Курт Воннегут. Перемещенное лицо
----------------------------------------------------------------------------
Перевод С. Таска
Курт Воннегут. "Колыбель для кошки"
Кишинев, "Литература артистикэ", 1981.
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Восемьдесят маленьких человечков, спасенных католическими монахинями,
жили в сиротском приюте, в бывшем домике лесника, на берегу Рейна, где
раскинулось обширное поместье. Деревенька Карлсвальд находилась в
американской оккупационной зоне. Если бы не этот дом, если бы не тепло и
еда, и одежка, которую удавалось для них выклянчить, они бы разбрелись по
всему свету в поисках родных, давным-давно переставших искать их самих.
По утрам, в хорошую погоду, монашки строили детей парами и выводили их
подышать свежим воздухом - через лес до деревни и обратно. Деревенский
плотник, все чаще, по старости лет, впадавший в глубокую задумчивость в
самый разгар работы, выходил из своей мастерской поглазеть на это шествие
оживленно лопочущих, непоседливых бродяжек и погадать вместе со случайными
посетителями, какой национальности родители этих ребят.
- Вон та крошка, - сказал он однажды, - явно француженка. Вы только
гляньте, как у нее глазенки блестят!
- А видишь худенького поляка, что руками размахивает? Поляки, они все
любят ходить строем.
- Поляк? Где ты нашел поляка? - спрашивал плотник.
- А вон, впереди, такой тощий и серьезный, - отвечали ему.
- Ну-у, нет, - качал головой плотник. - Чтобы поляк был такой
долговязый! И откуда у поляка льняные волосы? Немец он, вот что.
Механик пожимал плечами.
- Какая разница? - говорил он. - Все они теперь немцы. Поди докажи, кто
у них родители. Если бы тебе случилось воевать в Польше, ты бы признал в нем
типичного поляка.
- Смотри-ка, смотри, кто идет, - вдруг расплывался в улыбке плотник, -
Ты у нас спорщик известный, но с этим-то, согласись, все ясно? Сразу видно -
американец!
И он кричал мальчику:
- Эй, Джо, когда отвоюешь титул чемпиона?
- Как дела, Джо? - кричал механик. - Эй, "Шоколадина Джо"!
Шестилетний мальчик, темнокожий, но с голубыми глазами, одиноко
замыкавший шествие, оборачивался на их крик, который он слышал изо дня в
день, и улыбался слабой вымученной улыбкой. Он вежливо кивал и бормотал
по-немецки - на единственном доступном ему языке - какое-то приветствие.
Карл Хайнц - так стали звать его монахини. Но плотник дал ему более
броское имя, имя того самого негра, который произвел на них, деревенских,
неизгладимое впечатление - бывшего чемпиона мира в тяжелом весе Джо Луиса.
- Джо! - кричал плотник. - Веселей давай! Блесни-ка белыми зубками,
Джо. Джо робко улыбался. Плотник хлопал по спине механика.
- А теперь и этот немец! Глядишь, и у нас вырастет свой
чемпион-тяжеловес.
Колонна поворачивала за угол, и монахиня, подгоняя отстающих,
загораживала собой мальчика. Она и Джо проводили вместе немало времени,
потому что Джо, в какое бы место колонны его ни ставили, всегда оказывался в
хвосте.
- Ты такой мечтатель, Джо, - говорила монахиня. - Может быть, у тебя на
родине все мечтатели?
- Простите, сестра, - говорил Джо. - Я задумался.
- Замечтался.
- А правда, что я сын американского солдата?
- Кто тебе сказал?
- Петер. Он говорит, что моя мать немка, а отец - американский солдат,
он уехал и не вернется. Петер говорит, что меня мать оставила у вас, а сама
тоже уехала.
В его голосе не было горечи, только недоумение. Петер, самый старший
мальчик в приюте, был немец, этакий желчный старичок четырнадцати лет; он
помнил своих родителей и братьев с сестрами, и свой дом, и войну, и разные
вкусности, которые Джо и представить себе не мог. Петер казался ему
существом высшего порядка, человеком, прошедшим огонь и воду, испытавшим все
на свете. Вот уж кто точно знал, почему все они здесь и как сюда попали.
- Ну что ты, Джо, не думай об этом, - говорила монахиня. - Никто не
знает, кто твои мама и папа. Но они, конечно же, были славные люди, раз ты
такой славный.
- А что значит американец? - спросил как-то Джо.
- Это тот, кто живет в другой стране.
- Рядом с нами?
- Есть такие, что живут сейчас рядом с нами, но вообще-то их дом
далеко-далеко, туда плыть и плыть.
- Как через нашу речку?
- Гораздо дальше, Джо. Ты и не видел никогда столько воды. Того берега
и не разглядеть. Даже если в лодке плыть много дней, все равно до того
берега не доплывешь. Я тебе покажу как-нибудь по карте. А Петера, Джо, не
слушай. Он все сочиняет. На самом деле он про тебя ничего не знает. Ну-ка,
догоняй остальных.
Джо ускорял шаг и, подтянувшись к хвосту колонны, несколько минут
старался идти в ногу со всеми. Но вскоре он опять начинал плестись, выуживая
из своей крошечной памяти загадочные слова: ...солдат... немецкий...
американец... у тебя на родине... чемпион... "Шоколадина Джо"... ты не видел
никогда столько воды...
- Сестра, - спрашивал Джо, - а что, американцы такие, как я? Они
коричневые?
- Одни коричневые, Джо, другие белые.
- А таких, как я, много?
- Да. Много, очень много.
- Почему же я их не видел?
- Просто никто не приезжал в нашу деревню. Они живут в других местах.
- Я хочу к ним.
- Разве тебе здесь плохо, Джо?
- Нет. Только Петер говорит, что я здесь чужой, что я никакой не немец
и немцем не вырасту.
- Петер! Нашел кого слушать.
- А почему все просят меня спеть, а потом смеются, и когда я говорю,
тоже смеются?
- Смотри-ка, Джо, - говорила монахиня. - Ты только глянь! Во-о-н там,
на дереве, видишь? Видишь воробышка со сломанной лапкой? Какой молодчина -
совсем еще птенец, бедняга, а до чего независимый! Гляди, гляди. Прыг, скок,
прыг-прыг, скок.
Однажды в жаркий летний день, когда колонна поравнялась с мастерской
плотника, плотник вышел на порог, чтобы сообщить Джо нечто новое, нечто
такое, что взволновало и напугало его.
- Джо! Слышишь, Джо! Твой отец в городе. Ты его уже видел?
- Нет, сударь... нет, не видел, - сказал Джо. - А где он?
- Лишь бы подразнить, - возмутилась монахиня.
- Какое там дразнить, Джо, - продолжал плотник. - Ты, главное, смотри в
оба, когда пойдете мимо школы. Сам увидишь - на горе, в рощице.
- Что-то сегодня не видно нашего воробышка, - вдруг оживилась монахиня.
- Как ты думаешь, Джо, верно, лапка у него подживает понемногу?
- Да, сестра. Да-да.
Они приближались к школе, и хотя сестра без умолку говорила о воробышке
и цветах и облаках, Джо перестал отвечать ей.
Лес позади школы казался тихим, без признаков жизни.
А потом, в двух шагах от рощицы, Джо увидел голого по пояс, крупного,
шоколадного цвета мужчину, с пистолетом на боку. Мужчина отпил из фляги,
вытер губы тыльной стороной ладони, окинул мир с улыбочкой, выражавшей
царственное презрение, и вновь скрылся в сумраке леса.
- Сестра! - задохнулся Джо. - Мой отец... я видел сейчас моего отца!
- Нет, Джо. Этого не может быть.
- Он там, в лесу. Я видел. Сестра, я хочу к нему, туда...
- Это не твой отец, Джо. Он не знает тебя. Он не захочет тебя видеть.
- Но ведь он совсем такой, как я!
- Тебе туда нельзя, Джо. И не стой тут! - она взяла его за руку и
потянула прочь. - Нехорошо так упрямиться, Джо!
Джо молча подчинился. Всю оставшуюся дорогу - а домой они шли кружным
путем, в обход школы - он не сказал ни слова. Кроме самого Джо, никто не
видел его замечательного отца, и ему не поверили.
Во время вечерней молитвы он вдруг разрыдался.
А в десять часов младшая из монахинь увидела, что его кровать пуста.
В лесу, под огромной растянутой сетью, подшитой лоскутами, зарывшись
лафетом в землю и нацелясь стволом в ночное небо, чернело и поблескивало
смазкой артиллерийское орудие. Грузовики и прочее оснащение батареи были
скрыты за горой.
Пока солдаты, неразличимые в темноте, окапывались вокруг орудия, Джо
всматривался туда сквозь редкий частокол кустарника и прислушивался, дрожа
всем телом. То, что он слышал, казалось ему тарабарщиной.
- На кой нам, сержант, окапываться, когда утром так и так сниматься с
места? Это ж маневры... Чем рвать пупок, лучше б для вида поискали в
окрестностях подходящее место...
- Как знать, дружище, может, этой ночью нам как раз и есть смысл
окопаться, - говорил сержант. - Так что давай, не спи на ходу. Слышишь?
Сержант вышел на освещенный луной пятачок: руки в бедра, широченные
плечи откинуты назад, - император да и только. Джо узнал в нем мужчину,
которым давеча залюбовался. Сержант не без удовольствия послушал, как
вгрызаются в землю лопаты, а затем, к ужасу Джо, направился прямиком к его
укрытию.
Джо сидел не шелохнувшись, пока башмак не ткнулся ему в бок.
- Ой!
- Кто здесь?
Сержант подхватил Джо и поставил его, как воткнул, на ноги.
- Мать честная, ты что здесь делаешь, малыш? Сбежал? А ну марш домой!
Тут тебе не детская площадка.
Он посветил фонариком в лицо Джо.
- Что за чертовщина! - пробормотал он. - Откуда ты взялся?
Он подержал Джо на расстоянии вытянутой руки и легонько встряхнул его,
как тряпичную куклу.
- Ты как сюда попал, малыш? Вплавь?
Джо, заикаясь, ответил по-немецки, что искал своего отца.
- Так как ты сюда попал? Что ты здесь делаешь? Где твоя мама?
- Что вы там нашли, сержант? - послышался голос из темноты.
- Сам не пойму, что это за диковина, - отозвался сержант. - Лопочет,
что твой фриц, и одет, как фриц, но вы гляньте на него...
И вот уже Джо окружен десятком людей, которые обращаются к нему сначала
громко, потом тише, словно считая, что от этого их слова станут понятнее.
Сколько Джо ни объяснял, почему он здесь, они только со смехом пожимали
плечами.
- Где он выучился немецкому, хотел бы я знать?
- У тебя есть папа, малыш?
- А мама есть?
- Шпрехен зи дойч? Гляньте, кивает! Ясно дело, говорит.
- Слушай, капрал, ты же шпрехаешь как Бог. Спросика его еще
чего-нибудь.
- Сходите за лейтенантом, - сказал сержант. - Он поговорит с мальчиком
и разберется, что тот хочет сказать. Смотрите, как он дрожит! Душа в пятки
ушла. Ну что ты; малыш, не бойся, ну...
Он обнял Джо своими ручищами.
- Ну, успокойся. Все будет олл-л-л райт. Гляди, что у меня есть. Мать
честная, да он, по-моему, ни разу в жизни шоколада не видел. А ну-ка
попробуй. Да не укусит он тебя.
Джо, надежно укрывшийся в бастионе из мускулов от блестевших со всех
сторон глаз, надкусил шоколадную плитку. Сначала его розоватые губы, а затем
и все его существо погрузилось в теплую, бесконечно сладостную волну, и он
весь просиял.
- Улыбается!
- Гляди-ка, прямо светится!
- Да он словно в рай попал. Ей-богу!
- Перемещенные лица, - сказал сержант, прижимая к себе Джо. - Ах ты,
бедняга. Вот уж перемещенный так перемещенный. Ну и жизнь, все пошло
кувырком и наперекосяк.
- На, малыш. Вот тебе еще шоколадка.
- Не надо больше. Хочешь, чтоб его стошнило? - возмутился сержант.
- Что вы, сержант! Зачем, чтоб стошнило? Нет-нет, сэр.
- Что тут происходит?
Вслед за блуждающим лучом фонарика к группе приближался лейтенант,
изящный негр небольшого роста.
- Да вот, лейтенант, мальчик, - сказал сержант. - Забрел на батарею.
Прополз, должно быть, мимо часовых.
- Ну так отправьте его домой, сержант.
- Да, сэр. Я и хотел, - сержант откашлялся. - Только странно как-то...
ведь мальчишка-то...
Он разомкнул руки, чтобы свет упал на лицо Джо. Лейтенант хмыкнул, не
веря своим глазам, и присел рядом на корточки.
- Откуда ты здесь взялся?
- Лейтенант, он говорит только по-немецки, - сказал сержант.
- Где твой дом? - спросил лейтенант по-немецки.
- Далеко-далеко, туда плыть и плыть, - сказал Джо.
- Откуда ты взялся?
- Меня создал Бог, - ответил Джо.
- Этот мальчик станет адвокатом, когда вырастет, - сказал лейтенант
по-английски.
- Послушай, - обратился он к Джо, - как тебя зовут? И где твои родные?
- Я Джо Луис, - сказал Джо. - А мои родные - вы. Я убежал из приюта и
буду жить с вами.
Лейтенант встал и, качая головой, перевел то, что сказал Джо.
Его слова вызвали бурю восторга.
- Джо Луис! Сразу видать - силач, тяжеловес!
- Ты, главное, ему под левую не попадайся!
- Если он Джо, значит, точно нашел своих родных. Разве мы ему не родня?
- Заткнитесь! - вдруг приказал сержант. - Все заткнитесь. Не до смеха!
Нашли повод зубы скалить! Мальчик один на всем белом свете. Тут не до смеха.
Наступило тягостное молчание, которое наконец прервал чей-то тихий
голос:
- Да уж, не до смеха.
- Надо взять джип, сержант, и отвезти его в город, - сказал лейтенант.
- Капрал Джексон, распорядитесь.
- Скажите им там, что Джо отличный парень, - попросил Джексон.
- Послушай, Джо, - обратился к нему мягко лейтенант по-немецки. - Ты
поедешь со мной и с сержантом. Мы отвезем тебя домой.
Джо вцепился изо всех сил сержанту в плечи.
- Папа! Не надо, папа! Я хочу остаться с тобой.
- Ну, что ты, сынок. Я не твой папа, - растерялся сержант. - Я не твой
папа.
- Папа!
- Да он никак прилип к вам, сержант, - сказал солдат. - Похоже, вам его
от себя не оторвать. Вот и заполучили сына, сержант, а вы ему за отца
будете.
С Джо на руках сержант направился к джипу.
- Ну, чего ты, - говорил он. - Джо, малыш, отпусти, слышишь. Я же не
могу сесть за руль. Я не могу сесть за руль, пока ты висишь на мне, Джо. Да
ты сядь рядышком, на колени к лейтенанту.
Все снова собрались у джипа. На этот раз они сумрачно наблюдали, как
сержант тщетно пытается уговорить Джо отпустить его.
- Я же не хочу сделать тебе больно, Джо. Ну же, давайка сам, Джо. Ну,
отпусти меня, Джо, мне надо сесть за руль. Ты так вцепился в меня, что я
пальцем не могу пошевелить.
- Папа!
- Послушай, Джо, давай ко мне на колени, - обратился к нему лейтенант
по-немецки.
- Папа!
- Джо! Посмотри-ка, Джо, - сказал солдат. - Шоколад! Еще хочешь
шоколаду, Джо? А? Целая плитка, Джо, возьми. Только отпусти сержанта и
перелезь на колени к лейтенанту.
Джо еще крепче вцепился в сержанта.
- Слушай, что ж ты прячешь шоколад в карман? - возмутился другой
солдат. - Положи рядом с Джо. Эй, сходите там за ящиком с плиточным
шоколадом, что в грузовике. Положим ящик в джип, на заднее сиденье. Чтобы
Джо на двадцать лет хватило.
- Глянь-ка, Джо, - говорил третий солдат. - Видел когда-нибудь часы с
браслетом? Вот, смотри, Джо. Видишь, как блестят? Перелезь к лейтенанту на
колени, и я дам тебе послушать, как они тикают. Тик-так, тик-так. Ну что,
Джо, хочешь послушать?
Джо не шевелился.
Солдат протянул ему часы.
- Ладно, Джо, чего уж там. Бери насовсем. И он быстро пошел прочь.
- Эй, - крикнул кто-то вдогонку, - ты что, спятил? Ты же заплатил за
них пятьдесят долларов. На что этой крохе часы за пятьдесят долларов?
- Сам ты спятил, вот что.
- Я? Скажешь тоже. Ну да ладно, чего там... Джо, хочешь ножик? Только
обещай, что будешь с ним осторожен. Всегда режь от себя. Понял? Лейтенант,
когда привезете его домой, скажите, чтобы он всегда резал от себя.
- Я не хочу домой. Я хочу остаться с папой, - Джо чуть не плакал.
- Джо, солдатам нельзя брать с собой маленьких мальчиков, - сказал
лейтенант по-немецки. - И потом, мы чуть свет снимаемся с места.
- А вы за мной вернетесь? - спросил Джо.
- Вернемся, Джо, если сможем. Солдаты никогда не знают, где будут
завтра. Мы вернемся проведать тебя, если получится.
- Разрешите отдать Джо весь ящик шоколада, лейтенант? - спросил солдат,
таща картонную коробку.
- Не задавайте вопросов, - отвечал лейтенант. - Знать ничего не знаю ни
о каком шоколаде. В глаза его никогда не видел.
- Так точно, сэр.
Солдат положил свою ношу на заднее сиденье джипа.
- Он и не собирается отпускать меня, - сокрушенно сказал сержант. -
Лейтенант, садитесь-ка за руль вы, а мы с Джо сядем сзади.
Лейтенант с сержантом поменялись местами, и джип медленно тронулся.
- Привет, Джо!
- Не подкачай, Джо!
- Не съешь разом весь шоколад, слышишь?
- Не плачь, Джо. Покажи, как ты улыбаешься.
- Пошире, малыш. Вот так.
- Джо, Джо! Просыпайся, Джо.
Это был голос Петера, самого старшего мальчика в приюте. Голос звучал
гулко среди каменных стен.
Джо вздрогнул и сел. Вокруг его кровати толкались приютские дети,
пытаясь разглядеть Джо и всякие диковины, что лежали рядом с подушкой.
- Где ты раздобыл пилотку, Джо... и часы, и ножик? - допытывался Петер.
- И что в этой коробке под кроватью?
Джо поднес руку к голове и нащупал солдатскую вязаную пилотку.
- Папа, - пробормотал он сонно.
- Папа! - со смешком передразнил его Петер.
- Да, - сказал Джо, - я ходил ночью к папе. Не веришь?
- Он тоже говорит по-немецки? - с любопытством спросила маленькая
девочка.
- Нет, но его друг говорит, - сказал Джо.
- Не видел он никакого отца, - сказал Петер. - Твой отец далеко отсюда,
очень далеко, и он никогда не вернется. Он даже про то, что ты живой, и то,
наверно, не знает.
- А какой он? - спросила девочка.
Джо задумчиво обвел взглядом комнату.
- Мой папа ростом до потолка, - сказал он наконец. - И шире, чем эта
дверь.
Тут он извлек из-под подушки с победоносным видом плитку шоколада.
- И такой же коричневый! - он протянул плитку остальным. - Вот,
попробуйте. У меня много!
- Таких людей не бывает, - сказал Петер. - Ты все врешь, Джо.
- Если хочешь знать, у моего папы пистолет с эту кровать или чуть
меньше, - счастливо улыбался Джо. - А пушка с этот дом. И таких, как он,
было сто и еще сто.
- Джо, кто-то подшутил над тобой, - сказал Петер. - Это был не твой
отец. С чего ты взял, что он не дурачил тебя?
- А он плакал, когда мы прощались, - сказал Джо просто. - И обещал
совсем скоро отвезти обратно домой, по воде.
Он улыбнулся, счастливый.
- Только это не на том берегу, Петер. Это далеко-далеко, туда плыть и
плыть. Он пообещал, и тогда я отпустил его.
Last-modified: Mon, 15 Sep 2003 16:32:56 GMT