила линия фронта. Спустившись обратно, Ягер сказал: -- И
все-таки мы продвигаемся вперед. В войне против ящеров такое выпадает
нечасто.
У них имелись все основания рассчитывать на то, что здесь, на флангах,
их встретят войска второго эшелона. Как чертик из табакерки, Ягер снова
высунулся из башни.
Сквозь рев мощных двигателей "пантеры" прорывался шум перестрелки. Ягер
различал очереди немецких пулеметов MG-42 -- их трудно с чем-то спутать:
казалось, великан рвет огромные куски плотной материи. Ягер порадовался, что
у немецкой пехоты есть пулеметы; поскольку все ящеры пользовались
автоматическим оружием, без пулеметов и автоматов пехоте с ними не
справиться.
Собираясь вступить в бой, немецкие танки начали разворачиваться,
выстраиваясь в тупой клин: две роты выдвинулись вперед, танк Ягера и еще
одна рота в центре, четвертая -- сзади, в резерве. Танки оставляли на
зеленом поле длинные коричневые полосы.
Неожиданно к одному из передовых танков протянулась огненная линия. У
новых Pz-IV имелась длинноствольная 75-миллиметровая пушка, почти не
уступающая пушкам "пантер", но их броня, толще, чем у первых моделей,
служила не слишком надежной защитой для экипажей. Противотанковые ракеты
ящеров с легкостью прошивали ее насквозь. Pz-IV вспыхнул оранжевым пламенем,
из него повалил густой черный дым.
Из наушников донеслись крики ярости. Ягер прикрыл рукой микрофон и
начал отдавать быстрые приказы. Другой передовой танк пулеметным огнем
поливал ближайшие заросли кустарника, откуда вылетела противотанковая
ракета. Стрелок надеялся прикончить или хотя бы ослепить прятавшихся там
ящеров.
От безжалостного огненного дождя могла защитить только броня. Ягер с
расстояния в четыреста метров наблюдал за тем, как гнутся кусты словно от
мучительной боли. Однако через мгновение ракета подожгла еще один немецкий
танк.
-- У них там бронированный грузовик! -- закричал в микрофон Ягер, --
Угостите его снарядом из вашего орудия.
В отличие от немецких грузовиков на машинах ящеров имелась пушка,
которая легко пробивала боковую броню танка, а кроме того, по обе стороны от
пушки стояли ракетные установки. Все это превращало броневики в опасных
противников -- даже для танков.
Впрочем, броня на грузовиках ящеров была очень тонкой, она защищала от
стрелкового оружия, но не выдерживала попадания снаряда. Немецкий танк
притормозил и ударил по кустам из пушки. Через мгновение над кустарником
взметнулось пламя -- броневик горел, как погребальный костер.
Ягер завопил, точно обезумевший индеец. Он вспомнил времена, когда
казалось, что для уничтожения броневика ящеров необходимо вмешательство
высших сил. Однажды ему самому удалось это сделать при помощи
50-миллиметровой пушки Pz-III, но он прекрасно понимал, что тогда ему просто
повезло.
Еще одна ракета попала в Pz-IV. Раздался взрыв, но на сей раз танк не
загорелся. Ягер снова испустил победный вопль.
-- Наши _юбки_ сработали! -- закричал он всему миру.
Кумулятивный заряд ракетных боеголовок ящеров посылал жаркое пламя
сквозь броню внутрь танка. Какой-то талантливый инженер предположил, что
5-миллиметровые пластины -- "юбки", как их называли танкисты, -- приваренные
к башне танка и его бокам, заставят боеголовку разорваться раньше, чем
нужно. Ягер увидел собственными глазами, что замечательная идея спасла танк.
Наступающие немецкие танки продолжали поливать огнем пехоту ящеров. Под
прикрытием танков бежали немецкие солдаты. Противник вел ответный огонь
только из стрелкового оружия. Надежды Ягера на удачный исход боя окрепли.
Если у инопланетян нет в данном секторе танков, вермахт сможет существенно
продвинуться вперед. Ягер не слишком серьезно отнесся к заверениям высшего
командования, когда говорили о взятии Малхауза и о том, чтобы вновь отсечь
неприятеля от Рейна, но теперь видел, что такой вариант развития событий
вполне возможен.
Над полем боя неожиданно появились три вертолета ящеров -- два из-за
леса, еще один взлетел из-за амбара. Во рту у Ягера пересохло. Вертолеты
гораздо опаснее танков. Каждый выпустил по две ракеты. Одна оставила воронку
в земле. Остальные пять поразили немецкие танки. Две машины выдержали прямое
попадание, три загорелись. Нескольким танкистам удалось выскочить из люков,
но большинство погибли.
По вертолетам начали стрелять 20-миллиметровые зенитки. Во время рейда,
когда удалось захватить у ящеров плутоний, немцы объединили свои силы с
партизанами, которые использовали разбирающуюся на части горную модификацию
этих орудий. Теперь и вермахт начал поставлять своим войскам легкие зенитки,
которые представляли серьезную угрозу вертолетам.
Зенитчики добились успеха. Вертолетам пришлось отступить. Более того,
за одним из них потянулся хвост дыма. Ягер отчаянно молился всем богам,
чтобы он рухнул на землю, но машина продолжала держаться в воздухе.
Между тем две передовые танковые роты прорвали первую линию обороны
ящеров. Однако им не удалось подавить все огневые точки неприятеля; пули
свистели над головой Ягера, рикошетом отскакивали от брони танка. Отлично
разбираясь в тактике ведения боя, ящеры пытались уничтожить командиров
противника. Ягер счел за лучшее нырнуть обратно в башню.
-- Мы их тесним, -- сказал он, ведя наблюдение через перископ. -- Если
удача нас не оставит, мы прорвемся в расположение артиллерийских батарей и
нанесем ящерам серьезный урон.
И тут затаившийся в кустах броневик выпустил ракету в танк, шедший
всего в ста метрах перед машиной Ягера. По чистой случайности Ягер как раз
смотрел через перископ в ту самую точку, откуда вылетела ракета.
-- Стоп! -- закричал Ягер. -- Бронебойным, заряжай!
-- Бронебойным. -- Вольфгангу Эшенбаху, считаясь с уставом, пришлось
превысить дневную норму.
С легким кряхтением он поднял снаряд с черной головкой и вложил его в
затвор пушки.
-- Направление триста градусов, расстояние семьсот метров, может быть,
немного меньше, -- скомандовал Ягер. Башня начала поворачиваться против
часовой стрелки.
-- Я его вижу, сэр, -- доложил Клаус Майнеке. -- За кустами, _да?_
-- Точно, -- кивнул Ягер. -- Огонь по...
Прежде чем он договорил, Майнеке выстрелил. При закрытом люке шум был
не таким уж страшным, но отдача сотрясла "пантеру". Из казенника вылетела
гильза; Эшенбах успел вовремя отпрыгнуть в сторону Едкий запах кордита
наполнил воздух
-- Попадание! -- закричал Ягер -- Попадание! Мы его достали, Клаус.
Вперед! -- Последний приказ относился к водителю: стоящий танк представляет
собой идеальную цель для противника.
Двигатель Майбаха взревел. "Пантера" рванулась вперед Наступление
продолжалось.
Глава 2
Капитан Ране Ауэрбах вывел свой кавалерийский отряд из Сиракуз, штат
Канзас, и направился на восток к Гарден-Сити вдоль северного берега реки
Арканзас. Он рассчитывал, что по дороге они непременно наткнутся на ящеров
Жители Сиракуз махали руками вслед ему и его ребятам Следуя примеру
военных, они поднялись с восходом солнца Многие покинули свои фермы.
-- Да пребудет с вами Бог, парни, -- крикнул им вслед какой-то мужчина
в рабочем комбинезоне.
-- Покажите им, где раки зимуют.
-- Будьте осторожны, -- попросили двое.
-- Мы постараемся, -- ответил Ауэрбах, прикоснувшись указательным
пальцем правой руки к полям шляпы.
Высокий и худой Ране большую часть жизни провел на открытом воздухе. И
потому у любого, кто смотрел на его морщинистое загорелое лицо, возникало
ощущение, будто он старше своих тридцати двух лет Впрочем, большинство
фермеров выглядели точно так же, но тягучий техасский акцент Ауэрбаха
выделялся на фоне простой канзасской речи, как рыжая рысь в стаде койотов.
Его заместитель, лейтенант Билл Магрудер, родился в Виргинии, и в его
речи то и дело проскакивали мягкие южные нотки.
-- Жаль оставлять такой чудесный городок, -- заметил он.
-- Симпатичный, верно? -- отозвался Ауэрбах.
Сиракузы гордились своими зарослями тополей, ив и других деревьев. На
огромном пространстве Великих Равнин похожего места не сыскать. Сюда
приезжали специально издалека, за многие сотни миль, чтобы отдохнуть под
развесистыми кронами чудесных деревьев. Точнее, приезжали прежде -- до того,
как здесь объявились ящеры.
-- Ваш дед, наверное, ехал по этой дороге, отправляясь на Гражданскую
войну? -- спросил Магрудер.
-- Два моих прадеда были техасскими кавалеристами, -- ответил Ауэрбах.
-- Один сражался на территории, принадлежавшей индейцам -- там сейчас
Оклахома, -- и в Миссури, так что он наверняка пару раз побывал в Канзасе,
но так далеко на запад, думаю, не забирался. От тех времен тут ничего не
осталось.
-- Скорее всего, вы правы, -- проговорил Магрудер.
Они продолжили путь в молчании, которое прерывал лишь звон упряжи и
ровный стук копыт. Чуть в стороне, к северу, параллельно реке Арканзас шло
шоссе 50, но лошадям легче идти по земле, чем по асфальту.
Примерно каждые сто метров вдоль шоссе попадались брошенные машины --
по одной или сразу группками. Некоторые из них не смогли продолжить путь
просто потому, что у них кончился бензин, а достать новый теперь негде.
Других расстреляли ящеры в самом начале вторжения, когда вражеские
истребители носились повсюду и палили во все, что движется. Чуть дальше по
дороге, к востоку, начнут попадаться разбитые танки. Великая Равнина --
отличное место для сражения; жаль только, что у ящеров оружие лучше, и они
смогли воспользоваться преимуществами местности.
-- А может быть, все не так плохо, -- пробормотал Ауэрбах, наклонившись
вперед, чтобы потрепать своего коня по шее. -- Иначе ты остался бы без
работы, а я стал бы еще одним механиком.
Лошадь тихонько фыркнула, и Ауэрбах снова ее погладил. Если кавалерия
атакует танки, как поляки в 1939 году, это верная смерть -- к тому же
совершенно бессмысленная. А если ты используешь лошадей для того, чтобы
добраться до нужного места быстрее пехоты, и нападаешь на небольшие
гарнизоны неприятеля, ты приносишь пользу общему делу.
-- Знаешь, на самом деле мы не настоящая кавалерия -- в том смысле, в
каком ее понимал Джеб Стюарт [Стюарт, Джеймс Юэлл Браун -- военный, во время
Гражданской войны выдвинулся как инициативный военачальник в армии
Конфедерации; воевал в кавалерии], -- сказал Ауэрбах.
-- Да, мы драгуны, -- спокойно проговорил Магрудер. Возможно, что-то
его и беспокоило, но он не показывал вида. -- Мы используем лошадей в
качестве транспорта, а потом покидаем седла и сражаемся на земле. Джеб
Стюарт так не поступал в отличие от Бедфорда Форреста [Форрест, Натан
Бедфорд -- торговец скотом, затем работорговец, дослужился до звания
генерала армии южан в ходе Гражданской войны].
-- С таким оружием, как у нас, он добился бы большего, -- заметил
Ауэрбах. -- Будь у Форреста автоматические винтовки Браунинга, пулеметы и
минометы, мы сейчас распевали бы "Дикси" [Расположенные на юге штаты
называли "Земля Дикси" (происходит от надписи на десятидолларовых банкнотах,
выпущенных в двуязычной Луизиане перед Гражданской войной; "dix" --
по-французски означает десять. В 1859 году появилась песенка "Земля Дикси",
которая после образования Конфедерации стала ее официальным гимном)] вместо
"Усеянного звездами знамени" [Государственный гимн США. Учрежден конгрессом
в 1931 году, хотя до этого уже исполнялся в армии и ВМС].
-- Если бы у Форреста имелось такое оружие, уж можете не сомневаться,
проклятые янки тоже таким обзавелись бы, -- возразил Магрудер. -- И тогда
жертв было бы больше, а конечный результат не изменился бы. По крайней мере,
так мне кажется. По правде говоря, сейчас меня не слишком заботит, что мы
поем в качестве национального гимна, только бы не песни ящеров.
В ответ Ауэрбах молча кивнул. Отряд миновал руины крепости Форт-Обри,
расположенной примерно в четырех милях к востоку от Сиракуз. После
Гражданской войны военные использовали ее в качестве базы, откуда вели
боевые действия против индейцев. С тех пор в здешних краях никаких сражений
не происходило. До нынешнего момента.
Высоко в синем небе самолет ящеров, направлявшийся на запад, прочертил
ровную белую полосу. Оглушительный рев двигателей здесь, внизу, напоминал
тихий мирный шепот.
Билл Магрудер погрозил кулаком крошечной серебристой точке. Ауэрбах
прекрасно понимал его чувства.
-- Хорошо, что он гоняется не за нами, -- только и сказал он.
-- Да, сэр, -- ответил Магрудер.
Им уже довелось пережить атаки военных самолетов ящеров, которые
убивали людей и лошадей не хуже, чем танки неприятеля. Впрочем, вертолеты
представляли еще более серьезную опасность. Они уничтожали все вокруг, а
потом улетали восвояси, и спрятаться от них было практически невозможно.
Если бы кавалерия летала, а не скакала на конях, она бы обязательно
воспользовалась вертолетами.
Ауэрбах следил за самолетом ящеров, пока тот не скрылся из виду.
-- Последнее время я постоянно думаю о том, что у этих тварей на борту,
-- сказал он. -- А вдруг такие же бомбы, что уничтожили Вашингтон, или те,
что использовали русские к югу от Москвы? Стоит только начать --
остановиться будет трудно.
-- Откуда мне знать? -- ответил Магрудер. -- Я только хотел бы, чтобы и
у нас были такие же. Как вы думаете, мы сможем их сделать?
-- Надеюсь, -- проговорил Ауэрбах.
Он вспомнил рюкзак, который полковник -- как же его звали? кажется,
Гровс, вот как! -- тащил всю дорогу от Бостона до Денвера, через Канаду.
Ране возглавлял отряд, сопровождавший Гровса на всем пути. Он не знал, что
находится в рюкзаке, а Гровс на эту тему не распространялся, как и
полагается хорошему офицеру. Но если груз не имел отношения к новой бомбе,
значит, Ауэрбах неожиданно резко поглупел.
Он не стал делиться своими соображениями с Магрудером, который тогда
еще не входил в его отряд. Если Гровс не имел права говорить на эту тему
даже с ним, командиром отряда сопровождения, следовательно, и ему следует
помалкивать.
До полудня оставалось еще несколько часов, когда кавалеристы въехали в
Кендалл, расположенный в двенадцати милях от Сиракуз. Если Сиракузы можно
назвать маленьким городком, то Кендалл по сравнению с ними -- всего лишь
крошечная пыльная деревушка, дремлющая на берегу реки Арканзас. Ауэрбах дал
лошадям передохнуть, пощипать травки, напиться из речки. А сам направился в
лавку -- посмотреть, нельзя ли купить здесь что-нибудь стоящее. Оказалось,
150 жителей городка за последний год опустошили ее так, что в ней
практически ничего не осталось. Местные жили тем, что давали фермы, совсем
как деды и прадеды после окончания войны Штатов.
Когда отряд покинул Кендалл, Ауэрбах приказал двум парням с рацией
отправиться вперед на разведку. Он знал, что ящеры находятся в Гарден-Сити,
в сорока милях к. востоку. И сомневался, что обнаружит их в Лакине,
располагавшемся в пятнадцати милях, но все-таки решил принять необходимые
меры, чтобы не подвергать отряд ненужной опасности.
Кроме того, он приказал своим людям растянуться в цепочку. Даже если
произойдет худшее -- иными словами, на них нападут с воздуха, -- кому-то из
отряда удастся спастись.
Минуты превращались в часы, время шло. Пот капал с длинного носа
Ауэрбаха, пропитал под мышками куртку цвета хаки. Ране снял шляпу и принялся
обмахиваться -- помогло, но не слишком.
Вокруг царили мир и покой, словно и не было никакой войны. Работали
ветряные мельницы, вода питала поля, засеянные пшеницей, кукурузой и
свеклой. Почти на каждой . ферме имелись курятники, время от времени Ауэрбах
слышал, как кудахчут куры и пищат цыплята. Коровы и овцы щипали траву, а
свиньи бродили по полям в поисках съестного. Несмотря на то что морские
поставки продовольствия давно ушли в прошлое, местные жители по-прежнему
питались неплохо.
Отряд приблизился к Лакину, когда день клонился к вечеру. Ауэрбаха это
вполне устраивало: если город захвачен ящерами, во время сражения солнце
будет светить неприятелю в глаза.
-- Сэр, -- к Ауэрбаху подскочил радист. -- Генри и Ред сообщают, что
видели колючую проволоку, которую используют ящеры. Они спешились и ждут
нас.
-- Хорошо
Ауэрбах остановил коня и достал бинокль. Он не сумел разглядеть никакой
проволоки, но разведчики подошли к городу ближе, чем он Скопление кр