бы отыскивая нужные слова. Потом взяла большой круглый камень, положила его на землю, еще раз потрогала, и показала на небо. - Этот камень есть... - сказала она и показала опять на небо. - Камень - это облака? - спросил Укатонен. Существо покачало головой и сделало новую попытку. Укатонен понял: - Камень - это солнце? - спросил он и показал твари символ солнца. Тварь подняла другой камень и после долгих стараний объяснила, что этот камень - земля, на которой они сейчас сидят. Еще один камень обозначил место, где живет ее народ. Анито покачала головой. То, что говорила тварь, было лишено всякого смысла. Она утверждает, что ее народ будто бы живет на небе, как птицы. Но ведь само существо летать не умеет. Оно и по деревьям-то лазить боится! Так как же ее народ может жить в небе? - Этого быть не может, - сказала Анито, повторяя слова Укатонена. После этого пошел уж совсем безумный разговор. Тварь не только продолжала твердить, что ее народ живет в небе, но и заявила, что они путешествуют от одной звезды к другой. Она утверждала, что звезды - все равно что солнце, а это уж была полная бессмыслица. Ведь звезды куда меньше солнца, и их можно видеть только по ночам. Да и вообще Анито не такая дура, чтобы по ночам высовывать голову наружу, когда бейл может уловить ее шорох своими чуткими, прослушивающими ночь ушами, и схватить Анито. Между тем существо продолжало бубнить, что ее люди сейчас находятся на пути к другой звезде и что повернуть назад они не могут. Сюда они вернутся после долгого отсутствия. Было только неясно, имеет ли Иирин в виду месяцы, сезоны или годы... но времени пройдет много. Когда завтра взойдет солнце, ее люди будут уже так далеко, что слова Иирин до них не долетят. Вся эта история была совершенно невероятна, и тем не менее Анито ведь сама слышала, как ее атва говорит в ящик, а тот ей отвечает. Кроме того, Анито сама слышала столь же невероятные истории об этих существах от деревенских жителей. Если они и в самом деле с другой звезды, то это помогло бы понять, почему у них такие странные тела. Что, если все эти байки все же правда? Что, если народ твари действительно путешествует между звездами? Полоски на спине Анито, заряженные ядом, напряглись, но она не позволила страху окрасить ее кожу. Анито встала и ушла в лес, оставив Укатонена говорить с ее атвой. Анито просто необходимо было побыть в лесу, вновь соприкоснуться с надежностью привычной обстановки и обдумать, что с ней происходит. Анито взобралась на высокие ветки самого большого дерева в округе, села на корточки и не стала ни о чем думать, позволив слабому покачиванию ветвей успокоить себя. Успокоение пришло. Что же это за атва досталась ей? Если народ Иирин и в самом деле может путешествовать меж звезд, то что это может означать для тенду? Может, этот народ вернется обратно и сожжет весь лес? И как тенду смогут остановить этих человеков? Внезапно гармония мира показалась Анито очень уязвимой. Даже это огромное дерево с его мощными плоскими ветвями и массивными корнями показалось ей таким же хрупким и легкоразрушимым, как скорлупа птичьего яйца. Внезапный шорох в ветвях заставил Анито встрепенуться. Это был Укатонен, который уселся рядом. - Твой ситик умер слишком рано, - сказал он после долгого молчания. - Наша жизнь становится все интереснее. Твоя атва делается все более важной для нас, Анито. - Я недостойна этого, эн, - ответила та. - Пожалуйста, отыщи кого-нибудь другого, кто знает больше меня, кого-нибудь, кто сможет выполнить эту работу более достойно. - Так ведь нет никого, кене. Ты знаешь эти существа лучше, чем другие. - Но я знаю так мало обо всем остальном, - воскликнула Анито, от страха делаясь оранжевой. - Я же только недавно верран прошла! - Тогда придется учиться, кене, - ответил Укатонен. - Обязательно придется! - Он спрыгнул с ветки и тут же исчез среди зелени крон, оставив Анито в одиночестве. 10 Джуна крутила головой из стороны в сторону, стараясь изгнать онемение из шейных позвонков и одновременно не упустить смысл того, о чем говорили жители деревни. Джуна была физически и эмоционально истощена после прощания с "Котани Мару", но сейчас ей было необходимо пристально следить за происходящим. Возможно, все будущее и даже сама ее жизнь зависела от этого разговора. Деревенские обсуждали вопрос о том, что надо сделать для восстановления уничтоженного участка леса. Анито объяснила, что жители деревни очень сердиты и хотят наказать Джуну за нанесенный лесу вред. Укатонен выслушает и скажет, что и как надо сделать. Еще Анито сказала, что деревенские в мельчайших деталях сосчитали свои потери и предлагают за них соответствующие наказания. Большинство считает, что Джуну надо держать вроде как в рабстве, но есть предложения, которые включают и такие меры, как боль, увечья и даже смерть. Наконец жители деревни кончили выступать. Укатонен взглянул на Джуну и поднял уши. - Будешь говорить? - спросил он. Джуна встала, чувствуя себя беспредельно одинокой. - Мне понятен ваш гнев. Я приношу извинения за свой народ. Мы пришли сюда, чтобы узнать, кто тут живет. Мы собирали растения и животных и смотрели на них, чтобы понять, как они устроены. Мы боялись, что занесли в лес болезнь, а потому нам пришлось сжечь кусок леса, чтобы убить эту болезнь. Если б мы знали, что тут живете вы, мы бы действовали совсем иначе. Мы искали людей, но не нашли их. Когда мой народ вернется, мы постараемся исправить нанесенный лесу вред. Выполнить это будет проще, если я останусь в живых и помогу вам говорить с моим народом. - Ее аргументы казались малозначительными перед лицом гнева селян. Как бы ей хотелось знать язык кожи получше! Инопланетяне рассматривали Джуну холодными нечеловеческими глазами. Их тела были окрашены преимущественно в нейтральные тона. Она подумала, что если ее аргументы кажутся им слабыми и глупыми, то зачем же так долго размышлять? Укатонен подождал, пока Джуна кончила говорить. Повернулся к собравшимся и спросил: - Что вы на это скажете? Плотный абориген, которого Джуна сочла за вождя деревни, взобрался на бугорок, с которого выступали ораторы. Он бросил на нее злобный взгляд, пылая красным цветом гнева. - Сколько анангов, пока придут твои люди? - спросил вождь. Джуна растерянно взглянула на Анито. - Я не понимаю, что такое ананг. Анито бросила взгляд на Укатонена и на ее коже проступили искры лавандового цвета, говорящие о неуверенности. - Ананг - время. В ананге три сезона. Джуна нахмурилась. По-видимому, ананг соответствует году. Она сверилась с компьютером, который подтвердил, что это возможно. - Мой народ вернется через пять или семь анангов, - сказала она туземцам. Главный вождь что-то проговорил, и Анито тут же перевела: - Слишком долго ждать. Помощь нужна немедленно. - Я буду помогать до возвращения моих людей, - предложила Джуна. Анито положила ей руку на плечо. - Нет. Мне надо вернуться в Нармолом. Она уйдет со мной. Вождь обратился к Укатонену в негодующих тонах. Тот что-то ответил в голубых - успокаивающих. Заговорили и прочие жители деревни. Комната превратилась в радужное мелькание аргументов и замечаний. Укатонен поднял руки, и цвета тотчас погасли, слившись в однообразный серый цвет молчания. - Я слышал достаточно. Ухожу думать. Сообщу мое решение елог, - объявил Укатонен. Жители деревни расходились. Анито сделала знак Джуне идти за ней, и они вернулись в свою комнату. Там к ним присоединился и Укатонен. Анито и Укатонен проговорили около часа. Джуна не могла следить за их разговором, но символ ее имени время от времени возникал. Значит, они обсуждали ее. Джуна смотрела с тревогой, зная, что на кон поставлено ее будущее, а возможно, и сама жизнь. Наконец Укатонен прервал разговор. Анито вышла, красные огоньки подавленного гнева то и дело вспыхивали на ее коже. Видимо, разговор шел не так, как того ждала Анито. Укатонен проводил ее взглядом, затем сел лицом к стене - знак, что его нельзя беспокоить. Джуна взяла свой компьютер и попыталась поработать над своей лингвистической программой, но беспокойство мешало ей сосредоточиться. Укатонен встал и подошел к Джуне. Потом сел против нее на корточки. Джуна отложила компьютер. - Что случилось? - спросила она. - Все говорили мне, чего они хотят, - сказал Укатонен. - Чего же хочешь ты? С минуту Джуна размышляла. - Я хочу жить. Хочу вернуться к своему народу. Хочу... - Она смолкла, не зная символа слова "дом". Вместо него она воспользовалась словом "нармолом", которое всегда упоминала Анито, говоря о своей деревне. Джуна не была уверена - то ли это дом, то ли название места. - Не хочешь оставаться здесь? - спросил Укатонен. Джуна пожала плечами. Не очень-то приятно жить в деревне, где полно враждебных туземцев. Но ей все равно надо возвращаться сюда два раза в год, чтобы передавать на спутники экспедиции, что крутятся на орбите планеты, уточнения и дополнения к своим открытиям и исследованиям. - Тут я оставаться не хочу, но мне надо приходить сюда по два раза в три сезона, чтобы говорить с моим народом. Уши Укатонена насторожились. - Я думал, твои люди тебя не слышат. - Я оставляю своим людям слова на случай, если заболею или... - Она запнулась, не зная символа слова "смерть". - Или если меня не будет, как не стало Илто, чтобы мой народ знал то, что я узнала здесь. Укатонен обдумывал слова Джуны. - Я понял. Ты оставляешь слова своим людям, чтобы если ты нуггун, они бы узнали, что ты тут делала. - Укатонен засветился успокаивающим синим цветом. - Не бойся, я о тебе позабочусь. Если ты будешь нас слушаться, ты не нуггун, поняла? - Деревенские не нуггун меня? - спросила Джуна. Она была почти уверена, что нуггун имеет отношение к смерти, и потому смело включила это слово в свою фразу. - Нет. Я не позволю людям деревни причинить тебе боль. Однако твои люди сильно ранили деревню. Что-то должно быть сделано, чтобы восстановить гармонию. Ты должна что-то сделать, чтобы она восстановилась. - А что я могу сделать? Чем помочь? Укатонен покачал головой - человеческая привычка, которую он усвоил, говоря с Джуной. - Я не знаю. Ты, деревня, Анито, я, твой народ, все должны быть приведены в гармонию. Ты должна что-то сделать, чтобы воссоздать в деревне гармонию. Мне надо найти дорогу к этому. Сейчас я не знаю как. Все очень трудно. Джуна кивнула и высветила свое согласие. - Я поняла. Не все сразу. Надо ждать. Мои люди придут. Говорить с ними. Я помогу сейчас, но за свой народ говорить не могу. Но что я должна делать, чтобы привнести гармонию в эту деревню еще до того, как придет мой народ? - Иду думать. После обеда скажу свое решение. Джуна села, прислонившись к стене, и облегченно вздохнула. Есть еще множество вопросов, на которые у нее нет ответов, но она наконец узнала, что Укатонен никому не позволит причинить ей боль. Джуна взяла компьютер и вызвала лингвистическую программу. После разговора с Укатоненом она почувствовала себя куда лучше. После обеда по всему дереву разнесся гулкий вибрирующий удар. Укатонен встал. - Время собрания пришло, - сказал он. Джуна вместе с двумя туземцами спустилась на дно дупла, к пруду - обычному месту собраний жителей деревни. Все туземцы встали при приближении Укатонена; уши широко растопырены, шеи вытянуты, чтобы видеть лучше. Всплески реплик в цветах от розового до лавандового показывали, что настрой деревенских жителей преимущественно выжидающе-любопытствующий. "Ждут, - мрачно подумала Джуна, - приговора". Она встала, давая деревенским возможность хорошенько себя рассмотреть, прежде чем Укатонен сообщит им о своем решении, Джуна старалась ничем не выдать своего внутреннего напряжения. Наконец на груди Укатонена вспыхнул какой-то ритуальный символ. Речь кожи у присутствующих "смолкла", и они сели, ожидая, когда же начнутся обычные в таких случаях действия. Анито положила руку на плечо Джуны, предлагая ей последовать примеру всей аудитории. Встал главный вождь деревни и начал говорить. Его речь была слишком сложна и формальна, чтобы Джуна могла что-то понять. Она дотронулась до плеча Анито. - Что говорит? Анито поглядела на Джуну, потом перевела взгляд на оратора. - Не много, - ответила она мелкими символами на своем плече, которые Джуна приняла за эквивалент человеческого шепота. - Рада, что Укатонен здесь. Говорит много добрых слов об Укатонене. Говорит, как плохо стало после пожара леса. Много слов, но мало сказано. В краткой аннотации Анито речь вождя выглядела так сходно с речью земных политиканов, что Джуна улыбнулась. Видимо, все же есть вещи универсальные для всех миров. Наконец речь вождя завершилась. Зеленая рябь одобрения прошла по рядам жителей деревни. К ним присоединились и Анито с Укатоненом. Укатонен подождал, пока закончатся знаки одобрения со стороны деревенских, а затем вышел на бугорок, с которого выступал вождь. Он постоял, ожидая, чтобы взоры сидящих обратились на него, и тогда перешел к официальной части речи. Анито снабдила Джуну переводом, сказанным "шепотом". - Приветствует. Благодарит за гостеприимство и за многие хорошие вещи, которые они для нас сделали. - Эти фразы изложили содержание первых десяти минут речи. - Вы просили меня о тенгарра, чтобы восстановить гармонию. Новый народ уничтожил часть вашего леса. Вы просили, чтобы Иирин вернула вам этот лес. Я говорю, она сделать этого не может. Она сказала вам, что человеки не сделали бы того, что сделали, если б знали, что вы тут живете. И еще, что ее не было тут, когда выжигали лес. И все же вы требуете, чтобы она была наказана, хотя лес уничтожили по незнанию. Когда огонь поджигает лес или когда ветер валит деревья, разве вы делаете дурные вещи огню или ветру? Нет. Но в этом случае новые люди действовали подобно ветру, не понимая, что приносят вред. Ваш разговор о наказаниях этого нового существа происходит от отсутствия у вас гармонии с миром. Вам следует восстановить гармонию, но сделать это не за счет других людей. Темно-красная рябь появилась на коже жителей деревни. Им совсем не понравилось то, что они услышали. Некоторые из них отвернулись, выражая свое неприятие слов Укатонена. Укатонен громко зашипел, и кожа туземцев вновь стала серой. - Ваш лес уничтожен. Вы должны получить обратно то, что потеряли. Я с этим согласен. Анито, чья атва - новые люди, тоже согласна. Согласны Иирин и ее народ. Народ Иирин обещал мне, что они сделают этот лес еще лучше, чем он был, но нам придется начать восстанавливать его, прежде чем настанет сезон наводнений. Иирин должна нам помочь, Анито должна помочь, потому что этот новый народ - ее атва. Я тоже помогу. Но Анито принадлежит Нармолому и должна туда вернуться. Было бы неправильно заставить ее остаться. И вот как я вижу дальнейшее: Анито, Иирин и я будем возвращаться сюда дважды в год. Мы станем работать над лечением леса по одной пида каждый раз, как будем сюда приходить. И еще я попрошу других энкаров прийти и помочь нам. Все долги энкарам перекладываются на новый народ. Когда они вернутся, мы договоримся с ними об оплате долга. Укатонен сошел с холмика и сел рядом с Джуной и Анито. Джуна обвела взглядом аудиторию. Деревня была полным смешением узоров и цветов, среди которых были и красные, немногочисленные синие и зеленые, много лавандовых и пурпурных. Отношение очень разное, но это все-таки лучше, чем всеобщий гнев и враждебность, которые Джуна только что наблюдала. Глава деревни встал и вышел на ораторский холмик. Прежде чем заговорить, он долго стоял молча, вглядываясь в своих сограждан. - Мы благодарим энкара за его тенгарру. Мы надеемся, что так будет восстановлена гармония, - сказал вождь, повернулся и стал взбираться по дереву наверх. Похоже, это был сигнал. Деревенские стали расходиться. Укатонен коснулся плеча Анито. - Вы, - сказал он, указывая на Джуну, - поднимайтесь наверх. Я приду позже. Джуна последовала за Анито вверх по стене дупла, где находилась их комната. Она принялась проверять отчет компьютера о речи Укатонена, чтобы узнать, не увеличился ли словарный запас. Там оказалось около дюжины новых терминов. Только восемь из них имели эквиваленты в известных ей языках Земли, но компьютер предложил для всех, кроме одного, достаточно надежные дефиниции. Джуна улыбнулась. Наконец-то ее компьютер стал разбираться в языке туземцев! Хотела бы она говорить с ними так же хорошо, как это делает машина! Укатонен вошел, как раз когда она кончила работать с компьютером. Он сделал ей знак присесть. Анито присоединилась к ним. - Ты поняла, что я говорил? - спросил Укатонен. - Я думаю, да. Я должна работать на эту деревню дважды в год по одной пида за раз. Ты и Анито поможете мне. Когда мои люди вернутся, они будут разговаривать с жителями деревни о том, как сделать все еще лучше. Я не знаю, сколько длится пида! - Пида продолжается от двенадцати до тридцати двух дней. В году восемнадцать пид. Итак, пида - промежуток времени с варьирующей продолжительностью, грубо говоря, эквивалентный нашему месяцу. Значит, она будет работать не более шестидесяти четырех дней за год. Джуне это показалось вполне приемлемым. - Когда мы начнем делать это? - спросила Анито. - Я не могу оставаться тут долго. Надо вернуться в Нармолом до начала сезона наводнений. Укатонен вспышкой света показал, что согласен. - Месяц Бури только что начался. Мы проработаем до его конца. Если поторопимся, то придем в Нармолом до начала сезона наводнений. Анито тоже подала сигнал согласия, но Джуна чувствовала, что Анито почему-то недовольна решением. В поведении Анито вообще было нечто странное. Ей, по-видимому, вообще Джуна не слишком нравилась, но тем не менее она сопровождала ее в этом походе и даже готовилась остаться тут на некоторое время. Почему же Анито остается, если ей так хочется домой, в родную деревню? И Укатонен почему-то считает Анито ответственной за то, что сделали Джуна и другие люди. Почему? Она прикоснулась к плечу Анито. - Ты хочешь в Нармолом. Зачем оставаться здесь? - Я должна остаться и работать, - ответила Анито. - Ты не уничтожала лес. Это сделали мои люди. Зачем работать тебе? - Я должна работать, потому что ты моя атва. "Атва" - слово, часто встречающееся, но для него Джуна не располагала точным определением. Компьютер считал, что это либо отношение, либо предмет, но диапазон тут слишком велик. Дефиниции, которые могла предложить Джуна, были ничуть не лучше, чем у компьютера. Это был важный термин и к тому же он как-то касался ее собственных отношений с Анито. - Что такое атва! - спросила она. Теперь разговор стал еще более запутанным и трудным для понимания. "Каждый тенду имеет свою атву", - сказала Анито. Укатонен ее поправил - только некоторые тенду. За этим последовала совершенно непонятная дискуссия между обоими туземцами. Укатонен согласился, что в какое-то время все тенду имеют атвы. Джуна и другие люди - атва Анито. Каким-то образом Анито отвечает за все, что сделают Джуна и прочие люди. Так, может, она и другие люди "принадлежат" Анито? Или же это отношения типа мать - ребенок или мастер - ученик? Джуна покачала головой. Такие сложные вопросы она задавать еще не готова. Надо знать гораздо больше о правах частной собственности и о формах отношений, чтобы продолжать такое обсуждение. Но она вовсе не хочет соглашаться на положение раба только из-за собственного невежества. И если Анито несет ответственность за ее поведение, то следует дать ей понять, что Джуна постарается вести себя хорошо, но при этом не согласна находиться в собственности Анито. - Я буду делать, как ты скажешь. Я не стану делать ничего плохого для тебя. Но я не твоя атва. Я - своя атва. Поняла? - Не поняла. Каждый - чья-то атва. - А ты чья атва! - Я - атва Нармолома, - ответила Анито. - А чья атва Нармолом? - спросила Джуна. - Моя атва и другого энкара, - вмешался Укатонен. - А энкар! - Энкар - атва другого энкара. - Значит, энкар - собственная атва, - сказала Джуна. - А я - атва моего народа. Я не ваша атва. - Но новый народ - атва Анито. И ты - атва Анито. - Нет! - стояла на своем Джуна. - Я - нет! И я не хочу! - Ты не понимаешь, - снова вмешался Укатонен. - Ты делай то, что скажет тебе Анито. А поговорим позже, когда ты будешь больше понимать. Это показалось Джуне пока разумным компромиссом, но только при условии, что, как она надеялась, ей удалось ясно дать понять, что она не имеет намерения принадлежать Анито. На языке кожи она выразила вынужденное согласие, а потом добавила: - Я не говорю "да" тому, что я атва Анито. Поняли? Анито собиралась что-то сказать, но Укатонен положил ей руку на плечо. - Понял, - сказал он. - А ты иди спать. Утром нас ждет тяжелая работа. Джуна убрала компьютер, умылась, легла на лиственную подстилку, но уснуть ей еще долго не давали беспокойные мысли о том, что же будет дальше. На следующее утро Анито подняла Джуну очень рано. Они быстро позавтракали и с двумя местными жителями отправились сквозь густой утренний туман по веткам, с которых стекала обильная роса. Потом Укатонен остановил их, и они спустились на землю. Он сделал знак Анито и двум селянам, которые начали подбирать с земли нечто весьма тяжелое. Джуна пригляделась. Оказалось, что они собирают огромных земляных улиток - крупных слизняков с толстой пятнистой раковиной цвета палой листвы, Покрывающей землю в лесу. Физиология этих животных вызывала массу споров в лаборатории. Кожа и внутренние органы ничего особенного не представляли, но огромное тело состояло преимущественно из очень крупных многоядерных клеток, назначение которых было совершенно непонятно. - Огромная масса цитоплазмы, которая еще только ждет, чтобы ей указали, что надо делать, - заметил как-то Эрнандес. Они доставили четырех земляных улиток к дереву-деревне и оставили их с Укатоненом. Потом Анито увела Джуну на дно дупла. Маленькие зеленые трудяги, которых туземцы называли "тинки", вытаскивали со дна пруда, с помощью больших дырявых сосудов, страшно вонючий ил. Джуне поручили вытаскивать из ила огромных головастиков и бросать их обратно в воду. Ил же складывали в выложенные листьями корзины, которые выстраивали рядами вдоль берега пруда - с тем, чтобы дать стечь воде обратно в пруд. Это был противный и очень тяжелый труд, который занял большую часть дня. Когда работа кончилась, Анито отвела Джуну к чистому ручью, чтобы выкупаться. После купания они вернулись в комнату. От улиток осталось только корыто, наполненное желеобразной массой, да ряд пустых раковин, похожих на боевые щиты, выставленные у стены. Джуна проглотила обед и залезла в постель. Она слишком устала, чтобы работать с компьютером. Последняя мысль перед сном была: как прав Укатонен, сказавший, что у них будет тяжелый день. А скоро такие дни стали привычной рутиной. Джуна поднималась рано, что-то съедала и начинала работать. Она обнаружила, что поставлена работать вместе с тинками - вынимать семена из бочек, полных омерзительно пахнущими гнилыми фруктами. Потом эти семена обмазывались коркой из плохо слежавшегося навоза. Нередко ей приходилось таскать тяжеленные корзины с илом или с морскими водорослями. Любая ее работа становилась мишенью для насмешек и критики; иногда все приходилось переделывать. Компост оказывался плохо перемешанным или от него пахло не так, как надо, хотя Джуна не видела никакой разницы с тем, что сделано другими. Потом оказывалось, что плотность оболочек для семян тоже не та или что их плохо высушили. Это была жуткая, изматывающая работа, а жители деревни, по-видимому, находили удовольствие в том, чтобы делать ее еще неприятнее. Джуна старалась выполнять дело как можно лучше, хотя мелочные придирки иногда доводили ее почти до бешенства. Выбора-то у нее не было. Жалобы показали бы, что она просто слабак, а выказывать гнев было опасно. К ночи она так уставала, что с трудом доедала обед, чуть ли не засыпая Над ним. Ее компьютер валялся в углу, покрытый пылью. Для него у Джуны не было времени. Вся ее жизнь ограничивалась едой, изнуряющим трудом и сном. Однажды - в конце второй недели - Джуна волокла тяжелую корзину компоста и морских водорослей по крутому пандусу, но вдруг поскользнулась и чуть не упала. Кто-то помог ей устоять на ногах. Джуна увидела, что смотрит прямо в зеленые глаза какого-то тинки. - Спасибо, - сказала она на языке кожи и коснулась плеча тинки. Уши тинки раскрылись и снова закрылись в знак того, что он понял. Эти существа не умели говорить на языке кожи, что вроде бы подкрепляло гипотезу Джуны: тинки на самом деле - просто другой вид. Тенду держались с тинками так, будто тех вообще не существовало. Джуна сомневалась, что разумная раса может относиться столь пренебрежительно к своей молоди. А существует ли у туземцев половой диморфизм? Джуна понятия не имела о том, как они размножаются. Ей вообще не приходилось видеть ничего похожего на брачные игры или ухаживание. Во всяком случае, такого, что можно было бы решительно отнести к такого рода отношениям. Тинки могли быть одним из двух полов. А может, это была раса или вид рабов? Джуна взвалила на плечи свой груз, и они пошли дальше, как будто ничего не произошло. Однако она почувствовала, что какие-то отношения между ними начинают складываться. Один раз она обернулась, чтобы помочь тинке перелезть через гниющий ствол упавшего дерева. А потом он поддержал Джуну, когда она поскользнулась, и не дал ей упасть. Так она приобрела друга. То, что ее принял один тинка, привело к тому, что ее приняли и другие. Джуна вдруг обнаружила, что кругом много рук, готовых прийти ей на помощь. Они соревновались за право привлечь ее внимание, когда рядом не было старейшин. Иногда Джуна ощущала себя чем-то вроде учительницы в классе десятилетних школьников. Если она присаживалась отдохнуть, услужливые руки помогали ей снять с плеча корзину. Они постоянно приносили ей что-нибудь - отборные фрукты, цветы, а однажды даже огромную живую бабочку. Ее крылья сверкали ярким оранжевым огнем. Их окаймляла густая переливающаяся синь. Размах крыльев достигал сантиметров тридцати пяти. Джуна ужасно жалела, что с ней нет компьютера, чтобы закаталогизировать это великолепное насекомое. Она отпустила ее и смотрела, как бабочка поднимается к кронам, где редкие лучи солнца заставляли ее вспыхивать подобно ослепительному живому пламени. И как раз в это мгновение на тропе показалась Анито с несколькими старейшинами. Джуна с трудом взвалила на плечо тяжеленную, протекающую корзину, поскользнулась и упала. Никто из тинок не посмел даже пошевельнуться. Анито помогла ей встать и попробовала поднять корзину. Ей не удалось ее даже подвинуть. - Почему ты носишь так много? - спросила Анито. - Мне так велели, - сказала Джуна, показав на старейшин. - Я так и делаю. Анито повернулась к старейшинам и что-то им сказала. Джуна не сумела разобрать смысл, но было ясно, что Анито сердится. Может, она защитит Джуну? Что бы там ни было, но Анито явно недовольна, хоть и помогла Джуне поднять на плечо корзину. - Я поговорю с Укатоненом, - написала она мелкими символами, которые могла видеть только Джуна. - Мы найдем тебе другую работу. Анито должна была признать: ее атва работает добросовестно. Старейшины деревни давали ей самые трудные и неприятные задания да еще ругали за малейшие ошибки. Существо работало упорно, ни на что не жалуясь. Она трудилась наравне с тинками, зачастую же была даже проворнее их. Именно так ей и следовало действовать. Терпеливость и сдержанность твари вызывали у Анито невольное чувство симпатии. Она даже начала думать о ней как об Иирин. Увидев, как сгибается Иирин под грузом, который и два тенду не подняли бы, Анито решила, что дальше так продолжаться не может. Она тут же обратилась к Лалито, которая стояла и наблюдала за происходящим. - Ты плохо обращаешься с моей атвой, - сказала ей Анито. - Такой груз слишком для нее тяжел. Лалито долго молча смотрела на Анито. Та сжалась под этим холодным взглядом, остро ощущая свою молодость и неопытность. - Ты собираешься сказать, что эта тварь хочет нарушить свое обещание? - спросила Лалито. - Может, ты думаешь пересмотреть условия, утвержденные Укатоненом? - Нет, но... - Меньше всего Анито хотела бы потерять свое лицо, подвергнув сомнению решение энкара. - Это существо страдает, - сказала она, - а оно моя атва, и я несу ответственность за его благополучие. - Твоя атва уничтожила часть нашего леса, - отрезала Лалито. - Двое старейшин решили умереть, так как не хватало пищи на всех. Нашим бейми из-за твоих новых существ придется ждать теперь куда дольше, чтобы стать старейшинами. Так почему же мы должны сожалеть о страданиях одной из этих тварей, если страдает столько наших собственных людей? - Слова Лалито были ярко-красными от ярости. - Уходи! - приказала она Анито. - Я больше не хочу видеть твоих слов, разве что ты решишь пересмотреть решение энкара. - Главная старейшина повернулась к Анито спиной. Униженная и оскорбленная, Анито повернулась и пошла прочь. Укатонен был занят - он проверял всхожесть семян в джетхо, когда к нему пришла Анито с жалобой на поведение Лалито. - В чем дело, кене? - спросил энкар. - В Лалито. Она разрешает деревенским жестоко обращаться с Иирин. Они перегружают ее работой, заставляют носить неподъемные тяжести, дают ей задания, которые она не в состоянии выполнять. Я говорила с Лалито об этом. А она заявила, что я хочу пересмотреть твои решения. - А ты хочешь? - Нет! - воскликнула Анито, внезапно поняв, что чуть было не заставила энкара потерять лицо. Ведь так легко позабыть, что Укатонен энкар, если вовремя не подумаешь, к каким грубым ошибкам это может привести. - Нет, эй. Ты был так добр ко мне, но Иирин - моя атва, и я ответственна за ее благополучие. Я очень боюсь, что она заболеет. И поэтому должна была сказать об этом. - В следующий раз не беспокой старейшин такими вопросами, а сразу обращайся ко мне, - сказал Укатонен, внезапно превращаясь в сурового непреклонного энкара. - Я сам позабочусь, чтобы с Иирин обращались как надо. - Спасибо, эй. - Ладно. С этим покончено. - Укатонен отбросил официальный тон так же легко, как и принял. - Я тут отыскал поздний сорт тумби. Пойдем поедим. Они еще ели, когда вошла Иирин, мокрая после купания. Она села и поела молча, как едят тинки, а потом сразу же залезла в постель. Укатонен долго с жалостью смотрел на нее. - Хорошо, что ты сказала мне об этом, - обратился он к Анито. - Она обязательно заболеет, если деревенские будут так наваливать на нее работу. - А что ты собираешься сделать? - спросила Анито. В окраске Укатонена появились красновато-зеленые тона лукавства. - Подожди и увидишь. На следующее утро они отправились посмотреть, как Иирин заворачивает в компост семена джумбы. Деревенские непрерывно поносили ее, иногда даже в тех случаях, когда все делалось правильно. Анито когда-то и сама укутывала семена джумбы. Толщина оболочки тут была не так уж и важна. Гораздо важнее было смешать компост и измельченные морские водоросли так, чтобы у них был нужный запах, а значит, и правильное соотношение питательных веществ, дающее семенам преимущества перед сорняками. Конечно, обоняние Иирин было недостаточно чувствительным для того, чтобы ощутить разницу между хорошим компостом и плохим. Наверняка существовали десятки разных работ, на которых Иирин была бы вполне полезна. Однако деревенские держали ее на этой, где они могли извлекать удовольствие из зрелища ее стараний и постоянных неудач. - Ты видел, как они с ней плохо обращаются? Неужели ты ничего не сделаешь? - Я уже сделал. Плод тумби не созревает за одну ночь. Подожди, и ты увидишь. На следующее утро Укатонен пошел вместе с Иирин, которая отправилась получать дневное задание. Покровительственно положив руку на плечо Иирин, Укатонен обратился к старейшине, отвечавшему за работу. - Я вчера наблюдал за этим существом, - сказал Укатонен. - Она совершенно не умеет делать такую работу. Я поработаю с ней и поучу ее. Старейшина - маленький тощий тенду по имени Нуито - выглядел так, будто проглотил огненную мушку. По спине Анито прошла слабая волна смеха. - Я должен посоветоваться с главным старейшиной, эн. Мне кажется, она хотела поручить этой твари другую работу. Я как раз собирался пойти спросить ее об этом. - Хорошо, - сказал Укатонен. - Мы подождем. Немного погодя пришла Лалито, за которой семенил Нуито. - Доброе утро, эн. Я так поняла, что ты сегодня хотел поработать с этим существом? - Да, кене. Оно неопытно и нуждается в том, чтобы кто-то обучил его делу. Я понял, что твои люди пытались сделать это, но оно такое глупое, что тут потребуется человек с особым опытом. Я с этим существом уже знаком, а потому решил с ним поработать, пока оно как следует не поймет, чего от него хотят. - Спасибо, эн. Я надеюсь, ты не будешь возражать, если сегодня мы поручим ей другую работу. Она так неуклюжа, что мы потеряли всякую надежду ее обучить тому, что она делала раньше. Мы думаем послать ее на лесопосадки. - Мудрое решение, кене, - одобрил Укатонен. - Будь добра, смотри на меня так же, как на это существо. Если она будет ошибаться, ругай меня. В конце концов, ошибки учащихся - это ошибки учителей. Уши Лалито дрогнули, когда мягкий упрек энкара дошел до нее. - Без сомнения, эн. - Благодарю тебя за то, что ты дала этому неопытному существу еще один шанс, кене. Анито и я присмотрим, чтобы на этот раз она оправдала доверие. Сказав это, Укатонен важно помахал Иирин. - Сегодня будешь работать со мной. Иирин от удивления вспыхнула зеленым и кивнула. Укатонен указал, куда идти, и все втроем двинулись в путь. Джуна взяла протянутую Укатоненом мотыгу и стала ждать указаний. - Копай вот так, - сказал он и начал стучать по затвердевшей земле до тех пор, пока поверхностная корка не треснула и мотыга не воткнулась в более мягкий слой. Потом Укатонен стал разбивать крупные комья и рыхлить обнажившуюся влажную почву. Джуне сразу полегчало. Все было похоже на то, что они делали дома, когда готовили грядки в огороде. Наконец-то работа, которая ей по плечу! Она схватила мотыгу и принялась рыхлить землю, счастливая уже тем, что делает нечто, в чем хоть как-то разбирается. После отупляющего труда, которым она занималась последние полторы недели, работа с Анито и Укатоненом была огромным облегчением. Они рыхлили почву или высаживали семена только при густой облачности или во время дождя, так что частенько можно было делать перерывы. При ясной погоде они занимались сбором гниющей листвы в лесу, а иногда - морских водорослей на прибрежных пляжах. Ноша, которую таскала теперь Джуна, была не тяжелее ноши туземцев; отдыхала она тоже с ними. Водоросли и листва складывались в высокие курящиеся паром кучи компоста или разбрасывались по вспаханной земле, чтобы предотвратить снос плодородного слоя с лишенных растительности земель во время ливней. Джуна поражалась успехам жителей деревни. Вскоре на засеянных землях уже показались зеленые ростки. Джуна улыбалась этим нежным всходам и еще охотнее сгибалась над своей работой. Анито остановилась, чтобы сделать глоток воды. Она смотрела, как быстро и упорно возделывает почву ее атва. - Хорошо работаешь, - сказала она Иирин. - Я делала это и раньше, - ответила та. - Мои... - Иирин остановилась, подыскивая слово. - Люди, которые дали мне жизнь, занимались этим часто. Потом они работали молча, пока не вспахали участок длиной в рост взрослого тенду. - Отдыхайте, - сказал Укатонен. - Я схожу за листьями и компостом. Анито и Иирин присели на корточки около обработанного участка. - Я теперь не работаю для деревни? - спросила Иирин. Анито покачала головой. - Ты работаешь для деревни, но мы учим тебя. - И как долго вы будете учить меня? - Пока Укатонен не скажет, что ты обучилась. - Мне не нравится работать на деревню. Я очень медленно учусь. - Это хорошо, - ответила Анито. - Учишься медленно, работаешь усердно. - Я стараюсь. Хорошо, что умею копать. Я люблю, когда хорошо. - Ты и раньше работала хорошо, учителя были плохие. Не могла делать то, что давали. Ты плохо знать пахнуть. Рот Иирин растянулся в гримасе, и она понюхала свою руку. - Я пахнуть отлично, - сказала она и издала тот странный задыхающийся звук, который означал, что она смеется. И по спине пробежала рябь смеха. Анито ошеломленно поглядела на нее. Она вдруг поняла, что тварь только что пошутила. Шутка была так себе, но Анито поразило то, что та вообще умеет шутить. И она присоединилась к смеху Иирин. Именно в это мгновение, как потом поняла Анито, она стала смотреть на Иирин как на личность. И тут из леса вышел Укатонен с тинкой. Оба несли корзины с компостом. Иирин вскочила и помогла тинке снять корзину. На коже Укатонена проступили тона удивления и недовольства. Он, разумеется, ожидал, что Иирин поможет ему, а не тинке. Анито тоже была поражена. Укатонен был энкар, а тинка - просто тинка, которым командуют все кому не лень. Анито встала. - Я прошу прощения за Иирин, эн, - сказала она. - Она не слишком умна. - Я привык думать о ней так, будто она - бейми. Она учится быстро, а поэтому я все забываю, что она не тенду. Иирин и тинка опрокинули корзину. Иирин поблагодарила тинку и начала разбрасывать компост. Уши Укатонена от удивления широко распахнулись. - Она что - дает тинке знать, что готова принять ухаживание? Но в этом же нет никакого смысла... Поведение Иирин поразило и Анито. - Не знаю, что она делает, эн. Думаю, что и она этого не знает. Анито чирикнула, чтобы привлечь внимание Иирин. Когда та подняла на нее глаза, Анито сказала: - Не разговаривать с тинка. Поняла? - Почему? - спросила Иирин. Она казалась очень удивленной. - Потому что плохо. Могут быть неприятности. - Не поняла. Почему не говорить с тинкой! - Тинка не для разговоров. Тинка для работы. Ты говорить с тинка, они... - Анито замолчала. Слов для беседы о шинках в том упрощенном языке, который понимала Иирин, не было. Не удалось же раньше ей объяснить, что такое атва. - Трудно сказать. Будешь говорить с тинкой, будут неприятности. Не делать. Поняла? Мгновенная вспышка гнева окрасила кожу Иирин в алый цвет. - Я поняла! - И, вонзив мотыгу в землю, будто это было копье, она яростно начала копать. Вечером следующего дня Лалито и старейшины деревни собрались, чтобы отметить быстрое продвижение фронта работ. Больше половины выжженной земли было уже засеяно, и старейшины казались весьма довольными собой. Первые ростки уже пробили себе дорогу сквозь почву и покров листвы и потянулись вверх. На некоторых участках они уже вытянулись Анито по грудь. Конечно, потребуется целая жизнь, чтобы лес пришел в гармонию со всем своим окружением. И еще одна жизнь, чтобы никто не смог сказать, что тут когда-то был лесной пожар. И все же растения пошли, они удержат на месте и почву, и питательные вещества, так что старейшины считали, что необходимо отметить второе рождение леса. Кто-то принес миску халрина, которую тут же пустили по кругу. Старейшины расхваливали силу своих бейми, щедрость соседей, собственный ум и, конечно, мудрое решение Укатонена. Потом принялись хвалиться объемом и трудностью проделанной работы. У Анито рот горел от халрина, голова кружилась, но, несмотря на наркотик, она чувствовала, что в ней поднимается негодование. Она и ее атва сделали втрое больше любого из жителей деревни! Она сидела и мрачнела, все больше распаляя себя по мере того, как похвальба деревенских становилась несноснее. Затем один из более молодых соратников Лалито начал потешаться над Иирин, показывая, как