Марк Твен. История с привидением
Рассказ
---------------------------------------------------------------------
Твен Марк. Э 44, Таинственный незнакомец. - М.: Политиздат, 1989.
Составление, перевод с английского и комментарии Людмилы Биндеман
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 17 марта 2003 года
---------------------------------------------------------------------
{1} - Так обозначены ссылки на примечания.
Имя американского писателя-сатирика Марка Твена широко известно в нашей
стране. Его книги "Письма с Земли" и "Дневник Адама", разоблачающие
религиозное ханжество и лицемерие, выходили в Политиздате. В данный сборник
вошли социально-философские произведения Твена, не издававшиеся ранее на
русском языке полностью: повести "Э 44, Таинственный незнакомец", "Школьная
горка", "Три тысячи лет среди микробов" и некоторые рассказы. Они несут
сатирический заряд большой силы.
Рассчитан на широкий круг читателей.
Я снял квартиру в самом центре Бродвея, в огромном старом доме, его
верхние этажи пустовали многие годы до того, как я там поселился. Это было
царство пыли и паутины, одиночества и молчания. В первый же вечер,
поднимаясь по лестнице, я испытал смущение и робость, будто бродил среди
могил и нарушал покой мертвых. Впервые в жизни в душу закрался суеверный
страх, и, когда я свернул в темный угол лестницы и невидимая паутина липкой
вуалью окутала лицо, я вздрогнул, словно встретился с привидением.
Добравшись до своего жилья, я с облегчением запер дверь на замок и
отгородился от могильного мрака. В камине весело пылал огонь, и я всем
существом ощущал блаженство и покой. Прошло часа два; я вспоминал былые
времена, передо мною вставали картины минувшего, из тумана прошлого
проступали полузабытые лица, звучали голоса, давно смолкнувшие, песни,
которые теперь никто не поет. Мои грезы становились все туманнее и
печальнее, и оттого завывание ветра за окном звучало плачем-причитанием, а
дождь, яростно барабанивший по стеклу, теперь, казалось, постукивал
вкрадчиво и уныло. Один за другим стихли звуки улицы, где-то вдалеке замерли
шаги последнего прохожего. Наступила полная тишина. Ее нарушал лишь стук
моего сердца. Вдруг мое одеяло медленно поползло вниз, будто кто-то стягивал
его к ногам. Я не мог шевельнуться. Одеяло все ускользало, вот уже
обнажилась грудь. Вцепившись в него изо всех сил, я натянул его на голову. И
снова ждал, слушал и ждал. Рывок. Несколько секунд, длившихся целую
вечность, я лежал, оцепенев от ужаса: одеяло ускользало. Собравшись с
силами, я дернул его на себя и удерживал что было мочи. Ощутив легкое
потягивание, я до боли стиснул пальцы. Но одеяло тянули все сильнее, и я не
смог его удержать. В третий раз оно оказалось у ног. Я застонал. Послышался
ответный стон. Пот каплями проступил у меня на лбу. Жизнь едва теплилась во
мне, и вдруг я услышал тяжелые шаги - не человечью поступь, а как бы топот
слона. К моему великому облегчению, шаги удалялись. Кто-то приблизился к
двери, вышел, не открывая замка и засова, и побрел мрачными коридорами.
Заскрипели полы и балки, потом снова воцарилась тишина.
Когда волнение слегка улеглось, я сказал себе: это кошмар, обыкновенный
ночной кошмар. Я размышлял о происшествии, пока не убедил себя, что это и
впрямь ночной кошмар. Успокоенный, я рассмеялся и заново ощутил радость
жизни. Поднявшись, зажег газовую лампу, убедился, что замки и засовы не
тронуты. На душе стало веселей. Я запалил трубку и сел возле камина. Вдруг
кровь ударила мне в лицо, дыханье сперло, трубка выпала из похолодевших рук.
В золе у камина рядом с отпечатком моей босой ноги появился другой - такой
огромный, что мой собственный походил на след ребенка! Значит, кто-то здесь
был и слоновий топот мне не померещился.
Я погасил свет и лег в постель, парализованный страхом. Нескончаемо
тянулись минуты, я лежал, вслушиваясь в темноту. Раздался скрипучий звук,
будто волокли тяжелое тело, потом грохот, будто его швырнули на пол, и
стекла в оконных рамах задребезжали. Со всех сторон захлопали двери,
послышались осторожные шаги: кто-то бродил по коридорам, вверх и вниз по
лестницам, подходил к моей двери и, поколебавшись, удалялся. Временами до
меня доносился кандальный звон. Я прислушался: он звучал все явственней.
Кто-то медленно поднимался по лестнице, и звон цепей сопровождал каждое
движение, кандалы гремели в такт шагам. Я улавливал приглушенные разговоры,
полузадушенные крики, шорох незримых крыл. Мое жилье подверглось нашествию,
мое одиночество было нарушено.
Возле кровати слышались вздохи, приглушенный шепот. На потолке прямо у
меня над головой заалели три пятна. Какое-то мгновение они излучали мягкий
свет, потом капли тепловатой жидкости упали мне на лицо и на подушку. Даже в
темноте я догадался, что это - кровь. Передо мной возникли бледные, неясные,
как сквозь туман, лица; бескровные руки, воздетые к небу, проплыли в воздухе
и тут же исчезли. Внезапно все стихло - и шепот, и голоса, и неясные звуки;
наступила гробовая тишина.
Я ждал, весь обратившись в слух. Чувствовал, что умру, если тотчас же
не запылает огонь в камине. Скованный страхом, я медленно приподнялся, и
чья-то холодная, влажная рука коснулась моего лица. Силы покинули меня, и я
упал как подкошенный. Послышалось шуршание одежды, кто-то направился к двери
и, не открывая ее, вышел наружу. Снова воцарилось безмолвие.
Еле живой, я с трудом сполз с постели, руки у меня тряслись, как у
старца, я едва зажег свет. Он принес некоторое облегчение. Сидя у камина, я
погрузился в созерцание отпечатка огромной босой ноги. Постепенно ее
очертания стали расплываться перед глазами. Газовый свет тускнел. Я снова
услышал слоновий топот. Шаги приближались, они звучали все отчетливей и
тверже в мрачном коридоре. Свет лампы становился все слабее и слабее.
Тяжелые шаги стихли у самой двери. Синеватый чахоточный огонек замерцал, и
вся комната погрузилась в сумеречную полутьму. Дверь была по-прежнему
заперта, но вдруг дуновение ветра коснулось моей щеки, и я ощутил прямо
перед собой что-то огромное, колышущееся и туманное. Я не мог оторвать глаз
от живого облака. Излучая бледный свет, оно постепенно приобретало
определенные очертания. Появились руки, ноги, тело, и наконец я увидел
сквозь дымку огромное печальное лицо. Сбросив туманные покровы, передо мной
предстал обнаженный мускулистый красавец - великолепный Кардиффский великан.
Все мои страхи тут же улетучились: даже ребенок знает, что добрые
великаны не причиняют зла. Я снова воспрял духом, и в полном согласии с моим
настроением засветилась газовая лампа. Ни один изгой не радовался обществу,
как я, увидев перед собой добродушного великана.
- Так это ты? - вскричал я. - Знаешь, за последние два часа я чуть не
помер со страху. Какая радость, что ты пришел! Постой, не садись!
Я спохватился слишком поздно. Он сел и тут же оказался на полу. Никогда
не видел, чтоб стул в один миг разлетелся вдребезги.
- Погоди, сломаешь...
Опять опоздал! Послышался треск, и еще один стул распался на
первоначальные элементы.
- Черт бы тебя побрал! Ты соображаешь, что делаешь? Всю мебель хочешь
переломать? Иди сюда, дурак окаменелый!
Все напрасно. Не успел я и слова молвить, как великан уселся на
кровать, и от нее остались жалкие обломки.
- Слушай, как прикажешь это понимать? - возмутился я. - Сначала
вламываешься в мою квартиру, тащишь за собой целый полк нечистой силы -
бродяг и бездельников, чтоб запугать меня до смерти, потом являешься сам в
неприличном виде! В цивилизованном обществе такое дозволяется только в
респектабельных театрах, да и то нагишом там разгуливают лица другого пола,
а теперь вместо возмещения морального ущерба ты ломаешь мебель? Зачем ты это
делаешь? Вред не только мне, но и тебе. Гляди - отбил себе крестец, весь пол
завален осколками твоего окаменелого зада, будто это не квартира, а
мраморная мастерская! Стыдись! Ты не малое дитя, пора соображать, что к
чему.
- Ладно, больше не буду. Войди в мое положение - я не сидел больше
столетия, - пробурчал великан виновато.
- Бедняга, - смягчился я, - пожалуй, я обошелся с тобой слишком сурово.
Ведь ты, наверное, сирота? Садись на пол. С твоим весом только на полу и
сидеть. Ведь если ты все время нависаешь надо мной, какая тут беседа? Садись
на пол, а я залезу на высокий конторский стул - вот мы и поболтаем.
Великан накинул на плечи красное одеяло, надвинул на голову, словно
каску, перевернутый таз и, закурив мою трубку, расположился на полу в
непринужденной живописной позе. Я развел огонь в камине, и он придвинул к
живительному теплу пористые ступни огромных ног.
- Что у тебя с ногами? Отчего они потрескались? - спросил я.
- Да это проклятые ознобыши, - отвечал великан. - Когда я, окаменев,
лежал под фермой Ньюэлла, ознобыши пошли по всему телу - от пяток до
затылка. Но я все равно люблю эту ферму, она для меня словно отчий дом.
Нигде не чувствую такого покоя, как там.
Мы поболтали еще с полчаса, я заметил, что у моего гостя усталый вид, и
сказал ему об этом.
- Усталый? - переспросил он. - Да, пожалуй. Ты был добр ко мне, и я
расскажу тебе все без утайки. Я - дух Окаменелого человека{1}, что лежит в
музее напротив твоего дома. Я - привидение Кардиффского великана. Мне не
будет мира и покоя до тех пор, пока мое бедное тело не предадут земле. А как
проще всего заставить людей выполнить мою волю? Я решил: застращаю их
привидением, появляющимся возле тела. И вот ночь за ночью я брожу по музею.
Призвал на помощь других призраков. Только старался я понапрасну: кто же
посещает музеи ночью? Тогда мне пришла в голову другая мысль - запугать
людей в доме напротив музея. Думал, из этой затеи выйдет толк, если меня
выслушают со вниманием. К тому же со мной были самые страшные призраки из
осужденных на вечное проклятие. Ночи напролет мы дрогли в этих затхлых
коридорах, волочили за собой цепи, стонали, зловеще перешептывались, топали
вверх и вниз по лестнице, и, сказать по правде, я выбился из сил. Но сегодня
я увидел огонек в твоем окне и обрадовался, и взялся за дело с жаром, как в
былые времена. Дошел до полного изнеможения. Умоляю, подари мне хоть
призрачную надежду!
Я сорвался с места как ошпаренный и закричал:
- Ну, ты дал маху! Бедный окаменелый чудак, все твои труды пропали
даром! Ты слонялся возле гипсовой копии. Подлинный Кардиффский великан - в
Олбани!* Что же ты, сто чертей и одна ведьма, собственные останки от
подделки отличить не можешь?
______________
* Подлинный факт. Первоначальная фальшивка была искусно воспроизведена
другими мошенниками. "Единственный подлинный Кардиффский великан"
демонстрировался в Нью-Йорке (к неописуемому возмущению владельцев другого
"подлинного" великана), а в то же время толпы людей сходились посмотреть на
него в музее города Олбани. - М.Т.
Я никогда не читал на чьем-либо лице такого откровенного желания
провалиться сквозь землю от стыда и унижения. Окаменелый человек медленно
поднялся с пола и спросил:
- Скажи честно, это правда?
- Как то, что я стою перед тобой.
Великан вынул трубку изо рта и положил ее на каминную доску. С минуту
постоял в нерешительности, задумчиво склонив голову на грудь,
бессознательно, по старой привычке заложив руки в карманы несуществующих
брюк, и наконец произнес:
- Да, никогда раньше я не попадал в такое дурацкое положение.
Окаменелый человек сам надувал кого угодно, а теперь он, подлый мошенник,
предал свой собственный призрак. Сын мой, если в твоем сердце осталась хоть
капля жалости к бедному одинокому привидению, никому не рассказывай об этом
случае. Подумай, каково мне чувствовать себя ослом?
Я слышал его величавую поступь - шаг за шагом, - пока он не спустился
по лестнице и не вышел на пустынную улицу. Я жалел, что он ушел, бедняга, но
еще больше, что он унес мое красное одеяло и таз для умывания.
Комментарии
История с привидением
("A ghost story" 1870 г.)
Перевод рассказов выполнен по изданию:
The Complete Short Stories by Mark Twain.
Berkeley, 1957.
1 "...дух Окаменелого человека...". - Марк Твен собирался подробнее
остановиться на этой теме. Он и раньше обуздывал увлечение своих
соотечественников "чудесами" ("Окаменелый человек"), а теперь намеревался
высмеять стремление "ученых мужей" теоретизировать, опираясь на ничтожное
количество фактов. Герой упоминает об окаменелых бронтозаврах, открытых в
Вайоминге: "Теперь мне и не верится, что мы считали бронтозавра доадамовой
коровой".
Людмила Биндеман
Last-modified: Tue, 25 Mar 2003 05:23:37 GMT