первый бочонок, покачался и опустился на палубу. Хорнблауэр посмотрел по сторонам и увидел Хоррокса с юным князем, обалдевшим от беспрестанной суеты. - Мистер Хоррокс, идите сюда, - сказал Хорнблауэп взял лежавший возле доски и нактоуза кусочек мела и написал на бочонке "ИСПОРЧЕНО". - На камбузе греются два шомпола. Вы с мистером Князем можете провести время выжигая на этих бочках клейма. Сделаете такие же буквы на всех бочонках. Ясно? - Э... да, сэр. - Выжигайте как следует, поглубже, чтоб нельзя было состругать. - Есть, сэр. Следующий лихтер из дока подошел к левому борту, освободившемуся после ухода пороховой баржи. Он привез шкиперское имущество, тросы, парусину, краску. Усталые матросы цепляли к талям тюки. Казалось, "Атропа" никогда не будет готова к плаванию. Хорнблауэр чувствовал себя загнанной лошадью, он напрягся, превозмогая усталость, и увидел, что провиантский лихтер уже отошел от берега. Чтоб провести громоздкое судно поперек отливного течения, Смайли вынужден был постоянно подгонять гребцов. Со шканцев Хорнблауэр видел, что лихтер загружен бочками с солониной, с ромом, мешками сухарей. Вскоре запасы "Атропы" будут укомплектованы. До ноздрей Хорнблауэра донесся едкий запах - это прижигали каленым железом пропитанные рассолом бочки. Теперь их не примут ни на одно судно. Странное занятие для Его Княжеской Светлости. Как там говорится в приказах: "Вам следует всемерно наставлять Его Княжескую Светлость в морских науках". Что ж, возможно, это не плохое введение в науку побеждать государственных служащих. Прошло довольно много времени, пока на шканцах появился мистер Джонс и козырнул. - Все припасы загружены, - сказал он. - Мистер Смайли повел провиантский лихтер обратно. - Спасибо, мистер Джонс. Спустите, пожалуйста, мою гичку. Хорнблауэр шагнул в шлюпку, чувствуя на себе множество любопытных взглядов. Начало смеркаться, пошел моросящий дождик. Хорнблауэр приказал грести в обход судна. Он оглядел его спереди, с боков, с кормы, мысленно представляя себе обводы днища. Он смотрел на нижние реи - сюда будет приложено давление ветра на паруса, и надо просчитать баланс сил - ветер против продольного сопротивления, руль против передних парусов. Надо оценить не только скорость, но и маневренность. Наконец Хорнблауэр поднялся на палубу, где ждал его Джонс. - Надо усилить дифферент на нос, - объявил он, - бочки с солониной поставьте ближе к баку, ядра - спереди от порохового погреба. Снова засвистели дудки, матросы принялись перетаскивать по палубе припасы. Когда все было закончено, Хорнблауэр снова спустился в гичку. На корабле с волнением ждали, когда он вернется. - Пока хорошо, - объявил Хорнблауэр. То, что он только что сказал, было очень важно. Как только "Атропа" отойдет от берега, она будет в опасности, возможно, ей сразу придется вступить в бой. Она такая маленькая - даже хорошо вооруженный капер может оказаться для нее серьезным противником. Догнать, если понадобится; если понадобится - уйти от погони, быстро слушаться руля, когда надо занять позицию в бою, идти круто к ветру вблизи подветренного берега - все это "Атропа" должна уметь, причем сегодня же - завтра может оказаться поздно. Жизнь его команды, его собственная, его репутация зависят от того, правильно ли он сейчас решил. - Можете все спускать в трюм, мистер Джонс. Постепенно заставленная палуба начала освобождаться. Дождь усилился, ночь сгущалась вокруг маленького корабля. Огромные бочки спускали вниз и устанавливали впритык. Содержимое трюма должно представлять собой монолит, чтоб при качке ничто не ерзало, ничто не смещалось, не то судно может повредиться, либо даже, увлекаемое катящимся грузом, опрокинуться. Флот не забыл сэра Эдварда Бэрри, офицера, командовавшего Нельсоновским "Авангардом" - у того сломало мачты умеренным шквалом вблизи Сардинии. Хорнблауэр стоял у гакаборта, дождевые капли стекали по его лицу. Он не ушел вниз - возможно, он наказывал себя за то, что не проследил вовремя за подготовкой судна. - Палубы очищены, сэр, - сказал Джонс, возникая из темноты. - Очень хорошо, мистер Джонс. После того, как матросы вымоют палубы, они смогут пообедать. В маленькой каюте было темно и неуютно. В рабочей половине стоял стол на козлах и два парусиновых стула, в спальне не было ровным счетом ничего. Масляная лампа тускло освещала голые доски под ногами. Хорнблауэр мог приказать, чтоб спустили гичку, она быстро доставила бы его к Детфордскому пирсу, где в "Георге" ждут его жена и дети. Там жарко горит в камине уголь, шипит на тарелке бифштекс с гарниром из капусты, а простыни на пуховой кровати так поглажены грелкой, что до них горячо дотронуться. Замерзшее тело и усталые ноги невыразимо жаждали заботы тепла. Но Хорнблауэр упрямо себе в этом отказывал. Дрожа от холода, он съел корабельный обед, приказал повесить гамак, забрался в него и закутался сырым одеялом. В гамаке он не спал с тех пор, как был мичманом, и позвоночник отвыг от нужного изгиба. Он слишком замерз, слишком устал, чтоб наслаждаться сознанием хорошо выполненного долга. VIII Над морем стоял туман - густой, холодный, непроглядный. Ветра не было совсем. Хорнблауэр с трудом различал черное как бы стеклянное море вокруг корабля. Лишь у самого борта плескались крохотные волны, говорившие ему, что идет отлив. Сгущаясь в такелаже наверху, туман печально висел над палубой, и на треуголку Хорнблауэра изредка падали случайные капли. Тяжелый бушлат, пропитанный сыростью, казалось, смерзся. Однако настоящего мороза не было, хотя Хорнблауэр и продрог до костей под многочисленными слоями одежды. Он оторвался от мрачного созерцания и вернулся к делам. - Ну, мистер Джонс, - сказал он. - Начнем сначала. Мы спустим стеньги и реи - весь верхний рангоут и такелаж. Приступайте, пожалуйста. - Есть, сэр. Все утро шли парусные учения - Хорнблауэр воспользовался туманным штилем, чтоб потренировать команду. На корабле множество новичков, офицеры не знают своих дивизионов, и туман пришелся кстати. Можно до выхода в Ла-Манш подтянуть умение и дисциплину. Хорнблауэр замерзшей рукой вытащил из-за отворота сюртука часы. Тут же, словно вызванный этим движением, послышался звон судового колокола - пять склянок. Из тумана откликнулись другие колокола - возле Даунза стояло на якоре множество застигнутых штилем судов. Последний удар смолк лишь несколько минут спустя - песочные часы на разных кораблях явно шли неодинаково. Колокола еще звенели, когда Хорнблауэр заметил положение минутной стрелки на своих часах и кивнул Джонсу. Тут же послышались выкрики унтер-офицеров, матросы, уже ставшие по местам после короткой передышки, принялись за работу. Хорнблауэр стоял у гакаборта, держа в руках часы. Он видел лишь нижнюю часть такелажа грот-мачты, фок-мачту полностью скрывал туман. Матросы бежали по вантам, Хорнблауэр примечал, многие ли неуверенно знают свои Обязанности и посты. Он жалел, что не видит всего, но если бы не было тумана, не было б и парусных учений, а "Атропа" спешила бы сейчас по Ла-Маншу. Хорнблауэр увидел князя, Хоррокс торопил его, подталкивая рукой в плечо. - Давай, - сказал Хоррокс, прыгая на выбленки. Князь прыгнул следом. Хорнблауэр видел его растерянное лицо. Мальчик вряд ли понимал, что делает. И все же, без сомнения, он будет учиться - главное, он узнал: царственную особу, королевского внучатого племянника может подталкивать своей плебейской рукой обыкновенный мичман. Хорнблауэр отошел, чтоб не мешать спуску крюйселя. Подбежал орущий штурманский помощник с кучкой шкафутских - они ухватили громоздкий сверток и поволокли его в сторону. На бизань-мачте матросы работали быстрее, чем на грот-мачте - грот-марсель еще не спустили. Джонс, задрав голову и выпятив кадык, выкрикивал следующий приказ. С мачты отвечали. Матросы сбежали по вантам вниз. - Отдавай! Осади! Спускай! Крюйс-рей плавно повернулся и начал медленно спускаться с мачты. Тягостная задержка произошла, пока прилаживали грот-сей-тали - это было слабое место - но наконец рей спустили и уложили на ростры. Потом долго и мучительно спускали стеньги. - Час пятнадцать, мистер Джонс, ближе даже к часу двадцати. Это никуда не годится. Полчаса плюс пять минут максимум - все, что вы можете себе позволить. - Есть, сэр, - сказал Джонс. Ничего другого ему не оставалось. Пока Хорнблауэр смотрел на Джонса, готовясь отдать следующий приказ, до слуха его донесся глухой хлопок. Ружейный выстрел? Пистолетный выстрел? Похоже именно на это, но туман искажает звуки. Даже если это выстрел на одном из бесчисленных кораблей, скрытых в тумане, для него можно найти тысячи невинных объяснений; а может это и не выстрел. Может, уронили крышку люка, может, что еще. Матросы собрались на палубе, бесцельно вглядываясь в туман и ожидая следующего приказа. Хорнблауэр догадывался, что они, несмотря на холод, обливаются потом. Так из них быстрее выветрится лондонское пиво, но и загонять их совсем не стоит. - Пять минут отдых, - сказал Хорнблауэр. - Да, мистер Джонс, вам стоит поставить надежного офицера, у фок-сей-талей. - Есть, сэр. Хорнблауэр отвернулся, чтоб не мешать Джонсу. Пытаясь согреться, он заходил по палубе. Часы он по-прежнему держал в руке, просто потому, что забыл их убрать. Он остановился у борта и взглянул на черную воду. Что это плывет рядом с судном? Что-то длинное и темное. Пока Хорнблауэр смотрел, оно ударилось о борт под грот-русленем и медленно повернулось, увлекаемое отливом. Это было весло. Хорнблауэром овладело любопытство. Конечно, на тесной якорной стоянке неудивительно встретить плывущее весло, и все же... - Старшина-рулевой, - сказал Хорнблауэр. - Встаньте на бизань-руслень с тросом и выловите это весло. Весло оказалось самое обычное. Кожаная манжета потерта - оно явно не новое. С другой стороны, кожа не совсем намокла, значит, весло недолго пробыло в воде - минуты, а не дни. На вальке было выжжено "27", и это заставило Хорнблауэра вглядеться попристальнее. Нижняя палочка у семерки перечеркнута. Ни один англичанин не напишет так цифру 7. А вот на континенте так пишут все - датчане, шведы и норвежцы, русские и прусаки - жители нейтральных или союзных Англии государств. Но французы или немцы, враги Англии, пишут семерку так же. И он действительно слышал что-то, похожее на выстрел. Весло и выстрел составляли труднообъяснимую комбинацию - если они, конечно, связаны между собой. Хорнблауэр по-прежнему держал в руке часы. Выстрел - если это был выстрел - прозвучал как раз перед тем, как он скомандовал отдыхать, семь или восемь минут назад. Скорость отлива два узла. Если выстрел заставил кого-то выронить весло, это произошло примерно в четверти мили - в двух кабельтовых - по направлению отлива. Старшина-рулевой, по-прежнему держа весло, удивленно смотрел на Хорнблауэра, Джонс ожидал следующего приказа. Хорнблауэру захотелось оставить непонятное происшествие без внимания. Однако он - королевский офицер и обязан разобраться с любым необъяснимым явлением на море. Он заколебался. Туман очень густой. Если отправить шлюпку, она непременно заблудится. Хорнблауэру приходилось в шлюпке искать в тумане путь на якорной стоянке. Значит, отправляться должен он. Ему чуть не стало дурно, когда он представил, как блуждает в тумане - он запросто может опозориться перед всей командой. С другой стороны, шагать в нетерпении по палубе, ожидая, когда вернется шлюпка, было бы еще мучительней. - Мистер Джонс, - сказал он, - спустите мою гичку - Есть, сэр, - с нескрываемым изумлением отозвалси Джонс. Хорнблауэр подошел к нактоузу и посмотрел, куда указывает нос корабля. Он снял отсчет как можно тщательнее заботясь не только о своих спокойствии и безопасности, но и о своей репутации. Норд-тень-ост и полрумба к осту. Поскольку корабль стоит на якоре, носом к отливу, можно точно сказать, что оттуда и приплыло весло. - Будьте любезны, мистер Джонс, мне понадобится в гичку хороший компас. - Есть, сэр. Хорнблауэр заколебался. Надо было отдать последний решительный приказ, после которого всем станет ясно, что он ожидает встретить в тумане нечто серьезное. Но не отдать этот приказ значило бы отцедить комара и проглотить верблюда. Если он действительно слышал выстрел, значит где-то произошла стычка, и, возможно, придется хотя бы припугнуть их. - Пистолеты и абордажные сабли для команды гички пожалуйста, мистер Джонс. - Есть, сэр, - сказал мистер Джонс таким тоном, словно ничто уже не способно его удивить. Спускаясь в шлюпку, Хорнблауэр обернулся. - Я засек время, мистер Джонс. Постарайтесь подвесить марса-рей за полчаса - я вернусь раньше. - Есть, сэр. Матросы снова забегали, а Хорнблауэр уселся на кормовое сиденье шлюпки. - Я возьму руль, - сказал он рулевому. - Весла на воду. Он провел шлюпку вдоль "Атропы", последний раз взглянул на ее нос, бушприт и ватерштаг, затем их поглотил туман. Гичка оказалась в крохотном мирке, ограниченном стенами тумана. Шум ведущихся на корабле работ быстро стих. - Гребите ровно! - приказал Хорнблауэр. Если шлюпка не будет идти совершенно прямо, через десять секунд компас покажет в противоположную сторону. Курс норд-тень-ост и полрумба к осту. - Семнадцать, - считал Хорнблауэр. - Восемнадцать. Девятнадцать. Он считал гребки - так можно приблизительно оценить пройденное расстояние. Семнадцать футов гребок, четверть мили - чуть меньше двух сотен гребков. Но надо учитывать скорость отлива. Значит, около пятисот гребков. Все это очень приблизительно, но в таком дурацком предприятии ни одна предосторожность не будет излишней. - Семьдесят четыре, семьдесят пять, - считал Хорнблоуэр, не отрываясь от компаса. Несмотря на сильное отливное течение, поверхность рд была гладкой, как стекло - весла, поднимаясь, оставляли на ее поверхности водовороты. - Двести, - сказал Хорнблауэр и вдруг испугался, что сбился со счета и уже триста. Весла монотонно скрипели в уключинах. - Смотрите по сторонам, - велел Хорнблауэр рулевому - Если что-нибудь увидите, скажите мне. Двести шестьдесят четыре. Кажется, только вчера он вел ялик с матросами "Неустанного" устьем Жиронды на операцию по захвату "Папийона". Но с тех пор прошло более десяти лет. Триста. Триста пятьдесят. - Сэр, - позвал рулевой. Хорнблауэр посмотрел. Впереди и немного слева туман как бы сгущался, что-то неясно вырисовывалось. - Суши весла, - сказал Хорнблауэр, и шлюпка заскользила по инерции. Он немного повернул румпель, правя на сгусток тумана. Шлюпка остановилась раньше, чем они успели что-либо разглядеть, и гребцы по приказу Хорнблауэра вновь налегли на весла. Из тумана послышался окрик - видимо, там расслышали плеск весел. - Эй, на шлюпке! Во всяком случае, окликали по-английски. Теперь можно было различит большой бриг. Судя по форме рангоута и обводам, это Вест-Индский пакетбот. - Что за бриг? - крикнул Хорнблауэр. - "Амелия Джейн" из Лондона, тридцать семь дней из Барбадоса. Это подтверждало первые впечатления Хорнблауэра. Но вот голос? Что-то он не совсем английский. В британском торговом флоте служит немало иностранцев, но вряд ли они командуют Вест-Индскими пакетботами. - Суши весла, - приказал Хорнблауэр. Гичка плавно заскользила по воде. Пока он не видел ничего подозрительного. - Держитесь на расстоянии, - сказали с брига. В этих словах тоже не было ничего странного. Корабль, стоящий на якоре в двадцати милях от французского побережья, подвергается немалой опасности, и его капитан, естественно не захочет подпускать к себе в тумане незнакомую шлюпку. Но "р" в слове "расстояние" было какое-то странное. Хорнблауэр повернул румпель, чтоб пройти под кормой у брига. Там было написано название: "Амелия Джейн", Лондон. Тут Хорнблауэр заметил кое-что еще - возл грот-русленя брига болталась большая шлюпка. Этому можо найти сотню невинных объяснений, и все же это подозрительно. - Эй, на бриге! - крикнул Хорнблауэр. - Я поднимусь на борт. - Не приближайтесь! - крикнули с брига. Над бортом поднялись головы, и на гичку направились три или четыре ружейных ствола. - Я - королевский офицер, - сказал Хорнблауэр. Он встал на кормовое сиденье и распахнул бушлат показывая мундир. Тот, кто говорил с ним, некоторое время молчал, потом в отчаянии развел руками. - Да, - сказал он. Хорнблауэр взобрался на борт брига так быстро, как позволяли застывшие руки и ноги. Стоя на палубе, он вдруг сообразил, что безоружен, а на него враждебно смотрят человек пятнадцать, некоторые с ружьями в руках. Но команда гички уже взобралась на палубу и встала позади него, сжимая пистолеты и тесаки. - Капитан, сэр! - Это кричал один из двух оставленных в гичке матросов. - Простите, сэр, в этой шлюпке убитый. Хорнблауэр посмотрел вниз. В шлюпке действительно лежал, согнувшись пополам, мертвец. Теперь ясно, откуда взялось весло. Этого человека убили выстрелом с брига, когда шлюпка подходила к борту - бриг взяли на абордаж. Хорнблауэр снова посмотрел на людей, толпившихся на палубе. - Французы? - спросил он. - Да, сэр. Этот человек понимает, что к чему. Он не пытается оказать сопротивление. Хотя у него пятнадцать человек, а у Хорнблауэра всего восемь, ясно, что где-то поблизости королевское судно и капитулировать все равно придется. - Где команда? - спросил Хорнблауэр. Француз указал вперед, и по знаку Хорнблауэра один из его матросов поспешно освободил команду брига, запертую на полубаке - человек шесть негров и двух офицеров. - Премного обязан вам, мистер, - сказал капитан, выходя вперед. - Я капитан Хорнблауэр Его Величества корабля "Атропа", - сказал Хорнблауэр. - Прошу прощения, капитан. - Это был пожилой человек, его белые волосы и голубые глаза резко констатировали с темно-коричневым загаром. - Вы спасли мой корабль. - Да, - сказал Хорнблауэр. - Разоружите, пожалуйста, этих людей. - С удовольствием, сэр. Займись этим, Джек. Другой офицер - помощник, вероятно - забрал у франиузов ружья и шпаги. - Они вышли из тумана и взяли нас на абордаж чуть раньше, чем мы успели их заметить. Королевское судно забрало у меня четырех лучших матросов, как только мы прошли Старт, не то я встретил бы их по-иному. Я успел выстрелить только один раз. - Ваш выстрел и привел меня сюда, - коротко заметил Хорнблауэр. - Откуда они взялись? - Я и сам себя об этом спрашиваю, - сказал капитан. - Из Франции они бы в этой шлюпке не добрались. Оба с интересом посмотрели на удрученных французов. Вопрос был чрезвычайно важный. Французы с какого-то судна, и судно это стоит на якоре среди английских кораблей. Если так, значит, оно замаскировано под английское или нейтральное, и подошло еще до того, как спустился туман. Что ж, такое случалось нередко - это довольно простой способ захватить приз. Значит, где-то совсем близко затаился волк в овечьей шкуре, французский капер, вероятно, битком набитый людьми - он мог взять и не один приз. Когда поднимется ветер, начнется суматоха, все будут торопливо сниматься с якорей, и капер, прихватив призы, ускользнет незамеченным. - Когда спустился туман, - сказал капитан, - ближе всех к нам был рамсгейтский траулер. Он встал на якорь одновременно с нами. Как бы это не был он. Вопрос был так важен, что Хорнблауэр не мог спокойно стоять на месте. Он заходил по палубе, лихорадочно соображая. Он еще не додумал окончательно, как уже повернулся и отдал приказ, необходимый для осуществления его плана. Он не знал, хватит ли у него твердости довести этот план до конца. - Лидбитер! - сказал он рулевому. - Сэр. - Свяжите им руки за спиной. - Сэр? - Вы меня слышали. Связать пленных было почти что против законов войны. Когда Лидбитер подошел к французам, чтоб исполнить приказ, те явно возмутились. Послышались возбужденные голоса. - Вы не можете этого сделать, - сказал тот, кто говорил по-английски. - Заткнитесь! - рявкнул Хорнблауэр. Он разозлился уже оттого, что отдал этот приказ, и злился еще сильнее из-за своей неуверенности. Безоружные французы не могли оказать англичанам никакого сопротивления. Громко повозмущавшись, они вынуждены были подчиниться, и Лидбитер, переходя от одного к другому, связал им запястья за спиной. Хорнблауэру отвратительна была роль, которую он избрал, хотя игра стоит свеч. Надо разыграть кровожадного злодея, одержимого манией убийства, Хорнблауэр знал, что такие люди есть. Изверги встречались и среди королевских офицеров. За последние десять лет войны на море то одна, то другая сторона изредка учиняли зверские расправы. Французы не знают Хорнблауэра, команда пакетбота тоже. Кстати, не знают его и собственные матросы. Они недолго служат под его началом, и не имеют причин усомниться в его человекоубийственных устремлениях. Значит, они не выдадут его своим поведением. Хорнблауэр повернулся к одному из своих матросов. - Бегом наверх, - приказал он. - Пропустите гордень через блок на ноке грота-рея. Это значило сделать виселицу. Матрос смотрел на него, не веря своим ушам, но Хорнблауэр страшно оскалился, и тот быстро побежал по вантам. Хорнблауэр подошел к связанным французам. Они смотрели то на матроса, то на искаженное лицо Хорнблауэра. Их перешептывание смолкло. - Вы - пираты, - медленно и отчетливо сказал Хорнблауэр. - Я вас повешу. На случай, если говорящий по-английски француз не знает слова "повесить", он указал на нок рея. Это поняли все. Секунду или две пленные молчали, и вдруг разом заговорили на французском, так быстро, что Хорнблауэр не разбирал слов. Потом тот, кто говорил по-английски, возмущенно заявил: - Мы не пираты, - сказал он. - А я уверен, что вы пираты, - ответил Хорнблауэр. - Мы каперы, - сказал француз. - Пираты, - повторил Хорнблауэр. Французы снова заговорили все разом. Хорнблауэр понял, что главарь переводит товарищам его слова, а они убеждают его объясниться полнее. Хорнблауэр холодно посмотрел на них и, не обращая больше внимания, отдал следующий приказ. - Лидбитер, - сказал он, - завяжите на конце удавку. Потом опять повернулся к французам. - Так кто вы, значит? - нарочито бесстрастно спросил он. - Мы с капера "Венжанс" из Дюнкерка, сэр. Я - Жак Лебон, призмастер. Выходя в море, каперы обычно имеют на борту несколько лишних офицеров, которые поведут трофеи во французский порт, пока остальная команда продолжит плаванье. Обычно на эту роль выбирают офицеров, знающих английский язык и обычаи королевского флота, и они называются "призмастерами". Хорнблауэр повернулся и посмотрел на удавку - она выразительно раскачивалась на ноке рея - потом опять обратился к призмастеру. - У вас нет документов, - сказал он. При этом он скривил губы в презрительной усмешке. Несчастным, не сводившим глаз с его лица усмешка эта показалась неестественной - такой она и была. Хорнблауэр блефовал. Если б призмастер показал какую-нибудь бумагу пришлось бы менять всю линию атаки, но риск был невелик. Будь документы у Лебона в кармане, он бы уже упомянул о них, попросил бы кого-нибудь их достать. Это - первое движение француза, в чьей личности усомнились. - Нет, - упавшим голосом подтвердил Лебон. Мало кто берет с собой документы, собираясь на абордаж. - Тогда я вас повешу, - сказал Хорнблауэр. - Всех до единого. Одного за другим. Он заставил себя рассмеяться, и смех получился нечеловеческий, ужасный. Каждый подумал бы, что смех этот вызван предвкушением приятного зрелища - мучительной смерти пятнадцати человек. Седовласый капитан "Амелии", не вынеся этого, вмешался в разговор. - Сэр, - сказал он. - Что вы собираетесь делать? - Заниматься своим делом, сэр, - сказал Хорнблауэр, подражая тем наглым офицерам, которых ему приходилось встречать по службе. - Могу я попросить и вас заниматься своим? - Но вы же не станете вешать этих бедолаг, - продолжал капитан. - Именно это я и сделаю. - Но не на моем корабле, сэр. Не сейчас. Без суда и следствия... - Именно на вашем корабле, сэр, который был захвачен ими по вашему упущению. И немедленно. Пиратов, пойманных на месте преступления, вешают сразу, и вы это знаете, сэр. И я это сделаю. Какая удача, что капитан вмешался в разговор. Его отчаяние, тон его возражений были совершенно искренни - если б Хорнблауэр посвятил его в свой план, он говорил бы иначе. Хорнблауэр обошелся с ним жестоко, но так было нужно. - Сэр, - настаивал капитан, - я уверен, что они - каперы. - Попрошу вас не мешать королевскому офицеру исполнять его долг. Вы двое, подойдите. Двое матросов, на которых он указал, покорно приблизились. Возможно, им случалось видеть повешенье, как и другие жестокости жестокой службы. Но перспектива лично принять участие в казни их явно смущала. Нежелание было явственно написано на их лицах, но они дисциплинированы и послушаются одного-единственного безоружного человека, потому что он их капитан. Хорнблауэр смотрел на французов. Он вдруг почувствовал тошнотворную тяжесть в желудке, представив, будто и впрямь выбирает жертву. - Этого первым, - скомандовал он. Смуглый человек с бычьей шеей, на которого он указал, вздрогнул и побледнел, потом отступил, прячась за спинами товарищей. Все заговорили разом, лихорадочно дергая связанными за спиной руками. - Сэр! - воскликнул Лебон. - Я прошу вас... Я умоляю... Хорнблауэр неохотно взглянул на него. Лебон заговорил, страдая от недостаточного знания языка и невозможности жестикулировать. - Мы - каперы. Мы сражаемся за Империю, за Францию. - Он упал на колени. Из-за того, что руки его были связаны, он ткнулся лицом в полу Хорнблауэрова бушлата. - Мы сдались. Мы не оказали сопротивления. Мы никого не убили. - Оттащите его, - сказал Хорнблауэр, отступая. Но Лебон пополз на коленях, снова тыкаясь в бушлат и моля. - Сэр, - снова вмешался капитан-англичанин. - Не могли бы вы по крайней мере отвезти их на берег для суда? Если они пираты, это выяснится достаточно быстро. - Я хочу видеть, как они запляшут на pee, - сказал Хорнблауэр, лихорадочно подыскивая самое впечатляющее слово. Двое матросов, воспользовавшись разговором, приостановили исполнение приказа. Хорнблауэр посмотрел на удавку - она неясно, но зловеще вырисовывалась в тумане. - Я и на секунду не поверил, - сказал он, - что вы те, за кого себя выдаете. Вы шайка воров, пиратов. Лидбитер, поставьте к веревке четырех матросов. Я прикажу когда тянуть. - Сэр! - вскричал Лебон. - Уверяю вас, даю слово чести, мы с капера "Венжанс". - Ба! - ответил Хорнблауэр. - Где же он? - Там. - Лебон не мог показать рукой, и показал одбородком по направлению левой раковины "Амелии Пжейн". Это было не очень точно, но уже что-то давало. - Видели вы там какое-нибудь судно до того, как спустился туман? - спросил Хорнблауэр, поворачиваясь к английскому капитану. - Только рамсгейтский траулер, - неохотно ответил тот. - Это наш корабль! - воскликнул Лебон. - "Венжанс". Это дюнкеркский траулер - мы замаскировали его. Вот значит что. Дюнкеркский траулер. Предназначенный для рыбы трюм битком набит вооруженными людьми. Немного изменить оснастку, нарисовать на гроте "R", написать на корме подходящее название - судно может, не вызывая подозрений, приближаться к английскому побережью и захватывать призы. - Так где он значит? - спросил Хорнблауэр. - Там... ой! Лебон осекся, поняв, как много он уже выболтал. - Я могу довольно точно сказать, где он находится, - вмешался английский капитан. - Я видел... ой! Он осекся в точности как Лебон, но уже от изумления, и воззрился на Хорнблауэра. Это походило на немую сцену в глупом фарсе. Пропавший наследник наконец объявился. Хорнблауэру стало противно: он представил, как скромно признается, что он никакое не кровожадное чудовище, и выслушивает восторги невольных участников спектакля. Это было банально, это претило тому, что он назвал бы хорошим вкусом. Все, что требовалось, он узнал - теперь можно и поразвлечься, насколько это не помешает ему действовать немедленно. Прежняя усмешка теперь, когда Хорнблауэр своего добился, стала вполне естественной. - Жалко, не придется смотреть повешенье, - сказал он как бы про себя, переводя взгляд с удавки на дрожащих французов - те еще не поняли, что произошло. - Если эту толстую шею немного сдавить... Он не докончил фразы и под взорами всех собравшихся несколько раз прошелся по палубе. - Очень хорошо, - сказал он, останавливаясь. - Как ни жаль, но повешенье придется отложить. Где примерно был этот траулер, капитан? - Было стояние прилива и отлива, - начал просчитывать капитан. - Мы еще не поворачивались. Приблизительно... Капитан явно был наблюдателен и быстро соображал. - Очень хорошо, - сказал Хорнблауэр, выслушав его. - Лидбитер, оставляю вас здесь с двумя матросами. Смотрите за пленными, чтоб они не захватили бриг. Я возвращаюсь на судно. Ждите дальнейших приказов. Он спустился в гичку. Провожавший его капитан явно недоумевал, и это было приятно. Он не мог до конца поверить, что Хорнблауэр - адское чудовище, каким притворяется, и его жестокость лишь по счастливой случайности заставила пленного проговориться. С другой стороны, трудно поверить, что Хорнблауэр, применив хитрую уловку для достижения желаемого, пренебрег затем возможностью сорвать аплодисменты и насладиться восторженным изумлением зрителей. И то, и другое сбивало с толку. Это хорошо. Пусть себе гадает. Пусть все гадают - впрочем, посерьезневшие гребцы явно ни в чем не сомневались. Не зная, как велика была ставка в игре, они твердо уверились, что их капитан показал свою истинную сущность - его хлебом не корми, дай посмотреть жестокую казнь. Пусть так и думают. Вреда не будет. Хорнблауэру было не до того - все его внимание сосредоточилось на картушке компаса. Смешно было бы - ужасно комично - если б после всего он на обратном пути проскочил мимо "Атропы" и потом несколько часов блуждал в тумане. Направление на "Амелию Джейн" было норд-тень-ост и полрумба к осту. Противоположное - зюйд-тень-вест и полрумба к весту, и Хорнблауэр твердо держал гичку на этом курсе. Поскольку отлив еще не кончился, через несколько секунд они должны увидеть "Атропу". Какое облегчение он испытал, когда они действительно ее увидели! Мистер Джонс встретил Хорнблауэра у борта. Он видел, что в гичке не хватает двух матросов и рулевого. Объяснить это было нелегко, и мистер Джонс сгорал от любопытства. Он мог только гадать, что делал в тумане его капитан. Любопытство пересилило даже испуг при виде оскала, по-прежнему искажавшего лицо Хорнблауэра - снова оказавшись на корабле, тот начал с неприятным страхом гадать, как члены Адмиралтейского совета расценят его отлучку. Вопросы Джонса он оставил без внимания. - Я вижу, вы подвесили реи, мистер Джонс. - Да, сэр. Поскольку вы не вернулись, я послал матросов обедать. Я думал... - У них есть пять минут, чтобы докончить обед, не больше. Мистер Джонс, если бы вам пришлось отправлять две шлюпки для захвата вражеского судна, стоящего на якоре в таком тумане, как бы вы это устроили? Какие бы отдали приказы? - Ну, сэр, я бы... я бы... Мистер Джонс явно не отличался сообразительностью, ни умением быстро приноравливаться к обстоятельствам. Он мямлил и запинался. Но на флоте крайне мало офицеров, которым не довелось участвовать хотя бы в одной операции по захвату вражеского судна. Как это делается, Джонс отлично знал, и постепенно это стало ясно. - Очень хорошо, мистер Джонс. Вы спустите барказ и тендер. Проследите, чтоб команда была полностью вооружена. Вы проследуете курсом норд-тень-ост и полрумба к осту - запомните, мистер Джонс, норд-тень-ост и полрумба к осту - четверть мили. Здесь вы увидите Вест-Индский бриг, "Амелию Джейн". Он только что отбит у французской призовой команды, и на его борту мой рулевой с двумя матросами. Оттуда вы двинетесь дальше к французскому каперу "Венжанс". Это дюнкеркский траулер, замаскированный под рамсгейтский траулер. Вероятно, на нем большая команда - не меньше пятидесяти человек. Он стоит на якоре примерно в трех кабельтовых к норд-весту от "Амелии Джейн". Вы захватите его, желательно врасплох. Мистер Стил будет командовать второй шлюпкой. Я выслушаю, как вы будете его инструктировать, чтоб вам не пришлось повторять мне мой приказ. Мистер Стил! Депеша, которую Хорнблауэр написал вечером и отправил на "Амелию Джейн" для передачи в Адмиралтейство, была выдержана в обычных казенных выражениях. Сэр, Честь имею доложить Вам для сведения Их Сиятельств, что сегодня, стоя на якоре в густом тумане у Даунза, я получил основания заподозрить, что неподалеку произошла стычка. В ходе расследования обстоятельств мне посчастливилось отбить у французской призовой команды бриг "Амелия Джейн", возвращающийся в Англию с Барбадоса. Используя сведения, полученные мною от пленных, я отправил мистера Джонса на шлюпках судна Его Величества, находящегося под моим командованием, атаковать французский капер "Венжанс" из Дюнкерка. Операция была успешно проведена мистером Джонсом, его офицерами и матросами, включая мистера Стили, второго лейтенанта, господ Хоррокса и Смайли, а также Его Княжескую Светлость князя Зейц-Бунаусского, мичманов. В ходе небольшой стычки двое наших матросов получили легкие ранения. Французский капитан, мсье Дюко, был тяжело ранен при попытке организовать сопротивление. "Венжанс" оказался французским траулером, замаскированным под английское рыбачье судно. Включая призовую команду, оно несло семьдесят одного офицера и матроса и было вооружено четырехфунтовой карронадой, скрытой под сетью. Честь имею оставаться Ваш покорный слуга Горацио Хорнблауэр, капитан. Прежде чем запечатать письмо, он с кривой усмешкой пробежал его глазами. Он гадал, что можно прочесть между строк этого сухого послания, о чем догадаться, что вытекает логически. Туман, холод, омерзительная сцена на борт "Амелии Джейн", игра чувств - угадает ли кто-нибудь правду? И можно не сомневаться, что команда гички уже разнесла по судну леденящий душу рассказ о кровожадности капитана. Из этого Хорнблауэр тоже извлекал мрачное удовольствие. В дверь постучали. Неужели его никогда не оставят в покое? - Войдите, - сказал он. Это был Джонс. Он заметил перо в руках Хорнблауэра чернильницу и бумагу на столе. - Простите, сэр, - сказал он. - Надеюсь, я не опоздал. - В чем дело? - спросил Хорнблауэр. Джонс со своей нерешительностью его раздражал. - Если вы собираетесь отправлять рапорт в Адмиралтейство, сэр, а я думаю, вы собираетесь, сэр... - Да, конечно. - Не знаю, собирались ли вы упоминать мое имя, сэр... Я не хотел бы спрашивать, собирались ли вы... Я не хотел бы... Если Джонс выпрашивает, чтоб его специально упомянули в рапорте, Хорнблауэр вовсе его не упомянет. - К чему вы все это говорите, мистер Джонс? - Дело в том, что у меня очень распространенные имя и фамилия, Джон Джонс, сэр. В лейтенантском списке двенадцать Джонов Джонсов. Не знаю, известно ли вам, сэр, но я Джон Джонс девятый, сэр. Так меня знают в Адмиралтействе, сэр. Если вы этого не напишете, возможно... - Очень хорошо, мистер Джонс. Я понял. Я прослежу чтоб все было по справедливости. - Спасибо, сэр. Джонс ретировался, Хорнблауэр вздохнул, посмотрел на папорт и придвинул чистый лист бумаги. Вставить "девятый" после фамилии Джонс было совершенно невозможно. Оставалось только переписать все снова. Странное занятие для кровожадного тирана. IX "Атропа" скользила по Гибралтарскому заливу, и Хорнблауэр внимательно наблюдал за тем, как матросы убирают парус. Он мог уверенно назвать их хорошо вышколенной командой. Долгая лавировка по Ла-Маншу, борьба с бискайскими штормами сплотила их воедино. Никаких заминок, только самые необходимые приказы. Матросы сбегали с реев. Хорнблауэр видел, как двое, презирая ванты, соскользнули по грот-стень-фордунам. Они одновременно коснулись палубы и обменялись счастливыми улыбками - очевидно, они соревновались, кто быстрее. Один был Смайли, грот-марсовый мичман. Другой - Его Княжеская Светлость князь Зейц-Бунаусский. Мальчик преображается на глазах. Если он когда-нибудь воссядет на престол в столице своего немецкого княжества, ему будет о чем вспомнить. Но капитану сейчас не время отвлекаться. - Отдайте якорь, мистер Джонс, - крикнул он. Якорь потащил перлинь в клюз. Хорнблауэр наблюдал, как "Атропа" натянула канат и встала на намеченное место. Он смотрел на башни Гибралтара и дальше на испанский берег. Ничто, казалось, не изменилось здесь с тех пор, как - много лет назад - он бывал в Гибралтарском заливе. Солнечные лучи падали почти отвесно - так приятно было чувствовать на лице средиземноморское солнце, пусть зимнее, почти не греющее. - Спустите мою гичку, пожалуйста, мистер Джонс. Хорнблауэр сбежал вниз, чтобы нацепить шпагу и вытащить из жестяной коробки лучшую из двух треуголок. Он хотел, отправляясь на берег с официальным визитом, выглядеть как можно представительнее. Его била нервная дрожь: подумать только, скоро он увидит приказы, открывающие новую страницу в его приключениях - если бы приключениях! Скорее же всего впереди бесконечная тоска блокадной службы. Но когда Хорнблауэр прочел, наконец, приказы Коллингвуда, то обнаружил в них абзац, повергший его в недоумение. Вы примете на свое судно мистера Маккулума, служащего Достопочтенной Ост-Индской компании, а также его подручных-туземцев, в качестве пассажиров, а затем Вы, в соответствии с первым параграфом настоящих приказов, проследуете к месту встречи со мной. Мистер Маккулум ожидал в приемной губернатора. Это был ладный, коренастый мужчина лет тридцати с лишком голубоглазый, с курчавыми черными волосами. - Капитан Горацио Хорнблауэр? - раскатистое "р" выдавало его шотландское происхождение. - Мистер Маккулум? - Служащий компании. Оба внимательно посмотрели друг на друга. - Вы будете пассажиром на моем судне? - Да. Маккулум держался независимо, почти вызывающе, однако, судя по жидкому серебряному позументу и по тому, что шпаги он не носил, положение в компании занимал невысокое. - Кто такие ваши подручные-туземцы? - Трое сингальских ныряльщиков. - Сингальских? Хорнблауэр произнес это слово осторожно. Он не слышал его прежде, по крайней мере - в таком произношении. Он подозревал, что оно как-то связано с Цейлоном, но не собирался признаваться в своем неведении. - Ловцы жемчуга с Цейлона. Значит, Хорнблауэр угадал. Но зачем Коллингвуду, смертельной хваткой сцепившемуся с французами в Средиземном море, ловцы жемчуга? - И какова ваша должность, мистер Маккулум? - Я руководитель аварийно-спасательных работ на Кормандельском Берегу. Этим вполне объяснялась нарочитая самоуверенность Маккулума. Видимо, он из тех специалистов, кого ценят за опыт и знания. Вероятно, он попал в Индию юнгой или подмастерьем, в юности занимался черной работой, теперь же достиг такого уменья, что сделался незаменим и может вознаградить себя за пережитые унижения. Чем больше золотого позумента видит он на своем собеседнике, тем резче с ним говорит. - Очень хорошо, мистер Маккулум. Я отплываю немедленно, поэтому крайне желательно, чтоб вы с вашими подручными поднялись на борт по возможности быстрее. В течение часа. Нужно ли вам грузит